От одной мысли о том, что они бывают вместе, что самозабвенно занимаются любовью, пока она ворочается без сна в постели, к горлу Бет подступил комок. Она попыталась выкинуть печальные мысли из головы, но это оказалось нелегко. К тому же ей сегодня предстояло нелегкое испытание: вечером Флора будет ужинать вместе со всеми.

По словам Рейчел, Флора непременно ненавязчиво напоминала Брюсу о том, что у Блэкстоуна также существуют тесные связи с могущественным кланом Кемпбелл. Почему в этом есть такая необходимость, Бет понятия не имела.

Взгляд ее упал на платяной шкаф, и она тяжело вздохнула. К ее разочарованию — и радости Рейчел, — к туалету, который ей надлежало надеть, прилагалась головная повязка, украшенная золотыми нитями и жемчужинами. Сзади к повязке были прикреплены вуаль и две сетки, усеянные драгоценными камнями, в которые полагалось поместить волосы, разделив их на две равные части, чтобы они лежали по обеим сторонам лица. Само платье, сшитое из вертикальных шелковых полос темно-синего и зеленого цвета, было без бретелек; спереди и сзади его украшали два ряда декоративных янтарных пуговиц. Кроме того, Бет предстояло надеть украшенный драгоценными камнями пояс и толстенное золотое ожерелье с болтающимся на нем медальоном для святых мощей. В медальоне, без которого она вполне могла бы обойтись, находилось несколько волосков и кусок кости какого-то святого. При одной мысли о том, что к нему придется прикоснуться, у Бет мурашки побежали по телу.

Ансамбль завершал длинный, до пола, жакет с пышными рукавами, отороченный ценнейшим беличьим мехом. Более уродливого наряда Бет в жизни не видела.

Она принялась напяливать нижнее белье, от всей души надеясь, что до конца вечера не умрет от удушья.

Впрочем, если ее и постигнет эта участь, то она умрет настоящей красавицей, поскольку теперь у нее были тушь для ресниц, тени, румяна и блеск для губ, которые Бет сделала собственноручно в результате многочисленных экспериментов с пчелиным воском, сажей, углем и дикой малиной.

В тот момент, когда она принялась натягивать через голову платье, кто-то постучал в дверь спальни.

— Входи! — крикнула Бет, думая, что это Рейчел. Дункан осторожно приоткрыл дверь и увидел, что его жена исступленно барахтается в груде шелка.

— Рейчел, ты не поможешь мне это надеть — иначе я скоро задохнусь…

Ухмыльнувшись, Дункан подошел к жене. Эта женщина — просто прелесть. Он молча ослабил шнуровку у ворота платья, и Бет смогла наконец высвободить голову.

— Дункан! — ахнула она.

— Простите за вторжение, миледи, я не знал, что вы все еще не оделись. — Это была правда — если бы он это знал, то остался бы внизу. Впрочем, сегодняшняя ночь будет слишком важной для них обоих.

Когда Бет, отступив на шаг, наконец-то вытащила из платья руки, Дункан спросил:

— Не могла бы ты пойти со мной — мне нужно показать тебе что-то очень важное.

— Важное? — Глаза Бет "расширились от ужаса. — Неужели оленина подгорела? А может…

Не договорив, Бет приподняла юбки, готовясь ринуться к двери, однако Дункан успел схватить ее за руку.

— Нет, миледи, с олениной все в порядке; приготовления на кухне идут своим чередом. Мне хотелось поделиться с вами совсем другим.

— Да? — Опустив юбки, Бет молча взглянула на него и, решительно вздохнув, проговорила: — Муж мой, сейчас у меня нет времени на разговоры. Мне еще очень многое предстоит сделать к банкету.

Ага! Значит, несмотря на все его дары, она все равно не намерена с ним мириться.

— Бет, прошу тебя, — взмолился Дункан. — Это очень важно и займет всего несколько минут. Ну пожалуйста. Обещаю, это доставит тебе удовольствие.

Он умоляюще взглянул на нее, и Бет невольно почувствовала беспокойство. Дункан ее прекрасно понимал. Будь он на ее месте, после того, что между ними произошло, он бы тоже беспокоился.

— Как пожелаешь, — наконец бросила она, — но только немного позже. Сейчас мне еще нужно кое-что сделать.

Дункан облегченно вздохнул и улыбнулся:

— Ты не пожалеешь, что согласилась, жена моя.

Час спустя, когда Бет с Дунканом направлялись по многолюдному двору замка к конюшне, крыша которой была крыта соломой, все присутствующие с любопытством провожали их взглядами. Брови Бет были сурово сдвинуты, и Дункан принялся пылко молиться про себя, чтобы его дар — самый ценный из всех, которыми он обладал, — помог наконец-то сломить ее защиту и восстановить между ними мир.

Войдя в конюшню, Дункан оттолкнул валявшиеся на полу вилы, в то время как Бет, оглянувшись по сторонам, проговорила:

— Дорогой, если ты собрался показать мне котят, то я их уже видела. Они просто прелесть, но…

— Нет, жена, я собираюсь подарить тебе не котенка, а… — Взяв Бет за руку, Дункан обвел ее вокруг стога сена, — а вот это.

Бет шагнула вперед, намереваясь внимательно осмотреть предмет радости и гордости мужа, потрогать темно-зеленые плоды, свисавшие с маленьких искривленных веточек.

— Что это?

— Лимонное дерево.

— Лимонное… — Бет повернулась к нему лицом. — Но откуда? И почему оно здесь спрятано — ведь ему требуется солнце…

Дункан не смог сдержать улыбки: ему приятно было видеть удивление жены.

— Его выносят на солнце, однако держат подальше от ветра, а с наступлением сумерек приносят в эту конюшню. Когда сюда возвращается скот, здесь становится тепло. — Дункан ласково погладил крошечный плод. — Я ухаживал за этим деревцем целых два года, надеясь, что когда-нибудь на нем появятся плоды. Приятно, что в наших суровых местах может вырасти такое вот хрупкое деревце, правда?

Приложив палец к губам, Бет прошептала:

— Лимоны… Поверить не могу. Дункан взял ее за руку.

— Это мой подарок тебе.

Бет попыталась высвободить свою мягкую руку из его загрубевшей ладони, однако Дункан крепко сжал ее, не позволив ей этого сделать. Прикоснувшись к золотому ободку с рубином, связавшему их вместе, он внезапно почувствовал, как к горлу его подкатил комок. Ему вдруг стало так страшно потерять Бет, что все слова, которые он тщательно репетировал, вылетели у него из головы. С трудом припомнив часть из них, он проговорил:

— Ты мне очень нравишься. Бет. Да, очень нравишься. И мне ужасно жаль, что я так набросился на тебя тогда в спальне. Прости меня. Обычно я так себя не веду. Понимаешь, я очень испугался. — Оторвавшись от созерцания ее рук, Дункан поднял голову, заглянул Бет в лицо и глубоко вздохнул, радуясь тому, что ее взгляд устремлен прямо на него. — Ты даже не представляешь, как я себя ругал за то, что набросился на тебя, после того как выяснил, зачем тебе понадобился кинжал. И еще я хочу, чтобы ты знала: когда ты застала меня с Флорой, я вовсе не пытался к ней приставать. Я бы никогда не стал этого делать. Никогда! Настоящий мужчина так не поступает. — Выпустив руку Бет из своей руки, Дункан тяжело вздохнул: — Вот и все, что я хотел тебе сказать.

Бет была поражена прозвучавшей в его словах искренностью. Может ли она ему верить? Когда он держал ее руку, его рука дрожала. Похоже, извинение далось ему нелегко, и она ему достаточно нравится, если он пошел на это. Теперь все зависит от нее: поверит она ему или нет. Сможет ли она надеяться?

Сердцем Бет верила каждому его слову, а вот ум… Разве мало ее обижали мужчины? И каждый потом клялся и божился, что делал это не со зла. Однако сердце подсказывало ей, что Дункан говорит правду. К тому же он сказал, что она ему нравится…

Протянув руку, Бет погладила Дункана по груди. Всего несколько ночей назад при взгляде на эту великолепную мускулистую грудь, на которую пламя камина отбрасывало причудливые тени, у нее на глаза навертывались слезы.

Бет тяжело вздохнула. Если бы он только не решил, что Флора должна остаться в замке!

Пальцы Дункана, ощупывающие крупную, с замысловатым узором брошь Лорнов — единственную ценную вещь, которой владел отец, — замерли. О чем бы он ни думал, его мысли все время возвращались к Бет. Интересно, есть какая-то разница между супружеской жизнью его родителей, в которой не было даже намека на любовь, и его с Бет совместной жизнью? И почему глаза ее, радостно вспыхнувшие, когда он показал ей лимонное дерево, вновь сделались холодными и непроницаемыми? Почему она так равнодушно поблагодарила его? Он надеялся на совершенно другую реакцию. А может быть, ему просто показалось, что она обрадовалась? Может быть, никакой теплоты в ее взгляде и не было, а полные губы не дрогнули в ласковой улыбке? Да нет, улыбка была, определенно была.

Так что он, черт подери, сказал или сделал, от чего она исчезла?

— Вспоминаешь былые дни?

Вздрогнув, Дункан хмуро взглянул на своего поверенного:

— Ты почти угадал.

— Некоторые вещи лучше забыть, друг мой. — Айзек протянул руку за тяжелой золотой брошью, принадлежавшей некогда Роберту из клана Брюсов. Взяв ее, Айзек перевернул брошь выпуклой стороной к себе. — Если эту вещицу расплавить и продать, часть твоих финансовых проблем будет решена.

— А ну-ка отдай, варвар!

Клан Макдугалов владел брошью Лорнов, названной так предком Дункана, в течение многих десятилетий. Согласно семейному преданию, Юин Макдугал женился на дочери Реда Комина. Когда Роберт из клана Брюсов в 1306 году убил Реда, кланы Макдугалов и Брюсов сделались заклятыми врагами. Много лет спустя Роберт после поспешного коронования в Скоуне был вынужден отступить под натиском победоносных войск англичан в Аргайл, где надеялся воссоединиться со своим союзником, Кемпбеллом, однако был застигнут врасплох кланом Макдугалов в Далри, возле Тайндрума. Все же Роберту удалось бежать, тогда-то он и потерял плащ с великолепной брошью, которую Дункан сейчас держал в руке. Эта брошь стала существенным напоминанием всем последующим лэрдам Блэкстоуна, что они — люди чести, лидеры клана, который когда-то победил самого короля.

Как нередко случается в истории, политические силы и союзы между главами кланов в течение долгих лет претерпевали изменения — случилось даже, что внучка Роберта Брюса вышла замуж за дедушку Дункана. Однако нынешнему поколению выпало на долю окончательно свести с Брюсом счеты.

Услышав сигнал трубы, Дункан убрал брошь под дневник. Когда вновь будет спать в своей спальне, он перепрячет ее в постоянный тайник, находящийся в изголовье кровати. О том, что брошь постоянно там лежит, знали лишь самые доверенные люди.

— Пойдем, Айзек, пора встречать наших гостей.

Дункан встретил Брюса во дворе замка. Джон был почти с него ростом — такой же высокий и так же великолепно одетый. Высокая шляпа, нелепые, по последней моде длинноносые туфли и короткий плащ, подбитый кроличьим и отороченный беличьим мехом, — все свидетельствовало о том. что он занимает высокое общественное положение и сказочно богат. По закону так роскошно одеваться имели право только те, у кого ежегодный доход составлял не менее тысячи фунтов стерлингов. Дункан еще раз мысленно возблагодарил Господа за то, что Бет навела в замке образцовый порядок, и порадовался тому, что она наденет все меховые вещи, которые у него имеются. Сам он был одет просто, но дорого: синий парчовый камзол поверх красной, сшитой по фигуре блузы и высокие кожаные сапоги. Он терпеть не мог никаких шляп, а потому встречал гостя с непокрытой головой.

— Добрый вечер, Джон. Надеюсь, добрались без приключений?

— Да. И погода не подгадила. — Брюс окинул взглядом двор. — А ты, как я поглажу, за эти пять лет очень многое изменил в замке в лучшую сторону.

Пока они шли по направлению к замку, Брюс ничего не упустил из виду: ни стен с бойницами, ни конюшни, ни церкви, ни мастерских. Дункан довольно ухмыльнулся: катапульты, мечущие зажигательные бомбы на корабли противника, приспособления, позволяющие выливать кипящую смолу на головы врагов, и прочие средства обороны он так надежно спрятал за стенами замка, что об их существовании невозможно было догадаться.

В самом замке Дункан вновь испытал прилив гордости, заметив реакцию Брюса на преображенный стараниями Бет зал. Казалось, гость был искренне поражен. Да и сам Дункан не мог не признать, что просторный зал выглядит великолепно, именно так, как должен выглядеть дом богатого человека: повсюду горящие свечи, на стенах гобелены, в вазах море цветов. На столах у каждого места — плетеная подставка из камыша, на которой стоит поднос, двузубчатая вилка и аккуратно сложенная салфетка. Такое впечатление, будто стая лебедей приземлилась на семьдесят крошечных прудов. Главный стол весь заставлен букетами цветов и цветной столовой посудой, которую он привез из Италии. В замке даже пахло богатством — запах свежести, проникавший сквозь открытые окна, смешивался с восхитительным ароматом пчелиного воска, цветов и жарящегося мяса.

В этот момент в зал вошла Бет. Летящей и в то же время уверенной походкой, которой Дункан прежде у нее не замечал, она направилась к ним, и у него сердце замерло в груди. Она не только преобразила зал до неузнаваемости, но и преобразилась сама.

Только когда Бет присела перед ним в глубоком реверансе, Дункан спохватился.

— Добрый вечер, муж мой, — проговорила Бет.

— Добрый вечер, миледи. — Проглотив комок в горле, он взглянул в ее глаза, смотревшие на него с незнакомым выражением, а затем, с трудом обретя дар речи, произнес: — Сэр Джон, разрешите представить вам мою жену, Бет… То есть леди Катрин Макдугал.

Джон склонился над протянутой ему тонкой рукой.

— Миледи, счастлив познакомиться с вами. — Он задержал руку Бет в своей дольше, чем, по мнению Дункана, позволяли правила приличия.

Дункан предостерегающе кашлянул, в то время как Бет, явно польщенная реакцией гостя, воскликнула:

— Прощу к столу, милорды!

Оставив своих вассалов общаться друг с другом, Дункан и Брюс последовали за Бет к стоявшему у камина столу, на котором их ждали-изысканные лакомства: свежий хлеб, рыба и сыр. Дункана поразили бронзовые и серебряные кубки, которые он привез в качестве военных трофеев из Персии — они были наполнены медом и ярко сверкали, так как были начищены до зеркального блеска.

Когда лэрды сели за стол, Бет проговорила:

— Ужин будет подан через час, когда я позвоню в колокольчик. А теперь прошу меня простить. — Она присела в реверансе и тут же удалилась скользящей походкой.

Джон не отрывал от нее взгляда до тех пор, пока она не исчезла из виду, после чего заметил:

— Твоя жена… Я не понимаю, что она говорит, Макдугал. Должно быть, старею, вот и не успеваю следить за ее речью.

Дункан, который тоже как зачарованный.смотрел на изящную фигуру жены, нехотя повернулся к гостю:

— Да нет, старость тут ни при чем. Просто там, откуда она приехала, в Йорке, все так быстро и странно говорят.

Взяв со стола кубок, предназначенный для Дункана, Брюс проговорил:

— Хорошо, что у тебя есть способность к языкам, Макдугал, иначе пришлось бы тебе разговаривать с ней жестами, как глухонемому. — Он сделал глоток.

Дункан недовольно поморщился. Ни к чему было Брюсу менять кубки. Если бы он хотел убить этого негодяя, он бы сделал это как мужчина — в честном поединке на шпагах.

Взяв кубок Брюса, который был намного красивее того, что Бет поставила перед его тарелкой, Дункан пробормотал:

— Тебе и самому неведомо, насколько ты прав.

Всю прошедшую неделю его жена разговаривала с ним жестами, выказывая тем самым свое неудовольствие.

Некоторые из них вызывали его смех. Особенно ему понравилось, когда она потрясла кулаком в воздухе и одновременно хлопнула себя по руке. Точно так же делали древние римляне. А как эта женщина закатывала глаза! Она могла всю жизнь прожить, не говоря ни слова, и ее бы прекрасно поняли. И в то же время Дункан скучал по ее мелодичному голосу и по ее теплу, особенно ранним утром, когда лежал, снедаемый беспокойными думами — о ней, о Брюсе и о том, сумеет ли он вновь взяться за оружие. В отличие от Айзека Дункан не был уверен, что к тому времени, когда начнется рыцарский турнир, у него заживет плечо.

Жуя бутерброд с сыром, Брюс проговорил:

— Мои люди очень обеспокоены предстоящим турниром. Ты возьмешь с собой много воинов?

— Достаточно, — кратко отозвался Дункан.

На самом деле у него было всего три палатки. Многие из его клана испытают горькое разочарование, узнав о том, что их не возьмут на турнир: люди обожали подобные состязания и сопровождавшую их ярмарку и всегда с нетерпением их ждали. Хотя, может быть, если ему удастся продать часть коров, он сумеет как-то выкрутиться.

— Что-то ты сегодня чересчур задумчив, Макдугал, — прищурившись, заметил Брюс.

— Просто подумал о том, что моя жена приготовила для того, чтобы нас развлечь.

— Ну, об этом мы узнаем только в последний момент. Женщины — существа непредсказуемые.

— Ты абсолютно прав.

Еще раз откусив от бутерброда, Брюс хмыкнул:

— Гм… Похоже, тебе очень нравится твоя жена. Дункан ответил не сразу:

— Временами она бывает немного странной, но я не могу отрицать, что она добрая и умная.

Вот только лучше бы она поменьше говорила о своем Йорке и привидениях, подумал он, и благосклонно отнеслась к его попыткам помириться с ней. Пока ни одна из них не увенчалась успехом. Еще сегодня утром он отнес к ней в спальню очаровательную пятнистую морскую звезду, но Бет ни словом о ней не обмолвилась, хотя, чтобы раздобыть ее, ему пришлось спускаться в море с высоченной отвесной скалы. Правда, она надела на шею ключ, издала радостный возглас при виде лимонного дерева, а несколько минут назад даже улыбнулась. Похоже, это означает, что дело все-таки сдвинулось с мертвой точки.

Отведав копченой рыбы, Брюс проговорил:

— А ты уже подумал над тем, как будет проходить состязание, Макдугал?

— Да, — ответил Дункан, и они принялись обсуждать всевозможные вопросы проведения рыцарского турнира.

Вскоре Дункан с удивлением заметил около их стола Флору. Неужели Бет попросила ее поухаживать за ними? Очень странно.

Флора принялась хлопотать, пытаясь угодить мужчинам, однако Брюс совершенно не обращал внимания на роскошную красотку. Еще более странно.

Прежде чем они успели обсудить основные пункты турнира и самый главный — кому доверить вручение призов, прозвенел колокольчик, и зал начал наполняться людьми. Затем появилась и Бет и, подведя их к главному столу, усадила Брюса справа от Дункана, а сама села слева.

Дункан усмехнулся, глядя, с каким изумлением его недруг осматривает стоящие перед ним предметы сервировки. В самом деле есть чему удивляться.

Как только все заняли свои места, Бет хлопнула в ладоши, и в зал одна за другой начали входить женщины с блюдами в руках. Они поставили блюда на столы, и пир начался. Ароматная оленина, истекающий соком жареный кабан с репой, моллюски в горячем бульоне, филе трески и горячий картофель в нежном кремовом соусе, приправленный розмарином, поглощались в огромных количествах.

Когда Дункану показалось, что он сейчас лопнет, в зал вошли дюжина женщин с подносами, уставленными тарелками с хлебным пудингом, политым густым соусом из виски и сливок.

Бет потянулась к своему кубку с вином, и Дункан, отбросив всякую осторожность, схватил ее за руку, прежде чем она успела ее отдернуть. Он помирится с ней во что бы то ни стало, чего бы это ему ни стоило. Поднеся ее руку к губам, он тихо, так чтобы только Бет могла его слышать, прошептал:

— Моя дорогая жена. Я никогда в жизни и нигде так вкусно не ел: ни в Италии, ни за столом у Олбани. — Перевернув ее руку ладонью вверх, он поцеловал запястье. — Просто не знаю, что бы я без тебя делал, леди Катрин.