Глава 1

Восемнадцатилетняя Нина Хуарес всегда испытывала чувство воинственного воодушевления, оставляя свою родную Мексику и пересекая границу Техаса. По ее мнению, впрочем, она вовсе и не покидала Мексику, так как Техас по праву принадлежал ее народу, а не тем захватчикам и убийцам-американцам, которые отобрали эту землю у мексиканцев. И она вовсе не стыдилась того, чем занимались они с братом, чтобы не умереть с голоду. Так они мстили жадным гринго [1], ограбившим ее народ. Теперь же вместе с братом они угоняли лошадей и забирали все, что представляло какую-то ценность, на ранчо белых поселенцев.

— Вперед! — Девушка пришпорила замедлившего ход коня и хлестнула красивое животное плеткой по крупу. — Пошевеливайся, красавчик!

Нина улыбнулась, гордясь собой. Когда она и ее брат впервые занялись лошадьми, то просто отлавливали диких мустангов, но вскоре Эмилио, который был на четыре года старше сестры, решил, что гораздо выгоднее воровать из загонов уже объезженных коней. Не представляло большой трудности их найти, так как в последнее время в Техасе появилось много поселений, и множество людей занималось отловом мустангов в отдаленных краях, там, где команчи и апачи [2] еще представляли значительную опасность.

Эмилио нашел надежного покупателя, у которого имелись связи по всему Западу. Он называл себя Эрнандесом. Этот человек покупал у них любых лошадей и не задавал никаких вопросов. Эрнандес хорошо платил и перепродавал лошадей покупателям, чьи имена никогда не назывались. Одно время Нина боялась, что они творят не богоугодные дела, однако Эмилио убедил ее в обратном.

— Мы ведь забираем у этих людей то, что они украли у нас, — убеждал он сестру. — Эти люди убили нашу мать и нашего отца. В том, что мы делаем, нет ничего дурного. Американцы отобрали у нас все и оставили круглыми сиротами, без гроша в кармане. Чтобы выжить, нам надо заниматься тем, чем мы занимаемся. Обкрадывая гринго, мы не совершаем ничего плохого.

Сестре казалось, что в словах брата есть смысл: как и Эмилио, Нина ненавидела гринго. Она никогда не забудет тот день, когда техасцы напали на ранчо ее родителей. Бандиты называли себя солдатами, но были одеты в сильно потрепанную странную форму. Сначала они застрелили отца и, прежде чем убить, изнасиловали мать на глазах у Нины. Они вытоптали все, что росло на полях ранчо, сожгли все постройки и угнали с собой весь скот. У детей не осталось ничего, кроме воспоминаний об этом ужасном дне. Нине тогда было всего девять лет, а брату — тринадцать. Они похоронили родителей и с тех пор стали полагаться уже только на себя самих.

Сердце Эмилио горело жаждой мести, и он угонял лошадей у гринго, чтобы хоть как-то отплатить обидчикам. Брат и сестра добились больших успехов в своем ремесле, и Нина радовалась, слыша смех Эмилио всякий раз после удачной кражи. Он так страдал из-за гибели родителей и так сильно ненавидел убийц, что ей доставляло большое удовольствие видеть брата счастливым, пусть даже это было и незаконное счастье.

Нина знала, что Эмилио чувствует себя обязанным заботиться о ней. После очередной продажи лошадей Эрнандесу он всегда делал сестре подарки, надеясь, что радость, которую они ей доставляли, поможет Нине хоть на время забыть ужас случившегося с ними несчастья. Она смотрела на Эмилио, скакавшего ей навстречу, гордясь тем, что он такой красивый. Заметно было, что брат очень возбужден после удачной кражи.

— К утру мы должны быть у Эрнандеса, — обратился он к сестре. — Потом отдохнем. У тебя все в порядке?

— Я могу проводить в седле столько же времени, сколько и ты, брат.

Эмилио рассмеялся.

— Да, я знаю. Не нужно было и спрашивать. Но будь поосторожней. Скакать в темноте опасно, хотя сегодня ночь должна быть лунной. Мы проскачем уже много миль, прежде чем владелец этого ранчо обнаружит пропажу. Мы сделали все так тихо, что эти гринго, должно быть, проспали это событие! Если даже они и нападут на наш след, то смогут добраться только до тех мест, где нас встречает Эрнандес, а мы к этому времени будем уже далеко. У нас появятся деньги, которые мы заработаем с помощью гринго! Мы обязаны им этим. — Он опять засмеялся и поскакал прочь, чтобы заехать в тыл неспешно бегущим лошадкам.

Нина улыбнулась, пытаясь побороть грусть, которая порой овладевала ею, и это обычно случалось в самые неподходящие моменты. Она любила брата и, как правило, не сожалела о содеянном, однако в последнее время она слышала внутренний голос, который укорял и заставлял думать о таких вещах, которые никогда раньше не приходили ей в голову. Она как бы стала раздваиваться: одна ее половина стремилась быть вместе с Эмилио, подвергаясь опасностям и наслаждаясь приключениями, а другая хотела сидеть у очага и нянчить ребенка. Нина не могла бы сказать с полной определенностью, когда подобные мысли стали преследовать ее. Казалось, что в ней просыпается женщина.

Все последние девять лет она думала только о том, как бы выжить, и во всем полагалась на Эмилио. Брат ревниво оберегал ее, прекрасно понимая, какие кошмары преследуют сестру, вынужденную стать свидетельницей кровавой расправы над родителями. Она даже боялась думать о том, чтобы познакомиться с каким-нибудь мужчиной, и никогда не проявляла никакого интереса к друзьям своего брата, хотя и жаждала иметь свой дом и ребенка. Существует лишь один способ обзавестись детьми, и Нина пока что не была готова к этому. Она знала, что друзья брата считают ее красивой. Эмилио часто говорил ей о том, какие чувства они к ней питают, и о том, что некоторые из его друзей хотели бы ухаживать за ней, но Нину все это не интересовало. Пока что она была вполне довольна своей жизнью. Отбросив неприятные мысли, девушка сосредоточилась на лошадях. Они должны прибыть на ранчо Эрнандеса к утру. За этих прекрасных животных им хорошо заплатят. Может быть, она наконец сможет купить себе пару ковбойских сапог, о которых мечтала в последнее время.

Старший лейтенант Клей Янгблад вошел в кабинет майора Келлера. Стоя по стойке «смирно», он ждал, пока майор закончит подписывать какие-то бумаги. Когда тот наконец поднял голову, Клей отдал ему честь. Келлер козырнул в ответ.

— Вольно, лейтенант, — сказал он, думая о том, что высокий, широкоплечий Янгблад просто заполнил собой всю комнату. — Садитесь.

Янгблад сел на стул, все еще не догадываясь, зачем его вызвали. Он уже довольно давно служил в армии и понимал: как только начальство начинает проявлять к тебе повышенный интерес — жди неприятностей.

Он знал, что недавно произошли новые стычки с индейцами и было совершено несколько угонов лошадей.

— Вы уже семь лет служите в армии, лейтенант, — заговорил Келлер. — До демобилизации вам остается меньше года. Вы собираетесь остаться на службе у нас по истечении этого срока?

Клей внимательно посмотрел в серые глаза сидящего перед ним лысеющего человека, прежде чем ответить на его вопрос.

— Не думаю, сэр, — произнес он твердым грудным голосом и беспокойно качнулся на стуле, не понимая, почему майор спрашивает об этом. — Я пошел служить в армию по личным мотивам. У меня умерла жена. Чтобы не думать о случившемся несчастье, мне потребовалась армейская дисциплина и тяготы службы. Я должен был быть постоянно занят. Но, в конце концов, я понял, что жизнь продолжается. Мне тридцать лет, я хочу жить нормальной жизнью: иметь жену, детей и собственный дом. Я подумываю о том, чтобы поехать в Калифорнию и начать там все сначала.

— В Калифорнию? — майор удивленно поднял брови. — Вам надоел Техас?

Клей улыбнулся широкой улыбкой. У него были полные губы и тяжеловатая челюсть.

— Может быть, я туда еще не поеду, — ответил он. — Но я слышал, что Калифорния очень красива. Там хороший климат и много земли, пригодной для занятия фермерством. Я просто подумал о том, что начинать новую жизнь следует в каком-то совершенно необычном месте.

Келлер вздохнул.

— Вы хороший человек, Янгблад. Мне очень не хочется терять вас, но я вас уважаю, и вы вправе сами решать, как вам распорядиться вашей жизнью. В любом случае вы должны выполнить задание и для этого отправиться из Кэмп Верде. Вам придется поехать к Галф Коуст. Поездка будет для вас приятной, так как вы сможете своими глазами увидеть Калифорнию. Тогда и решите, стоит ли там жить. Так или иначе, молодому красивому человеку вроде вас, должно понравиться такое задание — в Калифорнии живет много красивых сеньорит.

Слегка смутившись, Клей рассмеялся. Его большие голубые глаза тоже смеялись. Он снял шляпу и провел рукой по светло-русым волосам, местами выгоревшим до белизны: лейтенанту постоянно приходилось быть под палящим техасским солнцем. Лицо его потемнело от загара.

— Мне кажется, майор, что вы мне льстите. Выполняя задания, мы обычно не думаем о женщинах — у нас не бывает на это времени.

Келлер усмехнулся и подался вперед, упершись локтями о стол.

— Что ж, вы правы, лейтенант. Для вас это будет приключением или несчастьем, но о женщинах вам, действительно, думать не придется: для этого времени у вас просто не останется. Я сам вначале был против всей этой затеи, но, как и вы, должен подчиняться приказам сверху.

Клей мял в руках свою шляпу.

— А какой приказ будет отдан мне, сэр?

Келлер встал. Он был невысокого роста, кругленький, плотный и крепкий, как кирпич.

— Лейтенант, как правило, в подобных случаях я вызываю сюда подчиненных и отдаю им приказ, в то время как они стоят по стойке смирно. К вам я чрезмерно снисходителен. — Он подошел к окну и какое-то время смотрел вдаль, затем повернулся лицом к Клею. — Я решил, что нам следует обсудить этот проект, чтобы вы имели представление о сути задания, которое вам предстоит выполнить. Не всякому я поручил бы это необычное дело.

Клей посмотрел прямо в глаза майору.

— Оно опасно?

Келлер, казалось, готов был рассмеяться.

— Как сказать. Не думаю, чтоб это было опаснее преследования индейцев или конокрадов. Дело в том, что я хочу оказать вам услугу. Так как вам остается служить всего лишь один год, я считаю себя не вправе посылать вас туда, где живут команчи. В борьбе с индейцами вы будете подвергать опасности вашу жизнь. Нет, задание, которое вам предстоит выполнить, не столь рискованно. Не исключено, конечно, что кого-то из ваших людей или вас самого могут лягнуть или укусить. — Келлер потер рукой губы, как будто не знал, как попроще растолковать лейтенанту суть дела. — Что вам известно о верблюдах, лейтенант?

Клей моргнул, полагая, что ослышался.

— О верблюдах?

— О верблюдах.

Может быть, майор шутит?

— Ну… почти ничего, сэр. Я видел их только на картинках. В цирке я никогда не был, так что живьем видеть их мне не приходилось.

Казалось, майора озадачил ответ лейтенанта. Он почесал затылок, явно нервничая, и вновь подошел к своему столу.

— Что ж, вам придется многое узнать о них, лейтенант. И узнаете вы это из первых уст.

— Не понимаю, сэр.

Майор развел руками.

— Лейтенант, некоторое время назад Конгресс США выделил несколько тысяч долларов для покупки верблюдов в Александрии. Они будут использоваться для нужд армии.

— Верблюды?

— Верблюды.

Клей покачал головой.

— Я не понимаю, сэр. Я хочу сказать: раз я ничего не знаю об этих животных, то как я могу заниматься ими?

Майор подался вперед из-за своего стола и подпер руками подбородок.

— Я посылаю взвод к Заливу для встречи корабля, на котором должны привезти верблюдов. Это специальное грузовое судно под названием «Санплай». Оно причалит к берегу в Инди-аноле. Это порт, расположенный недалеко от Галвстоуна. На борту корабля будет находиться около тридцати верблюдов. Я назначаю вас командиром взвода и поручаю доставить верблюдов сюда, в Кэмп Верде.

— Вы поручаете это мне? Но я только что сказал вам, что ничего не знаю о верблюдах.

— А вам и не нужно ничего о них знать. При верблюдах должны находиться несколько арабов. Ваша задача — организовать доставку верблюдов сюда. Я не знаю, сложное ли это дело, но я думаю, с ним вы справитесь.

Испытывая крайнюю степень раздражения, Клей нахмурился. Верблюды? Он не знал толком, радоваться ему или злиться. Задание казалось ему каким-то ненастоящим, забавным. В конце концов, из него могут сделать дурака.

— Сэр, спасибо вам за то, что вы хотите уберечь меня от опасности, но… верблюды?

Майор Келлер вновь уселся в свое кресло.

— Это задание кажется вам оскорбительным?

— Нет, сэр. Просто…

— Лейтенант, это очень важное и ответственное задание. Уверяю вас, что военный министр Джеферсон Дэвис лично следит за его выполнением. Еще один офицер, майор Уэйн, уже занимался этим делом. Он ездил в Александрию, изучал верблюдов, выбирал лучших и покупал, для того чтобы они использовались в условиях американской пустыни. Он прибудет сюда сам для наблюдения за экспериментом. Возможно, все это окажется весьма интересным, лейтенант. Вы знаете о том, что верблюды способны в течение многих дней обходиться без воды? Они могут жить без нее неделями и даже месяцами при условии, что температура воздуха не слишком высока.

— Я слышал, что они могут обходиться без воды какое-то время, но не думал, что так долго. Они копят воду в своих горбах или что-то вроде этого.

— Так считает большинство непосвященных, но ученые говорят, что это неверно. По-видимому, их организм имеет невероятную способность к охлаждению. Они не потеют при такой высокой температуре, когда потеют люди и даже лошади, и они способны сбрасывать вес, что не отражается ни на составе их крови, ни на физических возможностях. Мне сказали, что они могут переносить в три-четыре раза больше тяжести, чем лошади и мулы. Если эти животные приживутся и станут размножаться в Америке, то индейцы смогут использовать для своих целей их шкуры и шерсть, как это делают дальневосточные племена. Теперь, когда количество бизонов у нас катастрофически сократилось, возможно, им на смену придут верблюды. А их ведь даже не надо подковывать.

Майор откинулся в кресле, наблюдая за реакцией Клея на эти слова.

— Я хочу, чтобы наш план удался, лейтенант, — продолжил он. — Это очень важно.

Клей потер рукой шею.

— Что ж, сэр, теперь я понимаю, почему армейское командование хочет провести эксперимент с этими верблюдами. — Он вздохнул. — А что, люди должны ездить на них верхом? Я не могу себе представить, как мы будем сражаться с индейцами или преследовать их, сидя верхом на верблюдах. Ведь у команчей очень быстрые кони. Как можно гнаться за ними на таких неуклюжих существах, как эти горбатые твари?

— Они не такие уж неуклюжие, какими могут показаться на первый взгляд. Кроме того, мне сказали, что во время сражений они ведут себя очень спокойно. Однако мне кажется, они не будут использоваться в битвах. Пока что их готовят только для перевозки грузов. Если нам понадобится послать батальон или полк в отдаленный район штата, то уже не потребуется столько лошадей и мулов, как раньше. Нам также будет нужно меньше воды. Что до корма, то верблюды очень неприхотливы и могут есть практически все, что растет. Мы сэкономим много денег, так как я не думаю, что индейцы станут похищать верблюдов.

«А зачем они индейцам?» — подумал Клей, слушая майора.

— Как только вы доставите верблюдов сюда, мы планируем навьючить на них как можно больше поклажи и совершить путешествие в Калифорнию, — продолжал Келлер. — Посмотрим, как они перенесут это, выживут ли. Вообще изучим, на что они способны. Вы будете командовать этой экспедицией. Каково ваше мнение?

Клей ухмыльнулся и дернул себя за аккуратно подстриженный ус.

— Я считаю, что мое мнение ничего не значит. Я просто буду выполнять приказ, вот и все.

Майор улыбнулся.

— Мне тоже так кажется. Вы хороший человек, лейтенант Янгблад. Я уверен, что вы справитесь с поставленной перед вами задачей. — Майор встал, Клей последовал его примеру.

— Я сделаю все, что в моих силах, сэр, но, чтобы не оплошать, мне надо бы знать побольше об этих верблюдах.

Майор взял со стола толстый том и протянул его Клею.

— Прочтите эту книгу. Мне прислали ее из Вашингтона. Из нее вы многое узнаете об этих животных. Читайте книгу и подбирайте себе людей для путешествия к Заливу. Зайдите ко мне завтра утром, мы обсудим все детали. Как только вы доставите сюда верблюдов, мы начнем подготовку к экспедиции в Калифорнию.

Майор отдал честь, Клей стал по стойке смирно.

— Так точно, сэр, — отчеканил он. — Я прочту книгу вечером. Я сделаю все, что смогу, сэр.

— Я знаю. Поэтому-то я и выбрал вас. До свидания, лейтенант.

Клей кивнул, повернулся и вышел из кабинета. Оказавшись за порогом, он прислонился к стене и уставился на книгу, которую держал в руках.

«Верблюды».

Лейтенант боялся, что как только он расскажет о своем задании сослуживцам, те сразу же поднимут его на смех.

— Да, хорошенький конец карьеры, — пробормотал он.

На рассвете Эмилио и Нина пригнали краденых лошадей в зеленую долину вблизи Сан-Антонио, где находилось большое и хорошо охраняемое ранчо Эрнандеса. Кое-кто из его соседей подозревал, что он не в ладах с законом, но никто не мог сказать с точностью, что творится за стенами его дома. Отец Эрнандеса был американец, а мать — мексиканка. Своим ранчо он владел вполне легально благодаря американскому происхождению отца, который научил его торговать крадеными лошадьми. Эрнандес преуспевал. Ранчо хорошо охранялось, и соседи давно поняли, что им не стоит соваться в дела владельца.

Эмилио помахал одному из охранников красным платком — знак того, что он друг и прибыл по делу. Охранник помнил не столько Эмилио, сколько девушку, скакавшую рядом с ним. Раз увидев, он уже не мог забыть это тело. Эти длинные волосы, развевающиеся на ветру. Конечно же, это Нина Хуарес, которой мечтали обладать все мужчины, хоть однажды увидевшие ее. Она проскакала мимо него, сидя верхом на своем черном мерине не хуже любого мужчины. На поясе у всадника висел шестизарядный револьвер, а к седлу была приторочена винтовка в чехле.

Нина и Эмилио приблизились к дому. Эрнандес, который не любил долго спать, был уже на ногах. Он вышел на крыльцо, улыбаясь широкой добродушной улыбкой, чтобы встретить гостей. Его ровные белые зубы выделялись на фоне смуглого одутловатого лица, а в карих глазах сияла радость при виде пригнанных лошадей. Эти глаза засияли еще большей радостью, когда Эрнан-дес обратил свой взгляд на Нину. Он всегда с нетерпением поджидал брата и сестру, потому что был покорен юной девственной красотой Нины.

— Эмилио! — крикнул он, спускаясь по ступеням крыльца, чтобы поздороваться за руку с молодым человеком, который успел спрыгнуть с коня. — Я уже соскучился по тебе и твоей красавице сестре.

Эмилио пожал руку Эрнандеса, а Нина, гарцуя на своем мерине, сгоняла к воротам краденых лошадей.

— Эти лошади — лучшие из всех, каких тебе приходилось когда-либо видеть, не так ли? — спросил Эмилио Эрнандеса. — Ты получишь за них хорошие деньги, амиго [3].

— Это уж точно, — согласился Эрнандес. Он подал знак, и один из его людей бросился открывать ворота. — Гони их в загон, — обратился он к Нине. — Сид, помоги ей, — крикнул он работнику.

Нина и Сид стали загонять лошадей, а Эрнандес и Эмилио следили за ними, причем Эрнандес не мог оторвать взгляд от бедер покачивающейся в седле Нины. Пыхтя, он влез на забор, чтобы посмотреть на лошадей в загоне. Этот небольшого роста человек слишком много ел, что сказывалось на его фигуре.

— Да, отличные лошадки, — сказал он Эмилио, вытирая пот, выступивший у него на лбу от предпринятых усилий.

— Я знал, что ты будешь доволен, — ответил ему Эмилио.

Нина подъехала к забору и спрыгнула с лошади. Привязав ее к столбу, она обратилась к Эрнандесу:

— Если бы они не были крадеными, я взяла бы одну из них себе.

Эрнандес окинул ее влюбленным взглядом, думая о том, что сам он не прочь был бы взять себе Нину.

— Да, я тебя понимаю, — ответил он девушке. Затем повернулся к Эмилио. — Идите в дом. Я скажу повару, чтобы он приготовил вам завтрак. Отдохните здесь денек. Места у меня в доме хватает. Вы, должно быть, голодны и очень устали.

— Спасибо, Эрнандес, — поблагодарил Эмилио. — Ты очень добр.

— Большое спасибо, — сказала Нина владельцу ранчо.

Эрнандес поклонился ей.

— Ради вас я сделаю все, сеньорита. — Его пухлые щеки надулись от того, что губы растянулись в улыбке.

Нина вдруг ощутила в его взгляде какую-то угрозу для себя. Ей всегда было как-то тревожно в присутствии этого человека. Кто он такой? Она даже не знала, зовут ли его Эрнандес, или это его фамилия. Но так его называли все. Он был похож на бандита. Но ведь и они с Эмилио тоже были бандитами, размышляла она.

Они пошли вслед за хозяином к его большому белому дому. Возле парадного входа Эрнандес пропустил их вперед. Он шел вслед за Ниной, пожирая глазами ее стройную фигуру, любуясь иссиня-черными волосами, наслаждаясь покачиванием ее бедер. Он уже в пятый раз видел эту женщину, одетую в замшевые штаны для верховой езды. С каждым разом он желал ее все больше и больше. Эрнандес знал, что ей уже восемнадцать лет, а в этом возрасте девушки превращаются в женщин. Ему было что предложить ей. Возможно…

Эрнандес показал гостям комнату, где они могли умыться. Нина сняла широкополую шляпу, висевшую на тесемке у нее за спиной, а потом и куртку. Эрнандеса взволновал вид ее полной груди под красной рубашкой. Когда Нина стала умываться, он обратил внимание, что руки у нее очень нежны для женщины, которая постоянно имеет дело с лошадьми и живет под открытым небом.

Потом Эрнандес проводил их на кухню, где старая мексиканка уже приготовила великолепный завтрак.

— У вас были какие-либо неприятности? — спросил он Эмилио, после того как они сели за стол.

Эмилио отпил глоток кофе и поудобней устроился на стуле.

— На этот раз все прошло гладко. Ну и удивились же, наверное, эти гринго, проснувшись вчера поутру и не обнаружив на месте своих лошадей. — Он улыбнулся. — Все прошло нормально. Вот только лошадей мы гнали во всю, Эрнандес. Им надо бы отдохнуть, да и нам с Ниной тоже. Двое суток мы почти не спали.

— Понимаю. Я хорошо заплачу вам, Эмилио. По двадцать долларов за каждую лошадь. А всего их восемь. Так что вы получите сто восемьдесят американских долларов. На эти деньги вы сможете жить очень долго.

Эмилио кивнул, прикидывая про себя, какую прибыль извлечет хозяин ранчо после перепродажи краденых лошадей. В последнее время он стал думать о том, что мог бы и сам продавать добычу, минуя посредника. Конечно, это опаснее, но зато и прибыль гораздо больше. Он не собирался делиться с Эрнандесом своими мыслями, полагая, что тот может разозлиться. Эмилио знал, что этот человек может быть или твоим лучшим другом, или злейшим врагом.

— Отлично, — согласился он. — После еды мы немного поспим, а потом возьмем деньги и уедем отсюда. Мы, наверное, вернемся через несколько недель.

— Всегда рад вас видеть. Ты молодец, Эмилио. — Эрнандес перевел взгляд на Нину. — Но без тебя, Нина, ему бы не справиться, не так ли?

Нина улыбнулась.

— Я ничем не уступаю брату там, где дело касается угона лошадей, — произнесла она гордо.

Старая мексиканка поставила перед Ниной и Эмилио тарелки с мясом, картошкой и яйцами.

— Я в этом не сомневаюсь, — произнес Эрнандес, улыбаясь Нине. — Ешьте, дети мои. Когда покончите с едой, я покажу вам ваши комнаты. Нина, в твоей комнате отгорожен уголок, где ты сможешь вымыться. Я скажу Розе, чтобы она принесла тебе горячей воды.

— Спасибо, сеньор Эрнандес. Я бы очень хотела принять ванну.

— Твое желание для меня закон, — ответил тот и засмеялся каким-то утробным смехом.

Нина и Эмилио ели так, как будто уже много дней не видели еды. Затем хозяин ранчо развел их по спальным комнатам и показал Нине оловянную ванну.

— Сейчас Роза принесет воду, — сказал он девушке. И опять как-то странно посмотрел на нее.

Нина вздрогнула, но усилием воли заставила себя успокоиться. Эрнандес всегда хорошо обращался с ними и вел себя почти как отец. Улыбнувшись добродушной улыбкой, хозяин вышел из комнаты. Через несколько минут вошла Роза с двумя ведрами горячей воды.

Роза уходила и возвращалась с водой еще три раза, пока ванна не была готова. Пар и аромат мыла заполнили комнату. Нина опустила занавеску, предвкушая удовольствие. Она разделась и погрузилась в воду, вдыхая всей грудью приятный запах.

Медленно намылившись, девушка вытянулась и закрыла глаза. Она задремала и не видела, как кто-то, крадучись, босиком вошел в ее комнату и, слегка отодвинув занавеску стал наблюдать за ней. Голова девушки склонилась и коснулась воды. От этого Нина проснулась и решила, что пора заканчивать ванну и идти спать. Она опустила волосы в воду и намылила их.

Видя, как Нина намыливает грудь, живот, бедра, Эрнандес едва сдерживал стон страсти. Он наслаждался созерцанием ее смуглого стройного тела. Девушка вышла из ванны. Он закусил губу, борясь с желанием.

Нина завернулась в полотенце и насухо вытерла волосы, потом слегка расправила их и стала причесываться. При виде ее полной груди и треугольника темных волос, Эрнандес едва не обезумел.

Да, именно такая жена нужна ему! Он подождет еще немного. Пусть она только ляжет спать. Он проберется в ее постель и овладеет полусонной девушкой. А после того, как все закончится, она уже будет принадлежать ему и согласится выйти за него замуж. А почему бы и нет? Какая женщина не мечтает стать женой богатого человека?

Перед тем как Нина раздвинула занавеску, Эрнандес покинул комнату. У него кружилась голова при воспоминании о стройной красавице. Теперь он спешил в свою комнату, чтобы умыться и побриться. На этот раз он был уверен в том, что Нина останется в его доме навсегда. Он бы не вынес, если бы она вновь покинула его. Он горел нетерпением поскорее овладеть девственницей. Он ведь богатый, преуспевающий человек. Ни одна женщина никогда не отказывала ему. Конечно же, Нина Хуарес не посмеет ему отказать, особенно, когда узнает, что он хочет взять ее в жены.

Глава 2

Нина легла в мягкую постель, благодарная Эрнандесу за то, что он дал ей возможность отдохнуть в такой роскоши. Раньше он всегда только кормил их, но не предлагал остаться на ночь в своем великолепном доме. После ванны Нина совершенно расслабилась. Тонкое постельное белье было прохладным. Она глубоко вздохнула, чувствуя страшную усталость. Некоторое время Нина смотрела на сосновые балки, подпирающие потолок, и думала о том, что на этот раз сэкономит часть денег, которые они с Эмилио получат после продажи коней. Они мечтали о том, что когда-нибудь заживут так же, как Эрнандес. У них будет свой дом в Мексике, а может быть, еще и ранчо. Пора уже было строить какие-то планы и стремиться осуществить свою мечту.

Нину беспокоило то, что Эмилио не мог экономить деньги. Она понимала, что ей самой придется заняться этим. Возможно, ей удастся убедить брата отдать ей его долю. Если деньги будут у нее, то он не сможет тратить их направо и налево. Похоже, Эмилио не очень стремился обзаводиться собственным домом. Иногда ей казалось, что он навсегда хочет остаться вне закона. Нина вздохнула и отбросила эту глупую мысль, решив, что беспокоится так потому, что сама очень хочет иметь свой дом и семью. Усталость от двухдневного передвижения в седле полностью овладела ею. Она накрылась мягким одеялом и вскоре погрузилась в сон…

Ей снилось, что она скачет на черном лоснящемся коне и гонит перед собой огромный табун. Внезапно появляются ее родители верхом на лошадях. Родители смеются и вдруг падают на землю. Во сне Нина закричала, но на самом деле издала лишь приглушенный стон. Она пыталась пробраться к родителям, оказавшимися под копытами скачущих лошадей, которые внезапно превратились в людей. Эти люди начали избивать ее отца и издеваться над матерью. Они грубо шарили по ее телу, а потом схватили и Нину. Нет! Такого быть не может! Ведь она всего лишь маленькая девочка! Еще один тихий стон сорвался с ее губ. Внезапно проснувшись, девушка поняла, что кто-то действительно трогает ее. Она вскрикнула, повернулась и увидела перед собой Эрнандеса!

— Моя дорогая Нина, — прошептал он нежно, скользя рукой по ее обнаженной ноге, проникая под ночную рубашку. Он нависал над ней, опершись на локоть. — Я так давно хочу тебя. Ты ведь останешься в моем доме и будешь жить со мной, не правда ли? У тебя будет все — красивые платья, слуги…

Нина испуганно вскрикнула, попыталась вскочить и спрыгнуть с кровати, но Эрнандес крепко держал ее за ягодицы, прижимая девушку к матрасу. При этом он улыбался точно так же, как те техасцы, которые насиловали ее мать. Такие же злые огоньки сверкали в его глазах.

— Убирайся прочь! — вскрикнула Нина, чуть сдерживая слезы. — Убирайся из моей комнаты!

— Из твоей комнаты? — засмеялся мужчина. — Это мой дом, милая Нина. Я хочу сказать тебе, что ты самая красивая женщина из всех, кого я встречал. Я захотел обладать тобой сразу же, как только увидел тебя. Ты въехала в мою жизнь верхом на коне. Выходи за меня замуж, Нина. Но мы не станем дожидаться свадьбы. Тебе уже пора стать женщиной!

Его рука двигалась у нее между бедер.

— Прекрати это! — закричала девушка. Но Эрнандес навалился на нее всем своим телом, и она ощутила прикосновение его возбужденного члена. Она вспомнила, как те гадкие техасцы демонстрировали перед ней и братом свое тело, как будто это их личные трофеи.

Нина звала Эмилио, вырываясь и царапаясь. Защищаясь, она до крови расцарапала щеку Эр-нандеса. Крайне удивившись, тот схватил ее за запястья и с силой сжал их.

— Неблагодарная сучка! — прорычал он.

Девушка извивалась под ним, не переставая кричать, стараясь выскользнуть из-под его тяжелого тела. Наконец, ей удалось высвободить голову, и она нанесла ею удар в нос своего обидчика. Эрнандес вскрикнул и вскочил на ноги, схватившись одной рукой за ночную рубашку Нины, а другую прижимая к кровоточащему носу.

— Смотри, что ты наделала! — он уже почти визжал.

Тут Нина увидела, что на нем нет никакой одежды. Глаза ее округлились при виде столь ненавистного ей мужского тела. Она знала, что Эрнандес хотел надругаться над ней так же, как те техасцы надругались над ее матерью. Он сидел напротив девушки расставив ноги. Потом тряхнул ее и занес руку, чтобы ударить. Но реакция Нины была мгновенной: не успел он еще опустить руку, как она изо всех сил ударила его кулаком по наиболее ненавистной ей части мужского тела. Она надеялась, что от причиненной боли насильник откажется от своих намерений. Эрнандес замер на месте с поднятой вверх рукой. Он опустил Нину, задрожал и схватился за ушибленное место, поджимая при этом под себя колени.

Нина спрыгнула с кровати и отскочила от нее, глядя на корчащегося и стонущего Эрнандеса. Она и не думала, что ее удар мог причинить мужчине такую боль.

— Сука! — зарычал Эрнандес. — Я тебе… этого… никогда не… забуду!

В это время распахнулась дверь, и в комнату влетел Эмилио с винтовкой в руках. От удивления он широко открыл глаза, увидя представшую перед ним картину. Он смотрел то на Нину, то на Эрнандеса.

— Он… пытался изнасиловать меня, — сказала она брату с дрожью в голосе.

На пороге появилась Роза и один из работников Эрнандеса. Они в изумлении смотрели на голого хозяина, который стонал и корчился на кровати. На лице его кровоточили три глубокие царапины.

— Убирайтесь отсюда! — заорал Эрнандес на работника. — Убирайся!

— Но у этого парня в руках винтовка, — пытался протестовать тот.

— Убирайся вон!

Работник взял Розу за руку, и они вдвоем покинули комнату. Эрнандес с трудом стал на колени. Он глубоко дышал, на его лице и теле выступил пот.

— Я предложил ей выйти за меня замуж, — объяснил он Эмилио, который стоял перед ним, одетый лишь в длинные штаны для верховой езды.

Эмилио направил на него винтовку.

— Так вот как ты ухаживаешь за моей сестрой. Залезаешь к ней в постель без всякого на то права. — Его глаза горели. — Тебя надо застрелить за это!

Эрнандес свирепо посмотрел на него.

— Только попробуй. После этого вы с сестрой не выйдете из комнаты живыми! Уж мои-то люди об этом позаботятся. А перед тем как убить вас, они еще на славу позабавятся с Ниной. Ты этого хочешь?

Эмилио колебался. Он видел слезы на щеках сестры и понимал, какой ужас она испытывает.

— Одевайся и собирай свои вещи, — сказал он ей. — Мы уезжаем немедленно.

Нина послушно скрылась за занавеской, а Эмилио вновь повернулся к Эрнандесу.

— Ты опозорил и оскорбил мою сестру. Больше мы не будем иметь с тобой никаких дел.

— Отлично, — прорычал Эрнандес. — Вы думаете, что я живу только благодаря вашей милости? Мне нет необходимости иметь какие-то дела с вами, Эмилио! А если здесь кого-то оскорбили, то только меня! Я собирался жениться на Нине. Со мной она жила бы в таком достатке, какой тебе и не снился! Я богатый человек! Еще ни одна женщина не смела отказать мне! Многие из них сочли бы за честь и с радостью согласились выйти за меня замуж и разделить со мной ложе.

— Вот и возьми себе в жены одну из них, — усмехнулся Эмилио. — Моя сестра слишком хороша для таких, как ты.

Эрнандес схватил одеяло и кое-как завернулся в него.

— Я разрешаю вам покинуть мой дом, но никогда не забуду этого оскорбления! Роза видела меня голым, и теперь мои работники будут смеяться надо мной за моей спиной. Убирайтесь с моих глаз долой! Сейчас я не женился бы на Нине, даже если бы в Техасе не было других женщин!

— А она не вышла бы за тебя замуж, даже будь ты единственным мужчиной в штате! — Юноша приблизил дуло винтовки к голове Эр-нандеса, когда из-за занавески появилась Нина. Она была уже полностью одета и держала в руках седельные вьюки.

— Извини меня, Эмилио, — сказала она, подходя к брату.

— Тебе не за что извиняться передо мной. — Он снова навел винтовку на Эрнандеса. — Отдай нам наши деньги, Эрнандес.

Хозяин ранчо выдавил на лице улыбку, превозмогая сильную боль.

— Какие деньги?

Эмилио удивленно посмотрел на него.

— Деньги, которые ты должен заплатить нам за лошадей!

Эрнандес, ширя рот в улыбке, шагнул прямо под дуло винтовки, как бы намеренно игнорируя опасность.

— Я тебе ничего не должен, мой друг. Лошадьми вы заплатите мне за нанесенное оскорбление. И считайте, что вам повезло: вы покидаете мое ранчо целыми и невредимыми! — Его темные глаза смотрели на Нину. — Даже драгоценная девственность твоей сестры осталась при ней!

— Ты должен нам сто шестьдесят американских долларов, Эрнандес! — Эмилио весь затрясся от гнева.

— Я же сказал вам, что не буду платить! Если твоя сестра передумает и согласится разделить со мной ложе, тогда я, может быть, и заплачу вам! Или она спит со мной, или вы оба уезжаете отсюда ни с чем! Если ты попытаешься навредить мне или украсть мои деньги, твоя сестра станет шлюхой, и все мужчины на этом ранчо будут спать с ней. Решайся, Эмилио!

Эмилио глубоко вздохнул, испытывая неодолимое желание нажать на курок.

— Ты плохой человек, — произнес он с презрением в голосе.

— Да, Эмилио. Я могу быть очень плохим, когда меня вынуждают! У меня есть власть и деньги, а вы оба — ничтожные людишки! И если вы немедленно не покинете мой дом, из твоей сестры сделают шлюху! Я никогда не забуду этого оскорбления. Если вы когда-нибудь вернетесь сюда, то живыми вам не быть… С Ниной же обойдутся так, что она сама станет желать себе смерти!

— Нам нужны деньги, Эрнандес! Мы ничего против тебя не имели. Мы пригнали лошадей, полностью доверяя тебе. То, что случилось, это твоя вина, а не наша!

— Убирайтесь отсюда, пока я не передумал. — Эрнандес, прикрываясь одеялом, перескочил на другую сторону кровати. — Уезжайте. Я скажу своим людям, чтобы они не трогали вас, пока вы будете седлать лошадей.

— Наши лошади устали. Мы не сможем уехать на них.

Эрнандес усмехнулся и потрогал свой ус.

— Во всем виновата твоя сестра! Убирайтесь же, пока я не передумал!

Нина покраснела, услышав эти слова. Эмилио готов был заплакать. Наконец он опустил винтовку.

— Надо ехать, Эмилио, — сказала Нина. — Мы дадим отдых лошадям, когда выберемся отсюда.

— Побудь в моей комнате, пока я оденусь, — приказал Эмилио сестре, не отрывая взгляда от Эрнандеса. — Скажи своим людям, чтобы они не мешали нам уехать.

Эрнандес кивнул, поедая Нину жадным взглядом.

— Поспешите, а то я ведь могу и изменить свое решение!

— Ты негодяй, — сказала Нина, тряхнув головой. — Я лучше умру с голода, чем соглашусь лечь с тобой в постель!

Эрнандес лишь усмехнулся на эти слова.

— Скажи мне, Нина, тебе понравилось принимать у меня ванну? Мне показалось, что это занятие пришлось тебе по душе, судя по тому, как долго ты вытиралась. — Мужчина явно наслаждался тем ужасом, который появился в глазах девушки. — Всегда смотри, нет ли кого за занавеской, когда раздеваешься, — добавил Эрнандес.

— Я убью тебя, — сказал Эмилио, поднимая винтовку.

— Не надо, Эмилио, — воскликнула Нина, хватая брата за руку. Даже сквозь смуглую кожу на лице девушки проступила краска. — Он хочет, чтобы ты совершил какую-нибудь глупость, и тогда у него будет повод удержать меня здесь! Иди одевайся, и мы уедем отсюда.

Эмилио посмотрел в полные слез глаза сестры, повернулся, схватил ее за руку и потащил за собой. Нина последовала за братом до его комнаты, где он быстро оделся.

— Извини меня за все, Эмилио, — попросила Нина, пока он собирал свои вещи.

— Я же сказал тебе, что ты ни в чем не виновата. Перестань извиняться.

— Но я чувствую, что это я виновата в том, что мы не получили наши деньги.

— Глупости. Виноват во всем я, потому что согласился остаться в этом доме. — Сердясь сам на себя, Эмилио резким движением заправил рубашку в штаны. — Я должен был догадаться, что Эрнандес замышляет что-то недоброе. В душе он плохой человек, и я знал об этом. — Он пристегнул к поясу пистолет. — Я смотрю на тебя лишь глазами брата. Иногда я забываю, что ты уже стала красивой женщиной. Мне нужно быть осторожным. Может быть, тот образ жизни, который мы ведем, слишком опасен для тебя.

— Но мы пока не можем жить по-другому, Эмилио. Я не позволю тебе заниматься этим в одиночку, и я не хочу сидеть дома одна, вечно поджидая твоего возвращения. Я сама должна быть осторожней. — Нина прикоснулась горячей рукой к своим пылающим щекам, испытывая сильное смущение. — Кроме того, я же одна справилась с ним. Когда ты появился, он уже корчился от боли.

— Я это видел, — ответил Эмилио, надевая шляпу. — Но дело в том, что мужчины сильнее женщин, и ты не всегда будешь в состоянии справиться с ними. — Он надел жилет и взял с пола сумки. — Пошли отсюда. Поговорим об этом позже. Боюсь, что Эрнандес может передумать.

— Но как же быть с деньгами, Эмилио? Они нам так нужны.

— Ты же слышала, что он сказал. У него много людей, Нина. Мы ничего не сможем сделать. Мы сами украли этих лошадей, а теперь Эрнандес украл их у нас. Все очень просто. Теперь нам придется убраться отсюда. Не хочу, чтобы он поступил с тобой так, как обещал. Нам не стоит больше злить этого человека.

Он направился к двери, и Нина последовала за ним, с содроганием вспоминая о том, как Эрнандес прикасался к ее обнаженному телу, как его ненавистный член прижимался к ней. Она держалась поближе к Эмилио, спускаясь вниз по лестнице, у подножия которой стоял Эрнандес, одетый в халат и покуривающий сигару. Выражение обиды все еще не исчезло с его лица.

— Пока, амиго, — сказал он, ухмыляясь. — Я сказал моим людям, чтобы они выпустили вас. Счастливого пути.

Брат и сестра в последний раз посмотрели на хозяина ранчо. Они подошли к ближайшему сараю, где находились их лошади, наблюдая за тем, как работники Эрнандеса их седлают. Молодые люди сомневались в том, что Эрнандес говорит им правду, и не были уверены, что смогут беспрепятственно покинуть это ранчо. Они сели верхом на лошадей и выехали из темноты сарая на звездный свет, чувствуя страшную усталость. Лошади также были утомлены и неохотно слушались наездников.

— Ну, поехали, — сказал Эмилио шепотом. Ему удалось заставить свою лошадь перейти на легкую рысь. Нина скакала вслед за братом. Миновав открывшиеся перед ними ворота, всадники, наконец, вздохнули с облегчением.

Клей прошелся перед шеренгой военных, предоставленных в его распоряжение, проверяя, в порядке ли у них форма. Он отчитал одного солдата за то, что тот небрежно заправил в штаны свою рубашку, хотя и знал, как трудно содержать в порядке одежду и иметь всегда надлежащий внешний вид в этом Богом забытом краю. Большинство служивших в Западной армии были неудачниками, которым больше ничего не оставалось, как поступить на военную службу. Некоторых, возможно, разыскивала полиция где-нибудь на Востоке. Много тут было и иностранцев, которые, приехав в Америку, поняли, что стать богатым и преуспевающим здесь не так-то легко. Они пошли служить в армию просто из-за того, что им нечего было есть и негде спать. Нередко они почти не говорили по-английски и не всегда понимали команды.

Хорошо хоть Клею разрешили самому подобрать себе людей, и он выбрал таких, которые знали английский, за исключением одного немца и одного шведа, которых он взял, потому что считал надежными и преданными людьми. У некоторых из отобранных им солдат было плоховато с дисциплиной, зато лейтенант знал, что в случае стычки с коварными команчами, они будут хорошо драться. Может быть, они не слишком любили мыться, но в этих краях это не имело большого значения. Его беспокоило только одно: как такие закаленные в сражениях вояки отреагируют на его сообщение о цели их миссии.

Он отдал команду «вольно».

— У нас весьма необычное задание, ребята, — произнес Клей, стоя перед солдатами и сложив за спиной руки. — Вам оно может показаться несколько легкомысленным, но Конгресс и военный министр считают его важным. Мы должны отправиться к одному портовому городу Индианола, что возле Галвестоуна. Нам придется сопровождать иностранцев… арабов… сюда, в Кэмп Верде. Мы будем помогать им гнать стадо из тридцати верблюдов, которые впоследствии могут быть использованы в армии.

Швед нахмурился. Он пытался понять, что значит слово «легкомысленное». А теперь еще лейтенант заговорил о верблюдах.

— Верблюды? — повторил один из солдат, нахмурившись.

— Что это, верблюды? — переспросил швед.

— Такие большие существа, живущие в пустыне, — объяснил немец, — на спине у них растет горб!

Один солдат не сдержался и хихикнул, несколько других улыбнулись.

— Слушайте меня. Здесь буду говорить я! — оборвал их Клей. Улыбки исчезли с лиц военных после того, как Клей подошел ближе к шеренге.

— Да, Шмидт, это большие существа с горбами на спине. Они живут в пустыне. — Он начал расхаживать перед строем, пытаясь объяснить, какое важное значение имеет этот проект. — Конгресс решил: если эти верблюды приносят такую пользу в чужеземных пустынях, так почему бы их не использовать в наших американских пустынях? Они могут днями, неделями и даже месяцами жить без воды и нести в три-четыре раза больше поклажи, чем лошади или мулы. Их можно с успехом использовать во время продолжительных кампаний, если не в самих сражениях, то для перевозки грузов. Количество нужных для этого животных значительно сократится, а это значит, что им потребуется гораздо меньше корма и воды. Расходы армии на лошадей и мулов также уменьшатся. Ведь один верблюд заменяет трех лошадей.

— Сэр, могу я сказать? — обратился к лейтенанту, Хэнк Джонсон. Это был пожилой погонщик мулов. Он почти всю жизнь провел в армии, и о нем говорили, что о мулах он знает больше, чем о людях.

— В чем дело, сержант Джонсон? — спросил Клей. Он заметил, что Джонсон весьма расстроен.

— Сэр, я видел верблюдов на картинке. Они ужасно уродливы, и мне кажется, что здесь они не приживутся, — произнес сержант, подергивая свою седеющую бороду. — Мне будет неприятно ухаживать за такими странными животными. Это не для меня. Я уж лучше займусь мулами. Возьмите вместо меня кого-нибудь другого.

— Я выбрал вас, Джонсон, потому что вы хорошо знаете свое дело. Я не говорил, что вам придется ухаживать за верблюдами. В вашем распоряжении будут мулы, которых мы также берем с собой, как обычно. И вы прекрасно знаете, что приказы не обсуждаются.

— Но, сэр… верблюды? Тут что-то не так, лейтенант Янгблад. И кто сказал, что верблюд может нести больше поклажи, чем мул? Я хочу лично в этом убедиться.

— Вы убедитесь в этом, сержант Джонсон, когда мы прибудем в Индианолу. — Опять послышался смешок, и Клей бросил быстрый взгляд в сторону молодого капрала. — Вы хотите что-то сказать, капрал Миллс?

Молодому человеку удалось побороть приступ смеха.

— Извините, сэр. Просто… Я не совсем себе представляю, как армия будет сражаться с индейцами, используя этих верблюдов.

— Капрал, не я все это придумал. Мы получили приказ из самого Белого дома, и военный министр полагает, что мы не подведем его. Несмотря на то, что в этом деле действительно есть доля комизма, нам следует помнить, что Конгресс относится к операции с полной серьезностью. Конгрессмены, военный министр и все остальные, вплоть до майора Келлера, рассчитывают на нас и надеются, что мы успешно справимся с поставленной перед нами задачей. Поэтому я прошу вас отнестись к делу со всей ответственностью. Как только мы доставим верблюдов сюда, сразу же начнем готовиться к путешествию в Калифорнию, чтобы проверить, как чувствуют себя эти животные во время длительных переходов, и смогут ли они приспособиться к условиям американского Запада. Если вы не проникнетесь мыслью о том, как важна эта операция, мы потерпим поражение еще до начала ее выполнения. Я выбрал вас потому, что вы надежные люди и строго выполняете все приказы. Итак, вы будете содействовать мне или нет?

Военные вытянулись по стойке «смирно». Пусть это предприятие и казалось им смешным, тем не менее, все они уважали Клея Янгблада. Он не раз был ранен в схватках с индейцами, несколько лет назад потерял жену и ребенка, вступил в армию фактически потому, что находился на грани самоубийства: так велико было его горе. Некоторые из солдат были обязаны Янгбладу своими жизнями.

— Так точно, сэр, — отвечали все они по очереди.

— Хорошо. Мы отправляемся в путь завтра поутру, поэтому хорошенько отдохните и будьте готовы к путешествию. Джонсон, вы, как обычно, будете присматривать за мулами. Шмидт, вы займетесь полевой кухней. Капрал Миллс, подберите себе кого-нибудь, с кем вы пойдете в разведку. Верблюды верблюдами, но нам надо остерегаться команчей.

— Есть, сэр.

Лейтенант Клей отдал честь военным. Они все стали по стойке смирно и отсалютовали ему. Клей дал команду разойтись. Некоторые солдаты, уходя, не могли удержаться от смеха. Клей покачал головой и улыбнулся про себя: как он мог осуждать их. Он вздохнул и задумался о своем будущем. Он уже давно решил, что после окончания контракта не останется в армии, но в последнее время стал задумываться, сможет ли прожить без службы. После смерти Дженифер он породнился с армией. А до этого был сиротой.

Он знал, что ему пора бы уже обзавестись своим домом и найти новую жену. Но кто сможет заменить ему Дженифер? Это должна быть такая женщина, которая завладеет его сердцем до такой степени, что он забудет прошлое. Она должна скрасить его одиночество, разгорячить его кровь. С ее помощью он вновь обретет способность любить и смеяться. Существует ли на свете такая женщина? Он сомневается в этом, но решил попробовать найти ее.

— Я приношу одни несчастья, Эмилио, — говорила Нина своему брату. — Теперь у нас нет денег. Наверное, мне нужно было остаться у Эрнандеса.

— Не говори глупостей. Ты же знаешь, что не смогла бы пойти на это, да и я не позволил бы ему прикоснуться к тебе. Я уже говорил, что ты ни в чем не виновата. Это я сделал ставку не на того человека. Мне нужно было самому торговать лошадьми.

— Но ведь это опасно, Эмилио.

— Я уже многому научился.

Они ехали рядом. Настроение стало получше. Покинув ранчо Эрнандеса, брат и сестра подыскали себе одно тенистое местечко у ручья и проспали там всю ночь. Наступило ясное, солнечное утро. Позавтракав картошкой и мясом, они поскакали в сторону залива, где жило много поселенцев, имевших собственные ранчо. А это значило, что там были лошади.

— Мы овладели нашим искусством, Нина, — продолжил Эмилио. — Никто еще ни разу не поймал нас. Почему мы должны пользоваться услугами посредника и терять большие деньги? Те деньги, которые достаются перекупщику, по праву принадлежат нам. Эрнандес собирался заплатить нам по двадцать долларов за каждую лошадь, но я готов спорить, что сам он получит в два раза больше, когда их продаст. Кроме того, он ничем не рискует, мы же рискуем и не должны терять свои деньги.

Нина вздохнула.

— Мне это не нравится.

— А мне не нравится зависеть от таких людей, как Эрнандес.

Они неспешно скакали по открытой местности, поросшей зеленой травой. Нина снова задумалась о том, придет ли конец такой жизни. Ее планы сэкономить часть денег, полученных от Эрнандеса, рухнули. Она все еще находилась во власти неприятных воспоминаний, ей хотелось плакать, и только природная гордость удерживала ее от слез. Она решила, что сейчас не время говорить с Эмилио о том, что им надо бы начать собирать деньги на покупку ранчо. Может быть, им удастся перегнать несколько краденых лошадей в Мексику, попробовать пасти их там и обзавестись ранчо. Этой землей прежде владели их родители. После их смерти земля досталась Нине и Эмилио. Однако эта земля не годилась для разведения лошадей. К тому же у них не было денег для покупки зерна и сена, не говоря уже о приобретении новой земли.

— Может быть, нам стоит найти какую-нибудь другую работу? — осторожно спросила она брата.

— Мы ничего другого не умеем делать. Мы знаем, как обращаться с лошадьми, но у нас нет денег для разведения собственного стада. Мы будем заниматься тем, чем занимаемся, но начнем продавать лошадей сами. Через год у нас появятся деньги на покупку ранчо. У нас будет свой дом, Свой дом. Наконец-то он сказал это. Теперь Нина чувствовала себя лучше. По крайней мере, она знает, что Эмилио думает о будущем. Напрасно она боялась, что брата удовлетворяет его теперешняя жизнь и он никогда не захочет с ней покончить. Нина знала, что, как и она, Эмилио ненавидит техасцев и что именно ненависть к гринго толкает его на все новые и новые кражи, но нельзя допустить, чтобы эта ненависть сделала для них невозможной нормальную жизнь.

— Ты действительно так думаешь? — спросила она.

— Конечно.

— Но… где мы продадим наших лошадей?

— В Мексике. Я знаю места, где мы сможем их продавать. И я знаю человека, который подскажет нам, где мы смогли бы продавать их здесь. Кроме того, есть еще армия США. Их форты расположены по всему Техасу. Я уверен, что они захотят купить у нас хороших лошадей.

— Армия! Но это же очень опасно — пригонять краденых лошадей в форты!

— Это совсем не опасно, если мы будем пригонять туда неклейменных лошадей или менять клеймо. Можно добавлять в стада и диких мустангов. Мы скажем военным, что все стадо состоит из диких и бродячих лошадей, которых мы отловили в Северной Мексике, а потом пригнали сюда на продажу. Если они поинтересуются, почему лошади клейменные, мы скажем, что они убежали от хозяев и стали дикими. Мы тут не при чем. Какое нам дело до того, что люди не следят за своей скотиной.

— Мне это не нравится. Я думаю, у нас из-за этого могут возникнуть неприятности. Ведь такие люди, как Эрнандес, могут попросить кое-кого сделать документы, подтверждающие их право на владение этими лошадьми. Он очень хитрый человек и умеет обманывать власти. Мы ему и в подметки не годимся.

Эмилио нахмурился.

— Ты хочешь сказать, что я слишком глуп и не смогу сам продавать лошадей?

Нина вздохнула и тряхнула головой так, что ее волосы рассыпались по плечам.

— Нет. Я просто хочу сказать, что у нас нет опыта и средств для покупки поддельных документов. Мы ведь даже не умеем читать и писать на языке гринго. Мы умеем лишь говорить по-английски. Военные не купят у нас лошадей, если нам не удастся доказать, что они наши.

— Я думаю, они их у нас купят, особенно если мы пустим в стадо несколько мустангов. Сразу будет понятно, что мы отловили лошадей на воле. Военные ни в чем не смогут нас обвинить. Худшее, что может произойти — они купят у нас только мустангов, а клейменных лошадей нам придется просто отдать им. В любом случае мы получим какие-то деньги. Тогда и решим, что делать дальше. Поедем в Мексику и там продадим наших лошадей, хотя мне и не хотелось бы из-за этого тащиться в такую даль. А у мексиканцев я красть не хочу — только у гринго, которые нам кое-что должны.

Нина наклонилась вперед и потрепала лошадь по шее.

— Начнем сначала — будем красть тут и там и отлавливать мустангов, пока не наберем достаточно лошадей для продажи.

Несколько минут молодые люди скакали молча. Заходило солнце. Брат и сестра думали каждый о своем. Вдруг Эмилио поднял руку, подавая знак Нине, чтобы она остановилась.

— В чем дело? — спросила девушка.

Он прижал палец к губам, давая понять, что нужно молчать. Она прислушалась и наконец тоже услышала отдаленный смех и говор людей, разбивших лагерь.

— Вон там, — сказал Эмилио тихо, указывая на виднеющиеся вдалеке деревья. — Лощина соединяется с ручьем. Отличное укрытие. Помнишь, мы сами там когда-то прятались.

— Да, кажется, помню.

— Прыгай на землю. Мы поведем лошадей за тот холм и подождем там до темноты.

Нина спешилась, взяла в руки поводья и пошла рядом со своей лошадью.

— Что ты собираешься делать, Эмилио? — спросила она шепотом.

— Нам нужны лошади, не так ли? Эти люди расположились лагерем. Не знаю, кто они. Плохие это люди или хорошие. В любом случае, лошади у них должны быть. Подождем, пока они уснут. Лошади, наверное, будут привязаны в одном месте. Бесшумно подкрадемся, развяжем их и угоним. Без лошадей эти люди не смогут преследовать нас, и им не удастся разглядеть наши лица в темноте.

— А что, если они поймают нас? Может быть, это злые люди.

— Нас еще никогда не ловили. И теперь нас не поймают. Сердце Нины бешено билось в груди. Она испытывала страх и волнение. Им очень нужны были лошади, им необходимо было возместить ту потерю, которую они понесли на ранчо Эрнандеса. Чувствуя свою вину за то, что случилось, Нина не стала спорить с Эмилио из-за новой кражи. Кроме того, эти люди, наверное, ненавистные им техасцы.

Брат и сестра спрятали своих лошадей за холмом и опустились на землю. Им снова хотелось есть, но они не решались разводить огонь, потому что боялись выдать себя. Нина взяла немного вяленого мяса.

— У нас осталось совсем мало еды, — сообщила она со вздохом.

— Может быть, завтра я поймаю кролика. Как только пригоним лошадей к Заливу и продадим их, у нас сразу появится много денег. Купим себе любой еды.

Эмилио взял из рук сестры кусок мяса и впился в него зубами. Нина последовала его примеру. Они жевали мясо, поджидая прихода ночи, когда люди у ручья, наконец, уснут.

Глава 3

— Там их пятеро, — прошептал Эмилио. Они с Ниной лежали на животах, наблюдая с высокого берега ручья за людьми, сидящими у костра. Кто-то готовился ко сну. Один из сидевших встал и выплеснул свой кофе в огонь, ворча по поводу крепости напитка. Потом зажег сигару и снова сел.

— Смотри! — воскликнул Эмилио. — У него повязка на правом глазу. Этого человека зовут Джес Хьюмс. Он тот самый конокрад, с которым у нас были неприятности в прошлый раз, когда мы пригоняли лошадей к Эрнандесу.

Нина напряглась.

— Он плохой человек, Эмилио. Нам лучше убраться отсюда.

Эмилио схватил ее за плечо.

— Нет, подожди, — прошептал он. Воздух был полон звоном цикад. Благодаря этому звону да еще легкому ветерку, дующему в противоположную от костра сторону, люди в лощине не слышали тихих голосов брата и сестры. — У нас есть возможность отплатить им за все оскорбления. Помнишь, как этот Хьюмс называл меня мекси-кашкой и говорил, что мы ничто по сравнению с ним?

— Я помню только, как он смотрел на меня. Он плохой человек, Эмилио.

Эмилио взглянул вниз на лагерь.

— Хьюмс считает себя лучшим конокрадом в мире. И он из тех людей, которые хотели бы видеть всех мексиканцев мертвыми. — Голос брата едва звучал, но Нина различила в нем оттенок презрения. — Мы покажем ему, кто лучший конокрад в мире!

— Мне не нравится эта затея, Эмилио. Что мы должны делать?

Он схватил сестру за руку и потащил за собой на другую сторону обрыва, где они могли встать, оставаясь невидимыми для людей у костра.

— У нас будут эти лошади, — сказал он тихим голосом. — Дождемся, пока они заснут. Потом проберемся на территорию лагеря. Я наведу на них винтовку и заставлю сдать оружие. Ты отвяжешь лошадей и отгонишь подальше. Я дам тебе немного удалиться, а потом догоню тебя.

— Нет, Эмилио! Это безумие!

— Мы сделаем это. Мы отплатим ему за все оскорбления и покажем, кто лучший конокрад в мире. У них там семь лошадей, Нина! А если по пути к побережью мы прихватим еще несколько, то выручим совсем неплохие деньги. В гавани полно покупателей, ты не забыла? Мы найдем кого-нибудь, кто купит наш товар.

— Эмилио, Джес Хьюмс будет преследовать нас!

— Вез лошадей он не сможет этого сделать. Мы настолько опередим его, что он никогда нас не догонит.

— Мне это не нравится.

Эмилио вздернул подбородок.

— Ты сомневаешься в моих способностях? Мы самые лучшие конокрады, и я докажу это! Даже приятно красть у таких людей, как этот Хьюмс. Он ведь оскорбил нас и ненавидит мексиканцев.

Юноша расправил плечи.

— О нас еще все узнают, Нина. Мы будем работать одни, торговать лошадьми без посредника. У нас появятся большие деньги, и мы прославимся как лучшие конокрады. Когда-нибудь мы станем владельцами большого ранчо, подобного тому, каким владеет Эрнандес. Такие люди, как Хьюмс, будут сами предлагать нам краденых лошадей. У нас получится, Нина!

Нина вздохнула. Да, правда — она ненавидит этих гринго точно так же, как Эмилио. И она по-прежнему чувствует вину из-за того, что они не получили денег за своих лошадей. Теперь вот остались без гроша в кармане и голодны, как волки.

— Хорошо, согласилась Нина. — Но как только мы продадим лошадей, нам придется скрыться в Мексике и оставаться там до тех пор, пока Хьюмс не перестанет нас искать.

— Я не боюсь Хьюмса, но согласен поехать в Мексику, если ты этого хочешь. А теперь пора действовать!

Они осторожно и проворно пробрались к тому месту, где были привязаны их лошади. Проверили оружие.

— Я прикажу им бросать ружья в ручей, — взволнованно воскликнул Эмилио. — Как только я их обезоружу, руби веревку, которой привязаны лошади, а потом гони их прочь. Когда я увижу, что ты уже достаточно далеко, отправлюсь за тобой. Мы исчезнем в темноте еще до того, как они смогут достать свои ружья из воды и открыть по нам стрельбу. Пешими они не смогут нас преследовать.

— Все у тебя выходит слишком просто.

— Но все действительно очень просто! Проверь свою винтовку: возможно, тебе придется стрелять.

— Я уже проверила. Она у меня всегда готова к бою.

— Не бойся пустить ее в ход, если понадобится. Это злые люди, по которым никто не будет горевать. Я пойду "посмотрю, улеглись они там или нет. Жди меня здесь.

Эмилио исчез, и его не было около двух часов. Нина ждала в беспокойстве. Наконец, брат вернулся, и ее сердце бешено забилось в груди от предчувствия той опасности, которой они собирались себя подвергнуть. Они сели на лошадей, и Эмилио дотронулся до плеча сестры.

— У нас все получится, Нина. Мы отомстим за оскорбления и свою потерю. Эрнандес и Джес Хьюмс нас одурачили. Мы отплатим Хьюмсу тем, что украдем его лошадей, и покажем Эрнандесу, что можем обойтись без его помощи. — В свете луны Нина увидела улыбку на лице Эмилио.

— Поехали, — сказала она, пытаясь улыбнуться. Обычно Нина не испытывала страха перед набегом. Она не уступала в храбрости брату, но нападение Эрнандеса потрясло ее сильнее, чем она готова была признать. К тому же она не могла забыть того, как глядел на нее Хьюмс, когда несколько недель назад у него произошла стычка с Эмилио. Она знала, что Хьюмс будет безжалостен к цей, если они с братом потерпят неудачу.

— Нам нужно действовать быстро и напасть на них неожиданно. Почти все они уже спят. Мы осторожно подъедем к обрыву, — объяснял Эмилио, — а потом внезапно на них нападем. Ты готова?

Пока они приближались к лагерю бандитов, Нина достала винтовку из чехла, взвела курок и сделала несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться.

Джес Хьюмс спал очень чутко, озабоченный тем, куда же ему с его людьми податься дальше в поисках лошадей. Уже несколько недель после последней кражи его преследовали военные, и он не сомневался, что они сделают все, чтобы поймать его. Он думал о том, что ему и его людям, пожалуй, стоит уйти к индейцам и там залечь на Дно.

Хьюмс перевернулся на другой бок, натянул на плечи одеяло и только теперь почувствовал, как устал, проведя целый день в седле. Он забылся наконец крепким сном, который неожиданно был прерван шумом, поднятым мчавшимся среди деревьев и кустарников лошадьми. Он вмиг проснулся и вскочил на ноги. Как раз в этот миг пламя костра осветило лошадь, которая на всем скаку обдала грязью одного из людей Хьюмса.

— Всем оставаться на своих местах! — услышал он приказ юного мексиканца, размахивающего винтовкой. Человек с забрызганным грязью лицом начал плеваться и кашлять. Он тряс головой, стоя на коленях.

— Какого черта…

— Возьмите ваше оружие и бросьте его в ручей! — приказал молодой человек. Хьюмс еще более насторожился, услышав мексиканский акцент. Юноша был красив. Хьюмс где-то видел его раньше.

Все остальные члены банды были уже на ногах и не могли понять, что происходит. Один из них схватил обрез, но из-за костра раздался выстрел, и мужчина издал вопль, потому что пуля пробила ему руку.

— Хозяин, что нам делать? — закричал кто-то из бандитов. В этот миг к костру верхом на коне приблизилась молодая прекрасная мексиканка, при виде которой Хьюмс испытал приступ вожделения. Теперь он вспомнил. Это Нина Хуарес, а парень при ней — ее острый на язык братец Эмилио.

— Ты совершаешь большую ошибку, Хуарес!

— Это ты совершил ошибку в тот день, когда оскорбил меня! — Конь Эмилио ударил копытами прямо возле ног Хьюмса, обдав его штаны грязью. Молодой мексиканец натянул поводья. — Я же сказал вам, чтобы вы бросили оружие в ручей! Исполняйте мой приказ, или кто-то из вас сейчас получит пулю в лоб! — Он взвел курок. Глаза его сверкали ненавистью.

— Делайте, как он говорит, — велел Хьюмс своим людям.

— Я-не подчинюсь этому чертову мексикашке, у которого еще молоко на губах не обсохло, — проворчал один из бандитов.

Эмилио выстрелил и попал бандиту в бедро. Тот вскрикнул и упал на колени. Остальные в удивление смотрели на Эмилио и Нину, не веря в то, что молодые люди смогут исполнить свои угрозы.

— Немедленно бросайте оружие, или каждый из вас получит пулю! — настаивал Эмилио.

Бандиты с неохотой подняли с земли винтовки и обрезы, подошли к ручью и бросили оружие в воду.

— Гони лошадей, Нина! — приказал Эмилио.

— Ты совершаешь самую большую ошибку в своей жизни, Эмилио, — проговорил Хьюмс, закипая от ярости. — Мы будем преследовать вас, а когда найдем, то пострадаешь не ты, а твоя сестра!

— Тебе предстоит долгий путь, гринго, — усмехнулся Эмилио. — Если ты окажешься где-то поблизости от нас, я убью тебя! Вот и все! Я только что доказал, кто из нас лучший конокрад и более мужественный человек. Советую тебе отныне держаться от меня подальше!

— Все как раз наоборот, сукин сын. Это тебе надо держаться подальше от меня. Ты на моей территории! Убирайся в свою Мексику — там твое место! Ты еще пожалеешь о своем поступке, да и твоя сестра тоже.

Сердце Нины сжалось при этих словах. Она отвела взгляд от Хьюмса, чьи черные глаза пугали ее.

— Поезжай, Нина, — повторил Эмилио.

Ей не хотелось оставлять брата одного, но она подчинилась и покинула лагерь, гоня перед собой семерых лошадей, принадлежащих членам банды Хьюмса. Еще пару минут Эмилио держал Хьюмса под прицелом. Потом взглянул на человека, которого он подстрелил. Тот валялся на боку, со стоном держась за раненную ногу. У человека, в которого выстрелила Нина, сильно кровоточила рука.

— Ну, у кого там молоко на губах не обсохло, а? — хвастался Эмилио. — Теперь ты понял, что я не люблю, когда меня дразнят. — Он вновь повернулся к Хьюмсу. — По-моему, я нахожусь в Мексике, — добавил он. — Вы, белые негодяи, отобрали у нас эту землю, а теперь мы крадем у вас, банди-тов-гринго. Спасибо. — Он кивнул. — Пока, амиго! — Эмилио отъехал чуть в сторону, натянул поводья, пришпорил лошадь и мгновенно исчез в темноте. Хьюмс смотрел ему вслед. Кровь закипала в жилах бандита.

— Что нам теперь делать, хозяин? — спросил один из членов банды.

Хьюмс повернулся и так поддал ногой жестяную кружку, что она взлетела в воздух.

— Позаботьтесь о раненых, Вилли и Хейден! Риф, достань ружья из ручья, если только сможешь их там найти. В миле отсюда есть ранчо. Я пойду туда с Бредом. Если повезет, нам удастся найти лошадей. У меня остался шестизарядный револьвер, который я пущу в ход, если нам будет грозить опасность. Мы приведем лошадей сюда и утром отправимся в погоню за этим сукиным сыном и его красоткой-сестрой. Будем преследовать их и в Мексике, если потребуется! Им нужно было подумать о том, что вчера прошел хороший дождь. Земля все еще рыхлая, так что нам нетрудно будет догнать их по оставленным следам.

— Моя лошадь подкована на особый манер, — сказал тот, кого звали Хейден. — Ее след сразу виден. — Мужчина поморщился от боли, потому что в этот момент ему стали перевязывать кровоточащую руку.

Хьюмс потер рукой губы.

— Мы найдем их. А когда мы их догоним, они оба дорого нам заплатят! За маленькую мисс Нину Хуарес дадут хорошие деньги в борделе Сан-Антонио. Тем более что она девственница.

— Откуда ты это знаешь? — спросил Риф.

— Это видно по ее глазам. Она боится смотреть на мужчин.

Брэд почесался.

— Да, но как ты собираешься сохранить ее девственность до того, как мы привезем ее туда?

Хьюмс ухмыльнулся.

— Это будет нелегко. — Он посмотрел на Брэ-да. — Пойдем поищем лошадей. — Хьюмс нагнулся к седельному вьюку и достал из него револьвер. В это время один из бандитов разрезал штаны Билли, чтобы обработать рану на ноге.

— К черту бордель, — процедил Билли, морщась от боли. — Я хочу прикончить этих хитрых мексикашек.

— Ты будешь делать то, что говорю я, — проворчал Хьюмс. — Пусть они пострадают. Это будет для них худшим наказанием, чем смерть. Пусть девчонка узнает, что значит ублажать мужчин. А ее брат пусть мучается, зная, как страдает сестра. Не беспокойся, они никогда не забудут эту ночь.

Хьюмс взял оружие и пошел на запад в сторону ранчо, которое они проезжали днем. Брэд следовал за ним, почесываясь так, как будто только и думал, что о Нине Хуарес.

Клей и его подчиненные вместе со своими лошадьми стояли на берегу и смотрели, как входит в гавань товарное судно «Саплай». Матросы закрепляли канаты за столбы дока, чтобы корабль не унесло в море, и убирали паруса.

Никто из военных сначала не обратил внимания на красивую юную мексиканку, которая приблизилась к ним, ведя под уздцы лоснящегося черного коня. Все они смотрели на корабль до тех пор, пока девушка не заговорила.

— Прошу прощенья, сеньор. Вы здесь главный?

— Что? — Клей повернулся и встретился с ней взглядом. Ему уже не раз приходилось видеть мексиканок в Техасе, но эта девушка красотой превосходила всех других. Теперь уже ни он, ни его подчиненные не смотрели на корабль: все их внимание было приковано к этой юной особе.

Нина тоже испытала какое-то непонятное волнение при виде красивого офицера гринго. Она ненавидела военных, но этот… о, у него такие голубые глаза! Такие тонкие черты лица! Внезапное волнение так обескуражило ее, что некоторое время она не могла произнести ни слова, пока не напомнила себе, что люди вроде этого военного являются ее злейшими врагами.

В доке царила суматоха и кипела работа — разгружались суда, а друзья и родные пассажиров ждали, когда те сойдут на берег. Рабы-негры катили бочки и несли на спинах мешки с кофе и мукой.

— Я спросила, не вы ли здесь главный, — повторила Нина.

Клей выпрямился. Он изо всех сил старался не смотреть на роскошное тело мексиканки, остановив взгляд на ее лице. Замшевая юбка для верховой езды плотно облегала ее стройные бедра, из-под белой рубашки виднелись выпуклости грудей, а широкий ремень стягивал тонкую талию. У девушки было утонченное лицо, из тех, которые не нуждаются ни в косметике, ни в пудре. Оно и без того прекрасно. Все ее черты — от полных губ и точеного подбородка до больших черных глаз — были безупречны. Клей откашлялся.

— Да. Я — лейтенант Клей Янгблад. Могу ли я чем-то помочь вам?

Она улыбнулась, и Клей чуть было не забыл о том, что он делает в доке.

— Да, сеньор. Вам нужны лошади? Мы с братом могли бы их вам продать.

Клей осмотрелся по сторонам.

— Но где же ваш брат?

— Он присматривает за лошадьми в засоке неподалеку отсюда. Вы хотите взглянуть на товар?

Клей бросил взгляд на своих людей и увидел, что все они смотрят на молодую женщину.

— Наблюдайте за кораблем, — приказал он. — В любую минуту могут появиться верблюды.

Они с неохотой отвели глаза от Нины и стали следить за кораблем. Клей отошел от них и взял девушку за руку. Новое незнакомое чувство пронзило ее при этом прикосновении.

— Мадам, я пару раз покупал лошадей для армии, — сказал ей Клей, — но здесь я по другому делу. Я выполняю очень важное задание. Боюсь, что вам придется подыскать себе другого покупателя.

Клей заметил, что мексиканка огорчилась и забеспокоилась.

— Пожалуйста, окажите нам услугу. Нам с братом необходимо продать этих лошадей, сеньор лейтенант. Мы потратили много сил, чтобы отловить этих добрых мустангов. Пойдите и посмотрите на них. Вы увидите, что это отличные животные.

— Мадам, я чрезвычайно занят. С минуты на минуту должны появиться верблюды. — Он махнул рукой в сторону судна «Саплай», в борту которого открылась дверь и, как доска, легла на воду.

— Верблюды? А что это такое… верблюды?

Клей усмехнулся.

— Это такие странного вида животные, которые живут в одной заморской стране. Армия хочет попробовать использовать их как вьючных животных. Они способны переносить большое количество тяжелых грузов и неделями обходиться без воды.

Нина нахмурилась, стараясь понять, о чем идет речь. Что это за животное, которое может так долго обходиться без воды. Невероятно. Еще несколько минут назад все ее мысли были заняты продажей лошадей, теперь же девушку заинтриговали эти загадочные верблюды. Она не сразу поняла, что не испытывает никаких враждебных чувств к этому белому военному, с которым к тому же вступила в разговор.

— Эти существа могут неделями обходиться без воды? Я в это не верю.

— Но это правда, — повторил лейтенант. — Оставайтесь здесь, и вы увидите сами.

После того как открылась дверь в борту корабля, Клей вынужден был приступить к выполнению своих обязанностей, хотя все его существо ощущало присутствие стоящей рядом с ним женщины. Он начал думать о том, как перенесли путешествие верблюды, все ли они выжили, а потом, когда на скат вышла первая пара овец, перед ним на мгновенье предстал библейский Ноев ковчег.

Нина чувствовала себя не в своей тарелке. Эмилио уверял ее, что как только им удастся добраться до портового города, проблем с продажей лошадей у них не будет: ведь там во всю идет торговля скотом. Но никто, даже мексиканцы, не хотят иметь с ними дел. Ведь они такие молодые и не могут доказать, что животные принадлежат им.

Эмилио предложил Нине поехать в город одной и попробовать обворожить какого-нибудь покупателя. Нина выбрала военных, потому что они не посмели бы обидеть ее, по крайней мере, в городе. Она размышляла о том, что рискованно продавать краденых лошадей военным, но сейчас у них не было выбора. Им нужно срочно получить деньги за товар и скрыться в Мексике, еще до того, как их настигнет Джес Хьюмс. Почти две недели им удавалось скрываться от этого человека. На последние деньги они наняли баржу и по реке Сан-Бернар доплыли до Залива, надеясь, что Хьюмс потеряет их след у берега реки.

Нина на мгновенье забыла о своих страхах и опасениях, когда увидела, как из корабельного трюма появляются два необычных на вид человека в халатах и чалмах. Один из них вел под уздцы самое уродливое и странное животное, какое она когда-либо видела. Лейтенант Янгблад отошел от девушки и приблизился к своим людям. А Нина в изумлении смотрела на существо, которое, судя по описанию лейтенанта, должно было быть верблюдом. Другие люди в доке тоже глазели на необычных тварей. Вскоре собралась целая толпа. Кое-кто из зевак начал посмеиваться, а когда появились еще два верблюда, все начали просто хохотать.

Янгблад приказал одному из своих подчиненных сесть верхом на лошадь и ехать впереди верблюдов.

— Ведите верблюдов с погонщиками к загону, капрал Миллс, — крикнул он.

Миллс подъехал к людям в халатах, приветствуя их. Первый верблюд вытянул длинную шею и резко приблизил свою голову к лошади. Испуганное животное отпрянуло, Миллс упал, а его лошадь ускакала прочь, задев по дороге деревянный ящик, который от этого открылся, и взбудораженные куры, кудахча и хлопая крыльями, разбежались по доку. Кто-то вскрикнул, кто-то бросился бежать, после того как один из верблюдов фыркнул и плюнул на кур. Но большинство присутствующих, хохоча от души, продолжали смотреть спектакль. В страхе завизжали свиньи, находившиеся в загоне поблизости, а военные с трудом оседлали своих коней.

Нина прикрыла рот рукой, едва сдерживая веселье при виде происходящего. Лейтенант кричал что-то то своим подчиненным, то людям в халатах, пытаясь навести порядок, а в это время из корабля на берег выводили все новых и новых верблюдов.

Капрал Миллс, покрасневший как бурак, встал и начал отряхиваться.

— Не говорите мне, что вы ничего не знаете о верблюдах, — услышала Нина слова лейтенанта, обращенные к человеку в халате. — Какого черта вы тогда здесь делаете, если не умеете обращаться с ними? — Он метнул взгляд в сторону другого чужеземца странного вида. — Скажите, чтоб их там попридержали. Пусть не выводят всех разом!

Чужестранец кивнул и улыбнулся вполне дружелюбной улыбкой, явно не понимая слов лейтенанта.

— Я не знаю, зачем они послали меня сюда, — сказал человек, стоящий рядом с лейтенантом. — Они говорить — езжай в Америку, там заплатят. Они говорить — ухаживай за верблюдами. Я говорить — хорошо, если я еду в Америка. Они не сказали мне, что я должен точно делать. Но я кое-что знаю.

— Ладно, все равно вы знаете гораздо больше, чем я! — сказал Клей.

— Сэр, извините меня, — произнес капрал, продолжая отряхиваться. — Это все из-за верблюда. Он испугал мою лошадь.

— Так пойди и найди ее! — рявкнул Клей.

Толпа все росла. Даже негры-рабы опустили на землю мешки и пялились на верблюдов, хотя и знали, что их могут наказать за остановку в работе. Собаки подняли страшный лай. Самые смелые подбегали к верблюдам и рычали на них, пугая этим и лошадей. Вскоре в доке воцарился полный хаос, ответственность за который, как догадалась Нина, ложилась на бедного лейтенанта Янгблада. Капрал бросился догонять свою лошадь, а владелец цыплят пытался загнать их на место.

— Кто-то нанял этих горожан-арабов для того, чтобы они присматривали за верблюдами, — сказал лейтенант одному из своих подчиненных. — А они, по-видимому, знают об этих тварях немногим больше нас. Соберите людей, Шмидт, и постарайтесь навести тут порядок. А верблюдов нужно поместить в загон. Представляю, что будет с мулами Джонсона, когда они увидят чудовищ.

— Слушаюсь, сэр! — Человек по имени Шмидт и остальные военные кое-как успокоили своих коней. Каждый из них сопровождал двух-трех верблюдов. Нина смотрела на них широко открытыми глазами и с трудом сдерживала смех. Уже очень давно она так не веселилась. Судя по тому, как покраснело лицо лейтенанта, он чувствовал себя не совсем на своем месте. Вид у него очень боевой. Почему же его заставили заниматься этими смешными тварями? Она с удовольствием наблюдала за тем, как гринго, одетые в военную форму, подвергаются унижениям на глазах у праздной толпы. Даже за деньги вряд ли можно увидеть такое представление.

— Чего только не придумают эти сумасшедшие гринго, — заметил стоящий подле нее старый мексиканец.

— Да, — согласился другой. — Кто еще, кроме глупых гринго, может додуматься до такого — притащить сюда этих больших неуклюжих животных? Ты думаешь, они хотят заменить ими лошадей?

— Так и вижу американцев, преследующих индейцев верхом на верблюдах через всю пустыню, — продолжил первый, и они оба разразились громким смехом.

— Если бы они использовали этих тварей во время войны с Мексикой, то мы бы легко победили их, не так ли? — произнес второй собеседник, кое-как уняв приступ смеха.

Эти двое присоединились к другим зевакам, которые последовали за верблюдами до самого загона, во всю развлекаясь по дороге. Нина была просто околдована происходящим. Она тоже оказалась среди идущих за верблюдами отчасти из-за того, что не хотела терять лейтенанта, надеясь все же продать ему лошадей. Возможно, воспользовавшись всей этой суматохой, она сможет убедить его пойти с ней посмотреть товар, хотя бы ради того, чтоб отделаться от нее. Смешавшись с толпой, Нина не замечала, что за ней самой наблюдает Джес Хьюмс.

К ней приблизился Янгблад, споря о чем-то с человеком в халате и чалме. Нина хотела бы знать, из какой страны эти странные животные и темнокожие бородатые люди, сопровождающие их. Она понимала, что где-то там, за Заливом, есть целый мир, о котором ей ничего не известно. Она чувствовала себя невежественной и ничтожной. Ее голову переполняли вопросы.

Она наблюдала, как лейтенант пытался объяснить что-то человеку в чалме. При этом он выглядел весьма удрученным. Девушка шла за верблюдами до самого загона с очень высокими. стенами. Кто-то в толпе предположил, что людей в халатах называют арабами. Лошади, муллы и прочий скот продолжали ржать, мычать, брыкаться и реветь при виде верблюдов, а Нине казалось, что это самый необычный день в ее жизни. Одна из лошадей, запряженных в телегу, встала на дыбы, попав задними ногами в канаву. Споткнувшись, животное попало передними ногами на дышло, сильно при этом ударившись. Она заржала от боли и рухнула на землю.

Люди в толпе зашумели, обвиняя лейтенанта в случившимся, а хозяин упавшей лошади стал ее осматривать.

— У нее сломана нога! — воскликнул он возмущенно. Лейтенант Янгблад оставил араба, с которым о чем-то спорил, и поспешил к тому месту, где лежала лошадь. Она тяжело дышала и была вся в мыле. Клей осмотрел животное и согласился с хозяином — нога у лошади была сломана. Он встал, снял шляпу, под которой оказались русые волосы, выгоревшие на солнце. Он провел рукой по волосам, выражая этим жестом свое полное отчаяние.

— Боюсь, что вам придется пристрелить ее, мистер. Мне очень жаль, — сказал он хозяину лошади.

— Ему жаль. Клянусь, армия мне заплатит! — горячился мужчина. — Это одна из моих лучших лошадей!

— Вы правы. Вам возместят ваши убытки, — заверил его лейтенант.

— Когда? Через полгода? Я не могу так долго жить без лошади, и у меня нет денег, чтобы купить другую.

— Я что-нибудь придумаю. Мы расположились лагерем на окраине города. Нам придется остаться здесь до утра, а потом мы отправимся назад в Кэмп Верде. Погоним туда верблюдов. Приходите вечером в лагерь, что-нибудь придумаем.

— Вы обязательно что-нибудь придумаете, а иначе вам не удастся покинуть этот город, — предостерег лейтенанта распалившийся хозяин пострадавшей лошади.

Нина видела, как лейтенант вновь надел шляпу, хладнокровно глядя на своего собеседника. По-видимому, угроза вовсе его не испугала.

— Послушайте, мистер, у меня есть приказ. Я покидаю город завтра утром, и ничто меня не остановит. У меня хватает забот и без вашей дохлой лошади. Извините, но так обстоят дела. Без согласия начальства я ничего не смогу сделать.

Он повернулся, чтобы уйти, но потерпевший схватил его за руку и, исторгая проклятья, замахнулся на лейтенанта. Однако тот перехватил удар и сам ударил незнакомца. Тот не удержался на ногах и упал. Некоторые зрители в толпе начали смеяться, другие — сжали кулаки.

— Я же сказал, приходите в лагерь, и мы решим это дело, — повторил лейтенант. Он повернулся к арабу, и они вместе закрыли ворота загона.

— У ворот всю ночь должен стоять часовой, Шмидт, — отдал приказ лейтенант Янгблад. — Меняйтесь каждые два часа и смотрите, чтобы не спать на посту. От этих людей всякого можно ждать. Возможно, они захотят ради забавы выпустить верблюдов на волю.

— Да, сэр. Я прослежу за этим, ответил солдат с акцентом, которого Нина еще никогда не слышала.

Лейтенант повернулся, сжимая пальцы в кулак, которым только что сбил с ног этого гражданского типа. Нина почувствовала, что ей жалко Янгблада. Он выглядел таким невеселым и подавленным. Теперь самое время подойти к нему и воспользоваться его замешательством в своих целях. Клей поднял глаза и увидел, что она смотрит на него. Внезапно Нина поняла, что краснеет.

— Вы еще здесь?

Она вся горела, несмотря на то, что день был не слишком жарким.

— Да. Вы… пойдете посмотреть на лошадей?

Янгблад вздохнул и проговорил с раздражением в голосе:

— Разве вы не видите, как я занят? Я же сказал вам, что не пойду смотреть на ваших лошадей.

Клей бросил на нее хмурый взгляд, но тут же пожалел девушку, увидев боль в ее глазах. Впрочем, он знал, что молодые мексиканки способны на любую хитрость. Прикидывается ли она, или он действительно обидел и смутил ее? Нина подошла к нему поближе и вдруг слегка подпрыгнула при звуке выстрела, означавшего только то, что раненной лошади оказали последнюю услугу.

На мгновение глаза Клея и Нины встретились. Оба они почувствовали что-то такое, чего не смогли бы объяснить словами — это было предчувствие: сегодня свершилось нечто большее, чем прибытие в Америку верблюдов.

— Вам могут понадобиться лошади, сеньор, — проговорила Нина и гордо вздернула подбородок, стараясь скрыть обиду: ей, мол, все нипочем. — Вы уже стали причиной гибели одной лошади. Ее хозяин очень на вас зол, и вам придется как-то с ним расплатиться. Пойдемте со мной, я покажу вам наших лошадей. Если вы согласитесь, что товар хорош, то сможете предложить этому человеку любую из лошадей, которую он выберет. Мы с братом не возьмем с вас денег за нее, если вы купите остальных. Хорошая сделка, не так ли? Вы к тому же продемонстрируете всем, как благородны и щедры военные.

Легкая улыбка появилась на его губах, и Нина решила, что лейтенант еще более красив, когда улыбается.

— Вы так считаете?

— Да, сеньор лейтенант.

Он покачал головой.

— Хорошо. Я пойду взглянуть на них только потому, что, мне кажется, вы правы. Мы не должны обижать мирных жителей. Кроме того, вы так мило улыбаетесь, что я не могу устоять перед вашей просьбой.

Нина испытала смешанные чувства, услышав эти слова, и усмехнулась про себя. Обычно она пользовалась своей красотой лишь ради извлечения выгоды для себя и Эмилио, но никогда не получала удовольствия от того, что какой-то мужчина обращает на нее внимание. Впервые ей было приятно слышать слова мужчины, оценивающего ее красоту. Все это удивило девушку и испугало.

— Следуйте за мной, — пригласила она, поворачиваясь к офицеру спиной. Нина злилась на себя.

Лейтенант сказал одному из своих подчиненных, что скоро вернется, и Нина повела его за собой. Она ощущала его присутствие и говорила себе, что этот гринго смотрит на нее так же, как смотрели другие мужчины: с тем же голодом в глазах, какой она видела у людей, напавших на ее мать. Только при виде Эмилио она успокоилась и поспешила к брату.

— Эмилио! — Она опять улыбнулась, прежде чем повернуться к военному. — Это лейтенант Янгблад. Сеньор лейтенант, это мой брат, Эмилио Хуарес. — Она посмотрела на Эмилио. — Я сказала лейтенанту, что он может взять одну лошадь бесплатно, если согласится купить остальных.

Эмилио нахмурился.

— Но почему?

— Я объясню тебе все после того, как он осмотрит товар. А потом ты пойдешь со мной, и я покажу тебе что-то необычное.

— Что там были за крики и стрельба?

Нина рассмеялась.

— Подожди, расскажу тебе потом! Я отлично провела время. Эти гринго такие чудаки.

Они влезли на забор, и пока Клей осматривал товар, Нина рассказывала брату о верблюдах. Ее смех раздражал лейтенанта. Переходя от одной лошади к другой, он потирал ушибленную руку. Янгблад заметил, что некоторые лошади были клейменные, а на других клейма отсутствовали.

— Сколько их здесь? — крикнул он Эмилио, перебивая рассказ Нины.

— Двадцать, сеньор, — ответил молодой человек.

— Двадцать, — пробормотал Клей. Он взглянул на Эмилио, который, казалось, немного нервничал, потом еще раз тщательно осмотрел лошадей. Все они выглядели ухоженными и здоровыми.

— Мустанги стоят меньше, чем объезженные лошади, — сказал он громким голосом. — Их надо еще подковать.

— Да, сеньор. Я сам могу подковать их, если хотите. Я умею обращаться с лошадьми.

Клей изучающе посмотрел на брата и сестру. Они слишком молоды для того, чтобы заниматься торговлей, и уж очень им не терпится избавиться от своего товара.

— У вас есть документы на владение лошадьми? — спросил он.

Он заметил тревогу в глазах девушки, и вдруг понял, что не знает даже, как ее зовут.

— Нет, сеньор, — ответил Эмилио. — Мы с сестрой сами занимаемся делами. У нас есть небольшое ранчо, но нас не учили писать, читать и все такое. Мы разводим лошадей, отлавливаем мустангов и диких кобылиц. Но я не прочь подписать нужные бумаги, подтверждающие ваше право на владение этими лошадьми, если вы их купите.

Клей поправил шляпу.

— Как вы докажете, что они не краденые?

Улыбка улетучилась с лица Эмилио.

— Я не могу доказать этого, сеньор. Вам придется поверить мне на слово. Разве мы похожи на конокрадов?

Клей внимательно посмотрел на них. Нет, они не походили на конокрадов, но Клею приходилось видеть мальчишек-индейцев, которым не было и десяти, совершенно невинных на вид, но они, тем не менее, крали лошадей.

— Боюсь, что не смогу купить у вас лошадей без необходимых документов, доказывающих, что они ваши. Однако я могу сделать исключение. Пусть местный шериф осмотрит клейма и проверит, не были ли в последнее время украдены лошади с подобными клеймами. Я вас ни в чем не обвиняю. Это просто меры предосторожности — армейская дисциплина.

Эмилио сглотнул слюну.

— Да, сеньор.

Клей взглянул на сестру молодого человека. На нее можно было любоваться часами.

— Как вас зовут, сеньорита?

Девушка обескуражено посмотрела на Эмилио, затем перевела взгляд на Клея. На ее лице вновь появилось выражение уверенности.

— Нина, — ответила она.

— Нина. Красивое имя. Подождите меня здесь, я вернусь через пару часов. Это не слишком долго?

Эмилио сделал глубокий вздох.

— Да, сеньор, мы будем ждать.

Клей коснулся рукой шляпы и вышел из загона. Нина посмотрела на Эмилио.

— Что нам делать? — спросила она. — Кое-где нас уже разыскивают. Может быть, здешний шериф тоже слышал о брате и сестре, ворующих лошадей. Нас могут арестовать, Эмилио!

Эмилио спрыгнул с забора.

— Рискнем. Он хочет купить наш товар, а нам нужны деньги.

— Но нас могут схватить!

— Здешний шериф ничего не знает о нас, мы не можем позволить себе дважды потерпеть неудачу, Нина.

— В Техасе конокрадов вешают!

— Тогда зачем ты привела сюда этого военного?

— Ты же сам сказал мне, что мы могли бы продать наш товар военным. А я не знала, что он пойдет к шерифу! У него было столько дел с этими идиотскими верблюдами, и ему нужна была лошадь, чтобы отдать ее человеку, который потерял свою. Я думала, что все пройдет нормально.

Вдруг она увидела, как расширились глаза брата. Он резко схватил ее за руку и потащил к небольшому сарайчику для сена в углу загона.

— Эмилио, что случилось? — вскрикнула Нина, тяжело дыша. Он повернул ее к щели, и она увидела пятерых всадников, медленно скачущих вдоль доков. У одного из них на бедре виднелась окровавленная повязка, рука другого — перевязана платком. Вожак был слеп на один глаз. Нина затаила дыхание.

— Джес Хьюмс, — простонала она.

— Я уверен, что видел ее, — говорил Джес Хьюмс. — Продолжайте искать. Они где-то здесь. Надо найти того черного мерина, на котором ездит девчонка.

Они проехали мимо них, глядя прямо перед собой, не замечая своих собственных лошадей, стоявших в загоне вместе с мустангами. Мерин Нины стоял как раз за тем сарайчиком, где прятались брат с сестрой.

— Нам нужно убираться отсюда, Эмилио! — проговорила Нина, задыхаясь от волнения. — Немедленно!

— Но… лошади…

— Ты же знаешь, что будет со мной, если они нас найдут! Мы не можем сидеть здесь, как олени в поле. Этот город не слишком велик. Они еще несколько раз проедут здесь и заметят нас. Ты ведь слышал, что сказал Хьюмс. Он уже видел меня!

— Как им удалось так быстро добраться сюда?

— Это неважно. Нам нужно ехать, Эмилио!

Пылая гневом и ненавистью, тот крепко сжал зубы.

— Будь они прокляты! — пробормотал он. — Может быть, встретимся с ними лицом к лицу? На людях они нам ничего не сделают.

— Они дождутся, пока рядом никого не будет, и схватят нас. Но даже если мы встретимся с ними на людях, все узнают, что мы конокрады.

Эмилио со злостью ткнул кулаком в стенку.

— Почему у нас все идет не так, как надо?

Он заметил боль и страх в глазах сестры, смягчился и обнял ее за плечи.

— Успокойся. Все наши пожитки на лошадях. Мы немедленно покинем эти места и поедем в другую сторону. Они, наверное, еще целый день будут искать нас здесь. Мы получим хорошую фору.

— Может быть, они найдут своих лошадей и успокоятся, — предположила Нина. — Давай вернемся в Мексику, Эмилио. Там я чувствую себя в безопасности.

Он вздохнул, вышел из сарая и осмотрелся.

— Вперед!

Молодые люди вскочили на коней и направили их к воротам загона. Выехав на оживленную улицу, они пришпорили коней и помчались прочь из города в направлении, противоположном тому, куда поскакали Хьюмс и его люди. Конь Нины чуть было не сбил ребенка, который неожиданно выскочил на улицу. Девушке удалось свернуть в сторону, но мать мальчика в ужасе закричала и этим привлекла к ним внимание прохожих.

Хьюмс, который в это время ехал в конце улицы, обернулся на крик и увидел черного мерина, мчавшегося галопом.

— Это они! — крикнул он своим людям. — В погоню!

Находясь в доме шерифа, Клей тоже услышал крики. Он выглянул в окно и увидел брата с сестрой, мчавшихся во весь опор. Длинные темные волосы Нины развевались у нее за плечами, на шее болталась шляпа.

— Что за… — Он выскочил на улицу. — Эй! — крикнул лейтенант. — Куда вы, черт возьми? — Всадники и не подумали сбавить ход. Клей нахмурился, ничего не понимая. — Как вам это понравится? — пробормотал он, размышляя о том, что, наверное, лошади у них действительно ворованные. Ему не хотелось верить в то, что они конокрады. Особенно Клей не хотел бы, чтобы эта молодая красивая девушка, казавшаяся такой невинной, была замешана в чем-то противозаконном.

Он отпрянул в сторону, когда по улице, крича и ругаясь, проскакали еще пять всадников, поднимая клубы пыли. Неожиданно страх пронзил сердце Клея. Не преследуют ли эти люди Эмилио и Нину? А если да, то почему? Здравый смысл говорил ему, что это не его дело и к армии не имеет никакого отношения. У него есть задание, которое он должен выполнять. Он купит лошадь потерпевшему за свои собственные деньги. После возвращения в Кэмп Верде ему возместят эти расходы.

Так и не поговорив с шерифом, Клей вернулся к загону, где содержались верблюды. Мысли о Нине и Эмилио не давали ему покоя. Куда они скрылись? Что с ними произошло? Он злился на себя за то, что ему не безразлична судьба этих людей. Он и знаком-то с ними был всего десять минут — какое ему до них дело? Раз они попали в беду, значит, заслужили это. Он им ничем не может помочь. И все же ему не хотелось, чтобы красавица Нина страдала. Даже если она совершила какой-то проступок.

Он подошел к своим людям и стал расспрашивать одного из арабов о верблюдах: много ли они ели, сколько пили воды? Он негодовал из-за того, что присланные арабы ничего толком не знали о верблюдах. Очевидно те, кто поручил им такое дело, решили, что любой араб знает, как нужно обращаться с этими животными. Но Клей почти не слушал своего собеседника, думая только о Нине Хуарес. Он взобрался на ограду, чтобы взглянуть на верблюдов, но стал смотреть вдаль, куда совсем недавно умчались Эмилио и Нина. Их след, однако, давно простыл. Его раздражало то, что он все время думает о женщине, которую почти не знает. Почему они так внезапно покинули город, оставив лошадей, которых хотели продать? В конце концов Клей пришел к неутешительному выводу: они действительно конокрады. Когда он сказал, что посоветуется с шерифом, они, должно быть, испугались и решили скрыться. Всадники, которые мчались вслед за ними, наверное, также входят в их банду. Красавицей Ниной они пользовались как приманкой. Она завлекала очередного покупателя.

На смену беспокойству пришел гнев: его и так уже превратили в шута из-за каких-то верблюдов, а теперь еще эта мексиканская красотка дважды одурачила его. Клей решил, что ему придется поговорить с шерифом. Однако он тут же нахмурился, вздохнул и сказал себе, что не будет этого делать. У него и без того достаточно забот: надо доставить этих чертовых верблюдов в Кэмп Верде.

Глава 4

Клей зажег тонкую сигару и стал ее раскуривать, пока его люди паковали вещи и ездили верхом по загону, чтобы лошади привыкли к верблюдам и не повторилась бы свалка, как накануне. Клей взглянул на сержанта Джонсона, который как раз заканчивал вьючить мулов. Тот ответил ему мрачным взглядом, так как не скрывал своей ненависти к верблюдам. Сержант считал, что тот хаос, который воцарился вчера из-за этих странных животных, доказывает его правоту. У Клея было чувство, что Джонсон радовался в душе, видя, как он выкладывает деньги из своего кармана горожанину, потерявшему лошадь.

Клей подозвал к себе араба, который, казалось, знал о верблюдах больше, чем другие. Пека Аким послушно подошел. Он постоянно улыбался и всегда был рад угодить. Клей подумал о том, как много разных народов живет на земле. Аким был темнокожим, но не походил на негра или индейца. Он казался темнее, и от этого его зубы сверкали белизной снега. «Интересно, снимает ли он когда-либо свою чалму», — подумал лейтенант. Его также интересовала страна, из которой прибыл этот человек.

— Мистер Аким, я хочу продемонстрировать жителям города и моему погонщику мулов, на что способны эти верблюды. Вы поможете мне?

— Да, да, я помогу вам, — ответил араб с поклоном.

Клей оценил его дружеское отношение. Два других араба держались сдержанно, отчужденно. Они почти не разговаривали, и Клею казалось, что им страстно хочется вернуться домой. С другой стороны, Пеку Акиму явно нравилась Америка, и он получал удовольствие от этого путешествия.

— Я хочу показать сержанту Джонсону, как много поклажи могут нести верблюды. Выберите самого большого и сильного верблюда и приведите его сюда.

— Да, да, — ответил араб и поспешил прочь.

Хотя было еще только раннее утро, возле загона уже стала собираться большая толпа любопытных, желающих поглазеть на верблюдов. Клей позвал к себе возницу, который вез на телеге, запряженной шестеркой мулов, несколько тюков сена. Один из мулов при виде верблюдов начал громко кричать.

— В чем дело? — спросил возница. — Я очень занят.

— Куда вы везете сено? — поинтересовался Клей.

— На склад Сэма, — отвечал погонщик. — А вам что? И что это за уродливое животное?

— Это верблюд, мистер, — ответил Клей. — Я хочу погрузить на него ваши тюки с сеном, если не возражаете. Если получится, верблюд сам отвезет сено на склад. В противном случае я и мои люди снова погрузим сено на вашу телегу.

Зеваки начали вполголоса переговариваться между собой. Возница наморщил лоб. Любопытство явно брало верх над чувством долга.

— Хорошо, я согласен. — Он остановил фургон, но не стал помогать людям Клея выгружать на него тюки соломы. Сначала они решили погрузить на верблюда, которого подвел Пека, два тюка.

Пека палкой ударил животное по передним ногам, заставляя его стать на колени. Верблюд подчинился, лейтенант приказал своим людям прикрепить ему на спину один тюк. Сержант Джонсон, взгляд которого выражал явное неодобрение происходящему, подошел к Клею и стал наблюдать за процедурой.

— Это ничего не значит, — обратился он к своему начальнику. — Ведь любой мул может нести тюк сена весом в добрых три фунта.

Клей едва скрыл улыбку.

— Мистер Аким, может ли этот верблюд нести два тюка?

Араб улыбнулся и кивнул.

— О, да, да. Я думаю, он понесет и четыре.

Голоса в толпе становились все громче. Раздавались возгласы и смех.

— Такого быть не может, — выразил сомнение сержант.

Клей приказал своим людям привязать на спину верблюду еще три тюка. Солдаты едва справлялись вчетвером, потому что груз был очень громоздким и тяжелым. Каждый тюк несли от фургона к верблюду два человека. Само же необычное животное продолжало стоять на коленях, спокойно озирая толпу и жуя какую-то жвачку. Как только был прикреплен четвертый тюк, люди, с опаской покачивая головами, стали отходить в сторону.

— Поднимите его, — приказал Клей Пеку.

Люди продолжали недоверчиво качать головами, многие, подобно сержанту, полагали, что лейтенанта ждет разочарование. Пека вновь ударил животное палкой и произнес какую-то команду на непонятном языке. Верблюд колебался несколько мгновений, затем поднялся, сначала на задние, а потом и на передние ноги. Пека взял его под уздцы и провел по кругу. Верблюд шел совершенно спокойно, с легкостью неся груз.

У сержанта Джонсона опустились руки и отвисла челюсть. Раздались возгласы удивления, кто-то из толпы начал аплодировать. Этот верблюд нес в четыре раза больше груза, чем любой мул.

— Вот это да, черт возьми, — пробормотал сержант.

— У них перепончатые ноги — как раз для переходов по пескам пустыни, — объяснил Клей толпе, стараясь доказать, какие это ценные животные, и тем поднять свой авторитет после вчерашнего унижения. Они могут нести больше груза, чем лошади или мулы, а самок верблюда к тому же можно еще и доить. Их мясо вполне съедобно, а из шкур можно делать одежду. У них длинные ресницы, что помогает им переносить песчаные бури. Кроме того, верблюды могут неделями обходиться без воды. Бегают они не слишком быстро, и на них не очень удобно скакать верхом, но вы убедитесь, что для перевозки грузов они незаменимы.

— Навьючьте на него еще один тюк, — предложил кто-то из толпы.

— Нет, нет, — сказал Пека Клею, качая головой. — Четырех достаточно.

— Грузите же, — не унимался этот человек. — Держу пари, что он выдержит.

Другие люди в толпе поддержали его, желая увидеть волнующую картину: верблюд несет груз весом в тысячу фунтов.

Клей подошел к Пеку.

— Попробуем, — сказал он арабу.

— Он разозлится, — возразил Пека.

— Разозлится?

— О, да. Когда на верблюда грузят слишком много поклажи, он злится. Он может не встать. Или даже укусить меня.

Клей рассмеялся.

— Попробуем, мистер Аким.

Им овладело тщеславие. Он хотел показать людям, на что способны эти животные. Лейтенант приказал своим подчиненным навьючить еще один тюк, пока араб снова поставил верблюда на колени. Тот подчинился, все еще жуя свою жвачку и храня полное спокойствие. Когда пятый тюк был привязан к верблюду, Пека осторожно прикоснулся палкой к его ногам, побуждая встать.

Но верблюд лишь повернул голову и посмотрел на погонщика.

Пека бросил взгляд на Клея.

— Пять тюков слишком много для него, — объяснил он. — Когда на верблюда грузят слишком много поклажи, он не встает.

— Я заставлю его встать, — крикнул тот человек, который предложил увеличить груз. Он подскочил к верблюду, выхватил у Пека палку и дважды ударил животное. — Вставай же, гадкая тварь! — приказал он. Но верблюд лишь повернул в его сторону голову.

— Я бы не стал его больше бить, — предупредил Пека. — Нельзя заставить верблюда нести такой непосильный груз. Он вас не послушается.

— Если можно заставить слушаться лошадей и мулов, то почему нельзя заставить подчиниться верблюдов? — спросил человек и вновь ударил животное. — Вставай! — зарычал он.

Верблюд втянул голову. Его большие карие глаза в упор смотрели на обидчика. Внезапно голова резко подалась вперед, и изо рта прямо в грудь человека полетел огромный кусок коричневой жвачки. При виде этого толпа разразилась громким смехом. Разъяренный подстрекатель поднял палку, но верблюд оскалил зубы, готовый укусить, и тот, покраснев, как бурак, отпрянул назад и бросил палку. Даже Клей не смог при этом сдержать смех. Смеялся и сержант Джонсон, в душе одобряя поступок верблюда и восхищаясь его способностью нести такую тяжесть. Даже четыре тюка весили очень много. Животное нельзя было винить за то, что оно не захотело нести еще и пятый.

Человек, затеявший это состязание, посмотрел на свою рубашку и скорчил гримасу отвращения.

— Боже, да она воняет, — простонал он, нагибаясь к земле, чтобы поднять щепку и очистить рубашку от жвачки.

Под смех окружающих он бросился к желобу с водой и упал на него грудью, пытаясь смыть с рубашки вонючие остатки. Клей приказал своим людям снять с верблюда пятый тюк, и животное тотчас встало на ноги.

— Сержант Джонсон, отправляйтесь с мистером Акимом и возницей на склад.

Джонсон виновато посмотрел на лейтенанта.

— Я думаю, вы были правы, сэр, относительно того, какой груз могут переносить эти твари. Теперь, должно быть, мулы и погонщики больше не понадобятся.

Улыбка исчезла с лица Клея. Ему послышались нотки грусти в словах сержанта, который, как известно, был очень привязан к своим мулам.

— Ну, это еще неизвестно, сержант, — сказал он. — Вы же знаете, что пока мы только проверяем этих животных. Нам еще предстоит путешествие в Калифорнию. Кроме того, правительство не торопится вводить всякие новшества. Тем временем вам не повредит узнать побольше о том, как надо обращаться с верблюдами.

Джонсон кивнул и взглянул на своих мулов.

— Есть, сэр. — Он ушел вместе с Пекой, а Клей вздохнул и покачал головой, думая о том, что выполняет самое странное задание в своей жизни. Потом он повернулся к подчиненным и приказал готовиться к отбытию, как только Пека и сержант вернутся с развьюченным верблюдом. Он затянулся сигарой и вдруг услышал, что его зовут.

— Лейтенант!

Клей увидел, что к нему приближается местный шериф.

— Я — шериф Эймс, лейтенант, — представился тот, протягивая руку.

Мужчины обменялись рукопожатиями.

— Лейтенант Янгблад. Чем могу служить вам, шериф?

— Ну, не знаю. Вряд ли вы сможете оказать мне какую-то услугу. Мне кажется, у вас и так хватает тут всяких дел. Вы ведь уже возвращаетесь в Кэмп Верде?

— Да.

Шериф уперся руками в бока.

— Я просто хотел предупредить вас, чтобы вы были поосторожней. В наших местах совершено несколько краж лошадей.

— Я слышал об этом.

— Сегодня утром ко мне пришел один человек и сказал, что у него увели стадо мустангов, которых он не успел даже заклеймить. Он говорит, что в краже, возможно, участвовала женщина.

— Женщина? — Подозрение непрошенным гостем прокралось в душу Клея. Эта красивая сеньорита, с которой он познакомился накануне, — конокрадка? Он уже и до этого, сам того не желая, догадывался об этом.

— Она — мексиканка, — продолжал шериф. — Этот человек говорит, что выскочил, чтобы задержать их, и услышал, как они говорят по-испански. Судя по голосам, это молодые люди — мужчина и женщина. В свете луны можно было разглядеть, что у всадницы длинные волосы. Хорошенько рассмотреть их не удалось, но человек уверен, что это молодые мексиканцы.

Клей вздохнул: внезапно ему стало грустно при мысли, что Нина Хуарес занимается кражей лошадей.

— Шериф, пусть пострадавший осмотрит вон тот загон, — посоветовал он, указав рукой в направлении загона в конце улицы. — При нем есть сарайчик. Вчера ко мне обращались молодые люди — мексиканец и мексиканка — с предложением купить у них лошадей для армии. Осматривая товар, я увидел, что там было несколько неклейменных мустангов и лошади с клеймами. Молодые люди утверждали, что сами отловили их, но при этом явно нервничали. Когда я сказал, что должен сначала поговорить с вами, они, как сумасшедшие, умчались из города еще до того, как я нашел вас. Мне нужно было сообщить вам об этом, но я был так занят с этими проклятыми верблюдами, что решил послать все к черту.

— Похоже, что они и есть те самые конокрады.

— Мне не хотелось бы так думать. Они такие молодые. А девушка к тому же еще и красавица. Просто не верится, что они воры. Вы уверены, что ваш человек говорил лишь об этой паре? Разве там не было целой банды?

— Нет. Он упомянул только двоих. А что?

Клей поправил шляпу, злясь на себя за то, что его так беспокоит судьба красавицы Нины. Да ведь она просто маленькая бандитка.

— Странное дело. Когда они вчера в спешке покидали город, за ними следовало еще пять всадников. Я подумал, что, может, они все в одной шайке. Теперь мне пришло в голову, что эти пятеро преследовали мексиканцев. Может быть, мексиканцы украли у них коней. Что ж, тем меньше проблем будет у нас.

— Согласен. Я буду начеку и обо всем сообщу моему начальству.

— Я сообщу об этом полицейским. За такие дела вешать надо.

Когда шериф ушел, Клей посмотрел на улицу, по которой вчера скакали Нина и Эмилио. Ему стало не по себе от мысли, что Нину Хуарес могут повесить. Собираются ли сделать с ней именно это, или ей уготована другая участь? И вновь помимо воли у лейтенанта возникло глупое ощущение, что он несет какую-то ответственность за юную мексиканку. Нет, он не станет ее ловить, ему следует защищать девушку. Но почему он должен заботиться о постороннем человеке, который к тому же заслуживает наказания?

Клей прошел к загону, где содержались верблюды и, сев верхом на лошадь, стал помогать своим людям выводить животных на дорогу. Вернулся Пека со своим верблюдом, а пострадавшего задиру все еще окружали несколько человек. Он по-прежнему негодовал и кричал, что готов перестрелять этих никчемных уродливых тварей.

Клей улыбнулся. Люди, верблюды и мулы выстроились в ряд, и необычный караван двинулся в том же направлении, в котором покинули город Эмилио и Нина. Их путь лежал в Сан-Антонио, откуда они собирались отправиться в Кэмп Верде. Сержант Джонсон занялся своими мулами.

— Ты считаешь, что мы, наконец, оторвались от них? — спросила Нина брата. Она высунулась в дверь покинутой хижины, глядя в ту сторону, откуда они только что прискакали.

— Надеюсь, что да. Нашим лошадям нужен отдых, — ответил Эмилио. — Им тоже придется дать отдых своим лошадям. После того, как мы так долго ехали по реке, им вряд ли удастся обнаружить наши следы.

Нина вздохнула, опускаясь на пыльный пол хижины.

— О, Эмилио, не нужно было красть у них лошадей. Они не отвяжутся от нас. Ты будешь убит, а я буду желать своей смерти.

Эмилио отвернулся. У него на душе было тяжело: он чувствовал, что совершил большую ошибку. Он любил свою сестру и опасался за ее судьбу, но иногда она чуть ли не раздражала его, потому что создавала проблемы, которых бы у него не было, не будь ее рядом с ним. Они слишком увлеклись местью своим врагам. Теперь их собственные жизни оказались в опасности.

Самому себе Эмилио признавался, что любит опасность. Ему льстила его скандальная слава ловкого конокрада. Когда-нибудь он станет таким же богатым и влиятельным человеком, как Эрнандес. Однако достичь этого нелегко, имея при себе такую обузу, как Нина. И все же он не хотел бросать сестру. Ситуация сейчас казалась ему неразрешимой. У них не было денег, и другого выхода, кроме воровства, он не знал.

— Они не найдут нас. Пусть считают, что мы направляемся на север. Завтра же свернем на юг и вернемся в Мексику. Поживем там какое-то время, подыщем себе какую-нибудь работу. Джес Хьюмс не знает, где находится наш дом. — Эмилио вынул из-за пояса револьвер и подошел к окну. — Отведи лошадей за холм, чтобы их не было видно с дороги. Расседлай их — пусть немного охладятся — и принеси сюда наши вещи. Пора бы нам уже перекусить.

— Но у нас почти не осталось еды.

— На сегодня хватит. Мы не можем развести огонь, нельзя и подстрелить кролика. Если мы выедем отсюда завтра утром и сможем два дня без помех продвигаться на юг, то все будет нормально. Там я найду какую-нибудь еду.

Он посмотрел вдаль. Горизонт был чист, но Эмилио беспокоило, что поблизости проходили лощины и росли деревья, где могли прятаться люди.

Нина вышла из хижины и, прежде чем вести коней, посмотрела по сторонам. Отведя животных за холм, она расседлала их и пустила пастись в высокой траве. Потом девушка сняла с головы шляпу, налила в нее воды из фляги и по очереди дала напиться обеим лошадям.

— Вы быстро мчали нас, друзья, — сказала она им нежно поглаживая по холке. — Теперь отдыхайте.

Девушка взяла седельные вьюки и пошла назад в хижину. На сердце у нее было тяжело с того момента, как она покинула Индианолу. Она боялась и злилась на Эмилио за то, что он рискнул красть коней у такого человека, как Джес Хьюмс. Но ее беспокоила не только опасность, угрожавшая им. В глубине души Нина была огорчена тем, что ей пришлось покинуть город, не поговорив перед этим с красивым гринго, лейтенантом Янгбладом. Что он подумает о ней? Она лишь намеревалась очаровать его, чтобы заставить купить лошадей, однако теперь ей было стыдно за то, что она не смогла объяснить ему причину их неожиданного отъезда.

Нина нахмурилась, пытаясь понять, откуда могли прийти ей в голову такие странные мысли. Обычно ей очень нравилось врать гринго и обманывать их, особенно если они были военными и техасцами. Но в этом лейтенанте было что-то такое, какая-то открытость и душевность… Несмотря на свою силу и высокий рост, он казался очень нежным. Таких американцев она еще не встречала.

Нина не понимала, почему она все время думает о нем. Для этого не было никаких оснований, и это противоречило ее убеждениям. Она верила в то, что все гринго негодяи, грабители и насильники, которые ненавидят мексиканцев и хотят отобрать у них землю. Она говорила себе, что нет никакой разницы между этим лейтенантом и таким, например, человеком, как Джес Хьюмс.

Нина вошла в хижину и нашарила в седельных вьюках пару картофелин.

— Я их вымою, и мы съедим их сырыми, — сказала она Эмилио. — У нас еще есть немного вяленого мяса. Кофе попить не удастся, потому что нельзя разводить огонь.

— Обойдемся без огня. Нам нельзя рисковать: Хьюмс и его люди, если они где-то поблизости, могут заметить дым.

Сердце девушки учащенно забилось при этой мысли. Она знала, что случится с ней, если ее поймают, но пыталась не показывать своего страха Эмилио, у которого и других забот хватало. Она знала, что он старается изо всех сил, но не могла не злиться: ведь именно из-за него они оказались в этой переделке. Однако Нина знала, что ее брат гордый человек, и не хотела снова причинять ему боль, напоминая о том, что им не следовало бы красть лошадей у Хьюмса.

— Я уверена, что мы их обманули, — обратилась она к брату. Девушка вымыла картошку, которую они тут же съели вместе с вяленым мясом, мечтая о горячей еде и кофе. Нина гадала, как она должна выглядеть после дня, проведенного в седле, слишком короткого отдыха ночью и еще одного дня в седле, когда им пришлось долго скакать по воде. Она понимала, что ей необходимо переодеться и вымыться, но пока могла рассчитывать лишь на небольшую передышку. Им еще предстоял долгий трудный путь.

Брат и сестра доели остатки запасов и постелили себе прямо на полу.

— Скоро стемнеет, — сказал Эмилио Нине. — Постарайся хорошенько выспаться и отдохнуть. Мы отправимся в путь еще до восхода солнца.

— Мы поедем домой? — спросила она.

Эмилио вздохнул.

— Да, сестра. Мы поедем домой, хотя это только одно название.

— Но ведь он был домом для отца с матерью. Они и похоронены там. Пора нам вернуться на родину, хотя бы на время.

— Вернуться в дом, который ничем не лучше этой хижины. Вернуться к земле, на которой ничего не растет. Нам снова придется клянчить себе какую-нибудь работу на улицах Гуаро.

— Но там мы будем, по крайней мере, в целости и сохранности.

Эмилио улегся на полу, подложив руки под голову.

— Мы еще вернемся сюда, Нина. Мы найдем себе покупателя или будем сами торговать лошадьми, без всяких посредников. Прости меня за все эти неудачи, которые постигли нас в последнее время. То, чем мы занимаемся, гораздо лучше, чем батрачить на богатеев. К тому же всегда испытываешь чувство удовлетворения, когда воруешь лошадей у тех, кто отобрал у тебя землю. Нам опять повезет. Я слышал кое-что о Бандитской тропе. Она расположена к северо-западу отсюда, в местах, которые американцы называют Аризоной и Ютой. Я слышал, как какие-то люди болтали в борд… — Он внезапно умолк. — Когда я пил в таверне, то слышал разговор о том, что на этой тропе есть много мест, где можно укрыться от погони, и что там полно охотников купить краденых лошадей. Может быть, вернувшись из Мексики, мы отправимся прямо туда.

Нина вздрогнула, услышав это.

— Если это место называют Бандитская тропа, то там, должно быть, много злых людей, Эмилио. Они же гринго. Нам там будет небезопасно.

— Возможно. Но они не сделают нам ничего плохого, когда поймут, что мы такие же конокрады, как и они. Мы разбогатеем, воруя у гринго и продавая им же краденый товар. Это все равно, что дважды взять у них одно и то же. Нам очень нужны деньги.

— Ты обещаешь мне экономить деньги. Нам пора обзавестись своим хозяйством.

Эмилио глубоко вздохнул. Он был явно взволнован.

— Да, мы начнем экономить. Но раньше у нас никогда не водилось столько денег, чтобы можно было откладывать, Нина. Все наши доходы шли на еду и одежду. Вот почему нам надо придумать что-то новенькое. Например, отправиться в дальние края. Здесь слишком часто стали красть лошадей. Люди, вроде этого лейтенанта, скоро начнут искать нас. Сейчас он, возможно, уже знает, что лошади, которых мы хотели продать, краденые. Нас может спасти только то, что он пока слишком занят верблюдами.

Нина закрыла глаза. Она не могла понять, почему этот лейтенант опять завладел ее мыслями. Думая о том, что ждет ее и Эмилио в будущем, и стараясь убедить себя в том, что она должна ненавидеть таких людей, как этот лейтенант, потому что из-за них они с братом оказались в беде, Нина забылась тревожным сном.

На улице поднялся сильный ветер. Шумели деревья, заглушая шаги людей, приближавшихся к хижине и окружавших ее.

Двери хижины внезапно распахнулись. Шум разбудил спящих. Нина вскрикнула. Эмилио кинулся к своей винтовке, но было уже поздно. Один из ворвавшихся держал в руках фонарь, в свете которого было видно, что Нина и Эмилио окружены вооруженными мужчинами. Один из них заломил девушке руки, а несколько других набросились на Эмилио и стали его избивать. Нина в ужасе наблюдала за этой сценой.

— Где наши лошади? — зарычал один из бандитов, наклоняясь над Эмилио, лицо которого уже было в крови. Ногой в тяжелом ботинке этот человек ударил брата Нины по ребрам.

— Прекратите! — закричала девушка, делая попытку вырваться из рук державшего ее бандита.

— Тебя тут не спрашивают, девчонка! — отозвался он. Ей не нужно было оборачиваться, чтобы увидеть черную повязку у него на глазу: Нина знала, что это Джес Хьюмс. — Я же говорил вам в ту ночь, когда вы украли наших лошадей, что вы совершаете самую большую ошибку в своей жизни.

Одной рукой Хьюмс держал ее за запястья, а другой сжимал грудь девушки. Ужас охватил Нину. В ее памяти возникла картина насилия, совершенного над матерью. Кровь застыла у нее в жилах от одной мысли о том, что ждет ее в ближайшем будущем. Сердце разрывалось на части от обиды на брата и любви к нему. Она не могла видеть, как Эмилио терзают у нее на глазах.

— Пусть они перестанут его бить! — взмолилась девушка, обращаясь к Хьюмсу. — У нас нет ваших лошадей.

— Оставьте его, — приказал Хьюмс. — Пусть он малость передохнет. У вас еще будет время им заняться. — Он повернул Нину лицом к себе. — Если у вас нет наших лошадей, значит вы их продали! Где ваши деньги?

Нина в упор смотрела на своего обидчика. Ее глаза горели гневом и ненавистью.

— Мы не успели их продать! — произнесла она с презрением в голосе. — Мы как раз собирались сделать это, когда увидели вас и должны были срочно покинуть город. Лошади остались в Индианоле.

Лицо Хьюмса, покрытое трехдневной щетиной, расплылось в улыбке.

— Ты не только воровка и шлюха, но к тому же и врунья!

Он толкнул девушку, и она упала на грязный пол. Эмилио застонал, называя ее по имени, но был слишком слаб после перенесенных побоев, чтобы прийти сестре на помощь. Хьюмс схватил девушку за волосы и, опустившись рядом с ней на колени, изо всех сил дернул вниз. Вид крови на губах Нины явно доставлял ему удовольствие.

— Итак, где наши лошади? А если у вас их нет, то где деньги?

Нина молила бога о том, чтобы Хьюмс застрелил ее, чтобы он и его люди не надругались над ней.

— Все… на самом деле так, как я вам сказала, — с трудом проговорила она, сдерживая слезы. — Мы пригнали лошадей в Индианолу. Мы пытались… продать их лейтенанту американской армии. — Нина чувствовала, как немеет ее правая щека. — Он ушел от нас, чтобы поговорить с шерифом… о том, не были ли поблизости украдены кони. Потом мы… увидели вас… и скрылись из города. Лошадей мы оставили в загоне.

Хьюмс рывком поставил ее на ноги.

— Хэйден, проверь их вещи. Ищи хорошенько. Посмотри, нет ли у них там денег. — К ужасу девушки Хьюмс внезапно рванул ее рубашку. — Надо проверить, не прячет ли она чего-нибудь в своей одежде, — сказал он и потянулся к ее юбке.

Нина думала только о своей матери. Она начала отчаянно сопротивляться, царапаться и брыкаться. Тогда Хьюмс еще несколько раз ударил ее и сбил с ног. Она чувствовала, как с нее снимают сапоги и нижнюю одежду. Нет, только не это! Она слышала, как Эмилио повторяет ее имя. Потом раздались крики: это двое бандитов снова стали избивать брата. Нина различала и другие звуки: кто-то рылся в ее вещах.

— Найдите их лошадей и остальную упряжь, — услышала Нина голос Хьюмса, который звучал как бы из-под земли. — У девчонки ничего нет.

Она почувствовала, что всю ее ощупывают. Она ждала, что вот-вот должно случиться самое худшее — ее опозорят, унизят. После этого ей не захочется жить. Ее и так уже опозорили: все видели ее наготу.

— За нее нам хорошо заплатят, не так ли? — продолжал Хьюмс. — Вы когда-нибудь видели такую красотку? Анна заплатит за нее целое состояние. Она стоит больше, чем стадо мустангов.

— Ты уверен, что нам стоит беречь ее девственность? — усомнился кто-то из бандитов. — Жалко будет, если она нам не достанется.

— Я считаю, нам надо прикончить обоих, — прорычал другой бандит.

Нина поняла, что ее вот-вот стошнит, и крепилась изо всех сил. Кто-то натянул на девушку белье. Потом ее посадили и стали одевать на нее блузку. Значило ли это, что они не собираются ее насиловать? Кто такая эта Анна? Почему Хьюмс сказал, что эта женщина заплатит за нее целое состояние? Разве ее собираются продавать? Ради чего? Она узнала об этом, когда Хьюмс заговорил вновь.

— В таком случае мы потеряем большие деньги, — объяснял он. — Отделайте парня как надо, но пусть он живет. Я хочу, чтобы он знал: его сестра продана в бордель. Может быть, когда-нибудь он попадет в Сан-Антонио и, решив поразвлечься, найдет свою сестру среди проституток!

Все засмеялись. Голоса Эмилио не было слышно. Хьюмс все еще держал Нину, мешая ей надеть юбку.

— Подержи, Джон.

Девушка ощутила, что к ней приблизился другой мужчина. Он коснулся ее груди, прикрытой лишь тонкой блузкой. Хьюмс даже не подумал вернуть ей лифчик.

— Черт возьми, Джес, я не уверен, что дотерплю до Сан-Антонио. Очень уж хочется заняться этой девчонкой.

— Подожди. Анна любит девственниц. После того как, она окажется в борделе, мы станем ее первыми клиентами. Не грех потратить на девчонку часть денег, ведь даже в таком случае их у пас останется немало. — Кто-то застегнул ей на талии юбку. — Кроме того, — продолжал Хьюмс, — Анна хорошо отмоет ее и спрыснет духами, перед тем как отдать нам. Погуляем как надо в Сан-Антонио. А по дороге туда, может прихватим еще каких-нибудь лошадей на продажу. Я знаю там человека, который охотно купит их у нас.

— В их вещах нет денег, хозяин, — доложил один из бандитов.

Эта ночь стала для Нины ужасным кошмаром. Все происходившее казалось ей нереальным. Просто ей снился страшный сон, вот и все. Но скоро она проснется, и они поедут в Мексику.

— Мы заберем их лошадей, — говорил главарь бандитов. — Этот черный мерин, на котором ездила девчонка, стоит больших денег. Их вещи мы тоже продадим. Переночуем здесь, а с утра пораньше тронемся в путь. Утром обдайте мальчишку водой и проучите его еще разок как следует, чтоб знал, у кого красть коней. Мы оставим его здесь одного. И скажем ему, какая участь ждет его сестру.

— Как насчет того, чтобы привязать парня? — спросил кто-то.

— Валяйте.

Нина приоткрыла глаза и увидела, что ее брата тащат в угол хижины. Один из бандитов уложил его на живот и связал ему руки и ноги ремнем из сыромятной кожи. Эмилио застонал от боли, и Нина отвела взгляд в сторону. Никогда еще ей не приходилось прилагать столько усилий, чтобы сдержать слезы, но она поклялась, что не потеряет самообладания в присутствии Хьюмса. Она решила сохранять хладнокровие: может быть, еще есть какой-нибудь выход. Нину утешало то, что Хьюмс вновь ее одел. У него были какие-то коварные планы на ее счет, но он определенно не собирался лишать ее девственности до тех пор, пока не найдут какую-то Анну, живущую в Сан-Антонио. Так что у Нины еще было время.

Один бандит держал ее, пока другой стелил постель.

То, как они на нее смотрели, пугало девушку до смерти.

— Как вы нашли нас? — спросила она Хьюмса.

— Кого вы хотели провести тем, что ехали по реке? — ответил Хьюмс. — Это избитый трюк, а мы не первый раз кого-то преследуем. — Он окинул взглядом одного из своих людей. — Постели мне возле печки, — приказал главарь.

Бандит тотчас же подчинился, и Хьюмс уложил Нину на приготовленную кровать. После этого он крепко стянул ей руки сыромятным ремнем и привязал их к железной печке.

— Чтоб не убежала ночью, — объяснил он, склоняясь над девушкой и наслаждаясь страхом в ее глазах. — Мне нелегко сдерживаться самому, девчонка, и удерживать своих людей от того, чтобы они не набросились на тебя. Так что веди себя хорошо и не зли меня, а то ведь я могу и передумать. Может случиться так, что мы не довезем тебя до Сан-Антонио в целости и сохранности.

— Я не боюсь тебя, — ответила Нина с презрением в голосе. — Змей! Обезьяна!

Хьюмс лишь ухмыльнулся.

— Так кто же я все-таки — змей или обезьяна?

Он засмеялся, сел рядом и одной рукой обнял девушку. Нина начала извиваться, пытаясь освободиться из его объятий, но у нее ничего не получалось. Он обнимал ее, а она вся дрожала и делала глубокие вздохи и выдохи, чтобы не заплакать.

Девушка вновь велела себе сохранять хладнокровие и думать о том, как найти выход из ужасной ситуации. Как же ей справиться с этой скотиной? Интуиция подсказывала Нине, что если она будет сопротивляться, то еще больше распалит бандита. Ей нельзя терять голову. Надо думать только о побеге. Для этого непременно представится случай по дороге в Сан-Антонио.

Она заставила себя расслабиться и стала молить о помощи Бога, который, как ей казалось, оставил ее. В своем углу застонал от боли Эмилио. Сердце девушки разрывалось от жалости к брату. Она попробовала освободить руки от ремней, но у нее ничего не получилось. У Нины не было другого выхода, как только лежать рядом с вонючим, заросшим щетиной Хьюмсом, надеясь на то, что он сдержит свое обещание и не станет насиловать ее. По пути в Сан-Антонио она должна убежать. Если же ей не удастся сделать это, тогда она покончит с собой еще до того, как ее передадут женщине по имени Анна, пусть даже это и запрещено церковью, которая учит, что самоубийца будет вечно гореть в аду.

Глава 5

Клей обернулся, чтобы взглянуть на странный караван, следовавший за ним, и не смог удержаться от смеха. Теперь, когда они покинули Индианолу, он немного расслабился.

— Вы когда-нибудь думали, что вам придется принимать участие в чем-то подобном, капрал Миллс?

— Нет, сэр, конечно же, я о таком не думал, — отвечал Миллс, ехавший верхом на коне рядом с лейтенантом. — Это просто как в романе.

— Так что вы о них думаете?

— О ком, сэр?

— О верблюдах, разумеется. Полагаете, что от них будет толк?

— Не думаю, что мое мнение играет какую-то роль, сэр.

— Ну, скажите же мне. Это останется между нами.

Миллс, стройный молодой человек лет двадцати пяти, бросил взгляд на караван. Два араба ехали на верблюдах, и судя по тому, как неуверенно они держались на них, было ясно, что путешествие доставляет им мало удовольствия. Он улыбнулся и вновь стал смотреть прямо перед собой.

— Ясно одно, — сказал он. — Я бы не стал скакать на них во весь опор. Да они, наверное, и не слишком быстро бегают. Вы заметили, что они скачут весьма неуклюже? В кавалерии их вряд ли можно использовать… невозможно преследовать индейцев на верблюдах.

— Это верно.

— Возможно, они превосходят лошадей и мулов как вьючные животные, потому что могут нести гораздо больше груза и долгое время обходиться без воды. Они довольно выносливые твари. Однако… — Молодой человек замолчал.

— Говорите же, Миллс. По прибытии в Кэмп Верде мне нужно подать рапорт о том, на что способны эти верблюды.

— Сэр, я не думаю, что простым людям, живущим в здешних краях, понравятся эти животные. Они слишком… я не знаю… слишком уродливы и комичны на вид. Я знаю, что у них есть свои достоинства, но люди не сразу привыкают ко всяким новшествам. Я хочу сказать, что в этих местах народ ценит красивых лошадей и надежных мулов. Черт возьми, вы ведь сами видели, как верблюд плюнул в человека и чуть не укусил его. Люди здесь не любят таких своенравных тварей. Им нравятся животные, которые им подчиняются… ну, такие ручные, что ли. Насколько я могу судить, эти верблюды не слишком-то дружелюбные. Им плевать на то, нравятся ли они кому-нибудь или нет.

Клей кивнул.

— Я понимаю, о чем вы говорите. Я думаю примерно также. Но мы ведь только начинаем их изучать. Возможно, к тому времени, когда закончится наше путешествие в Калифорнию, я изменю свое мнение, но в данный момент я полностью согласен с вами.

Миллс выпрямился в седле.

— Спасибо вам, сэр, за то, что вы цените мое мнение.

— Все это входит в задание, капрал. Человек, который все это задумал — майор Уэйн — будет ждать нас в Кэмп Верде, а потом отправится с нами в Калифорнию. Я полагаю, что к тому времени, как… — Клей умолк, всматриваясь вдаль, где виднелось что-то вроде старой хижины, возле которой находилось какое-то живое существо, не похожее ни на одного из зверей, обитающих в этих местах. — Взгляните, капрал. Кто бы это мог быть?

Миллс посмотрел туда, куда глядел лейтенант, прикрыв глаза ладонью, чтобы не мешало солнце.

— Похоже, что это какой-то зверь… нет, сэр, я думаю, это человек. Кажется, он ползет. — Капрал опустил руку. — Может, на него напали индейцы?

Клей поднял руку — это означило остановку. Вдоль всего строя, от человека к человеку, передавался приказ остановиться. Клей подозвал к себе сержанта Джонсона, который тотчас же подъехал к лейтенанту.

— Там возле хижины какой-то человек, — сказал ему Клей. — Похоже, он ранен. Возможно, на него напали индейцы. Мы с капралом Миллсом поедем туда и выясним, в чем дело. В мое отсутствие я поручаю караван вам. Смотрите в оба.

— Есть, сэр! — Джонсон повернул лошадь и поскакал к каравану, а Клей с капралом направились к неизвестному человеку, находящемуся от них на расстоянии полумили. Когда этот человек заметил их, он с трудом поднялся на ноги и помахал им рукой.

Клей ужаснулся, когда понял, кто перед ним. Он был сильно избит, вся его одежда была в крови, лицо — в синяках. Однако было ясно, что это не кто иной, как тот самый молодой мексиканец, который предлагал купить лошадей.

— Эмилио, — воскликнул лейтенант, подъезжая к нему. — Эмилио Хуарес?

— Помогите! — простонал юноша и снова упал на землю.

Клей спрыгнул с коня и подбежал к Эмилио.

— Посмотрите, нет ли кого поблизости, — приказал лейтенант капралу Миллсу. — И будьте осторожны! Эти люди могут быть еще где-то здесь. Загляните в хижину. У этого парня есть сестра. Возможно, она нуждается в помощи!

— Есть, сэр.

Миллс вынул винтовку из чехла и направился к хижине. Клей склонился над Эмилио и перевернул его на спину. Юноша попросил воды. Клей бросился к своему коню, схватил флягу и, открыв ее, поднес ко рту Эмилио. Потом вылил немного воды на его лицо, чтобы освежить парня.

— Боже мой, Эмилио, кто же тебя так отделал?

Интуиция лейтенанта подсказывала, что индейцы тут не при чем. Били явно белые люди. Он вспомнил о том, что случилось три дня назад, когда Эмилио и Нина спешно покидали город, а за ними скакали несколько всадников.

Значит, они все же не были одной шайкой. Возможно, он был прав, предполагая, что эти всадники преследовали брата и сестру. У него засосало под ложечкой. Если они сотворили такое с Эмилио, то что же они сделали с его сестрой?

— Сеньор… лейтенант, — с трудом проговорил Эмилио. — Моя сестра… она нуждается в помощи.

Клей вынул из заднего кармана носовой платок, смочил его, опустился на колени рядом с Эмилио и, придерживая его голову, осторожно вытер лицо юноши влажным платком.

— Где она, Эмилио? Куда они ее увезли?

В глазах мексиканца появились слезы.

— Это злые, очень злые люди. Бандиты. Конокрады. Они плохо… обойдутся с ней. Вы должны… найти ее… и помочь ей.

Он попробовал приподняться, но Клей удержал его.

— Не волнуйся, Эмилио. Сначала мы займемся тобой. Я не смогу помочь Нине, если мы потеряем тебя.

К ним подошел Миллс.

— Там никого нет, сэр. Только распотрошенные сумки. Но судя по всему, в хижине ночевало несколько человек. На стенах и на полу видны следы крови. Должно быть, это его кровь, — он кивнул в сторону Эмилио.

— Никаких следов девушки?

— Нет, сэр.

— Они забрали ее с собой, — Эмилио чуть не плакал. — Они взяли ее с собой… и повезли в Сан-Антонио. Они хотят… продать ее… владелице барделя. Вы еще сможете догнать их. — Он схватил Клея за рукав кителя. — С ней… плохо обойдутся, сеньор. Пожалуйста, помогите ей.

Клей нахмурился, не зная, как ему поступить. Бедная красавица Нина находится в руках бандитов, а ему надо думать об этих чертовых верблюдах. Он посмотрел на капрала.

— Поищите бинты. Надо перевязать его. И найдите какую-нибудь чистую рубашку, пусть даже из обмундирования Мы промоем его раны и посмотрим, чем еще можно ему помочь. Мне кажется, скоро у нас будет достаточно сведений для того, чтобы отправиться на поиски его сестры.

— Сэр, но нам надо думать о нашей экспедиции.

— Он говорит, что ее повезли в Сан-Антонио, — сказал Клей, испытывая приступ раздражения и даже злобы. — Мы все равно двигаемся в этом направлении. Я не вижу никакого нарушения, если часть военных поскачет впереди каравана.

Их взгляды встретились. Капралу стало ясно, что лейтенант Янгблад лично заинтересован в том, чтобы эта девушка была найдена. Клей же понял по глазам капрала, что тот видит его насквозь. Он вздохнул.

— Я все объясню вам позднее, капрал. Теперь же я могу сказать вам только одно — сестра этого юноши попала в беду, и она слишком молода и, я полагаю, невинна, чтобы переносить такие испытания. Кроме того, Эмилио утверждает, что эти люди — конокрады. Майор Келлер не станет возражать, если я отклонюсь слегка от выполнения поставленной задачи и поймаю нескольких конокрадов, за которыми мы давно охотимся.

— Да, сэр. — Капрал бросил взгляд на Эмилио, поддерживаемого лейтенантом. Юноша тяжело дышал, очевидно, страдая от боли. — Его сестра, та самая юная леди, сэр, которая предлагала нам купить лошадей в Индианоле?

Клей взглянул на Эмилио.

— Да, — ответил он. — А теперь несите бинты.

Капрал Миллс кивнул и пошел к своей лошади. Он хорошо запомнил эту молодую мексиканку. Кто же забудет такую красавицу? Очевидно, и лейтенант Клей не мог забыть ее. Определенно, эта сеньорита запала ему в душу. Миллс мог видеть это по глазам лейтенанта, который так и не объяснил своим людям, что случилось после того, как он ушел с девушкой взглянуть на лошадей. Вернулся он ни с чем и никому не сказал ни слова.

Миллс взял из своей сумки бинты, немного виски и опять подошел к Клею, который по-прежнему стоял на коленях возле Эмилио, Они промыли и перебинтовали раны мексиканца. Несколько ребер у Эмилио было определенно переломано. Потом они помогли ему надеть чистую рубашку. Эмилио с трудом встал на ноги. Вдвоем они отвели его к лежащему на земле дереву и осторожно усадили.

— Посидите здесь и соберитесь с мыслями, — сказал ему Клей. — Капрал, скачите к каравану и скажите, что мы делаем здесь привал. Я хочу, чтобы вы и рядовой Хансен собрали все вещи Эмилио, оставшиеся в хижине. Он говорит, что кое-что брошено за хижиной. Соберите все.

— Есть, сэр. — Капрал пошел выполнять приказ, а Клей повернулся к Эмилио. Он совсем не знал этого юношу, но злился на Эмилио за то, что из-за него Нина оказалась в опасности. Клей не мог понять этих людей. Ясно одно — если Эмилио знает, что напавшие на них люди — бандиты, то, значит, он и его сестра имели с ними дело. Теперь он уже не сомневался, что молодые люди — конокрады. Он хотел верить тому, что в случившемся с Ниной виновата она сама и что она получила по заслугам, но не мог убедить себя в этом. Сама мысль о том, что над ней совершают насилие, коробила его. Он был недоволен собой. Какое ему дело до того, что случилось с этой девушкой? Лейтенант подошел к Эмилио, сидящему на поваленном дереве, и присел рядом с ним.

— Ладно, Эмилио, рассказывай все начистоту. Те лошади, которых вы с сестрой хотели мне продать, они ведь краденые, не так ли?

Эмилио все еще дрожал и держался за ребра. Он не хотел обращаться к этому гринго за помощью, но другого выхода у него не было. Нельзя терять ни минуты, пока Нина находится в руках Джеса Хьюмса.

— Да, — ответил он тихо. — У нас были свои причины, чтобы украсть этих лошадей. — Юноша посмотрел на Клея, губы мексиканца распухли, он с трудом произносил слова. — Вы, техасцы, украли у нас все. А теперь мы воруем у вас! Нам больше ничего не остается… иначе мы умрем с голоду.

— Но можно найти работу, Эмилио. — Их взгляды встретились, и Клей увидел в глазах юноши ненависть. — Разве эта месть стоит жизни твоей сестры?

Эмилио отвел взгляд в сторону.

— Больше такого не случится… только бы вернуть ее.

— Да, больше такого не случится, потому что, по всей видимости, вы оба скоро окажетесь в тюрьме! — произнес Клей с негодованием. — Но в данный момент дело не в этом. Наша задача заключается в том, чтобы освободить Нину. Кто похитил ее? Что произошло?

Эмилио скорчился от боли, у него на лбу выступил пот.

— Здесь оказались бандиты… конокрады. Их главаря… зовут Джес Хьюмс.

Клей удивленно поднял брови. Он заволновался, услышав это, и еще сильнее забеспокоился о судьбе Нины.

— Джес Хьюмс! — воскликнул он. — Мы уже давно его ищем.

Эмилио вновь встретился взглядом с Клеем. Его глаза выражали облегчение и надежду.

— Значит, вы поможете? Я скажу вам, где его найти. Я знаю все бандитские тропы. Нам надо его догнать… раньше чем он доберется до Сан-Антонио. Они хотят продать Нину в бордель… одной женщине, которую зовут Анна. Вы понимаете, что произойдет там с сестрой.

В глазах Эмилио опять показались слезы, и он уставился в землю.

— Да, мы воровали лошадей, — признался он. — Но Нина хорошая девушка, сеньор лейтенант. Она еще… иногда она ведет себя как девочка. Она еще никогда… вы понимаете… никогда не спала с мужчиной. Но уже вчера, когда на нас напали… Джес Хьюмс раздел ее перед своими людьми… они искали деньги. Это ужасное испытание для нее. Когда она была маленькая, во время войны техасцы заняли Гуэрро, где находится наш дом. Они изнасиловали нашу мать… на глазах у Нины. Она этого никогда не сможет забыть. Если такое случится с ней…

— Боже! — воскликнул Клей, закипая от гнева. Он снял шляпу и вытер ею вспотевший лоб.

— Джес Хьюмс сказал, что не… притронется к ней, пока они не доставят ее в бордель, где за девственниц хорошо платят. Но я боюсь, что он и его люди не сдержатся. Она такая красивая.

Клей встал и начал ходить взад и вперед, едва сдерживая гнев. Почему все это так волновало его? Конечно, такое взволновало бы любого, но он испытывал какие-то особые чувства, хотя почти не знал Нину Хуарес. Он чувствовал себя так, будто Джес Хьюмс похитил его женщину.

— Прежде всего, скажи мне, почему они напали на вас?

Эмилио закрыл лицо руками.

— Мы… украли у них лошадей. Нам нужны были деньги, Джес Хьюмс однажды нас оскорбил. Мы наткнулись… на его лагерь… и я решил угнать лошадей, чтобы отплатить бандиту за то оскорбление.

Клей издал негодующий вопль.

— Тебе не следовало красть лошадей у такого человека, — сказал он с укоризной. — Тем более, что с тобой была твоя сестра.

— Теперь-то я это знаю. Мне плевать на то, что нас посадят в тюрьму. Пусть сажают меня… и оставят в покое мою сестру. А сейчас нам надо отбить ее у Джеса Хьюмса. Он очень плохой человек. Он не убил меня только потому, что хочет видеть, как я страдаю, видя, что стало с сестрой. — Он посмотрел на Клея. — Я в жизни не просил ни о чем гринго. Но теперь я прошу вас… американского военного… помочь мне. Больше мне не к кому обратиться.

Клей поправил шляпу, затем уперся руками в бока. Лицо его выражало гнев и негодование.

— Я помогу только потому, что армия также разыскивает этого Хьюмса. Я сделаю это ради твоей сестры, но не ради тебя. Ты заслужил то, что получил от бандитов. — Он глубоко вздохнул и посмотрел вдаль. — Ты можешь ехать верхом? Выглядишь ты неважно. — Он повернулся лицом к юноше.

— Да, я могу ехать верхом. У меня… нет другого выхода. Нам надо найти ее… до того, как бандиты доберутся до Сан-Антонио. — Эмилио беспокойно заерзал на дереве, увидев, что к ним приближается караван, состоящий из лошадей, мулов и верблюдов. Ему не нравилось то, что рядом с ним будет так много американских солдат. Он не хотел просить их о помощи.

— Хорошо, — сказал Клей. — Но сначала поешь и отдохни часок-другой.

Эмилио опустил глаза и кивнул.

— Спасибо, сеньор лейтенант. Их пятеро, поэтому вам лучше взять с собой, по крайней мере, столько же людей.

— У меня не так уж много подчиненных. Я не думал, что с нами произойдет подобная история. Предполагалось, что я должен доставить верблюдов в Кэмп Верде, но если нам представилась возможность поймать Джеса Хьюмса, не думаю, чтобы мое начальство возражало. Я привлеку весь личный состав, который имеется в моем распоряжении. Проверим заодно этих верблюдов в деле. Мне пришла в голову одна мысль о том, как мы можем их использовать. А тебе лучше рассказать мне всю правду.

— Я не вру… ведь речь идет о спасении моей сестры.

Клей изучающе посмотрел на юношу. Тот показался ему сбитым с толку юнцом, ненавидящим все и вся. Но лейтенант не мог судить Эми-лио слишком строго, так как знал, что техасцы действительно отобрали землю у мексиканцев. Однако все это уже старая песня, тут уж ничего не поделаешь. Но все равно ребятам нелегко забыть то, что американцы сделали с их матерью.

— Я скажу, чтобы тебе принесли еду. Выпей это, — добавил он, протягивая мексиканцу бутылку виски, которую оставил возле дерева капрал Миллс. — Но не слишком увлекайся.

Эмилио протянул руку, взял бутылку и откупорил ее. Клей посмотрел в сторону хижины и представил себе тот ужас, который должна была испытывать Нина Хуарес, когда бандиты ее раздевали. Сохранил ли Хьюмс ее девственность?

— Как давно они уехали отсюда? — спросил он Эмилио.

— Всего несколько часов назад. Они всю ночь спали в хижине. Бандиты думали, что в моем состоянии и без лошади… я не смогу их догнать и отбить Нину. Если мы поспешим… то еще успеем…

— Хорошо. У нас есть шанс вовремя настигнуть бандитов.

Их взгляды снова встретились. В глазах Эмилио застыли слезы.

— Вы ведь не посадите ее в тюрьму, правда? Она ни в чем не виновата.

— Тебе раньше надо было думать об этом и не заставлять ее красть с тобой лошадей, — отвечал Клей сердито. Он опять отвернулся от юноши. — Не могу тебе ничего обещать, — добавил он. — Сначала надо найти девушку. — «Боже, помоги мне найти ее, — произнес он про себя. — Пусть они не прикасаются к ней». Вновь он испытал такое чувство, будто Нина принадлежала ему. Он сказал себе, что это, наверное, оттого, что у него не было женщины. А если он когда-нибудь и проявит какой-то интерес к особе женского пола, то она уж, по крайней мере, не будет дикой мексиканкой и конокрадкои, ненавидящей гринго. К тому же она и Эмилио одурачили его в Индианоле. Ну и смеялись же они, должно быть, над ним.

Он оставил Эмилио и пошел к своим людям, чтобы объяснить им суть происходящего. Эмилио смотрел вдаль. Он ненавидел Джеса Хьюмса, ненавидел себя за то, что вынужден обратиться за помощью к американским военным.

— Нина! — простонал он.

Солнце уже садилось, когда Джес Хьюмс и его люди въехали в широкую лощину. Нине уже приходилось видеть это место. Однажды они с Эмилио ночевали здесь, перегоняя на ранчо Эрнандеса краденых лошадей. Место это было как бы создано для того, чтобы прятать лошадей: по дну лощины протекал, извиваясь, ручей, так что здесь можно было напоить животных. Никто, кроме бандитов, не знал о существовании этой лощины.

Джес усадил связанную Нину на свою лошадь, а сам, сидя позади девушки, всю дорогу трогал ее грудь. Нину тошнило, и она изо всех сил сдерживала себя. Ей хотелось кричать. Но более всего она хотела убивать. О, с каким удовольствием всадила бы она пулю в голову Джеса! Девушка чувствовала себя опозоренной и униженной и понимала, что, если в течение двух следующих ночей люди Хьюмса не изнасилуют ее, то это будет чудом. Но даже если не произойдет этого, какая участь ждет ее в Сан-Антонио?

— Сделаем здесь привал на ночь, — сказал Хьюмс бандитам. — Снимите с лошадей поклажу. — Он остановил своего коня, спрыгнул с него и помог спешиться Нине. Потом повернул ее к себе лицом. — Никогда не получал от верховой езды такого удовольствия, — произнес с гадкой улыбкой. — У тебя замечательное тело, малышка. Как только мы доставим тебя в Сан-Антонио, — уж я доберусь до тебя. — Он засмеялся и пошел прочь, оставив Нину, которая едва стояла на ногах — так она ослабела от недостатка пищи и воды. Ее блузка вылезла из юбки, волосы растрепались. Девушка подошла к полянке, поросшей мягкой травой и присела, наблюдая за бандитами и думая о побеге, после того как они улягутся спать. Может быть, ей удастся убедить Хьюмса не связывать ее на ночь.

Она вновь сделала усилие над собой, чтобы не расплакаться. Ей хотелось оправиться, но она боялась говорить об этом Хьюмсу. Он наблюдал за ней, когда она справляла нужду утром. Она испытывала боли в мочевом пузыре, но крепилась. Девушка осмотрелась по сторонам, изучая окрестности, местонахождение лошадей и бандитов. Она решила, что если ей удастся вскочить на своего черного мерина, то ее уже никто не догонит. Это был очень быстрый конь, который хорошо знал ее и во всем ей подчинялся. Да, сегодня ночью она попробует пробраться к нему. Она сможет отлично скакать на нем даже без седла.

У нее появилась надежда, но она вмиг растаяла, когда вернувшийся Хьюмс подвел девушку к дереву и привязал ее к стволу.

— Нельзя оставлять на свободе такую сорвиголову, как ты. Мало ли что может придти тебе на ум. — Нина лежала на спине, ее руки были привязаны за головой. Хьюмс сел на ее ноги и стал медленно расстегивать блузку.

Нина затаила дыхание и, собрав во рту побольше слюны, плюнула в лицо своему мучителю. От гнева глаза бандита расширились. Тыльной стороной руки он ударил ее по щеке. Нина тяжело задышала, но сдержалась и не закричала. Хьюмс схватил ее за волосы и, приблизив к ней свое лицо, вытер его о плечи девушки, а потом сказал:

— Ты искушаешь свою судьбу. — Он улыбнулся гадкой улыбкой. — Тебя следует проучить, малышка, и, возможно, я не стану ждать, пока мы прибудем в Сан-Антонио. Я не так уж нуждаюсь в деньгах!

— Ты — подонок! Трус, — прорычала она сквозь стиснутые зубы. — Ты хочешь изнасиловать беспомощную женщину! Так вот как ты добываешь себе женщин!

Он уперся коленкой ей в живот.

— Мне плевать на твои слова. Запомни, мексиканская шлюшка, что у тебя есть только один шанс остаться в живых — добраться до Сан-Антонио, где мы продадим тебя в бордель. Если я решу изнасиловать тебя прямо здесь, а потом передам своим людям, то можешь считать себя покойницей. После того, как мы лишим тебя девственности, ты уже не будешь представлять никакой ценности для Анны, и мы не станем возиться с тобой. Я без всякого колебания убью мексиканку, так что, если хочешь жить, лучше следи за своим языком!

— Убей же меня, — бросила Нина с вызовом в голосе. — Какая разница, изнасилуешь ли ты меня здесь или продашь этой порочной женщине? В любом случае мне лучше умереть! Как только меня осквернит такое дерьмо, как ты, я не захочу больше жить!

Нина искоса посмотрела на Хьюмса, а он крепче схватил ее за волосы.

— Что ж, крошка, возможно, я и удовлетворю твое желание. Мои люди за день очень устали возиться с тобой. Они хотят тебя, и я не знаю, смогу ли сдерживать их еще два дня. Ведь я рискую своей головой. А стоит ли мне подвергать опасности свою жизнь из-за тебя?

— Эй, хозяин, если ты решил отдать ее нам, то давай же поскорей, — вмешался в разговор один из бандитов.

Хьюмс склонился над девушкой и, держа ее голову в своих руках, крепко поцеловал в губы. Сцена насилия над матерью предстала перед глазами Нины. После отвратительного поцелуя Хьюмса она уже не могла сдерживать тошноту. Ее вырвало. Главарь бандитов был так увлечен, что сначала не понял в чем дело. Его губы уже целовали грудь девушки. Он прикоснулся к юбке, собираясь ее стащить, и вдруг понял, что ей нехорошо.

— Господи! — воскликнул Хьюмс и вскочил на ноги. Он понял, что вся юбка была мокрая. Он скорчил гримасу и отошел от Нины. — Хэйден! — крикнул он. — Принеси кастрюлю воды. Надо освежить ее. Эту шлюху вырвало прямо на меня.

Бандиты засмеялись, отпуская по поводу главаря соленые шуточки.

— Ты ей до такой степени отвратителен? — спросил один из бандитов.

— Давай я буду первым, — дразнил главаря другой. — От меня женщин не тошнит.

Они смеялись до тех пор, пока разозлившийся Джес Хьюмс не выхватил свой шестизарядный револьвер и не навел его на них.

— Тот, кто отпустит еще одну шутку, умрет, — прорычал он.

Смех сразу же прекратился. Хэйден взял кофейник и пошел к ручью. Наполнив его водой, подошел к Нине, которая, вся дрожа, лежала на боку. Он отвязал ее от дерева, взял за талию и отведя подальше от того места, где ее вырвало. Он вылил немного воды на ее лицо и шею, умыл ее и дал прополоскать рот. От девушки несло так, что бандит заткнул себе нос.

— Вот что я тебе скажу… — обратился он к ней, хватая за руку, чтобы отвести к другому дереву. — Ты знаешь, как охладить мужчину. — Он вновь привязал ее за руки к дереву. — На этот раз ты выкрутилась, крошка. Считай, что тебе повезло. Как только мы доставим тебя к Анне, она тебя вымоет и приоденет. Она даст тебе выпить один напиток, после которого ты сама захочешь мужчину. Тогда уж тебя не будет рвать. Сама станешь бросаться в наши объятия.

Он захихикал, шаря по груди девушки, видневшейся из-под порванной блузки. Нина прижалась к дереву, стараясь застегнуть блузку связанными руками, чтобы хоть немного прикрыть наготу. Потом она закрыла глаза и свернулась калачиком, проклиная свою судьбу, но радуясь тому, что на этот раз пронесло, благодаря так кстати сработавшим инстинктам. Если это так действует на Хьюмса и его людей, то ей лучше оставаться грязной и вонючей. Впервые недомогание спасло ее.

Пряча лицо, Нина наконец-то позволила себе немного поплакать. Плакала она не по себе, а по Эмилио. Жив ли брат? Он походил на мертвого утром, когда они покидали ту хижину. В любом случае, он был избит до смерти, и поблизости не было никого, кто бы мог помочь ему. Она хотела бы вновь стать ребенком и оказаться в своем доме в Мексике, помогать матери печь хлеб, а отцу — присматривать за скотиной. Нет, этого блаженного времени никогда уже не вернуть.

Нина упрямо вытерла слезы, не желая, чтобы Джес Хьюмс видел их. Бандиты разбили лагерь и ужинали. Главарь сам принес Нине тарелку бобов и кружку кофе.

— Вот, поешь, — сказал он. — Я хочу, чтобы ты хорошо выглядела, когда мы покажем тебя Анне.

Нине удалось присесть возле дерева, прислонившись спиной к стволу. Она посмотрела на Хьюмса взглядом, полным ненависти.

— Я не голодна. Хочешь, чтоб меня опять вырвало на тебя?

Его единственный зрячий глаз потемнел от гнева.

— Да ты, я смотрю, слишком осмелела.

— Так убей меня, и у тебя не будет никаких забот, — горько усмехнулась девушка и с вызовом посмотрела бандиту в глаза. Он поставил тарелку рядом с деревом.

— Ты меня искушаешь, — сказал он наконец.

— А мне хочется умереть при одном твоем виде! — она плюнула в него.

Хьюмс рассмеялся и поспешно встал на ноги.

— А если я развяжу тебе руки, ты будешь есть?

При этих словах она воспрянула духом и вскинула подбородок.

— Может быть.

Он кивнул.

— Хорошо. — Хьюмс ушел, а Нина взбодрилась, предвкушая момент, когда ее руки будут свободны. Возможно, ей все-таки удастся убежать!

Но ее сердце упало, когда она увидела, что Хьюмс возвращается с длинным сыромятным ремнем в руках.

— Ты хочешь повесить ее как конокрадку, хозяин? — спросил человек по имени Брэд. Теперь Нина уже знала их всех по именам и ненавидела.

— Надо было ее сразу повесить, — отвечал Хьюмс, делая петлю и надевая ее на шею девушки. Он завязал такой узел, который невозможно было развязать, а другой конец ремня закрепил на суку дерева. После этого, улыбаясь во весь рот, он взял нож и перерезал ремень, которым были связаны руки девушки.

— Ну, вот, — сказал он. — Твои руки свободны.

Можешь есть и пить. А если захочешь кой-чего еще, зайди за дерево. Но попробуй отойди дальше, чем положено, и петля сразу же затянется у тебя на шее.

Он ушел и скоро вернулся с двумя одеялами, которые кинул на землю рядом с девушкой.

— Сегодня ночью будешь спать одна. Не хочу делить постель с женщиной, от которой несет, как из стойла.

Когда он исчез, Нина потерла свои затекшие руки, воображая, что целится из винтовки в спину Хьюмса. Она страшно хотела помыться и переодеться, но прекрасно понимала, что, даже если бы они разрешили ей сделать это, она бы отказалась. Ведь ей снова пришлось бы раздеться, а она не хотела распалять их снова.

Нина попробовала просунуть палец между шеей и петлей, но та была слишком тугой. Девушка едва могла дышать и глотать пищу. Она попробовала развязать узел, но это оказалось пустой тратой времени. На самом деле она по-прежнему находилась в том же безвыходном положении, что и тогда, когда ее руки были связаны.

Она наблюдала за Хьюмсом. Если бы она смогла убедить его, что передумала и согласна подчиниться… Она подождет. Пусть бандиты уснут. Тогда она подзовет к себе Джеса Хьюмса. Если ей удастся завладеть его револьвером, она сначала застрелит его, а потом — себя, еще до того, как бандиты успеют наброситься на нее. Ей казалось, что это единственный способ избежать той участи, которая ее ожидала. Если Эмилио жив, он поймет, почему она покончила с собой. Она молила Бога, чтобы он тоже понял.

Нина села и попыталась успокоиться. Петля на шее вызывала жуткое удушающее ощущение, но она старалась не обращать на это внимания. Хьюмс хотел бы видеть, как она в страхе и панике хватается за петлю, но она не доставит ему такого удовольствия. Он посмотрел на нее. Нина ответила ему взглядом, в котором читался вызов, взяла чашку и залпом выпила кофе.

Глава 6

— Ты уверен, что они будут там? — спросил Клей Эмилио.

Эмилио, скачущий рядом с лейтенантом, кивнул головой. Он почти лежал на своей лошади и, казалось, в любую минуту мог потерять сознание. Темнело, и дальнейшее передвижение становилось невозможным. Эмилио предупредил лейтенанта о том, что если они приблизятся к бандитам всем караваном, то могут вспугнуть их раньше времени. Он указал рукой туда, где Клей видел лишь верхушки деревьев. Казалось, они росли в глубоком ущелье.

— Там часто… прячутся бандиты, — проговорил Эмилио слабеющим голосом.

Клей спешился и помог юноше слезть с коня.

— Я покажу вам дорогу туда, — продолжал Эмилио.

— Ты останешься здесь и приляжешь отдохнуть, — сказал ему лейтенант. — Ты плоховато выглядишь, Эмилио. Я бы не взял тебя с собой, если б не нуждался в твоей помощи.

— Я должен пойти… и убить Джеса Хьюмса, — произнес юноша, и его лицо исказила гримаса боли.

— Ты никого не убьешь, потому что я не дам тебе пистолет. Строго говоря, ты мой пленник. Кроме того, в твоем состоянии ты не сможешь метко стрелять. — Клей приказал рядовому Хэнсону присмотреть за мексиканцем. — Не спускайте с него глаз, — сказал он шведу. — Я иду на разведку пешком. Держите верблюдов наготове.

— Есть, сэр.

Клей снял сапоги, чтобы не производить шума, приближаясь к месту, где могли прятаться бандиты. Потом взял винтовку и пошел в сторону деревьев. Быстро темнело. Запели цикады. Приблизившись к лощине, Клей заметил огонь — кто-то развел там костер.

Сердце его отчаянно забилось, но не от страха, а от предчувствия того, что бандиты могли сотворить с Ниной. Жива ли она еще? Преследуя Хьюмса, они не обнаружили ни мертвого тела, ни могилы.

Подойдя к краю лощины, он почти ползком подкрался так близко, что смог увидеть лагерь бандитов. Четыре человека сидели у костра и пили виски. Клей навострил уши, чтобы услышать их разговор. Он не мог понять, где же пятый член банды. Ни у кого из сидящих у костра не было на глазу черной повязки. А по описаниям тех, кто пострадал от Хьюмса, и из рассказа Эмилио лейтенант знал, что главарь носил черную повязку. Где же он? И где Нина?

— Сколько денег нам за нее дадут, хозяин? — спросил один из бандитов.

Наконец-то к костру подошел пятый. У него была повязка!

— Трудно сказать, — отвечал подошедший грубым голосом. Находясь на приличном расстоянии от лагеря, Клей все же мог с уверенностью сказать, что Хьюмс был человеком весьма высокого роста. — Тысячу нам заплатят запросто. Но я хочу просить больше.

— Давайте лучше попользуемся девчонкой бесплатно, — предложил кто-то из бандитов, выпив виски. — Ты ценишь ее слишком дорого, Джес.

— Застегни ширинку, Хэйден, — сказал ему Хьюмс. — Ее надо сначала отмыть. Она обмочилась и воняет рвотой. Подожди, пока мы доставим ее Анне. Та быстро приведет девчонку в приличный вид. Но помните, что первым ее клиентом буду я.

— Пусть это решат карты, — возразил третий бандит. — Почему это ты должен быть первым?

Хьюмс ухмыльнулся.

— Ладно. Сыграем в покер. — Он вынул из жилета часы. — Играем до полуночи. Тот, кто выиграет, станет первым клиентом Нины в Сан-Антонио.

Они все засмеялись, а у Клея защемило сердце. Что они такое сделали с Ниной, если ее рвало? Слыша, как они спокойно рассуждают о таких чудовищных вещах, он чуть было не начал стрелять по негодяям. Но он сдержался и продолжал наблюдать за тем, как они достали карты и расстелили возле костра одеяло, на котором собирались играть. Клей хотел знать, где находится Нина, чтобы обезопасить ее во время атаки на бандитов. Он стал смотреть в том направлении, откуда пришел главарь, полагая, что тот мог быть с девушкой, и увидел неподалеку от костра сапог. Нина могла лежать связанной где-то поблизости.

Единственным утешением оставалось то, что негодяи не тронули девушку, потому как вели оечь о том, что доставят ее в Сан-Антонио девственницей. Но не ранена ли она? Кроме того, пни накачивались виски, а пьяных мужчин тянет к женщинам. Если они как следуют напьются, то забудут о своем плане. Нельзя было терять ни минуты.

Клей крадучись и стараясь не шуметь, поспешил прочь от лагеря. Лицо его при этом искажалось гримасами боли, оттого что он бежал в одних носках по острым камням. В темноте ему потребовалось около двадцати минут, чтобы добраться до каравана.

— Вы нашли их, сэр? — спросил его капрал Миллс.

— Да, — ответил лейтенант и поспешил туда, где лежал Эмилио, с нетерпением ждущий новостей о своей сестре. — Они там, как ты и сказал, — сообщил он мексиканцу. — Насколько я понял, они не изнасиловали Нину, но она, возможно, ранена. Она лежит неподалеку от костра, а бандиты играют в покер. — Он решил не говорить Эмилио о том, на что они играют. — Если мы будем действовать быстро, то без труда захватим их. А ты пока лежи здесь.

— Действуйте осторожно, они могут убить Нину, — забеспокоился юноша.

— Не волнуйся.

Эмилио видел, как Клей встал и начал отдавать приказы. Он испытывал к этому человеку смешанные чувства. Юноша говорил себе: то, что лейтенант помогает ему, еще не значит, что он хороший гринго. Он делает это лишь потому, что хочет поймать конокрадов, за поимку которых его, возможно, повысят в звании. Клей держит Эмилио в качестве пленника, и не исключено, что передаст его и Нину властям. Эмилио злился на себя за то, что должен прибегать к помощи этого глупого военного. Но теперь Нина будет спасена, а Джес Хьюмс устранен. Если только им с Ниной удастся выкрутиться, они смогут контролировать весь Техас. У них больше не будет соперников! Клей собрал возле себя капрала, сержанта Джонсона, еще двух военных, которых Эмилио не знал, и чудного на вид иностранца в чалме и халате. Еще одному сержанту он приказал командовать караваном во время операции. Трое военных сняли свои сапоги, но араб остался в легких кожаных сандалях. Солдаты проверили винтовки, и все пятеро исчезли в темноте. Араб последовал за ними, ведя под уздцы трех верблюдов. Эмилио не знал, какие действия собирается предпринять Янгблад. Ясно было одно — верблюды окажутся для бандитов большим сюрпризом. Возможно, они помогут успешному проведению операции. Он молился о том, чтобы все прошло удачно.

Хьюмс уставился на Хэйдена, который поспешно забирал деньги, лежащие на одеяле.

— Похоже, что я выиграл, — сказал Хэйден. — Давайте отправимся в путь как можно раньше поутру. Мне не терпится поскорей попасть в заведение Ханны.

Хьюмс зажег тонкую сигару.

— Наш путь далек, и пока мы здесь, главарем остаюсь я. — Он выпустил дым изо рта, не отводя глаз от Хэйдена.

Хэйден засунул деньги в карман.

— И что это значит?

Хьюмс ухмыльнулся. Он не любил проигрывать и не хотел упускать случая стать первым клиентом Нины Хуарес.

— Это значит, что если я изменю свое решение о неприкосновенности девчонки, то буду с ней первый.

— Я же обчистил Брэда и выиграл почти все твои деньги, — возразил Хэйден, закипая от гнева. Он сделал еще один большой глоток виски. — Мы договаривались, что Нина достанется победителю.

— Мы договаривались, что она достанется победителю в заведении Анны, — объяснил главарь. — Но я вправе решать, стоит ли нам беречь ее. — Он тоже глотнул виски. — Мне кажется, нам нужно ее раздеть, бросить в ручей, отмыть, поразвлечься с ней, а потом убить и убраться отсюда к черту.

Хэйден встал.

— Не пойдет. Ты сказал, что нам нужно потерпеть до Сан-Антонио! И ты сказал, что первым ею овладеет победитель! Ты проиграл, Джес, и это тебе не нравится. Теперь ты решил обмануть нас!

Хьюмс встал, выбросил сигару и сказал Хэйдену:

— Ты что, хочешь быть тут главным?

Хьюмс потянулся к своему револьверу.

Хэйден вздернул подбородок и тяжело задышал.

— Может быть. Главарь должен отвечать за свои слова, а ты этого не делаешь. Эта женщина так поразила твое воображение, что тебе кровь ударила в голову! — презрительно усмехнулся он.

Хьюмс весь напрягся. Его единственный черный глаз налился кровью от ярости.

— Вот что я тебе скажу, — прорычал он, чувствуя, что пьянеет. — В Сан-Антонио прибудут только четверо из нас!

Хэйден кивнул.

— Ты прав. И я буду командовать ими.

Нина наблюдала за ссорой и думала о том, что если один из мужчин будет убит, то увеличит ее шансы на побег. Все произошло так быстро. Такого волнующего зрелища она еще никогда не видела. Ей казалось, что все это ей только снится. Хьюмс и Хэйден внезапно выхватили револьверы. Хьюмс выстрелил, Хэйден зашатался и упал у ног Нины, которая тотчас же выхватила револьвер из его руки. Не успела она взвести курок, как откуда ни возьмись возле костра оказались три верблюда, посеяв среди бандитов панику.

С удивлением Нина наблюдала за тем, как встали на дыбы и заржали лошади, а некоторые из них даже сорвались с привязи. Хьюмс и остальные громко кричали и ругались.

— Кто это, черт возьми? — воскликнул Брэд голосом испуганного ребенка.

Нина вскрикнула от удивления, увидев в свете костра знакомого военного с винтовкой в руках. Брэд выстрелил в него. Военный закружился на месте, но не упал и, в свою очередь, выстрелил в бандита, который тотчас рухнул на землю. В это мгновение человек по имени Джон стал стрелять в другого военного, и тогда солдат, застреливший Брэда, ударил бандита прикладом по голове. Тут Нина поняла, что это ни кто иной, как тот самый гринго из Индианолы, лейтенант Янгблад!

У нее не было времени думать о том, как лейтенант нашел ее. Во время схватки Хьюмс выстрелил в верблюда, но пуля лишь задела животное, приведя его в ярость. Зрелище было таким необычным, что Нина замерла, не в силах выстрелить в главаря. Раненый верблюд плюнул большим черным куском жвачки прямо в лицо Хьюмсу. Тот кричал и ругался, а в это время к костру подбежали еще два солдата. Раздались выстрелы, а потом Нина услышала, как военные приказывают бандитам бросить оружие. Раненный верблюд все еще нападал на Хьюмса, пока араб в чалме не крикнул ему что-то на своем языке.

Хьюмс пятился в сторону Нины, в отчаяние вытирая лицо и неистово вопя. Он схватил девушку и потащил ее за собой, натянув ремень на ее шее до предела. Задыхаясь и испытывая дикую ненависть к этому человеку, она приставила к его груди револьвер и выстрелила. Хьюмс судорожно дернулся и упал на землю. Нина отскочила в сторону и схватилась за ремень, пытаясь ослабить петлю.

Внезапно рядом с ней оказался какой-то человек. Он выхватил у нее из рук револьвер и отбросил его в сторону. Она попыталась вырваться, но тот обхватил ее сзади своими крепкими руками.

— Спокойно, Нина, — услышала она твердый, но успокаивающий голос. — Я — лейтенант Янгблад. Не двигайся. Сейчас я сниму с тебя эту петлю.

Ее дыхание участилось, миллионы всяких мыслей роились у девушки в голове. Она замерла, не зная, можно ли полагаться на этого гринго, и лучше ли он, чем Джес Хьюмс. Она слышала, как он ругается, ощупывая петлю на ее шее.

— Господи Иисусе, — пробормотал он. — Капрал Миллс, принесите сюда кусок горящего дерева, мне нужен свет!

Нина, дрожа всем телом, ждала, что же будет дальше. Лейтенант держал ее в своих руках. Странно, но она не испытывала никакого страха. Напротив — полностью успокоилась.

— Все будет хорошо, — сказал ей лейтенант.

— Он… мертв, — проговорила Нина с отвращением. Ненависть переполняла ее. — Мертв! Я убила его, и я рада, что сделала это!

— Замолчи! — приказал ей Клей и обнял крепче. — Ты и так в беде. Запомни, его убила не ты. Я это сделал. Понимаешь?

Нина нахмурилась, мысли ее путались. Хотел ли этот гринго уберечь ее от неприятностей? Он, должно быть, уже знает, что она и Эмилио — конокрады. Имеет ли он в виду то, что если никто не узнает, что она убила человека, то у нее будет меньше неприятностей с властями?

К ним подошел какой-то военный, держа в руках, словно факел, горящий сук.

— Сэр, вы ранены!

— Ничего серьезного. Надо снять петлю с шеи этой женщины, пока она не затянулась на ней. Петля такая тугая, что я не могу справиться с ней в темноте. Я боюсь поранить женщину.

Человек поднес горящий сук ближе, а Клей сказал Нине, чтобы она легла на землю. Она побаивалась американца, но это не шло ни в какое сравнение с тем страхом, который она испытывала перед Хьюмсом. В конце концов, ведь лейтенант рисковал своей жизнью, чтобы спасти ее. Она легла, а Клей осторожно откинул ее длинные волосы, которые падали девушке на лицо, чтобы они не мешали ему снимать петлю. Ее порванная и застегнутая на несколько пуговиц блузка спустилась с плеч, почти обнажив грудь, и Клей изо всех сил гнал от себя мысли о том, как хороша эта девушка и как она влечет его к себе. Она ведь его пленница, не так ли? Несмотря на все испытания, выпавшие на ее долю, она все же оставалась конокрадкой.

Он вынул нож, а капрал, который тоже заметил упругую женскую грудь, заставил себя сосредоточиться на выполнении своих обязанностей. Он поднес факел еще ближе, когда Клею удалось просунуть лезвие ножа под ремень. Нож слегка задел шею Нины, и девушка вскрикнула от боли.

— Извините, — сказал Клей. — Я стараюсь резать как можно осторожней. — Он поддел ремень ножом, рванул и освободил стиснутую шею. — Не двигайтесь, — приказал он Нине. Она охнула и приложила руку к горлу. Клей крикнул, чтобы кто-нибудь принес одеяло, и стал искать в сумках бандитов бинт: нужно было остановить кровь.

Нина видела, как человек в чалме тихо разговаривал с верблюдами, успокаивая того, который был ранен. Двое бандитов, Билли и Джон, остались живы, хотя последний и стонал, держась рукой за голову, по которой пришелся удар прикладом. Один из солдат держал негодяев под прицелом, в то время как другой искал то, о чем просил лейтенант. Хэйден, Хьюмс и Брэд лежали на земле мертвые.

Нина поняла, что теперь бандиты ей уже не страшны. В эту минуту она не думала о том, что замышляет лейтенант, и хотя она хотела бы ненавидеть его, радостные слезы появились на глазах девушки, когда он прикоснулся рукой к ее плечу. Другой рукой он откинул волосы с ее лица. Нина лежала на боку, пытаясь успокоиться, но едва сдерживала плач при одной мысли о том, что могла оказаться в Сан-Антонио, где ее отдали бы в это ужасное заведение.

— Мой брат! — воскликнула она хриплым голосом: ведь совсем недавно она чуть не задохнулась в этой петле.

— С ним все в порядке. Он в нашем лагере, который находится в полумиле отсюда, — успокоил ее Клей. — Это он привел нас сюда.

Вытерев слезы, Нина увидела, что кто-то уже принес одеяло и бинты, положив их рядом с ней.

— Накройте ее, — приказал Клей. Нина была удивлена и благодарна ему, зная, что ее блузка расстегнулась. — Отрежьте мне кусок бинта, я перевяжу ей шею, — скомандовал он.

— А как же ваша рука, сэр?

— К черту мою руку. Женщина нуждается в помощи.

Нина почувствовала осторожное прикосновение к своей шее.

— Лежите спокойно, пока не прекратится кровотечение, — сказал ей Клей.

— Спасибо, — прошептала она.

Внезапно ей стало стыдно. Он, должно быть, знает, как с ней обращались бандиты и что они собирались сделать. Одно воспоминание об этом было унизительно, не говоря уже о том, что ее рвало и она обмочилась.

— Как только остановится кровь, мы вас помоем, — сказал Клей, как будто читая ее мысли. — Я послал человека к каравану, чтоб он позвал сюда всех остальных. Мы расположимся здесь лагерем до утра и похороним мертвых. На огне можно согреть воду. В нашей полевой кухне есть большой котел. Мы наполним его водой, и вы вымоетесь.

— Нет, — сказала она, сжимая колени.

Клей прикладывал бинты к ее ране. Он нагнулся к ней.

— Нина, здесь вас никто не обидит. Мы соорудим палатку из одеял. Никто не увидит вас и не станет к вам приставать. — Он понимал, что не должен испытывать никаких чувств к этой девушке. Она — конокрадка и его пленница. Однако он не мог не чувствовать жалости к ней. При взгляде на девушку становилось ясно, что, хотя мексиканку и не изнасиловали, обошлись с ней довольно грубо. После того, как Эмилио рассказал ему об участи, постигшей их мать, лейтенант понимал, что должна была пережить Нина.

Она вдруг почувствовала страшную усталость, все ее члены занемели, мысли в ее голове смешались. Столько всяких событий произошло в последнее время. Почему лейтенант стал помогать ей и Эмилио? Чтобы поймать конокрадов? Конечно, только ради этого. Но он так нежно гладил ее волосы. Он рисковал своей жизнью ради нее, забыл о своей ране, помогая ей. Он говорит так убедительно. Впервые она не испытывает страха и отвращения при прикосновении к ней постороннего мужчины. До того случая в доме Эрнандеса и до нападения на нее Хьюмса ни один мужчина не смел коснуться ее. Она никогда не думала, что кто-то, кроме Эмилио, может утешать ее. И уж, конечно, не могла представить своим утешителем офицера-гринго!

— Пожалуйста, уходите, — сказала она, резко приподнимаясь и делая попытку сорвать бинты.

— Вам нужно лежать, Нина.

— Уходите. — Она закуталась в одеяло. — Я сама позабочусь о себе.

Он повернулся к ней лицом. В свете костра, который развели солдаты, она ясно видела черты лейтенанта. Перед ней были его чудесные голубые глаза, в которых она прочитала такую заботу!

— Я не обижу вас, Нина. Скоро здесь будет ваш брат. Тогда он сможет помогать вам.

— А что потом? — Она сглотнула слюну — у нее болело горло. — Нас посадят в тюрьму? Повесят? Мне надо было умереть.

Она заметила тень улыбки в уголках его красивого рта.

— Ах, так? Что ж, весьма сожалею, что спас вас.

Их взгляды встретились, и она увидела, что он с трудом сдерживает улыбку. Девушка опустила глаза.

— Хорошо, — сказала она. — Спасибо вам за все. Но вы говорите, что у меня могут быть неприятности. Значит ли это, что я ваша пленница?

Он вздохнул, внимательно глядя в ее грязное, но все же красивое лицо.

— Я еще не решил, что делать с вами. Мне нужно доставить этих чертовых верблюдов в Кэмп Верде, а теперь у меня на руках еще эти бандиты. Вы и ваш брат, безусловно, усложнили мою задачу.

В ее черных глазах появилась озабоченность.

— С Эмилио действительно все в порядке?

— Он сильно пострадал от побоев, но его раны скоро заживут, так что вам не стоит думать о побеге. Не думайте, что я не знаю о ваших планах. Эмилио пока что очень слаб и нуждается в вас. Глядя на ваши руки, я делаю вывод, что вас долго держали связанной. Не заставляйте меня вновь проделать это с вами.

Нина покачала головой.

— Я не буду пытаться убежать. Мне просто хочется увидеть Эмилио. — Она посмотрела на верблюдов. — Вы специально взяли их с собой, чтобы испугать и сбить с толку Джеса Хьюмса, не так ли?

Клей кивнул.

— Сработано неплохо, правда?

Она встретилась с ним взглядом. На этот раз он не прятал свою теплую обезоруживающую улыбку, видя которую, Нина испытывала желание доверять этому человеку.

— Да. Если бы это не было так страшно, то было бы очень забавно. — Она нахмурилась. — Почему вы не хотите, чтобы я признавалась в том, что убила Джеса Хьюмса?

Он кинул взгляд в сторону своих подчиненных, которые разбивали лагерь, и наклонился к ней.

— Бандит он или нет, но этот Хьюмс — техасец и белый человек. А вы — мексиканка. Продолжать?

Он увидел негодование и ненависть в ее глазах.

— Нет, — ответила она, все еще прикладывая бинт к шее.

— Плохо уже то, что вы занимались конокрадством. Зачем вам сообщать властям о том, что вы убили человека? Суд присяжных может решить, что вы способны на убийство ни в чем не повинных людей, если это понадобится во время кражи. Вы — молодая женщина и можете сказать присяжным, что занимались конокрадством, потому что у вас не было средств к существованию. Это может смягчить их. Но имея на своем счету труп бандита, делу не поможешь.

Нина пристально вглядывалась в столь волнующие ее голубые глаза.

— Почему вы так заботитесь обо мне?

Его взгляд блуждал по ее телу, но девушка не чувствовала своей наготы, и ей не было стыдно, как когда на нее смотрел Хьюмс и другие бандиты. Она испытывала какое-то новое, теплое, неведомое ей дотоле чувство.

— Я не знаю, — ответил он. Клей хотел встать, но она убрала руки от бинтов и прикоснулась к его плечу.

— Отпустите нас, — взмолилась Нина. — Я больше не хочу заниматься конокрадством. Позвольте нам вернуться в Мексику, сеньор лейтенант.

Он вздохнул.

— Не мне решать это, Нина. — Он пошел прочь, а девушка смотрела ему вслед, чувствуя себя отвратительно от того, что она пленница и должна будет предстать перед судом присяжных, состоящим из белых техасцев. Что будет с ней и Эмилио? Неужели мягкий голубоглазый офицер действительно передаст их людям, ненавидящим мексиканцев и желающим им зла?

Она видела, как лейтенант снял рубашку, чтобы один из военных смог перевязать его рану. В свете костра она увидела большой белый шрам, пересекающий его грудь. Индейцы? Он, безусловно, был закаленным в боях воином, который умел драться. Иначе он не сидел бы возле костра этой ночью. Впервые в жизни ее взволновал вид мужского тела. Она заметила, что у лейтенанта широкая грудь, покрытая густыми золотистыми волосами. Он был гораздо выше ростом, чем Эмилио. Его выпуклые мускулы поблескивали в свете огня.

Нина отвернулась, пораженная собственными мыслями. Никогда еще она не смотрела на мужчину с таким восхищением… и… что там еще она испытывала при этом? Желание? Ну, нет! Она больше не смотрела на него, завернувшись с головой в одеяло.

Когда наконец прибыл Эмилио, ей удалось подняться на ноги и пойти ему навстречу. Они сели рядом, брат взял ее за руку.

— Я так… виноват перед тобой, Нина.

— Все в порядке, — ответила она, обретая силу голоса. — По крайней мере, Джеса Хьюмса больше нет на свете. — Она умолкла. Ее слова могли быть услышаны. — Лейтенант застрелил его, — проговорила она, решив сообщить брату правду позднее.

— Что они сделали с тобой? — спросил Эмилио. В его глазах застыл страх.

— Ничего. Они избили меня и связали. Но они не… — Она отвернулась. — Я такая грязная, Эмилио. Меня рвало. Лейтенант говорит, что я могу помыться. Он уверяет, что никто не приблизится ко мне. Ты думаешь, ему можно верить?

Эмилио оглянулся по сторонам.

— Думаю, да. Лейтенант, похоже, держит свое слово, хотя он и гринго.

Нина критически осмотрела себя, стыдясь своего вида.

— У меня вообще-то нет выбора.

— Мы захватили с собой твои вещи, которые остались в хижине, — сказал ей Эмилио. — Можешь надеть чистую одежду.

Нина кивнула.

— Я вымоюсь и вернусь к тебе.

В лагере царило деловое оживление: кипятилась вода, строилась палатка из одеял. Нина сняла с шеи повязку. Кровь шла уже не так сильно.

— Как только вы вымоетесь, я вас перевяжу, — сказал ей Клей, подходя к тому месту, где сидели брат и сестра. Он отбросил ее волосы с шеи и взглянул на порез. — Еще немного кровоточит, но уже не так, как раньше. Вы себя хорошо чувствуете? Вы ведь не потеряете сознание, верно?

Нина гордо вздернула подбородок.

— Я не падаю в обморок, как слабые белые женщины.

Клей ухмыльнулся, а Эмилио обратил внимание, как лейтенант смотрит на его сестру. Он не любил, когда гринго смотрят на нее, однако в той ситуации, когда их судьба зависела от этого человека, может быть, и не так плохо, что он положил на нее глаз. Они могут использовать его расположение к Нине в своих целях.

— Я так и думал, что вы не из слабых женщин, — сказал он Нине перед тем как уйти.

Эмилио прикоснулся к руке сестры.

— Ты ему нравишься.

Она, нахмурившись, посмотрела на брата.

— Он такой же голодный гринго, как и прочие. Его чувства не имеют никакого значения. Он, прежде всего, военный, а потом уже человек со всякими там чувствами. Он уже сказал мне, что мы являемся его пленниками. Он передаст нас техасцам. Ты знаешь, что это значит.

— Будь с ним мила, Нина, — Эмилио скорчил гримасу от боли, пытаясь усесться поудобнее. — Может быть, он отпустит нас. Не думаю, что он захочет передавать властям женщину. А я помог ему поймать человека, которого разыскивали. Возможно, если мы пообещаем ему вернуться в Мексику, он отпустит нас.

Нина посмотрела в сторону Клея. Она должна была признаться себе, что ей не в тягость быть милой с таким человеком, потому что он гораздо добрее и заботливее любого гринго, которых она когда-либо встречала. И все же при одном виде американца в ее памяти всплывали ужасные воспоминания.

— Постараюсь, — согласилась она. — Но я не должна быть слишком мила с ним, иначе он может заподозрить обман.

Клей приказал своим людям принести из полевой кухни большой котел, который находился на краю лощины, там, где расположились несколько солдат, присматривающих за лошадьми, мулами и верблюдами. Сержант Джонсон сходил за котлом и установил его в палатке из одеял. Потом его наполнили горячей водой.

— Возьми чистую одежду, — сказал Эмилио Нине. — И помни о том, что я говорил тебе.

Нина прикоснулась к его обезображенному побоями лицу и поцеловала.

— Я помню. — Она отошла от брата и стала рыться в сумках, достала из них чистую блузку, юбку для верховой езды и нижнее белье. Прижимая вещи к груди, она подошла к палатке, где Клей вручил ей два белых армейских полотенца.

— Можете не спешить, — сказал он ей. — Никто не побеспокоит вас.

Нина испытала приятное волнение от того, как он посмотрел на нее. Она взяла полотенце, злясь на себя за то, что его взгляд доставляет ей такое удовольствие.

— Спасибо, — сказала она лейтенанту и скрылась в палатке.

Клей некоторое время смотрел на одеяла, представляя, как красавица Нина погружается в теплую воду.

Он злился на себя. Какой смысл думать о ней? Она не только конокрадка и пленница, но к тому же еще очень молода и девственна.

После того, что она пережила, мужчине будет очень трудно добиться от нее взаимности. Надо прекратить думать о ней. У него есть чем заняться — надо в целости и сохранности доставить этих верблюдов и конокрадов в Кэмп Верде. Затем он избавится от Нины с Эмилио и отправится в Калифорнию. Вот и все.

Он услышал всплеск воды и ощутил странное волнение. Обернувшись, лейтенант увидел, что за ним наблюдает капрал Миллс. Он улыбнулся. Клей заорал на него:

— Пусть кто-нибудь принесет сюда кофе.

Миллс смущенно хмыкнул и кивнул.

— Да, сэр.

Глава 7

Нина вышла наконец из палатки. Ее мокрые волосы были зачесаны назад и собраны в пучок. Защищаясь от ночной прохлады, девушка накинула короткую шерстяную курточку. Теперь, вымывшись и переодевшись, она чувствовала себя гораздо уверенней. В лагере воцарилась тишина. Большинство людей и животных расположились у края лощины.

Нина подошла к Клею, прижимая к груди свою рваную и грязную одежду. Лейтенант сидел возле мирно потрескивающего костра. Где-то рядом слышалось негромкое журчание ручья. Клей взглядом приветствовал девушку. Она гордо посмотрела на него, подошла к костру и бросила туда старые лохмотья, которые тут же вспыхнули.

— Не хочу больше видеть эту одежду, — сказала она суровым голосом.

Клей понимающе посмотрел на девушку. Потом отпил глоток кофе из чашки, которую держал в руках. В тусклом свете костра он не заметил, как покраснели щеки Нины. Она думала, что мог увидеть гринго, когда перерезал петлю на ее шее. Ей стало не по себе от мыслей о том, в каком виде он ее застал. Нина со стыдом вспоминала, как искала утешения в прикосновении его рук, в звуке его голоса.

— Спасибо вам за ванну, — сказала она и села рядом.

В полутьме он мог различить только темные синяки на ее лице. Девушка с вызовом вздернула подбородок и посмотрела прямо в глаза офицеру.

— Теперь я, по крайней мере, предстану перед судьей в пристойном виде, — произнесла она.

Клей едва сдержался, чтобы не улыбнуться после этих слов, в душе восхищаясь ее мужеством. Он испытывал к ней смешанные чувства: восхищался красотой и негодовал из-за того, что она конокрадка. Он был тронут ее невинностью, которую девушка пыталась скрыть, притворяясь грубой и воинственной.

— Вы ведь не ранены и не нуждаетесь в медицинской помощи? — поинтересовался он.

Нина посмотрела на огонь, потом взяла палку и стала ворошить угли.

— Если бы в мире существовало лекарство, чтобы лечить уязвленную гордость, я бы охотно приняла его, — проговорила она с мексиканским акцентом, который Клей находил весьма милым.

— Сожалею, но у нас такого лекарства нет. Хотите кофе?

Нина вздохнула.

— Да. Я выпью, если только американские военные умеют делать приличный кофе.

На этот раз лейтенант не смог скрыть улыбки.

— Ну, этого я вам не могу гарантировать. — Он обернул тряпкой ручку кофейника, стоящего на раскаленных углях, и налил кофе в чашку. — Мне кажется, вы, мексиканцы, можете есть и пить все что угодно, если уж ваши желудки переносят этот жгучий перец, который вы так любите.

Он протянул ей чашку. Их пальцы соприкоснулись, взгляды встретились вновь. Странное беспокойство овладело Ниной с такой силой, что у нее перехватило дыхание. Что же делают с ней эти голубые глаза?

— Вы пробовали этот перец? — спросила она, снова обращая взгляд к костру, в страхе, что лейтенант может прочитать по глазам ее сокровенные мысли.

— Да, пробовал и весьма об этом сожалею, — ответил он. — Готов поклясться, что тот, кто станет регулярно есть эту гадость, в конце концов, сожжет себе желудок.

На этот раз улыбнулась Нина.

— Только в том случае, если этот человек — гринго. Мой отец говорил, что в наших желудках есть особая прокладка, которой нет в желудках белых людей. У нас и кожа толще. Мы не так обгораем на солнце.

— Что ж, думаю, в его словах есть смысл.

Нина потягивала кофе и смотрела на пляшущие языки пламени.

— Мой отец был хороший человек. Пока не пришли техасцы, мы жили очень счастливо. Они называли себя военными, но сожгли наш дом, увели наш скот, убили отца. Моя мать…

Стало совсем тихо. Лишь потрескивал костер, в котором сгорела старая одежда девушки.

— Эмилио рассказал мне о том, что случилось с вашей матерью, — осторожно произнес Клей. Он поставил чашку кофе на землю, вынул тонкую сигару и потянулся за горящей палкой, чтобы прикурить от нее. Нина посмотрела на Эмилио.

— Ему надо поспать, — заметил Клей. — И вам тоже, я полагаю.

Нина глубоко вздохнула.

— Я так устала и слишком взволнована. Не знаю, смогу ли уснуть. С вами когда-нибудь было такое?

Клей сделал несколько затяжек.

— Да, было. После одной стычки с индейцами. Мы преследовали команчей без передышки. Временами мне кажется, что индейцы могут не спать целыми неделями. Мы гнались за ними три дня, имея возможность вздремнуть лишь сидя в седле. Когда нам наконец удалось их догнать, все мы были в полуобморочном состоянии, но мы их одолели — часть была убита, остальные взяты в плен. Однако к этому времени на меня навалилась смертельная усталость, и один из команчей сумел задеть мою грудь своим томагавком. Эта рана — худшая из всех, которые мне наносили. Я считаю, что это произошло из-за моей усталости: реакция притупилась, вот я и пропустил этот удар. После этого я целую неделю не мог нормально спать, и не только потому, что был ранен. Я никак не мог успокоиться.

Нина сделала еще несколько глотков кофе, отдавая себе отчет в том, что она впервые мирно беседует с гринго. Ею владели самые странные ощущения. Она хотела оскорбить его и дать ему понять, что он ей так же ненавистен, как и другие американцы. Ведь он собирается передать ее властям. Но они сидели рядышком и беседовали, будто старые знакомые. Она не испытывала к нему никакой вражды, и это сбивало ее с толку. Она говорила себе, что ей следует быть поосторожней. Может быть, он хочет выудить у нее какие-нибудь сведения. Возможно, он хитрит.

— Если вы, гринго, перестанете вмешиваться в дела других народов, у вас не будет таких неприятностей, — сказала Нина, желая показать, что на нее не производят впечатления рассказы лейтенанта о его воинских подвигах. — Вы называете себя техасцами, но Техас по праву принадлежит моему народу. Вы пришли сюда без приглашения и отобрали у нас нашу землю. Поделом вам достается от команчей и апачей. Раньше мы страдали от индейцев, теперь от них страдаете вы.

Она говорила, а Клей пристально вглядывался в тонкие черты ее необычного лица.

— Вам, возможно, будет небезынтересно узнать, что я не техасец. Я просто служу в армии и делаю то, что мне приказывают. Техас, как мне кажется, не самое лучшее место в мире, но меня послали сюда, если я не хочу быть расстрелянным за неповиновение, я должен выполнять приказы.

Нина засмеялась горьким смехом.

— Да, я лучше многих знаю, что американские военные делают в Техасе.

Клей вздохнул.

— Война окончена, Нина. Вам с братом придется с этим смириться. Теперь мы стремимся лишь сохранять здесь мир. У нас, разумеется, остаются сложности с индейцами.

— А сейчас великий борец с индейцами командует цирком, — захохотала она. — Выступают невиданные животные из далекой заморской страны!

Клей понимал, что она хочет его оскорбить, но чувствуя, что ее слова были вызваны тем, что девушка сама боялась его.

— Что ж, кому-то и этим надо заниматься. Я же сказал, что должен подчиняться приказам.

Нина повернулась к лейтенанту, внимательно всматриваясь в его лицо.

— Если вы не техасец, то кто же вы тогда? — спросила она, в душе уже сожалея о своем язвительном замечании. Она хотела сменить тему разговора. Более того, ей было приятно сидеть рядом и разговаривать с ним. Она вспомнила слова Эмилио о том, что ей надо быть поласковей с офицером, чтобы смягчить его, если только это возможно. Значит, она должна забыть о гордости и не показывать своей враждебности. Он шел ей навстречу, выказывая лишь дружеские чувства.

— Я из Пенсильвании, — ответил он.

Нина подбрасывала палкой горячие угли.

— А где находится эта Пенсильвания?

Он рассмеялся.

— Очень далеко от Техаса, можете быть уверены. Около пятнадцати сотен миль отсюда. Зимой там очень холодно.

Она вытащила из костра уголь и бросила на песок.

— У вас есть жена? Она живет в Пенсильвании? — Какого черта она задает ему такие вопросы? Ей захотелось взять свои слова обратно.

Последовало продолжительное молчание. Клей сделал несколько глубоких затяжек, прежде чем ответить на вопрос.

— Она похоронена там, — наконец вымолвил он.

Нину поразила горечь и боль, прозвучавшие в его словах. Волна жалости окатила ее сердце. И тут же она с удивлением осознала, что жалеет человека, который должен быть ей ненавистен.

— Извините, что я спросила об этом, — наконец проговорила она, опуская взгляд в чашку с кофе.

— Люди часто сожалеют о том, что сделали, — сказал он ей. Клей глубоко вздохнул, взял кофейник и снова наполнил свою чашку. — Все это произошло восемь лет назад. Но мы отклонились от главной темы нашего разговора. Давайте поговорим о вас и вашем брате. Вам грозит беда. Ну вот, наконец-то. Он все-таки гринго, и к тому же военный. Дело прежде всего — надо разобраться с этими мексиканскими конокрадами. К ним у него жалости нет. Нина посмотрела ему в глаза.

— Мой брат неплохой человек, сеньор лейтенант. И себя я плохой не считаю. Мы угоняли лошадей, чтобы не умереть с голоду. — Она кокетливо сложила губки, но Клей постарался не поддаваться ее чарам. И все-таки его сердце разрывалось на части при виде ушибов на ее лице, ссадин на шее и руках. Она, конечно же, натерпелась страху, оказавшись в руках бандитов, но сейчас по ней этого не скажешь — у нее вид храброй и самоуверенной женщины. Он еще ни разу не видел слез на ее глазах.

— Техасцы нам ничего не оставили, — продолжала Нина свой рассказ. — Мы похоронили родителей и попробовали сами обрабатывать землю на нашей ферме, но земля там очень плохая, а мы с братом были еще почти детьми. Родственников у нас нет. Вы бывали в Мексике, сеньор лейтенант?

Он вынул сигару изо рта и уставился на нее.

— Я пробыл там всего несколько дней.

— Там ни для кого нет работы. Мой народ все еще страдает от последствий этой войны. Если бы вы видели то, что довелось увидеть мне и брату, ваше сердце тоже ожесточилось бы. — Она улыбнулась горькой улыбкой. — Американцы отобрали у нас все, а потому, воруя у них, мы совершаем что-то вроде акта возмездия. Мы мстим за то, что случилось с нашими родителями, и добываем деньги себе на пропитание.

— Но вы же не можете до конца своих дней заниматься конокрадством, — возразил Клей. — Это надо прекратить, Нина. Неужели вам не хочется жить, как живут другие женщины, — иметь свой дом, мужа, детей?

Она растерянно отвернулась от него. Почему он спрашивает ее об этом? Неужели он читает ее мысли? И причем тут дети? У нее никогда не будет детей! Как бы ей порой и хотелось стать матерью, она не будет заниматься тем, от чего рождаются дети.

— Техасцы отняли у нас право жить нормально, — сказала она тихо.

— В самом деле? Это ведь только предлог, и вы отлично знаете об этом. Вы занимаетесь конокрадством, потому что любите приключения и риск. Жизнь, которую вы ведете, слишком опасна. Вас могут убить, Нина, или с вами произойдет нечто более страшное. Теперь, после того потрясения, которое вы пережили, вам должно быть ясно, чем вы рискуете.

Она повернулась к нему, тряхнув влажными волосами и бросив палку в костер.

— А вам-то какое дело? Если вы передадите нас властям, у нас с Эмилио все равно не будет никакого будущего. Пусть мы даже захотели бы оставить конокрадство, какое значение это имеет теперь? Эмилио повесят. Возможно, меня тоже повесят! Не притворяйтесь, что вас волнует наша судьба, сеньор лейтенант! Вы ничем не отличаетесь от других! Вы предадите нас, как Иуда, вот и все! — Нина встала, вызывающе упершись руками в бока. — Где я должна спать? Мне надоел этот разговор.

Клей бросил сигару в огонь. У него дико болела голова от того, что он никак не мог решить, что ему делать с этой юной и красивой сумасбродкой. Он медленно встал с земли и махнул рукой, указывая на спальный мешок, брошенный по ту сторону костра.

— Вы можете лечь там.

— Отлично. — Она повернулась и направилась к указанному месту. Подойдя к походной постели, она села и сняла сапоги. Проверив, нет ли внутри змеи или паука, она легла, подложив под голову еще одно свернутое одеяло. В глубине души Нина готова была согласиться с лейтенантом. Можно ли столько лет жить такой жизнью?! Она услышала его шаги. Он осторожно приблизился к ее постели и опустился рядом с ней на колени.

— Скажите мне, — сказал он очень тихо. — Мне нужно знать это, Нина. Джес Хьюмс первый человек, которого вы убили?

Она нахмурилась и приподнялась на локтях, чтобы посмотреть ему в глаза. Вопрос поразил ее и пронзил сердце. Она старалась не думать о содеянном. Каким бы плохим человеком ни был Хьюмс, именно она убила его. Что скажет на это Бог? Ком застрял у нее в горле.

— Да, — ответила она. Внезапно мужество покинуло ее, и от этого Нина еще больше разозлилась на себя. Почему лейтенант спрашивает ее об этом? — У меня не было другого выхода. Он хотел меня задушить. Он издевался надо мной. Это был очень злой человек.

Клей кивнул.

— Я знаю. Вы сказали мне, что рады его смерти. Возможно, так оно и есть. Может быть, найдется и немало других людей, которые тоже порадуются этому. Но я не верю, что вы можете убить человека и не сожалеть об этом.

Его слова, словно нож, пронзили ее грудь. Нина опустила глаза и вновь легла на свою постель.

— Если вы спрашиваете меня, сеньор лейтенант, убийца ли я, то мой ответ будет отрицательным. — Ее голос дрогнул, и она почувствовала сильное желание дать волю слезам. Это желание было унизительным, но она ничего не могла с собой поделать. Отвернувшись от офицера, Нина накрылась одеялом, изо всех сил пытаясь сдержать рыдания. И в этот миг сильная, но нежная рука легла на ее плечо.

— Это все, что мне нужно было знать, — тихо сказал Клей. — Я должен знать, кого я укрываю. — Он осторожно сжал ее плечо и ушел, а Нина задумалась о том, значат ли его слова то, что он сочувствует ей. А вдруг он их отпустит?

Утром в лагере царила деловая суматоха. Люди Клея навьючили на лошадей вещи бандитов и на скорую руку позавтракали картошкой, хлебом и луком. Нина все время проявляла нежную заботу об Эмилио, и у нее не было возможности вновь поговорить с Клеем, хотя этот голубоглазый гринго, приведший ее в такое замешательство, всю ночь до утра был предметом размышлений девушки.

Перед тем как покинуть лощину, Клей собрал всех у могил, где были похоронены трое бандитов, и, приказав военным снять головные уборы, произнес краткую речь.

— Возможно, покойные были убийцами и ворами, — говорил он, — но теперь уже мы не можем судить их. Пусть Господь вершит над ними последний суд.

Когда он стал читать молитву по мертвым, Нина вновь почувствовала, как сжалось ее сердце. Она взглянула на лейтенанта, который, на мгновенье перехватив ее взгляд, начал отдавать приказы военным. Глядя на него теперь уже при ярком солнечном свете, Нина дивилась красоте этого гринго. Самые противоречивые переживания рвали ее душу на части. Она по-прежнему желала ненавидеть его, не смея ему доверять. Но в то же время она помнила вселяющее надежду и исполненное понимания прикосновение его руки к ее плечу.

— Мисс Хуарес, вы можете ехать на вашей лошади, — обратился он к ней. — Мне кажется, вы говорили, что вон тот черный мерин принадлежит вам.

— Да, — ответила Нина, приближаясь к лейтенанту. — Он принадлежит мне законно. Это не краденый конь.

Клей улыбнулся.

— Мне такое даже в голову не приходило.

Она удивленно вскинула брови.

— Неужели?

Клей засмеялся заразительным смехом, и Нина обрадовалась тому, что у него хорошее настроение.

— Куда мы едем? — спросила она.

— В Сан-Антонио, — ответил он. Они шли туда, где Эмилио делал отчаянные попытки встать на ноги. — Там я передам вас техасским полицейским. Пусть они решат, что с вами делать.

Нина остановилась. Эмилио, находящийся на расстоянии всего нескольких футов от Клея и слышавший эти слова, в упор посмотрел на лейтенанта.

— Так вы все-таки хотите сдать нас властям? — переспросила Нина.

Клей поправил шляпу. Прядь русых волос упали ему на лоб.

— Да. Мы также оставим там людей Хьюмса, их лошадей и вещи.

Нина взглянула на него исподлобья.

— Но я думала…

— Что вы думали, мисс Хуарес? Я — военный человек. И должен передать властям конокрадов и доставить верблюдов в Кэмп Верде. Вот те две задачи, которые стоят передо мной. Сан-Антонио находится на пути к нашей цели, поэтому именно там я намереваюсь избавиться от вас.

Почему он называет ее мисс Хуарес? Только ради того, чтобы произвести впечатление на своих людей? Чтобы показать им, что не питает к ней никаких симпатий? Холодность, с которой он беседовал с ней этим утром, злила девушку. Он что, считает ее за дуру? Нина упрямо тряхнула головой.

— Конечно, — процедила она сквозь зубы, — вы не можете питать к нам никакого сочувствия! Какое вам дело до того, что мы с братом никому не причинили никакого вреда! Какое вам дело до того, что мы попали в беду из-за военных, вроде вас, и какое вам дело до того, что мы собираемся вернуться в Мексику и уже больше никогда не заниматься тем, чем занимались раньше! Мы молоды, но какое это имеет значение? Зачем вам давать нам шанс начать все сначала, даже помня о том, что именно благодаря нам вы захватили бандитов, которых долго искали? В конце концов, мы всего лишь мексиканцы, все дело только в этом, не так ли?

Она резко повернулась и направилась к Эмилио, чтобы помочь ему сесть на лошадь. Молодой человек смотрел на Клея так, будто хотел его убить. Кое-кто из военных сочувствовал Нине: ее красота мешала им оценить ситуацию объективно. Они не могли понять, как Клей Янгблад может отдать эту девушку после всего пережитого в руки техасской полиции. Полицейские отнесутся к юной мексиканке с той же жестокостью, с какой относился к ней Хьюмс и его люди.

Клей, сидя верхом на лошади, начал взбираться вверх по крутому склону, на ходу отдавая приказы своим людям. Никто не понимал, перед какой дилеммой оказался этот человек. Он говорил себе, что выполняет свой долг, но не мог сохранять хладнокровия, потому что сердце разрывалось от жалости к Нине Хуарес, которая прочно завладела его мыслями. Но он должен поступать по закону. Кроме того, он ведь скрыл тот факт, что она убила Джеса Хьюмса. Он уже сделал для нее все, что мог.

Эмилио стоял возле Нины, которая взяла под уздцы его лошадь и приготовилась ее вести.

— Я думал, что ты сумеешь его уговорить отпустить нас, — сказал он сестре. — Но если ты будешь обращаться с ним так, как несколько минут назад, он ни за что не уступит!

— Я пыталась его убедить этой ночью, — шепотом ответила Нина с раздражением в голосе, наблюдая за тем, как Клей поднимается вверх по склону. Она восхищалась им, и это ее злило. — Порой мне казалось, что он уже готов смягчиться. Но он такой же, как и другие… у него холодное сердце — сердце гринго! — Она посмотрела на брата. Тот все еще был бледен и, по-видимому, сильно страдал. — Ты уверен, что сможешь ехать верхом, Эмилио?

— У меня нет другого выхода. Надо готовиться к побегу. Может быть, удастся напугать этих глупых верблюдов. Тогда мы сможем воспользоваться суматохой и исчезнуть.

Нина вздохнула.

— Я не знаю, Эмилио. Этот лейтенант — опытный военный. Не думаю, что нам будет легко от него удрать.

— Посмотрим, — усмехнулся юноша. Они подошли к Клею, который поджидал их, держа в руках длинную веревку.

— Так вам легче будет скакать, — сказал он, привязывая веревку к седлу Эмилио, потом пропуская ее под седло Нины и, наконец, привязывая к своей собственной лошади. — Это на случай, если вы вздумаете сбежать. — Лейтенант повернулся к ним. — Пожалуйста, не делайте глупостей. — Он пристально посмотрел на Эмилио. — Я не хотел бы связывать вас, потому что вам обоим всерьез досталось от бандитов. Но ты, Эмилио, больше не валяй дурака, подумай о своей сестре.

Эмилио слушал лейтенанта, не произнося ни слова. Теперь, когда ему стало немного лучше, он вновь почувствовал ненависть к гринго, пусть тот и спас Нину. Теперь ясно, что лейтенант это сделал только ради того, чтобы выслужиться перед начальством. Ему представился случай передать властям не только бандитов Хьюмса, но еще и двух конокрадов. Как и другие американцы, он был человеком без сердца и понятия не имел о справедливости.

С трудом Эмилио сел верхом на лошадь. Нина последовала его примеру. Клей тоже оседлал своего скакуна, тянувшего за собой лошадей брата и сестры. По приказу лейтенанта караван тронулся в путь. Глядя на Клея, Нина думала о том, что если бы не ее ненависть к американцу, то она могла бы влюбиться в этого голубоглазого широкоплечего военного. Она заметила, что его лицо исказила гримаса боли, когда он прикреплял веревку к ее седлу, и поняла — ранение в руку дает о себе знать.

«Ну и хорошо, — сказала она себе, — надеюсь, в следующий раз, когда он наткнется на индейцев, кто-нибудь из них уж точно не промахнется и всадит ему свой томагавк куда надо!»

Клей встретился с девушкой взглядом, и она покраснела, думая, что он, должно быть, опять читает ее мысли. Его взгляд как-то странно действовал на нее: теплая волна прокатилась по всему ее телу. Вновь в ней затеплилась надежда. Она должна заставить его сжалиться над ними, пока еще не поздно. Нина вспомнила о том, с какой болью говорил он о своей покойной жене, похороненной в Пенсильвании. Да, он способен любить. Он не из стали. Он даже пытался утешать ее. К тому же лейтенант велел ей не признаваться в убийстве Хьюмса.

— Вперед! — закричал Клей.

Караван двинулся на север, в сторону Сан-Антонио. Нина находила некоторое утешение в мыслях о том, что она, по крайней мере, избежала ужаса, который готовил ей Джес Хьюмс. Даже если полицейские повесят ее, это все равно лучше, чем быть проституткой в борделе. Она готова скорее умереть, чем ублажать мужчин. Она вновь окинула взглядом Клея. «Даже вам, сеньор Янгблад, я не позволю ко мне прикасаться», — подумала она. Клей обернулся и посмотрел на нее, но она не смела глядеть ему в глаза. Потаенный внутренний голос пытался что-то сказать ей, но Нина отказывалась слушать. Голос говорил ей, что она очень хочет, чтобы красивый лейтенант прикоснулся к ней. И плевать на то, что он гринго.

Караван, состоящий из лошадей, мулов и верблюдов, продолжал свой путь. Нина оглянулась и увидела, что у бандита по имени Джон перебинтована голова, а возле него с мрачным и злым выражением лица скачет тот, кого зовут Вилли. Руки бандитов были привязаны к седлам. Нина вдруг поняла, что всю ночь не видела этих негодяев. Неужели лейтенант специально прятал их, чтобы не волновать ее?

Она вновь стала смотреть вперед, думая о Янгбладе и пытаясь понять его. Он кажется таким внимательным и заботливым, но как только дело касается соблюдения закона, все эмоции его покидают. Нина пыталась с ним заговорить, но он уклонился от беседы. Он был совсем не тот, что прошлой ночью. Возможно, темнота и костер подействовали на него умиротворяюще. Или, может быть, в ту ночь он испытывал к Нине жалость.

Когда они выехали на торную дорогу, ведущую в Сан-Антонио, лейтенант подозвал к себе капрала Миллса и, отвязав веревку, соединяющую его с лошадьми Нины и Эмилио, передал ее своему заместителю.

— Не спускай с них глаз. Я поеду вперед и предупрежу встречных о верблюдах, — объяснил он капралу. — Не хочу, чтобы случилось нечто подобное тому, что произошло в Индианоле. У меня больше нет денег для покупки лошади.

Капрал кивнул, и Клей поскакал по дороге, даже не оглянувшись на Нину. Ей показалось, что он намеренно избегает ее. Может быть, он боится, что их сближение повлияет на его решение передать конокрадов властям. Она улыбнулась в душе. Возможно, у нее все же есть шанс. Как бы она ни злилась на него, она все-таки найдет способ, чтобы смягчить его сегодня после заката солнца. Не исключено, что она нравится ему. Нина мало разбиралась в мужчинах, но знала, что ее красота может лишать их покоя и заставлять делать глупости, вроде тех, которые совершал Эрнандес. Джес Хьюмс и Хэйден из-за нее дрались. Если она может так сильно действовать на злых людей, то что уж говорить о таком законопослушном человеке, как этот лейтенант? И может быть, сегодня ночью все прояснится, а завтра она и Эмилио уже будут на свободе.

Клей не разрешал каравану сделать привал до тех пор, пока совсем не стемнело. К тому времени, когда они остановились, чтобы разбить лагерь, до Сан-Антонио было уже рукой подать. Нина предложила свою помощь повару, и Клей разрешил ей ему помочь, но предупредил повара, чтоб тот не спускал с девушки глаз. К Эмилио он приставил солдата. Двое бандитов также находились под охраной. Клей знал, что негодяи ненавидят брата и сестру, и не хотел никаких осложнений.

Клей обратил внимание на то, с каким вожделением смотрели на Нину, разносившую еду, его солдаты, что сидели возле трех костров. Он и сам не мог оторвать он нее взгляда — как она ходит, какая у нее осанка! Весь день он избегал ее, не говорил с ней, но это не помогало: его неудержимо к ней тянуло.

Он видел, как Нина отнесла тарелку с едой своему брату. Они вполголоса беседовали о чем-то, и Эмилио, казалось, понуждал ее к чему-то, зло сверкая глазами. Клей догадывался, о чем юноша просит сестру. Через несколько минут Нина подошла к лейтенанту, неся в руках тарелку с бобами и копченой грудинкой. Сидя на бревне в некотором отдалении от других, Клей спокойно курил.

— Вы должны поесть, — обратилась к нему Нина, бросая кокетливый взгляд.

Клей взглянул на Эмилио, который издалека наблюдал за ними. Он взял тарелку, догадываясь о том, что на уме у девушки. Нина Хуарес действительно была необыкновенно красива, но у нее не хватало опыта общения с мужчинами, и она не знала, как их соблазнять. Кроме того, она не в силах была скрыть своего страха перед мужчинами и отвращения к ним. Беря тарелку из рук девушки, Клей улыбнулся.

— Спасибо.

Стоя перед лейтенантом, Нина смотрела как он ест. Потом, сложив руки на груди, спросила:

— Вы говорите по-испански? — Ей хотелось завязать разговор.

— Нельзя не знать этот язык, если ты живешь в Техасе. Я могу объясняться на испанском.

Она подошла к нему и присела рядом.

— Почему вы не пьете вино? — спросила она по-испански.

Клей рассмеялся.

— Боюсь, что наша скромная походная еда не подходит к вину, — ответил он.

Нина улыбнулась.

— Я просто хотела узнать, поймете ли вы меня.

Клей проглотил кусок мяса.

— Рад познакомиться с вами, сеньорита, — сказал он по-испански.

Улыбка мгновенно исчезла с ее губ.

— Вы практикуетесь в языке, или это действительно правда?

— О, я всегда говорю правду.

Нина отвернулась.

— Почему же вы рады познакомиться со мной?

Клей отодвинул тарелку в сторону и глотнул кофе из стоящей перед ним чашки. Потом поставил чашку на землю и опустил руки на колени.

— Потому что я еще никогда не встречал такой девушки, как вы. Потому что вы храбрая, независимая, умеющая постоять за себя. И вы красивая.

Нина встала и отошла от костра. Чего он добивается? Весь день он был так холоден с ней, казалось, ему на нее наплевать. А теперь вот опять потеплел. Она слышала, как он встал, и ощутила его присутствие у себя за спиной.

— Я не хотел обидеть вас, Нина.

Она вздохнула и шагнула в темноту. Нина терпеть не могла кокетничать с мужчинами, но если это единственный способ уговорить его, чтобы он освободил ее и Эмилио…

— Я не понимаю вас, сеньор лейтенант. Вы стараетесь понравиться мне, смешите меня. Вы заботитесь обо мне, утешаете меня, когда я плачу. А потом вдруг становитесь таким холодным и недоступным.

Нина повернулась к нему и взглянула в его мужественное лицо, освещенное лунным светом.

— Прошу вас, сеньор лейтенант, не передавайте нас полицейским. Я сделаю… все, что вы пожелаете.

Клей улыбнулся, отлично зная, что ей ненавистны прикосновения мужчин.

Да, эта красивая дикарка действительно очень храбрая. А не заставить ли ее сдержать свое обещание? О, ему бы так этого хотелось! Но с такими женщинами нельзя поступать подобным образом. Он хотел лишь преподать ей урок, чтобы она поняла — ей необходимо начать новую жизнь, пока еще не поздно.

— В самом деле? — поддразнивая ее, он наклонился над ней с видом похотливого самца. Клею нетрудно было делать это, потому что он действительно желал ее. Он объяснял себе это тем, что у него давно не было женщины.

Теперь они уже неплохо видели друг друга в свете луны. Нина с вызовом заглянула ему в глаза, стараясь показать, что ей на все наплевать. Когда он обнял ее, она постаралась изобразить улыбку, но сердце девушки бешено стучало от волнения.

— Может быть, я отпущу вас, — сказал Клей, прижимая девушку к груди. — Но вам придется заработать это. — Их лица были совсем рядом, и Нина сказала себе, что должна ему уступить. Она закрыла глаза, и в следующую минуту его губы уже были на ее губах, нежно приоткрывая их. Его язык осторожно поник в ее рот.

Кровь ударила в голову Нины. Она почувствовала слабость и была удивлена тем, что поцелуй этого гринго вовсе не оказался таким омерзительным, как она себе представляла. Она хотела оттолкнуть его, но не могла. Он обхватил ее голову и крепче прижал к себе, не переставая целовать и тихо постанывать, в то время как Нина говорила себе, что ненавистному гринго плевать на нее. Она предложила себя, и он, как животное, ее принял. Но она не может позволить ему овладеть ею. Пусть ее лучше повесят! Она не позволит мужчине наслаждаться ее телом, и сама не станет предаваться любви с человеком, который хочет лишь попользоваться ею точно так же, как техасцы пользовались ее матерью!

Нина сделала глубокий вздох и уперлась в широкую, сильную грудь Клея, пытаясь при этом высвободить свои губы. Но он с такой силой сжал ее в своих объятиях, что она чуть не задохнулась.

— Вы действительно думаете, что обманули меня, Нина? — спросил он грубо. — И вы думаете, что я клюну на это и заставлю вас сдержать свое обещание?

— Пожалуйста, отпустите меня, — произнесла она жалобным голосом.

— Послушайте, — сказал он, слегка тряхнув ее за плечи. — Вам не следует заниматься такими вещами, Нина, или однажды какой-нибудь повеса воспримет ваше предложение всерьез. Вы не хотите, чтобы к вам прикасались мужчины, но готовы на все ради своего братца, не так ли? Вы просто хотите, чтобы я отпустил вас!

— Пожалуйста. Я… вела себя как дура. Я не знаю… что я делаю, — плакала она.

Клей поднял ее голову и заставил посмотреть в глаза.

— Ага, наконец-то появились слезы. — Он покачал головой. — Вам не следовало делать этого, Нина. Разве вы не поняли, что я хочу вас отпустить?

Она шмыгнула носом и посмотрела ему в глаза, которые опять были исполнены доброты.

— Я не понимаю вас.

— Я просто хотел, чтобы вы задумались о том, что ждет вас с Эмилио, если вы не перестанете заниматься конокрадством. Однажды вам придется отдаться кому-нибудь ради спасения своей жизни. Так вы хотите, чтоб вашим первым мужчиной стал какой-нибудь зверь? Вы действительно желаете торговать собой ради своего брата?

— Прекратите, — прошептала Нина, вновь отталкивая его.

Но Клей не отпускал ее.

— Я все знаю, Нина. Любой мужчина, который касается вас сейчас, — кажется вам насильником. Если бы даже я страстно этого хотел, я бы не стал вас домогаться. Из этого ничего не выйдет.

Их глаза встретились.

— Вы… действительно не хотите меня?

Он смотрел на нее, едва сдерживая смех.

— А вам разве не все равно?

— Мне все равно.

— Я думаю, что вам далеко не все равно.

Ее глаза округлись. Знает ли он, какое пламя пылает у нее в груди? Но никакого пламени на самом деле нет. Все это лишь плод его воображения.

— Пожалуйста, отпустите меня.

Он неохотно разжал руки.

— Утром можете собирать вещи. Вы — свободны. Но я хотел бы, чтобы вы сразу же поехали в сторону Мексики. Помните, что если вы еще раз окажетесь в беде, я не смогу вам помочь. Не всегда ваша жизнь и свобода будет зависеть от таких людей, как я, Нина. Помните об этом.

Лейтенант пошел туда, где горел лагерный костер. Нина смотрела ему вслед, пораженная тем, что жаждет объятий этого человека. Она прикоснулась к своему телу. Оно было горячим. Ее лицо тоже горело. Он говорил правду, у нее в груди пылает пламя. Что же такое он сделал с ней?

Глава 8

Среди ночи Нина внезапно проснулась, протерла глаза и увидела, что над ней стоит Клей.

— Вставайте, — сказал он ей. — Я отпускаю вас и Эмилио на свободу.

Она села, поправляя свои спутанные волосы, стесняясь своего сонного вида. Она совсем недавно уснула, всю ночь размышляя о… Неожиданно девушка покраснела. Лейтенант целовал ее вчера! Теперь ей казалось, что такого на самом деле быть не могло. Что он сам думает об этом поцелуе? Права ли она, считая, что он действительно желает ее, испытывает к ней какие-то чувства? Конечно же, нет. Он ведь сам отлично объяснил ей, что просто подшутил над ней, после того как она предложила ему исполнить любое его желание. Он не думал удерживать их с Эмилио и все же заставил ее предложить себя, словно она какая-то шлюха. Он воспользовался ее неопытностью и поцеловал!

Нина встала и начала складывать одеяло.

— Вам не терпится избавиться от нас, — произнесла она насмешливо. — Вы уже позабавили своих солдат рассказом о том, как развлекались со мной вчера вечером?

Клей сложил руки на груди.

— А как я развлекался с вами?

Она посмотрела ему в глаза.

— Вы могли бы просто сказать, что собираетесь нас отпустить. Не нужно было заставлять меня унижаться перед вами.

— Я же сказал вам, почему поступил именно так. Я хочу, чтобы вы запомнили это и прекратили заниматься конокрадством. Я уже побеседовал с вашим братом.

Нина обернулась и увидела Эмилио, выходящего из палатки Клея с чашкой кофе в руках. Он посмотрел на нее, и Нина поняла: он верит в то, что она уговорила лейтенанта отпустить их. Брат улыбался. Лицо его уже не казалось таким опухшим, хотя на нем все еще были заметны синяки и ссадины.

— Мы можем ехать, Нина, — сказал Эмилио, приближаясь к ней с самоуверенным видом. — Добрый лейтенант решил не везти нас в Сан-Антонио.

— Я делаю это только потому, что вы дали мне слово немедленно отправиться в Мексику, — добавил Клей, не отводя взгляда от Нины.

— Конечно, мы поедем туда, — ответил Эмилио, в голосе которого звучала ирония.

Нина не могла оторвать глаз от лейтенанта. Что значил для него этот поцелуй? Она толком не могла бы сказать, что он значил и для нее, потому что еще не разобралась в своих чувствах к этому человеку. Ей надо было бы ненавидеть его, но она не хотела расставаться с ним навеки. Вдруг она поняла, что не хочет возвращаться в Мексику, которая была так далеко. Ведь путь Клея Янгблада лежит на север. Она никогда больше не увидит этого голубоглазого гринго. Ей стало ясно — она еще долго будет вспоминать его.

Нина отвернулась и снова стала складывать одеяло. Вся ее одежда уже была на ней, оставалось только надеть сапоги и шляпу, что она и сделала, думая о том, с чего это вдруг ей пришло в голову расспрашивать лейтенанта о его жене, о службе и о верблюдах. Чего она вдруг испугалась?

— Мы поедем в Мексику, как вы нам велели, — сказала она Клею. — Мы отправимся туда прямо сейчас. Завтракать не будем. Нам нельзя терять времени. Больше мы вас не побеспокоим.

Неужели она увидела сожаление в его глазах? Неужто он не хочет, чтобы они уезжали, так же сильно, как она не хочет расставаться с ним?

— Я скажу повару, чтобы он дал вам еды в дорогу. Забирайте своих лошадей и вещи, включая пистолеты. Только не стреляйте из них по невинным людям.

Нина покачала головой.

— Мы никогда не стреляем в невинных людей.

Эмилио с тревогой заметил, что она с грустью смотрит на лейтенанта, как будто не хочет расставаться с ним. Лейтенант тоже, кажется, опечален. Что произошло с ними вчера вечером? Нине, разумеется, не может нравиться этот человек, который собирался передать их техасской полиции. Кроме того, он ведь гринго, да еще и офицер!

— Пора, Нина. Надо еще седлать лошадей. Пока что я не смогу скакать слишком быстро. У меня еще все болит.

Нина отвела взгляд от Клея и повернулась к брату.

— Да, пора ехать. — Она пробежала рукой по волосам. Ей вдруг захотелось принять настоящую ванну и выспаться в настоящей постели. Ее удивляло то, что она придает такое большое значение своему внешнему виду. Ведь Клей Янгблад больше никогда не увидит ее. Значит, какая ей разница, как она выглядит? Она вновь посмотрела ему в глаза, злясь на себя.

— Мне следовало бы ненавидеть вас, но в эту минуту я благодарна вам за то, что вы отпускаете нас.

Клей перевел взгляд на Эмилио.

— Помни о том, что я сказал тебе. Ты видишь, до чего может довести Нину такая жизнь. Подумай о сестре и забудь о своей мести, пока еще не поздно.

Эмилио выпрямился и гордо расправил плечи.

— Я согласен с сестрой. Мне следовало бы ненавидеть вас, но вы — первый гринго, который поступил с нами по справедливости. В его взгляде вдруг появилось недоверие и ненависть. — Но я не думаю, что вы это делаете потому, что у вас доброе сердце или из-за любви к справедливости. Мне кажется, вы делаете это ради Нины и еще потому, что без нас вам одному достанутся все лавры за поимку бандитов.

— Эмилио, поехали, — сказала Нина, опуская глаза. Щеки ее горели огнем.

— Думай, что хочешь, — ответил ему Клей. — Я отпускаю вас лишь потому, что вы с сестрой еще слишком молоды и глупы. Вы попали в опасную переделку, но теперь у вас есть шанс начать новую жизнь. Так будьте же умнее и воспользуйтесь им.

Эмилио показалось, что его гордость задета, и это ему не понравилось. Он не хотел, чтобы его называли глупым. Губы юноши задрожали от гнева.

— Если я узнаю, что вы поступили подло с моей сестрой в обмен на нашу свободу…

— Эмилио!

Клей приблизился к юноше. Огонь, пылающий в глазах лейтенанта, несколько успокоил Эмилио. Клей понизил голос, чтобы его не могли услышать военные, которые уже готовились к путешествию.

— Если бы ты уже не был избит, я бы тебя ударил, — прорычал он. — Случись что-либо дурное с твоей сестрой, это была бы твоя вина. Думаешь, я не знаю о том, что ты уговаривал ее пококетничать со мной, чтобы я изменил свое решение? — Он сжал кулаки. — Подумай о том, почему Джес Хьюмс ее похитил. Спроси себя, чья это вина!

Эмилио нахмурился.

— Раньше я заботился о том, чтобы с ней не случилось ничего плохого. И буду впредь заботиться об этом.

— Тогда отвези ее в Мексику и заботься о ней там, не нарушая закон, не связываясь с бандитами! Когда я нашел тебя, Эмилио, то пожалел, но больше у меня нет к тебе жалости. А теперь убирайся отсюда, пока я не передумал! Вы оба заслуживаете того, чтобы вами занялась полиция!

Эмилио отошел в сторону. Его уязвленное самолюбие не давало ему оценить то, что Клей для него сделал. Сердце юноши еще было полно ненависти к гринго, и он по-прежнему верил в то, что лейтенант помог им только потому, что ему понравилась Нина. Он повернулся к сестре снова, заметив, что она с грустью смотрит на Клея.

— Прощайте, — сказала она Клею, с трудом сдерживая слезы.

Клей, не отрываясь смотрел на нее.

— Прощайте, — ответил он и отвернулся.

Эмилио схватил Нину за руку.

— Пойдем, — сказал он, — пока лейтенант не передумал.

Она ведь еще не все ему рассказала! Не обо всем расспросила его! Будет ли он вспоминать их поцелуй с нежностью или забудет о нем? Спал ли он этой ночью или, как и она, думал о том, что произошло между ними? Нина пошла к тому месту, где лежали вещи, и отнесла их к лошадям. Повар передал два небольших мешка с едой для брата и сестры.

— Этого вам хватит на два дня, — сказал он им. — Благодарите армию Соединенных Штатов. Возвращайтесь в Мексику и держитесь подальше от бандитов.

Нина поблагодарила повара, взяла один мешок и прикрепила его к своему седлу. Эмилио тоже взял мешок и довольно холодно кивнул.

— Эй, куда это они едут? — спросил Билли. — Почему их отпускают, а мы должны оставаться здесь?

— Заткнись, — сказал один из военных.

Нина размышляла о том, что думают солдаты о своем лейтенанте, который отпускает их с братом на свободу. Могут ли у него возникнуть неприятности? Военные, не скрывая любопытства, смотрели на нее и Эмилио. Казалось, они не знали, что им думать по этому поводу. Нина понимала, что большинство этих солдат были из других мест, как и лейтенант. Ее же людям причинили зло гринго, участвовавшие в войне и постоянно живущие в Техасе. Нельзя же всех военных ставить рядом с теми, кто насиловал ее мать. Она мало знала солдат и верила Эмилио, который говорил, что все они злые и очень опасные люди. И все же этот Клей Янгблад казался добрым человеком, а его подчиненные относились к ней с уважением. Может быть, она чего-то не знает? Есть ли хорошие техасцы? Она знала, что Клей Янгблад не из Техаса, он родом из Пенсильвании. Там похоронена его жена.

Когда она и Эмилио уже сидели верхом на конях, Билли закричал им:

— Лучше оставайтесь в Мексике! Я все расскажу про вас. Все узнают, что вы нас предали, сдали нас властям! Из-за вас убили Джеса Хьюмса! Я все расскажу! В южном Техасе вам не жить, мексикашки! Вас тут будут преследовать и полиция, и бандиты!

Нина взглянула на Клея, который не смотрел в их сторону. Внезапно она ощутила ком в горле. Девушка пришпорила лошадь и поскакала вслед за братом, на которого напал приступ безудержного смеха, как только они отъехали на приличное расстояние от лагеря.

— Мы спасены, Нина. Мы отомстили Хьюмсу и остались в живых!

Нина ничего не сказала. Она знала, что стоит ей открыть рот, как она сразу же расплачется. Но Нина прокляла бы себя, если бы стала плакать из-за какого-то гринго.

Брат и сестра разговаривали на своем родном языке.

— Что же мы теперь будем делать, Эмилио? — спросила Нина, когда вечером они сидели возле разведенного костра. Девушка положила в котелок все овощи, которые дал им повар лейтенанта, — картошку, лук, морковь. — Мы обещали вернуться в Мексику.

— Нам не обязательно держать слово, которое мы дали этому лейтенанту, — отвечал Эмилио, делая глоток виски, чтобы облегчить свою боль.

Нина с тревогой посмотрела на него.

— Я не нарушаю своих обещаний, — сказала она брату. — Нам повезло, что он нас отпустил. И я хочу вернуться в Мексику. Мне еще долго будут сниться кошмары из-за того, что произошло со мной. Тебе что, наплевать на это?

Эмилио вздохнул.

— Конечно же, мне не наплевать. Как ты думаешь, почему, еле живой от боли, я повел лейтенанта туда, где могла быть ты? Глупый вопрос, Нина.

— Так почему же ты говоришь, что мы не поедем в Мексику? Ты же слышал, что сказал этот Билли. Его друзья, может быть, и Эрнандес будут охотиться за нами. Они скажут, что Джес Хьюмс погиб по нашей вине.

Эмилио лежал на своей подстилке, потирая переломанные ребра.

— Ладно, вернемся в Мексику, но ненадолго. Тогда никто не сможет сказать, что мы нарушили слово, данное лейтенанту. Но мы ведь не обещали ему, что останемся там навсегда. Ты прекрасно знаешь, что там за жизнь. У нас ведь ничего нет.

Нина сидела на бревне, положив рядом с собой винтовку. Они расположились на привал вдалеке от селений, на юге, где не было индейцев. Однако теперь Нина больше боялась бандитов, чем индейцев.

— Так что же ты предлагаешь? — спросила она Эмилио.

Он смотрел на звезды.

— Мы хорошо освоили наше ремесло, Нина, а в последнее время нам преподали несколько полезных уроков. Больше мы не повторим этих ошибок. Сейчас нам надо отправляться на запад. Возможно, в Нью-Мексико. Я уже говорил тебе о Бандитской Тропе. На северо-западе еще полно мустангов, да и отдаленных поселений, где мы без труда сможем красть лошадей. Можно будет пару лет спокойно промышлять в этих краях. На Тропе подыщем себе покупателей и укромные места. Когда накопим приличную сумму, поедем в Калифорнию.

— А почему именно в Калифорнию?

— Говорят, это красивое место — много солнца, зелени, хорошей земли. В Калифорнии много мексиканцев, так что мы будем чувствовать себя там как дома. Обзаведемся большим ранчо. Ты ведь об этом мечтаешь. — Он вздохнул и повернулся лицом к сестре. — Дай мне два года, Нина. Мы станем богатыми, я это знаю. Надо только начать новую жизнь в новом месте. Я обещаю, что с тобой больше не случится ничего плохого. На глазах Нины появились слезы: она вспомнила тот ужас, который ей пришлось пережить.

— Ты не можешь обещать мне это, — она поправила костер. — Лейтенант сказал, что мы должны бросить конокрадство, иначе мы погибнем.

Эмилио презрительно свистнул.

— Мне кажется, ты слишком много слушала этого лейтенанта. Он просто боится, что у него будут неприятности из-за того, что он нас отпустил. Он такой же слабак, как и все остальные. У него мысли путаются при виде красивой женщины.

— Нет — возразила Нина. — Он сказал мне, что не собирался задерживать нас. Он просто хотел, чтобы мы подумали, будто он хочет сдать нас властям. Лейтенант решил попугать нас, чтобы мы перестали заниматься конокрадством.

— А я говорю тебе, что он передумал только потому, что ты разрешила ему поцеловать тебя. Ведь ты разрешила ему сделать это, не так ли? Это было заметно как он глядел на тебя утром. Оттого он и передумал.

Сердце Нины забилось сильнее. Да, он ее поцеловал, и что за чудесный это был поцелуй!

— Да, он поцеловал меня, — сказала Нина, не желая рассказывать брату про то, как лейтенант обманул ее. — А потом сказал мне, что не собирался сдавать нас властям. — Она опять села и в рассеянности уставилась на котелок с едой. — Он сказал, что просто хотел меня проучить, показать, что если я не начну новую жизнь, то когда-нибудь мне придется стать шлюхой ради нашего спасения. И он прав, Эмилио. Ты не можешь заставить меня заниматься этим. Ты же знаешь, как я к этому отношусь.

Эмилио приподнялся, опершись на локоть.

— Я бы никогда не стал тебя просить об этом. — Он поднял с земли камень и со злостью швырнул его в темноту. — Этот негодяй хотел поссорить нас. Он хотел очернить меня в твоих глазах!

— Но он помог нам, Эмилио. Я думаю, мы не были ему безразличны.

— Этим голубоглазым американцем плевать на нас, Нина! Он помог, потому что с нашей помощью сам смог добраться до Джеса Хьюмса и его банды! Его за это похвалит начальство, а нам ничего не достанется! Он использовал нас, Нина, и обманом получил твой поцелуй, — Эмилио сплюнул. — Теперь лейтенант и его подчиненные, наверное, смеются над нами!

Нина покачала головой.

— У него такие добрые глаза…

— Нина! Только не говори мне, что ты влюбилась в этого гринго! Он наш враг! Правда он помог нам, но сделал это только потому, что мы вывели его на бандитов, которых разыскивали военные.

— Не знаю, что и думать, — сказала она, доставая из сумки оловянные тарелки. — Тогда, почему же он отпустил нас?

— Потому что мы сослужили ему службу. Больше мы были ему не нужны, и он избавился от нас, как от лишнего груза. Ты же знаешь, как относятся к нам подобные типы. Забудь его, Нина! Он — белый американец, да еще и военный в придачу! Если бы он был с теми, кто напал на наших родителей, то сам бы участвовал в убийстве! Не оскверняй память нашей матери симпатией к человеку, подобному тем людям, которые изнасиловали и убили ее!

Нина проглотила ком, застрявший в горле. Она не могла себе представить, что лейтенант Янгблад способен на такие вещи. И все же целовал он ее, как похотливый мужик. Он прижимался к ее животу своим затвердевшим членом и удерживал ее в своих объятиях, когда она хотела вырваться. Неизвестно, что он сделал бы с ней, если бы Мексика и США продолжали воевать?

В памяти Нины вновь всплыли воспоминания о том, как насиловали ее мать, и она поняла, что брат прав. Лейтенант ничем не лучше тех военных. Смешно даже думать о любви к нему. Освободив ее и с нежностью прикасаясь к ней, чтобы утешить, он, возможно, думал только о том, как бы ее соблазнить. Он позабавился бы немного с маленькой мексиканкой, а потом посмеялся бы над ней. Но существовало одно обстоятельство, из-за которого трудно было не верить в его честность и человечность.

Она посмотрела на Эмилио.

— Эмилио, я убила Джеса Хьюмса.

Он нахмурился.

— Что?

— Я убила его, и лейтенант видел это, но сказал своим людям, что убил его сам. Он приказал мне ничего никому не говорить, потому что у меня могут быть из-за этого крупные неприятности, хотя Джес Хьюмс и негодяй. Он сказал, что будет лучше, если никто об этом не узнает.

На лице Эмилио появилось выражение удивления.

— Разве человек, которому наплевать на нас, пошел бы на такое? — спросила Нина. — Он хотел меня защитить, разве это не так?

Эмилио задумался, потом с облегчением рассмеялся и снова глотнул виски.

— Нина, ты слишком доверчива. Не будь дурой. Я же говорю тебе, что начальство похвалит лейтенанта за то, что он поймал этих конокрадов. Его командир будет считать его героем, узнав, что он убил Джеса Хьюмса. Разве ты не понимаешь? Он выглядел бы дураком, расскажи он начальству, что главаря убила маленькая мексиканка. Он не может допустить этого, как не может признать того, что женщина помогла ему поймать банду Хьюмса. — Он опять засмеялся. — Теперь все почести достанутся ему одному! Может быть, он и избавился от нас лишь потому, что ему не нужны свидетели, которые могли бы рассказать правду! — Все еще смеясь, Эмилио прилег на землю. — Дай мне поесть и выбрось из головы этого лейтенанта. Считая его добрым человеком, ты предаешь память наших родителей. Теперь нам пора задуматься о нашем будущем, о том, что нам делать дальше. А этого гринго мы никогда больше не увидим, да и черт с ним.

Нина стала накладывать еду в тарелку и вдруг чуть не расплакалась. Неужели Эмилио прав? Правда ли, что лейтенант использовал их для того, чтобы отличиться самому? Впрочем, на него это похоже. Такие люди, как он, ни за что не признают, что женщина может убить известного бандита. Да. возможно, он и сойдет за героя, отделавшись от Нины и Эмилио и сдав двух оставшихся в живых бандитов полицейским из Сан-Антонио.

Она подала брату тарелку, ложку и чашку кофе, не проронив ни слова. На сердце у нее было тяжело. Ей хотелось бы верить Эмилио, но что-то мешало девушке. Может, это из-за голубых глаз Клея Янгблада и из-за той искренности, которая светится в них. Так или иначе, но она никак не могла поверить в то, что лейтенант плохой человек. Она все время вспоминала о том, с какой нежностью он утешал ее, вырвав из рук бандитов.

А потом этот поцелуй. Обманом он добился его или нет, ясно одно — в этом поцелуе скрывалась страсть. Ей даже не снилось такое: мужчина целует ее, а она еще получает от этого удовольствие. Нина чувствовала себя виноватой, даже предательницей, но ее губы все еще хранили воспоминание об этом поцелуе.

Однако Эмилио, безусловно, прав. Они больше никогда не увидят лейтенанта Янгблада. Так что ей надо забыть его и перестать думать о том, хороший он человек или плохой. Важно то, что они на свободе и в безопасности.

— Обещай мне, что мы никогда не вернемся сюда, Эмилио, — обратилась она к брату, кладя в свою тарелку немного овощей. — Здесь небезопасно.

— Обещаю. Я позабочусь о тебе, Нина. Я ведь всегда заботился о тебе. А этот гринго нам не нужен. Мы отправимся в Мексику и на время притихнем. У нас еще остались кое-какие деньги на жизнь. А потом поедем на Запад, туда, где о нас еще не слышали.

Нина ела и думала о том, что лейтенант был прав — конокрадство не доведет их до добра. Она еще живо помнила весь этот ужас: Джес Хьюмс трогает ее грудь, она предстает обнаженной перед ним и его бандой. Как ей объяснить Эмилио причину этих переживаний? Он, кажется, думает, что она благодарна судьбе за то, что избежала изнасилования и смерти, а обо всем остальном ей не так уж и трудно забыть.

— Мы поедем на Запад, Эмилио, но сначала обещай мне, что мы найдем себе какую-то нормальную работу.

— Мы ничего не умеем делать, и нигде не заработаем столько денег, как занимаясь конокрадством.

Нина со слезами на глазах умоляюще посмотрела на брата.

— Пожалуйста, Эмилио. Давай будем работать хотя бы какое-то время. Мне страшно.

Как обычно, ее умоляющий взгляд смягчил юношу. Он вздохнул.

— Хорошо. Мы поедем в Эль-Пасо. Может быть, нам удастся найти там работу. Этот город находится в конце Бандитской Тропы. Возможно, живя там, я побольше разузнаю, как действуют бандиты в тех краях и кто занимается скупкой краденных лошадей.

— Спасибо, Эмилио. — У нее защемило сердце от мысли, что брат никогда не покончит с конокрадством. Для него это стало второй жизнью. Однако она понимала, что не только Эмилио является причиной ее беспокойства. Нина знала, в чем дело, но не хотела признаваться себе в этом. Она скучала по лейтенанту! Ей было больно думать о том, что она никогда больше не увидит его!

Она поела через силу, чувствуя себя дурой, испытывая вину и понимая, что надо быть круглой идиоткой, чтобы думать о том, скучает ли он по ней тоже.

Через две недели Клей и его верблюжий караван прибыли в Кэмп Верде. Как только они миновали ворота, на территории лагеря воцарился хаос. Лошади и мулы, которые никогда не видели верблюдов, начали кричать, брыкаться и метаться из стороны в сторону. Но те лошади и мулы, которые сопровождали караван, уже привыкли к неуклюжим дальневосточным животным и вели себя вполне спокойно.

Майор Келлер, который вышел взглянуть на диковинных тварей, нахмурился при их виде и снял с головы шляпу, обнажив лысину. Он сразу же обратил внимание на то, что некоторые из военных, сопровождающих караван, включая лейтенанта Янгблада, уже довольно умело обращаются с заморскими животными. Клей спрыгнул с лошади и стал помогать загонять верблюдов в специально построенный для них высокий загон.

Начали собираться и другие военные, несущие службу в форте. Некоторые пытались сдерживать испуганных лошадей и мулов, другие в изумлении смотрели на верблюдов. Вскоре раздался дружный хохот. Майор скрестил руки на груди и покачал головой, испытывая легкое раздражение оттого, что он и его люди были выбраны для осуществления такого комичного плана, хотя ни за что не поделился бы с другими своими чувствами по этому поводу.

Как только верблюды оказались в загоне, Клей приказал капралу Миллсу проследить, чтобы животным сняли поклажу и как следует позаботились о них. Он позвал трех арабов и пошел с ними к майору, понимая, что тот немедленно захочет узнать, как прошло путешествие.

— Майор Келлер! — обратился он к своему командиру и, подойдя к нему, отдал честь.

Майор козырнул в ответ.

— Я смотрю, вы неплохо справились со своей задачей, — улыбнулся он. — Вы, кажется, научились обращаться с верблюдами. Я позднее подробно ознакомлюсь с тем, как прошла экспедиция, но сначала хочу услышать обо всем от вас. Как чувствуют себя верблюды? Есть ли потери?

— Один верблюд умер еще на корабле, сэр. Все остальные в полном порядке. Правда, одного верблюда задела пуля, но теперь с ним все хорошо.

— Задела пуля! Какого черта…

— Я объясню вам, как только мы войдем в помещение, сэр.

— День был жаркий, Клей снял шляпу и провел рукой по влажным волосам. Он представил майору трех арабов и сообщил ему, что лишь Пека Аким знает что-то о верблюдах. Когда арабы начали кланяться и улыбаться, майор почувствовал некоторое раздражение.

— Да, да, хорошо, я поговорю с вами потом, — сказал он Пеку.

Потом подозвал сержанта и приказал отвести арабов в выделенное для них помещение. Когда те ушли, майор посмотрел на Клея.

— Мне необходимо сообщить обо всем этом в Вашингтон. Не следует платить людям, которые ничего не смыслят в своей работе. Попробую связаться с майором Уэйном еще до того, как он прибудет сюда, чтобы возглавить экспедицию. — Он сделал жест рукой, приглашая Клея следовать за ним в помещение.

— Мне сообщили, что отправка каравана в Калифорнию откладывается на несколько месяцев, — сказал он, когда они вошли в дом. — Похоже, мы сможем снарядить караван лишь весной. К этому времени вам останется всего три месяца, но я все равно хочу, чтобы вы приняли участие в экспедиции, лейтенант. Вы не возражаете?

— Я согласен, сэр. Но неужели мы должны присматривать за верблюдами изо дня в день?

— Похоже на то. Нам надо знать, смогут ли они приспособиться к нашему климату. Майор Уэйн решил подождать, пока прибудет следующая партия верблюдов. Он сам ее встретит, а потом приедет сюда. Вся эта задержка связана с какими-то событиями, произошедшими в Конгрессе. Вот так обстоят дела.

Майор предложил Клею присесть и крикнул рядовому, сидящему за письменным столом, чтобы тот принес лимонад для лейтенанта.

— Вид у вас усталый, — сказал он Клею.

Клей потер глаза.

— Да, я устал. События разворачивались не совсем так, как я ожидал. Началось с того, что прибытие верблюдов в Индианолу обернулось настоящей катастрофой. Лошади, мулы, собаки, свиньи… — Он махнул рукой. — Даже люди. Воцарился хаос — лошади встали на дыбы и начали ржать, мулы кричали и шарахались из стороны в сторону, собаки лаяли и кидались под ноги верблюдам, свиньи визжали, куры кудахтали, люди показывали пальцами и хохотали. — Клей засмеялся. — Я скажу вам, что зрелище было намного ужасней того, которое вы только что видели. Одна лошадь споткнулась и сломала ногу. Пришлось ее пристрелить. Я заплатил хозяину из своего собственного кармана.

— Я прослежу за тем, чтобы вам возместили убытки. — Майор покачал головой и вздохнул. — Что ж, теперь мы знаем, что основная трудность заключается в том, как реагируют на верблюдов другие животные.

— Да, сэр. Утешает только то, что сами верблюды весьма невозмутимые твари. Во время всей этой суматохи они оставались совершенно спокойными. Они вообще держатся отчужденно и с большим достоинством. Ничто их особенно не беспокоит, они не любят только, когда на них навьючивают слишком много поклажи. — Он потер шею. — Мы проверяли, какой груз они в силах нести. Один человек в толпе стал настаивать, чтобы на верблюда навьючили побольше поклажи и пнул его ногой, понуждая встать. Тогда это животное плюнуло своей жвачкой прямо в грудь нахалу. Такого я еще не видел. Верблюд еще хотел и укусить его. Ну и веселилась же после этого толпа!

Майор Келлер рассмеялся.

— Хотел бы я видеть все это. Кажется, вы не скучали без дела.

— Да, сэр. Работы хватало. — Клей опять подумал о Нине, она никак не выходила у него из головы. Боже, он скучал по ней. Ну разве это не смешно?

— Итак, сколько же груза может нести верблюд?

Клей сидел за столом с отсутствующим взглядом.

Майор нахмурился.

— Лейтенант!

Клей вздрогнул и посмотрел на своего командира.

— Извините, сэр. Я задумался.

— Я спросил, сколько груза может нести верблюд.

— О, мы нагрузили на него четыре тюка сена, сэр. Это будет добрых двенадцать сотен фунтов! — Он вышел из-за стола и расстегнул воротник рубашки: день был жаркий. — Черт меня побери!

В это время в комнату вошел рядовой, неся поднос с двумя стаканами лимонада. Он поставил их на стол майора. Лейтенант взял свой стакан и стал жадно пить прохладный напиток.

— Теперь расскажи мне, с какими трудностями вам еще пришлось столкнуться. Почему был ранен один из верблюдов? Какой-то гражданский со страху выстрелил в него?

Клей кисло улыбнулся.

— Нет, сэр. Стрелял конокрад. Джес Хьюмс, чтобы быть точным.

— Джес Хьюмс! Человек, за которым мы так долго охотились?

— Он самый. Теперь его больше нет на свете.

— Нет на свете! — Келлер опять сел. — Расскажи все по порядку, лейтенант.

Клей вновь почувствовал укол в области сердца.

— В Индианоле я встретил симпатичную юную мексиканку… которая хотела продать мне лошадей, — начал он; Майор молча слушал его, наблюдая за глазами рассказчика.

Лейтенант что-то не договаривал, но Келлер не знал, что именно.

— Ну что ж, — подытожил он, когда Клей закончил свое повествование, — вас можно поздравить. В южном и западном Техасе найдется немало людей, которые будут рады услышать, что вы покончили с этой бандой конокрадов. Не сомневаюсь, что тех двоих оставшихся в живых бандитов уже повесили в Сан-Антонио. — Он допил свой лимонад. — Мне только кажется, что вы зря отпустили мексиканцев. Вы уверены, что они вернутся в Мексику и перестанут заниматься кражами?

— Нет, не уверен. Но мне кажется, я поступил по справедливости. По крайней мере, девушка определенно намеревалась покончить с конокрадством и вернуться домой. Трудно обвинять ее в чем-то после того, что она пережила. Я не могу ручаться за ее брата, но думаю, что в основном он делает то, что хочет Нина… Я хотел сказать, мисс Хуарес.

Майор заметил, что щеки Клея слегка покраснели.

— Нина?

Клей застенчиво улыбнулся.

— Когда вы помогаете кому-то в беде, то невольно начинаете называть этого человека по имени.

Майор вздохнул.

— Я испытываю смешанные чувства по этому поводу, лейтенант. Я согласен, что вас, возможно, замучила совесть, если б вы передали этих молодых людей техасской полиции, тем более что они мексиканцы. Кроме того, вам пришлось бы сдать властям женщину.

— Она еще совсем девочка. Я просто не мог этого сделать, сэр. Если вы хотите наказать меня, что ж — это ваше право. Но я не сожалею о своем решении. Они еще почти дети, и им досталось во время войны.

— Да, но нельзя же всю жизнь помнить об этом. Они — бандиты, лейтенант, ворующие у техасцев лошадей и думающие, что имеют на это право. Они мстят. Но это не по закону. Я искренне надеюсь на то, что больше мы о них не услышим.

— Да, сэр. Я тоже надеюсь на это. — Клей уставился на свой стакан. Ему больно было слышать последние слова майора. Он больше не увидит Нину Хуарес, но ему никогда уже не забыть это лицо, это тело. Он не мог забыть вкуса ее губ. Этот сладкий невинный поцелуй навсегда останется в его памяти. Он по-прежнему ощущал прикосновение упругой груди.

— Она произвела на вас впечатление, не так ли, лейтенант?

Клей перевел взгляд на майора. Вздохнул и поставил стакан на стол.

— Да, сэр.

— И поэтому вы отпустили их.

— Наверное.

Майор хихикнул и покачал головой.

— Когда я отправлял вас в Индианолу, то пошутил насчет того, что вы найдете там красивую сеньориту. Но ведь это была всего лишь шутка, лейтенант.

Клей улыбнулся, чувствуя некоторую неловкость.

— Я понимаю, сэр. Если произошла ошибка, то я беру всю ответственность на себя.

Майор встал.

— По крайней мере, мы покончили с бандой Хьюмса. Нет нужды сообщать кому-то о молодых мексиканцах. Будем надеяться, что они находятся на пути в Мексику и никогда больше не объявятся в Техасе.

— Да, сэр. — Клей встал. — Разрешите идти, сэр? Мне нужно принять ванну и перевязать рану. Она еще полностью не зажила. Я также хочу составить рапорт.

— Отлично. — Их глаза встретились. — Когда будете писать рапорт, не упоминайте о брате и сестре Хуаресах. Напишите просто, что какой-то местный житель сказал вам, что банда Хьюмса скрывается где-то поблизости, и вам удалось ее найти.

— Есть, сэр.

— Вы умный человек. Вам нужно забыть эту девушку. Американским военным опасно задумываться о прекрасных сеньоритах.

Клей улыбнулся грустной улыбкой.

— Да, сэр.

— Я прослежу за тем, чтобы вас наградили по заслугам.

— Благодарю вас, сэр.

Они отдали друг другу честь, и Клей вышел из кабинета. Майор советовал ему забыть девушку.

— Легко сказать, — пробормотал лейтенант, направляясь в сторону бани. — Даже мексиканская шлюха, которую он нашел себе в Сан-Антонио, не помогла ему забыть Нину. Он еще больше желал ее. Но теперь об этом бесполезно думать. Майор прав. Надо забыть о ней.

Глава 9

Нина вошла в комнату Шарлины Дикинсон, убедившись сначала, что та одна. Женщина крепко спала. Видна была ее обнаженная спина. По-видимому, Шарлина предпочитала спать голой. В комнате пахло духами. Ощущался и еще один запах, к которому Нина уже привыкла, но который все еще возбуждал ее любопытство. Это был запах мужчины, вернее нескольких мужчин.

Нина вздохнула с облегчением: последнего клиента Шарлины уже не было. Стараясь не шуметь, она прошлась по комнате, собирая в корзину грязную одежду. Корзина была перевязана розовой лентой, чтобы одежду Шарлины не спутали с вещами Кармелы или Хуаниты. Этим двум женщинам было наплевать, но Шарлина всегда расстраивалась, если чужие тряпки попадали в ее корзину.

Нине совсем не нравилось обстирывать шлюх, работающих в таверне «Пекос» города Эль-Пасо. Но все-таки это была работа, за которую неплохо платили. Эмилио в таверне выполнял множество дел: принимал продукты, смотрел за лошадьми постояльцев, чистил конюшню.

Нина знала, что ее брат недоволен такой грубой работой, и догадывалась, что долго он здесь не продержится. Тяга к приключениям одолеет его. Он стал работать в таверне лишь потому, что здесь собирались люди, побывавшие на Бандитской Тропе.

Эмилио все слушал и запоминал. А в таверне люди говорили о своих похождениях вполне открыто. Нину беспокоило то, что Эмилио, казалось, завидовал им. Она сама была слишком занята работой и не заглядывала в таверну, но иногда видела постояльцев из своей комнаты. Они напоминали ей Джеса Хьюмса. Вечерами девушка скрывалась от людей, опасаясь, как бы ее не приняли за одну из шлюх.

Шарлина начала ворочаться, и Нина стрелой вылетела из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь. Жизнь, которую вели эти женщины, казалась Нине отвратительной, и все же в ней чувствовалась некая притягательность. Как может женщина каждую ночь делить постель с разными мужчинами? Это отталкивало девушку. Но ее интриговало то обстоятельство, что шлюхи наслаждаются такой вот жизнью. Годами Нину преследовали воспоминания о том, как солдаты насиловали ее мать, и вот теперь новый кошмар — она входит в комнату Шарлины и видит ее в объятиях клиента.

Они так увлеклись, что не замечали юную Нину, которая в изумлении и страхе смотрела на них. Позже она не могла понять, почему сразу же не выскочила из комнаты. Ей и раньше приходилось видеть подобный ужас, но тут ей сразу бросилось в глаза, что женщина явно получает удовольствие от происходящего. Шарлина с радостью отдавалась клиенту и, похоже, находилась в экстазе. Неужели все это может приводить в такой восторг? Нину угнетало то, что всякий раз, когда она пыталась вообразить себя в подобной ситуации, ее партнером неизменно оказывался голубоглазый лейтенант-гринго. Уже почти год прошел с тех пор, когда она видела его в последний раз, но он до сих пор не выходил у нее из головы.

Девушка вздохнула, опустила корзину на пол коридора и взяла другую, перевязанную синей лентой. Ей нужно было идти в комнату Кармелы Сантон. Кармела и третья проститутка, Хуанита Перес, были мексиканками. Кармеле было лет двадцать, Хуанита — постарше и полнее. Войдя в комнату, Нина с удивлением обнаружила, что в постели проститутки находится мужчина. Сама Кармела, одетая в халат, стояла возле туалетного столика. Она взглянула на Нину.

— Входи, малышка, — пригласила она. — Это всего лишь твой брат.

Недоумевая, Нина застыла на пороге. Почему ее раздражает то, что брат путается со шлюхами? Она не понимала, как он может заниматься этим после того, что случилось с их матерью. Может быть, мужчины не могут обходиться без таких вещей? Она понимала, что брат никогда не совершит насилия и не станет приставать к женщине, которая не желает его, однако тот факт, что он спит со шлюхами, каким-то образом сближало Эмилио с теми техасцами.

— Я зайду потом, — сказала она смущенно.

— Все в порядке, Нина, — окликнул ее брат. Он сел в кровати, протер глаза и провел рукой по своим черным волосам. — Только отвернись, пока я буду надевать штаны. Мне все равно надо уже идти на работу.

Смущенная и озадаченная, Нина отвернулась. Она слышала шуршание одежды, а потом перед ней появился Эмилио, держа в руках рубашку и ботинки.

— Забирай одежду. — Он бросил взгляд на Кармелу. — Мне было хорошо с тобой, Кармела.

— Приходи, когда захочешь, дорогой.

— Ты самая лучшая, — сказал Эмилио и подмигнул девушке. Он вышел, а Нина принялась собирать грязную одежду, разбросанную по всей комнате.

— Захвати и постельное белье, Нина.

Нина покраснела, злясь на брата и ревнуя его не потому, что ему нравятся другие женщины, а потому, что он может спать с ними, в то время как ей невыносимо об этом и думать. Она хотела бы поговорить с кем-нибудь о своих сомнениях и страхах, но не знала с кем. Не с Эмилио же ей разговаривать об этом и не с женщинами, вроде Шарлины да Кармелы, которые поднимут ее на смех.

— Твой брат очень красивый, — сказала ей Кармела. Она села перед зеркалом и начала расчесывать волосы. — И он очень хорош в постели.

Не говоря ни слова, Нина срывала белье с пухового матраса. Проститутка посмотрела на отражение Нины в зеркале и криво улыбнулась. Потом положила расческу и повернулась лицом к девушке.

— Хочу спросить тебя кое о чем, Нина, — сказала она. — Ты когда-нибудь думаешь о мужчинах?

Нина ответила не сразу. Не поворачиваясь, она собрала все постельное белье и только после этого произнесла:

— Нет. — Она солгала.

Кармела встала, придерживая свой распахнувшийся халат.

— Послушай, Нина, сколько же тебе лет? Восемнадцать? Девятнадцать?

— В следующем месяце мне будет девятнадцать.

Кармела сложила руки на груди и подошла к девушке.

— Твой брат говорит, что ты девственница.

Нина выпрямилась и покраснела, но смотрела прямо в глаза Кармеле.

— Это никого не касается!

Кармела улыбнулась, но глаза у нее были добрые.

— Конечно. Он сказал мне это только потому, что я намекнула, какой богатой ты могла бы ты стать с твоей красотой, зарабатывая тем же, чем и мы.

Нина обиженно опустила глаза, понимая, тем не менее, что Кармела сделала ей комплимент.

— А он просто взбесился, услышав от меня такие слова. Потом рассказал мне про вашу мать, про то, что с ней случилось… и о том, какая ты порядочная девушка.

Нина, не сказав ни слова, положила белье в корзинку. Кармела чувствовала, что девушка смущена и озадачена.

— Нина, — обратилась она к ней. — Посмотри на меня, пожалуйста.

Нина повернулась к ней, держа в руках корзину. Их взгляды встретились, и Кармела заметила, что глаза девушки увлажнились.

— Тебе не нужно бояться, Нина. Я знаю, ты думаешь, что мы занимаемся непотребным делом. Ты бы никогда не смогла лечь с мужчиной за деньги или ради удовольствия. Такой девушке, как ты, обязательно надо влюбиться в кого-то. Я это знаю. Но мне кажется, что даже если бы ты влюбилась в мужчину, то не смогла бы лечь с ним.

Нина опустила глаза. Кажется, эта женщина многое понимает. И она не насмехается над ней.

— Я… я не знаю, что мне и думать.

— Ты злишься из-за того, что твой брат может наслаждаться такими вещами, а ты — нет.

— Мой брат может делать все, что ему нравится.

Кармела подошла к Нине еще ближе и прикоснулась к ее руке.

— Нина, однажды ты встретишь какого-нибудь красивого мужчину, вроде твоего брата, и потеряешь голову. Я уверяю тебя, что нет большей радости для женщины, чем быть с мужчиной. Не всегда же случается то, что произошло с твоей матерью. Ты ведь помнишь, как счастливы были в любви твои отец и мать. — Она наклонилась к ней. — Мужчины могут вскружить тебе голову, Нина. Настоящий мужчина может осчастливить тебя.

Нина сглотнула слюну и опять посмотрела в глаза Кармелы.

— У тебя часто бывают клиенты-гринго. Разве ты не ненавидишь их?

Кармела улыбнулась и покачала головой.

— Нина, не все гринго плохие люди. Во время войны не только гринго убивали мексиканцев. Мексиканцы тоже убивали американцев. Ты слышала про Аламо?

— Да.

— Это случилось еще до твоего рождения. Американцев вырезали не только в Аламо. В плен никого не брали, убивали всех подряд. Ты не думала о том, что у американцев был повод для мести? Они храбро бились и побеждали с криком: «За Аламо!». Человек или сжигает свое сердце местью, или забывает о ней и начинает новую жизнь.

«Война окончена, Нина. Вы должны понять и примириться с этим», — вспомнила она слова лейтенанта. Он сказал их ей в ту ночь, когда они сидели у костра. В рассеянности она коснулась языком губ, которые все еще помнили тот горячий поцелуй. Не это ли имела в виду Кармела, когда говорила о том, что мужчина может осчастливить женщину?

— Да, я понимаю, что американцы могут так же ненавидеть нас, как и мы их, — ответила она Кармеле.

Кармела улыбнулась добродушной улыбкой.

— Мы не можем переделать историю, Нина. Американцы богаты и могущественны. Прошлого нам уже не вернуть. Но это не значит, что мы вечно должны ходить с опущенными головами, испытывая горечь поражения. Мы — гордые люди, несмотря на то, что проиграли войну. У меня в Мехико-Сити погибли отец и брат. Мою мать убили, а меня… — Она отвернулась. — Мы жили в небольшом городке возле границы. В наш дом пришли мужчины. Все случилось точно как с твоей матерью. Мне было тогда пятнадцать лет.

Глаза Нины округлились.

— Извини, Кармела. Но ты ведь должна ненавидеть гринго.

Женщина кивнула.

— Да, какое-то время так оно и было. Я чувствовала стыд и унижение. Все это привело меня к тому, чем я занимаюсь сейчас. — Она пожала плечами. — Но я поняла, что жизнь продолжается, и нельзя жить с ненавистью в сердце. От этого люди болеют и дурнеют. Куда лучше любить всех и быть счастливой, Нина. — Кармела смотрела на девушку и улыбалась, хотя в ее глазах застыли слезы. — Поэтому в один прекрасный день я пошла в церковь и помолилась Матери Божьей, чтобы она помогла мне все забыть и всех простить, а любить в людях лишь добро. — Хитрая улыбка появилась на ее лице. — Но к тому времени я уже научилась любить мужчин — тех, которые были добры ко мне. Я начала прилично зарабатывать. Итак, пока я не постарею и не потолстею, я буду заниматься тем, чем занимаюсь. Но все это не для тебя. Ты сохранила свою девственность. Жди же своей встречи с хорошим человеком.

Слезы накатились на глаза Нины, она моргнула.

— Спасибо, Кармела. Я о многом хотела бы спросить тебя, но боюсь, что ты будешь надо мной смеяться.

Женщина улыбнулась теплой улыбкой, взяла корзину из рук Нины и поставила ее на пол.

— Никогда я не буду смеяться над тобой, дорогая, — сказала она, обнимая девушку за плечи. — Приходи поговорить со мной, когда захочешь. — Кармела отпустила Нину. — Но ты должна сказать мне, разве ты не встречала мужчину, который заставил твое сердце биться сильнее, напоминая тебе о том, что ты женщина? Неужели ты никогда не целовалась?

Нина вновь подумала о Клее Янгбладе. Но как могла она сказать этой женщине о том, что ее целовал лейтенант-гринго, если только что уверяла, что ненавидит таких людей?

— Нет, — отвечала она.

Кармела внимательно посмотрела на нее.

— Я не уверена, что ты говоришь мне правду. Но если у тебя есть о чем рассказать мне, я охотно тебя выслушаю.

Нина застенчиво улыбнулась.

— Да мне нечего рассказывать, — ответила она и нагнулась, чтобы взять корзину, но вдруг передумала. — Ну разве что…

Кармела засмеялась и взяла ее за руки.

— Рассказывай! Я хочу все знать! — Она подвела Нину к кровати, на которой лежал голый матрас. — Как же я смогу помочь тебе, если ты не расскажешь мне все? — настаивала она.

Нина чувствовала, что ей просто необходимо выговориться.

— Ты обещаешь, что не скажешь о моих чувствах брату? Он огорчится. Я хочу сказать, что он знает о поцелуе и о том, почему все это произошло, но не знает, что я никак не могу забыть о случившемся и часто вспоминаю этого человека.

Кармела сжала ее руки.

— Клянусь Матерью Божьей, что никогда не расскажу об этом Эмилио. Это твои чувства, и я их уважаю.

Нина посмотрела ей в глаза.

— Он — гринго. Никогда не думала, что смогу относиться с симпатией к таким людям. К тому же он военный!

Кармела сделала большие глаза и открыла рот.

— Военный гринго! Нина! Но ты только что говорила мне о том, что ненавидишь их!

— Да. Но этот… — Нина рассказывала свою историю, а Кармела внимательно смотрела на девушку.

— Он просто дразнил меня… использовал меня в своих целях, — сказала она Кармеле. — Я знаю, что должна ненавидеть его за это, но есть что-то… мне кажется, он действительно хотел меня. И я никак не могу забыть его.

Кармела глубоко вздохнула.

— О, Нина, все это так романтично. Судя по твоим слова, он должен быть очень красивым! Ужасно, что ты никогда больше не увидишь его.

Нина кивнула, опустив глаза.

— Теперь он, возможно, служит где-нибудь далеко-далеко. А может, он уже закончил службу и уехал в свою Пенсильванию.

— Не исключено. Но мне кажется, он должен грустить там без жены, которая давно умерла. Говорил ли он тебе о том, что у него есть дети?

— Нет. У нас было мало времени для разговоров. К тому же я злилась на него. Я хотела поговорить с ним, и в то же время меня раздражало то, что я испытываю к нему какие-то чувства. Мне этого совсем не хотелось. Ты права, больше я никогда его не увижу.

Кармела обняла ее за плечи.

— Но теперь ты знаешь, что можешь испытывать подобные чувства и что приятно, когда тебя обнимает и целует мужчина. Ты поняла, что даже гринго может доставить тебе такое удовольствие. Теперь ты можешь избавиться от своих страхов и кошмарных воспоминаний. Думай о хорошем, а не о плохом. Нет, ничего дурного в том, что ты хранишь память об этом поцелуе.

Нина вздохнула.

— Теперь я это знаю. Но осталось лишь воспоминание о человеке, которого я никогда больше не увижу. Не понимаю, почему мне так больно думать об этом.

Кармела погладила ее плечи.

— Тебе так больно думать об этом, потому что, скорее всего, ты влюбилась в него, а он — в тебя. Может быть, он тоже никак не может забыть о тебе. — Женщина вздохнула и встала. — Возможно, он станет разыскивать тебя. Ты думала об этом когда-нибудь?

Нина грустно улыбнулась, покачала головой и тоже встала.

— Нет. Ему ни к чему терять время на мексиканскую конокрадку. Теперь он уже выкинул меня из головы. Он найдет себе американку, если только вообще собирается жениться. Кажется, он никак не может забыть свою жену.

Кармела печально вздохнула: история была столь романтична, что она затосковала по утраченной любви.

— Ах, Нина, что за восхитительные воспоминания ты хранишь! Я завидую тебе, твоей невинности. Однажды к тебе придет настоящая, большая любовь. Я уверена в этом.

Нина улыбнулась, подошла к своей корзинке и подняла ее.

— А пока что мне нужно заниматься стиркой. — Она посмотрела в глаза Кармелы. — Помнишь о своем обещании?

— Да, помню. О твоей тайне никто не узнает. И не бойся быть откровенной со мной. Мне приятно с тобой общаться. Для меня это честь, что ты доверилась мне.

Нина испытывала легкое смущение.

— Я рада, что поговорила с тобой. Теперь я лучше себя чувствую.

— Отлично. Дай мне знать, если кто-то из мужчин будет приставать к тебе. Он ответит мне за это!

— Я думаю, что сначала ему придется иметь дело с Эмилио.

— Да, ты права. — Женщина нахмурилась. — Эмилио говорил мне, что опять собирается заняться конокрадством. А что, в таком случае, будешь делать ты, Нина?

Улыбка исчезла с лица девушки.

— Я не знаю. Эмилио для меня все. Я буду там, где он.

— Ты знаешь, лейтенант прав — ты не должна возвращаться к прежней жизни.

Нина вздохнула.

— Эмилио многому научился. Мы хотим обзавестись своим ранчо в Калифорнии. Продажа лошадей приносит большие деньги.

— Мне это не нравится. Я много раз говорила Эмилио, что ему нужно бросить конокрадство, но мне кажется, дело тут не только в деньгах. У него это в крови. Запомни, если его повесят, то ты будешь висеть рядом с ним. Такие люди, как твой лейтенант, не часто встречаются.

У Нины вновь стало тяжело на сердце.

— Я не знаю. — Она отвернулась. — Мы еще поговорим об этом, Кармела. — Она улыбнулась женщине и вышла из комнаты. В коридоре она поставила полную корзину на пол и взяла другую, перевязанную желтой лентой. Потом подошла к комнате Хуаниты, но услышав выразительные звуки за дверью, решила, что ей лучше не входить. Она спустилась вниз, держа в руках обе корзины. Ее мысли были о том, права ли Кармела. Неужели связь с мужчиной может доставлять удовольствие? Возможно, если это кто-то вроде ее лейтенанта. Но он сейчас далеко, а у нее есть дела и поважнее, чем думать о нем. Эмилио с каждым днем становится все беспокойней.

Эмилио закончил чистить лошадь одного из постояльцев, а Нина развесила одежду сушиться на заднем дворе. Они оба теперь наблюдали за тем, как какие-то мужчины гнали в соседний загон красивых лошадей. Определенно, у них было на это разрешение владельца таверны, Стэна Оуэна. Оуэн общался с людьми, которые промышляли на Бандитской Тропе. Он знал, что многих из них разыскивает полиция, потому что они занимаются сбытом краденых лошадей, но ему было плевать на это, пока у них водились деньги на виски.

Нина выпрямилась и стала рассматривать лошадей. Иногда она скучала по тем временам, когда могла скакать верхом и отлавливать диких мустангов. Глядя из-за простыни на мужчин, загоняющих животных, она поняла, что эти люди — конокрады. Ей не раз приходилось сталкиваться с подобными типами. Гнали же они лошадей в Мексику, чтобы там их продать. Конокрады свистели, кричали, со смехом переговариваясь о том, как им повезло на этот раз. Закрыв ворота, они спешились и забрались на ограду, чтоб взглянуть на лошадей в загоне.

— Какие красавцы! — воскликнул один из бандитов. — За них нам хорошо заплатят. Особенно вон за ту черную кобылу. Она такая сильная и быстрая.

Эмилио отошел от лошади, которую чистил, и приблизился к говорившим. Нина знала, что он тоже считает этих лошадей крадеными. Она начала волноваться, потому что знала: Эмилио вновь хочет заняться своим незаконным ремеслом, которое так ему нравилось. А что же тогда делать ей? Девушке не хотелось оставаться одной, когда ее брат будет подвергать свою жизнь опасности в компании бандитов. Она должна быть с ним.

— Добрый день, амигос, — крикнул Эмилио конокрадам.

Нина заметила, что двое из них мексиканцы, а четверо остальных — гринго.

— Добрый день, сеньор, — ответил один из мексиканцев.

— Можно мне посмотреть на ваших лошадей? — спросил Эмилио. — Какие они у вас красивые.

Казалось, что бандиты настроены довольно дружелюбно.

— Посмотри, — сказал все тот же мексиканец. Это был пожилой коренастый человек, тогда как другой мексиканец был так же молод и красив, как Эмилио.

Эмилио влез на ограду. Мужчины разговаривали между собой и смеялись. До Нины время от времени доносились слова: «мустанги», «сменить клейма», «простое дело». Один из конокрадов спросил, где можно бы выпить виски, другой поинтересовался, есть ли тут приличные шлюхи. Эмилио ответил, что все это можно найти в таверне «Пекос», и предложил пока присмотреть за лошадьми. Эта работа давала неплохие деньги, Нина надеялась, что такие доходы устроят Эмилио, но она ошибалась.

Бандиты поблагодарили юношу, но попросили его немного подождать. Их предводитель хотел попробовать проскакать на самом диком мустанге. Высокий, стройный гринго, лет тридцати пяти или сорока на вид, открыл ворота и въехал в загон, где его выбор пал на крепкого жеребца в яблоках, который, как заметила Нина, отличался довольно строптивым нравом. Человек, решившись его оседлать, с трудом накинул на мустанга веревку. Заарканив его наконец, гринго отвел животное в отдельный загон, где не было других лошадей.

— Ты уверен, что это тебе нужно, Майк? — крикнул главарю один из бандитов.

Тот, кого называли Майк, ударил животное по крупу, а когда она выбежала из загона, закрыл ворота и остался один на один с диким мустангом.

— Да, черт возьми! И мне не нужны ни седло, ни поводья. Мне хватит одной веревки, которая у него на шее.

— Ты страшно рискуешь! — воскликнул его товарищ.

Кто-то захихикал, а Эмилио поспешил к загону, чтобы, не пропустить представления.

— Думаете, у него получится? — спрашивал он стоящих рядом с ним на ограде людей.

— Майк Биллингс самый лучший наездник, — ответил ему один из мужчин, даже не повернувшись к юноше. — Если он не сможет скакать на этом звере, то другие тоже не смогут.

Нина приблизилась к загону, но предпочла оставаться на приличном расстоянии. Она спряталась за сараем и выглядывала из-за него. Эти люди, казалось, были настроены вполне дружелюбно, хотя выглядели довольно свирепо. Она не чувствовала себя в опасности, несмотря на то, что там было несколько гринго, а Эмилио, казалось, радовался присутствию мексиканцев.

— Всякий раз, когда мы ловим мустангов, Майк сразу же садится верхом на самого дикого из них, лишь только добираемся до города, — сообщил Эмилио один из бандитов. — Так он как бы отмечает наш успех, прежде чем напиться и отправиться к шлюхам.

Они начали улюлюкать, свистеть и заключать пари на то, как долго Майк Биллингс продержится на мустанге. Нине тоже захотелось все увидеть самой. Она подошла еще ближе. Майк залез на забор, а один из бандитов подвел к нему на веревке упирающегося жеребца.

— Он в твоем распоряжении, хозяин, — произнес он.

Майк снял с пояса ремень и передал его одному из мексиканцев. Потом схватил мустанга за гриву, прыгнул ему на спину, выхватывая веревку из рук человека, подведшего к нему коня. Мустанг сначала замер, как бы не понимая, что происходит, но через три-четыре секунды начал отчаянно выгибать спину, лягаться и фыркать.

Нина осторожно подкралась к самому загону, умирая от любопытства. Люди на ограде были так увлечены зрелищем, что не замечали ее. Она согласилась с тем, что человек по имени Майк умел объезжать мустангов, но этот оказался самым диким из всех, которых ей довелось видеть, и одного умения Майка явно не хватало, чтобы удержаться на коне. Уже через семь-восемь секунд Майк упал на землю, больно ударившись спиной.

Он лежал совершенно неподвижно, глядя в небо широко открытыми глазами, и Нина решила, что у него, наверное, перехватило дыхание. А мустанг мчался прямо на него. Ноздри жеребца раздулись, в глазах горел огонь, изо рта вылетала пена. Человек, который помогал Майку, уже вышел из загона, и больше некому было прийти на помощь хозяину. Нина видела, что мустанг собирается ударить Майка копытами, а тот, очевидно, был еще не в силах встать на ноги.

Но до того, как кто-либо пришел в себя, Эмилио спрыгнул с ограды и бросился к мустангу. Схватив веревку, юноша удержал зверя, который встал на дыбы и двинулся на Эмилио, суча в воздухе передними ногами. Эмилио заговорил с конем по-испански, успокаивая его, а Нина, испугавшись за брата, пролезла через пролом в изгороди и бросилась к нему на помощь.

Двое других мужчин, наконец-то опомнившись, спрыгнули вниз, схватили Майка за руки и потащили его к воротам. Кто-то мгновенно их открыл, и эти двое вытащили Майка из загона, пока третий снова закрыл ворота. Один из бандитов склонился над хозяином, чтобы как-то ему помочь, а остальные взобрались на ограду и увидели, как молодые мексиканцы, юноша и девушка, на удивление быстро успокоили мустанга.

— Вы когда-нибудь видели подобное? — спросил кто-то из бандитов своих товарищей.

— Я точно такого еще не видел, ответил ему какой-то человек, имея в виду совсем не то, как умело обращался Эмилио с диким конем. Глаза этого человека были прикованы к Нине.

Майк наконец пришел в себя, проклиная свою неудачу.

— Не надо волноваться, хозяин, — обратился к нему человек, склонившийся над пострадавшим. Он хотел помочь Майку встать на ноги, но тот его оттолкнул.

— Этот зверь хотел убить меня, — прорычал Майк. Он взобрался на ограду и с изменившимся выражением лица стал наблюдать за тем, как Эмилио и Нина гладят мустанга по шее. Но все уже смотрели не столько на коня, сколько на женщину.

— Эти двое спасли тебе жизнь, — сообщил главарю один из бандитов. — Еще несколько секунд, и он ударил бы копытами тебе в грудь. Но до того, как кто-то из нас пришел в себя, этот мексиканский парень и эта девушка бросились в загон и отвлекли внимание мустанга. Сначала я подумал, что он нападет на юношу, но как только появилась женщина, жеребец мигом успокоился.

Майк сделал несколько глубоких вздохов. Его спина побаливала.

— Эй, парень, поди сюда, — позвал он Эмилио.

Эмилио отошел от коня, но Нина осталась при нем, лишь теперь начиная понимать, что стала центром внимания. Она смотрела только на мустанга, успокаивая его, поглаживая его нос, разговаривая с ним и надеясь при этом, что бандиты ее не тронут.

— Да, сеньор? — спросил Эмилио.

Майк склонился над оградой и протянул юноше руку.

— Вы с женой спасли мне жизнь.

Эмилио не очень-то нравилось пожимать руку гринго, но, живя в Эль-Пасо, ему приходилось иметь с ними дело. В этот момент его интересовало не то, что они гринго, а то, что они конокрады. Он хотел вернуться к прежней жизни. Может быть, эти люди помогут ему, пусть они и американцы. Если среди них есть мексиканцы, то эти белые не такие уж негодяи. Возможно, у них есть связи с теми, кто покупает краденых лошадей.

— Она не моя жена, сеньор, — отвечал он, пожимая руку Майка. — Она моя сестра.

Один из мексиканцев отпустил комплимент по поводу красоты Нины, говоря о ней как о гулящей.

— Я надеюсь, она работает в таверне, — предположил один из бандитов.

Нину охватил прежний страх. Тогда Эмилио, помрачнев, сказал:

— Моя сестра — порядочная женщина. Вы Лучше поищите себе шлюх, а ее оставьте в покое!

— Хорошо, хорошо, — согласился Майк, улыбаясь. Он повернулся к своим людям. — Эти двое рисковали жизнями, чтобы спасти меня. А вы, идиоты, даже пальцем не пошевелили при этом. Если этот парень говорит, чтобы его сестру оставили в покое, значит так оно и будет. Она порядочная женщина, и я прошу вас относиться к ней подобающим образом.

Нина с удивлением слушала эти слова гринго. Она все еще держалась на безопасном расстоянии и не произносила ни слова. Человек по имени Майк взглянул на Эмилио, отряхивая пыль с брюк и рубашки.

— Что ж, парень, я — Майк Биллингс, а это мои люди. — Он перечислил их слева направо. — Карлос Бака, Джони Лейн, Грег Лайонс, Эл Кинкейд и Сантос Родригес.

Все они по очереди улыбнулись юноше. Нине показалось, что эти люди совсем не похожи на негодяев из банды Хьюмса. Они не питали вражды к мексиканцам и уважали желания других людей.

— Меня зовут Эмилио Хуарес, — сказал Эми-лио. Он махнул рукой в сторону сестры. — А это Нина. Мы работаем в таверне. Моя сестра стирает белье проституткам, но сама она, как я уже сказал, порядочная женщина. Всякий, кто притронется к ней, умрет.

Майк удивленно поднял брови и спрыгнул с ограды. Его люди добродушно засмеялись.

— Что ж, я не собираюсь проверять, станешь ли ты держать свое слово, Эмилио. Ты спас мне жизнь. Все твои желания — закон для меня. То же касается твоей сестры. Мы не причиним вам зла. Пойдем в таверну, я угощу тебя виски. — Главарь посмотрел на Нину. — Выходите из загона, мадам. Этот мустанг может взбеситься в любую минуту.

Нина кивнула и быстро перемахнула через ограду. Она поспешила к своей корзине с бельем, жалея о том, что эти мужчины ее увидели, но понимая, что другого выхода у нее просто не было. Она заметила, что Эмилио вошел вместе с бандитами в таверну, причем Майк Биллингс обнимал его за плечи.

— Итак, Эмилио, — проговорила она вполголоса, — ты нашел то, что искал. — Она понимала, что эти люди приглянулись Эмилио. Повзрослев и став уже почти мужчиной, он больше не хотел заниматься конокрадством ради мести. Теперь это ремесло просто доставляло ему удовольствие. Когда он говорил ей о том, как скучает по прошлой жизни, она по глазам видела: он вновь хочет стать бандитом. И он использует этих гринго в своих целях. В душе Нина уже знала, что он сойдется с этими людьми и, возможно, уедет с ними. А ей придется или жить одной или ехать с ним.

Глава 10

Огромный караван тащился под палящим солнцем Нью-Мексико, направляясь в форт Дефайнс. Клей думал о том, насколько легче было бы переносить такое путешествие, если бы оно проходило зимой. К счастью, они уже подходили к форту, где должны были отдохнуть и встретиться с лейтенантом Эдвардом Фицджеральдом Би-лем, занимающимся вопросами взаимоотношений с индейцами в Калифорнии. Биль получил задание помогать Клею во время экспедиции, в ходе которой армия изучала возможности верблюдов.

В Техас прислали еще сорок четыре верблюда и несколько арабов, которые на этот раз могли, по крайней мере, исполнять свои обязанности. Пека Аким все еще оставался здесь, но два других араба, прибывших вместе с ним, отправились домой. Майор Уэйн, который и предложил использовать диковинных тварей для нужд армии, пробыв в Кэмп Верде всю зиму, вернулся в Вашингтон.

Клей обернулся и посмотрел на странную процессию. Для путешествия выбрали двадцать пять самых лучших животных, общее число которых составляло уже семьдесят семь голов. Майор Келлер объяснил Клею, что в форте Дефайнс его встретит лейтенант Биль, в распоряжении которого находится более сотни лошадей и мулов, и дюжина фургонов. Они присоединятся к каравану. Клею еще никогда не приходилось руководить такой большой экспедицией, и если бы не палящее солнце и мысль о том, что ему придется пересечь пустыни Нью-Мексико и Аризоны, он мог бы считать, что путешествие, во время которого они покроют расстояние в тысячу миль, это приятная прогулка перед окончанием его службы.

Он пытался вообразить себе Калифорнию. Неужели она такая красивая, как о ней рассказывают? Больше всего Клея волновало, сможет ли он жить счастливо без армейской службы, во время которой он забывал обо всем на свете. После смерти Дженни и ребенка он не знал иной жизни.

Он уже давно не ухаживал за достойными женщинами. В армии к таковым относились лишь жены других офицеров да старые вдовы, которые обстирывали военных. То есть такие женщины, которые или не интересовали его или принадлежали другим мужчинам. Шлюхи ему надоели, а посещать более дорогие и престижные заведения в больших городах у него просто не было возможности. Он или нес службу в форте или преследовал индейцев на отдаленных равнинах. А те шлюхи, которые часто подъезжали к форту в фургоне и разбивали лагерь поблизости, запросто могли заразить какой-нибудь нехорошей болезнью. И хотя он страдал от отсутствия женщины, Клей избегал грязных палаток, в которых эти шлюхи предлагали себя военным.

Он снял шляпу и вытер со лба пот платком, вынутым из заднего кармана брюк. Потом снова надел шляпу и достал флягу с водой. Привязав поводья к луке, он сделал несколько глотков. Теперь уже он понимал, какую ценность представляли эти чудесные животные, важно выступающие вслед за ним. Коней нужно было поить раз или два в день, а верблюды вот уже почти три недели обходились без воды. Но дня через два они прибудут в форт Дефайнс, где странные животные смогут напиться вволю и приготовиться к долгому путешествию. В этом отношении верблюды действительно подходили для американского Юго-Запада. Они хорошо приспособились к здешним условиям, и пока что никто из них не умер.

Клей положил флягу на место, взял в руки поводья и вновь задумался о Калифорнии. Единственным способом переносить жару и монотонность пути — было думать о чем-то, и он размышлял о том, сколько денег ему потребуется для того, чтобы обзавестись ранчо. Годами он откладывал деньги, которые ему, собственно, некуда было тратить в тех отдаленных местах, где проходила его служба. Теперь он мог начать новую жизнь. До конца службы оставалось всего три месяца.

Они миновали маленький белый домик, возле которого мексиканец пас овец. Овцы начали блеять и спрятались за дом, увидев верблюдов, а мексиканец уставился на них, не веря своим глазам. Его жена, снимавшая белье с веревки, бросила свою работу и уставилась на странный караван. Маленький мальчик выскочил из домика. За ним бежала девочка еще меньше, чем он, а за ней — девочка постарше. Они подбежали совсем близко и смотрели на странных животных, показывая на них пальцами.

— Это верблюды, — объяснил им Клей. — Они прибыли из далекой страны.

Дети стали перешептываться между собой, при этом их карие глаза округлились от удивления.

Проезжая мимо, Клей внимательно наблюдал за ними и думал, что среди мексиканцев очень много благородных и красивых людей. Печально, что их сердца все еще ожесточены. Плохо, что страдают невинные, такие, как Нина Хуарес.

Нина. Многие месяцы она не выходила у него из головы. Он старался забыть ее волнующую красоту, которая не давала ему спать ночами с тех пор, как он расстался с девушкой в Техасе. Мексиканская девочка, выбежавшая из дома, вновь заставила его вспомнить о Нине, о которой ему лучше было не вспоминать. Но он не мог не думать о том, что с ней сейчас. Все ли у нее в порядке, есть ли у нее крыша над головой? Живет ли ее брат в Мексике? Ведет ли он нормальную жизнь и заботится о сестре? Клей живо мог представить себе ее неповторимое лицо. Он помнил ее густые мягкие черные волосы. Чувствовал прикосновение ее тела, ощущал на губах тот поцелуй.

— Господи, Янгблад, ты явно перегрелся, — прошептал он, злясь на себя за то, что все еще помнит девушку, которую больше никогда не увидит. Он в сердцах развернул свою лошадь и поскакал назад, чтобы проверить караван. После того как они выедут из форта Дефайнс, в его распоряжении окажется еще больше людей и животных. Кое-кто из солдат жаловался на жару, но верблюды невозмутимо шествовали вперед, да и арабы, казалось, чувствуют себя под беспощадным солнцем великолепно. Пека Аким с обычной улыбкой на устах поклонился Клею и сообщил, что все обстоит превосходно.

Клей — посмотрел в сторону разведчика, скакавшего впереди каравана. Этот военный был наполовину индеец. Пока что, пересекая территорию команчей, они не испытывали никаких проблем. Те индейцы, которых они встречали на пути, тупо смотрели на верблюдов и бросались прочь, полагая, очевидно, что увидели дурное предзнаменование. Клей начал думать, что верблюдов можно использовать для отпугивания индейцев.

К тому времени, когда они миновали домик, где жила мексиканская семья, солнце уже начало садиться, и Клей решил, что ему пора прекратить думать о Нине Хуарес, ведь все равно это ни к чему не приведет. Она просто маленькая хулиганка, из-за которой он мог бы вылететь из армии, если бы майор Келлер не оказался к нему столь снисходителен. Нет, ему лучше не встречаться с ней вновь.

— Мы отправляемся в Нью-Мексико, — сказал Майк своим людям. Бандиты, с которыми подружился Эмилио, сидели за столом в Таверне «Пекос» и играли в карты. Эмилио сидел с ними за одним столом. — На Севере есть много новых поселений. Сделаем несколько набегов в Нью-Мексико, а потом отправимся в Санта-Фе. У меня там есть знакомый покупатель. Оттуда поедем в Аризону, а потом — в Юту. Лучше всего промышлять в Юте и Колорадо. Там больше всего переселенцев. В Юте очень много мормонов. Я слышал, что они богатые люди. Там мы можем рассчитывать на отличных лошадей и на большие деньги, а если повезет, то и на золото.

— Да, на Севере нас ждет удача, — поддержал его Сантос. — Лучше нам подольше не появляться в Техасе. Эмилио прав — военные и техасские полицейские всерьез занялись конокрадами. А в Нью-Мексико и северо-западнее нет никаких полицейских.

— Согласен, — присоединился Джон Лейн.

— Как только здесь объявится этот покупатель из Матамореса и купит наших лошадей, мы отправимся в путь, — продолжил Майк. — Он должен быть здесь через пару дней. Все дело займет у нас месяца-два, но когда оно закончится, мы станем богатыми людьми. — Он взглянул на Эмилио. — Едешь с нами, амиго?

Эмилио провел рукой по губам и взглянул на Нину, которая в это время вытирала столы. Таверна уже закрылась, но хозяин разрешил бандитам посидеть еще и поговорить о своих делах. Эмилио знал, что Нина прислушивается к разговору и не одобряет его, но он хотел произвести впечатление на своих новых друзей. К тому же он скучал по приключениям и ему надоело быть лакеем, получая за это гроши.

— Я бы очень хотел поехать с вами, — ответил он. — Но я не стану грабить мексиканцев. Я ворую только у гринго.

Кое-кто из бандитов засмеялся.

— Думай, о чем говоришь, — предупредил его Майк.

Эмилио ухмыльнулся.

— Вы не такой, как другие американцы. Не многие из них мне по душе, но ты мне нравишься, потому что с уважением относишься ко мне и Нине.

Майк пожал плечами.

— Ты хороший человек, Эмилио, и ты спас мне жизнь. К тому же ты умеешь обращаться с лошадьми. После того как ты подковал тех, что стоят в загоне, нам дадут за них намного больше.

Эмилио сгреб со стола выигранные деньги и зажал в руке.

— Я хочу разбогатеть, сеньор. Самый верный путь к богатству — это конокрадство. Я обещал Нине, что, когда у нас будет достаточно денег, мы купим ранчо и обоснуемся в Калифорнии. Может быть, мы тогда сами начнем перекупать краденых лошадей.

— Что ж, надеюсь, ваши мечты осуществятся, Эмилио, — сказал ему Майк. Он закурил тонкую сигару, а Нина подумала о том, что этот человек, должно быть, все время носит клетчатую рубашку и кожаный жилет. На нем постоянно была одна и та же одежда, а лицо всегда покрывала щетина. — Будь готов к отъезду через три дня. Думаю, кто-нибудь здесь присмотрит за твоей сестрой.

Эмилио взглянул на Нину. Их взгляды встретились. Он знал, что она колеблется, не в силах решить, ехать ли ей с ним или оставаться. Он пока не знал, какое решение она примет, и понимал, что сестра злится на него за то, что он еще ни разу не поговорил с ней об этом.

— Это будет трудное и быстрое путешествие, Эмилио, — говорил ему Майк. — Возможны перестрелки. Ты когда-нибудь стрелял в людей?

Сердце Нины забилось учащенно, когда она услышала эти слова. Одно дело красть лошадей, но совсем другое — стрелять в невинных людей.

— Да, — соврал Эмилио. — Я могу убивать гринго.

Майк кивнул.

— Хорошо. На Севере много мест, где можно укрыться от полиции. Например, Робер Руст или Вроун Парк. Там лежат обширные земли, где много каньонов, гор, скал и ущелий. Подходящее место для таких людей, как мы.

— Да, но как мы будем делить добычу? — внезапно изменил тему разговора Эмилио.

— Настоящий мужчина всегда задает подобные вопросы, — сказал он. — Я получаю десять процентов. Остальное делится поровну между членами банды. Мы постоянно отлавливаем мустангов и смешиваем их с крадеными лошадьми. Если ты поможешь нам подковать мустангов, мы все дадим тебе по два доллара за каждого зверя, потому что получим за них больше. — Он окинул взглядом своих людей, сидящих за столом. — Я правильно говорю, ребята?

Все кивнули. Только юный Карлос Бака украдкой поглядывал на Нину.

— Тогда дело решено. Мы выезжаем через три дня, как только сюда прибудет человек, который купит наших лошадей. — Майк потер свои уставшие глаза. Нина подумала о том, сколько лет могло ему быть. Его лицо покрывали морщины, а волосы уже поседели. Можно было предположить, что в молодости он был красив, но трудная жизнь и пренебрежение, с каким он относился к комфорту, пагубно сказались на этом человеке. Она предположила, что ему, должно быть, лет сорок. Ее также интересовал вопрос, что заставляет американцев, которые, кажется, не испытывают недостатка ни в чем, преступать закон. Они с Эмилио угоняли лошадей из чувства мести и потому, что им нечем было жить, но у американцев не было никаких причин, чтобы заниматься конокрадством. Никто из них не склонен был рассказывать о своем прошлом. Это люди просто объединились для того, чтобы красть лошадей и этим жить. И вот теперь Эмилио готов к ним присоединиться.

Все встали. Заскрипели стулья, царапая деревянный пол. Двое бандитов, одним из которых был Майк, поднялись наверх. Остальные направились в небольшой флигель, где они остановились. Только Эмилио и Карлос продолжали разговор о предстоящих приключениях. Карлос взглянул на Нину.

— А кто станет заботиться о ней? — спросил он.

Нина повернулась к ним лицом, и Эмилио слегка оробел.

— Нам предстоит еще поговорить об этом, — ответил он.

Карлос мял в руках шляпу.

— Я хотел бы знать, не могу ли я… — Он замолк и вновь посмотрел на Нину. — Не могу ли я встретиться с вами, сеньорита, когда мы вернемся в эти края.

Нина была польщена этими словами, пусть они и прозвучали из уст бандита. Но Карлос не интересовал ее как мужчина. Красивый и почтительный, он, тем не менее, не вызывал у нее тех чувств, которые разбудил в девушке Клей Янгблад. После встречи с этим человеком, его поцелуя она все время ждала, что появится какой-то мужчина, который вызовет в ней такое же сильное желание, какое вызвал лейтенант. Не то чтоб она искала себе кого-то. Она все еще боялась общаться с мужчинами. Но она полагала, что если появится кто-то, предназначенный ей судьбой, как говорила Кармела, она будет испытывать к нему особые чувства.

— Извини, Карлос, но я не встречаюсь с мужчинами, — ответила она. — Кроме того, ты — бандит. У тебя никогда не будет своего дома. — Нина сердито посмотрела на брата. — А я хочу, чтобы у меня был свой дом.

Она взглянула на Карлоса и опустила глаза.

— Подожди, вот мы вернемся в Эль-Пасо, тогда и поговорим.

Карлос и Эмилио нахмурились.

— Мы? — спросил Карлос. — Ты что, тоже собираешься ехать с нами?

Нина посмотрела на брата.

— Может быть. Я хотела бы поговорить с Эмилио наедине, Карлос.

— Да, сеньорита. Но… Майк и другие не захотят взять с собой женщину.

Нина тряхнула головой и с вызовом посмотрела ему в глаза.

— Я ничем не хуже любого мужчины, когда дело касается угона лошадей. Можешь спросить Эмилио. Я скачу верхом и стреляю, как он. Порой я даже превосхожу его ловкости. На меня можно положиться.

Карлос окинул ее взглядом с ног до головы.

— Но ведь ты — женщина! Нам придется скакать под палящим солнцем и спать на земле под открытым небом. Случается, мы днями не отдыхаем и живем впроголодь. В тех краях, куда мы направляемся, полно змей, скорпионов…

— Я привыкла к такой жизни, — перебила его Нина. — Пожалуйста, оставь нас, Карлос.

Он еще раз окинул ее скептическим взглядом перед тем как уйти. Нина испуганно посмотрела на Эмилио.

— Итак, ты уезжаешь, даже не поговорив со мной ни о чем! — бросила она зло. — Ты так легко расстаешься со мной, Эмилио?

— Я собирался поговорить с тобой утром. Я не знал, что ты вечером будешь заниматься тут уборкой.

— Я работаю, а ты сидишь и строишь всякие планы без меня! Мы же договорились всегда быть вместе, и ты знаешь, что мне опасно оставаться тут одной.

Эмилио отвернулся и отошел от сестры.

— Я не собираюсь оставлять тебя здесь, — сказал он, вновь поворачиваясь к ней лицом. — Я просто сказал так бандитам, потому что не хочу пока заводить разговор на эту тему. Я сначала хотел побеседовать с тобой и узнать, что ты об этом думаешь. Ты правильно ответила Карлосу. Красть лошадей ты умеешь, Нина, и я смогу убедить в этом Майка и остальных. Они относятся к тебе с уважением и не похожи на других гринго. Никто из них тебя не тронет. Наоборот, вместо меня одного, тебя будут охранять шестеро мужчин. Я скажу Майку, что если он тебя возьмет, то мы с тобой будем делить нашу долю добычи, так что никто из-за тебя не пострадает. Они не станут возражать, потому что ты им не будешь стоить ни гроша. Я знал, что ты захочешь поехать с нами, поэтому не спешил говорить с тобой об этом. Сначала я хотел узнать планы Майка.

Нина положила тряпку на стол и скрестила руки на груди.

— Ты ошибаешься, Эмилио. Я не хочу ехать с вами, не хочу заниматься кражей лошадей. Я поеду с вами только потому, что ты — мой брат, единственное, что у меня есть. Я знаю, что ты не можешь жить без приключений и поедешь с бандитами, даже если я решу остаться здесь. Но я поеду, потому что хочу быть рядом, если с тобой что-то случится. Все эти годы мы не расставались. У нас были обязанности по отношению друг к другу, мы любили друг друга. Но я не хочу больше заниматься конокрадством. Я хочу жить спокойной жизнью. Я уже говорила тебе об этом.

Его глаза вспыхнули, и юноша подошел к ней ближе.

— Мы заживем нормальной жизнью, Нина! Такого шанса у нас еще никогда не было! У нас будет много денег, и ты будешь жить спокойно. Мне не придется охранять тебя. Шестеро мужчин станут заботится о тебе! Никогда не думал, что мне придется работать вместе с гринго, но эти люди отличаются от других американцев, Нина. Они уважают меня и тебя. Ты видишь, что судьба благосклонна к нам. Я узнаю все места, где мы сможем прятаться! Я познакомлюсь с покупателями! Вскоре мы снова сможем промышлять с тобой вдвоем, а через пару лет разбогатеем!

Их глаза встретились, и Нине вдруг стало страшно.

— Или погибнем, — произнесла она.

Эмилио рассмеялся.

— Этого не случится, Нина. Ты зря волнуешься.

— Разве? Мы будем в самом сердце страны гринго.

— Но нас восемь. Ничего с нами не случится, Нина. И не говори мне, что ты не мечтаешь вновь скакать на своем отличном коне, наслаждаясь свободой и испытывая радость от того, что воруешь у жадных американских поселенцев!

Она отвернулась.

— Иногда я думаю об этом. Но мне очень хочется быть нормальной женщиной и иметь свой дом. — Нина опять повернулась к нему лицом. — Мне не понравилось то, как сеньор Биллингс спросил тебя о том, убивал ли ты когда-нибудь людей. И мне не понравилось, что ты соврал ему в ответ! Мы не убийцы, Эмилио!

Он с укоризной покачал головой.

— Нина, что мне сказать тебе? Я хочу поехать с ними. Я не хотел, чтобы Майк и другие считали меня трусом. Мне самому не нравится убивать людей. Но если эти люди гринго, то почему и не убивать их? Ты прекрасно знаешь, в нашем деле трудно обходиться без убийств. Если кто-то станет стрелять в меня, то я должен обороняться.

— Если ты убьешь кого-то, гринго сделают все, чтобы поймать тебя. От этого одни неприятности, Эмилио, а у тебя их и так будет хватать в чужой стране, куда ты отправляешься в компании бандитов.

Он в досаде взмахнул руками.

— Что может случится с нами, Нина? Майк и его люди знают там все ходы и выходы. Посмотри на них! Они процветают. Никто их не преследует. Все они здоровы и счастливы. Важно то, что их много, и они умеют защитить себя. Майк говорит, что кодекс чести бандитов не позволяет им причинять вред себе подобным. — Он улыбнулся. — Главное же то, что в том краю, куда мы собираемся ехать, мало бандитов. Это обширная местность, где разбросано несколько крупных поселений, в каждом из которых мы можем взять сразу много лошадей. Например, поселок мормонов, расположенный на севере в горах. Люди, подобные нам, промышляющие на территории, которая почти не охраняется законом, непременно должны разбогатеть. Мы будем повелевать теми, кто придет после нас. Такие люди, как Джес Хьюмс или Эрнандес, покажутся шутами по сравнению с нами.

Нина покачала головой.

— Ты отправляешься туда не для того, чтобы разбогатеть, Эмилио. Ты едешь потому, что тебе нравится такая жизнь.

Их взгляды встретились, и Эмилио немного успокоился.

— Да, мне нравится такая жизнь. Сейчас я чувствую себя счастливым человеком. — Он подошел к сестре вплотную и взял за руку. — И я хочу, чтобы ты тоже была счастлива. Готов поклясться на святом распятие, Нина, что как только у нас будет достаточно денег, мы поедем в Калифорнию.

В глазах девушки появились слезы. Она не хотела ехать, но и оставить Эмилио не могла.

— Ты обещаешь мне? Бог накажет тебя, если ты врешь мне, Эмилио.

— Я тебе обещаю, — заверил он.

Но Нина сомневалась в правдивости его слов. Ее брату, который годами не посещал церковь, ничего не стоило поклясться на распятии.

— Я поеду с тобой. Посмотрим, так ли хороши эти люди, как они себя расписывают.

Эмилио улыбнулся и обнял сестру.

— Сначала тебе нужно уговорить Майка взять тебя с собой. Ему это не очень нравится.

Нина отстранилась от брата и гордо вздернула подбородок.

— Скажи Майку Биллингсу, что я ничем не хуже любого из его бандитов. Если он хочет испытать меня, я к его услугам.

Эмилио кивнул широко улыбаясь.

— Спасибо, Нина. — Он повернулся и вышел из комнаты. Как только девушка осталась одна, улыбка тотчас же исчезла с ее лица. Она взяла тряпку и начала вытирать стол, чувствуя на сердце тяжесть. Вдруг она услышала шаги наверху и увидела на антресолях Кармелу.

— Я думала, что ты с клиентом, — обратилась к ней Нина.

Кармела посмотрела на нее так, как мать смотрит на провинившуюся дочь, хотя и была всего лет на шесть старше Нины.

— Он уже ушел, — ответила она и стала спускаться по лестнице, запихивая на ходу халат.

Нина вновь принялась вытирать стол.

— Ты слышала? — спросила она.

— Да, слышала. — Кармела приблизилась к девушке. — Ты приняла глупое решение, Нина.

— Я делаю то, что должна. Он мой брат, и он — все, что у меня есть.

— Ты ему не так дорога, как он дорог тебе. Нина в упор посмотрела на женщину.

— Он любит меня по-своему. Нам обоим хочется иметь свой дом в Калифорнии, и для этого нам снова придется стать бандитами. Он давно уже хотел вернуться к старому ремеслу и только подыскивал самый безопасный вариант. Он думал обо мне, обещал, что мы не станем промышлять вдвоем и сдержал свое обещание. Нас будет много, и поэтому с нами ничего не случится. Бандиты будут защищать меня. Так говорит Эмилио, Майк и остальные конокрады. Но они не из тех негодяев, которые обижают женщин.

— А что, если они кого-нибудь убьют? Если вас поймают, то судить тебя будут так же строго, как и всех остальных.

— Они уже давно занимаются такими делами и еще ни разу не попались. Майк сказал Эмилио, что крал лошадей в южных штатах и в Техасе, но при этом никогда не попадался. — Нина взяла со стола пустую бутылку из-под виски.

Кармела вздрогнула.

— Я могла бы предостеречь тебя, сказав, что вы отправляетесь в места, где живут индейцы. Я могла бы предупредить тебя о том, что, хотя Майк и его люди уважительно относятся к тебе здесь, все может измениться, как только вы окажетесь на Бандитской Тропе. А то, что их никогда не ловили, еще не значит, что их никогда не поймают. Но я вижу, что никакие доводы не подействуют на тебя. — Она подошла ближе к Нине и прикоснулась к ее руке. — Подумай, мы с девушками присмотрим за тобой, если ты останешься.

Нина взглянула на Кармелу глазами, полными слез.

— Я знаю. Но я не могу отпустить его одного, Кармела. Что, если он никогда не вернется? Что, если его ранят? Мне нужно быть с ним. Все эти годы я заботилась о нем. Я просто не представляю своей жизни без него. Мы всегда были вместе.

— У него это в крови, Нина. Он никогда не успокоится.

— Успокоится! Как только у нас будут деньги, он успокоится, я знаю. У меня уже есть кое-какие сбережения. Когда у Эмилио будет свое ранчо, он станет гордиться им, и у него уже не хватит времени для других занятий. Он забудет свои обиды и станет работать на себя, а не на других. Это все, чего он хочет.

Кармела улыбнулась грустной улыбкой.

— Хочу верить в то, что ты права. И я буду молить бога, чтобы ты вернулась сюда через два-три месяца живой и невредимой. Я буду волноваться за тебя.

Нина улыбнулась в ответ, протянула руки и обняла женщину.

— Я знаю. Ты была мне верной подругой, Кармела. Со мной все будет в порядке. Не волнуйся.

Кармела погладила ее по щеке.

— Сначала вам надо убедить Майка Биллингса взять тебя с собой. Это будет нелегко.

Нина гордо тряхнула головой и понесла пустую бутылку к стойке бара.

— Когда он увидит, как я хорошо езжу верхом и стреляю, и когда Эмилио объяснит ему, какую пользу я могу приносить, он согласится взять меня с собой. — Она повернулась лицом к Кармеле. — Я могу передвигаться быстро и бесшумно, как мышь. — Она уперлась руками в бока и подошла к Кармеле, слегка покачивая своими соблазнительными бедрами. — Иногда я могу служить приманкой. Я могу отвлечь часового.

Кармела засмеялась.

— Хорошая из тебя приманка, невинная девчонка.

Нина улыбнулась, пряча под улыбкой свои тревоги. Кармела права, и она знает это, но ничто не разлучит ее с Эмилио. Она будет заботится о нем, как он заботился о ней все эти годы. Может быть, он и совершает ошибки, но у него добрая душа и хорошие намерения. Их много, и поэтому с ними ничего не случится. Это самое надежное и выгодное дело в их жизни.

— Вы готовы, Янгблад? — Лейтенант Биль подъехал верхом на коне к Клею. Биль был явно возбужден. Клей обернулся и посмотрел на караван, состоящий из сотни мулов и лошадей, дюжины фургонов и двадцати пяти отборных верблюдов, которые находились под присмотром иностранцев в необычной одежде.

— Так точно, лейтенант Биль, — ответил Клей.

— Это исторический момент, надеюсь, вы понимаете это, — сказал ему Биль. — Нам предстоит совершить путешествие длиной в тысячу миль. — Он покачал головой. — Посмотрите на этих верблюдов. Трое из них несут на спинах столько же груза, сколько под силу лишь шести мулам, запряженным в фургон. Эти чертовы твари едят даже колючки, что никогда не станут делать мулы. Я уверяю вас, что когда-нибудь эти животные будут широко использоваться на Западе. Вот, посмотрите. Хотел бы я, чтобы майор Уэйн мог видеть это.

Клей был настроен скептически, но предпочитал скрывать свои сомнения. А Биль радовался, как мальчишка.

— Что ж, проверим их на выносливость во время этого путешествия. — Он повернул свою лошадь. — Отдайте приказ выступать, лейтенант! — крикнул он. — Представление начинается.

Виль поднял руку, и караван тронулся с места. Они покидали форт Дефайнс. Их путь лежал через дикий край, расположенный между Техасом и Калифорнией.

Глава 11

— Ты уверен, что она справится? — шепотом спросил Майк у Эмилио.

— Как никто другой, — так же тихо отвечал Эмилио. — Она может передвигаться бесшумно, как индейский разведчик.

Они оба лежали ничком на земле в роще возле сарая, куда проникла Нина. Этот сарай принадлежал Клайду Буну, торговцу лошадьми, чья усадьба находилась на обширной равнине в Нью-Мексико. Его кони были лучшими на Юго-западе. Сантосу Родригесу удалось наняться на работу к Буну, составить план ранчо, особо обозначив места, где содержались лошади и находились посты сторожей.

В ту ночь Сантос сам напросился сторожить сарай, в котором стояли жеребцы — гордость Буна. Там же содержалось несколько отличных кобыл. Кроме Сантоса сарай охраняли еще три человека. Нина должна была помочь Сантосу их обезвредить, потом Сантос с Ниной должны были открыть сарай и потихоньку отогнать лошадей к роще, где залегли Майк, Эмилио и остальные члены банды.

Возле сарая Нина неслышно подкралась к одному сторожу и неожиданно заговорила с ним в темноте.

— Доброй ночи, сеньор, — проворковала она.

Человек, дремавший, прислонясь к стене сарая, быстро повернулся в ту сторону, откуда раздался голос, и вскинул винтовку.

— Кто здесь?

Нина приблизилась к сторожу, приходя в ужас от того, что ей приходится делать. Она играла эту роль только ради того, чтобы кража прошла удачно и ничего не случилось бы с Эмилио. На ней была гофрированная блузка без рукавов, так что видна была бархатистая кожа ее плеч и часть соблазнительной груди. В свете луны девушка казалась еще красивее. От ее длинных волос исходило легкое свечение. Глаза сияли.

— Я заблудилась, сеньор, — произнесла она не без кокетства. — Я убежала от мужа. Можно мне остаться здесь на ночь?

Сторож опустил винтовку и подошел ближе к девушке, от которой исходил аромат духов. Он осмотрелся по сторонам.

— Вы здесь одна?

— Да, сеньор. Мой муж грозился, что убьет меня, потому что… потому что я слишком люблю гринго. — Она прикоснулась к его груди. — Можно мне спрятаться в сарае?

Сторож недоверчиво смотрел на девушку.

— Тут что-то не так. Не похоже, чтобы вы бежали по пустыне.

Нина притворилась, что плачет.

— Сжальтесь, сеньор, я не обманываю вас. Позвольте мне остаться здесь.

Он посмотрел на нее, думая о том, как легко можно сдернуть с нее эту тонкую блузку и обнажить роскошные груди. Он давненько не общался с такими красивыми женщинами. Не одна ли это из тех горячих сеньор, которых нетрудно уговорить прилечь на солому?

— Вам придется заплатить за это, мадам, — сказал он, прикасаясь к ее голому плечу.

Едва скрывая отвращение, Нина улыбнулась ему.

— Я заплачу любую цену. Только бы не возвращаться к мужу. Он… не благородный человек… если вы понимаете, что я имею в виду.

Мужчина прикоснулся к ее волосам.

— Зато я — благородный человек. Я… — Но не успел он закончить фразу, как сильнейший удар по голове свалил его на землю перед Ниной. За ним стоял Сантос, держа в руках дубинку.

— Бери его винтовку, — прошептал он Нине.

Нина сделала то, что ей сказали, и они оба скрылись в темноте. Потом она передала винтовку Сантосу, и молодые люди свернули за угол, где находился другой сторож, с которым они Проделали то же самое. Несмотря на то, что Нина ненавидела это занятие, она не могла не радоваться тому, как легко ей удавалось одурачивать легкомысленных гринго. Когда они начинали поддаваться ее чарам, она видела в их глазах то же выражение, которое было в глазах техасцев, насиловавших ее мать, и девушка не чувствовала никаких угрызений совести. Она лишь молила Бога о том, чтобы у них с братом скорее появилось достаточно денег для того, чтобы уехать в Калифорнию.

Третий сторож находился вдалеке от двух других и, приблизившись к нему, Нина увидела, что он крепко спит. Она осторожно взяла винтовку, стоявшую рядом с ним. Потом стрелой бросилась к Сантосу, который прятался в темноте, и схватила его за руку.

— Он спит мертвым сном, — сказала она. — Не трогай его.

— Я на всякий случай…

— Нет! — Она потащила его за собой. — Будем надеяться, что два других сторожа не умрут. Может быть, тебе и раньше приходилось убивать людей, Сантос, но я не хочу в этом участвовать. Пошли к лошадям.

Она поспешила к сараю, думая по дороге о Джесе Хьюмсе. Да, она убила его, но это была самооборона. Она не рассказывала об этом своим новым товарищам.

Сантос тоже подбежал к сараю. Они открыли двери с обеих сторон постройки, чтобы в свете луны лучше видеть лошадей. Нина вошла внутрь и стала тихо разговаривать с животными, успокаивая их. У Сантоса в сарае были уже приготовлены веревки. Нина обвязала ими шеи двух лошадей и повела их из сарая к роще, где ее ждали Эмилио и Майк.

— Кто-то идет! — возбужденно прошептал Майк.

Через несколько секунд Нина тихо окликнула их, и они поспешили туда, где стояла девушка, приняли у нее лошадей и снова передали ей веревку.

— Все идет по плану? — спросил Майк Нину.

— Да. Один сторож спит, как младенец. Двух других Сантос усыпил дубинкой. Вот их оружие. — Она передала брату две винтовки. — Третья — у Сантоса. Я украла ее из-под носа у спящего, — сообщила она с гордостью в голосе. — Сейчас приведу других лошадей. Нам нужно спешить.

Нина взяла у них веревку и ушла. Эмилио отвел двух лошадей к человеку, который ждал их в глубине рощи, а тот, в свою очередь, передал их другим бандитам, находившимся на поляне, куда должны были привести остальных лошадей. Когда они все будут там, каждый член банды возьмет три-четыре лошади и погонит их к реке Гила, а оттуда им надо будет добраться, по возможности избегая встреч с индейцами и полицейскими до Санта-Фе, где у Майка имелся знакомый скупщик коней.

Нина вернулась в сарай. Она и Сантос действовали с осторожностью коварных индейцев. Спящий сторож так никогда и не узнал о случившемся и о том, куда делась его винтовка. Нина привела других лошадей в рощу и получила от Эмилио веревку. Так продолжалось до тех пор, пока лошадей в сарае не осталось. Всего они вывели пятнадцать жеребцов и трех кобыл. Как только все животные оказались на поляне, Биллингс и еще шесть бандитов, включая Эмилио, взяли каждый по две-три лошади. Нина скакала рядом с братом и гнала перед собой двух кобылиц. Вскоре все они исчезли в темноте.

Пылилась дорога, и Клею казалось, что немилосердное солнце проникает сквозь его шляпу и вот-вот сожжет голову. Перед ними на горизонте виднелись скалы, как бы случайно разбросанные по всей нью-мексиканской пустыне. Кто-то некогда рассказывал ему о том, что эти причудливые горные образования, как и красивые каньоны, расположенные в этой ничейной земле, появились в результате действия водных потоков, и произошло это еще тогда, когда здесь не было людей. Он не мог себе представить, что когда-то здесь струилась вода. Сама мысль об этом вызывала сильную жажду. Клей вынул флягу, открыл ее и стал жадно пить, в то время как послушная лошадь продолжала нести наездника.

Именно в этот момент он заметил несколько всадников, скачущих во весь опор в направлении каравана. Клей насторожился, спрятал флягу и взял в руки поводья.

— Кто-то приближается к нам, — обратился он к лейтенанту Билю.

— Я их вижу. Похоже, с ними скачут наши разведчики-апачи.

Когда всадники приблизились, Клей поднял руку, приказывая каравану остановиться. Послышались команды, передаваемые по цепочке от человека к человеку, и вскоре пыльные, изможденные жаждой животные и люди получили возможность передохнуть. Двое разведчиков-апачей Клея скакали, окруженные примерно десятью свирепыми на вид всадниками. Один из них подъехал к Клею.

— Кто здесь главный? — осведомился он.

Клей посмотрел на Биля.

— Мне кажется, мы вдвоем командуем караваном, сэр, — ответил Биль. — Я — лейтенант Биль. Это — лейтенант Янгблад. Чем мы можем помочь вам?

Предводитель снял шляпу и вытер вспотевший лоб рукавом рубашки. Его люди с удивлением пялились на странных животных, не понимая, что происходит.

— Вы можете помочь мне поймать конокрадов? — прорычал человек, вновь надевая шляпу. — Я — Клайд Бун. У меня ранчо к югу от этих мест. Прошлой ночью кто-то украл восемнадцать моих лучших коней — пятнадцать отборных жеребцов и трех отличных кобылиц! Вы видели тут каких-нибудь подозрительных людей?

— Мы ничего не видели, мистер Бун, — ответил Биль. Он взглянул на разведчиков. — Вам не попадались люди, гнавшие лошадей?

Индейцы отрицательно покачали головами.

— Мы можем их поискать, — предложил один из них.

Биль взглянул на раздраженного владельца ранчо.

— Извините, мистер Бун, но мы выполняем ответственное задание командования. Мы не можем выделить в ваше распоряжение своих разведчиков для поисков пропавших лошадей.

Бун посмотрел на верблюдов.

— Не знаю, что за задание вы выполняете, лейтенант, но, на мой взгляд, перегон по пустыне цирковых животных — пустячное дело, — прорычал он. — Куда важнее поиски лошадей стоимостью в несколько тысяч долларов! Военные должны помогать гражданам! К кому еще мы можем обратиться за помощью?

— Вы полагаете, что это дело рук индейцев? — спросил Клей.

Человек хмыкнул.

— На этот раз обошлось без чертовых индейцев! Мексиканцы! Вот кто похитил моих коней! По крайней мере, двое из них — мексикашки. И среди них есть женщина! Какая-то сеньорита распутного вида отвлекала внимание моих сторожей, в то время как кто-то подкрадывался к ним и бил дубинкой по голове. У меня на ранчо остались двое мужчин, страдающие от сильных головных болей. Третьего сторожа, который заснул на посту, я уволил! Похитители действовали тихо, как мыши. Никто ничего не услышал. Только на рассвете один из сторожей пришел в себя и увидел, что бандиты очистили сарай, где я держал своих лучших лошадей.

Клей очень встревожился, когда Бун упомянул юную мексиканку. Но этого не могло быть. Нина обещала ему уехать в Мексику и жить там.

— Кто-то из ваших работников помог негодяям, — сказал он. — А то откуда бы им знать, где вы держите своих лучших лошадей?

— Мне уже об этом уже известно. Пару недель назад я нанял мексиканца по имени Сантос Родригес. Сегодня утром его нигде не могли найти. Я не знаю, состоит ли вся шайка из мексиканцев. Знаю только, что двое в ней — точно мексиканцы! А вообще у них, наверное, много людей, иначе как бы они управились с таким количеством лошадей.

Клей не хотел верить в худшее, но не мог не думать о том, что в похищении принимали участие Нина и Эмилио. Причем девушка выступала в роли соблазнительницы. Нечасто можно услышать о том, что мексиканка занимается конокрадством. Несмотря на то, что в тайне для себя он хотел бы снова увидеть Нину, Клей надеялся, что она не участвовала в этом угоне. На этот раз он уже не сможет помочь девушке, если ее поймают. Он не стал бы протестовать, если бы Биль отказал Буну в помощи, но мысль о том, что эти разъяренные техасцы могут поймать Нину, не давала ему покоя. Лучше уж ему самому поймать ее.

— Мы могли бы выделить им одного разведчика и пятерых солдат на три-четыре дня, не так ли, лейтенант? — спросил Клей Билл. — Нужно помочь этим людям. Если мы поймаем воров, то доставим их в ближайший форт, а мистер Бун получит назад своих коней.

Он взглянул на Буна.

— Где ваше ранчо?

— Неважно. Если вы дадите нам несколько человек, мы поскачем с вами и отобьем наших лошадей. Не знаю, сколько у них там людей в шайке, но когда мы их поймаем, то повесим на месте. Можете не беспокоиться!

— Вы этого не сделаете, — сказал Биль, и Клей мог бы подписаться под этими словами. Армия не позволит вам никакого самоуправства. Я дам вам несколько человек, мистер Бун, но только в том случае, если вы обещаете мне, что заберете своих лошадей и отправитесь домой. А воров вы оставите нам!

Клей видел, что Бун жаждет крови.

— Хорошо, — неохотно согласился тот. — Мне надо вернуть этих лошадей, лейтенант! Это самое главное. Я надеялся, что вы дадите мне одного из ваших апачей. Индейцы — отличные следопыты, тут им равных нет, и они знают все потайные места в пустыне. Большой пользы от апачей я не вижу, но они чертовски хороши там, где идет речь о поисках пропажи.

Биль посмотрел на Клея.

— Я определенно не думал об этом, лейтенант, но, кажется, вы правы насчет разделения наших обязанностей.

— Я хотел бы заняться поисками лично, лейтенант, если вы не возражаете. И я хочу лично отобрать себе людей.

Биль вздохнул, глядя вдаль.

— Хорошо. Вы, кажется, уже ловили конокрадов, лейтенант. И так как, строго говоря, я возглавляю экспедицию, то не могу оставить караван. Даю вам пять дней. Вот так. Если к этому времени вы никого не найдете, возвращайтесь к каравану. Если все это случилось прошлой ночью, то бандиты не могли далеко уйти.

Клей кивнул, чувствуя странное воодушевление от мысли, что может снова увидеть Нину. Однако он понимал, что на этот раз ей не сдоб-ровать. Он посмотрел на Клайда Буна.

— Почему вы считаете, что они ускакали в этом направлении?

— Мы обнаружили их следы, ведущие от сарая к роще. Кое-где трава там примята, ветки на деревьях поломаны. Мы обнаружили поляну, куда они согнали всех лошадей. Оттуда следы вели на север. Я думаю, что бандиты направляются в Санта-Фе. Там много скупщиков краденого. Беда в том, что в этой скалистой местности мы потеряли их следы. Я надеюсь, что ваши апачи смогут снова их обнаружить.

Клей взглянул на одного из разведчиков.

— Ты думаешь, что сможешь найти следы, Койот?

Индеец гордо расправил плечи.

— Койот найдет все что угодно, — ответил он высокомерно. — Особенно белокожих. Они не умеют прятаться так, как апачи.

Клей криво улыбнулся.

— Не стану это оспаривать. — Он повернулся к Билю. — Я возьму с собой пятерых солдат, и мы отправимся немедленно. Нам потребуется одна вьючная лошадь с запасом еды на пять дней. У вас останется достаточно людей для отражения атаки индейцев, если они на вас нападут, но я думаю, этого не случится. В это время года большинство индейцев охотятся на бизонов. Кроме того, они, кажется, побаиваются верблюдов. В любом случае, я, скорее всего, присоединюсь к вам в форте Филмор.

Биль кивнул.

— Хорошо. Берите все, что вам надо. — Он посмотрел на Буна. — Это все, что мы можем сделать для вас, мистер Вун. Если у вас ничего не получится, отправляйтесь в Санта-Фе и ловите ваших воров там.

— Санта-Фе находится очень далеко от моего ранчо. Я не могу себе позволить такое длительное путешествие. Но я перехвачу этих негодяев по дороге туда, лейтенант.

Он поскакал к своим людям, а Клей сказал Койоту, чтобы тот ждал, пока он отберет себе команду. Он ехал вдоль каравана, чувствуя тяжесть на сердце. «Боже, пусть это будет не Нина», — молил он, недоумевая, почему это так его беспокоит. Он не хотел думать о том, что она вернулась к той жизни, против которой он ее предостерегал. Больше всего он опасался оказаться с ней рядом, потому что в таком случае его снова могло потянуть к девушке. Но тогда она будет уже принадлежать не ему, а правосудию.

Клайд Бун не находил себе места, проклиная жару.

— Нам нужно было скакать с ним вместе, — ворчал он, имея в виду Койота. Индейцу казалось, что конокрады где-то рядом, и он один поскакал на их поиски.

— Койот знает свое дело, — уже в сотый раз повторял Клей Буну. — Если они где-то поблизости, как он уверяет, то могут услышать наше приближение. Пусть Койот разведает, где они собираются остановиться на ночь, а там мы решим, что нам делать.

— Я знаю, что будем делать мы — я и мои люди! Мы нападем на них, убьем всех до одного и заберем наших лошадей!

Клей, сидя на камне, окинул Буна взглядом. Это был большой и буйный человек, который сражался с индейцами и бандитами за свой участок земли в Нью-Мексико. Его жена умерла, детей у него не было. Это был твердый, решительный человек лет сорока пяти. Бун считал, что Нью-Мексико принадлежит ему и он может устанавливать здесь свои порядки.

— Но с ними женщина, — напомнил ему Клей.

— Если она занимается конокрадством, то заслуживает той же участи, что и остальные бандиты.

Клей достал из сумки тонкую сигару и прикурил от огня небольшого костра, который его люди сложили из веток.

— Вы делите всех людей на плохих и хороших, не так ли, мистер Бун. И никому не делаете скидок.

— Что вы имеете в виду? — спросил тот, нахмурившись.

— Я имею в виду то, что вы никогда не задумываетесь над тем, почему некоторые люди делают то, что они делают. Взять, к примеру, индейцев. У меня есть не меньше оснований, чем у вас, ненавидеть их. У меня на груди остался шрам от их томагавка, но я, тем не менее, понимаю, почему они так себя ведут по отношению к нам. Я считаю, что если кто-нибудь пришел бы в мою страну и начал отстреливать мой народ, как собак, отбирать у меня землю и истреблять зверей, мясом которых я питаюсь, я бы тоже взбесился. Вы знаете, они ведь жили здесь еще до нас.

Бун презрительно посмотрел на лейтенанта.

— Возможно, но они не знают, как пользоваться своей землей. Слабые и невежественные должны подчиняться сильным и образованным, лейтенант. Так уж заведено испокон веку.

Клей спокойно раскуривал свою сигару, думая о судьбе семьи Нины Хуарес.

— Да, наверное.

— Вы говорите, что у этих конокрадов есть право красть у меня лошадей и покушаться на жизнь моих людей?

Клей вынул сигару изо рта и стал вертеть ее, зажав между пальцев. Если Нина среди этих бандитов, то по своей ли воле она там?

— Я хочу сказать, что все не так просто, как кажется, мистер Бун. Иногда люди совершают ошибки.

Бун рассмеялся.

— Это вы совершаете ошибку, если полагаете, что конокрадство может иметь какое-то оправдание.

— Я не утверждаю этого. Я только хочу сказать, что иногда люди знают в душе, что есть добро, а что зло. Однако бывает, что обстоятельства сильнее нас, и мы выбираем зло.

Бун уперся руками в бока. На его рубашке под мышками были видны следы пота.

— Вы хотите сказать, что знаете кого-то в этой банде?

Клей зажал сигару между зубов.

— Может, и знаю, но это не помешает мне их арестовать. Я только хочу напомнить вам — ворами займусь я. А вы заберете ваших коней и отправитесь на ранчо. Я уже говорил вам, что не потерплю суда Линча над этими людьми. Помните об этом, или я арестую вас вместе с конокрадами.

Бун тяжело задышал, его гордость была уязвлена.

— Наверное, мне надо было добраться до них без вас.

Клей встал.

— Может быть и так, но без Койота вам вряд ли удастся их найти.

Бун отвернулся и стал смотреть на виднеющиеся в отдалении скалы.

— А что помешает вашему Койоту поскакать к своим друзьям-апачам и рассказать им о моих отличных лошадях? Когда он их увидит, то может захотеть их заполучить. Вы же знаете, какую слабость питают индейцы к лошадям, особенно к чужим.

Клей покачал головой.

— Вы никому не доверяете, не так ли?

— Только не в этих краях. Я… — Он замолчал и усмехнулся. — Что ж, вы правы, лейтенант, надо отдать вам должное. Вон скачет ваш разведчик.

Они ждали, пока всадник приблизится к ним. Койот скакал во весь опор. Он был крайне возбужден.

— Я нашел их, — сказал он Клею, спрыгивая с лошади. — Волчий каньон. Семь мужчин, одна женщина. Надо ехать ночью, пока они там.

— Поехали! — воскликнул Бун, направляясь к лошади.

— Подождите, — сказал ему Клей. — Мы не можем напасть на них в открытую. Они услышат, что мы приближаемся, и скроются. — Он взглянул на Койота. — В каньон ведет только одна дорога?

Индеец кивнул.

Клей повернулся к Буну.

— Мы поскачем в этом направлении до тех пор, пока не окажемся так близко, что они смогут нас услышать. Тогда мы спешимся и поведем наших коней. Расположимся у входа в каньон, а утром перекроем им дорогу.

Бун кивнул.

— Хорошо. Только скажите вашим людям, чтобы лучше целились. Я не хочу терять моих лошадей.

Клей в упор посмотрел на него.

— Стрелять будем только мы. Предоставьте это нам, мистер Бун. Если потребуется, вы можете оказать нам помощь. А вообще скажите вашим людям, чтобы они не вынимали ружей из чехлов. Я не потерплю преднамеренного убийства и тем более никому не позволю стрелять в женщину!

Глаза Буна сузились от негодования.

— Как скажете, лейтенант, — прорычал он. — Похоже, вы знаете эту женщину. Может быть, даже питаете к ней какие-то чувства.

— Я пока не знаю точно, кто эта женщина, мистер Бун. У меня просто есть кое-какие предположения. Если она та, о ком я думаю, то да, я испытываю к ней особые чувства, но не того рода, о чем вы думаете. Делайте то, что я говорю, и у вас вновь будут ваши лошади. Ведь это главное для вас, не так ли?

Бун приблизился к нему.

— Эта женщина предлагала себя моим сторожам, лейтенант Янгблад. Если вы считаете, что это невинная и порядочная женщина, вы ошибаетесь.

Клей посмотрел ему прямо в глаза.

— Я думаю, это вы ошибаетесь, мистер Бун.

Они обменялись вызывающими взглядами.

— Смотрите не просчитайтесь, лейтенант, иначе мы с ребятами распорядимся по-своему.

Он повернулся и ушел прочь. Клей взглянул на Койота, сидевшего верхом на своей лошади.

— Ты хорошо рассмотрел эту женщину?

Койот кивнул.

— Это юная мексиканка.

Клей вздохнул и обратился к своим людям:

— По коням.

Нина оседлала своего черного коня и направила его к табуну украденных лошадей, собирая их в путь. Бандиты Биллингса свистели и кричали, выгоняя коней из каньона.

Утро выдалось приятное и прохладное. Они все отлично позавтракали беконом с ржаным хлебом, и страхи Нины о том, что их могут настигнуть преследователи, немного рассеялись. Ночь прошла тихо. Теперь им предстоял нелегкий путь на север, в Санта-Фе.

Нина держалась позади стада, покидавшего Волчий каньон. Майк был уверен, что все прошло замечательно, и за этих лошадей его знакомый покупатель в Санта-Фе отвалит им кучу денег. Нина в уме уже прикидывала, на какую сумму могут рассчитывать они с Эмилио, надеясь, что Майк получит за лошадей даже больше, чем ожидает, но все ее расчеты вмиг разлетелись, когда она увидела сверкающий в лучах восходящего солнца металл.

Винтовка? Сердце бешено забилось у нее в груди, глаза округлились от удивления, когда у входа в каньон вдруг появились солдаты.

— Стоять! — закричал кто-то. — Бросай оружие! — Из-за ослепительного солнца Нина не могла видеть лиц солдат. Паника охватила все ее существо.

— Всем скакать вперед! — крикнул Майк.

Внезапно воцарился хаос. Майк и другие бандиты, включая Эмилио, поскакали вперед во весь опор, стреляя на скаку и погоняя краденых лошадей.

— Нина, скачи за нами! — услышала она крик Эмилио.

Из-за поднятой пыли она не видела его. Она лишь слышала выстрелы и могла только гадать, где находятся всадники. Она пустила верного коня галопом, пытаясь догнать бандитов. Нина полагала, что сможет уйти от погони. Но как они их нашли? Майк был уверен, что этого не произойдет.

Нина мчалась в клубах пыли и вдруг вскрикнула от удивления и страха, увидя тело Майка, валяющееся на земле. Казалось, что он мертв. Ни у кого не было времени проверять, так ли это на самом деле. Но где же Эмилио? Перед ней лишь стелились волны удушающей пыли. Вдруг она увидела просвет и помчалась туда, чувствуя, что кто-то ее преследует. Нина пригнулась. Шляпа слетела с ее головы, волосы растрепались. Ее конь летел, как вихрь. Внезапно сильная рука схватила девушку за плечо. Она закричала, царапаясь и брыкаясь, когда какой-то мужчина начал стаскивать ее с лошади. Наконец, ее швырнули на землю с такой силой, что у нее перехватило дыхание. В глазах потемнело, кто-то рывком поставил ее на ноги. Нина ловила ртом воздух, едва не падая. Кто-то схватил ее за волосы и рванул их вниз. Она ощутила револьвер у своего горла.

— Ты заработала петлю, мексиканская сучка! — прорычал какой-то человек.

— Отпусти ее, Бун! — услышала она другой голос, который, казалось, был ей знаком.

— Она заслужила смерть!

— Иди, помогай своим людям собирать лошадей. Отпусти девушку, или, клянусь, я пристрелю тебя на месте!

Клайд Бун отпустил Нину, и она упала на колени. Она смутно осознавала, что напавший на нее человек ушел и к ней приблизился другой. Она открыла глаза, увидела высокие сапоги, голубые штаны с желтой полосой вдоль шва. Солдат! Потом ее взгляд коснулся его лица, и Нина удивленно вскрикнула:

— Лейтенант Янгблад!

— Итак, это вы! — прорычал Клей, рывком ставя ее на ноги.

Глава 12

— Черт возьми, Нина Хуарес! Что же вы делаете! Вы ведь обещали мне, что поедете в Мексику! — Клей оттащил ее в сторону, давая дорогу двум солдатам, преследующим бандитов.

Нина искала глазами Эмилио, но его нигде не было. В отдалении какие-то люди, не похожие на солдат, сгоняли в стадо украденных лошадей. Она посмотрела на Клея. Ее взгляд выражал удивление, ужас и гнев.

— Это вы! — Она вырвалась у него из рук. — Как только вам удалось найти меня? — воскликнула она.

В отдалении раздавались выстрелы. Клей отвернулся от девушки, чтобы отдать какой-то приказ, и, воспользовавшись этим, она пустилась бежать, зовя на помощь Эмилио. Клей бросился за ней, скользя ногами по каменистой почве. Он схватил Нину и они оба упали, так что Клей прижал девушку телом. Их взгляды на мгновение встретились, и лейтенантом овладело страстное желание, на смену которому тут же пришел гнев на себя из-за того, что он оказался в такой комичной ситуации.

— Не валяйте дурака, иначе я свяжу вас, — прорычал он.

Нина вдруг вспомнила тех солдат, которые насиловали ее мать. Клей почти лежал на Нине. Он — большой и сильный мужчина — легко мог бы овладеть ею, и, судя по его глазам, лейтенант этого хотел. Помнит ли он еще тот поцелуй, как помнит его она?

«Какая она красивая», — думал Клей. Ее полные груди колыхались под ним, ее изысканное лицо влекло его к себе, он никогда не забудет вкус этих пухлых губ.

— Черт возьми! — воскликнул он, вставая. — Я же говорил вам, что если это повторится, то я уже не смогу вам помочь.

— Тогда зачем вы преследовали меня? Почему бы вам не отпустить меня сейчас?

Клей схватил ее за руку, поставил на ноги и оттащил за скалу, чтобы девушку случайно не зацепила какая-нибудь шальная пуля. Внизу Бун и его люди собирали лошадей в стадо, а солдаты ловили бандитов. Лейтенант вплотную приблизился к Нине.

— Я вызвался помочь Буну лишь потому, что услышал о юной мексиканке, входящей в банду. Я надеялся, что это не вы, но на всякий случай решил проверить. Я не мог допустить, чтобы вас изнасиловали или повесили! Человек, у которого вы украли лошади, очень мстителен и безжалостен! У него нет сочувствия к конокрадам, будь то мужчины или женщины! Мне рассказали, что вы предлагали себя сторожам. Это правда? Разве вы не помните моих предостережений? Я говорил вам, чем это все может кончиться. — Клей укоризненно посмотрел на Нину. — Вы что, уже опустились до того, что стали заниматься проституцией ради своего братца?

Нина подняла руку, чтобы ударить его, но он поймал ее кисть. К ужасу девушки, в ее глазах появились слезы.

— Я бы никогда не пошла на это! — выкрикнула Нина. Она была смущена и унижена, она ненавидела лейтенанта за то, что он смог подумать о ней такое.

— Неужели? — спросил он, сжимая ее запястье. — Теперь я знаю, что вы лгали мне про возвращение в Мексику. Вы лгали мне, когда говорили, что прекратите заниматься конокрадством. Ради Эмилио вы готовы на все, не так ли?

Слеза скатилась по ее щеке.

— Он мой брат. Это все, что у меня есть!

Клей опустил ее руку и отошел в сторону.

— А где он сейчас? Почему же он не защищает вас?

Она всхлипнула.

— Его, может быть, уже нет в живых. И все из-за вас.

Клей покачал головой.

— Нет, Нина. Если он мертв, то виной этому его собственная глупость! А теперь идите впереди меня к моей лошади, или, клянусь, я свяжу вас!

Нина сжала губы, тряхнула головой и пошла вперед. К ним подошел какой-то солдат, ведущий двух оседланных лошадей без всадников. Нина узнала своего черного мерина. Вторая лошадь принадлежала Майку. Убит ли он? Кар-мела предупреждала ее о том, что когда-нибудь Майк попадется. А Эмилио утверждал, что такой большой банде не может грозить никакая опасность. Бедный Майк. Он был так добр к ней и Эмилио.

Солдат передал поводья лошадей Клею.

— Не знаю точно, каковы их потери, сэр. Думаю, что двое убиты, а несколько человек ранены. Капрал Миллс распоряжается пленными. Кажется, двоим бандитам удалось скрыться.

— Отлично! — воскликнула Нина. — Надеюсь, что один из них — Эмилио! — Она взглянула на Клея. — Если моему брату удалось скрыться, то он обязательно вернется за мной! Вам лучше ночью не смыкать глаз, сеньор лейтенант!

— Лейтенант, не та ли это женщина, которую вы встретили в Индианоле? Ну, та самая, которую мы отбили у бандитов Хьюмса.

Клей пристально вглядывался в Нину. Он видел, что за показной храбростью скрывается детская перепуганная душа. Почему она пошла на это? Теперь у него нет другого выбора, как только передать ее властям.

— Да, это та самая женщина, — сказал он с негодованием в голосе. — Я думаю, что некоторые люди никогда не могут ничему научиться!

Клей с яростью в глазах посмотрел на Миллса.

— Проверьте, какой ущерб причинили нам бандиты, капрал. Соберите всех здесь лошадей, пленных, Буна и его людей. Пусть мисс Нина Хуарес опознает убитых, а потом мы их похороним. Мне нужно подать рапорт об этом происшествии в форте Филмор. Нам придется поспешить туда. Из пяти дней, которые дал нам лейтенант Виль, у нас осталось лишь два. Я хочу попасть туда вовремя и отправиться вместе с караваном к месту назначения.

— Есть, сэр.

Миллс ушел, а Нина повернулась к Клею, упершись руками в бока.

— Что это за караван? Вы опять командуете цирком, лейтенант? — спросила она насмешливо и оглянулась по сторонам. — А где же цирковые животные?

— Забудьте о верблюдах, — отвечал Клей. Он снял шляпу и стряхнул с нее пыль. Нина увидела его густые, выгоревшие на солнце волосы и голубые глаза, смотревшие на нее с таким разочарованием. Все это пробудило в девушке чувства, которые она с таким трудом подавила в себе. Весь в пыли и покрытый потом, он, тем не менее, был очень красив, и она поймала себя на мысли, что хотела бы встретиться с ним при других обстоятельствах. Он отряхнул китель и брюки, затем надел шляпу и уставился на нее буравящим взглядом.

— Неужели вы не понимаете, в какой беде оказались на этот раз?

— Эмилио освободит меня еще до того, как вы передадите меня властям!

— Вы даже не знаете, жив ли он! Боюсь, что вам придется убедиться, что брат не так храбр и предан вам, как вы полагаете! Если бы его действительно волновало ваше благополучие, он не позволил бы вам заниматься конокрадством. А кто эти ваши новые друзья?

Она опустила глаза.

— Главаря зовут… звали Майк Биллингс. Он один из убитых. Я видела его труп, когда пыталась скрыться от погони.

— Сколько людей было в банде?

Она взглянула ему в глаза и крепко сжала губы.

— Черт возьми, Нина, если вы рассчитываете на какое-то снисхождение, то должны помогать нам! Итак, сколько их там было?

Она вздохнула, чувствуя как напряглись все ее мышцы. Она знала, что лейтенант прав. На этот раз он не в силах помочь ей. И если б не он, техасцы уже расправились бы с ней.

— Их было семеро вместе с Эмилио, — сказала она. — Я была восьмая.

— Мне нужны их имена, Нина. Вы назовете их, как только мы покажем вам мертвых и раненых. Я хочу знать, кому удалось скрыться, если таковые имеются.

Она укоризненно посмотрела на него.

— Итак, вы опять отличились, верно? Скажите мне, лейтенант Янгблад, вас повысят в звании? Или, может быть, это произошло после того, как вы поймали бандитов Джеса Хьюмса и сказали, что сами убили главаря? Вам плевать на то, что случится со мной! Вам надо лишь одно — поймать как можно больше бандитов и доказать начальству, что вы отлично справились со своими обязанностями. Что вам до того, если повесят какую-то женщину? И что вам до того, если она вовсе не хотела заниматься конокрадством?

Клей покачал головой. Боль застыла в его глазах.

— Эмилио действительно сумел убедить вас в том, чтобы вы не обращали особого внимания на мои слова. Меня ни черта не повысили в звании, и я говорил вам, почему мне необходимо приписать себе убийство Хьюмса. И мне не наплевать на то, что случится с вами! Можете ли вы себе представить, как усердно я молил Бога, чтобы с бандитами оказались не вы, а другая женщина? Я не хотел, чтобы это были вы. Я просто влип из-за вас!

Нина вздернула подбородок, не желая признавать правдивость его слов. Она не хотела, чтобы он был искренен с ней. Ей было бы куда легче, если бы он не смотрел на нее своими голубыми глазами, отчего ей хотелось броситься ему в объятия и просить, чтобы он ее защитил.

— Исполняйте свой долг, как примерный солдат, — сказала она с вызовом. — Я ваша пленница, лейтенант! — она презрительно улыбнулась и протянула ему свои руки.

Клей покачал головой.

— Пойдемте, — сказал он ей, — вон туда, где уже все собрались.

Девушка повернулась и пошла к солдатам, обступившим два мертвых тела. С облегчением Нина увидела, что ни на одном из убитых нет красной рубашки Эмилио. Она подошла ближе. Волнение сжало ее горло, когда она поняла, что убиты Майк Биллингс и Джони Лейн. Она указала на Биллингса.

— Он был главарем, — сказала она с грустью в голосе.

— Вы тоже могли бы лежать здесь! — воскликнул Клей со злостью. Он взглянул в сторону приближающегося к ним Клайда Буна. Его люди вслед за ним гнали лошадей. Бун подъехал верхом на коне прямо к мертвецам.

— Поделом им! — презрительно ухмыльнулся он. Прибыли еще четверо солдат, сопровождающие раненых, которые, согнувшись, сидели на своих конях. Одному из солдат пришлось везти тяжело раненного бандита у себя на коленях. Клей подошел к нему, чтобы опустить его на землю. Человек жалобно застонал, когда лейтенант стал осторожно укладывать его на траву. Вся рубашка раненого намокла от крови.

— Сантос! — вскрикнула Нина.

Бун спешился и подошел к бандиту.

— Это тот самый мексиканец, который работал у меня! — проговорил он, пылая яростью. Он ударил Сантоса ногой в ребра. Тот закричал от боли. Клей в гневе бросился на Буна и ударом в челюсть сбил с ног.

— Убирайся отсюда, Бун! — прорычал он. — Ты вернул своих лошадей, а мы поймали почти всех бандитов. Так что убирайся к себе домой! Ты же сам говорил, что не можешь надолго покидать свое ранчо.

Бун замотал головой, трогая разбитую челюсть. Кровь сочилась у него изо рта. Он медленно поднялся на ноги, и было похоже, что он вот-вот накинется на Клея, но Бун сдержал себя.

— Я поеду, — усмехнулся он, вытирая рот рукавом рубашки. Лицо у него покраснело, как бурак, от злости и унижения. Он с негодованием взглянул на Нину. — Вам лучше передать их всех властям, Янгблад! — предупредил он Клея. — Я проверю, получит ли эта женщина такое же наказание, как и остальные бандиты. Я сам поеду в форт Филмор, чтобы составить там жалобу на конокрадов, и этой шлюхе лучше быть среди заключенных!

— Поступай, как знаешь, — отвечал ему Клей, все еще сохраняя воинственную позу. — Только побыстрей убирайся отсюда!

Бун повернулся к своим людям.

— Гоните лошадей домой, ребята! — Он сел на своего коня и уже тронул поводья, когда Клей окликнул его. Бун повернулся в сторону лейтенанта.

— Мне кажется, ты должен поблагодарить Койота, — напомнил Клей. — Без его помощи у тебя ушло бы куда больше времени на поиски бандитов. Возможно, ты Так и не увидел бы больше своих лошадей.

Бун бросил на индейца злой взгляд, все еще вытирая кровь, которая сочилась у него изо рта.

— Спасибо, — пробормотал он нехотя, потом повернул лошадь и умчался прочь.

Нина подбежала к Сантосу и склонилась над ним.

— Все будет хорошо, Сантос, — пыталась она успокоить его.

Сантос изобразил на лице подобие улыбки.

— Нет, сеньорита. Пуля… попала в живот… это смертельно. — Он закрыл глаза и застонал. — Тот человек, который только что ускакал, убил мою лошадь. Когда я упал на землю… он подошел ко мне и выстрелил в упор… прежде, чем я успел достать револьвер.

Клей опустился на колени возле раненого, оказавшись напротив Нины, и она сказала лейтенанту:

— Бун убил его! Он мог бы направить на него пистолет и приказать, чтобы он сдавался. Не обязательно было стрелять.

Клей посмотрел ей в глаза.

— Вы думаете, что какой-нибудь судья этого штата возбудит дело о преднамеренном убийстве? Этот человек работал у Клайда Буна, Нина, обманул его и похитил лошадей! Черт возьми, неужели вы не понимаете, каким серьезным преступлением считается конокрадство в этих местах? Люди скажут, что у Клайда имелись основания поступить так, как он поступил! Если бы меня тут не было, он точно так же поступил бы и с вами!

В глазах девушки появились слезы. Она смотрела на Сантоса, чье дыхание стало прерывистым, пока наконец не прекратилось вовсе.

— Сантос! — воскликнула Нина.

Клей положил руку на горло мексиканца — пульса не было.

— Он говорил правду, Нина. Рана в живот всегда смертельна. Он умер.

Нина отвернулась, испытывая горечь и бессилие. Потом посмотрела на двух других бандитов, Грега Лайонса и Эла Кинкейда. Они оба получили не слишком серьезные ранения, но, тем не менее, сильно страдали. Она окинула взглядом стоящих в отдалении солдат. Ни Эмилио, ни Карлоса Бака не было видно. Она взглянула на Клея.

— А где же Эмилио? И в банде был еще один мексиканец. Разве, кроме этих раненых и убитых, больше никого нет?

Клей посмотрел на капрала Миллса, и тот кивнул.

— Больше никого нет, лейтенант Янгблад. Рядовой Бэннер говорит, что вроде бы видел двух всадников, скачущих через узкую расщелину в верхней части каньона. Но теперь они уже далеко.

Клей посмотрел в глаза Нины.

— Вот как поступил ваш верный брат.

Она мужественно выдержала его взгляд.

— Он вернется, — сказала она, чуть не плача. Клею послышались разочарование и страх в этих словах девушки. — Вот увидите.

— Я вижу только одну женщину и двух раненых мужчин — это все, что осталось от банды, которая считала себя неуловимой. — Он сдвинул шляпу на затылок и посмотрел на Миллса. — Похороните этих людей. Возьмите их документы. Мы сдадим все, что им принадлежало, в форте Филмор. И позаботьтесь о раненых. Если они могут держаться на лошадях, мы отправимся в путь сегодня же. Нам нужно добраться до форта за два дня.

— Слушаюсь, сэр.

Миллс начал командовать солдатами, а Клей занялся Ниной. Он взял ее за талию и увел от мертвого Сантоса.

— Я сделаю для вас все, что в моих силах, Нина. Когда я передам вас властям, я объясню им, что вы пошли в банду только ради вашего брата. Не знаю, будет ли толк от моего вмешательства, но я попробую. Кто эти раненые?

— Одного из них зовут Грег Лайонс. А второго, на котором синяя рубашка, — Эл Кинкейд.

— Как вы оказались в банде, состоящей из гринго? Я думал, что вы и Эмилио ненавидите их.

— Они хорошо к нам относились. — Нина отстранилась от Клея и вытерла непрошеные слезы. — Мы с Эмилио работали в Эль-Пасо. Они появились там с партией краденых лошадей. Их главарь, Биллингс, пытался проскакать верхом на мустанге, но тот его сбросил. — И она рассказала Клею о том, как Эмилио бросился на помощь и остановил разъяренного мустанга. — Так они подружились. Когда Майк Биллингс сказал брату, какие деньги он может заработать, если поедет с ними, тот не смог устоять. — Она взглянула на Клея. — Мы хотели потом все бросить. После ограбления мормонов у нас было бы достаточно денег, чтобы уехать в Калифорнию и купить ранчо.

— Так говорил вам Эмилио?

— Да. И он не врал. Он спасет меня! Вот увидите! Он приедет за мной, если только он не ранен. — Она отвернулась и, прищурившись, стала смотреть вдаль. — Если он ранен, я должна ухаживать за ним.

— Нет, Нина. Он не должен был уезжать отсюда без вас.

— Он поступил так, как того требовали обстоятельства. Он звал меня, но в этой пыли и суматохе я не смогла его разглядеть. — Нина вздрогнула и сжала руки. — Я просто не знаю, как мне жить без Эмилио. — Она повернулась лицом к лейтенанту, и он увидел страх в ее прекрасных глазах. — Что будет со мной, сеньор лейтенант? Меня повесят?

Боже, как он ненавидел этот ее взгляд! Он говорил себе, что она заслуживает наказания, и все же чувствовал себя подонком из-за того, что должен передать девушку властям.

— Не знаю, Нина. Может быть, и не повесят.

— Если они меня не повесят, то посадят в тюрьму, где я буду гнить… — Она опять вздрогнула. — Какой-нибудь охранник-гринго воспользуется моей беспомощностью. Нет уж, пусть лучше меня повесят.

— Нина, надо надеяться на лучшее. Я же сказал, что замолвлю за вас слово.

Ее взор блуждал по его лицу.

— Это не поможет. — Глаза Нины молили его. Она приблизилась к нему. — Отпустите меня.

Клей вздохнул. Он не мог понять, чего ему больше хочется — обнять ее или ударить.

— Я не могу сделать этого, Нина. Некоторые мои люди уже знают… — Он замолк. Что они знают? Что она ему нравится? Как мог он сказать ей это? — Они уже знают, что я однажды отпустил вас и Эмилио. Я тогда избежал наказания просто по счастливому стечению обстоятельств. Вы же слышали, что говорил Клайд Бун. Он собирается проверить, передам ли я вас властям. Это мой долг, Нина. Моя служба в армии подходит к концу. Я не хочу, чтобы после стольких лет безупречной работы меня с позором выгнали из армии. Один раз я помог вам, но вы не прислушались к моим советам.

Она напряглась.

— Да, у вас долг на первом месте. О чести вы не думаете! — презрительно усмехнулась она.

— Честь? Не вам в вашем положении говорить о чести, Нина.

Она села на камень.

— Уходите, — сказала она тихо.

— Нет, мадам. Вы убежите, как только я повернусь к вам спиной. Идите вон к тому рядово-, му и помогайте ему перевязывать раненых. — Он кивнул в сторону рядового Вэннара, который разрезал штанину Эла Кинкейда. Бандит застонал и отхлебнул немного виски. — Как только мы приведем раненых в порядок и похороним убитых, нам придется отправиться в путь, — сказал ей Клей.

Нина подняла голову.

— В форт Филмор? — спросила она, глядя в его голубые глаза и видя, что он тоже страдает. Да, он определенно неравнодушен к ней! В этом заключалась ее единственная надежда. Она вдруг поняла, что больше всего боялась не смерти и не тюрьмы, а того, что потеряет этого красивого лейтенанта, таким чудесным образом вдруг обретя его вновь, но так и не узнав его ближе. Она прошла мимо него, направляясь к Кинкейду.

Мириады разных чувств овладели Клеем: ненависть, любовь, желание образумить ее, еще более сильное желание обнять…

«Ну ты и влип, Клей Янгблад», — сказал он себе.

— Следите за ней, — обратился он к капралу Миллсу.

Нина взглянула на него, когда он проходил мимо, чтобы посмотреть, как идут похороны, но Клей не ответил на ее взгляд. Он думал о том, понимает ли она, в каком смятении он пребывает, после того как увидел ее вновь. Эта мысль разозлила его. Он понял, что ему придется принять самое ответственное решение в своей жизни. Лучше уж биться на смерть с апачами и команчами, чем сдать Нину властям.

Клей сидел возле костра, горящего перед его палаткой. Вдруг он встал и позвал капрала Миллса.

— Приведите сюда эту женщину, — сказал он ему. — Я сам буду ее охранять.

— Сэр, не лучше ли ей находиться с другими пленными? Я приставил к ним двух часовых и велел связать раненых.

— Но женщина не связана, и я не хочу, чтобы ее связывали. Я буду сам следить за ней всю ночь. Поверьте мне, она может одурачить часовых. Только меня она уже больше не проведет.

Миллс пошел за Ниной, которая весь день провела в дороге рядом с двумя солдатами. Ее лошадь была привязана к их лошадям. Они держали путь на юго-запад, в сторону форта Филмор. Молодой человек понимал, что Янгблад весь день не общался с женщиной и имел свои причины для того, чтобы наблюдать за ней ночью. Как бы то ни было, он не собирался обсуждать приказ командира, так как надеялся лейтенант понимает, что делает.

Клей ждал, надеясь, что не поступает как идиот, послав за Ниной. Он сознательно избегал ее в течение дня, боясь выдать себя, но чувствовал, что не должен оставлять ее ночью с часовыми. Пока Эмилио находился неизвестно где, лейтенант не мог доверять пленнице: такой красивой женщине не составит труда уговорить одного из часовых подойти к ней поближе, так что она сможет выхватить у него из рук винтовку. А то еще и убедит его отпустить ее. Большинство солдат уже давно видели женщин. Беда заключалась в том, что и он сам уже забыл, когда был с женщиной в последний раз.

Капрал привел Нину. Она, сложив руки на груди, с вызовом смотрела на Клея.

— Что вам угодно? — спросила она. — Я уже вам все рассказала о Майке Беллингсе и его людях. Ваш убийца гринго забрал своих лошадей.

Клей отпустил капрала и велел Нине сесть у костра. Она нехотя подчинилась, присев на одеяло, которое он для нее постелил.

— Хотите кофе? — спросил он.

Нина повела плечами.

— Не откажусь.

Клей налил в чашку кофе и подал девушке.

— Я хочу, чтобы вы кое-что поняли, Нина. — Он прикурил одну из своих любимых тонких сигар и присел рядом на одеяло. — Я действительно думал о вашем благе, когда вызвался помочь Клайду Буну. Он бы и без нашей помощи нашел вас, но я хотел быть при этом, чтобы вас защитить. Вы же видели, что он сделал с Сантосом.

Нина, потягивая кофе, смотрела на огонь.

— Я должна благодарить вас за это? Да лучше бы мне умереть, чем оказаться в руках властей.

Некоторое время он молча курил.

— Смерть еще никому не пошла на пользу. Когда человек мертв, у него уже нет никаких шансов исправить свою ошибку.

— У меня тоже нет никаких шансов.

— Думаю, что один у вас есть. Мне кажется, Нина, они не повесят вас. Вы молоды, и вы женщина, если я попрошу за вас, то, возможно, они отправят вас в Мексику под надзором полицейского с предписанием больше не покидать страну.

— Я — конокрадка, бандитка. И я мексиканка! Не трудитесь защищать меня. Я крала лошадей у гринго и получала от этого удовольствие! Я могла бы даже убивать их. Когда я вспоминаю мать или того человека, который пинал Сантоса, я не могу понять, почему спорила с Эмилио и его дружками о том, можно ли убивать гринго.

— Нина! — Лейтенант с такой нежностью произнес это имя, что вся ее враждебность вмиг улетучилась. Она заглянула в его голубые глаза. Его лицо казалось еще красивее в свете костра. — Не устраивайте представления. Вы не хотите убивать, вам не хочется даже красть коней. На этот раз вы пошли на это только ради того, чтобы не расставаться с Эмилио, не так ли? Я думаю, что вы уговаривали его не связываться с бандитами.

Нина опустила глаза и уставилась в чашку.

— Где Эмилио, там и я.

Клей глубоко вздохнул.

— Пока вы будете так думать, вам не удастся начать нормальную жизнь, Нина. А я знаю, что вы хотите этого. Эмилио тоже это знает. Вот почему он пообещал вам, что скоро вы отправитесь в Калифорнию. Разве вы не понимаете, что он сказал вам это только для того, чтоб вы не волновались? Неужто вы не понимаете, что ему нравится такая жизнь? Но она не для вас, Нина. Вы красивая молодая женщина, которая должна жить с мужем и растить детей.

При упоминании о детях у нее запылали щеки. Но она продолжала рассматривать чашку с кофе.

— Почему вы говорите мне все это, зная, что для меня такая жизнь теперь уже невозможна?

— Потому что, мне кажется, на этот раз вам может повезти. Но когда вы окажетесь на свободе, живите для себя, а не для брата. Где он сейчас? Почему не думает о своей сестре, попавшей в плен? Он не может помочь вам и знает это. Он удрал, а вы попались. Все очень просто.

У нее вдруг запершило в горле. Она поспешила сделать глоток, чтобы удержаться от слез.

— Я знаю, что вы боитесь, Нина, — тихо сказал Клей.

— Не говорите так, — возразила она, бросая на него взгляд. Ее черные глаза горели огнем, в них стояли слезы. — Я ничего не боюсь! Эмилио спасет меня.

Их взгляды встретились. Клей имел твердое намерение скрывать свои чувства к ней, он собирался лишь наблюдать за девушкой, чтобы она никого не одурачила. Теперь же он почувствовал, что ему жаль ее. Что же такое она сделала с ним? Неужели она одурачила его самого? Может быть, он просто не в силах противиться чарам этой испорченной красавицы, как и другие мужчины?

— Вы знаете сами, что он не спасет вас, Нина.

Слеза покатилась по ее щеке.

— Тогда отпустите меня. Пожалуйста! Не передавайте меня полицейским и судьям гринго. Я обещаю вам, что на этот раз уеду в Мексику и никогда не вернусь сюда!

Он хотел бы думать, что она разыгрывает спектакль, но видел искренность в ее глазах.

— Вы прекрасно знаете, что я не могу отпустить вас, Нина. Мне очень жаль. Я бы хотел это сделать, но должен исполнять свой долг. Но я сделаю все, что в моих силах, для облегчения вашей участи. Не думайте, что мне на вас наплевать.

Нина вглядывалась в его глаза, вспоминая, как она рассказывала Кармеле про этого человека. Что значили те ее слова? В лейтенанте чувствовалось некое благородство, которым она, впрочем, могла бы воспользоваться лишь в том случае, если б не находилась у него в плену. В другой ситуации, мнилось ей, их отношения могли бы принять удивительный оборот. Еще одна слеза скатилась по ее щеке.

— Мне так хочется … ненавидеть вас, — сказала Нина, пытаясь изобразить на лице презрительную улыбку.

Клей улыбнулся ей в ответ.

— Мне тоже очень хотелось бы вас ненавидеть, — произнес он, — но у меня ничего не получается. Я пытался вас забыть. Но теперь снова вас нашел и ничего не могу с собой сделать… — Его взгляд блуждал по ее телу. — Вы вновь пробудили во мне чувства. Ведь я даже собирался ехать в Мексику и разыскивать вас там после окончания службы.

Нина сделала большие глаза.

— Вы говорите правду?

Он вновь улыбнулся.

— Да, я говорю правду. — Клей слегка отодвинулся от девушки, чтобы не натворить каких-нибудь глупостей, и затянулся сигарой.

— Но почему?

Ему послышались удивление и радость в этих словах. Итак, размышлял он, она думала о том, что он может искать ее. Это означает, что может быть, и испытывает к нему такие же чувства, что и он к ней.

— Я думаю, вы догадываетесь почему, но теперь нет смысла говорить об этом. Что сделано, то сделано, и ничего уже не изменишь.

Некоторое время они не произносили ни слова. Потом заговорила Нина.

— Вы хотите сказать, что военный-гринго может испытывать нежные чувства к мексиканской девушке? — спросила она осторожно.

Клей, сохраняя спокойствие, еще несколько раз затянулся своей сигарой прежде, чем вынуть ее изо рта.

— Нина, не все американцы верят в эти предрассудки. К тому же вы, должно быть, еще больше предубеждены против американцев, коли задаете подобные вопросы. Я знал многих мексиканцев, и в основном они были хорошими людьми. Я ничего против них не имею. Война — это другое дело. Тут все зависит от политической ситуации. К людям в общем и целом это не имеет никакого отношения. Почему я не могу испытывать к вам нежных чувств? Вы — юная прекрасная леди и можете много дать мужчине. Вы так преданно помогали Эмилио, что забыли о себе самой, отказались от того, что может предложить вам жизнь… но говорить об этом совершенно бессмысленно. Я и так наболтал вам кучу вздора.

У Нины опять запершило в горле, а грудь сдавило от учащенного дыхания.

— Я не совсем понимаю, что вы хотите сказать мне, сеньор лейтенант.

Клей вздохнул.

— Я и сам не вполне понимаю. Когда я с вами, мои мысли путаются. О многом хочется вам сказать. — Он взял палку и стал ворошить ею костер, зажав в зубах сигару. — Черт возьми, — добавил он, глядя на огонь. — Теперь, когда я опять вас встретил, я хочу сказать вам, Нина, что вы мне нравитесь. Я хочу, чтобы вы верили мне. Мне очень неловко в этом признаваться, но я никак не могу забыть наш поцелуй.

Нина вся горела огнем, ее ладони стали влажными. Она собиралась разыгрывать роль бесстрашной женщины и дать понять лейтенанту Клею Янгбладу, что он ничего для нее не значит. Но такого она от него не ожидала. Вся ее воинственность вдруг исчезла, ей хотелось пожалеть молодого человека.

— Я тоже никогда не забывала об этом, — призналась Нина, понимая, что не должна говорить это.

Клей свистнул. Это означало, что он весьма озадачен.

— Что ж, мы с вами, кажется, влипли, не так ли? — Он бросил сигару в костер, глубоко вздохнул и встал. — Можете спать в моей палатке. Я останусь на свежем воздухе. — Он заглянул ей в глаза. — Боюсь, что мне придется связать вам ноги, чтобы ночью вы не сбежали.

Нина поставила чашку и встала.

— Мне нужно подготовиться ко сну. Вы разрешите мне отлучиться? — Она кивнула в сторону кустарника, росшего в нескольких шагах от костра. — И мне также понадобится мой седельный вьюк. — Какая-то необъяснимая печаль, которую она увидела в голубых глазах лейтенанта, поразила ее. Этот гринго действительно испытывал к ней нежные чувства, и теперь уже она знает наверняка, что могла бы полюбить его при других обстоятельствах. — Я не убегу, — добавила она. — На этот раз я не вру.

Клей повернулся и позвал капрала, который тотчас же подбежал к лейтенанту.

— Принесите седельный вьюк мисс Хуарес, — сказал ему Клей. — Но сначала проверьте, нет ли там револьвера.

— Есть, сэр.

Клей посмотрел в глаза Нины, и она криво улыбнулась.

— Итак, вы по-прежнему не доверяете мне.

— Я очень хотел бы доверять вам, Нина.

Она покачала головой.

— Вы думаете, что я могла бы стрелять в вас?

Клей окинул девушку взглядом, отчего тепло прошло по всему ее телу.

— До тех пор, пока жив ваш брат, я не могу быть уверен в вас.

— Вы считаете, что я должна быть послушна вам? Почему?

Вернулся капрал, неся седельный вьюк.

— Тут только ее личные вещи, сэр.

Лейтенант взял вьюк, подошел к Нине и протянул его ей.

— Потому что, возможно, я люблю вас, — сказал он, отвечая на ее вопрос.

Клей отвернулся, а Нина замерла, пораженная его словами. С трудом придя в себя, она удалилась. Девушка вернулась к костру, чувствуя себя очень неловко.

— Я… пойду лягу спать.

Клей, не глядя на нее, кивнул в сторону палатки.

— Там есть кувшин и таз. Можете умыться, если хотите. — Он снова сел на одеяло и стал смотреть на огонь. — Мы скакали весь день. Можете снять верхнюю одежду и надеть что-нибудь легкое. Я даю вам слово, что никто не войдет в палатку. Когда будете готовы, позовите меня, и я свяжу вам ноги. Постель для вас уже приготовлена.

Нина повернулась и вошла в палатку. Все было так, как сказал лейтенант. Все здесь напоминало о нем. Впервые в жизни ей доставляло удовольствие общение с мужчиной. Она внимательно осмотрела все вещи, принадлежащие красивому офицеру, который открыто заявил ей о том, что любит ее. Зачем Господь вновь устроил их встречу, ведь ничего путного из этого не выйдет?

Она разделась, умылась, надела фланелевый халатик, думая о том, что вскоре ей придется провести немало трудных ночей в тюрьме, если только ее сразу же не повесят. Значит, сейчас она может позволить себе любую роскошь. Клей предоставил ей эту возможность.

Клей. Внезапно она начала называть его в своих мыслях по имени, думать о нем скорее как о друге, чем о враге. Она легла на матрас, накрылась одеялом, не прикрыв лишь голые ступни ног.

Затем Нина позвала лейтенанта. Он отдернул полог палатки и, пригнувшись, вошел внутрь.

— Теперь можете меня связать, — сказала девушка.

Они смотрели друг на друга, пытаясь скрыть свои чувства. Клей опустился на колени возле ее ног и стал их связывать. Кровь ее закипела от одного его прикосновения, и Нина вспомнила слова офицера о том, что он чувствует огонь под ее кожей. Чувствует ли он его теперь? Клей взглянул на нее так, будто почитал ее мысли.

Нина сглотнула слюну.

— Я все равно скоро умру или надолго сяду в тюрьму. Поцелуйте меня, сеньор лейтенант, — сказала она, задыхаясь. — Я хочу вспоминать об этом поцелуе в тяжелые минуты.

Клей колебался. Может быть, она опять хочет одурачить его? Нет. Эти слезы в ее глазах — настоящие. И страх в них — тоже настоящий. Что-то внутри предостерегало его от опрометчивого поступка, но он уже не мог сдерживать себя. Он прикоснулся к ее губам. И как только это произошло, уже ничем нельзя было унять огонь их сердец.

Глава 13

Вкус губ Клея Янгблада был еще нежнее, чем ожидала Нина. Страсть и любовь вспыхнули в душе девушки. Она чувствовала, как участилось его дыхание, и каким прерывистым стало ее собственное. Необычное приятное ощущение разлилось по всему телу. Его язык проник в ее рот. Клей накрыл ее своим телом, не переставая целовать.

Где-то в глубине ее души звучал сигнал тревоги, возникли видения, о которых ей лучше бы не вспоминать. Но теперь ее раздирали противоречивые чувства — она желала его, ненавидела, любила и боялась в одно и то же время. Ей даже не снилось, что она позволит мужчине, особенно гринго, ласкать ее. Она захотела обнять его за шею и неожиданно для себя сделала это. Он застонал. К своему удивлению, она не стала протестовать, когда его рука коснулась ее груди.

Сердце девушки бешено стучало. Много раз после того, как они расстались с Клеем, она представляла себе его ласки. Она хотела, чтобы он еще раз ее поцеловал. И вот он целует и ласкает ее, будто в странном сне. Воспользовался ли он ее беспомощностью, или она ему действительно нравится? Истинны ли ее собственные чувства к нему, или она просто боится своего будущего и потому льнет к человеку, который может ей помочь.

Она задышала еще более прерывисто, когда он начал целовать ее шею.

— Боже, — прошептал Клей. — Что же мне делать? — Он задрожал, вновь возвращаясь к ее губам, гладя полную грудь под фланелевым халатиком. Нина застонала и вдруг почувствовала нечто твердое, упершееся ей в живот. Вмиг нахлынули ужасные воспоминания. Она вскрикнула, ею овладела паника. Она отвернулась от Клея и сделала попытку оттолкнуть его.

— Перестань! — прошептала она. Клей приблизил свое лицо к лицу девушки, пытаясь вновь найти ее губы, но она в страхе отвернулась от него.

Неужели он хочет поступить с ней так же, как те американцы поступили с ее матерью? Она его пленница! Он, должно быть, хочет насладиться ею, прежде чем сдать ее властям. Какая же она была дура, когда попросила его поцеловать ее!

— Убирайся от меня, — взвизгнула она, — или я закричу!

Она почувствовала, как он весь напрягся. Клей приподнялся на локтях и посмотрел на нее своими голубыми глазами.

— Нина, — простонал он. — Не надо сравнивать меня с людьми, которые надругались над твоей матерью.

Девушка удивилась. Она не доверяла ему.

— Я в твоей власти, — прошептала она. Слезы блестели в ее темных глазах.

Клей глубоко вздохнул и отстранился от нее.

— Ты попросила поцеловать тебя, Нина, — сказал он тихо и сел. — В этих безлюдных краях девушке надо хорошенько подумать, прежде чем просить мужчину о поцелуе. — Он сидел рядом с ней, прикрыв ладонями глаза. — Особенно влюбленного мужчину. — Клей повернулся к ней лицом. — Ты опять хочешь проделать этот трюк, не так ли? Ты хочешь разжалобить меня, чтобы я тебя отпустил?

Нина отвернулась. Слеза показалась в уголке ее глаза.

— Это не так, — отвечала она ему. — На самом деле меня мучает любопытство. Мысль о том, что я скоро умру, преследует меня. — Она повернулась на бок. — Я хотела знать, действительно ли мужчина может доставить наслаждение женщине.

Клей закрыл глаза и потер лоб. Хотел бы он знать, когда она говорит правду, а когда врет. Он чувствовал себя дураком, и она определенно хотела этого, пытаясь разжалобить его. Никогда он еще не попадал в такую переделку. Его карьера рухнет, если он позволит ей скрыться. К тому же, в таком случае, он потеряет ее навсегда. Но, если ее повесят или осудят на длительный срок, он все равно потеряет девушку. Что делать?

— Ты ведьма, Нина Хуарес, — простонал он, проводя рукой по своим густым волосам. — Лучше бы мне никогда не встречать тебя. — Он начал связывать ее ноги.

— Пожалуйста, подожди, — сказала она, садясь. Лицо ее горело. — Нам необходимо поговорить.

Клей внимательно посмотрел ей в глаза, пытаясь понять, что у нее на уме.

— Только не здесь. Если я задержусь в этой палатке, мои люди подумают… — Он замолчал, а она еще больше покраснела и уставилась на свои колени.

— Они подумают, что я порочная женщина.

— Нет, — возразил он. — Они подумают, что их лейтенант слабый и ничтожный человек. — Ее сердце забилось сильнее, когда он протянул руку, взял девушку за подбородок, заставляя смотреть ему прямо в глаза. — И что же ты обнаружила? — спросил он, не сводя с нее глаза. — Может мужчина доставить тебе наслаждение?

Нина вновь почувствовала, что вся горит огнем. Новые ощущения переполняли ее.

— Думаю, что может, — ответила она. — Вы хорошо целуетесь, сеньор лейтенант.

Он улыбнулся, чувствуя облегчение от того, что не злится на нее.

— Называй меня Клей, — попросил он.

Нина вытерла слезы.

— Я не знаю, что мне делать, — сказала она тихо. — Что мне думать?

— Нам надо все обдумать вместе. — Он протянул ей свернутое одеяло. — Ясно, что мы не заснем этой ночью. Завернись в одеяло и приходи к костру.

Он пригнулся, вышел из палатки, приблизился к костру и взял свою чашку с кофе. К лейтенанту приблизился капрал Миллс. Вид у него был озабоченный.

— О, извините, сэр. — Он бросил взгляд на палатку. — Я просто… сержант Джонсон и я, мы подумали, что нам стоит прийти сюда и проверить, не натворила ли чего мисс Хуарес. Я имею в виду… мы видели, как вы вошли в палатку и долго не выходили оттуда.

В это время появилась Нина. Она завернулась в одеяло, из-под которого виднелись края фланелевого халатика. Миллс вопросительно посмотрел на нее, а затем перевел взгляд на Клея.

— Все в порядке, капрал, — сказал Клей, стараясь держаться как можно более непринужденно. — Мисс Хуарес никак не может уснуть. Следите за двумя другими пленными.

— Эй, лейтенант, — крикнул из темноты Эл Кинкейд. — Берегитесь! Брат Нины на свободе. Он вас застрелит, если вы сдадите нас властям.

— Хватит, — раздался другой голос.

— Не дай ему одурачить себя, Нина, — продолжал Кинкейд, не обращая внимания на предостережение солдата. — Смотри в оба.

Клей сердито взглянул на Миллса.

— Заткните ему глотку. Всуньтее ему в рот кляп, если потребуется.

— Слушаюсь, сэр, — Миллс снова бросил взгляд на Нину и ушел, думая о том, что же могло происходить в палатке. Разумеется, лейтенант не такой дурак, чтобы любезничать с конокрадкой, да к тому же еще и мексиканской шлюхой. Конеч-но, выглядит она вполне невинно, однако никто из военных не сомневается, что она умеет добиваться своего от мужчин. Лейтенант Янгблад, кажется, умеет держать себя в руках. Он настоял на том, что сам будет следить за девушкой, чтобы она не смогла уговорить часовых отпустить ее. Но Миллс подозревал, что красота женщины могла сломить даже очень волевого человека.

Нина посмотрела вслед удаляющемуся Миллсу, потом подошла к костру и села на седло прямо напротив Клея.

— Вам лучше отпустить ее, лейтенант, — снова крикнул Кинкейд. — Мужчина, который сдает властям такую красивую молодую женщину, — негодяй и трус!

— Заткнись и ложись спать, — прорычал часовой. — Еще одно слово — и я заткну тебе рот кляпом! Посмотрим, как ты тогда уснешь!

Наступила тишина. Клей налил себе кофе. Потом протянул кофейник Нине, но та покачала головой.

— Я больше не хочу.

Их взгляды встретились, их губы все еще горели. Они снова ждали поцелуя. Нина была переполнена новыми ощущениями, новыми страхами и желаниями. Он касался ее груди. И она позволила это! Девушка опустила глаза.

— Не знаю, почему я так поступила, — сказала она тихо. — Я просто хотела… мне нужно было кое-что узнать. Ты думаешь, что я падшая женщина, но это не так. И я не позволю тебе… я делала это не для того, чтобы ты отпустил меня. Не знаю, почему это случилось.

Клей отпил из чашки немного кофе.

— Ты просто не знаешь, что может с тобой произойти, боишься умереть, так и не узнав, что это значит — быть женщиной. — Говоря так, он пристально смотрел на пламя. — Я вовсе не считаю тебя плохой, Нина. И мне очень дорого то, что произошло между нами. — Он снова отпил кофе. — Я ошибся, когда сказал, что мог бы полюбить тебя.

Нина посмотрела ему в глаза и нахмурилась.

— Мне кажется, я уже люблю тебя, — произнес он с уверенностью в голосе.

Она промолчала. Только смотрела на него, не веря его словам. Случилось невероятное! Красивый гринго ее любит, но ведь и она сама питает к нему чувства, которые можно назвать любовью! Она влюблена в американского военного? Невероятно!

Клей придвинул свое одеяло поближе к Нине.

— До форта Филмор еще сутки езды, — сказал он тихим голосом. — Следующей ночью я попробую устроить тебе побег. Но ты должна обещать мне, что будешь оставаться там, где я смогу тебя найти. Через несколько месяцев моя служба в армии заканчивается.

Все еще не веря, Нина заглянула ему в глаза.

— Ты это серьезно?

Клей посмотрел в сторону других военных, взял палку и начал ворошить ею угли в костре, делая вид, что они говорят о всяких пустяках.

— Я сумасшедший, вот кто я такой, — сказал он ей. — И если твой поцелуй был притворным, и ты воспользовалась своими прекрасными глазами, чтобы обворожить меня и добиться своего, то я самый большой дурак по эту сторону Миссисипи. — Он вновь посмотрел на нее своим проницательным взглядом. По его глазам Нина видела, что перед ней очень гордый человек, и если его самолюбие задеть, то он может быть так же неистов в гневе, как и неогляден в своей доброте. — Прав ли я, Нина? Если я помогу тебе, будешь ли ты ждать меня?

Она сглотнула слюну. У нее на глазах появились слезы при мысли о том, что он действительно хочет ей помочь. Она покачала головой.

— Вы не сумасшедший, сеньор… я хотела сказать… Клей. Я буду ждать тебя, но ты должен обещать, что никогда не обидишь меня.

— Люди не обижают тех, кого любят.

Она уставилась на свои колени.

— Я не могу понять, какие чувства я испытываю к тебе. Для меня это так неожиданно. Мне нравится мужчина… я хочу, чтобы он меня целовал. Но меня пугает все это. Я сбита с толку еще и потому, что ты ведь из тех людей, которых я должна ненавидеть.

— Я хочу только, чтоб ты меня дождалась, — произнес Клей. — Вместе мы что-нибудь придумаем.

Он ли говорит эти слова? Он что, рехнулся? Всю жизнь он считал себя уравновешенным, рациональным человеком. Но теперешние его мысли и поступки полностью противоречили его характеру.

— Если я помогу тебе бежать, куда ты отправишься? — спросил он.

Нина вся пылала, от волнения перехватывало дыхание. Неужто это любовь?

— Я… я скорее всего вернусь в Эль-Пасо. Я и Эмилио… мы работали там в таверне под названием «Пекос». Эмилио чистил лошадей и приглядывал за ними. А я… я стирала белье тех женщин, которые живут на антресолях.

Клей вновь испытал приступ ярости, оттого что Эмилио позволил сестре работать в таком месте.

— Ты обслуживала шлюх?

Нина кивнула.

— Они не такие уж плохие, эти женщины. Одна из них, Кармела Сантон, хорошо ко мне относилась.

— Значит, ты будешь ждать меня в Эль-Пасо?

Она посмотрела ему в глаза.

— Да, я буду ждать. Может быть, это я дура.

Клей покачал головой.

— Я думаю, что мы все еще не верим друг другу, не так ли?

— Эмилио разозлится на меня.

Клей смотрел на костер.

— Ты должна перестать все время думать о брате. Он бросил тебя. Как он смел втягивать тебя в эту заваруху, разрешать тебе работать в таверне, где полно пьяниц и шлюх. Эмилио уже не твой заботливый брат, а бандит, полюбивший жизнь, полную опасностей, больше всего на свете.

— Ты ошибаешься…

— Ты прекрасно знаешь, что я прав! — Клей опять заглянул ей в глаза. — Нина, если все пройдет нормально, и мы встретимся с тобой в Эль-Пасо, обещай мне, что будешь слушаться меня, а не Эмилио. Хорошо?

Она нахмурилась, отвернулась и обхватила голову руками.

— Я не знаю, что мне делать. Почему я должна слушать тебя, гринго, и не слушаться моего брата? Ведь я почти не знаю тебя.

Клей нагнулся к ней.

— Потому что твой брат ведет жизнь, которая невозможна для тебя. — Он понизил голос. — И еще потому, что я признался тебе в своих чувствах, а ты рассказала мне о своих. Боже, Нина, я ведь военный! Понимаешь ли ты, чем я рискую? Неужели ты мне не веришь?

Она говорила себе, что здесь что-то не так. Уж больно все у него просто. Наверное, он хочет ее обмануть. Однако в его глазах светилась нежность, эти глаза не могли врать. А его поцелуй… он и сейчас жег ее губы. Ее еще больше тянуло к нему после первых прикосновений. Совершенно растерянная, она тихо произнесла:

— С девяти лет я доверяла только Эмилио.

— Я это знаю. Но, как ты убедилась, твой брат не вечно будет рядом с тобой. Тебе придется научиться доверять другим людям, Нина.

Она повернулась к нему лицом, чтобы посмотреть в его глаза. Ей захотелось, чтобы с ней рядом оказалась Кармела и сказала ей, говорит этот человек правду или врет.

— Как ты устроишь мой побег? — спросила она его шепотом.

Клей взял чашку с кофе, сделал глоток и вылил остатки на землю.

— Сказать по правде, я думал об этом весь день. — Он встал. — Пойдемте, мисс Хуарес, — сказал он громким голосом. — Вам надо отдохнуть. Возвращайтесь в палатку.

Нина нахмурилась оттого, что он так внезапно прервал их разговор. Она встала, прижимая к себе одеяло, подошла к палатке и, пригнувшись, вошла внутрь. Там она села на постель и вытянула ноги.

— Сегодня ты не можешь бежать, — прошептал Клей. — Пусть люди думают, что ты долго обдумывала свой побег. Завтра ночью я опять оставлю тебя в этой палатке, и ты откажешься переодеваться в халат. Так что ты будешь готова к побегу. Я свяжу тебя, но руки будут связаны не слишком крепко, так что ты сумеешь их развязать. Потом ты выберешься из палатки с задней стороны. Никто тебя не заметит, потому что будут думать, что я тебя охраняю.

Они оба еще помнили их поцелуй. Клей хотел знать, понимает ли Нина, каким желанием он горит, как жаждет вновь коснуться ее, и узнать жар страсти, которая таится в этом соблазнительном теле.

Он присел на матрас.

— Как только выберешься из палатки, будь предельно осторожна. Если часовые тебя заметят, они будут стрелять… — Боль отразилась в его взгляде. — Но больше я ничего не могу придумать. Ты умеешь бесшумно уводить лошадей, так что я полагаюсь на твою опытность. В темноте ты должна прокрасться к своему коню. Тебе придется скакать на нем без седла. Я скажу солдатам, что нет смысла тебя преследовать, потому что в банде ты оказалась случайно. Важными пленниками являются Кинкейд и Лайонс. Я постараюсь убедить командование, что ты не опасна. Я скажу им, что ты удрала в Мексику, как испуганный кролик.

— Но мне нужно будет взять с собой еды.

— Еда есть в палатке. Здесь лежит твой седельный вьюк. Наполни его, чем хочешь. Я не хотел бы, чтобы ты в одиночку скакала по этой местности, но это лучше, чем оказаться в руках властей.

Клей склонился к девушке и взял ее лицо в свои руки, думая о том, какая же она маленькая, красивая и беспомощная. Он многому хотел бы ее научить.

— Я сойду с ума, беспокоясь о тебе, Нина, но другого пути нет. Если я поеду с тобой, то за нами снарядят погоню. Тогда мы погибнем. У тебя будет больше шансов на успех, если ты скроешься одна.

Она нерешительно коснулась его лица, колючего от того, что он не брился весь день.

— Ты хороший человек, Клей Янгблад. Я не думала, что военный гринго может быть таким.

Клей все еще продолжал сомневаться, не хитрит ли она с ним. Она напугана и хочет во что бы то ни стало найти Эмилио. Он напомнил себе о том, как она воспользовалась своей красотой, чтобы одурачить людей Клайда Буна. Но на этот раз все должно быть по-другому. В ее темных глазах светилась искренность.

— Только, пожалуйста, дождись меня, Нина.

Она сжала его руки, исполненная теми же сомнениями и раздумьями, которые не давали покоя ему. Смогут ли они когда-либо по-настоящему доверять друг другу? Она впервые прислушивается к словам мужчины. А ведь раньше она слушала только Эмилио. Нина пыталась понять, какие цели преследует этот человек, отпуская ее на свободу. Делает ли он это лишь из любви к ней?

— Я же сказала, что буду ждать тебя.

Клей решил, что даже если она врет, все равно надо ее отпустить. Если же говорит правду, перед ними открывается замечательное, необыкновенное будущее. Эта девушка, несмотря на все безрассудство их поступков, вернула его к жизни. Сейчас он испытывал такое возбуждение, как в те дни, когда был влюблен в Дженифер. Он возьмет Нину с собой в Калифорнию. Они купят там ранчо и заживут счастливой жизнью.

— Я возьму вину за твой побег на себя, — сказал он ей. — Я скажу командиру, что уснул, а маленькая воровка умудрилась вылезти из палатки и сбежать. Будут, конечно, большие неприятности, но я это переживу. Срок моей службы в армии заканчивается, почти все оставшиеся месяцы я проведу в пути, так что как-нибудь вытерплю сплетни и насмешки. Они не смогут доказать, что я помог тебе бежать.

Он поцеловал ее в лоб. Нина задрожала, уловив мужской запах, исходивший от Клея. Он провел по ее щеке большими пальцами рук, и она вспомнила, как он касался ее груди. Нина опасалась, что он потребует вознаграждение за то, что устроил ей побег, когда разыщет ее, но мысль об этом уже не казалась такой ужасной, как раньше. Она и боялась его, и стремилась к нему всем своим существом.

— Мне нужно идти, — сказал Клей. — Постарайся уснуть.

Он повернулся, а она с нежностью окликнула его по имени. Клей посмотрел на нее и увидел глаза, полные слез.

— Спасибо. Я буду ждать тебя и молить Бога о том, чтобы с тобой ничего не случилось. Обязательно приезжай ко мне, Клей, иначе я буду чувствовать себя одураченной.

— Во всяком случае, ты будешь на свободе. — Он улыбнулся ей нежной улыбкой. — Я не подведу тебя, Нина.

Нина задумалась. Во взгляде Клея она уловила сомнение. Каждый из них хочет, чтобы его считали искренним, но оба они все еще сомневаются друг в друге.

Клей вышел из палатки, а Нина ворочалась с боку на бок. В ее голове роилось множество вопросов, на сердце была какая-то тяжесть. Она прикоснулась рукой к его вещам — кителю, бритве. Как могло случиться такое? Как мог ей понравиться человек, который должен быть ее злейшим врагом? Она ведь почти ничего не знает о нем. Завтра. Она должна побольше разузнать о нем завтра, еще до того, как они вновь расстанутся.

Но удастся ли его план? И даже если все пройдет удачно, приедет ли Клей Янгблад к ней после того, как кончится срок его службы в армии? Он должен приехать. Ибо теперь, встретившись с ним вновь и вкусив еще один его поцелуй, она определенно умрет от разрыва сердца, если он не приедет.

Нина быстро оделась. Мириады чувств владели ею — возбуждение, страх, волнение от мысли, что ей предстоит побег, но над всем этим господствовала любовь. По лицу Клея, когда он пришел к ней утром, Нина поняла, что он хотел бы провести эту ночь в ее постели. И впервые в жизни она захотела проснуться в объятиях мужчины. Объятия Клея нравились ей гораздо больше, чем объятия Эмилио. Это были совершенно разные вещи. Когда ее обнимал Клей, она чувствовала себя женщиной, а не чьей-то сестрой. В эти мгновенья она понимала, что ее любят, боготворят, поклоняются красоте. Она молила Бога, чтобы лейтенант Клей Янгблад не обманул ее. Молилась, чтобы ей сопутствовала удача во время побега.

Клей не обращал на нее внимания, когда все в лагере проснулись и повар стал кричать, что завтрак готов. Солдат было мало, так что полевая кухня не требовалась, и пищу готовил один из рядовых, получивший такое задание. Им приходилось обходиться скромным запасом продуктов. Нина старалась не смотреть на Клея, а он избегал ее взгляда, чтобы не вызвать подозрения. Нине казалось, что ему это удается с трудом, точно так же, как и ей. Она хотела, чтобы он обнимал ее и говорил, что все будет хорошо. Она жаждала, чтобы он целовал ее. Она желала, не отрывая глаз, наблюдать за ним. Видеть его большие, сильные руки и узкие бедра, широкие плечи и красивое лицо, голубые глаза. Она хотела бы касаться его густых волос, видеть, как он улыбается ей.

— Поешь, девочка, — сказал ей сержант, протягивая тарелку с картошкой, свининой и бобами. — Подкрепись немного. Впереди у тебя долгий путь, хотя я бы на твоем месте не спешил. Как же такая красавица попала в одну компанию с бандитами?

— Оставь ее, сержант Джонсон, — обратился к нему Клей. — Ей нельзя ни в чем верить.

Джонсон взглянул на Клея и захихикал.

— В таком случае, берегись, сэр.

— Следите за двумя бандитами.

Нина посмотрела в сторону Кинкейда и Лай-онса. Рубашка Лайонса была расстегнута, и девушка увидела, что его плечо перебинтовано. Одна штанина Кинкейда была разрезана, и бедро перевязано окровавленной повязкой. Нина не могла не пожалеть их. Она и Эмилио подружились с этими людьми. Теперь вот одни бандиты ранены, другие убиты, а Эмилио и Карлос исчезли. Их мечты о богатстве не сбылись.

— Эмилио на свободе, Нина, это точно, — крикнул ей Кинкейд. — Этот красавчик-лейтенант получит пулю в спину, если повезет нас в форт.

— Заткнись, Кинкейд, или я вставлю тебе в рот кляп, и ты останешься без завтрака, — сказал Клей. Он подошел к Нине со своей тарелкой в руках.

— Не отвечай на его вопросы, Нина, — предупредил ее Кинкейд. — Помни, что бы он ни делал или ни говорил, на уме у него одно — как поймать Эмилио и Карлоса. Не дай ему уговорить тебя выдать наши места.

Нина взглянула на Клея и проглотила несколько бобов. Прав ли Эл? Неужели все это ловушка? Клей уже заставил ее рассказать о том, где они с Эмилио работали и повстречались с людьми Майка. А вдруг, позволяя ей бежать, он надеется, что она приведет его туда, где скрывается Эмилио? Тогда окажется, что он сумел захватить всю банду! Командование будет очень хвалить его за это, не так ли? Эмилио как раз и пытался объяснить ей, как важны похвалы и награды для такого человека, как Клей, преданного служаки.

— Не забывай, Нина, что он охотится за Эмилио, — повторил Кинкейд. — Сохраняй спокойствие и терпение. Эмилио спасет нас.

Нина посмотрела в глаза Клею. Ее сердце болело, словно сжатое тисками. Она так хотела доверять ему, хотела верить в то, что он любит ее!

— Не слушай его, — сказал Клей тихо. Он хотел закричать, схватить ее и прижать к себе, убеждая в своей искренности.

Нина опустила глаза в тарелку.

— Я лучше поеду в форт. Пусть меня там повесят. Но я не выдам тебе Эмилио. Ты меня не обманешь.

Клей отставил тарелку в сторону, налил кофе и повернулся спиной к военным, передавая девушке чашку.

— Черт возьми, Нина, я не обманывал тебя, — обратился он к ней сердитым шепотом. — Посмотри на меня!

Она заглянула в его голубые и такие искренние глаза.

— Я не врал тебе. Поверь мне, Нина. Если ты не выкрутишься, мы уже никогда не сможем встретиться.

Она взяла у него из рук чашку.

— Я была так уверена… ночью…

— Ничего не изменилось.

Клей вздохнул, сел и начал есть.

— Через два месяца я приеду в Эль-Пасо, — продолжил он тихо. — Тебе лучше быть там, иначе я обшарю весь Техас и всю Мексику, чтобы найти тебя.

Эти слова звучали так убедительно, что боль в сердце девушки немного утихла. Клей встал и отошел от нее, отдавая какие-то приказы, стараясь держаться подальше. Вскоре все приготовления были закончены, и отряд тронулся в путь. К утру они должны быть уже в форте. Нина понимала, что ночью ей нужно бежать — другого шанса не будет.

День выдался жаркий, время текло медленно. Кинкейд ворчал и ругался, но все остальные словно размякли от жары. Во время обеда Кинкейд поднял шум из-за того, что ему якобы жмут наручники.

— Я никуда дальше не поеду. У меня сильно болит нога. Да и Грег совсем плохой, — ворчал он. — Лейтенант, снимите с нас наручники.

Клей снял шляпу и вытер пот со лба. Потом кивнул Миллсу.

— Капрал, снимите с них наручники.

Капрал подчинился, после чего Клей приказал Миллсу, Джонсону и двум солдатам ехать рядом с преступниками и внимательно следить за ними.

— Спасибо, — усмехнулся, Кинкейд, бросая взгляд на Клея. Он потер затекшие запястья. — Теперь я чувствую себя лучше. Думаю, что нам с Грегом недолго осталось жить. Так почему бы нам не насладиться жизнью напоследок, верно? — Он посмотрел на Нину. — Вот Нина чувствует себя вполне вольготно — ее не связывают, спит она в палатке. Но если вы хотите воспользоваться отчаянным положением бедной девушки, лейтенант, я советую вам прежде хорошенько подумать. Нина не из таких.

Нина густо покраснела, а Клей подошел к Кинкейду.

— Скажешь еще что-нибудь в этом роде, и я опять надену на тебя наручники, — предупредил он бандита.

Кинкейд ухмыльнулся, повернулся к лейтенанту спиной и сел на свою лошадь. Обед закончился, и солдаты опять готовились отправиться в путь. Нина взглянула на Кинкейда, и он ответил ей взглядом, в котором читалась решимость. Она подозревала, что он затевает что-то и надеется на ее помощь. Она страдала от противоречивых переживаний. Ей хотелось помочь Элу и Грегу совершить побег. Она считала их своими друзьями. Но она не собиралась делать то, что могло повредить Клею. Нина также не хотела, чтобы действия Кинкейда нарушили план Клея.

После того, как они проехали еще несколько миль под палящим солнцем, сержант Джонсон начал дремать. Он ехал слева от Кинкейда, не подозревая, что бандит постоянно украдкой бросает на него взгляды. Заметив, что лошадь военного близко от него, негодяй решил внезапно вырвать винтовку сержанта из чехла. Эл надеялся совершить побег, полагая, что Нина сможет каким-то образом отвлечь лейтенанта. Он считал, что даже если его убьют при попытке к бегству, такая смерть гораздо лучше казни через повешение. Терять ему было нечего.

Один из солдат, ехавший позади Кинкейда и Джонсона, подскакал к сержанту и предупредил его:

— Будьте начеку, сержант.

Кинкейд понял, что это его последний шанс Джонсон промычал что-то, открыв налившиеся кровью глаза, чтобы взглянуть на подъехавшего к нему человека. В тот же миг Кинкейд выхватил винтовку сержанта из чехла. Он изо всех сил ударил ею сержанта в правое ухо и выбил его из седла, а затем выстрелил в солдата, который скакал справа от Джонсона. Он попал ему прямо в лицо, и военный упал на землю.

Остальные военные, загипнотизированные жарой и солнцем, пришли в себя, но было поздно — Кинкейд направил на них свою винтовку.

— Спокойно! — прорычал он. — Бросайте оружие! Грег, возьми себе пару стволов.

Капрал Миллс виновато смотрел на Клея, это он охранял пленников и скакал позади них.

— Извините, сэр, все случилось так быстро.

Клей сурово взглянул на Кинкейда.

— Ты дурак, Кинкейд! До этого ты еще мог надеяться на милость правосудия. Но теперь ты убил одного солдата и ранил другого! Все военные юго-запада будут охотиться за тобой!

— Им никогда не найти нас. Это ты дурак, лейтенант. Зачем ты разрешил снять с меня наручники? Я думаю, ты слишком размяк, общаясь с Ниной! — Он перевел взгляд на юную мексиканку. — Молодец, Нина. Ты сбила его с толку.

Клей посмотрел на Нину, которая отрицательно качала головой.

— Я не… — Она взглянула на Клея. Сердце ее упало, когда она поняла, что он верит Кинкейду.

— Что нам делать, сэр? — спросил Миллс Клея.

В глазах лейтенанта вспыхнул гнев.

— Бросайте оружие, — прорычал он.

Кинкейд ухмыльнулся.

— Ты умный человек, лейтенант. — Он опять посмотрел на Нину. — Поедем с нами, дорогая. Мы найдем Эмилио.

Дыхание Нины участилось, ее мысли путались.

— Не делайте этого, Нина, — предостерег ее Клей. — В этом случае вы станете сообщницей, и вас будут разыскивать за убийство.

Девушка беспомощно посмотрела на него. Если бы только они могли поговорить! Отпустит ли он ее, если она сейчас не уедет с Элом и Гре-гом? Конечно же, нет. Если бы бандиты были пленниками, то ее побег никого особенно не расстроил бы. Но теперь все изменилось. Она взглянула на Эла. Он и другие бандиты хорошо относились к ней, но теперь это не имело никакого значения. Эл сознательно убил солдата и, кажется, совершенно не сожалел об этом. Она решила, что пусть ее лучше повесят, чем она будет помогать такому человеку. Нина подозревала, что если она сейчас уедет, то Клей не станет разыскивать ее в Эль-Пасо. Он, конечно, подумает, что она была сообщницей бандитов. Нина предпочитала, чтобы Клей передал ее властям, чем подумал, что она врет ему.

Девушка стояла и смотрела на Кинкейда, пока Грег подбирал себе подходящее оружие. То, что ему не приглянулось, он закинул подальше в пески.

— Я не поеду с вами, — бросила Нина Элу.

Бандит нахмурился.

— Что?

— Ты слышал, что я сказала, Эл. Я не хочу быть соучастницей преднамеренного убийства. Этот бедный солдат не сделал нам ничего плохого. Вы не дали ему ни одного шанса.

Эл рассмеялся.

— Лейтенант наобещал тебе всякого, не так ли? Говорил ли он тебе о том, что отпустит тебя?

— Нет, просто я не хочу участвовать в ваших делах.

Несмотря на свое негодование и досаду, вызванные последними событиями, у Клея слегка отлегло от сердца после этих слов девушки. Возможно, она действительно не была сообщницей бандитов.

— Эмилио будет в ярости, когда узнает, что ты не захотела поехать с нами, — предупредил ее Эл. — Ты предпочитаешь своему брату американского офицера, которого толком не знаешь?

— Я никого никому не предпочитаю, — ответила Нина, гордо вздернув подбородок. — Я просто не хочу ехать с убийцами! Я не думала, что ты способен на такое.

— Да? Что ж, Эмилио никогда не простил бы мне, если бы я не отомстил американским солдатам за то, что они арестовали его сестру. Я должен, по крайней мере, избавиться от человека, который затеял всю эту заваруху.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Нина, предчувствуя недоброе.

— Я собираюсь убить твоего красавчика-лейтенанта. Ты можешь к нам присоединиться, Нина. После того, как будут убиты двое военных, тебя все равно повесят, поедешь ты с нами или нет.

Глаза Нины округлились.

— Ты не убьешь его. Он не вооружен! Клей! — Она не могла потерять его сейчас. Только не это! Во всем виновата она! Он не стал бы разыскивать бандитов, если бы не подозревал, что она находится в их компании.

— Еще как убью, — заверил ее Кинкейд.

Внезапно Клей бросился к Нине и стащил ее с лошади. Сначала она не поняла, зачем он это делает, но тут до нее дошло: он боится, что ее может задеть шальная пуля. Падая, она заметила, что Клей пригнулся и сунул руку в небольшую кожаную сумку, притороченную к седлу его коня. Она услышала выстрелы и ржание лошадей, вставших на дыбы. Она приподнялась и увидела в руках Клея пистолет. Он выстрелил, и Кинкейд с криком упал с лошади.

Но тут же раздался еще один выстрел. Клей дернулся, подался назад, не удержался на лошади и свалился на землю. Нина закричала, повторяя имя лейтенанта. Грег еще дважды выстрелил по другим военным, но ни в кого не попал. Он развернул коня и поскакал прочь. Капрал Миллс быстро спешился и подобрал валяющуюся на земле винтовку. Вскинув ее, он выстрелил, и Грег упал на землю с кровавой раной в спине.

Нина бросилась к Клею. Он повернулся на бок, поджав под себя ноги.

— Клей, — проговорила Нина чуть не плача. Она положила его на спину и вскрикнула, увидев кровавое пятно на теле лейтенанта. Ей вспомнился Сантос. «Рана в живот — это смертельно», — сказал ей Сантос перед смертью.

— Кинкейд убит, — произнес кто-то.

— Посмотри, что с другим, — раздался голос. — И помоги сержанту Джонсону. Он получил сильный удар по голове.

Нине казалось, что говорящие находятся где-то далеко-далеко от нее. Теперь ничто не имело никакого значения Она думала только о том, что Клей Янгблад не должен умереть Его лицо посерело, и он издал жалобный стон.

— Пожалуйста, не умирай, — молила его Нина, опустившись рядом с ним на колени, положив голову ему на плечо — Не оставляй меня.

Глава 14

Капрал Миллс схватил Нину за руку и оттащил в сторону.

— Отойдите, мадам, — бросил он ей, а рядовой Хэнсон тем временем склонился над окровавленным телом Клея — Кто-нибудь, присмотрите за этой женщиной, — крикнул Миллс, с презрением взглянув на Нину. — Во всем виноваты вы, — прорычал он. — Прежде всего, лейтенанту не следовало вас искать! Он хотел защитить вас, и вот что из этого вышло! Надо было позволить Клайду Буну и его людям расправиться с вами!

Слезы заволокли глаза Нины. Она не видела ни Клея, ни капрала Как она могла объяснить, что не имеет к случившемуся никакого отношения? Кто поверит ей сейчас, если она скажет, что не нуждалась в помощи Клея?

— Каково ваше мнение, рядовой? — спросил Миллс солдата, склонившегося над Клеем, в то время как один военный ткнул револьвер в бок Нины.

— Я не знаю. По-моему, дело плохо. Надо попробовать остановить кровотечение и побыстрее доставить его в форт, где есть врач. Я тут ничем не могу помочь. Не уверен, что он дотянет до вечера.

— Черт возьми! — Миллс встал и приказал принести бинты и виски, сожалея о том, что у них нет повозки, на которую они могли бы положить лейтенанта — Невозможно везти его верхом в таком состоянии, — сказал он. — Но другого выхода у нас нет. — Он опять взглянул на Клея.

Принесли все необходимое для обработки раны, и Хэнсон, который у себя в Швеции учился медицине, разорвал рубашку лейтенанта и вылил на рану немного виски. Клей застонал Хэнсон приложил к ране бинты, чтобы остановить кровотечение.

Нина беспомощно наблюдала за происходящим, всей душой желая помочь Клею. Она хотела бы опуститься рядом с ним на колени и сказать, что любит его. Но рад ли будет он услышать это?

— Какая досада, что это случилось с ним всего за два месяца до окончания службы, — негодовал Миллс. — Он дрался с индейцами и бандитами, а получил пулю от какого-то паршивого конокрада! Я знал, что ему не миновать беды, потому что эта мексиканка так вскружила ему голову, что он уже мало что соображал.

— Мы тоже виноваты, — возразил Хэнсон. — Мы дали себя обмануть Кинкейду. Нам будет стыдно докладывать об этом происшествии начальству. — Он взглянул на Миллса. — Извините, сэр, если я сказал что-то не то, — добавил он.

— Не стоит извиняться. Вы правы. — Миллс кинул взгляд на Нину, которая плакала, не отводя взгляда от Клея. Он начал понимать, что отношения между девушкой и лейтенантом были куда более серьезными, чем он предполагал. Ее темные глаза встретились с его голубыми.

— Пожалуйста, пустите меня к нему, — рыдала она.

Миллс не мог не чувствовать жалости к Нине, несмотря на то, что считал ее виновницей происшедшего несчастья. Если бы не она, они не оказались бы здесь. Но стоило лишь раз взглянуть на нее, чтобы понять — мужчине трудно устоять перед ее чарами. Капрал не мог бы сказать, кто эта красавица на самом деле — ангел или дьявол. Но сейчас нельзя позволить ей рыдать возле лейтенанта: что могут подумать солдаты? Миллс полагал, что будет лучше, если власти не узнают о существовании каких-то особых отношений между Клеем и Ниной. Он любил Янгблада, который всегда был честным и рассудительным офицером, и не хотел, чтобы тот покидал армию с запятнанной репутацией.

— Посадите ее на лошадь, — приказал капрал солдату, державшему Нину.

— Пожалуйста! — взмолилась Нина.

Но солдат сжал ее руку.

— Вы слышали, что сказал капрал, — проговорил он. — Садитесь на свою лошадь. На этот раз мы вас свяжем. После того что случилось, с вами надо держать ухо востро. Но вам от нас не уйти, дамочка.

Никто не спросил ее о том, как она себя чувствовала. У нее болело плечо и левая рука. Ее сердце разрывалось на части от мысли, что Клей может умереть. Сев верхом на коня, Нина вытерла слезы, и солдат стал связывать ей руки, не обращая внимания на кровоточащую царапину у нее на плече.

Она видела, как военные положили Клея на лошадь Миллса, который уже сидел верхом. Он будет держать раненого, чтобы тот не упал. Нина вздрогнула и опять заплакала, услышав душераздирающий крик Клея. Казалось, он лишь ощущал боль, не понимая, что с ним происходит.

— Вы сможете удержать его, сэр? Он ведь довольно тяжелый! — сказал Хэнсон Миллсу.

— Буду стараться. Нельзя же его одного посадить на лошадь.

Другие военные погрузили на лошадь убитых. Джонсон пришел в себя и стонал от боли. Большой алый рубец виднелся у него на голове.

— Присматривайте за сержантом, — приказал Миллс. — Он опять может потерять сознание.

Небольшая группа военных снова тронулась в путь, направляясь в форт Филмор. Нина смотрела прямо перед собой, не в силах видеть Клея. Для нее не имело значения то, что теперь они скакали по открытой местности, где Эмилио, объявись он тут, не смог бы ей помочь, потому что его сразу же заметили бы еще издалека. Нину не волновало, что придуманный Клеем план ее побега не осуществится, и теперь она должна предстать перед американским судом, который, возможно, приговорит ее к повешению. Ей было плевать на то, что Клей не сможет замолвить за нее слово. Ее беспокоило только одно — Клей Янгблад умирает. Она может вынести все, но мысль о том, что он умирает, а она невольно виновна в этом, казалась ей невыносимой.

Но это правда. Клей, возможно, никогда бы не отправился на поиски лошадей Клайда Буна, если бы не опасался, что она находится в банде. Теперь-то Нина понимала, что он не врал ей и не обманывал ее. Он стащил ее с лошади, потому что боялся, шальной пули. Он хотел этой ночью устроить ей побег.

Клей Янгблад любил ее. Гринго любил ее! Что за ирония судьбы! Но еще более невероятным казалось ей то, что она сама любила его и ждала бы в Эль-Пасо. Она была уверена, что он приехал к ней туда, как и обещал, и она уехала бы с ним и отдалась бы ему. Живя с Клеем, она преодолела бы свой страх и ненависть. Теперь-то она в этом уверена. Но все это она поняла слишком поздно. Ей недолго осталось жить. Она не успеет ни за кого выйти замуж. А человек, которого она любит, может умереть в любую минуту. Если он умрет, то пусть ее лучше повесят, потому что теперь она понимает, что не может жить без лейтенанта Клея Янгбдада.

Нина смотрела в маленькое окошко лачуги, где она содержалась в качестве заключенной. Она уже выплакала все слезы. Эмилио ее бросил, быть рядом с Клеем она не могла. Каким-то чудом он не умер по дороге в форт. Она хотела пойти с ним, когда его сняли с лошади и понесли к врачу, но ее отправили в эту лачугу.

С тех пор прошло два дня. Никто ничего ей не говорил. Рядовой Хэдли, который приносил узнице еду, не мог знать о том, что ее ждет. Она почти не ела и все думала о Клее, представляя, как сильно он страдает. Хэдли знал лишь то, что лейтенант пока еще жив. И за это она должна быть благодарна судьбе.

Нина видела в окно, как во дворе собрались солдаты и направились к воротам форта. Среди них находился капрал Миллс — единственный человек, который мог замолвить за нее слово. Она знала, что этот человек винит ее в том, что случилось с Клеем, но ради лейтенанта он мог бы защитить ее перед властями. Она не знала, что он рассказал начальству.

Форт был очень оживленным местом, и Нина не сомневалась, что властей больше беспокоили верблюды, чем судьба какой-то ничтожной мексиканской конокрадки. Капрал Миллс исчез за воротами, сопровождаемый караваном, состоящим из верблюдов, лошадей, мулов и нескольких фургонов. У Нины снова заныло сердце при мысли о том, что, если бы не она, Клей тоже отправился бы из форта с этим караваном. Но вместо этого он теперь находится на грани смерти. От ранения в живот некоторые люди умирают долго и мучительно, сообщил ей рядовой Хэдли утром.

Она не могла думать, что Клей умрет. Она проклинала себя за то, что согласилась поехать с Эмилио. Теперь она осталась совсем одна в Америке, которую ненавидит. Она находится в руках своих злейших врагов, и нет никого, кто бы мог ее защитить. Она увидела Хэдли, который шел к лачуге, неся в руках кувшин с водой, и бросилась к двери, надеясь услышать от него какие-нибудь новости. Ее безумно страшило будущее. Она просила Хэдли узнать все, что он сможет, о Клее и о том, что ожидает ее. Дверь открылась, и вооруженный часовой впустил Хэдли. Сразу же дверь за ним захлопнулась, и солдат поставил на стол поднос. Хэдли был молод, и Нина знала, что ее красота не оставила его равнодушным. Она, как обычно, использовала свою внешность, чтобы очаровать рядового и выудить из него все необходимые ей сведения.

— Вы видели лейтенанта? — спросила Нина. — Он будет жить?

Молодой человек осмотрелся по сторонам, понимая, что долго он здесь задерживаться не может.

— Наконец-то мне удалось увидеть его сегодня утром, — ответил он тихо. — Вид у него неважный, мисс Хуарес. Врач говорит, что он все еще не пришел в сознание. У него высокая температура. Если вы рассчитываете на то, что он скажет что-то в вашу защиту, то лучше забудьте об этом. Лично я считаю, что ему осталось жить дня два.

У Нины дрогнуло сердце. Клей! Они столько еще не сказали друг другу! Она ничего не знает о его жизни, не расспросила его толком о жене и планах на будущее. Почти не зная этого человека, она любила его. Но теперь ей не удастся связать свою судьбу с любимым и обрести то счастье, о котором говорила Кармела.

Она отвернулась.

— Если он выживет, Хэдли, пожалуйста, скажите ему при возможности, что я… спрашивала о нем. И передайте ему — я не думала, что эти бандиты могут оказаться такими жестокими. Скажите ему… — Нина умолкла. Умно ли с ее стороны говорить этому юноше, что она любит Клея? Не повредит ли это репутации лейтенанта? — Поблагодарите его от моего имени за то, что он пытался помочь мне.

Хэдли смотрел на нее, думая о том, что будет жаль, если такую женщину посадят в тюрьму или повесят. Существовала ли между ней и лейтенантом какая-либо связь?

— Комендант форта хочет видеть вас сегодня утром, — сообщил он. Он велел мне принести вам воды, чтобы вы могли умыться.

Нина не поворачивалась лицом к солдату. Мысль о том, что Клей может умереть, не давала ей покоя. Если бы только ей разрешили быть с ним. Она бы сказала, что любит его, успокоила бы его. Но он умрет, а ее повесят, и она больше никогда его не увидит.

— Спасибо, — поблагодарила она.

— Сожалею, что у меня нет для вас более приятных новостей, мадам. Сейчас мне нужно уходить. Хочу посоветовать вам… во время разговора с комендантом… а… старайтесь не говорить лишнего о лейтенанте.

Нина нахмурилась и повернулась лицом к рядовому.

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду… кажется, вы питаете к нему особенные чувства, мадам. Но я никому ничего не скажу, потому что слышал много хорошего о лейтенанте Янгбладе. Его уважают, особенно за то, что он храбро сражался с индейцами. Умрет ли он или будет жить, никто не должен ставить под сомнение его благородство. Будет нехорошо, если люди станут говорить, что между вами и лейтенантом что-то было. Я хочу сказать, что кое-кто мог заподозрить, но если он… извините меня, мисс Хуарес, будет печально, если о нем будут вспоминать не как о герое, а как о глупце, который влюбился в красивую конокрадку. Я не хотел вас оскорбить, мисс.

Нина впилась в него взглядом. Старая ненависть вспыхнула в ней с новой силой.

— Вы меня не оскорбили, — произнесла она холодно, гордо вздернув подбородок. — Не волнуйтесь, Хэдли. Я не наболтаю коменданту ничего лишнего.

Молодой человек кивнул, окидывая ее взглядом, в котором читалось обожание. Он покачал головой, как бы говоря, что такой девушке стыдно быть конокрадкой, потом повернулся и вышел из комнаты. Нина услышала, как за ним заперли дверь. Она опустила шторы на окне, чтобы вымыться и переодеться. Девушка чувствовала себя так, будто только что получила пощечину, но понимала, что Хэдли прав. Если она действительно любит Клея, она никому не должна говорить о своих чувствах. Ей нужно сделать вид, что лейтенант ее вовсе не интересует, и даже не упоминать его имени, пока комендант сам об этом не заговорит. Она уже и так виновата в страданиях Клея. Пусть же из-за нее его не считают в армии дураком.

— Да, ты дурак, — прошептала она, наливая воду в таз. — Ты дурак, мой милый, потому что полюбил ничтожную конокрадку.

Яркие огни мелькали у Клея перед глазами. Из-за них он ничего не мог видеть, но пытался разглядеть хоть что-то. Он старался вынуть из желудка горящие угли, не подозревая о том, что на самом деле способен лишь слегка пошевелить пальцами. Он хотел бы знать, кто поджег его внутренности. О, как хочется пить… пить. Он хотел с кем-нибудь поговорить, но армейский врач слышал лишь его стоны.

Врач знал, что подобные ранения вызывают страшную жажду. Он видел, как Клей постоянно облизывает губы воспаленным языком. Он то и дело опускал губку в кувшин с водой, выдавливая из нее прохладную жидкость на губы лейтенанта. Клей жадно глотал воду. Он не мог понять, где он находится и что с ним случилось, но иногда ему виделось лицо Нины. Почему она не облегчит его боль? Он протягивал к ней руку, но Нина тотчас исчезала.

— Нина, — простонал он.

Врач склонился над раненым, увидя, что тот открыл глаза.

— Здравствуйте, лейтенант, — сказал он, пытаясь понять, пришел ли Клей в сознание.

Клей некоторое время смотрел на него мутными глазами. Где он? Что с ним случилось? Он пытался вспомнить, но страшное жжение в животе не проходило, мешая ему сосредоточиться.

— Кто… — Он смог произнести лишь это слово.

— Я майор Вебстер, — отвечал врач. Клей увидел перед собой человека лет сорока, черноволосого и усатого. — Я врач форта Филмор. Вы ранены, лейтенант, потому и страдаете от такой боли. Я дам вам лекарство, но оно, кажется, не очень помогает.

Клей посмотрел на Вебстера, который взял в руки пузырек с лекарством. Ранен? Он попытался забыть о боли и вспомнить что-то еще. Но вспомнил лишь лицо красивой темноволосой женщины с полными губами, очаровательной улыбкой и манящими глазами. Нина! Где она? Да, теперь он припоминает. Он стащил ее с лошади и выстрелил в кого-то, а потом почувствовал боль в животе…

Майор Вебстер подошел к нему с пузырьком и ложкой.

— Выпейте это, — обратился он к Клею.

— Не… сейчас, отвечал ему лейтенант, облизывая сухие губы. — Нина… та женщина, которую я привез сюда. Где… она?

Вебстер внимательно посмотрел на раненого. Уже не первый раз он произносил это имя. Человек, испытывающий такую страшную боль, не будет вспоминать имя какого-нибудь постороннего человека. Невозможно понять, почему мексиканская конокрадка так много значит для достойного офицера.

— Вам лучше забыть о ней, лейтенант. Ее скоро увезут отсюда. Посадят в тюрьму или повесят. Говорят, комендант хочет отправить ее в Санта-Фе в распоряжение тамошних властей. А теперь примите лекарство. Вы очень серьезно ранены.

Клей замотал головой.

— Мне надо помочь… ей, — простонал он. — Поговорить… с комендантом… — Он попытался подняться, но, едва пошевелив руками, ощутил страшную боль и приступ тошноты. Он вскрикнул и упал на подушки. Врач поставил пузырек с лекарством и взял раненого за плечи.

— Вы никуда не пойдете, лейтенант. Одно неосторожное движение — и вы можете умереть! Мне потребовалось два дня, чтобы полностью остановить кровотечение, а теперь у вас высокая температура. Значит, произошло заражение. Если вы хотите жить, сэр, то лежите спокойно и копите силы, ваша рана может снова открыться.

— Нина. Я должен помочь ей…

— Вы ничего не можете сделать для этой женщины, лейтенант. Даже если вы попытаетесь вступиться за нее, вас поднимут на смех. Она не стоит того, чтобы вы о ней беспокоились, и вы поймете это, когда вам станет лучше. Просто сейчас вы подавлены и страдаете от одиночества.

Клею очень хотелось возразить этому человеку. Если бы только он мог ходить! Ему необходимо попасть в кабинет коменданта. Определенно, Нина еще здесь. Они, должно быть, в форте Филмор. Он попробовал сосредоточиться. Капрал Миллс! Миллс, кажется, догадывается о его чувствах к Нине. Может быть, капрал поговорит с комендантом от его имени.

— Мне нужно увидеть капрала Миллса, — простонал он.

Вебстер опять приблизился к нему с лекарством.

— Сожалею, но Миллс уехал сегодня вместе с лейтенантом Билем и всей экспедицией. Все ваши люди покинули форт, лейтенант, за исключением сержанта Джонсона. Он в соседней комнате. У него повреждена голова, но с ним все будет в порядке.

Клеем овладело отчаянное чувство беспомощности. Бедной Нине придется одной разговаривать с комендантом. А ведь таких людей, как он, девушка считает своими злейшими врагами! Она будет страшно напугана. Они должны быть вместе. Если бы только он мог встать! Клей опять попробовал приподняться, но испытал такую сильную боль, что перед глазами у него все потемнело, и он вновь потерял сознание. Ему представилась Нина, поднимающаяся на эшафот. Он хотел броситься к ней на помощь, но какие-то люди держали его.

— Примите это, — услышал Клей отдаленный голос. Он проглотил что-то горькое и через несколько секунд забылся тяжелым сном. Теперь Нина вновь была с ним. Она улыбалась ему, прижимаясь к его груди. Она говорила, что любит его. Ее слова вселяли в него надежду. Он преодолеет боль, и они поедут в Калифорнию. Они все равно будут вместе.

Нина вошла в кабинет коменданта с гордо поднятой головой. На ней была чистая рубашка с кожаным жилетом, скрывающим ее высокую грудь. Коричневая замшевая юбка туго облегала бедра и открывала стройные ноги. Ее талия была перетянута широким кожаным ремнем, длинные темные волосы заплетены в тугую косу.

Нина смело взглянула в глаза высокому человеку, который встал из-за стола, как только девушка вошла в комнату. Комендант был худ. Его голубые глаза не излучали того тепла, которое струилось из глаз Клея. Он смотрел на Нину холодным, пронзительным взглядом. Она решила держаться стойко, не плакать и не просить этого человека ни о чем. Она совершила преступление и ни о чем не жалеет. Ей жаль только, что Клей ранен. Вид коменданта пробудил в ней старую ненависть и жажду мщения, равно как и старый страх, но она решила его не показывать.

— Садитесь, мисс Хуарес, — произнес комендант, указывая на стул возле стола. Он посмотрел на Хэдли. — Вы можете идти, рядовой. — Хэдли отдал честь, вышел и закрыл за собой дверь.

Нина села на стул.

— Я — капитан Маркус Шелли, — сказал ей комендант, опускаясь в кресло. — Он смотрел на девушку с нескрываемым восхищением. Затем согнулся над какими-то бумагами. — Лейтенант Янгблад определенно не в состоянии составить рапорт о произошедшем событии, так что мне пришлось заставить сделать это капрала Миллса, — продолжал он с холодком в голосе. Некоторое время комендант изучал бумаги, а потом вновь посмотрел на Нину. — Что свело такую молодую красивую женщину, как вы, с бандитами Майка Биллингса? — спросил он.

— С ними поехал мой брат, — ответила она смело. — Мы с Эмилио многие годы жили вдвоем после того, как американцы изнасиловали мою мать, а потом убили ее и отца, — добавила девушка с горькой усмешкой. — Мы еле-еле сводили концы с концами. Потом начали заниматься конокрадством в Техасе, чтобы отомстить американцам и не умереть с голоду. Мой брат полюбил такую жизнь. Он многие годы заботился обо мне, а когда он решил поехать с Майком Биллингсом, я не могла отпустить его одного. Мы всегда были вместе.

Капитан потер губы костлявой рукой.

— Что ж, на этот раз вы приняли глупое решение, мисс Хуарес. Определенно, ваша верность брату превосходит его верность вам, потому что он покинул вас в трудную минуту. Почему бы вам не сообщить мне, где мы можем его найти.

Глаза Нины вспыхнули ненавистью.

— Вы хотите, чтобы я выдала вам моего брата?

— Но он ведь предал вас. Из-за него вы попали в плен.

— Он пытался помочь мне. Просто все произошло слишком быстро. В такой ситуации каждый заботится только о себе. Он уже ничего не мог сделать, не рискуя быть арестованным. Может быть, Эмилио ждет подходящего момента, чтобы освободить меня.

Капитан Шелли покачал головой.

— Такой случай ему не представится, мисс Хуарес. Ваш единственный шанс избежать виселицы — сказать нам, где мы можем найти вашего брата.

Нина вздернула подбородок, ее глаза метали молнии.

— Я не дура, сеньор капитан. Может быть, мне удастся избежать виселицы, но меня все равно посадят в тюрьму, а это для меня хуже смерти. Даже если мой брат бросил меня, я не хочу умирать или доживать жизнь, мучаясь от того, что предала его. Я в ваших руках, делайте со мной, что хотите.

Комендант вздохнул, понимая, что никакие расспросы и угрозы не заставят эту девушку сообщить ему необходимые сведения. Он откинулся в кресле и стал внимательно разглядывать Нину, отчего у нее по коже побежали мурашки.

— Ходят слухи, что у вас что-то было с лейтенантом Янгбладом. Я разговаривал с капралом Миллсом, перед тем как он отбыл из форта, и он сказал мне, что эти слухи беспочвенны. Так ли это?

Нина подозревала, что этот человек живет строго по уставу. Если он решит, что эти слухи правдивы, то погубит всю карьеру Клея и добьется того, что лейтенанта с позором выгонят из армии. Она вспомнила предостережение рядового Хэдли.

Нина улыбнулась, всем своим видом выражая презрение и негодование.

— Ничего не может быть между мной и ничтожным гринго, который носит военную форму, — ответила она. — У ваших людей богатое воображение, капитан. Лично я очень надеюсь, что лейтенант скоро умрет! По его вине я оказалась здесь!

Капитан внимательно наблюдал за девушкой, пытаясь определить, говорит ли она правду или врет.

— Некоторые люди утверждают, что вы очень расстроились, когда лейтенанта ранили, и что вы хотели помочь ему.

Нина и глазом не моргнула.

— Я расстроилась из-за того, что Эл Кинкейд убил солдата, а это не сулило мне ничего хорошего. Я подумала, что если я помогу лейтенанту, то это пойдет мне только на пользу.

Капитан поджал губы, и Нине захотелось сделать нечто такое, что согнало бы это спесивое выражение с его лица.

— Вы действительно попали в неприятную историю, мисс Хуарес. Скажите мне, убивали эти люди кого-нибудь в то время, когда вы были с ними?

— Нет. Я знала, что при надобности они могут пустить в ход оружие. Но я не подозревала, что они способны на хладнокровное убийство. Знай я это раньше, мне не пришло бы в голову ехать с ними, и я нашла бы способ удержать Эмилио.

— А вы убивали кого-нибудь, занимаясь конокрадством с вашим братом?

— Нет. Никогда.

Капитан какое-то время смотрел на нее, потом вновь вздохнул и, склонившись над столом, стал рыться в бумагах.

— Что ж, пока я вам верю. Но дело в том, что вы многократно похищали лошадей и продавали их. Вы пользовались своей соблазнительной внешностью, чтобы отвлекать внимание невинных людей, в то время как человек по имени Сантос крушил их черепа дубинкой. Капрал Миллс утверждает, что лейтенант Янгблад однажды уже предоставил вам возможность уехать в Мексику и начать новую жизнь, но вы вернулись в Америку и снова занялись конокрадством.

Он вздохнул, выражая свое презрение и негодование.

— Мне ничего не остается, как отправить вас в Санта-Фе, мисс Хуарес, и предоставить тамошним властям решать вашу судьбу. До тех пор, пока ваш брат в бегах, мы не можем вам доверять. Если бы его нашли, то я, пожалуй, мог бы дать вам еще один шанс. Но у меня есть предчувствие, что вы опять свяжетесь с Эмилио и станете заниматься разбоем. Мы уже потеряли одного военного и, возможно, потеряем другого — замечательного офицера. Чертовски неудачно заканчивает Янгблад службу в армии.

Капитан встал и развел руками, давая понять, что разговор окончен.

— Я надеюсь, что вас посадят в тюрьму, мисс Хуарес. Только так мы сможем найти вашего брата. Если вас повесят, то ему уже незачем будет являться за вами.

Нина почувствовала тошноту. Тюрьма! Она окажется в американской тюрьме, окруженная врагами! И на какой срок ее осудят? Она бы не хотела, чтобы капитан догадался о том, какой ужас сковал ее душу.

— А что произойдет, если моего брата поймают? Нас повесят вместе?

— Возможно. — Он опустил руки. — Собирайтесь в дорогу, мисс Хуарес. Вы отправитесь в Санта-Фе сегодня же. Не хочу больше нести за вас ответственность.

Нина встала. Ей хотелось кричать на этого человека и потребовать, чтобы он разрешил ей встретится с Клеем. Но она не должна впутывать лейтенанта в это дело. Ведь она почти убедила коменданта в том, что ее и Клея ничего не связывает. Однако мысль о том, что ей придется уехать, так и не повидав его, не сказав, как она его любит, не прошептав ему, что она будет молиться за него, камнем легла на ее сердце.

— Я буду готова через пятнадцать минут, — сказала она Шелли.

— Вас будет ждать тюремный фургон. Вот почему вы должны ехать сегодня. Фургон присылают сюда не часто.

Тюремный фургон! Ее повезут, как свинью на бойню, в одном фургоне с грязными преступниками. Какой позор! Все остальные заключенные, должно быть, мужчины. Будет ли у нее возможность побыть одной? Ей хотелось заплакать.

— Я скоро буду готова, — повторила она. Потом повернулась и капитан, опередив девушку, распахнул перед ней дверь и велел Хэдли отвести Нину в лачугу. Он даже не попрощался с арестованной.

Нина шла с Хэдли, за всю дорогу не проронив ни звука. Лишь оказавшись в комнате, девушка села на кровать и громко заплакала. Какая участь ее ждет? Если бы только ей удалось повидаться с Клеем и попросить у него прощения! Но через несколько минут она заставила себя успокоиться. Нина собирала вещи, думая о том, как поступят военные с прекрасным конем. Она больше никогда не увидит ни любимого мерина, ни Эмилио. Знает ли он о том, что с ней случилось? Поможет ли он ей?

В ожидании отъезда она раздумывала о своей судьбе. Воображение рисовало одну ужасную картину за другой. Больше всего Нина боялась того, что находится во власти людей, которые испытывают к ней лишь презрение. С ней обойдутся самым безжалостным образом. А что, если кто-то, захочет поступить с ней так же, как техасцы поступили с ее матерью? Все ее прежние страхи вернулись, и все же, думая о Клее, она… Если бы Клей был с ней, все могло быть иначе. Девушка подошла к окну и стала смотреть на небольшой домик, где, как она теперь знала, лежал умирающий Клей. О, если бы он только поправился. Но она уже никогда не узнает, выжил ли он или умер.

Потом Нина увидела тюремный фургон, и ее сердце упало. Фургон выглядел довольно мрачно. Его бока и верх были покрыты решетками. Внутри она разглядела двух мужчин.

— Клей, — прошептала девушка. Она знала, не будь он ранен, он придумал бы что-нибудь. Хэдли постучал и вошел в комнату.

— Фургон прибыл, мисс Хуарес, — сообщил он. Они посмотрели друг на друга, и Нина поняла, что, по крайней мере, этот человек сочувствует ей. — Вам лучше надеть шляпу. Путь предстоит неблизкий, а солнце в пустыне жжет беспощадно.

Она кивнула и взяла с кровати широкополую шляпу.

— Я уже подумала об этом. — Нина завязала кожаные тесемки под подбородком, потом подняла седельный вьюк и пошла к двери.

— Счастливо, мисс. Может быть, они вас отпустят, — сказал Хэдли.

— Я на это не надеюсь, сеньор Хэдли, — усмехнулась Нина и, не обращая внимания на собравшихся поглазеть на нее военных, прошла к фургону.

Управляли фургоном двое солдат. Один из них спрыгнул на землю и помог Нине подняться внутрь.

— Эй вы, бездельники, уступите место даме, — приказал он двум заключенным.

Они оба уставились на Нину. Один из них, обнажив пожелтевшие зубы, расплылся в улыбке, которая напомнила ей людей, насиловавших ее мать.

— Это дама? — спросил он. — Женщина, попавшая в тюрьму, перестает быть дамой. — Он засмеялся утробным смехом, и Нину чуть не вырвало. Девушка уселась поближе к вознице, надеясь, что солдаты, охраняющие их, порядочные люди и не допустят, чтобы преступники к ней приставали. Один из охранников запер дверь фургона и взял из рук капитана Шелли какие-то бумаги.

— Конокрадка, — сказал Шелли этому человеку. — Ее надо доставить в Санта-Фе. Власти все о ней узнают из этих документов.

Солдат сложил бумаги и сунул их в карман.

— Мы доставим ее туда.

— Вы доставите ее туда в целости и сохранности, капрал, — предупредил его Шелли, — иначе вас самого накажут.

Нина удивилась тому, что комендант беспокоится о ее судьбе.

— Я же сказал, сэр, мы доставим ее туда. — Капрал повернулся и, проходя мимо клетки с людьми, бросил взгляд на Нину и ухмыльнулся. Потом он сел на место возницы, хлестнул лошадей кнутом, и те потащили фургон к воротам форта.

Нина последний раз посмотрела на домик, где лежал умирающий Клей, думая о том, что ей стало бы гораздо легче, если бы она могла вновь заглянуть в эти голубые глаза, ощутить его сильные руки на своих плечах. Теперь-то она понимала — когда Клей был с ней, она чувствовала себя в безопасности. Теперь же она осталась совсем одна. Ни Клей, ни Эмилио не могли ей помочь. Нина еще никогда не была так одинока.

Глава 15

Клея разбудило пение птиц, раздававшееся прямо у его изголовья. Он сразу же понял, что боли у него в желудке уже не такие сильные, как раньше. Он мог различать предметы, а мысли уже не так путались. Коснувшись лица, лейтенант почувствовал, что оно не горит. Судя по звукам за окном, Клей догадался, что это форт. Сам же он определенно находился на больничной койке.

Клей лежал не двигаясь, пытаясь сосредоточиться и вспомнить, как его угораздило попасть сюда. Он припомнил, что уже приходил в себя, ощущая страшное жжение в животе, страдая от жажды и обливаясь потом. Какой-то человек склонялся над ним и говорил, что «та женщина» ему не пара. Нина! Теперь он все вспомнил. Эл Кинкейд пытался скрыться. Клей, кажется, выстрелил в Кинкейда, но другой бандит — Грег Лайонс — открыл ответный огонь. Он вспомнил боль, которую испытал тогда, и прикоснулся к перевязанному животу. Подняв одеяло, он обнаружил, что лежит в постели абсолютно голый, в одной набедренной повязке из полотенец. Бинты, которыми был перевязан его живот, слиплись от крови.

Клей попытался подняться, но тут же его пронзила невыносимая боль. Его ранили в живот. Ему чертовски повезло, что он выжил. Сколько времени он уже здесь? Что случилось с Ниной? Бедная девушка! Ему надо было помочь ей, замолвить за нее слово! Может быть, еще не поздно. А вдруг ее уже увезли, посадили в тюрьму, повесили…

Как он будет жить без нее теперь, когда понял, что любит ее? Она думала, что он защитит ее, поможет убежать. Они собирались встретиться в Эль-Пасо, но теперь все изменилось.

— Док, — позвал он врача. — Где вы?

В комнату вошел темноволосый человек приятной наружности с майорской нашивкой на рукаве.

— Что ж, сегодня вы выглядите совсем неплохо, лейтенант. Дело идет на поправку. — Он подошел к раненому. — Хочу напомнить вам, что я майор Вебстер, врач форта Филмор. — Он нагнулся и потрогал лоб Клея. — Боже, да у вас нет температуры! Похоже, вы выздоравливаете, лейтенант.

— Как долго… я уже здесь?

— Шесть дней! — Клей опять попытался сесть, но снова рухнул на кровать, корчась от боли.

— Не надо, лейтенант. Вам еще месяц надо находиться в постели, прежде чем заживет рана. А может быть, и больше.

— Я не могу… ждать так долго! Эта девушка… Нина Хуарес… которую мы привезли сюда. Где она?

Вебстер налил в стакан воды.

— Не беспокойтесь за нее, лейтенант. О ней позаботились. Ее отправили в Санта-Фе в тюремном фургоне три дня назад. Полагаю, что через четыре-пять дней они доберутся до места.

Клеем овладел гнев.

— В тюремном фургоне! Боже, дорога на Сан-та-Фе кишит индейцами и бандитами… к тому же ее попутчиками будут всякие подонки!

Вебстер покачал головой.

— Я хочу напомнить вам, что мисс Хуарес сама не в ладах с законом. Но она находится в хороших руках. Капитан Шелли приказал сопровождающим ее солдатам относиться к ней с уважением.

— Боже мой! — опять застонал Клей.

Вебстер склонился над ним со стаканом воды в руке.

— Я уверен, что вас все еще мучает жажда, — сказал он Клею. — Это от того, что пуля попала вам в живот.

— Я хочу видеть… коменданта, — проговорил Клей. — Вы упомянули капитана Шелли?

— Да, он комендант, но в данный момент капитан занят. Я пошлю за ним, как только он освободится. А теперь выпейте воды, и мы посмотрим, сможет ли ваш желудок переваривать какую-нибудь пищу. Вам повезло, лейтенант. Ранение затронуло верхнюю часть живота, а это дело поправимое.

— Я не хочу есть. Я хочу поговорить … с капитаном. — Клей закрыл глаза. Ему хотелось кричать от бессильной злобы. Ему нужно было быть с Ниной. Она едет в Санта-Фе в тюремном фургоне! Ее могут повесить еще до того, как он придет к ней на помощь! Она там совсем одна, окруженная людьми, которых ненавидит!

— Выпейте хотя бы воды, — сказал ему врач. — Это вам необходимо. Если вы хотите помочь Нине Хуарес, то должны слушаться меня.

Клей сделал несколько глотков, и Вебстер убрал стакан.

— Лично я советовал бы не устраивать шума из-за этой мексиканки, лейтенант, простите за откровенность. Я знаю, что это не мое дело, но…

— Вы правы, — прорычал Клей. — Это не ваше дело. Мне… нужно увидеть капитана.

Вебстер вздохнул.

— Я постараюсь что-нибудь сделать для вас. — Он приподнял одеяло и осмотрел повязку на животе лейтенанта. — Свежей крови не видно. Ближе к вечеру я сменю бинты. — Он опять укрыл его одеялом. — Вам повезло, лейтенант. Когда вас привезли сюда, я думал, что ничем не смогу вам помочь.

— Что ж, спасибо. А теперь вы смогли бы… оказать мне еще одну услугу и позвать сюда капитана. После того, как я переговорю с ним, обещаю вам поесть.

Вебстер улыбнулся.

— Договорились. Начнем с легкой пищи. Я дам вам суп и, может быть, немного чая. Вам надо набираться сил.

— Я хочу поскорее набраться сил. Мне нужно увидеться с Ниной… если только она еще жива.

Осторожный Вебстер решил не высказывать свои мысли вслух. Как мог лейтенант быть таким дураком? Но, с другой стороны, такая красавица может околдовать любого мужчину.

— Пойду поговорю с капитаном, — сказал он Клею. — А вы лежите и не пытайтесь встать, или никогда не поправитесь.

Врач ушел, а Клей стал с содроганием думать о том, как Нину везут в этом тюремном фургоне. Что за люди едут вместе с ней? Он страстно хотел обнять ее, сказать, что все в порядке, защитить и вызволить девушку из беды. Казалось, прошла вечность, прежде чем, Вебстер привел наконец капитана — высокого, худого человека, которого Клей встречал пару лет назад в Кэмп Верде.

— Извините, что я не могу… встать и отдать вам честь, — проговорил Клей.

— Ничего, лейтенант, — ответил Шелли. Он взял стул, придвинул его к кровати, сел и дал знак Вебстеру оставить их. Он окинул Клея взглядом.

— Рад, что вы поправляетесь, лейтенант Янг-блад. Глупо было бы такому замечательному человеку, как вы, заканчивать жизнь прямо перед уходом из армии после стольких лет безупречной службы.

Клей провел рукой по волосам.

— Да, я полагаю, это было смешно. Этот чертов… Кинкейд оказался слишком быстр…

— Что ж, нас всех можно застать врасплох, особенно, если рядом с нами находится красивая женщина.

Их взгляды встретились.

— Вы знаете, почему я хотел видеть вас, сэр, не так ли?

Капитан вздохнул и встал.

— Я догадываюсь. Я бы советовал вам, лейтенант, забыть ее. Она не стоит вас. Нам удалось покончить со слухами о том, что эта женщина вскружила вам голову. После того как я увидел ее, мне показалось, что такое действительно могло произойти, но…

— Я люблю ее, капитан. Что с ней случилось?

Шелли повернулся лицом к Клею.

— Вы любите ее? Боже мой, лейтенант, вы понимаете, что вы говорите?

— Я полностью… отдаю отчет своим словам, — произнес Клей, и его лицо исказила гримаса боли. — Она хорошая женщина, капитан. Но ее втянули в эти дела. В душе она еще невинная девушка, которая… просто не знает, как ей жить. — Его раздражало то, что разговор давался ему с таким трудом.

— Лейтенант, я думаю, вы утомлены одиночеством и жизнью в пустыне, — сказал Шелли. — Когда я упомянул в ее присутствии о слухах, касающихся ваших с ней отношений, она сказала мне, что не нуждается в «ничтожном гринго» вроде вас, и надеется, что вы умрете, потому что из-за вас ее арестовали.

Клей нахмурился, ощущая тяжесть в груди.

— Выкиньте ее немедленно из головы, лейтенант, — продолжал капитан. — Она негодная женщина. Я не знаю, что там произошло между вами, но мне кажется, она просто пыталась уговорить вас устроить ей побег. Я прав?

Клей закрыл глаза, мысли его путались.

— Я просто не хочу, чтобы страдала ваша репутация, лейтенант, — добавил Шелли. — Вы уважаемый человек, и я уверен, что вы хотите покинуть армию с отличным послужным списком и чтобы о вас не думали как о человеке, который влюбился в мексиканку, едва не толкнувшую его на преступление. Я никому об этом не скажу, лейтенант, потому что уважаю вас.

— У нее могли быть свои причины говорить это… возможно, она хотела меня защитить.

Шелли вздохнул.

— Думайте, что хотите, но воспользуйтесь моим советом, лейтенант, и забудьте ее.

— Мне плевать на ее дела… и слова. Ей еще только девятнадцать лет. Ей не место в тюремном фургоне, который везет ее неизвестно куда. Боже, она такая красивая и беззащитная. Вы прекрасно знаете о том, что может с ней случиться.

— Поверьте мне на слово, лейтенант, — возразил капитан, ставя стул на место. В его проницательных голубых глазах читалось презрение к Нине. — Ее мало что может испугать. Она гордая, независимая и храбрая девушка, которая, возможно, и сама как-нибудь выкрутится.

— На этот раз ей трудно будет это сделать, — сказал Клей, прикрыв ладонями глаза. — Хотел бы я поскорее выздороветь.

Шелли покачал головой.

— Вы не поможете ей, лейтенант. И я рад этому. Вы не сможете ничего сделать, пока…

— Пока уже будет слишком поздно что-то делать, — закончил Клей его фразу. У него заныло под ложечкой. Говорила ли Нина правду? Он не мог поверить в это. Она — умная женщина, которая должна понимать, что в ее интересах опровергать слухи о том, что он помогал ей и был неравнодушен к ней. — Окажите мне услугу, капитан, если можете. Сообщите мне о том, что с ней сейчас. Я бы… хотел знать об этом.

Шелли кивнул.

— Как только мне станет что-то известно, я сообщу вам. Но ни с кем не делитесь своим беспокойством о судьбе этой девушки.

Клей посмотрел ему в глаза. Он хотел бы высказать этому человеку все, что думает о его бессердечности, но сдерживался, зная, что капитану известны лишь одни факты. С его точки зрения, Нина — конокрадка, попавшая в руки правосудия. Туда ей и дорога.

— Спасибо вам за заботу о моей… репутации. Как обстоят дела с экспедицией? С верблюдами все в порядке?

— Насколько мне известно, все идет замечательно. Они теперь уже в Аризоне. Если вы забудете эту мисс Хуарес, то закончите службу в армии с репутацией человека, который справился с бандой Майка Биллингса. Делайте то, что советует вам Вебстер, и выздоравливайте. Надеюсь, скоро вы уже будете в состоянии стоять на ногах и отдавать честь командирам.

Клей изобразил на лице подобие улыбки.

— Так точно, сэр.

Шелли ушел, а Клей почувствовал, как комок подступает к горлу. Нина! Что с ней происходит? Пыталась ли она действительно использовать его, как утверждает капитан. Ему не хотелось верить в это, но легче было бы свыкнуться с мыслью о том, что она находится в тюрьме или повешена, если бы она была порочной женщиной, как стараются его убедить некоторые люди. Но он не мог поверить в это. Когда Кинкейд предлагал ей ехать с ним, она отказалась.

Повесят ли ее? Впервые после Дженни ему повстречалась необыкновенная женщина, с которой он хотел бы прожить всю жизнь, и вот теперь ее у него отнимают. Нет, он не мог забыть этих прекрасных глаз, этих темных, искренних, невинных глаз.

Клей стал ворочаться в постели, и острая боль в груди напомнила ему о том, что как бы они ни любили друг друга, в настоящий момент он не в силах что-либо предпринять. А когда он поправится и сможет поехать к Нине, будет уже слишком поздно.

Нина предстала перед судьей, мучаясь от того, что ей не дали даже как следует вымыться. Она смогла только ополоснуть лицо, тогда как ей необходимо было принять ванну. Нужно было и переодеться, но по дороге сюда с ней обращались, как с собакой. Ее всячески унижали. На протяжении всего пути, когда они проезжали через маленькие городки, люди пялились на нее, показывая пальцами. Многие из этих зевак сами были мексиканцами.

Несколько раз солдаты-возницы останавливали фургон и дубинками избивали заключенных, количество которых к тому времени, когда они прибыли в Санта-Фе, увеличилось до пяти человек, ибо эти люди считали, что Нина — падшая женщина, если оказалась вместе с ними, и не может им отказывать. Двух заключенных пришлось даже связать, чтобы они оставили девушку в покое.

На протяжении всего пути нещадно палило солнце. Пыль и жара преследовали их. Нина постоянно находилась на виду у других людей, а справлять естественные надобности ей приходилось за камнем или кустом. Воду заключенным давали лишь два раза в день, как и еду, которая в основном состояла из сухарей и вяленого мяса. Ее волосы растрепались, голова чесалась от грязи, одежда покрылась пылью. Те два дня, что Нина провела в тюрьме Санта-Фе в ожидании суда, были самыми ужасными днями в ее жизни. Она находилась в открытой камере, отделенной от мужской половины лишь решеткой. Преступники постоянно смотрели на нее, отпуская всякие гадкие шуточки, что страшно угнетало девушку. По крайней мере, ей хоть раз разрешалось ходить в уборную, но всякий раз в сопровождении охранника, который ждал у дверей.

Те преступники, которые ехали с Ниной в фургоне, уже были осуждены. Двоих повесили за конокрадство, одного казнили за убийство, а остальных приговорили к нескольким годам заключения за ограбление банка. Они дожидались отправки в тюрьму, находящуюся в одном из восточных фортов, название которого Нина не запомнила.

Сошлют ли ее на окраину страны, населенной ее врагами? Проведет ли она годы в тюремной камере, наподобие той, в которой находилась эти последние два дня, или ей придется жить в более ужасных условиях? А может быть, ее повесят? Ужасные мысли преследовали девушку, когда она стояла перед судьей-американцем и, как Нина уже успела убедиться, весьма предубежденным человеком. Он уже приговорил двух мексиканцев к повешению только за то, что те украли корову у белых поселенцев. Она понимала, что он старался уверить самого себя и других белых людей, которые захватили мексиканские земли, что все мексиканцы — негодяи. Все представители власти соглашались с судьей и были злы на мексиканцев, а шериф приказал своим помощникам увеличить число охранников возле камер, предполагая, что возможны беспорядки, вне зависимости от того, что решит суд в отношении Нины. Люди, находящиеся по разные стороны решетки, все еще воевали друг с другом.

Нина с высоко поднятой головой смотрела прямо в глаза судье, сознавая, что ни в чем уже не сможет его переубедить. Судя по выражению его лица, было ясно, что он уже принял решение на ее счет. Она смотрела на его лысеющую голову, склонившуюся над бумагами, которые он получил от капитана Шелли. Почему-то она подумала о том, что этот человек не похож на судью. На нем был темный, поношенный и пыльный костюм, придававший ему неопрятный вид. Нина слышала, как судья договаривался с одним из помощников о встрече в ближайшем салуне, как только он осудит этих «негодяев». Он зачитывал приговор голосом, лишенным всяких эмоций, как будто злился на то, что его отвлекают подобными пустяками, и не трудился особенно изучать дела обвиняемых.

Судья поднял на девушку свои черные глаза, враждебно оглядывая ее с ног до головы, и Нине стало нехорошо, потому что этот человек напомнил ей тех людей, которые убили ее родителей.

— Вы Нина Хуарес?

— Да.

«Только не заплачь, — говорила она себе. — Он хочет, чтобы ты молила его о снисхождении и плакала. Но ты должна быть гордой».

— Вас называть сеньора Хуарес или сеньорита?

— Я не замужем, — ответила она спокойно.

Судья сердито поднял брови.

— Не замужем? Но вы же состояли в банде конокрадов. Вы спали с одним из бандитов или со всеми сразу?

Нина едва не вздрогнула. Ей показалось, что кто-то нанес ей грубый удар. Этот человек во что бы то ни стало хотел унизить ее, опозорить.

— Я ни с кем не спала, — ответила она твердо. — Мой брат вступил в банду, а я всегда там, где мой брат. Вот почему я оказалась с бандитами.

Судья фыркнул и опять занялся бумагами. Нина чувствовала, что на нее смотрят заседатели и люди, пришедшие в суд из любопытства. Все они — американцы. Она знала, что они думают о ней после этих слов судьи.

— Можете говорить, что хотите, но такая красивая, горячая мексиканка, находящаяся в компании бандитов, по моему мнению, — падшая женщина, — сказал судья, как бы подтверждая мысли присутствующих. — Кроме того, вы общались с людьми, которые были конокрадами и убийцами, и вы знали это.

— Я не знала…

— Не спорьте со мной. Надеюсь, нам удастся поймать вашего брата. Жаль, что другие члены банды убиты. Я предпочел бы отправить их на виселицу.

Нину охватила паника. Она сказала себе, что не должна плакать, несмотря на то, что находится в незавидном положении, несмотря на опустошение, вызванное тем, что Клея уже, возможно, нет в живых, а Эмилио, скорее всего, бросил ее, и она осталась лицом к лицу со всем этим ужасом. Лучше бы ее повесили. Ради чего ей теперь жить?

— Ваше дело у меня сегодня последнее, мисс Хуарес, поэтому я не стану мешкать. Обычно за такие дела я приговариваю людей, даже женщин, к повешению, но так как вы мексиканка, и принимая во внимание вашу молодость, я намерен отправить вас в тюрьму. На то есть две причины. Во-первых, на улицах неспокойно. Если я приговорю вас к повешению, могут начаться беспорядки, с которыми не совладать шерифу и его людям. Во-вторых, я надеюсь, что три года, проведенные в тюрьме, дадут вам время подумать о том, что вы совершили, и, возможно, помогут вам стать порядочной женщиной после освобождения. — Судья ударил молотком. — Отведите ее в тюрьму и поместите наверху, где содержатся шлюхи и воровки. Помощник судьи взял Нину за руку. Она все еще смотрела на судью, пока помощник с силой не сжал ее руку.

— Пошли.

Нина повернулась и пошла с этим человеком, чувствуя, как горят ее щеки и изо всех сил сдерживая слезы.

— Похоже, мне повезло, — сказал ей помощник. — Ты самая красивая из всех осужденных женщин. Будь послушна, и я тебя не обижу.

Нина ничего не ответила. Она понимала, на что намекал этот человек, и испытывала омерзение. Она шла, гордо глядя прямо перед собой и не опуская плеч. На ней все еще были рубашка, жилет и замшевая юбка — та самая одежда, которую она носила в форте Филмор. Когда это было? Казалось, что с тех пор прошел год, но на самом деле миновала лишь неделя. Если он жив, думает ли он о ней? Волнует ли его ее судьба? Кое-кто из людей на улице подбадривали ее криками, выражая свою поддержку. Другие — просто выкрикивали имя девушки. Помощник ввел ее в тюрьму и препроводил к двери в углу. Когда он открыл замок, за дверью оказались деревянные ступени.

— Поднимайся наверх, — приказал он Нине, прикоснувшись рукой к ее заду и подталкивая вперед. Она чуть-чуть не потеряла сознание. Ясно, что последующие три года ей придется провести в камере наверху, полностью находясь во власти этого человека, который считает, что может делать со своей заключенной все, что хочет. В ее памяти встала картина изнасилования матери. Она вспомнила Клея, Эмилио. Как ей защитить себя от этого человека? Воздух наверху был очень влажным и спертым. Она ощущала запах пота человека, ведущего ее в камеру.

— Дорогой, кого ты нам привел? — услышала Нина женский голос.

Слезы застилали ее глаза, и она почти ничего не видела перед собой. Наконец она смогла различить двух женщин, одетых в яркие безвкусные платья. Обе они сидели в отдельных камерах.

— Привел вам новую подружку, — ответил тюремщик, открывая решетчатую дверь третьей камеры и толкая туда Нину.

— Ты хочешь сказать, что она будет твоей подружкой, верно, дорогой? — спросила одна из женщин. — Она молодая и красивая. Ты станешь оказывать ей всякие услуги, проказник.

— Все будет зависеть от того, полюбит ли она меня. — Мужчина схватил Нину за руку и повернул к себе лицом. — Женщины тут у нас не слишком задерживаются. В основном это проститутки, обманувшие своих клиентов, да нарушители законов, вроде тебя. Конокрадок тут у нас еще не было. За кражу коней людей обычно вешают. — Он ухмыльнулся. — Тебе придется долго скучать здесь, милая, и жить в неважных условиях. Но я могу облегчить твою судьбу, если ты полюбишь меня.

— Слушай Стэна, девочка, — посоветовала одна из женщин.

Нина храбро посмотрела в лицо этому человеку. Итак, его зовут Стэн. Он большого роста, усатый. У него серые холодные глаза. Она представила, что он мог бы прилично выглядеть, если бы побрился и умылся как следует. Нина также догадывалась, что бляха у него на груди ни о чем не говорит, это такой же преступник, как те люди, которых он приводит сюда.

— Думаю, мы поладим, — обратился он к девушке.

Щеки Нины вспыхнули от гнева и негодования.

— Мы никогда не поладим! — презрительно усмехнулась она, вырываясь из его рук. — Тебе ничего не удастся получить от меня, вонючий гринго! И мне ничего не нужно от тебя! Можешь морить меня голодом! Избивать меня! Я лучше умру медленной мучительной смертью, чем позволю таким, как ты, прикоснуться ко мне!

Нина вдруг вспомнила верблюда, которого видела в Индианоле. Она подалась назад и плюнула в помощника, забрызгав слюной его щеки и шею. Он широко открыл глаза, поднял руку, но как раз в эту минуту его позвал шериф, приказывая ему немедленно спускаться вниз. Стэн схватил Нину за горло и крепко сжал его, так что она чуть не задохнулась.

— Посмотрим, как долго ты будешь сопротивляться, мексиканская шлюшка, — прорычал он и в свою очередь плюнул в нее, обдав ее лицо смесью слюны и жевательного табака. Затем он вышел из камеры, хлопнув дверью, и начал спускаться вниз по лестнице. Нина поспешила к кувшину, который стоял в углу, и быстро плеснула в лицо водой. Потом схватила полотенце, вытерла лицо и платье, после чего села на кровать с тонким соломенным матрасом и двумя грубыми одеялами.

— Добро пожаловать в новый дом, — сказала ей одна из женщин. — Мы уже ко всему привыкли, да и ты скоро подчинишься Стэну.

Нина окинула ее гневным взглядом.

— Скорее я умру! — сказала она хриплым голосом: следствие того, что Стэн пытался задушить ее.

— Можешь и умереть, дорогая. Послушай лучше мой совет и не ссорься с этим человеком. Тебе будет легче жить здесь. Какая тебе разница? Ну, будет у тебя еще один мужчина.

Нина отвернулась, испытывая новый приступ тошноты.

Глава 16

— Лейтенант! — майор Келлер встал, отвечая на приветствие Клея. — Рад вас видеть, хотя и должен сказать, что вам необходимо немного поправиться. Садитесь.

— Спасибо, сэр. — Клей сел на стул. Дела службы заставили его вернуться в Кэмп Верде, хотя он всей душой стремился в Санта-Фе, чтобы узнать там, что случилось с Ниной. Но поехать туда, не объявившись сначала в том месте, где он проходил службу, было невозможно: его сочли бы дезертиром. А если бы его арестовали, он уже никак не смог бы помочь Нине. Клей надеялся, что майор Келлер поймет его и поможет осуществить разработанный им план по освобождению Нины из тюрьмы… если только она еще жива.

— После ранения в живот не так-то быстро выздоравливаешь, — произнес Клей вслух. — Надеюсь, мне никогда больше не придется испытывать подобную боль. Лучше уж пусть мне в грудь опять вопьется томагавк.

Майор улыбнулся.

— Думаю, что вы правы. Я не хотел бы получить рану ни в живот, ни в грудь, но обещаю вам, что подобное на службе в армии вам уже не грозит, лейтенант. — Майор откинулся в кресле. Солнце, проникающее в окно, отражалось на его лысине. — Как только посыльный сообщил мне, что вы оправились от раны и собираетесь сюда, я подготовил кое-какие бумаги. Я уже получил разрешение с честью уволить вас из армии немного раньше срока. Уже прошло почти восемь недель с тех пор, как вас ранили, и вам остается служить всего три недели.

Келлер вынул из ящика стола какие-то бумаги. Клей с удивлением слушал своего начальника. То, что ему сообщили, превосходило все его надежды. Теперь он сможет спокойно поехать в Санта-Фе.

— Так как вам уже поздно догонять караван, я решил, что вы дослужите свой срок здесь, — продолжал майор. — К тому же, если я пошлю вас куда-то, вы рискуете нарваться на индейцев, а вы еще не совсем окрепли, чтобы сражаться с ними. — Он передал Клею бумаги. — Вы свободны, лейтенант. Я знаю, что вы хотите поехать в Калифорнию, и желаю вам удачи в вашей новой жизни.

Клей взял бумаги, некоторое время изучал их, а потом вновь посмотрел на майора.

— Сэр, я… я вам весьма признателен.

— Вы хороший человек, лейтенант, не то что некоторые подонки. Не хочу даже думать о том, с каким прошлым иные люди приходят служить в армию. Говорят, что Западная армия — это просто прибежище для преступников с Востока, и я не сомневаюсь в этом. Всегда приятно видеть в наших рядах честного, преданного человека.

Клей сложил бумаги.

— Спасибо, сэр. Что слышно об экспедиции?

— Два дня назад сюда прискакал человек, сообщивший нам, что когда он покинул лейтенанта Биля и его караван, те уже находились на территории Аризоны. Теперь они уже, разумеется, приближаются к Калифорнии. Верблюды, определенно, показали себя с хорошей стороны в условиях нашей пустыни. Я думаю, что все пройдет удачно. Единственное, что настораживает меня, так это спор между Севером и Югом. Если на Востоке начнутся военные действия, я боюсь, Конгресс забудет о верблюдах. Не хотелось бы, чтоб такое случилось после всей той работы, которую мы проделали.

— Да, сэр.

Келлер заметил, что Клей нервничает. Он нахмурился и внимательно посмотрел на лейтенанта.

— Что-то случилось? Может быть, вы решили остаться в армии, тогда я с удовольствием порву эти документы. Я просто подумал…

— Нет, сэр, дело не в этом. Я ценю вашу заботу обо мне. — Клей в нерешительности мял в руках шляпу, не зная, какова будет реакция майора на его просьбу. — Сэр, вы уже знаете, как я получил это ранение.

— Да. Вы получили его, избавив нас от еще одной банды конокрадов. Я читал рапорт. Среди бандитов находились тот молодой мексиканец и его сестра, которых в прошлом году вы отбили у Джеса Хьюмса и его людей.

— Да, сэр.

— Что ж, вы оказали нам большую услугу. Я знаю, что их накрыли в Нью-Мексико, но Майк Беллингс частенько наведывался в Техас, так что здесь стало меньше еще одной бандой конокрадов. Кроме вашего умения сражаться с индейцами, вы проявили и талант в захвате бандитов, лейтенант. Если бы вы пожелали остаться в армии, я бы ходатайствовал о присвоении вам звания майора.

Эти слова лишь усилили чувство вины в душе лейтенанта. Он подался вперед, положив руки на колени.

— Сэр, я весьма признателен вам за это. Для меня это честь. Может быть, вместо повышения меня в звании вы могли бы оказать мне услугу иного рода.

— В чем дело, лейтенант?

Клей посмотрел ему в глаза.

— Речь идет о той мексиканке, которая находилась с нами во время перестрелки, а потом была отправлена в Санта-Фе. Я собираюсь поехать туда и узнать, что с ней случилось. Я слышал, что она в тюрьме. Надеюсь, что это правда и ее не повесили. Если она сидит в тюрьме, я намерен вытащить ее оттуда и рассчитываю на вашу помощь в этом деле.

Келлер нахмурился.

— Вытащить ее из тюрьмы? Я вас не понимаю.

— Нина Хуарес сама по себе не опасна для общества, майор. — Клей встал и в упор посмотрел на собеседника. — Сэр, вы назвали меня честным человеком, поэтому я хочу быть с вами честен до конца. Я влюблен в мисс Хуарес. Уверяю вас, она вовсе не так плоха, какой ее представляют. Но на нее сильно влиял ее брат, Эмилио, — тот самый бандит, который скрылся, когда мы накрыли Биллингса и его банду. Нина находилась с ними лишь из-за брата. Это он впутал ее в эту историю.

Келлер широко открыл глаза от удивления. Он вновь откинулся в кресле, раздумывая над тем, что сказал ему Клей.

— Но ведь именно вы поймали ее и передали в руки властей.

— У меня не было выбора. Владелец ранчо, преследовавший бандитов, отличался крайней жестокостью. Я сразу же предположил, что в банде находится Нина, когда он сообщил, что среди негодяев есть молодая мексиканка. Я боялся, что он и его люди жестоко обойдутся с ней, если им удастся догнать банду. Поэтому я согласился помочь владельцу ранчо.

— Значит, она нравилась вам еще до этого случая?

Клей храбро смотрел в глаза майора.

— Да, сэр. Я влюбился в нее, когда отбил ее с братом у Джеса Хьюмса. А потом отпустил их, потому что они пообещали мне вернуться в Мексику. Тогда я старался победить в себе это непрошенное чувство, но как только увидел ее вновь… — Он отвернулся и вздохнул. — Я знаю, что вы думаете, но она не такая, как вам кажется. Она невинна во всех отношениях. Просто она оказалась в отчаянном положении. Брат ее теперь находится на свободе, в то время как Нина или… мертва… или сидит в тюрьме. — Мысль о ее судьбе пронзила Клея прямо в сердце. Он был в отчаянии.

— Что ж, все это так неожиданно для меня, лейтенант. После того, первого случая вы ни о чем таком не говорили.

— Я не думал, что увижу ее вновь. Зачем мне было говорить об этом? — Клей опять повернулся лицом к майору. — Можете думать, что хотите. Считайте, что я влюбился от одиночества. Но мне необходимо опять увидеть ее, майор, и проверить свои чувства. Я сознаю свою ответственность за то, что произошло с ней, и хочу помочь девушке.

Келлер вопросительно посмотрел на лейтенанта, и Клей понял, что этот человек, подобно капитану Шелли и капралу Миллсу, считает его дураком. Но их мнение ничего не значило. Лишь бы он мог помочь Нине.

— А что я могу сделать для вас, лейтенант? Вы ведь сказали, что я мог бы оказать вам услугу.

Клей подошел к своему стулу и снова сел.

— Если я добьюсь ее законного освобождения из тюрьмы, у нее не будет необходимости скрываться от преследования.

Келлер прищурил свои серые глаза.

— Законного освобождения!

Клей провел рукой по своим русым волосам.

— Да, я думал об этом.

Келлер воскликнул с негодованием:

— Боже мой, Янгблад, она ведь осужденная конокрадка, которая состояла в банде! Невероятно слышать это от такого человека, как вы.

Однако Клей не видел ничего постыдного в своей любви к Нине.

— Я уже сказал вам, что она не заслуживает грязной репутации. Я ничем не опозорил себя, сэр, за годы службы в армии. Теперь же, когда буду уволен из ее рядов, я волен поступать по своему усмотрению. Вы сами это мне сказали. Я просто подумал о том, что армия могла бы оказать мне кое-какую услугу за то, что я отдал ей много лет и не раз был ранен. Вы хотели повысить меня в звании. Вместо этого я прошу вас о помощи.

Их взгляды встретились, и Келлер понял, что Клей абсолютно серьезен. Он знал Янгблада как решительного и уравновешенного человека. Раньше он всегда доверял ему, что навело на мысль о том, что, возможно, он и в этом деле мог бы прислушаться к мнению лейтенанта. Но на этот раз тут замешана женщина, да к тому же красавица, которая, возможно, умеет заставлять мужчин делать то, что выгодно ей.

— Что это за услуга? — спросил майор.

Глаза Клея засияли надеждой.

— Я хотел бы поехать в Санта-Фе, имея на руках бумаги о ее выдаче мне для перевода в Техас, где она должна предстать перед судом. У меня есть предчувствие, что народ Санта-Фе недоволен тем, что мексиканку посадили в тюрьму. Может быть, тамошний шериф захочет избавиться от нее. Если он решит, что армия хочет предъявить ей еще какие-то обвинения, он с радостью передаст ее нам. Я заберу ее, и мы отправимся прямо в Калифорнию. А может быть, нам будет безопаснее в Мексике. В любом случае, она будет со мной, и я не допущу, чтоб она вновь попала в беду. Никто, кроме меня и вас, не узнает, что бумаги фальшивые, ц я сомневаюсь, что власти станут проверять их. В Санта-Фе же будут думать, что она находится в Техасе, и делу конец.

Келлер засмеялся и закачал головой.

— Я вижу, что вы все хорошо продумали.

— У меня было много времени на размышления. Я намерен освободить ее, сэр, где бы она ни находилась. Я прошу вас о помощи, потому что хочу сделать все законно.

Майор Келлер глубоко вздохнул и встал из-за стола.

— Ну и ну, — пробормотал он. Потом подошел к окну и выглянул во двор, где сержант отчитывал рядового за то, что тот опоздал на дежурство. Клей с нетерпением ждал, какое же решение примет Келлер. Наконец майор посмотрел в глаза лейтенанта. — В тот день, когда вы и ваш полк дрались с апачами, лейтенант, и вы получили ранение, сдерживая натиск индейцев, в тот день вы спасли мою жизнь и жизни других военных. За это я должен оказать вам услугу, но я обязан сказать вам, что считаю вас сумасшедшим. Юная леди, возможно, наврала вам с три короба. Надеюсь, вы это понимаете.

— Я проверю, так ли это, после того как освобожу ее. Даже если из этой затеи ничего не выйдет, мне будет легче от мысли, что я вытащил ее из той переделки, в которуюй она попала благодаря мне.

— Благодаря вам? Келлер в раздумье поджал губы. — Она по собственной вине попала в этот переплет, лейтенант. — Он опять сел за стол и вынул из ящика какие-то бумаги. — Я напишу то, что вы просите. Но хочу сказать вам, что если вас уличат во лжи, я поклянусь, что никогда не подписывал эти бумаги и что вы украли и подделали их. Я скажу, что вы уволены из армии, и поэтому она не несет за вас никакой ответственности. Ей нет дела до того, что вы пытаетесь освободить какую-то женщину в другом штате.

— Отлично. Мне нужны только бумаги. Если что-то случится, я возьму всю вину и ответственность на себя. Я не стану втягивать вас, сэр.

Их взгляды встретились, и майор улыбнулся.

— Если бы я не знал, что вам можно доверять, то никогда б не пошел на такое. Могу добавить, что делаю это ради человека, которого я уважаю и который сейчас является гражданским лицом. Так что это личная услуга.

Клей кивнул.

— Я понимаю. Я буду вечно благодарен вам, сэр. Но хотел бы быть в военной форме при вручении этих бумаг.

— Отлично. Я скажу, что вы попросили выдать вам форму для того, чтоб вы могли показать ее своим внукам.

Клей улыбнулся. Им владели смешанные чувства — надежды и страха. Неужели все это делается впустую? Может, Нины и в живых-то нет.

— Я безмерно благодарен вам, сэр. Надеюсь, что вы понимаете, почему вам никогда больше не придется услышать обо мне. Так будет лучше для нас.

— Я понимаю. — Майор встал. — Для заполнения бумаг мне потребуется некоторое время. Зайдите ко мне ближе к вечеру.

Клей встал и отдал честь.

— Есть, сэр.

— Больше вы не обязаны отдавать мне честь, лейтенант. Или мне называть вас мистером Янгбладом?

— Зовите меня Клей, сэр.

Келлер протянул руку, и Клей пожал ее.

— Можете называть меня Джон. Хотя это уже неважно, потому что мы никогда больше не увидимся. Мне будет не хватать вас, Клей.

— А я буду скучать по армии. Но пора как-то устраивать свою жизнь. Если все пойдет так, как я планирую, то вскоре у меня будет новая жена.

В глазах Келлера отразилось сомнение.

— Я в этом сомневаюсь, Клей, но желаю вам всего самого лучшего. Только помните, что после того, как вы покинете Кэмп Верде, вся ответственность за осуществление вашего плана ложится на вас.

— Я понимаю, сэр.

Майор кивнул.

— Идите собирать вещи.

— Я хотел бы купить лошадь.

— А может быть, вам потребуется верблюд? У нас в загоне есть лишние верблюды. В этих краях никто, кроме армии, не станет покупать этих животных.

Клей понимающе улыбнулся.

— Нет, спасибо. Тем не менее, я хотел бы до конца участвовать в этой экспедиции. Сожалею, что так случилось.

— Вы поступили так, как сочли нужным при тех обстоятельствах. Человек нуждался в помощи, и вы эту помощь оказали. Жаль, что вас ранили, а мисс Хуарес попала в беду.

Они посмотрели в глаз друг на другу.

— Мне тоже жаль. — Клей надел шляпу. — Я еще вернусь, сэр. — Они кивнули друг другу, и Клей пошел подыскивать себе приличную лошадь, на которой он мог добраться до Санта-Фе как можно быстрее. Он хотел взять с собой черного мерина Нины. Он понадобится ей, если Клей сможет ее освободить.

Проходя мимо загона, он увидел верблюдов, и почувствовал, как у него сжалось сердце. Если бы он не поехал в Индианолу за этими животными, он никогда не встретил бы Нину. Сулит ему эта встреча счастье или беду? Он узнает это, когда попадет в Санта-Фе.

Нина мерила камеру шагами, размышляя о том, как ей вынести трехлетнее пребывание в этой душной, грязной клетке. Заняться тут совершенно нечем. Шериф распорядился, чтобы ей принесли книги, но она могла лишь рассматривать картинки. Тех женщин, которые находились в соседних камерах, когда ее привели сюда, уже давно освободили. Теперь ей даже поговорить было не с кем. Девушка рассказывала проституткам о Шарлине, Кармеле и Хуаните, хотя и не говорила о том, где повстречалась с ними, опасаясь, что соседки могут сообщить об этом тюремщикам, а те донесут шерифу. Тогда шериф может послать полицейских в Эль-Пасо, чтобы схватить Эмилио.

Нина испытывала к брату смешанные чувства. Она не верила в то, что он может бросить ее, и уверяла себя, что Эмилио бессилен что-либо сделать. К тому же он, возможно, не знает, где она находится.

Судя по меткам, которые она наносила на деревянные панели одной из стен камеры, Нина провела в тюрьме уже два месяца. А всего ей нужно было пробыть здесь тридцать шесть месяцев! Она хотела, чтобы кого-нибудь посадили в соседнюю камеру, пусть даже это будет какое-нибудь ничтожество. Все-таки у нее появится собеседник, и, что важнее всего, при свидетеле Стэн не станет к ней приставать.

Стэн почти ежедневно насмехался над Ниной и угрожал ей. Она подозревала, что только присутствие других заключенных сдерживало его, хотя он не упускал случая помучить ее — часто не давал воды, а иногда даже лишал обеда. Нина понимала, что он хочет сломить ее, сделать так, чтобы она начала унижаться перед ним, уступила бы его домогательствам в обмен на хорошее обращение. Но она не хотела сдаваться. Девушка не шутила, когда говорила о том, что ей легче умереть, чем уступить Стэну.

Но теперь, оказавшись в одиночестве, Нина не на шутку испугалась. Утром, принеся ей завтрак, Стэн красноречиво улыбался, и она думала о том, как же ей в течение целых трех лет выносить приставания этого человека.

Как бы она хотела вновь оказаться на свободе! Она мечтала о том, что снова помчится на своем верном коне по просторной равнине. Она видела рядом Эмилио и Клея. Все они счастливы, здоровы и свободны… свободны для любви.

Вдруг она снова услышала ненавистные шаги. Наступило время ужина, а еду ей приносил Стэн. Ее кормили всего два раза в день, и Нина знала, что очень похудела, потому что еда была отвратительной, и она ела без всякого аппетита. Большую часть дня она мерила камеру шагами, опасаясь, что к тому времени, когда ее отсюда выпустят, она свихнется. Если Стэн изнасилует ее, она точно сойдет с ума. Нина насторожилась, услышав, что он приблизился, и готовясь дать ему решительный отпор.

— Ну как, вдоволь наговорилась сама с собой? — спросил охранник, подходя к девушке. Он открыл дверь камеры и поставил перед Ниной поднос с едой.

— Переведите меня в другую камеру, — смело обратилась она к тюремщику. — В ту, где есть окно. Если у меня не будет возможности время от времени смотреть в окно, вам скоро придется ухаживать за сумасшедшей.

— У тебя есть книги.

— Вы же знаете, что я не смогу читать. Они написаны на вашем языке. Я говорю на нем, но читать не могу.

— Ах, да. Правильно. Я и забыл, что ты совсем необразованная, малышка.

Нина едва сдерживалась. Возможно, он ее провоцирует.

— Почему бы вам не перевести меня в другую камеру? — повторила она. — В ней никого нет.

Стэн улыбнулся, обнажив пожелтевшие от табака зубы.

— Ужасно, верно? Как же можно жить без окна? — Он поставил поднос на стол и посмотрел на девушку. — Конечно, теперь, когда мы здесь одни… — он кинул взгляд в сторону лестницы, — ты могла бы убедить меня, чтобы я сделал кое-что для тебя. Только за все ведь надо платить. Я могу принести тебе какое-нибудь шитье, книжки с картинками, вязанье. Я могу перевести тебя в другую камеру. Я сделаю все, что ты захочешь. Говорил же я тебе раньше — веди себя хорошо, и с тобой будут нормально обращаться.

Нина уперлась руками в бока и вздернула подбородок.

— Лучше я умру от скуки.

Стэн приблизился к ней.

— Я развлеку тебя, — проговорил он, пожирая девушку глазами. — Дело в том, что здесь больше никого нет, и мне не требуется твоего разрешения, чтобы залезть тебе под юбку.

Их глаза встретились, и Нина почувствовала спазм в горле. Страшные воспоминания опять нахлынули на нее, заставив забыть об Эмилио, Клее, и о том, что она хотела бы перейти в камеру с окном.

— Убирайся отсюда и дай мне спокойно поесть, — сказала она, презрительно улыбаясь.

В ответ на эти слова он лишь рассмеялся.

— Вы, мексиканки, строите из себя порядочных и недоступных, проговорил он. Потом расстегнул ремень, на котором висел пистолет, и бросил его за порог камеры. — Такая сучка, как ты, может схватить пистолет и испортить мне все удовольствие.

Он хотел прикоснуться к ее лицу, но Нина отдернула голову. Ее волосы упали на плечи.

— В моей стране мужчина неделями ухаживает за женщиной, прежде чем получает возможность остаться с ней наедине. Да, мы порядочные. Ни одна мексиканка не позволит такому, как ты, прикоснуться к себе. А теперь убирайся из моей камеры! Я заключенная, а не твоя рабыня!

В ответ он сильно ударил ее по щеке. Нина даже не заметила, как он поднял руку. От удара она упала на матрас. Стэн схватил поднос и бросил его на пол. Не успела Нина опомниться, как он уже навалился на нее. От его тяжести ей трудно стало дышать.

— Это чтоб ты не кричала, — усмехнулся он. — И не говори мне о порядочных мексиканских женщинах, шлюшка! Ты общалась с бандитами, и твой брат не мог им помешать. Ты спала с одним из них или, может быть, они все спали с тобой!

Нина почти не видела своего мучителя. От удара у нее зазвенело в ушах и помутилось в глазах. Она ощущала его зловонное дыхание. От него пахло табаком и алкоголем. Он был пьян, точно так же, как и те мужчины, которые напали на ее мать! От него разило потом. Она смутно различала его лицо. Изловчившись, Нина впилась в него ногтями. Стэн заорал благим матом и отпрыгнул в сторону.

Нина вскочила на ноги и бросилась к открытой двери, но тюремщик схватил девушку за руку.

— Ах ты, дерзкая сучка! — прорычал Стэн. Он ткнул ее головой в решетку. — Я тебя проучу, мексикашка, — добавил он, вновь и вновь ударяя ее лбом о решетку. — После этого ты разрешишь мне делать с тобой все, что я захочу!

Что-то внутри ее приказало ей сопротивляться, и она закричала, потная рука тотчас зажала ей рот, но Нина вывернулась и нанесла Стэну удар по голени. Он охнул и выпустил ее на мгновенье, и девушка опять закричала, зовя на помощь. Тогда он снова ударил ее. В глазах у нее потемнело. Наступила полная тишина. Она почувствовала, как ее кидают на матрас.

— Никто не придет к тебе на помощь, шлюха, — услышала она отдаленный голос. Кто-то навалился на нее, порвал блузку. — А шериф ушел по делам. Мы с тобой здесь вдвоем, малышка. Я еще не поужинал, но собираюсь это вскоре сделать.

Ее самый страшный кошмар воплощался в жизнь. Нина чувствовала, как он мнет ее грудь. Ей вдруг показалось, что все это происходит с ее матерью, а она маленькая девочка, сидит в углу и плачет, в то время как мать взывает о помощи. Она услышала крик. Но это был ее собственный крик.

— Да заткнешься же ты наконец? — спросил ее мужчина. Нина вновь ощутила удар, а вслед за этим грубые руки на своих бедрах.

— Крейтон!

Крейтон — это фамилия Стэна. Значит, его зовут.

— Что ты делаешь? Слезай с нее!

Нина почувствовала, что может дышать свободно.

— Убирайся из камеры!

— Я думал, что вы ушли, шериф. Черт, да я просто…

— Ты только что пытался изнасиловать беззащитную женщину! Она — заключенная, Крейтон, а не твоя шлюха! Я отвечаю за нее. Ее приговорили к трем годам тюрьмы, а не к трем годам избиений и насилия! Убирайся отсюда немедленно!

— Что за черт, шериф? Она ведь просто ко-нокрадка, которая, скорее всего, спала со всеми бандитами.

— Мне на это плевать. Пусть она даже самая известная шлюха в Нью-Мексико! Это не дает тебе права набрасываться на нее в мое отсутствие. Я хочу, чтобы ты вел себя так, как подобает стражу закона. У нас из-за нее и так полно хлопот. Не хватало, чтоб мексиканцы узнали, что ее тут избивают и насилуют! Убирайся отсюда и оставь свою бляху на моем столе. Ты уволен!

Наступила тишина.

— Из-за мексиканки?

— Из-за того, что не можешь контролировать себя! Ты опять напился. Я не могу тебе доверять. Уходи!

Нина повернулась на бок и сжалась в комок. Она сознавала, что шериф склонился над ней и говорит, что все в порядке и он пришлет ей врача. Потом в глазах у нее потемнело, и она потеряла сознание. Когда Нина пришла в себя, какая-то женщина мыла ее и помогала переодеться в чистую одежду — одну из ее красных рубашек и замшевую юбку, которую ей разрешили держать в камере.

У нее все болело, особенно челюсть и голова. Она не знала, что у нее на лбу появились две огромные синие шишки, что ее губа рассечена, а лицо покрыто ссадинами. Она не была уверена, надругался ли Стэн над нею, но при своем невежестве в таких вещах она полагала, что он вполне мог это сделать, хотя и не помнила, как все случилось.

Полностью придя в себя, Нина услышала пение птиц и почувствовала солнечные лучи на своем лице. Она открыла глаза и сразу же поняла, что один глаз распух и заплыл. Она увидела решетку на окне и приподнялась в постели, понимая, что ее перевели в камеру с окном. Уже за это она должна благодарить судьбу, хотя каждое движение причиняло ей боль. У нее болело все, особенно же лицо и ребра.

Чувство унижения и горечи охватило девушку. С ней обошлись тут даже хуже, чем в банде Джеса Хьюмса. И где гарантия, что это не повторится? Она была абсолютно беззащитна в этой камере. Если бы не появился шериф… Нина силилась что-то вспомнить. Как далеко зашел в своих домогательствах помощник шерифа? Какая картина предстала перед глазами шерифа, когда он пришел ей на помощь? Она прикоснулась рукой к животу, и у нее перехватило дыхание от нахлынувших кошмарных воспоминаний. Ей нужно предпринять что-то, чтобы не сойти с ума. Несмотря на боль, она подтащила стул к окну и взобралась на него. У нее кружилась голова, так что ей пришлось держаться за решетку, Нине все же удалось посмотреть в окно. Какое это чудо — просто видеть людей, идущих по улице. Она заметила, что толпа в основном состояла из мексиканцев. Одни продавали фрукты, другие отдыхали. Возле желоба, наполненного водой, сидел какой-то мужчина, надвинув на глаза сомбреро. Жизнь продолжалась. Как ей хотелось покинуть тюрьму и вернуться к нормальной жизни. Она вновь вспомнила Клея. Если бы он был рядом, то не позволил бы Стэ-ну Крейтону даже приблизиться к ней. Она сидит в тюрьме только потому, что оказалась там, где ей не надо было быть, а Крейтон гуляет на свободе после того, как избил ее и пытался изнасиловать. Она не могла понять американского правосудие.

Нина смотрела на оживленную улицу, в отчаяние пытаясь забыть о том, что случилось, боясь взглянуть на себя в зеркало. Девушка дотронулась до лба и нащупала шишки. Потом она почувствовала боль в животе и решила, что ей лучше прилечь.

Нина уже хотела отойти от окна, когда увидела человека в военной форме, едущего по улице верхом на коне. Ее сердце радостно забилось, когда она узнала свою лошадь, скачущую за этим военным. Это ее конь! Но ее коня мог привести сюда не кто иной, как… Клей Янгблад!

Она, как завороженная, смотрела на всадника, приближающегося к тюрьме.

Наконец он остановился, снял шляпу и вытер лоб. Нина узнала эти русые волосы песочного цвета.

— Клей, — прошептал она. Он жив! Более того, он прискакал, чтобы освободить ее!

Глава 17

Клей вошел в небольшую комнату при тюрьме, где за столом сидел шериф Марион Синклер и пил кофе из большой кружки. Перед ним на столе стоял поднос с едой. Это был пожилой человек с седыми волосами и такими же усами. Солидный живот говорил о том, что шериф любит поесть и выпить. В его светло-голубых глазах отразились удивление и уважение, когда в маленькую комнату вошел внушительного вида офицер. Внешность у этого высокого и стройного военного была весьма впечатляющей.

— Вы шериф Синклер? — спросил Клей, держа в руках бумаги об освобождении Нины из тюрьмы и моля Бога, чтобы все прошло нормально.

За окном прогромыхала телега, подняв столб пыли, часть которой проникла в душное помещение. Синклер встал и поставил кружку на стол.

— Да, это я. Чем могу служить? — Он внимательно вглядывался в серебристую нашивку на кителе Клея. — Лейтенант?

Клей кивнул.

— Лейтенант Клейтон Янгблад, шериф, из Кэмп Верде, что в Техасе. Я разыскиваю заключенную, которая, по-видимому, находится в вашей тюрьме. Если только ее не повесили. Ее прислали сюда из форта Филмор. Это мексиканка по имени Нина Хуарес.

— Мексиканка Хуарес? Да, она находится наверху.

При этих словах сердце Клея бешено забилось в груди. Нина! Она жива!

— На кой черт понадобилась армии эта ничтожная конокрадка? — спросил Синклер.

Клей протянул ему пакет.

— Ее следует перевести в Техас. Она разыскивается там по обвинению в нескольких преступлениях. Эти распоряжения подписаны моим командиром, майором Келлером. Мне поручено доставить мисс Хуарес в Техас.

Синклер усмехнулся и вновь сел, взяв в руки бумаги.

— Вы будете удивлены, — заметил он. — Мой помощник убедился пару дней назад, что этот зверек не поддается приручению. Будьте осторожны с ней, лейтенант. — Шериф дернул себя за ус, изучая ордер. — Хм. Похоже на то, что какой-то богатый фермер хочет, чтобы она понесла наказание. Я полагаю, что в Техасе немало жертв конокрадов, которые хотели бы лично расправиться с ней. Мисс Хуарес страшно повезет, если ей удастся вновь избежать петли.

— Я не знаю подробностей, шериф. Я лишь выполняю приказ.

— Да конечно. Я хотел бы показать эти бумаги судье, который вел процесс. — Он взглянул на Клея. — Но его нет, и вернется он только через пару недель.

Клей подозревал, что с судьей у него могло возникнуть больше проблем, чем с шерифом, которому на все было наплевать. Ведь судья видел те бумаги, которые прислали вместе с Ниной. В них было указано, что Клей — именно тот офицер, который арестовал девушку.

— К этому времени мне приказано явиться в Кэмп Верде, — соврал он. — Не могу позволить себе здесь дожидаться судью. — Клей нахмурился. — Кроме того, она единственная женщина в банде, члены которой или убиты или находятся в бегах. От нее уже большего вреда не будет. Мне кажется, Нью-Мексико с радостью избавится от нее. В этих местах не любят, когда молодую мексиканку сажают в тюрьму.

Шериф Синклер приподнял брови, соглашаясь с лейтенантом.

— Вы правы. Лично я буду очень рад от нее избавиться. Из-за нее уже произошли уличные беспорядки. Я уж молчу про своего помощника. Она доведет меня до могилы, если пробудет здесь три года.

— Три года?

— Ее приговорили к трем годам заключения.

— Что ж, в Техасе ее, наверное, приговорят к более продолжительному сроку, если вообще не повесят. В любом случае, Нью-Мексико будет избавлен от нее. Не думаю, чтоб судья возражал против этого. А вы как считаете?

— Полагаю, он не стал бы возражать.

— Мне хотелось бы увидеть заключенную и поговорить с ней, — сказал Клей шерифу как бы между прочим. — Я не смогу забрать ее отсюда до того, как запасусь продовольствием.

Синклер вышел из-за стола и снял ключи, висевшие на гвозде, вбитом в деревянную стену. Найдя нужный ключ, он передал его Клею.

— Она наверху. Там мы содержим женщин. Сейчас она там совсем одна. Мне кажется, ей трудно будет отправиться в путь немедленно. Возможно, она еще не вполне здорова. Спросите о ее самочувствии.

У Клея засосало под ложечкой. Он вспомнил слова шерифа о том, что Нина «не поддается приручению».

— Что с ней случилось?

Шериф Синклер слегка оробел.

— Ну, боюсь, что один из моих людей хотел воспользоваться ее беззащитностью в мое отсутствие. Вы понимаете меня? Но она оказала ему достойное сопротивление, можете мне поверить. Между ними завязалась драка. Боюсь, что мой помощник сильно избил ее до того, как я, вернувшись раньше времени, застиг Стэна за его постыдным занятием. — Шериф открыл дверь, за которой находилась лестница, а Клей изо всех сил старался сохранять спокойствие, лихорадочно думая о том, что могло произойти с бедной беззащитной Ниной. — Я уже уволил этого человека, — добавил Синклер. — Она — заключенная, а не рабыня. Я так и сказал Стэну.

Клей взял ключ.

— Что ж, вы порядочный человек, шериф.

— Она ведь молода и неопытна. И, в конце концов, она же попала в тюрьму за конокрадст-во, а не за проституцию. Конечно, неизвестно, чем она занималась в банде Биллингса. Но это еще не повод для того, чтобы насиловать ее.

— Я согласен с вами. Спасибо, шериф. Я вернусь через пару минут.

Клей стрелой взлетел наверх по лестнице. Там было так душно, что ему казалось, он вот-вот задохнется. А Нина должна три года жить в таком аду! В помещении пахло пылью. Сердце Клея сжалось, когда он увидел Нину. Она сидела на кровати в одной из камер спиной к двери. Он вставил ключ в замок и произнес:

— Нина.

Она, не поворачиваясь к нему, спросила:

— Ты жив? Я видела, как ты ехал по улице… я смотрела в окно. Я рада. — Больше она не могла произнести ни слова.

Клей открыл дверь камеры, вошел и стал возле Нины на колени.

— Я приехал, чтобы освободить тебя отсюда, — сказал он тихо. — Мы отправимся в Эль-Пасо. Может быть, найдем там Эмилио. А потом поедем в Мексику с ним или без него. Я не знаю, что ты можешь сказать об этом. Сейчас важно одно — ты должна быть на свободе.

Она медленно повернулась к нему. Взгляд черных глаз выражал недоверие. Увидев ее лицо, Клей почувствовал удивление и гнев.

— Боже мой, Нина! Что этот человек сделал с тобой!

В ее глазах появились слезы.

— Это правда? Ты можешь… освободить меня?

Он кивнул, приблизился к ней и после некоторого колебания коснулся рукой ее лица.

— Да. Вот только я не уверен, что ты готова — к путешествию. — Он окинул ее взглядом. — Извини, что не смог приехать раньше.

Нина пристально смотрела в его красивое лицо. Ей хотелось кричать от радости и любви. Он приехал за ней! Он примчался сюда не для того, чтобы арестовать ее, а чтобы увезти в Мексику!

Ее плечи задрожали, Нина зарыдала.

— Я готова к путешествию. Только бы поскорей уехать отсюда… я хочу домой. Я видела… моего коня.

Клей улыбнулся нежной улыбкой.

— Я знаю, что ты его любишь.

Она старалась успокоиться, вытирала слезы со своих покрытых ссадинами щек.

— Я говорила… всякие гадости о тебе этому капитану Шелли.

— Я знаю. Ты ведь врала ему, правда? Ты просто хотела выгородить меня.

Она еле сдерживала слезы и проглотила ком, который застрял у нее в горле.

— Клей! — Нина зарыдала, обняла его за шею, а он обнял ее. Потом Клей осторожно встал на ноги, поднял девушку и прижал к себе. Она плакала у него на плече, а он гладил ее волосы.

— Все хорошо, Нина, — проговорил он тихо. — Боже, я хотел бы вечно держать тебя в своих объятиях, но сюда может прийти шериф. — Он поцеловал ее в макушку и осторожно отстранил от себя. — Нина, он думает, что я прибыл сюда по поручению командования, для того чтобы увезти тебя в Техас. Я вручил ему фальшивые документы. Нам нельзя показывать на людях, что мы любим друг друга, пока мы не покинем Санта-Фе. — Он сунул руку в карман брюк, вынул чистый платок и протянул его Нине. Потом оглядел свой китель — нет ли на нем следов ее слез.

Нина кивнула. Она до дрожи желала, чтобы он вновь обнял ее. Какие сильные у него руки. Как ей хорошо и спокойно в его объятиях. Он жив! Она с трудом верила в это.

— Сейчас я ненадолго оставлю тебя, — продолжал Клей, — но вернусь к полудню. Мне нужно знать имя человека, который тебя избил.

Нина посмотрела ему в глаза.

— Зачем?

— Мне нужно побеседовать с ним кое о чем.

— Но ты можешь… попасть в неприятную историю. Если ты затеешь драку с человеком, который избил меня, шериф поймет, что ты неравнодушен ко мне.

— Не волнуйся. Я знаю, что мне делать. Не могу же я видеть, что он сделал с тобой, и не отомстить за тебя, Нина.

Она слегка покраснела и отвернулась.

— Может быть, тебе лучше уйти и больше не возвращаться. Он избил меня так сильно, что я не помню, что он делал со мной потом. Может быть, теперь… я уже дурная женщина.

Он коснулся ее волос.

— Нина, женщина не может быть дурной, если она стала жертвой насилия. Кроме того, шериф сказал мне, что оказался в камере раньше, чем его помощник успел зайти слишком далеко. Все в порядке, Нина.

Она вздрогнула, вобрала голову в плечи и сложила руки на груди.

— Он трогал меня, — сказала она почти шепотом. — Это было… как с моей мамой.

Клей взял ее за плечи.

— С тобой больше никогда не случится ничего подобного. Я позабочусь об этом. Ну, как зовут этого человека?

Она сглотнула слюну.

— Его зовут Стэн Крейтон. Он примерно твоего возраста, но не следит за собой… вечно небритый и грязный. — Она опять вздрогнула, вспомнив, как этот человек бил ее головой о решетку. — Он… — Нина глубоко вздохнула. — Он такого же роста, как и ты. Будь осторожен. Может быть, ты не сможешь с ним справиться.

— Со мной все будет в порядке. Отдыхай. Я скоро вернусь.

Нина повернулась к нему лицом. Слезы бежали из ее глаз.

— Шерифа может насторожить то, что ты разыскиваешь этого человека.

— Я не собираюсь говорить ему об этом. — Нина еще никогда не видела такого зверского выражения на лице Клея. — Предоставь мне самому разобраться с этим Стэном Крейтоном. А ты отдыхай. Первые два дня мы должны будем преодолеть немало миль. Ты уверена, что хорошо перенесешь дорогу?

Нина улыбнулась, ее сердце переполнилось любовью к нему.

— Да. — Она умоляюще посмотрела на Клея и прикоснулась к его руке. — Не делай глупостей, — попросила она. — Я не вынесу, если опять потеряю тебя теперь, когда ты уже почти освободил меня из этого ужасного места. — Она пристально смотрела на него. — Ты был так плох, когда меня увозили из форта Филмор.

— Теперь я уже достаточно здоров, чтобы проучить этого Стэна Крейтона. Я в гораздо лучшей форме, чем ты. — Клей вышел из камеры и запер дверь. — Помни, что я тебе сказал. Когда мы с тобой спустимся вниз, веди себя так, будто ненавидишь и боишься меня. Если наш план не удастся, мы оба окажемся в тюрьме.

Она кивнула, и Клей повернулся к ней спиной. Нина посмотрела ему вслед, любуясь знакомой походкой и стройной фигурой человека, которого уже не чаяла увидеть живым. Как странно, что их пути постоянно пересекаются. Конечно же, это промысел Божий. Конечно же, пресвятая Богородица поговорила со своим драгоценным Сыном и упросила Его вылечить Клейтона Янгблада, чтобы он мог освободить Нину Хуарес, предоставив ей еще один шанс на жизнь и любовь.

Сколько раз она говорила себе, что должна ненавидеть этого гринго? Ведь по его вине она попала сюда, не так ли? Когда Клей стал спускаться вниз по лестнице, Нина призналась себе, что во всем виновата сама. Ей нужно было проявить больше твердости в отношениях с Эмилио. Ей не стоило ехать с ним.

Нина подошла к окну и превозмогая боль, взобралась на стул, чтобы посмотреть в окно. Она увидела, как Клей покидает здание тюрьмы.

— Храни тебя Господь, — прошептала она.

Клей подал продавцу список необходимых продуктов и стал дружески болтать с этим мексиканцем, ничего не говоря ему, впрочем, о цели своего пребывания в Санта-Фе. Чем меньше людей знает про это, тем лучше. Владелец магазина обладал лучшими качествами своего народа — благородством и красотой. Война — это область политики, но в мирное время люди должны стремиться к порядочности и доброте.

Мексиканцы были самыми милыми и дружелюбными людьми из всех, которых он знал. Их отличали такие качества, как теплота и жажда жизни. Клей часто слушал их чудесную музыку, его очаровывали улыбки этих людей. Он знал, что Нина так же добра, как и другие представители ее народа.

Он хотел обеспечить ей спокойную жизнь. Ему также хотелось разбудить в ней женщину. С такой девушкой, как Нина, мужчине следует быть нежным, словно котенок, и Клей поклялся себе быть терпеливым, как Иов, чтобы завоевать ее доверие и любовь.

— Скажите, вы не знаете, где можно найти человека по имени Стэн Крейтон? — спросил он дружелюбного мексиканца. — Он, кажется, помощник шерифа.

— О нет, сеньор. Стэн Крейтон всем говорит, что решил бросить эту службу. Сейчас он работает в «Буэно Бебида». Эта таверна находится недалеко отсюда, на другой стороне улицы. — Мексиканец нахмурился и облокотился о прилавок. — Это плохой человек, сеньор. Я думаю, что он скорее всего врет, и его, наверное, уволили с прежнего места. Многие наши люди не любят сеньора Крейтона. Он постоянно нас оскорбляет. В тюрьме содержится одна молодая мексиканка, и мы думаем, что он напал на нее, а шериф выгнал его из-за этого случая. Надеюсь, она ему ответила как следует. Будьте осторожны с этим человеком, сеньор. Надеюсь, что он не ваш друг.

— Нет, — отвечал Клей. — Я с ним даже не знаком. Просто хочу спросить его кое о чем. Спасибо за информацию. — Клей взял мешок с продовольствием и направился к двери. — До свидания, — сказал он мексиканцу, улыбаясь.

— До свидания, сеньор. — Улыбнулся ему в ответ мексиканец, сверкая глазками.

Клей вышел из магазина и пошел к таверне, о которой говорил владелец магазина. У входа сидел старый мексиканец. Он играл на гитаре и пел песни на испанском языке. Клей заглянул внутрь заведения и увидел, что там сидят несколько мексиканцев и американцев.

Он вошел в салун, поставил на пол свой мешок и заказал выпивку. Он ни с кем не заговаривал, но чувствовал, что на него смотрят. Клей понимал, что многие мексиканцы все еще с враждебностью относятся к американским военным.

Бармен поставил перед ним стакан виски, Клей выпил и заказал еще, все время прислушиваясь к разговорам и оглядываясь по сторонам. Из подсобного помещения вышел человек примерно его лет, неся ящик с бутылками виски. Он поднес его к бару и поставил на стойку.

— Спасибо, Стэн, — сказал ему бармен.

Клей уставился на вошедшего, прикидывая, права ли Нина. Действительно, он еще не совсем окреп для рукопашного боя. Если ему нанесут пару ударов в живот, он вновь может оказаться на больничной койке. А этого он допустить не мог, пока Нина все еще находится в тюрьме. Ради нее он должен пойти на хитрость и не позволить Крейтону ударить его. Кроме того, с этим человеком не стоило церемониться после того, как он поступил с Ниной.

Увидев царапины на щеке Крейтона, Клей воспылал ненавистью к этому человеку. Он хотел его убить. Представляя себе, как Нина отбивается от этого громадного животного, Янгблад испытал чувство удовлетворения при мысли о том, что она все-таки тоже причинила этому человеку боль. Он быстро выпил свое виски, расплатился и вышел из салуна, направляясь в аллею неподалеку от этого заведения, где его никто не мог видеть. Затем он подошел к черному ходу салуна и поставил возле него свой мешок.

Возле таверны стоял фургон, полный ящиков с виски, и Клей предположил, что Стэн его разгружает. А это значило, что он скоро должен появиться. Клей вынул пистолет и подошел к двери черного хода. Через несколько минут она открылась. Как только появился Стэн, Клей неожиданно схватил его сзади рукой за шею и приставил ствол пистолета к виску.

— Отвечай, — прорычал он. — Ты Стэн Крейтон, который до последнего времени работал у шерифа Синклера?

У Стэна глаза полезли на лоб от удивления.

— Да. Какого черта вам нужно, мистер? Виски? Деньги? Берите все, что хотите!

— Мне нужен ты, Крейтон! — Клей продолжал держать пистолет у головы Стэна. — Одно неосторожное движение, и я размозжу тебе голову, клянусь.

Стэн сглотнул слюну и поднял руки вверх, поворачиваясь лицом к Клею. При виде военного он нахмурился.

— Какого черта? — Но больше не мог произнести ни слова, потому что Клей сапогом ударил его в пах. Крейтон вскрикнул от боли, согнулся пополам, а в это время еще один удар сапогом — на этот раз в лицо — сбил его с ног. Он упал на спину, и, прежде чем смог поджать ноги, Клей еще раз ударил его в пах.

Боль была такой сильной, что Крейтону показалось, он вот-вот потеряет сознание. Однако этого не произошло. Неизвестный офицер схватил его за рубашку.

— Ты сейчас в том же положении, сукин сын, в каком находилась Нина Хуарес, когда ты напал на нее! — прорычал военный. — Теперь ты знаешь, каково быть беспомощным и подвергаться избиениям и угрозам!

Стэн открыл рот, чтобы спросить военного, как его зовут и что ему за дело, черт возьми, до Нины, но не мог произнести ни слова. Во рту у него была кровь. Боль в челюсти была такой же сильной, как и в паху. Изо рта и носа сочилась кровь.

— Теперь, прощай, — бросил ему военный с усмешкой на губах. — Если только расскажешь кому-нибудь про меня, можешь считать себя трупом. Понял? В следующий раз я просто продырявлю твою паршивую шкуру! Если спросят, кто тебя так отделал, скажи, что не знаешь. Мол, не успел разглядеть, кто на тебя напал. Понял?

Стэн ловил ртом воздух и смог лишь кивнуть головой. Военный отпустил его, но он продолжал лежать на земле, корчась от боли.

Клей выпрямился. Внезапно он почувствовал страшную слабость. Пот выступил у него на лбу. Он понял, что еще не готов для подобных дел. Хорошо, что ему удалось напасть на Стэна так неожиданно. Неизвестно еще, смог бы он справиться с этим человеком, если бы ему пришлось с ним драться.

Видя стонущего Стэна, Клей жалел лишь о том, что не может его прикончить. Мысль о том, что этот человек издевался над Ниной, не давала ему покоя, но он сказал себе, что ради свободы девушки он должен оставить негодяя в живых. Если бы они находились где-то за чертой города, где-нибудь в пустыне, он убил бы Стэна Крейто-на. Вид царапин на щеке этого человека снова привел Клея в ярость, и он не смог преодолеть искушения еще раз ударить его ногой в челюсть. Крейтон вскрикнул, потом затих. Кровь обильно струилась у него изо рта и из носа.

Клей взял мешок с продуктами и направился в сторону тюрьмы. Он радовался тому, что на улице стоит жара: пот, выступивший на его лице, можно объяснить этим обстоятельством. Он сделал несколько глубоких вздохов, чтобы обуздать свой гнев. Подойдя к тюрьме, где стояла на привязи его лошадь, он прикрепил к седлу мешок. Потом расправил плечи, улыбнулся проходящей мимо женщине и отправился разыскивать шерифа. Тот сидел в своей комнате, положив ноги на стол.

— Теперь я могу забрать заключенную, — обратился к нему Клей. — Уже сегодня мы сможем проделать несколько миль.

Синклер провел рукой по редким седым волосам.

— Что ж, ваши бумаги, кажется, в порядке. А как насчет ее физического состояния?

— Она воровка и заключенная. У меня есть приказ доставить ее в Техас как можно скорее. Ее состояние меня не волнует, шериф. Она, определенно, не умрет. Может быть, ей придется нелегко, но я видел ее и полагаю, что она может отправиться в путь.

Шериф пожал плечами.

— Думаю, что вы правы. Просто мой долг защищать заключенных, пока они находятся в тюрьме. Но как только я передам ее вам, вы сами будете отвечать за нее. — Он протянул ему ключ от камеры. — У вас есть для нее лошадь?

— Да. Мне кажется, не стоит привлекать внимание населения, чтобы избежать волнений. Окажите мне услугу и распорядитесь привязать моих лошадей в укромном месте. Мы поскачем по темным аллеям, пока не покинем город.

— Как скажете. Вещи женщины находятся в камере. Вы уже сказали ей, чтобы она была готова к отъезду?

— Да, сказал. Я пойду за ней. — Клей снял с пояса наручники и направился к лестнице. Войдя в камеру, он увидел, что Нина уже причесалась и надела сапоги. Все ее вещи были собраны. Она вызывающе посмотрела на Клея, когда он открыл дверь.

— У тебя все в порядке? — спросила она. — Ты побледнел, Клей, и у тебя испарина на лбу.

Он улыбнулся едва заметной улыбкой.

— Со мной все будет хорошо, а вот Стэн Крейтон несколько дней не сможет ни ходить, ни разговаривать.

Нина любила его и гордилась им.

— Как тебе удалось его проучить?

— Поговорим потом. Сейчас у нас нет времени. Пошли отсюда. Боюсь, что придется надеть на тебя наручники, чтобы никто ничего не заподоздрил. — Нина послушно протянула ему свои руки.

— Извини… я ужасно выгляжу, — сказала она. — Здесь у меня не было возможности мыться… к тому же все лицо распухло.

Клей защелкнул наручники у нее на руках.

— Ты думаешь, все это имеет для меня какое-то значение? Ты самая прекрасная женщина, которую я когда-либо видел. — Он вспомнил поцелуй той ночью, в палатке, вспомнил, как касался ее твердых грудей.

А Нину охватил страх. После тех страданий, которые причинил ей Стэн Крейтон, вызвав в памяти ужасные воспоминания прошлого, она уже не могла отделаться от дурных предчувствий. Но она тоже помнила тот поцелуй, помнила ощущение, которое испытала от прикосновения рук Клея к ее груди. Все-таки он такой же мужчина, как и все остальные, и хочет от женщины того же, чего хотят другие мужчины.

— Не смотри на меня так, — попросил он тихо, поймав на себе ее испытующий взгляд. Клей проверил наручники и убедился, что они ей не жмут. Потом он поцеловал ее в щеку. — Я никогда не обижу тебя, Нина. — Он взял ее вещи. Страхи, владевшие девушкой улетучились.

— Ты должен держать меня под руку, — сказала она, когда они начали спускаться вниз по лестнице. — Я могу упасть. У меня кружится голова.

Клей схватил за руку идущую впереди него по узкой лестнице Нину. Воздух внизу был более свежий, и она жадно вдыхала его.

— Я отпускаю вас, мисс Хуарес, — сказал ей шериф, когда они вошли в его комнату. — Я полагаю, лейтенант уже объяснил вам, в чем дело.

Нина презрительно улыбнулась и поглядела на Клея взглядом, полным ненависти.

— Он мне сказал. — Она перевела взгляд на шерифа. — Итак, вы отдаете меня этим грязным военным гринго! У них будет меньше сострадания ко мне, чем у вашего вонючего судьи! — Боль и слабость не давали ей до конца войти в роль, но на шерифа произвела впечатление и эта ее тирада. Он посмотрел на Клея.

— Я предупреждал вас. Боевая девушка. Будьте осторожны, лейтенант.

— Я буду осторожен. Лошади уже на месте? — Шериф кивнул, и Клей подтолкнул Нину. — Пошли. Они направились к черному ходу, через который вышли к аллее. — Мы не должны привлекать внимание людей, покидая этот город, — сказал он громко, чтобы его мог слышать шериф. — У тебя есть способность будоражить народ, и я не хочу, чтобы местные жители меня линчевали. Только попробуй сказать кому-нибудь хоть слово, и я отделаю тебя еще посильнее, чем помощник шерифа. А теперь садись на лошадь.

Нина схватилась за луку седла и, хотя ее лицо исказилось гримасой боли, сумела сесть верхом на лошадь. Клей вскочил на своего коня и взял лошадь Нины под уздцы. Он кивнул шерифу, и они поскакали по темной аллее, направляясь к окраине города.

Выехав из города, всадники помчались галопом. Нина очень страдала от боли, но готова была перенести все ради свободы. Она свободна! Она скачет на своем любимом коне под лучами яркого солнца прочь от Стэна Крейтона и своей душной камеры. Она скачет домой, в Мексику! Более всего радовало то, что рядом с ней ее любимый — красивый американский офицер, который освободил ее. Он по-настоящему любит ее. Поглощенная этими радостными чувствами, Нина почти не замечала своей боли. Клей Янгблад вновь вошел в ее жизнь и на этот раз, возможно, навсегда. Благодаря ему у нее вновь появилась надежда на счастливую жизнь, которую они должны прожить вместе.

Стэн Крейтон стонал, мучаясь от побоев, которые достались ему от офицера, чьего имени он так и не узнал. Врач возился над ним, пытаясь остановить кровотечение и сделать что-нибудь с переломанной челюстью. Шериф Синклер, нахмурясь, смотрел на своего бывшего помощника.

— Кто тебя так отделал, черт возьми, Стэн?

— Он еще долго не сможет ответить на этот вопрос, — сказал врач. — Я собираюсь связать его челюсти проволокой. Какое-то время он сможет есть только жидкую пищу. Может быть, он сможет написать на бумаге, кто его так отделал.

Шериф покачал головой.

— Стэн не умеет ни писать, ни читать.

— Что ж, тогда вам придется подождать пару недель.

Стэн издал громкий стон. Он не мог произнести ни одного членораздельного звука, но даже если бы ему это удалось, он все равно не посмел бы рассказать о том, кто его избил, помня предостережения неизвестного офицера. Он сказал бы шерифу, что не видел напавшего на него человека.

— Через две недели этот военный уже будет за пятьсот миль отсюда, если у него приличная лошадь, — пробормотал шериф. — Сегодня очень странный день. Сначала приезжает этот офицер с приказом об освобождении Нины Хуарес, а потом — вот это.

Стэн уставился на шерифа. Военный? Он понял, что это тот самый офицер, который избил его. Что за связь между этим человеком и Ниной? И почему он мстил за нее? Но Стэн не мог даже спросить, как звали этого военного. Страшная боль пронзила его, когда врач попробовал водворить на место сломанную челюсть. Он подумал, что ничего подобного не случилось бы с ним, держись он подальше от этой мексиканской сучки. Слава Богу, что этот офицер увез ее отсюда! Врач все возился с челюстью, пока Стэн наконец не потерял сознание.

Глава 18

— Давай я сниму их, — сказал Клей, слезая с лошади. Он вынул из кармана ключ от наручников и подошел к Нине. — Извини, что мне пришлось надеть их на тебя.

— Ничего, — ответила Нина тихим голосом.

— Нет, в твоем состоянии, наверное, трудно было скакать во весь опор. — Он быстро снял наручники и стал гладить ее руки.

— Главное то, что я на свободе.

Клей посмотрел на нее снизу вверх, сознавая, какой ужас она, должно быть, пережила за эти месяцы в тюрьме. Он обнял девушку за талию.

— Слезай вниз, разомнись немного.

Нина послушалась его, перекинула ногу через седло и оказалась в его руках, которые бережно опустили ее на землю. Нина и Клей, не отрываясь, смотрели друг на друга. Она обняла его за шею. Он держал ее в своих объятиях.

— Все позади, Нина. Я увезу тебя отсюда и позабочусь о том, чтобы с тобой больше никогда не случалось ничего плохого. — Он чувствовал, что дрожит. Ее слезы капали ему на шею.

— Ты тут… не при чем, — произнесла она заикаясь. — Во всем виновата я сама. Зная, как ты страдаешь… я чувствовала себя виноватой. Если бы я не поехала с бандитами, ты не стал бы меня искать, и тебя бы не ранили.

Клей поцеловал ее волосы.

— Теперь уж ничего не вернешь. Главное — мы целы и здоровы.

Нина посмотрела на Клея. В его объятиях она чувствовала себя маленькой девочкой. Столько всяких чувств переполняло ее душу — влечение к нему и страх, желание стать женщиной и боязнь, навеянная страшными воспоминаниями.

— Когда мы снова встретились, я поняла, что люблю тебя, — сказала она Клею. — Если бы раньше кто-нибудь сказал мне, что я влюблюсь в грин-го, я сочла бы этого человека за сумасшедшего. — Она положила руки ему на грудь. — Я не хочу еще раз тебя потерять.

Эти слова, словно музыка, прозвучали в ушах Клея. Он откинул назад ее густые блестящие волосы и прикоснулся к щеке девушки. Потом осторожно поцеловал ее, помня о том, что должен быть с ней очень нежен. Даже до нападения на нее этого помощника шерифа она страдала от кошмарных воспоминаний. Он прижал Нину к себе, и она положила голову ему на грудь.

— Я никогда больше не отпущу тебя, — пообещал он. — Начиная с сегодняшнего дня, Нина, ты будешь узнавать о мужчинах только хорошее. Я не хочу, чтобы ты смотрела на меня со страхом в глазах. Я люблю тебя и хочу жениться на тебе, как только мы окажемся в Мексике.

Она замерла, потом немного отстранилась от него.

— Ты хочешь жениться на мне? Ты уже решил?

Клей усмехнулся.

— Ты сильная, решительная женщина, Нина, и ты самая прекрасная из всех, которых я когда-либо встречал. Я знаю, что в глубине души ты очень женственна и способна любить своего избранника до самой смерти. Я хочу быть твоим избранником. — Он провел пальцем по ее губам, и какое-то новое, сладкое чувство овладело Ниной.

Она сглотнула слюну и опустила ресницы. Почему эти голубые глаза гипнотизируют ее? О да, она любит его! Она вдыхала его мужской запах, желая запомнить его навсегда. Если их поймают и разлучат, она до смерти будет помнить Клея. Ей так хорошо и спокойно в его объятиях.

— Я люблю тебя, — произнесла она тихо.

Клей наслаждался звучанием этих слов. Нина Хуарес любила его и училась ему доверять. Исчезла ее высокомерная поза, перед ним предстала нежная женщина.

— Я очень люблю тебя, — ответил он по-испански.

Нина улыбнулась. Ей было приятно, что он хоть немного знает ее родной язык.

— Ты научишь меня читать и писать по-английски? — спросила она, глядя ему в глаза. — А я научу тебя говорить по-испански.

— Хороший обмен. — Их взгляды встретились. Он опять поцеловал ее. Нина отстранилась и приложила палец к его губам.

— Надо найти какой-нибудь ручей. Я хочу искупаться. — Она оглянулась по сторонам. — Я боюсь, что нас могут преследовать, — сказала она. — Прежде чем стемнеет, мы могли бы проскакать еще много миль.

— Ты уверена, что у тебя хватит на это сил?

Она опять посмотрела ему в глаза.

— Ты придаешь мне силы, Клей. Ради того, чтобы всегда быть с тобой, я готова на все.

Он обнял ее за плечи.

— Я согласен с тобой. Наверное, нам стоит быть как можно дальше от Санта-Фе. Поскачем вдоль реки Гилы, а ближе к вечеру найдем какое-нибудь местечко для ночевки. Тогда ты сможешь помыться и переодеться. До Эль-Пасо еще немало миль. Будем держаться реки.

Нина нахмурилась.

— А как насчет индейцев?

Клей осмотрелся по сторонам с видом человека, которому не привыкать находиться на индейской территории.

— В это время года они в основном охотятся на бизонов.

— Когда я с тобой, мне ничего не страшно.

Он улыбнулся.

— Обычно я путешествую во главе роты солдат. Не знаю, что я смогу сделать один, если на нас нападут, но я сделаю все, чтобы защитить тебя.

— Я знаю. Нам надо ехать. Со мной все в порядке. — Нина подошла к своему коню. Клей взял ее за талию и подсадил девушку в седло. Потом передал ей поводья.

— Теперь он твой. Ты опять свободна, Нина.

Она улыбнулась.

— Спасибо, любимый.

Клей пожал ее руки, потом подошел к своей лошади и сел на нее верхом. Они ехали рядом. Нина не думала о свей боли, старалась не вспоминать то ужасное унижение, которое она испытала, когда Стэн Крейтон напал на нее. Она свободна! С ней рядом — красивый гринго, лейтенант Клей Янгблад. Впервые с того времени, когда ее мать подвергалась насилию, близость мужчины не пугала ее.

Нина сидела у костра — чистая, свободная, влюбленная. Она расчесывала свои влажные волосы, а Клей смотрел на нее и думал, что давно уже ему не хотелось женщины так, как сейчас. Он взял в руки оловянную тарелку.

— Будешь есть эти превосходные бобы? Я бы предпочел угостить тебя мясом, но мне не хочется открывать стрельбу в этих местах. Звуки выстрелов разносятся тут эхом на большое расстояние, а я не хотел бы, чтобы кто-то нас обнаружил.

Она улыбнулась, благодарная Клею за то, что он развел костер и приготовил еду, пока она мылась, загородившись одеялами. Он мог бы запросто воспользоваться тем, что она была раздета, но Нина не опасалась его.

— Попробую, но вообще-то я не голодна, — отвечала девушка. — Не знаю, почему у меня нет аппетита — то ли от того, что я плохо себя чувствую после побоев, то ли от любви к тебе.

Клей улыбнулся, и это согрело ее сердце.

— Когда-то я и не мечтал о том, что услышу такие слова от тебя.

— Когда-то я и не думала, что смогу их произнести.

Он положил много бобов на тарелку, добавив к ним еще кусок хлеба, отломанный от буханки, которую он купил в Санта-Фе.

— Когда капитан Шелли рассказал мне о том, как ты крыла меня последними словами, перед тем как тебя отправили в форт Филмор, я знал, что ты врала ему.

— Я не хотела, чтобы у тебя были неприятности. — Нина взяла тарелку. Клей пристально смотрел в ее лицо — такое прекрасное, несмотря на ссадины, такое маленькое и изящное. Ее девственные груди виднелись из-под красной рубашки, а серебристого цвета ремень, туго опоясывающий черную юбку, подчеркивал тонкую талию. Нина тряхнула волосами и с удовольствием вдохнула прохладный вечерний воздух. А Клей подумал о том, что мексиканцы очень чувственные люди. Определенно, когда он займется любовью с Ниной Хуарес, он получит от этого самое большое удовольствие, какое когда-либо в жизни испытывал. Он зажег огонь в ее крови. Клей страстно желал Нину.

— Понимаешь, это странно, что мы хотим пожениться, но почти ничего не знаем друг о друге? — спросила она. Клей положил бобов в свою тарелку.

— Итак, что бы ты хотела узнать?

Она проглотила кусок хлеба.

— Ты закончил свою службу в армии?

— Да. В награду за безупречную службу мой командир в Кэмп Верде вручил мне те самые бумаги о твоем переводе в Техас, с помощью которых я смог освободить тебя. Все это совершенно незаконно, но никто ничего об этом не узнает. — Он нахмурился, изображая притворный гнев. — Вы понимаете, мисс Хуарес, что вы превратили честного, преданного армии офицера в лгуна и преступника? Я пытался спасти тебя от бандитов, а сам превратился в нарушителя закона.

Нина улыбнулась.

— Да. Теперь нам нужно держаться вместе. Нас обоих разыскивают.

Он усмехнулся ей в ответ.

— Расскажи мне о своих родителях, Нина. Что за жизнь у вас была до войны? Есть ли у тебя родственники?

— Близких родственников у меня нет. Брат моей матери живет в Мехико-Сити со своей семьей, а братья отца живут где-то на юге. Мы жили возле небольшого городка Гуэрро. У нас была небольшая ферма и скот. — Девушка съела ложку бобов и продолжила рассказ. — Жили мы бедно, но счастливо. Мои родители были хорошими людьми. — Нина поставила тарелку на землю, собираясь с мыслями. — Эмилио тогда тоже был хорошим мальчиком. — Она посмотрела на Клея. — Не злись на него, Клей. Ему многое пришлось пережить. Я думаю, мальчику труднее жить без отца, чем девочке. Он так страдал, когда солдаты убили наших родителей. Он чувствовал, что должен заботиться обо мне, что должен стать мужчиной, хотя на самом деле был всего лишь подростком. Теперь же он озлобился и привык к преступной жизни. Боюсь, что ему уже не удастся измениться. Но если мы найдем брата в Эль-Пасо, надо попробовать увезти его с собой в Мексику. Может быть, там он сможет начать новую жизнь.

Клей потягивал кофе.

— Что ж, мы все равно поедем туда, с Эмилио или без него. Я не хочу, чтобы ты делала какие-то глупости только из-за жалости к нему, Нина. Я понимаю, почему он стал таким, но теперь-то он взрослый мужчина и должен отвечать за свои поступки.

Нина вздохнула.

— Я знаю.

Некоторое время они сидели молча. Слышалось только журчание воды в Гиле. Клей отыскал для ночевки небольшой овраг, откуда не виден был огонь их костра. Ведь вокруг них на многие мили простиралась пустыня. Кусты и деревья, растущие возле Гилы, стали хорошими дровами для костра.

— А что же ты? — наконец спросила Нина. — У тебя есть родители?

Клей поковырял ложкой в тарелке с бобами.

— Я не знал своих родителей. Они погибли в результате дурацкого несчастного случая, когда я еще был ребенком. Во время сильной бури на наш дом упало огромное дерево. Оно убило отца и мать, но даже не задело мою спальню. И отец, и мать были единственными детьми в своих семьях, их родителей уже не было на свете, так что меня забрали в сиротский дом. Все это случилось в Пенсильвании.

Клей поставил тарелку на землю и какое-то время смотрел на пламя. У Нины кольнуло сердце, когда она увидела боль в его глазах.

— Тебе повезло, Нина, что твои родители прожили так долго. По крайней мере, у тебя сохранились воспоминания о той любви, которую они тебе дарили. Ты помнишь их лица, их прикосновения. — Он глубоко вздохнул. — Сиротский дом не оставляет добрых воспоминаний, даже если тебя воспитывают монахини.

— Монахини? Ты католик?

Он пожал плечами.

— Просто так получилось, что я попал в сиротский дом. Моя семья была англо-шотландской, так что родители, наверное, были протестантами. Но в силу обстоятельств я стал католиком. — Он отпил немного кофе. — Мне кажется, что монахини, зная мое протестантское происхождение, обходились со мной строже, чем с другими детьми. Они постоянно читали мне морали, и когда я шалил, как и положено мальчишкам, они сурово меня наказывали. — Он усмехнулся горькой усмешкой. — Думаю, что должен быть благодарен им — они научили меня быть честным и справедливым.

Нина взяла тарелку в руки и придвинулась ближе к Клею. Странно, что у этого человека было такое тяжелое детство. Теперь она уже могла смотреть на него не как на хорошо обученного и бесчувственного военного, каким он представлялся ей, когда она впервые увидела его, а как на обыкновенного смертного.

— Сколько ты там пробыл?

Клей взглянул на Нину, потом опять уставился на костер.

— Я покинул приют, когда мне исполнилось пятнадцать лет. Нашел работу в платной конюшне. Там познакомился с дочкой владельца. Ее звали Дженифер. Ей было тогда четырнадцать лет. С годами дружба переросла в любовь. В конце концов мы поженились, когда мне был двадцать один год, а ей — девятнадцать лет. — Он покачал головой: воспоминания о прошлой жизни захватили его. — Боже, неужели действительно прошло так много лет с той поры? — Он глубоко вздохнул и выпил еще кофе. — В двадцать два года она умерла при родах, — продолжал он, понизив голос Его явно мучили эти воспоминания. — Ребенок тоже умер… мальчик.

Стояла тихая ночь Переполненная сочувствием к Клею, Нина не говорила ни слова.

— Я хочу, чтобы у меня родился сын, Нина. Хочу, чтобы у меня было много сыновей. Я вырос без семьи. У меня не осталось хороших воспоминаний о детстве.

Нина поняла, что краснеет от этих слов. Ей было известно, как рождаются дети.

— Я тоже хочу иметь сыновей, — сказала она.

Клей опять вздохнул, потом взял тарелку, съел ложку бобов и продолжил свой рассказ.

— После этого я пошел служить в армию и попросил, чтобы меня послали на Запад, подальше от родных мест. Вот так я и оказался здесь. — Он посмотрел ей в глаза. — Никогда не думал, что в итоге стану нелегальным путем освобождать из тюрьмы мексиканскую конокрадку, с которой потом поеду в Мексику. — Боль исчезла из его голубых глаз. Теперь они искрились любовью и задором.

— Кажется, мы оба удивлены тем, что с нами случилось, — сказала Нина.

Клей улыбнулся.

— Я бы сказал, что мы шокированы. — Он поставил тарелку в сторону и прилег, опершись на локоть. — Было время, когда я думал, что никогда больше не смогу никого полюбить. Мне хорошо сейчас, Нина.

Она согласно кивнула.

— Я впервые в жизни влюблена, и мне тоже очень хорошо сейчас. — Нина нерешительно дотронулась до его волос. — Я хочу, чтобы ты опять стал счастливым.

Клей взял ее руку, поднес к своим губам и поцеловал.

— Все в твоих руках. Ты станешь моей женой и родишь мне самых красивых сыновей и дочерей во всех США и во всей Мексике.

Она улыбнулась, ощущая радость в груди.

— Все потому, что у них будет красивый отец.

Клей склонился над девушкой и запечатлел на ее устах нежный поцелуй. Легкий стон послышался из ее груди, а Клей уложил Нину на землю, одной рукой поддерживая ее голову и целуя страстным поцелуем. Они оба вспоминали свое одинокое прошлое, радуясь тому, что наконец-то они вместе и любят друг друга.

Клей едва сдерживал себя, но понимал, что после этих побоев Нина еще не готова отдаться любви. Он поцеловал ее в глаза.

— Ты будешь спать рядом со мной, Нина. Я не прикоснусь к тебе. Просто хочу, чтоб ты была возле меня. Иногда я боюсь, что ты можешь вдруг исчезнуть опять.

У нее сильно забилось сердце. Стоит ли ей рисковать? А что, если он ночью овладеет ею? Она хотела, чтобы он сделал это с ней, но не теперь. Однако ей следует научиться доверять ему. В конце концов, это же Клей. Несмотря на свой внушительный рост и независимый вид, он так же уязвим, как и другие люди. Он нуждается в ее нежности в такой же мере, как и она в его.

— Да. Я буду спать рядом с тобой. Я хочу, чтобы ты обнимал меня всю ночь, — согласилась она. — Во время этих одиноких ночей в тюремной камере я много раз представляла себя спящей в объятиях любимого человека. Я так боялась, что помощник шерифа может прийти ко мне ночью… в темноте…

— Никто теперь тебя не обидит, по крайней мере, пока ты со мной. — Клей хотел бы знать, понимает ли она силу своего воздействия на мужчину, знает ли она, как он должен любить ее, чтобы просто лежать с ней рядом, не прикасаясь. Нина не сознавала, насколько она красива.

— Ты — моя жизнь, — сказал он нежно. — Моя… новая жизнь. Теперь я могу начать жить сначала, Нина. Мы вместе начнем сначала.

Она погладила его волосы.

— Я тоже начну новую жизнь. Жаль только, что нам придется жить в Мексике. Ты, конечно же, предпочел бы жить в своей стране.

— У нас еще будет время подумать об этом. Может быть, когда-нибудь мы сможем вернуться и поселиться в Калифорнии. Сейчас мы должны быть там, где тебе не угрожает опасность. Когда пройдет время и о нас забудут, мы решим, что нам делать. — Клей вздохнул и нехотя сел, изнемогая от желания. Он чувствовал, что надо изменить тему разговора, иначе он сойдет с ума. — Сейчас нам надо думать о еде и отдыхе, чтобы у нас хватило сил добраться до места. Я сам еще не совсем здоров. Путешествие дается мне нелегко.

Нина тоже села. Каждый взял свою тарелку.

— Я чувствую себя виноватой из-за того, что тебя ранили, — сказала девушка. Она посмотрела на него, и в ее глазах он увидел слезы. — Я очень сожалею, Клей. Сожалею о тех словах, которые говорила тебе, сожалею о том, что врала тебе и плохо к тебе относилась.

Он усмехнулся, помешивая свои бобы.

— В глубине души ты хороший человек. Я знал это. Теперь ешь и ложись спать — нам рано вставать.

Несколько мгновений Нина молча смотрела на него, чувствуя, как у нее в горле растет ком.

— Спасибо тебе, Клей, за все. Особенно за то, что ты любишь меня, несмотря на все неприятности, которые произошли с тобой из-за меня.

Он подмигнул ей.

— Ну и парочка же мы с тобой. Со стороны можно подумать, что мы чокнутые.

Нина улыбнулась сквозь слезы.

— Да, мы — чокнутые.

Клей рассмеялся. Замечательный мужской смех. Нина поняла, что никогда раньше не слышала, чтобы он смеялся таким непринужденным смехом. Он счастлив, и виною тому — она. Нина никогда еще не ощущала в себе столько жизни и любви. Все детские предрассудки покинули девушку. Клей Янгблад дал ей возможность почувствовать себя женщиной. Она полностью вкусит счастье, когда станет его женой.

Сейчас они только друзья и любовники, в душе, понимающие, что не надо спешить с полной близостью. Они говорили о Мексике, о той земле, которой все еще владел Эмилио, о ранчо. Наконец они покончили с едой и вымыли тарелки. Клей снял сапоги и китель, оставшись в одной белой хлопчатобумажной рубашке. Он лег и положил рядом с собой винтовку и пистолет.

— Отдохнем, — сказал он Нине.

Нина застенчиво улыбнулась, присаживаясь рядом с ним и снимая свои сапоги. Больше она ничего не сняла. Она легла рядом с ним, повернувшись к ниму спиной. Клей накрыл ее своим одеялом, обнял ее, с наслаждением ощущая нежное тело. Удастся ли ему выспаться этой ночью? Желание не даст сомкнуть глаз, но он просил Нину доверять ему, и оправдает ее доверие.

— Я так рада, что Бог услышал мои молитвы и не дал умереть, — произнесла она тихим голосом. — Нам суждено быть вместе.

Клей взял ее за подбородок и посмотрел ей в глаза, выражая этим взглядом свое полное согласие с ней. До Мексики еще очень далеко, размышлял он, и им надо еще разобраться с Эмилио в Эль-Пасо. Где-то вдалеке раздался волчий вой, и Клей подумал о том, что почти всю свою жизнь был таким одиноким, как этот волк. Эта мысль только укрепила его в решимости во чтобы то ни стало сохранить свою новую любовь и счастье.

Будто читая его мысли, Нина плотно прижалась к нему.

— Как он одинок, — тихо сказала она.

Опять раздался волчий вой, и Клей крепче обнял Нину.

С каждым днем Нине становилось все лучше. Она почти совсем окрепла. Присутствие Клея действовало на нее целебно. Ее ссадины исчезли. Она чувствовала себя счастливой. С Клеем происходило то же самое. Он ощущал, как возвращаются его силы и энергия. Он был новым человеком с новой целью в жизни. И все это благодаря Нине.

Девушка научилась доверять ему, и это укрепило их дружбу и любовь. Они были людьми из разных миров с одинаковым прошлым, исполненным одиночества. Во время долгого пути к Эль-Пасо они о многом успели поговорить, делясь воспоминаниями, даже если эти воспоминания были неприятными.

Нина понимала, что Клей скучает по зеленым холмам Пенсильвании. Она пыталась представить себе это место, поросшее зелеными деревьями, где снег зимой лежал не только в горах, но и на равнине.

— Ты когда-нибудь думаешь о том, чтобы вернуться туда? — спросила она его. Они были в пути уже десять дней.

— Иногда. Но с этими местами у меня связано очень много неприятных воспоминаний. Я думаю, пока нам стоит обосноваться в Мексике. Может быть, мне удастся что-то сделать с вашей землей. По крайней мере, в Мексике нас не будут преследовать.

Нина кивнула, соглашаясь с ним. Она держалась прямо, сидя на своем черном мерине. Девушка смотрела на Клея и улыбалась ему так, что ему хотелось снова и снова целовать ее.

— Кроме того, ты будешь моим мужем. Я поеду с тобой, куда ты пожелаешь. Если захочешь жить в Пенсильвании, мы будем жить там. Если ты выберешь Мексику — она станет нашим домом.

Клей замедлил бег своей лошади и взглянул на Нину. Теперь, когда девушка почти оправилась после побоев, она вновь стала такой же красивой, как при первой их встрече. В ее черных глазах светилось желание. Волосы сверкали в лучах солнца. Она была прекрасна.

— Нина, как только нам попадется по дороге какой-нибудь городок… и если там будет церковь… — Он остановил лошадь. — Ты выйдешь за меня замуж? Я не хочу ждать, пока мы окажемся в Мексике, — признался он ей. — Но я подожду, если ты этого хочешь.

Нина вновь ощутила приятное волнение в груди.

— Да, — ответила она, чувствуя, что ее щеки горят. — Я выйду за тебя замуж, как только мы найдем священника.

Но прежде чем Клей успел ответить ей, раздались воинственные крики, и из-за скалы справа от них выехали два индейца. Они были совсем рядом и скакали к ним, размахивая томагавками. Лошадь Нины закружилась на месте. Одной рукой девушка старалась натянуть поводья, а другой вытаскивала пистолет из-за пояса своей юбки. Она услышала выстрел и поняла, что стреляет Клей, но ее лошадь встала на дыбы, и Нина не смогла вытащить пистолет, боясь упасть на землю. Она только вскрикнула, когда кто-то схватил ее и стащил с коня. Она отчаянно сопротивлялась, видя, что Клей мчится к ней на помощь. Он успел схватить индейца за правую руку. Нина подняла глаза — у краснокожего воина был большой нож, который он намеревался всадить ей в сердце.

Клей боролся с индейцами, Нина находилась между ними, понимая, что ее возлюбленный не может стрелять из страха задеть ее. Она вцепилась ногтями в лицо воина, стараясь добраться до его глаз. Индеец дико вскрикнул, его лошадь неистово дернулась, и оба противника оказались на земле. Клей не выпустил руку индейца и потому тоже упал вместе с ними.

Но уже через мгновенье индеец атаковал Клея, который, падая, по-видимому, потерял свой револьвер. Нина никак не могла найти свой пистолет и в отчаяние искала его, в то время как мужчины катались по земле. Сердце Нины бешено забилось от страха, когда она вспомнила, что Клей еще не совсем окреп после ранения. Она хотела во чтобы то ни стало найти пистолет, ибо, если даже она и не сможет помочь Клею, у нее будет возможность застрелиться и не попасть в руки апачей.

Левой рукой Клею удалось перехватить нож индейца, но силы уже покидали его. Воин начал душить Клея, который был в смятении, понимая, что если ему не удастся спасти Нину, ей грозит большая беда. Правой рукой он нащупал камень и, собравшись с силами, ударил им индейца по черепу.

Воин застонал и замер, а потом безжизненно свалился с Клея. В это время Нина нашла пистолет и увидела, что первый индеец, которого подстрелил Клей, стоит на коленях, снимая с ремня нож. Девушка подняла пистолет и выстрелила, попав краснокожему воину прямо в голову. Кровь залила его лицо, и он упал на землю. Нина быстро повернулась в сторону другого противника, но Клей уже склонился над ним с окровавленным ножом в руке.

Одежда Клея была перепачкана грязью и порвана. Он посмотрел на Нину.

— Ты в порядке?

— Думаю, да, — ответила она, глядя на него широко открытыми от ужаса глазами. Девушка осмотрелась по сторонам. — Ты считаешь, что должны появиться другие индейцы?

— Я знаю, что они появятся! Апачи подобны муравьям. Если видишь двух-трех из них, знай, что поблизости находятся другие. Эти двое, возможно, всего только разведчики. Основная масса следует за ними. Нам надо скакать прочь отсюда — и очень быстро!

Она подняла с земли другой пистолет и бросила его Клею.

— Что с тобой? — спросила она, увидя, что его рубашка у левого плеча пропиталась кровью. — Ты ранен?

— Сейчас не время думать об этом. Поехали! Вперед!

Они оседлали своих лошадей и галопом помчались на юг. Вскоре лошади уже были в мыле и Нина до того перепугалась и устала, что у нее заболела спина. Ей казалось, что туда впивается стрела индейцев.

Они поднялись по каменному склону небольшой горы и, оказавшись по другую ее сторону, сдержали бег своих коней, пораженные представшим перед ними зрелищем.

— Что это? — спросила Нина.

— Похоже на поселение миссионеров.

Среди деревьев на лугу стоял дом. За ним протекала Гила. Белые, покрытые штукатуркой стены дома сияли в лучах солнца. Над воротами, ведущими во двор, висел колокол.

— У нас нет времени дивиться этому. Спустимся вниз, — сказал Клей. — Может быть, там есть люди, которые могут нам помочь. По крайней мере, мы сможем скрыться там от индейцев.

Они пришпорили лошадей, и те галопом понесли их к чудесному дому. Когда они приблизились к воротам, кто-то невидимый открыл их, и всадники въехали во двор. Ворота тотчас же закрылись. Возле них стоял человек в черной рясе и, улыбаясь, приветствовал Нину и Клея.

— Добрый день, — сказал он. — Я — отец Мануэль Сантьяго. Добро пожаловать в поселение миссионеров Санто-Педро. Здесь вы в безопасности.

В отдалении раздались воинственные крики.

— Апачи не потревожат вас здесь, — пообещал им отец. — Они уважают миссионеров. Тот, кто находится здесь, может ничего не опасаться.

Нина и Клей переглянулись. Теперь, когда они оказались в безопасности, им обоим пришла в голову одна и та же мысль. Разве это не Божий знак? Им суждено быть вместе. Господь направил их изменить курс и привел суда. Теперь в их распоряжении был священник.

Глава 19

— Итак, теперь вы знаете всю правду, — сказала Нина отцу Сантьяго. — Я не стала бы врать священнику. — Она промыла спиртом рану Клея, и тот застонал от боли. — Я конокрадка, а Клей помог мне бежать из тюрьмы.

Священник, человек среднего возраста, с волосами цвета соли и перца и такого же цвета бородой, смотрел на молодых людей добрыми карими глазами. Он не поверил рассказу Клея о том, что Нина была пленницей апачеи, и он только что отбил ее у них. Почему военный путешествует в этих краях один? И если бы Нина Хуарес действительно побывала в плену у апачеи, то она была бы куда в более худшем состоянии.

— Итак, лейтенант, или мне следует называть вас мистер Янгблад? Вы, должно быть, очень любите эту девушку, если рискнули освободить ее из тюрьмы и отправиться с ней в путешествие по опасной территории, где живут индейцы.

Клей взглянул на священника, в то время как Нина перевязывала его рану.

— Да, я люблю ее, — ответил Клей. — Сейчас нам нужно несколько дней отдохнуть. Я надеюсь, вы позволите нам остаться у вас.

Священник улыбнулся.

— Конечно. Я скажу сестре Шарон, чтобы она приготовила вам ужин. Вы всегда сможете найти ее на кухне. Она любит готовить. А это — сестра Мария. — Он указал на монахиню, которая помогала Нине. — Здесь у нас есть еще две монахини — сестра Агата и сестра Генриета. Одна из них покажет вам ваши комнаты.

— Правда ли то, что апачи никогда не нападали на вас?

Священник кивнул.

— Они понимают, что это священное место. К тому же мы часто даем им еду, табак и кое-что другое. Вначале это поселение создавалось для того, чтобы обращать в истинную веру команчей и апачей. Но как опытный военный вы должны понимать, что дело это нелегкое.

Клей улыбнулся саркастически.

— Это еще слабо сказано. — Он поморщился, когда Нина заставила его поднять руку. — Все мы успеем умереть, прежде чем индейцы будут обращены в истинную веру.

— Мы все равно должны пытаться это делать. Индейские ребятишки каждую неделю приходят сюда за конфетами. Нам удалось научить некоторых из них алфавиту.

Нина закончила перевязку.

— Ну как? — спросила она.

Клей потер руку.

— Неплохо. — Он посмотрел на нее. — А как ты? Ты не слишком ушиблась, когда падала с лошади?

— Рука побаливает, вот и все. — Девушка опустила тряпку в кастрюлю с водой и аккуратно смыла грязь со своей руки. Она стеснялась священника и не сказала, что у нее еще болит бедро. — Я благодарю Бога за то, что тебя не убили и за то, что мы оказались здесь. — Она взглянула на священника. — Я чувствую, что Бог с нами, отец Сантьяго. Я глазам своим не поверила, когда мы увидели ваше поселение. Спасибо за то, что вы разрешили нам отдохнуть у вас.

— Оставайтесь здесь, сколько хотите. — Священник переводил взгляд с Нины на Клея. Глаза его смеялись. — Вы… вы еще не состоите в браке?

Нина покраснела.

— Пока что нет, — ответил Клей.

Священник понимающе улыбнулся и кивнул.

— Ясно. — Он взглянул на сестру Марию. — Я думаю, нам следует оставить их на некоторое время наедине, — сказал он монахине. — Идите и скажите сестре Шарон, чтобы она приготовила приличную еду для наших гостей, а я попрошу сестру Агату подготовить комнаты.

— Да, отец. — Женщина взяла изодранную в клочья рубашку Клея. — Я постираю и зашью ее, — сказала она, прежде чем уйти.

Отец Сантьяго улыбнулся Клею, затем кивнул и оставил его с Ниной наедине. Они сидели на веранде возле часовни. Повсюду цвели розы. Порхали птички. Тут же паслись два осла, пощипывая травку.

— Как здесь красиво, — произнесла Нина, глядя на розы и вдыхая их аромат.

— Мне кажется, это сон. Как может существовать такое чудесное место в раскаленной пустыне, где рыскают апачи? — Она подошла к Клею и остановилась перед ним. — Может быть, мы убиты и находимся на том свете?

Клей усмехнулся и посмотрел на клумбу возле их скамейки.

— Вполне возможно. — Он опять взглянул на Нину. — Сегодня ты спасла мне жизнь.

Она пожала плечами.

— А ты спас жизнь мне.

— Я поступил так, как должен был поступить любой мужчина, особенно военный. Но ты… — Клей Покачал головой. — Ты даже более замечательная женщина, чем я думал. Большинство женщин в подобной ситуации просто растерялись бы и не знали, что делать. Но Нина Хуарес не такая.

Их взгляды встретились.

— Ты сказал, что действовал так, как должен действовать любой военный. А я поступила так, как должна поступать влюбленная женщина.

Клей протянул ей руку. Нина взяла ее, подошла к нему и опустилась перед ним на колени.

— Господь неспроста привел нас сюда, Нина. Мы знаем это. Нельзя придумать лучшего места для венчания. Здесь мы в полной безопасности. Ты слышала, на что намекал отец Сантьяго. Выходи за меня замуж, Нина. Сегодня.

Нина посмотрела на руку, в которой была зажата ее маленькая ручка. Как только он станет ее мужем, у него появятся определенные права на нее. Он может потребовать от нее все, что захочет, не спрашивая, нравится ли ей это или нет.

— Нина, — произнес Клей с нежностью в голосе. Она посмотрела в его голубые глаза, которые заставляли ее отбросить сомнения. — Я просто хочу знать, что ты моя жена, что ты принадлежишь мне. Ты сказала, что доверяешь мне. Я обещал тебе, что никогда тебя не обижу. Разве ты не понимаешь, что если бы я захотел овладеть тобой, то давно бы сделал это? Бог свидетель, у меня была такая возможность. Отбрось все сомнения и выходи за меня замуж, пожалуйста.

Нина думала, как красив, отважен и добр ее офицер-гринго. Мысль о том, что она должна принадлежать ему и никогда больше не расставаться с ним, предопределила ее ответ. Она кивнула.

— Хорошо, — И тут же вздрогнула. — Но ты ведь не обманешь меня, правда?

— Разве я тебя когда-нибудь обманывал? Это ты пыталась обмануть меня, но больше ты не станешь этого делать, не так ли?

Она отрицательно покачала головой.

— Мне больше нечего скрывать от тебя. Я чувствую то же, что и ты. Я не желаю больше скрывать свои чувства или бояться их. Я не думала, что такое может случиться, но я люблю тебя, Клей, несмотря на то, что у тебя светлые волосы и голубые глаза, несмотря на то, что люди твоей страны когда-то были моими врагами. В тебе я вижу сейчас лишь одинокого мужчину, который любит меня и нуждается во мне.

Тыльной стороной ладони он прикоснулся к ее щеке.

— Пойдем к отцу Сантьяго и скажем ему о нашем решении. Умоемся где-нибудь и переоденемся, а потом поженимся. После этого насладимся едой, которую приготовят для нас. Вечером погуляем по саду, осмотрим это замечательное место и поговорим о нашей жизни.

Клей склонился над Ниной и поцеловал ее в лоб.

— Сегодня ночью мы будем спать вместе, как и прежде. Ничего не случится, прежде чем ты не пожелаешь этого. Клянусь Христом и Матерью Божьей.

Нина чуть было не рассмеялась. Слезы радости застилали ее глаза.

— Я так люблю тебя, Клей Янгблад.

Он поцеловал ее в нос.

— И я люблю тебя. Мы поступаем правильно. Даже отец Сантьяго чувствует это.

Нина встала и взяла его за руку.

— Тогда пошли найдем его.

Клей рассмеялся, и она потащила его в часовню.

Одна из монахинь ударила в колокол, когда Нина вошла в часовню. Внутри было довольно прохладно по сравнению с жарой на улице. Ярко горели свечи, в нишах возле алтаря стояли статуи Христа и Божьей Матери. Сестра Генриета пела на древней латыни.

Клей не мог оторвать глаз от своей невесты. Он никогда еще не видел Нину такой красивой. Почти все ссадины исчезли с ее лица, которое было так же прелестно, как в тот миг, когда он впервые увидел его. Он читал мольбу в ее черных глазах. Она так боялась довериться ему и все же стремилась к этому всей душой. Любовь помогла ей преодолеть ее страхи. Теперь эта дикая чувственная женщина будет принадлежать ему.

Ни один мужчина больше не прикоснется к ней.

Ее темные волосы были украшены венком из цветов, который сплела одна из сестер. В руках Нина держала букет. На ней была простая белая кофточка и синяя хлопчатобумажная юбка. Свадебного платья они достать не могли, но она не нуждалась в нем, будучи самой красивой невестой на Западе.

А Нина считала, что Клей Янгблад может спокойно обойтись без костюма, будучи самым красивым женихом. На нем были темные хлопчатобумажные брюки, плотно облегающие его стройные бед-ра. Белая рубашка еще больше подчеркивала смуглость его лица, а глаза сияли, как два бриллианта. Приблизившись к Клею, она ощутила его здоровый мужской запах. На его чисто выбритом лице резко выделялись скулы и квадратная челюсть, что указывало на сильную волю этого человека и его уверенность в себе. Взгляд этих голубых глаз внушал ей доверие.

Когда она подошла к нему, Клей взял ее руку, сжал и нежно улыбнулся девушке. Нина отдала свой букет сестре Шарон, стоящей возле нее. Началось венчание. Нине казалось, что все это происходит во сне. В часовне находились только сестры да двое детей-сирот из племени апачей в качестве свидетелей. Отец Сантьяго объявил их мужем и женой. Нина страшно испугалась, но Клей взял ее руки в свои и запечатлел на ее устах мимолетный поцелуй.

— Я люблю вас, мисс Янгблад, — сказал он ей нежно.

Нина заглянула ему в глаза, и к ее удивлению, сладкое чувство охватило ее существо. Она стала женой лейтенанта! Но в душе ее шла борьба — любовь и желание боролись со страхом и кошмарными воспоминаниями.

Священник и сестры поздравили молодых. Они осыпали их цветами и рисом, а потом отвели новобрачных в трапезную, где их ждал ужин, состоящий из кукурузы и сладкого пирога с картошкой. Святой Отец объяснил им, что церковь время от времени присылает в поселение фургон с продовольствием из Санта-Фе. На фургоны обычно нападают индейцы, но если они знают, что продовольствие везут в «священное место», они не трогают фургоны.

Ужин закончился, солнце садилось. Нина и Клей вдоволь нагулялись во дворе, пока не стало совсем темно. Они говорили о своем прошлом, о своих мечтах и планах на будущее. Потом они вошли в часовню, чтобы насладиться атмосферой мира и покоя, царящей там. Нина подошла к алтарю, зажгла свечу и приклонила колено. Она молилась, а Клею казалось, что он знает, о чем молится его жена. Он знал, что главное для него теперь, — это дать ей любовь и успокоение. Он встал, подошел к тому месту, где Нина молилась, и стал на колени рядом с ней. Потом взял ее руки в свои.

— Нина, нельзя же вечно откладывать это. Или, может быть, ты собираешься ночевать в часовне?

Она избегала смотреть мужу в глаза.

— Нет, я готова пойти в нашу комнату.

Клей чуть не рассмеялся, но понял, что это было бы признаком дурного тона в такую минуту. Слова Нины прозвучали так, будто она шла на смерть.

— Интересно, что подумает Эмилио, — заметила она, поднимаясь на ноги.

— Трудно сказать. Эмилио самому нужно будет тебе кое-что объяснить, мне так кажется. Я не могу обещать, что буду ладить с твоим братом, Нина.

— Это не имеет значения. Я уже сделала свой выбор.

Они прошли через веранду к комнатам для гостей, которые содержались в чистоте и всегда были готовы принять путешественников и торговцев. Сестра Агата специально приготовила одну из комнат для новобрачных. Когда они вошли в нее, то увидели, что там горит фонарь. На деревянной кровати лежал пуховый матрас, поверх которого были застелены чистые фланелевые простыни и шерстяные одеяла. В углу стоял столик и два стула. На столике находилась корзинка с фруктами, буханка свежего хлеба, бутылка вина и два серебряных кубка. В другом углу был рукомойник, возле которого висели чистые полотенца. Вещи Нины и Клея также находились в комнате.

Нина глубоко вздохнула, когда Клей закрыл дверь и подошел к столу.

— Не хуже, чем в каком-нибудь роскошном отеле, — заметил он, открывая бутылку. Он налил немного вина в каждый из кубков и протянул один из них Нине.

Она некоторое время смотрела на кубок.

— Ты ведь… не станешь пить слишком много?

Он нежно улыбнулся ей.

— Не беспокойся. Я не напьюсь. Но, мне кажется, мы должны выпить немного вина, чтобы отметить это событие. За нашу любовь и супружество.

Нина взяла в руки кубок, не отводя глаз от Клея.

— За нас, — сказала она. — Ты — моя жизнь.

— За нас, — ответил он. — Ты — моя любовь.

Они потягивали вино, зная мысли друг друга. Затем Клей поставил свой кубок на столик и стал раздеваться. Нина любовалась его великолепным телом, его мощной грудью и сильными руками. Не говоря ни слова, он снял с себя все, кроме нижнего белья. Она никогда еще не видела его обнаженным, и ее стала занимать эта мысль. Когда насиловали ее мать, она видела эту страшную картину и всегда с ужасом вспоминала об этом. Однако теперь ей хотелось увидеть обнаженным своего мужа.

Клей подошел к жене и снял с ее головы венок.

— Пойдем в постель, Нина. Ничего не бойся. — Он поцеловал ее в лоб. — Я лягу на кровать и отвернусь, пока ты будешь раздеваться. Все будет хорошо.

Он опять поцеловал ее и лег на кровать. Нина понимала, что хотя они и спали вместе, находясь в пути, теперь все обстоит иначе. Когда они спали в одежде, Клею было легче не прикасаться к ней. Теперь же оба вымылись, хорошо отдохнули и собираются спать на мягкой постели. Может ли она довериться ему? И более того, действительно ли она хочет, чтобы он не трогал ее?

Нина поставила на стол кубок и стала искать в сумке свою фланелевую ночную рубашку, незаметно наблюдая за Клеем. Он лежал на кровати, повернувшись к ней спиной. Тогда она быстро разделась и прижала к груди ночную рубашку. Опасения и желание боролись в ее душе. Перед ней Клей — красавец-офицер, ее муж. Он никогда не нарушал обещаний, которые ей давал. Он любил ее, несколько раз спасал. Он рисковал жизнью и репутацией ради нее. Чего еще можно требовать от мужчины? Неужели он заслуживает того, чтобы она отказала ему в их первую брачную ночь? Разве он виноват в том, что ее преследуют давние кошмары? О нем самом у нее сохранились только самые приятные воспоминания.

Набравшись храбрости, Нина, наконец, приблизилась к кровати, бросила рубашку на пол и нырнула под одеяло. Она, не шевелясь, лежала рядом с мужем.

— Я… не хочу больше заставлять тебя ждать, — прошептала она, сама не понимая, как могла произнести такие слова. — Я не могу допустить, чтобы мои воспоминания лишали меня любви и счастья.

Клей повернулся к ней и увидел ее обнаженные плечи. Его взгляд выразил удивление.

— Нина…

Она приложила палец к его губам, глядя на него глазами доверчивого ребенка.

— Я хочу познать моего любимого. — Ее глаза увлажнились. — Я не должна бояться своего мужа. Я хочу знать… так ли это замечательно… как говорила Кармела.

Слеза скатилась по ее щеке. Клей губами тронул влажный след. Потом его губы коснулись ее рта и зажгли в ней страсть, которую Нина уже испытывала раньше. Она захотела полностью раскрепоститься, дать волю запретным желаниям, казавшимся ей раньше такими отвратительными. Теперь, когда с ней Клей, все кажется правильным и естественным. Его язык проник в ее рот, его сильная рука гладила живот девушки, потом прикоснулась к груди.

Нина издала слабый стон, и Клей понял, что ее страсть просится наружу. Он продлил свой поцелуй, решив не давать ей времени опомниться. Осторожно он убрал одеяло с ее груди, постанывая от желания. Он все целовал и целовал ее, а когда, наконец, оторвал свои губы от ее рта, она выкрикнула его имя. Тогда он начал целовать ее шею и вершины грудей.

Нина вцепилась в его волосы с такой силой, что он чуть не вскрикнул от боли, зная, что она боится и желает его одновременно. Что ж, он избавит ее от страха. Клей не надеялся, что она согласится отдаться ему этой ночью, но теперь-то уж он навсегда покончит с ее настороженностью, он покажет ей все прелести любви.

Нина заставила себя уступить мужу. Он знал, как нужно обращаться с женщинами. Он любит ее. Девушка выкинула из головы кошмарные воспоминания, победила в себе прежние опасения и предрассудки. Клей назвал ее храброй, не зная о том, что быть с ним в одной постели казалось ей страшнее, чем схватки с апачами.

Его губы вновь целовали ее рот, а настойчивая рука оказалась у нее между бедер. Что он делает с ней? Но чувство было очень приятным. Она еще больше хотела его. Даже в самых своих смелых мечтах Нина не думала, что когда-либо позволит мужчине касаться ее в таких интимных местах, да еще и получит удовольствие. Она чувствовала, как его пальцы нежно трогают ее, проникая в нее. Она вся горела, вспоминая его слова о том, что когда они впервые поцеловались, он почувствовал огонь в ее крови. Ему уже тогда все было известно о ней. Требовалось только подбросить в этот огонь побольше дров, чтобы он как следует разгорелся. И вот теперь в ее груди бушевало пламя. Нина вскрикнула, испытывая неведомое наслаждение, но прежде чем она поняла, что происходит, он уже прижимал ее своим телом.

Клей расстегнул пуговицы, не желая тратить время на то, чтобы снять ненужную одежду. Он прижался к ней, и Нина замерла, впившись ногтями в его плечи. Клей сжал ее лицо руками, его взгляд затуманился от любви и желания.

— Не останавливай меня теперь, Нина, — сказал он хриплым голосом. Их тела покрылись потом.

Она закрыла глаза.

— Я хочу знать, — простонала она. Еще одна слеза покатилась по ее щеке. — Я хочу знать.

Она затаила дыхание, когда почувствовала, что он входит в нее. В следующий момент она уже вскрикнула, царапая плечи Клея ногтями. Но он, казалось не замечал ее боли. Он был в экстазе.

Нина с ним! Его прекрасная Нина! Наконец-то, она принадлежит ему. Она — его жена. Он приподнялся на локтях и посмотрел на ее обнаженное тело — на мягкий живот и стройные бедра. Она такая маленькая. Как же это ему удалось войти в нее? У нее округлые, бархатистые груди, глаза закрыты. Клей знал, что причинил ей боль, но этого нельзя было избежать. Она понимает. Его движения ускорились, он не хотел больше доставлять ей страданий. Клей застонал, дрожь прошла по его телу, и он крепко обнял Нину, целовал ее волосы, глаза, губы.

— Нина, моя Нина, Боже, как я люблю тебя. Я так хотел тебя. Спасибо, Нина.

Она открыла глаза, встретилась с ним взглядом, но не произнесла ни слова. Клей провел рукой по ее волосам.

— Я знаю, что тебе больно. Но это пройдет, клянусь, Нина.

Она прижалась к нему и уткнулась головой в его плечо.

— Горит огнем.

— Я знаю. Больше я ничего не буду делать, пока это не пройдет.

Она коснулась волос его груди, потрогала шрам, где волосы не росли. Провела рукой по перевязанному плечу.

— Плечо еще болит?

Клей улыбнулся.

— Я уже совсем забыл о нем.

Нина поцеловала его в шею.

— Я никогда раньше не испытывала ничего подобного… когда ты касался меня, мне понравилось.

Клей опять поцеловал ее волосы, провел рукой по обнаженной спине.

— Мне нравится трогать тебя вот так, — прошептал он.

Она глубоко вздохнула, ей хотелось плакать от счастья. Он так заботлив и нежен с ней. Нина знала, что если бы она сама не отдалась ему, Клей сдержал бы свое обещание не прикасаться к ней. Теперь это уже не имело никакого значения. Для нее важен лишь тот новый мир, который он показал ей. Чудесный мир.

— Я не хочу ждать, — сказала она решительно. — Кармела говорила мне, что это пройдет, да ты и сам только что сказал об этом. Я хочу, чтобы боль прошла побыстрее, дорогой. Может быть, к утру все будет в порядке.

Клей отодвинулся от жены и заглянул ей в глаза. Щеки ее горели.

— Смелее, моя девочка, — прошептал он.

Она позволила ему наслаждаться своей наготой. Набравшись храбрости, она, наконец, посмотрела на ту часть мужского тела, которая страшила ее все эти годы. Клей Янгблад — красивый человек, желанный для нее мужчина. Его тело было прекрасно. Она прижалась к нему, целуя в губы и увлекая его к себе.

Наконец-то Клею удалось разбудить страсть, которая таилась в этой женщине. Они смогли заснуть лишь к самому утру.

Нина внезапно проснулась, приподнялась в постели, потом опять легла, успокоившись. Ей не хотелось уезжать сегодня. Они уже третий день гостили у миссионеров, и последние два дня и две ночи были самыми счастливыми в ее жизни. Она прижалась к Клею, и он сонно обнял ее, прижавшись лицом к груди. Нина поцеловала его волосы, дивясь тому, какой раскованной и страстной стала она в постели со своим мужем.

Все теперь казалось ей таким простым, правильным и естественным. Он делал с ней то, что она не позволила бы делать никакому другому мужчине. Они так хорошо изучили друг друга. Клей долго обходился без женщины. Для него все это было словно в первый раз, он предстал перед ней ненасытным, великолепным любовником, разбудив в ней самой нежную страсть.

Жизнь прекрасна. Самое главное сейчас— добраться до Техаса. Иногда она думала, не остаться ли им в этом поселении миссионеров, но Клей не смог бы жить в таком месте. Он хотел иметь свое дело. К тому же, они все еще находились недалеко от Санта-Фе. Нине не хотелось покидать уютную кровать, но они смогут заниматься любовью и в дороге. Скоро они уже будут в Мексике, в полной безопасности. Ее родители были бы так счастливы, узнай они, что Клей намерен возродить их ферму, да еще и прикупить немного земли, превратив это место в ранчо. Они были бы рады узнать, что их внуки будут расти и играть на своей земле.

Клей начал целовать ее грудь, и она улыбнулась, вороша его волосы.

— Сегодня мы уезжаем, любовь моя.

— Но не сейчас, — ответил он. Клей пытался вспомнить, сколько раз он входил в нее, сколько раз наслаждался блаженным чувством слияния с женщиной. Каждый новый порыв казался ему лучше предыдущего, ибо с каждым разом Нина становилась все опытней. Ее страсть восхищала его. Он исследовал каждый укромный уголок ее тела. Девушка превращалась в женщину даже быстрее, чем он предполагал.

Он жадно впился губами в ее губы, ложась на нее сверху. Больше им не о чем разговаривать. Они знали, что теперь им не скоро придется спать в мягкой кровати и что им по-прежнему грозит опасность. Так надо пользоваться моментом.

Она развела в стороны стройные ноги, приглашая его войти. Клей со стоном погрузился в нее. Какое чудесное наслаждение испытывал он, совершая ритмические движения, подогревая ее страсть, ведя ее к великолепной кульминации. Он чувствовал, как она сжимает его, понимая, что доставляет ей огромное наслаждение. Нина со стоном произносила его имя, и он все глубже погружался в нее.

Он вздрогнул и пролил в нее живительную влагу, поражаясь тому, что не устает делать это, получая с каждым разом все больше и больше удовольствия. Некоторое время он оставался неподвижен, потом нежно поцеловал женщину и отпустил ее.

— Боюсь, что ты права. Сегодня нам нужно уезжать. А жаль, — произнес он тихо.

— Не жалей об этом, не можем же мы навсегда остаться здесь. Я хочу побыстрее оказаться в Мексике, где у нас будет свой дом и где нас никто не тронет. Ты сделал меня самой счастливой женщиной в мире.

Клей поцеловал ее руку.

— Надо купить тебе обручальное кольцо.

— Пусть оно будет самое простое и недорогое. Важно то, что мы обвенчаны. Ты — мой муж. О, как бы я хотела, чтобы мои родители могли познакомиться с тобой.

— И я хотел бы познакомиться с ними. — Он глубоко вздохнул и сел в постели. — Думаю, что нам надо вставать и отправляться в путь. — Клей поднялся с кровати. Нина смотрела на его обнаженное тело, пока он умывался, удивляясь, что может видеть голого мужчину и не испытывать при этом никакого ужаса.

Клей оделся и пошел готовить лошадей к дороге. Нина тоже встала. Одеваясь, она бросила взгляд на кровать, где она превратилась в женщину. Ей на всю жизнь запомнится эта комната, этот дом. Как же ей не хочется уезжать отсюда. Со слезами на глазах Нина свернула одеяла и положила их на край кровати. С тяжелым сердцем она собирала вещи, упаковывая их в седельный вьюк и парусиновые сумки. Она молила Бога о том, чтобы они добрались до Мексики без происшествий! Вернулся Клей и заметил слезы в ее глазах.

— Я понимаю тебя, — сказал он тихо.

— Мне кажется, что это место создано для нас. — Нина шмыгнула носом, вытирая слезы. — Я не могу отделаться от мысли… что как только мы уедем отсюда, оно исчезнет… как будто оно появилось здесь лишь для того, чтобы защитить и соединить нас.

Клей подошел к ней и обнял.

— Может быть, когда-нибудь мы вернемся сюда.

Она обхватила его за талию.

— Держи меня в своих объятиях. Я боюсь возвращаться в этот враждебный мир.

— Не бойся. Богу угодно, чтобы мы были вместе, иначе ничего подобного не случилось бы с нами. Верь в Бога, Нина. — Он крепче обнял ее. — Давай навьючим вещи на лошадей. Сестра Шарон приготовила нам отличный завтрак.

Нина взяла свою сумку и еще раз взглянула на кровать. Потом посмотрела на Клея, который улыбался ей.

— Мы покидаем это место как муж и жена, забирая с собой лишь добрые воспоминания. Мы едем домой, Нина. И это лишь начало.

Она кивнула и быстро вышла из комнаты. Теперь уже Клей бросил взгляд на кровать. Ему так же, как и Нине, не хотелось уезжать отсюда. Но медовый месяц окончен. Он оторвал взгляд от ложа любви и вышел из комнаты. Пора было ехать в Мексику.

Глава 20

— Нина! — Кармела раскрыла свои объятия, и Нина бросилась к подруге. Женщины обнялись.

Клей наблюдал за ними, стоя в сторонке. Его забавляла эта сцена. Проститутка казалась довольно грузной на вид. Лицо ее еще сохраняло следы былой красоты, но кожа уже покрывалась морщинами, скорее всего из-за того, что женщина много курила и большую часть времени проводила в душном помещении, куда не проникали лучи солнца. Клей посмотрел по сторонам, полагая, что где-то рядом мог оказаться Эмилио, но того не было видно.

Стоял полдень, и в таверне «Пекос» сидело всего три-четыре посетителя, которые с любопытством смотрели на обнимающихся женщин. Клей понимал, о чем они думают. Эти люди считали, что в таверне появилась молодая и красивая шлюха. Клей тотчас же насторожился и одновременно испытал чувство гордости от того, что эта прекрасная женщина — его жена.

С каждым днем он любил свою жену все больше и больше и благодарил Бога за то, что они добрались до Эль-Пасо без особых приключений. По дороге сюда они провели вместе много жарких ночей, и Нина расцвела, превратившись в роскошную женщину. Теперь она уже не стыдилась ни своей страсти, ни своей наготы. Они купались в реке, занимались любовью на берегу, в пещерах и в пустыне. Она соглашалась на все. Теперь он хотел бы поскорее найти комнату с мягкой постелью.

Кармела заплакала.

— Мы думали, что ты умерла, — стонала она, крепко сжимая Нину в своих объятиях. — Эмилио вернулся без тебя и вне себя от горя. Он не знал что делать, где тебя искать.

— У меня все хорошо, — Нина освободилась из объятий подруги. Слезы заливали ее лицо. — Значит, Эмилио вернулся сюда. Мы его ищем.

— Мы? — Только теперь Кармела заметила стоящего рядом с ними Клея и поняла, что он приехал вместе с Ниной. У нее глаза полезли на лоб при виде этого красивого, стройного мужчины. Она вынула из кармана платья носовой платок и стала вытирать глаза.

— Кто это, малышка?

Нина просияла от гордости.

— Кармела, это тот самый человек, о котором я тебе говорила. Клей Янгблад. Мы поженились!

У Кармелы отвисла челюсть. Она уставилась на Нину, потом засмеялась, вскрикнула и опять кинулась обнимать подругу.

— Теперь я поняла, почему ты так изменилась, дорогая! Ты вернулась сюда уже женщиной! — Она оттолкнула Нину. — Ты такая красивая, прямо вся светишься!

Двое мужчин, сидевших за стойкой бара, посмотрели на Клея, но когда тот окинул их предостерегающим взглядом, сразу же отвернулись. Клея позабавил их разочарованный вид.

— Но что случилось? Я ничего не понимаю, — говорила Кармела. — Эмилио сказал, что на вас напали солдаты. Разве твой муж не военный?

Она посмотрела на Клея, одетого уже не в военную форму, а в хлопчатобумажные штаны и синюю рубашку, которая шла к его голубым глазам. Взгляд Кармелы был оценивающим. Мужчина явно ей нравился. Клей улыбнулся, внезапно почувствовав, что его раздевают.

Нина ощутила приступ ревности и одновременно испытала чувство гордости от того, что этот красивый мужчина — ее муж.

— Он больше не военный, — сообщила она Кармеле. — Пойдем наверх и поболтаем там. Эмилио здесь?

— А он охотится за какими-то проходимцами. Они вернутся ближе к вечеру. — Женщина приблизилась к Клею, пожирая его глазами. — Да, Нина, ну и мужика ты себе отхватила. — Она протянула руку, и Клей пожал ее.

— Рад познакомиться с вами, Кармела. Нина много рассказывала мне о вас.

Та провела большим пальцем руки по тыльной стороне его ладони, дивясь ее размерам.

— Что ж, должна признаться, что предпочла бы видеть вас своим клиентом, но я рада за Нину. Она нашла своего избранника — влюблена и счастлива. — Кармела бросила взгляд на Нину, не выпуская руку Клея из своей руки. — Ты права, Нина. Он самый красивый из всех гринго. Молодец. Какие же красивые будут у вас детки!

Нина слегка покраснела, все еще испытывая волнение при мысли, что она жена Клея, хотя с момента их бракосочетания уже прошел месяц. Ей было неприятно думать о том, что Клей мог посещать женщин, подобных Кармеле, когда не был женат. Она поклялась выполнять все его желания, только бы он не начал ходить к проституткам.

Кармела потянула Клея за руку.

— Пойдемте наверх и поговорим там.

Она понимала, что, может быть, они хотят сообщить ей нечто, не предназначенное для чужих ушей. Все это казалось ей таким странным. Неужели этот Клей Янгблад преступил закон, помогая Нине? Судя по его глазам, он влюблен по уши, а какой мужчина не пойдет на любой риск ради такой прекрасной женщины? Она обняла Нину за плечи и повела ее и Клея в подсобное помещение, где выслушала их историю, поняв, как они любят друг друга.

— Я так рада за вас, — сказала она Нине чуть не плача. — Все это похоже на сказку. Поселение миссионеров кажется мне раем. — Она глубоко вздохнула и посмотрела на Клея. — Вы хороший человек. Нина — самая счастливая женщина на свете. — Кармела вновь вытерла глаза. — Значит, вы приехали сюда, чтобы найти Эмилио и забрать его с собой в Мексику? — Она взглянула на Нину.

— Да, — ответила Нина. — Я больше не буду заниматься конокрадством, Кармела. Мы с Клеем поедем на ферму моих родителей. Посмотрим, удастся ли нам ее восстановить. Побудем пока в Мексике, на случай, если обнаружится мое незаконное исчезновение из тюрьмы.

Кармела нахмурилась и снова посмотрела на Клея.

— Я не думаю, что Эмилио поедет с вами. — Она перевела взгляд на Нину. — Этот парень не испытывает никого желания жить нормальной жизнью. Он все больше дичает. Пьет почти каждый вечер. Иногда приходит ко мне такой пьяный, что не может даже… — Она улыбнулась едва заметной улыбкой, а Нина почувствовала, что ее щеки горят. Она еще раз порадовалась тому, что Клей никогда не напивался. Она боялась пьяниц.

Кармела сложила руки на груди.

— Он становится все хуже, — продолжала она. — Я думаю, это отчасти из-за того, что его мучает чувство вины. Он не может простить себе того, что случилось с тобой. Может быть, когда он увидит, что с тобой все в порядке, он успокоится и перестанет пить. — Она опять посмотрела на Клея. — Не знаю, как он отнесется к тому, что его сестра вышла замуж за гринго, да еще и военного.

— Я уже не военный. И я — преступник. — Он усмехнулся. — Я рисковал головой, чтобы вырвать Нину из рук бандитов, и теперь сам считаюсь преступившим закон.

Кармела с облегчением рассмеялась.

— Ты поступил правильно, амиго. — Она опять успокоилась и взглянула на Нину. — Не слушай Эмилио и поезжай в Мексику с этим человеком, Нина. Я знаю, что ты любишь брата, но теперь у тебя есть муж, и ты должна, прежде всего, быть верна ему. Не забывай о том, что из-за Эмилио ты попала в беду. Если он заставит тебя выбирать между ним и мужем, выбирай Клея.

Нина посмотрела Клею в глаза.

— Я никогда никого не предпочту своему мужу, — сказала она тихим голосом. — Скорее умру. Он — вся моя жизнь. — Их взгляды встретились.

Ненасытное желание близости вновь овладело ими.

Кармела улыбнулась, видя страсть в их глазах.

— Вам нужно найти себе комнату. А ты… — Она коснулась руки Клея. — Ты такой большой и, должно быть, сильно проголодался. Сейчас я пойду переоденусь, и мы встретимся в кафе «У Анны». Там и пообедаем. — Она опять обняла Нину за плечи. — Джон будет рад узнать, что с тобой все в порядке. Сейчас он покупает продукты. Скоро вернется. — Она взглянула на Клея. — Джон Оуэн владеет этим заведением. Ему можно доверять. Сюда приезжает много людей, скрывающихся от правосудия. Джон принимает их и ни о чем не спрашивает. А теперь идите и снимите себе комнату. Эмилио вернется, когда стемнеет.

Нина посмотрела на Клея.

— Я надеюсь, он не начнет ссориться с тобой. Я так хочу, чтобы он бросил все и поехал с нами в Мексику.

Клей вздохнул. Его взгляд выражал сомнение.

— Не очень-то надейся на это, Нина. Он привык быть заводилой. Привык, что ты зависишь от него во всем. Ему может не понравиться то, что теперь о тебе заботится другой человек. Он так же горд, как и ты, но сейчас он использует свою гордость не по назначению. Эмилио по-прежнему не в ладах с законом, как мне кажется.

Клей заметил печаль в глазах Нины. Как он не хотел видеть ее несчастной, как ненавидел Эмилио за то, что тот причинял ей боль.

— Я поговорю с Эмилио вечером, когда он вернется, — сказала им Кармела. — К тому времени я уже буду знать, где вы остановились. Лучше будет, если он придет к вам в комнату. В таверне он вечно торчит в компании своих буйных дружков. Он может сделать какую-нибудь глупость просто потому, что захочет порисоваться перед ними, особенно, если напьется. Сначала я ему все объясню, чтобы он не слишком удивился, увидев вас. Ему надо дать время обдумать все это.

— Спасибо, Кармела. Возможно, ты права, — сказал Клей.

Он посмотрел на Нину, хотя надежды было мало, что Эмилио не станет ссориться с ними. Он боялся, что Нине все-таки придется вычеркнуть брата из своей жизни.

Клей закурил тонкую сигару и затянулся, когда в дверь гостиничного номера, который они сняли на ночь, постучали. Он бросил взгляд на Нину, смотревшую на него из зеркала, перед которым она расчесывала волосы.

— Наверное, это Эмилио, — сказал тихо Клей, зажав сигару зубами.

Нина положила расческу и повернулась лицом к двери, которую открыл Клей. На пороге стоял Эмилио.

— Здравствуй, — сказала Нина, с вызовом глядя в глаза брата.

Молодой человек замер в дверях. Клей почувствовал запах виски.

— Итак, гринго, мы опять встретились. — Он окинул Клея ревнивым взглядом. — На этот раз ты украл у меня сестру.

— Украл? — Клею очень хотелось его ударить, но он сдержался ради Нины. — Ты бросил ее, зная, что она находится в беде. Тебе нужно радоваться тому, что я помог ей!

Нина встала. В ее глазах показались слезы. С первых же слов отношения между ее братом и возлюбленным приняли враждебный оборот. А она ведь так надеялась, что этого не произойдет.

— Эмилио… — произнесла она тихо.

Он взглянул на сестру. Его взгляд выражал и вину, и радость.

— Нина! — Он прошел в комнату, приблизился к сестре и обнял ее. — Моя дорогая! Я так часто молился за тебя, плакал о тебе. Я не верю, что ты здесь! — Потом он отпрянул от нее, окинул ее взглядом и увидел, что выглядит она вполне здоровой и даже сияет от счастья. — Это правда? Ты вышла замуж за гринго?

— Да, Эмилио. Я очень люблю его. — Нина схватила брата за руки. — Пожалуйста, поедем с нами в Мексику. Мы собираемся восстановить ферму наших родителей. Она станет такой же, как была, когда мы были детьми. Мы…

Он покачал головой. Нина почувствовала запах виски и увидела, что глаза брата налились кровью. Он уже не казался таким красивым и здоровым, как в те дни, когда они вместе занимались конокрадством. Он очень изменился.

— Извини, Нина. — Он повернулся лицом к Клею. — Я не могу жить под одной крышей с гринго. — Его глаза засверкали. — А ты… — обратился он к Клею, — это ведь по твоей вине ее поймали. Ты говоришь, что любишь ее, но из-за тебя ее чуть-чуть не повесили!

— Это не так, — проговорила Нина еще до того, как Клей успел ответить. Она стала рядом с мужем. — Он гнался за нами только из-за того человека, у которого мы украли коней. Это был злой, жестокий человек, и Клей знал, что нам будет очень плохо, если тот нас поймает. А потом Клей пытался устроить мне побег, но Эл стрелял в него, Эмилио. Он нарушил закон, но вытащил меня из тюрьмы. Клей любит меня, Эмилио, а я люблю его. Разве ты не слушал то, что говорила тебе Кармела?

— Я слушал ее, — проговорил он, закипая от гнева. — Но ты должна быть со мной, Нина! Мы всегда были вместе.

— Это из-за тебя, а не из-за меня она чуть было не угодила в петлю, — вставил Клей. — Это ты называешь братской любовью и заботой? Ты заставляешь сестру заниматься конокрадством. Она рискует жизнью ради твоей жажды мести и тяги к приключениям. Я скажу тебе то же, что говорил ей, Эмилио. Война окончена, пора жить нормальной жизнью!

— Не читай мне мораль, военный! Ты вечно смотришь на меня сверху вниз и поучаешь, будто ты мой отец. Я свободный человек! Я сам принимаю решения!

— Да, но это очень глупые решения! Что случилось с тобой после того, как твою сестру задержали? Почему ты удрал и бросил ее?

— А что мне еще оставалось делать? — негодовал Эмилио, сжимая кулаки. — Вы напали так неожиданно. Прежде чем я успел опомниться, она уже оказалась в руках солдат, а большинство людей Майка валялись на земле мертвыми. Нам с Карлосом ничего не оставалось делать, как скакать прочь!

Нина почувствовала, что Клей весь напрягся.

— Если бы она была моей сестрой, я бы что-нибудь придумал! Я думаю, твоя преданность имеет границы, Эмилио. Ты спасаешь только себя, и тебе плевать на сестру!

— Это не так! — Эмилио схватился за ручку револьвера, висевшего у него на поясе. — Черт возьми, ты врешь, проклятый гринго! Ты настроил сестру против меня, не так ли? Ты сразу же захотел Нину, как только увидел. Ты отвезешь ее в Мексику и будешь пользоваться ее телом, пока тебе не надоест, а потом ты бросишь, научив ненавидеть меня!

Клей метнулся к Эмилио и схватил его за руку, прежде чем тот успел выхватить револьвер. Нина открыла рот от удивления, поняв, что брат хотел выстрелить в Клея. Некоторое время мужчины молча боролись. Клей развернул своего противника в сторону кровати и ударил его руку о спинку. Эмилио вскрикнул, и револьвер упал на пол. Клей схватил юношу за рубашку и ударил его о стену.

— Ты пьян, — прорычал он. — Ты не понимаешь, что говоришь! Я люблю ее, черт побери! Ты должен благодарить меня за то, что она не гниет сейчас в тюрьме Санта-Фе и что ее не изнасиловал и не убил такой человек, как Клайд Вун! Я рисковал ради нее собственной свободой! Возможно, мне не придется никогда больше жить на родине, но мне плевать на это. Я собираюсь прожить жизнь с Ниной, а она всю дорогу сюда говорила мне о том, что ты покончишь с преступной жизнью и поедешь с нами в Мексику! И хотя сам я считаю, что ты этого не заслуживаешь, но ради Нины я бы мог взять тебя с нами.

Дыхание Эмилио стало прерывистым, глаза его засверкали.

— Отпусти, гринго! — воскликнул он.

— Сначала обещай, что не будешь делать глупостей!

Нина подняла с пола пистолет. На сердце у нее было тяжело, глаза застилали слезы. Она посмотрела на Эмилио.

— Ты хотел застрелить моего мужа! — проговорила она.

Клей отпустил Эмилио, продолжая внимательно наблюдать за тяжело дышавшим молодым человеком.

— Он не может хорошо относиться к тебе, — произнес Эмилио с яростью в голосе. — Как ты могла выйти замуж за человека, подобного тем людям, которых мы всегда ненавидели? Ведь именно он поймал тебя и хотел, чтобы повесили!

Нина вздернула подбородок. Обида и гнев переполняли ее душу.

— Тебе уже все объяснили. Я не виню его за то, что меня схватили. Я виню себя за то, что согласилась ехать с тобой в опасные места. Я поверила тебе, Эмилио, но ты бросил меня. Клей спас мою жизнь и честь. Тебя там не было. Ты прохлаждался здесь. Развлекался с бандитами, пил виски. Ты изменился, Эмилио. Во всем виновато виски. Тебе нужно бросить пить. Пожалуйста, поедем с нами. Брось ту жизнь, которую ты ведешь.

Он презрительно улыбнулся и покачал головой.

— Вижу, что твой голубоглазый любовник вскружил тебе голову. Он хочет, чтобы ты ненавидела меня, неужели это не ясно? Он хочет полностью завладеть тобой. Он вовсе не хочет, чтобы я ехал с вами в Мексику.

— Это неправда, Эмилио, — возразил Клей. — По дороге сюда я надеялся, что нам не придется ссориться. Я хочу помириться с тобой ради Нины. Не заставляй ее страдать. Если ты действительно любишь сестру, ради Бога, поехали с нами. Не обижай ее.

Эмилио переводил взгляд с Клея на Нину.

— Она сама предала меня. — Он фыркнул и поправил рубашку, помявшуюся во время схватки. Потом подошел к Нине. — Все эти годы я заботился о тебе, рисковал жизнью ради тебя. Ты никогда не голодала, у тебя всегда была приличная одежда. Я ничего не мог поделать во время этой схватки в Нью-Мексико и страшно жалел об этом все это время, Нина. Когда Кармела сказала мне, что ты здесь, цела и невредима, я очень обрадовался. Но потом она сказала мне, что ты предала память наших родителей и вышла замуж за военного гринго, за человека, который украл тебя у меня. А теперь он опять увозит тебя и учит меня ненавидеть.

Нина покачала головой, в ее глазах вновь показались слезы.

— У меня нет ненависти к тебе, Эмилио. Я не смогла бы ненавидеть тебя никогда в жизни. И благодарна тебе за все, что ты для меня сделал. Я всегда буду считать тебя своим братом, несмотря ни на что, и поэтому всегда буду уважать тебя. Но я начала новую жизнь. Я — женщина, и у меня есть муж. Ты знаешь, я хочу иметь свой дом, но я также хочу, чтобы мой брат жил со мной. Я прошу тебя, поедем с нами.

Эмилио покачал головой.

— Я вам буду только мешать там. И я не собираюсь ковыряться в земле, добывая себе скудную пищу для пропитания, как это делал мой отец! Я нашел для себя кое-что получше и больше никогда не вернусь к этой скучной жизни, не стану работать на человека, который читает мне мораль, как будто я его собственность. Это ты его собственность! Я считаю унизительным для себя жить в своем собственном доме рядом с гринго, который собирается быть в нем хозяином и командует мной!

По щеке Нины покатилась слеза.

— В том, что ты живешь такой жизнью, есть доля и моей вины. Если бы тебе не нужно было заботиться обо мне в те годы…

— Прекрати, Нина — приказал ей Клей. — Виноват во всем он один! Он мог бы в любой момент найти себе нормальную работу. Но он выбрал вот такую жизнь, и ты тут ни причем!

Эмилио смотрел Нине прямо в глаза.

— А теперь должна выбирать ты, — усмехнулся он. — Если ты останешься с этим человеком, то, возможно, никогда больше не увидишь меня. Впервые в жизни наши дороги разойдутся и никогда не сойдутся вновь.

Нина покачала головой.

— Вовсе не обязательно, дорогой. Поедем с нами, вот и все. Мы будем счастливы вместе.

Эмилио расправил плечи, в его взгляде появился вызов.

— Я туда не поеду. У меня здесь друзья, а у тебя — муж. — Он с горечью произнес эти слова. — Я уже понял, кого ты выбираешь. Ты считаешь меня дураком, но это ты дура, потому что вышла замуж за человека, которому когда-нибудь надоешь, и он тебя бросит. Что ты тогда будешь делать? Меня ты можешь и не найти. А если у тебя будут дети, которых тебе придется кормить и одевать?

— Хватит, Эмилио, — предостерег его Клей. — Убирайся отсюда!

Эмилио печально посмотрел на Нину.

— Дай мне мой револьвер.

— Я отдам тебе его, когда ты выйдешь за дверь, — сказала она, смело глядя ему в глаза. — Ты оскорбил моего мужа и был готов убить его. Я могла бы простить тебе все. Я так хотела, чтобы ты поехал с нами, но вижу, что ты уже не можешь отличить добро от зла. Ты уже больше не прежний мужественный и благородный человек. Мне стыдно за тебя! Ты опозорил меня перед Клеем, и я тоже хочу, чтобы ты покинул эту комнату. Ты уже не тот брат, который воспитывал меня. Ты стал другим человеком. На тебя дурно повлияли твои дружки и виски. Уходи же! Мы предложили тебе ехать с нами, но ты отказался! Иди к своим друзьям-бандитам! Пей с ними! Они не будут любить тебя так, как любила тебя я. Как-то раз Клей сказал мне, что ты полюбил такую жизнь, и она тебе дороже всего. Теперь я понимаю, что он имел в виду!

Брат и сестра некоторое время смотрели друг другу в глаза, потом Эмилио отвернулся и пошел к двери. Он открыл ее и протянул руку.

— Мне нужен мой револьвер.

Нина подошла к нему и вернула ему его оружие.

— Да, он постоянно нужен тебе теперь, не так ли? Эмилио, ты не доживешь до старости.

Он взял револьвер и бросил взгляд на Клея.

— В тот день в Техасе, когда мы хотели продать лошадей, я и не думал, что все может так обернуться. — Он посмотрел на Нину. — Я не мог даже вообразить себе, что моя сестра выйдет замуж за голубоглазого гринго, за человека, подобного тем людям, которые убили наших родителей.

Он вышел, хлопнув дверью. Нина смотрела ему вслед, испытывая приступ тошноты. У Клея сжалось сердце. Неужели Эмилио посеял семена сомнения в душе Нины? Не станет ли она снова считать его своим врагом? Он так долго завоевывал ее доверие. Как он ненавидел Эмилио за то, что тот пытался доказать сестре, будто она предала свой народ. Но Нина посмотрела на мужа, и его страхи вмиг исчезли. В ее глазах он увидел любовь и доверие. Последнее препятствие было преодолено.

— Уедем отсюда утром, — сказала она Клею.

Он приблизился к ней.

— Извини, Нина.

— Тебе не в чем извиняться передо мной. Не я сделала выбор, а Эмилио. Что мы могли поделать? Я сожалею, что он дерзил и плохо себя вел.

Клей привлек ее к себе.

— Я никогда не оставлю тебя, Нина.

— Я знаю. — Она обняла его. На ее глаза вновь навернулись слезы, сердце защемило. — Отвези меня домой, Клей. Мне нужен покой. Я хочу жить нормальной жизнью, чтобы у меня были дети, хочу готовить и сидеть у домашнего очага.

Он нежно улыбнулся, поцеловав ее волосы.

— Мы уедем отсюда немедленно. — Клей глубоко вздохнул. — Я думаю, Кармела была права, когда говорила, что Эмилио изменился. Сегодня в нем говорит вино, но даже если бы он не пил, его гордость не позволила бы поехать с нами. Однако нам стоило попробовать уговорить его.

— Да. Спасибо, любимый. — Нина посмотрела на него снизу вверх, и он стал целовать ее мокрые от слез щеки.

— Это мне нужно говорить тебе спасибо, — сказал он тихо. — Знаю, как ты страдаешь, Нина. Я знаю, как много значит для тебя брат, и я бы не посмел просить тебя о том, чтобы ты перестала любить его. Я просто хочу сказать, что ваши отношения уже не будут такими, как прежде, и что виной этому только Эмилио. Моей и твоей вины здесь нет.

— Я понимаю. — Она опустила глаза, отстранилась от него и начала раздеваться. — Давай ложиться спать. Завтра нам придется встать пораньше.

Клей закрыл дверь, опустил шторы и разделся, поглядывая на Нину, которая сняла с себя всю одежду, а потом надела ночную рубашку. Он хотел ее, но понимал, что сегодня у нее слишком тяжело на сердце, чтобы она могла заниматься любовью. Он выключил лампу и лег в постель рядом с Ниной. Пружины матраса заскрипели, когда он обнял ее.

— Извини, — сказала она ему. — Я не хотела бы…

— Я знаю. Спи, Нина. — Он гладил ее волосы до тех пор, пока она не уснула.

В это время Эмилио пересек улицу и посмотрел вверх, в окно второго этажа, за которым находилась комната, где спала его сестра в объятиях своего мужа.

— Гринго! — прорычал он.

Когда они едва знали Клея Янгблада, освободившего их, Эмилио думал, что это порядочный человек. Он мог выносить любого гринго, если только тот держался подальше от его сестры. Но тот факт, что его сестра вышла замуж за человека, принадлежащего к стану их злейших врагов, бесил его. Кроме того, Карлос очень любил Нину. Он будет страдать, узнав, что она вышла замуж, да еще за того голубоглазого военного, который захватил ее в плен.

А теперь они едут в Мексику! Гринго будет жить на земле их родителей и спать с его сестрой! Нет, это несправедливо.

— Эта земля принадлежит мне, — пробормотал он. — Помни об этом, лейтенант Янгблад! — Он повернулся и пошел в сторону таверны «Пекос». Ему необходимо было срочно выпить.

— Небогато, да? — Нина сидела на коне, остановившемся на склоне холма, и смотрела вниз, где находилась маленькая скромная ферма. Нина называла ее своим родным домом. Вокруг фермы росла высокая трава, которую гнул к земле горячий ветер. Там, где зелени не было, столбами клубилась пыль.

Клей спешился и стал спокойно рассматривать скособоченные пристройки и сам белый домик, в окнах которого были выбиты стекла.

— Сколько комнат в доме? — спросил он.

— Дуа квартос, — отвечала ему Нина по-испански.

— Скажи по-английски.

Ком застрял у нее в горле. Она видела, что Клей разочарован.

— Ты просил меня… говорить как можно больше по-испански, чтобы ты мог учиться моему языку.

— Я знаю. Но сейчас мне нужен точный ответ на мой вопрос. Я не собираюсь гадать, что значат твои слова.

Она едва сдержала слезы. Ему здесь не понравилось, это ясно. Это не его дом.

— Я сказала… что в доме две комнаты. Одна из них — гостиная, где стоят стол, стулья и находится камин. Мы с Эмилио спали в углу этой комнаты. Вторая комната — спальня. Там спали мои родители. — Голос ее дрогнул. — Извини. Дом выглядит хуже, чем ты предполагал, верно? Жаль, что я не родилась в богатой мексиканской семье, — добавила она, с любовью глядя на ферму. — Мой отец устроил бы нам роскошную свадьбу, которая длилась бы много дней. Люди танцевали бы и пели. На столе было бы много всякой еды. Мой отец дал бы в приданое сколько угодно земли, а может быть, вдобавок он подарил бы тебе отличных лошадей. — Слеза появилась у нее на щеке. — Мой муж гордился бы мной. Он еще больше полюбил бы меня за то, что у меня такая прекрасная семья…

— Прекрати, Нина. — Клей приблизился к ней. — Я и так горжусь моей женой. Ты самая прекрасная женщина в Мексике. Когда-нибудь ты станешь богатой сеньорой и будешь жить на гасиенде [4]. — Он обнял ее за талию и опустил на землю. — По крайней мере, ты знаешь, что я женился на тебе не из-за денег.

Нина посмотрела на него.

— Я просто… Я так люблю тебя, Клей. Я с радостью принесла бы тебе приданое. Мужчины обычно женятся не из-за одной любви. Они женятся на таких девушках, которое могут увеличить их состояние…

Клей приложил палец к ее губам.

— А я женился на такой девушке, которая могла предложить мне лишь свою любовь, красоту и порядочность. Я вижу, что твои родители были хорошими людьми, Нина. А это самое главное. Но ты… ты все же подарила мне кое-что. Лучше уж иметь такую землю, чем не иметь никакой. К тому же у нас есть готовый дом. — Он посмотрел вдаль, где простирался зеленый островок. — Кто владеет землями по соседству?

Нина быстро вытерла глаза и бросила взгляд туда, куда смотрел муж.

— Старик Хуан Санчес. У него хорошая земля, потому что по ней протекает ручей. К тому же, у него есть колодец. Он упрямый старик. Если ты думаешь, что он продаст тебе землю, то ошибаешься. Он может продать ее только за какую-нибудь баснословную цену. Эмилио и я много раз пытались прикупить у него земли, но нам никогда не хватало денег на это.

Клей, упершись руками в бока, пошел осматривать соседские земли.

— Ну, у меня есть кое-какие деньги. Надо бы поговорить с сеньором Санчесом. Мы прикупим себе земли, Нина, а потом отловим мустангов и начнем разводить лошадей. Мы засеем поля, починим дом и пристройки. — Он взглянул в другую сторону. — Все эти земли надо использовать. А где Гуэрро?

Нина смотрела на мужа, и ее сердце переполняла любовь.

— Городок расположен в трех милях к юго-западу отсюда.

Клей взял в одну руку поводья лошадей, а другой обнял Нину за талию.

Они пошли вниз по склону холма у подножия которого находилась ферма.

— Переночуем в доме, а завтра поедем в город за продуктами. Потом я нанесу визит старому Хуану.

Они прошли мимо небольшого огороженного участка, где виднелись две могилы, поросшие травой. Нина оставила Клея и пошла к могилам.

— Надо привести их в порядок и посадить здесь цветы. Моя мама любила цветы. — Она взглянула на Клея. В ее глазах стояли слезы. — Ты считаешь, мы сможем установить здесь настоящие надгробия?

Клей с грустью посмотрел на нее.

— Сделаем все, что скажешь.

Нина оглянулась на могилы.

— Спасибо, любимый. Как ты думаешь, что сказала бы моя мать о том, что я вышла замуж за гринго из США… к тому же военного?

— Я не знаю, Нина, но насколько я могу судить по твоим рассказам о ней, она бы тебя поняла. У меня такое чувство, что твои родители судили о людях по заслугам, а не по тому, какого цвета у них кожа или откуда они родом. И они поняли бы то, что понимаешь ты… война кончилась, и мы не можем позволить прошлому убивать наше будущее.

Она встала и посмотрела на Клея.

— Да. — Нина подошла к мужу и обняла его. — Я сделаю все, чтобы тебе было здесь хорошо, Клей. Я знаю, что тебе тяжело жить вдали от родины.

Он вновь обнял ее за талию и повел к дому.

— Может быть, когда-нибудь мы еще туда вернемся. Но теперь наш дом здесь. Я могу полюбить его не меньше своего собственного. Возможно, мы превратим его в роскошный дворец. Самое главное, что мы вместе и в безопасности.

Нина подумала об Эмилио. Вот он точно не в безопасности. Он предпочел остаться в Эль-Пасо. Среди его дружков — одни отпетые негодяи. Получит ли она когда-нибудь весточку от брата? Увидит ли она его снова? Странно возвращаться на старую ферму без него. В то утро, когда они покидали Эль-Пасо, Эмилио стоял перед таверной и мрачно смотрел на них, а рядом с ним стояли его страшные на вид друзья и угрожающе смотрели на Клея. Даже Карлос смотрел с ненавистью. Нина радовалась тому, что они остались далеко позади.

Они привязали лошадей и вошли в дом. Внутри стояла простенькая мебель — деревянный стол, стулья, скамья, старенький диван. На самодельных полках пылились тарелки и кастрюли. В шкафу возле камина ничего не было, и Клей решил, что в ближайшее время его надо наполнить продуктами. В гостиной на полу должен лежать ковер, мебель необходимо купить новую, на стены повесить несколько картин. Он даст Нине денег, чтобы она приобрела шторы. В окна надо вставить стекла.

Он прошел в спальню, а Нина, грустя, присела на стул в гостиной. Пыль покрывала все в доме. Да, здесь надо немало потрудиться. Клей вышел на улицу и через минуту вернулся с одеялом в руках. Он подошел к Нине и взял ее за руку.

— Иди сюда, — сказал он и повел ее в спальню, где развернул одеяло и постелил его поверх матраса, лежащего на железной кровати. — Пружины в матрасе настоящие. Он слегка запылился. Позднее мы вытащим его на улицу и хорошенько выбьем.

Нина нахмурилась.

— Сейчас полдень! — заметила она.

Клей обнял ее.

— Мы у себя дома. Тебе не кажется, что мы должны отпраздновать это? Это наш первый дом. — Он схватил ее за руку и потащил в гостиную, а потом на улицу.

— Что ты делаешь?

Он поднял Нину на руки без малейшего напряжения, как будто она была ребенком.

— У нас есть обычай вносить невесту в дом на руках, — сказал Клей. — Добро пожаловать, Сеньора Янгблад.

Слезы вновь появились в ее глазах.

— Ты действительно счастлив? Ты не разочарован?

Клей поцеловал жену.

— Я самый счастливый человек на свете. — Он внес ее в спальню и уложил на кровать.

Нина, улыбаясь сквозь слезы, потянула его вниз, на себя. Их губы встретились в поцелуе. Они праздновали свое благополучное прибытие домой.

Постепенно поцелуй становился все более страстным. Они уже давно не спали в нормальной кровати. Путь был долгим, и ночевать приходилось на земле.

Нина закрыла глаза и позволила Клею раздеть ее. Вскоре она лежала рядом с мужем обнаженная. Она прижалась к нему, целуя его губы и шею Теперь наступила ее очередь раздевать Клея. Она расстегнула его рубашку и стала целовать волосы, растущие у него на груди, потом шрам от томагавка и след от пули Кинкейда, восхищаясь сильным телом своего мужа. Клей помогал ей, и вскоре он тоже лежал на постели совершенно голый. Их руки ласкали тела друг друга, их ноги переплетались, они словно слились в одно целое.

Нина игриво коснулась его сосков, а потом скользнула рукой вниз и дотронулась до той части его тела, которая раньше так ее пугала.

Клей многому научил ее. Она любила своего мужа за то, что он так легко принял ферму ее родителей, несмотря на то, что та находилась в ужасном состоянии. Она мечтала о том, как они приведут ее в порядок. Она хотела, чтобы вместе с ними здесь был Эмилио.

Нина нежно ласкала Клея, все еще удивляясь тому, что благодаря вспыхнувшей любви делает такие вещи, которые раньше считала просто ужасными. Ее губы целовали его тело, спускаясь все ниже и ниже, достигнув, наконец, волос на животе. Она становилась все более страстной. Тихие стоны Клея не оставляли сомнений в том, что она может удовлетворить его не хуже опытной женщины, хотя и является молодой женой этого человека.

Она ласкала все самозабвенней, целовала его грудь. Потом склонилась над ним, предлагая ему свои груди. Клей целовал их до тех пор, пока все внутри нее не загорелось огнем. Тогда он опрокинул ее, приподнял бедра и вошел в нее. Нина застонала, хватаясь руками за железную спинку кровати у себя над головой. Их движения стали ритмичными.

Солнечные лучи упали на смуглое обнаженное тело Нины. Она закрыла глаза, выкрикивая по-испански слова любви и страсти, ощущая, что наступает кульминация. Клей проник в нее еще глубже, его движения стали так неистовы, что она почувствовала, что сходит с ума.

Потом Клей обнял ее за спину и начал целовать ее, пока не почувствовал полное облегчение. Остановившись, он некоторое время лежал без движения, а потом нежно поцеловал ее в шею.

— Мы дома, любимая, — прошептал он.

«Да, — подумала Нина, — наконец-то я дома. Бояться больше нечего».

Глава 21

Прошел год. Никогда в жизни Клей еще так много и усердно не работал. Он понял, что не ошибся и выбрал себе в жены достойную женщину. Она во всем ему помогала. Супруги хотели превратить захудалую ферму в настоящую гасиенду. Благодаря умению Нины обращаться с лошадьми и отлавливать мустангов, они уже владели стадом в сотню отличных кобылиц и меринов. В отдельном загоне содержались два крепких жеребца, которых Нина поймала сама. Им суждено было стать производителями. Клей гордился тем, что его жена так хорошо разбиралась в лошадях, умела выбирать самых лучших мустангов.

Он гордился и собой, потому что сумел уговорить старика Хуана продать землю. Он быстро подружился со стариком, несколько раз помахав перед его носом долларами. Хуан продал ему почти все свое ранчо — около тысячи акров земли, Клей прикупил еще пятнадцать сотен акров у другого соседа. Это были зеленые луга в низине. Он даже получил разрешение у мексиканского правительства, в то время поощрявшего приобретение земли в частное владение, на расширение ранчо, которое теперь доросло до четырех тысяч акров земли. Им разрешили владеть такой огромной территорией лишь потому, что ферма принадлежала Нине и потому что Клей женился на мексиканке. Но при этом ему пришлось присягнуть на верность правительству Мексики.

Он делал все возможное, чтобы обеспечить себе и Нине спокойную и достойную жизнь. Все шло замечательно. Клей радовался, что ему удалось накопить столько денег за время службы в армии. Американские деньги очень ценились в Мексике. Ели они то, что выращивали на своих полях, и в общем процветали. Клей отремонтировал старые постройки. У них было достаточно лугов, на которых могли пастись лошади. В доме появились стеклянные окна, ковры и новая мебель. Ранчо так разрослось, что Клею пришлось нанять работников. Большинство из них раньше работало на Хуана. Это были трудолюбивые, надежные люди, которых Клей вскоре полюбил всей душой. Работники в свою очередь уважали своего хозяина-гринго.

Он так доверял этим людям, что оставил ранчо на их попечение, когда летом уехал на побережье подыскивать покупателя для своих лошадей.

Несколько кобылиц наконец-то понесли. Клей просто не знал, что он делал бы без Нины. Без ее навыков они могли бы потерять двух отличных жеребят, у матерей которых были трудности при родах. Однако он обратил внимание на печаль в глазах жены, когда она смотрела на новорожденных животных.

Он догадывался о причине ее грусти. Несмотря на то, что они часто и страстно занимались любовью, Нина так пока еще и не забеременела. Она грустила и беспокоилась из-за этого, что очень расстраивало Клея. Она так хотела рожать ему детей. Он смотрел на нее, лежа на кровати. Нина подошла к нему, одетая в ночную рубашку. Было уже поздно, и они очень устали, провозившись весь день с табуном. Клей заметил, что с женой происходит нечто странное.

— У меня опять месячные, — сказала она ему чуть не плача.

Клей вздохнул и выключил керосиновую лампу. Потом снова лег и обнял Нину.

— Бог знает, когда дать нам ребенка, Нина. Может быть, он думает, что сейчас у нас много работы и тебе пока еще не время рожать. — Он поцеловал ее волосы. — Знаешь, мне кажется, что ты никак не можешь забеременеть, потому что слишком много работаешь. Я подумал о том, что даже если ты и забеременеешь, то не сможешь доносить ребенка до положенного срока при такой работе. Тебя нужно немного разгрузить.

— Но у нас так много дел.

— Теперь у нас есть помощники. Кроме того, самое трудное уже позади. Мы привели ферму в порядок. Ты должна жить как изнеженная, богатая сеньора. — Он прижался к жене. — Я хочу связаться с покупателями в Соединенных Штатах. Скоро мы начнем делать большие деньги. Я собираюсь построить для тебя большой красивый дом, где будет много комнат для наших будущих детей. Я хочу, чтобы ты больше отдыхала, не занималась тяжелой работой и перестала отлавливать мустангов.

Нина вытерла слезы и заглянула Клею в глаза. Его красивое лицо освещала показавшаяся в окне луна.

— Но мне нравится это занятие.

— А разве ты не хочешь иметь ребенка?

Она вздохнула и прижалась к его плечу.

— Да, хочу. Я знаю, что как только родится ребенок, свободного времени у меня уже не будет. Детей я буду любить больше, чем верховую езду… Она поцеловала его в шею. — Но больше всего я люблю тебя. Мне трудно будет оставаться в доме одной, когда ты целыми днями станешь гонять лошадей. Все эти месяцы мы были рядом, днем и ночью.

Клей поцеловал ее в глаза.

— Если ты действительно любишь меня, то не станешь утруждать себя работой. Ты должна родить мне сына.

Нина улыбнулась нежной улыбкой. Ее взгляд затуманился.

— Да. Ты, наверное, прав.

— К тому же, у тебя теперь столько книг. Учись читать.

Нина вздохнула и легла на спину.

— Я сделаю все, как ты говоришь. Я буду отдыхать, хотя это и нелегко, потому что я привыкла работать рядом с тобой.

— Я понимаю. Но у тебя появится больше времени, чтобы готовить для меня еду. И мне нужны новые рубашки. В доме есть чем заняться. А когда ты подаришь мне сына, а я подарю тебе большой дом, у тебя вообще не останется ни минуты свободного времени.

Она улыбнулась при мысли об этом, надеясь, что отдых принесет ей долгожданный результат. Клей так терпелив. Но Нина знала, что в душе он очень хочет иметь сына. Она прильнула к нему. Но вдруг тишину нарушили крики и топот копыт.

— Что это? — спросила Нина в тревоге.

Клей спрыгнул с постели. Он был почти раздет.

— Оставайся на месте! — крикнул он жене, хватая винтовку. Клей подбежал к двери, а Нина, не обращая внимание на его приказ, вскочила на ноги. Накинув на себя халат, она бросилась в гостиную, где в углу стояла еще одна винтовка. Клей с укором посмотрел на жену, но у них не оставалось времени для ссор. Нина слегка приоткрыла окно и прислушалась к голосам. Один из работников вел с кем-то разговор. Он спрашивал людей по-испански, кто они такие и что здесь делают.

— Я выйду из дома, — сказал Клей. — Ты же оставайся здесь и на этот раз, черт возьми, делай то, что я тебе говорю! — Он открыл дверь и вышел. Нина просунула ствол винтовки в окно, чтобы выстрелить, если ее мужу будет грозить опасность.

— Джулио, ты что, не помнишь меня, — раздался знакомый голос. — Это же, я Эмилио. Это мой дом. Что ты здесь делаешь? Я думал, что ты работаешь на старика Хуана Санчеса.

Сердце Нины учащенно забилось. Эмилио! Что ему здесь нужно? Станет ли он ссориться с Клеем?

— Теперь я работаю на этого гринго, — отвечал Джулио. — На мужа твоей сестры, Клея Янгблада. Он владеет почти всем ранчо Хуана, да еще и другой земли себе прикупил. Эта гасиенда принадлежит ему и Нине. Он нанял много работников. Тебе и твоим дружкам повезло, что вас всех не перестреляли.

— Эмилио, что ты делаешь здесь? — услышала Нина голос Клея. — Я думал, что тебе не нужны ни я, ни эта ферма!

Наступила тишина, и Нина поняла, что Эми-лио очень обижен.

— Я хочу войти в дом и увидеться с Ниной, — сказал он после недолгого молчания. — Что, мне нельзя повидаться с сестрой?

Опять наступила тишина.

— Я думаю, что можно. Но войдешь только ты один. — Нина не различала лиц двух или трех всадников, сидящих на лошадях рядом с Эмилио. — Я не хочу, чтобы посторонние входили в мой дом, — сказал Клей.

Нина услышала смех.

— Ты по-прежнему считаешь себя выше меня, гринго?

— Нет. Просто я не доверяю тебе и твоим друзьям. В этом твоя вина, а не моя. К тому же, я вижу, что ты опять пьян.

— Я уже взрослый человек и могу пить, сколько хочу.

— А мое право — пускать или не пускать тебя в мой дом.

— Твой дом! Это мой дом! Он принадлежит мне и Нине!

— Больше он тебе уже не принадлежит! Ты потерял на него права, когда отказался вернуться сюда вместе с нами. Нина и я потратили очень много труда, чтобы привести ранчо в порядок. Ты мог бы быть вместе с нами, но отказался, так что не говори мне больше о том, что ты здесь хозяин. Можешь забирать старую мебель, если хочешь. Но больше я ничего не отдам. Войди в дом и поговори с Ниной, хотя и не стоило бы пускать тебя туда среди ночи. Что ты задумал, Эмилио?

Эмилио спрыгнул с лошади.

— Сначала дай мне поговорить с сестрой.

Клей взглянул на Джулио.

— Приведи сюда людей и не спускайте глаз с его дружков. — Потом он вновь повернулся к Эмилио. — А где остальные бандиты? Угоняют моих лошадей?

Эмилио усмехнулся.

— Не волнуйся. Они расположились лагерем далеко отсюда… пока что.

Он прошел мимо Клея к дому. Клей последовал за молодым человеком. Нина быстро убрала винтовку и зажгла лампу, стоящую на столе. Эмилио вошел в комнату и замер у дверей, удивленно рассматривая ковры, шторы и новую мебель. Потом он перевел взгляд на Нину.

— Итак, ты и гринго наконец превратили нашу ферму в ранчо, как того хотел наш отец, — сказал он, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. — Интересно, что подумали бы наши родители, узнай они, что ты живешь здесь с человеком, вроде тех…

— Замолчи, Эмилио! — сказала Нина. — Отец с матерью полюбили бы Клея. Они гордились бы нашим домом. Теперь у нас четыре тысячи акров земли и много лошадей, для которых Клей скоро найдет покупателя.

. Эмилио перевел угрожающий взгляд своих черных глаз на Клея.

— Итак, я изо всех сил старался добыть деньги, чтобы восстановить ферму, а ты являешься сюда со своими американскими долларами, заработанными на службе в армии, которая ограбила наш народ, и делаешь все это! Гринго получает еще четыре тысячи акров мексиканской земли! — Он посмотрел на Нину. — Ты обязана не своему мужу всем этим, Нина, а его вонючим американским деньгам!

— Он хороший, работящий человек! Он все равно добился бы своего так или иначе, если бы даже у него не было денег! — ответила она брату, зло сверкая глазами. — Теперь-то я знаю, что ты вовсе не хотел восстанавливать нашу ферму. Не для этого тебе нужны были деньги. Ты привык жить жизнью бандита!

Их взгляды встретились, и Нина заметила в налитых кровью глазах Эмилио тоску по прошлому. Он вспоминал былые дни, понимая, что сестра права. Он уже не мог вести оседлую жизнь. Месть и преступления — вот чем он жил сейчас. К тому же, он так пристрастился к виски, что даже речь его стала какой-то невнятной.

— Посмотри на себя, — продолжала она. — Ты давно уже мог навестить меня, но не желал этого. А теперь вдруг являешься среди ночи… да еще и пьяный! Чего ты хочешь, Эмилио? Ты явился сюда не потому, что скучал по сестре. У тебя другое на уме.

Он улыбнулся горькой улыбкой.

— Ты всегда отлично понимала меня, Нина. Но я хочу сказать, что я скучал по тебе.

Она вздернула подбородок.

— Тебе что-то здесь нужно.

Не обращая внимания на Клея, Эмилио приблизился к Нине.

— Мы снова промышляем в Техасе. Там сейчас очень много новых поселенцев, а техасцы — это те гринго, которых я презираю более всего. Красть у них лошадей всегда будет для меня большим удовольствием. Он взглянул на Клея обвиняющим взглядом. — Эти люди обогатились за счет бедных мексиканцев, — добавил он с усмешкой. Затем вновь посмотрел на Нину. — Я наводил о вас справки, прежде чем отправился сюда. Я узнал, что у вас много земли и вы разводите лошадей. Вы, конечно же, могли бы выделить немного земли мне и моим людям, чтобы мы могли держать там наших скакунов. Их нужно будет хорошенько откормить, прежде чем мы погоним их на побережье для продажи.

— Это будут краденые лошади! — произнес Клей со злостью. — Так ведь?

Эмилио не сводил глаз с Нины.

— Я разговариваю со своей сестрой.

— Если ты просишь разрешения пользоваться ранчо, то должен говорить со мной, Эмилио! — сказал Клей.

Эмилио неохотно повернулся к нему лицом.

— Хорошо. Я хочу, чтобы мои лошади паслись на вашей земле, — прорычал он. — Вам это хлопот не доставит. Ты обязан сделать это для меня, Клей.

— Он ничем тебе не обязан, — поспешила возразить Нина, прежде чем Клей успел ответить Эмилио. — Ты не помогал нам привести в порядок ранчо! Я так много работала, что даже не могу родить ребенка! Мы звали тебя с собой, когда были в Эль-Пасо. Мы приехали за тобой туда, потому что я любила моего брата, несмотря на то, что он бросил меня. Я скучала по брату и хотела быть с ним, как прежде. Но ты отказался ехать с нами. А теперь ты разыскал меня, но не из любви ко мне, а потому, что тебе нужна наша земля для твоих краденых лошадей! Я не хочу видеть здесь ни тебя, ни твоих лошадей! Мы с Клеем живем здесь спокойной счастливой жизнью. Я не позволю тебе нарушать наш покой. Если мы разрешим тебе то, о чем ты просишь, то очень скоро здесь появится полиция! Уезжай отсюда! Уезжай и больше не возвращайся сюда, или возвращайся один, когда решишь жить здесь с нами. Эмилио уставился на сестру, не веря своим ушам. Нина видела обиду и разочарование в его глазах, но она знала, что права. Она высказала ему все это, чтобы он понял — его сестра гонит его прочь, а не Клей. Нина боялась, что если это скажет ему Клей, то они могут поссориться.

— Итак, — сказал Эмилио стоя неподвижно в воинственной позе. — Твой муж все же сумел настроить тебя против меня.

Нина покачала головой. В ее глазах заблестели слезы.

— Нет, Эмилио. Во всем виноват ты сам. Я по-прежнему люблю тебя. И я хочу, чтобы ты вернулся сюда, но прежде тебе надо бросить пить и заниматься конокрадством. Тогда Клей станет твоим другом.

Эмилио сделал шаг назад.

— Никогда! Я не стану жить под одной крышей с человеком, которого моя сестра уважает больше, чем меня, с человеком, который считает себя выше меня и думает, что имеет право командовать мной, как будто я ребенок. Я свободный человек! — Он покачал головой. — Как ты могла пойти на это, Нина, после того, что случилось в этом доме! Ты — предательница!

— Война закончилась, Эмилио!

— Но не для меня! Я никогда не забуду, как кричала мать в этой комнате, когда голубоглазые гринго в форме, наподобие той, что носил твой муж, насиловали ее в супружеской кровати! Я никогда не забуду, как отец на улице просил их пощадить его!

— Хватит, Эмилио, — оборвал Клей, видя, что Нину всю колотит от этих жестоких слов. — Убирайся немедленно! Уходи, а то я пристрелю тебя!

Молодой человек положил руку на рукоятку пистолета. Потом кинул взгляд на винтовку, которую Клей держал в руках, и вспомнил, что этот человек много лет прослужил в армии. Он выстрелит в него прежде, чем ему удастся выхватить пистолет из кобуры. Эмилио презрительно улыбнулся.

— Я уйду, — сказал он, — но я еще вернусь, потому что половина ранчо по праву принадлежит мне! Я, возможно, переговорю на эту тему с властями.

— Поступай как знаешь. Если они скажут, что я должен выплатить какую-то денежную сумму — отлично, я заплачу тебе. Но пока что ранчо принадлежит только мне и Нине, так что забирай своих дружков, своих краденых лошадей и убирайся с моей земли!

Эмилио окинул Клея взглядом, полным ненависти. Потом посмотрел на Нину, но она отвернулась от него. Он вихрем вылетел из комнаты, громко хлопнув дверью.

Клей подошел к двери, открыл ее и позвал Джулио.

— Пусть они едут, Джулио. Но проследите, чтобы они покинули землю Янгбладов. Приготовь мне лошадь. Надо осмотреть загоны и сараи. — Он вернулся в дом, положил ружье и босиком прошел в спальню, чтобы одеться. Нина встретила его на пороге.

— Тебе не надо ехать!

— Нет, надо. Боюсь, что миром у нас дело с твоим братцем не закончится. Я не доверяю ему, Нина.

— Я так сожалею об этом.

Он застегнул брюки, глубоко вздохнул, подошел к Нине и обнял ее за плечи.

— Я уже тебе говорил, чтобы ты не извинялась за то, в чем нет твоей вины. Я сожалею, что Эмилио напомнил тебе о кошмарном прошлом. Ты приложила столько усилий, чтобы забыть все это. Он просто хочет, чтобы ты начала думать по-старому. Он хочет настроить тебя против меня, Нина, вот и все.

— Я знаю. — Она положила голову ему на грудь. — Ты думаешь, он больше не вернется?

— Не знаю. Он считает, что мы выгнали его из его собственного дома. К тому же, он опять пьян.

— Я больше не понимаю его. Раньше я умела с ним разговаривать. Он старался мне угодить, никогда не был таким жестоким.

— Виски оказывает на человека самое пагубное воздействие. Больше всего меня злит то, что он появился здесь и расстроил тебя в то время, когда тебе нельзя волноваться.

Они услышали топот копыт и воинственный клич Эмилио. Нина согнулась, ей стало нехорошо. Дело приняло такой странный оборот. Она ищет защиты и любви у гринго и боится собственного брата.

— Я рада, что отец и мать не знают, что произошло с их сыном, — сказала она Клею.

Он еще немного задержал ее в своих объятиях, а потом легонько отстранил и стал одеваться. Нина с грустью провожала его взглядом. У нее душа болела от мысли, что если у брата с Клеем возникнет ссора, то ей придется выбрать Клея.

Клей наблюдал, как она танцует. Сегодня в его красивую жену вселился бес, и Клей смотрел на нее глазами постороннего, жадными глазами гринго, который хочет обладать пламенной молодой мексиканкой, чья широкая цветная гофрированная юбка мелькает у него перед глазами, то и дело обнажая стройные ножки. Нина остановилась и стала соблазнительно покачивать бедрами под колдовскую музыку гитары Ее черные глаза смотрели на Клея. Она подняла руки вверх, прищелкивая пальцами. Из-под ее короткой блузки показался упругий живот.

Другие мужчины тоже смотрели на танцующую Нину, но Клей не возражал против этого, так как знал, что она принадлежит только ему. Он гордился ее красотой. Он впервые видел, как танцует его жена. Супруги приехали в Гуэрро за продуктами и попали на праздник. Горожане играли на гитарах, пели песни. Повсюду продавались изделия ремесленников и всевозможные угощения Клей полюбил мексиканцев. Это был в основном счастливый добродушный народ. Люди относились к нему, как к своему, потому что он женился на мексиканке. Нина протянула мужу руки, и он храбро вышел танцевать с ней под смех и шутки присутствующих. Он положил руку ей на талию, желая попасть в ритм, но не смог угнаться за ее стремительными движениями. Он уже знал, что ритм Нины может свести мужчину с ума, и вот теперь она демонстрировала это здесь. Она трясла волной своих темных волос, то роняя их на глаза, то окидывая назад. Из-под них виднелась бархатистая кожа ее плеч, полные налитые груди. Клей уже едва сдерживал желание, не в силах более пассивно наблюдать за женой. К его несказанной радости, музыка наконец смолкла. Зрители аплодировали и смеялись, а запыхавшаяся Нина упала на грудь своему мужу. Клей увел ее из толпы.

— Сегодня ты, кажется, очень счастлива, — сказал он ей. — Не хочу портить тебе удовольствие, но нам пора уже возвращаться домой.

Нина смеялась всю дорогу, пока они шли к фургону, на котором приехали за покупками.

— Я знаю. Уже темнеет. Хорошо, что основная работа уже сделана. — Она хотела скрыть причину своей радости от Клея. Пусть это пока будет ее тайной. Ей еще надо знать наверняка, беременна ли она. Она хотела полностью удостовериться в этом, не ложная ли эта задержка. Но уже прошло довольно много времени. Раньше с ней такого не случалось. Клей все лето не давал ей работать, она бездельничала днями, а ночами они без устали предавались любви. Иногда они занимались любовью и днем, когда он приходил домой, чтобы пообедать. Клей делал все, чтобы она забеременела. Она поддразнивала его, говоря, что ему, наверное, нелегко заниматься этим так часто. «Ах, ты опять уже хочешь?» — дразнил он ее в ответ. Нина знала, что он всякий раз испытывает такое же удовольствие, как и она. Теперь, если только она сообщит долгожданную новость, его радости не будет границ.

Нина взяла шаль и накинула ее себе на плечи. Они сели в фургон, и перед тем как отправиться в путь, Клей проверил, все ли продукты на месте. Среди них был и перец, который так любила Нина.

— Дай мне один стручок! — попросила она его. Клей с недовольным видом передал ей перец и взял в руки поводья.

— Я не понимаю, как только ты можешь есть это.

— Это из-за него я такая горячая. — Нина попробовала перец.

Клей взмахнул поводьями и хлестнул лошадей.

— Надо поспешить домой, а то придется заниматься с тобой любовью где-нибудь на дороге, — сказал он ей.

Нина рассмеялась и съела перец с таким удовольствием, как будто это был леденец. Потом она взяла руку мужа, прижалась к нему и положила голову ему на плечо.

— Красивая ночь, — произнесла она и вздохнула. — Такая теплая и ясная.

Несколько минут они ехали в полной тишине.

— Когда мы поедем на побережье, любимый?

— Скоро. Примерно через неделю. Но я не уверен, что ты сможешь поехать со мной.

Она надула губы.

— Почему же нет? Я не могу жить без тебя, Клей.

— Мы же договорились, Нина. Ты должна отдыхать. А какой же это отдых — гнать на побережье стадо лошадей. Что, если ты забеременеешь перед поездкой туда, а потом, после долгого пути, у тебя случится выкидыш? Как ты тогда будешь себя чувствовать?

Она обдумала то, что он сказал, и поняла, что в его словах есть смысл. Она испытывала искушение тут же признаться ему, что, наверное, зачала, но тогда он будет волноваться, когда уедет продавать лошадей. А может, и разозлится на нее за то, что она собирается ехать с ним, зная, что беременна. И все же ей не нравилось то, что он оставляет ее одну. Они не расставались с того дня, когда он приехал за ней в тюрьму Санта-Фе. Мысль о том, что он окажется далеко, пугала ее.

— Меня не будет не больше месяца, — говорил Клей. — За тобой будут присматривать несколько мужчин, хотя ты и не любишь, чтоб за тобой ухаживали. С винтовкой ты умеешь обращаться не хуже любого из них.

Нина потерлась носом о его плечо.

— Мне будет так одиноко, — проговорила она тихо. — Я боюсь, что ты уедешь и больше не вернешься.

— Почему же я не вернусь?

— Не знаю. Может, ты надумаешь вернуться в Америку. Я знаю, что ты скучаешь по ней.

— Мне нравится здесь, Нина. Новое правительство поддерживает землевладельцев, так что я могу купить столько земли, сколько захочу. Надеюсь, это либеральное правительство надолго останется у власти. В Мексике мне не нравится только одна вещь — тут полная неразбериха в политике, и руководство меняется слишком часто, то и дело случаются перевороты.

— А что, если опять произойдет революция, и мы потеряем землю?

— Тогда мы возьмем наших лошадей и отправимся в Калифорнию. К этому времени нас там уже никто не станет разыскивать. А может быть, мы продадим лошадей и двинем на Восток, во Флориду. Там тебе понравится. Сам я там ни разу не был, но, говорят, климат в тех краях очень теплый — лето круглый год. Там мы тоже будем в безопасности.

— Ты ни о чем не волнуешься.

— У меня нет времени на это. Самое главное, что мы вместе. Все остальное не так уж важно.

— А как насчет войны, которая может разразиться в Америке из-за рабов? В душе ты солдат, дорогой. И ты с Севера, где люди считают, что рабство — это зло. Я знаю по собственному опыту, что войны очень будоражат людей. Будешь ли ты чувствовать себя обязанным сражаться на стороне северян?

Какое-то время Клей молчал, лишь погоняя лошадей.

— Пока что я не решил, Нина. Я знаю только, что люблю тебя и наше ранчо. Войны, может быть, и не будет, но даже если она и начнется, к этому времени у нас уже будет большое поместье и, возможно, пара ребятишек. Я не смогу все это оставить.

Она прильнула к его плечу, до самого дома молясь о том, чтобы только не было войны. Наконец Клей остановил фургон перед домом и приказал одному из сторожей заняться лошадьми.

— Мы разгрузим продовольствие утром. Сейчас слишком темно, и я устал. Поставь фургон в сарай, Хьюго.

Работник кивнул.

— Да, хозяин.

— Спасибо, — сказал ему Клей, помогая Нине спуститься на землю.

Они вошли в дом, и как только Клей закрыл за собой дверь, он сразу же набросился на нее. Нина вскрикнула, ее шаль упала на пол.

— Что ты делаешь, дорогой?

— Ты прекрасно знаешь, что свела меня с ума этим танцем. Мне показалось, что поездка длилась целую вечность. Нина, ты ведьма.

Она успокоилась, ведь сначала ей показалось, что он злится на нее за этот танец. Клей опустил жену на кровать. Затем снял шляпу, ботинки и ремень. Она подвинулся, давая ему место. Его глаза горели желанием. К ее радости, он вдруг улыбнулся.

— Понимаешь ли ты, какое страдание доставила мне этим танцем? Я и не знал, что ты умеешь танцевать. — Он наклонился к ней и поцеловал ее грудь.

Нина почувствовала, что кровь закипает в ее жилах. Она радовалась тому, что может доставлять удовольствие мужчине. Ее черные глаза засветились.

— Я хотела, чтобы ты загорелся желанием. Я танцевала только для тебя, любовь моя.

Клей обнажил ее груди и, склонившись над ней, стал целовать соски. Какая она сладкая! Он начал целовать ее шею, касаясь языком, как будто хотел извлечь из нее желание. Затем он жарким поцелуем поцеловал ее в губы, понимая, что Нина даже не догадывается, насколько взволновали его ее слова о возможности войны в США. Он окажется в затруднительном положении, начнись там военные действия. Мексика стала его домом.

— Я хочу тебя, Нина, — прошептал он. — Я хочу полностью насладиться тобой, прежде чем уеду на побережье. Я буду так скучать по тебе.

Нина тяжело задышала, обняла его за голову и прижала к себе. Клей раздел ее, и она закрыла глаза, когда он начал целовать ее живот, спускаясь все ниже. Она хотела вести себя с ним совершенно раскованно, даже вызывающе. Сегодня ночью она будет танцевать под музыку Клея Янгблада.

За отдаленными холмами расположился лагерь нескольких молодых мексиканских конокрадов, которые объединились в банду.

Теперь Эмилио важничал. Он достиг своей цели, стал главарем. У него в карманах стали водиться деньги, которые он получал за краденых лошадей. Кроме того, они ограбили один банк в Техасе.

Теперь он вернулся в Мексику, скрываясь от рук правосудия. Казалось, что техасские полицейские представляют сейчас большую опасность для бандитов, чем военные. Стало очень престижно заниматься кражами и грабежами в Техасе, избегая при этом столкновения с полицейскими.

Эмилио встал и отошел от костра, возле которого сидел. Он смотрел в сторону своего родного дома, где теперь жили Нина и ее муж-гринго. Юноша все еще злился на них за то, что они прогнали его два месяца назад. Ему казалось, что, забрав Нину у Клея, он мог бы довольно быстро убедить ее, что она вышла замуж не за того человека.

— Через два дня мы совершим большой угон, — сказал он своим друзьям по-испански. — Вон в том большом ранчо живет моя сестра и ее муж-гринго, но эта земля наполовину принадлежит мне. А это значит, что и лошади, которые пасутся на этой земле, тоже мои.

Он усмехнулся, думая о том, как одурачит Клея Янгблада, когда украдет лошадей у него прямо из-под носа. Может быть, после этого тот все бросит и вернется к себе на Север, где ему и место. Эмилио повернулся к бандитам, которые ждали его указаний.

— Мы украдем лошадей, подожжем постройки и уничтожим посевы. А еще мы похитим мою сестру, чтобы досадить этому американцу.

— Почему бы нам не убить его? — спросил один из бандитов.

Эмилио вглядывался в далекий огонек, светящийся внизу. Наверное, это свет одного из окон его родного дома.

— Я бы хотел убить его, — ответил он. — Но все-таки он муж моей сестры. Для начала проучим его хорошенько. Может быть, он уедет отсюда. Все равно долго он с моей сестрой не проживет. Когда-нибудь он ее бросит. А если он не уберется с моей земли, тогда мне придется его убить.

Эмилио достал бутылку виски и сделал большой глоток.

Глава 22

Нина проснулась от криков на улице. Выглянув в окно, она увидела, что ночное небо озарено ярким пламенем. Ее сердце бешено забилось в тревоге. Она спрыгнула с кровати, накинула халат, выбежала в гостиную, распахнула парадную дверь и увидела, как пылает недавно построенный Клеем амбар.

— О, нет! — воскликнула она.

Все работники ранчо с криками носились взад и вперед. Одни выводили лошадей, другие пытались тушить огонь.

Нина хотела к ним присоединиться, но в темноте кто-то взял ее за руку, завел назад в дом и запер за ней дверь. Тусклая лампа, горящая на кухне, осветила лицо этого человека.

— Эмилио! — воскликнула Нина.

Налившиеся кровью глаза брата горели ненавистью. Он размахивал винтовкой.

— Где он?

Глаза Нины округлились, ее сердце защемило от тоски.

— Ты убьешь… его? — Ее охватил гнев и стыд при мысли, что этот человек — ее брат. — Как ты можешь поступать так со мной, твоей родной сестрой? — негодовала она. — Это ты поджег амбар?

— Мне нужно было отвлечь внимание работников, чтобы проникнуть сюда. Ну, так где же твой муж? Я не стану убивать его. Просто хочу предупредить, чтобы он не преследовал нас.

Нина замерла, глядя на брата так, как будто перед ней стоял последний подонок.

— Ты хочешь ему навредить! Слава Богу, что он уехал на побережье продавать лошадей! Тебе опять не повезло. Ты больше не брат мне. Ты — вор и убийца!

— Заткнись и собирай свои вещи! Я добился своего! Я явился сюда, чтобы уничтожить то, что создал здесь этот гринго, к тому же забрать лошадей, моих лошадей, потому что они пасутся на моей земле! И я пришел, чтобы забрать с собой мою сестру!

— Я никуда с тобой не пойду!

Он положил винтовку, и как только он это сделал, Нина рванулась к двери. Но Эмилио крепко схватил ее за руки и повернул к себе лицом.

— Ты пойдешь со мной, или, клянусь, я велю моим людям поджечь все сараи и постройки и уничтожить посевы! Тех лошадей, которых мы не сможем забрать с собой, мы застрелим, а вместе с ними Джулио и других работников. Ты этого хочешь? Мы можем сделать так, Нина! Но ты сможешь спасти все, что построил здесь твой муж. Пойдем со мной. Он тоже хочет избавиться от тебя, пойми! Ты ему больше не нужна! — Он отпустил ее, слегка толкнув. — Выбирай. Пойдем с нами, или мы уничтожим все, что построил тут твой чужестранец!

Нина пришла в негодование, у нее на глаза навернулись слезы. И от этого она еще больше разозлилась.

Она храбро посмотрела в глаза Эмилио.

— Почему ты хочешь, чтобы я пошла с тобой?

— Я хочу, чтобы ты убедилась, как ошиблась! Тебе лучше быть со мной. В душе ты любишь ту жизнь, которую мы вели вместе. Тебе не пристало жить в этом доме. Ты же не старуха! Ты должна скакать верхом на лошади, совершать набеги вместе с нами, быть свободной женщиной, а не марионеткой в руках какого-то мужика!

— Ты хочешь, чтобы я отправилась с тобой только потому, что тебе нужна моя помощь! Ты хочешь, чтобы я завлекала тех людей, которых ты собираешься грабить! Но я покончила с такой жизнью, Эмилио! Я люблю Клея. Мне нравится жить здесь. И у меня скоро родится ребенок, Эмилио. Не думаю, что я смогу нравиться мужчинам, когда у меня появится большой живот!

Он с ненавистью смотрел на нее, как будто все еще не верил в то, что его сестра может делить ложе с гринго.

— Тебе следовало выйти замуж за мексиканца! Карлос любит тебя. Разве ты не знала об этом? Он так тосковал по тебе, когда ты оказалась в руках военных в Нью-Мексико. Я обещал ему, что привезу тебя.

Нина тряхнула головой.

— Что же это такое? Ты считаешь себя вправе отдавать меня мужчине, будто я какая-то шлюха или рабыня? Что с тобой произошло, Эмилио? Я не узнаю моего родного брата. Вино разрушает твой мозг, вот в чем дело.

— А я думаю, что ты мне врешь про ребенка! Но даже если ты и беременна, я все равно хочу взять тебя с собой. Я докажу, что твоему гринго нужна не ты, а твоя земля! Он вернется сюда, отстроит ранчо и спокойно станет жить без тебя!

— Он будет меня искать. А когда найдет, то убьет тебя!

Эмилио усмехнулся.

— Меня он не убьет, потому что я твой брат. Он замешкается, тут-то я и убью его! Но я уверяю, что он не станет тебя разыскивать. И если ты его любишь, то сейчас отправишься со мной и тем спасешь ранчо. Иначе он вернется на пустое место! Когда он узнает, что брат его жены натворил все это, у него уже не останется не грамма любви к маленькой мексиканке. Он все бросит и вернется в Штаты, где ему и место. Тогда ранчо вновь станет нашим.

Раздался чей-то крик. Эмилио схватил винтовку и бросился в спальню.

— Ни слова, иначе он умрет! — крикнул он ей.

Когда в дверь постучали, Нина в смятении не знала, что ей делать. Она не хотела, чтобы страдали невинные люди, и в то же время она не могла стать виновницей смерти брата, хотя он уже превратися в подонка. Она понимала, что только чрезмерное пьянство и буйная жизнь сделали его таким. Она открыла дверь. На пороге стоял Джулио.

— Я хотел узнать, как вы тут, сеньора, — обратился к ней работник. — Вы, наверное, уже видели пожар?

— Сколько построек сгорело, Джулио?

— Не думаю, что нам удастся спасти амбар, сеньора. А в нем находятся четыре лошади. Мы делаем все, что можем. Не знаю, почему начался пожар. Оставайтесь в доме, здесь вы в безопасности. Вы уже ничем не поможете.

Нина кивнула.

— Спасайте, что можно, Джулио. Все это будет ударом для Клея. Он вложил в этот амбар столько денег и труда. Я уже не говорю про лошадей. Это такая потеря. — Ком застрял у нее в горле. Она не могла думать о том, что Эмилио и его люди уничтожат все, что с таким трудом создавал ее муж. Но рисковать жизнью своих работников она тоже не могла. — У меня все в порядке, Джулио. Занимайся своим делом.

— Да, сеньора. — Работник повернулся и поспешил прочь.

Нина закрыла дверь и повернулась лицом к брату, который вышел из спальни.

— Я соберу свои вещи. Но ты дурак, Эмилио. Презираю брата, который наносит вред мужу своей сестры и уничтожает то, что создавалась при ее участии. Я не испытываю уважения к брату, который вытаскивает свою беременную сестру из дома. Ты думаешь, что сможешь изменить меня и заставить вновь полюбить бандитскую жизнь? Но я теперь совсем другая. Ты убедишься, что Клей женился на мне не из-за ранчо. Прежде всего ему нужна я. И ему нужен ребенок, которого я ношу под сердцем! — Теперь Нина жалела о том, что не сказала Клею про ребенка. Он бы тогда с двойной энергией разыскивал ее. — Ты считаешь, что Клей не станет меня искать? Еще как станет, брат. Если будет нужно, он бросит все ради меня. Но пока я хочу сохранить то, что он создал.

Она прошла мимо Эмилио и скрылась в спальне, где быстро переоделась. Ее глаза застилали слезы, в горле першило. Клей! Он вернется домой, увидит, что ее нет. Они вновь будут разлучены друг с другом. Может быть, на этот раз ему так и не удастся найти ее. Она бросила какую-то одежду в свою сумку, надела сапоги, прикрепила к поясу пистолет, который давно уже не носила. На минуту ей пришла в голову мысль выстрелить из него в Эмилио, но ведь он оставался ее братом. Нина перекрестилась и попросила Матерь Божью простить ей прегрешения.

— За домом для тебя приготовлена лошадь, — сказал Эмилио. — Мои люди ждут нас к северу отсюда. Пока ваши работники тушат пожар, мои друзья уже, наверное, угнали кобылиц твоего мужа, которые паслись на северном пастбище.

— Ты украл лошадей Клея? Но ты же сказал, что если я поеду с тобой, ты больше ничего не тронешь.

Эмилио усмехнулся.

— Я сказал, что не буду жечь пристройки и сам дом. К тому же, я беру не всех лошадей, а лишь самых лучших. — Он гордо поднял вверх голову. — У меня все отлично, Нина. В моей банде восемь человек. Мы сильны. Нам удалось ограбить банк в Сан-Антонио. Ни полицейские, ни военные не смогли поймать нас!

Нина в изумлении посмотрела на брата.

— Вы ограбили банк? Да вас же повсюду разыскивают солдаты и полицейские!

— Они нас не найдут. Мы уже месяц как скрываемся здесь, в Мексике. Скоро ми отправимся в Техас. У меня есть человек около Хьюстона, который купит всех лошадей и не задаст ни одного вопроса. Мы продадим ему коней твоего гринго. Ты увидишь, Нина, что это за прекрасная жизнь! Ты будешь во главе банды вместе со мной. Опять повсюду заговорят об Эмилио Хуаресе и его красавице-сестре Нине! Техасские поселенцы станут со страхом произносить наши имена!

Нина покачала головой.

— Ты должен понять, что я не хочу больше жить такой жизнью, Эмилио.

— Ничего, ты изменишь свое мнение. Вместе мы разбогатеем так, как и не снилось твоему гринго. Со временем переедем в Калифорнию, где я куплю тебе дом побольше, чем этот. Мы заживем по-королевски. Как только ты вновь окажешься в банде, то сразу поймешь, как соскучилась по прежней жизни. А теперь бери свои вещи, или я велю моим людям сжечь тут абсолютно все и перестрелять всех работников!

Нина поняла, что спорить с ним бесполезно. Она взяла сумку. Эмилио подвел сестру к двери и осторожно открыл ее. Работники все еще тушили амбар, крыша которого рухнула, едва Эмилио и Нина успели проскочить мимо горящей постройки. Он привязал ее сумку к седлу и помог сестре сесть на лошадь.

Изо всех сил стараясь не заплакать, Нина подчинилась брату. Она готова на все, лишь бы он не уничтожил то, во что Клей вложил так много труда, и не убил бы Джулио и других работников. Она благодарила Бога за то, что Клея не оказалось дома, иначе пьяный Эмилио мог бы его убить. Она не представляла, что ждет их в будущем, сможет ли Клей найти ее, но в душе знала, что он спасет. По крайней мере, если Клей и Эмилио сойдутся в бою, это будет равный и честный бой. Сейчас же брат мог бы застать ее мужа врасплох среди ночи.

Мысль о том, что двое любимых ей мужчин могут драться не на жизнь, а на смерть, разрывала ее сердце на части, но в глубине души она знала, кого бы ей хотелось видеть победителем. Она молилась о том, чтобы все кончилось без кровопролития.

Нина поскакала вместе с Эмилио. Опять она покидала Клея Янгблада. Надолго ли? Может быть, навсегда? Она положила руку на свой живот. Если даже она никогда больше не увидит Клея, у нее останется этот ребенок, частичка ее мужа. Теперь ей нужно думать лишь о том, как сохранить ребенка.

— Хозяин!

Клей натянул поводья, увидев, что к нему скачет один из работников.

Вдалеке паслись лошади. Клей с наслаждением вдохнул свежий воздух. Его сердце учащенно забилось при мысли, что скоро он увидит Нину. Через полчаса он пересечет южную границу ранчо и окажется возле дома. Ему не терпелось сообщить жене хорошую новость. Он получил за коней больше денег, чем предполагал, и нашел себе хорошего покупателя, который теперь постоянно будет покупать у него товар.

Он с улыбкой поджидал Джулио, но его улыбка тотчас исчезла, когда он увидел расстроенное выражение лица своего работника. Нина! Что с ней?

— Хозяин, как хорошо, что вы вернулись, — произнес Джулио, подъезжая к Клею. Он снял шляпу и вытер пот со лба. В его глазах видна была тревога. — Очень плохие новости, хозяин. Не знаю даже, как и сказать.

У Клея засосало под ложечкой.

— Что ты хочешь мне сообщить?

Джулио, тридцатилетний семейный человек, не очень-то жаждал рассказывать другому мужчине о том, что его возлюбленная исчезла. Он покачал головой, чувствуя свою вину в том, что случилось, и надеясь, что хозяин не выгонит его с ранчо и не застрелит.

— Три недели назад … случился пожар.

— Пожар! С Ниной все в порядке?

— Я… я не знаю.

Клея охватила ярость.

— Ты не знаешь? Как это ты не знаешь? Объясни в чем дело, Джулио.

Джулио опять снял шляпу и провел рукой по волосам.

— Случился пожар, — повторил он. — Загорелся большой амбар. Теперь-то мы знаем, что кто-то его поджег, чтобы отвлечь наше внимание от дома. Но я проверял, все ли в порядке с сеньорой, хозяин. Амбар сгорел. Когда я вернулся в дом, чтобы доложить об этом сеньоре, ее там не оказалось, хозяин! Я не знаю, что случилось с ней. За домом мы обнаружили следы, которые вели до Рио Гранде. Потом мы их потеряли. Извините меня, хозяин. Я знаю только, что это не индейцы. У лошадей были подковы. — Он глубоко вздохнул и вытер повлажневшие глаза. — Мне очень трудно говорить вам это, только эти люди забрали еще и кобыл с северного пастбища.

Клей сидел на коне, словно загипнотизированный. Нина исчезла? Кто-то украл ее, сжег амбар, похитил лошадей… Похитил лошадей!

— Эмилио! — прорычал Клей.

— Что вы сказали, хозяин?

— Я думаю, что это сделал ее братец!

— Но… почему, хозяин?

— Кто знает? Может, из-за мести. Просто глупая гордость! Ему казалось, что я отобрал у него сестру и представил его дураком, которым он и является на самом деле. Он, наверное, угрожал ей. Нина никогда бы не поехала бы с ним по доброй воле!

В этот миг, как бы почувствовав гнев и печаль Клея, его конь фыркнул и нервно забил ногами, шарахаясь то в одну, то в другую сторону.

— Боже мой, если она с ним, и станет участницей угонов, ее могут снова поймать! А если поймают и узнают, кто она такая, ее наверняка повесят! Черт бы его побрал!

— Вы уверены, что это дело рук ее брата, хозяин?

— Нет, но по логике вещей все выходит именно так. Он, возможно, считает, что я не стану ее . разыскивать. Однако его ждет сюрприз.

— Если это Эмилио, то вам не стоит беспокоиться за ее безопасность. Он не обидит.

— В прямом смысле, может быть, и нет, но из-за него она уже пострадала, попав в тюрьму. Кроме того, неизвестно еще, что там у него за дружки. А Нина… — Он замолк. У него защемило сердце. — Она красивая женщина, — закончил Клей тихим голосом.

Он смотрел перед собой на землю, которую успел полюбить.

Нина! Как он мечтал все это время, что вернувшись домой, обнимет ее, прижмет к себе, поцелует, ляжет с ней в постель, вновь займется с ней любовью. Как он скучал по ней! И вот она исчезла. Ее могут ранить во время набега, поймать и повесить еще до того, как ему удастся найти ее!

— Может быть, мне собрать людей, хозяин? Мы поможем отыскать сеньору, — обратился к нему, Джулио, прерывая его размышления.

— Да. Собери. Мне потребуется пять-шесть человек. Отбери тех, кто умеет обращаться с оружием. Я надеюсь, мы успеем найти их прежде, чем разыщет полиция. Беда в том, что я не представляю, где их искать. Может быть, Эмилио в Техасе. Или он отвез ее в Эль-Пасо.

— Это все равно что искать горошину в поле ржи, хозяин.

Клей посмотрел вдаль, где на горизонте виднелись горы, чью высоту отсюда невозможно было определить.

— Я знаю, Джулио, — сказал он. Его душили рыдания, горло сдавило так, что он едва дышал. Больше он не мог произнести ни слова, опасаясь, что с ним произойдет нервный приступ прямо на глазах у Джулио. Клей чувствовал свою вину. Нина хотела поехать с ним на побережье, но он велел ей оставаться дома. Она боялась расставаться с Клеем. Ее страшило то, что они могут потерять друг друга вновь. Ирония судьбы заключалась в том, что ее страх оказался оправдан.

Клей пришпорил коня, поражаясь тому, как быстро в этом мире радость сменяется печалью. В следующие полчаса он не проронил ни слова, и Джулио чувствовал, что ему тоже лучше помолчать. Он понимал, что хозяин в отчаянии.

Подъехав к дому, Клей спешился.

— Возьми моего коня и приведи мне свежего, — сказал он Джулио. Потом вошел в дом и закрыл за собой дверь. Он прошел в спальню и заметил, что кровать не убрана. Рубашка и халат Нины лежали на одеяле. Он схватил их и прижал к лицу, жадно вдыхая милый аромат. На его щеках появились слезы. Но это были очистительные слезы. Ему сразу стало легче. Отправляясь на поиски жены, он должен иметь незамутненный разум. И он найдет ее. Пусть даже ему придется надолго покинуть ранчо. Да хоть навсегда! Нина вновь одна. Если ее поймают, сообщит ли она властям о своем муже-американце, что даст ему возможность найти ее? Но она скорее всего ничего им не скажет из-за страха втянуть его в беду. Ведь он нелегально освободил ее из тюрьмы в Санта-Фе. Не только для Нины возвращение на американскую землю представляло большую опасность. Это и ему грозило крупными неприятностями. Но ему было наплевать. Его беспокоило только одно — он должен найти эту женщину. Клей сел на кровать и уткнулся лицом в ее ночную рубашку.

— Я еще раз прошу тебя, Эмилио. Пожалуйста, отвези меня домой.

Нина сидела возле брата. Они оба грелись у костра. Эмилио вздохнул и покачал головой. Он оторвал взгляд от одеяла, на котором лежал его разобранный для чистки пистолет.

— Я не понимаю тебя. Ты всегда была моей младшей сестрой. Я заботился о тебе, и мы отлично ладили. Ты во всем меня слушалась.

— Это был до того, как я повстречала Клея. Теперь я женщина, Эмилио, а не маленькая девочка. У меня скоро родится ребенок. Теперь для меня существует только Клей.

— Поживешь с нами подольше — и поймешь, где твое место, — сказал Эмилио. Он взял в руки барабан и начал его чистить. — Скоро ты поймешь, что твой гринго не станет тебя разыскивать. Когда он узнает, что ты опять в банде вместе со своим братом, он откажется от тебя. Кроме того, разве наша жизнь не интереснее той, которая была у тебя на ранчо? Разве ты не чувствуешь вины за то, что изменила своему брату, который тебя вырастил?

Нина потягивала кофе и посматривала на Карлоса, который вечно крутился рядом с ней, как будто уже решил, что она принадлежит ему. Ей всегда нравился Карлос, но не как мужчина. Теперь, когда он и Эмилио сколотили банду, совершившую несколько успешных угонов и ограблений, Карлос зазнался, подобно брату Нины. Да и к виски он тоже пристрастился. Нина больше не доверяла Карлосу.

По правде, она никому в банде не доверяла. Ей не нравилось, как эти люди смотрят на нее.

Эмилио играл в опасные игры. Его могли убить или ранить. А что тогда стало бы с ней? Она оказалась бы во власти этих людей, которые не относились бы к ней с таким уважением, как сейчас, когда Эмилио их главарь. В любой момент кто-то из бандитов, напившись, может возгордиться и объявить себя главарем. Такой человек свободно может выстрелить Эмилио в спину и занять его место. Если такое случится, новый главарь сделает ее своей собственностью. Но Нина уже решила, что убьет всякого, кто посмеет к ней прикоснуться. Она принадлежит Клею Янгбладу.

— Я бы испытывала чувство вины, если бы изменила такому брату, каким ты был раньше, — ответила она Эмилио, — но ты стал совсем другим. Я поехала с тобой лишь потому, что не хочу, чтобы ты причинил вред Клею и уничтожил наш дом. Но больше не могу жить той жизнью, какой живешь ты. Сколько раз тебе это объяснять?

— Он вскружил тебе голову, — сказал Эмилио, отложил в сторону пистолет и сунул в рот сигару.

Нина в отчаянии покачала головой. Нет, этот человек не поймет ее.

— Ты мексиканка, — продолжал брат, — Хуарес. Ты должна ненавидеть таких людей, как Клей Янгблад. Ты должна быть со мной.

— А как насчет Майка Биллингса и других американцев, с которыми ты водился? Они же были гринго, но ты ничего против них не имел.

— Я только использовал их в своих целях. Мне нужно было кое-чему у них научиться. Оставаться с ними навсегда я не собирался. Но без тебя я не могу жить. И не говори мне, что ты не получала удовольствия от угонов, которые мы сделали за несколько последних ночей. Я слышал, как ты вскрикивала, видел огонь в твоих глазах, когда ты гнала этих лошадей.

— Я делала это только ради того, чтобы все прошло как надо и нас не поймали. Если меня схватят, Эмилио, я окажусь в большей беде, чем ты! Если они узнают, что я была в тюрьме, откуда меня освободили незаконно, то и Клей окажется в опасности. До сих пор, возможно, никто еще не знает о его поступке.

Эмилио улыбнулся, зажав сигару в зубах. Он посмотрел на Нину взглядом негодяя, каким стал в последнее время.

— Я надеюсь, что его поймают. Поделом ему будет. Он ведь так любил поучать меня и наставлять на путь истинный.

— Он ничего подобного не делал. Это всего лишь твое больное воображение. Он хотел помочь. Он хороший человек, и он любит меня. — В ее глазах появились слезы. О, как она скучала по Клею! Он уже, должно быть, вернулся домой и знает, что она исчезла. Что он подумал? Клей — умный человек. Он поймет, что произошло, и отправится на ее поиски. Но ему опасно возвращаться в Техас! Если он найдет ее, то его жизнь будет в опасности. Эмилио и его люди могут его убить. А если ее арестуют, то Клея могут арестовать за связь с ней.

— Эмилио, — произнесла она вслух, — я хочу домой. У меня должен родиться ребенок от Клея. Я уже говорила тебе об этом.

— Ты все выдумываешь.

— Нет, не выдумываю! У меня должен родиться ребенок, но если ты будешь заставлять меня заниматься угоном лошадей, я могу потерять его! Как ты можешь так поступать со мной?

Брат окинул ее сердитым взглядом. Потом встал и начал ходить взад и вперед. Остальные бандиты молчали. Одни пили, другие играли в карты. Эмилио ушел в темноту. Карлос покинул своих собутыльников и присел возле Нины.

Он прикоснулся к ее руке. Нина тотчас отдернула руку.

— Я верю твоим словам о ребенке, — сказал он ей заплетающимся языком. — Но Эмилио прав, Нина. Ты должна быть с нами. И я… ты мне очень нравишься. Если ты действительно родишь ребенка, я буду любить его, пусть его отец и гринго.

Нина нахмурилась и посмотрела ему в глаза.

— Что ты имеешь в виду? Неужели ты думаешь, что я позволю тебе стать отцом моего ребенка? Карлос замер. Гнев отразился в его глазах.

— Я буду хорошим отцом.

— Ты? Бандит? Конокрад? Пьяница?

Он вскочил на ноги.

— Я не пьяница! — Кто-то из бандитов засмеялся. Карлос с негодованием посмотрел на Нину. По его глазам она видела, что у него на уме, и знала: лишь присутствие Эмилио сдерживает этого человека, который уже решил, что она принадлежит ему. Он пнул ногой какой-то мусор и шумно удалился прочь. Нина вздрогнула.

— Тебе не следует так с ним разговаривать, — сказал ей Эмилио, возвращаясь к костру. — Он любит тебя, Нина.

— А я не люблю его и принадлежу другому мужчине! — Она обняла голову руками. — Боже, Эмилио, отвези меня домой. Я хочу быть с Клеем. Я не должна потерять моего ребенка.

Эмилио затянулся сигарой, глядя на огонь.

— У тебя действительно будет ребенок?

Нина глубоко вздохнула.

— Сколько раз мне повторять это? Я так хочу этого ребенка. Почему ты так со мной поступаешь?

Эмилио вынул сигару изо рта.

— Все изменилось, верно? Теперь все по-другому. Ты тоже изменилась.

— Ты сам очень изменился, Эмилио. Я всегда понимала, почему ты занимаешься воровством. В сущности ты ведь хороший человек. Но ты боялся, что мы можем умереть с голоду. Однако теперь ты уже не можешь жить иначе. Ты очень одинок, Эмилио, и слишком упрям, чтобы признать это. Вот почему я нужна тебе. Ты хочешь, чтобы кто-то любил тебя, но тебе придется понять, что я больше не твоя младшая сестра, а женщина с своими собственными запросами. Я люблю Клея. Нас обвенчал священник, поэтому наш брак освящен церковью. Я не могу бросить моего мужа и жить с кем-то другим. Это было бы грехом. Мы поженились по любви, Эмилио.

Он опять затянулся сигарой.

— Не понимаю, как ты можешь любить грин-го. Как ты можешь заниматься с ним любовью, не вспоминая при этом тех людей, которые напали на нашу мать?

— Клей не похож на тех людей, Эмилио. Не все же американцы такие.

Эмилио положил локти на колени. Нина радовалась тому, что хоть в этот вечер он не напился. Когда он бывал пьян, спорить с ним не представлялось возможным. В трезвом виде он еще кое-что понимал.

— Я просто… Я хотел опять быть с тобой, Нина. Ты права. Я одинок.

— Тогда брось свое занятие и живи с нами. Клей не будет возражать, если ты перестанешь заниматься конокрадством. Ты станешь богатым землевладельцем. У тебя будет много лошадей, твоих законных лошадей. Жизнь может быть такой прекрасной, Эмилио!

— Твой гринго никогда не простит меня за то, что я похитил тебя.

— Он простит тебя, если я попрошу его об этом. Ради меня он все сделает.

Эмилио покачал головой.

— Нет, слишком поздно. У меня есть власть. Я — главарь банды. Там хозяином будет гринго. Я просто стану его работником. А здесь я свободный человек. Я что-то стою. Когда я покончу с такой жизнью, у меня будет много денег, и я построю себе дом.

Нина в изнеможении закрыла глаза.

— У тебя никогда не будет своего дома, — сказала она ему. — Ты уже привык к вольной жизни. Но ты зря взял меня с собой. Это все из-за виски. Отвези меня назад, Эмилио, пожалуйста. Я все объясню Клею. Он не будет преследовать тебя. Когда у меня вырастет живот, я стану для тебя обузой.

Некоторое время он молча попыхивал сигарой.

— Я хочу убить Клея Янгблада. В тот день в Индианоле мне не нужно было посылать тебя на поиски военного. Как бы я хотел, чтобы ты никогда не встретилась с ним.

— Но почему? Он спас меня из тюрьмы, Эмилио! Он любит меня, и я ношу под сердцем его ребенка.

Он повернулся к ней, глядя на Нину своими черными глазами.

— Я ненавижу его, потому что он из породы ненавистных мне людей. И этот человек наслаждается моей сестрой! Я ненавижу его за то, что он живет на земле, где умерли мои родители. Он ненавистен мне как американский военный. Злые, жадные американцы отобрали у нашего народа землю, а ты, Нина, позволяешь Клею жить в нашем доме! — Он окинул сестру негодующим взглядом. — И разрешаешь ему пользоваться своим телом, — добавил он с усмешкой. — Я полностью не оправдал надежды родителей: не смог помочь им, когда на них напали солдаты, и не уберег их дочь. Теперь их землей и их дочерью владеет американец. — Он глубоко вздохнул. — Он попользуется тобой, Нина, а потом выбросит, как ненужную вещь. Это такой человек. Но если ты хочешь в этом сама убедиться, я отвезу тебя домой.

— Нет, — раздался голос пьяного Карлоса. — Я хочу, чтобы она осталась здесь. Она должна быть со мной, а не с этим гринго.

— Пусть она сама выбирает, — сказал ему Эмилио, вставая. — Я думал, что побыв с нами некоторое время, она поймет, что ее место здесь. Но она здесь страдает, и у нее должен родиться ребенок.

— Хотел бы я, чтоб этот гринго был дома, когда мы забирали ее! Мы бы его убили. Тогда ей уже не к кому было бы возвращаться, — прорычал Карлос. — Давайте вернемся туда и прикончим его! Эта земля принадлежит тебе, Эмилио! Убей этого гринго, и все ранчо будет нашим! Там мы будем держать краденых лошадей и прятаться от полицейских. А если ты не можешь сделать это, то я сам его убью!

— Нет! — Нина встала, поворачиваясь лицом к Карлосу. — Я люблю его, Карлос.

Тот кинул на нее огненный взгляд.

— Он не может любить тебя так, как люблю тебя я! Я был так счастлив, когда узнал, что ты жива и вернулась в Эль-Пасо. А потом ты уехала с этим гринго! Я не верил в то, что ты способна на такое. Если бы мы знали, в какой тюрьме тебя держали, то сами освободили бы тебя. Мы просто не знали, где тебя искать. А гринго знал и настроил тебя против нас!

— Он не настраивал меня, Карлос! Просто я выбрала свой путь в жизни.

Карлос приблизился к костру.

— Я и другие ребята, мы считаем, что ты плохой главарь, — сказал он Эмилио. — Ты был на-. столько глуп, что позволил гринго провести себя. Он завладел твоей землей и твоим богатством! Мы утверждаем, что он должен умереть. Это ранчо очень пригодилось бы нам. Там нас никогда бы не нашли! Мы стали бы богатыми людьми! Если ты не убьешь гринго, то его убьем мы. И если мы это сделаем, то возглавит банду кто-нибудь из нас!

Нина почувствовала, что ее охватывает паника. Карлос, кажется, готов убить ее брата. Но что же тогда будет с ней? Эмилио с гневом взглянул на человека, бывшего его другом.

— Ах, вот как, — негодующе воскликнул он. — Ты значит строишь у меня за спиной коварные планы! Он муж моей сестры. Я не могу убить его!

Эти слова пронзили сердце Нины. Все-таки какая-то доля порядочности еще осталась у брата.

— А мы можем его убить, — сказал Карлос.

Другие бандиты вскочили со своих мест, но прежде чем вспыхнула драка, из темноты вдруг раздался крик.

— Руки вверх! Техасская полиция! Вы арестованы!

Карлос схватил винтовку, лежащую на земле возле того места, где он сидел. Нина замерла. Она увидела огонь и услышала звуки выстрелов. Эмилио вскрикнул и упал на нее с кровавой раной в груди.

Все это казалось Нине вечностью, хотя на самом деле длилось всего несколько секунд. Она уложила Эмилио на землю. Ей запомнилось выражение его лица — удивление и братская любовь были в нем. Несмотря на все те страдания, которые он ей причинил, Нина не могла не жалеть его. Она склонилась над братом, чтобы защитить его от пуль.

Нина молила Бога о том, чтобы в нее не попала пуля. Ее пистолет лежал рядом, но она решила не стрелять. Она не хотела умирать. Только не сейчас, когда у нее под сердцем ребенок Клея. Ей есть для чего жить. Она надеялась на то, что ее любимый придет за ней и увезет домой.

Она заткнула уши, чтобы не слышать звуки выстрелов и крики людей. Как же полицейским удалось найти их? Место казалось таким отдаленным и укромным.

— Не дайте ни одному из них скрыться! — услышала она крик. — Это банда Хуареса!

Раздался еще один крик, и Карлос упал возле костра. В последний момент он посмотрел на нее странным печальным взглядом, как бы умоляя о чем-то.

Нина вскрикнула и посмотрела на Эмилио.

— Мой дорогой, — заплакала она. — Пожалуйста, не умирай!

Кровь струилась из раны в его груди и сочилась изо рта. Нина приподнялась. Врат смотрел на нее с ужасом во взгляде. Нина узнала этот взгляд. С таким ужасом он смотрел на нее в тот день, когда на их родителей напали солдаты. Этот взгляд выражал беспомощность и страх. Он страдал так же, как и она, но его мужская гордость не позволяла ему забыть то, что случилось. Это и привело его к жизни, целью которой была месть. Нина же была частью его детства, с ней у него были связаны счастливые воспоминания, только она по-настоящему любила его.

Он не мог говорить, но все это читалось в его взгляде. Нина не могла ненавидеть брата. Она понимала, что он сожалеет о содеянном и просит ее простить его. Она нагнулась к нему, не обращая внимания на хаос, царивший вокруг.

— Я люблю тебя, Эмилио, — сказала она ему. Ее собственная блузка уже пропиталась его кровью. — Все хорошо.

Он дернулся и затих. Она посмотрела на брата и поняла, что он умер.

— Боже! — У нее перехватило дыхание. Дрожащей рукой она закрыла ему глаза. В тот же миг кто-то схватил ее сзади и рывком поставил на ноги. Человек повернул ее к себе лицом, и тотчас Нину охватил старый страх. Она увидела жестокость и ненависть во взгляде человека, державшего ее в своих руках.

— Ну и ну! — воскликнул мужчина. Она посмотрела на него и увидела бляху техасского полицейского! Не было в Америке более безжалостных к бандитам гринго, чем техасские полицейские. — Да ведь это женщина, — крикнул он своему товарищу. — Черт, нельзя же убивать женщин, Крейг.

Человек по имени Крейг подошел к ним и с ненавистью посмотрел на Нину.

— Почему это нельзя?

— Я беременная, — произнесла она, гордо вскинув голову. Она считала, что это на них подействует.

— Кто ты? — спросил Крейг.

— Я — Нина Хуарес.

Человек уперся руками в бока. В отдалении еще раздавались какие-то крики. Полицейские арестовывали людей Эмилио. Нина увидела, что большинство бандитов валялись мертвыми возле костра.

— Так ты его сестра, — сказал Крейг. Это был человек большого роста, внушительного вида, с пронзительным взглядом голубых глаз и большими светлыми усами. — Мы знали о том, что Эмилио Хуарес совершал угоны вместе со своей сестрой, но потом она попала в тюрьму Санта-Фе, откуда какой-то военный увез ее в Техас. С тех пор о ней ничего не слышали. — Крейг вырвал ее из рук полицейского. — Так где же ты была все это время?

Нина отчаянно пыталась собраться с мыслями. Возле ее ног лежал любимый брат! Ей хотелось кричать, плакать и обнимать его. Но теперь ей надо думать о Клее, спасать его.

— Я убежала от этого военного и скрывалась, — сказала она полицейскому. — Я мирно жила в Мексике, но потом явился мой брат и забрал меня с собой. Я… я не хотела в этом участвовать. Поверьте мне. Я вышла замуж за мексиканца. Он бросил меня беременную. Пожалуйста, отпустите меня в Мексику. Я скоро должна родить. Мой брат мертв. Без него я не представляю никакой угрозы. — У нее перехватило дыхание. Нина осознала происшедшее. Эмилио мертв! Она не могла забыть все те годы, когда он по-настоящему заботился о ней. Бедный Эмилио, у него не было нормального детства. — Теперь, когда мой брат мертв, я вернусь домой.

По глазам полицейского она поняла, что тот не сочувствует ей.

— Свяжи ей руки и посади на лошадь. Она поедет в Остин вместе с другими, — сказал этот полицейский своему товарищу. Потом посмотрел на Нину. — Расскажешь свою историю властям. Вы годами причиняли нам беспокойство, леди. Так что беременная ты или нет, я думаю, тебя на этот раз все равно повесят.

— Ее нужно повесить еще до того, как родится ребенок. Одним мексикашкой и потенциальным бандитом меньше, добавил другой полицейский. Раздался смех. Нину подвели к лошади. Ее тошнило. Эмилио мертв! Его похоронят здесь в безымянной могиле. Нет, его нужно похоронить дома, на старой ферме, рядом с родителями.

Остин! Они везут ее в Остин! Как же Клей найдет ее там? Она будет повешена, прежде чем ему удастся ее найти. Все кончено. Она больше никогда не увидит своего любимого, не прикоснется к его губам. Клей больше никогда не обнимет ее. Все это казалось ей страшным кошмаром. Нина знала, что должна ненавидеть Эмилио за все то, что случилось с ней, но у нее не было ненависти к брату. Она вспоминала только ту заботу, которую он проявлял к ней.

Она повернула свое заплаканное лицо к человеку, который связал ей руки и приказал сесть на лошадь.

— Моего брата… похоронят, не так ли?

— Я бы оставил его на съедение шакалам, но его похоронят. Полицейские обязаны это делать.

— Спасибо, — сказала она. Нина видела в глазах этого человека какое-то сочувствие, но понимала, что оно лишь временно. Это полицейские. Для них главное — интересы штата, а она не раз нарушала закон на их территории. Ей не представлялось возможным уговорить кого-либо из этих людей отпустить ее, что бы она не рассказывала о себе, пытаясь вызвать их жалость. Среди этих людей не. было человека, похожего на Клея Янгблада.

Печально смотрела Нина на вырытые неглубокие могилы. Она ни к кому из бандитов не испытывала жалости, разве что к Карлосу. Двое негодяев остались живы. Им приказали рыть могилы. Бандиты во всю материли полицейских. Один из них замахнулся лопатой на техасца. Тут же на мексиканца набросились трое полицейских и избили его. Нина вздрогнула и отвернулась, но она не могла не слышать ужасные крики избиваемого человека. Она понимала, что находится в опасности, превосходящей ту, когда ее схватили солдаты.

— Соберите тут все, что представляет ценность, и погасите костер, — приказал Крейг своим людям, когда мертвые были похоронены. — Мы отвезем эту женщину и двух бандитов на нашу базу.

Полицейские поспешно прикрыли могилы камнями и забрали с собой вещи бандитов.

— В овраге поблизости отсюда находится большой табун лошадей, — обратился к Крейгу один из его людей.

— Ты и Джей оставайтесь здесь и охраняйте их. Я пошлю кого-нибудь в ближайший полицейский участок. Нам нужно подкрепление. Необходимо пригнать этот табун в Остин, чтобы вернуть лошадей владельцам.

Полицейский кивнул и пошел к мужчине по имени Джей. Нину не покидало ощущение, что она смотрит на все происходящее как бы со стороны, а сама не имеет к этому никакого отношения. Ее лошадь тотчас же увели к склону, за которым, наверное, находился лагерь рейнджеров [5], откуда они следили за бандой Эмилио. Она много слышала о техасских рейнджерах и знала, что в последнее время их ряды значительно усилились, и они взяли на себя функции военных. Теперь-то она убедилась, как хорошо эти люди справляются со своим делом. Они действовали бесшумно, как индейцы, и умело, как солдаты.

Нина сдержала слезы, отказываясь проявлять слабость на глазах у посторонних мужчин. Они-то любят, когда арестованные унижаются. Она гордо вздернула подбородок. Она ведь жена Клея Янгблада, а Клей всегда восхищался ее мужеством. Она и теперь не дрогнет. Но она не может сказать им, кто является на самом деле ее мужем. Чтобы ни случилось, она должна спасать Клея.

Еще совсем недавно она была счастлива. Теперь все это в прошлом. Единственным спасением от мучений ей представлялась петля, которая затянется у нее на шее. Может быть, на небесах она соединится со своим ребенком. И тогда они вместе станут поджидать Клея.

Глава 23

Клей вошел в полицейский участок Сан-Антонио, надеясь наконец-то получить какие-нибудь сведения о Нине. Когда он спрашивал о ней в других небольших рейнджерских участках, ему либо говорили, что о ней ничего неизвестно, либо, что ходят слухи, будто она недавно арестована вместе с бандитами.

Эти слухи встревожили Клея. Больше всего его беспокоило то обстоятельство, что с рейнджерами было не столь легко договориться, как с военными. Он осведомлялся о ней как о «мисс Хуарес», полагая, что она не станет никому говорить о том, что стала его женой. Нина умная и хитрая, думал Клей, мечтая вновь держать ее в своих объятиях. Он молил Бога о том, чтобы ее не повесили, прежде чем он найдет след.

Он предполагал, что если кто-то и знает о судьбе Нины, то это начальник полиции Сан-Антонио. Его приветствовал человек небольшого роста, но довольно крепкий на вид. Он представился, назвав себя Луисом Хантом. Судя по крепкому рукопожатию, Клей решил, что этот человек гордится занимаемой должностью, которая компенсирует его маленький рост.

Клей сказал, что он владелец ранчо из южного Техаса по имени Джон Сеймур. Он спросил, известно ли что-либо Ханту о конокрадке Нине Хуарес.

Хант сложил руки на груди.

— А почему это вас интересует, мистер Хант?

Клей придал своему лицу выражение ненависти и возмущения.

— Потому что она и ее брат украли у меня самых ценных лошадей Я несколько недель преследовал их, а потом до меня дошли слухи, что их поймали. Я хочу знать, что случилось с лошадьми, бывшими при них Я имею право требовать возвращения моей собственности, мистер Хант.

Рейнджер поднял брови. К своему облегчению Клей понял, что этот человек верит ему.

— Что ж, мистер Сеймур, это правдивые слухи, — сказал Хант. — Мои люди накрыли банду Хуареса. Почти все бандиты были убиты, включая их главаря, Эмилио.

Клей был рад тому, что рейнджер в это время перебирал какие-то бумаги на столе и не видел выражения скорби и удивления на лице посетителя. Смерть Эмилио, безусловно, стала большим ударом для Нины. Прежде чем начать говорить, он сглотнул слюну.

— Что ж, весть сама по себе радостная. А как насчет лошадей? И что случилось с этой чертовкой? Она довольна умна, вы знаете.

— Ну, на этот раз ей не избежать наказания. Ее судили и приговорили к повешению, несмотря на то, что она беременна. Она сейчас в Остине. Через несколько дней ее отвезут в форт Борт. Это севернее, и там не очень много мексиканцев. В форте ее и повесят. Подождите, сейчас я найду документы по этому делу.

Клей почти не слушал того, что говорил ему этот человек. Он должен был отвернуться, чтобы рейнджер не увидел, как он взволнован. Значит, Нина наконец-то забеременела! О, что за ирония судьбы!

Начальник полиции поднял глаза на Клея, и тот приложил все усилия, чтобы не выдать своих чувств.

— Что ж, давно пора было поймать этих негодяев. Может быть, после разгрома банды и гибели главаря мы наконец избавимся от конокрадов в южном Техасе.

— Положитесь на техасских рейнджеров, мистер Сеймур. Мы искореним это зло.

Клей сделал вид, что он удовлетворен и благодарен начальнику полиции.

— Я вижу, ваши люди даром хлеб не едят. Так вы говорите, что эта мисс Хуарес, или как там ее, все еще в Остине? Когда же ее повезут в форт Борт? Я хотел бы присутствовать на повешении Не успокоюсь, пока эту женщину не похоронят. Я уже не первый раз страдаю из-за нее.

Рейнджер рассмеялся.

— Ну, если успеете попасть в Остин за три-четыре дня, то сможете еще застать ее там. Судье предстояло принять непростое решение. Ее обследовал врач, так как они решили, что женщина придумала всю историю про ребенка. Врач сказал, что пока не может утверждать с точностью, беременна она или нет. Но все же судья решил приговорить ее к повешению, невзирая на то, будет ли у нее ребенок, или его не будет. Людей это не очень-то занимает, пока у нее не вырос живот.

Клею стало нехорошо. Они убьют ребенка вместе с матерью.

— В форт ее повезут несколько рейнджеров, — продолжал Хант. — Они, возможно, не станут возражать, если вы поедете с ними. Принимая во внимание тот факт, что эта женщина умеет удирать от властей, полицейские скорее всего будут рады, что к ним присоединится еще один мужчина. Я напишу им записку, в которой порекомендую вас. Вам вернут ваших лошадей.

Человек начал писать что-то, но мысли Клея были не о лошадях. Он действительно хотел бы отбить Нину у этих людей, но не мог ехать с ними, сопровождая ее. От удивления при виде своего мужа, Нина может выдать себя, и тогда все погибло. Нет, надо придумать что-то другое. Надо выждать, пока рейнджеры увезут ее подальше от города, и помощи им будет ждать уже неоткуда. Он должен действовать в одиночку. Нельзя подвергать риску Джулио и других работников.

Хант отдал Клею записку.

— Счастливо, мистер Сеймур. — Он протянул руку, и Клей пожал ее.

— Спасибо. Для меня это просто праздник. Вы и ваши люди проделали большую работу.

— Мы действуем лучше, чем военные, вот что я вам скажу. От них эта женщина удирала два или три раза. В последний раз это произошло с каким-то лейтенантом, который забрал ее из Санта-Фе. Никто точно не знает, что это за человек. Шериф не может вспомнить его имени, а армии ничего об этом неизвестно. Странно, не правда ли? Я думаю, что армии просто стыдно признаться в том, что ее упустили. Но от рейнджеров ей не уйти.

— Приятно это слышать. — Клей свернул записку и положил ее в карман рубашки. Потом повернулся и вышел из помещения. По крайней мере, теперь у него есть конкретная информация. Он знает, где Нина и что она жива. Он надеялся, что она здорова и все ее страдания не отразятся на ребенке.

Ребенок! Теперь у него еще больше оснований для того, чтобы сделать все для освобождения Нины. Теперь, когда Эмилио мертв, уже никто не сможет помешать их счастью. Клей сел верхом на лошадь и махнул своим работникам, чтобы они скакали за ним. Они переглянулись между собой, заметив, что хозяин чрезвычайно озабочен. Как только они покинули пределы города, Клей дал им знак остановиться. Он рассказал им все, что ему стало известно о судьбе Нины. Все вздохнули с облегчением, узнав, что она жива, но разделяли тревогу хозяина о том, что ее могут повесить, если Клею не удастся освободить свою жену до того, как ее доставят в форт Ворт.

— Я не хочу, чтобы вы мне в этом помогали, — сказал им Клей. — Я должен сам освободить ее.

— Но как, хозяин? — спросил Джулио, озабоченно глядя на Клея. — Позвольте нам помочь вам. Что вы можете сделать один?

— Я еще не знаю. Но мне нужно каким-то образом освободить Нину, не подвергая при этом ее жизнь опасности.

Джулио покачал головой.

— Боюсь, что у вас ничего не получится, усомнился он. — Раньше, когда вы были военным, вам удавалось обманывать власти. Но теперь вы обыкновенный гражданин, и вам придется иметь дело с техасскими рейнджерами. Их нелегко провести, хозяин.

Клей тронул щетину на своем лице. За пять дней у него чуть ли не выросла борода. Они гнали во всю. У них не было времени для отдыха, еды, умываний или бритья. Он знал, что нельзя терять время, и в какой-то степени его усилия увенчались успехом. Теперь он знает, где Нина.

Остается лишь освободить ее и увезти домой. Но надо каким-то образом обойтись без кровопролития. Неожиданно Клей почувствовал себя одиноким и беззащитным. Как же ему провести техасских рейнджеров?

Он с болью думал о Нине. Его мечта ускользала от него. Наконец-то у них должен родиться ребенок. Но жизнь матери под угрозой. Он посмотрел вдаль, начиная сомневаться в том, что Господу угоден их союз. Раньше он в этом не сомневался. Но почему же Господь допустил такое? Зачем Он привел их к миссионерам, где они обвенчались? Почему Он дал им так много счастья и послал Нине ребенка, если собирается теперь отнять у них все это?

«Господи, сотвори чудо! — молился он про себя. — Такое же чудо, как когда мы спасались от апа-чей, и Ты привел нас к миссионерам. Не дай мне потерять ее».

— Поехали в Остин, — произнес он вслух. Он ехал впереди своих людей, чувствуя смятение и гнев. Он уже однажды потерял жену и ребенка. Как же Господь допускает такое опять? Как ему теперь возвращаться на ранчо без Нины?

— Что это такое? — спросил Джулио, подъезжая к Клею. — Никогда ничего подобного не видел!

Клей посмотрел туда, куда указывал рукой работник.

— Это верблюд, — произнес он, — черт меня побери!

— Верблюд? А что это такое — верблюд? — спросил Джулио. Остальные работники тоже уставились на необычное зрелище.

— Какое странное существо, — заметил один.

— Это верблюд, — повторил Клей тихим голосом. Он просил Бога помочь ему. Это ли его чудо? Наверное, это один из верблюдов, принадлежащих армии.

— Не спугните его, — предупредил он своих людей. — Я осторожно подъеду к нему, а потом накину на него веревку.

— Что? — Джулио в изумлении смотрел на хозяина. — Зачем вам этот урод? Никогда еще не видел такое животное. Где оно живет?

— Я знаю все о верблюдах. После того, как мы его поймаем, я расскажу вам о них много интересного. А теперь делайте то, что я говорю.

— Но для чего он вам? — спросил Джулио. — Нам надо ехать в Остин спасать сеньору.

— Может быть, этот верблюд поможет нам в этом деле.

— Верблюд? — Джулио покачал головой. — Я не понимаю вас, хозяин.

— Я сам пока не понимаю себя… тем не менее… — Клей выхватил веревку и осторожно приблизился к животному, произнося те слова, которые употреблял Пека Аким. Он много чего вспомнил о верблюдах, но вдруг понял, что так и не узнал, чем же закончилась та экспедиция в Калифорнию. Может быть, армия избавилась от некоторых из этих тварей и пустила их гулять по пустыне? Похоже, правительство так и поступило. Это скорее всего верблюдица, которая не может нести много груза. Но это к лучшему. Самку легче поймать. Она стояла, вытянув свою длинную шею, и пялилась на Клея. Он приблизился к ней, думая о том, какие же неприятные рожи у этих животных. И все же в этот миг она казалась ему самой симпатичной из всех тварей. Он уже обдумывал план освобождения Нины при помощи этого животного. Чудо произошло.

Он бросил веревку, а Джулио держал наготове другое лассо на случай, если хозяин промахнется. Но верблюдица стояла смирно и не дрогнула, когда веревка обвилась вокруг ее шеи. Клей улыбнулся, торжествуя победу.

— Мне плевать на то, что говорят другие. Ты очень симпатичная тварь, — сказал он, подъезжая к ней ближе и похлопывая ее по шее.

Верблюдица посмотрела на него, издала знакомый ему звук, похожий на ворчание. При этом ее ресницы, данные ей Богом для защиты глаз от песка во время бурь, затрепетали. Она флиртовала с Клеем. Он засмеялся и повернул лошадь, которая нервничала в присутствии странного животного.

Клей подскакал к Джулио.

— Наблюдайте за ней, а я поеду в Сан-Антонио кое-что купить. Одному из вас придется отдать мне свою лошадь. Мне потребуется навьючить на нее небольшой груз. Ждите меня здесь.

— Но… что вы собираетесь покупать? Не следует ли нам поспешить в Остин? — спросил Джулио.

— Сначала мне нужно купить кое-что, без чего не обойтись при освобождении Нины. — Клей передал Джулио веревку, взял с собой запасную лошадь и ускакал прочь. Джулио и другие работники смотрели ему вслед, гадая, не сошел ли их хозяин с ума.

Через два дня, скача практически без отдыха, Клей и его люди прибыли в небольшой городок неподалеку от Остина, население которого составляли в основном мексиканцы. В Сан-Антонио Клей купил несколько метров хлопкового полотна, несколько плетеных корзин с крышками, керосин и уздечку. Работники по-прежнему сомневались, в уме ли их хозяин. Он заплатил старой мексиканке за то, что она сшила ему халат из белого полотна. Пока она шила, Клей разделся до подштанников, смочил руки керосином, вымазал их в грязи, а потом стал растирать ими свое лицо и тело. Несмотря на свой загар, он хотел выглядеть еще более темнокожим и маслянистым.

— Меня беспокоят только глаза, — заметил он, обращаясь к ничего не понимающим работникам. Он вытер руки о полотно и стал обвязывать им голову. — Ничего не поделаешь — они у меня голубые. Придется объяснить полицейским, что мой отец женился на голубоглазой светлокожей красавице. Я скажу им, что там, где я живу, мы покупаем себе жен.

— О ком вы говорите, хозяин? Что вы собираетесь делать? — Джулио наблюдал, как Клей продолжал обворачивать материю вокруг своей головы, сооружая нечто вроде необычной шляпы. Закончив с этим, Клей посмотрел на работников, шутливо простирая к ним руки.

— Ну, как? Вы узнаете меня, если на мне будет халат и я начну говорить с непонятным акцентом?

Джулио почесал затылок.

— Трудно сказать, хозяин. Объясните, в чем дело.

Клей усмехнулся. Вид у него был возбужденный.

— Я все знаю о верблюдах, Джулио, и о тех людях, которые населяют ту заморскую страну, где водятся эти странные твари. В армии мне пришлось иметь дело с этими животными. — Он опять погладил верблюдицу по шее.

Казалось, что все обитатели небольшого городка высыпали на улицу, чтобы поглазеть на неуклюжее животное и сумасшедшего гринго, который измазал себя керосином и грязью.

— Люди, присланные сюда вместе с верблюдами называют себя арабами, Джулио, — объяснял Клей. — Они живут в стране, которая упоминается в Библии. Страна эта вблизи Средиземного моря. Там одна горячая пустыня, так что жителям тех мест приходится носить вот такие тюрбаны на голове. Они также носят халаты, потому что в них не так жарко, как в штанах и рубашках. На ноги они надевают сандалии. Вот почему я купил в Сан-Антонио кожаные сандалии и прочие вещи. Я думаю, мне удастся скопировать их манеру говорить.

— Но к чему все это?

Клей подошел к верблюдице и опять погладил ее.

— Джулио, эти твари могут переносить в четыре раза больше груза, чем самые крепкие мулы. Но эта самка понесет лишь женщину весом в сотню фунтов. — Он подмигнул работникам. Те задумались на минуту, а потом начали улыбаться.

— Но как вы собираетесь похитить ее у рейнджеров? — спросил один из работников.

— Вот для того-то и нужен весь этот маскарад. В любую из этих корзин, которые я купил… может поместиться женщина такого роста, как Нина, не так ли? Я собираюсь прикрепить корзины к верблюдице и ждать, пока рейнджеры не покинут Остин. Через пару дней я, ближе к ночи, нанесу им визит. Объясню им, что я один из тех иностранцев, что прибыли в Америку с верблюдами и решили остаться тут. Ну, придумаю, что им еще сказать по ходу дела. Я пока не знаю, как мне посадить Нину в одну из этих корзин.

— Вы хотите прикинуться одним из этих… арабов? Вы хотите въехать на верблюде прямо в лагерь рейнджеров? — Джулио забеспокоился.

— Да, я въеду прямо в их лагерь. Черт возьми, да они в жизни не видели ни одного араба. А может, и верблюдов тоже никогда не видели. Вид этого несуразного странного животного отвлечет их внимание, а Нина тем временем сможет спрятаться в корзине. Однако надо привязать какой-нибудь камень к другому боку верблюдицы, чтобы Нина не нарушила равновесие. Самое трудное — управлять этой чертовой тварью. Я видел, как это делается, и знаю нужные слова, но я никогда не ездил на верблюдах.

— Попробуйте сейчас, хозяин, — предложил один работник. — Потренируетесь сами и позабавите ребятишек.

Клей посмотрел на животное, чувствуя себя не очень-то уверенно.

— Почему бы и нет, черт возьми? Надо попробовать. — Он подошел к своей лошади и взял из сумки небольшой кнут, который купил в городе. Потом вернулся к верблюдице и дотронулся кнутом до ее колен. Он понимал, как забавно выглядит — в этой чалме, весь перемазанный керосином, одетый лишь в подштанники. Женщины и дети смеялись, глядя на него. Зеваки видели, как верблюдица стала на колени, согнув сначала передние, а потом и задние ноги, после того как Клей пробормотал какие-то слова. Клей взял уздечку, надеясь, что она не причинит боль животному.

Он сделал глубокий вдох и оседлал верблюдицу, сев перед ее огромным горбом. Затем прикоснулся к ее шее и произнес еще какие-то слова. Она встала на ноги. Детишки закричали и засмеялись. Взрослые в удивлении смотрели на происходящее. Клей проехался на странном животном по улице и решил, что верблюды совершенно не приспособлены для того, чтобы на них путешествовать. Но выхода у него не было.

Он отдал еще одну команду. Животное начало опускаться на колени и чуть было не сбросило седока. Сойдя на землю, Клей покачал головой.

— Не представляю, как можно мчаться на ней во весь опор, — обратился он к Джулио.

Работники рассмеялись, а зеваки, окружившие Клея, что-то оживленно говорили ему, смеялись, показывали пальцами и качали головами. Клей неоднократно слышал слово «локо», что по-испански значит сумасшедший. Он понимал, что они считаю его ненормальным. Он улыбнулся, повернувшись лицом к Джулио.

— Возьми с собой людей и ждите возле Колорадо, где мы ночевали прошлой ночью. Я дам тебе денег, и ты купишь лошадь для Нины. Подбери не строптивую, но такую, которая могла бы быстро бежать при необходимости. — Он взглянул на одного из своих людей. — Район, ты самый маленький из нас. Приготовь чистые штаны и рубашку, да купи большое сомбреро. Мы оденем Нину как мужчину.

Работники заулыбались, а Клею стало не по себе. Он должен или освободить ее, или умереть.

— Я привезу Нину в лагерь, и мы сразу же ее переоденем. Верблюдицу мы прогоним прочь со всеми этими корзинками. Рейнджеры будут искать именно это животное. А мы отправимся в сторону побережья. Они будут думать, что освободители Нины повезут ее в Мексику. Мы же отправимся к Хьюстону и доберемся до Мексики по Заливу. Как только мы окажемся на судне, они уже ничего не смогут нам сделать. Так что готовьтесь в дорогу. Не могу сказать, когда вернусь. Возможно, мне понадобится три-четыре дня.

— Да, хозяин, — сказал Джулио. — Мы будем ждать вас. Все мы скучаем по дому.

Клей вновь почувствовал боль в груди.

— Да, я тоже скучаю. — Он отвернулся. — Пойду посмотрю, сшила ли уже эта старуха халат. Мне нужно попасть в Остин до того, как они увезут Нину. — Он вошел в маленький белый домик, чувствуя необыкновенное возбуждение.

Старуха, сидящая в домике, встала и, улыбаясь, протянула ему халат. Клей с улыбкой взял его у нее.

— Спасибо, — сказал он. Женщина внимательно посмотрела на его чалму, потом закрыла рот рукой и разразилась добродушным смехом, тряся при этом головой. Клей надел халат и перепоясался ремнем из сыромятной кожи. Подойдя к старому, покрытому пятнами зеркалу на туалетном столике, он посмотрел на свое отражение.

— Я не узнаю себя, — произнес он, чувствуя себя более уверенно. Потом повернулся к старухе. — Вы хорошо потрудились, сеньора Бека. — Он склонился над ней и чмокнул ее в щеку. Старушка опять захихикала, качая головой. «Локо гринго», — подумала она.

Нина уже теряла надежду на то, что Клей когда-либо ее найдет. Но даже если бы он нашел, смог ли бы он помочь ей? Он только сам попадет в беду, потому что рейнджеры и военные разыскивают лейтенанта, который помог ей убежать из тюрьмы Санта-Фе. Она молилась о том, чтобы он не предпринимал чего-либо в ближайшее время. Если ей суждено умереть, то пусть она умрет, не зная о том, что ее возлюбленный умирает из-за нее.

Она с гордо поднятой головой вышла из тюрьмы в сопровождении полицейских. На улице собралась небольшая толпа. То, что ее приговорили к повешению, вызвало недовольство у части населения. И мексиканцы, и некоторые белые протестовали против сурового приговора молодой беременной женщине. Однако были и такие, которые считали приговор справедливым. Когда Нина вышла из тюрьмы, то услышала крики на испанском. Люди кричали, что ее приговорили к повешению только потому, что она мексиканка.

У нее от страха бешено забилось сердце, когда ее подвели к лошади. Нина не столько боялась умереть сама, сколько мучилась от того, что погибнет ее ребенок, ни в чем не повинное дитя. Она молила судей о том, чтобы ей позволено было сначала родить, в глубине души надеясь на то, что Клей к тому времени найдет и спасет, если не ее, то хотя бы ребенка. Тогда у мужа навсегда сохранится частичка ее души. Но ее просьбу отвергли, так как она даже не смогла доказать свою беременность. Они могли верить ей лишь на слово, а этого они делать не собирались. Она полагала, что врач, осматривающий ее, был предубежден против мексиканцев и не хотел, чтобы на свет появился еще один представитель этого народа. Нина не могла забыть того унижения, которое доставил ей этот осмотр, и того разочарования, когда он объявил, что у него нет уверенности в ее беременности.

После всех этих испытаний Нина потеряла всяческую надежду на спасение. Энергия покинула ее. Пусть же ее везут в форт Ворт и повесят там. Клею не удастся найти ее, да он и не сможет ей ничем помочь в любом случае. Храня на лице строгое и спокойное выражение, она села верхом на лошадь. Рейнджер крепко, до боли связал ее руки, привязав их к луке седла. Потом он связал ей и ноги под животом лошади.

— Теперь не убежишь, — сказал он улыбаясь.

Нина страшно боялась предстоящего путешествия. Рейнджеры, привезшие ее в Остин, относились к ней недружелюбно. Ее плохо кормили и не давали возможности вымыться. Они отпускали в ее адрес грубые замечания, и она временами боялась, что ее могут изнасиловать. Единственное, что их, по-видимому, удерживало, это то обстоятельство, что, являясь рейнджерами, они должны вести себя по-джентльменски. Хотя джентльменами они не были.

Путешествие же обещало быть долгим и опасным. После нескольких дней в пустыне эти люди могут и забыть о своем кодексе чести. Ведь там за ними не будет никакого присмотра. Ее повезут на смертную казнь, так стоит ли с ней церемониться.

Под выкрики толпы пятеро полицейских оседлали своих лошадей, а один из них взял ее лошадь под уздцы.

— Бандитка! — крикнул кто-то из толпы. — Это слово ранило ее. Они считают ее порочной женщиной, конокрадкой. Многие, наверное, думают, что она спала со всеми бандитами из банды ее брата. Откуда им знать, что в ее жизни был лишь один мужчина. Только одного человека она пустила в свою постель, разрешив ему обладать ее телом. Ах, если бы она могла еще хоть раз увидеть его, прикоснуться к нему, объяснить ему, что с ней случилось.

Нина не хотела показывать свой страх и стыд перед этими людьми. Она сидела в седле прямо, глядя только перед собой, ни на кого не обращая внимания. Когда они выезжали из города, она заметила другую толпу. Прекрасные, но горькие воспоминания пронзили ее сердце, когда она поняла, почему собрались эти смеющиеся забавляющиеся люди.

Верблюд! При виде этого странного существа она чуть не расплакалась. У нее защемило сердце. Она так ясно вспомнила тот день, когда впервые встретила Клея — высокого, красивого грин-го в военной форме! Если бы они с Эмилио не отправились тогда в Индианолу, чтобы продать там лошадей, она, возможно, так бы и не повстречалась с лейтенантом Клейтоном Янгбладом. Интересно, как сложилась бы ее жизнь без него? Ее счастье с ним длилось недолго, но она благодарила Бога и за этот краткий срок.

Рейнджеры, сопровождающие Нину, приблизились к толпе зевак, окруживших верблюда. Через мгновение они уже находились в этой толпе. Нина бросила взгляд на араба, который вел верблюда, вспомнив того странного погонщика в чалме, который выводил первых верблюдов на пристань Индианолы. Она вспомнила весь цирк, который за этим последовал.

То, что происходило теперь, весьма напоминало тот эпизод из прошлого. Одна из лошадей встала на дыбы и понесла. Дети смеялись и показывали пальцами, взрослые пялили глаза, куры, бродившие по улице в поисках корма, начали кудахтать и бить крыльями.

Рейнджер, держащий под уздцы лошадь Нины, старался объехать толпу, но женщина продолжала наблюдать за происходящим. Вдруг араб взглянул на нее, и у нее чуть было не остановилось сердце. Эти глаза! Она не могла не узнать их! У нее открылся рот от удивления, а человек в чалме тотчас приложил палец к губам. Потом он улыбнулся ей. Она узнала эту улыбку, узнала эти глаза. Клей!

Нина пыталась заставить себя оторвать от него свой взгляд, опасаясь что рейнджеры могут понять, что она знает этого странного араба. Она надеялась, что они сочтут ее удивление уместным, подумав, что мексиканка не видела арабов и верблюдов. Да полицейские и сами удивленно таращились на них, проезжая мимо.

Клей! Что он задумал, черт возьми? Нина не сомневалась, что он здесь, чтобы помочь ей. У нее голова закружилась от радости, от надежды, но она заставила себя сохранять угрюмое выражение лица, чтобы не выдать себя. Но почему Клей переоделся арабом? Почему он предпочел верблюда быстрому коню? Она должна быть готова, чтобы он ни предпринял. Надо следить за его действиями и прислушиваться к его словам. У него должен быть план. Она хотела рассмеяться от счастья, но боялась показать свою радость.

Клей! Он появился! Она не могла остановить слезы, которые появились у нее на глазах при виде мужа. Знает ли Клей, что она ждет ребенка? Она надеялась, что он не пострадает, освобождая ее. Но теперь, когда он здесь, Нина молила Бога сохранить ей Клея.

— Не плачьте, леди, — обратился к ней один из рейнджеров, увидя слезы в ее глазах. — Вас все равно повесят. От армии вам удалось пару раз скрыться, но техасских рейнджеров вам не провести. И никакие слезы не смягчат нас. Так что утрите глаза и не пытайтесь нас разжалобить.

Она посмотрела на этого человека, гордо вздернув подбородок. «Итак, — думала она, — ты считаешь, что рейнджеры не упустят меня, верно? Но никто не удержит меня, если я захочу вернуться к своему любимому».

Они выехали из города, направляясь на север, в то время как Клей катал детей на верблюде, кивая зевакам и беспрестанно улыбался, как это делал когда-то Пека Аким. Он заметил, в каком направлении ускакали полицейские. Дня через два он догонит их. Ему трудно будет прожить эти дни без Нины, но все должно пройти правильно. Нельзя вызвать и тени подозрения ни у этих зевак, ни у рейнджеров.

Клей держал верблюда и смотрел на удаляющуюся команду. Четверо орущих и смеющихся ребятишек сидели на верблюдице, Клей улыбался им. Потом он заметил одного мальчишку, который весил примерно столько же, сколько и Нина. Тогда он открыл крышку одной из двух больших корзин, привязанных с обоих боков верблюдицы.

— Ехать там, — сказал он с иностранным акцентом и улыбнулся, — большое удовольствие!

Мальчишка сразу же согласился, спустился с крупа верблюда в корзину, смеясь, сел там на корточки. Клей накрыл его крышкой. Он тоже смеялся, но никто не догадывался о причине его смеха: в этой корзине имелось достаточно места для небольшой женщины.

Глава 24

Нине уже стало казаться, что ей приснилось, будто она видела Клея в Остине. Это случилось два дня назад, и с тех пор ее муж так и не показался. Стоял сентябрь, и ночи в восточном Техасе стали прохладными. Она дрожала, стараясь спрятать в жакет свои скованные наручниками руки.

— Что, милая, холодно? — спросил ее рейнджер по имени Джордж Тиббс, который командовал этой небольшой экспедицией. Он встал, принес одеяло и накинул его Нине на плечи. Сев рядом с ней, он обнял женщину.

— Я могу согреть тебя, крошка, — сказал он двусмысленно. Остальные полицейские захихикали. — Как насчет текилы [6]?

Нина окинула его негодующим взглядом.

— От тебя воняет! — презрительно фыркнула она.

Раздался дружный смех. Джордж сердито посмотрел на нее.

— Нам еще долго ехать, малышка. Лучше относись ко мне полюбезней. Я здесь главный. Через несколько дней эти ребята могут захотеть тебя.

Нина отвернулась от него и плотнее закуталась в одеяло, моля Бога о том, чтобы Клей поскорей нашел ее. Джордж вернулся на свое место в кругу других рейнджеров, пьющих виски. В эту ночь они впервые пили, и это обстоятельство страшило Нину. Она старалась не привлекать к себе внимания мужчин, но постоянно чувствовала на себе их взгляды. К ее радости, они стали болтать об индейцах и бандитах, а также о том, что неплохо бы увеличить ряды рейнджеров. Однако вскоре Джордж опять обратился к ней.

— Может быть, тебе повезет, и ты попадешь в руки индейцев еще до того, как мы прибудем в форт Ворт, — сказал он ей. — Ты все равно умрешь, но перед этим здорово повеселишься.

Все громко засмеялись. Нина смотрела на огонь, испытывая желание убить их всех. Поведение этих людей вызывало в ней старую ненависть, которую она всегда питала к подобному сброду.

— Я хочу еще кофе, — сказала она. — Мне очень холодно.

Джордж фыркнул.

— Дай ей еще кофе, Бен. Не хочу, чтобы она заболела и умерла. Тогда нам не придется увидеть, как ее вздернут. Я никогда не видел, как вешают женщину.

— Я бы не хотел быть палачом, — сказал Бен, наливая Нине кофе.

— А я бы спокойно повесил кого-нибудь, — вступил в разговор человек по имени Кэл. — Конокрад есть конокрад. В Техасе за такое вешают, будь то мужчина или женщина. Все очень просто.

Бен подал Нине кофе. Она встретилась с ним взглядом и увидела сочувствие в глазах этого человека. Бен Гайблс — единственный из всех — оказывал ей какое-то уважение и сочувствовал ей как беременной женщине, которую скоро повесят.

— Спасибо, — сказала она, беря из его рук чашку.

Бен тотчас же отвернулся, как будто боялся, что кто-то из его товарищей заметит, что он жалеет осужденную. Тут из темноты вдруг раздался голос со странным акцентом.

— А, здесь есть люди?

Джордж вскочил на ноги и выхватил пистолет. К костру приблизился бородатый, одетый в халат иностранец, ведя за собой верблюда. Нина чуть не уронила чашку с кофе. Каждый нерв в ней ожил, и она едва удержалась, чтобы не выкрикнуть имя Клея и не броситься к нему. Он появился! Значит, то был не сон!

— Кто вы такой, черт возьми? — спросил Джордж.

— Ах, добрый господин, меня зовут Пека Аким, — отвечал Клей, улыбаясь и кланяясь. — Я одинокий иностранец, живущий в вашей прекрасной стране. Я увидел свет вашего костра и хотел узнать, не могу ли я побыть в вашем обществе некоторое время.

Джордж нахмурился.

— Обыщи его, Кэл.

Кэл рассмеялся.

— Конечно. Думаешь, у него есть что-нибудь под халатом?

— А может, он там прячет пистолет.

— О, нет, нет, нет! Уверяю вас, добрый господин, что я не хочу причинить вам никакого вреда. — Клей улыбнулся и вновь поклонился. Потом покорно простер руки, пока Кэл обыскивал его.

— Под халатом у него ничего нет, сказал он Джорджу. — Даже нормальной одежды там нет, насколько я могу судить.

— Человек, который носит халат, должен быть не совсем в своем уме, — сказал один из рейнджеров. — Скажите, вы не тот человек, которого мы видели в Остине?

Кэл отпрянул от Клея, когда верблюдица вдруг фыркнула.

— Что это за животное, черт возьми? — проговорил он. — Что вы здесь делаете? Вы тот самый человек, которого мы видели в Остине.

— Можно мне сесть? — спросил Клей. — Может быть, у вас найдется американский кофе для меня? — Джордж оглядел человека, потом перевел взгляд на верблюда. Его все еще не покидала подозрительность. — Я не долго здесь задержусь, — добавил Клей. — Да, я был в Остине несколько дней назад. Я направляюсь в форт Ворт, и мне показалось, что я заблудился. — Тут он заметил бутылку виски. — О, у вас есть напиток, который индейцы называют огненная вода, — сказал он, пытаясь изменить тему разговора.

Джордж поставил бутылку в сторону.

— У нас тут кофе есть на огне. — Он снял шляпу и почесал затылок. — Ладно садитесь. Бен, дай ему кофе. Кэл, проверь, что там в корзинах на верблюде.

— Я не пойду к этому зверю.

— О, там ничего нет в этих корзинах, — объяснил Клей, отчаянно стараясь подражать напевному голосу и чудному акценту Пека Акима. Он взглянул на Нину. — Они пустые, — добавил он, делая ударение на слове пустые. Потом отвернулся и ударил верблюда по коленям. — Вот. Я поставлю моего верблюда перед вами на колени. Убедитесь сами. — Верблюдица опустилась на землю, жуя свою жвачку. Клей снял с корзин крышки. — Вот видите? В них только немного продуктов. — Он надеялся, что они не станут рыться там и не найдут его шестизарядный револьвер. — А вторая корзина вообще пустая.

Он опять кинул взгляд на Нину, надеясь, что она понимает его. Клей заметил, что она изо всех сил старается сделать вид, что не узнала его, более того, старается сдержать слезы.

Кэл заглянул в корзины.

— Он прав, Джордж. Там ничего особенного нет.

— Что ж, отведите это животное подальше, — сказал Джордж с раздражением в голосе. — Оно воняет, и я ему не доверяю.

— Да, да, — согласился Клей, опять кланяясь. Он приказал верблюдице встать и отвел ее в сторону Нины подальше от костра. — Я заставлю ее лечь. Она вас не потревожит, уверяю вас. Она меня слушается. — Он вернулся к костру. — Можно я выпью кофе?

Джордж все еще ворчал, но остальные рейнджеры добродушно посмеивались.

— Почему вы носите этот халат, мистер? — спросил один из них. — И вы так и не ответили на вопрос Кэла. Что вы здесь делаете, черт возьми?

— А, — Клей присел неподалеку от Нины. — Я уже говорил, что оказался в Остине несколько дней назад. Но на самом деле я живу в заморской стране. Это пустынная страна, она называется Аравия. Меня пригласило сюда ваше американское правительство, чтобы я помогал военным изучать верблюдов. Опыт прошел удачно, но, увы, не все верблюды оказались пригодны. В моих услугах тоже больше не нуждались. Но я люблю эту большую страну. Она напоминает мне мою собственную. К тому же у меня нет денег, чтобы уехать домой. А корзины для того, чтобы перевозить в них продукты, если люди попросят меня об этом. Вот почему я направляюсь в форт Ворт. Я ищу работу. Моя верблюдица может переносить много грузов. — Он вновь посмотрел на Нину, пытаясь понять, вынесет ли она долгое путешествие в корзине.

— Сколько груза может нести верблюд? — спросил Кэл.

— О, гораздо больше, чем добрый мул. Вот почему армия хочет использовать их. Тогда они сэкономят деньги на лошадях и мулах. К тому же верблюд может много недель жить без воды.

— Я в это не верю, — сказал Бен.

— Да, это правда, уверяю вас. Пека Аким никогда не врет.

— Почему вы носите этот халат? — опять спросил рейнджер.

— Так мы одеваемся в нашей стране. В халатах прохладнее, чем в штанах и рубашках. В моей стране еще жарче, чем здесь. Люди только и думают о том, как укрыться от лучей солнца. Чалма на моей голове предохраняет меня от палящего солнца днем, а ночью — защищает от холода. — Клей, конечно, все это придумал и рассказывал об обычаях заморской страны таким же невежественным в этом плане рейнджерам, как и он сам. Он видел, что они верили ему.

— Что ж, это практично, — сказал Кэл. — Но вы не заставили бы меня носить такой наряд, даже если бы мне пришлось ходить голым под палящим солнцем.

Все засмеялись, включая Клея.

— Очень смешная шутка, — сказал он, покачиваясь и кивая.

— Я думал, что вы, арабы, все темные, — заметил Бен. — Но в свете костра, мне кажется, что у вас голубые глаза.

— А, да. Мой отец имеет много женщин. В моей стране мужчина берет много жен. Некоторые из них пленницы, которых привозят из дальних стран. Моя мать была такой пленницей. У нее волосы были, как солнце, а глаза, как небо.

Кэл потер свое бедро.

— Хорошая у вас там жизнь, — сказал он, кинув взгляд на Нину. — Расскажите нам еще что-нибудь про вашу страну.

Клей отхлебнул немного кофе из чашки, стараясь не смотреть слишком часто на Нину, которая в свою очередь проявляла лишь обычное любопытство и даже не улыбалась, слушая его рассказы, хотя ей очень хотелось рассмеяться, броситься к Клею и обнять его. Какое удовольствие ей доставляло то, как ее муж дурачит этих рейнджеров!

Она ждала, что Клей подаст сигнал в нужный момент. Нина понимала, что сначала он хочет завладеть их вниманием и доверием. Она уже догадалась, что Клей хочет, чтобы она спряталась в пустую корзину, но ей было пока что неизвестно, как и когда это должно произойти.

Клей всех смешил, ему было плевать, смеялись ли они над его шутками или над ним самим. Потом он увидел их пистолеты и бляхи.

— Вы полицейские? Я слышал, что в этих местах есть техасские рейнджеры. Это вы?

— Конечно, это мы, — ответил Джордж с гордостью. Теперь даже он полностью доверял Клею. — Меня зовут Джордж Тиббс, а это Бен Гейблс, Кэл Уэст, Денни Ходжес и Билл Пенни. Мы направляемся в форт Ворт и везем с собой мексиканку, которую там повесят.

Клей сделал большие глаза.

— Повесят? Но что такое она натворила? — Он опять поглядел на Нину, на этот раз как бы подбадривая ее. Она опустила взгляд. Боже, как она любит его! Ей так трудно сдерживаться и не показывать свою радость. Слезы накатились на ее глаза, слезы любви. А Джордж подумал, что она плачет от страха.

— Она занималась кражей лошадей. Ее много раз прощали. Состояла в разных бандах, которые совершали ограбления и убийства. Пару раз скрывалась от военных, но техасских рейнджеров ей не провести. Тут ей не помогут ни красивое личико, ни большая грудь. Единственное, в чем она может убедить нас, так это хорошо провести с ней время, прежде чем ее повесят.

Они все опять засмеялись, включая Клея.

— В моей стране женщины существуют только для того, чтобы дарить наслаждение мужчине и рожать детей.

— А что вы делаете с женщинами, которые нарушают закон, мистер Аким? — спросил Бен.

Клей покачал головой.

— О, их продают в рабство. Иногда им отрубают головы. В Аравии мы не вешаем людей. Их пытают, а потом обезглавливают. — Клей не знал, соответствует ли это в действительности, но ему понравилось рассказывать всякие диковинные истории этим людям. — Если человек совершает кражу, то ему отрубают руку, добавил он. — Если он убивает, ему рубят голову. Если он насилует женщину… — Он пожал плечами. — Такой человек предпочел бы, чтобы ему отрубили голову.

Все мужчины дружно захохотали. Клей допил свой кофе.

— Благодарю вас, техасские рейнджеры, за отличный кофе и приятную беседу. Теперь я должен идти и искать место для ночлега.

— Как, уже? Черт возьми, нам понравилось слушать вас, мистер Аким, — сказал ему Джордж. — К тому же, уже слишком темно. Почему бы вам не остаться тут до рассвета?

Нина паниковала, не зная, что ей делать. Клей опять посмотрел на нее.

— Может быть, я и останусь с вами на эту ночь. Видите ли, я очень устал.

— Хорошо. Мы едем в форт Ворт. Можете ехать с нами, если ваш верблюд угонится за нашими лошадьми. Мы не можем мешкать, нам срочно нужно доставить эту женщину, — сказал ему Джордж. — Встаем мы рано. Я буду несколько часов охранять ее, потом меня сменит Кэл. Отдыхайте, мистер Аким. Вы уверены, что у вас смирный верблюд?

— О, да. Вы знаете, когда я путешествую на моем верблюде, ваши индейцы не нападают на меня. Я думаю, они боятся этого животного. И оно не интересует их, как интересуют лошади. Не могу их понять.

Бен рассмеялся.

— Даже индейцы понимают, что эта тварь уродлива, — сказал он. — Может быть, она и может нести больше груза, чем лошадь, но кто захочет скакать на ней верхом?

Все опять засмеялись и стали укладываться спать. Бен приготовил постель для Нины, и она легла возле костра, поглядывая на Клея. Тот подмигнул ей, потом потянулся и зевнул.

— А, я устал даже больше, чем думал. Но прежде чем усну, позвольте угостить вас одним особенным напитком. Это ликер, который мы пьем в нашей стране. Вы любите огненную воду, но должны попробовать и этот напиток. Он сделан из диких ягод, которые растут только в Аравии, — соврал он.

Рейнджеры переглянулись, потом посмотрели на «араба». Клей полагал, что, как и все техасцы, эти ребята не дураки выпить.

— Мило с вашей стороны, мистер Аким, — ответил Бен.

— Только по глотку, — предостерег их Джордж — Нам нужно нести караул, а мы и так уже выпили виски. Нам вообще пить не положено.

— Черт, давайте покрепче свяжем женщину, предложил один из полицейских.

— Хорошая мысль, — Джордж посмотрел на Клея. — Разливайте ваш напиток, мистер Аким, а я о ней позабочусь.

Клей, изо всех сил стараясь не потерять самообладание, вынул бутылку, а Джордж в это время достал наручники и, подойдя к Нине, задрал ей юбку и надел их ей на лодыжки. Потом привязал к ним ремень из сыромятной кожи и связал их с наручниками, которые были у Нины на руках. Теперь Нине пришлось лежать в очень неудобной позе — она не могла даже протянуть ноги.

— Теперь не убежишь, — сказал ей Джордж. Он похлопал ее по заднему месту и захихикал, не замечая того, с какой злостью смотрит на него Клей.

— Попробуйте-ка вот это, — обратился к нему Клей, пытаясь отвлечь его внимание от Нины. Он взял в руки синюю бутылку, откупорил ее и поднес ко рту. Но пить не стал, а лишь сделал вид, что пригубил напиток. Потом он передал бутылку Джорджу. — Благослови вас Мухамед за ваше гостеприимство, — сказал он, вспоминая то немногое, что он знал о пророке Мухамеде и Аллахе.

Джордж взял бутылку, сделал из нее глоток и передал Кэлу. Тот нахмурился.

— Вкус почти как у нашего виски, — заметил он.

— А, да. Но напиток содержит сок ягод гана, — объяснил Клей, придумав название ягод.

Он улыбался, зная, что они пьют обыкновенное виски, куда подмешано большая доза снотворного. «Теперь эти идиоты будут крепко спать всю ночь», — думал Клей, кланяясь и улыбаясь. Билл вернул ему бутылку.

— Пойду спать, сказал им Клей. — А вы пейте еще, если хотите. Я дарю вам эту бутылку. Лягу рядом с моей верблюдицей! — Джордж покачал головой. — Я не понимаю, как вы выносите этот запах. Но каждому свое. Спасибо за выпивку, мистер Аким. Приятная штука. — Он поглядел на Нину. — Хочешь выпить? Не будет никаких проблем, если я захочу лечь с тобой ночью.

Нина посмотрела на него.

— Можешь лечь со своей лошадью, — презрительно усмехнулась она и плюнула в него под смех рейнджеров. Клей замер, с трудом сдерживая себя, когда Джордж занес над ней руку, чтобы ударить Нину.

— Не надо, Джордж, — остановил его Бен. — У нас будут неприятности, если ты наставишь ей синяков.

Нина взглянула на Клея и поняла, что он вот-вот выдаст себя.

— Что они сделали бы со мной в твоей стране, вонючий иностранец? — спросила она «араба». — Отрезали ли бы мне язык?

Все громко засмеялись. Клей заулыбался и начал кланяться.

— Я думаю, тебя выпороли бы за это, — ответил он.

— Ну, такого рейнджерам делать не позволено, — пожалел Кэл, укладываясь спать. — Порадуемся, когда ее повесят. Но по дороге в форт Ворт можно и наплевать на все правила. В конце концов, она всего лишь мексиканка. Не велика птица.

Джордж отошел в сторону, гневно поглядывая на Нину. Он сел, облокотившись на седло, в то время как его люди продолжали пить «иностранный напиток». Очень скоро снотворное начало действовать. Клей ждал, пока все они не заснули крепким сном.

Нина лежала тихо, понимая, что Клей скрывается где-то в темноте. У нее хватало ума не вступать с ним в разговор. Она ждала его сигнала.

Джордж некоторое время боролся со сном, потому что ему нужно было охранять Нину, но в конце концов и он стал клевать носом. Нина знала, что Клей наблюдает за этим человеком. Когда винтовка выпала у него из рук, Клей бросился к Нине.

— Я уже боялся, что снотворное не подействует, — прошептал он. Своим ножом он быстро перерезал ремни, которыми она была связана. — Где ключи от наручников?

— В его седельном вьюке, — ответила Нина. Клей осторожно обошел Джорджа и стал копаться в его вещах. Нина молила Бога о том, чтобы никто из рейнджеров не проснулся. Ночь стояла необыкновенно тихая. Раздавался лишь волчий вой где-то в отдаленных горах. Клей вернулся с ключами.

— Ты можешь ехать?

— Ты же знаешь, что я готова на все, только бы удрать отсюда и поскорее попасть домой.

Клей снял с нее наручники и обнял жену.

— Боже, Нина, — прошептал он. — Хорошо, что я подоспел вовремя. — Он помог ей встать. — Забирайся в корзину.

Нина знала, что для разговоров времени нет. Им нужно немедленно отправляться в путь. Она молча повиновалась и залезла в пустую корзину.

Прежде чем накрыть ее крышкой, Клей спросил:

— У тебя все хорошо? Как ребенок?

Она прикоснулась к его лицу.

— Он по-прежнему со мной, — прошептала она. Клей сжал ее руку, потом поцеловал. Как бы он хотел обнять свою жену, прижать ее к себе.

— Держись крепче, — сказал он ей, — я буду гнать этого зверя вовсю, хотя он — довольно неуклюжее создание. Не знаю, как долго проспят эти полицейские.

Как только Клей накрыл ее крышкой, Нина почувствовала, что верблюд встает. До нее донеслась команда, которую отдал Клей, и они двинулись в путь. Она съежилась в корзинке. Плевать на то, что ее укачивает и тошнит. Она едет домой!

Нина думала, что верблюд самая прекрасная из божьих тварей!

— Вон он! — Джордж Тиббс махнул рукой в сторону верблюда. Он и его люди упорно шли до реки Колорадо, но потом потеряли след. Однако им вновь удалось обнаружить следы на другой стороне реки. А теперь они наконец увидели и самого верблюда. Они во весь опор помчались к нему, но испуганное животное бросилось от них прочь, неуклюже перебирая ногами.

Тиббс надеялся поймать верблюда и мексиканку, которая совершила побег. Он не хотел бы предстать перед своим начальством, объясняя им, что эта женщина опять избежала наказания, а человек, прикинувшийся арабом, их одурачил. Он надеялся, что поймав верблюда, они найдут и этого человека. Но его ожидания не оправдались.

Рейнджер накинул лассо на шею животного, которое издало странный звук и остановилось. Некоторое время полицейским пришлось успокаивать его, чтобы заглянуть в корзины. Им пришлось повозиться. Их лошади вставали на дыбы, а верблюд натягивал веревку до предела. Наконец он вытянул голову и плюнул жвачкой, угодив ему прямо в грудь.

Тиббс издал громкий крик и выпустил веревку из рук. Кэл сделал попытку перехватить ее, но верблюд укусил его за руку. Кэл вскрикнул и разразился проклятиями, а животное тем временем умчалось прочь.

— Что нам делать, Джордж? — спросил Бен.

Тиббс обливал себя водой из фляги и вытирался носовым платком.

— Пусть убегает, чертова тварь! В этих корзинах все равно никого нет. — Он спешился, стараясь привести себя в порядок. — Черт возьми! — Он сорвал с себя рубашку и бросил ее на землю. — Будь проклята эта вонючая жвачка! Если мне когда-нибудь попадется этот араб, я убью его голыми руками!

— Кто он такой на самом деле, как ты думаешь? — спросил Бен.

— Откуда я знаю! Какой-нибудь бандит, приятель этой Нины Хуарес. Ничего, когда-нибудь она нам попадется!

— Моя рука, моя рука! — стонал Кэл.

— Полейте ему на руку виски и перевяжите, — приказал Джордж. Бен бросился помогать Кэлу, а Джордж вынул из седельного вьюка чистую рубашку, смотря вслед неуклюже убегающему верблюду.

— Кто же ты такой? — пробормотал он, думая о странном «арабе», который нанес им визит два дня назад.

В то утро они проснулись уже после того, как встало солнце. Мексиканка, Пека и верблюд исчезли. Рейнджеры страдали от страшной головной боли. Они поняли, что им подмешали в виски снотворное.

Тиббса еще никогда так не унижали. Он не сомневался, что теперь его выгонят с работы.

— Надо связаться с военными в Кэмп Верде, — сказал он своим людям. — Возможно, они что-то знают об этом верблюде. Ведь все эти твари предназначались для нужд армии. Там у военных еще много верблюдов.

— Нам надо найти эту женщину, иначе нас выгонят из полиции, — произнес Билл с негодованием в голосе и ударил шляпой по ноге. — Черт! Ну и дураки же мы!

Джордж сел верхом на лошадь.

— Нам ничего не остается делать, как только разыскивать ее и заявить о случившемся в ближайшем полицейском участке. Будем искать ее по всему южному Техасу. Эта бандитка и ее голубоглазый дружок обязательно где-нибудь объявятся. Без конокрадства они жить не могут. А когда мы их поймаем, суд им больше не потребуется, да и казнь через повешение тоже. Я их убью сам!

И они поскакали в Остин, чтобы сообщить о неприятном происшествии.

— Неужели мы действительно в безопасности? — спрашивала Нина. Она повернулась на спину, лежа на мягкой постели. Пароход слегка покачивало. Нина, Клей, а с ними Джулио и другие работники плыли по Заливу.

Клей обнял жену за обнаженные плечи и поцеловал в шею. Потом положил большую руку ей на живот, который не был уж очень велик, однако не вызывал сомнения в том, что Нина беременна.

— Да, мы в безопасности, — ответил он.

Нина глубоко вздохнула. Она ощущала знакомый запах своего мужа. Путешествие на верблюде она запомнит надолго, особенно тот эпизод, когда их остановили полицейские и несколько минут беседовали с Клеем, спрашивая странного «араба», что он делает в Техасе. Эти рейнджеры, по-видимому, еще не знали о побеге Нины. Наконец, удовлетворенные ответами Клея, эти люди ускакали прочь, так и не заглянув в корзины.

Путешествие было не из приятных. Нина постоянно находилась в корзине, за исключением кратких минут, когда ей нужно было оправиться или поесть. А это можно было сделать только в очень уединенных местах. Потом ей пришлось переодеться в мужскую одежду там, где их ждали Джулио и его люди. Они отпустили верблюдицу на волю, а Нина надела мужские штаны, рубашку и большую куртку, убрав волосы под сомбреро. В таком виде, вымазав керосином и грязью лицо, она добралась до Залива вместе с остальной компанией.

До того, как они наконец сели на пароход и поплыли по Заливу, у него не было времени для поцелуев и объятий. Они не могли сказать друг другу о своей любви. У них не было возможности отпраздновать побег Нины. Они лишь благодарили Бога, что он спас их дитя, несмотря на все испытания, выпавшие на долю матери.

Теперь у них появилась возможность наверстать упущенное. Ведь они едва не потеряли друг друга. Нина и Клей заперлись в своей каюте. Они мылись в ней, ели в ней и даже не выходили на палубу, чтобы полюбоваться морским видом. Сколько раз они занимались любовью за последние сутки? Нина не смогла бы ответить на этот вопрос. Она прильнула к Клею и поцеловала его в шею.

— Больше не поедешь на побережье без меня, — сказала она. — Больше я тебя никуда одного не отпущу.

Клей дотронулся до ее лица.

— Иногда мне придется уезжать, Нина. Однако опасность миновала. Жаль Эмилио, но теперь уже никто нас не побеспокоит. В Мексике нам ничто не грозит.

— И все же не уезжай от меня далеко.

Ее черные глаза молили его. Клей поцеловал ее в полные губки и слегка коснулся их языком.

— Не уеду. По крайней мере, долго пропадать не буду. А пока не родится ребенок, постоянно буду с тобой.

— Жаль, что теперь ты не сможешь покинуть Мексику, любимый.

— Я полюбил ее, Нина. Мне нравится ее народ. Кроме того, мне все равно, где жить, лишь бы ты была со мной.

Она прикоснулась к его волосам, внимательно посмотрела в его голубые глаза.

— Эмилио говорил, что ты не приедешь за мной. Он говорил, что ты женился на мне лишь для того, чтобы завладеть землей.

— Что ж, Эмилио ошибался, не так ли? Я занимался этим ранчо для тебя, а не для себя. Это было твоей мечтой, еще до того, как ты повстречала меня. Когда-нибудь у нас будет очень большое ранчо, которое мы оставим нашим детям. Теперь я считаю себя мексиканцем.

Нина улыбнулась.

— Ты? Мой голубоглазый офицер? Ты мексиканец? — В ее глазах показались слезы. — Из-за меня мой любимый разыскивается как преступник в своей стране. Сказано, что женщина должна прилепиться к своему мужу, но в нашем случае ты покинул родину ради меня.

— Мы принадлежим лишь друг другу, Нина. Где бы мы ни жили, мы будем вместе. Если что-то произойдет в Мексике, поедем в другое место.

— Да, моя жизнь. — Она улыбнулся открытой улыбкой. — Никогда не думала, что верблюд может спасти мне жизнь.

Клей улыбнулся ей в ответ.

— Надеюсь, что наша верблюдица еще долго проживет на свете. Не хотелось мне ее отпускать, но она выживет. Верблюды — живучие твари.

Нина прижала палец к его губам.

— Да, ты тоже живучий, гринго. Ты сильный и уверенный в себе человек. Я люблю тебя больше жизни.

Клей наклонился к ней и поцеловал ее в губы. Потом обнял Нину, не веря в то, что лежит с ней в одной кровати и держит ее в руках.

— Я люблю тебя, — прошептал Клей.

Радуясь в душе, майор Келлер выслушал историю, рассказанную ему рейнджером Джорджем Тиббсом, с трудом сдерживая смех. Около года назад Келлер отрицал, что знает о приказе на перевод Нины Хуарес в Техас. Так как шериф из Санта-Фе никак не мог вспомнить имени того лейтенанта, майор не собирался напоминать его ему. Дело было прекращено. Нина исчезла с этим военным, вот и все.

Теперь ее имя всплыло вновь. Голубоглазый мужчина, разъезжающий на верблюде и уверяющий всех, что он араб, опять помог Нине Хуарес избежать наказания. Рейнджер сказал, что эта женщина была беременна. Не от Клея ли? Келлер в этом не сомневался. Что там на самом деле с ними случилось, майор, возможно, так никогда и не узнает. Он понимал лишь одно: если Клей Янгблад считает, что ради этой женщины стоит рисковать жизнью и репутацией, то это необыкновенная женщина.

— Ничем не могу помочь вам, мистер Тиббс, — сказал он рейнджеру. — Мы многих верблюдов отпустили на волю. Конгресс сейчас занят подготовкой к гражданской войне, и наш эксперимент с верблюдами не получил финансовой поддержки, на которую мы рассчитывали. Любой человек мог бы воспользоваться этим верблюдом. Но, разумеется, это не дело рук военного.

— Но многие ли могут обращаться с верблюдами?

Келлер пожал плечами.

— Арабы могут делать это. Некоторые из них остались здесь. Черт, может быть, этот человек вовсе и не выдавал себя за араба. Возможно, он просто похитил эту женщину. Вы знаете, у арабов свои понятия о женщинах. Может быть, эта мексиканка подумала, что ей лучше удрать с арабом, чем оправиться на виселицу.

Тиббс хмуро посмотрел на майора.

— Я в это не верю. Если бы это был настоящий араб, то он не бросил бы своего верблюда.

— Черт возьми, но ведь он знал, что вы будете его искать. Почему бы ему и не бросить верблюда? — Келлер встал. — Боюсь, что не смогу помочь вам, мистер Тиббс. Извините. Я полагаю, что вы и ваши рейнджеры проиграли это дело. — Глаза Келлера засверкали. С недавнего времени между армией и рейнджерами существовала негласная конкуренция. И военные, и полицейские пытались доказать свое превосходство друг над другом. — Но невозможно всегда быть победителем, верно? — добавил Келлер шутливо.

Тиббс хмуро посмотрел на майора и вихрем вылетел из кабинета. Келлер подождал, когда за ним захлопнулась дверь, потом разразился громким смехом, тряся головой.

— Ты все еще отличный вояка, Клей Янгблад, — сказал он себе под нос. — Да поможет тебе Господь, где бы ты ни был, черт тебя побери!

Где-то на техасской равнине мирно паслась верблюдица, с любопытством разглядывая стадо бизонов, остановившееся неподалеку. Один из бизонов вдруг уставился на нее, как будто раздумывая, стоит ли напасть на странного зверя или оставить его в покое. В конце концов он начал заниматься своими делами, решив, что это странное, невиданное существо не представляет для бизонов никакой опасности. В конце концов, травы тут хватает и для бизонов, и для мустангов… хватит ее и для смешной длинношеей твари с выпуклыми глазами. А может, это какая-то его дальняя родственница. Ведь у нее тоже горб.

1

Гринго (исп.) — американцы.

2

Команчи и апачи — индейские племена.

3

Амиго (исп.) — друг.

4

Гасиенда (исп.) — усадьба.

5

Рейнджер (англ.) — полицейский.

6

Текила — испанская водка.