15

Казино почему-то называлось «Алькатраз». Может быть, его новорусские владельцы не знали, что Алькатраз не райские кущи, а одна из самых мрачных тюрем всех времен и народов… Или наоборот, отлично знали, и в названии казино проявилось их своеобразное чувство юмора.

Владимир Сергеевич Зорин стоял у стола рулетки, в безукоризненном темном костюме, с галстуком-бабочкой, самоуверенный и несколько надменный. У него не было желания играть, тем не менее он пару раз поставил пятидолларовые фишки на черное и выиграл. В роскошном зале (отделка – золото на красном, и по традиции всех казино мира ни окон, ни часов) оставалось не так много посетителей, и только что освободился столик для блек-джека. Зорин подсел к нему, очаровательная девушка сдала две карты. Владимир Сергеевич поднял два пальца буквой «V».

– Сплит, – сказал он. – Я загадал: если будет сплит, это к удаче…

Девушка стандартно улыбнулась. Нечто похожее ей приходилось выслушивать нередко. Карты снова порхнули к Зорину.

– Соррендо, – разочарованно произнес он. – На этот раз нет смысла продолжать.

– Проиграли, Владимир Сергеевич? – осведомился низкий мужской голос из-за его спины. Зорин обернулся.

– Приветствую вас, Евгений Дмитриевич. – Он встал из-за стола. – Я просто развлекался. Недолюбливаю азартные игры. Случайность не моя стихия.

– Тогда вам больше подошли бы шахматы, – заметил Булавин, пожимая протянутую руку. – Помните, что говорил Сервантес? Жизнь – это шахматная партия, после которой пешки и короли одинаково укладываются в ящик…

Они неторопливо направились в сторону бара.

– И шахматы не люблю, – проговорил Зорин лениво. – Да и что это за сравнение жизни с шахматной партией? На шахматной доске все на виду, все понятно. Вот белые, вот черные. Надо только избрать более эффективную стратегию, чем противник, и быть внимательнее его, и вы обязательно выиграете. Разве это похоже на жизнь?

– А вам какое сравнение по душе? – спросил Булавин, устраиваясь на табурете у барной стойки. – Преферанс… Что будете пить?

– Что-нибудь безалкогольное… Апельсиновый сок.

– Сок, отлично… А я позволю себе пятьдесят коньяку, хоть и за рулем… Так вот, преферанс, дорогой Евгений Дмитриевич. Это будет вернее. Представьте себе, у вас на руках пять взяток – ну, слабенькая шестерная при удачном раскладе. Партнеры пасуют, что делать? Можно, конечно, уйти в распасовку, она вам ничем особенным не грозит. Но боже, как хочется играть! Прикуп лежит рубашками вверх, но вы чувствуете, что там два туза, да и обязаны они там быть, не могут не быть… Наверняка два туза. Вы берете прикуп на игру, а там одна мелочь. И делать нечего, приходится играть с тем, что пришло, изворачиваться и надеяться на маловероятную фатальную ошибку партнеров… Вот жизнь, Евгений Дмитриевич. Знание правил – да, стратегия – да, расчет – да. Но всегда есть еще и прикуп, который не виден.

– Вы романтик, Владимир Сергеевич, – заявил Булавин, не без интереса слушавший Зорина.

– Разве? Никогда не считал себя таковым. Хотя, возможно, вы и правы, отчасти. Союзы, подобные нашему, немыслимы без романтической составляющей.

Зорин рассмеялся так заразительно, что мало расположенный к открытым проявлениям эмоций Булавин присоединился к нему.

Посмотрев на большие наручные часы в простои стальном корпусе, Зорин сказал:

– Если мы хотим успеть заехать к вам и кое-что обсудить, нужно торопиться…

– Едем, – согласился Булавин.

Они отправились на двух машинах. «Фольксваген» Зорина ничем не выделялся на фоне заполонивших Москву иностранных автомобилей, но машина Булавина – «Пежо-605» – была значительно дороже и приметнее. Зорин не одобрял такого фанфаронства – впрочем, Булавин не всегда раскатывал на «пежо». Для определенных обстоятельств у него имелась «девяносто девятая» и даже старенькие «Жигули» шестой модели, на которые он пересаживался, когда требовалось подчеркнуть скромность и непритязательность.

Подъездную дорогу к особняку Булавина ярко освещали фонари, но декорированные цветными витражами двери оставались погруженными в полумрак. В холле у лестницы на второй этаж хозяина и гостя встретила Варвара Никитична – не то домработница, не то экономка, эксцентричная неопрятная старуха, единственный человек в мире, кому Булавин доверял безоговорочно. Евгений Дмитриевич перебросился с ней привычными грубоватыми шутками, велел подать чай наверх в кабинет. На лестнице Булавина и Зорина сопровождал великолепный мраморный дог по кличке Полковник (обычно сокращаемой до Полкана), но в святая святых он допущен не был.

Кабинет Евгения Дмитриевича Булавина представлял собой поистине примечательное зрелище. Всегда, в том числе и днем, здесь царила таинственная полутьма – тяжелые шторы никогда не открывались. На стенах разместились коллекции атрибутов африканских магических культов – все подлинное (по крайней мере, так утверждали посредники, добывавшие эти редкости для Булавина). Невдалеке от камина покоился на бронзовом треножнике массивный хрустальный шар. Благодаря изобретательно спрятанным подсветкам его сердцевина будто постоянно излучала некое загадочно-туманное сияние, лишенный опоры взгляд терялся и скользил в никуда. Канделябры черного дерева с изумительной резьбой возвышались справа и слева от необъятного письменного стола. Словом, кабинет напоминал обиталище средневекового философа, алхимика или мистика (кому что больше по душе). Единственной вещью, возвращавшей посетителя в конец двадцатого века, была здесь профессиональная двухкассетная видеосистема «Сони», но она располагалась за складчатым занавесом, отодвигаемым нажатием кнопки. Разумеется, никаких компьютеров на столе. Таковые у Евгения Дмитриевича имелись, но они стояли в другом кабинете, в противоположном крыле дома. Там Булавин часто работал и принимал посетителей, которых по разным причинам не мог или не хотел привести сюда, в сердце своего жилища. Но к Зорину это не относилось. Зорин имел право видеть все.

– Прекрасно! – воскликнул Владимир Сергеевич, обводя кабинет восхищенным взглядом. – Сколько ни бываю в этой комнате, не устаю восторгаться вашим вкусом. Да что вкус, это, в сущности, пустяки. Вы сумели сделать больше. Вы создали идеальную гармонию формы и глубинной энергии. Убежден, Генриху Гиммлеру понравился бы ваш кабинет. Черный Герцог сумел бы понять, что лишь в такой обстановке стоит рассчитывать на благосклонность высших сил…

– Не очень-то ему помогли высшие силы, – проговорил Булавин, подходя к стеллажам, уставленным сотнями томов, переплетенных в кожу с золотым тиснением.

Послышался тихий щелчок, и центральный стеллаж отъехал вглубь и в сторону. За ним открылась кабина кухонного лифта – прибыл чай. Булавин взял с серебряного подноса две полупрозрачные чашечки тончайшего фарфора, поставил одну перед гостем, отхлебнул из второй. Какое-то время чай смаковали молча – он был того достоин.

– Гиммлеру и его соратникам не повезло, – произнес наконец Зорин. – Они пришли раньше срока. Наука еще не была готова проникнуть в суть тайных предначертаний. Делались лишь робкие попытки… Из уважения к нашим предшественникам не назову их усилия дилетантскими, но им не хватало ни информации, ни теоретической базы, ни математического аппарата, чтобы справиться со столь сложной задачей. Наше положение несравнимо выгоднее. Уже сегодня мы в состоянии не только проверить магию алгеброй, но и заставить ее служить себе… Да и само слово «магия» устарело. То, что раньше делалось эмпирически, вслепую, сейчас поднято на качественно иной уровень. Отныне это часть современной науки… Ритуалы, оккультизм, вертящиеся столы спиритов, сантерия, брохейрия, предвидение будущего – мы объединяем разрозненные элементы в новую реальность, и мы управляем ею.

Зорин умолк, выбрал хорошую сигару из полированного ящичка, тщательно и со знанием дела раскурил.

– Я несколько увлекся, – добавил он суховато. – Обстановка располагает… Давайте поговорим об эксперименте. Как и вы, я заинтересован в том, чтобы его результаты были абсолютно убедительными – в случае успеха и при неудаче.

16

Ночь в штате Вирджиния принесла с собой промозглую сырость. «Шевроле-сабэрбан» Стивена Брента, мощный и солидный джип, уверенно держался на влажной дороге, направляясь к столице Старого Доминиона, как испокон века называли штат. Но Брент ехал не в Ричмонд, ему предстояло свернуть к юго-западу и остановиться у одинокой виллы мистера Тейлора.

Брент принял решение скорее от растерянности, нежели по здравом размышлении. Он не знал, с какой стороны взяться за проблему Тейлора, к тому же у него имелось и непосредственное задание Конуэя: Дэвид Хилл. Озабоченный дефицитом времени, Брент замыслил проникнуть в дом Тейлора этой ночью, когда хозяин заведомо находится в Вашингтоне. Конечно, он не рассчитывал найти какие-то улики, но и старая записная книжка с телефонами прежних знакомых может дать зацепку. Все в мире взаимосвязано, и самый незначительный на первый взгляд факт способен увести очень далеко, если оценить его верно.

Двухэтажный, длинный и плоский дом Уильяма Д. Тейлора, лишенный архитектурных изысков, был обнесен высоким забором, за которым торчали фонари. Брент вышел из машины метрах в пяти от ворот, не выключая фар. Он заранее выяснил, что Тейлор не держит охранников, но на всякий случай позвонил у калитки.

На звонок отозвался громогласный собачий лай. Очевидно, за воротами бесновалось не менее четырех здоровенных псов. Брент прикусил губу от досады. Все, можно возвращаться. Даже попытка перестрелять собак не имеет смысла, ведь Брент планировал скрытую акцию, а не налет. Имитация ограбления тут не подходит, это насторожит Тейлора. Да и выстрелы в ночной тишине далеко слышны…

Брент разочарованно щелкнул пальцами и повернулся к машине. Сделав два шага, он остановился, прислушался к яростному лаю продолжавших неистовствовать псов. Постоял с минуту, послушал еще, усмехнулся и вернулся к калитке.

Это были не живые собаки, а высококачественная запись на замкнутой в кольцо ленте, включающаяся при нажатии кнопки звонка и воспроизводящаяся снова и снова. Динамики обеспечивали совершенно естественный звук, и Брент ни за что не разгадал бы этого трюка, если бы не обратил внимания на повторение одних и тех же звуковых циклов. Настоящие собаки не исполняют свои номера на бис.

Сумка с инструментами была прицеплена к поясу Стивена Брента. Замок он отпер без труда, а вот с хитроумной сигнализацией пришлось повозиться. Лай постепенно стихал, вероятно в соответствии с программой таймера, – создавалось впечатление, что собаки разбредаются по территории. Пока Брент воевал с сигнализацией, он обнаружил и другие способы активации акустической собачьей зашиты – она срабатывала, когда кто-то подходил слишком близко к забору или прикасался к воротам и калитке.

Отключив сигнализацию, Брент шагнул за ворога. Дорожку к дому, вымощенную белой каменной плиткой, освещали тусклые лампы, заключенные в причудливые стеклянные конусы, обвитые золотистыми металлическими змеями. Почему он действительно не завел собак, думал Брент, быстро, но непоспешно направляясь к дому. Чего проще… Но за собаками нужно ухаживать, их нужно кормить. Значит, кто-то должен обитать на вилле постоянно или хотя бы наведываться время от времени. Такого человека Тейлор, видимо, нанимать не хочет, равно как не нанял он и охрану… Патологическая недоверчивость ко всем на свете или серьезные основания не допускать никого и на периферию своей частной жизни?

Брент открыл замок входной двери и оказался в просторном холле. Снаружи падало достаточно света, чтобы не прибегать к помощи потайного фонарика. Брент решил начать обыск с кабинета Тейлора, а потом обшарить остальные комнаты и подсобные помещения, благо на это времени у него хватало. В кабинете, обнаруженном на втором этаже, Брент задернул плотные шторы и зажег настольную лампу.

Прежде всего в глаза бросился большой никелированный сейф. Дверцу украшал прямоугольный дисплей, утопленный в толстую сталь, под ним выступала укрепленная на кронштейнах стандартная компьютерная клавиатура. На экране мерцал длинный ряд нолей.

Минуту постояв перед сейфом в раздумье, Брент нерешительно нажал ENTER. Ноли сменились зеленоватой надписью:

ВВЕДИТЕ КОД ДОСТУПА

Код доступа? Брент приложил палец ко лбу. Откуда же ему знать этот чертов код… Разве что попробовать наугад. Тейлор ездил в Гаррисберг, так почему бы не набрать название этого города?

Он так и сделал. Дисплей мигнул и высветил новую надпись:

ОШИБКА

КОД НЕ ОПОЗНАН

ПРИ ПОВТОРНОЙ ОШИБКЕ

ПОЛИЦИЯ БУДЕТ ИЗВЕЩЕНА О НЕСАНКЦИОНИРОВАННОМ ПРОНИКНОВЕНИИ

– Проклятье, – буркнул Стивен Брент. Вот именно, проклятье. Сейф открыть не удастся, да эта электронная штуковина еще и подскажет хозяину, что здесь кто-то был. Неужели придется идти на вариант с имитацией ограбления? Это подозрительно, но менее подозрительно, чем такая картина: кто-то пытался залезть в сейф, но не взял в доме ни одной ценной вещи…

Со злостью Брент ударил кулаком по краю кронштейна, торчавшему из-под клавиатуры. Кронштейн внезапно подался и ушел вниз. Дверца с дисплеем распахнулась, и за ней Брент увидел другую дверцу, с обычным механическим цифровым замком.

Итак, эта компьютерная система – такой же обман, как и собачий лай. Но зачем? Да очень просто. Если бы замок и впрямь управлялся электроникой, при любом сбое в энергоснабжении виллы Тейлор не смог бы открыть собственный сейф. Для кого-то подобная неприятность мало что значила бы, лишь небольшую задержку, пока не возобновится подача электрического тока… Следовательно, Тейлору крайне важно иметь доступ в сейф всегда, есть ток или нет? Что же такое жизненно необходимое он там прячет?

Пристально изучив замок, Брент пришел к выводу, что справится с ним. Он вооружился медицинским стетоскопом, извлеченным из сумки с инструментами, и принялся миллиметр за миллиметром поворачивать первую ручку, прислушиваясь к шумам механизма.

Сейф сдался через полтора часа, когда спина Брента невыносимо болела от кропотливой работы в полусогнутом положении. Брент выпрямился, с наслаждением ощутив, как благодарно отзываются мышцы спины, и потянул ручку приоткрытой дверцы.

Сначала он ничего не разглядел в полумраке, затем глаза привыкли, и Брент увидел две картонные коробки. Он вынул одну них, снял крышку. Внутри теснились ампулы с прозрачной жидкостью, но название препарата не было обозначено. Во второй коробке обнаружились такие же ампулы и несколько шприцев. На мгновение мелькнула абсурдная мысль – а не наркоман ли Тейлор? – но Брент тут же отогнал ее.

На верхней полке лежал продолговатый футляр. Открыв его, Брент с недоумением воззрился на радужно переливающийся прямоугольник размером с ладонь, украшенный рубиновым полушарием в центре и кристаллами странной формы по углам. На обороте прямоугольной пластины на гладкой синей поверхности ровно светились два золотистых ободка. Брент прикоснулся к одному из них, и его будто током ударило. Послышался высокий тонкий звук, и по руке Брента заметались фиолетовые искры. Одновременно он был захвачен необыкновенным ощущением эйфории, которое пугало, но от которого не хотелось избавляться.

Встряхнувшись, Брент отдернул палец.

– Ну, как вам это понравилось? – вкрадчиво спросил кто-то за его спиной.

Брент крутанулся на каблуках. Перед ним стоял Уильям Д. Тейлор с внушительным пистолетом в руке.

– Поднимите руки! – скомандовал он.

Как во сне, Брент повиновался. Тейлор быстро ощупал его и вытащил из кармана «полис-спешл» тридцать восьмого калибра.

– Неплохо вооружились, – заметил он. – Только это ни к чему. Побеседуем как двое разумных людей… Верните в футляр то, что у вас в руках, и садитесь. Кстати, вам повезло, что я здесь. В моем доме незваных гостей иногда ожидают сюрпризы… И не всегда приятные…

Вложив пластину в футляр, Брент сунул ее в сейф и уселся на стул.

– Вы должны быть в Вашингтоне, – проронил он, точно эта реплика могла тут же отправить Тейлора обратно в столицу США.

Тейлор улыбнулся, запихивая револьвер Брента в свой карман.

– Да я и был в Вашингтоне… Но кто же откажется лично познакомиться со Стивеном Брентом из АНБ? Тем более вы к этому стремились…

– Вот как, вы меня знаете…

– Знаю ваше имя, – спокойно сказал Тейлор. – И еще то, что вы влезли сюда без всякого соизволения руководства. Это меня устраивает. Вы очень хорошо срежиссировали ваше исчезновение.

– Вам не сойдет с рук убийство сотрудника АНБ, – без особой убежденности заявил Брент.

– Убийство? – удивился Тейлор. – А кто говорил об убийстве? Вы не поняли, поясняю. Я мало знаю о вас и хочу узнать больше, много больше. Поэтому мы отправляемся в путешествие.

Тейлор поднял пистолет на уровень груди Брента и выстрелил. На пистолете не было глушителя, но вместо характерного резкого хлопка раздалось какое-то неопределенное шипение. Боль захлестнула Стивена Брента с головы до ног. Он попытался вскочить со стула, но свет померк в его глазах.

17

Едва Кремнев устроился в гостиничном номере, он позвонил Шатилову и сообщил, что выезжает к нему вместе с Ирой. Они взяли такси. Ира, в последний раз посетившая Москву еще ребенком, увлеченно глазела по сторонам.

Нажимая кнопку звонка у двери Шатилова, Кремнев заметно волновался. Восемь лет разлуки не шутка. Многое могло измениться…

Многое, но не главное. Дверь распахнулась, и Кремнев очутился в медвежьих объятиях друга.

– Раздавишь, – смеясь, вымолвил Кремнев.

– Выдержишь, ты железный… – Шатилов разомкнул объятия и стиснул в ладонях плечи Кремнева. – Черт, Сашка! Такой весь из себя джентльмен…

– Да и ты не похож на убогого, – сказал Кремнев, и в голосе его звучала настоящая радость. – А вот это Ира, моя племянница.

– Здравствуйте, – смущенно проговорила Ира.

– Привет! Проходите…

Шатилов широким жестом пригласил их в гостиную. Первым вошел Кремнев и сразу увидел Марину, сидевшую в кресле с разноцветным журналом в руках. Она была одета в слишком просторные для нее джинсы Шатилова, его же рубашку и джинсовую куртку.

– Знакомьтесь, – произнес Шатилов. – Марина, это и есть Саша Кремнев, о котором я тебе столько рассказывал… А это Ира.

– Здравствуйте, – снова сказала Ира.

– Очень рада, – откликнулась Марина.

Кремнев украдкой бросил на Шатилова лукаво-вопросительный взгляд. В ответ Шатилов чуть заметно отрицательно качнул головой. Тогда Кремнев приподнял брови, и Шатилов прикрыл глаза, что означало: «Потом».

Этот безмолвный диалог остался не замеченным девушками. Кремнев повалился на диван, Ира скромно пристроилась на стуле.

– Ну, выкладывай, – потребовал Шатилов, предлагая Кремневу сигареты. – Как ты, что ты?

– Я, брат, решил заняться издательской деятельностью, – важно изрек Кремнев – Издательство «ВОЛК», слышал?

– Никогда, – признался Шатилов. – Что за волк?

– Всероссийская объединенная литературная корпорация… – Кремнев рассмеялся. – Шучу, конечно. Никакая не всероссийская и тем более не корпорация, а просто «ВОЛК». Ну, крутой такой зверь… И слышать о нас ты вряд ли мог, потому что мы только что организовались. Ни одной книги еще не выпустили.

– Гм… Вот не думал, что ты заинтересуешься книгоизданием. Неисповедимы пути Господни… И что будете штамповать – детективчики? Конкуренции не боитесь?

Кремнев зажег сигарету и выпустил кольцо дыма.

– Не боимся, потому что у нас особая политика.

– Ох ты… Если не секрет, какая?

– Секретов нет. Видишь ли, Юра, детективы, боевики, триллеры, фантастика – все это у нас выпускают сотни издательств. Да вот беда, если наши российские авторы, то уровень пещерный, а кто поприличнее – сплошь буржуи. Многие читатели справедливо ругаются. Люди уже объелись дерьмом, хотят читать наше, русское, но качественное – те же детективы и фантастику, но на уровне настоящей литературы. И ведь есть у нас талантливые авторы, молодые ребята! Но из коммерческих издательств их гонят – мол, тетя Маня не поймет. Гонят и из элитарных – там наоборот, высокомерно нос воротят. На рынке образовалась ниша, дыра, понимаешь? Вот мы и решили ее заполнить. Дали рекламу в газеты, объяснили, что требуется… Не поверишь – портфель забит рукописями. Процентов тридцать – шедевры, будем издавать… Ребята пишут не хуже Стивена Кинга. Мы их, конечно, раскрутим – телевидение там, пресса… Ты видел у нас в России писателя, раскрученного наподобие Кинга или Шелдона – абсолютные бестселлеры? То-то. Даже самых популярных знают сравнительно мало. А мы возьмем и сделаем!

Слушая воодушевленную речь друга, видя его горящие глаза, Шатилов мысленно радовался за него. Опасения, что Кремнев предстанет перед ним сломленным, сдавшимся человеком, не сбылись.

– И ты здесь по делам издательства? – спросил он.

– Не по делам, а по одному делу. Московский автор прислал исключительно интересную рукопись. Хочу с ним встретиться, предложить долгосрочный контракт… И все-таки главное было – повидаться с тобой, иначе я послал бы в командировку помощника. Кстати, что это у нас за встреча всухую? Наливай!

Шатилов сконфуженно развел руками:

– Извини, не купил, закрутился… Расскажу – поймешь и простишь. Мы тут с Мариной тебе такой детектив преподнесем, твои доморощенные Стивены Кинги от зависти лопнут… Правда, Марина?

Он подмигнул девушке, та несмело улыбнулась в ответ.

– Да ладно, я сбегаю, – проявил великодушие Кремнев.

– Давай я, как хозяин…

– Нет уж, как хозяин ты развлекай наших девушек… Тут поблизости, наверное, новых магазинов за восемь лет пооткрывали немерено?

– Полно, да только водка в них левая. Иди в «Кристалл», там не обманут. Три квартала налево.

– Угу… Я мигом. – Кремнев легко вскочил с дивана и вышел из квартиры, захлопнув дверь.

– Так. – Шатилов обратился к Марине: – Там в холодильнике… В общем, сооружай закуску.

Марина кивнула и отправилась на кухню, а Шатилов принялся расспрашивать Иру о жизни в Санкт-Петербурге.

В этот момент на лестничной клетке третьего этажа дома напротив парень в кожаной куртке поднял к глазам бинокль. Понаблюдав с минуту, он включил переговорное устройство:

– Макс, их там двое – он и девчонка. Больше никого не вижу.

– Больше точно никого нет? – послышалось из динамика.

– Вроде бы нет.

– Хорошо, иди вниз.

Парень спустился по лестнице и сел в «тойоту», стоявшую у подъезда шатиловского дома. В салоне сидели еще трое, а позади «тойоты» у тротуара приткнулся черный джип.

– Макс, начинаем? – спросил парень с биноклем.

– Инструкции всем понятны? – осведомился тот, кого назвали Максом. Под утвердительные возгласы он скомандовал: – Начинаем.

Шатилов немного удивился, услышав дверной звонок.

– Быстро же он… Человек-ракета! – Он прошагал в прихожую и открыл дверь.

Сильнейший удар в лицо отшвырнул его к стене. Четверо ворвались в прихожую, обнажая притаившиеся в потайных карманах курток компактные автоматы «скорпион». Упавшего Шатилова подняли за воротник, впихнули в кабинет. В дверях встал совсем молодой, невысокого роста парень с автоматом.

– Берите девчонку, – распоряжался Макс. – Живо проверить квартиру!

Марина, возившаяся на кухне, услышала шум и отрывистые команды. Похолодев, она замерла. Это пришли за ней… Прыгать в окно? Слишком высоко. Она метнулась в спальню – из прихожей, гостиной и кабинета ее видеть не могли – бросилась на пол и втиснулась под кровать. Почти тут же в спальню вбежал один из боевиков.

– Никого нет, Макс! – крикнул он.

Шатилов лихорадочно соображал. Пистолет лежит в ящике стола… Там только два патрона, но если вывести из строя этого юнца, можно завладеть автоматом…

Сделав вид, что теряет сознание, Шатилов покачнулся, ухватился за ручку ящика, потянул на себя. Через мгновение пистолет в его руке смотрел в грудь вооруженного противника.

Тому было только девятнадцать лет, и раньше ему не приходилось принимать участия в акциях. Он испугался и растерялся. Вместо того чтобы отступить в коридор или попытаться выбить у Шатилова пистолет, он нажат спусковой крючок «скорпиона».

Пули веером пронзили торс Шатилова, сверху донизу наискосок. Обливаясь кровью, Шатилов рухнул на пол.

В кабинете появился Макс, за его спиной маячили две головы.

– Идиот! – заорал он. – Этого велено было доставить, а не замочить!

– Да он это… С пистолетом… – начал оправдываться проштрафившийся боевик.

– Тьфу… —Макс обернулся. – А вы что встали? Стерегите девчонку!

Склонившись над Шатиловым, он с усилием перевернул его.

– Черт. Живой, но явно доходит… Вот что. Возьми аккуратно его пистолет, вложи ему в руку и сделай контрольный выстрел в висок.

– Зачем из его руки? Он весь изрешечен…

Макс печально вздохнул:

– Нет, ты дурак… Взять его с собой мы не можем, не тащить же это кровавое месиво в подъезде и на улице. А убийство расследовать будут круто – бывший кагэбэшник как-никак. Если до тебя докопаются… Значит, он сам застрелился, а ты со злости пальнул уже в труп. Дошло?

– Белыми нитками шито.

– Ну и что? Все равно убийство им не доказать, при наших-то адвокатах… И мы тебя вытащим, понял?

Парень благодарно закивал. «Дженнингс» лег в руку Шатилова, и единственный выстрел оборвал его жизнь.

В гостиной, куда Макс направился после расправы над Шатиловым, двое боевиков расположились справа и слева от насмерть перепуганной Иры, по-прежнему сидевшей на стуле.

– Ну что, Стрельникова, – ухмыльнулся Макс, – недолго погуляла?

Скованная ужасом девушка не смогла и рта раскрыть. Впрочем, ей бы не поверили, если бы она объяснила, что она не та, за кого ее принимают.

В руке Макса блеснула игла шприца, тут же вонзившаяся в предплечье девушки. Наркотик подействовал быстро. Не прошло и тридцати секунд, как по телу Иры разлились теплые волны блаженного безразличия.

– Все, она готова, – сказал Макс, заглянув ей в глаза. – Пошли.

Марина услышала стук закрывающейся входной двери. Она не решалась сразу выбраться из своего убежища, но ее выгнал страх. Если эти… налетчики все же сейчас поймут, что ошиблись и похитили не ту девушку, они вернутся. Или им подскажут…

Неловко выкарабкавшись из-под кровати, Марина встала сначала на колени, потом на ноги. Ее шатало как пьяную, тело сотрясала неостановимая дрожь. Тошнота подступала к горлу, еще более сильная от запаха нагретого металла в теплом воздухе… И какого-то другого неприятного, страшного запаха.

Девушка добрела до кабинета, опираясь о стены, ахнула и закрыла лицо рукой. Юрий Дмитриевич Шатилов, человек, давший ей приют и надежду, лежал навзничь в луже крови. Чтобы констатировать смерть, Марине не требовался врач – в правом виске Шатилова зияло круглое отверстие в темном ореоле.

– Боже, – сдерживая рыдания, прошептала Марина. – Боже…

Шатилов погиб из-за нее. И та девушка, Ира… Пусть не сразу, но бандиты разберутся, увидят свой промах, и тогда… Что? Отпустят Иру восвояси? Едва ли. Уберут как свидетельницу, вот что они сделают. Марину трясло все сильнее. Господи, две ужасные смерти из-за нее, только из-за нее! Даже сдайся она бандитам в попытке спасти Иру, ту все равно бы убили, как Шатилова.

Теперь надо бежать, не важно куда, лишь бы подальше от этого дома, превратившегося в театр кошмаров. Разум девушки полностью отключился, она не отдавала себе отчета в своих поступках, не могла подумать о том, что будет после. О Кремневе она даже не вспоминала…

Как-то она оказалась у входной двери, крутанула ручку замка и побежала вниз по лестнице. Она еще не оправилась от последствий автокатастрофы, быстрые движения причиняли боль, но панический ужас гнал ее прочь.

С Кремневым она не встретилась Он возвратился, когда Марина уже свернула за угол.

Распахнутая настежь дверь и абсолютная тишина за ней мгновенно подсказали Кремневу: что-то неладно. В прихожей из его рук выпал полиэтиленовый пакет с двумя бутылками водки, и Кремнев рванулся в гостиную, потом влетел в кабинет.

Он молча стоял над телом Шатилова, не веря тому, что видит. Только могучим усилием воли он заставил себя стряхнуть оцепенение и позвать:

– Ира! Марина!

Молчание. Кремнев заметался по квартире, открывая все двери, заглядывая в шкафы, под кровать… Все места, где можно спрятаться. Девушек нигде не было, ни живых, ни мертвых. Тогда Кремнев вернулся к Шатилову, опустился на колени перед телом друга.

– Вот так и увиделись, Юра, – тихо проговорил он и беззвучно заплакал. – Вот так и увиделись…

Подобно Марине, он забыл обо всем на свете, но профессиональные рефлексы не позволили ему утонуть в глубинах отчаяния. В квартире была стрельба, значит, вот-вот явится милиция… В их глазах Кремнев станет главным подозреваемым. Сидя в следственном изоляторе, сумеет ли он заниматься поисками Иры и убийц Шатилова? Даже если его и выпустят вскоре на свободу, он потеряет драгоценное время. Нет, дожидаться милиции было бы роковой ошибкой.

Кремнев встал и выпрямился:

– Обещаю тебе, Юра… Я найду их. Обещаю.

Никто не слышал его слов. Но если бы рядом находился человек, знакомый с Кремневым лично и различающий оттенки его интонаций, он не усомнился бы ни на минуту: обещание будет выполнено.