На Мытищинском водопроводе не раз случались аварии. И в 1890–1893 годах он серьезным образом был перестроен, шел почти параллельно старому и стал наименоваться как «Новый Мытищинский». Но и после реконструкции на водопроводе происходили разные неполадки. Январским вечером 1898 года при 17 градусах мороза на углу Поварской улицы и Борисоглебского переулка случилось чрезвычайное происшествие. С оглушительным грохотом лопнула большая труба. Многие жители близлежащих домов были не на шутку перепуганы и все вышли на улицу.
      При этом ударе камни мостовой вместе с землею, льдом и снегом взлетели высоко вверх. Вода бурным широким потоком хлынула вниз по улице к Арбатским воротам. Там она, обогнув угол дома ресторана «Прага», потекла на Арбатскую улицу, затапливая дорогу и подвалы некоторых домов. Такое наводнение вне русла московских рек происходило не столь часто. Фонтан бил несколько часов.
      Помощь пришла не скоро, так как все служащие городского водопровода жили при водокачке села Алексеевского. Быстро добраться к аварийной местности никак не получалось.
      До приезда специалистов дворники на Арбате энергично работали своими метлами, чтобы очищать от напора воды тротуары и подвальные этажи хозяйских лавок...

      Максимальный весенний разлив Москвы-реки произошел 11 апреля 1908 года – на 3,5 млн квадратных сажен. Залито было 2,5 тыс. владений. Пострадало 180 тыс. жителей, которые потеряли большую часть своего имущества.
      В домах размокла глина в печах – они расползлись. Были испорчены амбары и товары в них. Паводок унес значительный запас строевого леса со складов на Краснохолмской набережной. Была размыта Симоновская набережная с дамбой, разрушен деревянный Комиссариатский мост, очень сильно испорчены мостовые.
       Наводнение 1908 года. Затопленный Александровский сад
       Балчуг. Наводнение 1908 года
 
      Было замечено, что с каждым годом уровень паводка становился все выше. Разница между паводками 1788 и 1908 годов составила 0,76 сажени.
      В начале весны 1913 года городская управа, учитывая опыт сильнейшего наводнения 1908 года, сделала ряд приготовлений к разливу Москвы-реки.
      Весь город в районе реки был разбит на 5 участков. В каждом из них располагались нанятые городом лодки для бесплатной перевозки жителей прибрежья с их имуществом. Здесь же стояли и подводы с ломовыми извозчиками. В случае затопления подвальных этажей домов московское население оповещалось вывешиванием белых флагов на каланчах полицейских частей.
      Для временного пребывания жителей, пострадавших от наводнения, приготавливались квартиры в ближайших городских ночлежных домах. В них нуждающимся должен был бесплатно выдаваться хлеб.
      В каждом районе во время наводнения устанавливалось дежурство врачей.
       Софийская набережная. Наводнение 1908 года
 
      Сами москвичи не оставались в стороне при ожидании весенних разливов. Например, в тот же весенний сезон к члену городской управы В. Н. Литвинову явилась депутация от студенческого гимнастического общества при Московском университете. Члены этого общества предложили городу безвозмездно свои услуги по оказанию помощи населению в случае московского наводнения. Студенты были готовы оказывать не только медицинскую помощь, но и руководить спасением имущества потерпевших, а также организовывать жителей при посадке в лодки.
      Членам гимнастического общества было поручено распределить между собой районы города и войти в подчинение к тем административным лицам, на которые управа возложила заведование всем делом оказания помощи в случае катастрофической ситуации.

      Весна располагает на радужные грезы, на поэзию...
      Но также – на активизацию обыкновенных прозаических повседневных дел. О городе написано немало стихов. В одной стихотворной зарисовке Игоря Северянина о весенней нашей столице 1925 года есть такие слова:
 
И ты, вечерняя прогулка
На тройке вдоль Москва-реки!
Гранатного ли переулка
Радушные особняки.
 
 
И там, в одном из них, где стайка
Мечтаний замедляет лёт,
Московским солнышком хозяйка
Растапливает «невский лёд»...
 
      Нашему современнику не все в стихотворении понятно.
      Правда, старинным жителям Москвы приятно заметить, что нашу реку, по давней привычке, поэт называет не Москвой-рекой, а Москва-рекой, в одно слово (в прошлом школьники на уроках часто писали «Москварека» и были по-своему правы). Но не это самое любопытное у Северянина. А то, для чего женщины растапливали лед и почему какой-то «невский»? Где Нева и где Москва-река? Не надо в школу бежать и спрашивать. Достаточно вспомнить, где Питер и в скольких километрах от него – наша Белокаменная. Не ошибка ли в том поэта?
      Для ответа обратимся к надежному источнику знаний – к архивным документам. В одном из них найдем сообщения московских штаб-лекарей, а именно их рапорты в Медицинскую контору 1828–1829 годов:
      «Москворецкая вода после весеннего половодья есть чистая и здоровая, употребляется обывателями для приготовления чая и варения пищи, но во время разлива и половодья она не чиста и не годна к употреблению. Она заменяется тогда у достаточных людей из источника, находящегося близ Москвы у подошвы Трех гор, и водою, проведенною из источников, истекающих из селений больших Мытищ, которая, однако же, не так хороша, как трехгорная, ибо много содержит в себе известковых частиц, плохо растворяющих мыло, вяжет волосы и не разваривает огородные овощи.
      Вода небольшой реки Яузы не столь здорова для употребления и не так чиста, как москворецкая.
      Речки Синичка на Введенских горах и Сетовка близ Воробьевых гор доставляют здоровую воду.
      Помимо этих речушек, почитаются известными в столице источники: Преображенский , который особенно любил Петр Великий, Андреевский у подножия горы в низу Нескучного сада и Золотой Рожок вблизи Андроньева монастыря».
      В этом архивном деле также сообщается, что в Москве «перед половодьем все обыватели заготавливают лед, который позднее употребляется как чистая вода».
       По мотивам картины В. Д. Поленова «Московский дворик»
 
      Так все-таки почему же используемый москвичками лед Игорем Северяниным назван «невским»? Оказывается, лед реки Невы считался необыкновенно чистым. Хозяйки, которые жили в достатке, или те, что могли в ущерб другим нуждам пойти на жертвы, покупали заказанные ледяные куски в Санкт-Петербурге. Этот-то лед в половодье и растапливали.
      В Третьяковской галерее вблизи шишкинских лесных зарисовок находится картина А. П. Боголюбова «Катание на Неве». На ее переднем плане можно увидеть повозку с огромной ледяной глыбой, завернутой в холстину. На ткани проставлен номер наподобие современных акцизных марок.
      Справа от центра по Стромынке находилась Екатерининская (Матросская) богадельня, бывшая еще при Петре I казармою для матросов. Перед этой богадельней находился водоразборный столб, куда текла вода из святого Преображенского ключевого колодца, который был открыт здесь еще с незапамятных времен. Вода в количестве 5 тыс. ведер в сутки накачивалась пульзометром Голля в бак, из которого она и текла для разбора.
      Что касается источников воды в других окрестностях Москвы, то в одном из отчетов Уездного ведомства в начале ХХ века были помещены такие сведения. В Марьиной Роще и в Черкизове вода для питья не пригодна. На Благуше она жесткая, лишь местами годится для питья. В Крестовской слободе – также жесткая, для питья и приготовления пищи непригодна. В Даниловской слободе – нечистая, при отстое покрывается сизым налетом. В Петровско-Разумовском вода имеет привкус йодоформа и карболки.
      В июне 1877 года газета «Московские ведомости» напечатала: «Почти в каждом московском дворе есть колодец воды».

      Вблизи бывшей московской окраины Три горы в Москву-реку впадает небольшая речушка, вернее, ручей с симпатичным названием Студенец. Немногие из сотен московских ручьев имели собственные наименования. Этот же славился тем, что вода в нем была необыкновенно чистая и очень холодная.
      До сооружения Мытищинского водопровода большинство москвичей брали воду для питья и хозяйских нужд из самой Москвы-реки, из Преображенских ключей и отсюда, со Студенца, называя воду студенецкою или трехгорною. Некоторыми промышленниками ключевая вода Студенца использовалась при производстве минеральных вод и других напитков.
      Местность Студенца притягивала к себе не только высоким качеством воды, но и красивой девственной природой. У речушки прогуливались, а 24 июня для москвичей устраивались на Трех горах веселые народные гулянья.
      В ХIV веке здесь располагалось село Выпряжково, принадлежавшее внуку Ивана Калиты серпуховскому князю Владимиру Андреевичу Храброму, герою Куликовской битвы. В период времени с конца XVI до начала XVIII века на месте села был уже загородный двор князя М. П. Гагарина, сибирского воеводы, который был повешен Петром I за взятки и казнокрадство. Позднее, при Анне Иоанновне, его сын А. М. Гагарин привел в порядок пруды при ручье Студенце – благоустроенная местность получила дополнительное название «Гагаринские пруды».
      Двор Гагарина в 1804 году перешел к графу Ф. А. Толстому, а после 1812 года – к графу А. А. Закревскому, женившемуся на его дочери. Закревский сначала был генерал-губернатором Финляндии и одновременно министром внутренних дел, а с 1848 года – московским генерал-губернатором. Этот новый владелец замечательно устроил местность Студенца: провел от ручья параллельные каналы правильной формы, украсил образовавшиеся таким образом острова, поставив на них памятники русским полководцам: Каменскому, Барклаю, Волконскому. На строительство дачи был приглашен архитектор Жилярди.
      Некоторое время дача Студенец принадлежала государыне императрице.
      О культурно-спортивной жизни в этом районе можно судить по газетному объявлению 1851 года: «Господин Александр Уливо объявляет почтеннейшей публике, что на даче Ее Величества Студенец, что за Трехгорной заставой, будет дано в воскресенье 20 мая большое представление на воде и водяной фейерверк. Господин Уливо будет несколько раз прыгать с лестницы вышиною 40 аршин в воду, в разных видах и будет иметь в руках огненные пирамиды, а потом – огненные бриллиантовые колеса и букеты, также бросаясь с той же вышины, сальто-мортальные скачки. Также на воде он будет есть и пить. В заключение будет сожжен китайский фейерверк. Во время представления будет играть полковая музыка. Касса будет открыта с 5 часов при входе к пруду. Начало в 8 часов вечера. Цена местам: кресла – 1 рубль серебром, стулья – 50 копеек серебром, скамейки – 30 копеек серебром. Последнее место – 20 копеек серебром. В случае ненастной погоды представление отложится до другого дня».
      Дача Закревского была продана еще до 1860-х годов. К красивому местному парку, к водным протокам со множеством мостиков, к открытым, по сути, дверям гостеприимных хозяев постоянно тянулись для прогулки уставшие от городской суеты москвичи.
      Вскоре в этих местах стали строиться новые небольшие дачки горожан. Позднее, к 1880-м годам, дача Студенец отошла Обществу любителей садоводства. Между дачей и на западе от нее расположенной небольшой местностью Камушки (или Каменоломни) общество разбило новый сад и построило свои строения для Школы садоводов.
      Почетным попечителем Школы садоводов стал потомственный почетный гражданин Москвы Конон Никонович Голофтеев. Президентом Общества любителей садоводства был генерал-лейтенант В. И. Ахшарумов. Заседания общества летом проводились на даче Студенец, а зимой – в казенном межевом доме у Покровских ворот (в Хохловском переулке).
      В летнее каникулярное время на Студенецкой даче помимо обучения специалистов-садоводов проводились занятия для учителей российских гимназий и общеобразовательных школ, так как в школьной программе имелись часы для преподавания детям навыков огородничества, плодоводства и садоводства. Многие плоды со школьных участков использовались для питания школьников и самих преподавателей.
      При наступлении советского времени барский дом на даче Студенец был разрушен. Сад Общества садоводов и парк при даче, как писали тогдашние путеводители, «стали служить местом отдыха рабочих и их семей», и здесь стала вестись «большая политико-просветительная работа».
      А теперь без особого труда вблизи от этих небольших островков зелени можно обнаружить новые высокоэтажные здания и стройплощадку возводимого огромного делового центра с непривычным для уха москвича зарубежным названием Сити.
      Старинный московский топоним «Студенец» исчез с карты столицы. На ней можно найти лишь невеликий Студенецкий переулок рядом с Мантулинской улицей.

      Русский зодчий О. И. Бове недалеко от Большого театра создал замечательное творение, которое продолжает радовать глаз и в наши дни.
      «Для выполнения обязанностей по обстройке и украшению Москвы после разорения города неприятелем в 1812 году» высочайшим указом от 14 февраля 1813 года была образована Комиссия для строений во главе с ее директором князем М. Д. Цициановым. В этом же указе было велено «отпустить из Государственного Казначейства в распоряжение Комиссии миллион рублей для выдачи ссуд в пособие обывателям к выстройке домов, пострадавших от неприятельского нашествия».
      Возвратившиеся в свои разоренные гнезда в ноябре 1812 года жители Москвы были поражены увиденной здесь страшной картиной.
      Московский главнокомандующий подал императору докладную «О разных к обустроению Москвы предположениях». В 1816 году высочайше было назначено к отпуску в комиссию Цицианова «на вознаграждение обывателям» за земли вокруг Китая, Белого и Земляного городов 2 249 042 рубля, «на спланирование и мощение оных» – 1 516 790 рублей. А «ассигнованные при учреждении комиссии 5 000 000 рублей, сверх заготовления материалов и пособия к постройке домов, высочайше повелено обратить... на закрытие каменным сводом речки Неглинной и на отделку бульваров вокруг Кремлевской стены и прочих местах, где назначено».
      Заключать в трубу низовье реки Неглинной стали немедленно. В 1819 году подобные работы были перенесены выше Кузнецкого моста и в Земляном городе. Тогда же по приказанию военного генерал-губернатора графа А. П. Тормасова был засыпан ров возле Кремлевской стены между Троицкими и Боровицкими воротами (на эту работу было потрачено 2000 рублей).
      Государь Александр I, посетивший Москву в эти годы, повелел: «По дистанции от Курятных (другие названия: Воскресенские, или Иверские, Китайгородские. – Т. Б.) ворот до Боровицких близ Кремлевских стен очистить имеющиеся бугры и по нетес (слово историками осталось непонятым. – Т. Б.), где нужно, подделать кирпичем и по выпланировании обсадить липами, посредине сделать из лип аллею».
      Журнал Комиссии для строений 5 августа 1820 года за № 4879 имел следующую запись: «...сочинение прожекта для гулянья подле Кремля от Воскресенских до Боровицких ворот со сделанием через Троицкий и Боровицкий мосты пандуса поручено архитектору Бове, от которого будет зависеть построение оных и подделка Кремлевских стен... а устроение на сем гуляньи по тому прожекту дорожек, планировка места, посадка деревьев и кустарников, приискание оных и вообще отделка сего гулянья возложена по приказанию господина военного губернатора на находящегося при обделке бульваров господина коллежского советника Карина».
      Кремлевские сады, с чугунной решеткой и воротами, разводились по рисункам Бове.
       Р. Курятников. «Вид Кремлевского сада от Воскресенской площади». 1824 год
 
      Полностью работы по обустройству первого Кремлевского сада закончились лишь в 1826 году. Они шли так успешно, что еще раньше, 30 августа 1821 года, в день тезоименитства государя и святого Александра Невского, состоялось торжество. «В сей день открыто вновь устраиваемое по высочайшей воле, под надзором Комиссии для строений в Москве, гулянье между Воскресенских и Троицких ворот... В половине 8 часа аллеи и дорожки, Кремлевская стена были иллюминированы. Над гротом у Кремлевской стены в прозрачной картине изображались вензеля государя императора и обеих императриц (жены и матери Александра I. – Т. Б.)... Собранная из четырех полков здешнего корпуса музыка и две партии песенников оглашали воздух. Публика была столь многочисленная, что и самые старожилы не вспомнят таковой... и с достоверностью можно положить, что более ста тысяч было народу», – написали в отчете об этом событии.
      В этом же саду император отмечал праздник своего тезоименитства в 1823 году. Московские путеводители и альманахи того времени отмечали, что до того здесь было «место нечистое и смрадное».
      Тут был овраг к болотистой Неглинной, «куда сваливалась всякого рода нечистота, лежали кучи навоза и, словом, непроходимое место».
      Здесь, к тому же, обыватели образовали кладбище кошек и собак. После приведения местности в должный вид сад стал отделяться от площади, находящейся перед Воскресенскими воротами «...великолепною чугунною решеткою, имеющей столбы в виде ликторских пуков, с золотыми топорами и золотыми перевязками. Прочие же стороны сада обнесены, хотя невысокой, но весьма красивой решеткой». Сад делился на верхний и нижний красивым, построенным еще при Василии III Троицким мостом с арками, с пандусом и с чугунной лестницей. При входе в сад от Никитской улицы был сделан прекрасный мост, по сторонам которого поставили грифов.
      При открытии существовал только первый Кремлевский сад, но позднее были благоустроены и другие два: от Троицких ворот до Боровицких и от Боровицких – до набережной.
      По самой середине первого сада у стены было сделано искусственное возвышение в виде природной горы, в которой построили грот наподобие античных развалин. По его сторонам были расположены обломки разных пьедесталов, колонн в хаотичной перемежке с каменными ядрами, которые употреблялись в древности вместо чугунных. Это строительство обошлось казне в сумму 7666 рублей 88 и 3/ 4копейки.
      Над гротом был устроен павильон для оркестра полковой музыки.
      В арке Троицких ворот, справа при переходе из первого сада во второй, открыли кухню для ресторации, построенной возле того же моста в первом саду.
      Посередине второго сада оборудовали «прекрасной архитектуры кондитерскую». А в третьем, на возвышении у Боровицкой башни, как при гроте, сделали искусственные развалины.
      Решетка сада была отлита на заводе Чесменского А. В. Немчиновым, который пожертвовал собственные средства на позолоту в ее украшение. За это государь наградил Немчинова золотой медалью на анненской ленте. Стоила решетка 59 492 рубля 43 копейки.
      Работы по планировке первого Кремлевского сада осуществлялись нижними чинами (солдатами), а второго – вольными и военными рабочими.
      По высочайшему повелению в 1822 году сады были названы Кремлевскими. Название же Александровские было дано позднее в благодарность за украшение города и в память об Александре I. Последнее название закрепилось в планах города и его описаниях, хотя официальное наименование, наряду с приобретенным, еще долго встречалось в различных документах.
      Сады были открыты круглосуточно, за ними проводился должный уход и надзор.
      По воскресеньям и торжественным дням здесь звучала превосходная оркестровая музыка, иногда пели песенники. Их работу оплачивал город.
      В Александровских садах постоянно устраивались массовые гулянья, временами – большие выставки. Самая большая из них – Политехническая 1872 года. Во время ее проведения все сады вокруг Кремля серьезно пострадали. Царь Александр II велел привести сады после выставки в должный порядок. Он же разрешил предоставить полосу земли из первого Кремлевского сада от угла Воскресенской площади до Борисоглебских ворот (второе название Кутафьей башни) в бессрочное пользование города для расширения проезда Неглинной улицы, которая располагалась над подземным водным руслом до самого впадения в Москву-реку у Большого Каменного моста.
      19 сентября 1889 года Московская дума выделила 12 871 рубль 54 копейки на устройство новой решетки, музыкальной эстрады, некоторые другие преобразования первого Александровского сада. Работы были выполнены в 1890 году. С этого времени благоустройство сада постоянно поддерживалось средствами города.
      У входов в сады были выставлены надписи: «Воспрещается ходить по газонам и ломать деревья». В первом саду был учрежден надзор силами городских сторожей, а во втором и третьем – сторожей Дворцового управления.
      Садами широко пользовались жители Москвы. В них в дни больших церковных торжеств собирались те, кто не мог войти в кремлевские храмы из-за большого количества молившихся.
      В садах все дни напролет играли дети, много было отдыхавших после работы, а также паломников из разных губерний России. Последние приезжали и приходили пешком в Москву всесезонно на поклон московским святыням.
      В июне 1914 года Московской городской управе было поручено принять от Дворцового ведомства в ведение все Александровские сады и Кремлевские (Романовские) бульвары: вдоль Исторического музея, по набережной Москвы-реки, на Красной и Васильевской площадях. В них нельзя было устраивать увеселительные заведения. Были недопустимы временные летние павильоны, беседки для гулявших.
      Если заглянуть в 1916 год, то можно отметить, что в смету расходов в том году закладывалось содержание здесь садовника, 18 сторожей (по трое на каждый из трех Александровских садов и для садов по набережной, шесть – для садов на Красной площади, с учетом трех смен по 8 рабочих часов), шесть сезонных сторожей на шесть месяцев для цветников, также 18 поденных рабочих для уборки, поливки, косьбы газонов в течение шести месяцев. Сторожам выдавалась специальная летняя и утепленная зимняя одежда.
      Рабочие в московском работном доме делали большие садовые скамейки. Их ставили среди деревьев и кустов боярышника вдоль прогулочных дорожек во всех Кремлевских садах и бульварах.
      Во время приездов императорской семьи в старую столицу эти сады и бульвары, вместе с городскими сторожами, поступали в распоряжение дворцовой полиции.
      Состоянию же современных садов и частично сохранившихся у Кремля бульваров может дать оценку каждый из нынешних москвичей и гостей города.

      В Москве кроме городских улиц и площадей в общественном пользовании находятся некоторые рекреации, занятые скверами, садами, бульварами. Зеленые насаждения как в старые годы, так и теперь имеют важное санитарно-гигиеническое значение для любого города.
      Белокаменная издавна отличалась обилием садов, принадлежавших частным владельцам и различным учреждениям. Общественные же сады и бульвары возникли в ней только при Екатерине II, когда на месте разобранной стены Белого города решено было сделать аллеи для общественных московских гуляний.