Одно мгновение они стояли как вкопанные в гостиной у Антракса, слушая, как в короткой дискуссии мага запросто затыкает за пояс низкорослый бурый осел, а затем дом внезапно исчез, и они оказались в гуще еще одного леса. В последнее время им уже довелось побывать в нескольких угнетающих лесных массивах, но этот, пожалуй, представлялся самым скверным. Подлесок целиком состоял из колючей куманики и каменного кустарника. Нигде не просматривалось ни цветка, ни нежного кустика, ни листочка травы, а все деревья казались гибнущими. Гниющие бревна и сухие ветки замусорили лесную почву. Единственными живыми существами во всей округе были кучки бородавчатых бурых поганок, что лезли из поваленных деревьев, а также группа истощенных кроликов, которые тщетно разыскивали себе в этих гниющих дебрях какое-то пропитание.
      – Прямо скажем, достижение, – проворчал Тарл, осторожно присаживаясь на покрытый мхом пень. – Мы клят знает куда потащились, чтобы увидеть самого могущественного мага во всем Галиадоре, как кто-то его назвал, и что получили? Банку со всякой пакостью и первую стадию нервного расстройства! К тому же мы Котика потеряли! Просто класс!
      – Нет, мы очень многого добились! – уверенно возразил Ронан. – Мы знаем, что в течение шести суток я найду Некроса. И с двумя вещами, которые упоминались в стишке моего отца, теперь все ясно. Колдовское зелье у нас есть, а карту гномов мы найдем в замке короля Альбрана.
      – А как насчет остальной части стишка? Что там еще за «Меч Поющий»?
      – Должно быть, это один из тех легендарных Поющих Мечей. Наш деревенский сказитель обычно про них пел. Вроде Акры, меча, что поет во славу битвы, Ванды, меча, что поет, кровью врагов насыщаясь, и Линды, меча, что мурлычет себе под нос, пока по дому прибирается. – Ронан помолчал. – Ты что, баллады древних не знаешь?
      – Ты про те, что по пятницам в клубе «Розовый Кентавр» голосят, когда там геронтофилы собираются?
      – Да нет же! Я про старые народные песни, которые от отца к сыну передаются!
      – А, про эти! – Тарл помрачнел и с тоской принялся отщипывать от пня кусочки мха, тем самым непредумышленно лишая крова тысячи микроскопических сикарах. Что ж, этот мир жесток. – Нет, когда какой-то бородатый чувак в свитере стоит у микрофона, палец в ухо засунув, и нудит про всякую ерунду, которая двести лет назад была, я такую музыку в гробу видел. В ней никакой изюминки нет. Я люблю что-то такое, от чего у тебя запросто барабанные перепонки полопаются.
      Тарл готов был и дальше рассуждать о своей нелюбви к фольклорной музыке, но тут Ронан на него шикнул. Казалось, он к чему-то прислушивался. Тарл последовал его при меру. Различить он смог только далекий ритмичный шум, медленно нараставший. Это был топот марширующих ног.
      – Нет, только не это! – выдохнул он. – Больше ни каких орков! – Ронан молча поманил его за собой, и они скользнули под плотную завесу каменного кустарника. Постепенно шум нарастал, пока десятки марширующих в безупречном строю ног все приближались и приближались. В конце концов топот стал таким, что в ушах у них зазвенело, а зубы застучали. Ронан в жизни не слышал, чтобы армия так идеально маршировала. Заинтригованный, он пригляделся сквозь кустарник и изумленно застыл, когда топочущие ноги появились в поле зрения.
      Их владелицей оказалась шестиметровая в вышину многоножка, которая покруче любого танка прокладывала себе дорогу через лес, ломая кусты и валя все деревья, которым случалось оказаться на ее пути. Хитиновый панцирь насекомого поблескивал в зеленом свете леса, пока его отдельные сегменты в перистальтическом движении ходили взад-вперед. Усики многоножки покачивались и изгибались впереди, выискивая между деревьев путь наименьшего сопротивления, а черные как смоль глаза злобно сверкали. Внезапно она остановилась, и тишина, которая вдруг воцарилась в лесу, показалась Тарлу и Ронану почти оглушительной. Несколько секунд, пока к нему в поисках информации, изгибаясь, тянулся усик, воин даже вздохнуть не смел. Затем черный глаз встретился с его глазами, и массивный рот раскрылся.
      – Добрый день, – произнесла многоножка. – Хорошая погода, не правда ли?
      И она двинулась дальше, подобно землетрясению проламываясь по каменному кустарнику. Казалось, ноги ее несколько минут топали мимо Ронана и Тарла, и все же в конце концов многоножка исчезла, а производимый ею шум стал затихать, пока не стал просто глухим рокотом, наподобие далеких раскатов грома. Весь лес словно бы облегченно вздохнул.
      Тарл открыл глаза и устало выполз из укрытия.
      – Я передумал, – пробормотал он. – Пожалуй, если ты не против, я бы прямо сейчас обратно в Вельбуг направился.
      Ронан улыбнулся.
      – Послушай, – сказал он. – Мы тут в полной безопасности. Ты должен признать, что для гигантской многоножки эта оказалась просто симпатягой.
      – Ха! – фыркнул Тарл. – Мы заблудились в самой глуши леса, населенного беспозвоночными размером с дом! Не хотел бы я здесь со скорпионом столкнуться!
      – Вовсе мы не заблудились. Я так понимаю, Антракс перенес нас в самое сердце Леса Снов, совсем рядом с Замком Лесных Эльфов. Прислушайся!
      Тарл снова навострил уши. На сей раз он смог различить звук далекой трубы, глухой и изящный.
      – Это эльфийский рожок, – пояснил Ронан. – Лесные эльфы – самый добрый и гостеприимный народец на свете. Сегодняшний вечер тебе непременно понравится!
      – Ну да, – с сомнением пробурчал Тарл. – Твоими устами только мед пить! – Впрочем, когда его друг пустился на далекий зон трубы, он с легким сердцем за ним последовал, ибо также слышал про доброту лесных эльфов и их легендарное гостеприимство. Еще он слышал, что они знают толк в развлечениях.
      Эльфийский замок очень напомнил Тарлу Вельбуг. Издали он казался элегантным и притягательным, его взмывающие в небо цитадели и изящные башенки сверкали в вечернем свете, а флаги и вымпелы развевались под легким ветерком. Однако вблизи Ронан и Тарл стали замечать признаки упадка. Одна небольшая башня обрушилась в ров с водой, у другой вовсе не было черепицы, а третья клонилась вбок, окруженная строительными лесами. Несколько окон оказались небрежно заложены кирпичами, а большой участок передней стены покрывала неумелая и пакостная на вид каменная кладка, которая местами отваливалась.
      Когда Ронан с Тарлом добрались до подъемного моста, они выяснили, что, хотя и опущенный, мост застрял в метре с небольшим над землей, так что им пришлось на него взбираться. Проходя по нему, они заметили, что несколько крупных дыр в покрытии заделаны скверной фанерой, которая уже начала отходить. Ров под мостом был загажен всяким мусором, включая обломки строительных лесов, мешки из-под цемента и старую тачку.
      Массивные дубовые двери оказались заперты. Ронан поднял кулак и забарабанил по встроенной в них калитке.
      – Сейчас ты насладишься типичным образчиком эльфийского гостеприимства, – с улыбкой пообещал он Тарлу. Не успел он это сказать, как калитка настежь распахнулась, и оттуда высыпала целая орда эльфийских солдат. Все они размахивали мечами и выкрикивали грязные оскорбления.
      Реакция Ронана была мгновенной. Выхватив меч, он принялся яростно защищаться. Реакция Тарла оказалась еще стремительней, и он сдался раньше, чем хоть один эльф успел к нему приблизиться. Несмотря на количество, движение эльфов ограничивала узость подъемного моста, а их небольшие эльфийские мечи не шли ни в какое сравнение с массивным палашом, который Ронан вокруг себя крутил. Но когда один из эльфов приставил нож к горлу Тарла, выбора у Ронана практически не осталось. Испустив сдавленное проклятие, он бросил оружие и был немедленно взят в плен.
      – Закуйте этих людей в цепи и бросьте их в самую глубокую темницу, – проорал командир эльфийских стражников, после чего пнул Тарла ногой в живот. – У, строители клятовы! – буркнул он.
      Не успели Тарл с Ронаном и глазом моргнуть, как их уже грубо втащили за ворота и поволокли вниз по длинной каменной лестнице в подземелье. Тарл просто глазам своим не верил.
      – Да почему ты так на всех действуешь? – крикнул он Ронану, пока их толкали вперед по мрачному и холод ному коридору. Один из эльфов отпер дверь, и Тарл вдруг понял, что летит к очень твердому на вид полу пустой каменной клетки. «Вот тебе и поразвлекались», – успел подумать он, а потом треснулся головой о каменную плиту и лишился чувств.

* * *

      Что касалось Тарла, то он с таким же успехом мог всю ночь развлекаться. Результат оказался тот же самый – наутро он проснулся с жуткой головной болью. Жалобно стеная, он сел и с немалым разочарованием обнаружил, что это вовсе не был какой-то дикий сон в результате сильного перебора. Его действительно запихнули в мрачную камеру из каменных плит, освещенную единственным мерцающим факелом. В одном углу чесал себе нос маленький бурый кролик. Поблизости с закованными в кандалы руками сидел Ронан, изучая большой поднос с едой, поставленный на пол у двери.
      – Вот, пожалуйста, – объявил он. – Я же тебе говорил, что эльфы всегда за своими гостями ухаживают. Ты только на это изобилие посмотри! Свежий хлеб, мед, сыры, эльфийские кексы, фрукты, кувшин с водой и кувшин с вином!
      – Высший класс! И я предполагаю, они еще и о нашем здоровье заботятся, раз ради нашей же безопасности нас в эту темницу посадили! Вот радушные хозяева! Просто даже не верится! То есть, швырнули нас сюда ни за что ни про что… Сильно сомневаюсь, что это как раз и есть знаменитое на весь мир эльфийское правосудие!
      – Гм. Похоже, что так…
      – Эльфы славятся своими передовыми взглядами, – перебил Тарл. – Эти взгляды в легенду вошли! Знаешь, что по эльфийскому закону с тобой будет, если ты прелюбодеяние совершишь? Тебя на траву посадят!
      Ронан пришел в ужас.
      – То есть как, потом можно только траву есть? Ты шутишь!
      – Не шучу. Тебя правда на траву сажают, да так, что не скоро прочухаешься. Тебя, твою любовницу и мужа-рогоносца запирают в комнате с неистощимым запасом эльфийской травки. Всем вам не разрешается выйти наружу до тех пор, пока вы к чему-то вроде полюбовного соглашения не придете. То есть, это так по-передовому, что просто блеск! – Тарл сделал паузу, грустно покачал головой и тут же понял, что лучше бы он этого не делал. Голова жутко раскалывалась. – Но швырять людей в тюрьмы ни за клят собачий – это на них не похоже, – продолжил он. Тут его буквально пронзила очень скверная мысль. – Эй… ты ведь не считаешь, что тут Некрос постарался?
      До сих Ронан терпеливо ждал, чтобы вставить словечко.
      – Нет, – сумел он наконец его вставить, – дело не в этом. Пока ты в отключке валялся, я тут немного с одним из стражников поболтал. Судя по всему, Альбрану совсем недавно нешуточно от людей досталось. Думаю, ты заметил, в каком состоянии замок, когда мы к нему подходили. И вот Альбран решил, что настала пора малость его подновить, но вместо того, чтобы использовать эльфийских каменщиков, он привлек к этому делу человеческую строительную фирму из Дур-Имара. Вроде как люди намного дешевле обходились. Проблема была в том, что все они оказались полными раздолбаями. Половину времени они либо сидели за картами, либо подкатывали с непристойными предложениями ко всем эльфийским девушкам, какие им только на глаза попадались. Затем они снесли некоторые важнейшие опорные стены, и северная башню рухнула в ров. Они отгородили не те участки, поставили не там двери, да и вообще так тут напортачили и превратили замок в такое дерьмо, что Альбран наотрез отказался им что бы то ни было платить, пока они не сделают все как надо. Тогда они прекратили работу и заявили, что отказываются отсюда уходить, пока Альбран им за уже сделанное не заплатит.
      Тарл поежился.
      – Н-да, скверные делишки. Но тут ведь не наша вина, верно?
      – Есть еще кое-что. Феккатуна, любимая дочь Альбрана, с одним из штукатуров сбежала. И на прошлой неделе Альбран узнал, что она беременна. А затем, два дня назад, настал черед последней капли. Парочка шутников постучалась в ворота замка. Несмотря ни на что, Альбран их принял, закатил для них пир и в общем обеспечил всем этим эльфийским гостеприимством. А глухой ночью они исчезли. И вместе с ними исчез эльфийский камень Реахим!
      – Какой камень?
      – Эльфийский камень Реахим. Какой-то магический самоцвет, который Альбран до жути ценит. Судя по всему, он должен был приносить королевскому двору немыслимую удачу.
      – Н-да. Лучше бы его вообще у них не было! – Тарл подполз к подносу и оглядел изобилие еды и питья. От этого ему сразу полегчало. – Значит, когда они поймут, что к нам все это никакого отношения не имеет, они нас отпустят? Так? – спросил он и тут же подкрепился парой кексов.
      – Не уверен, – пессимистично отозвался Ронан. – Стражник намекнул, что хотя всем простым эльфам мы будем вполне симпатичны, королевскую семью люди капитально достали.
      Тарл кисло на него посмотрел.
      – Что ж, во всяком случае это отметает всякую мысль о руке Некроса, – выговорил он с полным ртом. – И благодарение за это богам! Я это к тому, – продолжил он, постепенно подходя к теме, – что лучше тебя не сыскать, когда дело доходит до того, чтобы постругать на ломтики орков, обычных пехотинцев или других воинов. Но как только ты за пределы своей лиги выходишь, то мигом просераешься! Во первых, Тусона тебя на обе лопатки положила. В буквальном и в переносном смысле. Затем – Антракс. А теперь – эта банда эльфов. Прикидываешь, какую котлету сделал бы из тебя Некрос? А так нам пока что не нужно ни о чем беспокоиться. Когда Альбран нас выпустит, давай отправимся прямиком в Вельбуг и снова тех девочек навестим. Рядом с Тусоной безопасность нам гарантирована.
      Сделав паузу, Тарл отломил немного сыра и хлеба. В камере было очень тихо. Затем Тарл поднял глаза и увидел, что Ронан вовсю на него таращится. Примерно такое же выражение могло быть на лице у мальчугана, которому его новенький очаровательный щеночек только что палец оттяпал.
      – Послушай, я должен был это сказать! – сердито добавил Тарл.
      – А теперь ты послушай! – проревел разгневанный воин. – Я бы с этими эльфами никаких проблем не имел, если бы ты не сдался! Мы бы их живо отвадили! Но нет – с тобой никого не отвадишь! Ты, только меч завидишь, бросаешь свое оружие быстрей, чем… чем в сортир после мулампоса бегут, – с запинкой закончил он.
      – Это называется серое вещество использовать. Тебе тоже попытаться бы не мешало.
      – Послушай, а кто тебя от тех орков спас?
      – Котик. Или ты оркского лучника не заметил?
      – Вот скотина неблагодарная…
      – А ты дуболом перекачанный…
      – Крысиная морда!
      – Туша безмозглая!
      – Кагаимо!
      Без всякого выражения на лице Тарл сдался и забарабанил по двери.
      – Эй! – заорал он. – Стража! Я хочу, чтобы меня в другую камеру перевели. Пусть там лучше крысы будут. А эта компания меня не устраивает!
      Позади него Ронан, Победитель Зла и Убийца Тысяч, повернулся спиной к товарищу и мрачно уставился в стену.

* * *

      После нескольких часов молчания Ронан начал всерьез действовать Тарлу на нервы. «Эти воины все одним миром мазаны, – подумал Тарл, пряжкой ремня выцарапывая на стене камеры еще один непристойный лимерик. – Вот клятские примадонны! Вечно должны в восхищении купаться! Чуть-чуть критики – и на тебя как на последнюю сволочь дуются».
      Впрочем, Ронан уже не дулся. Хотя внезапный всплеск откровения Тарла больно задел его самолюбие, он также заставил его задуматься. Большой проблемой Ронана было то, что, начиная со второго года его учебы в Школе воинов, он все делал по-своему. Все в этом мире было либо белым, либо черным; либо добрым, либо злым. Если нечто было добрым, ты оставлял это в покое, а если злым – разбирался. И все последние три-четыре года Ронан побеждал всех, с кем ему приходилось разбираться. Обычных преступников, бандитов, орков, горных троллей, странных плутов ленкатов – всех, кого угодно. Он почти уверовал в собственную непобедимость. А теперь Ронан вдруг оказался втянут обратно в реальный мир. Выяснилось, он вовсе не непобедим. Маг даже со связанными за спиной руками мог превратить его в лягушку.
      И все вовсе не было черным или белым, как он считал раньше. Антракс не представлялся таким уж злым, и тем не менее он собирался продать их Некросу. А лесные эльфы в основе своей – прекрасные ребята, и все же они против него поднялись. Как Ронан уже выяснил, главную проблему Победителя Зла составлял моральный аспект. Нельзя просто хватать меч и махать им направо-налево, когда тебе вздумается. Он вовсе не собирался выходить на свободу из эльфийского замка, оставляя позади себя море крови и кучу костей. Тут требовалось чуть больше гибкости. И беда в том, что как раз гибкость сильной стороной Ронана не являлась.
      Ронан также понял, что ему потребуется немного больше, чем просто грубая сила, чтобы выследить и убить своего врага. Раньше у него перед глазами всегда стоял один образ: вот его крепкая фигура встречается лицом к лицу с Некросом, и тот после краткой схватки, визжа как свинья, подыхает на конце его меча. Теперь Ронан знал, что его Враг – могущественная фигура, находящаяся в самом сердце солидной организации. Без какой-то помощи шансов убить его у Ронана было не больше, чем у того маленького бурого кролика в углу. До сих пор он так многого добился только потому, что люди ему помогали. Впервые в жизни Ронан по-настоящему оценил значение друзей.
      Загвоздка была в том, что хотя ему отчаянно требовалось обо всем этом поговорить, он очень скоро нашел это невозможным. Между ним и Тарлом возникла стена молчания, и Ронан не имел ни малейшего представления о том, как хотя бы начать ее разрушать. Воины всегда испытывают определенные трудности с построением связной фразы, особенно когда при этом необходимо еще и выразить свои чувства. И хотя Ронан обращался со словами куда непринужденней большинства своих коллег, он все же ощущал, как его сдерживает насквозь пропитанная мужским шовинизмом природа его ремесла. Воины просто не говорят чего-то наподобие: «Послушай, приятель, за последние несколько дней я начал по-настоящему ценить нашу дружбу. Мы вместе прошли через несколько серьезных переделок, и теперь ты стал многое для меня значить. Ты мне нравишься, парень, так что просто доверься мне, и все будет путем!» Нет, не говорят – особенно если хотят репутацию сохранить. Поэтому Ронану оставалось только сожалеть и задумываться о том, что ему делать дальше.
      Пожалуй, даже к лучшему, что Ронан не попытался выразить свои чувства. Если бы он это сделал, Тарл скорее всего не так бы его понял. Он слышал про разные забавы, которыми парни занимаются в тюрьме, чтобы убить время. Так или иначе, Тарл был вполне доволен жизнью, дуясь на своего товарища в сочиняя непристойные лимерики. Он как раз приступил к одному в особенности похабному про молодого гнома из Мальвениса, когда дверь камеры вдруг распахнулась и туда вошли семеро эльфийских солдат. Не обращая ни малейшего внимания на Тарла, они грубо подняли на ноги Ронана и вытолкнули его в коридор. Тарл тоже вскочил и попытался за ними последовать, однако стражник у двери его остановил.
      – Эй! – крикнул Тарл удаляющимся эльфам. – А как же я? Я тоже хочу!
      – Нет, тебе не надо, – сказал стражник, вежливо, но твердо его удерживая. – Поверь, тебе правда не надо.
      В животе у Тарла вдруг что-то словно опустилось.
      – Почему? – спросил он. – Куда его ведут?
      Стражник немного смутился.
      – Ну, это все король, – ответил он. – Он тут новый эдикт издал. Люди отныне являются Запрещенной расой. А твоего друга ведут на Королевский банкет, где его будут судить и приговорят как представителя всех людей.
      – Но ведь с ним все будет хорошо, правда? Я хочу сказать, эльфийское правосудие и все такое прочее…
      – Он представитель Запрещенной расы, – повторил стражник, с сомнением качая головой. – Это значит, что у него нет права на правосудие, да и вообще никаких прав. Такого со времен последней Оркской войны не случалось. Тогда всех пленных орков обычно… – Он осекся, и вид у него стал совсем смущенный.
      – Что обычно?
      – Безоружными в Волчью яму бросали, вот что! – Стражник не смел взглянуть потрясенному Тарлу в глаза. – Мне правда очень жаль! – сочувственно произнес он, а затем захлопнул дверь, оставляя Тарла наедине с маленьким бурым кроликом.

* * *

      Эльфийские солдаты быстро и решительно провели Ронана по короткому коридору, вверх по лестнице, еще по одному коридору, за угол… и остановились как вкопанные. Дальше проход перегораживала новая кирпичная стена, на вид довольно паскудная. Примерно такую стену мог бы возвести редкостно паршивый каменщик, пребывающий в поганом настроении из-за недавнего проигрыша своего недельного заработка паре штукатуров в игре под названием «сидорский пот». Командир отряда злобно пнул гнусную стену и бросил убийственный взгляд на Ронана. Они протопали обратно по коридору, одолели еще одну лестницу, прошли в дверь и опять направились по коридору, который закончился еще одной дверью. Распахнув эту дверь, командир вдруг обнаружил, что балансирует на самом краю тридцатиметрового обрыва, как раз надо рвом. Целый фрагмент замка, который был там раньше, теперь исчез. С глухим рычанием командир отшатнулся от пропасти и за хлопнул дверь.
      – Очень надеюсь, что тебя скоро на мелкие кусочки порвут! – рявкнул он Ронану, прежде чем повести всех обратно по коридору и вниз по еще одной винтовой лестнице. Эта привела их в продолговатое помещение с изысканными дубовыми панелями на стенах и элегантным сводчатым потолком. Помещение было бы просто великолепным, не выкрась кто-то панели в салатный цвет и не изгадь штриховкой потолок. Командир отряда в ужасе огляделся. Судя по всему, этот конкретный фрагмент нового оформления интерьера он увидел впервые. Подойдя к одному из новеньких металлических держателей для факелов, который криво крепился к стене, он попытался его поправить. Держатель так и остался у него в ладони. Изрыгнув проклятие, командир швырнул его в Ронана, затем прошел через все длинное помещение и распахнул дверь в дальнем его конце. Открывшийся за дверью проход оказался заложен кирпичами в манере еще более паскудой, чем первый. Из-за кирпичной стенки доносились звуки далекой пирушки.
      Эльфийского командира слегка затрясло, а цвет его лица изменился от цветущего золотисто-коричневого до желчного красновато-бурого. Вытянув дрожащий палец в сторону Ронана, он пару-другую мгновений беззвучно шевелил губами. Когда же он наконец смог заговорить, в голосе его прозвучала такая ярость, что Ронан аж похолодел.
      – Берите его! – прошипел эльфийский командир своим подчиненным. – Берите этого клятского человека и прошибите им эту клятскую стену!
      Ронан почувствовал, как множество рук хватает его и поднимает в воздух. Пока солдаты горизонтально им размахивались, пришло понимание того, что они и впрямь намерены прошибить им стену, и Ронан собрался с духом. Эльфы швырнули его как живой таран, и голова его врезалась в перекрывающие проход кирпичи. К счастью, они были так скверно друг к другу прилажены и с использованием такого низкосортного цемента, что голова и плечи Ронана прорвались с первой же попытки, и его лишь слегка оглушило. Распинав по сторонам остатки стены, солдаты втащили Ронана в Главную залу и швырнули на пол. Какое-то время он лежал там, мотая больной головой и пытаясь осмотреться.
      Просторная зала метров тридцати в длину была битком набита эльфами. Столы на козлах тянулись по всей длине помещения, а в дальнем конце на возвышение был поднят более солидный стол, накрытый затейливой скатертью. За ним сидели король Альбран, королева Сильвана и прочее их семейство. Все смеялись и пировали, кроме короля, который с горящим взором восседал среди общего легкомыслия. Признаков учиненного строителями бесчинства там почти не наблюдалось, если не считать одной двери, расположенной по центру одной из стен метрах в семи от пола, а также нескольких ведер, расставленных по полу, чтобы ловить веселую капель от сильно протекающей с недавних пор крыши. Самым странным аспектом всей этой сцены представлялся тот факт, что вместе с эльфами в зале находилось, должно быть, не меньше двух сотен кроликов, которые бегали по полу, вспрыгивали на столы и таскали еду прямо с тарелок. Эльфы, казалось, почти их не замечали.
      Едва Ронана втащили в залу, как эльфийский менестрель тронул струны своей лютни и запел. Музыкант оказался длинным и тощим, со странной стрижкой, и голос его почти утонул в общем гаме. Затем Ронана приволокли в центр залы и поставили там со скованными руками перед королем. Гул разговоров постепенно стихал, пока единственным звуком в зале не осталось нытье менестреля. Пел он, похоже, что-то про овощи.
      Альбрал бросил на него недовольный взгляд, затем встал и обратил все свое внимание на пленника. Однако прежде чем он успел сказать хоть слово, заговорил Ронан.
      – Великодушный король, – начал он, – я пришел сюда с честными намерениями, просить вашей помощи. Я Ронан, Победитель Зла, и я предпринял поиск, дабы свершить возмездие над Некросом Черным, приверженцем Пяти Великих демонов и убийцей моего отца. Я лишь ищу вашего мудрого совета. Я узнал об унижении, которому вы подверглись от рук негодных строителей и невоспитанных гостей. Я глубоко о нем сожалею, но, как вам известно, это бесчинство произошло не по моей вине…
      – Тем не менее, – перебил король, – ты смертный человек, и все эти безобразия учинила именно твоя раса. – Он снова сверкнул глазами на менестреля, который все щебетал о том, какими друзьями были ему овощи, и как скверно вели себя люди, когда их ели, тогда как овощам следовало бы привольно расти на солнечных лесных полянках, где их босые корни радостно пробегали бы сквозь изобильную почву. – Ох, да заткнись же ты, Морриси! – раздраженно пробормотал он и швырнул в менестреля чашу. Та со звоном отскочила от головы певца, и похожий на беспризорника-переростка эльф без чувств упал на пол. Король снова повернулся к Ронану. – Ты представитель своей расы. И должен от ее лица принять предназначенный жребий! – Внезапно он возвысил голос, обращаясь к собравщимся в зале эльфам. – Каким вы признаете этого человека?
      – Виновным! – выкрикнул молодой эльф, сидевший за верхним столом. Из его портретного сходства с королем Ронан заключил, что это, скорее всего, один из сыновей монарха. Выкрик был подхвачен другими эльфами по всей зале.
      – Виновен! – с некоторой неловкостью восклицали они. – Виновен!
      Ронан внимательно смотрел на их лица. Некоторые, как и их король, были неподдельно разгневаны, однако многие, судя по всему, были смущены и явно стыдились. Тем не менее похоже, что все выйдет так, как будет угодно королю. Ронан со вздохом опустил взгляд к полу и вздрогнул. Оказалось, он стоит на большом люке.
      Король с удовлетворенной улыбкой наблюдал за своими подданными.
      – И какой жребий уготован виновному представителю запрещенной расы? – спросил он у них.
      – Волчья яма! – раздался ответный вопль. – Бросить его в Волчью яму!
      Теперь эльфы уже начали заметно возбуждаться. Ронану это совсем не понравилось. Бросив тревожный взгляд на люк, он попробовал на прочность кандалы, но они казались очень надежны. Тогда Ронан посмотрел на стражников, что с копьями наготове стояли у него по бокам.
      – Волчья яма! – радостно повторил король. Вся зала принялась скандировать: «Волчья яма! Волчья яма!» При этом эльфы ритмично барабанили кулаками по столам. Ронан чувствовал, как нарастают гнев и предвкушение. Это уже было серьезно! Против волчьей стаи у него со скованными руками не оставалось ни единого шанса. Вот бы добраться до левого стражника, который перемигивается с эльфийской девушкой за ближайшим столом… его копье, если им завладеть, можно и со скованными руками использовать. Но чтобы выбраться отсюда живым, потребуется взять заложника… быть может, сына короля… Клят! Король уже держит руку на рычаге. Нужно срочно что-то предпринять…
      Но прежде чем Ронан успел что-то предпринять, королева Сильвана вдруг встала и властно подняла руку. Зала погрузилась в молчание, пока эльфы в ожидании смотрели на свою королеву, а Ронан с трепетом и почтением ее разглядывал. Как и все эльфийские женщины, Сильвана была высока и стройна, с золотыми глазами и волосами, и казалось, от нее исходила аура красоты и жизненной силы. На лице у королевы, однако, застыло обреченное выражение женщины, слишком хорошо понимающей, что ее муж ведет себя как последний дурак.
      – Ты не можешь бросить его волкам, – сказала она.
      – Очень даже могу! – зашумел ее супруг. – Я могу делать все, что хочу! Я король!
      – Ты не можешь бросить его волкам, – терпеливо продолжала Сильвана, – потому что никаких волков у нас нет. Все они уже много лет, как подохли.
      – Что? Не может быть! Я отчетливо припоминаю, как мы бросали им орков, э-э, три-четыре год тому назад…
      – Это было пятьдесят лет тому назад.
      – Вот несчастье! Это правда? – Король повернулся к своему главному советнику, который тихо стоял за спинкой его кресла. – Почему же их не заменили новыми, из диких мест?
      – Ты прекрасно знаешь, почему, – сказала королева. Ее терпение стало понемногу истощаться, и она начала поддразнивать своего супруга. – «Как мне помочь моему народу? Как сделать его жизнь безопасней? – спросил ты. – Я знаю, что мне делать, – сказал ты затем. – Я избавлюсь от всех опасных животных, от всех ленкатов,волков, медведей, алакслей.Тогда лес станет безопасен для моего народа». Так ты сказал, но на этом ты не остановился. О нет! Тебе загорелось истребить всех до единого хищных животных на многие мили в округе. Лис, ястребов, диких кошек, всех! «Так будет безопасней для всего моего народа», – сказал ты. А я тебя предупреждала! Я объяснила тебе, что будет, если ты начнешь играться с экологическим равновесием. Но нет! Тебе надо было действовать!… И взгляни на результат. Последовал популяционный взрыв кроликов, оленей и белок, поскольку не осталось ничего, чтобы снизить их число. Все деревья в лесу гибнут, потому что стада голодающих оленей и орды истощенных белок ободрали всю листву и всю кору, до которых только смогли добраться. А мы? Нам приходится ввозить овощи в фрукты издалека, и почему? – Сделав паузу, королева с омерзением взглянула на очаровательного на вид кролика, который пропрыгал по столу и занялся объедками на ее тарелке. – Потому что легионы жадных кроликов пожирают все, что мы пытаемся вырастить!… Но тебе и этого было мало! Не удовлетворившись уничтожением половины особей в лесу, теперь ты хочешь приняться за всех гостей, каких нам только повезет заполучить. Ну что ж, с меня довольно!