Сержант ощутил острое недовольство собой. По-видимому, где-то он допустил ошибку. Возможно, Барнсуорт над ним издевался, но спорить с ним не было сил. Отчаянно ломило спину, и все тело пронизывала острая боль от сведенных судорогой промокших ног. Из последних сил Тиллер резал веслами воду, стараясь грести в определенном ритме, чтобы подать пример Барнсуорту. Привычный к повиновению организм, вышколенный годами учений, автоматически выполнял команды, поступавшие от Барнсуорта.

– Раз-два. Раз-два. Считай гребки, Тигр. Наподдай! Раз-два, раз-два. Мы почти у цели. Еще самую малость! Раз-два, раз-два.

Но сосредоточиться он никак не мог, в голове был полный сумбур, и руки делали свое дело механически, независимо от мозга. Тиллер не столько видел, сколько ощущал грозное присутствие надвигавшихся скал и бурное волнение моря вокруг лодки, слизывал языком капли воды, бьющей по лицу, и выполнял команды Барнсуорта, кричавшего:

– Раз-два, раз-два. Загребай бойчее, зараза!

Внезапно шум стих и лодка понеслась по гладкой поверхности воды.

– Вон там песок! – заорал Барнсуорт. – Давай туда! Загребай левым, Тигр, левым!

Лодка круто повернулась, накренилась, ушла направо слишком резко и выправилась под ударами весла Барнсуорта. Через несколько секунд они вышли на мелководье, и Барнсуорт буквально выпал за борт. Он ухватил лодку за корму и осторожно направил к берегу. Весло выпало из руки Тиллера и поплыло рядом, привязанное к кисти коротким канатом. Он попытался встать, но боль от судороги свела ноги, и они отказывались повиноваться.

– Судорога, – сказал он извиняющимся тоном. – Проклятая судорога. Прости, пожалуйста.

Барнсуорт вытащил лодку носом на песок, развернул бортом, накренил и вытащил напарника на волю. Потом достал из кармашка в лодке соляные таблетки и передал их Тиллеру с кружкой воды. Тот проглотил таблетки, запил водой и встал во весь рост. Ребром ладони постучал себя по икрам ног и стал разминаться.

– Не задерживайся! – скомандовал Барнсуорт. – Скоро рассветет, и нам нужно быстро найти укрытие.

Они вылили воду из лодки и отнесли свою посудину подальше от берега. Справа торчал острый выступ скалы, который им с трудом удалось избежать на подходе, а слева местность была более пологой. В конце песчаного пляжа виднелись оливковые деревья. Там они опустили лодку на землю и отправились на поиски укрытия.

Ничего подходящего в районе пляжа не нашлось, но дальше от берега обнаружили обломки каменной стены с нависшим над ней оливковым деревом, где и пристроили лодку, покрыв ее камуфляжной сеткой, а потом вернулись к воде и замели ветками все следы своего пребывания на пляже.

Уже рассвело, но утро выдалось серым и ветреным. Хотя дождя не было, тяжелые тучи над головой не обещали ничего хорошего. Тиллер и Барнсуорт вскипятили воду в жестяных кружках на примусе и вскрыли один из продовольственных суточных пайков. Жадно проглотили бисквиты и подогрели суп из банки с консервами, который показался безвкусным, но горячее варево чуть взбодрило и утолило лютый голод. Плитку шоколада было решено прикончить позднее.

– Будь прокляты эти судороги, – сочувственно молвил Барнсуорт, глядя на Тиллера, массировавшего ноги. – Это единственное, что меня пугает, когда случается плавать. Если живот схватит судорога в неподходящий момент, можно камнем уйти на дно. Однажды со мной так и было, и должен тебе признаться, что не хотел бы такое испытать во второй раз.

– Думаю, это происходит от обезвоживания организма, – ответил Тиллер.

Взглянув на часы, добавил:

– Скоро сработают наши мины.

– Направление ветра не то, – возразил Барнсуорт. – Мы можем и не услышать, когда грохнет.

– Нет, – настаивал Тиллер, – мы их обязательно услышим, особенно когда грохнет судно с грузом боеприпасов.

Когда пришло время, грохот взрывов прозвучал, как раскаты грома, и последний из них был самым громким и продолжительным по сравнению с двумя предыдущими.

– Сработало-таки, – с удовлетворением констатировал Тиллер.

Они обменялись рукопожатием.

– Мы их все же достали, – заключил Тиллер. – А теперь надо бы покемарить. Если не возражаешь, я – во вторую очередь.

– Кончай трепаться! – охладил его Барнсуорт с улыбкой. – Ты и полторы минуты не продержишься, поскольку еще в лодке дремал. Да и не станут фрицы нас здесь искать, а если станут, все равно не найдут. Давай завалимся спать, пока есть такая возможность.

Тиллер высунул голову над каменной стеной и огляделся. Насколько видел глаз, везде было пусто и не было никаких признаков жизни. Им раньше сказали, что гарнизон на Калимносе не стоял, а местные жители покинули остров давным-давно. Теперь его временами навещали только рыбаки да немецкие патрульные корабли.

– Да, в общем, ты прав, – согласился Тиллер.

Перед тем как улечься, они разобрали, высушили и смазали пистолеты, потом сняли спинки сидений в лодке и положили под головы, улеглись под стеной, натянули на себя край камуфляжной сетки и моментально уснули.

Тиллер открыл глаза, когда его начал усиленно тормошить Барнсуорт.

– Послушай, – тревожно говорил он. – С той стороны творится что-то неладное.

Сержант проследил за направлением его руки и выглянул на восток над краем стены. Ничего не было видно, но слышались разрывы авиационных бомб и грохот тяжелого пулемета. Оба знали, о чем подумал каждый из них.

– Наш фрегат? – спросил Барнсуорт.

Тиллер отрицательно мотнул головой, хотя полной уверенности в своей правоте у него не было.

– Мне кажется, – сказал он, – что, скорее всего, немцы обнаружили торпедный катер, пробиравшийся вдоль турецкого побережья.

Взрывы бомб и стрельба продолжались минут двадцать, а потом внезапно наступила тишина. Солнце вышло из-за туч, перевалило за вторую половину дня. Они вскрыли второй суточный продпаек и проглотили его содержимое, не разогревая. С наступлением сумерек спустили лодку на воду. Погода обещала быть ясной, но в воздухе веяло прохладой, и Тиллер с удовольствием предвкушал горячую пищу на борту фрегата.

Они обогнули северо-восточную оконечность Калимноса, не встретив в пути проблем, и к полуночи подошли к мысу, за которым лежал Вати. Лодка шла вдоль берега, но они едва не промазали вход в залив, оказавшийся очень узким. Вошли в залив, дважды чуть не наскочили на подводные рифы и продвинулись вглубь. Денвере был абсолютно прав; если не знать здешних мест, навигация представлялась крайне затруднительной.

Дальше от входа залив расширялся, и с севера к воде подступали голые скалы, а на южной стороне просматривался песчаный пляж. Впереди где-то в тени они надеялись повстречать фрегат, и действительно, за очередным поворотом они выскочили к кораблю, точнее, к тому, что от него осталось, под нависшей над водой скалой.

– Твою мать, – двумя энергичными словами выразил свои чувства Тиллер.

Фрегат получил прямое попадание и развалился на две части, лежавшие отдельно на небольшой глубине.

Над искореженным и почерневшим мостиком все еще вился легкий дымок. Ствол трехфунтового орудия вздымался в небо под немыслимым углом, как если бы его выгнула рука гиганта. В кормовой части над поверхностью воды торчали стальные обломки.

Тиллер и Барнсуорт медленно гребли, раздвигая носом лодки хлам и мусор, который оставляет после себя жертва на море: спасательные жилеты, обгоревшие куски дерева, решетки, книги, матрацы, клочья одежды и обрывки занавесок, некогда украшавших крохотную кают-компанию.

Механически Тиллер тронул концом весла спасательный жилет, и зависший в нем утопленник перевернулся лицом вверх. На сержанта уставились с укоризной широко открытые глаза, едва выделявшиеся на обожженной коже. Опознать человека было невозможно. Тиллер убрал весло, и черное лицо как бы намеренно медленно опустилось и скрылось под водой, но из памяти не изгладился укоризненный взгляд.

– Твою мать! – тупо повторил сержант.

Они подвели лодку ближе к останкам фрегата, к там их достал запах гари и стал слышен тонкий свист пара, выходившего из разбитой трубы.

– Шансов выжить здесь не было, – заключил Барнсуорт. – От взрыва бомбы, должно быть, детонировали боеприпасы и рвануло горючее.

Они осторожно подошли к борту и вскарабкались на обгоревшую изуродованную палубу. Смогли опознать только Денверса по знакам отличия на погонах форменной рубашки, но от самого капитана, лежавшего в руинах мостика, практически ничего не осталось.

Рубка радиста под мостиком была сплющена. Труп матроса из расчета трехфунтового орудия валялся поперек орудийного замка, а два его товарища – рядом на палубе. Не было нужды проверять, сохранилась ли в них жизнь.

Вокруг не видно было больше трупов, и Тиллер заключил, что Ларсена и прочих членов команды, скорее всего, вышвырнуло за борт ударной волной. Страшный взрыв, разорвавший корабль пополам, чудом пощадил только пулемет калибра 0,5 дюйма и аккуратно сложенную рядом с ним патронную ленту.

Тиллер внимательно его осмотрел и констатировал:

– Это нам может пригодиться.

– Слишком тяжелый для нашей лодки, – возразил Барнсуорт.

Но они все же забрали с собой и перенесли на берег пулемет и патронный ящик. Потом вернулись к лодке и в полном молчании погребли к концу залива, где на карте были обозначены песчаный берег и несколько домов.

Недалеко от берега лодка столкнулась с каким-то наполовину затонувшим обломком фрегата. Тиллер почувствовал, как лодка запнулась, резко замедлила ход и тут же под ноги устремилась вода.

Им удалось снять днище с препятствия, но пришлось сразу же выпрыгивать из лодки, зарывшейся носом в воду, а потом вытаскивать лодку на песок. Барнсуорт начал было ее переворачивать, но его остановил Тиллер.

– Не трогай ее, – посоветовал он. – Нет никакого смысла возиться с ней в темноте. Гораздо важнее проверить, не осталось ли кого в живых.

Они обыскали пляж и стоявшие поодаль опустевшие дома. У края воды было полно обломков и мусора, но первый труп нашли в самом конце пляжа. Человек лежал на песке лицом вниз, глубоко впившись руками в песок. Видимо, был еще жив, когда добрался до берега.

– Надо бы его похоронить, – предложил Барнсуорт.

– Нет, – возразил Тиллер. – Лучше нам этого не делать. Ты же знаешь, что немцы любое дело доводят до конца. Они наверняка отправят сюда поисковую группу, чтобы разыскать шифровальные коды фрегата. Нам нельзя оставлять здесь никаких следов.

– Они не найдут кодов в радиорубке, – возразил Барнсуорт. – Ничего они не найдут, потому что там ничего не осталось.

Они не стали хоронить погибшего матроса, но записали его имя с солдатского медальона, а потом отнесли пробитую лодку под деревья и позднее отправились за пулеметом.

– Если немцы появятся, они придут по воде, – предположил Барнсуорт.

– Когда появятся, – поправил его Тиллер.

Пулемет установили на стволе поваленного дерева и нацелили его в сторону залива, а затем расстелили камуфляжную сетку, честно поделили пополам плитку шоколада и улеглись спать.

Тиллеру не спалось, и не уходила мысль о том, как встретил смерть Ларсен. Сержант полюбил своего шкипера с его жутким скандинавским акцентом, его умением и пристрастием к уничтожению немцев и его мастерским руководством боевыми операциями.

Во сне привиделось лицо мертвеца, всплывавшее и вновь скрывавшееся под водой. Откуда-то во лбу появились две пулевые раны.

Он открыл глаза и увидел склонившегося над ним Барнсуорта, теребившего его за плечо.

– Кончай орать, Тигр, – требовал он. – Заткнись ради всего святого.

Тиллер поморгал глазами и зажмурился от первых лучей восходящего солнца, пробивавшихся сквозь ветви деревьев.

– Кто такой Мэк, хотел бы я знать? – спросил Барнсуорт.

Тиллер поднялся и стряхнул песок с одежды.

– Мэк? – переспросил непонимающе.

– Да, Мэк. Ты во сне все время повторял это имя.

Сержант потянулся. Все тело ныло и гудело. Видимо, давал себя знать возраст и пора было кончать с такими номерами. Может быть, по возвращении подыскать теплое местечко какого ни на есть инструктора? Или заняться обучением новобранцев, стоять на плацу, выпятив грудь с блестящими медалями, и эдак скромно бахвалиться своими подвигами и убеждать сосунков, что не зря рисковал жизнью? Да и придется, видимо, переосмыслить свое отношение к казенному определению «прочных семейных уз». Вполне возможно, что это не равнозначно смертному приговору.

– Не знаю, кого ты имеешь в виду, – продолжил разговор с Барнсуортом. – Мне когда-то доводилось работать в паре с парнем по имени Мэтт. До войны завоевал олимпийскую медаль в гребле, но должен тебе сказать, что мужик был без царя в голове.

– Ты говоришь о Мэтте, но мне послышалось «Мэк». Что случилось с твоим приятелем?

– Его нет в живых, – ответил Тиллер. – Погиб во время боевой операции. А что мы будем делать с нашей чертовой лодкой, Билли?

При бледном свете утреннего солнца они перевернули лодку и осмотрели место повреждения. Брезентовый чехол внизу был аккуратно разрезан, как острым ножом, до середины. Предмет, с которым они столкнулись, оказался настолько острым, что перерезал даже деревянные распорки-боковины. В довершение всего были распороты и воздушные камеры в носовой части.

– Это годится только в утиль, – заключил Тиллер.

– Вокруг полно всякого дерьма, и мы можем попытаться ее отремонтировать, – предложил Барнсуорт.

– Это чистый утиль, – повторил Тиллер, – и нам никогда не удастся ничего починить. К тому же, если помнишь, ремонтную сумку мы оставили на Сими.

– Если бы нам не пришлось тащить с собой столько мин, все было бы иначе. Но нашему начальству на нас наплевать. Мы для него просто не существуем.

– Какое начальство?

– То самое, которое придумало эту безумную затею. Им нужно, чтобы мы, видите ли, затопили то и это, а пока мы этим занимаемся, нам придумают еще что-нибудь потопить.

Лицо Барнсуорта покрылось красными пятнами от бушевавшего в нем гнева, и в сердцах он зло пнул лодку ногой.

– Успокойся, Билли, – тихо сказал Тиллер. – Как-нибудь выберемся из этой дыры. Что-нибудь придумаем.

Лодка, конечно, была непригодна, но пинать ее ногой все равно не стоило. Тем временем Билли приутих, но вид у него был очень усталый. Парень вымотался вконец.

– Ладно, ты, видимо, прав, – согласился он без особого энтузиазма.

В этот момент сзади послышался странный звук. Тиллер выхватил пистолет и взвел курок. Снова прозвучал странный звук – то ли приглушенный стон, то ли кашель. Тиллер жестом показал напарнику следовать к пляжу, а сам приготовился поддержать его огнем.

Когда Барнсуорт занял позицию, Тиллер продвинулся вперед. Он всегда считал пистолет пустым оружием, хотя его и пытались переубедить в «Школе киллеров», и сейчас очень жалел, что не было под рукой надежного автомата. Без верного оружия он чувствовал себя голым и беззащитным, но автомат, как и многое другое, пришлось оставить перед операцией.

Уголком глаза уловил впереди легкое движение внизу куста. Прицелился и стал выжидать, но все было спокойно. Что бы это ни было, большой угрозы явно не представляло. Видимо, пробежал какой-то зверек.

Тиллер подошел к предмету, выглядевшему со стороны как куча лохмотьев, не сводя с него пистолет. Неожиданно до него дошло, что перед ним один из тех, кому удалось спастись после взрыва на фрегате. Видимо, он сумел выбраться из моря и нашел укрытие в кустах.

Сержант низко склонился над распростертой на земле обугленной фигурой и с большим трудом узнал радиста фрегата. Осмотр тела показал, что взрывом у него оторвало одну ногу ниже колена. Каким-то чудом раненому удалось туго перевязать ногу, но песок был напоен кровью.

– Билли! – окликнул напарника сержант. – Тащи сюда воду и аптечку. Быстрее!

Радист открыл глаза и попытался улыбнуться, открыл рот в попытке что-то сказать, но лишь вырвался слабый стон.

– Ты, приятель, не суетись, – посоветовал Тиллер. – Теперь у тебя нет проблем и все будет в порядке. Вначале мы позаботимся о твоей ноге.

Он снял рубашку, оторвал рукав, разрезал надвое и сменил повязку, которую наложил раненый. Пока работал, со злостью вспомнил, что аптечку оставили, как и многое другое, на Сими. Потом нашел пару палок и затянул жгут потуже, но не слишком туго.

Появился Барнсуорт с водой, и Тиллер приподнял голову раненого и намочил ему губы и язык. Радист закашлялся, когда вода проникла ему в горло, открыл глаза и задвигал губами. Сержант попытался понять, что хочет сказать раненый.

– Вы их... достали?

– Да, – согласно кивнул головой Тиллер, – мы их достали.

Только сейчас до него дошло, что немцы наверняка искали не только команду подрывников, но и корабль, который должен был их забрать после операции. Самым подходящим местом казался Калимнос, и легко можно было догадаться, где еще могла быть назначена встреча. Комок подкатил к горлу, и Тиллер почувствовал, что несет личную ответственность за гибель своего командира, фрегата и его команды, а также умирающего радиста, голова которого покоилась у него на коленях.

Их всех заделали, как малых ребят.

– Нам удалось выполнить свою задачу только благодаря тебе, – внушил он раненому. – Помнишь, ты нам подсказал о брандербуржцах? Вот мы и вышли сухими из воды под видом патруля брандербуржцев.

Губы радиста свела гримаса боли.

– Послушай, приятель, а где шифровальные книги? Остались на борту?

Радист еле-еле отрицательно мотнул головой.

– Ты успел их утопить в свинцовом мешке?

Лишь по слабому движению век можно было догадаться, что радист до конца выполнил свой долг. Он снова попытался что-то сказать, и Тиллер вновь низко склонился над ним.

– ... послание передал, – просипел раненый.

– Ты успел сообщить, что вы подверглись нападению с воздуха?

Радист закрыл глаза в знак согласия.

– Из Бейрута получил подтверждение?

Глаза вновь закрылись.

– А из Бейрута сказали, что сообщат на Сими?

В третий и последний раз умирающий прикрыл веки, а затем глаза остекленели и голова бессильно откинулась набок.

Тиллер прощупал яремную вену, бережно опустил голову радиста на землю и закрыл ему глаза. Записал имя с солдатского медальона, висевшего на шее, и поднялся на ноги.

– Значит, за нами придет каик? – спросил Барнсуорт.

– Если найдут вход в этот чертов залив.

Лодку было решено затопить, и они загрузили ее камнями, подняли на плечи, вошли в воду по горло и сбросили ношу. Неприметная окраска лодки полностью слилась с цветом дна. Выйдя на берег, замели свои следы, прихватили пулемет и ящик с патронами, а также канистру с питьевой водой и отправились на поиски надежного укрытия, откуда можно было бы просматривать залив. Если придет каик, это произойдет ночью, а немцы могли появиться в любое время. Солнце уже почти достигло зенита, когда удалось наконец найти подходящее место – небольшую пещеру у вершины скалы, к которой вела узкая дорожка, покрытая травой.

– Если им вздумается сюда взобраться, придется дорого заплатить за наши головы, – сказал Барнсуорт, осмотрев новое убежище.

По очереди, по часу, несли вахту, но немцы появились лишь к вечеру. Они прибыли не с моря, как ожидалось, а снова предпочли путешествовать по воздуху. Это был старый знакомый самолет-разведчик фирмы «Блом энд Фосс».

Он сделал круг над обломками фрегата и сел на воду в заливе. Из кабины выбрались на крыло два солдата, надули ручным насосом резиновую лодку и погребли к останкам британского корабля. Вскоре они скрылись из виду. Летчик швырнул в воду небольшой якорь и разлегся на крыле самолета.

– Кажется, что он полностью уверен в себе, – констатировал Барнсуорт.

Ларсен всегда их учил, что ни при каких обстоятельствах нельзя терять бдительность, а если противник проявлял беспечность, этим нужно было воспользоваться к своей выгоде. Подрывники обменялись взглядом и поняли, что каждый вспомнил уроки своего командира, каждый знал, как бы поступил Ларсен в данном случае, и оба одновременно выдохнули: «Утонуть или выплыть».

– Великие люди мыслят одинаково, – подытожил с усмешкой Тиллер.

Оба знали, что нужно предпринять, и план действий был обсужден и одобрен буквально в несколько слов. Они держались как можно дальше от места гибели фрегата и песчаного пляжа, где солдаты наверняка сосредоточат свои усилия, подыскали брод через залив, проникли в руины села и нашли развалины дома, откуда открывался вид на весь залив и где можно было установить пулемет.

Возле обломков фрегата виднелась резиновая лодка, но солдат рядом не было. Тем временем летчик решил позагорать на солнце, а второй пилот остался в кабине с книгой в руках. Тиллер еще подумал, что это за чтиво.

Солнце уже зашло за вершины деревьев позади подрывников, когда наконец показались немецкие солдаты. Они что-то прокричали летчику и залезли в лодку. Летчик встал, надел рубашку и стал поджидать, когда ему бросят с лодки канат для швартовки.

– Первым надо убрать второго пилота, – прошептал Тиллер. – Если повезет, мы заодно выведем из строя их рацию. Потом займемся резиновой лодкой, а за ней придет черед летчика. А ты проследи за тем, чтобы патронная лента шла свободно.

Он установил прицел и спросил:

– Пара сотен ярдов будет?

– Что-то около того. Может, двести пятьдесят. Только постарайся получше прицелиться и не промазать. У этих фрицев, как я посмотрю, оружия хватает.

Тиллер тщательно прицелился, подождал, пока надувная лодка не покроет полпути до самолета, и дал короткую очередь по кабине. Второго пилота швырнуло в сторону, и его голова высунулась из окна. Тогда Тиллер перевел огонь на лодку и дал по ней длинную очередь. Уголком глаза приметил, что летчик побежал к кабине. Сержант не спеша убедился в том, что оба пассажира в лодке убиты, и затем переключил внимание на самолет.

Неловкими движениями летчик пытался затолкать за пояс концы рубашки, пробираясь к кабине, и Тиллеру стало его почти жалко. По собственному опыту он знал, какие чувства испытывает человек, застигнутый на открытом месте и в любую секунду ожидающий пулю в спину. В такой момент ничего нельзя предпринять и остается только молиться Богу. Но сержант не принадлежал к числу тех, кто в трудную минуту возносит молитвы, и когда нажимал курок, успел задаться вопросом, к какому разряду относился карабкающийся вдоль крыла немец.

Под ударами пуль летчик замахал руками, будто поскользнулся на шкурке банана, и ушел головой в воду в элегантном прыжке, на что Барнсуорт не преминул заметить:

– Из него вышел бы неплохой прыгун в воду, если бы было время для тренировок.

Они продолжали внимательно следить за самолетом и поверхностью воды, но не заметили никаких признаков жизни, если не считать надувной лодки, быстро уходившей под воду от многочисленных пробоин.

– Что будем делать с самолетом? – спросил Барнсуорт.

– Не будем его трогать, – ответил Тиллер.

Они прошли к песчаному пляжу, разыскали пару кусков дерева, которые можно было использовать в качестве лопат, и похоронили радиста и матроса, предварительно сняв солдатские медальоны. Над могилами установили деревянные кресты и отправились вдоль берега мимо останков фрегата в поисках места, откуда лучше всего просматривался залив, чтобы встретить каик.

Он прибыл вскоре после полуночи, и Тиллер подал условный сигнал фонариком. Каик повернул в их сторону и подтвердил световой сигнал, остановился в ста ярдах от берега и кто-то влез в шлюпку, которую тащили на буксире.

– У меня до сих пор в голове не укладывается, как им удалось найти вход в залив, – сказал Тиллер, не сводя глаз с приближающейся к берегу шлюпки. – Его и в дневное время не так просто обнаружить.

Барнсуорт двинул напарника локтем в бок и с улыбкой заявил:

– А ты попробуй догадаться с первого раза, кто стоит за лоцмана. Думаю, с первого раза и догадаешься.

Примечания