МИР МУЖЧИН

Мама Клинта уехала на неделю в Сиэтл погостить у тети Гарриет, и хозяйство было оставлено на Клинта. Разумеется, о таком порядке, какой поддерживался мамой, и речи быть не могло, но Клинт с отцом отлично ладили, и дела по дому много времени не отнимали.

Мама готовила завтрак целых полчаса. Клинт же бросал на сковородку куски мяса и, пока оно жарилось, мыл оставленную с вечера посуду. Для Бастера включалось радио, и тюлень раскачивался посреди кухни под музыку «Голубого Дуная».

Клинт думал, раз Бастер научился плавать, значит, конец их дружбе. Оказалось все наоборот. В эти летние дни они почти все время от восхода до захода проводили вместе.

Пока Бастер не умел плавать, Клинту было немного жаль его – так неуклюже он ковылял по земле. Теперь наступила очередь Бастера жалеть мальчика.

Вальс кончился, и тюлень жалобно завизжал, требуя еще.

– Пора завтракать, Бастер.

Выключив радио, Клинт положил мясо на хлеб, полил его соусом из пикулей и налил себе стакан молока. Бастер ел по-настоящему раз в день, вечером, но Клинт бросил на тарелку несколько кусков сырой рыбы и для него.

Когда тюлень, ковыляя, скатился рядом с ним по ступенькам крыльца, Клинт напомнил ему:

– Не забудь – когда мама вернется, тебе в дом нельзя.

Они поели под яблоней во дворе. Бастер в один присест проглотил свою рыбу и, задрав голову, начал клянчить еще. Сначала он визжал, потом стал лаять. Клинт показал ему пустые руки и покачал головой:

– Больше нет.

Бастер изобразил на морде полное отчаяние и упал на землю, притворяясь мертвым. Клинт этому его не учил; Бастер был прирожденным комедиантом.

Растянувшись на траве, Клинт смотрел на проглядывавший сквозь густую листву яблони кусок синего неба и слушал навевающее сон жужжание пчел. Переваливаясь, к нему подошел Бастер, и Клинт поскорее сел, чтобы избежать поцелуя.

Бастер двинулся в сторону берега и, поглядывая через плечо на Клинта, лаем и визгом звал его за собой.

– Нет, Бастер, никакого купания еще полчаса. Мы только что позавтракали.

Бастер поднял морду с таким видом, будто спрашивал: «То есть как – никакого купания?»

– Подожди, сначала вздремнем немножко. Иди сюда, Бастер! – Он похлопал рукой рядом с собой.

Бастер лег, а Клинт устроился так, что голова его покоилась на спине тюленя. Вы, наверное, думаете, что от тюленя пахнет рыбой? От Бастера ничем не пахло, а подушка из него получалась мягкая и пушистая. Клинт положил ступню одной ноги на колено другой и пошевелил голыми пальцами.

– Вот это жизнь, Бастер!

Над противоположным берегом висело голубое марево, а по заливу скользила лишь одна лодка – ее белый парус отражался в неподвижной воде.

– Хорошо, если бы лето было подлиннее!.. Вот что мы скоро сделаем. В один прекрасный день мы уйдем на «Дельфине» в экспедицию на целую неделю. И на ночь не будем возвращаться домой. Я возьму спальный мешок, а твой мешок прямо на тебе. Еды с собой не будем брать никакой – прихватим только рыболовную снасть, лопату для моллюсков и устричный нож. Будем добывать пищу из моря и на берегу.

Бастер перевернулся на другой бок и снова замер в неподвижности.

– Я могу жить на той же пище, что и ты, Бастер, – продолжал Клинт, – вот увидишь. А если мы не сумеем раздобыть еды, придется нам питаться планктоном.

Бастер коротко тявкнул в знак согласия.

– Мы навестим ребят с Биг Ривер и старого Тима Уолша в его плавучем домике возле Тритон Коув. Тиму уже сто лет, и каких только историй он не знает! А потом мы отправимся в Линч Коув. Там мелко, и потому вода теплая. Может, там мы найдем новых моллюсков.

Но тут мягкая подушка Клинта зашевелилась, встряхнулась и прервала его мечтания, напомнив, что пора купаться.

– Ну что ж. – Клинт поднялся и пошел к берегу. – Но только недолго; у нас еще впереди куча дел.

Недолго – это значит до плота и обратно, ну, и, конечно, небольшой заплыв вокруг плота. Влезли в воду, как обычно: Бастер медленно ковылял рядом с Клинтом, который шел, пока не стало достаточно глубоко.

– Ну, готов? Поплывем?

Бастер провизжал в ответ, что всегда готов.

Клинт нырнул, вынося вперед правую руку в кроле. Но не успел он еще раз взмахнуть рукой, как Бастер уже оказался далеко впереди. На полпути к плоту Клинт встретил Бастера, уже возвращающегося назад.

– Ты победил, – объявил ему Клинт. – Ты у нас вообще победитель.

Бастер на полной скорости плыл ему навстречу; казалось, они вот-вот столкнутся, как вдруг тюлень нырнул. Клинт почувствовал, как раздалась под ним вода. Он уже приближался к плоту, когда Бастер с довольным видом вынырнул рядом. Теперь он плыл медленно. Они вместе вылезли на плот, и тогда тюлень взволнованным лаем возвестил, что они пришли одновременно.

Когда они снова нырнули, Клинт направился к пятнистому морскому языку, что неподвижно лежал на песчаном дне. Под ним мелькнула какая-то тень – это был Бастер. Наконец Клинт поднялся на поверхность; держась за край плота, он жадно вдыхал воздух, а потом вылез из воды и растянулся на солнышке. Хоть и стояло лето, но вода была холодной.

Потеряв вдруг Клинта, Бастер, как пробка, выскочил из воды ярдах в пятидесяти от плота. Увидев его, он помчался к плоту.

«В чем дело? – казалось, спрашивал он. – Я же видел, как ты нырнул».

– Я не умею так, как ты, Бастер, – сказал Клинт, когда тюлень растянулся рядом. – Ты мог бы научить меня плавать, но свои ласты ты мне одолжить не можешь.

Бастер готов был целый день нырять с плота, но их ждали другие дела.

– Хватит, – сказал ему Клинт. – Ныряем – и домой. Давай наперегонки. Готов?

Весь напружившись, Бастер только и ждал команды.

– Вперед!

Клинт нырнул неглубоко и в сторону берега, но еще в воздухе он услышал мощное движение Бастера далеко впереди. На полпути к берегу Бастер опять нагнал его, и их соревнование снова закончилось вничью.

Даже в теплом воздухе Клинт ощущал исходящий от Бастера жар, который, наверное, согревал его, пока он находился в воде. На суше Клинт чувствовал себя значительно увереннее Бастера.

– Пойдем колоть дранку, – объявил он, одевшись. – Чем еще, ты думаешь, можно покрыть крышу для нового птичника?

Бастер не знал.

Клинту нравилось колоть дранку. Когда наловчишься, трудно даже считать это работой. Для нее нужны лишь косырь да киянка, ну, и, разумеется, деревянный брус. Брус – это обтесанное кедровое полено фута в три длиной, и под яблоней возле сарая с дровами их лежала целая груда – отец Клинта скидывал их там прямо из машины.

Клинт обтесал полено и взял косырь и киянку. Косырь – это стальное лезвие с деревянной ручкой. Клинт всадил острое лезвие в глубь бруса и ударил по нему киянкой. Тук! Ровная, толщиной в полдюйма планка отскочила от бруса. Теперь нужно лишь зачистить ее, и она превратится в дранку, легкую и прочную, которая проживет добрых пятьдесят лет. Клинт снова всадил лезвие и снова ударил киянкой. Тук! Вот и следующая дранка. Тук! Тук! Третья, четвертая, пятая!

Он стучал, каждый раз нагибаясь за новым брусом, а вокруг росла груда планок, и запах от них растекался в летнем воздухе. Клинт остановился, планки ему мешали.

– Бастер, ах ты лентяй! Ну-ка, убери эти планки, чтобы мне легче было работать.

Бастер отдыхал под яблоней. Он ничего не имел против планок, но Клинт пнул их ногой, значит – это враг. Бастер подошел и, схватив одну из планок своими острыми зубами, понес под яблоню, чтобы там сжевать. Он, казалось, спрашивал:

«Вот эта тебе не нравится?»

– Не эта, Бастер, а та.

Клинт указал на другую планку, Бастер встал и тоже отнес ее под яблоню. Он проявил сообразительность, а Клинту пришла в голову блестящая мысль. Раз уж Бастер сам рвется помогать, мешать ему не стоит.

– И эту тоже. – Клинт показал на следующую планку. Бастер взял ее, положил рядом с двумя первыми и остановился в ожидании дальнейших указаний.

– Еще одну, – сказал ему Клинт. – Отнеси все.

Бастер подошел за следующей, потом еще за одной, еще и еще. Понукать его больше не приходилось. Он помогал в работе впервые и гордо ковылял туда и обратно, перенося планки из одной груды в другую.

С таким помощником, как Бастер, работа вообще казалась пустяком. Планки весело, словно с охотой, отлетали от бруса. А что было в этом удивительного: кедр создан для дранки.

Кедр – дерево что надо, говорит старый Тим. Индейцы без него и жить бы не могли. Из кедрового теса они строят дома, иногда длиной почти в четверть мили. Семей десять может жить в таком доме. И легкие индейские лодки – каноэ – тоже долбят из ствола кедра, а лески и сети для ловли рыбы делают из крученой кедровой коры. Из расплющенной коры шьют летнюю одежду, а кусочки коры используют как трут. Ухватив тлеющий кусок коры расщепленной лучиной, можно переносить огонь на большие расстояния. Даже лосося ловят при помощи кедровых сетей и удочек. А лосося индейцы меняют на все, что им нужно.

Кедр и белым помогает не меньше, чем индейцам. Звуки дождевых капель, стучащих по покрытым кедровой дранкой крышам домов в Пюджет-Саунде, – самая приятная музыка на свете.

Бастер устал и лег отдохнуть под яблоней. В конце дня он снова запросился купаться, и Клинт отложил косырь и киянку в сторону.

– Только недолго, Бастер. Уже пора обедать. Что ты будешь есть? Рыбу?

Слово «рыба» Бастер понимал.

Коротким лаем и кивком головы он дал понять, что рыба его вполне устраивает, – но прежде они все-таки должны пойти купаться.

После купанья они принялись готовить обед. Клинт включил радио, полилась музыка. Пока разогревалась плита, Клинт накрыл на стол, почистил картошку, открыл банку с бобами и принес кукурузу с огорода. Затем он положил в духовку кусок свинины.

Клинт не очень хорошо готовил, но умел делать все, кроме сладкого. Мама, зная об этом, перед отъездом испекла несколько пирогов.

Хорошо, когда мама дома, но и когда ее нет, тоже неплохо, хотя и совсем по-другому. Словно изо всех углов вдруг выползало что-то давно забытое, и мир преображался. То был мир мужчин.

За третьей чашкой кофе, раскуривая трубку, отец Клинта заговорил об Аляске.

– Аляска – страна мужчин, – сказал он. – Женщинам там скучно. Твоей тете Гарриет наверняка не понравились бы ни пустынная тундра, ни тамошние города; она бы, наверное, захотела их перестроить. Дел ей хватило бы по горло. Что же касается твоей мамы, то тут я не уверен. Если бы мы могли перевезти туда наш дом, тогда ей бы и там пришлось по душе. В такую погоду я порой подумываю, не податься ли нам еще разок на Аляску. Соорудили бы здесь, на берегу, собственную яхту…

– Я бы тебе с охотой помог! – сказал Клинт. Отец кивнул.

– Мы бы построили такую яхту, чтобы на ней можно было жить. Мама наверняка не возражала бы, раз ее хозяйства никто не трогает. Она бы даже привыкла к такому дому на воде. Встали бы на якорь в устье какой-нибудь реки, ловили бы рыбу, охотились, искали золото…

– И я бы, наверное, научился там не меньшему, чем в школе, – вставил Клинт.

– Искать золото очень интересно, – продолжал отец, – даже если не находишь его. Когда я был там в последний раз, мы втроем прожили лето на реке Джонсон. Золота мы не нашли, во время провели на редкость хорошо.

Клинт налил отцу еще чашку кофе.

– Из песка, что в устье этой реки, в свое время брали очень много золота, но оно кончилось, и больше там его никто не искал. Мы же рассуждали по-другому: «Золото идет откуда-то сверху, из истоков. И, быть может, потребуется не меньше тысячи лет, пока оно снова появится в устье. Пойдем-ка мы вверх по течению на поиски того золотоносного песка, из которого оно намывается…»

– Как вы до этого додумались? – восхитился Клинт.

– Пошевелили мозгами, – усмехнувшись, ответил отец. – Мы направились прямо к истокам реки в горах. На это ушло все лето, а нашли только то золото, что идет по тридцать центов за унцию. Осенью мои товарищи вернулись в Штаты, а я поступил на работу в механическую мастерскую в Кетчикане. Но работать на других не очень-то приятно, поэтому на следующий год я устроился на рыболовное судно и на нем пришел домой. Вот и вся история моей экспедиции на реку Джонсон.

– Но мысль была верная, – сказал Клинт. – Надо будет поискать и в других местах, когда мы доберемся туда на нашей яхте.

– Нет, мы пойдем прямо к реке Джонсон.

– Но вы же там ничего не нашли… – удивился Клинт.

– Смотри. – Отец начертил на конверте несколько линий. – Вот устье реки, оно похоже на корыто. А вот русло. И на днях мне пришло в голову: не всегда же река текла именно по этому руслу. Тысячу лет пробивалась она через песок и камни. И, может быть, тысячу лет назад русло реки проходило вот здесь, в золотоносном песке, и вода несла золото вниз по течению. Когда же русло углубилось, то вода уже больше не несла…

– А золотоносная жила осталась на берегу? – перебил его Клинт.

– Возможно, – согласился отец. – А мы шли вдоль русла реки, как люди, которые ищут плоды на земле, в то время как над их головой ветви гнутся под тяжестью яблок.

– Давай начнем строить яхту этой же осенью, – предложил Клинт. – Я наколю много дранки и поставлю сарай, где мы сможем работать всю зиму, и…

– Подожди, сынок, сначала нужно еще кое о чем подумать.

– Но там ведь золото, папа! Ты не можешь ошибаться… Он замолчал, увидев огонек насмешки в синих, как морская вода, глазах отца.

– Ошибиться легче легкого. Это случается. Когда мы втроем поехали туда, мы все продумали…

– Но вы забыли об одном!

– А сейчас, может, забудем о другом. Нет уж, действовать – так наверняка. – Он встал и вытряхнул пепел из трубки в раковину, которой пользовался вместо пепельницы. – И даже если мы не найдем золота, все равно эта поездка будет замечательной.

Пока Клинт убирал со стола, золото с реки Джонсон так и стояло у него перед глазами, ну хоть рукой его тронь. Постепенно оно исчезло, но в один прекрасный день они отправятся за ним, и видение станет явью.

ДЕЛЬФИНЫ-КАСАТКИ

Школьный автобус остановился у почтового ящика, на котором было написано «Джеймс Барлоу», и Клинт вылез под проливной дождь.

– Не промочи ноги! – крикнул ему вдогонку Лен Декер. Джордж Лоусон, как обычно, приветливо помахал рукой.

Дверь закрылась, и автобус поехал дальше, а Клинт стал спускаться с холма к дому.

С дороги видны были только мокрые крыши да голые деревья фруктового сада; лишь на одном сохранилось несколько забытых яблок. Сад, усадьба и крыши казались более мокрыми, чем свинцовая вода залива. Но дым, поднимавшийся из кухонной трубы, отважно сражался с дождем. В доме, наверное, тепло, сухо и вкусно пахнет.

Начались занятия в школе, но они оказались вовсе не такими скучными, как боялся Клинт. Он только очень беспокоился, как будет обходиться без него Бастер. Поэтому он предупредил всех соседей в округе, что Бастер ручной, и просил, чтобы его не обижали. Страшно было лишь, что его подстрелит какой-нибудь заезжий охотник или рыбак.

Но пока ничего плохого не произошло. А Бастер научился определять время. Как он это делал, никто не знал. Мама говорила, что еще без десяти четыре он мог резвиться в воде в доброй полумиле от берега, но ровно в четыре, к приходу Клинта, Бастер уже поднимался по ступенькам крыльца.

Еще ни разу Бастер не доставил Клинту огорчений, а вот Клинт в эти осенние дождливые дни порядком разочаровал тюленя. Когда Клинт приходил домой, Бастер долго уговаривал его пойти купаться. Клинт, естественно, отказывался, и тогда тюлень притворялся, будто от огорчения замертво падает на землю. Клинт бросался к нему, и начиналась такая веселая кутерьма, что собаки, не выдержав, тоже принимали в ней участие.

Потасовку обычно прекращала мама – она выходила из дома и говорила: «Хватит!» Однажды, когда она не вышла, Клинт и Бастер свалились с крыльца, и Клинт пересчитал боками все ступеньки.

Однако в этот день Бастера что-то не было видно. Может, он забыл про время и сейчас, пока Клинт вешает на крючок свой плащ, с которого ручьями стекала вода, уже вылезает на берег? Клинт отворил дверь и вошел в кухню, где пахло чем-то вкусным.

Мама, которая знала время не хуже Бастера, вынимала из духовки большой противень.

– Как раз вовремя, Клинт! Я испекла кофейный торт. Попробуй кусочек, только не испорти себе аппетит.

– Не испорчу. Как дела?

– Как обычно в тихий дождливый день. Папа с утра уехал в город и вернется только к обеду. Пришло письмо от тети Гарриет, прочти его…

– А где Бастер?

– Ходил купаться. А теперь, наверное, уже ждет тебя, как всегда.

Клинт распахнул входную дверь. Вулф и Джерри вскочили на ноги, замахали хвостами и залились радостным лаем; Бастера на крыльце не было.

– Бастер, ко мне! Ко мне, Бастер!

Никакого ответа.

Клинт пристально оглядел во всех направлениях залив, но так и не увидел гладкой тюленьей макушки.

– Ну что, нет Бастера? – На крыльцо вышла мама. – Наверное, на сей раз у него отстали часы. Иди в дом, в кухне тепло, съешь еще торта. А к тому времени и Бастер вернется.

Но у Клинта уже пропал аппетит. Он с трудом проглотил кусок кофейного торта и снова вышел на крыльцо. Куда ни глянь, серой стеной стоял дождь. Он нахмурился, вспомнив тот день, когда ждал на Тоандосе мать Бастера…

Через некоторое время мама вышла снова.

– От того, что ты будешь беспокоиться, он не вернется скорее. Почитай лучше письмо тети Гарриет, там есть кое-что и для тебя. И, может, очень важное.

Наверное, письмо от тети Гарриет и принесло с собой несчастье. Она пыталась уговорить его не оставлять у себя тюленя, вот Бастер и пропал.

– Это от профессора Уиллса из университета, – сказала мама, подавая ему развернутый листок. – Гарриет вложила его в свое письмо. Профессор работает на кафедре, которая изучает жизнь в океане.

Уважаемая мисс Холл!

Благодарю вас за присланное мне сочинение Клинта Барлоу о земляной уточке. Отдельные его наблюдения весьма оригинальны и представляют, я бы сказал, научный интерес. Но меня особенно радует творческая фантазия, которую он проявляет в своем сочинении. Как вы знаете, океанография – это новая наука, занимающаяся изучением последней на земном шаре неисследованной сферы – океана. И одно из первых условий работы на этом поприще – это именно та творческая фантазия, которой обладает Клинт. Передайте ему от моего имени, чтобы он не бросал своих занятий, а также – что я надеюсь в один прекрасный день увидеть его в числе моих учеников. Кроме того, если Клинт будет в Сиэтле, я с удовольствием покажу ему нашу лабораторию. У нас, я уверен, он увидит нечто такое, что откроет перед ним новые горизонты.

Искренне ваш Герберт Уиллс.

– Вот это да! – сказал Клинт. Но в ту же секунду он снова вспомнил про Бастера, и все вокруг померкло.

– Чудесно, правда? – спросила мама. – А ведь ты только в седьмом классе!

– Да, – Он смотрел на письмо, не видя его. – А откуда у тети Гарриет мое сочинение? Мама ответила не сразу.

– Она увидела его, когда была здесь в прошлый раз, и захватила с собой. Она хотела спросить у тебя…

– Ладно, – махнул рукой Клинт. – Где же Бастер?

Никаких признаков его появления. Отца дома не было, значит, пора идти доить коров. Клинт в последний раз окинул взглядом темный залив и пошел за плащом и резиновыми сапогами.

Он доил и думал о письме. Профессор Уиллс писал об «изучении последней на земном шаре неисследованной сферы – океана». Именно этим и хотел заниматься Клинт, он только не мог выразить это словами. И профессор Уиллс собирается показать ему лабораторию, где они изучают океан. И все это сделала тетя Гарриет! А ведь она вечно вмешивалась и его дела, не давала ему заниматься, чем он хотел. А выходит, она помогала ему. Ведь нельзя же одновременно и помогать, и мешать. Где-то в подсознании мелькнула мысль, что полученное письмо – это самое большое событие в его жизни. Но пришло оно в недобрый час, когда он беспокоился о Бастере и ни о чем другом думать не мог.

Уже было темно, когда Клинт услышал шум машины и увидел пробивающийся сквозь стену дождя свет фар. Мгновенно ему казалось, что отец тотчас же разыщет Бастера и все будет в порядке. В действительности же отец мог сделать не больше, чем сам Клинт. Но когда он рядом, нее кажется не таким безнадежным.

– Зачем хмуриться, сынок? – сказал отец, когда они вместе поднялись на крыльцо. – Если Бастер вскоре не вернется, значит, как и следовало ожидать, встретил других тюленей. Ты его вырастил, и теперь он уже вполне самостоятелен.

Его слова звучали убедительно, но все равно за обедом Клинт есть не мог. Ему ли не знать Бастера: если он жив и не попал в ловушку, к его приходу из школы он обязательно был бы на месте. Если же Бастер погиб, что ж, придется с этим смириться и начинать жизнь сначала. Но мысль, что его друг страдает и никто не спешит ему на помощь, казалась ему нестерпимой. Бастер так любит всех; разве может он понять, почему Клинт не спешит ему на помощь?

Пока мать с отцом ели, Клинт думал о том, как было бы славно, если бы на крыльце раздался шум, и в окне появилась бы смешная тюленья морда, и Бастер ластом постучал бы по стеклу. Но обед кончился, а снаружи доносился только шум Дождя и ветра.

Встав из-за стола, Клинт тотчас надел плащ и сапоги и, взяв свой карманный фонарик, собрался выйти.

– Ты, надеюсь, ненадолго, сынок? – окликнул его отец.

– Я хочу походить по берегу, папа.

– В такую погоду из дому не выходят, – вмешалась мама.

У причала он включил фонарик и провел лучом по берегу, но увидел только, как косые струи дождя бьют по мокрому песку. Затем он направил свет на море: одни горбатые волны.

– Бастер, ко мне! Сюда, Бастер!

Не получив ответа, Клинт спустил на воду маленький ялик и оттолкнулся веслами от берега. Он не вернется, пока не отыщет Бастера. Волны оказались выше, чем он думал, и ялик, пока он греб против ветра, то падал, то взбирался на гребень волны.

– Бастер, ко мне! Бастер, ко мне!

Через каждые несколько минут он останавливал ялик и обводил вокруг лучом фонарика. Окажись Бастер в радиусе луча, его глаза засверкали бы отраженным светом. Но в ответ ничего не сверкало.

– Бастер, ко мне! Сюда, Бастер!

Издалека по ветру донесся голос отца: он что-то кричал. Клинт не ответил, он не хотел возвращаться домой, пока не найдет своего друга. Ялик сильно качало, но он упрямо шел вперед.

Спустя некоторое время он услышал, как спустили лодку.

– Все в порядке, папа! – крикнул он. – Не ходи за мной! Но отец, наверное, не расслышал. Клинт снова остановился и обвел лучом фонарика крутые волны.

– Бастер, ко мне! Сюда, Бастер!

Он опять взялся за весло, когда услышал шум подвесного мотора. Зачем отец идет за ним?

Сзади что-то блеснуло, и, заглушая мотор, послышался голос отца:

– Клинт, включи свет!

Он зажег фонарик и крикнул:

– Все в порядке, папа! Не ходи за мной!

Но отец уже был в нескольких футах от него. Он привел свою лодку к его борту и заглушил мотор.

– Вернись, сынок! Волна слишком высока для твоего ялика, а под нами четыреста футов глубины. Если ты перевернешься, отсюда не выбраться.

– Со мной ничего не случится! – Клинт чуть не плакал. – Я должен найти Бастера…

– Тс-с!

Но Клинт уже услышал чье-то мощное дыхание. Вот оно снова – еще громче и тяжелее. Дыхание то наполняло мрак, который доносил эти звуки до них, то сменялось тишиной. Оглянувшись, Клинт увидел, как к лодке отца метнулся длинный язык фосфоресцирующего пламени.

– Папа, берегись!

Его крик заглушил мощный храп и шум мотора. Холодное пламя оказалось огромной спиной с плавником, серпом, изогнувшимся на фоне неба. В последнюю секунду спина, чуть отклонившись в сторону, скользнула мимо лодки отца и ушла в глубину, и только шестифутовый плавник резал волны, разбрасывая в стороны фосфоресцирующие брызги.

– Дельфины!

Клинт услышал свой собственный крик, похожий на шепот. Затем откуда-то издалека донесся голос отца:

– Берегись, сынок!

Он оглянулся и увидел, как закипела огнем черная вода, и на поверхность прямо против него поднялся второй дельфин. Дельфин был слишком близко и шел на слишком большой скорости, чтобы от него можно было уйти. Клинту оставалось только ждать, когда они столкнутся. Но спина чуть отклонилась и, разбрасывая огонь огромным серповидным плавником, промчалась мимо его мечущегося в волнах ялика. А мрак был по-прежнему полон громкого храпа и рева волн.