Глава 16

Облаченная в джинсы и вооруженная лишь убогой щеткой, которую обнаружила в кухне, Бет выгнала из зала двух шелудивых псов, троих детей и слонявшегося там без дела священника. Ей было наплевать на то, что все они — за исключением, естественно, собак — сочтут ее сумасшедшей. Пусть думают про нее, что хотят. В зале царила невообразимая грязь, и она намеревалась произвести там уборку.

Она вымела из одного угла весь мусор и принялась стаскивать в угол все скамейки, а покончив с этим, взялась за край одного из многочисленных длинных столов и тоже потянула его в угол. За этим занятием ее и застала Рейчел.

— Миледи, ну зачем вы так надрываетесь?

Не прошло и нескольких минут, как Рейчел привела на помощь с полдюжины женщин: к удивлению Бет, все они теперь ей мило улыбались и охотно бросались выполнять каждое ее распоряжение.

Когда они взялись за противоположные концы стола, Рейчел прошептала Бет:

— После того как он извинился, вы его простили?

— Я вообще не хочу больше о нем говорить. Даже если этот человек умрет от сердечного приступа, я не желаю об этом слышать, по крайней мере до тех пор, пока его не похоронят. — Бет уже столько думала о Дункане Ангусе Макдугале, что ей до конца жизни этого хватит.

— Сердечного чего?

Раздраженно воздев глаза к потолку, Бет жестами изобразила сердечный приступ.

— A oui. — Нахмурившись, Рейчел пробормотала что-то по-французски, а потом прибавила: — Как пожелаете, топ ami.

Благодарная своей подруге за то, что она оставила тему о ее неверном муже, Бет сказала:

— После того как мы отодвинем всю мебель в сторону, полы надо будет тщательно подмести, чтобы ни единой крошки там не осталось. — Ей хотелось, чтобы сделанные из широких досок полы блестели.

— Понимаю, миледи. — Рейчел тотчас отдала приказания по-гэльски четырем женщинам, и те, оживленно переговариваясь, споро взялись задело. Уже через несколько минут они смели старый грязный тростник, которым был покрыт пол, к двери, а потом спустили его по широкой лестнице во двор замка. Одна из женщин тут же отправилась за свежим тростником, Рейчел пошла за лавандой и другими травами, а Бет принялась отскребать все, что сделано из дерева, очень надеясь, что едкое щелочное мыло будет так же безжалостно к микробам, как и к коже се рук.

Когда уже почти все столы сияли чистотой, к Бет подошла Кари.

— Можно вам помочь, миледи?

Бет кивнула и указала на закопченный камин, расположенный в дальнем конце зала:

— Кажется, каменная кладка этого камина была когда-то кремового цвета или по крайней мере бежевого. Мне бы хотелось все восстановить.

В современном мире, из которого она переместилась в Средневековье, камины обычно облицовывали изысканным белым мрамором, но во времена Дункана о такой роскоши и слыхом не слыхивали. Все камины в замке были сделаны из песчаника, украшены гравировкой и имели широкие каминные полки. Из дневника Дункана Бет знала, что ко времени, в которое она попала, замку исполнилось всего десять лет. Как могла внешняя сторона камина так закоптиться за такое короткое время, Бет представления не имела, разве что трубы забились и их требовалось почистить. Но с этим она разберется позже, а сейчас ей хотелось лишь одного: пообедать в чистой комнате.

— Не могли бы вы взять щетку и заняться этим?

Кари лишь улыбнулась и пожала плечами, и Бет пришлось ждать, когда вернется Рейчел, чтобы перевести ее слова.

Когда наконец Кари поняла, что от нее требуется, она бодро взялась задело, а Рейчел Бет попросила помочь ей ставить на место столы.

— Но как же тростник, мадам? Ведь мы не покрыли им пол.

— А мы и не станем его покрывать, Рейчел. Мы найдем тростнику другое применение.

Черные миндалевидные глаза Рейчел сделались круглыми, как блюдца.

— Простите, мадам?

— Подожди, скоро сама увидишь. А сейчас давай ставить столы вот так.,.

Пока они трудились, Бет не раз поблагодарила Бога за то, что сексапильная Флора так и не появилась в зале. Будь у Бет побольше наглости, она отправила бы эту пакостницу чистить дымоходы щеткой с короткой ручкой.

Три часа спустя помощницы Бет стояли в зале и изумленно озирались по сторонам, потом робко, одна за другой, начали улыбаться. Любуясь сделанной работой, Бет тоже улыбнулась, впервые за много часов.

Она поздравила своих помощниц, а затем спросила:

— Вы покрыли полы первого этажа тростником и прибили табличку к двери?

Рейчел перевела, и Кари бойко ответила:

— Да, миледи.

— Собак вымыли?

Женщины дружно закивали головами.

— Отлично. А теперь — в кухню.

У Дункана бурчало в животе от голода и глаза слезились от усталости. Ему казалось, что он уже целую жизнь сидит с Айзеком и Ангусом, решая вставшую перед ними проблему, которая состояла в том, что Олбани, собираясь провести первый раунд рыцарского турнира, приказал главам двух кланов объединиться в общую команду, причем, пытаясь сохранить мир, он намеревался собрать ее не из дружественных, а из враждующих кланов. Таким образом, Дункан оказался в одной команде с Брюсом, что, по его мнению, могло кончиться плачевно: он по-прежнему мечтал увидеть своего заклятого врага бездыханным.

— Значит, решено, — проговорил Дункан, вставая. — Мы пригласим в замок Брюса и его людей, только не всех. — Ему было неприятно, что обстановка в его замке не такая впечатляющая, как в замке Брюса, а пища более скудная, но в Блэкстоуне он будет чувствовать себя в полной безопасности. — За столом мы проведем переговоры и обсудим все подробности предстоящего турнира. Брюс, без сомнения, захочет первым начинать каждое состязание, на что я дам согласие при условии, что Айзек будет распоряжаться призовым фондом. Я хочу, чтобы мои боевые кони и охрана располагались в отдельной конюшне. Этот человек способен на любую подлость и непременно попытается сделать мне какую-нибудь пакость, если мы выиграем первые раунды и будем сражаться друг против друга за золотой кубок.

— Очень разумный план, — одобрил Ангус, после того как провел последний час, прикидывая всевозможные ситуации, которые могут случиться.

Айзек зевнул:

— Милорд, я умираю от голода и уже ничего не соображаю. Если не возражаете, я пойду сейчас к своей жене, а потом отправлюсь спать.

Тут и Дункан вспомнил, что у него тоже имеется жена.

Последний раз, когда он, извинившись перед своими товарищами, отправился искать Бет, она была чем-то очень занята и встретила его с откровенной неприязнью. Когда Дункан попросил ее уделить ему пару минут, она бросила на него негодующий взгляд и молча сжала все пальцы, за исключением среднего, в кулак. Дункан сначала оторопел, а потом расхохотался: лучники-англичане, одержавшие победу, обычно показывали этот неприличный жест при встрече с французами, имевшими обыкновение отрезать у побежденных противников третий палец, чтобы те уже больше никогда не могли натягивать тетиву своих луков. Он ужасно устал, и у него не было никакого желания вновь испытать на себе недовольство Бет, однако помириться с ней все равно нужно. Он был не прав и вел себя как последняя скотина.

На втором этаже замка Дункана остановил Шон Макдоннелл из клана Кеппохов, женатый на кузине Дункана.

— Милорд, я только что вернулся из Обана — ездил туда покупать железо — и привез оттуда кое-какие новости.

— И что это за новости?

Шон неловко переступил с ноги на ногу.

— Не люблю разносить всякие сплетни, но… — Он огляделся по сторонам и, понизив голос, продолжал: — Я встретил там одного человека, который, будучи несколько навеселе, хвастался, что встречается с одной женщиной из нашего клана. По описанию это не кто иная, как Флора.

— Что ж, хорошо. — Мысль о том, что он, быть может, скоро выдаст замуж свою золовку, заставила его улыбнуться.

— Нет, милорд, вы не поняли. Этот человек из клана Манро, совсем недавно присоединившегося к клану Брюса.

Дункан нахмурился:

— Брюса?

— Ну да. И он не собирается ни обручаться с Флорой, ни жениться на ней. Он простой жестянщик, милорд, за которого она никогда не пошла бы замуж, считая это ниже своего достоинства. Почему она с ним встречается, я не знаю, но у меня на этот счет нехорошее предчувствие, милорд, и я решил вам об этом рассказать.

— Спасибо, Шон.

У Флоры, принадлежавшей к клану Кемпбелл и жившей в его замке, не могло быть никаких причин для встреч с человеком из клана Брюса, абсолютно никаких, и это сразу насторожило Дункана. Они продолжили спускаться по лестнице, и он шепотом попросил Ангуса:

— Послушай, приятель, приставь-ка к ней кого-нибудь, — пусть понаблюдает. Я хочу знать, где она в очередной раз встретится с этим человеком и когда.

— Может быть, поручить это Рейчел?

— Верно, так будет даже лучше — Рейчел не вызовет подозрений, — согласился Айзек. — Я скажу жене.

Дункан кивнул. В этот момент он как раз входил в зал и вдруг остановился как вкопанный. Не ожидавший этого, Ангус чуть не уткнулся ему в спину.

— Что, черт подери, здесь происходит? — спросил Дункан, обращаясь ко всем сразу и ни к кому в отдельности.

Первым опомнился Ангус. Весело рассмеявшись, он заметил:

— Похоже, твоя жена решила во что бы то ни стало сделать из нас цивилизованных людей.

Огромный зал, в котором обычно на устланном тростником полу в беспорядке стояли стулья, столы и скамьи, был чисто выметен и разделен на равные части двумя открытыми книжными полками по пояс высотой, на которых стояли книги, принесенные из библиотеки. В том конце зала, где находился Дункан, теперь тянулся длинный ряд столов, а главный стол находился возле камина. Все остальные столы были поставлены длинными рядами и разделены проходом; на каждом стояли полевые цветы, по две большие деревянные миски, свечи и у каждого места — белые полотняные салфетки в форме конуса. Дункан взглянул в противоположный конец зала, где перед камином по кругу стояли стулья. Еще с полдюжины сидячих мест — на сей раз скамеек — располагались рядом с книжными шкафами. Один из двух цветных ковров теперь лежал перед камином, а второй висел посредине северной стены. Два гобелена, которые он привез из Франции в качестве военных трофеев и о которых напрочь забыл, сейчас висели по обеим сторонам от ковра.

С двух сторон каминной полки и на буфете возвышались большие оловянные кувшины с камышами и лавандой. Геральдический щит с крестом посередине, на котором красовался девиз: «Vincere aut mori» — «Победа или смерть», — больше не валялся в углу спальни, куда Дункан его закинул, а висел над каминной полкой, как и другой, оказавшийся над камином, расположенным с противоположной стороны. Яркие поля его лучшего щита красного и золотистого цветов, освещенные пламенем свечи, без слов свидетельствовали о родственных связях Дункана с самим королем.

По обеим сторонам окна на южной стене, напротив персидского ковра, красовались два его лучших знамени.

— Боже правый! Да она, похоже, притащила сюда всю мою амуницию!

— Не всю, но очень многое. — Айзек посмотрел и прибавил: — Вон там — ваши тяжелые доспехи и кольчуга. Интересно, как ей удалось ее поставить?

Ангус ухмыльнулся:

— Что скажешь, Дункан? Здорово она придумала, приставив к правой руке копье, а на голову установив шлем, верно? — Он приподнял забрало. — О, да этот рыцарь набит соломой.

Дункан открыл было рот, чтобы крикнуть жену и устроить ей разнос, но уже в следующую секунду вынужден был захлопнуть его: во дворе замка прозвенел колокол и в большом зале начали собираться обитатели замка. Мужчины, необычно молчаливые, занимали за столом свои места, а женщины, весело переговариваясь, усаживали за стол детей, которым не сиделось на месте. Дети беспрестанно вертелись и оглашали столовую восторженными возгласами — похоже, все нововведения Бет пришлись им по душе.

Проверив, что на сиденье его стула не лежит ничего острого, Дункан молча занял свое место в центре главного стола. Ангус, все еще ухмыляясь, уселся справа от него, а Айзек — справа от Ангуса.

— Почему мужчины молчат? — шепотом спросил Айзек.

— Не знаю, мой друг, — отозвался Дункан, рассматривая стоявший перед ним горшок с вереском и надеясь, что Бет скоро появится и даст ему необходимые объяснения.

— А это еще что за рожки? — спросил Ангус, разглядывая белые матерчатые конусообразные салфетки.

Дункан пожал здоровым плечом и облегченно вздохнул:

В зал вошли три девушки с кружками в руках, а за ними — Бет, она несла большой графин с элем. Прошептав что-то одной из девушек, Бет вручила ей графин и вышла из зала, прежде чем Дункан успел привлечь ее внимание.

Когда девушка подошла к Дункану, чтобы налить ему в кружку эля, он спросил ее:

— Что тебе сказала моя жена?

— Леди Бет предупредила меня, милорд, чтобы я не забыла подавать на стол с левой стороны, иначе она заставит меня целых две недели готовить поссет [22].

Дункан понятия не имел, ни почему так важно подавать на стол еду именно с левой стороны, ни почему готовку поссета следует считать наказанием, а потому лишь бросил: — А…

Когда эль был разлит, в зал снова вошли женщину и начали ставить на каждый стол корзину с хлебом, блюда с жареной олениной, рыбой, картошкой и какими-то травами, на первый взгляд показавшимися Дункану сорняками. Вернувшись в зал, Бет встала у двери, наблюдая за происходящим. Убедившись, что все идет как надо, она подошла к Дункану, чтобы занять свое место слева от него.

Взгляды всех присутствующих устремились на них, когда Дункан отодвинул от стола стул и проговорил:

— Добрый вечер, миледи.

Не проронив ни слова, Бет села за стол, а когда в комнату проскользнула Флора и уселась в первом ряду, прямо напротив них, она презрительно вскинула брови.

Взяв со стола белый рожок, Бет встряхнула им, и он превратился в кусочек материи, который она положила себе на колени. Женщины сделали то же самое, а потом и мужчины, правда, слегка нахмурившись, последовали их примеру. Похоже, ни одному из них не хотелось навлечь на себя гнев Бет или своих жен.

Рейчел принялась накладывать еду на тарелку Айзека, и Бет проговорила, почти не разжимая губ:

— Разрешите обслужить вас, милорд?

Уловив в ее глазах стальной блеск, Дункан поспешно сказал:

— Спасибо. Все пахнет очень вкусно, миледи. — Заметив, что уголки ее губ слегка дрогнули, он прибавил: — Да и выглядит весьма привлекательно.

Взгляд Бет скользнул на его губы, однако она не проронила ни слова и молча принялась накладывать еду на стоявшую перед Дунканом деревянную тарелку. Когда она положила на нее и сорняки, он нахмурился.

Полив одуванчики, сладкий укроп и кресс-салат (вот чем на самом деле были сорняки) масляным соусом, Бет проговорила:

— Ешь. Тебе понравится.

Дункан скосил глаза и увидел, что Рейчел, закончив накладывать еду Айзеку, теперь обслуживает Ангуса, которому, судя по всему, тоже не очень-то хотелось есть сорняки.

После того как толстый священник прочитал молитву, вес взгляды устремились не на него, а на Бет, и, когда она улыбнулась и разломила кусок хлеба, с губ присутствующих сорвался вздох облегчения. Зал наполнился обычным гулом, когда все шестьдесят человек одновременно начали разговаривать во весь голос, стараясь перекричать друг друга. Из всех женщин, которых знал Дункан, лишь самым влиятельным вдовам удавалось добиться столь высокого уровня почитания, какой только что продемонстрировали его вассалы в отношении Бет, и это было странно.

Доев необыкновенно вкусный окорок, Дункан огляделся по сторонам и увидел, что одна из женщин стукнула мужа по запястью, когда тот попытался бросить на пол кость. Устыдившись, солдат положил кость в большую миску. Остальные мужчины, как заметил Дункан, сделали то же самое. «Ага. Собак постигнет горькое разочарование», — подумал он, кладя кость в стоявшую перед ним миску.

Кстати, где же они? Оглядевшись по сторонам, он увидел, что собаки, обычно брехливые и шумные, лежали в дальнем конце комнаты, уныло положив головы на лапы. В это время дня он обычно всегда о них спотыкался. Странно. Сейчас они — само спокойствие.

Доев все, что было на тарелке — даже сорняки, которые, по правде говоря, с яйцом и луком оказались весьма недурственны, — Дункан отодвинулся от стола.

— Миледи, все это, — он обвел рукой стол и комнату, — сделано просто великолепно.

— Естественно, милорд. Именно в этом и заключается моя работа: в организации банкетов. — Бет положила салфетку на стол. — Будь у меня достаточно времени и продуктов, я бы закатила вам такой пир, что вы бы ахнули.

Дункан вспомнил, как она рассказывала ему о своей жизни в новом Йорке. Этот рассказ плюс только что съеденный такой замечательный обед, какого не пробовал уже много лет, подействовал на Дункана умиротворяюще, и он прошептал:

— Я в этом не сомневаюсь.

Он и в самом деле не помнил, чтобы столь простая пища когда-либо доставляла ему столько удовольствия.

Дункан еще раз обвел глазами комнату. Она производила такое впечатление, словно его доход составлял пятьдесят тысяч фунтов, а не одну тысячу с хвостиком. Брюс наверняка будет поражен и как следует подумает, прежде чем затевать против него интриги. Но с другой стороны, этот подонок может удвоить свои усилия, чтобы заполучить Блэкстоун.

Дункан наклонился к Бет:

— Детка, мы должны поговорить о тех делах, которые довели нас до ссоры.

— Нет, милорд. — Встав, она улыбнулась людям, наблюдавшим за ней и, едва разжимая губы, прошептала: — Мы уже обо всем переговорили, за исключением этого.

Она взглянула на Флору, и краска бросилась ей в лицо. — Я не потерплю больше ее присутствие в замке, так что тебе лучше найти для нее место за его стенами. Дункан протянул к ней руку:

— Дорогая, ты не понимаешь…

Но Бет не дала договорить: зажав ему рот рукой и улыбнувшись, она тихо, но внятно произнесла:

— Прекрасно понимаю, сукин ты сын.

Круто повернувшись на каблуках, так что взметнулись изумрудные юбки, Бет пошла прочь, однако Дункан успел заметить в ее глазах предательские слезы.

То, что, несмотря на унижение, которое пришлось пережить его жене, она все равно испытывает к нему какие-то чувства, настолько поразило Дункана, что у него защемило в груди.

Глава 17

Вцепившись обеими руками в борта длинной шлюпки и чувствуя, как исступленно бьется сердце в ее груди, Бет наблюдала за тем, как двое молчаливых членов клана, обладавших весьма внушительной мускулатурой, то наклоняясь вперед, то откидываясь назад, гребли по бурным водам залива, с каждой секундой приближая утлую лодчонку к берегу. Бет никак не могла понять, отчего так трепещет ее сердце: то ли оттого, что она впервые плыла в лодке с того дня, когда чуть не утонула, то ли от радости, что наконец-то увидит Драсмур, то ли потому, что какое-то время не будет слышать постоянных требований Дункана поговорить с ним, которые ей порядком осточертели.

Поскольку Бет до сих пор каждую ночь видела мужа во сне в объятиях Флоры, она твердо намеревалась не обращать на него никакого внимания, не говоря уж о том, чтобы вести с ним переговоры.

Из размышлений ее вывела Кари. Подергав Бет за рукав, чтобы привлечь ее внимание, она указала в сторону берега и принялась быстро перечислять названия холмов и ручейков. Не прошло и нескольких минут, как Бет почувствовала себя самой настоящей туристкой, послушно внимающей объяснениям гида и внимательно осматривающей местные достопримечательности. Она настолько вошла в роль, что Кари пришлось придержать ее за руку, иначе Бет непременно свалилась бы в воду, когда лодка, не дойдя до каменистого берега, внезапно остановилась.

— Вот мы и приехали, миледи.

Первыми из лодки выскочили гребцы и, стоя по колено в ледяной воде, принялись подтаскивать лодку к берегу. Словно протестуя против этого, деревянный корпус с громким скрипом царапался об острые камни.

Бет сошла на сухую землю, однако холодная вода успела схватить ее за пятки, в очередной раз напомнив ей о том, почему совсем немногие в Драсмуре умеют плавать.

Она пошла следом за мужчинами по городу, воздух которого пропитали ароматы жареной оленины, сосны и вялившейся на солнце рыбы.

Увертываясь от малышей и стараясь не наступать на кудахчущих кур, прибывшие быстро шли по широким тропинкам, вымощенным гравием, смешанным с измельченными ракушками, мимо каменных домов деревенских жителей. Не желая ничего пропустить, Бет вертела головой из стороны в сторону и украдкой заглядывала в окна домов, пытаясь разглядеть предметы интерьера; и тут же женщины, руки которых были заняты грудными детьми, приседали перед ней в реверансе.

Нетерпеливо махнув им рукой, Бет быстро шла дальше.

— Кари, почему мы так несемся? — недовольно спросила она. Ей очень хотелось как следует рассмотреть деревню. Быть может, именно здесь она поймет, как ей вернуться обратно в двадцать первый век.

Молодая женщина смущенно улыбнулась, явно не поняв вопрос, и Бет, слегка запыхавшись, вновь повторила, тщательно подбирая слова:

— Почему мы так спешим?

Кари указала на полуденное солнце:

— Уже поздно.

Бет недоуменно посмотрела на небо: до темноты оставалось еще шесть или семь часов.

— Мне бы очень хотелось…

Договорить она не успела — внезапно перед ней появилась благодушная мордочка оседланного пони с косматой гривой. Один из тех мужчин, что сидели на веслах лодки, держал его за уздечку. Хотя животное казалось спокойным и у него были умные глаза, Бет Посмотрела на него с опаской: опыта общения с лошадьми у нее не имелось практически никакого.

Бросив взгляд на старенькое дамское седло, она спросила:

— А пешком дойти нельзя?

— Нет, миледи. — Кари указала на вершину холма. — Нам нужно добраться вон туда.

Бет задумчиво взглянула на крутые холмы, потом на дамское седло и, секунду поколебавшись, спросила:

— А ниже никак нельзя? Кари рассмеялась:

— Нет. Да вы не бойтесь, миледи, лошадь не кусается.

— Ты первая, — приказала Бет, ткнув пальцем в пони, предназначенного для Кари.

Когда та без труда забралась в седло, Бет решительно вздохнула и кивнула своему сопровождающему. Тот наклонился и переплел пальцы рук. Следуя примеру Кари, Бет поставила на них ногу и уже в следующую секунду, оказавшись в седле, вцепилась в гриву подавшегося вперед животного мертвой хваткой. Услышав, что Кари захихикала, она бросила на нее негодующий взгляд, а потом такой же на ухмыляющихся сопровождающих.

Как только Бет сунула ногу в стремя, мужчины тоже вскочили в седла и, выстроившись в одну линию, поехали в гору. Чем выше они поднимались, тем беднее становились дома — некоторые из них представляли собой не что иное, как небольшие пещеры, образованные в пологих склонах, вход в которые закрывали двери из хвороста. Немногочисленные поля, на которых росли овес и рожь, были огорожены извилистыми каменными изгородями, предохранявшими их от нашествия скота.

Видя до боли изможденных, худых женщин, с трудом поднимавшихся вверх, сгибаясь под тяжестью деревянных коромысел, на которых висели бурдюки, доверху наполненные водой, Бет почувствовала угрызения совести. Не далее как две недели назад ее выбило из колеи лишь то, что она не смогла получить горячей воды по первому требованию.

Эта Шотландия не имела ничего общего с той, которая была известна ей по двадцать первому веку своими великолепными особняками и аккуратно подстриженными лужайками.

Когда они добрались почти до середины горы, Кари, указав пальцем, проговорила:

— Это место для мужчин и женщин, которые сбежали из своих кланов или вообще не принадлежат ни к какому клану. Макдугалы предоставляют им убежище, защиту и еду, если те поклянутся им в верности. У многих из них фамилия начинается не на «Мак».

На середине одного из крутых склонов Кари показала Бет крошечный каменный домик, в котором когда-то жили Рейчел и Айзек. Бет была поражена: как могут люди существовать в подобных условиях?

Через несколько часов они с Кари набрали по большой охапке вереска, чертополоха, сосновых веток и вьющихся виноградных лоз, которые великолепно заменяли ветви плакучей ивы.

Спуск с горы показался Бет еще страшнее, чем подъем. Хотя вид на много миль вокруг открывался потрясающий — синее море, красивейшие водопады, зеленые поля, — она не могла им насладиться в полной мере, прекрасно понимая, что, если пони споткнется, в живых она вряд ли останется.

Когда они наконец добрались до конюшни и Бет спешилась, ноги у нее так дрожали, что она не могла ступить ни шагу.

Поцеловав пони в мохнатую морду, она прошептала:

— Спасибо, что довез.

Круто повернувшись и уже собираясь направиться к лодке, Бет столкнулась с каким-то мужчиной и чуть не упала, но тот поддержал ее.

Подняв глаза, она увидела перед собой священника.

— Миледи, я сам отвезу вас обратно в Блэкстоун. Но прежде мы должны поговорить с вами о ваших религиозных воззрениях.

Бет содрогнулась от ужаса.

— Это что, обязательно?

Священник, нахмурившись, схватил ее за руку:

— Да, миледи, обязательно.

Как только лодка пристала к берегу возле Блэкстоуна, Бет опрометью выскочила из нее. Она была по горло сыта и самим священником, и его нравоучениями. Как она сумела сдержаться и не высказать ему все, что о нем думает, когда он излагал ей свой план по ее религиозному просвещению, Бет и сама не понимала. Да она лучше сгорит в аду, чем станет каждое утро на коленях каяться в том, что не верит в Бога! Ее так и подмывало заявить этому болвану, чтобы он оставил ее в покое, а если ему нечего делать, пусть лучше распекает ее распутного муженька.

Понимая, что время поджимает и ей нужно как можно быстрее подготовиться к приезду Брюса, Бет промчалась по первому этажу, потом по лестнице и, ворвавшись в спальню, вдруг увидела на кровати красивую морскую звезду.

Всю последнюю неделю Дункан, несмотря на то что жена отказывалась с ним разговаривать, оставлял в спальне маленькие подарки. Бет повертела в руках идеальное, шероховатое на ощупь предложение мира. Интересно, где сейчас спит ее муж? Он беспрекословно оставил ей спальню, а вот куда переместился, она понятия не имела.

Внезапно перед глазами Бет встало лицо Флоры, и, чувствуя, что ее сейчас стошнит, она бросила морскую звезду в камин, туда, где уже лежало птичье гнездо.

На глаза ее навернулись слезы. Ненавидя себя за это, Бет взялась за изготовление кисточки для нанесения косметики из щетины кабана, который сейчас поджаривался, медленно вращаясь, на вертеле.

Взяв нитку, она собралась завязать ею несколько жестких волосков, но в голове ее все теснились разные мысли, мешая сосредоточиться. Хорошо бы служанки не забыли как следует почистить кубки, которые она обнаружила в кладовке, да и веток для украшения зала набрали бы достаточно.

Слишком взволнованная, Бет отложила щетину в сторону и встала. Тотчас же единственный ключ с продетой в него ленточкой, который висел у нее на шее, качнулся из стороны в сторону. Она коснулась рукой железного символа своей власти. Дункан оставил этот ключ на кровати вместе с букетиком полевых цветов, и Рейчел объяснила Бет, что, поскольку она является хозяйкой замка, на нее возложена большая честь носить ключи. Однако в замке Дункана был только один замок, поэтому ключ ей тоже дали только один. То, что он от двери темницы, нисколько не умаляло его значимости.

Итак, похоже, Дункан желает, чтобы между ними наконец установился мир. Но, по мнению Бет, тех попыток, которые он уже предпринял для его установления, явно недостаточно. К досаде Бет, Флора, хотя и не появлялась больше за столом, по-прежнему оставалась в замке. Бет представления не имела, навещает ли он ее по ночам, однако подозревала, что навещает, принимая во внимание его неуемный аппетит и откровенную доступность этой особы.