2

Не было никакой возможности уклониться от его страстного, пронзительного поцелуя. Джолетта ощутила, как закипает в ее жилах кровь, словно от выпитого бокала шампанского. Она сделала попытку отстраниться, и тихий звук протеста застрял у нее в горле.

В следующий момент мужчина выпрямился и замер, продолжая удерживать ее в своих объятиях. Встретившись с ним взглядом, Джолетта заметила в его темно-синих в свете уличных фонарей глазах застывшее выражение фатальной неизбежности.

Ее уже давно никто не целовал. Может быть, слишком давно. Дрожь прошла по всему телу, с болью сжалось горло. Сбитая с толку быстрой сменой событий девушка стояла, уперев руки в грудь мужчины, ощущая пальцами его крепкие мускулы под пиджаком.

Незнакомец перевел дух и отпустил ее, резко шагнув назад с явной неохотой. Он окинул взглядом улицу позади нее.

— Простите, мэм, — произнес он с нервным смешком. — Я просто… Я подумал, что мои действия покажутся более убедительными, если я изображу личную заинтересованность. Похоже, моя уловка удалась.

Джолетта оглянулась. Человек, который преследовал ее, бесследно исчез. С трудом подбирая слова, она произнесла:

— Возможно, но у меня такое впечатление, что вы сделали бы это, даже если…

— Да, мэм, но я не вижу благодарности в награду.

Джолетте показалось, что она уловила нотки иронии в голосе незнакомца. Она внимательно посмотрела на него. При слабом освещении его волосы казались темными и отливали коричневым блеском, как полированное ореховое дерево; густые пряди лежали в некотором беспорядке. На правильном, четко очерченном лице выделялся прямой нос и квадратный подбородок с небольшим углублением. Складки по обеим сторонам губ говорили о том, что он часто улыбается, взгляд выдавал живой ум. Под хорошо сшитым пиджаком темно-синего костюма четко обозначились широкие, но не громоздкие плечи. Рост мужчины превышал средний, он держал себя властно, но не подавляюще.

— Награда обязательна? — после некоторой паузы отозвалась Джолетта.

— Галантность — стиль поведения южан не ценится теперь, как в былые времена. Она должна практиковаться безвозмездно, как я полагаю, но я предпочитаю вознаграждение, если есть возможность его получить.

Прислушиваясь к его голосу, девушка, движимая чистым любопытством, поинтересовалась:

— Из какого вы штата?

— Родился в Виргинии. Это имеет значение?

— Нет, — ответила она и склонилась над сумкой в поисках ключей от машины. — Конечно, нет.

Несколько наигранным тоном молодой человек спросил:

— Вы ведь направляетесь куда-то? Возможно, я могу составить вам компанию.

Его предложение обезоруживало своей любезностью, но Джолетте не хотелось обнадеживать его. Она не доверяла большинству мужчин при свете дня и, уж конечно, не доверится незнакомцу, который повстречался ей на темной улице. Достав из сумки связку с позвякивавшими ключами, Джолетта посмотрела на него.

— Большое спасибо за предложение, но галантность не обязана заходить столь далеко.

— Моя старая няня, обучавшая меня манерам, сказала бы обратное.

Непринужденная поза, в которой он стоял перед ней, не изменилась, и он не выказывал намерения удалиться.

— Но ее здесь нет, — терпеливо возразила Джолетта. — И мы с вами незнакомы. Может быть, вы связаны с тем парнем с ножом — откуда мне знать.

— Вы сообразительны, но все же никто к вам пока не пристал, не правда ли? Ну, хорошо, почти не пристал. Но будьте благоразумны. Позвольте мне проводить вас до машины.

— Я благодарна вам за оказанную помощь, но уверяю вас, дальше я могу справиться сама.

Джолетта обошла его и направилась в сторону стоянки.

— Вполне возможно, — согласился молодой человек, разворачиваясь и присоединяясь к ней. — Но зачем вам это брать на себя?

Она окинула его быстрым взглядом:

— Право, нет необходимости утруждать вас.

— Я думаю, что есть.

Автостоянка представляла собой маленькую площадку, окруженную высокими стенами домов, и походила на тускло освещенный колодец. Присутствие сильного мужчины рядом оказалось желательным, и не было оснований делать вид, что это не так. Поскольку отделаться от него все равно не представлялось возможным, Джолетта решила, что ее молчание будет означать вынужденное согласие.

Через некоторое время манеры, воспитанные в ней бабушкой, дали о себе знать. То, что несколько секунд назад казалось ей оборонительным молчанием, теперь стало представляться как нелюбезность. Джолетта взглянула на мужчину, шагавшего рядом с ней, на его темный костюм с соответствующим галстуком в полоску. Он выглядел как официальное лицо, неожиданно оказавшееся свободным после долгого дня напряженных переговоров. Желая смягчить натянутость, она спросила:

— Вы в Новом Орлеане по делу?

— Можно сказать так.

— Вы у нас впервые?

Он покачал головой.

— Нет, я бываю здесь время от времени.

— Какое-нибудь совещание? — Новый Орлеан являлся привлекательным местом для групповых встреч.

— На этот раз нет.

Поскольку он отвечал уклончиво, Джолетта не стала настаивать. Не имело значения, чем он занимался и почему находится в городе, — она никогда не увидит его больше.

Все же она ощутила некоторое разочарование от односложности его ответов, что ее удивило и даже как-то расстроило. Она прекрасно себя чувствовала без этих переживаний, которые испытывала в настоящий момент. Подобное осложнение ей совершенно ни к чему.

— Вам вовсе не обязательно так бежать. Я не собираюсь вас снова пугать.

Джолетта замедлила шаг.

— А я и не бегу.

— Конечно, нет. — На этот раз в его голосе прозвучали насмешливые нотки.

Она резко остановилась и повернулась к нему лицом.

— Достаточно, — сказала она. — Я благодарна вам за то, что вы дошли со мной до этого места. Не знаю, что бы я без вас делала. Я даже не сержусь на вас за поцелуй, но…

— Не сердитесь? — усомнился он.

— Нет. — Ее ответ прозвучал слишком поспешно. — Как бы там ни было, моя машина здесь, и я уверена, со мной все будет в полном порядке.

Некоторое время он молча смотрел на нее.

— Хотите отделаться от меня, да? А что, если тот парень с ножом притаился где-нибудь поблизости и только и ждет, чтобы ваш телохранитель покинул вас?

— Не думаю, — возразила Джолетта, одновременно бросая недоверчивый взгляд через плечо.

— Вот именно, — сказал молодой человек и продолжил сухим голосом:

— Моя машина тоже здесь, поскольку эта автостоянка единственная в этой части квартала. Позвольте мне отвезти вас домой, чтобы я мог быть уверен, что вы живы и здоровы.

Джолетта покачала головой, глядя на него с удивлением.

— Вы, наверное, сошли с ума. Я даже не знаю, как вас зовут.

— Тайрон Кингсли Стюарт Адамсон Четвертый к вашим услугам. Такого имени вам достаточно? Если слишком длинно, зовите меня просто Роун. А как я могу вас называть, кроме «дорогая» и «мэм»?

— Никак! Послушайте…

— Нет, вы послушайте, — перебил он тоном, не терпящим возражений. — Я не оставлю вас здесь одну в такое время ночи. Если вы не хотите, чтобы я отвез вас домой, разрешите мне хотя бы поехать следом за вами. Нет, я не правильно выразился, я все равно поеду за вами, хотите вы того или нет.

Джолетта долго смотрела на его решительное лицо с непреклонным взглядом.

— Но почему? — потребовала она. — Почему такая заинтересованность?

— Таков мой характер, привычка, вколоченная в меня персиковым хлыстом очень умным негром-управляющим, который придавал большое значение подобным вещам. Еще я открываю двери и уступаю место дамам — просто ничего не могу с собой поделать.

Ответ молодого человека не удовлетворил Джолетту, но она не могла найти благопристойного повода подвергнуть его сомнению. Мими тоже придавала большое значение манерам и моральному долгу. Девушка сжала губы и отвернулась, однако, пока они шли к тому месту, где в темноте стоял ее запертый «Мустанг», она более не выражала протестов.

Мужчина, назвавший себя Роуном, взял у нее ключи, отпер дверцу и заглянул внутрь, чтобы убедиться, что на заднем сиденье никого нет, затем сделал галантный жест, означавший, что теперь ей можно сесть в машину.

Джолетта не могла позволить ему перещеголять себя в учтивости. Она протянула руку и, когда он пожал ее, произнесла:

— Спасибо за то, что спасли меня. Я вам благодарна.

— Несмотря ни на что? Это очень благородно с вашей стороны. — Он с улыбкой смотрел на нее сверху вниз.

— Нет, в самом деле…

— Не стоит благодарности, — заверил ее Роун. — Я благодарен вам за предоставленную возможность.

Было бы неразумно спрашивать, что он имеет в виду. Она убрала руку.

— Тогда спокойной ночи.

Он отступил назад, давая ей возможность сесть в машину. После того как она устроилась на сиденье, он повернулся и направился к серебристому «Бьюику» с табличкой прокатной компании на заднем бампере.

Сидя за рулем, Джолетта нервничала, наблюдая в зеркале заднего вида горящие фары его машины. Она понимала, что молодой человек запомнит дорогу по улицам Французского квартала в сторону озера. Кроме того, ее беспокоило, что случайно встреченный ею незнакомец узнает, где она живет.

Но девушка волновалась напрасно. Когда она свернула к жилому комплексу, в котором находилась ее квартира, Роун Адамсон мигнул ей фарами и проехал дальше, не останавливаясь. На иной поворот событии, сказала себе Джолетта, она бы не согласилась.

Тем не менее она повернула голову и посмотрела вслед удалявшимся габаритным огням его машины. Разжав пальцы, крепко сжимавшие руль, Джолетта поднесла руки к губам. Они горели, и прикосновение пальцев ощущалось болезненно.

Такое случилось последний, раз месяцев шесть назад, когда она позволила мужчине стать ей достаточно близким, чтобы целовать ее. Именно столько времени прошло с тех пор, как ее жених Чарльз поцеловал ее в последний раз.

Они очень давно знали друг друга. Коренастый блондин, Чарльз был товарищем по играм, другом, братом, единственным мальчиком, с которым она встречалась в школьные годы. Их близость сложилась естественно, начавшись со скромного поцелуя при расставании и достигнув апогея после официального обручения, примерно два года спустя, в спальном мешке на берегу Миссисипи. Когда они поступили в колледж, Чарльз хотел, чтобы они вместе сняли квартиру где-нибудь поблизости от студенческого городка, но Джолетта отказалась. Она понимала, что Мими не одобрит ее поступок. Тем не менее все часы бодрствования они проводили вместе. Вместе посещали консультации у врача по поводу предотвращения беременности, вместе строили планы, обсуждали свой будущий дом и семью, детали церемонии бракосочетания, которое в конце концов должно было состояться. Вместе, всегда вместе. Джолетта уже купила себе платье из золотистого шелка, расшитого жемчугом и радужными бусинками. Их свидетели должны были быть в голубом, в тон основному цвету оконных витражей в маленькой викторианской церкви на Ривер-роуд, где состоится церемония.

Но по разным причинам день бракосочетания так никогда и не был назначен. В то лето, когда они закончили колледж, родители Чарльза захотели, чтобы он поехал с ними на охоту в Африку. Потом, после продолжительной болезни, умер дедушка Чарльза, и он счел эгоистичным думать о своем счастье в такое время. Чарльз продолжал копить деньги, чтобы заплатить первый взнос за их будущий дом и отложить немного для медового месяца на Карибах. Куда им спешить, в конце концов? Впереди вся жизнь.

Джолетте же казалось, что ее жизнь словно остановилась, v но доводы Чарльза о необходимости отсрочки выглядели настолько убедительными и практичными, что она послушно копила деньги, продолжая жить с Мими. Потом Чарльз потратил свои сбережения на покупку «Мазды-Миаты» с откидным верхом — автомобиля цвета электрик.

Когда Джолетта увидела спортивную машину, появившуюся перед парфюмерным магазином, в груди у нее что-то сжалось. Она посмотрела на Чарльза, который стоял немного в стороне, уперев руки в бока и гордо улыбаясь. Ее голос немного дрожал, когда она наконец заговорила:

— Ты… не хочешь, чтобы наша свадьба состоялась, Чарльз, не правда ли?

— Что ты имеешь в виду? — спросил он, делая шаг назад.

— У тебя есть кто-нибудь другой? Ты должен сказать мне.

— Никого, клянусь, — возразил он протестующе. — В чем дело?

— Я только хочу понять, по какой причине ты променял наше будущее на машину? Он нахмурился.

— Это мои деньги: я заработал их своим трудом и считаю, что имею право распоряжаться ими как хочу.

— Да, но ты говорил…

— Я знаю, что я говорил. Но, боже мой, Джолетта, мы будем женаты вечность, и тогда я уже не буду чувствовать себя свободным.

— Ты имеешь в виду, что тебе хотелось бы встречаться с другими женщинами? — Она знала, что он всегда провожал глазами любую привлекательную женщину, даже когда был с ней, но надеялась, что он избавится от этой привычки, когда повзрослеет.

— Почему бы и нет? — воинственно воскликнул Чарльз. — Возможно, тебе тоже следует встречаться с другими мужчинами. Это могло бы внести приятное разнообразие в жизнь. Очевидно, что мне никогда не удавалось вызвать твоего восторга на сей счет.

— Я не жаловалась, — робко возразила она.

— Может, надо было жаловаться, возможно, это помогло бы. Но так, как у нас с тобой идут дела… — Он пожал плечами. Джолетта прочистила горло.

— Я не знала, что у тебя такие чувства.

— Теперь знаешь.

Прошло немало времени, прежде чем она смогла заговорить, преодолевая спазм в горле:

— Ну что ж, думаю, я тоже не хочу выходить замуж за человека, который так мало обо мне заботится. — Непослушными пальцами Джолетта нащупала кольцо, которое он ей подарил. Оно легко снялось, потому что было велико ей с самого начала. С размаху припечатав кольцо к его ладони, она сжала вокруг него его пальцы. — Забери это… и уходи, сейчас же уходи.

Он долго смотрел на кольцо удивленным и растерянным взглядом. Потом резко повернулся и сел в машину. «Миата», рванувшись с места, оставила на асфальте черные полосы.

Внезапное крушение планов и всего, что связывало ее с Чарльзом, было для Джолетты подобно смерти. Чарльз занимал так много места в ее жизни, что теперь она чувствовала себя полностью опустошенной. Обидные слова, сказанные им, продолжали звучать у нее в голове, терзая ее, оскорбляя ее чувство собственного достоинства.

Мими помогла ей справиться с горем, время сделало свое дело. Однако даже Мими не удалось убедить ее, что не все мужчины такие, как Чарльз. Большинство из тех, с кем она позже встречалась, оказывались такими же — готовыми проводить с ней время, готовыми завлечь ее в постель, как будто это было своеобразным тестом. Джолетте не нравилось чувствовать себя марионеткой в их руках, она не верила в будущее, которое уже подвело ее однажды. Она редко заходила дальше первой встречи и все реже и реже готова была согласиться даже на это.

Мими не раз говорила ей, что она хоронит себя заживо в своей научной библиотеке. Возможно, бабушка была права. Нельзя жить прошлым, его не изменить.

Роун мигнул фарами автомобиля в знак прощания, потом проехал еще с четверть мили и свернул на стоянку перед ночным магазином. Он посмотрел на часы, прежде чем выйти из машины и направиться в магазин. Вернувшись через несколько секунд с большим пластиковым стаканом кофе, накрытым крышкой, он завел машину и поехал в обратном направлении тем же путем.

Оказавшись снова перед знакомыми зданиями, он припарковал машину, заглушил мотор и выключил фары. Жилой комплекс выглядел совсем новым; несколько коттеджей на две-четыре квартиры под разными углами располагались вокруг площадки с бассейном. С того места, где находился Роун, он мог видеть окно спальни той квартиры, где, как он выяснил раньше, жила девушка, за которой он наблюдал. За плотно задернутыми шторами время от времени мелькала тень.

Роун снял крышку с кофе и отхлебнул. Поморщившись, он покачал головой. Слишком крепкий — должно быть, простоял на огне не один час, но он ему понадобится, чтобы бороться со сном. Бросив крышку в пакет для мусора, которым снабдила автомобиль прокатная компания, он откинулся на сиденье, стараясь расположить свое крупное тело поудобнее. Положив руку на руль, сделал еще один глоток и позволил своему взгляду вновь вернуться к окну спальни.

Вздохнув, молодой человек задумчиво покачал головой. Он не смог устоять перед желанием поцеловать Джолетту Керес. Нельзя было так поступать. Ну и пусть, это стоило того, чтобы рискнуть.

Первую ночь в деле — и он уже «засветился», если использовать детективную лексику.

В зависимости от обстоятельств это может обернуться чем-то хорошим или чем-то плохим. Ясно одно: он не мог допустить, чтобы тот тип с ножом прикоснулся к ней. Он пережил несколько неприятных минут, когда думал, что может опоздать. В следующий раз он будет повнимательнее.

Следующий раз, господи.

Роун не был уверен в логичности своих действий. Мелодрама. Даже, можно сказать, бред. Так могло показаться на первый взгляд, но выходило, вовсе не бред.

Он чувствовал себя неопытным новичком. Чуть не дал ей возможность увидеть его у дверей парфюмерного магазина; ему казалось, что магазин находится дальше по той улице, он не предполагал, что девушка поведет себя так настороженно. Ему следовало сделать все иначе.

Также Роун никак не ожидал, что за ней кто-то следит. Он хотел создать дистанцию между ним и Джолеттой и решил дождаться ее на стоянке. Крупная ошибка. Этот подонок — откуда он взялся? Действительно ли у него был нож? Роун видел, как что-то блеснуло у того в руке. Однако пригодилось ему в качестве подходящего предлога для вмешательства.

Но целовать ее? Непрофессионально. Безнравственно. Чистый пример, как воспользоваться затруднительным положением другого человека. Он должен испытывать раскаяние, и он его испытывал.

Джолетта оказалась весьма необычной женщиной, скорее милой, чем красивой. Она была хороша той нежной, несколько старомодной прелестью, которая в сочетании с гордостью и подвижным умом притягивала мужчину, вызывала в нем желание подойти ближе и посмотреть, правда ли то, что он видел. Девушка выглядела хрупкой, но была на удивление смелой и явно обладала силой духа. От нее приятно пахло, от волос исходил запах роз. Он вспомнил, какой нежной и гладкой была ее кожа, когда он держал ее в своих объятиях, каким округлым было ее тело в тех местах, где оно должно быть округлым. От одной этой мысли мышцы внизу его живота напряглись. В ней все казалось таким правильным на ощупь и на запах, что казалось, стоит ей захотеть, и она может войти в его мечту и занять место, освобожденное для нее выдуманной им идеальной женщиной.

Он, наверное, спятил.

И, боже, ко всему прочему у нее, несомненно, имелось чувство юмора.

Теперь она двигалась за теми шторами, может быть, та самая женщина, которую он искал всю свою сознательную жизнь. А он сидел под ее окном, расслабленный поэтическим елеем, словно влюбленный подросток, и обжигал губы отвратительным кофе.

Отныне в любой момент любой пустяк может его предательски выдать, ей станет все известно, и она будет презирать его, возможно, даже ненавидеть. Это ему гарантировано. Иначе и быть не может.

3

Адвокат Мими, представительный, очень обаятельный седой мужчина, имел за плечами более двадцати лет адвокатской практики. Сколько Джолетта его помнила, он неоднократно отвергал предложения занять ответственный пост. Адвокат пригласил родственников Мими в свою контору для оглашения ее завещания и, чтобы создать благоприятную атмосферу, организовал встречу в обитом деревянными панелями зале, где всем был предложен кофе. Тетя Эстелла заняла место напротив Джолетты, с другого конца длинного стола усадив для поддержки по обе стороны от себя Натали и Тимоти. Она потребовала от адвоката приступить к выполнению процедуры. Тот подчинился.

Завещание не несло в себе никаких сюрпризов. Большая часть наследства, состоявшего из дома во Французском квартале, парфюмерного магазина и незначительного депозитного вклада в банке, согласно закону о наследовании штата Луизиана было поделено поровну между старшей дочерью Мими, Эстеллой Клементс, и единственным ребенком ее младшей дочери Маргарет. Тетя Эстелла негодующе поджала губы, но в тот момент воздержалась от каких-либо комментариев; адвокат положил на стол первый лист документа и перешел ко второму.

— Далее мы приступаем к персональным указаниям, — произнес адвокат, натянуто улыбаясь и переводя взгляд с одного лица на другое.

Он прочитал: «Эстелле — фамильное серебро, которым она жаждала владеть; Натали — несколько украшений прекрасной работы, но не очень дорогих; Тимоти — серебряные часы и бритвенный прибор из слоновой кости, принадлежавший его дедушке и прадедушке».

Прочистив горло, адвокат продолжил чтение ровным голосом:

— И в заключение написано следующее: «Моей любимой внучке, Джолетте Марии Керес, я завещаю предмет мебели, известный как „памятный комод“, со всем его содержимым. Содержимое комода включает в себя, но не ограничивается этим, дневник Вайолетт Марии Фоссиер в обложке, окованной медью, написанный ею в 1854 — 1855 годах. Дневник поступает в полное личное распоряжение вышеназванной Джолетты Марии Керес с неограниченным правом распоряжаться им так, как она сочтет подобающим».

Адвокат положил на стол листки завещания и деловито осведомился:

— Вопросы есть?

Тетя Эстелла с шумом глубоко вдохнула воздух, ее грузное тело чуть не вывалилось из кресла, когда она подалась вперед и выдавила из себя:

— Вы хотите сказать, что все это время дневник находился в старом комоде моей матери?

— Полагаю, да, — подтвердил адвокат. Тетя Эстелла повернулась к Джолетте:

— Ты знала это, не правда ли? Ты знала?

Джолетта почувствовала, как вспыхнуло ее лицо, но ответила с готовностью:

— Нет, тогда я не знала. Я подумала об этом позже.

— Это возмутительно! — заявила тетя Эстелла, поворачиваясь к адвокату. — Этот дневник является самой ценной частью состояния моей матери. Невозможно, чтобы завещание было составлено таким образом, что ни я, ни мои дети не могут получить от него свою долю выгоды.

— Завещание было составлено согласно конкретным требованиям моего клиента, — сухо пояснил адвокат, восседавший во главе стола.

— В таком случае она была не в своем уме, — выпалила пожилая женщина.

— Я хочу, чтобы завещание исправили. Сейчас же.

— Вы, разумеется, имеете право оспаривать его, миссис Клементс, — в голосе представителя закона появились стальные нотки, — но должен вас предупредить, что для этого у вас мало оснований. Мой клиент, ваша мать, была вполне в здравом уме в тот момент, когда диктовала пункты завещания, к тому же в них не наблюдается никаких отклонений от нормы. Я не могу судить о ценности указанного дневника, поскольку никогда его не видел, но полагаю, что эта вещь по своему характеру больше относится к области сентиментального.

— Вы мало знаете о том, чем занималась моя мать, если так думаете, — возразила тетя Эстелла. — Но это не имеет значения. Как я поняла, в завещании ничего конкретно не говорится о химических формулах духов. Могут ли они быть проданы? Есть ли для их продажи какие-либо юридические препятствия?

— Никаких. Этот вопрос может быть решен путем соглашения всех заинтересованных сторон, — ответил адвокат ледяным тоном. — Поскольку вы и Джолетта являетесь равноправными наследницами, вы обе должны будете подписать Документы на продажу и получить от сделки равный доход.

— Понимаю, — кивнула пожилая женщина, отчего складки ее толстого подбородка затряслись.

— Не уверена, что я понимаю, — медленно проговорила Джолетта, поворачиваясь к своей родственнице. — Надеюсь, вы не собираетесь продавать парфюмерный магазин?

Тетя Эстелла обратила на нее суровый взгляд.

— Почему бы и нет, в конце концов? Но я в данный момент говорю только о формулах, в частности о формуле духов «Ле жардин де кор».