ДЖОРДЖ, ШМЫГАЛКА И ЛИЗ

А у Джордж между тем денек выдался тоже по-своему интересный. Сначала она спустилась вниз, чтобы помочь капитану Джонсону лечить раны Клипа и делать ему перевязку. Маленький пегий конек стоял, терпеливо перенося все процедуры, и Джордж вдруг прониклась глубокой симпатией к некрасивому и неказистому животному.

– Спасибо, Джордж, – сказал капитан Джонсон. К ее великому облегчению, он ни словом не затронул темы ее отсутствия на прогулке с остальными. – Ты как – не прочь помочь нашей малышне научиться держаться в седле во время прыжков через препятствия? Они уж очень хотят научиться.

Для Джордж работа с малышами была развлечением. Они так гордились, когда на своих пони перепрыгивали барьер всего в фут высотой!

А потом пришел Шмыгалка в сопровождении маленькой дворняжки по кличке Лиз. Она была отчасти спаниелем, отчасти пуделем и отчасти еще чем-то, а в общем, напоминала передвижной черный курчавый коврик у камина.

Тимми был удивлен, увидев такой движущийся коврик, даже сел и некоторое время наблюдал за странной гостьей, принюхиваясь издали. Придя к выводу, что это все же собака, Тимми коротко гавкнул, чтобы посмотреть, как она отреагирует на его присутствие.

Лиз вообще не обратила на него внимания. Она откопала какую-то косточку с очень интересным запахом. Тимми же считал, что все кости по крайней мере в радиусе одной мили являются его собственностью. Поэтому он подбежал к Лиз и предостерегающе зарычал.

Лиз немедленно уступила ему кость, а сама села на задние лапы, приняв просительную позу. Тимми с удивлением посмотрел на нее. Тогда Лиз встала на задние лапы и прошлась вокруг Тимми. Тимми был просто ошарашен: в жизни не видывал, чтобы собака умела так ходить. Да точно ли этот мохнатый половик-собака?

Лиз заметила, какое впечатление произвела на Тимми, и продолжила демонстрацию трюков, которые выучила, работая в цирке.

Потявкивая, она сделала несколько сальто. Тимми попятился в кусты. Для него это было уже слишком. Что этот зверек такое вытворяет? Чуть ли не на голове стоит!

А Лиз снова сделала несколько сальто, приблизившись к Тимми, который совсем забился в кусты. Затем легла на спину, высунув язык, и тихонько заскулила.

Тимми опустил голову и обнюхал ее задранные кверху лапы. Хвост его медленно заходил из стороны в сторону. Он снова принюхался. Но тут Лиз вскочила на все четыре лапы и со звонким лаем принялась скакать по кругу, словно приглашая Тимми: «Ну давай поиграем! Пошли!»

И тут Тимми не выдержал, набросился на странное маленькое создание и задал ему шутливую трепку. Лиз залаяла и приняла игру – оба начали радостно куролесить по двору. Когда, высунув язык, Тимми улегся передохнуть на солнышке, Лиз устроилась между его лапами, словно они были знакомы всю жизнь.

Выйдя из конюшни со Шмыгалкой, Джордж едва глазам своим поверила.

– Что это там в лапах у Тимми? Не собака же?

– Это Лиз, – ответил Шмыгалка. – Она любую собаку вокруг пальца обведет. Эй, Лиз! Ты обезьянка! Лиз – обезьянка! Ходить! Ходить!

Лиз оставила Тимми и вдруг, направляясь к Шмыгалке, поднялась на задние лапы и так потопала, к нему. Джордж расхохоталась.

– Какая забавная малышка! Мохнатенькая такая, симпатяга!

– Она умная, – пояснил Шмыгалка и погладил Лиз. – Ну ладно, Джордж, так когда, по-твоему, я смогу забрать Клипа? Мой отец отправился со всем табором, а нашу кибитку оставил мне. Так что теперь уж не слишком важно – завтра, послезавтра или потом. – Шмыгалка утер нос рукавом.

– То, что не сегодня, – это ясно, – сказала Джордж. – Может быть, завтра. А у тебя нет носового платка, Шмыгалка? В жизни не слышала, чтобы так часто шмыгали носом.

– Сроду платка не было, – ответил Шмыгалка, снова утирая нос рукавом. – А, рукавом сойдет.

– Фу, но это же противно. Я тебе дам один из своих платков, и ты им пользуйся, понял? Не надо без конца шмыгать носом.

– А я не знал, что без конца, – ответил Шмыгалка. – Да и какая разница!

Однако Джордж пошла к себе, поднялась по лестнице, выбрала большой платок в красную и белую полоску. Для Шмыгалки – самый лучший! Она вернулась и вручила его мальчику, который принялся с удивлением его разглядывать.

– Ого! Целый шарф мне на шею!

– Нет, не шарф. Это для твоего носа, – сказала Джордж. – Есть у тебя карман, куда его положить? Вот так. Теперь пользуйся им и больше не шмыгай носом.

– А где остальные? – поинтересовался он, засовывая платок в карман так, словно он был хрупкой стеклянной вещицей.

– Поехали кататься, – коротко ответила Джордж.

– А говорили, что пойдут посмотреть мою кибитку. Так и сказали.

– Сегодня не смогут, – сказала Джордж. – Я думаю, они поздно приедут. Но я готова пойти посмотреть. Там никого нет? – Джордж вовсе не хотелось встречаться с отцом или другими родственниками мальчишки.

Он помотал головой.

– Никого. Там пусто. Отец уехал, как я тебе говорил. Моя тетка и бабушка тоже уехали.

– А что вы там делаете, на вересковых пустошах? – спросила Джордж, следуя за Шмыгалкой через поле и на холм, где находилась его кибитка – единственная из всего табора.

– Так... играем вокруг, – ответил Шмыгалка и оглушительно шмыгнул носом.

Джордж слегка стукнула его по спине.

– Шмыгалка! Я тебе для чего платок дала? Не делай так! На нервы мне действуешь! Противно просто.

Шмыгалка немедленно воспользовался рукавом. К счастью, Джордж этого не заметила. Она как раз подошла к кибитке и теперь ее разглядывала.

– Ты говоришь, играете там, на пустоши? А что делают твой отец, дядя, бабушка, остальные взрослые? Ведь там совершенно нечего делать. Никаких ферм нет, где можно было бы попросить яиц, молока или еще чего-нибудь.

Шмыгалка замкнулся, как речная ракушка. Чуть было не шмыгнул носом, но вовремя, воздержался и упрямо поджал губы.

Джордж нетерпеливо посмотрела на него.

– Капитан Джонсон говорит, что вы туда отправляетесь каждые три месяца. Зачем? Должна же быть какая-то причина?

– Ну... там... – неопределенно заговорил Шмыгалка, отвернувшись в сторону, – делаем деревянные гвозди, корзины плетем...

– Да это я знаю, – перебила его Джордж. – Все цыгане делают такие штуки на продажу. Но ведь нет нужды отправляться для этого в пустыню. Все это можно и в деревне делать или в поле возле фермерских домов. С какой стати отправляться в такое заброшенное место, как вересковые пустоши?

Шмыгалка ничего не ответил и наклонился над разложенными в определенном порядке палочками возле кибитки. Джордж обратила на них внимание и тоже наклонилась посмотреть.

– О! Так это и есть патрина? Цыганское письмо! И что оно означает?

Там лежали две палочки – одна длинная, другая короткая, – расположенные в виде креста. Подальше на тропе были положены в ряд еще несколько палочек, словно указывавших некое направление.

– Да, – сказал Шмыгалка, довольный тем, что она отвлеклась от щекотливой темы. – Это мы так письма оставляем тем, кто идет за нами. Видишь вот эти палочки в виде креста? Это патрина, которая говорит, что мы проходили здесь и пошли в том направлении, куда указывает длинная палочка.

– Понятно. Очень просто. А вон те четыре длинные палочки все в одном направлении, они что значат?

– Они говорят, что цыгане отправились в кибитках, всего было четыре кибитки.

– Ага! – Джордж сразу подумала, что, пожалуй, стоит использовать некоторые патрины в школе, когда она отправится гулять. – А еще есть какие-то патрины, Шмыгалка?

– Полно, – ответил мальчик. – Вот смотри – когда я тронусь отсюда, оставлю вот такую фигуру. – Он сорвал с ближайшего дерева листок покрупнее и один маленький. Расположил их рядышком и прижал небольшими камешками к земле.

– А это что значит? – спросила Джордж.

– Это значит, что я и моя собачка тоже уехали в кибитке. – Он подобрал листки. – Вот мой отец вдруг вернется за мной и сразу увидит, что я уехал со своей собачкой. Очень просто. Большой листок – для меня, маленький – для собачки.

– Ой, как интересно! – Джордж понравились патрины. – Ну, давай осмотрим кибитку. – Это была старая кибитка, не слишком большая, но с огромными колесами. Вход в фургон и ступеньки находились спереди. Оглобли лежали на земле в ожидании Клипа. Сам брезент фургона был черным, с какими-то красными узорами.

– Я бывала в фургонах, но не в таких, как этот, – сказала Джордж, поднимаясь по ступенькам.

Она заглянула внутрь. Конечно, чистым и опрятным назвать этот фургон нельзя, но там оказалось вовсе не так грязно, как она предполагала.

– Там не воняет? – с беспокойством поинтересовался Шмыгалка. – Я сегодня прибрал малость. Думал, вы все придете в гости. Там позади мы спим.

Джордж посмотрела на пышное ложе в задней части фургона, накрытое ярким покрывалом. Она представила себе всю семью, спящую бок о бок на одной кровати. На худой конец зимой так спать теплее.

– А летом не жарко спать в одной кибитке?

– Нет, что ты! Там только бабушка спит летом, – ответил Шмыгалка, на сей раз сглотнув, чтобы не шмыгнуть носом. – А я и все остальные спим под кибиткой. Если дождь – не страшно.

– Ну, спасибо, что ты мне показал все это, – сказала Джордж, осматривая шкафчики для посуды, небольшой комод и даже раскладные стулья. – И как только вы все тут помещаетесь?

Внутрь она не стала заходить. Хотя Шмыгалка и прибрал все кое-как, но все равно какой-то запах там витал.

– Ладно, Шмыгалка! – сказала она, спускаясь вниз. – Приходи завтра к нам. Может, Клип поправится к тому времени. И смотри не забывай про носовой платок, понял?

– Не забуду, – пообещал мальчик. – Я его сохраню очень чистым, Джордж.

ШМЫГАЛКА ДАЕТ ОБЕЩАНИЕ

К вечеру Джордж почувствовала себя очень одиноко. Как же они бросили ее и уехали? Неужели не соскучились по ней? Может быть, даже и не вспомнили ни разу.

– Ну, ничего, хоть тебя со мной оставили, Тимми, – сказала она. – Ты ведь меня не бросишь?

Тимми потерся о ее ногу, довольный, что она не сердится. Он сам удивлялся – куда все подевались на целый день?

Во дворе послышалось цоканье копыт, и Джордж бросилась к двери. Приехали наконец! А как ей повести себя? Она испытывала одновременно и раздражение, и облегчение, смущение и радость. Девочка остановилась, не решив – то ли ей хмуриться, то ли улыбаться.

За нее решили другие.

– Эй, Джордж! – крикнул Дик. – А мы по тебе соскучились!

– Как твоя голова? Не болит? – подхватила Энн.

– Привет! – присоединилась Генри. – Зря ты не поехала с нами! Отличный был денек!

– Джордж! – позвал Джулиан. – Выходи! Помоги с лошадьми! Заодно расскажешь, как время провела!

Тимми уже прыгал вокруг них, радостно лая. Помимо воли ноги сами побежали навстречу к ним, и улыбку Джордж уже не в силах была сдержать.

– Привет! – закричала она. – Давайте помогу. Что, правда по мне соскучились? А я жутко по вам скучала!

Мальчики с облегчением отметили, что Джордж была снова самой собой, больше ни на кого не дулась. О головной боли никто упоминать не стал. Джордж снимала с лошадей седла, слушая рассказы ребят о проведенном дне. Потом сама рассказала им о Шмыгалке и его патринах, о том, как дала ему новенький носовой платок.

– Но я уверена, что он собирается сохранить его безукоризненно чистым, – сказала она. – Ни разу не высморкался в него, пока я была с ним. А вот и колокол к ужину звонит! Мы как раз поспеем. Вы голодные?

– Представляешь? Есть охота! – ответил Дик. – Хотя после бутербродов миссис Джонсон я думал, что никакого ужина не пожелаю. А как там Клип?

– Ладно! За ужином скажу. Тебе помочь, Генри?

Генри ушам не поверила, услышав такое обращение – Генри, а не Генриетта.

– Спасибо... Джордж, – ответила она. – Я сейчас сама управлюсь.

Ужин в тот вечер прошел весело. Малышню усадили за отдельный стол, а ребята постарше отводили душу в разговорах, сидя вместе. Капитана Джонсона очень заинтересовала история про обнаруженную старую узкоколейку.

– Никогда не слыхал, что на пустошах было что-нибудь подобное, – сказал он. – Впрочем, мы живем в этих краях лет пятнадцать. Так что не очень осведомлены о местной истории. Вам, пожалуй, стоит сходить к старому Бену – местному кузнецу. Он может кое-что порассказать на этот счет. Он тут всю жизнь прожил, а ему за восемьдесят перевалило.

– А нам, кстати, некоторых лошадей подковать завтра не мешало бы, верно? – сказала Генри. – Вот тогда его и расспросим. Он, может, сам что-то делал для постройки этой железной дороги!

– А знаешь, Джордж, мы видели цыганские кибитки далеко на пустошах, – сказал Джулиан. – Бог знает, куда они направлялись. Кажется, в сторону побережья. А что там за побережье, капитан Джонсон? Как оно хоть выглядит?

– Дикая природа, – ответил капитан. – Большие неприступные скалы, рифы, утесы, уходящие в море. Там только птицы живут. Ни искупаться, ни на лодочке покататься. Никаких пляжей.

– Тем более странно, – заметил Дик. – С чего туда табор направляется? Вот где загадка! Причем каждые три месяца, верно?

– Примерно так, – подтвердил капитан Джонсон. – Не имею представления, чем привлекают цыган эти пустоши. Сам удивляюсь. Обычно они не ходят туда, где нет хотя бы деревушки или фермы, где они могут продать свои изделия.

– Я бы не прочь пойти за ними и посмотреть – где они и чем заняты, – сказал Джулиан, поедая третье яйцо вкрутую.

– А что, давайте! – предложила Джордж.

– А как? Мы ведь не знаем, куда они ушли, – сказала Генри.

– Шмыгалка поедет к ним завтра или как только Клип поправится, – сказала Джордж. – И поедет он, ориентируясь по патринам, которые оставили на дороге другие. Он говорит, что обычно ищет следы костров. Возле них оставлены патрины, которые указывают дальнейший путь.

– Но он по пути их будет убирать, – засомневался Дик. – Мы не сможем следовать по ним.

– А мы попросим его самого оставлять патрины, – предложила Джордж. – Я думаю, он согласится. Он неплохой мальчишка. Я вопрошу его оставлять побольше патрин, чтобы нам было легко находить дорогу.

– Вообще-то здорово, если бы мы научились распознавать правильный путь, как цыгане, – сказал Джулиан. – Можем на весь день отправиться. Интересно ведь.

Тут Генри широко зевнула, а вслед за ней Энн, хотя и поделикатней.

– Генри! – одернула ее миссис Джонсон.

– Ой, извините, не сдержалась. Что-то совсем сморило.

– Иди спать, – предложила миссис Джонсон. – Целый день на воздухе, на солнце. Я смотрю, вы все успели загореть. Сегодня солнце было прямо как в июле.

Все пятеро и Тимми вместе с ними вышли проинспектировать лошадей перед сном и доделать пару-тройку хозяйственных мелочей. Генри снова зевнула так заразительно, что все принялись зевать. Даже Джордж.

– А я на солому! – сказал Джулиан со смехом. – Ох и классно! Как подумаю – до чего же там мягко, удобно, словами не описать. А вы, девочки, – в кроватки, бай-бай!

– Надеюсь, папаша Шмыгалки не заявится опять среди ночи, – сказал Дик.

– Я привяжу крючок, – успокоил его Джулиан. – Ну, ладно! Айда пожелаем спокойной ночи миссис Джонсон.

Вскоре все три девочки улеглись в свои постели, а двое ребят уютно устроились на соломенном ложе. Клип по-прежнему был с ними. В эту ночь он не ворочался, лежал спокойно. Его ноги успешно заживали. На следующий день, похоже, он сможет отправляться в дорогу вслед за табором.

Джулиан и Дик заснули моментально. В ту ночь никто не пытался прокрасться в конюшню. До утра их никто не побеспокоил, пока на окошко конюшни не взлетел петух и не заголосил, разбудив ребят.

Дик даже подпрыгнул.

– Что такое?! Это ты, Джу?!

Петух снова завопил, и ребята рассмеялись.

– Черт бы его подрал! – сказал Джулиан и снова улегся. – Еще пару часиков...

Утром Шмыгалка снова проскользнул через ворота во двор. Он никогда не входам нормально – непременно крадучись, тайком или выглядывая из-за угла. Увидев Джордж, он подошел к ней.

– Джордж, ну как там Клип? Лучше?

– Да, капитан Джонсон сказал, что ты можешь его сегодня забрать. Только подожди, Шмыалка. Я хочу тебя попросить кое о чем, прежде чем ты уйдешь.

Шмыгалка был рад. Ему понравилась эта девчонка, которая подарила такой замечательный платок. Он осторожно извлек его из кармана, надеясь, что она оценит то, как он бережно относится к ее подарку.

– Во! Смотри, какой он чистенький. Я его берегу. – Он громко шмыгнул носом.

– Ну что за идиот! – в сердцах воскликнула Джордж. – Я дала его тебе для того, чтобы ты им пользовался, понял? А не для того, чтобы ты его хранил в чистоте. Это чтобы ты прекратил шмыгать носом. Ну и балда же ты, Шмыгалка. Я у тебя заберу платок, если не будешь в него сморкаться.

Шмыгалка переполошился. Встряхнув платок, он осторожно прижал его к носу, потом аккуратно сложил по складкам и спрятал в карман.

– Ну, смотри! Чтоб больше не шмыгал носом! Понял? – сказала ему Джордж, пытаясь сдержать смех. – Я вот насчет чего, Шмыгалка. Помнишь, ты мне вчера показывал патрины?

– Помню.

– А вот те, кто уехал, они тебе тоже оставляют патрины, чтобы ты знал, где они?

Шмыгалка кивнул:

– Оставляют. Но совсем немного, потому что я уже два раза туда ездил. Они их оставляют только в тех местах, где я могу поехать не туда.

– Понятно, – сказала Джордж. – Послушай, а мы вот решили поиграть, кто из нас быстрее сумеет проехать по патринам. И мы хотели попросить тебя разложить для нас патрины, когда поедешь к своим. Сможешь?

– А чего ж? Конечно! – ответил Шмыгалка. Ему понравилось, что у него просят об одолжении. – Я положу те, что показывал тебе вчера: крест, длинные палочки, большой и маленький листок.

– Отлично! Сделай так, – сказала Джордж. – Это будет означать, что ты поехал в таком-то направлении и что ты мальчик с собачкой. Верно?

– Точно! Ты запомнила.

– Хорошо. А мы хотим поиграть, будто мы цыгане, которые ищут свой табор, – сказала Джордж.

– Ой, только вы там не показывайтесь, если увидите наш табор! – переполошился Шмыгалка. – Мне не знаю как влетит, если я для вас патрины оставлю.

– Ну хорошо, мы будем осторожными, – согласилась Джордж. – А теперь пошли за Клипом.

Они вывели терпеливого смирного конька, который был рад выйти наконец наружу. Он больше не хромал, и отдых положительно сказался на нем. Со Шмыгалкой на спине он довольно бодро побежал прочь. Издали Джордж только услышала, как громко шмыгнул носом маленький цыган.

– Шмыгалка? – крикнула она предостерегающе вдогонку.

Мальчишка немедленно вытащил платок из кармана и замахал им, удаляясь с улыбкой на лине. Джордж пошла искать остальных.

– Шмыгалка забрал Клипа! – объявила она всем. – Может, поедем теперь к кузнецу с лошадьми, которых надо подковать?

– Хорошая идея, – согласился Джулиан. – Расспросим его о Таинственной Пустоши и о странной узкоколейке! Поехали?

Они собрали лошадей, нуждавшихся в новых подковах; их оказалось шесть.

Каждый оседлал одну, а Джулиан повел за собой шестую. Тимми радостно сопровождал их. Он любил лошадей, да и они смотрели на него как на друга. Иногда наклоняли головы и фыркали на Тимми, когда он оказывался совсем поблизости.

По деревне ехали медленно, пока не добрались до кузницы.

– Вот она – добрая старая кузница с очагом, – сказала Джордж. – А вот и наш кузнец.

Старый Бен оказался человеком могучего телосложения, несмотря на свой весьма преклонный возраст. Теперь он нечасто подковывал лошадей, предпочитая сидеть на солнышке и наблюдать коловращение жизни. У него была мощная копна седых волос, а глаза – черные, как уголь, который он всю жизнь подбрасывал в печь.

– Привет вам, молодые люди, – сказал он, отвечая на их приветствия.

– А мы хотели у вас кое о чем спросить, – сказала Джордж, спрыгнув с коня.

– Спрашивайте, – ответил старик. – Если насчет наших краев, то мало чего бы я не знал о них. Лошадок передайте Джиму. Он ими займется. А вы можете задавать вопросы.

КУЗНЕЦ РАССКАЗЫВАЕТ ИСТОРИЮ

– Так вот, – начал Джулиан. – Мы вчера ездили на Таинственную Пустошь. Нам хотелось бы узнать, откуда у нее такое странное название. Произошло ли там что-нибудь таинственное?

– Там таинственного было хоть отбавляй, – сказал старый Бен. – Люди туда отправлялись и назад уж больше никогда не возвращались, пропадали там. Оттуда слышались какие-то непонятные звуки, шум.

– Какого типа звуки? – заинтересовалась Энн.

– Когда я был мальчишкой, я там ночевал, на пустоши, – солидно ответил старый Бен. – Ну и звуки же там слышались, я вам скажу! И визг, и вой, и скрип, и стоны, и хлопанье огромных крыльев...

– Но это могли быть совы, лисицы и тому подобное, – сказал Дик. – Я слышал как-то сову на сеновале – она так резко завопила, что я чуть концы не отдал со страху. Если б не догадался, что это сова, драпал бы оттуда сломя голову.

Бен улыбнулся, и все его лицо покрылось морщинами.

– Так почему она называется Таинственной Пустошью? – настаивал Джулиан. – Это очень старое название?

– Когда мой дед был еще мальчишкой, ее называли Туманной Пустошью, – ответил старый кузнец. – Там туманы гнало с побережья, они застревали на пустоши. Иной раз собственную руку не увидишь – такой плотный туман. Как-то я сам заплутал в этом тумане, напугался. Он вокруг меня змеей крутился, я прямо чувствовал его сырость на теле.

– Какая жуть! – Энн поежилась. – И что вы сделали?

– Ну что? Бежать бросился со страху. – Бен извлек свою курительную трубку и заглянул в пустую чашечку. – Бежал по вереску, натыкался на кусты можжевельника, раз десять шлепнулся. А туман, знаете ли, этак, словно влажными такими холодными пальцами, меня так и норовит потрогать, схватить. У нас тут старики так и говорят, что туман там вроде бы трогает тебя.

– Но все равно это был всего лишь туман, – заметила Джордж, чувствуя, что старик преувеличивает. – А сейчас тоже там такие туманы бывают?

– Ага. – Бей втиснул щепоть табаку в трубку. – Осень – самое время. Не вообще-то такое случается вдруг в любое время года. Как-то в конце отличного летнего дня как попер, как попер – так и ползет. Вовремя не заметишь – сцапает, и никуда не денешься.

– Как это сцапает? – удивилась Джордж.

– А вот так. Бывает, днями не сходит. И уж коли потерялся в нем, можешь совсем заплутать и пропасть, домой не вернешься. Смейтесь, смейтесь, молодые люди, ежели хотите, но я-то знаю. – Старик задумался, глядя на свою трубку, вспоминая далекие времена. – Да вот, к примеру, старая миссис Венке пошла с корзинкой по чернику летним днем, да как туман приполз, больше о ней никто и не слыхивал. Еще Виктор прогулял школу, забрел на пустоши, и туман его тоже забрал.

– Да, братцы, нам надо будет ухо востро держать с этим туманом, если поедем туда, – сказал Дик. – Впервые слышу о таком.

– Это уж непременно, будьте начеку, – согласился старый Вен. – Вы глядите в сторону, где побережье, – он оттуда приходит. Но по правде сказать, нынче такие туманы стали редкостью, сам не знаю почему. Да, уж года три больших туманов не бывало.

– А все же почему переменили название на Таинственную Пустошь? – спросила Генри. – Раньше называли Туманной Пустошью, а теперь Таинственной.

– Это было лет семьдесят назад, когда я был еще мальцом, – сказал Бен, зажигая свою трубку и сильно затягиваясь. Он был явно доволен: не каждый день доводилось быть в центре внимания, а тут сразу пятеро, да и собачка слушала внимательно. – Тогда семья Бартл построила узкоколейку через пустоши...

– Вот, вот! – загалдели все разом. – И про это мы хотели узнать!..

– Вы и про железную дорогу знаете?..

– Рассказывайте!..

Кузнец начал возиться с трубкой, которая никак не разгоралась. Все с нетерпением ожидали.

– Да... Так вот. Семейство Бартл было большое, и все парни, кроме одной девочки. Парни крепкие, я их хорошо помню. Боялся их – уж очень здоровы были драться: чуть что – кулаки в ход. Один из них – Дэн – нашел отличный песок там, на пустошах...

– Точно! Мы так и подумали, что там есть песчаный карьер! – сказала Энн.

Бен нахмурился – его снова перебили.

– Ну, и поскольку их было не то девять, не то десять крепких парней, они решили, что сами управятся, – продолжал Бен. – Добыли вагонетки и начали продавать песок всей округе. Отличный был песок, надо сказать...

– Мы видели этот песок, – сказала Генри. – А вот насчет рельсов...

– Не перебивайте вы! – Дик нахмурился.

– Денег они много заработали, – сказал Бен. – Все же построили узкоколейку, и паровозик свой, и вагонетки до самого карьера. А для нас, ребятни, сущее чудо была эта узкоколейка. Бегали, бывало, за маленьким локомотивчиком – он дымит вовсю, а нам так охота его поводить, как машинистам. Но никому не довелось. Эти Бартлы всегда палки в руках держали: чуть приблизишься к их поезду, сразу врежут по чему попало. Злые были ребята.

– И отчего же такая дорога пришла в запустение? – спросил Джулиан. – Рельсы еле видны, все заросли травой и вереском.

– Вот тут-то мы и подходим к тому таинственному, о котором вы всё толкуете, – сказал Бен, основательно затянувшись трубкой. – Эти Бартлы начали враждовать с цыганами на пустошах...

– Ах, цыгане уже тогда устраивали таборы на пустоши? – сказал Дик. – Они и сейчас там!

– Ну да. Цыгане на пустоши всегда бывали, сколько я помню, – подтвердил кузнец. – Говорили, что цыгане не поладили с Бартлами. И немудрено – с ними почти никто не ладил. Цыгане где-то там рельсы разобрали, ну и их локомотивчик вместе с вагонетками и перевернулся.

Дети живо представили себе картину: паровозик тянет вагонетки, пыхтит, дымит, добирается до поврежденного пути и – валится набок. Вот, наверно, зрелище было!

– Ясное дело, Бартлы не такими людьми были, чтобы мириться с подобным, – продолжал Бен. – Решили извести всех цыган на пустошах. Поклялись, что ежели хоть одна кибитка там появится – подожгут, а самих цыган погонят аж в самое море.