Чарли Чен - Продолжает Чарли Чен

      — Да, ходила позавтракать к моей давней приятельнице на Керзон-стрит. Англичанка, с которой я познакомилась в Шанхае лет двадцать тому назад.
      Взгляд инспектора скользнул дальше, и в нем сразу же вспыхнуло оживление. Мистер Макс Минчин был смуглым коренастым мужчиной с короткой стрижкой и выдающейся вперед нижней челюстью. В отличие от мистера Бенбоу он не проявил никакого энтузиазма по случаю знакомства с инспектором Скотленд Ярда. Каждая его черта выражала нескрываемую враждебность.
      — Где вы живете, мистер Минчин? — спросил Дафф.
      — А какое это имеет отношение к делу? — отпарировал Минчин и небрежно поправил волосатой короткопалой рукой бриллиантовую булавку в галстуке.
      — Ну, скажи им, Макси, — вмешалась его жена, чьи пышные формы с трудом вмещались в узкие для них рамки бархатного викторианского кресла. — Стыдиться нам нечего. Мы из Чикаго! — вызывающе взглянула она на инспектора.
      — Из Чикаго, точно, — жестко подтвердил муж. — И что из этого?
      — Вы можете сообщить мне какую-либо информацию…
      — Я что, похож на фараона? — бросил Минчин. — Надеюсь, что нет, а, значит, никакой информации я никому давать не буду. За меня обычно говорят мои адвокаты. Здесь их нет, поэтому я молчу. Ясно?
      Дафф перевел взгляд на доктора Лофтона. Поистине странные люди подобрались в этой поездке. Лофтон не скрывал своего смущения. Миссис Минчин тоже стало не по себе от резкости мужа.
      — Макси, не бесись! Чего ты злишься? Тебя ведь никто ни в чем не обвиняет.
      — Занимайся своими делами, — буркнул муж, — я займусь своими.
      — Какими же делами вы занимались сегодня утром? — задал Дафф очередной вопрос.
      — Покупками, — был лаконичный ответ.
      — Вы только взгляните на это чудо, — поспешила с разъяснениями жена Макси, показывая инспектору сумку с торчащим хвостом громадной копченой рыбы. — Как только я ее увидела, так сразу и говорю Максу, что если он хочет, чтобы я поминала Лондон добрым словом, то он непременно мне ее купит. Он взял и купил — скупым моего Макса никто не назовет. Спросите любого в Чикаго, и он вам скажет…
      Дафф вздохнул и решительно поднялся с кресла.
      — Не буду вас долее задерживать. Только учтите, что отель пока не разрешено покидать никому из вас.
      Пятеро туристов быстро исчезли за дверями салона. Лофтон умоляюще посмотрел на инспектора.
      — Что же теперь будет? — спросил он. — У меня чрезвычайно жесткое расписание. Опоздание в любой из пунктов вызовет множество осложнений. И прежде всего с пересадками по всей трассе: Неаполь, Порт-Саид, Калькутта, Сингапур… Если у вас есть основания задержать кого-либо из моей группы, то, Бога ради, сделайте это и позвольте ехать остальным!
      Обычно добродушное лицо инспектора слегка нахмурилось.
      — Я буду с вами совершенно откровенен, — сказал он. — Ни разу мне еще не доводилось сталкиваться с такой ситуацией. Поэтому я еще не составил плана действий. Хочу вначале посоветоваться с моими старшими коллегами в Скотленд Ярде. Завтра будет формальное рассмотрение дела коронером, а после этого поездку, вероятно, придется отложить еще недели на две…
      — На две недели? — ахнул пораженный Лофтон.
      — Весьма сожалею… Постараюсь закончить расследование как можно скорее. Но пока эта загадка не будет разгадана, мне нужно, чтобы вы оставались в Лондоне.
      — Но это же немыслимо! — наконец, пришел в себя Лофтон. — Я буду протестовать!
      — Это ваше право, — ответил Дафф, и на том они расстались.
      В холле его ждал Марк Кеннавей.
      — Я мог бы занять у вас несколько минут, инспектор? — спросил он.
      Они уселись на узкую резную скамью.
      — У вас какая-то дополнительная информация? — в голосе Даффа чувствовалась усталость.
      — Не знаю, будет это полезным или нет, но я вспомнил, что когда сегодня около полуночи я выходил от мистера Тэйта, чтобы спуститься к себе на второй этаж, я видел мужчину, укрывшегося в тени за лифтом.
      — Мужчину?
      — Только не ждите никаких сенсаций, инспектор. Это был капитан Кин.
      — Что же, он шел одолжить книжку.
      — Может быть. Что ночной лифтер любит читать, это я видел сам, но думаю, что для капитана Кина библиотека лифтера слишком скромна. Да и к чему бы ему скрываться, а не стоять у столика лифтера?
      Дафф задумчиво посмотрел на молодого человека. Кеннавей ему чем-то нравился. Все больше и больше.
      — Скажите мне, — спросил он, — как давно вы знакомы с мистером Тэйтом?
      — Да можно сказать, что примерно с начала этого путешествия. Курс права я закончил в июле прошлого года, но почему-то мгновенного спроса на мои услуги не наблюдалось. Приятель сообщил, что есть возможность подзаработать. Я за нее ухватился сразу, тем более, что мне всегда хотелось посмотреть мир. И тем более, что мне предстояло стать компаньоном знаменитому Тэйту, от которого я надеялся многому поучиться в вопросах судебной практики.
      — Ну, и научились?
      — Нет. Он оказался неразговорчивым, да к тому же постоянно требующим присмотра. Если такие приступы, как сегодня, станут повторяться часто, то, боюсь, что начну сожалеть о дне, когда дал согласие на его предложение.
      — Это первый приступ за время вашего общения с мистером Тэйтом?
      — Первый. До сегодняшнего дня мне казалось, что со здоровьем у него все в порядке.
      Дафф откинулся на спинку скамьи и начал набивать трубку.
      — А не могли бы вы поделиться со мной впечатлением, которое производят на вас остальные члены группы?
      — Временами мне кажется, что целью Лофтона было собрать в одном месте как можно больше разнородных характеров.
      — Ну, а каков, например, характер Кина?
      — Нудный. Привередливый. Любит совать нос не в свои дела. Откуда он взял деньги на тур? Это удовольствие не для его возможностей.
      — Мистер Дрейк вел себя на трансатлантике общительно?
      — В общем, да. Правда, его общительность была для собеседников несколько обременительной — из-за глухоты. Ну, в остальном это был совершенно безвредный дед. Мне его глухота не причиняла хлопот, поскольку я привык орать во все горло на университетских бейсбольных матчах.
      — А что вы думаете о Лофтоне?
      — Такие люди предпочитают держать вас на некотором расстоянии. Вполне профессионален, хорошо образован. Жаль, что вы не слышали, как он рассказывает о Тауэре! Обычно ходит с крайне озабоченным видом. Что, впрочем, не удивительно: забот у него всегда и впрямь хватает.
      — Как насчет Хонивуда?
      — Впервые заметил его вчера утром. На судне он, по-моему, за все плавание вообще ни разу не вышел из каюты.
      — Мне он говорил, что в плавании близко познакомился с Дрейком.
      — Может, шутил? Я сам представлял их друг другу. Это было, когда лайнер уже подходил к причалам Саутгемптона. Уверен, что до той минуты они даже словом не обменялись.
      — Любопытно… — погрузился в раздумье Дафф. — А сегодня утром вы присматривались к Хонивуду?
      — Выглядел как человек, который внезапно увидел привидение, верно? На него просто нельзя было не обратить внимания. Я подумал, что он, вероятно, заболел. Доктор Лофтон как раз обмолвился, что в наше время люди со всяческими хворями любят путешествовать больше всего. Путешествия якобы идут им на пользу. Что ж, — пусть себе путешествуют.
      — Мисс Поттер — это сплошное очарование, — заметил Дафф.
      — Согласен. Тем более печально, что, принимая во внимание случившееся, из Лондона ей придется вернуться назад.
      — Ну, а какое мнение у вас создалось о Минчине?
      — О, этот несомненно был душой всей нашей компании, — оживился Кеннавей. — Деньги текут у него рекой буквально изо всех карманов. Трижды предлагал поставить всем шампанское, но воспользовались его предложением лишь Кин, семья Бенбоу, я и старая миссис Люс. Компанейский парень. Говорит, что ни разу в жизни не упустил случая хорошо повеселиться. Так что на первой шампанской вечеринке к Минчину заявилось только пятеро. На следующей был один Кин, да еще какие-то жуткие типы, которых Макс, кажется, вытащил из кочегарки.
      — Первая вечеринка прошла весело?
      — О, это не то слово! Конечно, если присматриваться к Максу пристальнее — никакое шампанское не может скрыть определенных его — скажем так — недостатков.
      Дафф рассмеялся.
      — Спасибо, что припомнили встречу с Кином у лифта, — серьезно сказал он, поднимаясь.
      — Не думаю, чтобы это имело какое-то значение, — пожал плечами Кеннавей. — Роль доносчика мне, поверьте, вовсе не улыбается, но бедняга Дрейк был со всеми так добр, что… Догадываюсь, что мы с вами еще увидимся?
      — И даже очень скоро, — заверил его Дафф.
      Обменявшись парой слов с управляющим, инспектор вышел на улицу, где его уже ждала полицейская машина. Но едва он взялся за ручку дверцы, как услышал позади веселый голос:
      — Только одну минуточку, инспектор! Прошу вас обернуться!
      Дафф обернулся и увидел на ступенях отеля мистера Элмера Бенбоу, энергично крутившего ручку своей камеры.
      — Блестяще, — крикнул жизнерадостный толстяк, широко улыбаясь. Теперь я был бы признателен, если бы вы сняли свой котелок, а то тень чуточку мешает…
      Проклиная себя в душе за слабость, Дафф выполнил просьбу американца.
      — Грандиозно! Так, теперь улыбнитесь… Это для друзей в Акроне. Подвигайтесь немножко. Можете снова взяться за дверцу. Ага… Они там в Акроне все посходят с ума: прославленный инспектор Скотленд Ярда покидает отель Брума, где он начал следствие по делу о загадочном убийстве американского миллионера, путешествовавшего вокруг света! Теперь садитесь в автомобиль… Великолепно. Можете отъезжать. Спасибо!
      — Вот осел, — буркнул своему шоферу Дафф, чувствуя себя совершеннейшим дураком. — Поезжайте на Вайн-стрит.
      Вскоре они остановились перед знакомым Даффу подъездом. Отослав машину, Дафф направился к Хэйли. Участковый инспектор поднял взгляд, оторвавшись от чтения кипы донесений.
      — Кончил?
      — Знаешь, мне вдруг начало казаться, что это дело никогда не кончится, — признался Дафф. — Сейчас уже почти полдень, может, сходим перекусить в «Монико»?
      Хэйли не пришлось уговаривать. Не прошло и пяти минут, как они уже сидели в «Монико» у стойки бара. Дафф заказал два аперитива и погрузился в оцепенелое молчание.
      — Ну, твое здоровье! — вывел его из раздумий Хэйли, когда бокалы появились на стойке.
      — Здоровье? — очнулся Дафф. — Боюсь, что с таким делом о здоровье не может быть и речи.
      — Откуда пессимизм, старина? Не вижу в этом деле ничего особенного. Обычное убийство.
      — Само по себе убийство, конечно, обычное, — согласился инспектор. — И в нормальных условиях дознаться до истины не составило бы большого труда. Но если принять во внимание конкретные факты, — он достал из кармана свой блокнот, — то вот что у меня здесь записано: имена и данные пятнадцати людей. Убийца скорее всего находится среди этих пятнадцати имен. И оно бы еще ничего, но дело в том, что эти пятнадцать путешествуют. Причем не более и не менее, как вокруг света. Так что, если внезапно не грянет гром и не случится еще что-то из ряда вон выходящее, то на днях все они начнут дальше и дальше удаляться от места преступления по трассе Париж — Неаполь — Порт-Саид — Калькутта — Сингапур, черт бы побрал расписание доктора Лофтона!
      — Ты можешь их задержать!
      — Ты так полагаешь? К сожалению, я могу задержать только убийцу, и только тогда, когда соберу достаточно доказательств его вины. А это значит, что я должен собрать их молниеносно, иначе сразу начнутся международные осложнения: вмешательство американского консула, возможно, даже посла, а там и до вызова в министерство внутренних дел недалеко, где меня сразу спросят, на каком основании я задерживаю столько людей? Где конкретные доводы, что хоть один из них совершил преступление? Поднялся бы беспрецедентный шум, потому что прецедентов подобному делу я не припоминаю. Господи, и почему это дело должно было достаться именно мне, несчастному? А все ты! Спасибо, что подсунул!
      Хэйли засмеялся:
      — Вроде бы еще вчера вечером ты тосковал по новому делу, а?
      — Спокойный человек — это счастливый человек, — пробормотал Дафф, и принялся за поставленные перед ним ростбиф и бутылку портера.
      — Неужели это утро не принесло тебе совершенно ничего? — поинтересовался Хэйли.
      — Ничего конкретного. Ничего такого, что явственно соединяло бы подозреваемого с покойным. Только всяческие мелкие дрязги. На таком основании даже муху задержать нельзя. Во всяком случае ни американского посла, ни моего шефа эти дрязги не убедят.
      — Однако, ты исписал порядочно бумаги, — заметил Хэйли. — Может, приглядимся к этой группе вдвоем? Кто знает, какие озарения на нас снизойдут!
      Дафф раскрыл блокнот.
      — Когда я беседовал с первой группой, ты был рядом. Памела Поттер, симпатичная молодая американка, твердо решившая узнать истину. Наш общий приятель доктор Лофтон, который предыдущим вечером поссорился с Дрейком и ремень которого послужил орудием убийства. Миссис Спайсер, весьма сообразительная и интеллигентная особа, которая умеет обходить в своих ответах любые ловушки. Мистер Хонивуд…
      — Вот-вот, Хонивуд! — перебил его Хэйли. — Я лично при виде его панически дрожавших рук…
      — Дрожащие руки — это плохой аргумент для суда присяжных, — не дал приятелю развить его мысль Дафф. — Дрожащие руки показались подозрительными и мне, но из этого ничего не следует. Закон разрешает любому из нас дрожать сколько ему вздумается.
      — С остальными ты тоже говорил?
      — Говорил. В том числе и с обитателем тридцатого номера. Патрик Тэйт, так его зовут.
      Дафф рассказал о приступе, неожиданно подкосившем Тэйта в дверях салона — первом и единственном за все плавание. Хэйли выслушал его со вниманием.
      — Что ты об этом думаешь? — спросил он.
      — Думаю, что-то его поразило. Или кто-то. Кто-то, кого он увидел в салоне. Но что с того? Это известный адвокат, специалист по криминальным делам, и узнать у него нечто такое, о чем он не хочет говорить, — значит совершить чудо. К тому же он может действительно ничего не знать. Как он говорит, такие приступы случаются с ним довольно часто.
      — И все же он заслуживает твоего внимания. Как и Хонивуд.
      — Заслуживает. Есть и еще один… — Он рассказал о капитане Кине. — Думаю, что ночью его выгнала из собственного номера не одна страсть к чтению. С этого ловкача тоже стоило бы не спускать глаз… Ловкач и лжец, который открыто в этом признается…
      — А остальные?
      — Пока безнадежны. Симпатичный молодой человек, сопровождающий Тэйта. Некий мистер Вивиан, которого связывают с миссис Спайсер давние приятельские отношения. Хромой торговец лесом с западного побережья по имени Росс. Брат и сестра Фенуики. Он — ноль с претензиями. Был смертельно оскорблен моими расспросами и намерен немедленно отказаться от продолжения поездки.
      — Серьезно?
      — Да. Но нашего внимания он не заслуживает. Фенуик и кролика бы не сумел убить. Поэтому остаются только четверо, которых не стоит выпускать из поля зрения: Хонивуд, Тэйт, Лофтон и Кин.
      — Больше ты ни с кем не разговаривал?
      — Разговаривал — без каких-либо намеков на успех. Семейство Бенбоу из Акрона. У него есть фабрика шин и бзик на почве увлечения киносъемкой. Постоянно таскает с собой этот дьявольский ящик с ручкой. Ждет не дождется, чтобы вернуться домой и поразить всех проявленными результатами. С ним связана только одна примечательная деталь: Акрон находится в двух милях от Кантона, штат Огайо.
      — Адрес, выбитый на ключике?!
      — Он самый. Но я совершенно уверен, что к убийству он никакого отношения не имеет. Не тот тип человека. Есть еще миссис Люс, дама в годах, объездившая весь свет. Такие престарелые путешественницы, насколько я понимаю, имеются в любой туристической группе. Ну, и малоприятная чета Минчинов из Чикаго.
      — Из Чикаго? — Хэйли опустил вилку. — Макс Минчин?
      — Макс, а что?
      — Ничего, кроме того, что пару дней назад это имя повстречалось мне в телеграмме ФБР для Скотленд Ярда. Твой Минчин — крупный чикагский гангстер, которому по причине растущих там междоусобиц пришлось на время прервать свою успешную карьеру в этой области.
      — Забавно…
      — Не правда ли? Нью-Йоркская полиция советует нам не упускать его из виду, поскольку здесь обосновалась пара его дружков, у которых с ним основательные разногласия по ряду вопросов.
      Дафф задумался.
      — В таком случае, — решил наконец он, — после обеда есть смысл встретиться с ним еще раз. Хотя тело Дрейка не было пробито пулеметными очередями, но кто знает — возможно, старосветская атмосфера облагораживающе действует даже на Макса Минчина? Да, с ним нужно поговорить.

6. Путешествие продолжается

      После обеда Дафф вернулся с Хэйли на Вайн-стрит. Достав из шкафа со справочной литературой атлас мира, оба полицейских офицера склонились над картой Соединенных Штатов.
      — Боже мой, что за страна, — вздохнул Дафф, — она слишком велика, чтобы полиция могла чувствовать там себя спокойно. Я лично не согласился бы там работать ни за какие земные блага. Ага, вот он, славный город Макса Минчина… Так, Чикаго здесь, а где Детройт?
      — По американским масштабам можно сказать, что Детройт стоит в двух шагах от Чикаго, — палец Хэйли указал на берег озера Мичиган.
      — Значит, Дрейк и Минчин жили, так сказать, по соседству, — решил снова поразмышлять вслух Дафф. — Можно предположить, что они знали друг друга. Но что могло объединить миллионера из Детройта с гангстером из Чикаго? Дрейк, судя по всему, был человеком, действительно заслуживающим уважения, чего о Максе никак не скажешь. Быть может, что-то из прошлого? Скажем, контрабанда из Канады через озеро Мичиган алкоголя во времена сухого закона? Ох, это уже настоящий бред… То есть, наш Макси несомненно хорошо заработал на этом законе, но подозревать в этом Дрейка — безумие. Тогда следует предположить заодно и то, что камешки в мешочек они собирали вместе, прогуливаясь по берегу озера в ожидании парохода с контрабандным спиртом! Правда, я слышал, что в Америке все возможно, но боюсь, что такое предположение будет домыслом чистейшей воды даже для Америки!
      Придя к этому неутешительному выводу, Дафф поставил атлас на место и отправился в отель Брума. Мистер Минчин согласился принять детектива прямо у себя в номере, что дало инспектору возможность увидеть чикагскую знаменитость в расстегнутой рубашке, пижамных брюках и домашних тапочках. Столь неофициальный вид гангстер объяснил любовью к послеобеденному отдыху.
      — Нет ничего лучше, чем хорошо вздремнуть на полный желудок, — подмигнул Макс Даффу, — отличное средство, инспектор, для восстановления сил!
      — Тогда приношу извинения за то, что был вынужден нарушить ваш привычный распорядок дня, — улыбнулся Дафф, отмстив, что послеобеденный сон благотворно сказался на настроении Минчина.
      — Считайте, что извинения приняты, — отозвался, с удовольствием потягиваясь, Макс. — Доставайте ваши раскаленные щипцы, пилы и шипы, я готов к продолжению допроса!
      — В Скотленд Ярде пытки не практикуются, — оскорбился Дафф.
      — Да ну? — изумился Макс. — А вот у нас в полиции ребята иногда не прочь поработать кулаками. Значит, и Америка может кое-чему поучиться у своей доброй старой мамы Англии. Ну, раз без пыток, то тем лучше. Валяйте, инспектор!
      — Прошлой ночью в этом отеле произошло убийство, — начал Дафф.
      — Ну и новость! Вы что, думаете я с Луны свалился?
      — Дело в том, сэр, что согласно имеющейся у Скотленд Ярда информации как раз убийства были доминантой вашего образа жизни в Чикаго.
      — Чем-чем они были?
      — Доминантой, мистер Минчин. Иными словами — основным способом улаживать разного рода деловые проблемы.
      — А, это вы попали в самую точку, инспектор, — развеселился Макс. — Но те ребята свое заслужили, даю слово. И потом, дело было в Чикаго. А Лондон это не мой район. Верно?
      — Верно. Но согласитесь, что поскольку мы знаем, что в группе туристов из США имеется специалист по убийствам, то мы не могли…
      — Не заинтересоваться моей скромной особой? Что ж, интересуйтесь. Даром потратите время, только и всего. Поверьте, ребята, вы взяли не тот след!
      — Вполне возможно, — согласился Дафф. — Вы знали мистера Дрейка раньше, до начала путешествия?
      — Нет. Конечно, я не раз слышал о нем в Детройте, где мне приходилось бывать по делам. Но чести познакомиться с таким человеком ни разу не выпадало. Мы разговорились только на трансатлантике. Старик что надо. Повторяю, если вы думаете, что галстук ему затянул я, то вы здорово ошибаетесь.
      — Мой Макси без надобности даже котенка не тронет, — горячо поддержала мужа миссис Минчин, — было, конечно, время, когда ему пришлось утихомирить несколько горячих голов, но ведь это было давно, с этим покончено, раз Макси решил уйти на покой.
      — Иначе я не очутился бы в компании доктора Лофтона! И только я начал входить во вкус настоящего отдыха, как кто-то подсунул мне такую свинью. Убийство, а? Ей-богу, если бы дело было дома в Чикаго, то я отыскал бы этого парня без помощи всякого Скотленд Ярда и поговорил бы с ним по-своему. Я бы раз и навсегда отучил его портить людям кругосветное путешествие!
      — Верю, — кивнул инспектор. — Когда вы вчера легли спать?
      — Когда? Вечером нас потащили в театр. Актеры там, наверное, ничего себе, но им досталось играть такую тягомотину, что мы с Сэди едва не заснули тут же в ложе. Ну, дел у нас никаких не было, так что мы досидели до конца. В отель вернулись часов около одиннадцати, а в начале двенадцатого уже спали без задних ног. Эта пьеса была почище любого снотворного!
      — Я помню, что заснула с мыслью о маленьком Максике, — поспешила добавить свое ценное свидетельство миссис Минчин. — Это наш сын. Ради него я и уговорила Макса отойти от дел. Он поступил в военный колледж, и вы знаете, инспектор, ему так идет форма! А в оружии он разбирается лучше всех на курсе!
      — Наверное, это у него наследственное! — захохотал Макс. Инспектор не удержался от невольной улыбки.
      — Прошу прощения за то, что потревожил ваш отдых, — сказал он, поднимаясь с кресла. — Моей обязанностью было проверить все, даже самые маловероятные предположения.
      — Само собой, — неожиданно поддержал его гангстер. — И хотя помогать полиции не в моих правилах, но, если что, то можете рассчитывать на помощь Макса Минчина. Этого деда прихлопнули без всякого смысла, вот что меня бесит. Он бы вот-вот отдал концы и так, без посторонней помощи. Мне никогда не нравились вещи, в которых нет смысла. — Он тоже встал и дружески хлопнул Даффа по плечу, — короче, начальник, считай, что в этом деле у тебя есть вполне надежный компаньон.
      Распрощавшись, инспектор вышел в коридор и подумал, что если ряды его потенциальных союзников будут множиться среди членов группы с такой же быстротой и дальше, то вскоре там не останется места для подозреваемых.
      Внизу он встретил доктора Лофтона в обществе весьма элегантного молодого человека с тростью и цветком в петлице.
      — О, мистер Дафф, — обрадовался Лофтон, — мы ищем вас добрых полчаса. Это мистер Гиллоу, третий секретарь американского посольства. Он прибыл в связи с событиями минувшей ночи. Мистер Гиллоу, это инспектор Дафф из Скотленд Ярда.
      Гиллоу с первого же взгляда можно было отнести к той наиболее блистательной части американской золотой молодежи, которая является непременной принадлежностью любого посольства США, где бы оно ни находилось. До вечера они спят, затем переодеваются в вечерний костюм и самозабвенно танцуют на дипломатических раутах во славу национальных интересов до утра, чтобы на следующий день повторить ту же программу с самого начала.
      — Я правильно понимаю, инспектор, что если до утра на свет божий не всплывет что-то новое, — лениво поинтересовался Гиллоу, — то доктор Лофтон сможет спокойно продолжать свое путешествие?
      — Не думаю, — буркнул детектив.
      — Не думаете? — удивился дипломат. — А что может этому воспрепятствовать? У вас есть какие-то конкретные причины задержать группу в Лондоне?
      — Не совсем так…
      — А, значит, вы намерены задержать какого-то одного члена группы? Кто он?
      — Я намерен задержать их всех.
      Гиллоу удивленно поднял брови.
      — Но на каком основании?
      Не услышав ответа, он высокомерно улыбнулся.
      — Мой дорогой сэр, то, что я только что услышал, называется абсурдом. Поэтому будем считать, что я этого не слышал. Насколько мне известно, в Англии чтут законы. Поэтому у вас нет повода задерживать группу иностранных граждан только потому, что один из них был убит на английской территории.
      — Но он был убит кем-то из этой группы!
      — Да? А где доказательства? Почему преступление не могло быть совершено кем-то из прислуга…
      — Которая носит часы на платиновой цепочке?
      — Пусть не прислугой, пусть каким-то пробравшимся в отель маньяком? Эта версия столь же правдоподобна как ваша, но ведь не станете же вы задерживать всех лондонских маньяков подряд? Ситуация, таким образом, предельно проста: либо вы предоставляете соответствующие доводы, либо группа доктора Лофтона в полном составе отправляется далее в Париж и Ниццу.
      — Это мы еще посмотрим! — ответил Дафф, хотя в душе понимал, что смотреть ему особенно не на что. Тем не менее, все оставшиеся дни он провел в лихорадочной беготне по ювелирам и портным огромного города, расспрашивая их о джентльмене, который мог бы отдать в ремонт серый пиджак, либо сменить платиновую цепочку на часах. Его усилия, — как он, впрочем, и предполагал, — оказались напрасными: таинственный джентльмен, очевидно, решил обойтись без помощи лондонских мастеров портновского и ювелирного дела. На предварительном рассмотрении дела коронером никаких дополнительных улик против группы Лофтона не возникло, и вскоре она покинула Англию. Правда, не в полном составе: миссис Поттер решила сопровождать прах своего отца на родину — его внучке пришлось продолжать путешествие самостоятельно. Фенуики в последний момент отказались от дальнейших споров с Лофтоном по поводу возврата денег и присоединились к группе с видом незаслуженно оскорбленных аристократов.
      Как раз в тот момент, когда поезд в Дувр отошел от лондонского вокзала Виктория, инспектор Дафф подписал последнее из служебных писем, которые предназначались для направления полиции нескольких американских городов. Все письма содержали один и тот же запрос относительно наличия в прошлом у подозреваемого каких-либо связей с покойным мистером Хью Моррисом Дрейком, автомобильным магнатом из Детройта. Понимая, что тщательная проверка обстоятельств потребует некоторого времени, инспектор не надеялся получить ответы своих заокеанских коллег ранее, чем к концу месяца, и поэтому был как громом поражен, когда шеф срочно вызвал его в кабинет уже через неделю, пояснив по телефону только то, что «поступила дополнительная информация по делу Дрейка».
      К удивлению Даффа вместо конверта с американской маркой шеф молча вручил ему телеграмму из Ниццы. В телеграмме было всего несколько строк: «Желательно незамедлительное прибытие вашего инспектора занимавшегося делом Дрейка связи внезапной смертью туриста той же группы мистера Уолтера Хонивуда. Наша версия предполагает самоубийство. Комиссар Дестэн».
      — Я могу отправляться сегодня же? — спросил Дафф.
      — Можете, — голос шефа был сочувственным, — будет хорошо, если вы успеете туда до того, как группа выедет из Ниццы в Сан-Ремо. Как я понял, Лофтон точно следует своему расписанию.
      — Оно все более начинает походить на расписание убийств, — заметил инспектор. — Французская версия не вызывает у меня особенного доверия.
      — У меня тоже, — согласился шеф. — Но в любом случае я надеюсь, что после вашего пребывания на Лазурном берегу в группе доктора Лофтона больше не будет ни убийств, ни самоубийств. Желаю удачи, инспектор Дафф!

7. Закат в Сан-Ремо

      — В отчете французской полиции сказано, что единственными людьми, которые были в саду неподалеку от места самоубийства и слышали выстрел, были вы и мистер Фенуик. Это действительно так?
      — Естественно, раз это пишет французская полиция, — доктор Лофтон и не думал скрывать, что к французской полиции он питает примерно те же чувства, что к английской.
      — Но здесь, — Дафф еще раз вчитался в строки официального рапорта, — здесь сказано, что вы продолжали разговаривать с Фенуиком и после выстрела!
      — Да, продолжали. Это что, наказуемо? Во-первых, мало ли кто может заниматься стрельбой в прибрежном парке  — вполне возможно, что это любимое увлечение французов. А, во-вторых, чтобы заставить замолчать Фенуика, понадобился бы выстрел не из револьвера, а как минимум из осадного орудия. Да и то сомневаюсь.
      — Но он тоже слышал выстрел?
      — Несомненно. Я видел, как он вздрогнул. Но мы поняли, что произошло, только позднее, когда подъехала полиция и нас пригласили в отель.
      — Что ж, значит, у вас обоих есть взаимное алиби.
      — Было взаимное алиби, — уточнил Лофтон. — До сегодняшнего утра.
      — Как это «было»? — не понял инспектор. — Что вы подразумеваете под прошедшим временем?
      — Подразумеваю вот эту записку. Прислуга обнаружила ее приколотой к подушке Фенуика и передала мне. Можете прочесть.
      На клочке бумаги вкривь и вкось тянулись небрежно нацарапанные плохим вечным пером строчки: «Уважаемый доктор Лофтон! Я уже предупреждал вас, что при возникновении любых дальнейших неудобств мы категорически откажемся от продолжения поездки. Мне надоели полицейские допросы, которые вы почему-то забыли включить в программу вашего тура. Мы наняли машину и в полночь уезжаем. У вас нет права долее нас задерживать. Мой адрес в Питтсфилде вам известен, и я ожидаю по возвращении застать там чек с суммой, которую вы нам должны за неиспользованную часть тура. В ваших собственных интересах отправить этот чек как можно скорее. Норман Фенуик».
      — «В полночь уезжаем», — повторил Дафф. — Хотел бы я знать, куда именно?
      — Прислуга в отеле говорит, что Фенуик расспрашивал их о судах, направляющихся в Нью-Йорк из Генуи.
      — Из Генуи? Выходит, он отправился туда по шоссе вдоль Ривьеры и сейчас, по всей вероятности, уже пересек итальянскую границу?