И кружились.
      Коула чуть не вырвало. Наверное, это от виски. Но вот неожиданно кружение прекратилось. В воздухе мерцали какие-то голубоватые полоски. Они снова оказались на берегу моря.
      На этот раз было намного теплее, над головами простиралось голубое небо. Но Коулу здесь не нравилось. Совсем не нравилось.
      Ли выпустил его руку. Коул сам схватил его и спросил:
      - Лонг-Айленд? - Но сам уже знал, что это другое место. Неподалеку виднелся пирамидальный остров; казалось, что на его крутых склонах по спирали растут деревья. Все выглядело неестественно.
      - Камера? - спросил Ли.
      Коул отпустил руку Ли и сунул руку в карман. Но кармана не было, не было и камеры.
      - Черт побери, - выругался он. - Камера была в куртке.
      Ли пожал плечами.
      - Она нузна формально, так, на всякий слутяй.
      - Все равно глупо получилось, - сказал Коул. - Я виноват. - Сделал снимки будущего и сам же потерял их. - Мы сможем за ней вернуться?
      - Не думаю, - ответил Ли. - Снимки - не страсно.
      - Правда, но жалко. - Он уже и говорил почти как Ли. Пора было менять тему. Он откинулся в кресле и осмотрелся вокруг. - А где это мы? То есть хотелось бы знать, где мы находимся.
      - Попробую сосситать, - ответил Ли и согнулся над своим мини-компьютером. - На острове Кэппс, - раздался голос сзади.
      Коул выпрямился и встревоженно обернулся. За планером стоял мужчина. Интересно, как давно он там стоит? Было такое ощущение, словно мир вокруг них начинает медленно проявляться, - так в старину, когда связь была медленной, постепенно открывались веб-сайты.
      Мужчина был высоким, белым, без маски (это Коул заметил в первую очередь); одет он был в мягкий вельветовый костюм. По крайней мере, ткань была очень похожа на вельвет. Но что-то было в ней такое, что наводило на мысль об искусственности.
      - Добро пожаловать, доктор Ли, - произнес мужчина. - Очень рад, доктор Коул. Вы, наверное, успели заметить, что нам предстоит переправиться на другой берег. Если, конечно, вы желаете осмотреть остров. Времени у нас немного. Вам требуется отдых?
      - Осмотреть остров? Без проблем, - ответил Ли и встал. Коул тоже поднялся.
      - Меня зовут Хэллам, - представился мужчина. Говорил он по-английски немного странно, но без акцента. Он слишком тщательно выговаривал каждое слово, будто впервые говорил на этом языке. Мужчина протянул руку, и Ли взял ее. - Рад встретиться с вами.
      Мужчина пожал руку Ли и протянул ее затем Коулу.
      - Меня зовут Хэллам, - снова повторил он. - Рад встретить вас на вашем пути…
      - На каком пути?! - вскричал Коул. - Ли, где мы? Ты хотя бы знаешь?
      Ли промолчал, вместо него ответил Хэллам. Он показал на скалистый остров и снова сказал:
      - Кэппс-Айленд.
      Почти с самой вершины острова в этот момент взлетал то ли самолет, то ли какой-то другой летательный аппарат. Из-за большого расстояния трудно было точно сказать, что это и какого размера.
      - По всему миру сто двенадцать подобных станций Охраны Земли, - продолжал Хэллам. - Все они объединены одной сетью…
      - У-у-у-х! Погоди, - прервал его Коул. - В каком мы году? Пожалуйста.
      - Году? Ах, ну да, конечно, - ответил Хэллам. - В семьсот двадцать четвертом. По-вашему, от Рождества Христова, это будет… - Хэллам засучил рукав и взглянул на наручные часы. - Простите… это получается три тысячи сто двадцать четвертый год. Я мог бы и сам догадаться, что вы захотите узнать эту цифру.
      - Бог ты мой! - Коул снова сел.
      - Мы не пользуемся вашим летосчислением. - Хэллам постучал пальцем по наручным часам. - Но здесь у меня оно есть.
      Планер не двигался; он опять, как с ним уже было раньше, застыл на месте, словно весил как большая машина.
      Ли постукивал по кнопкам компьютера, и вид у него был крайне озабоченный. Коул уже нисколько не волновался. Тысяча лет. Что с ним может случиться через тысячу лет? Он давным-давно умер, он это прямо-таки нутром чуял. Даже кости его уже сгнили под землей, на которой он теперь стоит. Если только их не выкопали тюлени.
      Коулу стало неуютно, и он встал на ноги. Земля под ногами казалась вполне твердой, даже, пожалуй, слишком твердой. Так реально ли данное будущее?
      Да. Реально. Несмотря на яркое солнце, Коул дрожал.
      - Мы пользуемся гонконгским календарем, - продолжал объяснять Хэллам. - Летосчисление ведется от Гонконгского Коллоквиума, который имел место семьсот двадцать четыре года тому назад. Но это только в политике. А что касается духовной жизни, то мы считаем года от Великой Переправы. Тогда получается сто четырнадцать тысяч восемьсот сорок четвертый год. Но пойдемте. - И он двинулся по тропинке к воде.
      Ли и Коул последовали за ним. А что им еще оставалось.
      Коул не удержался и спросил:
      - Великой Переправы? Какой Великой Переправы?
      - Давным-давно была война, - ответил Хэллам. - Сплошной огонь кругом, потому что в те годы огонь был основным оружием, а потом начался какой-то мор. Тогда в первый, хотя и не в последний, раз наши предки чуть не истребили самих себя. Их тогда было не так уж и много, сколько-то тысяч, но и погибали они тысячами. Несколько женщин собрали всех оставшихся в живых - эти первые люди делились на три клана, и они воевали между собой. Выжили в основном дети, и женщины повели их на север, прочь из Долины Костей. Тогда-то они и перешли через Великий Бассейн, который впоследствии стал Средиземным морем. Но в то время там не было воды.
      - Сто тысяч лет тому назад? Откуда вы знаете? - спросил Коул.
      - Сто четырнадцать тысяч, - поправил его Хэллам. - Восемьсот сорок четыре - это приближение, на котором сошлись все. Мы установили дату с помощью анализа ДНК и углерода; многое восстановили по легендам и наскальным изображениям; но люди всегда помнили об этих временах - это было началом начал.
      Внизу на воду спустился небольшой самолет. Коул даже не слышал, как он подлетел. Не тот ли это аппарат, что поднялся в воздух с острова?
      Тем временем свой вопрос задал и Ли:
      - Гонконг?
      - Да, тогда люди объединились, - ответил Хэллам. - Встреча, после которой человечество начало принимать меры, приведшие впоследствии к созданию Охраны Земли. Именно это помогло остановить Шестое.
      - Шестое? - переспросил Коул. - Вы имеете в виду Шестое Вымирание, как вы это называете?
      Хэллам пожал плечами.
      - Мы называем все своими именами. В шестой раз на планете все шло к полному истреблению живого. Погибли тысячи биологических видов, они навсегда были стерты с лица Земли. Продолжалось все это более пятисот лет, во многом этот процесс был даже хуже тех войн, которые привели к Великой Переправе, потому что по вине человечества погибали другие виды. Далее были периоды Траура и Восстановления. Во времена Переправы людей на Земле оставалось около двух сотен. После Шестого Вымирания немногим более двух миллионов.
      - А сколько сейтяс? - спросил Ли.
      - Скоро увидите, - ответил Хэллам.
      Они подошли к самой воде. Небольшой самолет по воде приблизился к ним.
      У самолета были короткие толстые крылья, словно он был сделан из картона, но с отверстиями вдоль длинного края, что, видимо, увеличивало подъемную силу аппарата. Спереди у самолета крепился большой пропеллер, дистанционно управляемый, как пояснили им, с помощью магнитного поля. Поэтому отсутствовал мотор и летал аппарат бесшумно.
      На месте пилота никого не было. И места, как такового, тоже не было.
      Они поднялись на борт, самолет со свистом взлетел. По мере того как он набирал скорость и высоту, свист исчез. Никаких ремней безопасности. Почему-то Коул вспомнил о Хелен. Когда он в последний раз взглянул на часы, было девять одиннадцать, а ему казалось, что с тех пор прошло как минимум несколько дней. Сейчас Хелен уже на полпути к Лондону. Между ними к тому же тысяча лет.
      Ли снова таинственно улыбался. Коул тоже улыбнулся. В этом небольшом самолете было что-то умиротворяющее и надежное; солнечный свет, голубая вода внизу, приближающийся остров.
      - Сто тысяч лет. Если так, мы почти современники, - сказал Коул Хэлламу.
      - Мы и есть современники, - ответил Хэллам. - Тысяча лет всего лишь мгновение в жизни целого биологического вида. И того меньше для камней, воды, самой Земли. Даже сотня тысяч лет всего лишь несколько коротких мгновений. Мы от считываем свою духовную историю с начала расселения, которое закончилось всего тысячу лет тому назад, в ваше время.
      Духовную. Коулу никогда раньше не нравилось это слово. Самолет летел достаточно медленно. Казалось, тут никто никуда не спешит. Вот он аккуратно сел на воду, и Хэллам начал объяснять, что они сейчас увидят:
      - Мы восстанавливаем Землю с момента Шестого…
      "Которое все-таки произошло, несмотря на все наши усилия", - мрачно подумал Коул.
      - Мы собрали воедино все климатические пояса, популяции животных и растений, метеорологическую и тектоническую информацию. Получилась самоуправляемая глобальная система, которая ведет наблюдение за окружающей средой, дает нам знать о готовящихся серьезных переменах и так далее.
      Они подплыли к берегу, там их встретила женщина. Она представилась - Дана. Одета она была в такой же вельветовый костюм, только оранжевого цвета и более изящного покроя.
      - Вы африканец! - воскликнула она, взяв Коула за обе руки. Она тоже была негритянкой, причем намного более ярко выраженной, чем женщина в маске и даже сам Коул.
      - Боюсь, что так, - ответил Коул.
      Женщина казалась озадаченной, и он пожалел, что выбрал такой тон. Несмотря на то, что быть негром в Америке не так-то легко, он много раз воздавал хвалу Господу, что не родился белым. Но как объяснить такое женщине, рожденной спустя тысячу лет?
      - Я пошутил, - сказал он, а она вежливо улыбнулась.
      Они поднимались по эскалатору без ступенек к туннелю, расположенному выше по склону.
      Туннель вел внутрь горы и заканчивался в большой овальной комнате со встроенными в стены жидкокристаллическими мониторами. По экранам, как вода, плыли цифры и другие данные.
      Больше никого в комнате не было.
      - Кто ведет все хозяйство? - спросил Ли.
      - Сама система, - ответила Дана. Ковбойский английский Ли нисколько ее не удивлял. - Существует пятьдесят пять подобных станций Охраны Земли, все они связаны в единую систему. Одна находится в глубине Северного Ледовитого океана. Шапка полярных арктических льдов, которая в ваше время исчезла, теперь снова на месте.
      Коул хотел возразить, сказать, что в его дни арктические льды еще не исчезли, но что именно имела в виду эта женщина, говоря "в ваше время"?
      - Экраны всего лишь для обозрения. Система сама контролирует себя. И следит за всем происходящим.
      - Значит, она обладает разумом? - спросил Коул.
      - Конечно. - Дана смерила его взглядом. - Зачем придумывать систему без разума?
      - Равновесие на Земле, - кивнул головой Ли. - Знает, сто надо делать. Выссый класс.
      - На самом деле, - уточнил Хэллам, - она не сообщает нам, что нужно делать; система доводит до нашего сведения, что она уже делает. "Охрана Земли" взяла на себя почти всю работу, в природных системах вне зоны синхронизации успешно работают наноботы. Система действует всего лишь сто сорок лет и все еще совершенствуется.
      "Значит, у планеты все-таки есть шанс, - подумал Коул. - Ее можно восстановить, хотя бы частично. Даже без помощи "Дорогого Аббатства", даже если им с Ли ничего не удастся сделать…"
      А может, и удастся.
      - И поэтому вы привезли нас сюда? - спросил Коул. - Чтобы показать нам все это? Предупредить нас о том, что произойдет в случае нашей неудачи… или удачи?
      У Даны был озадаченный вид.
      - Это не мы. Вас привели сюда Старики.
      - А вы не Старики?
      - Конечно же нет. Это они предупредили нас и сообщили, что вы скоро будете тут, - ответил Хэллам. - Поэтому мы вы учили ваш язык. Кроме нас двоих, никто не может говорить на нем.
      - Когда настанет время, Старики отошлют вас домой. - Дана повела их назад, к выходу из туннеля. - А пока вам еще предстоит сделать, по-моему, пять остановок. Но сейчас мы должны вернуться.
      - И без промедления. - Ли смотрел на свой мини-компьютер.
      Курсор уже мигал.
      Спускаясь вниз по эскалатору без ступенек, Коул испытал странный прилив грусти. Здесь, в будущем, так покойно, но какой ценой.
      - В наше время население планеты было почти восемь миллиардов, а теперь меньше двухсот миллионов, - бросил он Дане, поднимаясь на борт небольшого самолета. - Скажите, было что-то такое, с чего все началось? Какая-нибудь катастрофа - "бомба замедленного действия"?
      - Катастрофа? - переспросил Хэллам. - Да их были сотни. Голод, наводнения, войны, болезни - все это уносило тысячи жизней.
      - И убивало души, - добавила Дана. - Эпоха Восстановления тянулась много сотен лет.
      - Маски, - промолвил Коул.
      - Им было трудно смотреть друг другу в глаза. Было трудно даже с самими собой. Мир пережил столько насилия, столько разрушений.
      - В эпоху Восстановления они думали, что Траур закончился, - вставил Хэллам. - Мы же теперь, глядя назад, считаем, что он был в самом разгаре.
      - Так же как некоторые считают, что и теперь мы еще живем в эпоху Восстановления, - добавила Дана.
      Самолет бесшумно поднялся в воздух, они почувствовали лишь струю воздуха. Во время полета Коул спросил Хэллама об их местоположении.
      Оказалось, Африка.
      - По вашим картам это примерно побережье Мозамбика. А вон тот город вдалеке…
      Хэллам тихонько сказал что-то в сторону пульта управления. Язык по звучанию был похож на китайский. Самолет поднялся выше. Теперь между двумя невысокими горами они увидели скопление зданий, выкрашенных в неяркие, пастельные цвета, - словно скопление диких цветов.
      - … это Аруба, а вон там…
      На горизонте показалось облако или подобие облака - снежные пики Килиманджаро. Снова в снегу. Хотя Коул никогда в жизни не видел легендарную гору (он вообще не бывал в Африке), но знал ее по множеству изображений - гора ни капли не изменилась. Что такое тысяча лет для гор и льдов.
      Самолет опустился, Килиманджаро исчезла из виду - как прошлое… или будущее.
      У подножия холма Хэллам и Дана поцеловали их обоих, по-французски, в обе щеки. "Как странно целоваться с людьми, живущими через тысячу лет, - подумал Коул. - Словно целуешь сон или надежду, а им, наверное, кажется, что они поцеловались с призраком".
      - Прощайте.
      - Прощайте.
      - Пока, - бросил Ли.
      - Когда нажмете на кнопку "ВОЗВРАТ", попадете на следующую ступень, - сказал Хэллам. - Вам предстоит еще пять. Так сказали нам Старики. И просили передать вам.
      Ли мрачно кивнул и пошел по тропинке наверх. Коул догнал его на самом верху.
      - Еще пять? - спросил он. - Я думал, что наша задача добыть материал для "Дорогого Аббатства". Что все это значит? И кто такие эти Старики?
      - Нет понятия, - ответил Ли. - Пора!
      Он показал Коулу свой компьютер. Курсор мигал, вокруг прыгали цифры, они медленно поднимались вверх по экрану.
      - Клянусь Богом, Ли, мне кажется иногда, что ты просто притворяешься, что плохо говоришь по-английски! Я ничего не понимаю. Как нам попасть назад в наше время? И что мы тут вообще делаем?
      Но Ли лишь улыбнулся своей таинственной восточной улыбкой. Спорить с ним было бессмысленно. Они подошли к планеру; неожиданно подул сильный ветер. Коул пожалел, что отдал теплую куртку. Ли застегнул свою жуткую куртку-сафари. "Если он считает, что близость Килиманджаро хоть как-то оправдывает эту куртку, - подумал Коул, - то он действительно чокнутый". Куртка дурацкая, и сам Ли выглядит в ней нелепо.
      - Тогда поехали. - Неизвестно почему Коул чувствовал себя отвратительно. Он усадил Ли рядом с собой и взял его маленькую бледную руку в свою большую и темную. - Ты главный.
      - А?
      - Нажимай "ВОЗВРАТ".
 

 
      Но никуда они не вернулись. То есть не сразу.
      Они летели дальше.
      Дальше по спирали Времени - так казалось им в тот "момент времени", хотя, как им еще предстояло узнать, Путешествие во Времени возможно лишь один раз в самом Конце Времени, когда ничего впереди вас не ждет. Только там можно вернуться назад по временной петле, ибо Конец Времени один-единственный.
      Но тогда они еще ничего об этом не знали. "Тогда" - как странно теперь звучит это слово. "Теперь"…
      И вот они летели вперед сквозь Время. Морской запах маленькой смерти исчез, хотя "футбольная травма" в колене все еще напоминала о себе. Огни мигали, превращались в настоящие полосы света: то холодные, то горячие. Ли сжимал руку Коула все крепче и крепче; наконец планер замедлил ход и остановился, остановился в крайнем переднем положении. Неожиданно стало тепло, почти жарко. Вокруг все было белым, как будто в тумане; но вот туман начал исчезать - они оказались в рощице небольших деревьев с серебристой полосатой корой.
      Играла музыка. Коул огляделся; их окружали люди, большей частью молодые, в черно-белых одеждах. Все аплодировали. Ли тоже аплодировал; казалось, самому себе. Они с Коулом переглянулись, расхохотались, встали и поклонились. Остальные ответили дружным радостным смехом и провели их к столу под деревом, где смеющийся официант уже разливал вино в бокалы.
      Все говорили по-французски. Коул с трудом понимал этот язык, пока одна из женщин не положила ему на правое плечо небольшой кусок толстой ткани.
      - Pardonnez-moi [Извините (фр.).], - сказала она. - Вы не возражаете?
      Ткань прилипла к его плечу, она была тяжелой, но не жесткой, похожей на прорезиненный фартук, который одевают пациенту, когда делают рентген.
      - Нормально, - ответил он.
      - Прекрасно, - сказал Ли; он только что получил такую же ткань. - Это какой-то мгновенный переводчик, так? А вы все еще разговариваете на французском?
      - Да, да, - ответил кто-то из окружающих.
      У-у-ух!
      - Эй, Ли, ты на каком языке разговариваешь: на английском или на французском? - спросил Коул.
      - Ни на том ни на другом, - ответил Ли. - На мандаринском диалекте. А теперь на кантонском [Диалекты китайского языка.]. А теперь вообще по-русски…
      - О'кей, о'кей, - ответил Коул. - Я понял. - Потрясающе. Голос Ли звучал немного неестественно, как будто он разговаривал с ним по междугороднему телефону; но, слава богу, никакого техасского акцента.
      Они оказались в Париже. Старики, кто бы там они ни были, доставили их в небольшой парк в Марэ, в год 12679 по гонконгскому летосчислению (год 15242 от Рождества Христова). Окружали их студенты-историки, которые собирались раз в году, чтобы изучать и обсуждать проблемы Современного мира (так они называли древний мир, наш мир), а сегодня еще и для того, чтобы встретиться с представителями этого мира.
      - Старики предупредили нас, что вы прибудете сегодня, 23 июня, и пробудете с нами всего несколько часов. Собралось много народу, все хотели посмотреть на материализацию. И правда, получилось здорово.
      - Ни секунды не сомневаюсь! - вскричал Ли.
      - Но мы попросили их не вмешиваться, чтобы самим иметь возможность побеседовать с вами. Хотите еще вина? Это хорошее эльзасское вино. - Все это Ли и Коулу объясняла белая женщина примерно сорока лет, в короткой черной юбке и белой с полосками блузке. У нее были длинные, худощавые и, по мнению Коула, красивые ноги. Они сидели за столиком на улице под платаном, вместе с женщиной было еще трое друзей. Двое мужчин, один из них негр (кожа у него была намного темнее, чем у Коула), и молодая женщина - на вид ей было не больше лет, чем Хелен. Коулу совсем не понравилась натянутая, вежливая улыбка этой женщины.
      Коула гораздо больше интересовало то, что не было известно модернистам (так называли себя эти люди), чем то, что им было известно. Они знали, кто такие Моцарт, Эллингтон, Лист, но никогда в жизни не слышали живого оркестра. Они понимали, что такое капитализм, но совершенно не представляли себе это с практической точки зрения.
      - Вы можете жить где захотите? - спросили они, а когда Ли ответил отрицательно, а Коул положительно, все рассмеялись и снова наполнили бокалы. Очень хорошим эльзасским вином.
      Стоило Ли разговориться, и остановить его было уже невозможно. Да модернисты и не пытались. Они с радостью слушали все о нашей прегонконгской эре (они считали, что длилась она с 1500 по 2500 год нашей эры, то есть от Рождества Христова). Они задавали много вопросов о Китае и США, о "ядерной войне, которая так и не разразилась" (Коул был несказанно рад услышать это!) и так далее. Ли отвечал на все вопросы.
      - Это было похоже на взрыв, - объяснял он. - И с технической, и с культурной точки зрения. И удивительно, и ужасно одновременно. Это…
      Длинные, подробные ответы. Коул теперь думал, что ему гораздо больше нравился прежний Ли со своими краткими ответами в ковбойском стиле. Кроме того, он и сам готов был задать несколько вопросов Ли, например: кто такие Старики; что сталось с основной целью их миссии, касающейся "Дорогого Аббатства"; но самое главное, как же им вернуться в свое время?
      Странно, но он не спешил задавать эти вопросы. Он чувствовал себя необыкновенно расслабленным, словно оцепеневшим.
      Возможно, с ним происходило нечто подобное перелету на обычном реактивном самолете в другой часовой пояс. Они сидели в саду ресторана, люди приходили и уходили, кое-кто пристально смотрел в их сторону, но Коула это нисколько не трогало. Вино действительно было "очень хорошим", сыр - острым, хлеб - пышным и вкусным. Интересно, как давно он не ел?
      Он огляделся, но часов нигде не было. Кейт протянула руку с наручными часами. Аналоговые, дата на французском языке: 11:00, Juin 23, Juedi [23 июня, четверг (фр.).]. Коул спросил, путешествуют ли местные жители во времени; Кейт казалась шокированной. Такого не может быть. Это просто невозможно.
      - А как же мы?
      - Вы аномалия, - ответил мужчина-негр. - В любом невозможном случае существует своя аномалия. - Все рассмеялись, хотя Коулу слова негра были не совсем понятны.
      - Вы специальный проект Стариков, - проговорила молодая женщина, Коулу так и не удалось запомнить ее имя. Она сидела рядом с Ли и с восхищением взирала на него. Ей нравилась даже жуткая куртка-сафари. Им всем нравился Ли; они подливали ему вина, отрезали сыр, ловили каждое его слово.
      Коула все это раздражало. Наверное, ему не удалось этого скрыть, потому что Кейт потянула его за рукав и прошептала:
      - Пойдем пройдемся вдвоем.
      Париж выглядел таким, каким помнил его Коул (по фотографиям и одному короткому визиту вместе с Хелен, - не с нынешней, а с предыдущей), разве что машин стало меньше. Те, что были, остались такими же небольшими, как и прежде, и так же противно гудели.
      Париж, в котором он теперь очутился, с одной стороны, был живым городом, но с другой - собственной копией. Он постоянно перестраивался, но в основном по старым планам восемнадцатого-двадцатого веков эры Рождества Христова. На улицах встречалось много народу, большинство из них показались Коулу туристами. Они никуда не спешили, просто спокойно прогуливались.
      Примерно четвертая часть людей на улице были африканцами, некоторые, так же как и Коул, лишь наполовину. Продавцы в магазинах и магазинчиках вели себя вежливо, но особого интереса не выказывали. Ничего особенного они и не продавали. Один-два вида сигарет; один или два сорта жевательной резинки. Все газеты умещались на одной странице, но стоило нажать на квадрат в верхней его части, как текст менялся. В них все, казалось, может меняться: и язык, и текст, и шрифт. Коул встретил лишь два знакомых ему языка: французский и китайский; английского не было и в помине. Кейт купила Коулу книгу в мягкой обложке, которая увеличилась вдвое, как только Коул открыл ее. Книга заинтересовала его из-за фотографии автора, напечатанной на задней обложке. Заплатила Кейт за книгу самым необычным путем - она дважды мигнула в маленькое зеркальце продавца.
      Многие, как и Коул, ходили с переводчиком на плече. Большинство мужчин были одеты в мешковатые брюки и длинные рубахи, но кое-кто ходил в брюках-хаки и спортивных куртках, некоторые даже в спортивных костюмах. Коул заметил, как двое мужчин мочились прямо на улице, в специальные отверстия в асфальте. Видимо, так было принято.
      - Я подумала, вам интересно будет взглянуть на ваш мир, - промолвила Кейт. - Я посмотрю презентацию вашего друга потом на видео.
      - Мой мир?
      - Мир, который вы сотворили, - пояснила она. - Вы наши предки, мы здесь благодаря вам.
      Коул спросил ее, как они путешествуют. Те, кому нужно быстро добраться из Европы в Азию или Америку, могут сделать это за два-три часа, ответила Кейт, но большая часть торговли и коммерции идет по морю. Люди работают по четыре-шесть часов в день и имеют полугодовой отпуск. Вокруг Парижа, по словам Кейт, расположено множество маленьких ферм, хотя большая часть Европы не заселена. Они прошли вниз по набережной Сены в сторону Эйфелевой башни (каждые 1200 лет, по контракту, ее заменяли новой). Коул боялся слишком удаляться от садика-ресторана в Марэ, где "приземлился" их планер. Он уже смирился с мыслью, что теперь они не просто наблюдают будущее, но еще и прогуливаются по нему. Он верил, что Ли не улетит отсюда без него (и полагал, что у Кейт должно быть что-то типа мобильного телефона или другого средства связи - на случай, если курсор у Ли снова замигает). И все же он слегка нервничал…
      Кафе и кинотеатры Парижа были странным образом похожи на кафе и кинотеатры нашего времени. Коул узнал, что сделано это специально. В других городах другие развлечения. Лондон, к примеру, город клубов и театров, а Мексико-сити - центр керамики и автогонок.
      Они остановились у видеокиоска, и Кейт показала ему карты Северной Америки и Африки - там тоже были огромные незаселенные пространства. Промышленность в основном занималась переработкой вторсырья; добыча нефти и минералов из земли считалась противозаконной.
      Коул не знал, как принято себя вести в их будущем. Может ли он спросить о том времени в прошлом, которое для него являлось будущим и о котором он, следовательно, не имел представления? Он решил рискнуть.
      - Имела ли место в Современную эпоху большая катастрофа? Катастрофа, спровоцированная человеком и приведшая к хаосу?
      - Вся Современная эпоха - это одна большая катастрофа, - ответила Кейт. - И всему виной сам человек, не так ли? Но вот мы выжили.
      Коул решил идти напрямик.
      - Вы когда-либо слышали что-нибудь о… событии… стратегии… под названием "Дорогое Аббатство"?
      Она посмотрела на него непонимающе, и он даже не был уверен, как переводчик перевел эту фразу на французский, тем более его не слишком удачные попытки объяснить, что он имеет в виду. Может, Кейт считает, что "Дорогое Аббатство" - это монастырь, как гора Сан-Мишель? Что сталось за эту тысячу лет с французским языком?