Пирс стиснул зубы.
– Да нет, сэр, сдаваться он не намерен. Тут другое. Не знаю даже, как сказать вам…
– Пирс!
– Сэр, – выпалил капитан, – он захватил заложницу. И утверждает, что это ваша жена.
Капитан отступил на шаг, с трудом подавив желание прикрыть лицо, лишь бы не видеть, как разъярился Роджер, услышав эту новость. Но генерал лишь выпрямился на стуле и сдавил в ладонях линейку, да так, что костяшки пальцев побелели. Кровь отхлынула у него от лица. Глаза засверкали. Губы искривились в злобной улыбке. И все же Роджеру удалось сдержаться.
– Моя жена – заложница, – чуть слышно проговорил он.
– Может, это все же не она, сэр, может, ваш брат врет. – Пирс не знал, как успокоить начальника.
– А вы ее видели?
– В бинокль. Красивая женщина с черными волосами. И глаза. Такие глаза, сэр, даже на расстоянии притягивают.
Линейка с хрустом разломилась надвое. Пирс подался назад.
– Пригласите сюда этого человека, капитан, – с грозным спокойствием приказал Роджер.
Затишье перед бурей!
Пирс вышел и кивнул часовому:
– Все в порядке, генерал желает переговорить с этим типом.
– Пожалуй, мне лучше приглядеть за ним. – Сержант взял ружье на изготовку. Он тоже был явно потрясен фантастическим сходством этого человека с генералом. Такого просто не бывает!
Когда Брайен вошел в палатку, Роджер уже явно был готов к встрече.
Положив руки на стол, он немного подался вперед. Пистолет лежал рядом. Лицо его ничего не выражало.
– Можете быть свободны, капитан. И вы тоже, сержант.
– Но, сэр… – замялся часовой.
– Плохо слышите?
Вон отсюда! Дождавшись, пока их оставят наедине, Брайен медленно подошел к столу. Братья молча глядели друг на друга. Виделись они в последний раз ни много ни мало двадцать пять лет назад или даже больше. И как встарь, Брайен поразился сходству с братом – точно в зеркало глядишься. Даже еще больше похожи стали, чем в юности, – оба седеют.
– Хорошо выглядишь, Роджер, – первым прервал молчание Брайен.
– Насколько я понимаю, Равена у тебя?
– Да, она заложница.
– Лжешь! Эта шлюха пришла предупредить тебя, что мы прочесываем местность, чтобы навсегда покончить с вами, вшивыми изменниками!
– Совсем нет. Она… она… – Но Роджер явно не желал его слушать, и Брайен замолк.
– Между прочим, мне известно, что ты был в замке. Должно быть, стареешь, память совсем потерял, забыл, что с нашей матерью секретами делиться нельзя. Она, бедняжка, с самого нашего детства надеется, что мы когда-нибудь примиримся.
– Ладно, оставим это. – Брайен улыбнулся и пожал плечами. – Перейдем лучше к делу. Можешь думать обо мне или о Равене что угодно, но суть не в этом. Подумай лучше о том, что мои люди оказались в безвыходном положении. Поверь моему слову, они убьют ее. И меня, между прочим, тоже, потому что я вынужден буду ее защищать. Роджер, речь идет о твоей жене.
– Никогда она не была мне женой, – горько откликнулся он. – Клятвы верности и обручальные кольца не имеют никакого значения. Она всегда любила только тебя.
– Хорошо, пусть не жена. Но ведь мать Сабрины. А ведь ты, я знаю, любишь девочку.
– Сабрина… – Тон у Роджера заметно смягчился.
– И она тебя тоже любит, Равена говорила мне.
– Снова лжешь?
– Клянусь жизнью Сабрины, это чистая правда. Да ты и сам знаешь, ведь она зовет тебя папой.
Роджер молча склонил голову и погрузился в раздумье.
И тут Брайен выложил, как ему казалось, свой главный козырь.
– Я пришел к тебе заключить сделку, Роджер, – сказал он. – Жизнь моих людей в обмен на мою жизнь. И Равена с девочкой навсегда будут твоими.
Роджер выпрямился, встал, и теперь братья молча смотрели друг на друга, стоя почти вплотную.
– Ах ты, грязная, глупая, слепая свинья! – взорвался Роджер. – Неужели ты думаешь, что я способен торговаться с таким подонком, как ты, да еще за счет Короны? Неужели ты думаешь, что я отпущу твой сброд, чтобы снова рисковать жизнью достойных английских солдат? Неужели ты думаешь, что я хоть пальцем пошевелю ради того, чтобы сохранить жизнь этой распутнице? Да я ненавижу всех вас! К дьяволу, в ад, откуда вы и явились на этот свет!
Оба одновременно потянулись к пистолету. Тот отлетел в сторону, и братья сошлись в рукопашной. Брайен рванул Роджера на себя, и стол разлетелся в щепки. Тот, в свою очередь, ухитрился нанести Брайену сильный удар в ухо. Он инстинктивно поднял руки, и Роджер накинулся на него, как разъяренный бык. Брайен уклонился, пригнулся, резко бросился вперед и, обхватив Роджера руками за талию, изо всех сил двинул ему коленом в пах. Тот на мгновение обмяк, и этого было достаточно, чтобы Брайен, отступив на шаг назад, нанес ему кросс правой. Удар пришелся прямо в челюсть, и Роджер невольно попятился. Преследуя его, Брайен достал его левой в живот и завершил атаку правым апперкотом. Роджер свалился на пол и лежа злобно сверлил Брайена глазами, приобретшими ярко-зеленый оттенок, как у загнанного тигра.
Он приподнялся на локте и упреждающе вскинул свободную руку.
– Сержант, не стрелять! Этот человек мне нужен живым. Пока живым.
Брайен стремительно обернулся, но было уже поздно. Удар прикладом пришелся ему прямо в затылок. В глазах у него потемнело, и он без сознания свалился на пол.
Очнувшись, Брайен обнаружил, что его сковали: на запястьях наручники, лодыжки крепко связаны металлической цепочкой.
– Отведите его обратно на позицию, – коротко приказал Роджер. – Я сейчас подойду.
Брайен бросил взгляд на бруствер, находившийся от них ярдах в двухстах. Равена все еще оставалась наверху, продолжая прилежно играть свою роль.
– Вниз! – во всю силу легких закричал он. – Ничего не вышло!
Один из сопровождавших с силой ударил его в зубы тыльной стороной ладони. Из рассеченной верхней губы потекла кровь.
– Она его не услышала, – сказал капитан Пирс, – но все равно заткните ему на всякий случай рот кляпом.
Появился генерал Роджер О’Нил. На нем была полевая форма, на поясе болталась сабля, драгунский шлем с плюмажем лихо заломлен набок.
Капитан и остальные замерли по стойке «смирно».
– Прикажете передать, что перемирие закончено, сэр?
– Да, капитан, и самым категорическим образом, чтобы никаких сомнений не было. Застрелите эту женщину.
– Сэр? – Капитан Пирс даже отшатнулся в ужасе. Все услышавшие это приказание потрясенно глядели на генерала, а некоторые даже позволили себе выказать неудовольствие. Послышался негромкий ропот:
– Стрелять в женщин, да где это видано?
– Это же его родная жена, ни больше ни меньше.
– Я всегда говорил, что это не человек, а настоящее животное.
Капитан переступил с ноги на ногу.
– Сэр, позвольте не выполнять ваше приказание, пока вы немного не успокоитесь.
Роджер рванулся к капитану, схватил его за петлицу и принялся трясти, как трясет терьер пойманную крысу.
– Если вы еще хоть раз позволите себе не подчиниться, капитан Пирс, я добьюсь, чтобы вас выгнали с военной службы. Делайте что приказано. Подберите самых метких стрелков, чтобы о промахе и речи не было, и
застрелите эту женщину! Используя руки державших его солдат как точку опоры, Брайен изловчился и лягнул Роджера обеими ногами в спину. Тот застонал от боли и опустился на одно колено. Судя по приглушенным репликам, англичане были явно удовлетворены увиденным.
– Так ему и надо, получай по заслугам.
Роджер с достоинством поднялся с земли, отряхнул мундир и одним взглядом заставил солдат замолчать. Затем он повернулся к Брайену.
– Как только покончите с женщиной, расстреляйте этого человека. А дальше займемся остальными!
Капитан Пирс смотрел куда-то ему через плечо.
– Генерал, кто-то едет.
Роджер обернулся и, увидев трех незнакомых всадников – все в форме английской армии, – сдвинул брови.
– Это еще кто такие?
Подъехав поближе, военные спрыгнули с лошадей, и самый высокий обратился к Роджеру:
– Генерал О’Нил?
– Да, а в чем дело? Идет бой, и вам здесь делать нечего.
– Прошу прощения, сэр, но как раз есть что. Мое имя Дженнигс, я возглавляю военную администрацию графства Керри. У меня для вас срочное сообщение из Дублина, от самого вице-короля.
– Придется подождать до окончания боя. Позже, позже, майор.
Майор, явно не привыкший к столь пренебрежительному обращению, побагровел и раздраженно сказал:
– Нет, генерал О’Нил, не позже, а именно сейчас. Вам следует немедленно прекратить огонь и начать переговоры о перемирии.
– Перемирие? – Роджер так и затрясся. – Только через мой труп! Капитан Пирс, делайте что велено!
– Если вы не подчинитесь распоряжению вице-короля и продолжите бой, я лично выступлю против вас свидетелем на суде военного трибунала, – предостерег его майор Дженнигс. – И против вас тоже, капитан Пирс.
Генерал буквально взвился:
– Вот разговоров-то будет в казармах, на месяц хватит! – Он с рычанием бросился на все еще закованного в железо пленника и схватил его за горло.
– Я убью тебя, ублюдок! Давно пора, жаль, что раньше возможностью не воспользовался!
Понадобились усилия четырех человек, чтобы оттащить его от Брайена.
– Кого это вы взяли в плен? – требовательно произнес майор Дженнигс.
– Это командир повстанцев, – пояснил капитан Пирс. – Он пришел с предложением о перемирии.
– Вот это удача! Немедленно выньте у него кляп изо рта и снимите наручники.
– Весьма признателен за участие, майор. Так что это вы там говорите о перемирии?
– Да, это приказ вице-короля. Если вы сложите оружие и дадите обещание не возобновлять боевых действий, я уполномочен объявить всем вашим людям амнистию.
Эта новость буквально потрясла Брайена. Но в то же время он насторожился:
– А что это вдруг? Может, в ловушку нас поймать хотите?
– Никаких ловушек, О’Нил. Руководители ИРБ, всех его движений, в том числе и фениев, встречаются в Дублине с представителями королевы, чтобы обсудить возможности прочного мира в Ирландии.
Брайен расправил плечи. Слезы гордости невольно выступили у него на глазах.
– Мы победили, – прошептал он.
Глава 7
– Это нельзя назвать окончательной победой, – сказал Джон Редмонд, один из двух посланников заключенного в тюрьму Чарлза Стюарта Парнелла, выступая от его имени на встрече в Дублине.
– Но это солидный шаг в верном направлении, – возразил капитан О’Ши, другой представитель Парнелла. – Кажется, какой-то китайский философ сказал так: любое, самое длинное, путешествие начинается с одного маленького шага. А за последние десять лет Ирландия прошла большой путь.
Вице-король, сидевший во главе стола заседаний, внимательно посмотрел на него поверх очков без оправы.
– Земельный акт, – сказал он, – это самая большая и самая значительная уступка, которую английский парламент сделал Ирландии в этом столетии.
В отечественную историю этот акт впоследствии вошел как «Три С»: Справедливая рента. Стабильность владения. Свобода торговли.
А в конфиденциальной беседе вице-король от имени премьер-министра Гладстона заверил капитана О’Ши и Джона Редмонда, что в течение ближайших шести месяцев Парнелл будет освобожден.
Тем не менее Брайен О’Нил, один из видных членов ИРБ, настаивал на большем:
– Мы требуем увеличения нашего представительства в парламенте. Ирландия должна иметь право делегировать как минимум двоих членов.
Капитан О’Ши с Редмондом поддержали это требование, и вице-король неохотно уступил.
– Принимать такого рода решения, – заявил он, – я не уполномочен, но, клянусь честью, парламент согласится и с этим условием.
– Что ж, вашего слова мне вполне достаточно, – сказал Брайен, и к нему присоединились О’Ши, Редмонд и другие представители ИРБ.
Генерал Роджер О’Нил, военный советник реакционного блока политических партий, противостоящих любым соглашениям с «революционерами-изменниками», пристально посмотрел на брата, сидевшего прямо напротив него.
– Мне и в самых дурных кошмарах не снилось, что я доживу до дня, когда Англия уступит шантажу банды бунтовщиков! Это же настоящий грабеж средь бела дня! Протяни им палец – они руку отхватят. А потом и всего тебя целиком! Фут за футом, ярд за ярдом, милю за милей будут они прибирать эту землю, и в какой-то момент вы и не заметите, как вся Ирландия окажется в их руках!
– Хорошо сказано, генерал, – ледяным тоном заметил Брайен. – Именно так: в один прекрасный день нам будет принадлежать вся Ирландия! А вас и вам подобных мы отправим пинком под зад через Ирландское море в Англию, где вам и место.
– Вы слышите, сэр? – возопил Роджер, обращаясь к вице-королю. – Нам угрожают! Передайте, пожалуйста, премьер-министру, что, вступая в переговоры с этими преступниками, он вскармливает змею.
– Генерал О’Нил, надо смотреть правде в глаза – у Англии в этом вопросе просто нет выбора. В первый же день восстания в Корке и Керри были потоплены три военных корабля, два из них – самые крупные в королевском флоте. И произошло это в тот момент, когда наши отношения с Францией дошли до критической точки. Нет, сэр, мы просто вынуждены найти какой-то компромисс с повстанцами, если, конечно, их требования не выходят за пределы разумного. И между прочим, если хотите знать мое личное мнение, то я считаю, что достигнутые соглашения вполне справедливы. Вдобавок к тому напомню, генерал, что, как вам хорошо известно, премьер-министр является стойким приверженцем неограниченного самоуправления в Ирландии.
– Этот болван, – злобно оскалился Роджер, – подкладывает мину под всю Британскую империю.
– А что в этом дурного? – взвился Брайен. – Что это за священная корова такая – империя? Да само понятие «империи» предполагает насилие, захват, самодовольство. Чтобы не выпустить из узды колонии, где постоянно вспыхивают бунты, приходится содержать самую большую армию и самый большой флот в мире. На всем протяжении своей позднейшей истории Британия ведет войны, навязывая миру свою волю и свой порядок, и расплачиваться за это приходится человеческими жизнями, не говоря уж о гигантских денежных расходах. Да будь она проклята, эта империя!
Выслушав заключительные выступления участников, вице-король объявил о завершении встречи.
У двери братья почти столкнулись. Брайен отступил на шаг, насмешливо поклонился и сделал приглашающий жест.
– Только после тебя, дорогой мой брат. В конце концов ты же у нас правонаследник.
– Иди к черту, вшивый ублюдок! – взорвался Роджер и потряс кулаком прямо перед носом у Брайена. – Послушай-ка, что я тебе скажу, да запомни хорошенько. Мы с тобой еще не рассчитались. В один прекрасный день я увижу, как ты болтаешься на виселице.
– Что ж, – улыбнулся Брайен, – такой день может настать. Да только тебе до него не дожить.
Роджер гордо прошествовал к выходу в сопровождении адъютанта.
Брайен сразу же отправился в замок Тайрон. Встреча с Равеной и дочерью получилась трогательной и радостной.
Сабрина чуть не задушила его в объятиях, замучила поцелуями, не отступая ни на шаг.
– Ты должен пообещать, папочка, что больше никогда не оставишь нас одних.
– Ах, девочка. – Брайен сгреб их обеих в объятия. – Как бы и мне того же хотелось, да только не могу я дать такого обещания. Сейчас правительство объявило всем нам амнистию, но ведь в любой момент все может измениться. Мы выиграли только одно сражение, а сколько их еще впереди… На следующий год или, скажем, через пару лет я опять могу сделаться изгнанником. Кое-что мы обрели, но достичь предстоит куда большего, и нельзя позволить себе из-за собственной лености упустить плоды победы.
Эта речь произвела на Сабрину такое сильное впечатление, что она слово в слово повторила ее своему приятелю Гленну Блейку. Брайен и без того был в глазах мальчугана живой легендой, а теперь так и вообще взлетел на недосягаемую высоту.
Оказавшись в очередной раз у Сабрины, Гленн преклонил перед Брайеном колена чуть не в буквальном смысле – сел, скрестив ноги, на полу подле его кресла.
– Когда-нибудь, сэр, вам поставят памятник в парке «Феникс». Вы величайший национальный герой Ирландии.
Брайен посмотрел на него с мягким укором:
– Боюсь, ты забываешь, что многие уже заслужили такую честь, начиная с тысяча шестисотого года, времен Рыжего Хью О’Нила. А вслед за ним были Вулф Тоун, Дан О’Коннел, Уилл О’Брайен, Джон Диллон, Джон Митчел, Чарли Парнелл. Да я целый день готов повторять тебе эти имена… К тому же, малыш, – продолжал Брайен, – вряд ли кому придет в голову ставить памятник героям в парке «Феникс». Ведь «герой» – слово нехорошее, от него несет тщеславием и самодовольством. А это грех. Человек начинает слишком много думать о себе и забывает об общих интересах, о людях, его окружающих. Нет, не герой нам нужен, а человек, выступающий на защиту праведного и честного дела, человек, у которого достанет терпения, решимости и, разумеется, мужества не дать себя запугать и отвлечь от достижения поставленной цели.
В тот день Сабрина и Гленн собрались на конную прогулку. Глядя им вслед, Равена заговорила наконец о том, чего всячески избегала, пока дети были дома.
– Матушка сказала, что завтра возвращается Роджер.
– Знаю, – вздохнул Брайен. – Сегодня сразу после ужина я уезжаю.
– И мы с тобой, Сабрина и я.
Брайен привлек к себе Равену и поцеловал в затылок. Волосы, некогда черные как вороново крыло, стали теперь не такими пышными, как в день, когда он впервые прикоснулся к ним губами, да и серебристые нити появились, но все равно Брайен и сейчас упивался ими.
– Когда-нибудь – и, возможно, очень скоро – мы будем вместе, клянусь тебе.
– Брайен!
– Нет-нет, дослушай меня, родная. Не могу я сейчас взять вас с собой. Что предложить взамен этого дома? Уют пещеры или лесной избушки?
– Но ведь тебе не надо больше скрываться.
– Верно, но есть еще разные дела, связанные с деятельностью Братства. В ближайшие три месяца мне придется разъезжать по всей Ирландии. А потом отправлюсь в Лондон – меня пригласили выступить в парламенте.
– Ну и я с тобой. Лондон мне всегда нравился.
– Что ж, насчет Лондона – вполне возможно, надеюсь, к тому времени все уладится. Но пока ты должна оставаться здесь. Подумай о Сабрине. Сейчас ей пятнадцать. Вспомни себя в этом возрасте. Нельзя ребенка повсюду таскать за собой, девочке нужно какое-то постоянство. И еще отец. Ему ведь всего несколько недель осталось, и я хочу, чтобы, когда он уйдет, вы обе были здесь. Ну пожалуйста, Равена, не настаивай, хотя бы ради меня, а?
Она улыбнулась и крепко обняла его за шею.
– Ты же знаешь, что тебе я никогда и ни в чем не могу отказать.
Брайен озорно подмигнул и, положив ей руку на живот, заметил:
– Забавно, что ты так сказала. Потому что я как раз собирался попросить тебя кое о чем поинтимнее.
Равена негромко рассмеялась и подставила губы для поцелуя.
Через некоторое время они поднялись в спальню и вышли на балкон. Где-то вдали гарцевали рядом Гленн с Сабриной.
– Ей сейчас почти столько же, сколько было мне, когда мы с тобой впервые отправились на прогулку, – сказала Равена.
Брайен кивнул:
– Неплохо глядятся, верно?
– Подумай только, какие линии могут скреститься. С ее стороны – Рыжий Хью О’Нил и Даниел О’Коннел. С его – Шин Блейк, Черный Блейк, сражавшийся с Кромвелем у Дрогэды.
– Да, Блейки – прекрасный род. – Внезапно вспомнив, что он как-никак должен быть заботливым отцом, Брайен нахмурился: – Впрочем, Сабрина еще слишком юна, чтобы думать о замужестве. – Он встал и пристально вгляделся вдаль, где мальчик и девочка без устали гоняли взад-вперед по зеленому лугу.
– Мне самой было только пятнадцать в тот день, когда ты…
– Что это за разговоры, Равена! Она наша дочь.
Равена лукаво посмотрела на него:
– Верно, и, как говорится, яблоко от яблони недалеко падает. Знаешь, этот парнишка сильно напоминает мне тебя.
– Этого еще только не хватало!
Равена вплотную подошла к Брайену.
– А что, я не раз об этом думала. Они составят прекрасную пару. Не век же нам с тобой одним держать в руках ирландское знамя.
– Это уж точно, тем более что нашего века на это и не хватит. Независимость, мир и процветание для всех. Равенство.
– Гленн и Сабрина, их поколение придет нам на смену. И они увидят осуществление мечты.
Брайен ничего не ответил, думая о том, что сказал ему при расставании в Дублине Роджер:
Мы с тобой еще не рассчитались.
И Роджер был прав. Впереди предстояло многое.
Эпилог
Записывая эти последние фразы (вот удивительный факт, в котором читающая публика, как правило, не отдает себе отчета: прологи, хоть и появляются они в начале повествования, по существу, подводят ему итог), я вместе со всеми остальными ожидаю результатов парламентского голосования по проекту закона об ирландском самоуправлении, внесенному совместно премьер-министром Гладстоном и Чарлзом Стюартом Парнеллом.
Большинство из наших считают, что он безнадежно провалится. Но вот что я сказала Брайену, когда он утром уходил из гостиницы, в которой мы остановились в Лондоне:
«Кто бы поверил, что такой законопроект вообще будет представлен на обсуждение парламента? Ни сорок лет назад, когда мы с тобой только познакомились. Ни тридцать. Ни двадцать, ни даже десять. Да, кто бы всего лишь десять лет назад поверил – отважился поверить, – что Движение за независимость достигнет того, чего оно к сегодняшнему дню достигло?»
Год от Рождества Христова 1886 (подписано) Равена Уайлдинг О’Нил
