История жизни Черного Ястреба, рассказанная им самим

      Спускаясь по Миссисипи, я видел на ее западном берегу множество бледнолицых, поселившихся вокруг свинцовых копей на землях, которые мы отдали своему другу Дюбюку (Жюльен Дюбюк (1762-1810) первый белым поселенец в Айове, получивший от фоксов в 1788 г. право на разработку свинцовых копей на западном берегу реки Миссисипи, где ныне расположен город Дюбюк.) много лет назад. У меня это вызвало вполне естественное удивление, ведь я думал, что Великий Отец хочет, чтобы Миссисипи стала границей между его краснокожими и бледнолицыми детьми, которую они не должны будут нарушать. Так, действительно, было бы лучше и для тех и для других, и я искренне радовался такому решению. Но белых людей на западном берегу становилось все больше и они все ближе подбирались к нашим жилищам. Я всерьез опасаюсь, что через несколько лет они вновь начнут притеснять наш народ. Может быть, я и не доживу до этого, но такое время уже недалеко.
      Когда мы прибыли на Рок-Айленд, было послано за Ке-о-куком и другими вождями. Они появились на следующий день, окруженные множеством молодых воинов. Все мы были рады видеть друг друга. Среди пришедших было много таких, кто потерял родных в прошлогодней войне. Я видел, как воспоминания о понесенной утрате вызвали у них на глазах слезы, но они старались улыбаться, приветствуя меня.
      На следующее утро военачальник, который привез нас сюда, собрал совет в форте Армстронг. Ке-о-кук со своими людьми отправился туда, но я решил ждать, пока за мной пошлют. И действительно, вскоре пришел переводчик и сказал, что все собрались и ждут меня. Совет начался, как только мы подошли. Военачальник объявил, что собрал всех, чтобы передать меня Ке-о-куку. Потом он прочитал бумагу, в которой говорилось, что я должен следовать наставлениям Ке-о-кука и руководствоваться его советами во всех своих делах! Его требования были оскорбительны для моего достоинства и я с возмущением отверг их.
      Не знаю, какую цель преследовал военачальник, произнося свою речь, и имел ли он действительно в виду то, о чем говорил, но уверен, что в этом не было никакой необходимости и ему не подобало вести себя так. Прежде мне часто приходилось слушать речи военачальников и самому говорить с ними, но никогда моя гордость и достоинство не попирались столь откровенно. Тем не менее, я сожалею о своей резкости и не хотел бы, чтобы меня поняли превратно.
      На совете я встретил своего старого друга (полковник У. Давенпорт), с которым был знаком вот уже восемнадцать лет. Храбрый воин и замечательный человек, он всегда хорошо относился ко мне и нередко помогал добрым советом. Он тоже говорил обо мне на этом совете, но совершенно по-другому. Это была речь настоящего воина! Он сказал, что знает меня уже давно и все это время мы с ним были добрыми друзьями. И хотя в последней войне он сражался против меня, это не помешает ему протянуть мне руку дружбы. Он надеется, что то, что я увидел во время своего путешествия, заставило меня понять, как глупо воевать против белых, и я никогда больше не нарушу мира. Он в любое время будет рад меня видеть и помочь советом.
      Если бы Великий Отец присылал нам таких агентов, интересы наших людей, равно как и его собственные, охранялись бы гораздо лучше. Все военачальники хорошо знают наших людей и пользуются их уважением. Будь они нашими агентами, они бы сумели предотвратить столкновения между индейцами и белыми. Уверен, что нам бы не пришлось пережить столько горя, если бы агентом у нас был этот военачальник. Нашими агентами должны быть только военные! Великому Отцу следовало бы изменить существующий порядок управления и сделать офицеров, командующих пограничными фортами, правительственными агентами различных индейских племен.
      Американские военачальники, с которыми мне пришлось встречаться, производили обычно хорошее впечатление. Наши люди, видевшие главного американского военачальника (генерал Уинфилд Скотт), который вместе с военачальником Иллинойса (губернатор Рейнольдс) заключил с ними последний договор, говорили мне, что это величайший из всех воинов и к тому же хороший человек-всегда исполняет свои обещания. Наши воины отзывались о нем лучше, чем о любом из тех, кто жил среди нас или заключал с нами договоры. На его слово можно было положиться. Если бы он был нашим Великим Отцом, мы бы не были поставлены в условия, вынудившие нас поддерживать англичан в их последней войне с американцами. Великий Отец меняется через каждые несколько лет и его детям следовало бы поставить на его место главного военачальника - пожалуй, трудно найти лучшего Отца для нас всех.
      Я был бы рад, если бы глашатаи (редакторы газет) каждого селения где я проезжал, сообщили своим людям мое мнение о главном военачальнике.
      Во время поездки меня часто спрашивали, что я думаю по тому или иному поводу, но из-за отсутствия хорошего переводчика я не мог тогда ничего ответить. Сейчас, когда у меня появилась такая возможность, я считаю своим долгом высказать свои взгляды публично, если они по-прежнему вызывают интерес.
      В частности, был поднят вопрос о переселении негров и меня спросили, как, по-моему мнению, лучше всего избавиться от этих людей. В то время я почти ничего не знал об этом и не был готов ответить. Однако позже я стал интересоваться этим вопросом и узнал, что некоторые штаты не признают рабовладения, в то время как в других используют негров как рабов и хотели бы избавиться от них, но не знают, как это сделать. В связи с этим я и хочу предложить свой план, который, надеюсь, будет принят.
      Пусть свободные штаты вышлют всех негров мужского пола в рабовладельческие штаты и пусть Великий Отец купит всех негритянок в возрасте от двенадцати до двадцати лет и продаст их жителям свободных штатов на определенный срок, скажем, тех, кому меньше пятнадцати, до тех пор, пока им не исполнится двадцать один год, а тех, кому пятнадцать и больше - на пять лет. Если постоянно покупать в рабовладельческих штатах всех женщин старше двенадцатилетнего возраста и продавать их в свободные штаты, то вскоре вся страна будет очищена от чернокожих, которые, как мне говорили, вызывают столько толков среди белых и стоят им уйму денег.
      Не сомневаюсь, что Великий Отец с готовностью поможет своим детям, ведь так он сделает всех счастливыми, сам при этом ничего не теряя. Если же свободные штаты не захотят взять их всех, мы с удовольствием заберем лишних себе, чтобы они помогали нашим женщинам растить кукурузу.
      Сейчас у меня нет ни времени, ни желания подробно описывать свою поездку по Соединенным Штатам. Белые люди и так знают о них, а я должен присоединиться к своим людям, которые уже отправились к местам охоты.
      Но прежде чем распрощаться с читателем, я хотел бы опровергнуть утверждения тех, кто обвинял меня в убийстве белых женщин и детей. Это бесстыдная ложь! Я никогда не совершал ничего подобного и не знаю ни единого случая, чтобы кто-нибудь из моего племени убил белую женщину или ребенка. Я заявляю об этом, чтобы успокоить белых людей, которые были добры ко мне, когда я находился среди них. Они должны знать, что рука, которую они так сердечно пожимали, никогда не поднималась на беззащитных и поражал лишь таких же воинов.
      У нас всегда было в обычае принимать любого, кто приходил в нашу деревню или лагерь во времена мира, делиться с ним лучшей своей провизией и помогать, чем мы только могли. Если он шел куда-нибудь или сбивался с пути, мы выводили его на тропу, если он был бос, мы отдавали свои мокасины. Я очень благодарен белым за сердечный прием, который они оказали мне и моим людям, когда мы были их гостями, и от всего сердца заверяю, что белый человек всегда будет нашим желанным гостем и в любой деревне его примут, как брата. Томагавк войны зарыт навсегда. Забудем все, что было, и пусть отныне нашим паролем будет слово "дружба"!
      Жизнь моя подходит к концу. Пройдет еще несколько лун и я последую за своими предками в страну теней. Пусть же Великий Дух навечно установит мир между белыми людьми и нашим народом. Такова последняя воля Черного Ястреба.
      ЭПИЛОГ. (Эпилог написан от лица Дональда Джексона, первого издателя первоначального текста автобиографии Черного Ястреба. Переведен с небольшими сокращениями.) СТАРЫЙ СЮРТУК И КОРИЧНЕВАЯ ШЛЯПА
      После того, как история жизни Черного Ястреба была опубликована, он прожил еще пять лет. Большую часть этого времени его пристанищем был вигвам из древесной коры на берегу Айовы. Он жил там с женой, двумя сыновьями и дочерью по имени Намеква, чья красота позволяла ей успешно соперничать с белыми девушками в глазах молодых поселенцев.
      Каттинг Марш, миссионер, посетивший саков и фоксов в 1834 году, описывая вигвам Черного Ястреба, отмечал, что в нем царили порядок и чистота, а вокруг росли дыни. Старика не было дома, но его дети приняли миссионера очень радушно.
      Ке-о-кук, бывший в то время неоспоримым главой саков и фоксов, проявил по отношению к миссионеру гораздо меньше благосклонности. Марш сетовал, что вождь не очень-то жаловал христианских миссионеров. Но отвергая религию белого человека, Ке-о-кук вынужден был принять его способы ведения дел. По мере того, как исчезала традиционная торговля индейцев, им все чаще приходилось прибегать к кредитам. В конце концов, когда они совсем погрязли в долгах и жили в основном на пособие, саки и фоксы решили продать четыреста квадратных миль своей земли, чтобы заплатить долги.
      На церемонии передачи земель, происходившей 27 сентября 1836 года, присутствовал Джордж Кетлин. Он писал: "Здесь был и несчастный свергнутый монарх, старик Черный Ястреб, который представлял собой весьма жалкое зрелище. Одетый в старый сюртук и коричневую шляпу, с тростью в руках, он стоял в полном одиночестве, сохраняя угрюмое молчание".
      Но и столь значительной уступки оказалось недостаточно, чтобы остановить неумолимое наступление цивилизации. В 1837 году были проданы еще миллион с четвертью акров земли. Для заключения этой сделки в Вашингтон поехала группа индейцев и среди них Черный Ястреб. На этот раз он не удостоился таких почестей, как в 1833 году, но все же по-прежнему вызывал интерес на Восточном побережье. Он снова позировал художнику Чарльзу Бирду Кингу, знаменитому создателю серии индейских портретов. Но главой делегации, и притом весьма колоритным, был все же Ке-о-кук.
      В 1838 году Черный Ястреб с семьей переселился на Де-Мойн. Когда его приветствовали на празднике в форте Мэдисон, устроенном по случаю Дня независимости, он не смог удержаться от последнего выпада в сторону Ке-о-кука.
      "Прежде я был великим воином", - сказал он. - "Сейчас я живу в нищете и все это по вине Ке-о-кука".
      Черный Ястреб умер 3 октября 1838 года и был похоронен традиционным индейским способом - внутри небольшого саркофага из бревен, в сидячем положении. Но кости его покоились там совсем недолго: могила скоро была разграблена. Позже его останки были перенесены в музей геологического и исторического общества в Берлингтоне, штат Айова, и погибли при пожаре 1855 года.
      Агентом, под чьим надзором жил в последние годы Черный Ястреб, был некий Джозеф М. Стрит, тот самый человек, который в соответствии с проводимой правительством политикой предупредил племя сиу, когда люди Черного Ястреба пробирались к Миссисипи перед сражением у Бэд-Экс. Позже Стрит возглавил агентство саков и фоксов на Рок-Айленде. Он дал Черному Ястребу корову и, судя по всему, пользовался уважением бедного старика.
      К тому времени Стрит оценивал численность саков и фоксов, включая тех, которые жили на Миссури, в 4396 человек, "обитающих на плодородных, хорошо орошаемых землях". Он утверждал, что "у этих индейцев имеются все возможности для процветания и счастливой жизни". Однако Стрит был настроен слишком оптимистично: к 1842 году индейцы согласились обменять свои земли в Айове на территорию в Канзасе. В 1857-59 годах эти два племени повздорили и разделились, после. чего фоксы вернулись в Айову и поселились в Томе на реке Айова. В 1867 году саки продали свои канзасские земли и переселились на Индейскую территорию. В 1937 году численность фоксов в Айове составляла 441 человек, а племя саков, которые жили преимущественно в Оклахоме, насчитывало всего 987 человек.
      Конец
      КОММЕНТАРИИ
      Черный Ястреб (1767-1838) или Макатемешекиакиак, вождь сауков, родился вблизи современного г. Рок-Айленд на северо-западе штата Иллинойс. С 15 лет прославился как воин.
      Когда в 1804 г. вожди сауков и фоксов продали США свои земли, лежавшие к востоку от Миссисипи, за вознаграждение в 1000 долларов ежегодно, Черный Ястреб оспорил этот договор на том основании, что глава американской делегации Уильям Генри Гаррисон, будущий президент США, во время переговоров подпаивал вождей, чтобы заполучить их согласие и подписи.
      В колониальной войне 1812 г. Черный Ястреб занял позицию англичан, выступив против американцев тогда как его соплеменник и соперник Кеокук остался нейтральным. Подобно вождям шауни Текумзе и Тенскватаве, Черному Ястребу, на какое-то время примкнувшему к ним, импонировала идея создания большой конфедерации племен для отражения нашествия белых. Стремясь к этому, он направлял посланцев к соседним племенам - виннебаго, кикапу, поттоватоми и другим, в том числе и в Канаду. Испытав ряд военных поражений, Черный Ястреб подписал договор 1816 г., уступив американцам земли сауков, но отказался отойти к западу от Миссисипи, по примеру Кеокука.
      В 1831 г., когда американские поселенцы начали распахивать земли сауков, Черный Ястреб воззвал к сопротивлению. В 1832 г. встал во главе 2000 сторонников. Он направил парламентариев с белым флагом к генералу Г. Аткинсону (тот стоял во главе войск США) для переговоров. Эти послы были расстреляны, что и повлекло за собой так называемую "Войну с Черным Ястребом".
      Поначалу индейцам сопутствовала удача - им удалось разбить несколько отрядов белых и разорить ряд поселений. Затем они понесли тяжкие потери. Не имея поддержки от соседних племен, Черный Ястреб отступил к северу в долину Рок-ривер, где 21 июля 1832 г. потерпел сокрушительное поражение. Он попытался переправиться через Миссисипи у ее слияния с рекой Бэд-Экс, но был отрезан пароходом "Уорриер" и отрядами генерала Аткинсона. После того, как большинство индейцев погибло, утонуло или было схвачено, Черный Ястреб некоторое время скрывался среди виннебаго, но затем был выдан белым и посажен в тюрьму г. Сент-Луиса, штат Миссури. В виде контрибуции индейцам пришлось отдать белым земли в Айове, что получило наименование "сделки с Черным Ястребом" (21 сентября 1832 г.)
      В 1833 г. Черный Ястреб был освобожден; условием освобождения было то, что Кеокук станет вождем всех сауков. Одновременно правительство США стремилось уговорить Кеокука на уступки дополнительных земель в Айове. После освобождения Черный Ястреб в сопровождении Кеокука был привезен в Вашингтон, где встречался с президентом Эндрю Джексоном, а затем совершил поездку по стране, пробудив повсюду восхищение и сочувствие. В этом же году он продиктовал Антуану Леклеру, переводчику на государственной службе, свою автобиографию.
      Черный Ястреб умер близ Айовавилля, на реке де Мойн, в штате Айова, 3 октября 1838 г. в возрасте 71 года. Он был женат на Асхекехве (Поющей Птице), имел дочь и двух сыновей.
      Историческое значение войны с Черным Ястребом состоит в том, что она была последней из многих войн с индейцами за обладание северо-западом Америки. Она завершилась массовыми переселениями племен юго-восточных индейцев (так называемая "Тропа слез"), на Запад, и послужила прелюдией к войнам с индейцами степей за обладание дальним Западом США. В войне с Черным Ястребом в разной мере и на разных этапах принимало участие множество известных исторических лиц: будущие президенты Генри Гаррисон и Захария Тэйлор, генералы Г. Аткинсон и Уинфилд Скотт, лейтенант Джефферсон Дэйвис, будущий глава Конфедерации южных штатов, капитан Авраам Линкольн и сын первопроходца Дуниэда Буна, Нат Бун.