.. - Корсар пошевелил пальцами. Жест получился одновременно опасливый и брезгливый. Затем он улыбнулся: - Но что интересно, в ПВО у Эмиратов наши же "С-300" стоят. Они баллистические ракеты должны перехватывать, но сам понимаешь: к хорошей технике нужны хорошие руки, а в хорошие руки у арабов я не очень-то верю. Да они и сами, похоже, это сознают. Словом, пока что обстановочка та еще, все на нервах, хотя до стрельбы дело еще не дошло. - А этот... Теракт, из-за которого мы лишний час в воздухе проболтались, тоже ж рук дело? - не отставал Казак. - Ну, друг дорогой, я тебе не ЦРУ. Знаю только то, что видел. "Боинг", три семерки, шел на взлет, и на разбеге правая стойка то ли сама сложилась, то ли действительно, как говорят, взрыв небольшой был... Его, конечно, потащило, развернуло, неведомо каким чудом керосин не загорелся. Все расписание полетело к черту. Часть рейсов в Шарджу отправили приземляться, а часть вообще в Абу-Даби наладили... Я тут уж все боялся, что надо будет хватать тачку и в Шарджу ехать. А у меня бюджет не резиновый. - Ладно. Насчет бюджета я сейчас тебя обрадую: Наташка тут уболтала полковника, так что отсюда поедешь с нами в автобусе. И вообще, она ему про тебя такого порассказывала, что ты ему уже за глаза понравился, и он морально готов тебя чуть ли не за штатного сотрудника считать, осталось только повод придумать. По крайней мере пропуск выписать уже обещал. Здорово складывается, правда, пират? Тот молча кивнул и пристально поглядел на Казака. Тот сначала не понял, а потом вдруг немного изменился в лице. "Вот-вот, и я о том же, - подумал Корсар. - У нас все продолжает здорово складываться, одна удачная случайность к другой удаче. Но если подумать о том, что, с другой стороны, кто-то так же искусно складывает такую же цепочку, становится не по себе... Вот и Казак это почувствовал". Но Казак про "кого-то с той стороны" и не думал. Ему было не по себе уже от того, что теперь любое событие рядом с ним или с его другом может оказаться срежиссированным. А еще у него мелькнуло подозрение, что и Наташа на самом деле не случайно встретилась с Корсаром, и что у Льва Сергеевича план всей операции был готов задолго до их разговора. "Глупость, наверное, - оценил Казак свои опасения. - И ничего такого про Наташку пирату говорить не стоит, а то еще и сам ее подозревать начнет и глупостей каких-нибудь наделает. А девчонка-то хорошая... Обидно будет, если окажется, что я все же прав. А как такое проверишь? Никак не проверишь. Но надо за ней приглядывать повнимательней". В соответствии со своим решением он ничего не стал говорить Корсару. Но зато заслужил несколько удивленных взглядов Наташи, которая не могла взять в толк: до сих пор Коля Казак был весьма общителен и дружелюбен, но всю дорогу из аэропорта в торговый центр просидел молча, лишь изредка искоса посматривая на нее. На банальную ревность это было не похоже - да и с чего бы, она ведь с ним даже особо не кокетничала, - и Наташа терялась в догадках.
      КОРСАР. ДОБРОВОЛЬНЫЙ ПОМОЩНИК
      Чем бы ни была вызвана внезапная благосклонность полковника Марченко - то ли абстрактной симпатией к одноглазым мужчинам, то ли нужными кнопками, нажатыми Львом Сергеевичем, - в любом случае она пришлась весьма кстати. Поздно вечером должен был прийти транспортный борт с "СМ-97", а за два часа до этого вдруг выяснилось, что хозяева выставки не смогут выделить нужное количество такелажников, да и вообще людей у них очень мало. Разговор полковника с тремя руководящими чинами подряд переводила Наташа, и она же, зайдя через несколько минут в номер, объяснила ситуацию Корсару: - У них ведь, у арабов, на черные работы никто не идет. Вся погрузка-разгрузка держится на иностранцах. После сегодняшнего происшествия у иностранных рабочих поотбирали пропуска, и народу катастрофически не хватает. Поэтому разгружать самолет они предложили нам своими силами. А поскольку все делегации сейчас в запарке, у нас каждые руки на счету. - И ты воспользовалась ситуацией? - нарочито мрачно вставил Корсар. - Ну да, а что? Андрей, но ты ведь хотел тоже в нашей работе участвовать? - Хотел, - покорно вздохнул тот. - Ну вот. Я полковнику и напомнила, что у меня есть тут как бы сопровождающий, которого можно попросить помочь и который хотел бы... - Я знал, я знал! - горестно воскликнул Корсар, но, увидев удивленный Наташин взгляд, обнял ее и со словами: "Ты у меня умница", принялся целовать. В дверь постучали, и девушка с сожалением отстранилась. Корсар открыл, и в комнату ввалился полковник, начав уже с порога: - Так, значит, ты Андрей Корсан? Ну что ж, парень славный, симпатичный, мне про тебя говорили, мол, хочешь помочь. Значит, есть дело прямо точно для тебя... Аэродром торгово-выставочного центра, носящий название "Галф-Бизнес-Аэро", считался предназначенным для маленьких самолетов, административных и частных, но в случае необходимости на его полосу могли садиться и самые большие транспортные и пассажирские машины. Это сделало "Галф-Бизнес" пригодным для проведения-авиавыставки, и чем ближе подступал день ее открытия, тем меньше места на нем оставалось для чопорных административных "Гольфстримов", похожих на уменьшенные копии межконтинентальных лайнеров, и простеньких частных "Бич-Кэбов", вызывающих в памяти незабвенные "кукурузники". Вдоль рулежных дорожек постепенно выстраивались крылатые экспонаты, а свободные места должны были быть заполнены со дня на день. Восемь человек, среди которых были и Казак, и Корсар, и Наташа, неторопливо шли вдоль шеренги разнообразных самолетов. Летное поле было залито светом прожекторов, вдалеке пунктир разноцветных огней отмечал взлетную полосу, то и дело мимо проезжал очередной тягач или автомобиль обслуживания с мерно вспыхивающей оранжевой мигалкой, а где-то далеко вверху мерцали яркие южные звезды. Сразу с нескольких сторон слышалось тонкое пение вспомогательных турбин, и время от времени над аэродромом прокатывался грохот двигателей взлетающего самолета - словом, "Галф-Бизнес" жил обычной рабочей жизнью. Предводителем группы был невысокий и чрезвычайно подвижный араб в комбинезоне, весело переливающемся оттенками зеленого и желтого цветов, словно это была не рабочая одежда, а костюм для дискотеки. Время от времени коробочка радиостанции у него на поясе разражалась потоками слов, и тогда он останавливал процессию и сам подолгу кричал в микрофон так эмоционально, будто комментировал полуфинал чемпионата мира по футболу с участием любимой команды. Один раз после такого разговора он обернулся к своим спутникам и так же возбужденно принялся им что-то объяснять. - Скоро наш самолет будет направлен на двадцать пятую стоянку. Нас сейчас туда отведут, - перевела Наташа, когда араб остановился перевести дух. - И все? А что же он тогда остальные пять минут шумел? - удивился кто-то. - Непереводимый местный фольклор, - встрял Казак, и все засмеялись. Араб подозрительно посмотрел на них, но говорить ничего не стал, а вновь направился вперед, ухитряясь двигаться так, что казалось - он почти бежит, но при этом общая скорость перемещения в пространстве сохранялась на уровне неспешной прогулки. Искомая двадцать пятая стоянка оказалась расположенной где-то на отшибе. Идти к ней пришлось почти через всю рулежку с линейкой экспонатов. Предпоследним в ряду стояло "Русское крыло", около которого уже виднелся стенд с рекламным текстом и фотографиями. Корсар как бы невзначай взял правее, чтобы подойти поближе к самолету, - и почти тут же перед ним как будто ниоткуда возник крепкий парень в светлом костюме с кобурой на поясе. - А ты куда прешь, козел? - раздраженно и устало спросил парень и перешел на английский. Судя по произношению, язык он изучал на трехнедельных курсах: - Ай эм сори, зона онли фор персонал. Шоу ё пас, плиз! - Шоу пас... А дулю в глаз? За козла слабо ответить? - спокойно поинтересовался Корсар, и парень с кобурой просиял улыбкой: - Так ты из наших?! Блин, извини, эти арабы и прочие чурки уже задрали. Слова человеческого не услышишь. Лезут, лезут, все любопытные, все балаболят, чего-то... Паре финнов даже врезать пришлось, до того настырные были. - Финнов, говоришь? Какие ж это чурки? - А кто ж еще, раз не понимают? Я уж им и по-английски, и по-немецки... Особый режим, что ты хочешь! Кстати, ты тоже тут особо не крутись. Нас-то в России специально накачивали, чтоб была культура и вежливость, а в местной охране ребята попроще. Шок-дубинкой огреют, фамилии не спросивши, и весь разговор. Усек? Корсар кивнул и направился догонять своих. Охранник крикнул ему в спину: - Выставка будет, тогда заходи! Остальная группа не успела далеко уйти, и Корсар, перейдя на легкий бег, за несколько секунд догнал ее. - Вроде неплохо стерегут "крылышко"... - вполголоса сообщил он Казаку, но внимание того было направлено вперед: на сером бетоне отчетливо выделялась выложенная красными светоотражающими плитками цифра 25. Перед ней почти на месте разворачивался транспортный самолет с российскими опознавательными знаками. Отягощенные двумя двигателями крылья чуть-чуть провисали вниз, а на толстом фюзеляже красовалась надпись: "Туполев-330", а чуть ниже игривыми завитушками было выведено: "Черномор". - Нам к нему, - пояснил Казак, - мы с туполевцами договорились, чтоб им впустую "Черномора" на выставку не гонять, нашу "стрекозу" на нем доставят. - А почему он "Черномор"? - спросила оказавшаяся рядом Наташа. Корсар с Казаком промолчали, и за них ответил молодой инженер, шедший чуть впереди: - Потому что сказка Пушкина, - и, сделав нарочитую паузу, чтобы слушатели попробовали сами угадать, какая тут связь, продолжил: - Его делают в Казани, параллельно с "Ту-204". А двести четвертую, в свою очередь, начинали собирать в Ульяновске рядом с "Русланом". Местные тогда прозвали двести четвертую машину "Людмилой", в пару "Руслану" - так эта кличка в Казань и перекочевала. А "Ту-330" "Людмиле" тоже родственник, у него крыло практически такое же, кабина опять же унифицированная. Вот и прозвали его, чтобы линию не прерывать, "дядькой Черномором". Сначала в шутку так обзывали, а потом имечко так приклеилось, что и официальным стало. - Здорово! - подхватил разговор другой инженер, постарше. - Вот если бы все народные клички признали! Я так и вижу: расписание, а в нем - "Рейс такой-то: выполняет "Ту-154" "Тушканчик". Рейс другой: выполняет "Як-40" "Окурок"... - А почему "Окурок"? - А потому что движки чадят со страшной силой, особенно на взлете... Перебрасываясь фразами, они подошли к двадцать пятой стоянке и остановились в десятке метров от транспортника. - Ну что, орлы, вашу мать... - зычно начал полковник Марченко, но, вспомнив о том, что среди орлов есть девушка, смутился и дальше говорил, с видимым усилием опуская служебные слова. Смысл речи сводился к тому, что за работу надо браться поскорее, чтобы к тому моменту, как подойдет машина, все было уже готово. Работы оказалось много. Несмотря на то что экипаж "Черномора" по мере сил помогал встречающим, все равно для того, чтобы снять крепления с фюзеляжа маленького самолетика, а потом выкатить его на бетон, ушло около часа, а потом пришел черед темно-зеленых контейнеров с боевым снаряжением для стрельб. Под наблюдением специально прилетевшего капитана контейнеры сразу оттаскивали в сторону, где уже стояли четверо местных охранников с автоматическими винтовками. Лица у них были хмурые и исполненные сознанием своей значимости. Корсар, вспомнив слова парня с кобурой, решил, что тот прав: эти фамилии спрашивать не будут. Хотя "СМ-97" в разговоре и обозвали "стрекозой", ни с каким насекомым сравнивать его не хотелось. У Корсара он почему-то вызвал ассоциации с лаской: тонкое тело, узкие, словно прищуренные стекла пилотской кабины, заостренный нос, скрывающий под собой турбовинтовой двигатель. Да и цветом самолет был похож на этого хищного зверька: на "спине" и боках фюзеляжа красовались рыжие и коричневые разводы с плавным переходом одного цвета в другой, а "брюхо" было грязновато-белесым. Корсар знал, что "СМ-97" создавался как самолет двойного назначения и может выпускаться как в варианте "летающего БТР", так и в виде десятиместного самолета для коротких линий, однако сейчас, глядя на поджарый фюзеляж с узкими иллюминаторами-бойницами, он не смог представить себе его ни в какой другой роли, кроме нынешней: легкий ударный самолет, способный при необходимости взять на борт несколько десантников по пути "туда" и раненых при вылете "обратно". Корсар никогда не питал слабости к небольшим самолетам, но вид смоленской машины его заворожил. - Что засмотрелся? Нравится? Мне вот тоже, - заметил взгляд Корсара один из заводских летчиков. - Но любоваться потом будешь, слава богу, у нас полеты каждый день будут. А пока что наше дело - раз, два, взяли! Тут еще таскать не перетаскать. Корсар кивнул и вместе с летчиком полез в грузовой отсек "Черномора". Разгрузка затянулась надолго, и после нее получасовое ожидание машины показалось долгим перекуром, вот только курить, само собой, никто на летном поле не стал. За это время на "Галф-Бизнес" приземлились еще несколько самолетов, и, мельком глянув в сторону полосы, Казак заметил: - Смотри-ка! Не думал, что наши "Ан-24" все еще пускают летать за границу. Каким-то маленьким он теперь кажется... Но Казак ошибался. Только что прилетевший самолет не казался маленьким, он именно таким и был. Хотя внешнее сходство с заслуженным антоновским трудягой действительно имелось, это была совсем другая машина - "Бе-32", удачная конструкция, разработанная еще во времена существования Советского Союза. После долгих злоключений он был изготовлен небольшой серией уже в России и разошелся в основном по мелким компаниям, которые использовали эту машину в основном для выполнения небольших заказов внутри России. Дальние и соответственно выгодные рейсы за границу обычно проходили мимо владельцев "Бе-32": для подобных полетов состоятельные клиенты предпочитали нанимать более престижные и скоростные машины, а менее состоятельные обходились билетами на регулярные рейсы. Однако хозяину этой машины повезло: кто-то где-то и почему-то отказался выполнять заказ на срочную перевозку в Дубай последней партии рекламных буклетов, только что отпечатанных в Италии. Темпераментный хозяин типографии в панике бросился обзванивать подряд все российские компании, не интересуясь ни престижностью, ни сугубой дешевизной, а исключительно сроками исполнения, и нанял первый же свободный самолет. Винты самолета последний раз взбили воздух и затихли. Левый пилот (он же суперкарго, он же хозяин самолета и он же директор авиакомпании "Аэроклуб") откинулся в кресле и расстегнул сначала ремень, а потом и китель, давая отдохнуть объемистому животу Правый летчик был гораздо моложе его и худощавей, ему расстегивать китель не понадобилось. - Значит, так, Герман, - сообщил хозяин, - ты остаешься следить за разгрузкой, документы у тебя на руках. Я иду оформлять стоянку и узнаю, может быть, есть что-нибудь на обратную дорогу или здесь подработать на чем. - Андрей Петрович, может, не надо? - неуверенно возразил Герман, правый летчик. - Вы же сами просчитали, что весь рейс уже окупился и прибыль хорошая. А тут, не ровен час, заваруха начнется... - Ну и пусть начинается, мы-то при чем? - оборвал его Андрей Петрович. - А что прибыль уже есть, так то не твоя забота. Это ж Эмираты, здесь народ шальной, деньги, можно сказать, под ногами валяются - грех не поднять. Или хотя бы не попробовать. Вопросы есть? - Вопросов нет, - ответил правый летчик без энтузиазма. Он работал в компании со дня основания и давно изучил характер шефа: тот стремился урвать свой кусок везде, где только можно, а то и где нельзя. Нельзя сказать, чтобы это было приятно, но тем не менее весь персонал компании признавал: не обладай Андрей Петрович Маланец подобной чертой, доходы компании, а соответственно, и заработки в ней были бы гораздо ниже.
      ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ЗАКАЗЧИКА. "ОТКУДА ТАКОЙ АЛЬТРУИЗМ?"
      Официальное открытие авиасалона состоялось через день утром. Гремела музыка, лились речи на разных языках, а вдоль ряда выставленных самолетов театрально продефилировала бедуинская верблюжья кавалерия. Завернутые в белоснежные бурнусы "дикие кочевники" потрясали длинными ружьями столетней давности, испускали яростные крики и вообще создавали местный арабский колорит, которого до сих пор участники выставки практически не видели: бизнесцентр был изначально задуман международно-безлико, а что касается вылазок в город Кому-кому, а смоленской делегации времени катастрофически не хватало даже на подготовку к выставке. Даже Корсар, не включенный ни в какие списки, к концу следующего после прибытия "СМ-97" дня оказался вымотанным до предела. Но зато теперь он получил возможность вместе с Наташей созерцать церемонию и наслаждаться запахами верблюжьего пота вперемешку с пороховым дымом: несколько "кораблей пустыни" прошествовали в полуметре от передних рядов, а "бедуины" время от времени от избытка чувств палили в воздух, демонстрируя восточную необузданность Но тут над аэродромом появился допотопный аэроплан с толкающим винтом, в передней кабине которого, привстав, летчик в форме Британской империи поливал "бедуинов" из такого же допотопного пулемета. Арабы заметались, некоторые из них попадали с верблюдов, обливаясь "кровью", а в пару к "этажерке" через несколько секунд пристроился современный реактивный штурмовик без опознавательных знаков, грохот пушки которого перекрыл и очереди пулемета, и звук мотора аэроплана. Положение "диких бедуинов" стало совсем отчаянным, но тут на переднем плане появился джип, из которого горохом высыпались арабы уже в современной военной форме. За несколько секунд они развернули и установили треногу, еще двое взгромоздили на нее пусковой контейнер, и почти сразу из него с тугим хлопком вылетела зенитная ракета. В небе вспух шар взрыва, и оба самолета - и штурмовик, и "этажерка", объятые ярким пламенем, завалились на крыло и синхронно скрылись где-то за ангарами, и через секунду там прогремел взрыв. Представление закончилось. Около служебных ворот "дикие бедуины" загоняли верблюдов в длинные трейлеры, а потом, переодевшись, рассаживались по автобусам с затемненными стеклами и кондиционированным воздухом. Глянув на эту картину из окна гостиничного номера, высокий и худощавый араб в ослепительно белом европейском костюме повернулся к окну спиной и брезгливо произнес: - Как интересно. Чтобы усладить взор наших европейских и американских друзей, нам приходится изображать из себя грязных дикарей, для которых все преимущества цивилизации заключаются в возможности покупать себе современное оружие. Ведь вам очень хотелось бы, чтобы дело обстояло так и на самом деле, не так ли? - Бросьте, Ахмед, - нетерпеливо сказал гость араба, человек, которого один недавно погибший русский эмигрант знал как "представителя заказчика". Развалившись в кожаном кресле, он отхлебнул газированного апельсинового сока из запотевшего стакана и продолжил: - Я прекрасно знаю, как вы относитесь к любому немусульманскому народу, да и к некоторым мусульманским тоже. И замечу, что это меня абсолютно не интересует, мы с вами слишком разные. Есть работа, есть подрядчик, есть исполнители, а остальное только усложняет дело. Так что давайте не будем больше отвлекаться. - Да, вы правы. Я постараюсь не обращаться к вам, как к подобному себе, и впредь не отвлекать от дела драгоценное внимание такого практичного человека, как вы. Ахмед отвечал вежливым тихим голосом и так же вежливо добавил про себя: "Жирная свинья, которая не интересуется ничем, кроме своей кормушки. Воистину, мы слишком разные". "Представитель" не уловил издевки и продолжил: - Вы просили встречи, чтобы поставить меня в известность о некоторых деталях акции. Честно говоря, я удивлен: ведь вам ясно дали понять, что заказчика не интересуют детали. В договоре предусмотрен только результат. - Да, конечно. Но возникли непредвиденные обстоятельства. Полоумный осел, называющий себя Шах-Мухаммедом, чуть не взорвал самолет американской компании. - Вы знаете террориста, который чуть не устроил крематорий на триста персон? - не очень сильно, но все же удивился гость. - Да, к прискорбию, знаю. Очень глупый и неумелый человек. Без толку потратил деньги и вывел из игры несколько нужных каналов, которыми собирался воспользоваться я. Таким образом, задача усложняется, и мне придется действовать экспромтом, что влечет дополнительные расходы... - Вы намекаете, что нашего аванса уже не хватает? - почти добродушно осведомился "представитель". - Вашего аванса, уважаемый, не хватило бы даже для того, чтобы устроить автокатастрофу хроническому алкоголику. Слава Аллаху, кроме вас, есть еще и другие лица, заинтересованные в деле. Мне нужно изменить договор. Помниться, при предварительном обсуждении вы говорили, что вас устроит даже тот вариант, если катастрофа русского самолета не будет казаться следствием дефекта конструкции? - Да, хотя это не самый предпочтительный случай. - Я бы хотел, чтобы он тоже был отражен в наших договоренностях. Конечно, я пойму, если сумма гонорара в таком случае будет меньше. Например, процентов на десять. - На десять?! - "представитель" возмутился так, что даже вскочил с кресла, чуть не разлив остатки сока. - За заведомую халтуру?! Мы дали вам все данные, все расчеты, мы вложили большие средства, вам осталось, можно сказать, только техническое исполнение - а теперь все пойдет верблюду под хвост! И за это - десять процентов скидки?!! - Уважаемый, - холодно прервал его Ахмед, - вы читали слишком много плохих книг, где описываются восточные базары. Возможно, если вы захотите купить себе подбитый ватой халат в сувенирной лавке, вам и удастся сбить цену, подпрыгивая и крича. Но здесь не сувенирная лавка и не базар. Я назвал единственно возможный вариант расчетов. Либо вы согласны, либо ищите другого подрядчика. - Но вы понимаете, что другой подрядчик действительно может появиться? Благо в этом регионе в специалистах подобного профиля недостатка никогда не было! - Вы бесконечно правы, уважаемый партнер. Можете поговорить с Шах-Мухаммедом, и в память о нашем с вами добром сотрудничества я даже помогу вам с ним встретиться. - С чего это такой альтруизм? - удивился "представитель". - А вдруг я действительно захочу поработать с ним? - О, тут все очень просто и доступно для понимания. Для меня было бы бесчестным просто позвонить в полицию и сообщить все, что я знаю о теракте в аэропорту. Но если этот дурак подрядится выполнять сложное задание и провалит его, после чего окажется под двойным прицелом - и властей, и клиента... В таком случае я лишь облегченно вздохну. Шах-Мухаммед наконец-то перестанет путаться под ногами, и при этом моя совесть будет чиста. - Вы думаете, он не справится? - полувопросительно-полуутверждающе спросил "представитель". - Все в руках Аллаха, - сделал кроткое лицо Ахмед. - Но если мой ничтожный разум способен хоть немного предугадывать волю его, то... - голос араба вдруг приобрел жесткость. - Этому барану давно место на вертеле. Да и не только ему, уважаемый сэр. Что-то в лице Ахмеда вдруг заставило собеседника догадаться - имеется в виду он сам. Но ситуация требовала не заметить оскорбления. "Ладно, черномазый... - с ненавистью подумал "представитель". - Мы учтем это при окончательном расчете", - и произнес примирительным и дружелюбным тоном: - Ну ладно, ладно. Не стоит так горячиться. В конце концов профессиональные услуги всегда стоили недешево, и бог с ним, с этим Шах-как-его-там. Я готов более подробно обсудить ваше предложение. - Я глубоко обрадован наконец-то достигнутым взаимопониманием. Итак, в свете последних событий мне будет нужна и лично ваша помощь. Начнем с технических деталей...
      КАЗАК И КОРСАК. "ЗА НАС С ТОБОЮ И ЗА ХРЕН С НИМ!"
      Вечером первого дня работы выставки Корсар с Наташей и Казак решили поужинать в ресторане, не там, где для российской делегации были оплачены столики с набором дежурных блюд, а в более дорогом зале. Корсар заявил, что может себе позволить угостить свою девушку и своего старого друга чем-нибудь более пристойным, и они с радостью согласились. Весело разговаривая, они двинулись через внутренний дворик гостиницы, оформленный как кусочек "висячих садов", с пальмами, виноградом и фонтанами, и вдруг Казак остановился как вкопанный. Корсар, увлеченный разговором с Наташей, с размаху влетел в его спину. - Ты чего? Бензин кончился? - удивленно начал он, но Казак, не отвечая на вопрос, схватил Корсара за плечо: - Гляди... Вон идет пузатый мужик в синей форме... - Ну? Погоди, погоди... Точно! Наташка, постой тут минутку, а? - И с этими словами оба летчика сорвались с места, направляясь наперерез увиденному Казаком "пузатому мужику". Тот шел, углубленный в свои мысли, и лишь когда Корсар догнал его и похлопал по плечу, поднял глаза. Поднял и оторопел. - Здравствуйте, месье Хомяк! - радостно поздоровался Казак. - Какими судьбами?! - Здравствуйте... - ошарашенно проговорил тот. Что-что, а эти лица он здесь увидеть не ожидал. Не ожидал, да и не хотел... Андрей Петрович Маланец не всегда был владельцем маленькой авиакомпании. Еще совсем недавно он имел солидное военное звание и, несмотря на возраст, считался одним из самых лучших воздушных бойцов дивизии, да и округа тоже. Но чем дальше он служил, тем сильнее его тянуло к другой жизни, к жизни, в которой он сам будет себе хозяин, где ничей приказ не заставит его безоговорочно подчиняться... Деньги не были для него целью, они были средством достичь этой независимости. Еще в давние, теперь уже почти забытые времена существования СССР он сумел совершенно легально стать вполне обеспеченным человеком, а когда материальная состоятельность перестала быть поводом для бесконечных проверок со стороны ОБХСС, КГБ, милиции и парткома, развернулся вовсю. За участие в войне на Балканах он получил один из своих последних крупных заработков. В отличие от Дедушки, Казака или Корсара "пилот Хомяк" так и не принял близко к сердцу трагедию народов Сербии и Македонии, Хорватии и Боснии, вовлеченных в братоубийственную войну. Он выполнял определенную работу за определенное вознаграждение. Размеры оплаты Хомяк считал вполне достойными и соответственно с этим и воевал в полную силу своего умения. Когда же в длинной цепочке, по которой трансбалканские деньги приходили к летчикам, начались сбои, Хомяк посчитал свою работу слишком ценной, чтобы выполнять ее на общественных началах. Из четверых летчиков эскадрильи он оказался единственным, кто уехал тогда в Россию. Дедушка сразу дал понять, что считает Хомяка трусом, да и парнишка Казак тоже - промолчал, но так посмотрел в глаза... Один лишь одноглазый командир Корсар не побрезговал пожать ему руку на прощание. Тогда, да и до сих пор, он считал себя правым. Но желания встретить боевых товарищей, которое терзало после Сербии Казака или Корсара, у него никогда не было, и поэтому сейчас он даже и не знал, что сказать, да и вообще, как себя вести. - Ты как сейчас, где? - по-прежнему радостно спрашивал Казак и, не ожидая ответа, предложил: - Мы тут в ресторанчике посидеть собрались, так давай с нами, а? Вот ведь встреча! - Да, да, очень рад, - запинаясь, заговорил Хомяк, избегая глядеть на Казака. - Только у меня сейчас это... Деда тут есть, у меня ведь авиакомпания... Встречи назначены... Давайте как-нибудь потом? Да и вообще, стоит ли - все-таки по контракту конфиденциальность должна быть. Мало ли, вдруг кто узнает... Казак осекся. И уже совсем другим голосом произнес: - Да, пожалуй, действительно не стоит. Корсар почувствовал, что в парне начинает закипать обида, такая же искренняя, как секундой назад радость. Он дернул Казака за плечо и, не обращая внимания на Хомяка, повернул и повел его обратно к Наташе. - Что, друга встретили? - поинтересовалась девушка, и Корсар ответил: - Да нет, пожалуй, - и Казак добавил с горечью: - Обознались... Неприятный осадок от встречи с Хомяком остался в душе обоих летчиков на весь вечер. Несмотря на праздничную обстановку ресторана и действительно вкусные, хотя и обжигающие рот блюда, разговор у них не клеился, и Наташа вскоре откровенно заскучала, а заскучав, обиделась на кавалеров. Просидев за столиком около получаса, она не выдержала и заявила, что у нее болит голова, что завтра много работы, и вообще она не видит смысла убивать время дальше. Корсар вызвался проводить ее, но она отказалась и быстро ушла, независимо постукивая каблуками по мраморным плитам пола. - Ох, надо было Хомячине в морду съездить, - сообщил Казак, посмотрев ей вслед. - И нам настроение испортил, а через нас - и ей тоже. - Не бери в голову, - успокоил его Корсар, - Наташка, она как порох. Вспыхнет так, что ой, а через полчаса прямо такая милочка... - М-да... - Казак глянул на стоящую на столике бутылку с дорогим легким вином, взятым ради девушки, и поморщился. Корсар понял его мысль и взмахом руки подозвал официанта. Тот явился мгновенно и, быстро оценив обстановку, жестом фокусника перегнул папку с меню, потом еще раз и лишь потом подал ее гостям. Теперь меню в папке оказалось на русском языке, и по-русски же было напечатано сверху: "Уважаемые господа Администрация просит предупреждаться: употребить спиртное напитки в большом количестве на территории Эмирата Дубай возможно с без последствий в не Общественных места". Глянув через плечо Корсара, Казак присвистнул: - Это ж сколько денег надо иметь, чтобы в большом количестве употребить-то? Они что, озверели? - Это ж Восток, дело, как известно, тонкое, - ответил Корсар и сделал заказ. Пол-литра "Старой Московской" облегчили его кошелек на сумму, которой в Москве хватило бы, чтоб в стельку напоить компанию из трех человек, да и еще и на утреннее пиво осталось бы. - Мусульмане, одним словом, - продолжил он, - Вас-то, наверное, на спецсамолете не шибко таможня трясла, а на нашем рейсе что творилось... Мужичок, со мной рядом летевший, только в самолете узнал, что водки больше двух литров на рыло с собой нельзя ввозить. Так он, чтобы врагу не доставалось, принялся ее прямо по ходу дела изничтожать. - И как? - с сочувствием к неизвестному мужичку спросил Казак. - Известно как. Пришлось выводить под белы руки. Причем, что интересно, одну лишнюю бутыль он-таки уговорил, а вторую только до половины осилил. Так эти полбутылки у него изъяли, опечатали и расписку дали. Мол, на обратном пути отдадут. - А кому расписку-то дали, ведь он же лыка не вязал, говоришь? - Я рядом случился, мне и дали. Так ведь мужичок наутро очухался и за распиской пришел. Чтоб его кровное добро не пропало. Хозяйственный такой, навроде Хомяка. - Да уж, - помрачнел Казак. - Времени даром не тратил... Он хотел еще что-то сказать, но официант принес запотевшую бутыль, одним артистическим движением открутил пробку, предупредительно разлил по стопкам первую порцию и исчез. - Эк их тут выдрессировали, - усмехнулся Корсар и поднял стопку. - Давай, Казак, за... За нас всех. За Деда, за нас с тобой и даже за этого куркуля толстопузого.