Человек физический и духОВНЫЙ

Спрашивающий. Рад слышать, что вы верите в бессмертие души.

Теософ. Не «души», а божественного духа; ещё же точнее – в бессмертие перевоплощающегося Я.

Спрашивающий. В чём же разница?

Теософ. В нашей философии – очень даже большая, но это вопрос, слишком сложный и трудный, чтобы касаться его походя. Нам придётся рассмотреть дух и душу по отдельности, а уже затем – в соединении. Можем начать с духа.

Мы говорим, что Дух («Отец, который в тайне» Иисуса) или Атман – это не индивидуальное свойство какого-либо человека, а божественная суть без тела и формы, невесомая, невидимая и неделимая, которая не существует, но всё же есть, как говорят буддисты о нирване. Он лишь осеняет смертного, входит в него и проникает всё тело, будучи только вездесущими лучами, или светом, сияющим через буддхи, его проводник и прямую эманацию. Вот тайный смысл утверждений почти всех древних философов, говоривших, что «рациональная часть человеческой души»[30] никогда полностью не входит в человека, а лишь в большей или меньшей степени осеняет его через иррациональную духовную душу или буддхи.[31]

Спрашивающий. У меня создалось впечатление, что только «животная душа» иррациональна, а не божественная.

Теософ. Вам нужно усвоить разницу между тем, что негативно или пассивно «иррационально», ибо недифференцировано, и тем, что иррационально из-за того, что слишком активно и позитивно. Человек – это соотношение духовных сил, равно как и сил химических и физических, приводимых действие тем, что мы называем «принципами».

Спрашивающий. Я довольно много читал по этому вопросу, и мне представляется, что взгляды древних философов значительно отличались от взглядов средневековых каббалистов, хотя в некоторых частностях они и совпадают.

Теософ. Наиболее существенная разница между ними и нами такова. Тогда как вместе с неоплатониками и последователями восточных учений мы считаем, что собственно дух (атма) сам никогда не нисходит в живого человека, а лишь в той или иной степени льёт своё сияние на человека внутреннего (психическую и духовную составляющие астрального принципа), каббалисты утверждают, что человеческий дух, отделившись от океана света и Мирового Духа, входит в душу человека, где и остаётся всю жизнь заключенным в астральную капсулу. Все христианские каббалисты пока утверждают то же самое, поскольку не могут высвободиться из своих антропоморфических и библейских доктрин.

Спрашивающий. А что говорите вы?

Теософ. Мы говорим, что лишь допускаем присутствие излучения духа (или атмы) в астральной капсуле, и лишь в той мере, в какой это может быть духовным излучением. Мы говорим, что человек и душа должны завоевать своё бессмертие, поднявшись к единству, с которым, в случае успеха, они в конце концов соединятся и в котором будут так сказать, поглощены. Индивидуализация человека после смерти зависит от духа, а не от его души и тела. Хотя слово «личность» в том смысле, в каком его обычно понимают, абсурдно применять к нашей бессмертной сущности, всё же последняя сама по себе, как и наше индивидуальное Я, является определённым существом, бессмертным и вечным. Лишь у чёрных магов или неисправимых преступников, которые были таковыми на протяжении долгого ряда жизней, сияющая нить, с момента рождения ребенка связывающая дух с личной душой, насильственно разрывается, и развоплощенное существо оказывается лишено личной души, которая разрушается, не оставив в самой сущности ни малейшего впечатления о себе. Если такой союз между низшим, личным манасом и индивидуальным перевоплощающимся Я не достигается в течение жизни, тогда первому остается разделить участь низших животных, постепенно растворившись в эфире и придя к уничтожению своей личности. Но даже тогда Я остается определённым существом. Это духовное Я лишь теряет одно состояние дэвачана – после такой особенной и в данном случае действительно бесполезной жизни – и после краткого наслаждения свободой в качестве планетарного духа, почти немедленно воплощается.

Спрашивающий. В «Разоблаченной Изиде» утверждается, что такие планетарные духи, или ангелы, «боги язычников или архангелы христиан» никогда не могут стать людьми на нашей планете.

Теософ. Совершенно верно. Но не такие, а некоторые классы высших планетарных духов. Они никогда не будут людьми на этой планете, потому что они – освобожденные духи из предыдущего, более раннего мира и как таковые не могут стать людьми в этом. Тем не менее, все они снова будут жить в следующей, гораздо более высокой махаманвантаре, после того как окончится этот «великий век» и «пралайа Брахмы» (небольшой период, измеряемый 16-значной цифрой или около того). Ведь вы, должно быть, конечно же слышали, что восточная философия учит, что человечество состоит из таких «духов», заключенных в человеческих телах? Разница между животными и людьми такова: первые одушевлены «принципами» потенциально, вторые – действительно.[32] Теперь улавливаете разницу?

Спрашивающий. Да, но эта разница во все века была камнем преткновения метафизики.

Теософ. Была. И весь эзотеризм буддийской философии основывается на этом таинственном учении, понятом очень немногими людьми, и потому совершенно неверно интерпретируемом многими из самых знающих современных ученых. Даже метафизики чересчур склонны путать причину со следствием. Я, добившееся бессмертной жизни в качестве духа, останется тем же внутренним я на протяжении всех своих рождений на земле; но это не обязательно значит, что оно должно либо оставаться мистером Смитом или Брауном, которым оно было на земле, либо утратить свою индивидуальность. Потому астральная душа и земное тело человека, в тёмном посмертном состоянии, могут быть поглощены океаном сублимированных элементов и перестанут ощущать свое последнее личное я (если оно не заслужило того, чтобы подняться выше), а божественное Я всё же останется тем же неизменным существом, хотя этот земной опыт его эманации мог быть полностью стёрт в момент отделения от недостойного носителя.

Спрашивающий. Если «Дух» или божественная часть души извечно предсуществует как отдельное существо, как учили Ориген, Синезий и другие наполовину христианские, а наполовину платонические философы, и если это то же самое, и не более, чем метафизически объективная душа, какой же она может быть, если не вечной? И какое значение имеет в таком случае, ведет ли человек чистую жизнь или животную, если он никогда не может потерять своей индивидуальности, что бы он ни делал?

Теософ. Эта доктрина, как вы сформулировали её, столь же вредна по своим последствиям, как и доктрина искупления грехов кем-то другим. Будь эта догма, заодно с неверной идеей о том, что мы все бессмертны, показана миру в истинном свете, человечество бы улучшилось.

Позвольте мне повторить снова. Пифагор, Платон, Тимей из Локриса и древняя александрийская школа производили душу человека (или его высшие принципы и атрибуты) от универсальной Мировой Души, которая, согласно их учениям, есть Эфир (Отец-Зевс). Поэтому ни один из этих «принципов» не может быть чистой сущностью пифагорейского монаса, или нашего атма-буддхи, ибо anima mundi – лишь следствие, эманация или точнее, излучение первого, как субъекта. И человеческий дух (индивидуальность, перевоплощающееся Духовное Я), и буддхи (духовная душа), являются предсуществующими. Но тогда как первое существует как конкретное существо, индивидуализация, душа существует как предсуществующее дыхание, несведущая часть разумного целого. Оба изначально образовались из Вечного Океана Света; но, как выразили это философы огня, средневековые теософы, в огне есть как видимый дух, так и невидимый. Они различали anima bruta и anima divina. Эмпедокл твердо верил, что у всех людей и животных две души; и у Аристотеля мы находим, что одну он называет мыслящей душой, nouV, а другую – животной душой, yuch. Согласно этим философам, мыслящая душа исходит изнутри мировой души, животная – извне.

Спрашивающий. Назвали бы вы душу, то есть человеческую мыслящую душу, или то, что вы называете «я» – материей?

Теософ. Не материей, но субстанцией – несомненно. Да и слова «материя», предваренного определением «изначальная», не стоит избегать. Эта материя, говорим мы, совечна духу, и это не наша видимая, осязаемая материя, но её предельно высшая степень, сублимация. Чистый Дух лишь в одном шаге от не-духа, или абсолютного всего. Если вы не допустите, что человек развился из этой изначальной духо-материи и представляет собой регулярную поступательную шкалу «принципов» от мета-духа вниз вплоть до самой грубой материи, как сможем мы прийти к тому, чтобы считать внутреннего человека бессмертным, а одновременно и духовным существом и смертным человеком?

Спрашивающий. Тогда почему бы вам не верить в Бога, как в такое существо?

Теософ. По той причине, что у того, что бесконечно и необусловлено, не может быть формы, и оно не может быть существом, во всяком случае ни в одной восточной философии, достойной этого названия. «Существо» бессмертно, но оно таково лишь в своей предельной сути, а не в своей индивидуальной форме. Когда в последней точке своего цикла оно поглощается своей изначальной природой и становится духом, тогда оно теряет название существа.

Его бессмертие, как формы, ограничено только его жизненным циклом, или махаманвантарой, после которого оно едино с Мировым Духом и тождественно ему, не являясь больше отдельным существом. Что до личной души – под которой мы разумеем искру сознания, сохраняющую в Духовном Я представление о личностном «я» последнего воплощения, то в качестве отдельного и конкретного представления она сохраняется лишь на протяжении периода дэвачана, после которого прибавляется к ряду других бесчисленных воплощений Я, подобно нашему воспоминанию одного из дней года. Станете ли вы связывать бесконечность, провозглашенную вами для вашего Бога, конечными условиями? Бессмертно лишь то, что скреплено атмой до полной нерастворимости – то есть буддхи-манас. Душа человека (личностная) сама по себе не является ни бессмертной, ни вечной, ни божественной. В «Зоаре» (т. III, с. 616) говорится: «Душа, когда посылается на эту землю, чтобы сохранить себя здесь, надевает земное одеяние поверх сияющих одежд, свет которых происходит от Господа Света, чтобы иметь способность без вреда для себя смотреться зеркало». Более того, «Зоар» учит, что душа не может достичь обители блаженства, не получив «святого поцелуя», то есть не воссоединившись с субстанцией, из которой она эманировала, – с духом. Все души двойственны, и тогда как душа является женским принципом, дух является мужским. Пока человек заключён в тело, он тройственен, если его испорченность не такова, чтобы вызвать его разрыв с духом. «Горе той душе, которая предпочтёт своему божественному супругу (духу) земной брак со своим земным телом» – свидетельствует текст «Книги ключей», герметического труда. Воистину горе ей, ибо от этой личности не останется ничего, что могло бы быть записано на нетленных скрижалях памяти Я.

Спрашивающий. Как может не оказаться бессмертным то, что если не вдохнуто Богом в человека, то хотя бы, как вы сами признаёте, по субстанции тождественно божественному?

Теософ. Каждый атом и частица материи, а не только субстанции, нетленны в своей сути, но не в своём индивидуальном сознании. Бессмертие – это ни что иное, как непрерывное сознание; а личностное сознание едва ли может жить дольше, чем сама личность, не так ли? А это сознание, как я уже говорила вам, сохраняется лишь на протяжении дэвачана, после которого вновь поглощается – сначала индивидуальным, а затем и мировым сознанием. Лучше спросите у своих богословов, как же это они так прискорбно запутались в иудейских писаниях? Прочтите Библию, если хотите получить хорошее доказательство того, что писавшие Пятикнижие, и особенно Бытие, никогда не считали нэфеш, которую Бог вдыхает в Адама (Бытие, гл. II), бессмертной душой. Вот некоторые примеры: «И сотворил Бог… всякую нэфеш[33] (жизнь), которая движется» (Бытие, I, 21), имея в виду животных. Там также сказано: «И стал человек нэфеш (душою живою)» (Бытие, II, 7), что указывает на то, что слово нэфеш одинаково применялось и к бессмертному человеку и смертному животному. «Я взыщу и вашу кровь, в которой жизнь (нэфеш) ваша, взыщу её от всякого зверя, взыщу также душу (нэфеш) человека от руки человека» (Бытие, IX, 5). «Спасай душу (нэфеш) свою» (спасай свою жизнь – переведено в английской Библии) (Бытие, XIX, 17). «Не убьем его», значится в церковном переводе (Бытие, XXXVII, 21); «Не убьем его нэфеш», – гласит еврейский текст. «Нэфеш за нэфеш» (XVII, 8), – гласит Левит. «Кто убьет какого-либо человека, тот предан будет смерти», дословно звучит так: «Тот, кто поразит нэфеш человека» (Левит, XXIV, 17); и со стиха 18 и далее написано: «Кто убьет скотину, должен заплатить за неё, скотину за скотину», в то время как в оригинале стоит: «нэфеш за нэфеш». Как можно убить то, что бессмертно? И это также объясняет, почему саддукеи отрицали бессмертие души, как и даёт ещё одно подтверждение тому, что скорей всего моисеевы иудеи – во всяком случае непосвящённые – никогда не верили в сохранение души.

О вечной награде и наказании, а также о Нирване

Спрашивающий. Полагаю, вряд ли необходимо спрашивать вас, верите ли вы в христианские догматы о рае и аде или о будущем вознаграждении и наказании, как учат ортодоксальные церкви?

Теософ. В том виде, в каком они описаны в ваших катехизисах, мы отвергаем их безоговорочно; и менее всего склонны мы согласиться с тем, что они вечны. Но мы твердо верим в то, что называем Законом Воздаяния, а также в абсолютную справедливость и мудрость, которыми руководствуется этот закон, или карму. Вот почему мы решительно отвергаем жестокую и антифилософскую веру в существование вечной награды или вечного наказания. Вместе с Горацием мы заявляем:

Это правило для всех людей, и правило справедливое. Неужели же мы должны верить в то, что Бог, которого вы делаете воплощением мудрости, любви и милости, в меньшей степени наделён этими качествами, чем простой смертный?

Спрашивающий. А есть ли у вас какие-либо другие основания отвергать этот догмат?

Теософ. Основное из них – существование реинкарнации. Как уже говорилось, мы отвергаем ту идею, что для каждого новорожденного создаётся новая душа. Мы считаем каждое человеческое существо носителем или проводником Я, совечного всякому другому Я, потому что у всех их одна сущность и все они принадлежат к первобытной эманации одного мирового и бесконечного Я. Платон называет его логосом (или вторым проявленным Богом); а мы – проявленным божественным принципом, единым с мировым разумом или душой, но не антропоморфным, внекосмическим и личностным Богом, в которого верят столь многие теисты. Пожалуйста, не путайте.

Спрашивающий. Но раз вы принимаете проявленный принцип, почему бы не поверить, что душа каждого смертного сотворяется этим принципом, как и были созданы все души до этого – в чём тут трудность?

Теософ. В том, что безличное едва ли может творить, планировать и думать, как ему заблагорассудится. Будучи универсальным Законом, непреложным в своих периодических проявлениях, при которых, с началом каждого нового цикла жизни, его сущность периодически излучается и проявляется, вряд ли оно будет создавать человека только для того, чтобы через несколько лет пожалеть об этом. Если уж вообще верить в божественный Принцип, то он должен быть абсолютной гармонией, логикой и справедливостью, равно как и абсолютной любовью, мудростью и беспристрастностью; а Бог, создающий каждую душу на один лишь краткий срок жизни, вне зависимости от того, послал ли он её оживлять тело здорового, счастливого человека или страдающего бедняги, несчастного от рождения до смерти, хотя тот и не сделал ничего, чтобы заслужить такую жестокую судьбу – будет скорее бесчувственным дьяволом, чем Богом (см. ниже, «О награде и наказании Я»). Вот почему даже иудейские философы, верящие в Библию Моисея (эзотерически, конечно) никогда не поддерживали этой идеи, и более того, верили в перевоплощение, как и мы.

Спрашивающий. Можете ли вы в доказательство этого привести какие-нибудь примеры?

Теософ. Разумеется, могу. Филон Иудей говорит (в «De Somniis, с. 455»): «Воздух полон ими (душами), теми, которые ближе всех к Земле, сходящих, чтобы связаться со смертными телами, palindromousi auqiV, вернуться в другие тела, и жаждущих жить в них». В «Зоаре» душа так вымаливает перед Богом свою свободу: «О Господь Вселенной! Я счастлива в этом мире и не хочу идти в другой мир, где буду служанкой и подвергнусь всем видам осквернений».[34] Доктрина фатальной неизбежности, вечного непреложного закона, утверждается в ответе Божества: «Против воли твоей становишься ты зародышем и против воли твоей рождаешься».[35] Нельзя было бы познать свет без тьмы, которая контрастом позволит ему проявиться; добро без зла перестанет быть добром, и бесценная сущность благодеяния не будет видна; да и личные достоинства не смогли бы притязать на звание заслуги, не пройти они через горнило искушения. Ничто не вечно и не неизменно, кроме скрытого Божества. Ничто конечное – по той ли причине, что у него было начало, или по той что у него должен быть конец – не может оставаться постоянным. У него должен быть либо прогресс, либо регресс, а душа, жаждущая воссоединения со своим духом, который один дает ей бессмертие, должна очиститься через циклические перевоплощения, продвигаясь к той единственной земле блаженства и вечного покоя, названной в «Зоаре» «дворцом любви» [image.112]; в индуистской религии – «мокша», у гностиков – «плеромой вечного света», а у буддистов – «нирваной».[36] И все эти состояния временны, не вечны.

Спрашивающий. Но во всех этих отрывках не говорится о перевоплощении.

Теософ. Душа, которая просит позволения остаться там, где она есть, должна быть предсуществующей, а не сотворённой при рождении. В «Зоаре» (т. III), однако, есть еще лучшее доказательство. О перевоплощающихся Я (разумных душах), тех, чья последняя личность должна угаснуть совершенно, там говорится: «Все души, которые на небе избрали отчуждение от Святого Единства – да будет благословенно Имя его – ввергают себя в бездну самим своим существованием, и предчувствуют то время, когда снова сойдут на землю». «Святое Единство» означает здесь, в эзотерическом смысле, атман, или атма-буддхи.

Спрашивающий. Более того, очень странно, что о нирване у вас говорится, как о чём-то синонимичном Царствию Небесному или раю – ведь согласно всем знаменитым востоковедам, нирвана – синоним уничтожения!

Теософ. Если толковать этот термин буквально и лишь применительно к личности и дифференцированной материи, то можно сказать и так, но лишь в данном случае. Этих идей о перевоплощении и триединстве человека придерживались многие Отцы раннего христианства. Это путаница между душой и духом, допущенная переводчиками Нового Завета и древних философских трактатов послужила причиной многих неправильных толкований. Это также было одной из многих причин того, что Будду, Плотина и столь многих других посвященных сейчас обвиняют в том, что они желали полного угасания своих душ – «поглощения Божеством» или «воссоединения с мировой душой», что означает, согласно современным представлениям, уничтожение. Личная душа, конечно, должна распасться на частицы, прежде чем сможет навсегда соединить свою более чистую сущность с бессмертным духом. Но переводчики и «Деяний», и «Посланий апостолов», заложившие основы современных представлений о Царствии Небесном, и современные комментаторы буддийской «Сутры о повороте колеса Дхармы», исказили смысл идей как великих апостолов христианства, так и великого реформатора Индии. Первые затемнили смысл слова yucikoV так, что ни одному читателю и в голову не придёт, что оно может иметь какое-то отношение к душе, и из-за этого смешивания души и духа читатели Библии получают лишь извращённое понятие о предмете. С другой стороны, толкователям Будды не удалось понять смысл и цель четырех степеней дхьяны. «Может ли дух, который дает жизнь и движение и причастен природе света, быть сведён к небытию?» – спрашивают пифагорейцы. «Может ли даже тот чувствительный дух в животных, который осуществляет память, одну из способностей разума, умереть и превратиться в ничто?» – замечают оккультисты. В буддийской философии уничтожение означает лишь рассеяние материи, в какой бы форме или видимости формы она ни была, поскольку всё, что имеет форму – временно и потому на самом деле лишь иллюзия. Ведь в вечности самые длительные периоды времени кажутся мгновением ока. Так и с формой. Прежде чем у нас будет время осознать, что мы её видели, она исчезнет, как вспышка молнии, и уйдёт навсегда. Когда духовное существо насовсем высвобождается из всех частиц материи, субстанции или формы, и снова становится духовным дыханием, лишь тогда оно входит в вечную и неизменную нирвану, длящуюся столь же долго, как и цикл жизни – поистине вечность. И тогда это дыхание, существующее в духе, есть ничто, ибо оно есть всё; как форма, вид, облик, оно полностью уничтожается, но как абсолютный Дух оно всё ещё есть, ведь она стало самой Бытийностью. Само выражение «поглощённая универсальной сущностью», применительно к «душе», о которой говорится как о духе, означает единство с нею. Это никогда не может значить уничтожения, поскольку оно означало бы вечное разделение.

Спрашивающий. Применением таких выражений не открываете ли вы себя для обвинений в проповеди уничтожения? Вы только что говорили о душе человека, возвращающейся к своим изначальным элементам.

Теософ. Но вы забываете, что я пояснила вам разницу между различными значениями слова «душа» и показала, насколько вольно до сих пор переводился термин «дух». Мы говорим о животной, человеческой и духовной душах, и проводим различие между ними. Платон, например, называет «рациональной душой» то, что мы называем буддхи, однако, добавляя к ней определение «духовная»; но то, что мы называем перевоплощающимся Я, манасом, он называет духом (нус), и так далее, в то время как мы применяем термин дух, если он используется лишь один, без всяких определений, только к атме. Пифагор повторяет наше древнее учение, когда утверждает, что Я (нус) вечно с Божеством; и что лишь душа проходит через различные стадии, чтобы достичь божественного превосходства, тогда как тумос возвращается на землю, и даже френ, низший манас, устраняется. Опять же, Платон определяет душу (буддхи) как «движение, способное двигаться само». «Душа, – добавляет он („Законы“, гл. Х), – это самая древняя из всех вещей и начало движения», называя, таким образом, атма-буддхи «душой», а манас «духом», чего мы не делаем.

На этом языке, как и в буддийских текстах, отрицательное рассматривается как суть существования. Уничтожение имеет сходное толкование. Положительное состояние – это по сути бытие, но не проявление, как таковое. Когда дух, если говорить на языке буддистов, вступает в нирвану, он утрачивает объектное существование, но сохраняет субъектное бытие. Для умов, ориентированных на объекты – это превращение в абсолютное «ничто», для субъектных же – в ни-что[37], то есть в ничто из того, что доступно чувствам. Таким образом, нирвана означает несомненность индивидуального бессмертия в духе, но не в душе, которая, хотя и «древнейшая из вещей», всё же – вместе со всеми прочими богами – конечная эманация в формах и индивидуальности, если не в субстанции.

Спрашивающий. Я всё же не совсем схватываю эту идею, и был бы благодарен, если бы вы объяснили мне это на каких-нибудь примерах.

Теософ. Нет сомнения, что это очень сложно для понимания, особенно для тех, кто вырос на ортодоксальных идеях христианской церкви. Более того, я должна сказать вам одну вещь – если вы основательно не изучили особые функции, относящиеся ко всем принципам человека и состояние их всех после смерти, вы едва ли сможете уразуметь нашу восточную философию.

О различных «Принципах» в человеке

Спрашивающий. Я довольно много слышал об этом составе «внутреннего человека», как вы это называете, но так и не смог разобраться, «где голова, а где хвост», как изволил выразиться Габалис.

Теософ. Конечно, правильно понять различные аспекты истинного Я, называемые нами «принципами», и уяснить различие между ними в высшей степени сложно, или как вы говорите, «это может озадачить». И дело ещё более усложняется тем, что в перечислении этих принципов в различных восточных школах есть заметные различия, хотя основы этих учений одни и те же.

Спрашивающий. Вы имеете в виду, например, ведантистов? Разве они не разделяют то, что вы делите на семь «принципов», лишь на пять?

Теософ. Они делают именно так, и хотя я не стала бы спорить об этом с учёным ведантистом, всё же могу сказать, что по моему личному мнению у них есть для этого очевидная причина.