— Ну вот и все! — проворчал слесарь, слезая с лесенки.
      Альдо осмотрел новую установку: тонкая медная труба, пронзившая перекрытия, заканчивалась еще одним краном, над которым красовался оранжевый счетчик.
      — Я объясню вам, как эта штука работает, а вы потом перескажете матери. Будьте внимательны, я вряд ли смогу зайти к вам еще раз! Опускаете в щель три монеты… Затем поворачиваете эту ручку до упора… Включается счетный механизм, и целую минуту из крана течет питьевая вода!
      — Всего минуту! Да это же грабеж!
      — Полегче, сынок! Если ты считаешь, что четыреста километров трубопроводов от океана, опреснительная установка и двадцать насосных станций ничего не стоили, то глубоко ошибаешься!
      — Питьевая вода в бутылках и то дешевле!
      — Зато теперь вы имеете воду в любое время.
      — Если есть чем платить.
      — С тобой не сговоришься! У вас у всех мозги набекрень. Мне пора. Не забудь, установка вступит в действие завтра в шестнадцать ноль — ноль!
      — Знаю.
      — Будет сам министр!
      — Привет! Я не помешал?
      Альдо вздрогнул от неожиданности и обернулся. В кухне стоял мужчина. Он узнал его сразу — это был отец Элизы.
      — Дверь была открыта… Я услышал голоса и решил, что могу войти…
      — Конечно.
      — Думаю, вы узнали меня… У Элизы до одиннадцати нет занятий. А вы учитесь в одном классе, и я решил, что вы тоже дома…
      — Пожалуйста, пройдите в гостиную, — предложил Альдо комиссару. — Я сейчас, только провожу слесаря.
      Альдо закрыл за рабочим дверь и прислонился к стене. Только тут он почувствовал, как колотится сердце и по спине стекают струйки холодного пота. Несколько мгновений он стоял с полузакрытыми глазами, пытаясь взять себя в руки.
      — Вам дурно?
      Альдо открыл глаза. Комиссар стоял перед ним, хитро прищурясь.
      — Я занимался почти всю ночь. Немного устал!
      — Бывает… И часто вы страдаете бессонницей?
      — Пожалуй, впервые. Я составил план повторения пройденного и сегодня приступил к занятиям.
      — Вижу, несмотря на юный возраст, вы человек организованный! Элиза часто говорит о вас… И неизменно с похвалой!
      — О, она замечательная девушка и прекрасно учится.
      — У нее слабое здоровье, и я был бы против, если бы она просиживала ночи над уроками вместо сна. Но я зашел не за тем, чтобы говорить о здоровье Элизы… Иначе вы прочтете мне лекцию о вредных последствиях загрязнения окружающей среды! — улыбнулся комиссар.
      — Да-да… Думаю, вы хотите допросить меня по поводу событий на заводе. Я был уверен, что рано или поздно это произойдет. Но мои родители подтвердят, что позавчера ночью я был дома и спал сном праведника!
      — Я вовсе не собирался вас допрашивать! — рассмеялся комиссар. — Будь у меня такое намерение, я прислал бы вам повестку явиться в комиссариат… Мне хочется побеседовать с вами по-дружески, Альдо. Но буду с вами откровенен — я провожу небольшое расследование, скажем, как обеспокоенный отец!
      — Ну, за Элизу не стоит бояться!
      — Хм! Если к саботажу причастны вы, то и Элиза в нем замешана.
      — А если исходить из того, что я невиновен?
      — До прихода сюда я считал, что вы не имеете отношения к этой истории. Теперь моя уверенность поколеблена — вы человек самостоятельный. Более того, вы достаточно хладнокровны и умеете защищаться. Что вы думаете о саботаже?
      — Я одобряю его целиком и полностью!
      — А последствия?
      — Миллионы литров подземной воды будут сохранены, отравители получили удар в самое чувствительное место — по мошне!
      — А возможная безработица? Вдохновителю следовало подумать, прежде чем действовать. А что считают сообщники?
      — Спросите об этом у них самих!
      — Послушайте, Альдо, я пытаюсь помочь вам. Если это сделали вы, признайтесь! Я сумею замять дело. Вы с друзьями принесете извинения директору, в качестве наказания поработаете на заводе во время каникул… И все забудут об этой истории.
      — Будь я инициатором саботажа, признание вины повлекло бы за собой выдачу тех, кого вы называете сообщниками. А разве можно на это пойти без их согласия? Но это в том случае, если саботаж устроили мы!
      — Подумайте. Дня два-три я буду занят церемонией открытия и приездом министра. Потом мы вернемся к этому разговору. Если захотите сообщить что-либо раньше, добро пожаловать ко мне домой!
      — В любом случае спасибо за добрые чувства к нам…
      — До встречи, Альдо!
      — До свидания, господин комиссар!
      Едва Лоран Порталь вышел за дверь, как Альдо без сил опустился на стул. Он побледнел и долго сидел с отрешенным видом…
      «Если надо, я не испугаюсь и отвечу за свой поступок. Но превращать друзей и себя в кающихся преступников — такого не будет!»
 
      Жители города не скрывали недовольства — прошли целые сутки после злостной аварии, а виновники разгуливали на свободе, хотя каждый знал, чьих рук это дело… Без «зануд» тут не обошлось!
      Грамон горел желанием спустить с цепи своих псов. Все «зануды» были на учете: бери их за глотку и отбей навсегда охоту заниматься подобными делишками! Но комиссар и директор завода были категорически против. Каждый по своим соображениям…
      Комиссар с растущим недовольством смотрел, как частная полиция промышленника с каждым днем все больше вторгается в сферу общественного порядка. Мейлон же опасался, что беспорядки перекинутся в соседние города, где предприятиям концерна тоже могли угрожать подобные акции.
      Грамон кипел от ярости, но ему пришлось подчиниться. Все же он отдал приказ своим охранникам при любой возможности настраивать людей против «зануд».
      Малыш Патрик шел в школу с братом Андре и неожиданно оказался в центре группки оживленно беседовавших людей. Жители квартала любили малыша. Но, к несчастью, здесь был и охранник Макс.
      — Смотри-ка! А вот и один из наших саботажников! И тебе не стыдно, негодник?
      — Что… что я вам сделал? — пробормотал малыш, бледнея от страха.
      — Ты еще спрашиваешь! Лучше бы водил компанию с братом, а не таскался по улицам со всяким хулиганьем!
      — Андре не станет мешать людям жить в мире и спокойствии! — подхватила одна из женщин.
      — Будь я твоим отцом, я бы каждый день лупцевал тебя, чтоб знал, как себя вести! — снова вступил в разговор Макс, схватив Патрика за ухо.
      Но юный «сторонник прогресса» неожиданно ударил охранника головой в грудь.
      — Ты что! Взбесился, что ли, Андре?
      — Оставьте парня в покое! Пошли! — огрызнулся Андре, увлекая брата за собой.
      Они ускорили шаг и скрылись за ближайшим домом.
      — Идиот! Могильщик! Горе-саботажник! — рявкнул Андре, замахнувшись на Патрика.
 
      Перед уходом Мишель поцеловал мать.
      — Мамочка, не волнуйся, если задержусь и приду поздно! — сказал он. — Мне придется съездить за оборудованием.
      — Мишель, будь любезен, не говори об этой конференции отцу, он опять разозлится! Кто вас повезет?
      — Как обычно, Лионель.
      — Он водит осторожно?
      — Конечно, мамочка! Ну ладно, я побежал…
      Мишель подхватил сумку с учебниками и драгоценным прибором. Тяжелая деревянная дверь, побелевшая от дождей, захлопнулась за ним. Он огляделся.
      Вокруг старой фермы с новенькой бетонной надстройкой на четырех «деревенских» гектарах, где почвенный слой был содран до скального основания, громоздились автомобильные кузова. Глухо ухали прессы, скрежетал металл. Где-то в этом хаосе работали отец и его подручные.
      Мишель вздохнул и направился к дороге.
      Рядом с ним остановилась машина, и папаша Луи, улыбаясь, распахнул дверцу кабины. Это был шестидесятилетний человек с бледным морщинистым лицом, без единого волоса на голове. Город износил его раньше времени.
      — Привет, малыш! Долго ждал?
      — Нет. Только что вышел.
      — Я был у учителя вчера вечером, он подтвердил — конференция состоится послезавтра. Мне поручили подготовить приглашения.
      — Мы тоже беремся за работу сегодня!
      — Послушай, Мишель… Не затеваете ли вы очередную глупость?
      — Нет! Старик одобрил наш проект.
      — Вот как! Может, поделишься тайной?
      — Пока рано, секрет! Но штука будет потрясной! Сами увидите. Глядите-ка, пробка у химзавода!
      Мишелю и папаше Луи понадобилось почти четверть часа, чтобы переехать через Малый мост и добраться до заводских ворот. Там, оживленно беседуя, толпилось множество людей.
      Дальше события развивались так быстро, что ни Мишель, ни папаша Луи не успели сообразить, как это произошло. Кто-то узнал их и указал на них пальцем. В следующее мгновение появившаяся словно из-под земли дюжина охранников окружила машину. Дверцы распахнулись, их вытащили наружу. Один из охранников, ликуя, достал из сумки Мишеля прибор. Посыпались ругательства, прибежавший на шум Грамон отвесил Мишелю звонкую пощечину. Кулак Мишеля просвистел мимо цели, в он едва не упал под общий хохот.
      — Спокойней, малыш! Побереги нервы, мы ничего не можем сделать, — шепнул папаша Луи.
      Начальник охраны громко распорядился:
      — Ну-ка, ведите их во двор! Пусть подберут все бумажки и окурки на территории. Я их не отпущу, пока они не наведут чистоту!
      Охранники загоготали, но смех застрял у них в глотках. Несколько рабочих, разорвав кольцо охранников, оттеснили их от Мишеля и папаши Луи. Рослый крепыш с угрожающим спокойствием заявил:
      — Уберите лапы! Папаша Луи — ветеран. Я работал с ним, таких, как он, поискать. «Зануда»? Ну и что? Он — пожилой человек. Только троньте его… Зацапали машинку бородача и хватит с вас!
      Присутствующие разделились на два лагеря. Вот-вот готова была разгореться драка. Мишель с отчаяньем смотрел, как Грамон яростно топчет ногами его драгоценный прибор.
      — Смывайтесь, пока не поздно! — шепнул один из рабочих в момент общей перепалки.
      Они последовали его совету и добрались до машины, почти не привлекая к себе внимания. Еще минута, и они уже катили на большой скорости по пустому бульвару…
      — Видишь, малыш… Перед тем как действовать, всегда надо хорошенько подумать!
      — Жалко, что все так случилось. Но почему они все не хотят понять, что мы действуем в их интересах?
      — Дело в том, Мишель, что забастовка, остановка машин это оружие рабочих, а вы воспользовались им без их согласия… Мешая им работать, нашему делу не поможешь. Сначала, малыш, им надо открыть истину. И тогда они выступят такими силами, которые тебе и не снились…
 
      Люсьен вбежал во двор лицея, когда переменка подходила к концу. Заметив его, Беатриса бросилась ему навстречу.
      — Боже, Люсьен! Что случилось?
      Вид у Люсьена был жалкий: разорванная рубашка, испачканные брюки, темный набухший синяк под глазом.
      — «Чумазые», старушка! Поджидали меня в подворотне в переулке Шарон и набросились впятером. Вопили, что расплатятся с нами за саботаж на заводе.
      — А им-то какое дело?
      — Не советую обращаться к ним с этим вопросом! И будь осторожней, когда в полдень пойдешь домой. А еще лучше — подожди меня, я провожу!
      — Спасибо, Люсьен, но за мной заедет отец.
      — В таком случае — до вечера!
 
      Они расстались. Поднимаясь по лестнице, Беатриса услышала за спиной быстрые шаги; кто-то схватил ее за руку. Она удивленно обернулась. Это был Бернар.
      — Беатриса, мне надо поговорить с тобой!
      — Нам не о чем говорить!
      — Беа! Я про вчерашний вечер… Я не хотел… Жаль, что так вышло… В тот момент я психанул, но, честно, мне понравилось, как ты себя вела!
      — А ты надеялся, я буду молчать и позволю, чтобы вы налетели на моих друзей?
      Бернар помолчал, затем мягко возразил:
      — Я тогда ни о чем таком не думал!
      Девушка резко оборвала его:
      — Бежим, иначе опоздаем на занятия!.
      — Успеем. У нас есть пять минут до прихода учителя.
      — И минуты не желаю быть с трусом. Это надо же — впятером на одного!
      — А вы что же, ждете, чтобы вас по головке гладили за саботаж на заводе?
      Бернар инстинктивно заговорил тише, чтобы его слышала только Беатриса. Она тоже понизила голос до яростного шепота:
      — Прежде всего, обвинения без доказательств ничего не стоят, а кроме того, мне интересно знать, что вам-то до этого!
      — Объясню! Нам надоели ваши проповеди о конце света! Завод — это жизнь. С ним связан прогресс. А вы мешаете нам жить, неандертальцы! У вас длинные языки, и слишком многие прислушиваются к вам. Вот мы и хотим заткнуть вам глотки!
      — Я была права: нам не о чем говорить! — пожала плечами Беатриса. — К тому же мы опаздываем!
      — Беа, но это же не мешает…
      Но девушка уже не слушала его, она быстро шагала к классу. Бернар догнал ее у самой двери.
      — Можно расходиться во мнениях и все же дружить… — тихо сказал он.
      Обернувшись, Беатриса посмотрела на него. Перед ней стоял сильный и в то же время неуверенный в себе парнишка. В глазах его бился нежный, но боязливый огонек.
      Мгновенная жалость охватила ее, но она проявила твердость:
      — Нет, это невозможно, Бернар! Невозможно!
      Она еще раз пристально посмотрела ему в глаза и отвернулась.
      Ему хотелось объяснить ей… Но она уже вошла в класс.
 
      Широкой тридцатикилометровой полосой протянулись вдоль Риу пять городов. Их пригороды и дымовые шлейфы давно слились, но до административного объединения у властей, видно, не доходили руки. Города объединяла автострада. Те, кто утверждал, что долину пробил беспрерывный поток автомобилей, почти не преувеличивали…
      Шоссе было на редкость перегружено. Фургончик продвигался рывками, от одной дорожной пробки к другой. Пятеро молодых людей с трудом сдерживали нетерпение. За рулем сидел Лионель, девятнадцатилетний молодой человек с бледным лицом в ореоле темных волос, работавший в ремонтной мастерской. Леа, Альдо и Люсьен жались на сиденье рядом, стараясь не мешать ему вести машину. Мишель прикорнул в кузове.
      — Вы знаете о том, что сын Мейлона болен? — спросил Лионель.
      — Да, его сегодня не было в лицее, — ответила Леа. — Он часто прихварывает, а последнее время его здоровье резко ухудшилось.
      — Я был у Мейлонов, чинил воздушный фильтр. Он очень тепло говорил о вас. Вам стоит его навестить.
      Альдо расхохотался.
      — Ты считаешь, что сейчас для этого подходящий момент? Не уверен, что господин Мейлон по достоинству оценит наше появление в его доме.
      Лионель притормозил машину.
      — Где сворачивать, Люсьен?
      — Вторая улица направо… Дальше покажу.
      — Обратно поедем по старой дороге. Шоссе сегодня забито.
      Минут через десять фургончик остановился у общежития технологического института. Навстречу им высыпала шумная группа студентов.
      — Наконец-то! Все готово! Мы вкалывали два дня и почти всю ночь!
      В общем зале общежития на столе стоял комплект радиооборудования.
      — Вот ваши игрушки: два передатчика с частотной модуляцией и фиксированной длиной волны и пятьдесят приемников с фиксированной частотой настройки.
      — Дальность приема в городе неважнецкая: не более четырех километров, — вставил один из студентов.
      — Знаю. Клод предупредил меня, но это не имеет особого значения. Конференция и торжественное открытие водопровода будут проходить в одном секторе.
      — Опасно! Вас могут быстро засечь!
      — Полиция не догадается искать так близко, а потом мы ее поводим за нос с помощью передатчика-ловушки… А теперь объясните, как работает ваша штуковина?
      — Штуковина? Мы вручаем ему комплектную пиратскую, радиостанцию, собранную из лучших деталей, которая работает как часы, а он говорит — штуковина!
      Люсьен широко улыбнулся и признал, что столь великолепная аппаратура, размещенная в ящиках из-под мыла, достойна занять место в музее средств связи…
      Через час фургончик с друзьями покинул общежитие будущих инженеров, увозя свой бесценный груз.
      — Рекомендую посетить церемонию открытия водопровода. Спектакль вас позабавит.
      — Обязательно приедем, Люсьен! Скромно затеряемся в ликующей толпе, а ваше чело увенчают лавры. Или вам накостыляют по шее!
 
      16:30. Пронзительные вопли возвестили об окончании занятий, и гурьба ребятишек высыпала из дверей лицея. И тут же из-за угла вылетел сверкающий мотоцикл и остановился среди ватаги восхищенных малышей. Счастливый обладатель чудо-коня восседал на нем словно король. По крайней мере так он выглядел в глазах Патрика, который не спускал глаз с мотоцикла и его владельца. Человек помахал мальчику рукой:
      — Привет, Патрик!
      — Здравствуйте, господин Пьер!
      — Опять господин! Не надоело? Зови меня просто Пьер, мы ведь друзья!
      — Ладно! А вы прокатите меня? — радостно засмеялся Патрик, чувствуя завистливые взгляды приятелей.
      — Ты сказал маме про фотографии?
      — Угу! Я сказал, что вы сняли меня возле школы и что хотите сделать снимки еще и дома, на улице, а потом они будут в газете вместе с рассказом. Мама очень обрадовалась и даже пообещала, что увеличит фотографию и повесит в гостиной.
      — Ну и прекрасно! Мне пришла вот какая мысль — поедем за город, и я сфотографирую тебя за рулем мотоцикла. Как ты на это смотришь?
      У Патрика даже дух захватило от такого предложения.
      — Ну что ты глядишь на меня, разинув рот, привязывай ранец к багажнику! — рассмеялся сыщик и усадил мальчика перед собой.
      Даже не удостоив взглядом замерших одноклассников, Патрик умчался под оглушительный рев двигателей.
      Выехав за город, Коль свернул с шоссе на неширокую дорогу, которая вилась в сторону от долины. Километров через десять он остановился.
      — Прекрасное место для фотографий! Минут через десять пятнадцать освещение будет что надо. А пока посидим на откосе.
      — А мне нельзя остаться на мотоцикле?
      — Сиди сколько влезет! Я устроюсь прямо на земле. Загляни в сумку, там должны быть конфеты, а я предпочитаю сигареты.
      — А я ненавижу сигареты! — ответил Патрик, засовывая в рот сразу три конфеты. — Классное мото! — добавил он.
      — Да, я доволен машиной. Особенно сейчас. Я ведь в городе человек новый, никого не знаю, а с мотоциклом веселее. По правде говоря, ты — первый, с кем я здесь подружился. В редакции все не так, там у меня сугубо служебные отношения.
      Мальчуган склонился над рулем, воображая себя несущимся мотоциклистом.
      — Я рад, что познакомился с тобой! — проговорил, глядя на него, Пьер Коль.
      — Я тоже! — отозвался Патрик.
      — Теперь, — продолжал сыщик, — я буду не таким одиноким. Мы можем тренироваться по воскресеньям, а летом я возьму тебя на гонки… Ты, похоже, способный паренек!
      — О-ля-ля! — восхищенно простонал Патрик и, широко улыбнувшись, пообещал: — Ты теперь не будешь один! Я познакомлю тебя со всеми моими друзьями! Сам увидишь, Альдо — вот такой парень!
      — А кто такой Альдо? Один из твоих маленьких приятелей?
      — Ну нет! — возмутился Патрик. — Он уже большой. Ему семнадцать лет, он храбрый и верен нашему делу до смерти. Я, когда вырасту, буду таким же, как он!
      — Я тебя понимаю, — вздохнул Пьер Коль. — Самое интересное в жизни — защищать справедливость и бороться ради ее торжества! Кстати, там, где я жил раньше, тоже была очень активная группа ребят, и они ничего не боялись! Они боролись против… Но тебе пока этого не понять, ты еще маловат!
      — Маловат-немаловат, а делаю важное дело, — с достоинством заявил Патрик и, помолчав, спросил: — А против чего боролись твои ребята?
      — Они боролись против загрязнения окружающей среды. А я им помогал статьями, фотографиями. Мы делали потрясающие вещи. Останавливали автомобильное движение на несколько часов, саботировали заводы, расклеивали плакаты!
      — Совсем как мы! — радостно воскликнул Патрик.
      Сыщик словно не расслышал его слов и мечтательно продолжал:
      — Эх, если бы здесь делались такие дела, уж я бы смог быть полезным!
      — Хочешь, я познакомлю тебя с моими друзьями сегодня же вечером? Они тоже борются с загрязнением.
      — Тебе даже трудно представить, что можно сделать, если объединиться всем вместе! К примеру, конференция. Кстати, ты не знаешь, где она будет проходить?
      — Не знаю, мне еще не сказали!
      — Ну, это неважно. Я ведь собираюсь написать про конференцию в газете. В редакции сразу не поймут: я из породы хитрецов. А когда статью напечатают, будет уже поздно — все ее прочтут… Хотя обожди. Когда состоится конференция? Неплохо бы подгадать с выходом статьи к ее открытию!
      — В воскресенье… А откуда ты про нее знаешь?
      — Ну, не даром я журналист. Нам все известно. Превосходно! Я заменю одну статью другой — и никаких проблем… А не пора ли нам возвращаться? Что-то мы припозднились.
      — А фотографии?
      — О, совсем забыл!
      Коль поспешно сделал несколько снимков Патрика за рулем громадного мотоцикла и собрался было сесть на седло, как вдруг огорченно воскликнул:
      — Черт подери! Заднее колесо спустило!
      — Ну вот! — захныкал Патрик. — Если я не вернусь домой к полшестого, отец мне задаст…
      — Тебе не избежать трепки — запасной баллон тоже спущен. Но не беспокойся, я поеду с тобой и постараюсь все уладить!
      — Спасибо, но мне бы лучше быть дома вовремя!
      Сыщик принялся за работу, а Патрик стал нетерпеливо расхаживать взад-вперед по дороге. Послышался шум двигателя — вдали показался фургончик.
      — Может, остановить его? — спросил Патрик. — Он живо довезет меня до города.
      — Отличная идея! — согласился Коль. — Здесь работы еще на четверть часа.
      Мальчику показалось, что его новому другу стало не до него, а потому без особых угрызений совести он подхватил ранец, бросил «до свиданья» и, размахивая руками, побежал навстречу машине.
      Она остановилась.
      — Как, это вы? Вот здорово! — удивленно воскликнул Патрик. — Как вы здесь оказались, Альдо?
      — А что делаешь ты на пустынной дороге с каким-то незнакомым человеком?
      — Во-первых, это не незнакомый, это — мой друг! Он новый фотограф из «Эклер дю Риу» и каждый раз заезжает за мной после занятий, чтобы сделать фотографии. Сегодня, правда, мы фотографировали мало, больше болтали…
      — И о чем, если не секрет? — с беспокойством спросил Мишель.
      — Мы говорили о загрязнении среды! Это — потрясный тип… Там, где он работал раньше, они тоже боролись. Он писал статьи в газеты. Он хочет познакомиться с тобой, Альдо, и с остальными, чтобы здесь работать тоже! Он даже хочет написать о конференции в «Эклер»…
      — Что? Он знает о конференции?! — воскликнул Альдо.
      Не обращая внимания на встревоженные лица друзей, Патрик с беззаботным видом продолжал:
      — Конечно, знает! Журналисты все всегда знают! Ведь я же тебе говорю, что он хочет написать статью. Он только забыл, когда будет конференция, и спросил меня.
      — И ты все выложил ему?
      — Ну да, ведь он и сам знал, только забыл!
      — Что ты наделал! — сокрушенно воскликнул Люсьен.
      Альдо удрученно молчал, а Патрик едва не плакал. Мишель призвал друзей к спокойствию и стал расспрашивать мальчугана:
      — Послушай, Патрик, расскажи нам подробно, как ты познакомился с этим человеком, а затем припомни весь сегодняшний разговор с ним.
      Патрик дрожащим голосом рассказал все. Когда он замолк, молодые люди только выразительно переглянулись.
      — Что такого я сделал? — заплакал малыш.
      — Мы доверили тебе тайну, а ты выдал ее за поездку на мотоцикле и горсть конфет. Теперь и докладчика, и нас всех упрячут за решетку…
      — Альдо, я не хотел!
      Вконец расстроенный Патрик громко разрыдался.