Из-под гибкого ограждения летели в воздух пыль и обрывки травы, но выхлоп двигателей завивал все это в маленькие вихри и сдувал их назад - как и было задумано при проектировании. Когда самолет безо всяких видимых усилий пересек узкую канаву, зрители разразились аплодисментами. (Кое-кто из них знал, что эта канава была специально выкопана за два дня до аэрошоу, но эффектности зрелища это не повредило.) Летчики "Крыла" аплодисментов не слышали, да им было совсем не до того. Использование системы компенсации ветрового сноса для бокового перемещения по земле еще не было как следует отработано, и для выполнения этого маневра потребовалась вся внимательность обоих пилотов. Достигнув заранее установленной точки на грунтовой взлетной полосе, они остановили движение самолета, и командир корабля сообщил на командно-диспетчерский пункт: - На позиций, разрешите взлет? КДП сразу откликнулся: - Взлет разрешаю, график полета согласно основной программе без изменений. - Понял, без изменений. Одновременно с этими словами командир перевел двигатели в промежуточный взлетный режим - одним из технических решений "Крыла" был разгон на пониженной тяге двигателей, и лишь непосредственно перед отрывом от земли они выводились на полную мощность. Зрители этого не знали - но они отметили, что на взлете "Крыло" издает меньше шума, чем многие другие самолеты того же размера. Распластанный силуэт, ускоряясь с каждой секундой, бежал... вернее, скользил по пожелтелой траве, готовясь рвануться в воздух. На дисплее в пилотской кабине "Крыла" указатель скорости сменил цвет с белого на желтый, и одновременно синтезированный голос вопросительно произнес: - Вэ-пээр? - Взлетаем! - подтвердил командир. Раньше о достижении на взлете "скорости принятия решения", после которой уже нельзя прерывать взлет, а в любом случае надо подниматься в воздух, должен был предупреждать второй пилот. Теперь эту функцию взяла на себя бортовая электроника, и ответ командира тоже был адресован и второму пилоту, и системе распознавания речи. Второй дисплей в это же время занимала трехмерная схема коридора для демонстрационного полета, дополненная специальными обозначениями, понятными только пилотам. Бортовой пилотажно-навигационный комплекс фирмы "Коулсон интернэшнл" по сигналам спутников "Навстар" и "Глонасс" каждую треть секунды пересчитывал местоположение самолета, и в соответствии с его данными система управления самолета корректировала движение "Крыла", помогая летчикам. Клуб пыли за разбегающимся самолетом стал меньше и спустя секунду исчез вообще. "Крыло" оторвалось от земли и начало круто набирать высоту. Красивый, непривычный силуэт, словно родившийся в воображении художника-фантаста, уверенный полет, заводная и веселая музыка в колонках, расставленных по аэродрому, - что ж, организаторы шоу не ошиблись, полет "Крыла" действительно вызывал у публики волнение и восторг. Навигационные спутники продолжали размеренно посылать сигналы, которыми ежеминутно пользуются сотни тысяч самолетов, кораблей, автомобилей. И ни один из приемников не среагировал на короткий сбой, происшедший в передаче с одного из "Навстаров", - вернее, ошибочный пакет был опознан и автоматически отброшен. Так сработала аппаратура у всех пользователей кроме той, что была установлена на "Русском крыле". Два молодых программиста, участвовавших в разработке математического обеспечения для "русского заказа", получали чеки не только от "Коулсон интернэшнл"... В пилотской кабине раздался предупреждающий сигнал, и на экране контроля исправности систем появился желтая надпись: "Отказ 1-го канала системы управления". Командир корабля бросил второму пилоту: - Вот он, закон подлости. Как выставка, так сразу все лезет. Сообщи на КДП, спроси, какие будет рекомендации. В голосе его не было беспокойства, только легкое раздражение - кроме сознания факта, что на борту не все в порядке, этот отказ не нес в себе ничего угрожающего. Троекратно резервированная система позволяла управлять самолетом при отказе не только одного, но и двух каналов. Вероятность же тройного отказа по всем расчетам составляла меньше, чем один случай на миллиард часов полета, и такая ситуация считалась практически невероятной. Но тем не менее и это тоже было предусмотрено при создании самолета, - имелась возможность перейти на резервное ручное управление. Его использование требовало от летчиков значительно большего напряжения, чем цифровое, но позволяло довести самолет до ближайшего аэродрома и посадить его там. На КДП сообщение о неисправности тоже не вызвало большого переполоха. Руководитель полетов хорошо знал, что командир "Крыла" совсем недавно отлетал программу испытаний, в которой как раз отрабатывалось пилотирование с отказами цифровых каналов и на ручной системе. - Пусть продолжают по программе, - распорядился руководитель диспетчеру. И не надо никаких рекомендаций, этот экипаж сам все знает лучше нас. Его прервал голос командира корабля: - Отказ второго канала, повторяю, у меня отказ второго канала... Черт, машину тянет вправо! "Крыло", набрав высоту, выровнялось и с легким креном начало разворот. Зрители продолжали следить за ним восторженными глазами, и никто из них не мог знать, что в это время происходило в пилотской кабине. Не желтая, а уже красная надпись на дисплее сообщала экипажу об отказе двух каналов управления, а главное - самолет вел себя совсем не так, как две недели назад на испытаниях с этим же отказом. Теперь на движения ручки управления он реагировал вяло, словно привязанный к ней длинными резинками. Летчики не могли знать, что "зашитая" в одном из блоков связи навигационного комплекса и системы управления программа "Троянский конь" начала подавать ложные сигналы и заставила автоматику отключить два совершенно исправных канала управления. Последний же, оставшийся, с точки зрения системы контроля, продолжал считаться исправным, хотя именно его информационные шины с каждой секундой забивались противоречивыми импульсами - Переходим на резерв? - подал голос второй пилот - Не торопись, сейчас все установится, - ответил командир корабля. За прошедшие секунды у него сложилась собственная версия происходящего, по которой виной всему были переходные процессы в отключенных каналах, и они действительно могли скоро затухнуть. - Командир, переходи на резерв! - не выдержав, крикнул второй пилот, практически подписав этим смертный приговор и самолету, и командиру, и себе. Резкий, приказной тон второго пилота вызвал к жизни давно известный "эффект Кассандры". Человеческая природа такова, что в девяти случаях из десяти старший (по чину, возрасту, положению - неважно) никогда не выполнит то, что ему говорит младший, - даже если предложение младшего справедливо на сто двадцать процентов. - Резерв не нужен, поскольку третий цифровой исправен... - процедил командир, парируя нарастающий крен. "Крыло" нехотя выправилось, но не осталось в нейтральном положении, а начало валиться на другой борт. Теперь уже и зрители, скопившиеся на аэродроме, обратили внимание на странное поведение самолета в воздухе: он несколько раз качнулся с крыла на крыло со все нарастающей амплитудой. Но, может, это летчики так приветствуют публику или это очередной красивый трюк? - Опасный крен! - холодно сообщил компьютер. Надобности в этом не было: командир и так чувствовал, что еще чуть-чуть, и самолет, потеряв опору в воздухе, заскользит вниз, к земле. На лбу летчика выступила испарина, но времени смахнуть ее не было - выжав до упора маленькую ручку управления, командир пытался превратить крен в управляемый вираж. - Правому форсаж! - хрипло приказал он в надежде, что несимметричная тяга двигателей наконец вытащит самолет из губительной раскачки. Рука второго пилота, до сих пор не пытавшегося вмешаться в управление, метнулась к рычагам управления двигателей и перевела правый до отказа вперед. Самолет вздрогнул... "Крыло" еще раз накренилось, встав чуть ли не перпендикулярно земле, и, вместо того, чтобы снова выправиться, опустило нос к земле, перевалилось на спину, осело на хвост и закувыркалось в воздухе как листок бумаги, сброшенный сквозняком со стола. За те несколько секунд, которые падало "Крыло", восхищенные лица зрителей словно застыли - никто не успел осознать, что происходит. И лишь когда около оранжево-полосатого здания в стороне от полосы мелькнул желтый всполох взрыва, а в небо устремился жирный черный дым, вслед за грохотом над аэродромом прошелестел многоголосый вздох ужаса. Веселая музыка еще с полминуты продолжала литься из колонок, пока кто-то в радиорубке не догадался ее выключить.
      КОРСАР. ПРИГЛАШЕНИЕ К РАЗГОВОРУ
      Андрей Корсан относился к телевизору равнодушно, и новенький "Рекорд", поставленный в комнату хозяйкой, сам включал редко. Зато Наташа, если собиралась оставаться у него надолго, первым делом хваталась за "ленивку" (так она называла пульт управления) и выбирала какой-нибудь музыкальный канал с клипами поярче и повеселее. Но на этот раз "ленивкой" завладел сам Андрей и запрограммировал таймер переключения каналов на выпуски новостей, в надежде услышать что-нибудь о судьбе летчиков "Крыла". Сразу после катастрофы полеты были прекращены, а зрителей "в интересах безопасности" убедительно попросили "прервать осмотр", не сообщая никаких подробностей. Он, конечно, знал, что экипажам пассажирских самолетов парашюты не положены, но "Крыло" ведь было опытной машиной, и какая-то спасительная система у испытателей должна была быть! Кроме того, Андрей, несмотря на свой летный опыт, никак не мог понять: что же произошло на борту, что заставило самолет вдруг превратиться в неуправляемый кусок металла? "Рекорд" послушно переключался, и разные тележурналисты разными словами комментировали одни и те же кадры: замершая толпа, падающий самолет, пожарные "Ураганы", выбрасывающие фонтаны серой пены, бесформенные обломки... В четырехчасовых "Вестях" прозвучало беспощадное: - ...Погибли два члена экипажа. Кроме того, серьезно пострадали трое военнослужащих, оказавшихся рядом с местом падения самолета. На месте катастрофы работает государственная комиссия, которая пока только начала расследование причин гибели самолета. Однако, как нам сообщили неофициальные источники, причиной могла быть ошибка экипажа, хотя не исключен и конструктивный недостаток самолета. - Он хоть сам понял, что сказал? - зло бросил Андрей. Наташа удивленно повернула голову, и он пояснил: - Фраза звучит умно, а смысла никакого: оно все так, но, возможно, и эдак. Журналисты, одно слово... - А ты бы как сказал? - с вызовом поинтересовалась Наташа. На филологический она пошла исключительно потому, что не попала на факультет журналистики, но надеялась после окончания университета эту ошибку исправить. Несколько ее материалов уже появились в такой известной газете, как "МК", и шпильки в адрес журналистов она не могла воспринимать равнодушно. - Прежде всего я в отличие от этого балабона не стал бы говорить об ошибке экипажа, - серьезно ответил Андрей. - Что за экипаж такой должен быть нарочно самолет раскачивать?! Не дети малые ведь... А раскачка шла простым глазом видно было! Словно вдруг что-то изменилось в системе управления... - Чему там изменяться! - пренебрежительно заметила Наташа, все еще слегка обиженная за будущих собратьев по цеху. - Я в технике слабо разбираюсь, но это-то понять не сложно: штурвал пошевелил - рули передвинулись - самолет повернулся. Ты же мне сам это показывал: на маленьком самолетике ручку шевелил, а рули вниз-вверх качались! - Не рули, а элероны... Но дело не в этом. На маленьком самолете - да, все так и есть, рули с ручкой управления связаны жестко: тяги всякие, тросы. А на большом, скоростном самолете уже все не так. Между летчиком и самолетом напихано столько всего - электросвязи, гидросвязи, системы улучшения устойчивости-управляемости... И каждый из элементов этих связей, неправильно сработав, может напрочь убить все остальное. Но без этой начинки - уже никак. Многие самолеты без помощи компьютера в управлении будут... ну как нож, поставленный на острие: дунь - и свалится. Разве жонглер какой удержит, только летчики-то цирковых училищ не кончают! Но писакам это объяснять - мертвое дело. Андрей примирительно взъерошил Наташе волосы и, как бы извиняясь, добавил: - Вот ты меня слушаешь и вроде как понимаешь, в крайнем случае спросить не постесняешься. Но тебе-то никто статью на эти темы не закажет, молодая, мол, и вообще - женщина. А напишет какой-нибудь дурачок из твоего любимого "МК", который как на прошлой неделе триммер с триггером перепутал. Или, как еще где-то было, вместо "угла тангажа" про "угол тангенса" ввернет. Наташа" соглашаясь, кивнула и заговорила на другую тему: - А этот, друг твой, он сегодня все-таки приедет или его задержат там, в Жуковском? - Не знаю. Вроде задерживать-то его нечего: вряд ли Казак может что-то знать больше любого другого зрителя, вроде нас с тобою. Посидим, подождем... - А почему ты его все по прозвищу да по прозвищу? - А я раньше не знал, как его зовут по-человечески. Это сложная история, но в итоге вот так и получилось: он меня, а я его только по прозвищам и знаем... Во, звонок, наверное, он! Однако лицо на экранчике домофона оказалось незнакомым и не слишком приятным. Андрей нажал клавишу, заставляя камеру показать звонившего целиком. Нежданный гость был выше среднего роста, широк в плечах, но при этом грузным не казался. Выбритый череп, темные очки, прямая линия рта, лишающая лицо всякого выражения. Одежда дорогая, но неброская. Через расстегнутую до груди рубашку видна золотая цепь на фоне серо-синих разводов татуировки - лента с надписью, кажется, над верхушкой креста. "Хотя и разрисованный, но на понтовую бандитскую "шестерку" не похож. Скорее - наемный профессионал, причем профессия вряд ли слишком миролюбивая" - так оценил его Андрей для себя и почувствовал неприятный холодок в груди. Захотелось вдруг сделать вид, что никого нет дома, пусть этот человек постоит и уйдет... "Вот ведь глупости! - тут же обозлился на себя Андрей. - А дальше что буду на улице от каждого крепкого парня шарахаться?" - и нажал на кнопку, зажигающую перед микрофоном на двери зеленый огонек. Человек перед подъездом, поняв, что его видят, снял темные очки - взгляд оказался тоже ничего не выражающим - и сообщил: - Здравствуйте. Могу я видеть Андрея Корсана? - Да, заходите, - ответил Андрей и нажал кнопку замка. - Кто это? - спросила из-за плеча Наташа. - Не знаю. Мужик какой-то... Боюсь, пойдут разговоры о делах всяких. Может, тебе сейчас домой лучше уйти? Наташа резко встала с дивана. - Как скажешь. Если лучше - уйду. - Погоди, я же... Но девушка была уже у двери, двумя быстрыми движениями надела босоножки и, бросив взгляд на горящую красным кнопку лифта, деланно-беззаботно побежала вниз по лестнице. Андрей не успел закрыть дверь, как створки лифта раздвинулись и оттуда вышел его гость. Увидев стоящего в дверях хозяина, он остановился и представился: - Здравствуйте, меня зовут Саша, я от Льва Сергеевича. Воочию он показался не таким неприятным, как на экране, но первое впечатление - самое сильное, и предлагать рукопожатие Андрей не стал, ограничившись кивком. Он помнил, как через неделю после возвращения в Россию командир части устроил ему четырехчасовую беседу с прилетевшим на личном самолете человеком, официально разрешив рассказывать Льву Сергеевичу все. А того интересовало действительно все: эффективность самолетов и вооружения, взаимодействие летчиков между собой, ситуация со снабжением, отношения с местными властями, обстоятельства гибели четвертого члена группы... Причем Андрей тогда заметил для себя, что история последнего тарана Дедушки взволновала Льва Сергеевича до глубины души, хотя тот и оставался внешне сдержан и корректен. А еще ему показалось, что если б этот сдержанный и корректный человек почему-то решил бы, что в смерти пожилого пилота виноват кто-то конкретный, то... Словом, оказаться на месте виновника совсем не хотелось. Андрей тогда сделал для себя вывод, что Лев Сергеевич и есть тот самый загадочный организатор всей операции с отправкой на Балканы русских самолетов и русских летчиков. Рассказом Андрея он остался вроде бы доволен... по крайней мере, заметного недовольства Лев Сергеевич не проявил и в тот же вечер улетел обратно в Москву. Что касается самого Андрея, то он большого удовольствия от беседы не получил. За исключением Дедушки, остальные - не люди, а именно исполнители - были для Льва Сергеевича не более чем носителями каких-то профессиональных навыков, отношения с этими посетителями ограничиваются оговоренной в контракте оплатой. Это чувствовалось очень сильно, и поэтому никакой симпатии к организатору "командировки" Андрей тогда не ощутил. Скорее наоборот. "Но все это было полгода назад, а в чем дело теперь? Неужели во встрече с Казаком на аэродроме? Но в контракте ничего не было сказано о том, что нельзя узнавать боевого друга при встрече! Да и кому какое дело - ну встретились, ну обнялись? Где здесь нарушение секретности?!" - Чем могу быть полезен? - вежливо поинтересовался Андрей, тоном давая понять, что на любезности вроде "присядем" и "хотите чаю" бритый Саша может не рассчитывать. - Лев Сергеевич хотел бы поговорить с вами. - Когда? Саша усмехнулся. Усмешка не сделала его лицо симпатичней. - Вообще-то - сейчас. Андрей тоже усмехнулся, почти подражая собеседнику, - так же недружелюбно. - К сожалению, не получится. Я договорился встретиться сегодня вечером с другим человеком. Про себя же он добавил: "Ну-ка, дружок, интересно, в каких выражениях ты будешь доказывать, что дядя Лева важнее любого другого человека?" Но Саша ответил иначе: - Если вы имеете в виду Николая Морозова, то как раз там вы и встретитесь. - Хм... Ну ладно, - согласился Андрей, немного помешкав. - Только подождите пару минут, у меня есть еще одно дело. Саша кивнул и, отыскав глазами дверь туалета, без каких-либо дополнительных комментариев направился туда. "Как у себя дома..." - недовольно подумал Андрей, но на самом деле это играло ему на руку. Вернувшись в комнату, он быстро откинул крышку ноутбука. Выждав несколько секунд, Андрей вызвал почтовую программу и, подумав, направил сообщение, адресованное самому себе, чуть-чуть изменив стандартные атрибуты пересылки: "Я вызван для разговора. Вызывающего знаю под именем Лев Сергеевич. Более подробную информацию о нем можно получить через..." - он написал имя и звание командира части, устраивавшего им встречу полгода назад. "За мной прислан человек. Назвался Сашей, выглядит..." - Андрей переключился в режим управления домашними системами и скопировал портрет Саши с диска домофона в сообщение. Дата и время проставились автоматически, и электронное письмо ушло в сеть. Через несколько секунд оно вернется сюда же, на адрес Andrey_Korsan@maxnet.msk.ru, но его копии останутся на нескольких серверах и будут там сохраняться до тех пор, пока отправитель не скомандует их уничтожить, - в этом-то и заключался смысл "одного дела". Если Андрей исчезнет после сегодняшнего "разговора", то по крайней мере хоть какой-то след останется. - Все, готово, сейчас пойдем! - повысив голос, сообщил он в сторону прихожей и выключил компьютер. После получасовой поездки на распластанном по земле "Олдсмобиле-Аврора" Андрей Корсан немного изменил свое мнение о посланце "дяди Левы". Чем бы Саша ни занимался в этой жизни - бил ли морды, стрелял ли по движущейся мишени или просто работал разъездным посыльным, истинным призванием этого человека было управление машиной. Сначала Андрей, мельком глянув на спидометр (точнее, на изображение спидометра на цветном дисплее), заметил себе, что 80 - 90 для напряженных городских улиц все-таки многовато и весь остальной поток машин едет гораздо медленнее. И лишь потом, осознав, что машина американская и цифры обозначают мили в час, боевой летчик-сверхзвуковик Корсар - стыдно признаться - непроизвольно уперся ногами в переднюю панель, как будто при столкновении это могло чем-то помочь. Надписи "air bag", удостоверявшие наличие двух передних и трех боковых подушек безопасности, успокаивали мало, и Андрей несколько раз ловил себя на желании найти ручку управления и взять ее на себя, уходя вверх, подальше от препятствий. При этом Сашино лицо оставалось таким же бесстрастным, как и при разговоре в прихожей. Он маневрировал между остальными машинами, как между неподвижными макетами, при этом не выказывая ни азарта после успешного обгона, ни раздражения, когда из-за какого-нибудь "крутого", не желающего быть обойденным, приходилось резко менять план очередного маневра. Выскочив по Рублевскому шоссе из города, "Аврора" прибавила скорость, но вскоре Саша притормозил - чуть ли не в первый раз за всю поездку и свернул на узкую извилистую дорогу, которая вскоре уперлась в высокий бетонный забор. Проем в нем перегораживал массивный шлагбаум, рядом со шлагбаумом стояли двое экипированных в серый городской камуфляж парней с автоматами. Андрей ожидал, что сейчас начнется проверка документов, выписывание пропусков и тому подобное, - но никто из охранников даже шага к машине не сделал. А в салоне "Авроры" раздалось негромкое "бом-м-м", напоминающее звук "один удар колокола" из репертуара звуковой сигнализации в самолете, и шлагбаум энергично взметнулся вверх. "Неплохо, - оценил Андрей. - Цветная электронная индикация применяется уже давно, поголовное оснащение автомобилей "черными ящиками" американцы недавно ввели в закон... Теперь вот система "свой-чужой" на машине появилась. Авиационные технологии возвращаются на землю - может, и мне в шофера переучиться?" Он вспомнил, как Саша лавировал по дороге, и покачал головой: нет, в небе оно как-то спокойней. Территории коттеджей, похожих скорее на маленькие (или не очень маленькие) средневековые замки, отделялись друг от друга низенькими, чисто декоративными заборчиками. То тут, тот там сквозь живую изгородь мелькала голубая вода бассейна, через опущенные стекла машины доносился женский смех и звуки музыки. Все вокруг сияло неправдоподобной чистотой, даже в придорожном кювете каждая травинка была подстрижена вровень с остальными. Около одного из поворотов стоял навороченный кабриолет (марку разобрать не удалось, но выглядела машина очень дорого) с вызывающе открытой дверцей и торчащими из замка ключами... "Ни фига себе поселочек! - со странной смесью восхищения и раздражения подумал Андрей. - Так сразу и не решишь, то ли это в России, то ли в какой-нибудь Калифорнии. Санта-Барбара какая-нибудь или Беверли Хиллз". Теннисный мяч перелетел через кусты и покатился по гравию ухоженной дорожки. Следом за ним через те же кусты ломанулась разъевшаяся толстая деваха в спортивном костюме. Она подхватила мячик и заорала куда-то в глубь участка: - Валька, сука, еще раз так подашь - я тебя ва-ще.... - и добавила матерную тираду в два раза длинней вступления. "Все-таки Россия", - заключил Андрей.
      ЛЕВ СЕРГЕЕВИЧ. "Я ЗНАЮ, КАК ГОТОВЯТСЯ СЛУЧАЙНОСТИ"
      Коттедж "дяди Левы" оказался не меньше и не больше других - наверное, в этом был какой-то смысл. Действительно, пожелай тут соседи пустить друг другу пыль в глаза исключительно количеством этажей своих домов, то весь поселок давно был бы уже застроен небоскребами - уж на такую-то мелочь денег бы хватило у всех здешних обитателей. Молчаливый парень с угадываемой под свободной рубашкой кобурой провел гостей через веранду, на которой тихонько журчал фонтан, и распахнул перед ними двери в комнату. "Похоже, пришли", - подумал Андрей и не ошибся. На мягком диване сидел в неудобной позе Николай Морозов - Андрей про себя по-прежнему называл его Казаком, а рядом с ним стоял хозяин дома. Полуобернувшись к вошедшим, он кивнул и показал Андрею на диван. Тот сел и только сейчас обнаружил, что Саша как-то ухитрился остаться на веранде, хотя и шел все время рядом. Дождавшись, когда Андрей устроится, Лев Сергеевич заговорил: - Здравствуйте, как добрались? - По его тону было ясно, что эта фраза исключительно служебная, и, начни сейчас гость действительно рассказывать, как он добрался, хозяин был бы весьма удивлен. Выждав пару секунд, "дядя Лева" перешел к делу. - Во время наших прошлых встреч я не представлялся - в этом не было нужды. Тем не менее мое лицо иногда можно увидеть в газете или по телевизору, так что, возможно, вы знаете, кто я такой? Оба летчика отрицательно покачали головами. Никому из них не приходило в голову следить за прессой в надежде вычислить своего работодателя. Лев Сергеевич кивнул и продолжил: - Однако теперь, чтобы вы лучше понимали, о чем пойдет речь, все-таки поясню: я возглавляю одну достаточно большую финансовую группу. Разные ее подразделения известны под разными названиями, а вот то, что все они ведут согласованную политику, обычно не афишируется, хотя и не является строгим секретом. Казак открыл было рот, чтобы что-то спросить, но промолчал. - В настоящее время наша группа участвует в финансировании проекта "Русское крыло". Поскольку этот самолет обещает быть очень прибыльным, соответственно и вложения сделаны весьма серьезные. Поначалу все шло гладко, потом один самолет разбился на испытаниях, и вот сегодня днем второй. Я не инженер, но поскольку работаю в этой области, некоторыми познаниями обладаю и могу сказать: даже одна катастрофа в наше время - это много. Две катастрофы - очень много. А что можете сказать на эту тему вы? Казак собрался что-то сказать, но Андрей легонько хлопнул его по руке и заговорил сам: - Лев Сергеевич! Разумеется, что-то мы сказать можем. Но хотелось бы понять - зачем это вам? Наверняка на вас работают эксперты, аналитики и прочие умные люди, а мы с Казаком обыкновенные летчики. Стоит ли вам тратить свое ценное время на нас? - Я, наверное, сам решу, на что мне стоит время тратить, да? - неожиданно угрожающе поинтересовался "дядя Лева". Из-под маски цивилизованного бизнесмена международного образца на долю секунды проглянуло что-то другое, очень русское и очень неприятное. Проглянуло - и тут же исчезло. Лев Сергеевич снова вернулся в свой образ. - Видите ли, молодые люди... Есть у меня такая привычка, дурная, наверное, иногда спрашивать совета у человека, которые видит проблему исключительно со стороны. Как бы сказать, незамутненным глазом. Пилот, которого вы звали Дедушкой, долгое время был для меня таким человеком... И вновь с хозяином дома произошла метаморфоза - снова потеряв облик "делового человека", он вдруг превратился просто в человека, человека, который с болью вспоминает погибшего друга, причем скорее всего друга единственного... Впрочем, через мгновение Лев Сергеевич снова взял себя в руки, и Андрей с Казаком одновременно подумали - а уж не показалось ли им это? - Вы оба работали в моем проекте, - продолжил тем временем хозяин. - И после его окончания за вами... как бы это сказать помягче... присматривали. - Чего?! - возмутился было Казак, но тут же заставил себя замолчать: действительно, иначе и быть не могло. Мог бы и сам догадаться. Лев Сергеевич не обратил на это внимания и закончил мысль: - Болтливости лишней за вами не замечено, и я решил, что поговорить с вами стоит. Как тут правильно заметили - вы ведь просто летчики. Может быть, и увидите то, чего не разглядит толпа экспертов. Казак глянул на своего бывшего командира, и тот подтолкнул его: мол, говори. - Ну раз так... Я думаю, что просто не везет. Бывает же такое. А больше ничего сказать и не могу, потому что на "Крыле" не летал и тонкостей не знаю. Вот и все. Корсар, теперь ты скажи. - Про историю на испытаниях я не знаю ничего, - заговорил Андрей медленно и рассудительно. - А вот катастрофу в Жуковском видел сам. У меня такое впечатление, что с системой управления что-то случилось, причем летчики так до последнего момента не могли понять, что. А точнее сказать тоже не могу, Ведь тут как в расследовании преступления - пока еще найдешь виновника, микросхему сдохшую, например. К тому же знаменитый вопрос "Кому это выгодно?" здесь не поможет. - Не поможет, говоришь... - задумчиво протянул Лев Сергеевич. - А между тем ответ на него вполне известен. Он принялся расхаживать по комнате. - У нас сейчас остался только один летный экземпляр "Крыла". Если разобьется еще и он, то вся программа затянется минимум на год, а кроме того - будет сильно подорвано доверие к самолету. Вот мы сейчас ведем переговоры на пять машин с "Бангкок Эйр", но, кроме нас, их же обхаживает "Боинг". И боюсь, что уже завтра тайцы свернут дела с нами... Соответственно сто пятьдесят миллионов пойдут крутиться Не к нам в банк, а в Штаты. Да и хрен бы с ним, с Таиландом, мы на него все равно всерьез не рассчитывали, но ведь могут полететь и остальные контракты! Лев Сергеевич остановился и строго взглянул на летчиков. - В "третьем мире" сейчас долетывают свой ресурс около тысячи стоместных самолетов выпуска конца шестидесятых - начала семидесятых годов. Уже сейчас спрос на подобные машины растет лавинообразно. Если не успеем мы успеют американцы или, скажем, европейский "Эрбас индастри". У японцев тоже есть интересные предложения. Так что убрать "Крыло" с рынка выгодно... - Лев Сергеевич! - не выдержал Казак. - Вы говорите так, словно считаете обе катастрофы диверсией! - Именно так я и считаю. На лице Казака отразилось откровенное удивление: - Да не может быть! Это прямо кино какое-то получается! Детектив! Или... молодой летчик вдруг осекся и уже совсем другим голосом спросил: - Или есть какие-то доказательства? - Доказательства... - с сомнением протянул "дядя Лева", как бы пробуя слово на вкус. - Доказательств, конечно, нету... Но есть тут, ребята, маленький нюанс. Здесь все-таки не "встать, суд идет", да? Когда я чую, что пахнет жареным, я могу себе позволить обойтись и без доказательств. Да пускай эксперты мне трижды скажут, что все чисто, я им не поверю. Потому что верить в совпадения я разучился очень давно... Черта ли мне будет в этих "совпадениях", когда последнее "Крыло" разобьется в Дубае! - В Дубае? - переспросил Казак. - Да, в Эмиратах. Там через полтора месяца будет авиасалон. Нашему не чета - в Жуковский приезжают в основном посмотреть, а вот в Дубай - покупать. "Крыло" заявлено на участие, и теперь мы будем срочно снимать с испытаний последний экземпляр и готовить его для показа. Если чутье меня не обманывает, то удачнее места для третьей катастрофы не найти. - Это точно, - тихо согласился Андрей, вновь вспомнив беспорядочно падающий самолет и исказившиеся лица зрителей. Только на этот раз, кроме чисто человеческого потрясения, к реакций зрителей прибавится потрясение купца, чуть было не взявшего товар с браком. Если еще и в Эмиратах что-то случится, то не только от "Крыла" - ото всей российской техники отшатнутся! Казак же думал о другом: - Ну так, Лев Сергеевич! У вас же наверняка есть бан... люди, которые, если надо, на три километра в округе от самолета всех на уши поставят! Хоть здесь, хоть в Эмиратах, хоть на дне морском! - Это само собой, - отмахнулся "дядя Лева". - У нас уже и с ФСБ договор заключен, и моя служба задействована будет.