18

Ноэль вышел из «БМВ» и захлопнул дверцу, когда лимузин остановился за ним. Он прошел к задней дверце лимузина прежде, чем Джордж выключил мотор, открыл дверь и помог Риве выйти.

Лицо у нее побледнело, на щеке и виске виднелись пятна крови от мелких порезов. Был порез и на руке, которая казалась ледяной. Костюм был порван и запачкан кровью. Она потеряла одну туфлю. В волосах у нее, как разбросанные алмазы, сверкали осколки стекла, что заставило Ноэля притянуть ее к себе.

Он ощутил легкую дрожь, волнами пробегающую по ее телу. Но в то же время изгибы ее тела были упруги и реальны, а то, как она прижималась к нему в поисках поддержки, захватывало сердце.

Выбравшись из лимузина, Джордж прокомментировал:

— Двое дилетантов — вот кто это были. Надо бы чаще смотреть кино. Если бы это были профессионалы, они первым делом попытались бы прострелить нам шины, как это сделали вы. Им следовало знать, что не так-то просто остановить машину даже с этим израильским автоматом.

Ноэль отпустил Риву и сделал шаг назад. Он улыбнулся шоферу:

— Они не ожидали, что ты доставишь им столько хлопот.

— Хм, я научился водить машину, когда они еще и пеленок не мочили. Вы один доставили им хлопот по уши. Только после я смог ехать лучше.

— Да, но посмотри на свою машину, — сказала Рива Ноэлю.

Ноэль и Джордж обернулись посмотреть на исцарапанную решетку и покореженный бампер.

— Ты должен был видеть этого типа, — заметил Ноэль.

— Да, я видел его, — покачал головой Джордж. — Но, видимо, я потерял хватку, позволив этим гангстерам застать меня врасплох.

— Но ведь ты этого совсем не ожидал, — возразила Рива.

— Не знаю. Несколько дней назад Ноэль сказал мне, чтобы я носил пистолет. Я должен быть начеку.

Ноэль почувствовал на себе взгляд повернувшейся к нему Ривы, но сосредоточил внимание на Джордже.

— Это не кровь у тебя на рукаве? Что же ты не скажешь, что ранен? Пойдем домой и посмотрим, не надо ли тебе лечь в больницу.

— Еще чего не хватало! — заявил Джордж. — Моя старуха отлично меня заштопает.

— Возможно, и так, но мы все равно обязаны сообщить о случившемся, если только ты не позвонил по дороге в полицию.

— Я это сделал. Надеюсь, схватят этих ублюдков, извините за выражение, миссис Рива.

— Да, нельзя дать им уйти безнаказанными, — нахмурился Ноэль.

— Но с автоматом не поспоришь, хоть они и дилетанты, — отозвался Джордж.

Парадная дверь была открыта. Вероятно, Абрахам слышал, как они приехали, и предупредил домашних. Навстречу выбежала Лиз в переднике, за ней Констанция, Маргарет и Ботинки, а по пятам за ними двое горничных. Восклицания и вопросы посыпались со всех сторон. Пьетро бегал среди взрослых и визгливым дискантом возбужденно спрашивал:

— Это были террористы? Они кинули в папину машину бомбу?

Бормоча по-итальянски, Констанция успокаивала его. Затем послышался звук быстро приближающейся сирены.

На подъездной дорожке Бон Ви появилась машина шерифа с красной мигалкой. Шериф, уроженец Каюна, с телом как пивной бочонок и умом, привыкшим думать изощренно из-за того, что он постоянно высчитывал степень родства почти с каждым в радиусе пятидесяти миль, принял их заявления, разговаривая, одновременно прихлебывая кофе и закусывая испеченными Лиз яблочными пирожками.

Полицейский был не дурак, и его вряд ли удовлетворила версия возможных причин нападения, которую они ему предложили. Беззаботные вопросы о деталях были нацелены на то, чтобы открыть секрет, который шериф чувствовал за фасадом их хороших манер и согласованных объяснений.

Конечно, это могла быть игра, в которой участвовали несколько человек. Тут были такие продуманные маски, такая любезная учтивость. Ноэль смотрел, как Рива улыбалась и отвечала на вопросы, наливая кофе и предлагая пирожки. Мало что говорило о том, что час тому назад она боялась за свою жизнь. Она смыла кровь и наложила один-два пластыря, переоделась в просторное платье из кремового шелка и причесалась. Она была бледна, на виске и щеке были свежие порезы от осколков стекла, но во всем остальном она могла председательствовать на благородном женском собрании.

Даже Джордж сделал все возможное, чтобы имитировать истинно военное почтение. Что же до Ноэля, то он, как и другие, неподатлив настолько, насколько позволяло прекрасное воспитание и манеры.

— Никто из вас никогда не видел этих типов раньше? — спросил шериф.

— Никогда. — Рива даже не отвела взгляда от чашки кофе, который пила.

— Я тоже, — заявил Джордж.

— Нет, — просто сказал Ноэль.

— И вы уверены, что это обычная попытка похищения с целью получить выкуп?

— Но что же здесь может быть другое? — Ноэль встретил взгляд шерифа.

— Вы не можете не допустить, — проговорил представитель закона с ноткой суровости, — что это не очень вяжется с тем, как они отделали свои жертвы и превратили лимузин в решето.

Рассматривая шерифа, Ноэль слегка прищурился.

— Я могу только предположить, что они потеряли голову, когда встретили сопротивление, если у вас нет иного объяснения.

Шериф был готов к открытому вызову.

— Ну что вы! Я только заметил, что это странно. Хорошо. Так вы говорите, что пистолет обычно бывает в машине? — спросил он шофера.

— Так точно, сэр, — ответил Джордж.

Шофер лгал, защищая его, думал Ноэль. Причина, вероятно, в том, что он понимает, что какого-либо разумного объяснения нахождения оружия в лимузине, кроме ожидаемого нападения, нет. Несомненно, Джордж полагал, что, если оружие было в лимузине продолжительное время, это потребует меньше объяснений. Однако нельзя допустить, чтобы у него из-за этого были неприятности.

— Собственно, это я просил его взять пистолет с собой, — пояснил Ноэль.

В разговор вступила Рива:

— Ноэль попросил Джорджа иметь в машине пистолет, но, собственно, это была моя идея — через несколько недель после смерти Космо, когда я начала нервничать из-за ежедневных поездок на работу и обратно. Думаю, вы понимаете. Мне говорили, что это часто бывает со вдовами. Я и забыла о пистолете. Мы все забыли, я полагаю.

Прерванный в своем объяснении Ноэль откинулся назад и в немом восхищении смотрел на Риву. Было ясно, что она бесстыдно использовала имя Космо и свое вдовство, чтобы вызвать их симпатию и объяснить присутствие оружия. То, что шериф разгадал ее тактику, было видно по скептическому выражению на его лице, но столь же очевидно было, что этот человек не намерен даже пытаться обосновать свое недоверие. Не был он также готов к тому, чтобы обвинить такую видную персону, как вдова Столет, в судебном проступке, когда она только что избежала опасности для жизни.

Ноэль думал, что нечестно было бы ожидать действий или защиты властей при подобных обстоятельствах. Однако при обычных обстоятельствах они были честными гражданами, респектабельными и законопослушными членами общества, вполне поддерживающими закон и порядок. Просто есть некоторые чисто личные моменты, которые не должны быть известны закону для того, чтобы он вступил в силу.

В середине допроса прибыла Эрин. С ней был Дуг Горслайн. Ноэль ничего не имел против молодого человека, но в этот момент желал ему всех чертей. Здесь не место для фотографа с инстинктами газетной ищейки.

Однако Дуг как раз был посреди всего этого, следуя за Эрин, которая прошла в столовую, где все сидели вокруг стола. Это было сигналом для Маргарет и остальных столпиться там же, нарушая то, что было до этого личной беседой.

Эрин фанатично и громогласно поддержала версию с похищением. То, что кто-то мог повредить ее тете Риве было просто поразительно. За этой парой надо охотиться как за зверями. Она никак не могла понять, почему шериф тратит время в Бон Ви, когда ему нужно преследовать преступников. Ей хотелось прыгнуть тотчас в машину и мчаться по дороге, чтобы разыскать их. Именно Дуг убедил ее в том, что это бесполезно. Он напряженно слушал детали обсуждаемого события.

Маргарет вскрикивала, вздрагивала и вслух удивлялась, почему шериф ничего не предпринимает по горячим следам. Ботинки снова и снова зудел о повреждениях у обеих машин, стоимости ремонта одной и замены другой и скорбно сожалел о том, что придется платить страховой компании. Констанция сделала несколько сравнений с событиями в Италии и на Сицилии, казалось, испытывая удовольствие оттого, что такое случается и в Америке, стране ковбоев и полицейских с их белыми шляпами.

На шерифа так сильно давили, что он наконец позвонил в офис. То, что он доложил, было неприятно. Хотя ему позвонили через две минуты после нападения, не было обнаружено никаких следов этой пары в «седане». Казалось, они испарились.

Значит, попытка похищения, если это была именно она, имеет признаки тщательно спланированной операции с поправками на непредвиденные случаи при неудаче. Несомненно, «седан» дня через два найдут брошенным на задворках Нового Орлеана или на парковке какого-нибудь торгового центра, или же он исчезнет в хламе, чтобы быть разобранным и проданным на детали в Мексике и Центральной Америке.

Примерно к тому времени, когда собравшиеся пришли к этому выводу, Ноэль заметил, что чашка Ривы дребезжит на блюдце, когда она ставит ее на стол.

— Как вы полагаете, шериф, этого достаточно? Кажется, дальнейшее обсуждение мало что даст.

— Вероятно, так, — сухо согласился блюститель закона.

— Тогда, я думаю, пришло время позволить Риве и Джорджу отдохнуть и успокоиться, так как они нуждаются в этом.

— Все, что мне надо, — проговорил шериф, пытаясь создать видимость, что он все еще контролирует положение, — чтобы все вы оставались поблизости в случае, если появится что-то новое в связи с этим делом.

— Означает ли это, что я не могу поехать в Колорадо на уик-энд? — не без удивления спросила Рива.

Шериф поднялся со своего места.

— Не совсем так, мадам, просто мне хотелось бы, чтобы вы остались здесь.

— Вы всегда можете найти нас в нашей хижине там. Я уже спланировала…

— Сомневаюсь, чтобы вы утром думали так же. Если я не ошибаюсь, вы потрясены сильнее, чем вам кажется. С кем бы вы ни столкнулись, это можно понять.

— Лучше оставаться поближе к дому, хотя бы на время, — с тенью раздражения поддакнул Ноэль. — Или, по крайней мере, несколько дней не выходить одной. Возможно, что они захотят повторить попытку.

— Я ценю вашу заботу, но я буду не одна. Со мной будет Джордж.

— Думаю, вы понимаете, о чем я говорю, — покачал головой Ноэль.

— Он тоже прав, незачем набиваться на неприятности, мадам. Просто ужас, если вы окажетесь где-нибудь в канаве.

Рива ничего больше не сказала. Внезапно все стали хлопотать о ней и Джордже, словно они были инвалидами. Маргарет проводила Риву из комнаты, бормоча что-то о том, чтобы она сразу же легла в постель. Лиз увела Джорджа, хотя он утверждал, что ему лучше что-нибудь выпить. Остальные разбрелись. Ноэль проводил шерифа до его машины, а затем смотрел ему вслед, пока красные хвостовые огни машины не скрылись и не замер звук сирены.

Он посмотрел на небо. Моросящий дождь прекратился, и постепенно крепчал ветер. Откуда-то издали доносились глухие раскаты грома. На горизонте мигали молнии. За домом, чуть ниже, у украшенного пруда, квакали лягушка-бык и лягушки-гляделки, что обещало дальнейшие дожди.

Ноэль еще минуту смотрел на небо, а потом перевел взгляд на лимузин и свою машину, все еще стоявшие на подъездной дорожке. Их надо было убрать, в первую очередь лимузин с выбитым задним стеклом. Он нащупал в кармане ключи от своего «БМВ», они были на месте. Ключи от лимузина торчали в зажигании, так как Джордж намеревался вернуться к нему попозже.

Ноэль позаботился о машинах и закрыл дверь гаража. В пруду все еще квакали лягушки. Засунув руки в карманы, он зашагал в его направлении. Он не был еще готов вернуться в дом. Здесь неизбежны еще вопросы, обсуждение. С него довольно.

Маленький храм глупости был бледным пятном в темноте пруда. За неимением ничего другого он мог послужить его цели. Дойдя до него, Ноэль вошел внутрь и склонился перед Буддой. Бронзовая статуя была теплой, как живая плоть, все еще сохраняя дневное тепло. Это делало ее подобной дружеской персоне в темноте храма. Он положил свою руку на руку Будды, лежащую на бронзовом колене, затем встал, глядя на дом, всматриваясь в освещенные окна наверху, горящие желтым прямоугольники над затемненным нижним этажом.

Ноэль знал, где была комната Ривы, куда она перебралась, когда его отец стал настолько болен, что сиделки оставались с ним круглые сутки. В этой комнате были занавешены окна. Пока он смотрел, окна гасли. Он думал о том, как она раздевалась, укладывалась в постель, рассыпая волосы по подушке.

И чертыхнулся.

Ноэль намеренно переключил мысли на сына, к его громким и настойчивым вопросам, бросали ли террористы бомбу в папину машину. Просто удивительно, что такие венда происходят именно тогда, когда Констанция и дети находятся здесь, и именно в это время он стал настаивать, что это самое спокойное в мире место, вполне безопасное от подобных гангстерских штучек. Как Пьетро, так и Коралия стали гораздо здоровее, чем в первые дни своего приезда. Они потеряли бледность жителей европейских городов, а их манеры стали свободнее и естественнее. Как раз вчера Коралия на кухне раскатывала с Лиз корж для пирога, не обращая внимания на муку на носу и на платье.

Какой стыд, что Констанция не смогла удержать детей дома, подальше от изрешеченной пулями машины. Но какой сумасшедший этот мир, где шестилетний мальчик знает о пулях, бомбах и террористах! Надо поговорить с Пьетро об этом, чтобы он понял, как редко случаются подобные нападения, и он, еще мальчик, вполне в безопасности. А так ли это? Не свихнулся ли мир?

Но ведь была же причина атаки на Риву. Ноэль был готов поклясться, что это имело отношение к Галланту, мог догадываться о причинах, хотя в насилии было нечто, что ставило его в тупик и заставляло бояться за нее. Ему хотелось, чтобы она доверяла ему, но он полагал, что хочет слишком многого. Ему оставалась роль наблюдателя и ожидающего, что не особенно приятно.

На верхней галерее дома появилась какая-то фигура. Она была бледной и светящейся, похожей на призрак, блуждающий вверх и вниз. Ноэль стоял тихо и всматривался. Через минуту колышущееся видение исчезло. Однако через несколько мгновений оно материализовалось на нижней галерее и сошло под дубы и пальмы вокруг бассейна. Нереальное, оно тем не менее целенаправленно пошло к озеру.

Это была Рива. На ней все еще было кремовое шелковое платье. Материал был достаточно легким, чтобы колыхаться от порывов влажного ветра. Подойдя ближе, она произнесла:

— Извини, если я тебя потревожила, но люди, которые хотят уединения, не должны носить белые шорты в темноте.

— Как ты узнала, что это не Ботинки?

— Я знаю, где Ботинки, он снова пьет на верхней галерее.

— Но одет не во все белое. Я видел тебя там. Ты выглядела как привидение.

— Вероятно, во всем мире причиной половины историй про привидения является какая-нибудь женщина, бегающая вокруг дома в своей ночной рубашке и боящаяся сознаться в чем-нибудь подобном.

— Возможно, — согласился он. — Однако я искал не уединения, а покоя и тишины.

— Тогда я не буду шуметь или, по крайней мере, не задержу тебя. Просто я увидела тебя здесь и вспомнила, что так и не поблагодарила за то, что ты сегодня сделал.

— Я бы и не хотел этого.

— Знаю. Не буду на этом останавливаться, но я благодарна тебе. Я люблю жизнь, а меня могли убить.

— Поскольку я чувствовал, что это вызвало бы значительное ухудшение жизни здесь, и мне этого не хотелось бы.

— Хорошо, я рада, что все уладилось, — проговорила она.

Он ждал, что она продолжит, надеясь, что она скажет что-нибудь о причинах нападения и доверит ему свои страхи, мысли и подозрения. Когда она этого не сделала, в нем пробудилась злость.

— Ты не думаешь, что я обязан знать, в чем все-таки дело?

— А почему ты думаешь, что я знаю? — тихо ответила Рива.

— Я кое-что понимаю в тайнах, я хранил их достаточно.

Ему показалось, что она послала ему в темноте пламенный взгляд. В голосе ее прозвучали интригующие нотки, когда она проговорила:

— И у тебя их много?

— Когда я был маленьким, я привык приходить сюда. Будда был моим другом. Я обо всем ему рассказывал. Мать находила это остроумным, отец трусливым и считал, что я слишком витаю в облаках. Мне было лет восемь-девять, не намного больше, чем Пьетро.

— А я и не предполагала, что Будда может многое рассказать.

— Нет, но он никогда никому ничего не передает, не бывает шокирован и не брюзжит.

— Да, с людьми такое бывает нечасто.

— Верно. Вот почему я все еще прихожу на встречу с ним.

— Он очень стар и, вероятно, многое слышал и повидал за свой век.

Она говорила почти наобум, словно ее мысли были заняты совсем другим. Он сочувствовал ей. Ветер доносил до него ее запах, состоящий из свежевыстиранного хлопка, нежных духов и ее собственного возбуждающего женского аромата.

— Да уж, наверное.

— Я могла бы кое-что сказать ему.

— Правда? — Это было как раз то, чего он хотел, но когда она была так близко, ее доверие не казалось завоеванным.

— Собственно, это не мой секрет, а рассказанный мне Космо.

У Ноэля сдвинулись брови. Ему хотелось видеть ее лицо, но даже в темноте она смотрела в другую сторону.

— И что же это?

— Он сказал, что солгал тебе, уверяя, что я поощряла тебя на этом острове, чтобы поссорить тебя с ним, разлучить вас и самой стать хозяйкой состояния Столетов.

— Да, он говорил мне об этом.

— А ты знаешь, что он уверял меня, будто ты водишь меня за нос, пытаясь поссорить меня с ним, чтобы избавиться от меня?

— Отец был умным, иногда даже слишком. Он тоже боялся потерять тебя.

— Это неправда. Все неправда.

— Я знаю.

— Перед смертью он признался мне также в том, как он поступил с тобой.

— Ему не надо было говорить мне об этом, я всегда это знал. Нужно время, чтобы понять, почему он сказал это.

— Значит, ты ушел ни за что?

— Нет, — четко проговорил он, — это не совсем так.

Она резко повернулась к нему, и вспышка молнии осветила ее бледное, полное боли, лицо.

— Я не хотела отнимать у твоего отца твое место, я лишь хотела разделить его. Я не хотела украсть твое положение в «Столет корпорейшн» или основаться здесь, в Бон Ви. Все досталось мне по заочному решению суда из-за твоего отсутствия.

— А что бы изменилось, если бы я остался?

Наступило минутное молчание, полное невысказанных мыслей. Наконец она произнесла:

— Не знаю, но не все было бы так плохо эти годы.

— Нет, могло быть еще хуже. То, что случилось с нами в тот вечер, могло случиться снова. Отец был бы вынужден терпеть, и это убило бы его. Он обожал тебя. Ты была его скромной молоденькой невестой, которая принесла ему юность, и надежду, и нечто большее, чего я никогда не понимал вполне, но что было чем-то вроде тайного греха. Он был очарован тобой. Я не уверен, что он смог бы жить без тебя.

— Но ты ведь смог?

Он открыл было рот, но не нашел слов. Помолчав, он задумчиво проговорил: