Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Вендиго

ModernLib.Net / Научная фантастика / Блэквуд Элджернон / Вендиго - Чтение (стр. 2)
Автор: Блэквуд Элджернон
Жанр: Научная фантастика

 

 


Остановившись в нерешительности, молодой человек нагнулся, и его чуть не вырвало: от следов исходил тот самый запах. Память, вырвавшись из-под власти рассудка, стала демонстрировать все страшное, что он за вчерашние сутки видел и слышал. Даже то, что скользнуло по поверхности сознания, теперь предстало во всей красе: Тень, маячившая у входа в палатку, трясущийся от страха Дефо, отодвигающийся от этой Тени, и этот проклятый запах, доносившийся с озера и прервавший пение проводника. Оглушенный видениями, Симпсон застыл посреди безмолвного, безлюдного леса, чувствуя, как все деревья насмешливо поворачиваются и смотрят на него: не струсит ли он?
      Стиснув зубы, он противостоял страхам. Яростно, как врагов, рубил деревья, засекая на них отметины для обратного пути. Громко, как заклинание, повторял каждые несколько секунд имя попавшего в беду товарища. Вскоре он достиг автоматизма, механически повторяя взмахи и крики, не обращая внимания на то, что делает... отгоняя мысль о том, что по шуму его может отыскать Зверь.. .что, может быть, он идет навстречу гибели.
      Хотя снегу выпало мало, трезвый взгляд без труда отыскивал следы бедного Дефо. Проводник бежал по безукоризненной прямой, изредка огибая встречавшиеся на дороге деревья. Но через несколько миль расстояния . между двумя последовательными отпечатками стали сильно увеличиваться, затрудняя поиски. Было похоже, что проводник стал передвигаться прыжками, преодолевая расстояния, и не снившиеся обычному человеку. В довершение следы Зверя попадались теперь только рядом со следами проводника! Как будто неведомая тварь несла Человека, из последних сил взмахивая крыльями в безуспешных попытках оторваться от земли со слишком тяжелым грузом. Боже мой, Дефо, что случилось с тобой?
      Глава 5
      Что мог поделать в такой ситуации скромный провинциал, привыкший к тихой, спокойной жизни в глухом городишке в самой середине Европы, склонный к абстрактным размышлениям о Святом Духе, полагавшийся больше на Божий промысел, чем на здравый смысл и смекалку? Только молиться! А когда к тому же вдруг обнаружилось, что с расстоянием меняется не только длина шага, но и -очертания и окраска следов, Симпсон позабыл все псалмы и едва верил своим глазам. Может быть, так странно подтаивает снег? Но нет, ясно видны параллельные тропки следов, сначала разных, потом одинаковых. Одинаковых? Боже! Волосы на затылке Симпсона зашевелились, как будто кто-то взъерошил их холодными пальцами! Путь и зверя и человека резко обрывался! Вот они, две пары последних овальных ямок, глубоких, отпечатавшихся уже не на снегу, а на земле. А дальше, на сотни ярдов, все чисто, как на бумаге! Здесь нет подлеска, деревья редкие, мышке спрятаться негде. Сколько ни стой, сколько ни озирайся - Дефо и загадочный зверь исчезли, как сквозь землю провалились. Уж не провалились ли они, и в самом деле, в преисподнюю? Не дьявол ли вышел из ада за очередной жертвой?
      Как будто отвечая на эту мысль, тишину прорезал жуткий вопль. Ружье выпало из рук Симпсона, все существо его обратилось в слух. Затаив дыхание, он вслушивался в далекое эхо. Кричал Дефо.
      - О-о-о! Я упаду-у-у! Ж-же-ет! Но-о-ги-и!
      Крик среди мертвой тишины прозвучал один раз откуда-то сверху и больше не повторялся. Но и этого единственного раза, как последней капли, оказалось достаточно, чтобы рассудок уступил место инстинкту. Дальнейшие действия Симпсона напоминали метания волка, угодившего в западню. Бросаясь из стороны в сторону, воя по-волчьи, он уже не сопротивлялся захватившей его волне первобытного страха. Словно безумный, он кинулся обратно к палатке, подгоняемый чувством одиночества - отчаянием волка, отринутого стаей. Неистовый крик стоял в ушах, толкал все вперед и вперед, подальше от ужасного места. Зарубки на стволах улавливали не глаза, а скорее кожа. Ноги жили отдельной жизнью; каждый орган исполнял свои функции, не испрашивая на то команд, которые перестали поступать с центрального пульта управления мозга. Чудом он оказался возле палатки. Руки сами отыскали застежку полога, разбросали какие-то твердые коробки, расчистили зачем-то место. Ноги сами осторожно выбирали, куда ступить, чтобы не споткнуться, чтобы не привлечь к себе внимания. Дыхание временами само собой прерывалось, стараясь быть как можно менее шумным... Каким образом Симпсон добрался до дядиного лагеря, он не мог впоследствии объяснить или вспомнить хотя бы часть из того, что делал дорогой. Впрочем, о чем-то можно было догадаться и без него. Например, о том, что компас помогал ему находить направление. Прибор был заляпан грязью и с открытой крышкой лежал сверху в рюкзаке. Переплывая озеро на каноэ, Симпсон орал, как белый медведь в жаркую погоду, и его вопли, разлетаясь на несколько миль вокруг, достигли слуха вернувшихся охотников. Это было в полночь, на следующие сутки.
      Глава 6
      Очнувшись от беспамятства, богослов одним махом перенесся из сказочного мира в мир реальный, олицетворением которого послужил дядя: спокойный, немногословный, всегда твердо стоящий на почве фактов ученый. От одного его вида и звука голоса беспамятство исчезло, и , стало неловко за свою трусость, за постыдное бегство.
      Потом, сидя у костра, полузасыпая, он сбивчиво поведал, что мог, и его уложили отдыхать. Для лучшего сна доктор Каскарт прописал племяннику укол морфия, после чего тот проспал шесть часов как убитый.
      В это время состоялось обсуждение рассказа молодого человека. Симпсон не нашел в себе сил изложить все подробности. Взглянув на себя глазами дяди, представив, как профессор будет реагировать на описание криков, запаха и цвета следов зверя или на превращение Дефо в дьявола, он содрогнулся. В его рассказе все было прозаично: проводником овладела навязчивая слуховая галлюцинация. Ему казалось, будто кто-то зовет его, и он, бросив все, побежал навстречу крику... без еды, без оружия. Догнать беглеца не удалось. Такая история не оставляла места для загадок и раздумий. Было ясно, что канадца надо найти, пока он не умер от голода или холода или не погиб в когтях медведя.
      Утром, однако, во время сборов, Симпсон потихоньку поведал дяде больше, чем остальным. Хотя опять же не все, а только про легенду о Вендиго и о том, как Дефо нюхал по-собачьи воздух. Осторожно добавил, что почувствовал странный запах сам. В пути молодой человек по капле выдавливал из себя дополнительные подробности и под конец уже рядом с их прежней стоянкой у реки Сорока Островов рассказал дяде про крик проводника о помощи, хотя не описал его. Еще сказал, что видел, как следы человека постепенно становились похожими на звериные, но не упомянул про увеличение длины шага у обоих. Как мог оттягивал Симпсон момент, когда надо будет сначала выложить все, а потом выдержать взгляд известного психолога и его профессиональные вопросы: "Какой сейчас год? Как тебя зовут?" Каскарт, конечно, примет его за сумасшедшего, пусть так. Но все время врать, одному нести груз знания о случившемся тоже невозможно. Тогда он и в самом деле рискует сойти с ума.
      Но доктору Каскарту уже было ясно, что его подопечный не в себе. Одиночество, физическая усталость сказались на племяннике сильнее, чем он ожидал. Но об этом не следует говорить несчастному мальчику, иначе наступит депрессия. Лучше наоборот - подбодрить и похвалить его. Врачи часто лгут во спасение больных, им не привыкать.
      - Мой мальчик, не волнуйся так. Ты молодец. В твои годы не знаю, смог бы я вести себя так разумно и мужественно, как ты. Все объяснимо: влияние одиночества сказывалось еще и не на таких, как мы с тобой. К вашей палатке, конечно же, подходил лось. Кричала какая-нибудь озерная птица. Знаешь, как долгая тишина влияет на слух? Надеюсь, ты читал об экспериментах с космонавтами по проверке их устойчивости к космическому безмолвию? После нескольких дней абсолютной тишины у них начинались сильнейшие слуховые галлюцинации! Это у космонавтов, людей специально тренированных! Форма следа объясняется зрительной галлюцинацией, ты в этом сейчас убедишься, когда мы дойдем до места. Единственное, что меня смущает, это запах.
      - Когда я его учуял, у меня коленки ослабли.
      - Можно только удивляться, что при данных обстоятельствах с тобой не случилось чего похуже.
      Спокойный, уверенный дядя иногда казался все-таки черствым и бездушным.
      В конце концов они добрались до палатки с потухшим костром у входа. Ничего не изменилось, если не считать растащенную до последней крошки еду. Несъедобные спички лежали нетронутыми.
      - Нет, не было здеся никого,- окромя крыс,- деланно громким голосом сказал Хэнк Дэвис.-- Клянусь бородой! Это так же верно, как я стою тута! А вот где Джо, это... - Тут он добавил, больше не щадя ушей богослова и хозяина, несколько слов, не имеющих отношения к делу, которые, из соображений нравственности, можно опустить. - Щас же давай зачинать искать, пока я не лопнул от горя!
      Но они все вместе постояли немного, осматривая последнее, что сделал их товарищ: зажженный им костер, поставленную палатку, устроенные постели. Повсюду ощущалось его присутствие. Симпсон оказался самым спокойным в этот момент. Он уже многое пережил за эти сутки, да и дядино лечение сказывалось.
      - Он убежал туда,- сказал богослов, махнув рукой в сторону следов.- И шел по точной прямой две мили, а потом след оборвался.
      - А потом ты слышал крики, нюхал зверя и все такое...
      - Да, где у тебя начались галлюцинации,- добавил доктор с легким, едва расслышанным Симпсоном вздохом.
      Оставалось добрых два часа до темноты. Два опытных путешественника, не теряя времени, устремились по указанному направлению. Их молодой спутник, ослабевший от невзгод, остался у жилища поддерживать огонь и готовить пищу.
      Через три часа, уже в полной темноте, охотники вернулись ни с чем. Свежий нетронутый снег закрыл все следы, разрушив последнюю хрупкую надежду быстро разыскать товарища. Единственным ориентиром остались метки на стволах от топорика Симпсона. Что тут делать даже бывалым охотникам? На таких огромных просторах можно искать годами без малейшей надежды на успех. А жаль, хороший был человек! На Крысином Волоке у него осталась семья. Он был единственным кормильцем. Как они будут без отца?
      Задним умом все крепки. Вот и доктор заговорил за ужином у костра про предрасположенность Дефо к умопомешательству. Припомнил и меланхоличный нрав, и склонность к пьянству.
      - Что-то послужило внешним толчком к реализации внутреннего состояния. Вот и все, - резюмировал Каскарт. - Теперь Дефо наверняка погибнет. Может быть, в эту секунду, в это мгновение он умирает.
      Хэнк застонал.
      - Нет,- сказал он,- давайте поищем подольше!
      Естественно! Они сделают все, что в человеческих силах. Увы, сколь малы эти силы!
      Они заговорили о планах на завтра. Нужно разбить местность на три сектора. Искать систематически, тщательно, используя каждую минуту светлого времени суток. Затем разговор перешел на внешнюю причин, подтолкнувшую бедного Джозефа к трагическому концу. Горожане, к явному неудовольствию проводника, стали расспрашивать его про Вендиго.
      - Вот как? Опять Вендиго?! Ну, краснокожие видели, грят. Когда кто-нибудь из местных сходит с ума, про него грят, что он "видел Вендиго".
      - Дэвис сообщил еще, что по слухам, почерпнутым у индейцев, Зверь совсем недавно поселился в этих местах. Вот почему канадец так не хотел здесь охотиться.
      Симпсон наконец собрался с духом и рассказал про все, что случилось с ним, умолчав только лишь про слово, слышавшееся в зове Зверя.
      - Но, мой мальчик, это поверье тебе пересказал сам Дефо, не так ли? Испытав потрясение, твой мозг попросту извлек из памяти эти мифы и сделал их реальностью.
      - Нет-нет, он только назвал имя, и все! Про легенду ничего не говорил!
      Постепенно весь ужас положения начал доходить и до самого скептически настроенного. Доктор перестал глядеть бравым молодцем, сбавил тон. Слух его вдруг обострился, он стал различать самые тихие звуки: вот снег упал с ветки на землю, вот плеснула рыба хвостом в озере, лист закружился в воздухе. Страх, иррациональный и дикий, первобытный неандертальский ужас опустился на компанию. Разговоры прекратились. Хэнк повернулся лицом к лесу и за весь оставшийся вечер больше ни разу не показал деревьям спину. А если надобность вынуждала его отходить от костра, например за дровами, то он делал ровно столько шагов, сколько было необходимо, осторожно оглядываясь и прислушиваясь.
      Глава 7
      Стена безмолвия окружила троих людей. Легкий снежный покров приглушал звуки от падающих листьев, мороз заставил спрятаться мелких лесных птах. Слышны были только редкие возгласы да потрескивание дров в огне. Иногда в невидимой вышине шелестела крыльями какая-то крупная птица. Время тянулось тягуче медленно и незаметно подползло к полуночи. Никто у костра не испытывал сонливости.
      Паузы в разговорах становились все длиннее и мучительнее. Несмотря на нелюбовь к пустопорожней болтовне, доктор Каскарт старался, чтобы хоть как-то разрядить обстановку, подбрасывать время от времени топливо в едва тлеющий огонек беседы. Сейчас он смог бы заговорить о любой чепухе, пришедшей ему в голову, в том числе и о Вендиго.
      - Кстати, легенда о Вендиго, я думаю - это персонификация воздействия здешних условий на неустойчивую психику.
      - Я думаю, док, это - зов предков.
      Снова потянулась пауза. Когда доктор заговорил, оба его собеседника от неожиданности едва не подпрыгнули, хотя голос его звучал тише обычного.
      - Да, зов предков. Наследственная память о первобытной жизни. Здесь много низких звуков: вой ветра, шум деревьев, рев животных. Такие звуки очень сильно действуют на внутренние органы человека, а значит, и на психическое состояние. Кстати, основное, что говорит легенда о Звере, - это его невероятная быстрота передвижения. Я слышал, что он обгоняет собственный взгляд и поэтому ничего не видит, а ноги у него горят - в буквальном смысле. Ему приходится отбрасывать их, словно ящерице - хвост, и тут же вырастает новая пара, которая в свою очередь сгорает и уступает место новой.
      Симпсон слушал дядю со смешанным чувством страха и удивления. Это чувство усилилось после того, как он посмотрел на Хэнка. Проводник сидел, казалось, отрешившись от всего земного, ничего не видя и не слыша. Когда он начал говорить, было похоже, что голос принадлежит не ему, а идет откуда-то из-под земли.
      - Это еще не все. Еще грят, он прыгает выше деревьев и сердится на звезды - мол, это они жгут его ноги. А прыгает он не один, а с добычей. Потом бросает ее с высоты и, уже убитую, ест. Добыча у него одна - лось. Так что он - пожиратель лосей! - засмеялся Хэнк неестественным смехом. ("Пожиратель лосей" в той местности означало грубое ругательство.)
      Симпсон сначала удивлялся болтливости дяди и замогильному тону Хэнка, а потом ясно увидел, почему так себя ведут "бывалые, опытные люди". Они тоже боялись! Разговаривали, пытались даже смеяться, спать не ложились, как будто так и должно быть. А он уже отбоялся свое, прошел через испытание и выжил. Теперь он настоящий мужчина, на равных с дядей и Хэнком Дэвисом. Что стоит весь их опыт, когда они встретились с чем-то, не входящим в рамки привычного?
      И вот три человека сидели, переговаривались, приглушая, против воли, голоса, стараясь отвлечься от мрачных мыслей и дурного расположения духа. Дикая Природа вырвала из их рядов первую жертву. Последнюю ли?
      Наконец один из посидельцев, самый неугомонный, выкинул фортель, не в силах вынести безделья и последней, самой долгой с начала вечера паузы. Это был Хэнк. Он вскочил на ноги и заорал что есть мочи в сторону леса. Не мог, видимо, больше сдерживаться и хотел хоть что-нибудь сделать. Потом очнулся и, стыдясь своей выходки, попытался найти ей подобие разумного объяснения.
      - Я эта... Дефо кричу. Кажись, он где-то рядом. Это была, понятное дело, несусветная чушь. Доктор так и хотел сразу сказать, но вдруг Симпсон вскочил на ноги и встал рядом с проводником. Это уже становилось опасным. Они, кажется, были готовы сейчас же бежать на помощь. В темноту, в холод, в неизвестность. Каскарт тоже поднялся с места, твердо намереваясь остановить безумцев.
      Неизвестно, чем бы закончилось это столкновение, не прервись оно в самом начале новыми обстоятельствами. В ответ на вопль Хэнка раздался отчаянный крик: "О-о-о! Ноги! Жжет! Я упаду! О-о-о!"
      Зовущий на помощь, дикий от боли крик шел сверху. Над верхушками деревьев прошелестело какое-то тело. Огромное, судя по порыву ветра, вызванного им.
      Хваленое хладнокровие доктора Каскарта дало трещину и пошло ко дну. Он заметался, как мокрая курица под колесами автобуса, и кинулся "домой", к палатке. По дороге споткнулся, упал и замер, как будто замерз. Хэнк не делал излишних движений, а просто, побледнев как снег, тихо опустился на землю и сел в позе младенца, раскрыв рот и пустив слюни. Симпсону представилось, что сейчас он напустит лужу. Лишь он, самый молодой, сохранил присутствие духа, только ему это все было уже не в диковинку.
      - Ну что,- сказал он,- не верили мне? Точно такой крик я и слышал. Даже слова те же.
      А потом закричал, подняв голову вверх, стараясь угадать, в какой стороне находится источник шума:
      - Дефо, прыгай! Мы здесь! Прыгай, милый! Мгновенно раздался шум чего-то падающего с высоты.
      Это таинственное что-то стукалось о ствол, ломало ветки и через несколько секунд шлепнулось на землю.
      - Это он! Его хранил Господь моими молитвами! - закричал быстро пришедший в себя Хэнк Дэвис, зачем-то, однако, поправив на поясе охотничий нож и тревожно прислушиваясь.
      Легкие, тихие шаги казались им тяжелой поступью каменной статуи Командора. И Хэнк и доктор Каскарт сами превратились в подобие неподвижных каменных изваяний. Они все втроем сгрудились у огня и ждали худшего. Медленная поступь - слишком медленная, черт побери! - постепенно приближалась.
      Глава 8
      Вскоре в темноте можно было различить какой-то неясный силуэт. Фигура двигалась с остановками, неуклюже, как балаганная кукла, управляемая нитями из темной вышины. Последний раз существо остановилось - это были самые неприятные мгновения - в нескольких футах от светлого круга, отбрасываемого костром. Затем вошло в освещенную зону, и оказалось, что это человек, исчезнувший Дефо.
      Бурных объятий не было. Три пары глаз уставились в молчании на вновь прибывшего, силясь взглядом проникнуть сквозь внешнюю оболочку Неведомого, которое, несомненно, плотно окружало теперь Джозефа Дефо.
      - Ну что? Ты звал меня, Хэнк? - едва слышным, измученным голосом проговорил Дефо, потом добавил: - Я словно побывал в аду, вы верите?
      И тихо засмеялся, после чего спокойно повернулся, как будто ничего не случилось, к другим охотникам.
      Это возымело неожиданные последствия. Бледный как смерть Хэнк Дэвис кинулся на спасшегося с кулаками, выкрикивая какие-то ругательства. От полноты чувств он перешел на другой, наверное, более выразительный язык, похожий на индейский. Симпсон мельком подумал почему-то, что им повезло с Хэнком и очень хорошо, что он здесь. Но дядя, похоже, не разделял этой неизвестно откуда взявшейся мысли. Доктор Каскарт оттолкнул своего многолетнего спутника, защитил новоприбывшего и принялся хлопотать около него: дал одеяло закутать ноги, согрел фляжку виски, наложил еду в трясущуюся вместе со слабыми руками тарелку.
      Симпсон стоял и не знал, что делать. Он не мог очнуться от пронзительного взгляда Джозефа Дефо, проникшего в его душу и словно обжегшего что-то в самой ее глубине. Он стоял в оцепенении, наблюдая происходящее, как сквозь замутненное стекло. Только запах, тот самый запах, заставил его отважиться на вопрос, который, как потом оказалось, мучил их всех.
      - Дефо! Это... действительно... ты? Прежде чем кто-либо успел раскрыть рот, послышался возглас доктора:
      - Ну к чему приставать с вопросами? Разве вы не видите, что человек не в себе от голода и усталости? Уймитесь хоть на минуту! Дайте ему поесть спокойно!
      Это было сказано Каскартом, чтобы заглушить вновь возникшее беспокойство, чтобы успокоить всех, но главное - себя! Между тем, суетливо кружась вокруг пострадавшего, он все время зажимал нос, спасаясь от странного запаха.
      Тот, кто сидел, закутав ноги в одеяло, мало походил на прежнего Дефо. Как шестидесятилетний старик похож на свою фотографию, сделанную в юности, даже еще меньше. Как маскарадная маска, отражение в кривом зеркале или шарж, грубая карикатура. В подрагивающих отблесках костра лицо канадца, казалось, больше напоминало звериную морду. Сами пропорции как будто изменились: голова сплюснулась, рот стал длиннее, губы - короче, обнажились желтые острые зубы. Кожа перестала быть просто обветренной, она посерела, покрылась множеством язв, обросла жесткой, частой щетиной. И голос, и манеры были неестественными, снова приходил на память балаган с его отвратительной, вульгарной игрой, рассчитанной на самый невзыскательный вкус черни. Когда много лет спустя доктор Каскарт пытался подобрать слова, чтобы передать свои ощущения, он говорил, что так мог вести себя человек, побывавший в верхних слоях атмосферы с настолько разреженным воздухом и малым давлением, что чуть не разорвался на куски, но чудом уцелел и никак не может прийти в норму.
      Пока психолог с богословом метались, ошарашенные, и не знали, что и думать, невежественный обитатель лесов Хэнк шестым чувством угадал что-то и заплакал. Не утирая слез, он подошел вплотную к Дефо и отчаянно, с болью закричал:
      - Ты не Дефо! Дефо я знал двадцать лет! Ты врешь, подонок! - Проводник с яростью уставился на самозванца, словно желая сжечь его неистовым взглядом. - Клянуся своим первым медведем, пусть я... провалюсь под землю, если это не так!
      Словно играя роль в мелодраме, он бесконечно повторял на разные лады одно и то же. Жутко было его слушать, еще более жутко было на него смотреть, потому что в его словах угадывалась не просто правда, а Страшная Правда. Эхо разносило крики далеко за пределы их лагеря. Одно мгновение всем показалось, что Хэнк кинется с ножом на сидящую сгорбленную фигуру: его рука потянулась к ножнам после особенно бурного всплеска проклятий, но дело тем и кончилось. Излив силу в словах, он зарыдал и рухнул лицом на землю.
      Доктор Каскарт, как глава экспедиции, взял команду на себя и решительно приказал прекратить истерику. Потом, вместе с племянником встав напротив сидящего, твердо выговаривая слова, произнес:
      - Дефо! Ты видишь, что происходит? Объясни, пожалуйста, что с тобой было? Хоть немного. Чтобы нам легче было тебе помочь.
      Сначала он хотел говорить и действительно говорил тоном командира, но лишь до того момента, когда склоненная над тарелкой голова поднялась и посмотрела на людей взглядом, в котором не было ничего человеческого. Дьявол мог бы посмотреть так, если бы Бог позволил ему разгуливать по земле без опаски. Доктор отшатнулся и чуть не упал.
      - После, господа, после...- раздался, как из-под земли, спокойный, тихий голос.
      - Но мы не можем так долго ждать! - закричал с мужеством отчаяния доктор. Он был совершенно вне себя.
      - Ну, ладно,- сказал "Дефо", с легкостью, как в театре, меняя тон со спокойного на веселый. - Чего там. Я видел Вендиго. Летал с ним...
      Неизвестно, что бы еще промямлил этот урод, если бы допрос не прервал небывалый крик. Сначала никто не понял, откуда идет звук. На очень высокой ноте, с повизгиванием, с мяуканьем - он мог бы принадлежать очень крупному, размером с взрослого человека младенцу. Визжал Хэнк Дэвис. Мужественный, смелый, гордый человек! Лежа на мерзлой земле, он показывал рукой на ноги "Дефо".
      - Ноги! Посмотрите! Его ноги!
      Симпсон так никогда и не узнал, что видел Хэнк, потому что "Дефо" сразу подобрал свои закрытые одеялом ноги в тень, а проводник отказался раз и навсегда говорить об этом. В следующее мгновение дядя с тигриным рыком ринулся вперед и, схватив одеяло, потянул его на себя. Молодой человек и на этот раз не успел ничего увидеть. Заметил только одно: размер ступней у таинственных ног был гораздо больше обычного.
      Прежде чем в чью-либо голову пришла первая мысль, "Дефо" вскочил, балансируя, как на ходулях, с выражением страдания и боли на лице. Вернее, не на лице... не на человеческом лице, а на морде отвратительного чудовища.
      - Ну что, ноги? Обожгло мои ноги. Вы вылечите их, а пока вы вот что сделайте...
      Его тонкий голос внезапно прервался. Он прислушался. Со стороны озера пронесся небольшой вихрь. Снова одинокий лист упал прямо в костер и сгорел, с треском испустив облачко дыма. Деревья согласованно, как по команде, подняли и опустили ветки. Уже знакомое Симпсону дыхание Неведомого снова коснулось охотничьей стоянки. "Дефо" быстро повернулся и, ловко передвигаясь, нигде не задерживаясь, не споткнувшись ни разу, не шатаясь, легко помчался к озеру. Никто не успел даже пошевелиться, как он уже исчез, и темнота мгновенно поглотила его всего без остатка. Через несколько секунд трое мужчин услышали сквозь шум в ушах и стук сердец шелест большого тела над головами и крик: "Ноги! Жжет! Я упаду!"
      Доктор Каскарт умел властвовать над собой, а значит, имел право властвовать над другими. Он силой не пустил рвущегося в лес Хэнка.
      - Пустите! - кричал проводник. - Это не Дефо, а сам дьявол! Я хочу посмотреть!
      Самый хладнокровный и самый молодой среди них помогал доктору обезопасить самого опытного, но помутившегося разумом от ужасной встречи охотника. Еле-еле, сделав укол, его уложили в постель. Но заснуть тот долго не мог. Сидел в забытьи, время от времени начиная бредить, бормоча какую-то мешанину про огненных людей без лиц,, смертоносные быстрые запахи и многое другое. Доктор давал ему таблетки, делал уколы, беседовал, успокаивая. Утром Каскарт встал раньше всех, в пять часов, развел костер, приготовил завтрак. Ночные переживания сказались на нем больше, чем на остальных: вокруг глаз у доктора синели чернильные круги, особенно заметные на белом как мел лице. В семь часов трое очумевших, кое-как приведших себя в подобие порядка людей продвигались как могли быстро к основной стоянке.
      Глава 9
      По дороге они разговаривали только по необходимости, занятые каждый своими мыслями. Хэнк Дэвис был среди них самой простой душой, он пришел в норму первым. Доктор - наиболее сложно устроенная личность - был поколеблен в самых основах своих материалистических воззрений. Ему требовалось гораздо больше времени, чтобы прийти в себя. Симпсон вышел из приключения с наименьшими потерями. Он не потерял друга, как Хэнк, не поколебал своей веры, как его дядя. Студент-богослов даже объяснил для себя все происшедшее, насколько это было возможно, непротиворечиво. По его мнению, здесь, в нетронутых цивилизацией, забытых Богом местах, в людях иногда просыпается дремлющая до поры до времени в укромных уголках их душ первобытное зло, а иначе говоря, Сатана. В обычное время он сидит, подавленный молитвами и Церковью, но, дождавшись своего часа, выскакивает на простор и одерживает вверх над слабыми душами: пугает, рождает химеры, то есть галлюцинации, и, как может, вводит в грех добрых христиан.
      Дядя, конечно, не согласился с доводами племянника, но никогда не обсуждал их, а только качал головой. Правда, однажды, много лет спустя, он проговорился.
      - Знаешь, мой дорогой,- сказал он уже к тому времени не студенту, а молодому священнику,- что запахи не передаются телепатически или внушением? Как мы могли все вместе почувствовать похожий запах, если это была коллективная галлюцинация, как утверждаешь ты? " Это был их единственный разговор на запретную тему. А в тот раз они все-таки встретили Дефо, настоящего Дефо, неподдельного. В лагере. До сих пор остается загадкой, как он один, без снаряжения и припасов, без лодки, нашел дорогу и не погиб. Запах от него так сильно испугал индейца Пунка, что тот почти повторил подвиг пропахшего бедняги скитальца: тоже ушел без особой экипировки в стойбище своего племени, несмотря на (строжайший приказ оставаться сторожем и хранителем очага до возвращения хозяина. В отсутствие повара Джозеф чуть не погиб от голода, потому что очень изменился, мягко говоря: разучился не только зажигать спички, но и многое другое. Словно из прежнего Дефо вынули душу, всю без остатка. Осталась пустая телесная оболочка: неподвижное лицо, оцепенелый взгляд, вялые, бессмысленные движения. Оживлялся он, только когда ел лосятину. Тогда он жутко улыбался и говорил: "Я - проклятый пожиратель лосей". Любую другую пищу он не мог переваривать, извергая из себя. Но страшнее улыбки был его тонкий детский просящий голосок, которым он жаловался, что "ноги жжет". Это было похоже на правду, потому что ступни у него обморозило. Он никого не узнавал и ничего не помнил. Было ясно, что он уже не жилец. Протянув еще несколько недель, он умер.
      По всей округе пронеслась новость, что один из белых охотников "видел Вендиго".
      К О Н Е Ц

  • Страницы:
    1, 2