Раковины были завалены грязными чашками Петри и пробирками, а в воздухе висел резкий аммиачный запах, характерный для активно действующей лаборатории. Зато дверь, что располагалась по другую сторону коридора, оказалась плотно прикрыта. Нафталин ухватился за ручку и прислушался. Пульсирующее гудение здесь было еще слышнее, и даже казалось, что оно идет именно отсюда. Еще мгновение директор медлил, а затем, переведя дыхание, толчком распахнул дверь.

Расположенное за ней помещение оказалось совершенно пустым, если не считать единственной массивной машины, водруженной на каменный постамент в самом его центре. Машина громко гудела, а стальной стержень, что тянулся от нее к задней стене, поблескивал в мутном свете, крутясь так быстро, что глаз не мог за ним уследить. Два солидных медных провода в гномскую руку толщиной, прикрепленные к металлическим прутьям на верху машины, тянулись под потолком, исчезая в воздуховодах, проделанных в правой стене.

Вся эта штуковина сильно смахивала на увеличенный вариант машины, которую двумя годами раньше собрал и продемонстрировал Электрин из Отдела Физики. Всего в локоть длиной, та машина производила ощутимое количество загадочной силы, которую Электрин весьма нескромно назвал «электриком». Они провели с этой силой несколько небольших экспериментов и выяснили, что если подсоединить провода к орку и врубить машину, то волосы у орка вставали дыбом и он начинал с воплями прыгать по камере. Если же машину врубали на полные обороты, слышался громкий треск, пахло паленым, орк вопил, как будто его топором кромсали, а из ушей у него валил дым. Это уже казалось немного опасным, и Нафталин распорядился прекратить эксперименты. Теперь ему стало жутко при одной мысли об ущербе, который могла причинить эта здоровенная дура на постаменте.

Он еще немного понаблюдал за работой машины, вопреки самому себе ею очарованный. Воздух в комнате казался немного туманным и словно бы легонько покалывал кожу. Внезапно директор вздрогнул, как будто очнувшись от гипноза, после чего покрепче захлопнул дверь и встал в коридоре, охваченный гневом и дурными предчувствиями. Выходит, Аминазин с Азалептином уже многие годы втайне свою линию гнут! Без помощи и ведома остального персонала своего отдела они это расширение Генетики построить бы не смогли! Как же они смеют так его авторитет подрывать? Этому безобразию надо немедленно положить конец! Погодите, он еще до них доберется!

Ярость его уже дошла до точки кипения, и Нафталин быстро зашагал по коридору. Он злобно толкнул следующую дверь налево, но она оказалась заперта, и после нескольких раздраженных пинков директор попробовал дверь напротив. Эта легко распахнулась, и его взору открылась ярко освещенная и поразительно опрятная лаборатория. Как и первая, она была безлюдна, однако вместо верстаков, заваленных пробирками и ретортами, здесь располагались сияющие металлические столы для анатомирования, большие белокаменные раковины и ряд за рядом острых, поблескивающих под ярким светом инструментов: ножей и скальпелей, пил и пинцетов, а также других любопытной формы приспособлений, о назначении которых Нафталин мог только догадываться. В воздухе висел отчетливый запах формалина, тяжелый и удушливый, почти маскирующий другой запах, очень знакомый, который директор поначалу не распознал. Затем взгляд его задержался на инструменте, что лежал на краю раковины рядом с дверью. Это было тончайшее двухсантиметровое лезвие с изящной продолговатой ручкой в локоть длиной, которое явно предполагалось куда-то вставлять… А затем в мозгу у Нафталина что-то щелкнуло, и он распознал сладковатый запах. Пахло здесь свежепролитой кровью.

Нафталин сделал два быстрых шага назад и резко захлопнул дверь. Некоторое время он просто стоял с закрытыми глазами, держась за ручку и стараясь наладить дыхание. Что же здесь такое творилось? Наконец, помотав головой, он повернулся и решительно зашагал по коридору. Последняя пара деревянных дверей по обе стороны оказалась закрыта, зато массивная дверь из черного железа в самом конце легко распахнулась. Дальше коридор тянулся всего метра три, заканчиваясь еще одной такой же дверью, но когда Нафталин положил руку на задвижку этой последней, первая захлопнулась у него за спиной с грохотом боевого топора, разрубающего оркский шлем. Директор вздрогнул и тревожно оглянулся, после чего распахнул вторую дверь и прошел дальше. Там он замер как вкопанный и вылупил глаза, так потрясенный открывшимся ему пейзажем, что даже не заметил, как и вторая дверь наглухо за ним захлопнулась.

Нафталин стоял в огромной подземной пещере, но судя по тому, что он там видел, он вполне мог находиться на открытом воздухе. Потолок пещеры был где-то очень высоко, скрытый ярким рассеянным светом, что сиял из какого-то незримого источника, создавая впечатление облачного летнего дня. Директор стоял на мягкой, сочной траве, а метрах в пятидесяти от него от одного края пещеры до другого расстилалась роскошная зеленая роща. На ветках радостно пели птицы, в траве лениво жужжали насекомые, мимо проплывали бабочки, а перед самой стеной деревьев журчал ручеек.

Не в силах поверить своим глазам, Нафталин сделал еще пару нерешительных шагов в этот подземный парк, а потом нагнулся, выдернул травинку, потер ее между пальцев и понюхал. Это был не мираж: он ясно чуял запах, а на пальцах смятая травинка оставила пятна зеленого хлорофилла. Тут что-то ракетой вылетело из высокой травы слева и проскочило у него под ногами так стремительно, что показалось директору просто смутным пятном. Скрывшись в кустах по правую руку, оно оставило позади себя небольшое облачко пыли. От неожиданности он отскочил назад, и странный, какой-то бестелесный смех раздался у него за спиной.

Резко развернувшись, Нафталин обнаружил, что Амииазин с Азалептином наблюдают за ним из безопасного укрытия небольшой герметичной кабинки, вырубленной в скале в нескольких метрах справа от двери. От пещеры братьев отделяло окно с толстым стеклом, а смех Аминазина, что порядком сбивало директора с толку, исходил из небольшого рупора метрах в двух над окном.

– Не пугайтесь наших пауток. – Голос Аминазина загудел как пустая бочка. – От них вам вреда не будет.

– Ваших кого?

– Пауток. Боюсь, это одна из наших ранних неудач. Дикие браннанские нелетные утки плюс немного арахнид.

Нафталин отскочил в сторону, когда мимо него метнулось еще одно смутное пятно. Он успел различить какие-то перья, но затем тварь исчезла.

– А почему одна из неудач? – сам того не желая, поинтересовался директор.

– Ну, как вы знаете, дикие нелетные утки у гурманов в большом почете. Ножки в высшей степени деликатесны, а вот грудка жесткая и жилистая. Поэтому мы вывели уток с восемью лапками. Рассчитывали на них целое состояние сделать.

– И что у вас не вышло? Вкус не тот?

– Честно говоря, не знаю, – хмурясь, отозвался Аминазин. – Мы так до сих пор ни одной и не поймали.

Он погрузился в молчание, задумчиво глядя на Нафталина сквозь толстое стекло и вороша темную бороду. Директор отвернулся и постарался взять себя в руки. Он знал, что ему следует расспросить братьев по поводу всех этих тайных разработок, что он должен подтвердить свое начальственное положение и потребовать объяснений от пары гномов, которые, как ни крути, оставались его подчиненными, но он был слишком потрясен случившимся, чтобы мыслить здраво. Нафталин также чувствовал себя странным образом уязвимым. Аминазин и Азалептин с жадным интересом за ним наблюдали, словно он был каким-то подопытным существом в стеклянной банке…

Тут Нафталин вздрогнул. Аналогия показалась ему слишком точной. Вряд ли братья обустроили этот большой подземный заповедник только потому, что им не хватало чудного местечка для пикника. Вся эта затея была каким-то гигантским экспериментом, и он оказался в самой его гуще! Директор оглянулся на плотную стену деревьев. Судя по шумам, что доносились из подлеска, это место было густо заселено различными животными формами. Кто мог знать, каких жутких чудищ уже успели сотворить генетики? И что, если здесь свободно гуляет кобрат?

Внезапно Нафталин почувствовал, как паника буквально его захлестывает. Он повернулся и побежал к двери, но вдруг обнаружил, что с этой стороны на ее гладкой металлической поверхности нет никакой ручки. Дверь была заперта крепко-накрепко, и директор оказался в ловушке. Последовала слепящая вспышка прозрения, и он понял, что Аминазин заманил его сюда, оставив потайную дверь приоткрытой, так чтобы он смог ее найти. Они хотели его сюда заполучить – и вовсе не за тем, чтобы пару-другую деревьев ему продемонстрировать. Он был в страшной опасности, и ему необходимо было срочно отсюда выбираться!

Нафталин лихорадочно огляделся, выискивая какой-нибудь другой выход. Доступа в смотровую кабинку отсюда не было, второй двери тоже не наблюдалось, но теперь, присмотревшись повнимательней, справа он различил деревянный мосток через ручей и тропку, убегающую от него к деревьям. Директор решительно зашагал туда по газону, прекрасно сознавая, что две пары заинтересованных глаз наблюдают за ним сзади. Шагая, он подавлял в себе сильнейшее желание обратиться в недостойное, паническое бегство.

– Однако я совсем забыл о хороших манерах, – прогудел из рупора голос Аминазина. – Позвольте пригласить вас в Виварий, управляемую среду обитания, сконструированную Отделом Генетики, хотя, следует признаться, без вашего ведома и дозволения. Данная среда была создана с целью изучения взаимодействия выведенных нами существ как друг с другом, так и с такими автохтонными формами жизни, как вы, уважаемый директор.

Упорно его игнорируя, Нафталин добрался до мостка и остановился. Ну конечно! Ручей непременно должен был где-то из пещеры вытекать! Возможно, там даже грузный ученый сумеет протиснуться! Он уже собирался направиться вниз по течению, но тут какой-то необычайно пушистый зверек выскочил из подлеска и запрыгал в его сторону. Зверек смахивал на кролика, который очень давно не ходил к парикмахеру.

– А вот и одно из наших достижений, – загудел Аминазин. – Мы его назвали кролионом.

С трудом удержавшись от того, чтобы повернуться к кабинке и показать ее обитателям средний палец, Нафталин нагнулся и протянул руку к очаровательному существу. Деликатно раздувая ноздри, кролион обратил на ученого темные доверчивые глаза и уже потянулся было обнюхать его пальцы, когда Нафталин вдруг сообразил, что над ним нависла громадная, грозная тень. Он круто развернулся – и едва не лишился чувств при виде чудовищной рептилии, что незаметно подобралась к нему из леса.

Стоя на массивных задних лапах, она была фактически вдвое его выше. Мощные мышцы перекатывались под бесшерстой чешуйчатой кожей сероватого оттенка, а ороговевший гребень сбегал по спине твари до длинного, сужающегося к кончику хвоста, которым она медленно водила из стороны в сторону. Черные бусинки глаз блестели над широким разрезом пасти, полной частокола жутких, загнутых внутрь зубов, а пара слабых и явно рудиментарных передних конечностей с острыми коготками лапала воздух, словно ей не терпелось добраться до ученого. Чудище очень напоминало гигантскую ящерицу, которая много лет регулярно упражнялась в поднятии тяжестей.

Рот Нафталина раскрылся, но ни звука оттуда не вышло. Он хотел побежать, но в мышцах его вдруг словно бы не осталось силы, а в легких – воздуха. Ноги дрожали, угрожая окончательно подогнуться, а дыхание выходило короткими, паническими выдохами. Парализованный директор таращился на зависшие в каком-то метре от него страшные зубы и чувствовал, как в глотке у него поднимается полупереваренная кислятина.

Тварь фыркнула, обдавая Нафталина волной жаркого, смрадного воздуха, и он, беспомощно смиряясь с судьбой, закрыл глаза, ибо чудовищная пасть раскрылась еще шире. А потом он чуть не повалился навзничь, когда здоровенный липкий язык со всего маху лизнул ему лицо. Снова распахнув глаза, директор изумленно смотрел, как гигантская тварь чуть ли не с любовью на него таращится. Затем она вытянула шею и склонила голову набок, недвусмысленно намекая на то, что неплохо бы ей шейку почесать. Из далекого рупора пещеру огласил печальный вздох.

– Боюсь, еще одна наша неудача, – прогудел Аминазин. – Это – гигуана. Когда мы ее выводили, мы надеялись получить хищника еще более смертоносного, чем кобрат. К несчастью, убивать людей она не желает, зато все время стремится их ласкать. Одно разочарование.

Нафталин недоверчиво взглянул на гигуану, а затем без особой решимости протянул руку и принялся чесать сухую, грубую кожу у нее на горле. Гигантская рептилия аж зажмурилась от восторга и стала издавать басовое, но вполне узнаваемое мурлыканье.

В этот самый момент прелестный кролион у ног Нафталина вытянул шею, раскрыл свой маленький ротик и погрузил пару миниатюрных, но убийственно острых клыков в икру ученого.

– Ай! – вскричал Нафталин, ибо укус оказался болезненным. Но это было только начало. Считанные секунды спустя из зоны укуса стала распространяться мучительная боль. Ощущение было такое, будто ногу до отказа накачали расплавленным металлом, и директор отчаянно завопил.

– Вас предупреждали, что кролион – одно из наших достижений, – заметил из безопасного укрытия наблюдательной кабинки Аминазин. – Это кролик с небольшой добавкой скорпиона, чтобы сделать его смертельно ядовитым. Теперь вас ждет весьма неприятная кончина.

– Ужасная, – согласился сидящий рядом с ним Азалептин. – Просто ужасная.

Два генетика спокойно стояли и с интересом наблюдали за тем, что происходило в те несколько минут, за которые Нафталин в страшных мучениях испустил дух, а затем, когда предсмертные корчи директора наконец прекратились, а страдальческие вопли затихли, Аминазин повернулся к брату.

– Сообщи всем сотрудникам, что наш обожаемый шеф погиб в результате несчастного случая, – приказал он. – Нам срочно требуется избрать нового директора.

Он снова повернулся к окну и стал жадно наблюдать за группой генетически видоизмененных тварей, что собрались вокруг все еще чуть подергивающегося трупа директора и уже начали разрывать его на дрожащие клочки парного мяса. Азалептин ухмыльнулся:

– А когда они выберут тебя?

– Тогда мы сможем приступить к серьезной работе. Передай нашим покровителям, что мы практически готовы к осуществлению первого рейда. Настала пора выяснить, на что способны наши питомцы.

В зале заседаний совета директоров корпорации «Оркоубойные мечи», в их штаб-квартире в городе Маремане, совет собрался впервые за последние несколько недель. Фециант, председатель, сидел во главе стола и внимательно разглядывал пятерых мужчин, которых с определенной натяжкой можно было назвать его друзьями. Сорок лет назад, когда все только начиналось, они были тощими и голодными, но годы круто с ними обошлись. Сам-то Фециант держал себя в форме: они с Волкодавом регулярно посещали тренажерный зал, и его мышечный тонус был совсем не так плох. Но что сталось с остальными!

Слева от него сидели Скороед и Зарванец, темноволосые южане из Идуина. Скороед всю жизнь был упитанным, однако в последнее время Зарванец обскакал его в толщине. Волосы их, с недавних пор тронутые сединой, всегда были прямыми и сальными, а у Скороеда к тому же – длинными и неопрятными. Физиономии у обоих оставались круглыми как тарелки, но Зарванец умудрился отрастить столько двойных подбородков, что их теперь приходилось прятать под всклокоченной бородой.

Напротив них сидели братья Шекель и Шнобель. Родом они были из Галкифера, и когда Фециант только-только с ними познакомился, головы их украшали роскошные гривы светлых волос. Теперь они почти облысели, оставшись лишь с тонкой каймой грубой седины по краям черепов, и тоже заметно прибавили в весе. Откровенно говоря, Шнобель так прибавил, что ему теперь специальное кресло требовалось. Сегодня даже малейшее усилие заставляло его пыхтеть и задыхаться. Братья так и не сумели привыкнуть к жаркому южному климату, отчего их одежда вечно была смята и заляпана потом.

Напротив Фецианта за овальным столом сидел Холдей, его заместитель. У этого приземистого мужчины были свинячьи глазки и слюнявый, вечно раскрытый рот. Он тоже практически облысел, однако пытался скрывать этот факт, отращивая длинные боковые пряди и зачесывая их на розовый, шелушащийся череп. Многие годы Холдей был правой рукой Фецианта, но несколько недель тому назад резко переменился, когда колдунья Шикара прочла его похотливые мысли и в отместку устроила ему жуткую ментальную экзекуцию. С тех пор он совсем скис.

Фециант еще раз оглядел пятерых своих сподвижников. Теперь он их слишком хорошо знал. Ему известны были все их симпатии и антипатии, все страхи, тревоги и пороки. Фециант знал о тяге Шекеля и Шнобеля к редчайшим наркотикам и о необычных сексуальных аппетитах Холдея. Он знал, какую боль Скороед любит терпеть от своих молодых любовниц и какую боль Зарванец обожает причинять некоторым самым бедным и отчаянным гладиаторам Маремана. Он мог читать их мысли как свои собственные и теперь ясно видел, что на каждой туповатой физиономии написано одно и то же: «Пожалуй, мы рано запаниковали…»

– Итак, господа, – начал он, – рад, что мы снова вместе. Судя по всему, вам теперь кажется, что наше столь поспешное бегство было несколько опрометчивым. Однако должен вас заверить, что наша оценка той ситуации была абсолютно точной.

Он умолк, когда дверь зала заседаний раскрылась, и туда, бормоча и фыркая себе под нос, забрела сморщенная старая ведьма. Члены совета не обращали на нее внимания, пока она громко шаркала к булькающему на очаге котлу.

– Если бы Ронан и его подружка Тусона сразу же выступили против нас, мы оказались бы в серьезной опасности, – продолжил Фециант. – У них тогда была целая армия и поддержка нескольких могущественных волшебников. Однако наших врагов временно отвлекли радости убалтайского побережья, и их союзники рассеялись. Но их мысли снова обратятся к возмездию. А мы достаточно уязвимы…

Тут он встал и вытащил из-под стола квадратную деревянную коробку.

– В последние несколько недель, – продолжил председатель, – я даром времени не терял. Я связался с двумя разными организациями. Одна из них – Гильдия Киллеров. Другая – племя гномов, живущее далеко на севере. Уже несколько лет я проявлял интерес к их научным исследованиям. Они добились удивительных достижений в новой науке генетике и создали несколько замечательных существ. Сейчас, глазами одного из их ученых, вы кое-что увидите…

Продолжая говорить, Фециант натянул пару крепких кожаных перчаток. Затем он открыл деревянную коробку, и помещение мгновенно наполнил жуткий смрад гниющей плоти. Пятеро членов совета с трудом удержались от рвоты, когда председатель сунул руки в коробку и с омерзением на тощей физиономии достал оттуда отрубленную голову гнома. Безглазая, сплошь заляпанная кровью, она уже лишилась большей части своей плоти. Самая макушка была аккуратно отрублена, так что оттуда выпирал мозг.

Он отдал голову ведьме, которая сперва закудахтала от восторга, а затем подняла ее повыше, проверещала какие-то маловразумительные слова и швырнула ее в котел. Язык пламени мгновенно вырвался из кипящего зелья и прочертил длинную дугу по комнате, прежде чем вонзиться в белую стену. В помещении потемнело, когда стена вдруг засветилась ярко-оранжевым, после чего внезапно ожила, изображая на своей поверхности движущуюся картинку столь реалистичную, что присутствующим показалось, будто они сквозь пролом в стене наблюдают за событиями, происходящими в соседней комнате.

Там была научно-исследовательская лаборатория, оборудованная, судя по всему, в подземной пещере. Гномские научные сотрудники и тролли-лаборанты деловито ходили от одного лабораторного стола к другому. Шестеро мужчин ясно слышали, как звенят пробирки и как кто-то гудит себе под нос.

– Это последнее, что увидел Пурин, прежний хозяин головы, – сказал им Фециант. – Теперь смотрите.

В дверь лаборатории ворвался молодой гном, на лице у него застыл откровенный ужас.

– Кобраты вырвались! – завопил он. На мгновение показалось, будто ведьмина магия дала сбой и картинка застыла – так неподвижны вдруг сделались сотрудники лаборатории. Затем в дверном проходе выросла фигура – высокое, гибкое существо с темной шерстью, которое с кошачьей грацией передвигалось на задних лапах, пока его длинный хвост елозил позади. Голова твари повернулась вправо-влево, пока она изучала съежившихся от страха обитателей лаборатории, и в глазах ее вспыхнул хищный огонь. Затем страшная пасть раскрылась, и ряды бритвенно-острых зубов засверкали в убийственной ухмылке.

– Сссссс, – зашипела тварь. – Кккорм!

Несколько шагов она протопала в каком-то полуприседе, словно готовая вот-вот прыгнуть, а через дверной проход тем временем проникли еще три таких же чудища. На мгновение все четверо застыли, глаза их метались по комнате, словно бы выискивая мишень, а хвосты дергались из стороны в сторону. Наконец они буквально взорвались движением, двигаясь так стремительно, что глаз едва мог за ними уследить. Пятеро членов совета отпрянули к спинкам кресел, когда первый кобрат бросился на Пурина. Им явственно показалось, что он сейчас вырвется к ним из стены. Изображение ненадолго исчезло, когда глаза Пурина рефлекторно захлопнулись, и зал заседаний наполнился злобным рычанием вперемешку с мучительными воплями. Затем глаза гнома, должно быть, снова раскрылись, ибо всю стену внезапно заполнила ухмыляющаяся морда кобрата. Когтистая лапа потянулась запрокинуть гному голову, а кошмарные зубы скрылись из вида, метнувшись к беззащитному горлу, и вопли тут же стали вдвое громче. Рядом другого гнома прижал к полу второй кобрат, руки-ноги несчастного тщетно дергались, пока тварь нагибалась к его животу, вырывала внутренности и начинала жадно кормиться. А потом вопли умолкли и изображение пропало…

Свет в зале заседаний снова вспыхнул, и Фециант, оглядев пять бледных, потрясенных физиономий, удовлетворенно улыбнулся.

– Теперь все, Картленд, – объявил он, и ведьма, бормоча что-то невнятное, зашаркала прочь из комнаты. Пятеро мужчин уставились на своего вожака, физиономии их блестели от пота.

– Итак, господа, – обратился он к ним, – это кобраты. Безусловно, более смертоносных существ вам еще видеть не доводилось. Всего их семь штук. Рад вам сообщить, что вся эта семерка теперь принадлежит нам.

Председатель откинулся на спинку кресла и ухмыльнулся себе под нос, увидев, как ужаснуло его сподвижников это заявление.

– Но ведь… они опасны! Клятски опасны! – выдохнул Холдей, и остальные хором с ним согласились.

– Да, опасны, – ответил Фециант. – Но не для нас. Они запрограммированы на повиновение тому единственному, кого они считают своим хозяином. Поскольку я, гм… разделался с их предыдущим хозяином, незначительным, бросовым гномом по имени Аденин, то теперь они считают таковым меня. – Он холодно улыбнулся и для вящей убедительности ткнул указательным палацем в столешницу. – Мы должны по-быстрому разобраться с этим благонамеренным воином и его друзьями. Они опасны и могут представлять угрозу нашей жизни, особенно при поддержке сидорской армии или таких могущественных волшебников, как Антракс. Рано или поздно они станут искать мести, а я со своей стороны желаю, чтобы моя голова крепко сидела у меня на плечах.

Уже сейчас первый кобрат должен добраться до Убалтая. Одного-единственного зверя может оказаться достаточно, чтобы расправиться с этим назойливым воином и его друзьями. Если же нет, за первым кобратом последуют остальные. А кроме того, есть еще и мой контракт с Гильдией Киллеров…

В нескольких кратких фразах Фециант обрисовал задуманный план и уже предпринятые шаги. Не успел он договорить, как пятеро его сподвижников восхищенно заулыбались. Им стало очевидно, что на сей раз ошибки быть не может. Ронан и его друзья оказались в самом сердце стремительно захлопывающейся металлической ловушки, и вскоре их жизням предстояло угаснуть с той же неизбежностью, что и свече, которую в ведро с холодной водой сунули.