9
      Очень скоро маленький хутор, только что мирно спавший среди зимнего одиночества абсолютно преобразился. Во всех окнах горели огни, батраки и сами хозяева метались из дома в дом, то просто так, то с какой-нибудь поклажей. Из труб валил дым, совсем близко коротко заверещал и затих поросенок, а разбуженная не ко времени птица кудахтала и гоготала во всех трех домах. Среди всей этой суеты то тут, то там мелькали фигуры волк-рыцарей, которых и без брони можно было легко отличить по уверенной манере держаться, по резким, приказным жестам и по коротким ножнам у пояса - длинные мечи для больших боев они оставили, сняв вместе с доспехами, но совсем без оружия наверное даже не спали.
      Айс с Данисием растянулись плашмя на толстом бревне, которым подходил сруб под скат крыши и прислушивались к доносящимся снизу звукам - лезть на старое место было бы глупо, потому что уже два раза приходил на раньше не виденный работник и уносил на вилах через дверь на улицу большие охапки сена, видимо на корм лошадям непрошеных гостей. А внизу становилось все шумнее. Рыцари переговаривались гортанными голосами, командовали слугами и хуторянами - в доме шел веселый ужин. Явно не обходилась без вина, или чем там их поили, голоса становились чем дальше, тем громче, иногда чуть ли не все разом, а потом вдруг хором запели торжественную песню на каком-то другом языке, может гимн, а может это была и молитва. Когда она окончилась, шум поднялся с новой силой, среди голосов несколько раз начиналась ругань, и Данисий мечтательно сказал:
      - А может и передерутся скоро, а? - но его надежды не сбылись, ругань каждый раз быстро утихала. Судя по звукам, рыцари постепенно расползались из столовой по всему дому: уже из от одной стены сначала отодвинули, а потом обрушили какую-то тяжелую мебель, а с другой стороны явно потрошили сундуки под горестное нытье хозяина - вот уж никогда нельзя было подумать, что его уверенный и часто грозный бас может превратиться в этакое тонкое и жалобное причитание.
      А потом раздался девичий крик, еще один, звуки борьбы, и совсем близко - удары металла о металл. Об стену ударилось мягкое тяжелое тело, и снова женщина закричала, но захлебнулась - ей зажали рот. Дверь на сеновал распахнулась, и двое рыцарей втащили туда извивающуюся и царапающуюся хозяйскую дочь, а следом вошел третий, вытер короткий меч об пыльный мешок, и что-то сказал, развязывая пояс. Данисий оглянулся на Айса - тот лежал, сцепив пальцы в странный клубок, с лицом неподвижным и белым, и хотя его глаза были устремлены вперед, казалось он ничего не видит и не слышит. Девушка исхитрилась укусить руку, зажимающую ей рот, и рыцарь не долго думая с размаху ударил ее кулаком сверху вниз по голове - девушка обмякла и обвисла в их руках.
      То, что произошло после, видевший все со стороны от начала и до конца Айс тем не менее никогда так и не смог связать в одну цепочку. Только что лежавший рядом Данисий беззвучно прыгнул вверх и одновременно вперед, и через мгновение уже был рядом с теми троими, причем его топор уже торчал у одного из рыцарей в груди, пробив кольчужную рубаху. Следующие несколько секунд были сплошной мешаниной из мелькающих в свете отрытой двери стали и тел, а потом все разом прекратилось, и Данисий стоял с коротким мечом в руке рядом с тремя мертвыми врагами и лежащей без памяти девушкой. Айс с трудом встал, и кое-как добравшись до двери, закрыл ее, еле шевеля болящими пальцами. Руки и ноги тоже сгибались с болью, и вроде бы не совсем так, как хотел от них Айс. Данисий глянул на него и тяжело дыша, медленно произнес:
      - Я конечно дурак. Но ты, колдун, и вовсе дерьмо собачье. Я сделал то, что делать было нельзя, а ты не сделал того, что сделать было можно. Я тебя презираю. К сожалению ты мой товарищ по войску, за которого ответ на мне, и к своим я должен выбраться с тобою вместе. Я это сделаю, хотя и противно, а там посмотрим.
      - Даже так? - спросил Айс безразлично, и не получив ответа, продолжил тем же бесцветным голосом:
      - Сейчас надо бы здесь порядок навести, этих упрятать, а девицу в чувство привести.
      Хотя на то, чтобы произнести эту фразу, Айс много времени не понадобилось, все же Данисий успел успокоиться настолько, чтобы понять, что презираемый соратник говорит дело. Они вдвоем затащили тела рыцарей туда, где недавно хоронились сами, а потом Данисий принялся хлопотать вокруг хозяйки. Айс, который понемногу отходил от того странного состояния, в котором выслушивал оскорбления, посмотрев на действия Данисия отодвинул его в сторону - а вернее Данисий брезгливо отстранился сам. Айс положил девушке руки на виски, и через несколько секунд она уже оглядывалась по сторонам, пытаясь вспомнить, что же произошло, а вспомнив, она вскрикнула, и уткнулась Данисию в грудь извечным движением женщины, ищущей защиты у сильного мужчины - Данисий на эту роль подходил больше. Айс хотел было помочь ее успокоить, но вспомнил, что отныне презираем, и почел за лучшее заняться другим делом - встал у двери и внимательно прислушался к происходящему в доме.
      Основной шум теперь слышался откуда-то сбоку, в одной из комнат кого-то били, но не смертным боем, а так, в науку. В промежутках между не очень частыми ударами и хохотом публики униженный голос жертвы что-то такое объяснял, клялся, упрашивал, и лишь с трудом удалось узнать, что это страдает все тот же хозяин. "Наверное, что-нибудь припрятать пытался", подумал о нем Айс без сочувствия, а вслух сказал:
      - Денисыч! Тот который там кого-то презирает! Ты как-то спрашивал что делать, так вот тебе идея - проберемся сквозь дом, сведем какие-нибудь сани, и деру отсюда.
      - Нас догонят еще до тракта, - холодно ответил Данисий.
      - Могут догнать, а могут и не догнать, тут что-нибудь сообразить можно. А тут нас точно разыщут, не сейчас, так к утру, как этих троих хватятся.
      Данисий хотел что-то ответить, но не успел: из-за штабеля досок выскочил, как сначала показалось, большой кот, но он встал на задние лапы, и стал больше похож на маленького человека, мохнатого и с хвостом, загнутым в изящное колечко. Хозяйка вновь попыталась упасть в обморок, но Данисий рук не отпустил, и она осталась стоять, хотя бы и мало чего воспринимая. Мохнатый же заговорил быстро и хлопотливо:
      - Давайте, давайте, сбежим скорей. Гнаться не будут, я вам отвечаю, все устроим, только быстро отсюда! - и человечек сгинул, словно бы его и не было. Айс хмыкнул и вновь обратился к Данисию:
      - Ну вот, все само собой устроилось. Раз коричневенький сказал, значит так и будет. Отпусти девку, и пойдем. Или ты ее щупать до полудня надумал? Э, э, опусти топор, я же в шутку, чтоб шевелился побыстрее. Вот интересно, с чего бы это домовому воевать за нас вздумалось?
      - А я за вас и не воюю, - раздался ответ, и мохнатый домовой возник как бы из ничего уже не там, где в первый раз, а ближе к двери.
      - Я вам, как бы это сказать, симпатизирую. Только не копайтесь, а то ничего не получится, - и с этими словами снова неуловимо пропал из виду не исчез, не растворился в воздухе, а попросту куда-то юркнул, но так быстро и ловко, что заметить куда и как было просто невозможно. Данисий кое-как отцепил от себя девушку, и принялся вытаскивать из тайника заготовленную одежду - свою одевал сам, а часть предназначенной дерьму собачьему Айсу без церемоний напялил на хозяйку, которая сразу из привлекательной молодухи превратилась в грязноватую и оборванную бабу неопределенных лет. Потом он сказал все так же подчеркнуто ровно:
      - Айс, я впереди с мечами, ты с топором оглядывайся назад. В случае чего тащи девчонку за шкирку, со встречными я разберусь сам. Ты все понял?
      Последний вопрос был задан явно лишь для того, чтобы Айс не забывал своего положения, и поэтому отвечать на него не хотелось. Данисий обмахнулся на десять сторон, и решительно отворил дверь. Открылся уходящий в темноту коридор, из-под нескольких дверей пробивался разной силы свет. Прямо у двери, зажав в руке как саблю полотно от косы, лежал хозяйкин милый, которого Данисий совсем недавно обозвал лосем, он дышал, но дела его были очень плохи. Айс сразу постарался встать так, чтобы девушка не увидала страшной в боку и ручейка крови, стекающего в щель между половицами, а потом и вовсе, взяв за плечи насильно отвернул к другой стене. Данисий быстро оглядев парня, наклонился к нему и одним коротким движением ударил куда-то рядом с шеей. Распрямился с перекошенным лицом, резко бросил:
      - Чего встал, интересно? Тащи девку!
      Коридор оказался длинным. Они миновали холопскую половину дома, вошли на чистую - стены теперь были обмазанными чем-то типа штукатурки, хотя и не штукатуркой, и разрисованы еле различимыми в темноте узорами. Звуки рыцарского развлечения были уже позади, и до двери в сени оставалось рукой подать, когда из ближайшей комнаты в проход вывалилась нетвердо держащаяся на ногах фигура. Этот ордынский воин, в отличие от остальных, даже сейчас не снял ни белых доспехов, ни шлема, и теперь покачиваясь стоял в проходе этакой металлической перегородкой. Овальные глазные щели придавали всему шлему выражение крайней удивленности, которая в этой ситуации была достаточно уместна.
      Данисий одним кошачьим прыжком оказался рядом с рыцарем, сильно толкнул в грудь - тот нелепо взмахнув руками, упал навзничь, а оказавшийся сверху Данисий с размаху вонзил меч ему в один из удивленных глаз. Лезвие проскочило удивительно легко, и вынутое обратно оказалось чистым - ни крови, ни чего. Данисий похолодел: встретиться с призраком в латах он не ожидал никак, и свои шансы против него оценивал как весьма хреновые. Скорее по инерции, чем на что-то надеясь, он замахнулся снова, но из-под доспехов раздался голос:
      - Убери тесак, нестриженый! Своих не узнаешь?
      Окончательно ошарашенный полмонах застыл с занесенным над врагом мечом, а снизу продолжили:
      - А, да, и вправду узнать трудно. Я скрал.
      - Чего скрал? Погоди, погоди... Скрал-Скраду!
      - Ну додумался, слава праведная. Как жизнь, что поделываешь?
      - Сбежать отсюда пробуем, - Данисий оставил без внимания иронический тон вора, отвечал серьезно, и тот тоже бросил ерничать.
      - Тогда слезай с меня, я с вами буду. Как-бы под конвоем поведу. Ты ничего такого не думай, мне просто повезло, что я в эту жесть замаскировался, вернее, сначала думал - повезло, а теперь не очень. Ладно, я потом все расскажу.
      Голос вора звучал не под шлемом, а скорее на уровне шеи, и вспомнив его маленький рост, Данисий понял наконец, что никакой чертовщины здесь нет, а все очень просто. Скрал-скраду выстроил все троих в затылок и тихо сказал:
      - Пошли что ли. Кого встретим - я сначала отбрехаться попробую, а как свистну вот так, - вор присвистнул, - значит начинайте свалку.
      Но и в сенях, и на дворе обошлось без нежелательных встреч. Единственным, кто мог бы помешать маленькому отряду, был часовой у больших ворот, бодро постукивающий сапогом об сапог, но свистнул нож, и часовой без звука завалился в сугроб. Айс прикинул расстояние, с которого Данисий угодил часовому в горло и тихо проговорил, ни к кому специально не обращаясь:
      - Однако не замечал я раньше за Денисычем таких талантов, - на что Данисий, тоже обращаясь куда-то в сторону, ответил:
      - А я за кое-кем сейчас вот не замечаю многого, что раньше было.
      - Вы что, сдурели с горя? Разорались тут! - подвел вор итог обмену любезностями, и дальше все происходило в молчании. Они подобрались к конюшне, в ближних санях оказалась уложена длинная толстостенная труба, перехваченная обручами, которую Айс с Данисием ворочая то за один, то за другой конец скинули в снег, и туда же полетели хитрые приспособления винтовые упоры, козелки и прочее прицельное хозяйство. Скрал-Скраду вывел двух лошадей покрупнее, а девушка помогала их запрячь.
      В ночной тишине каждый звук казался громким и резким, но даже когда Данисий стеганул лошадей, и одна из них возмущенно заржала, никто не вышел на улицу. Под скрип снега сани выехали за ворота, проехали через поле, и наконец огоньки хутора исчезли за поворотом - дальше дорога шла через лес.
      10
      До сих пор никто не проронил ни слова, все боялись спугнуть везение, а теперь же захотелось говорить, громко, и хоть хором, каждый о своем. Но в этом всех опередил мохнатый домовой. Как всегда, неизвестно откуда появившись, он радостно сообщил:
      - Ну вот и все, вот и сбежали. А сородичи мои супостатам коней уж придержат, да так что дня два, а то и три никто со двора не сдвинется, так что боятся пока нечего.
      Потом он повторил тоже самое специально для девушки, и она теперь уже совсем без боязни длинно ответила ему что-то.
      - Тоже рада, - перевел домовой. - Только не знает, куда ей теперь деваться. И еще говорит, что не Дефка ее зовут, и не Казяйка, а попросту Лина.
      - Лина так Лина, - не стал возражать Данисий, чувствуя себя однако пристыженным, что за прочими делами и мыслями не удосужился даже имя девушки узнать. Он подхлестнул лошадей и перевел разговор на другую тему: - Скрал, а ты хотел порассказать, как в этой скорлупе очутился. Только давай сначала, а то я и этот вот с того утра ничего не знаем. Вор, снявший наконец панцирь, и теперь с наслаждением чешущийся, кивнул, и пустился в рассказ.
      Если Айс и Данисий перед боем были отправлены в самый тыл, то Скрал-Скраду оказался в то же время наоборот в самой первой шеренге фымского полка. Замысел Хеглунда был прост: заманить рыцарей к берегу, там где теплые ключи, подмытый лед должен был проломиться, а бегущих в панике уцелевших встретила бы вторая половина войска, обошедшая с утра озеро. Хотя Скрал кое-где и говорил обиняками, видимо не вполне доверяя Лине и домовому, но можно было понять, что расчеты Хеглунда на то, что лед обязательно проломится, а уцелевшие обязательно побегут, во многом строились на действиях Антиса и его людей.
      Но все получилось как-то не так. Орда двинулась по льду своим знаменитым "Стальным уступом", и когда его острие почти без боя прошло сквозь боевые порядки княжеских войск, гром вроде бы грянул, и лед пошел трещинами, но провалилось под него не так уж и много врагов, а те что остались вовсе не собирались куда-то бежать, хотя рубиться всерьез тоже не стремились. Возникла заминка, и пока фымские войники разобрались, что против них стоит всего-навсего наемный и подневольный сброд, наряженный в шутовские жестяные латы, и рассаженный по обозным лошадям, с запада накатила новая волна, и это уже были настоящие волки-рыцари. Войско оказалось трудном положении - впереди закованная в сталь Орда, сзади растрескавшийся лед и воинство, хоть и ряженое, но тоже просто так умирать не настроенное, а с боков, по крайней мере с той стороны, где был сам Скрал-Скраду из лесу тоже показались рыцари.
      Что было потом описать связано он не смог - все смешалось в кучу. Наемники, рыцари, свои, ничего не понятно. Мелькнул Хеглунд во главе небольшой кучки прорубавшийся куда-то, протащили вроде бесчувственного или убитого Антиса, и это все, что удалось более-менее разобрать в этой злой кутерьме. Многоопытный вор сумел выбраться из нее почти невредимым, где бегом, а где ползком, заботясь не сколько о нанесении ущерба врагу, сколько о спасении для себя, не чувствуя при этом угрызений совести за трусость и дезертирство.
      В это время на берегу, в укромной ложбинке, спешно сдирал с себя доспехи пожилой рыцарь, один из многих настоящих, все же угодивших в полынью, уже совсем на мелководье. Скрал-Скраду подобрался к нему и, по собственному выражению "Убил его для начала не до смерти", вызнал имя и еще кой-чего полезного. После этого добил пленника, и напялил его броню на себя, справедливо полагая, что в ней шансов уцелеть больше, чем в приметной заглавнокняжеской одежке. Незадача только вышла с размерами - у убитого рыцаря ноги были короткие, но сам панцирь доставал вору почти до подбородка, и приходилось глядеть через щели около носа. Так что, упав под ударом Данисия, вор попросту втянул шею в плечи, и избежал верной смерти.
      Переодевание было сделано как раз вовремя - буквально тут же в ложбинку влетели четверо рыцарей в настроении, в котором пленных не берут, и вор порадовался за свой маскарад, но оказалось что у этого везения есть и оборотная сторона. Выбравшийся на утоптанную тропу Скрал-Скраду угодил в самую гущу Орды, и оглянуться не успел, как был усажен на коня и определен в какой-то там "маленький клин", собранный из подлечившихся раненых и потерявших свои команды. Хотя все они и принадлежали к Белым Волкам, то есть более привилегированной части Орды, дисциплина в этом отряде была чрезвычайно жесткой, а с ее нарушителями "маленький вождь" имел обыкновение разбираться самолично. Скрал-Скраду, который в общих чертах был знаком с обычаями Орды и ее языком - "Да какой-там язык, своих три сотни слов, а остальные с пройденных стран насобраны", - с самого начал выдумал себе какой-то там обет, главной частью которого было не снимать доспехов до конца великого похода, но прекрасно понимал, что это защита слабая. Поэтому самозваный рыцарь был очень доволен, когда Меркулье сменял его на двух Серых Волков какой-то другой команде, "очень маленькому клину", что-то охранявшему и сопровождавшему.
      Это что-то в разговорах обозначалось длинным словом, переводимым как летающий стеноразбивательный таран, но никаких осадных машин вор так и не увидел. Несколько раз он собирался отстать, и даже один раз попытался, но не удалось, а свои же товарищи Белые Волки, и так поглядывавшие косо, насторожились всерьез. Не подвернись вот такая оказия, все равно пришлось бы что-то делать - при встрече с первым же большим отрядом Орды, вору светила беседа со Старшим Сыном Отца Земного, а таких разборок опасались во всех подвластных Отцу землях даже самые безгрешные.
      - Ну, а дальше сами знаете, - закончил Скрал-Скраду. - Вот только жаль, что про этот таран летающий узнать не удалось.
      Айс ответил, что с этим тараном как раз все ясно, и потом спросил:
      - А что, в твоем, как его... очень маленьком клине этих Старших Сыновей не было?
      - Нет, не было. Если и были, то себя никак не выказывали, ну, насчет меня то есть. А у вас что случилось?
      Данисий рассказал на скорую руку своею историю, а домовой ко всему сказанному добавил:
      - А мне там просто не житье. Не мой дом, в котором кровь по-злому пролилась. Может быть кто другой такие места и уважает очень, а вот мы не могем. Третий раз так вот переселяюсь... Однако, надо соображать как жить дальше будем, придумывать то есть.
      - Что, боишься? - усмехнулся вор.
      - Нет, я-то не боюсь. Но если вашу компанию вздернут на втором суку при первом повороте, будет это, как бы сказать, печально.
      Справедливость этого никто оспаривать не стал, принялись соображать. От белых лат было сразу решено избавиться, хотя бы потому, что они никому впору не пришлись, а при мысли, что снова придется глазеть через щелочку, вора аж передернуло. Однако за добропорядочных крестьян, едущих на торговлю, тоже сойти было бы трудно - ни денег, ни товара, сани приметные, а одеты хуже погорельцев.
      - Погорельцев? - радостно переспросил вор. - А что, как раз сойдем. У нас полдеревни так промышляло, вот помнится, был я в малышах... Ну словом санки сейчас где-нибудь подпалим, чтоб лишь еле живые были. Вы двое за немых сойдете, при пожаре повредившихся, а я с Линою вроде как поводыри будем.
      Ничего лучше придумать не удалось, на том и порешили. Лина принялась было искать огниво, но Айс сказал, что не надо. Он заставил всех вылезти на снег, отойти подальше, и лошадей отвести, а сам же остался рядом с санями. Что он там делал, за темнотой было не разобрать, но когда он закончил, и подозвал спутников обратно, сани было не узнать. На узкой дороге стояла обгорелая, связанная кое-как веревками рухлядь-рухлядью, а пара свежих досок с боков лишь усиливала это впечатление. Данисий настолько поразился, что чуть было не похвалил Айса вслух, но спохватился, и опять сделал, как ему показалось, холодное и равнодушное лицо, а в действительности же попросту вновь надулся как мышь на крупу.
      11
      Прошло четыре дня. Скрал-Скраду перестал путаться, объясняя встречным кто он и куда едет. Айс и Данисий научились натурально и убедительно мычать по-глухонемому, а Лина обнаружила в себе немалые таланты попрошайки, и даже в тех деревнях и селах, в которых регулярно бывали рыцари и их подручные, ей что-нибудь да перепадало, причем даже самая дрянная мелочь оказывалась у нее кстати. Домовой как всегда прятался неизвестно где и появлялся неизвестно откуда, причем если дело происходило рядом с жильем, появлялся чаще всего с поживой, дескать от родственников. Его добычу Лина пристраивала в скудное хозяйство с не меньшей бережливостью, чем свою собственную, и вообще в смысле вещей оказалась истинной хуторянкой - рачительной и жадноватой. Правда домовому случалось возвращаться и без ничего, а после одной ночевки в амбаре у хмурых и неразговорчивых стариков-селян он вылез к утреннему разговору с пощипанной шерстью и одним раскрасневшимся глазом. На вопросы ответил руганью, и обиженно исчез на гораздо дольше, чем обычно, так что больше об этом речь не заходила. Отношения между двумя чердачными сидельцами продолжали оставаться натянутыми, чему немало способствовали не очень остроумные подколки Айса, которыми тот развлекался скорее от скуки, чем со зла. Данисий раздражался, но держал себя в руках, считая свое достоинство выше.
      Хотя кое-каких вещей прибавилось, общий итог все же был в минусе - на последнем постоялом дворе одну из рыцарских лошадей умело и тихо увели. Наутро, узнав об этом и вникнув в обстоятельства дела Скрал-скраду отозвался о коллегах с уважением:
      - Дело сделали, как песню спели. Даже приятно как-то.
      Разговор происходил в отгороженном углу дешевой залы постоялого двора, и Айс в ответ громко промычал какую-то фразу, для всех желающих послушать. Они с Данисием лежали на досках грубого топчана, а вор только что побеседовал с хозяином - тот вздыхал и сочувствовал, но не более. Хоть кроме них постояльцев на в зале не было, Скрал-скраду не стал говорить о своих дальнейших планах, а попросту к тому времени, когда проснулась Лина, в погорелые сани были впряжены две сивые кобылки, ничем не похожие на угнанных у Орды - последнюю рыцарскую лошадь Скрал здесь же кому-то запродал, добавил денег и купил у хозяина эту пару. Когда от села отъехали, Данисий спросил:
      - Скрал, а у тебя разве деньги были?
      - Откуда? Деньги я у хозяина двора попросил.
      - Попросил?
      - Ну да, молча. Я деньги всегда молча прошу, и вот поди ж ты загадка: если вслух клянчить, то редко кто подаст, а молча попросишь - любой поделится.
      - То есть украл.
      - Хм... Я тебя наверное зря дурака ломать заставляю, и вправду повредишься скоро. У нас коня скрали? Скрали. Хозяин виноват, что воров пригрел? Виноват. Отмазаться должен? Должен. Вот его отмазка и бежит в хомутах. А деньги его я ему же и отдал, и получается не обобрал я никого, даже обидно.
      Данисий дальше спорить не стал, честность поступка вора была отнюдь не главной заботой. Гораздо серьезней беспокоило другое - дальше на восток дорога была одна, и шла она через большой торговый город Кодукай, после которого совсем недавно еще начинались земли Великого Княжества Фымского, а если конкретней, то его Грабовецкого удела первого следа. Трактирные и дорожные слухи утверждали, что хотя удельные земли Орда уже захватила, но сам Грабовец еще держится.
      - Грабовец... - задумчиво протянул Данисий. - Потом Самольск, а потом и Фымск! Но если Грабовец еще бьется, то значит не так уж и далеко Орда в наши земли вошла!
      С одной стороны это конечно радовало, но по этой же причине чем ближе к Кодукаю, тем чаще приходилось вору рассказывать свои насквозь правдивые истории а Айсу с Данисием мычать и трясти головами. Что же будет в самом городе не знал никто.
      Сани медленно ползли по накатанному тракту. Яркое зимнее солнце отражалось на снегу так, что болели глаза, и даже держащая вожжи Лина сидела, глядя не сколько вперед, сколько вниз, считая, что лошади с дороги и так не собьются - куда им деться с колеи, не в рыхлый же снег лезть. Укрытый двумя драными тулупами Скрал-Скраду подремывал, "чтоб к вечеру мозги свежее были". Айс безучастно ссутулился сзади, а Данисий с домовым кидали кости, и кто проигрывал шел пешком. Дорога широкой петлей поднималась на очередной холм, и назад открывалась широкая панорама на поля, островки леса и пару деревень. Когда подъем окончился Айс зашевелился, выпрямился, обернулся назад и любуясь оглядел пейзаж. Затем снял варежку, сложил пальцы узким колечком, и посмотрел в ту же сторону через дырочку. Принял прежнюю позу и подозвал Домового.
      - Послушай, не в труд, спроси у Лины - ее там, в доме кто-нибудь запомнить мог?
      Домовой спросил, выслушал ответ и перевел:
      - Похоже что нет, ее только мельком видели. А что?
      - А то, тот самый малый клин, в смысле отряд по дороге за нами едет. Нагонит самое большее через час. Так что надо бы сейчас нашу волокушу совсем изуродовать - соломы там со дна наскрести, тряпок каких по краям повесить...
      - Зачем это еще?! - возмутился Скрал-Скраду, который глаз не открывал, но голосом говорил не заспанным.
      - Да я сам точно не знаю еще, - извиняющимся тоном ответил Айс, просто кажется мне, что так будет правильней. Давай вылезай?
      На окончательное преображение обгорелых саней в совсем уж бесформенный пук старого сена, рваных мешков и прочего хлама, под которым и полозьев-то видно не было, ушло времени немного, и вор успел даже еще вздремнуть, прежде чем на гребне холма появились первые всадники. Лина взяла в сторону, загоняя лошадей в снег чуть ли не по колено, и когда рыцари приблизились, она и Скрал встали рядом с санями в глубоком поклоне, как и полагалось. Айс с Данисием тоже стояли согнувшись от греха подальше, а то рубанет белобокий на ходу, и доказывай потом что ущербный-малоумный. К счастью эта встреча с малым клином по охране летающих таранов закончилась без ничего - рыцари торопливо проехали мимо, даже не взглянув на застывших у края дороги нищих. Тяжелых саней снова было трое - наверное там, на хуторе сделали еще одни.
      Когда последние ордынцы скрылись за леском, Айс сказал что можно приводить повозку в порядок, а когда это дело было закончено, Данисий удивленно спросил:
      - А где же? Тут с боков ведь пара хороших, не горелых досок были?
      - Были, были, а теперь вот нету, - голос у Айса был досадливый и немного злой. - Ты вот у нас самый умный, вот и объясни в чем дело.
      Данисий сжал зубы и с шипением втянул в себя воздух, но затем с таким же шипением выпустил, и бить Айса не стал, а вор досмотрев эту сцену до конца покачал головою.
      12
      Стены и башни Кодукая показались на горизонте примерно через час после встречи с ордынским отрядом - город стоял на высоком берегу реки, и был виден издалека. Окончательно проснувшийся Скрал-Скраду деловито глянул на дорогу, на солнце, и удовлетворенно сообщил:
      - Засветло поспеем. Лина говорит, что она здесь бывала, знает хороший трактир. Будет говорить, что восточней есть родня в деревне, это в общем-то так и есть. Правда там всякие сложности, кто родней, а кто чужней считается, но это уже ерунда. Теперь слушайте в оба уха, чтоб в башке оседало.
      В городе могут быть, а вернее обязательно будут, Старшие сыновья Отца земного. Когда они в доспехах, то вот тут, на плече, в узорчике, у них есть такая ломкая красная полоска. Запомнили? Узорчик у всех, а полоска только у Старших. А если без лат, то такая же полоска на кольце вокруг мизинца. Перед ними значит не трястись и не ломаться, а если мычать, то сдержано. Было чтоб глупо, но не придурочно, а то запишут в бесноватые, и приехали - вас точно, а меня заодно. Эх, праведная слава божья! Грешен я перед тобой, но уж и просьбами не докучал без толку. Вот только сейчас бы пронесло!
      Вор еще собирался чего-то сказать, но на дороге показались встречные, и он умолк.
      До города оказалось ближе, чем думалось - в беловатом мареве его сероватые стены казались высокими и неприступными, а на самом же деле высоты в них было два, ну от силы три роста. Толстый слой гладкой ухоженной штукатурки скрывал кладку, и чувствовалось, что городская стена давно уже перестала быть оборонительным сооружением, а так - для солидности и приличия. И следов войны вокруг города не было. Ухоженные домишки посадских слободок остались не тронутыми огнем, а массивные городские ворота не испытали на себе ударов тарана. Кодукайцы сдались без сопротивления, полагаясь как всегда на то, что завоеватели люди умные, и в целом виде им город пригодится больше чем в разрушенном. И действительно, как ни широко шла слава о бесчинстве ордынцев во вновь захваченных городах, знающие люди всегда говорили прежде всего о расчетливой жадности Отца Земного, который всегда каким-то образом умудрялся сдерживать буйство волков-рыцарей, разумеется только там, где это было выгодно.
      Обгорелые сани, непонятном образом лишившиеся двух досок, уже давно влились в жиденькую, но длинную вереницу поставленных на полозья ломовых полков, розвальней, огромных возов и совсем маленьких саночек. Даже сейчас Кодукай оставался городом-базаром для всего края и Стальная Орда не собиралась пока что прекращать его жизнь. Домовой конечно же давно спрятался, Лину у поводьев сменил Скрал-Скраду, а Айсу с Данисием вновь пришлось забывать человеческий язык и переходить на обрыдлое мычание. Едущая в соседних санях богато одетая молодая женщина кинула Данисию мелкую серебряную монетку, и больше никто на убогих внимания не обратил. Получивший неожиданный прибыток Данисий не обрадовался этому, а наоборот окончательно обиделся на судьбу, и дальше сидел молча, глядя вокруг одновременно жалобно и зло. Айс подумал, что за такую гримасу парню еще денег кидать станут, но оказался неправ - до самой толкучки у въездных ворот больше подаяний не случилось.
      Пробка перед широким проемом в стене оказалась серьезной, и горелые сани в конце концов и вовсе остановились - привратная стража не торопясь потрошила очередной воз. Это не было похоже на обычный таможенный грабеж стражники искали что-то определенное, но из коротких перекрикиваний невозможно было понять, что.