19

Найти нужный дом, изображенный на картине, оказалось не так-то просто. Художник позволил себе некоторые вольности в передаче перспективы, а также игнорировал пару зданий, которые его чем-то не устроили. Роун уверял, что на картине Тернера канал кажется уже, но Джолетта возражала, что его самого подводит зрение.

В четвертом из домов, которые они обошли, им открыла молодая женщина с малышом на руках. На ней был ярко-розовый спортивный костюм и кроссовки «Рибок» с розово-зелеными шнурками, волосы украшала трикотажная повязка.

Она что-то быстро говорила по-итальянски кому-то в глубине полутемного холла. Потом она бросила взгляд на визитеров и сказала по-английски, хотя и с акцентом, но безукоризненно правильно:

— Это не музей и не гостиница. Пожалуйста, уходите.

Женщина уже хотела захлопнуть дверь, но Роун придержал ее рукой.

— Простите, пожалуйста, за вторжение, но мы не туристы. Нам хотелось бы кое-что выяснить о неких мужчине и женщине-американке, которые, возможно, останавливались в этом доме много лет тому назад.

— Мне ничего не известно об этих людях, — отрезала женщина и покачала малыша, смотревшего на них огромными черными глазами из-под копны золотистых кудрей, словно оживший ангелочек с картины Боттичелли.

— У нас есть основания полагать, что одна из прежних владелиц этого дома погибла из-за них, — быстро добавила Джолетта.

— Ах, Allora, — нахмурилась молодая женщина. — Одну минуту. — Она повернулась и что-то сказала через плечо.

Вскоре послышались шаркающие шаги, и из полумрака появился старик. Он был очень худой и горбился так, что черный свитер, надетый для защиты от домашней сырости, висел на нем, как на вешалке. Его черные с сильной проседью волосы уже не вились, а торчали, как проволока, улыбка показывала отсутствие нескольких зубов, но памяти он не утратил. Итальянка объяснила, что он — дедушка ее мужа и что он прожил в этом доме всю жизнь.

Да, среди его предков была такая женщина, о какой они спрашивали. Вдова, стесненная в Средствах, как и тысячи других таких же вдов, пускала в дом постояльцев — дело ведь было в прошлом веке, до того как на другом берегу лагуны понастроили гостиниц. Она умерла от сердечного приступа, так сказали доктора, но семья этому не верила. Ужасная история, да к тому же таинственная. Потом наследникам были выплачены некоторые деньги, нечто вроде компенсации. Это немного поправило их дела. Такие вещи не забываются.

Да, и сестра была. Жила на вилле неподалеку от Флоренции. Вилла была разрушена во время Второй мировой войны, но ее отстроили заново. Сад? Он остался на прежнем месте, если они хотят, могут поехать посмотреть. Чего только эти американцы не желают осматривать!

Неужели удача? Джолетта никак не могла в это поверить. То, что они нашли человека, который подтвердил написанное в дневнике Вайолетт, казалось чудом. Словно время потекло в обратную сторону и приблизило прошлое. Правда, то, что они смогли узнать так немного, только доказывало, сколь трудно выяснить что-то действительно важное о столь давних событиях.

Покинув дом итальянцев, Джолетта с Роуном направились в сторону моста Риальто. Они решили пообедать где-нибудь неподалеку от рынка. Молодые люди молча шли мимо цветочных лавок, мимо магазинчиков, торгующих кожаными сумками, шелковыми шарфами, веерами, часами и тысячами других приманок для туристов. Солнце отражалось в канале, и его отблески, игравшие на стенах здании, походили на солнечные зайчики. С канала дул легкий, мягкий ветерок, чуть пропахший бензином от проносящихся мимо катеров. Улицы почти опустели — большинство итальянцев уже приступили к долгой обеденной трапезе, переходящей в послеобеденный отдых. Джолетта и Роун шли не спеша, поскольку план на сегодня они уже выполнили.

— Знаешь, — сказала Джолетта, — мне кажется, нет смысла продолжать. Мы не можем рассчитывать на то, что вдруг появится некто с пожелтевшим листком бумаги в руках и скажет: вот, мол, та самая формула, которую приготовила для вас сто лет назад ваша прабабушка, зная, что вы придете ее искать примерно в это время.

Роун удивленно взглянул на нее.

— А я думал, что ты ищешь вдохновения или какого-нибудь намека, который поможет тебе расшифровать записи дневника, если там есть что расшифровывать.

— Да, но, может быть, я обманываю сама себя. Может, нет никакой надежды получить результат.

— Ты только представь, что случится, если ты все же добьешься своего. А если нет, тебе что, сейчас хуже, чем было бы в Новом Орлеане?

— Тебе легко говорить. Но ведь ты тоже попусту тратишь время, — заметила она.

— Слушай, если меня это не беспокоит, то почему должно беспокоить тебя?

— Ах да, совсем забыла, — весомо проговорила Джолетта. — Если мне улыбнется удача, ты хочешь быть поблизости.

Он в упор посмотрел на нее.

— А может, я в любом случае хочу быть поблизости?

— Прекрати! — резко оборвала она. — Тебя никто не заставляет говорить такие слова.

— Знаю. Но, с другой стороны, и запретить мне никто не может.

Она бросила на него быстрый взгляд и решила переменить тему.

— Я хочу довести до твоего сведения, что собираюсь со всем этим покончить. Сад я, может быть, и осмотрю, все равно мы будем во Флоренции. Потом скорее всего просто присоединюсь к группе. Два дня в Тоскане, три дня в Риме — и домой.

— Отлично.

Она с вызовом посмотрела на него.

— Что значит «отлично»? Я хочу сказать, что теперь ты можешь заняться своими делами.

— Это мы уже проходили. Я тебе окончательно надоел.

— Я не услышала согласия.

Внимание Роуна, казалось, было полностью приковано к прилавку с цветами, но он сказал:

— А что, если все это мне просто нравится?

— А что, если я просто хочу получить удовольствие от последних дней тура? — парировала она. Он долго молчал, потом вздохнул:

— Извини, но мне кажется, самое главное сейчас — чтобы ты вернулась домой целой и невредимой.

— Значит, ты не хочешь упустить шанс полюбоваться моими неудачами?

— Нет, это в мои намерения не входило, — слабо улыбнулся Роун.

В его словах был какой-то подтекст, который ей не понравился. Джолетта внимательно посмотрела на него, на его четко очерченное лицо, на лучившиеся глубоким светом синие глаза, но по выражению лица ничего понять не смогла. Она прищурилась.

— Послушай…

— Если ты не возражаешь, давай потом. Я умираю от голода, и, кроме того, мне надо позвонить. Мы все можем обсудить в ресторане.

Он говорил это уже на ходу. Она посмотрела ему вслед и подумала, не отправиться ли ей в противоположном направлении. Пусть догоняет, если сможет. Но все же больше, чем сбежать от него, ей хотелось высказать ему в лицо все, что она думала по поводу его недавнего поведения. Поэтому, стиснув зубы, Джолетта отправилась следом за ним.

После обеда они решили вернуться в гостиницу. Вторая половина дня у них свободна. Но поскольку на следующий день рано утром нужно было отправляться во Флоренцию, Джолетта хотела собрать чемодан и, возможно, немного вздремнуть.

Ее раздражало постоянное присутствие молодого человека, но она не могла придумать, как от него избавиться. Бежать — некуда, скрыться — невозможно. Если она займет кровать, то что будет делать он в их крохотном номере? Сейчас эта мысль больше всего не давала ей покоя.

Войдя в холл гостиницы, они увидели, как навстречу им поднялась с дивана поджидавшая их парочка.

— Наконец-то! — воскликнула Натали. — Мы с Цезарем стали друзьями навек, пока вас дожидались. Еще чуть-чуть, и мы ушли бы.

— И тем не менее, — добавил итальянец с милой улыбкой, — очень приятно видеть вас. Синий цвет удивительно идет вам, синьорина Джолетта.

Джолетта заметила, что Натали бросила на Цезаря взгляд, удивленный и ироничный одновременно. Они стояли близко друг к другу, и по их виду можно было определить — они только что прервали оживленную дискуссию. Роун тоже наблюдал за этой парочкой, но лицо его не выражало ничего, кроме усталости.

— Разве мы договаривались о встрече? — спросила Джолетта.

— Нет-нет, — поспешно отозвался Цезарь. — Я зашел сюда, потому что хотел пригласить вас прокатиться, и совершенно случайно встретил вашу кузину. Мы отлично пообедали — в Италии с этим проблем нет. Правда, было бы еще лучше, если бы мы все вместе отправились посмотреть виллы на берегу Бренты.

— Какие виллы?

— Что-то вроде замков в долине Луары. Это загородные дома, которые строили старые венецианцы. Там они отдыхали от вечной сырости родного города и на доходы от вложенных в мореходство денег играли в фермеров. Туристы про эти виллы почти ничего не знают, а жаль.

— Мы вполне можем туда отправиться, — подхватила Натали. — Это милях в двадцати отсюда, совсем недалеко. Цезарь рассказал мне об изумительной траттории в городке под названием Мира. Мы могли бы там поужинать.

— Боюсь, ничего не получится, — вмешался Роун, беря Джолетту под руку. — У нас другие планы.

— Какие еще планы? — спросила Джолетта, демонстративным движением высвобождая свой локоть.

Натали быстро взглянула сначала на нахмурившегося Роуна, потом на покрасневшую Джолетту и резко проговорила:

— Вам все равно надо будет где-то поесть.

— Но не в таком людном месте, — ответил Роун. Джолетта окинула его ледяным взором. И он еще смеет распоряжаться ее временем после всего, что произошло!

— А мне, — проговорила она, чеканя каждое слово, — эта идея насчет траттории кажется интересной.

— Ты же ничего про нее не знаешь, — возразил Роун, еле сдерживаясь.

— Могу поручиться, что это лучший ресторан в округе, — быстро вставил Цезарь.

— Не будь смешным, Роун, — веско сказала Натали. — Может, поговорим немного? Мне кажется, я смогу тебя убедить.

Он весь напрягся и медленно повернулся к ней.

— Сомневаюсь, Натали. Очень в этом сомневаюсь. Джолетта уже знает, кто я.

Натали еще раз перевела взгляд с него на Джолетту, потом — опять на него, отметив, как он стоит, отгораживая Джолетту от двери и не давая ей встретиться взглядом с Цезарем.

— Ах, значит, вот как, — процедила она сквозь зубы.

— Именно так, — отрезал Роун.

— А знает ли она, — вкрадчиво спросила Натали, — какие мы с тобой близкие друзья?

Она произнесла эти слова со значением, и Джолетта почувствовала, как на нее накатывает волна отчаяния. С трудом выдавив из себя улыбку, она ответила сама:

— Роун мне не говорил, но в этом и не было необходимости. Я уже успела заметить, что вы двое слишком быстро сумели договориться.

— Что да, то да, — протянула Натали. — Он вообще поразительно скор в своих решениях. Это должно вызывать у тебя восхищение.

— Но только не в тех случаях, когда он решает за меня, — ответила Джолетта. — Мне, например, очень нравится идея прогулки.

Цезарь расплылся в улыбке.

— Так, значит, вы поедете? Мы можем нанять лодку и спуститься вниз по реке. Это лучший способ осмотреть виллы. Но стоит поторопиться, пока не стемнело.

Прогулка оказалась не из самых приятных. Цезарь держался напряженно по отношению к Роуну. Натали, казалось, сердилась на Цезаря. Джолетте не о чем было разговаривать с Натали и с Роуном. Роун же вообще не проронил ни слова.

Но все же она не пожалела о том, что приняла приглашение итальянца. Многие виллы выглядели в буквальном смысле слова «палладианскими», то есть были выстроены по проекту самого Андреа Палладио. Классическая чистота линий, удивительная гармония пропорций — они больше походили на дворцы, и в то же время кремовые с золотом фасады придавали им легкость и воздушность. Фронтоны, колонны, полукруглые окна, видневшиеся за оградами и живой изгородью, весьма мало походили на сюжеты из «Тысячи и одной ночи», как это казалось в самой Венеции.

Лодки, нанятые Цезарем, были рассчитаны на двоих. Грести нужно было стоя, как в гондолах. Легко и непринужденно Цезарь устроил так, что она попала в его лодку, а Роун с Натали — в другую, чему Джолетта втайне порадовалась.

Итальянец пытался настоять на том, чтобы Джолетта оставалась сидеть в быстро скользившей по воде лодке, но она отказалась. Ей хотелось хоть чем-то притушить кипевшее в душе негодование. Стоя она могла больше увидеть, к тому же легче было избежать заигрываний Цезаря, которые, как она опасалась, могли последовать, если бы он уселся рядом с ней, пустив лодку плыть по воле волн.

— Ох уж эти американские женщины! — вздохнул Цезарь, стоя на корме и отталкиваясь своим веслом. Он с неподдельным восхищением наблюдал за тем, с каким изяществом Джолетта работала другим веслом. — Все-то у них получается, и как красиво получается!

— Я видела, что итальянки тоже умеют грести, — заметила Джолетта.

— Некоторые умеют, — согласился он, усмехаясь. — Но большинство, как и ваша кузина, предпочитают, чтобы этим занимались мужчины.

Джолетте показалось, что в его замечании был какой-то непристойный подтекст. Впрочем, он часто слышался ей в словах Цезаря. Она посмотрела ему прямо в глаза, но он выдержал ее взгляд с непринужденной улыбкой. Мгновение спустя он заговорил снова:

— Так, значит, завтра вы отправляетесь во Флоренцию? Жаль, что вы провели так мало времени в Венеции. — В его голосе послышались доверительные нотки. — Надеюсь, вам не надо говорить, carina, что я полностью в вашем распоряжении. Только скажите и я отвезу вас куда пожелаете и буду при вас постоянно.

— Роуну это не понравится, — сухо ответила она. Он только щелкнул пальцами.

— Меня нисколько не волнует, понравится это Роуну или нет. Мне важно лишь то, что нравится вам.

Отношение к ней Цезаря приятно меняло обстановку. И не страшно, что он уже успел заметить ее неудовлетворенность и даже воспользоваться ею. И тут Джолетте пришла в голову идея.

— Вам придется встать очень рано, — предупредила она, загадочно улыбаясь.

— Ради вас — с удовольствием.

— Очень-очень рано.

— Джолетта, carina, я весь в вашем распоряжении.

Она бросила взгляд на вторую лодку, которая на какое-то время отстала от них, но уже начала приближаться. Понизив голос, она рассказала о том, что может потребовать, а потом спросила:

— Вы можете это сделать?

Цезарь широко раскинул руки, так что весло описало дугу.

— И вы еще спрашиваете! — воскликнул он. Джолетта медленно кивнула.

— Я подумаю и, если решу, дам вам знать.

— Думайте скорее, carina. На одной надежде мне долго не протянуть, — ответил он в шутливом тоне.

После прогулки по реке у них осталось время на осмотр виллы Пизани, которой поочередно владели венецианский дож, Наполеон I и его пасынок, Эжен де Богарне. Им также удалось осмотреть дом, называвшийся «La malcontenta» («Недовольная»). Согласно преданию, он был назван так в память о неверной жене императора, которую сослали сюда за недостойное поведение. И наконец, когда солнце уже садилось, они отправились в тратторию.

Еда, как и обещал Цезарь, оказалась превосходной. Сначала подали андипасто — закуску из соленых яиц кальмаров, мяса, маслин и различных приправ, затем — закуски из креветок под чесночным соусом, крабов и морских гребешков, за которыми последовали вкуснейшее рисотто — блюдо из риса, отваренного на мясном бульоне с тертым сыром и специями, и фетуччино из крабов. Все это они запивали замечательным местным вином «Прозекко конельяно», легким и чуть терпким.

Общий разговор за столом не клеился, но Джолетта с Цезарем постоянно смеялись и шутили друг с другом. Он осыпал ее самыми невероятными комплиментами и все время подливал ей вина, невзирая на ее возражения. Но после того как Роун попытался ее остановить, Джолетта перестала протестовать и даже начала поощрять итальянца.

Окончательное решение относительно поездки во Флоренцию она приняла, когда стали заказывать десерт. Роун предложил одно, Цезарь — другое, и, пока она выбирала, Роун сам сделал заказ за нее. Вроде бы мелочь, тем более что он остановился на ее любимом желе с миндалем и абрикосами, но ей надоело, что он постоянно принимал за нее решения и навязывал ей свое мнение.

Когда они вышли из ресторана и направились к машине, Джолетта что-то тихо сказала Цезарю. Он ответил ей восторженным взглядом.

В Венецию они вернулись поздно. Расставшись с Натали и Цезарем на набережной, Джолетта и Роун отправились в гостиницу. В холле девушка подошла к стойке портье, чтобы взять ключ от своей комнаты, в то время как Роун остался стоять в стороне, поджидая ее. Она многозначительно посмотрела на него, но ничего не сказала, до тех пор пока они не оказались у двери ее номера.

— Я думала, что ты возьмешь ключ от своей комнаты, — заметила Джолетта, отпирая дверь.

— Не могу, — спокойно ответил он. — Я сдал его, и они поселили в моей комнате кого-то другого.

— Ты что, проверял?

— А ты как думала? — он говорил по-прежнему спокойно. В тот момент Джолетта не знала, верить ли его словам. Она глубоко вздохнула.

— Знаешь…

— Знаю, — оборвал ее Роун. — Ты не хочешь, чтобы я оставался в твоей комнате, хочешь, чтобы я ушел. Но я этого делать не собираюсь. И не собираюсь развлекать всю гостиницу нашей дискуссией на эту тему.

Он протянул руку над ее головой и распахнул дверь номера. Потом, отодвинув Джолетту, вошел в комнату.

Джолетте оставалось либо стоять в коридоре, либо последовать за ним. Вздохнув, она шагнула в полутемный номер и захлопнула за собой дверь.

В тот момент, когда рука ее коснулась выключателя, она почувствовала густой и пряный аромат, окутавший ее в темноте комнаты. Джолетта нажала на кнопку выключателя. Стало светло.

В вазах, расставленных повсюду, где только можно, стояли крохотные садовые гвоздики — розовые, огненно-красные, белые, пестрые. Их головки источали такой упоительный аромат, что девушка невольно застыла на месте.

— Что это такое? — озадаченно спросила она.

— Гвоздики. Я увидел их на рынке Риальто и заказал.

— По телефону?

Он кивнул.

— Согласно дневнику, они означают погубленную любовь или что-то в этом роде. — В его напряженном голосе прозвучало нечто похожее на смущение.

— Сердце бедное, увы! — машинально продолжила Джолетта.

— Именно так.

Глупо было восторгаться поступком, столь явно рассчитанным на ее сентиментальность. Но великодушие жеста, понимание того, что ей нужно, проявление заботы о ней — все это говорило о том, как тонко он чувствует ее. Это поразило Джолетту и обезоружило.