- Я ничего там не вижу, - сообщил Профессор.
      - Холодно, - пожаловался Дули.
      - Темно, как в аду, - пробормотал Профессор Вурцл, - но, мне кажется, я слышу шум каких-то устройств.
      Джонатан задержал дыхание и тоже услышал очень слабые свистящие звуки - больше напоминающие гул ветра в глубоком ущелье, чем шум работающих механизмов. Ему вдруг захотелось очутиться где-нибудь в другом месте, а не здесь.
      Тем временем темнота постепенно рассеивалась, а может, просто к ней привыкли глаза. Они начали постепенно различать слабые очертания просторной комнаты, которая, казалось, ничем не была ограничена - ни стенами, ни полом, ни потолком. Но все яснее и яснее стали слышны чьи-то крики, скрип веревок и треск работы какого-то оборудования - устройства в виде огромного мельничного колеса и медленно вращающегося куба, парящего в воздухе; лес веревок и цепей, подвешенных вверху к блокам, был едва виден. Множество маленьких людей, одетых в кожаные одежды и белые фартуки, у многих из которых торчали за ушами карандаши, черкали что-то на бумаге и криками отдавали друг другу бессвязные приказания. Джонатан слышал отдельные слова и фразы, которые, как он полагал, были понятны только Профессору. Крики типа "Лови люмен!", или "Выбери кривошип на пункт!", или "Учти небесное течение!" раздавались то тут, то там и казались непонятными, но все же имеющими смысл - эти люди работали неистово, дергали веревки на блоках, и крутили маленькие, быстро вращающиеся аппараты, которые виднелись в бесконечных пространствах этой комнаты на многие мили и были похожи на фейерверки.
      Каким-то образом Тримп закрыл дверь, и трое друзей вдруг обнаружили, что не отрываясь смотрят на облака, пролетающие за зеленью изумрудной двери.
      - Это самая удивительная вещь, которую я когда-либо видел. - Лицо Профессора Вурцла выражало благоговение. - Что это за крутящиеся устройства?
      - А как вы сами думаете? - вместо ответа сказал Тримп.
      - Почему-то я уверен, что это гироскопы, - произнес Вурцл.
      - Совершенно верно. Именно они. И их там несметное количество.
      - М-м, - Профессор задумчиво покачал головой. - Несметное количество, - бормотал он, когда они вышли из зеленой комнаты и сели на свои места.
      Джонатан не был уверен в том, что именно он видел, но он был совершенно уверен: что бы это ни было, это "нечто" очень мало связано с работой корабля. А может быть, это было и не так. Или он видел тайны мироздания - что-то, приоткрывающее секрет работы всех сил, законов и тому подобных вещей, о которых говорил Профессор? Кто знает.
      Вскоре они поняли, что летят над Гаванью Дроздов, которая представляла собой небольшой участок каменистого берега. Зимой о него разбивались высокие волны, несущиеся с севера, - они обрушивались на утесы и высокими валами окружали скалу под названием Голова Мэнэти, из-за чего сама идея подойти к берегу ближе чем на полмили оказывалась совершенно идиотской, причем неважно было, какого размера судно. Джонатан недоумевал, почему подобное место нужно было называть "гаванью", поскольку на гавань оно было похоже меньше всего. Но никто - ни Профессор, ни Тримп, ни коротышки - не мог объяснить этого. Хотя день был приятный - облака остались далеко позади, - море волновалось. Оно было все в бурунах - волны ударялись о громадные береговые скалы, и в воздух, на высоту в пять футов, вздымались каскады брызг и пены. На берегу на валунах лежали пятнистые тюлени, и время от времени один из них соскальзывал в воду и исчезал, очевидно преследуя проплывавшую мимо рыбу.
      - Их борьба за жизнь весьма нелегка, - заметил Джонатан. - Можно подумать, эти тюлени поняли, что слово "гавань" означает, что именно тут нужно заниматься своими делами.
      - У тюленей нет никакого чувства юмора, - сказал Профессор. - И они верят всему - прямо как наш старик Ахав.
      Услышав свое имя, пес приподнял уши. Он, казалось, был очень доволен таким сравнением с тюленями.
      Воздушный корабль взмыл над морем, над вершинами утесов, поднимавшимися из воды на несколько сот футов. На них тысячами гнездились морские птицы, которые стремительно разлетались во все стороны, проносились над гребнями волн и парили в потоках воздуха.
      - Это дрозды? - спросил Джонатан.
      - Нет, совсем нет, - ответил Профессор, который, как натуралист, также разбирался в таких вещах. - Здесь нет никаких дроздов, и никогда не было. Они водятся далеко отсюда, в долине.
      - Понятно, - произнес Джонатан.
      Воздушный корабль описал дугу, и Тримп указал на щель среди камней у подножия утеса. Когда волна отхлынула, стало видно, что это узкий, длинный вход в пещеру. Вглядевшись, Джонатан понял, что до нее примерно шестьдесят-восемьдесят ярдов. Когда волна с шипеньем опять накатила на утес, она закрыла собой почти весь вход в пещеру - видной оставалась только верхняя часть.
      Дули с тоской наблюдал за всем этим, и казалось, ему очень хотелось вернуться в городок Твомбли. Джонатану все это очень не нравилось. Хотя он знал, что Дули на самом деле вовсе не предавал своего деда, но, видя его виноватое и расстроенное лицо, он также понимал, что никакая логика в этом случае неуместна. Джонатан надеялся в душе, что старый Эскаргот окажется где-нибудь далеко-далеко - что он сбывает, например, украденные у эльфов изумруды или ловит наутилусов и морских чертей в заполоненном водорослями море к югу от Очарованных Островов.
      Океан остался позади - воздушный корабль пролетел над вершиной утеса и стал опускаться на травянистый луг. Джонатан думал, что корабль сейчас заскользит по камням, ударяясь о них днищем, и накренится, застревая в неровностях земли, но он просто внезапно перестал гудеть и медленно опустился вниз, лишь слегка стукнувшись о землю при посадке.
      - Ну, вот и прилетели, - сказал Джонатан Профессору, который прилип к иллюминатору, собираясь получить ясное представление о посадке.
      - Все дело в гироскопах, верно? - Профессор обратился к Тримпу.
      - Конечно, в них, - ответил тот, резко поднимаясь с места, а затем направляясь вниз по проходу по направлению к люку. Следом за ним шел Сквайр Меркл, такой толстенький, что ему с трудом удавалось протиснуться в проходе между креслами. Неожиданно он засмеялся прерывистым смехом:
      - Тримп, блимп, глимп, вимп, димп.
      Глядя на него через плечо, Тримп парировал:
      - Сквайр, кайр, сайр.
      Затем он подбежал к люку, открыл его и по лесенке спустился на землю, на поросший травой луг. Дули оживился - ему передалось веселое настроение Тримпа и Сквайра. Наблюдая за тем, как Дули смеется над рифмами к именам, Джонатан подумал, что у него и у Сквайра очень схожее чувство юмора довольно своеобразное, конечно, но благодаря ему любая трудная ситуация начинает выглядеть не такой мрачной. А это, как думалось Джонатану, было очень даже неплохо.
      Казалось, Дули на время забыл о том, что его дедушка, скорее всего внимательно наблюдавший сейчас за своим любимым внуком, вряд ли приветствовал намерение целой толпы эльфов и коротышек ввалиться к нему и взвалить на него выполнение трудной и опасной задачи. Хуже было то, что старый Эскаргот, очевидно, прятался здесь - не столько от каких-то врагов, сколько от самого себя. И Твикенгем определенно решил изменить это.
      Чего они могли добиться, разгуливая по лугам, Джонатан, правда, не знал. Он последовал вслед за Твикенгемом, который опередил Дули и побежал к кипарисам, согнувшимся от ветра, - они росли кучкой, образовывая что-то вроде леска в ложбине между двумя зелеными холмами. Твикенгем жестикулировал, указывал рукой куда-то, а Дули без конца пожимал плечами, словно у него чесалось между лопатками и он никак не мог добраться до этого места. Наконец Дули кивнул и как будто немного смутился. Желая приободрить парнишку, Сквайр Меркл похлопал его по плечу и ободряюще улыбнулся. Джонатану Сквайр казался самым непонятным типом - то он добродушен и валяет дурака, то оказывается удивительно проницательным по отношению к другим. Неуклюже перебирая толстенькими ножками, он важно шествовал впереди всей процессии, при этом его руки болтались вдоль тела - словом, он представлял собой увлекательнейшее зрелище.
      Они вошли в кипарисовую рощицу и остановились; Твикенгем принялся расхаживать вокруг, приложив к уху ладонь и тыкая в землю своей тростью, словно пытался отыскать здесь зарывшихся моллюсков. Неожиданно трость ударилась обо что-то полое и деревянное, отозвавшееся глухим низким звуком. Затем с помощью Буфо и Дули он счистил в этом месте землю и траву, и все увидели, что это люк, сделанный из толстых деревянных досок, источенных червями и потемневших от долгого лежания под толстым слоем земли. Сам люк был вделан в углубление в земле. Буфо, такой же теоретик, как и Профессор, нашел два камня, имевших схожие форму и размеры (примерно с голову Сквайра), и подтащил их к люку. Камни эти положили у двух свободных углов люка и, используя в качестве рычагов две дубовые полки, стали давить на них до тех пор, пока дверца не подалась. После чего все уцепились за люк и открыли тяжелую дверцу. Их взору предстала темная галерея, выкопанная под искривленными корнями кипарисов и укрепленная крепкими переборками. Вглубь, в темноту, вела крутая лестница.
      - Это то самое место? - спросил Твикенгем у Дули.
      - Да, сэр, - ответил Дули. - Прошу прощения, ваша честь, но дедушка описал мне точно такую дыру, но она ведет не к гоблинам, а к пещерам.
      - Ну что, пойдем? - обратился ко всем Твикенгем.
      Все закивали и заговорили разом, встав вокруг входа. Твикенгем начал спускаться, а все остальные - вслед за ним, пока наверху не остались лишь Сквайр и Ахав - свесившись над отверстием, они вглядывались в темноту. Но как только Сквайр ступил на первую ступеньку, стало ясно, что еще немного и вся лестница рухнет под тяжестью его веса: ступенька прогнулась, скрипя и треща; те, кто был впереди него, уже скрылись в темноте.
      - Постой, Сквайр! - крикнул Буфо. - Не иди дальше!
      - Сквайр идет! - крикнул тот в ответ и опустился чуточку ниже, тяжело раскачивая ногой в поисках следующей ступеньки.
      - Подожди, Сквайр! - опять закричал Буфо. - Ты переломаешь все ступени, и мы не сможем вернуться обратно!
      Сквайр замер и стал вглядываться в темноту внизу.
      - Сквайр будет сторожить снаружи, вместе со зверем, - заявил он, выбираясь наружу.
      - И я тоже! - воскликнул Ветка, вылезая вслед за ним. - Я составлю Сквайру компанию.
      - И я! - закричал Дули, карабкаясь за Веткой, но Твикенгем поймал его за пояс, и тот резко остановился. - А может, и не стоит, - заметил Дули, почесав макушку. - Пожалуй, двоих охранников здесь достаточно.
      - Вполне, - сказал Твикенгем и стал спускаться дальше, придерживая Дули за рукав. В туннель ворвался порыв морского воздуха, влажного и соленого. Стены были сырые и покрытые мхом. Поэтому каждый из этого небольшого отряда уцепился за ремень или рубаху впереди идущего, чтобы не отстать и не заблудиться. Когда же Твикенгем внезапно остановился, все остальные, шедшие сзади, налетели друг на друга, как костяшки домино. Джонатан свалился на Буфо и Профессора. Вокруг поднялся крик и гвалт, но когда наконец волнение улеглось, Джонатан с изумлением уставился на зрелище, которое открылось его взору.
      Глава 15
      Теофил Эскаргот
      Это была огромная сводчатая пещера, такая широкая и глубокая, что, пожалуй, смогла бы вместить целую флотилию кораблей. Солнечный свет проникал сюда сквозь отверстия в каменном потолке, который подпирали огромные столбы, поднявшиеся вверх на сотню футов.
      Впереди был проход, высеченный среди камней, и он вел мимо какого-то другого туннеля и исчезал среди скал. А прямо посреди пещеры раскинулась широкая и тихая лагуна, в сумраке казавшаяся зеленой и мрачной. Вход в пещеру, который был виден, когда они летели над скалами, выдавала сейчас узкая полоска серебристого света, которая при отходе волны превращалась в светящийся полукруг, а минуту спустя, с приходом новой волны, опять становилась узкой серебристой полосой. Каждый раз, когда в утес ударяла волна, поверхность воды в лагуне покрывалась рябью и вокруг того места, где стоял Джонатан и все остальные, тихонько прокатывалось шипящее эхо.
      Кроме шума прибоя в пещере были слышны лишь крики птиц, которые иногда влетали или вплывали сюда а затем возвращались к морю или исчезали в своих нескладных гнездах, укрепленных вверху на выступах и во впадинах стен.
      Все молчали - открывшийся вид казался мирным и спокойным, но в то же время каким-то пугающим. Но, возможно, самым страшным и непонятным был корабль, стоящий на якоре, брошенном в песчаную косу, которая находилась примерно посередине между лагуной и проходом, скрывающимся между скал. Это было удивительное судно, очевидно построенное или эльфами, или людьми одного из странных племен с Очарованных Островов, - так или иначе, этот кто-то знал, как должны выглядеть подобные сооружения. Это был высокий, с надстройками и на первый взгляд кажущимися совершенно ненужными амбразурами и шпилями, корабль; посередине кормы, внизу, виднелось нечто очень похожее на дугообразные акульи плавники. Туманной ночью это судно должно было больше походить на морского монстра, чем на корабль, - в передней части у него было несколько круглых окошек, два из них располагались по бокам от заостренного носа; и благодаря свету, явно исходящему откуда-то изнутри, они очень напоминали глаза. По бокам торчали плавники, похожие на плавники гигантского морского окуня. Под кормой вода лагуны шипела и бурлила, откуда-то сзади каждую минуту вырывалось громкое "фуш-ш!".
      - Это же мой дедушка! - воскликнул Дули. - Точно-точно. Это скорее всего его аппарат для прогулок под водой.
      Дули гордо указал рукой в сторону субмарины. Твикенгем, а следом за ним и все остальные, перепрыгивая через камни, направились вверх по проходу, и вскоре они оказались на небольшой каменистой возвышенности, откуда была видна вся коса, к которой пришвартовалась субмарина. Одним концом коса скрывалась в другой пещере, и, протискиваясь сквозь узкий проход, из нее вышел Теофил Эскаргот - наверное, самый известный вор и искатель приключений на земле; в руках он нес охапку какого-то добра, которое свалил в каноэ. Затем он столкнул лодку в лагуну, достал из-под сиденья весло и стал быстро грести в сторону субмарины.
      - Он знает о нашем появлении! - сказал Твикенгем. - И, кажется, собирается сбежать.
      - Нет, что вы,- запротестовал Дули, - дедушка сказал, что будет ждать меня здесь до декабря.
      Но было совершенно ясно, что Эскаргот страшно спешил - он быстро скользил в своей лодке по воде. Дули высунулся вперед и с криком сбежал вниз к песчаной косе.
      - Дедушка! - крикнул он на бегу, а затем только и было слышно что "эй!" и "эге-гей!" - по-видимому, Дули бежал так быстро, что ему трудно было внятно выговаривать слова.
      Старик Эскаргот, побросав все вещи в открытый люк, повернулся, чтобы посмотреть, кто поднял такой шум, и замер, заметив толпу людей, эльфов и коротышек, спускавшихся вниз по дорожке. Но уже через мгновение он скрылся в своей субмарине. Люк со звоном захлопнулся, из-под кормы выплеснулось несколько водяных струй, и судно целиком погрузилось в прозрачные воды лагуны.
      Дули стоял на песчаной косе, медленно махая рукой пустоте, видимо весьма озадаченный столь быстрым исчезновением своего дедушки.
      - Наверное, он не узнал меня, господин Бинг. Наверное, он подумал, что я призрак, или гоблин, или еще что-то. Видимо, мне не надо было так орать.
      - Может быть, ты и прав, - сказал Джонатан.
      - Мне показалось, что он ужасно спешил куда-то. - Похоже на то.
      Джонатан внимательно осмотрел берег. У входа в небольшую пещерку лежала груда каких-то припасов. На песке, в углублении, обложенном камнями, был устроен очаг, и там все еще потрескивал огонь; над огнем на вертеле висела странная, наполовину приготовленная рыба.
      - Он даже не дообедал, - заметил Джонатан, - и бросил половину своих припасов.
      - Старый подлец, - произнес Буфо, грозя кулаком опустевшей лагуне. Волна, прикрывавшая вход в пещеру, откатилась, и на мгновение стали видны две башни, торчавшие из небольшого возвышения над морем.
      - Эх! - воскликнул Буфо, когда они исчезли из виду, - это значило, что субмарина направилась в открытое море. - Я напишу об этом предательстве поэму! Эпическую.
      Буфо в задумчивости зашагал туда-сюда, словно его в этот миг посетила муза.
      Джонатан видел, что Дули стоило огромных усилий не заплакать.
      - Почему бы нам не поговорить о предательстве в другой раз, обратился Джонатан к Буфо. - Сейчас нам от этого не станет легче.
      Буфо посмотрел на Джонатана, затем перевел взгляд на Дули.
      - Думаю, вы правы.
      Он последовал за Твикенгемом, Тримпом и Профессором к очагу, в котором все еще жарилась рыба. Ее низ почти полностью обуглился и распался на кусочки, но зато верх был едва готов. Профессор Вурцл, в то время как Твикенгем рылся в оставленных Эскарготом вещах, лениво крутил вертел.
      Джонатан присел на камень и взял в руки большого, размером с кулак, краба-отшельника, который суетливо пробегал мимо. Краб высунул голову из панциря, посмотрел на Джонатана и ущипнул его за палец. Джонатан вскрикнул и бросил краба в воду, но тут же пожалел о содеянном, испугавшись, что тот мог ушибиться или с ним могло произойти что-нибудь в этом роде. Ему пришла в голову мысль, что это весьма глупо - хватать крабов, если не хочешь потом их бросать.
      Дули, который все еще стоял у воды, вдруг вскрикнул и начал приплясывать.
      - Урра! Урра! - кричал он, указывая куда-то вперед на воду. Джонатан вскочил, а остальные сбежались на берег косы и уставились на то место, где вода бурлила и пенилась и из пузырей всплывал на поверхность подводный аппарат Эскаргота. Внутри был виден и сам старик Эскаргот, сидящий за сложной системой управления. Субмарина выплыла на мелководье, и с кормы в воду шлепнулся якорь. Крышка люка откинулась, и наружу показалась седая голова.
      - Дедушка! - крикнул Дули.
      Старик Эскаргот, улыбаясь с таким видом, точно он только что вернулся в порт после удачной рыбной ловли, воскликнул:
      - Дули, мой мальчик! - и радостно помахал рукой.
      Этот человек совсем не был таким, каким ожидал увидеть его Джонатан или каким он его помнил. Последние десять лет он существовал буквально в виде одних слухов, был тенью, бродившей вокруг городка Твомбли, - все что-то знали о нем, но хорошо его не знал никто. Джонатан ожидал увидеть эдакого щегольски одетого вора-джентльмена - немножко похожего на профессора, немножко на школьного учителя, вышедшего на пенсию. Но Эскаргот гораздо больше был похож на сумасшедшего, или на пирата, или на того, кто целый год мог искать в Белых Скалах спрятанные сокровища. Седая борода придавала ему вид фанатика. Волосы, явно много месяцев не стриженные, были откинуты назад и открывали лоб, словно Эскаргот стоял под порывами ветра. Его брови были густыми и кустистыми. Он не был крупным мужчиной, даже скорее наоборот, но выглядел эффектно и потому, наверное, казался крупнее. Джонатан был совершенно уверен, что всякий уважающий себя человек только посмотрит на него и сразу подумает: "Он замышляет что-то нехорошее", и начнет запирать замки на дверях, и похлопает себя по заднему карману, чтобы убедиться, что с кошельком все в порядке.
      Эскаргот стоял, наполовину высунувшись из люка, и рассматривал всю компанию.
      - Не будет ли кто-нибудь из джентльменов столь добр, - произнес он, чтобы взять мое каноэ и подплыть на нем сюда? Я бы и сам подплыл к нему, но вода в это время года не так уж приятна. Она немножко холодновата, как вы понимаете.
      В пятидесяти футах ниже по косе лежала брошенная лодка, которая колыхалась под напором набегавших волн. Так как никто не сделал и шага в сторону лодки, Джонатан спустился к ней, столкнул ее в воду и погреб к субмарине. Оказавшись возле нее, он схватился за выступающие из металлического борта латунные скобы и держался за них до тех пор, пока Эскаргот не влез в лодку; маленькое каноэ сначала опасно накренилось, но затем выпрямилось.
      - Эй, вы, - подмигивая, обратился Эскаргот к Джонатану, когда они стали грести к берегу, - я случайно не знал вашего отца, молодой человек?
      - Да, конечно, - ответил Джонатан. Он знал, по словам Буфо, что Эскаргот был предателем, хотя это и звучало довольно резко, но из-за этого ему трудно было поддерживать даже такой пустячный разговор. Самого же Эскаргота это, по-видимому, нисколько не волновало.
      - Он был славным человеком, - продолжал он. - Мы немного торговали, он и я. Он делал хороший сыр. - Эскаргот понимающе причмокнул губами.
      Каноэ пристало к берегу, и все смущенно замолчали. Никто точно не знал, что нужно говорить. Один Твикенгем стоял с видом хозяина положения. Буфо же, казалось, немного нервничал, и Профессор выглядел точно так же. Дули же бросился к Эскарготу, видимо намереваясь обнять его, но в последний момент остановился и лишь протянул ему руку. Тот крепко пожал ее.
      - Ты неплохо выглядишь, парень. Смотрю, ты пришел со своими друзьями. Господин Твикенгем, - произнес он и пожал руку эльфу. - И Артемис Вурцл, если мне не изменяет зрение. Много времени прошло, сэр.
      Профессор с некоторым раздражением пожал ему руку и согласился с последним высказыванием.
      - Простите меня за внешний вид, - сказал Эскаргот, - но последние два месяца я провел здесь, в гавани, и у меня ни разу не возникало нужды делать что-то с учетом мнения общества. А гостей, как вы понимаете, я не ждал.
      Твикенгем кивнул:
      - Дули рассказал нам, что вы... что у вас, вероятно, есть какие-то основания верить, что надвигается что-то нехорошее. И это что-то идет вверх по реке. И что вы вместе с ним могли бы совершить небольшое путешествие на Острова.
      - Да, точно. Все верно, - сказал Эскаргот, который, видимо, почувствовал некоторую неловкость. - Что-то нехорошее, вы сказали? Вверх по реке?
      - Именно так,- произнес Твикенгем. - Некий гном - его имя Шелзнак завладел тем, что не должен был иметь.
      - И поэтому все это случилось, да? - спросил Эскаргот.
      Прежде чем ответить, Твикенгем, казалось, тщательно обдумывал свои слова. Он мог бы добиться цели, подойдя к вопросу со всей суровостью, а может быть, и нет. Он мог бы подойти с патриотической точки зрения и воззвать к чувству долга Эскаргота. Но он не был уверен в том, что у Эскаргота есть хоть какое-нибудь чувство долга или что патриотизм волнует его хотя бы на грош. Можно было бы, конечно, использовать Дули, чтобы убедить старика Эскаргота помочь им, но это казалось ему чем-то плохим, нечестным. Но, как оказалось, Эскаргот вообще не нуждался в убеждениях.
      - Вы, кажется, видели, как я плавал на своей субмарине по лагуне, произнес Эскаргот.
      - Как вы выплывали из лагуны, - уточнил Буфо.
      - Пусть так, - продолжал Эскаргот, - Я проверял работу клапанов и портов. Субмарина должна быть в полном порядке, если мне придется оставить ее на всю зиму. Не хотелось бы, знаете ли, вернуться сюда в апреле и застать ее на дне лагуны.
      - Как это? - спросил Джонатан, который был рад не обращать внимания на то, что старик лгал. - И она выдержит?
      - Как королева. Я не был в верховьях уже около года. Я бы прогулялся туда. Странно, что вы, парни, появились здесь именно сегодня. Завтра было бы уже поздно.
      - Да уж, наверное. - Буфо хитро взглянул на Профессора.
      Твикенгем заметил, что преимущество на его стороне.
      - Вероятно, господин Эскаргот, вы привыкли сочетать приятное с полезным и потому делаете нам большое одолжение. Его Величество будет очень рад.
      - Знаю и с удовольствием помогу. Но от этого путешествия должна быть какая-то выгода.
      "Конечно, выгода!" - чуть не крикнул Буфо, которому все это страшно не нравилось. Но Твикенгем бросил на него яростный взгляд и тем самым заставил замолчать. Все шло хорошо, и вставлять палки в колеса было совершенно лишним.
      Они подошли к очагу, над которым все еще висела рыба, вернее, то, что от нее осталось, - все мясо распалось на кусочки, которые попадали в огонь, и на вертеле остался один лишь скелет.
      - Обед, - сказал Эскаргот, указывая на бренные рыбьи останки.
      - Выглядит как еда гоблинов, - заметил Дули. - Похоже на те рыбьи кости, которыми на пристани Ивовый Лес были усеяны все разрушенные дома. Ты бы видел, дедушка. Там везде вокруг побывали гоблины, и превратили жителей в призраков, и все они ходят как сумасшедшие. Все какие-то странные.
      - Да ты что? - спросил Эскаргот. - Ты сказал - Ивовый Лес? А как насчет Города У Высокой Башни? Там-то все в порядке, верно?
      - Там еще хуже, - вставил Профессор.
      - Понятно, - произнес Эскаргот. - Я бы хотел побывать в Высокой Башне. Увидеть, что там.
      - Это было бы превосходно, - сказал Твикенгем. - Именно то, что нужно.
      Решив этот вопрос, все разбрелись кто куда. Джонатан и Дули загасили огонь, хотя рядом не было ничего, что могло бы загореться, - ничего, кроме рыбьего скелета и вертела. Эскаргот собрал и упаковал свои вещи, отвез их к своей субмарине, а затем спрятал лодку среди камней недалеко от входа в пещеру.
      Сквайр и Ветка поедали в это время холодного жареного цыпленка с хлебом - они извлекли его из корзины, в которую Твикенгем уложил съестные припасы.
      Ахав перебегал от одного к другому, помогая справиться с едой. Сквайр проделал трудную работу по уменьшению количества еды, но все же ее оставалось еще достаточно много - по крайней мере, каждый мог откусить раз или два на обратном пути к Городу-На-Побережье. Эскаргот съел почти столько же, сколько и Сквайр, - видимо, он был рад пообедать чем-то, кроме рыбы. Он держался простодушно и был в хорошем настроении, даже лучшем, чем все остальные.
      Хотя, по мере того как Эскаргот становился все более искренним и сердечным, а настроение Дули улучшалось, Джонатан испытывал некоторое подозрение по поводу всего происходящего. Буфо по-прежнему был угрюм и раздражителен и быстро писал что-то на листке бумаги; время от времени он отрывался от своего занятия, задумчиво почесывал бровь и спрашивал совета насчет какого-нибудь слова у Желтой Шляпы. К тому времени, когда они были на полпути к городу, веселость Эскаргота распространилась на всех, кто был на корабле, и он вместе со Сквайром пропел "Смерть старого господина". Буфо упросили продекламировать свое стихотворение про пикуля-путешественника, и старик Эскаргот настолько благоприятно отозвался об этом творении, что Буфо шепнул Джонатану и Профессору, что, возможно, он прежде недооценивал Эскаргота. Поздним вечером они прибыли в Город-На-Побережье, и все были в очень хорошем настроении. Твикенгем и Эскаргот отправились во дворец. Джонатан, Дули, Ахав и Профессор Вурцл вернулись в "Луну и Шляпу", с тревогой и беспокойством ожидая завтрашнего утра.
      Глава 16
      Рыбные кости в "Луне и Шляпе"
      Улицы были хорошо освещены, но на город опустился туман. Он обволакивал фонари, и свет их становился тусклым. Это был холодный и мрачный вечер - один из тех, когда замерзаешь до костей и хочется надеть под пальто еще и теплый свитер. Когда путешественники добрались до "Луны и Шляпы", они обнаружили, что вестибюль и столовая пусты. Хотя само по себе это не было так уж необычно. Странным было другое - с кухни не доносилось привычных запахов, которые каждый раз словно приветствовали входящих. И Джонатан, и все остальные были страшно голодны и хотели только одного поужинать и лечь спать.
      - Монрой! - крикнул Джонатан, надеясь, что сейчас появится хозяин. В ответ послышались лишь громогласный стук и грохот, доносившиеся со второго этажа. - Монрой колотит обо что-то наверху.
      Профессор кивнул:
      - Надеюсь, он всего лишь отбивает кусок мяса. На мгновение стук утих, но тут же возобновился опять. Кто-то, может, и сам Монрой, как сумасшедший топал ногами по полу. В промежутках между ударами стали слышны приглушенные звуки, как будто кто-то кричал через слой ткани.
      - Ммммм! Ммммм! - И тут же следовали звуки ударов.
      Профессор тяжело опустился на стул у догорающего огня в камине, а Джонатан положил на угли несколько кедровых лучинок и стал давить на воздуходувные мехи, пока лучинки не затрещали.
      - Монрой столь небрежен, что дал огню погаснуть, - сказал Джонатан. Обычно же он здесь топит так, что не продохнуть.
      - Так-то лучше, - проговорил Профессор, пододвигая стул чуточку ближе.
      Дули и Ахав поднялись наверх, чтобы взглянуть, что там затеял этот безрассудный Монрой. Через минуту стуки и грохот стихли, а вместо приглушенного мычания раздались крики Дули. Джонатан подскочил и побежал вверх по лестнице, перепрыгивая через четыре ступеньки, а следом за ним - и Профессор. И наверху, в коридоре, они обнаружили бедного толстяка Монроя он был связан, а рот его заткнут концом подбитой ватой куртки, через которую он и издавал свои "ммммм!". Глаза его были выкачены, а на лбу сияла шишка - очевидно, кто-то огрел Монроя его же собственной сковородкой. Как только кляп был вытащен у него изо рта, он начал кричать что-то бессвязное насчет гоблинов и раскидывать руки в стороны в попытке проиллюстрировать ужасные размеры того, кто ударил его сковородой.
      Весь коридор был усеян обрывками одежды и разным мусором. Джонатан неодобрительно заметил, что среди прочего хлама валялся и его твидовый пиджак. Из груды ночных рубашек, принадлежавших разным постояльцам, Профессор Вурцл извлек свое необычное устройство. Из его воронки торчала наполовину обглоданная рыбья голова, словно заглядывающая внутрь в поисках чего-то потерянного. Другие рыбьи скелеты были разбросаны по всему коридору, один из них лежал прямо на пороге у входа в комнату Джонатана. От всего этого Профессор пришел в ярость, почти такую же сильную, как и сам Монрой. Он вытащил из своего устройства рыбью голову и с отвращением швырнул ее в шляпу, валявшуюся на полу.
      - Проклятье! - воскликнул он, после чего принялся протирать воронку одной из ночных рубашек.