" - решил Казак и откатил в сторону одну створку внешней двери. - Ты что так долго? - обеспокоенно спросила Наташа. - Я уж волноваться начала! - Да так... Ладно, пошли. Ничего другого все равно не остается. И знаешь что? Возьми-ка пистолет ты. Не дело - все оружие у одного человека. Ты вообще стрелять умеешь? - Хм. Если ты имеешь в виду нажать на курок, то, наверно, умею. Может, будет лучше, если ты оставишь его себе? - Я тоже не снайпер, - признался Казак. - Вот Корсара бы сюда! Даром что одноглазый, а из автомата своего знаешь как лупил? Бывало, пока сидим без дела, банки на камень поставим, - так он с одной очереди все валил. Майор Йован, и тот восхитился. - Какой майор? - переспросила Наташа, и Казак спохватился, что увлекся и сболтнул лишнего. - Ну... - замялся он, не зная, как бы отвлечь ее внимание, и наконец, ничего не придумав, грубовато бросил: - Неважно. Словом, пусть пушка будет у тебя. Спуск по железной лестнице на один этаж вниз много времени не занял, и, секунду помедлив, Казак решительно повернул красный рычаг. Створка послушно распахнулась, и, продолжая изображать донельзя занятого врача, он сделал быстрый и уверенный шаг вперед. Поступая так, Казак рассчитывал, что до возможной реакции охраны у него будет одна-две секунды форы, и это время он собирался использовать по максимуму. Одновременно с тихим металлическим клацаньем отодвинутой двери он кинул вперед быстрый взгляд, готовый к любым неожиданностям... И понял, что времени у него гораздо больше, чем две секунды. Проем лифта выходил в небольшой предбанник, в котором не было абсолютно ничего, кроме все того же аляповатого ковра на полу и коробочки видеокамеры у потолка. А заканчивался предбанник дверью с кодовым замком и маленькой площадочкой для бесконтактной кодовой карточки. Черные концентрические кружочки на площадке были до того похожи на те, что красовались на турникетах московского метро, что Наташа нервно хихикнула: - А я проездной забыла... Казак отвечать не стал, а одним рывком прижал ее к стене, чтобы оказаться в мертвой зоне камеры. Прижавшись губами - вернее не губами, а марлевой повязкой поверх черного капрона - туда, где у девушки должно было быть ухо, он прошептал: - Обратно, живо! Она не стала переспрашивать, и через несколько секунд они снова оказались на пожарной лестнице, отрезанные от предбанника тонким металлом двери лифта. Казак огляделся - кабели и трубы здесь шли так же, и так же около них была железная дверь. Показав на них, он добавил: - Теперь остается только ждать, чтобы лифт на седьмой этаж пришел. Или на шестой, тогда мы то же самое на седьмом сделаем. - А если не дождемся? - язвительно поинтересовалась Наташа. - Сами вызовем? - Вот именно! - ответил он и быстро спустился на седьмой этаж. Найти провода, ведущие к кнопке вызова, было легко - рычаг аварийного открывания дверей был рядом с нею. Правда, их было не два, а целый пучок. Казак легко оборвал их, на секунду задумался, а потом бесшабашно ткнул всеми сразу в обнаженный металл перил. Проскочила маленькая синяя искорка, что-то гулко щелкнуло, но лифт, стоящий где-то внизу, начал подниматься. - Ничего, монтера вызовут, - сообщил он сам себе, глянув на болтающиеся провода, и бросился обратно на восьмой. Кабина остановилась как раз на нужном уровне. Не теряя времени, Казак отжал лопаткой крепление сетки, пролез сквозь щель и осторожно ступил на крышу лифта. Раздался предательский скрип, и Казак замер. Но пластик под его ногами лишь немного прогнулся, и он, осторожно переступая, перебрался на бетонный выступ. Выждав мгновение, Наташа повторила его путь и, оказавшись рядом, тихо сообщила: - Ты комбинезон порвал. И маслом об трос выпачкался. - Ты тоже ничего себе. Так что маскарад, пожалуй, кончился, даже не начавшись, - с досадой ответил он и попросил: - Подвинься немного, я открою дверь. - А что там? - Извини, дорогая. Забыл посмотреть в путеводителе, - со всей возможной любезностью ответил Казак и отодвинул щеколду. Очки ночного видения, вопреки распространенному представлению, не дают возможности видеть мир, словно днем. Неопытного человека только собьют с толку непривычные сочетания цветов и яркости в тепловом диапазоне, и скорее всего он запутается еще сильнее, чем просто двигаясь наугад в темноте. Чтобы с пользой для себя применять инфракрасные приборы, нужна немалая практика. У коренастого Тимура и горбоносого Ильи такая практика была, и они применяли очки с пользой. Когда среди разноцветных мерцающих силуэтов в поле зрения их прибора показалось особо яркое пятно, они без колебаний опознали опасность. Два тихих щелчка прозвучали одновременно, и к стрекоту цикад добавился короткий, жалобный вой. Пятимиллиметровая пуля, вошедшая в тело сторожевого пса, оборвала жизнь еще одного четвероногого сторожа клиники доктора Зуфира. - Убери его с дороги, - скомандовал Тимур. - И быстро! Илья скорчил брезгливую гримасу, но возмущаться не стал: он знал, что пуля, остановившая добермана, вылетела не из его ствола. А раз не смог сделать чистую работу, придется выполнять грязную. - Ну, что нового? - вернувшись, спросил он Тимура, хотя прошло меньше минуты. Вопреки ожиданию тот ответил: - Да вот, непонятки. Смотри сам! - и он передал Илье тонкий проводок с разъемом на конце, идущий от прибора, похожего на полицейский спидган. Сам же прибор он снова поднял выше кустов живой изгороди и спросил: - Здание видишь? Илья подключил проводок к гнезду в оправе своих нелепых очков и сразу же вместо местности вокруг себя увидел увеличенное изображение клиники. - Черт, дрожит все... Тим, а стабилизацию включи? Тимур нажал кнопку, и картинка немного уменьшилась, зато приобрела четкость. - Ого! Это в честь нашего летчика такая суматоха? Словно в салочки играют, ей-богу... Тимур опустил руку и выключил телеобъектив. - Салочки, хреналочки... В саму больницу, что ли, сходить? А то так до утра колупаться будем. - Ну давай зайдем, - пожал плечами Илья. - Может, у тебя и пропуск заказан? - Надо будет - так и закажу, - уверенно ответил Тимур. Илья еще раз пожал плечами и двинулся вслед за ним.
      НАТАША И КАЗАК. ПОИСКИ
      Скрип грубо приваренных петель показался Казаку оглушительным, но все обошлось. Дверца открылась примерно на четверть, а потом застряла, впрочем, в образовавшуюся щель можно было пролезть. Казак заглянул туда и прошептал: - Темно... Наташа, у тебя вроде зажигалка была? Девушка в ответ на это протянула ему маленький пластиковый цилиндрик. Короткая вспышка искры сменилась тусклым огоньком, и уже с этим огоньком в руке Казак вновь согнулся и попробовал протиснуться в щель. Прямо он не прошел, пришлось повернуться боком, и только после этого его фигура исчезла в темноте. Некоторое время Наташе было слышно, как его одежда шуршит по стенкам узкого прохода, а затем затих и этот звук. Так прошла минута, потом вторая, третья, десятая... Девушка стояла на узкой бетонной ступеньке, держась рукой за толстый кабель, и со все нарастающим страхом смотрела на железную дверь. Почему Коля затих? Может, с ним что-то случилось? А если случилось, то что делать ей - кого искать, куда бежать?!! Наташа почувствовала, как в ее душе что-то ослабевает, и то напряжение, та решительность, которые до сих пор держали ее на взводе, начинают сменяться обыкновенным и противным бабским страхом. Темно-серые бетонные стены со следами грубой опалубки словно начали сдвигаться, а выступ под ногами стал уменьшаться, словно грозя исчезнуть совсем и сбросить ее вниз, на крышу замершего лифта. А под ней уже ждут темнокожие и черноусые охранники... Захотелось дергаться, кричать, визжать, звать на помощь - да вообще делать что угодно, лишь бы не стоять так неподвижно под этим равнодушным ласковым ветерком! Чувствуя, что еще немного, и она поддастся своему страху, Наташа закусила губу. Резкая боль немного привела ее чувства в порядок, но оставаться здесь дальше... Нет, только не это! Стараясь действовать хладнокровно и разумно, она присела и боком втиснулась туда же, за железную дверь. Проход был абсолютно темен, настолько узок, что в нем невозможно было повернуться, а кроме того, идти пришлось полусогнувшись, чтобы не цепляться головой за металлические кронштейны для проводов. Впрочем, это не спасло - буквально через несколько шагов Наташе показалось, что ее с размаху ударили в лоб: безо всякой видимой причины один из кронштейнов оказался приварен ниже остальных. Едва удержавшись от вскрика, Наташа пригнулась и миновала неожиданное препятствие. Дальше она уже двигалась, предусмотрительно вытянув руки вперед. Узкий проход вел вперед несколько десятков метров, а потом повернул вправо под прямым углом, и Наташа замерла. Впереди, после поворота, забрезжил слабый отсвет, пробивающийся через щель где-то у пола. Рядом с щелью угадывалась какая-то темная, изредка слегка шевелящаяся масса, но очертания ее не были похожи на человеческие. Подняв на всякий случай руку с пистолетом, девушка тихо и опасливо прошептала: - Коля, это ты? Темная масса шевельнулась сильнее, и теперь Наташа поняла: это действительно Николай, только стоящий в очень странной позе: нагнувшись и вполоборота. - Что случилось? - с испугом спросила девушка, и тогда он наконец ответил: - Иди сюда... Она протиснулась к нему поближе, от радости сразу забыв о тесноте и духоте. Но вместо того, чтобы ободрить девушку, Казак сдавленным голосом приказал: - Посмотри, что там у меня сверху. Над шеей! - Железяка. Я не знаю, как она называется. Может, ты сам посмотришь? Она услышала, как Казак втянул в себя воздух, словно собираясь выругаться, но заговорил он - вернее зашептал - почти ласково: - Я бы, конечно, посмотрел сам. Но дело в том, что я застрял. Понимаешь ли, зацепился. Причем именно за эту штуку, которую ты мне предложила осмотреть самому. Наташа только что хотела рассказать, объяснить этому парню, как ей было страшно одной, как она рада видеть его снова, - но теперь она поджала губы и ничего не сказала. Несмотря на крохи света, пробивавшиеся в щель у пола, разглядеть что-то в тесноте стенного прохода было очень трудно, и ей пришлось действовать на ощупь. Однако в конце концов ей все же удалось частью отсоединить, а частью оторвать ткань хирургического комбинезона от очередного "неправильного" кронштейна, и Казак облегченно разогнулся. Только теперь Наташа спросила: - Так что тут? - Смотри: видишь, провода разветвляются? Здесь у пола есть розетка, я ее немного порасшатывал, да так и застрял. Наташа нагнулась и приникла глазом к щели: видимый с непривычной точки все тот же больничный коридор, синяя ночная подсветка, ряды дверей в противоположной стене. Никого в поле зрения не было. - Ты не сюда смотри! - оторвал ее от созерцания Казак. - Ты стенку руками пощупай! - Ну, кирпич... - Наташа выполнила его просьбу, не понимая, что он имеет в виду. В ответ Казак взял ее пальцы, приложил к стене и подвел к наплыву засохшего раствора, выдавленного весом кирпичей. Нажал чуть сильнее, наплыв хрустнул и остался в руке, а к ногам скользнула струйка песка. - Поняла? Не только в России на стройках воруют! На эту стенку, похоже, до сих пор просто никто не облокачивался. Держится даже не на штукатурке - с той стороны только декоративные панели. - Но если мы ее обвалим, она же так загрохочет! - А кто сказал, что будем валить? Наверху есть выемка под проводку, я уже попробовал: кирпичи можно просто руками вынимать. Я вынимаю, а ты складываешь. Только, ради бога, осторожно! И, не дожидаясь согласия Наташи, он вытащил первый кирпич. Через несколько минут в проходе стало ужасно пыльно, и оказалось, что антисептические повязки полезны не только в качестве маскировки. Синтетическая марля, или из чего они там были сделаны, прекрасно выполняла роль фильтра в респираторе. Вот только пот, который заливал глаза, обильно собирал на себя цементную пыль, и Казак заметил про себя, что тут не помешали бы еще и какие-нибудь защитные очки. Наташе, которой приходилось каждый кирпич осторожно переносить через голову, было еще хуже - крошево сыпалось на нее сверху, превращая хирургический комбинезон в подобие замызганной строительной спецовки. Разбор халтурно выведенной стенки занял не так уж и много времени, и меньше чем через полчаса за спиной Наташи выросла аккуратная кирпичная пирамида. Оценив ее размеры, Казак сообщил: - Похоже, что возвращаться придется другим путем. Как ты? - Я... - из-под маски девушки доносилось тяжелое дыхание, - я в порядке. - Хорошо. Давай бери пушку на изготовку, и начинаем. Может, обойдется... - А если сейчас не обойдется? Давай я хоть какую-нибудь тряпку с себя сниму, на объектив камеры накину, если она там есть... - Сигнал бы им оборвать... Погоди! - перебил он сам себя. У Казака мелькнула какая-то мысль, и он сосредоточился, пытаясь сообразить, о чем он только что думал. Что-то дельное ведь было! Объектив, камера... Сигнал... Во! Точно - именно оборвать! Не говоря ни слова, он поднял руки и принялся ощупывать провода. Силовой, еще один силовой, потом многожильный телефонный, рядом с ним вообще какой-то непонятный в силиконовой оболочке... Стоп! А это очень похоже на антенный. И тут же еще один, как раз через разветвитель уходит куда-то к потолку. Жесткие такие, даром что тонкие - как раз то, что нужно. Казак подтянул оба кабеля поближе, сделав петлю, я принялся быстро сгибать и разгибать один из них, а когда почувствовал, как внутри его что-то надломилось, принялся за второй. Наташа следила за ним не вмешиваясь - она просто сидела на кирпичах, молча уронив руки на колени, и поднялась, лишь когда Казак доломал второй кабель. Внешняя декоративная панель оказалась сделана не из пластика, а из какой-то разновидности стружечной панели. Казак, ощупав ее шершавую изнанку, прошептал: - Ага... Две панели как раз сходятся. Теперь смотри в оба! - и вставил в еле заметную щель лезвие лопатки. Осторожно нажал, сдерживаясь, чтобы не ломить со всей силы, и с удовольствием услышал негромкий скрип. Панель начала подаваться, Казак усилил нажим, и вдруг раздался ужасающе громкий треск. Декоративная плита треснула пополам и с грохотом рухнула вперед. - А черт, сейчас сюда сбежится вся охрана! - зло крикнул Казак и выскочил в коридор, который после стенного прохода показался просторней пятиполосного шоссе. Следом за ним неуклюже вывалилась Наташа, споткнулась и упала прямо на руку, в которой держала пистолет. Казак внутренне сжался, ожидая ко всему еще и выстрела, но его не последовало. Девушка вскочила и с удивлением уставилась на оружие. - Я... - начала она, но Казак не дал ей продолжить, а аккуратно оттеснил к стене, рядом с безобразным проломом, решив, что если начнется пальба, то в нем можно будет хоть как-то укрыться. Но ни звуков сирены, ни топота ног сбегающихся людей не было. Коридор продолжал оставаться все таким же тихим и спокойным. - Нас что, опять не слышали? - поразился Казак и перевел дух: - Уф, похоже, нам сегодня здорово везет! Девушка, по-прежнему с опаской державшая пистолет, прошептала: - А я боялась, что он выстрелит. Казак пригляделся повнимательней, потом протянул руку, щелкнул предохранителем и обнадежил: - Вот теперь - выстрелит. Наташа виновато потупила взгляд Причина, по которой выломанная стена не подняла тревоги, оказалась вполне уважительной: на этаже попросту никого не оказалось. Коридоры с рядами дверей образовывали правильный квадрат, один из углов которого был немного стесан - именно в этом углу и находился вход со стороны лифта Перед плотно закрытыми дверями с таким же кодовым замком стоял небольшой стол с креслом, и тут же висел бронежилет, небрежно наброшенный на укрепленный на стене огнетушитель солидных размеров Кроме графина с водой, на столе ничего не было - Похоже, здесь должен сидеть охранник. Жалко, что он еще и автомат на вешалке не забыл, - пробормотал Казак. Дальше находилась стойка для дежурного врача, уже гораздо более солидно выглядящая, с несколькими телефонами и небольшим телеэкраном Поглядев на экран минуты две, Казак сообщил стоящей "на стреме" Наташе: - Я понял, почему никого нет! У них сафари продолжается. Обезьян ловят, бесплатный цирк. - Как, все? - удивилась девушка. - Дисциплина же должна быть! - Какая там дисциплина... Смотри, вон как бегают. Наташа подошла и тоже некоторое время смотрела, как в поле зрения телекамеры мелькают то мохнатые лапы и хвосты, то запыхавшиеся, но довольные неожиданным развлечением люди. Судя по всему, камера висела где-то около главного входа на первом этаже, и основные события происходили там. - Тоже мне, работники ножа и топора. Даже макак переловить не могут, - с оттенком превосходства бросил Казак и попросил: - Наташа, глянь-ка, тут можно переключиться на другие камеры? Посмотрим, что и где нас тут ждет. Она некоторое время изучала надписи около немногочисленных кнопок, потом нажала одну из них. Поверх картинки обезьяньей охоты возникло меню. - Тут можно выбирать камеры, можно несколько кадров сразу смотреть, пояснила она - Здорово! - обрадовался Казак и тут же нахмурился: - А чем выбирать? Действительно, ни привычной компьютерной "мышки", ни клавиш со стрелочками, ни шарика-трекбола на пульте не было. - Не знаю, - честно призналась Наташа. - Тут написано "выберите", и все. Может быть, дежурный мышку с собой унес? - Может. А что нам тут нужно-то? - Второй сверху пункт, управление камерами. - Этот вот... - пробормотал Казак и машинально ткнул в экран пальцем. Изображение мигнуло, и появился новый список. - Здорово! - оценил он. - То-то я смотрю, стекло у монитора заляпанное такое. Ну-ка, попробуем еще разок! Управление оказалось очень простым, хотя и не совсем понятным. На экране появлялись то картина пространства под стеной клиники, то азартная беготня на первом этаже, то пустынные коридоры... И вдруг после очередной смены изображения Наташа воскликнула: - Не трогай больше ничего! На экране появилась мозаика из маленьких-маленьких кадриков, очень похожих друг на друга. Казак непонимающе поднял глаза на Наташу, и она объяснила: - Это камеры в палатах! Теперь смотри внимательно, где сидит твой друг... Сможешь? - Легко! - самоуверенно отозвался Казак. Но легко было только сказать. Каждый кадр был не больше четвертинки спичечного коробка, и чтобы хоть что-то разглядеть на них, Казаку пришлось до боли щурить глаза, а потом призвать на помощь и Наташу. К тому же - как узнать Хомяка среди почти сотни спящих пациентов? То есть кадров была именно сотня, экран делился десять на десять, но в некоторых палатах пациенты не спали. Разглядев на одной из маленькой картинок ритмично двигающиеся фигуры смугло-кожего мужчины и такой же смуглой женщины (камера смотрела сверху-сбоку), он покосился на девушку - но она никаких эмоций по этому поводу не проявила. - Так... - пробормотал наконец Казак. - У тебя ручка с бумажкой есть? - Чего? - переспросила Наташа, и он понял неуместность вопроса. - Ладно. Попробуй запомнить. Нам нужны кадры номер... М-м-м... Семьсот пять, семьсот шестнадцать, восемьсот десять и восемьсот одиннадцать. Попробую, - пожала плечами Наташа и начала осторожно касаться пальцем экрана. Видимо, тот, кто разрабатывал интерфейс для системы наблюдения, рассчитывал на очень непрофессиональных пользователей. Ей удалось выполнить просьбу Казака практически сразу, и оставшиеся кадры соответственно увеличились. Четыре человека, укрывшихся легкими одеялами, обладали примерно одинаковыми габаритами, и лица их были одинаково неразличимы - да и вообще, судя по сероватым тонам изображения, в палатах было темно, а камеры работали в ночном режиме. Казак озадаченно переводил взгляд с одного кадра на другой и наконец признался: - Не могу понять. Давай сделаем так: пройдем сначала по этому этажу, а потом спустимся на седьмой. - Как спустимся? - Ногами! - разозлился Казак. - Знаешь, красавица, меня уже раздражает твоя манера задавать вопросы, на которые я не знаю, как ответить. Думаешь, мне это самому нравится? Наташа резко вскочила на ноги, но так же резко остановила свое движение и замерла. - Ну вот, - удовлетворенно заметил он. - Подумала и поняла, что... - Там второй лифт едет! - прошипела она, и Казак увидел, что над дверью напротив стола, которую он до сих пор принимал за вход в какое-то служебное помещение, по полоске темного стекла перемещается зеленый огонек. И этот огонек как раз мигнул и высветил цифру восемь! Времени не оставалось, и Казак попросту нырнул вниз, скрывшись за возвышением пульта, и в последний момент дернул за собой девушку. Тихое жужжание, неторопливые шаги... Казак распрямился, одновременно вскакивая на пульт, и тут же сделал еще один прыжок, вперед - и всем своим весом навалился на вошедшего. Вернее, на вошедшую - эффектная черноволосая женщина в халате все того же фирменного цвета абсолютно не ожидала нападения и, оступившись, неловко повалилась на спину. Казак оказался на ней сверху и постарался воспользоваться этим: захватив одной рукой ее руку, другой он зажал ей рот. Женщина не вырывалась, и лишь ее темные глаза с расширившимися от страха зрачками говорили о том, что она не потеряла сознания. "Выпустить ее? А если заорет или до кнопки какой-нибудь дотянется?" никак не мог принять решение Казак. - Однако ты не теряешься! - прозвучал за его спиной голос Наташи. Казак быстро обернулся: с пистолетом в вытянутой руке и лицом, обтянутым черным, девушка смотрелась весьма угрожающе. Она прибавила еще несколько слов по-арабски, а потом вновь обратилась к Казаку: - Ты можешь встать... Хотя я не знаю, может быть, тебе будет приятней остаться так? - Сострила, да? - враждебно отозвался он, но все же поднялся. Женщина лежала неподвижно, глядя на пистолет. Как следует взглянув на нее, Казак невольно усмехнулся: "А Наташка-то была не так уж не права. В другое время и в другой обстановке действительно приятней было бы остаться в горизонтальном положении!" Но вслух он сказал совсем другое: - Поговори с ней, она должна точно знать, где Хомяк. Пусть согласится показать нам дорогу и все такое. Только давай я ее обыщу сначала, вдруг какой-нибудь полезный трофей найдется! В карманах женщины ничего не оказалось, а более тщательный осмотр Казак проводить не стал - не из стеснительности, а просто посчитал, что вряд ли на обыденном дежурстве кто-нибудь будет прятать ключи или оружие в совсем уж потаенные места. Но, кроме небольшой пластиковой карточки с фотографией и строчкой сплетенных арабских букв, у нее ничего не обнаружилось. - С трофеями небогато, - констатировал он. - Придется обойтись разговорами. Дверь с номером 811, как все остальные двери палат, украшала такая же маленькая площадка с концентрическими кружочками, как и дверь лифтового предбанника. Медсестра, как ее прозвал Казак (более точно выяснять, кем является эта женщина, времени не было), подошла к ней и остановилась. Он ожидал, что она достанет откуда-нибудь карточку с чипом, но ничего подобного медсестра делать не стала, попросту повернула ручку и вошла в темную палату. Следом за ней прошел Казак, и последней, плотно закрыв за собою дверь, вошла Наташа, вполне освоившаяся с ролью конвоирши. Даже пистолет она теперь держала не опасливо и осторожно, как еще совсем недавно, а уверенно и даже как-то грациозно. Медсестра коснулась пластины выключателя, вспыхнул свет. Человек на кровати зашевелился и, прикрывая глаза рукой, повернулся к вошедшим.
      ТЕ ЖЕ И ХОМЯК. КТО СПАСЕТ СПАСАТЕЛЕЙ?
      - Нет! - решительно заявил Хомяк и величественным жестом словно бы отстранил от себя чужие проблемы. - Я еще на Балка... во время нашей прошлой работы понял, что ты, Казак, летчик, может быть, и хороший, но мозгами думать не умеешь. Не может быть правдой то, что ты мне рассказал! Сказав это, он покосился в сторону Наташи - как она, не слишком ли прислушивается к разговору? Девушка сидела, направив оружие в сторону двери ванной, куда они заперли медсестру. На лице ее ничего не отражалось - да и что могло отразиться на ниндзяподобной маске? Наверное, стоило сдержаться и ограничиться просто коротким отказом, но на самом деле Хомяк не чувствовал себя абсолютно правым, и поэтому продолжал громко говорить, убеждая не столько Казака, сколько себя самого. - Да, конечно, власти эмирата очень бы хотели показать всему арабскому миру свою независимость от законов мирового сообщества. Можно громогласно заявить, что, дескать, мы отдали в руки племенного царька захваченного убийцу для наказания по средневековым законам. Весь Ближний Восток доволен будет, авторитет возрастет! Но сделать это по-настоящему никто и никогда не решится, потому что так они отвратят от себя три четверти иностранных партнеров. Тот же царек небось хочет ездить на "Роллс-Ройсе" и летать на "Гольфстриме"? А кто ему их после такого продаст? Нет, все будет гораздо проще. Подержат Корсара на хлебе и воде с недельку и втихую вышлют восвояси. Да еще и денег дадут, чтоб не возмущался. - Чего-чего? - ошарашенно переспросил Казак. Такого он абсолютно не ожидал. - Недопонял? Повторяю, - Хомяк говорил очень уверенно и веско. - Все, что тебе заявили в полиции, полная ерунда. Ничего ни с кем не случится. Арабам хватает других забот - и с Ираном, и с настоящими террористами. - Погоди... - перебил его Казак, и в голосе его проскользнула новая, настороженная нотка. - Ты уверен, что Пирату на самом деле не грозит расправа? Я правильно понял, да? Хомяк кивнул: наконец-то до этого пацана дошло. Казак продолжил: - Но если ты заявишь, что видел, как он не захватывал твой самолет, а наоборот, пытался это предотвратить, то тогда его отпустят сразу же! Почему ты не хочешь так сделать? Чего выгадываешь, а?! Хомяк промолчал, злобно взглянув на Казака. Парень явно зарвался и лезет, куда не следует. Ему хорошо тут выступать, ишь, под Фантомаса вырядился и думает, что все можно, - а вот посмотрел бы в неподвижные глаза "представителя заказчика" да услышал бы его голос! По-другому бы запел. "Да и вообще, о чем разговор? - возмутился Хомяк про себя. - Ради того, чтобы спасти кого-то там от пары лишних дней отсидки, я должен идти под пулю? Да хрен вам! Ну сделали мы с Корсаром пяток-десяток вылетов, и что теперь - я всю жизнь ему обязан? Обойдется". - Значит, так, - холодно произнес Хомяк, давая понять, что больше обсуждать ничего не намерен. - Что там я выгадываю или не выгадываю, это мое личное дело. От своих обязательств перед Корсаром за тот рейс я не отказываюсь, но это уже мы с ним считаться будем, сколько я должен. А сейчас лезть на рожон я не собираюсь, потому что ничего страшного ни с кем не случится - кроме вашей парочки, если вас поймают здесь, на территории. Но это уже ваша беда. Вопросы есть? Казак немного помолчал, а потом нарочито тихо ответил: - Вопросов нет. Зато есть предложение, как раз по оплате. Я сейчас тебе, сука, морду пополам раскрою! - и с этими словами он, не помня себя от ярости, замахнулся. Широкое лицо Хомяка побледнело, он отшатнулся... И в этот момент где-то в коридоре, со стороны пульта, раздался резкий, требовательный зуммер. Медсестра быстро что-то проговорила из-за двери, и Наташа перевела: - Сигнал тревоги. Доигрались! Казак замер, не опуская занесенную для удара руку со сжатым до боли кулаком, - несколько секунд в его душе здравый смысл боролся с желанием наплевать на все и мочалить эту толстую сволочь до потери пульса. - Коль, не надо... Времени нет! - осторожно попросила Наташа. Казак шумно выдохнул и разжал пальцы. - Ладно. Бог правду знает - мы еще повидаемся! - бросил он в сторону Хомяка и бросился к двери. Так же, как и на первом этаже, во время ловли обезьян, теперь лампы в коридоре горели ярким "дневным" светом. "Похоже, в роли обезьян теперь будем мы!" - мелькнуло в голове у Казака, и он бросился бежать в сторону пульта дежурного. Вот лифт, на котором приехала медсестра, на индикаторе горит символ шестого этажа. "Да где же кнопка?! Где... Да вот же она, на самом видном месте!" Он со всего размаху ударил ладонью по маленькой выпуклой пластине. Никакой реакции! Еще раз - опять ничего. Или нет, лифт поехал... Вниз?! Значит, его вызвал еще кто-то, а уж зачем вызвал, и гадать нечего. - Похоже, к нам собираются гости. - Казак заставил себя говорить спокойно. - Наташка, дай пушку сюда. Девушка без задержки повиновалась. - Теперь за мной! - И он в два прыжка оказался перед дверью с кодовым замком, которая вела к уже знакомой лифтовой шахте с аварийной лестницей. - Тут код нужен... - испуганно напомнила Наташа. ~ Раскодируем! - зло бросил он через плечо, прицелился в небольшое вздутие на двери и два раза подряд нажал на курок. Раздался грохот, в стороны полетели ошметки пластика, запахло кислым и горелым. Не теряя времени, Казак со всей силы ударил по развороченному замку ногой, что-то хрястнуло, и дверь качнулась вперед и замерла, перекосившись. Но образовавшаяся щель была вполне пригодна для того, чтобы пролезть человеку. - Ты туда, а я пока прикрою! - скомандовал он, а сам направил на двери маленького лифта пистолет. Но на этот раз вместо того, чтобы послушаться, она бросилась к столику, схватила графин с водой и коротко бросила, уже подбегая к маленькому лифту: - Огнетушитель давай! Казак изумился, но девушка сказала это так уверенно, что он не стал переспрашивать, а послушно сорвал со стены пузатый красный баллон и только потом спросил: - И что теперь? Наташа занималась странным делом: отодрав от своего комбинезона большой клок, она впихнула его в щель между дверью лифта и порогом. - Мотаем отсюда! - заорал Казак, увидев, что цифра "пять" погасла и сменилась шестеркой, - гости были уже в пути. Не говоря ни слова, Наташа вырвала у него из рук огнетушитель и рванула рычаг. Раздалось жуткое шипение, из раструба ударила белая струя углекислоты - и девушка в упор направила ее на мокрую тряпку. Это продолжалось всего несколько секунд, потом она крикнула, стараясь пересилить шипение: - Лей из графина! Лей сюда! Только руку береги! Лишь теперь Казак понял, в чем дело - вырывающийся из баллона газ резко охлаждался, и мокрая тряпка в мгновение ока превратилась в заледенелый ком, а та вода, которую он лил сверху, успевала затекать в щели и тоже застывала там. Наташа приткнула продолжающий шипеть огнетушитель так, чтобы газ продолжал бить в сторону лифта, и лишь потом бросилась к "расстрелянной" двери. Казак последовал за ней и, уже протиснувшись в узкую щель, увидел, как цифра "восемь" на табло загорелась, мигнула, снова загорелась, и снова мигнула - заледенелая тряпка не давала двигаться внешней створке, а предупредительная автоматика раз за разом отключала двигатель, открывающий двери. - Молодец! - выдохнул он. - Как догадалась?! - Вообще-то в кино видела, - ответила Наташа и выдернула рычаг, открывающий путь на аварийную лестницу. Казак с силой рванул створку двери шахты в сторону и столкнулся нос к носу с пожилым, морщинистым человеком в синем комбинезоне и с плоскогубцами в руке - скорее всего это был лифтовый монтер. Он в испуге отшатнулся, но Казак оказался быстрее: не решившись стрелять сейчас, он просто с размаху ударил монтера по макушке рукояткой пистолета. Удар пришелся немного вскользь, но монтер с готовностью закрыл глаза и обмяк, сохраняя все то же испуганное выражение лица.