Джулия отвернулась, избегая ее пытливого взора.

— У меня немного болит голова. Не обращайте внимания.

— Вам следовало сказать об этом. Отдохните, я пришлю вам нашатырный спирт и стакан воды.

— Пожалуйста, не надо, — запротестовала Джулия. У нее и вправду разболелась голова, но она не придавала этому значения. Больше всего на свете ей хотелось побыть несколько минут в одиночестве, но на это трудно было рассчитывать.

Хозяйка замялась:

— Не хочу быть навязчивой, моя дорогая, но меня беспокоит плохое самочувствие гостей, особенно если это молодая жена моего дорогого племянника. Я обратила внимание на царапины на вашем прекрасном лице и, несмотря на то что мужчины — непредсказуемые существа, не могу поверить, что это Ред нанес их вам.

— О нет! Не думайте так! — воскликнула Джулия, искренне расстроенная ложным подозрением. — Я… мы попали в шторм на море, я споткнулась и упала.

— А синяки на ваших запястьях? Однако не хочу на вас давить. Мы только что познакомились, но вы мне нравитесь, Джулия, и, если бы вы доверились мне, я была бы польщена. Перед тем как уйти, хочу сказать, что при малейшей надобности обращайтесь ко мне, не раздумывая. Мой экипаж всегда к вашим услугам. Если вам нужна горничная, в доме есть несколько девушек, которые будут рады вам служить. Может быть, еще что-нибудь? Пожалуйста, не стесняйтесь. Скажите только, что.

Неожиданно на глаза Джулии навернулись слезы. Усилием воли она сдержала их, но в горле стоял ком.

— У меня только одно желание, — произнесла она. — Я должна носить траур по отцу, но совершенно к этому не готова.

— Естественно, нет, — откликнулась женщина с пониманием. — Такая печальная и неожиданная утрата. Возможно, моя модистка что-нибудь сошьет. Такие вещи всегда застают врасплох, не так ли? Тут уж не до материала и отделки.

Судя по одежде Люсинды Бакстер, Джулия сделала вывод, что ее портниха не относится к числу дешевых.

— Я должна предупредить вас, мадам, что не располагаю большими средствами.

— Не стоит так официально, моя дорогая. Зовите меня тетей Люсиндой, как Ред, если хотите. Что касается расходов, не думаю, чтобы мой племянник возражал против нескольких новых платьев, даже если это траур. Черный цвет к лицу таким приятным блондинкам, как вы. К сожалению, условности не позволяют совершать выходы в большой свет, но думаю, что один или два небольших обеда — и вы познакомитесь с моими ближайшими друзьями.

Джулия согласно улыбнулась. Ред мог разочаровать свою тетю, она нет. Она позволила себе выразить радость по поводу ожидаемых праздничных обедов. На самом деле одна мысль об этом пугала ее. В таком состоянии встречи с незнакомыми людьми превращались в пытку. Ей не хотелось никого видеть, и она бы с радостью предалась затворничеству. Но показывать это было нельзя. Она обязана контролировать свои желания. Ради самой себя ей надо забыть все случившееся: смерть отца, грубое предательство Марселя… Но как же это сделать? Ведь прямым результатом этого стал брак без любви, в тисках которого она оказалась.

Когда прозвучал гонг к обеду, Джулия плеснула в лицо воды, наложила слой рисовой пудры и вместе с тетушкой спустилась вниз.

Обед прошел гладко. Беседа велась главным образом между Редом и его родственниками, которые пытались восстановить события трех прошедших лет. Время от времени кто-нибудь из них обращался к Джулии или приносил извинения за упоминание незнакомых ей людей. Но для нее ничто не имело значения. Головная боль, на которую она ссылалась раньше, усилилась. Блюда, хотя и прекрасно приготовленные, не возбуждали аппетита. Тарелка была наполнена, но каждый кусок, казалось, застревал у нее в горле. Джулия почувствовала неимоверное облегчение, когда тетя Люсинда, бросив понимающий взгляд на новобрачную, положила свою салфетку возле тарелки и объявила, что с недавних пор любит подремать после обеда, чтобы набраться сил до вечера. Ее супруг с изумлением воззрился на нее, а Люсинда одарила его прозрачным взглядом и выпроводила девушку из комнаты. В спальне Джулия вынула шпильки из волос, расчесала струящийся золотистый поток. Она сняла платье и, оставшись в одной сорочке, проскользнула под простыню, источающую нежный запах лаванды. Хозяйка порекомендовала ей приложить ко лбу платок, смоченный в одеколоне, и любезно передала его со служанкой. Тетя Люсинда предлагала зажечь камин в спальне, но Джулия отказалась, а теперь пожалела о своей поспешности. Ноги были холодны как лед. Несмотря на бледное весеннее солнце, за стенами особняка было прохладно.

Она лежала на спине и разглядывала инкрустированные спинки и ножки елизаветинской кровати, но это не принесло облегчения. Ее раздражали нарочито сладострастные позы пастушков и пастушек, мягкий матрас и покрывало. Время шло, и перед ней всплывали образы Реда и ее самой, лежащих на этих простынях. Это вызвало у нее отвращение, она решительно отогнала их. Несомненно, не следовало поддаваться нервному срыву. Поразмыслив, она поняла причину игры воображения — предположение, что она пригласила Реда остаться с ней в каюте. Ее беспокоили важные детали, касавшиеся прошлой ночи. Что толку бежать от них! Все равно придется столкнуться с ними лицом к лицу.

Неужели она допустила мужчину в свою постель? Внутри она не чувствовала особых изменений, кроме болезненного ощущения у бедер. Но это, возможно, объясняется борьбой с Марселем: он придавил ее коленом, во время попытки овладеть. Невозможно поверить, что, отчаянно защищая свою девственность от одного мужчины, она могла уступить другому без борьбы и даже ничего не помнить.

Правда, Ред ничего не говорил о близости. Он сказал лишь, что она пригласила его в каюту. Видимо, это была лишь дань вежливости, он просто не хотел смущать ее. В таком случае, их отношения выступали в новом свете. А как же тогда брак по расчету, на который он недавно намекал? Неужели она оказалась для него более желанной, чем думала?

Нет. Она не примет такую перспективу даже на минуту. Все в ней кипело от негодования. Она не примет от Редьярда Торпа ничего, кроме имени. Как могла она допустить мысль об общем ложе? Не все ли равно, что подумает его тетушка про их брак? Многие мужья и жены живут врозь. Она потребует себе отдельную комнату. Пусть ее муж объясняет это как хочет!

Изумительно, насколько легче она почувствовала себя, приняв это решение. Внутреннее волнение улеглось, прошла даже головная боль. Она уже начала засыпать, когда дверь спальни отворилась. Сквозь смежающиеся веки она увидела Реда. Он вошел и тихо прикрыл за собой дверь. Его появление обескуражило Джулию, и она тихо лежала, опустив ресницы.

Торп бесшумно приблизился, в тишине слышалось лишь шуршание его одежды. Он сел, кровать слегка вздрогнула.

— Джулия, — тихо позвал он.

Она не двигалась, затем, через некоторое время, устыдившись своей трусости, открыла глаза и сняла со лба компресс.

— Да? Я не сплю.

— Как твоя голова?

— Неплохо, — ответила она. Задумавшись над сложными вопросами, она стала нелюбезной. Пытаясь исправить оплошность, девушка вежливо улыбнулась. Ей было неудобно лежать перед ним на спине. Она вытянулась, вцепившись в простыню и в покрывало, и откинула голову. Неловко было и то, что он застал ее неодетой, особенно когда взгляд Реда скользил по ее голым плечам.

— Если тебе что-нибудь нужно — стакан воды или чашку чая, — дерни за веревочку звонка. Она кивнула.

— Я… рада, что вы зашли. Нам надо кое-что обсудить.

— Разумеется, — ответил он.

Она взглянула на него сквозь ресницы, жалея, что он так близко.

— Вы знакомы с комнатами, которые выделила нам ваша тетушка? Если так, то вам известно, что здесь всего одна спальня. Давайте придумаем что-нибудь, чтобы попросить две раздельные.

— Можно, — согласился он, — если бы имелась причина навлекать на себя лишние неприятности.

— Вы знаете, что причина есть. Как бы мы ни притворялись перед вашими родственниками, наш брак не по любви. Зачем же продолжать этот фарс и в интимные моменты?

— Потому что интимные моменты, как вы их называете, и приносят наибольшее удовольствие в браке, даже без сентиментального чувства, которое большинство женщин называет любовью. Нет, моя девочка, так просто вы от меня не избавитесь.

— Я вас не понимаю, — сказала она, хмуро глядя на него. — Вы сами предлагали мне фиктивный брак.

— В самом деле? — пробормотал он. — Очень глупо с моей стороны… если я вообще это говорил. Вы уверены, что правильно поняли меня и не принимаете желаемое за действительное?

— Вы хотите сказать, что вы всегда намеревались…

— Довести наш брак до логического завершения? Да, признаю себя виновным в этом.

— Но я вам даже не нравлюсь, — запротестовала она.

— Это не так. В любом случае, какое это имеет значение? Симпатия — весьма слабая реакция на женщину по сравнению с другими чувствами, присущими мужчине.

— Должна заметить, что видела очень мало проявлений тех сильных эмоций, на которые вы намекаете, — сказала она, бросая взгляд на шкаф времен королевы Анны, занимавший большую часть стены.

— Да? — спросил он так тихо, что невольно она вспомнила тот полдень на палубе, когда он назвал ее своей невестой и заключил в объятия на глазах у всей команды.

— Я отчетливо представлял, — продолжал он, — что вы не будете приветствовать проявления моих чувств. Но если это обсуждение следует понимать как жалобу, я постараюсь исправиться. — При этом он придвинулся ближе. Глядя в его смеющиеся глаза, она заметила озорные искорки в их глубине. Было обидно, что он находил ее попытки изменить ситуацию забавными, но Джулия невольно вздрогнула при его приближении.

— Нет! — резко сказала она. — Я не имела в виду ничего подобного.

— Вы вполне уверены? — спросил он, подвинувшись, взял прядь ее золотисто-медовых волос и прижал к ее груди.

Палец Реда коснулся нежной ложбинки, и Джулия напряглась всем телом. Почти бессознательно она подняла руки и изо всех сил толкнула его в грудь. Ред откинулся назад, однако, падая, он ни на минуту не выпускал из своих рук ее руки, увлекая девушку за собой. Матрас смягчил их падение. Секунду она лежала, раскрасневшись, в ярости, прижатая к его груди. Потом он поднял и перевернул ее на спину.

Запутавшись в простынях, придавленная его тяжестью, Джулия не могла пошевелиться. Она открыла было рот, но его губы, теплые и трепещущие, накрыли его, помешав вырваться подступавшему крику. От злости, страха и беспомощности сердце ее бешено колотилось. Она чувствовала, как его борода щекочет ей подбородок, пуговицы на его форменном сюртуке вдавливаются ей в бок. От ужаса она задрожала. Слезы скатились на золотистые пряди у висков. Она не хотела плакать — выказывать слабость, которую она презирала. Но перед ее внутренним взором снова предстал Марсель и его разнузданная пьяная похоть.

Ред резко поднял голову. Джулия открыла глаза: он пристально смотрел на нее. Искры смеха исчезли из его глаз и взор потемнел. Он внимательно смотрел на ее исцарапанное и залитое слезами лицо, потом с тихим проклятьем поднялся с постели. Повернувшись к ней спиной, поправил сюртук и запустил руку в волосы. Постояв так с минуту, он двинулся к двери.

Держась за ручку двери, Ред обернулся.

— Я советую вам не беспокоить тетушку по поводу спальных принадлежностей. Отныне ваше место рядом со мной.

Дяерь за ним закрылась, а Джулия села, вытерла глаза уголком простыни и глубоко вздохнула. Высокомерный, невыносимый человек. «Ненавижу его, — подумала она. — Он настолько самоуверен, что принимает решения за меня. Если он ждет вечной благодарности за все благодеяния, то будет глубоко разочарован». Она подозревала, что он воспользовался ее беспамятством, последовавшим после ее покушения на Марселя. Она не мстительна по натуре, но если это правда, то капитан Торп еще пожалеет о содеянном. Неважно, что у нее нет средств. Если бы она хранила свои прелести ради выгодного брака, то за последние пять лет она уже тысячу раз могла бы выйти замуж. Но она высоко себя ценила и не поступится своими принципами даже теперь.

Разволновавшись опять, она никак не могла уснуть. Джулия решительно выскользнула из постели и сильно потянула звонок. В дверь постучала опрятная горничная. Джулия встретила ее милой улыбкой:

— Я бы хотела затопить камин и принять ванну.

— Да, мэм. Это все, мэм?

— Если можно, побольше воды. Я хочу смыть с себя морскую соль.

— Разумеется, мэм, — откликнулась горничная и отправилась выполнять поручение.

До тех пор пока она не погрузилась в горячую ванну, Джулия не подозревала, сколько же на ней морской соли. Пресная вода на корабле использовалась лишь для питья. Пассажирам приходилось мыться морской водой или вообще не мыться. Она вздохнула, взяла кусок мыла с запахом розы и опустилась поглубже в ванну.

Воспользовавшись тем, что молодая госпожа не спит, горничная сновала из комнаты и обратно, внося свежевыстиранное белье и чистую одежду. Огражденная ширмой, Джулия слышала движения горничной. Потом та крикнула, что вскоре вернется, чтобы ополоснуть волосы госпожи. Джулия расслабленно согласилась.

Вода в ванне стала остывать; крепко зажмурившись, Джулия намочила волосы, затем намылила свои длинные медовые пряди. Она с наслаждением повторила процедуру еще раз и услышала, как отворилась дверь.

— Можно ополоснуть! — крикнула она горничной. Девушка не ответила, но шаги раздались ближе. Послышался металлический звон ведра, и вода полилась сплошным потоком, смывая последнюю пену с волос. Все еще с закрытыми глазами, она поискала полотенце, чтобы вытереть лицо, как кто-то вложил его в руку. Она с улыбкой открыла глаза и повернулась, чтобы поблагодарить горничную, продолжая вытираться.

Внезапно улыбка сошла с ее губ. Перед ней стоял Ред. Он поставил ведро на край ванны и положил руку на бедро. Она опустила руки, гневно посмотрев на Реда.

— Что вы здесь делаете?

— Я заметил всю эту суматоху и захотел выяснить ее причину. Вот и зашел…

— Вы, — она задыхалась от гнева. Щеки ее пылали. — Убирайтесь, — прошептала она, затем крикнула громче:

— Убирайтесь!

Горничная вошла в комнату и тут же тихонько выскользнула, плотно закрыв за собой дверь.

— Держите себя в руках, — сказал Ред, мотнув головой, — не стоит кричать на прислугу.

— Я кричала не на прислугу, — сквозь зубы ответила она.

— Хорошо, что вы наконец это поняли, — откликнулся он. — Тогда неудивительно, что я не слишком подчиняюсь вашим приказам.

Сняв ведро, он занялся ширмой.

— Сейчас я уберу ее, чтобы она вам не мешала, — вежливо пробормотал он.

Свернув ширму, он поставил ее на место, затем вернулся в спальню и уселся в обитое бархатом кресло, вытянув свои длинные ноги перед собой.

Холодный воздух беспрепятственно выстуживал ее мокрые плечи.

Остывшая вода стекала с волос по обнаженной спине, она невольно вздрагивала.

— Я хочу выйти из ванны. Удалитесь из комнаты! Пожалуйста, — добавила она, видя, как выражение мрачного упорства появилось на его лице.

Он смотрел на нее, на перламутровое сияние ее кожи и на отблески каминного огня, игравшие на ее плечах и груди. Он с трудом сглотнул.

— Мне здесь нравится.

Атмосфера накалялась. Джулия стиснула зубы, используя свой гнев словно щит.

— Я не могу выйти, пока вы в комнате.

— Разве вы забыли? Я ваш муж.

— Да разве это забудешь? — с горечью сказала она. Вода тем временем все больше остывала.

— Так в чем же дело? — поддразнил он ее. — Может быть, вы хотите скрыть какой-либо изъян, ну, например, кривые ноги или шесть пальцев на каждой ступне.

Она бросила на него уничтожающий взгляд.

— У меня нет изъянов, — заявила она, даже не пытаясь доказать это.

— Я тоже так думаю, судя по тому, что я видел прошлой ночью. — Он слегка пожал плечами. — Правда, освещение было не из лучших.

— Прошлой ночью? — тревожно спросила она, глядя на него расширенными глазами.

— Когда я уложил вас в постель, — бросил он словно невзначай. — Как же я туп, — продолжал он, не давая ей заговорить. — Вы, наверное, ждете, чтобы я предложил вам помочь выйти из ванны? Такая галантность не приходит в голову простому капитану. Боюсь, вам придется мне подсказывать, коль скоро я не проявляю должной сообразительности.

Он встал и направился к ванне. Джулия в страхе смотрела на него.

— Нет, — сказала она, предостерегающе подняв руку. — Я не ждала ничего такого. Я… могу выйти сама.

Ее слова не возымели действия: Торп не остановился. Джулия вскочила, расплескав воду. Маленькое полотенце, которое она держала в руках, было слишком узко, но она все равно попыталась завернуться в него. Глядя на Реда, она отступила в конец ванны. Наступив случайно на кусок мыла, Джулия поскользнулась, вытянула руку, чтобы удержать равновесие и уронила полотенце. Ее отчаянный крик прервал Ред, одним прыжком очутившийся рядом. Одной рукой он жестко охватил грудь Джулии, другой взял ее пониже колен, и поднял к своей груди.

Джулия не поднимала ресниц, пока жар ярости сжигал ее. Она сгорала от стыда и была не в силах пошевелиться, почувствовав себя такой мокрой и неуклюжей. Волосы ее, словно змеи, кольцами завивались возле плеч. О, если бы можно было провалиться сквозь землю!

Наконец она подняла глаза, глядя на мокрое пятно на его груди.

— Вы промокнете, — сказала она тихо, коснувшись пальцами его сюртука, словно желая убедиться в этом.

— Да. — Его голос прозвучал напряженно.

— Можете поставить меня.

— В самом деле.

Руки его были словно из стали. Джулия чувствовала тяжелое биение его сердца, глубокое и неровное дыхание. Невольно она подняла взгляд выше, туда, где бился пульс на крепкой, прямой, как колонна, шее. Челюсти были упрямо сжаты, глаза сверкали яростным синим огнем. Под их взглядом Джулия вздрогнула. Несмотря на тепло его тела, она чувствовала озноб. Ее глаза превратились в два огромных янтарных озера, нервы напряглись до предела.

Он опустил ее, дотянулся до турецкого банного полотенца, которое согревалось у камина, и завернул в него. Сильные руки Реда прошлись по ее телу, принося долгожданное тепло. Он подошел к звонку и дернул.

Горничная поспешно откликнулась на вызов, видимо, она ждала в холле. Бросив бесстрастный взгляд на Джулию, она протянула ей выглаженное муслиновое платье.

Ред мрачно посмотрел на него.

— Мадам не оденется к обеду, — сказал он. — Передайте наши извинения тете и скажите, что нам нужно подать еду сюда. Попросите также лакея убрать холодную воду и приготовить горячую ванну для меня.

Горничная сделала ряд реверансов в знак полного понимания. У двери Ред снова окликнул ее:

— Моей жене нужен пеньюар.

— Да, сэр.

Горничная ловко отыскала требуемое, извлекла Джулию из полотенца и набросила на нее пеньюар гранатового цвета с широкими рукавами. Слегка помедлив, она вручила ей щетку для волос и расческу.

Когда девушка ушла, Ред расстегнул и снял сюртук, затем бросил на стул. Он стал расстегивать пуговицы на рубашке, глядя на Джулию, которая наблюдала за ним.

— Советую вам просушить волосы у огня, — сказал он, вытаскивая заправленную в панталоны рубашку. — А может, вы хотите посмотреть, как я принимаю ванну? Нет? Я так и думал, что это предложение вам не покажется соблазнительным.