Найдя свободное купе, Келли сразу же открыл окно.
      – Теперь здесь будет почти так же легко дышать, как на платформе, хотя обзор только с одной стороны.
      – Зато именно с той, с какой надо, – возразила Адди. – Посмотрите, какой впереди замечательный дом. Похож на средневековый замок.
      На вершине холма возвышалось массивное строение с двумя башнями по бокам, сложенное из темно-красного кирпича и окруженное рвом, за которым располагались сады. Вдоль всего фасада шла терраса с колоннами. Стены были увиты английским плющом.
      – Кажется, будто здесь обитает какой-нибудь злой людоед или циклоп, – продолжала Адди.
      – Или черный принц, – отозвался Келли.
      Засмеявшись, оба высунулись в окно, провожая взглядом странное поместье до тех пор, пока оно не скрылось за горизонтом.
      Потом начались расспросы.
      – А что вы делаете, когда не играете в крикет?
      – Как уже говорил вашему дедушке, я занимаюсь разведением и стрижкой овец в Уогга-Уогга.
      – И какие у вас обязанности?
      – Ну… я… – запинаясь, сказал он, – вообще-то меня нельзя назвать стригалем.
      Производство шерсти Адди знала довольно хорошо. Ее прапрадед Сэмюэл Диринг основал одну из крупнейших овцеводческих империй и до сих пор семья получала от нее громадную прибыль.
      – Вы загонщик?
      Келли явно не понимал, о чем идет речь.
      – Ну, то есть вы тащите овцу на стрижку? – попыталась ему помочь Адди.
      – Н-нет.
      Адди испытующе посмотрела на молодого человека.
      – Вы явно и не сортировщик – это требует большого опыта, которого у вас, кажется, нет. – «Должно быть, он выполняет самую неквалифицированную работу – «метельщик», то есть подметает, когда стрижка окончена».
      – По правде говоря, мисс Трент, я скорее подручный, – почесав затылок, со вздохом сказал Келли.
      «Кажется, что-то проясняется», – решила Адди.
      – А, так вы вообще не входите в число стригалей. Вы подсобник или объездчик?
      – Вы попали в точку, – с явным облегчением подтвердил Келли. – Да, мэм, я подсобник.
      «Какой скрытный молодой человек, – подумала Адди. – Что же, некоторые не любят говорить о себе», – и она сменила тему:
      – А откуда вы родом? Моя семья из Сиднея, что в Новом Южном Уэльсе.
      – Мои живут в Гленроувэне.
      – Это в северо-восточной Виктории?
      – Ага, у моей мамаши там маленькая гостиница. Для пастухов и погонщиков скота. Мы с двумя братьями ей помогаем.
      – Как же вы управляетесь? – недоуменно спросила Адди. – От Уогга-Уогга далеко до Гленроувэна.
      Келли покраснел.
      – Я помогал ей до того, как начал работать на ферме. А вы, мисс Трент? Только не говорите мне, что ваш дедушка, этот приветливый старый джентльмен, в родстве со знаменитыми Макдугалами – богатейшей в стране семьей.
      – Мне не нравится, когда нас называют знаменитыми, и дедушке тоже, – чувствуя себя неловко, ответила Адди. – Но его действительно зовут Крейг Макдугал.
      – Черт побери! – Келли буквально разинул рот. – Простите, мисс Трент, – поспешно сказал он, – для меня это просто потрясение. Я имею в виду, он очень просто держится, совсем не надутый и не высокомерный.
      – Да, как и все остальные Макдугалы или Тренты. Дедушку сослали в Австралию в возрасте четырнадцати лет – за то, что он украл булку хлеба, чтобы накормить голодных сестер.
      – Надо же – бывший арестант, как мои мама и папа! – с удивлением воскликнул Келли. – Трудно поверить, что такой человек был заключенным. – Глаза молодого человека засверкали. – Говорите, за булку хлеба? Наверно, англичане относятся к шотландцам не лучше, чем к ирландцам. Проклятые англичанишки! Убили двух моих дедов и трех дядей. Мать и отец попали сюда за то, что участвовали в демонстрации сельскохозяйственных рабочих, требовавших земельной реформы. Отец умер после того, как его избили выродки-надзиратели. Он оставил маму с восемью детьми, – с горечью добавил парень. – Мне тогда было одиннадцать лет.
      – Как это ужасно, Джон! – с сочувствием сказала Адди. Она слышала много подобных историй от своего дедушки, который рассказывал ей об исправительной системе первых лет колонизации, когда солдаты и надзиратели с бесчеловечной жестокостью относились к несчастным узникам – таким же людям, как и они. Самого деда безжалостно высекли за то, что он ударил своего соперника, добиваясь благосклонности Аделаиды Диринг.
      Адди рассказала Келли об этом.
      – Боже мой! – воскликнул тот, явно пораженный историей о внезапно вспыхнувшей любви между юным каторжником и богатой наследницей. – И после этого ваша бабушка все-таки вышла замуж за Джона Блендингса!
      – Она думала, что дедушки нет в живых. А дядя Джон обращался с моей мамой и дядей Джейсоном как со своими родными детьми.
      Скептицизм Келли так и не развеялся.
      – Все равно я не понимаю, как потом ваш дед мог подружиться с этим Блендингсом. Тот человек кажется мне настоящим подонком – прошу прощения, мисс.
      – Не стоит извиняться, мистер Келли. Поверьте, я слышала выражения и покрепче. Что же касается Джона Блендингса – упокой, Господи, его душу – он вовсе не был плохим человеком. А мой дедушка великодушен и очень мудр Его великодушие было, кстати, вознаграждено – впоследствии он с Джоном Блендингсом создал несколько совместных предприятий, которые принесли большую прибыль.
      Келли недоуменно покачал головой.
      – Такие вещи я никогда не смогу понять. Между богатыми и бедными все-таки большая разница – это два разных мира.
      Адди посмотрела на него с сочувствием. Молодой человек вырос в католической ирландской семье, где царила ненависть к британцам, а смыслом жизни было отомстить своим мучителям. На его лице явственно читалось: «Вы дорого заплатите за то, что сделали с Келли и их собратьями, английские свиньи!»
      – Не возражаете, если я закурю, мисс Трент? – спросил Келли, достав из кармана пиджака пачку сигаретной бумаги и кисет.
      – Ни в коей мере, мистер Келли. Будьте так добры – сверните и мне одну.
      Он опять раскрыл рот от удивления.
      – Что вы говорите?
      – Я всего лишь попросила свернуть мне сигарету. – Адди засмеялась. – Перестаньте смотреть на меня так, будто я сказала что-то непристойное. Пожалуй, если бы я сейчас сняла с себя всю одежду, вы были бы шокированы не больше.
      Покраснев до ушей, Келли пробормотал что-то невнятное и принялся сворачивать сигареты, делая это с большой сноровкой. Закончив свою работу, он нерешительно протянул одну Адди.
      – Спасибо, – сказала она, сунула сигарету в рот и нагнулась, чтобы прикурить от серной спички.
      – Ваша родня знает, что вы курите?
      – Конечно. Собственно, бабушка и научила меня курить. Сама она курит уже пятьдесят лет.
      – Будь я… – Он не договорил.
      – Проклят? – докончила за него Адди. – Не будьте таким пуританином, Джон. Да, давайте отбросим формальности. Меня зовут Аделаида.
      – Красивое имя. Аделаида… Город в Южной Австралии назвали не в вашу честь?
      – В честь бабушки. Джентльмен, который основал город, был в нее ужасно влюблен. Полковник Вильям Лайт. – Девушка вздохнула. – Это все равно что быть причисленной к лику святых – когда в твою честь называют город.
      – Когда-нибудь другой город назовут и в вашу честь, Аделаида Трент! – пожирая ее глазами, воскликнул Келли.
      – Очень мило с вашей стороны, – слегка оробев от его напора, сказала Адди. – Амбиции моего Дэна гораздо скромнее, он вряд ли будет основывать новые города.
      – Ваш Дэн? – осторожно переспросил Келли.
      – Да, Дэн Бойл. Он лучший репортер во всей Австралии.
      – Он пишет в газетах, да? Ну-ну… И вы собираетесь выйти за него замуж?
      – Да, и чем скорее, тем лучше. Откинувшись на сиденье, Келли повернулся к окну.
      – Ему очень повезло, – после долгого молчания наконец заговорил он, – этому – как его зовут?
      – Дэниэл Бойл. Вы еще не раз услышите это имя. Его будут знать во всей Виктории – во всех колониях.
      – Я его запомню, мисс Трент.
      – Адди.
      Поведение Келли резко изменилось – как меняется ясное небо, когда на него набегают тучи. Тепло и свет куда-то исчезли. Поднявшись, Келли отвесил неловкий поклон.
      – Прошу меня извинить, мисс Трент. До остановки я должен сделать одно неотложное дело. Осталось всего пять минут. Надеюсь, мы еще увидимся.
      Он быстро ушел, оставив Адди в полном недоумении. «Что с ним случилось? – недоумевала она. – Какой-то он все-таки странный».
      Она вернулась в свое купе. Кроме сидений, на ночь превращавшихся в койки, там находились эмалированная раковина, металлический шкафчик с кувшином для умывания на нижней полке и, конечно, ночной горшок, задвинутый под скамейку. Задернув занавески у входа, Адди оставила окна открытыми.
      – Кроме аборигенов, меня никто не увидит, – сказала она и стала раздеваться. Сняв дорожную одежду и оставшись в одном французском лифчике и фривольных шелковых панталонах, она принялась смывать дорожную пыль с рук, лица и шеи. Повесив полотенце на прикрепленную к стене вешалку, Адди села и закинула ноги на противоположную скамейку.
      Наслаждаясь прикосновением шелковой ткани, она провела рукой по груди, по животу и задержала ее на внутренней поверхности бедра. При мысли о Дэне по телу Адди пробежала дрожь. Если бы сейчас он был здесь, то сразу заключил бы ее в объятия: «Французское белье сводит меня с ума, любимая».
      «Перестань, гадкая девчонка!» – мысленно выругала себя Адди, встала и вытащила из чемодана облегающие мужские бриджи, ботинки и свободную атласную блузку в белых цветочках.
      Одевшись, она застегнула блузку, но не до конца – пусть поработает воображение. Корсет приподнимал ее груди.
      – Я думаю, Дэнни это одобрил бы, – сказала Адди, окинув взглядом свое отражение. – И мистер Келли тоже. – И постучала в дверь, отделявшую ее купе от купе Макдугалов.
      – Входи! – отозвался Крейг.
      На маленьком откидном столике дедушка и бабушка играли в криббедж.
      – Извините, что помешала, – сказала Адди.
      – Нисколько, – ответила бабушка. – Я уже почти обыграла этого беднягу.
      – Черта с два! – проворчал дед.
      – Две королевских пары, – подсчитав очки, с торжеством заявила она, – «его козырной валет» и одна за другой четверка, пятерка и шестерка. Всего шестьдесят одно очко.
      – Отошли их к дьяволу, женщина! – Бросив на стол карты, дедушка подмигнул Адди. – Ты знаешь, что твоя бабушка мошенничает?
      – Никогда! – с наигранным возмущением возразила Аделаида. – Он просто плохо играет, Адди.
      – Ты видела молодого Келли? – спросил Макдугал, упаковав карты.
      – Видела. Странный молодой человек.
      – В каком смысле?
      – Ну, он сказал, будто работает в бригаде стригалей в Уогга-Уогга, но когда я стала его расспрашивать о работе, пришел в замешательство. В конце концов признался, что работает подсобником.
      Нахмурившись, старик зажег трубку и некоторое время размышлял над ее словами.
      – Надеюсь, о крикете он знает больше, чем об овцах, – наконец сказал он. – Пожалуй, стоит немного поболтать с Келли после ужина.
      Около шести вечера поезд прибыл на маленький полустанок, где предполагалась сорокапятиминутная остановка. Там было устроено что-то вроде постоялого двора, где пассажиры могли купить холодное мясо, хлеб, сыр и запить их пивом, чаем или кофе.
      – Лучше всего то, что появилась возможность размяться, – сказала Адди. Пока Макдугалы доедали ужин, девушка прошлась вдоль всего поезда, от локомотива до смотровой площадки последнего вагона. На полпути она ненадолго остановилась, чтобы взглянуть на стоявших на платформе лошадей. Сквозь деревянную решетку она с удивлением увидела Джона Келли, который гладил по морде прекрасного арабского жеребца.
      – Привет! – сказала Адди. – Что вы здесь делаете?
      – Лошади меня всегда восхищали, – принужденно улыбнувшись, отозвался он. – Я отношусь к ним так же, как другие относятся к собакам или кошкам.
      – У вас есть свои лошади?
      – Своих нет. Но на ферме, конечно, их много.
      – Этот жеребец ведет себя так, как будто знает вас. Ишь, как он тыкается носом и ржет!
      – Они чувствуют, когда люди их любят. Да, дружок, теперь я должен тебя оставить. – Достав из кармана два бесформенных куска какого-то вещества, Келли протянул их животному. – Сахар-сырец, – объяснил он Адди.
      Подойдя к краю платформы, Келли легко соскочил на землю, достал платок и вытер им руки.
      – Когда они едят с ладони, получается немного грязно, – объяснил парень.
      Паровоз три раза пронзительно свистнул.
      – Отправляемся, – сказала Адди. – Я должна убедиться, что бабушка и дедушка сели в поезд. – И она поспешила к постоялому двору. Келли шел рядом.
      – Как вы замечательно одеты! – с восхищением заметил он. – Никогда еще не видел женщину в брюках. Для некоторых пассажиров это будет потрясением.
      – Если такое зрелище оскорбляет их чувства, они могут закрыть глаза.
      – Ну, меня-то оно не оскорбляет. – Келли украдкой бросил взгляд на ее ягодицы, соблазнительные контуры которых ясно очерчивала ткань.
      На остановке в поезд сели еще четыре пассажира – бригада стригалей. На всех были традиционные короткие ботинки, мешковатые брюки на подтяжках и кожаные куртки. Потрепанные широкополые шляпы защищали от солнца их дубленую кожу – почти такую же темную, как у аборигенов.
      Один из стригалей – очевидно, бригадир – вступил в оживленную беседу с Крейгом Макдугалом.
      – На следующей остановке мы подберем загонщиков и метельщиков, – сообщил бригадир, которого звали Алистер Кин.
      – В молодости я провел несколько лет на одной из ферм Джона Макартура, – сказал Крейг. – На принудительных работах.
      – Неужели, сэр? А с виду не скажешь. И за что вы мотали срок?
      – Почти за все сразу, – усмехнулся Крейг, подмигнув жене и внучке.
      – А что делали?
      – Все. Прошел путь от метельщика до стригаля. Мог остричь сотню голов в день.
      – Ничего себе! Должно быть, вы были одним из лучших, дружище.
      – Самым лучшим! – без ложной скромности заявил Крейг, который очень гордился, что много лет назад занимался тяжелым физическим трудом. – Я брал барана за шею и снимал с него шерсть одним движением – как кожуру с банана. Когда руно падало на стол, оно было похоже на мягкую шаль. Я делал трехсотфунтовую кипу только так. – Глаза Крейга сверкнули – он заметил Келли. – Тут есть один парень, с которым вам стоило бы поговорить. Он работает на стрижке в Уогга-Уогга.
      Кин просиял, обнажив в улыбке кривые почерневшие зубы.
      – Надо же! Может быть, он с той фермы, куда мы едем.
      Услышав о том, куда направляется бригада, Келли сильно разволновался. А на вопрос, где находится ферма, дал весьма неопределенный ответ.
      – Ну… это примерно в десяти милях от железнодорожной станции.
      – Ферма Мастерсона?
      – Нет… другая.
      Бригадир стригалей нахмурился.
      – Неужели там две фермы рядом?
      Крейг и Адди обменялись выразительными взглядами.
      – Да, странно, – пробормотал, теряясь, Келли. – Должно быть, ваша ферма находится неподалеку от нашей.
      – Ну что ж, дружище, может, еще и встретимся. – Собрав свои пожитки, их новый знакомый дотронулся до края шляпы. – Мистер Макдугал… Мистер Келли… Мне нужно найти своих.
      – Играете в криббедж, мистер Келли? – спросил Крейг.
      – Не могу сказать, что да, сэр.
      – Это не важно, мы с дедушкой вас научим. Пойдемте. – Ухватив Келли за руку, Адди повела его к купе Макдугалов.
      Аделаида Макдугал дышала свежим воздухом на смотровой площадке, так что играть пришлось втроем. Келли оказался весьма способным учеником.
      – Конечно, вы еще не скоро достигнете класса Адди, – пошутил Крейг.
      – Зато класса Крейга – очень скоро, – не смолчала Адди.
      Мужчины засмеялись.
      – Сколько игроков в вашей команде? – спросила она.
      – Одиннадцать, конечно.
      – Я знаю, что на поле выходит одиннадцать игроков. Я имею в виду всю команду, включая запасных.
      – Ах, вот оно что? Запасных у Нас четверо, – после некоторых раздумий ответил Келли.
      Адди не стала больше касаться этого вопроса, но после того, как Келли пожелал им спокойной ночи и ушел, а бабушка вернулась в купе, она решила кое-что уточнить.
      Крейг уже вытащил из своего чемодана бутылку хереса «Пало Кортадо» и три бокала.
      – Когда мы отправляемся в путешествие, твой дед успевает позаботиться обо всем, – засмеялась миссис Макдугал.
      – Если мы сумеем достать лед, то будет и шампанское, – похвастался старик.
      Когда все уселись, Адди заявила:
      – Твои надежды не оправдались, деда. Очаровательный мистер Келли знает о крикете не больше, чем об овцах.
      – Что ты имеешь в виду? – спросила старшая Аделаида. – Он ведь играет в команде, не так ли?
      – Только не в австралийской, – скептически заметил Крейг.
      – Почему ты так думаешь?
      – Он не знает, что сейчас в Австралии в крикетной команде – двадцать два игрока.
      – Иными словами, в обоих случаях мистер Келли – самозванец. И в овцеводстве, и в крикете. Но зачем это ему надо?
      Воцарилось многозначительное молчание.

Глава 7