По свидетельствам людей из племени огони, Кен Саро-Вива был невысок и не отличался крепкой фигурой, но обладал прекрасными ораторскими способностями в сочетании с огромным интеллектом. Кроме того, ему придавала силы любовь со стороны множащегося числа последователей, видевших в этом человеке пламенного борца против погрязшего в коррупции беспомощного правительства и всесильного бизнеса, который в погоне за наживой продолжал насиловать землю их предков, безнаказанно увеличивая масштаб загрязнений.

С точки зрения Shell, Саро-Вива был нарушителем спокойствия – человеком, чьи действия управлялись жаждой заработать себе политический авторитет, который не стеснялся эксплуатировать проблемы племени огони в своих личных интересах. Фактически он был государственным служащим, но, кроме этого еще писателем, журналистом и политическим активистом, который сумел привлечь всеобщее внимание к проблемам своей страны; в конечном счете его трагическая судьба отразилась в газетных заголовках мировой прессы.

Саро-Вива никогда не сомневался, что проблемы его народа начались в 1914 г., когда Нигерия попала в тесные объятия Британии. В своей политической биографии «Месяц и один день: дневник арестанта» (A Month and a Day: A Detention Diary) он сформулировал обвинительный акт британским административным мерам, применяемым в отношении представителей племени огони: «Мы были задавлены иностранными административными структурами и загнаны во внутренний колониализм Нигерии».

Несмотря на то что этот комментарий выглядит заурядным высказыванием африканского националиста, он содержит вполне справедливое осуждение применяемой европейскими колонистами практики разделения и объединения племен в своих административных целях. Однако игнорирование того факта, что неприятности племени огони начались задолго до прибытия британцев, грешит против истины. Еще до того как лавина империализма накрыла берега Западной Африки, объявление рабства вне закона привело к столкновениям между местным населением в борьбе за земельные участки, подходящие для культивирования. Именно дефицит плодородных земель вынудил племя предпринять рискованное переселение вглубь лесов Дельты. Основной метод расчистки земли опирался на старую африканскую практику «выжигания»; в результате ее применения тонкий слой земли, на котором еще можно было что-то вырастить, становился нестойким, и во время сезона дождей часто просто смывался, открывая песчаную почву, мало подходящую для выращивания зерновых культур.

Эта неэффективная технология использовалась здесь и в XX веке, вплоть до момента прибытия в страну в начале 1950-х гг. сотрудников Shell. Они значительно ускорили деградацию местных земель созданием терминалов, насосных станций, трубопроводов и заводов, которые слишком часто выбрасывали ядовитые вещества, окончательно загрязняя местные земли и ручьи. В довершение экологических бед последовали огорчения экономического плана, поскольку местные племена фактически были отстранены от участия в разделе извлекаемого из их земли богатства.

Огони, хорошо понимая, что стали жертвами безобразного союза между коррумпированным правительством, находящимся в далеком Лагосе, и транснациональной компанией, бессовестно и невозмутимо занявшейся разграблением их недр, искали лидера, который смог бы сделать так, чтобы протестующий голос их племени был, наконец, услышан. В Кене Саро-Виве они увидели именно такого человека, лидера, который готов начать борьбу.

Кампания, инициированная Кеном Саро-Вивой в 1990 г. от имени доселе никому не известного национального меньшинства, и выведенная этим маленьким, внешне слабым человеком (его рост составлял чуть больше 5 футов при условии, что он был обут в сапоги) на международный уровень, напоминала борьбу Давида с Голиафом.

Однако он был способен привлечь настолько серьезное внимание международной общественности, что уже через несколько недель после основания им Движения за спасение племени огони (Movement for the Survuval of the Ogoni People, MOSOP) об этом движении и лично о Саро-Виве узнали президенты, премьер-министры, коронованные особы Европы и несметное число организаций, занимающихся защитой глобальной окружающей среды.

Но, несмотря на то, что проблемы огони горячо обсуждались во всем мире, в Нигерии ничего не менялось, и представители племени все так же оставались обделенными при распределении прибыли, приносимой выкачиваемой и загрязняющей их земли нефтью. Саро-Вива упорно продолжал свою борьбу, и в 1990 г., том же самом, когда было основано MOSOP, его книга «На мрачной земле» (On a Darkling Plain) была опубликована в нигерийской столице, Лагосе.

Этой книгой Саро-Вива существенно расширил границы своей борьбы за права огони против правительства, отказывающегося от выполнения договоренностей, предусматривающих выделение племени хотя бы некоторой части доходов от экспорта добытой на их земле нефти, и против Shell, продолжающей причинять непоправимый ущерб землям, на которых живут его люди. Он бросил вызов нигерийскому истеблишменту, поставив под сомнение легитимность принципов создания страны, ее управления и подняв вопрос о попустительстве национальными лидерами экологическому ущербу, наносимому Нигерии транснациональными компаниями.

Это было весьма эффектным вызовом самой сути процессов глобализации, нашедшим отклики по всему миру. Обращаясь к сложностям, сопровождавшим образование нигерийского государства, которые, по его мнению, определили дальнейшее неумелое решение национальных вопросов и масштабной коррупции, охватившей все уровни власти («Коррупция в Нигерии так широко распространена по той причине, что здесь это – одно из самых простых занятий»), Саро-Вива сообщал своей аудитории:

Существование страны в виде федерации, в которой одни этнические группы разделены административными границами, а другие искусственно объединены в единое административное образование, создает предпосылки для будущих внутренних конфликтов и войн.

Но сейчас особое возмущение Саро-Вивы вызывало лишение людей огони законных прав собственности и разрушающее воздействие на их земли всех нефтяных компаний, и Shell – в частности:

Несправедливая система распределения доходов, неизменно дискриминационная политика сменяющихся федеральных властей и нечувствительность нигерийской элиты к нуждам граждан превратили дельту Нигера и ее окрестности в зону экологического бедствия и ожесточили ее жителей…

Если книга Кена Саро-Вива заставила встревожиться военных и вызвала ярость руководства Shell, то после написания им всего одной статьи у него появились очень серьезные враги на самом высоком уровне власти. Эта статья, написанная им для нигерийской газеты Sunday Times в июне 1990 г., содержала обвинения военных губернаторов двух штатов страны в коррупции, и в результате давления, оказанного на владельцев газеты, ее было решено не публиковать. Это решение возмутило Саро-Вива, но он ничего не мог с этим поделать. В своей последней статье в Sunday Times, которую он назвал «Предчувствие войны в Дельте», он в резкой форме набросился на своего старого врага – компанию Shell, – излив на нее весь свой гнев. Статья появилась в первой редакции, но по официальному требованию была изъята из окончательного варианта номера.

«Люди племени огони, – писал он, – лицом к лицу сталкиваются с компанией Shell, которая ведет безжалостную расистскую политику, развивая и поощряя своими действиями нигерийский этноцентризм». Затем он обращался с призывом к военным лидерам страны:

Размер пошлины, выплачиваемой землевладельцам за право разработки нефти на их территории, и схемы распределения дохода должны быть пересмотрены. Граждане, проживающие в нефтеносных областях, должны быть представлены в советах директоров нефтяных компаний, ведущих разведку на их землях, а национальные объединения – владеть некоторой долей акций нефтяных компаний, работающих на их территории. Наконец, необходимо разрешить жителям дельты Нигера участвовать в прибыльной продаже сырой нефти. Только таким способом можно избежать зарождающейся здесь катастрофы.

Столь громкий вызов заканчивался жалобным воплем: «Слышит ли меня хоть кто-нибудь?»

Это была последняя статья, которую Саро-Виве разрешили опубликовать возмущенные военные чины и руководители нефтяной компании, но дальнейшие события доказали, что люди прислушиваются не только к своим официальным лидерам. Консервативно настроенные руководители огони были готовы публично заявить о том, что для успокоения нарастающего общественного волнения следует предпринять некоторые действия. Это стало заметной поддержкой для движения, которому Саро-Вива был теперь полностью предан.

26 августа 1990 г. местные руководители собрались на совет в деревне Бори, столице Огонилэнда. После долгого обсуждения, в котором Кен Саро-Вива выступал в качестве основного докладчика, был провозглашен «Билль о правах племени огони», что вызвало еще большую ярость военных лидеров страны в Лагосе и тревогу среди исполнительных директоров Shell в Гааге и в Лондоне. Принятый на совете документ не мог оставить этих людей равнодушными: он содержал такие требования, как установление исполнительной автономии для Огонилэнда, осуществление прямой политической власти, автоматическое право управления всеми природными ресурсами и незамедлительное принятие мер, направленных на охрану здоровья людей и предотвращение дальнейшей экологической деградации земли.

Вскоре сбылись самые худшие опасения Shell. 30 октября в Дельте впервые состоялась общественная демонстрация, направленная против деятельности компании. Shell, которая была заранее проинформирована о намерениях протестующих, обратилась к полицейскому руководству Речного штата с просьбой предоставить защиту для сотрудников компании и оборудования, принадлежащего Shell. Подобное обращение не могло быть оставлено без немедленного ответа, и против демонстрантов направили мобильный полицейский отряд специального назначения, носящий угрожающее название «Убей и иди». В результате отряд убил 80 человек и разрушил множество домов. Это была карательная операция, которая привлекла потрясенное внимание всего мира, и действия полиции получили резкое осуждение со стороны базирующейся в Лондоне организации «Международная амнистия».

Перед лицом столь нежелательного международного внимания управляющий страной правительственный военный совет создал комиссию по расследованию этих событий, и она быстро пришла к заключению, что специальный отряд полиции Речного штата продемонстрировал «пренебрежение к жизням и собственности граждан». Все произошедшее не только потрясло Саро-Виву, но и привело его к выводу о том, что реакция таких организаций, как «Международная амнистия», имеет немалый вес, и эти общественные институты могут сыграть важную роль в привлечении международного внимания к проблемам племени огони. Это было весьма актуально, учитывая, что на родине Саро-Вива был полностью лишен возможности публиковать свои статьи в средствах массовой информации, давление официальных властей закрывало ему доступ и к радиостанциям страны. В результате нигерийскому правозащитнику приходилось прибегать к внешней помощи для обеспечения информационной поддержки своей кампании, а также для публикации выступлений против военной элиты, разбогатевшей на нефтяных доходах страны, и международного коммерческого гиганта, компании Shell. Он считал, что Shell была не просто замешана в коррупции, поразившей командный состав нигерийской армии, но и стала одним из главных ее виновников.

Саро-Вива написал дополнение к «Биллю о правах племени огони»: «Без вмешательства международного сообщества правительство федеративной республики Нигерии и этнического большинства будет продолжать свою вредоносную политику до тех пор, пока представители племени огони не будут полностью уничтожены».

Развивая в интересах своей борьбы активность за пределами страны, он установил формальные отношения с экологической организацией Greenpeace, провел переговоры с секретариатом «Международной амнистии» в Лондоне, встречался в Женеве с представителями общественной организации UNPO, защищающей права национальных меньшинств. Но, без сомнения, самым значительным достижением Саро-Вивы следует считать привлечение внимания западной прессы, радио и телевидения. Осенью 1992 г. в результате грамотно организованного паблисити на телевизионные экраны вышел документальный фильм, в котором однозначно подчеркивалось, что тяжелое положение огони стало следствием опустошительной деятельности нефтяных компаний (особенно Shell), и указывалось, что обсуждение сложившего положения должно быть внесено в международную повестку дня.

Год 1992-й имел особое значение для проводимой кампании протеста, в рамках которой в декабре этого года Саро-Вива направил нефтяным компаниям письменный ультиматум. В нем содержалось требование не позднее чем через 30 дней осуществить выплату репараций за причиненный Огонилэнду экологический ущерб, который был предварительно оценен в 4 млрд долларов. Кроме того, компании должны были заплатить дополнительно 6 млрд долларов в качестве налогов и лицензионных платежей за нефть, добытую в данном регионе. В то время как это обращение получило широкую огласку в Нигерии и за ее пределами, оно было проигнорировано и нефтяными компаниями, и военными лидерами страны.

Но инициативы Саро-Вивы и его неустрашимая храбрость вызывали все большие симпатии среди консервативных руководителей огони, даже тех из них, кто ранее относился к его антиправительственным выступлениям с тревогой и недоверием.

Одним из этих новых сторонников был влиятельный член властной элиты огони доктор Гаррик Леттон. На открытом заседании, посвященном проблемам огони, которое привлекло внимание сотен тысяч людей, он выступил с обвинительной речью. Обращаясь к собранию в январе 1993 г., Леттон сказал:

Мы проснулись, чтобы обнаружить нашу страну опустошенной агентами смерти, которые называют себя нефтяными компаниями. Наш воздух и земли полностью загрязнены, наша вода отравлена, а флора и фауна фактически истреблены. Мы просим о восстановлении нашей природы и об обеспечении базовых жизненных потребностей, таких, как вода, электричество, образование. Но прежде всего мы просим о соблюдении нашего права на самоопределение, чтобы мы могли получить контроль над нашими природными ресурсами и состоянием окружающей среды.

После символического захвата одной из производственных площадок Shell, который провели молодые сторонники Саро-Вивы, он воспользовался случаем, чтобы объявить эту компанию персоной нон грата на всей территории, занимаемой племенем огони. Столь вызывающая декларация и захват собственности компании вызвала негативную реакцию со стороны старших руководителей огони, особенно тех, чья склонность к консерватизму, заставляла их быть осторожными. Многие из них считали, что растущая поддержка, которую получили призывы Саро-Вивы, могла привести к серьезным неприятностям.

Признаки наличия противоречий внутри движения стали проявляться все более явственно. Действительно, уже через несколько дней после подписания «Билля о правах племени огони» шестеро подписавших его руководителей послали сообщение о полной своей лояльности военному губернатору Речного штата и, что еще более примечательно, представителям компании Shell. К тревоге Саро-Вивы и его последователей эти руководители дали и губернатору, и Shell гарантии того, что любые демонстрации протеста впредь не повторятся.

Но это уже не могло остановить дальнейшей политизации проблемы. Журналисты и телевизионные команды продолжали прибывать в Дельту, где Саро-Вива и его сторонники, число которых постоянно росло, показывали им яркие примеры нефтяных загрязнений. Посещавшие регион защитники окружающей среды обследовали местные нефтяные месторождения. В своих отчетах они подтверждали факты обширного загрязнения территории, вызванного действиями нефтяных компаний, и фактически полного разрушения большей части традиционных для огони источников средств к существованию: сельского хозяйства и рыбной ловли. Кроме того, подобно своим коллегам по несчастью, проживающим в городке Порт-Артур в далеком штате Техас, местные жители жаловались гостям на то, что в результате круглосуточного сжигания токсичного сырья воздух, которым они дышали, был отравлен. Они также указали примеры того, как просачивающаяся из нефтепроводов нефть во многих случаях стекала в местные ручьи и реки, убивая там все живое.

Столь серьезное международное внимание вызвало тревогу и среди высших чинов военного правительства страны, и в длинных и запутанных коридорах власти Shell. Компания теперь слишком хорошо понимала, что ситуация стремительно ухудшается, и на это придется как-то реагировать… В результате она предложила правящей в стране военной хунте свои услуги по организации секретного наблюдения за Кеном Саро-Вивой, его основными последователями и организацией MOSOP. От такого предложения военные лидеры в Лагосе не могли отказаться, и, как и ожидало руководство Shell, они его приняли.

Но затем случилось то, чего так боялись вожди огони. 30 апреля 1993 г. во время проведения на местности работ по расчету маршрута прохождения нового трубопровода, который специалисты Shell безжалостно запланировали проложить через сады жителей деревни Биара, работники компании столкнулись с ожесточенной толпой демонстрантов.

Компания немедленно обратилась к военным с просьбой восстановить общественный порядок. В результате последующей конфронтации, которая продолжалась на протяжении трех дней, местные жители были усмирены. Один человек был застрелен силами безопасности, еще одиннадцать – серьезно ранены. Этот инцидент вновь обострил вопрос присутствия нефтяных компаний в дельте Нигера, и вожди огони снова поспешили продемонстрировать правительству и руководству Shell свою лояльность, опять пообещав, что подобные демонстрации не будут повторяться в будущем, и попросили принять соответствующие меры для усмирения MOSOP и ее сторонников.

Эта просьба вполне вписывалась в рамки проводимой Shell секретной операции по наблюдению за Кеном Саро-Вивой и его движением, результаты которой передавались военным лидерам страны. Теперь их действия были поддержаны официальным руководством огони, заявившим, что «беззаконные действия некоторых связанных с MOSOP элементов вызывают всеобщий гнев и абсолютное неодобрение». Согласно газете Nigerian Tide, вожди огони в своем письменном обращении дали властям гарантии, что поддержат «любые действия правительства, направленные на защиту жизни и собственности невинных гражданских жителей».

Инцидент в Биаре вскрыл наличие острых противоречий между традиционными «отцами народа» и радикалами, многие из которых были совсем молоды и потому расценивались влиятельными кругами огони как горячие головы, способные к тому, чтобы развязать насилие. Кроме того, новую жизнь получили и подозрения вождей в отношении интеллигенции в лице Саро-Вивы.

Все эти опасения получили практическое подтверждение, когда вслед за их обращением к военным лидерам страны с просьбой урезонить MOSOP их собственные дома были атакованы разбушевавшейся молодежью. В результате многие вожди, представляющие старшее поколение племени, опасаясь за свою жизнь, сбежали в более безопасный Порт-Харкурт.

Дальнейшие последствия инцидента в деревне Биара, который по общему признанию стал отправной точкой трагедии, привели Кена Саро-Виву на эшафот.

В его отсутствие (он отправился в Европу, где пытался обеспечить своему движению дальнейшую поддержку) исполнительный совет MOSOP начал переговоры с правительством и Shell с целью решения вопроса о выплате финансовых компенсаций семье убитого сельского жителя, раненым и всем тем, чьим домам во время инцидента был причинен ущерб. Компания Shell обещала, что выплатит единовременную компенсацию в размере 1 млн найр (приблизительно 4 тыс. фунтов) семье убитого и раненым, а также рассмотрит возможность осуществления компенсационных выплат тем жителям, по земле которых пройдет трубопровод компании. Это предложение, однако, вступало в силу только в том случае, если жители деревни одобрят строительство трубопровода.

Узнавший о переговорах Саро-Вива послал домой срочное сообщение о том, что соглашение не должно быть подписано до тех пор, пока не будет получено экспертное заключение о воздействии, которое окажет на окружающую среду строительство трубопровода. Пока его послание находилось в пути, переговоры завершились, и их участники со стороны MOSOP вернулись из Порт-Харкурта в Биару. Единству MOSOP был нанесен очередной удар. Сообщение о достигнутом соглашении было встречено жителями Биары с горячей враждебностью, его детали вызвали многочисленные возражения, указывающие на то, что сумма в 1 млн найр была совершенно неадекватной платой за смерть, ранения и разрушения, жертвами которых стали местные жители. Но группа переговорщиков MOSOP не была готова вернуться за стол переговоров с новыми требованиями: они полагали, и не без оснований, что правительство и Shell расценят это как признак слабости и новое доказательство отсутствия единства внутри оппозиции.

Опасения были не напрасными, и правительство, немедленно воспользовавшись возможностью развить свое преимущество, а также той информацией, которую агенты Shell предоставляли ему по результатам своего наблюдения за Саро-Вивой, усилили личное давление на этого лидера неподконтрольной территории, постоянно задерживая его в Лагосском аэропорту, откуда он совершал свои вылеты за границу. Один такой инцидент произошел во время его отлета в Вену, где он собирался принять участие в конференции по правам человека под эгидой ООН. В этом случае у него просто отобрали паспорт.

Это произошло в июне 1993 г., накануне президентских выборов, с помощью которых военные руководители страны хотели на законных основаниях удержать власть в своих руках и повысить свою репутацию в глазах международной общественности. Предотвращение участия Саро-Вивы в конференции, организованной ООН, было признано не самым удачным ходом, поэтому ему все же разрешали покинуть страну. Однако сам факт задержания был ясным намеком на то, что должно произойти в скором будущем, и новым доказательством, если они еще требовались, того, что правительство и, конечно, компания Shell намерены обрезать Саро-Виве крылья.

В итоге президентские выборы привели не только к его аресту, но и к полному размежеванию внутри MOSOP. Исполнительный комитет задолго до выборов принял решение об их бойкоте; такая резолюция была предложена Саро-Вивой, но встретила ожесточенное сопротивление внутри движения. Тем не менее резолюция была принята большинством голосов, и выборы, состоявшиеся в стране 12 июня, были проигнорированы на территории Огонилэнд. Но эта акция протеста дорого обошлась MOSOP и ее основателю…

Агрессивно настроенная молодежь вновь пошла на радикальные меры, чего так опасались многие консервативные члены и руководители движения. На пути к избирательным участкам были установлены блокпосты, где желающие участвовать в выборах граждане задерживались и подвергались угрозам физической расправы. И вновь консервативные руководители огони, пытавшиеся поощрить население к участию в выборах, столкнулись с угрозами, поступавшими в их адрес со стороны более радикальных членов движения, особенно его молодежного крыла. Действия консерваторов, согласно оценке Саро-Вивы и его сторонников, были продиктованы стремлением «прогнуться перед организаторами выборов, что должно рассматриваться как провокация и прямой вызов существованию MOSOP».

Все это способствовало развитию нестабильности ситуации, что, в свою очередь, вело к дальнейшей эскалации насилия и распространению волнения среди местных жителей. В то же время военные лидеры страны были настроены весьма решительно и пошли на осуществление радикальных мер, среди которых было последовавшее спустя десять дней после закрытия избирательных участков решение об аресте Кена Саро-Вивы. Оно вызвало общественные протесты на всей территории Огонилэнда и разбило MOSOP на две противоборствующие фракции.

Стремительно ухудшающаяся ситуация таила в себе вполне определенную угрозу общественному порядку и стала предметом острых дебатов между разбившимися на два лагеря противниками и сторонниками Саро-Вивы, последние из которых заявляли, что те, кто поддержал участие в выборах, – наемники Shell. В итоге военные лидеры страны направили в Бори, где находился дом основателя MOSOP и центр его поддержки, силы безопасности.

Мир Кена Саро-Вивы начал рушиться. Движение, которому он отдал столько сил и времени, ослабевало с уходом каждого старшего члена MOSOP. Некоторые из них утверждали, что Саро-Вива должен нести персональную ответственность за силовые акции, осуществляемые от имени организации, и особенно за факты физического запугивания, применяемого ее молодежным крылом. Все это послужило сигналом к началу борьбы за власть внутри MOSOP, но худшее было еще впереди…

Спустя всего два месяца после ареста Саро-Вивы, его опасения в отношении того, что масштабное разграбление природных ресурсов Огонилэнда, сопровождаемое разрушительными действиями Shell, причиняющими столько горя местным жителям, рано или поздно приведет к насилию в дельте Нигера, получили реальное воплощение. Именно эти опасения он так красноречиво выразил в Лагосе на приеме, посвященном выходу его книги «На мрачной земле».

Даже теперь, спустя 11 лет, все еще неизвестно, кто были люди, совершившие варварское нападение на поселение огони. Однако есть множество свидетельских показаний, утверждающих, что они прибыли в Огонилэнд по реке Андони на десантных катерах, очень похожих на те, что использовались силами безопасности во время их нападения на Бори – родную деревню Саро-Вивы – всего двумя месяцами ранее. На этот раз целью нападавших была расположенная в прибрежной полосе деревня Каа, куда они принесли смерть и разрушение.

Это был не первый случай, когда люди огони были атакованы неизвестными вооруженными бандами. Подобное нападение произошло всего месяцем ранее, в июле, когда были убиты около 100 мирных жителей. Тот факт, что в обоих инцидентах нападавшие были вооружены современным оружием, включая минометы и ручные гранаты, дает основания полагать, что эти люди были представителями сил безопасности страны. Военное правительство приписывало оба нападения к межплеменному конфликту, что категорически опровергалось, как непосредственно подвергшимися насилию людьми огони, так и другими племенами, проживающими в этом регионе.

На протяжении всего 1994 г. правительство продолжало возлагать вину за конфликт на огони и использовать сложившуюся ситуацию для оправдания полицейских и военных вторжений на территорию племени. Все это свидетельствовало о том, что на верхнем уровне власти, причем не только военной, было принято политическое решение, имевшее целью разжечь межплеменной конфликт, позволяющий оправдать применение силы для восстановления правопорядка в регионе, ответственность за который можно будет возложить на огони. Явным признаком такого решения было и то, что прежде, чем силы безопасности приступили к проведению военных операций на территории огони, все военнослужащие – уроженцы этого региона были переведены на другие места службы. Это было сделано для того, чтобы при проведении зачисток на их родине эти солдаты не повернули оружие против своих командиров. Не вызывает сомнений, что истинной целью этих операций по восстановлению законности были Кен Саро-Вива и члены MOSOP.

Почти наверняка можно утверждать, что Shell, деятельности которой в Огонилэнде серьезно мешала создавшаяся ситуация, заявила правительству, что для продолжения своей работы в регионе компании необходимы гарантии безопасности. Подтверждением тому служит последовавшее вскоре решение Shell прекратить свою деятельность в мятежном регионе до тех пор, пока там не будет полностью восстановлен правопорядок. Власти были очень обеспокоены подобным развитием событий, и 12 мая 1994 г. военному губернатору Речного штата лейтенант-полковнику Дауду Мусе Коме поступил официальный приказ, поставивший все на свои места. В этом приказе в частности говорилось: «Деятельность Shell в регионе не представляется возможной без проведения безжалостной военной операции для обеспечения компании благоприятных условий для работы». Этот же приказ требовал установить усиленное наблюдение за «лидерами огони» и незаконными визитами в регион активистов иностранных экологических и правозащитных организаций. Далее следовала инструкция, из которой следовало, что обращения к нефтяным компаниям за финансовой поддержкой этих оперативных мероприятий будут поддержаны. Речь шла о финансировании, факт которого Shell вначале энергично отрицала, но впоследствии все же была вынуждена подтвердить.

События развивались стремительно, и скоро для Кена Саро-Вивы последовала развязка. Всего через несколько дней после получения приказа лейтенант-полковник Комо предпринял весьма эффективные меры для того, чтобы создать невыносимые условия для деятельности MOSOP. Саро-Вива, который лишь недавно был освобожден из-под стражи, отправился на собрание в Огонилэнд, но по дороге его автомобиль был остановлен силами безопасности. Ему приказали разворачиваться и возвращаться домой. Саро-Виве оставалось лишь подчиниться. При этом он не знал, что совсем неподалеку от того места, куда он направлялся, состоялась другая встреча, в которой приняли участие те руководители огони, которые не разделяли взгляды радикально настроенных членов MOSOP и самого Саро-Вивы. В числе собравшихся были давний политический оппонент Саро-Вивы Эдвард Кобани и его брат Мохаммед, Сэмюэль Орадж – бывший член специальной комиссии по Речному штату, его брат Теофилус Орадж и еще один консервативный активист, Альберт Бади, который также постоянно выступал против радикальных действий. Зато об этой встрече стало известно членам молодежного крыла MOSOP, которые прибыли к месту проведения собрания своих оппонентов и потребовали, чтобы те вышли к разгневанной толпе. Установить точную последовательность событий уже невозможно, известно лишь, что в результате нападения четверо из мужчин скончались.