Ребята спрашивают с печки:
      - А людей он не есть?
      - Людей не трогает.;
      - А мы-то страху натерпелись!
      И полезли с печки.
      - Эх, знатье бы! Мы печеной картошки ему дали б. Вкусной!
      ПРО ОДНОГО МАЛЬЧИКА
      ДРОБИНКА
      Отец подарил мальчику маленькое дробовое ружье. Мальчик устроил себе на берегу пруда шалашик - и стал ждать уток.
      Наконец прилетели два чирка. Селезень был очень красив: весь пестрый и на ржавой голове две ярко-зеленые полосы. А уточка была серенькая, скромная, только на крыльях у нее блестели зеленые перышки.
      Когда чирки подплыли к шалашу, мальчик выстрелил. И случилось так, что целился он в красивого селезня, а попал в уточку.
      Тогда селезень взвился в небо, дал в воздухе один круг, другой круг, потом вдруг сложил крылья - и камнем полетел вниз. Он упал на берег и, конечно, разбился насмертиь.
      Мальчик подумал: "Ах, зачем я убил уточку! Вот и селезень не захотел жить без нее".
      Мальчик прибежал домой в слезах и стал рассказывать отцу, как он попал в уточку и как селезень тогда нарочно овзвился в облака и оттуда камнем упал на землю.
      Отец хорошенько рассмотрел птиц и показал мальчику, что у селезня в голове маленькая ранка.
      Значит, селезень не потому упал, что не хотел без подруги жить, а оттого, что ему в голову тоже попала одна дробинка - смертельная.
      ПТИЧЬЯ ПЕСЕНКА
      Через год этот мальчик научился хорошо стрелять из своего ружья. Попадал в птиц даже на лету.
      Один раз он шел лесной просекой. Снег только еще начинал таять. Только что прилетели стайки зябликов.
      Зяблики прыгали по голым ветвям деревьев, слетали на проталинки поискать себе еду. Все они были, как на подбор, красавцы: краснощекие, лиловогрудые, с белыми перевязками на крылышках.
      Мальчик знал, что это были самцы: зябличихи прилетят позже, через несколько дней. Зяблики не пели.
      "не время еще им петь, - думал мальчик. - Пока не прилетят зябличихи, не услышишь их песен".
      Вдруг что-то серое мелькнуло сбоку между деревьями и упало на проталину.
      Как ветром сдуло зябликов с просеки. С тревожным пиньканьем и рюмканьем они скрылись в лесу.
      А с проталины перед омальчиком взлетел небольшой серый ястреб. В когтях у него был зяблик.
      Пока мальчик снимал с плеча ружье, ястреб повернул и полетел вдоль просеки.
      Теперь мальчик видел только его спину. И выстрелил в нее.
      На миг ястреб остановился в воздухе. когти его разжались, из них выпорхнул зяблик.
      Ястреб мертвый упал на землю.
      Спасенный зяблик взлетел на дерево, отряхнулся, повернулся к мальчику - и вдруг запел.
      Сперва он будто захлебывался песней, пел тихо. Потом звонче и звонче. И вдруг оборвал на самой веселой ноте.
      Мальчику очень понравилась песенка. Он подумал: "Ведь это он благодарит меня за то, что я спас его от ястреба".
      Мальчик снял шапку и замахал зяблику:
      - Не за что, не за что! Лети себе на здоровье.
      Зяблик улетел. Тогда мальчик подобрал застреленного ястреба и побежал домой.
      Дома он рассказал отцу, как спас зяблика и как зяблик поблагодарил его звонкой песенкой.
      Но отец сказал:
      - Все ты выдумываешь. Совсем не для того пел зяблик, чтобы поблагодарить тебя.
      - А для чего же? - спросил мальчик.
      - Ни для чего. Ушел из когтей ястреба, вот и запел. Поет и сам не знает, - почему, отчего, для кого он поет. А что это ты освободил его от ястреба, он даже и не подумал. Обрадовался, - и запел.
      ГОЛУБЫЕ ЛЯГУШКИ
      Прошел месяц, снег совсем почти стаял, и все канавки в лесу разлились в целые ручьи. В них громко кричали лягушки.
      Мальчик подошел к канаве. Лягушки сразу замолчали и бульк-бульк-бульк! - попрыгали в воду.
      Канава была широка. Мальчик не знал, как через нее перебраться. Он стоял и думал: "Из чего бы тут сделать мостик?!
      Понемногу из воды стали высовываться треугольные головы лягушек. Лягушки со страхом пучеглазились на мальчика. Он стоял неподвижно. Тогда они начали вылезать из воды. Вылезли и запели.
      Их пение нельзя было назвать очень красивым. Есть лягушки, которые звонко квакают; другие крякают вроде уток. А эти только громко урчали, хрипели:
      - Тур-лур-лурр!
      Мальчик взглянул на них - и ахнул от удивления: лягушки были голубые! До этого ему приходилось видеть много лягушек. Но все они были обыкновенного лягушеечьего цвета: серо-буро-коричневые или зеленые. Он даже держал одну зеленую дома, в большой банке из-под варенья. Когда она квакала, она надувала у себя на шее два больших пузыря.
      А эти - в канаве - только горлышки раздували, и горлышки у них тоже были красивого светло-голубого цвета.
      Мальчик подумал: "Наверно, еще никто на свете не видел голубых лягушек. Это я первый открыл их!"
      Он живо поймал трех лягушек, посадил их в кепку и побежал домой.
      Дома были гости. Мальчик вбежал в комнату и закричал:
      - Смотрите, голубые лягушки!
      Все обернулись к нему и замолчали. Он взял и вытряхнул из кепки всех трех лягушек прямо настол.
      Раздался громкий хохот.
      Мальчик глянул на лягушек, - раскрыл рот от удивсления и густо покраснел: все тьри его лягушки были не голубые, а обыкновенного лягушечьего цвета - серо-буро-коричневые.
      Но отец мальчика сказал:
      - Нечего смеяться над мальчишкой: он ловил лягушек в то время, когда они урчали. Это обыкновенные травяные лягушки, лягушки-турлушки. Они некрасивы. Но когда их освещает весеннее солнце и они поют, - они очень хорошеют: становятся нежно-голубого цвета.
      Не всякий из вас это видел.
      ЗЕЛЁНЫЙ ПРУД
      - Помните, девочки, - говорила мать, уходя из дому, - можете бегать, где хотите - и во дворе и в саду, только к Зеленому пруду не подходите.
      девочки и сами побаивались ходить к Зеленому пруду: про это место рассказывали страшное.
      Зеленый пруд был в самом дальнем, в самом темном углу сада. Кругом него стояли великаны-ели. Они растопырили над прудом мохнатые лапы и не пропускали к нему солнечный свет.
      Мать говорила, что вода в Зеленом пруду вредная: напьешься заболеешь и умрешь. Говорила, что на дне пруда ил и тина: попадешь ногой и начнет тебя всасывать, всасывать - и засосет с покрышкой.
      По вечерам из пруда поднимался серый косматый туман. Он медленно пробирался между деревьями, полз к дому. Тогда мать загоняла девочек домой - спать.
      К Зеленому пруду никто не ходил, даже взрослые. А девочкам строго-настрого было запрещено бегать в тот темный, сырой угол сада.
      Мать ушла. Алла и Нонна уселись на скамейке. Долго сидели молча. Потом Нонна вздохнула:
      - Скучно! мамы нет... Хоть бы тетя прислала за нами крысиную коляску.
      - Какая тетя? - удивилась Алла.
      - Какая, какая!.. Ну, волшебная. Помнишь, Золушке коляску прислала, а вместо лошадей - крысы.
      - Фу, глупая! - рассердилась Алла. - Золушка - ведь это в сказке. И тета-фея в сказке.
      - Что ж такого... - начала Нонна, но вдруг смолкла: за спиной что-то зашуршало.
      Девочки обернулись.
      На клумбе, на большом белом цветке сидела стрекоза-красотка.
      Она была похожа на игрушечный, красиво раскрашенный аэропланчик. Крылья у нее были темно-синего цвета, а блестящее длинное тельце изумрудно-зеленое.
      - Чересчур маленький самолетик, - прошептала Нонна. - Как же мы на него усядемся?
      Алла вскочила и хотела поймать стрекозу. Но стрекоза - порх! - и полетела.
      Девочки побежали за ней.
      Стрекоза - за деревья, - и села на куст.
      девочки - к ней. Только протянули руки, а она опять полетела - и дальше, дальше, в глубь сада.
      Лети, летит - и присядет. Вспорхнет, полетит - и опять сядет: будто ждет, будто за собой манит.
      Бегали, бегали за ней девочки. Наконец совсем уж было настигли, но стрекоза увернулась от них и вдруг пропала в тени, под елями.
      девочки смотрят, - она на берегу пруда.
      Сумрак и тишина кругом. Молча стоят темные великаны-ели. Густые ветви кустов обвисли с берега в воду. А пруд, как зеленой чешуей, покрыт маленькими круглыми листочками ряски. Только у берега вода чистая, и в ней что-то темнеет - с детский кулачок, круглое, - головка будто чья-то.
      Алла схватила Нонну за руку:
      - Бежим скорее отсюда! Нам попадет!
      - Ведь мы не нарочно, - шепчет Нонна. - И... видишь, видишь!..
      Над прудом быстро светлело. По воде побежала темная тень и спряталась в прибрежные кусты. И вдруг сверху хлынул веселый золотой свет: солнце встало над елями.
      Кусочек чистой воды у берега осветился, и стало видно, чья э то круглая головка, там пряталась водяная лилия.
      Лилия медленно поднималась из воды на длинной, гибкой зеленой ножке. Когда вся головка вышла на воздух, лепестки, закрывавшие ее, стали раскрываться, раскрываться... Венчик зеленых лепестков лег на воду, - и засияло на солнце белое-белое лицо - чашечка. Приоткрылась чашечка, и в ней, как жар, загорелись тонкие золотые язычки.
      Тогда откуда-то сверху спустилась и слеа на белую лилию стрекоза-красотка, - та самая.
      - Видишь, видишь! - шепчет Нонна. - Это красавица Белая Лилия посылала за нами Стрекозу! Видишь, Стрекоза говорит Лилии, что привела нас...
      - Глупости! - отвечает Алла. - Стрекозы не разговаривают с цветами!
      Из кустов послышался тоненький звонкий треск, будто заводят крошечный патефон. И вдруг весь воздух зазвенел, точно в кустах грянул целый оркестр скрипочек.
      - Я знаю, шепчет Нонна, - это красавица Белая Лилия устроила бал в нашу честь!
      - Просто кузнечики, - гововрит Алла.
      - А вот и танцовальщики! - радуется Нонна.
      Откуда ни возьмись, залетали над прудом разноцветные стрекозы.
      Были тут зеленые, с темно-синими крылышками, точь-в-точь такие, как та, что прилетала на клумбу. были и другие стрекозы-красотки, с дымчатыми пятнами на белых крыльях. Были и большие коричневые коромысла с толстым телом и прозрачными крыльями. Были и прямые легкие стрекозы-стрелки, ярко-голубые и желтые.
      Все они с шелестом носились взад и вперед над белой лилией, неожиданно поворачивали или вдруг неподвижно останавливались в воздухе, шурша крылышками.
      - А в вовде!.. - шепчет Нонна. - Гаденят-то, гаденят, водолазтиков!
      - не водолазтиков, а головастиков, - поправляет ОАлла.
      Теперь всю воду пронизал солнечный свет. В ней плавало множество смешных хвостатых головастиков разного роста.
      У самых маленьких всего и было - голова да хвост. Они собирались под лежащие на воде круглые листья лилии, тыкались носами все в одно место, хвостиками врозь.
      У других - побольше - были голова, хвост и ножки с очень тонкими пальчиками.
      У третьих были ручки, и ножки, и хвост. Ручки короткие, хвост и ножки длинные. Эти головастики ручками цеплялись за края листьев и высовывали из воды носы.
      Некоторые из них наполовину вылезали из воды на листья.
      А другие совсем вылезли из воды, сидели на листьях и грелись на солнце. У них на моесте хвоста был только пупырышек.
      Но это были ужэе не головастики, а настоящие маленькие лягушки. Они пучеглазились на летавших над ними стрекоз.
      По воде, между листьями, бегали тонкие водомерки. Расставив ножки, они оскользили по воде и прыгали по ней, как по твердому стеклу.
      Но всех забавнее были капельные жучки вертячки. Целая стая их без отдыха, без передышки кружилась у берега в быстром-быстром-быстром вальсе.
      Глядя на них, Алла забыла даже, что что перед ней страшный Зеленый пруд. Она нагнулась над водой, чтобы получше рассмотрнеть вертячек. Но в тот же миг они вдруг исчезли под водой.
      Это тень от Аллиной головы упала на веселых жучков и напугала их.
      - не мешай им, не мешай! - зашипела Нонна. - ОИ спотри, какие гладыши... кувырканчики... Верх ногами бегают!
      Под водой вверх и вниз носились гладкие, как очищенное подсолнечное семечко, клопики. На переднем круглом конце их тельца были, точно нарисованные, глаза. Пониже шевелились четыре крношечные ручки, а посредине тела торчали будто воткнутые в бока булавочные овесла-ножки.
      Гладыши махали ножками-веслами и толчками неслись вниз ко дну. Потому вдруг переставали работать ножками, и их разом подкидывало кверху. Они стукались острым кончиком тела в водяной потолок да так и оставались висеть вверх тормашками, широко раскинув ножки в стороны.
      - Фокусники какие! - недовольно соказала Алла, - Пусть как следует плавают.
      Она сунула руку в воду, схватила одного. На ощупь он был гладкий и жесткий. Он шевелил ножками, вырывался из пальцев.
      Алла положила его на воду плашмя, на грудь, и сказала:
      - Вот так плавают. Понимаешь?
      Но гладыш мигом перевернулся опять головой вниз и сильными толчками ног помчался ко дну.
      - Ай, паук! - вскрикнула Нонна.
      С берега на воду, как на лед, сошел мохнатый пвучок. Он нырнул - и вдруг сзади у него оказался серебряный воздушный шарик.
      Шарик полетел вверх, но сейчас же запутался в густой сетке паутины, сплетенной между водорослями. Тут он и осталвя, сверкая в темной воде, как маленькая полная луна.
      Паучок деловито поднялся вверх, вылез на лист. Он посучил задними ножками в воздухе и опять нырнул. И опять у него на брюшке оказался серебряный воздушный шарик с горошину.
      Паучок выпустил второй шарик под паутинную сетку. Шарик стукнулся о первый шарик, оба лопнули и превратились в один шар, - уже с боб величиной.
      - Догоадлась! - говорит вдруг Алла. - И совсем никакой здесь не бал, а все работают. Паучок таскает воздух в паутинных мешках.
      - Ничего не работает! - говорит Нонна. - Он играет воздушными шариками.
      - Нет, не играет: он строит себе под водой дом. Гляди!
      Алла схватилась за ветку, свисавшую с берега, Нонна ухватилась за Аллу, и обе девочки наклонились над водой.
      Вдруг - трах! - ветка сломалась. Алла и Нонна вскрикнули - и полетели в пруд.
      Вода с шумом всплеснула под ними, пошли круги, и во все стороны от них поскакали перепуганные водомерки.
      Мать вернулась домой поздно: солнце уже садилось. Она стала у всех расспрашивать, где девочки. Оказалось, никто не видел, куда они пошли.
      Мать выбежала на крыльцо, звала, кричала, - девочки не отвечали.
      По саду между деревьями медленно пробирался тяжелый туман.
      Мать побежала в самый темный, самый страшный угол сада. Раздвинула руками колючие лапы елей-великанов и остановилась, глядя на пруд, не в силах вымолвить слова.
      В тумане на берегу двигались две фигурки. Одна фигурка говорила Аллиным голосом:
      - И стрекозы не танцевали: они гонялись за мухами. Одна поймала на лету муху, опустилась на куст и съела ее.
      Другая фигурка отвечала голосом Нонны:
      - А гнладыши кверх ногами бегали? Бегали, бегали!
      - Дети! - крикнула мать.
      Девочки бросились к ней, обняли, и Нонна быстро-быстро заговорила:
      - Мамочка, мамочка, ты не брани нас: мы не нарочно! За нами стрекозка прилетела. А потом мы полетели в воду, и надо же было высушить платья, пока солнышко.
      - Упали в пруд?! - мать ахнула и руками всплеснула.
      - И вовсе он не страшный, Зеленый пруд! - заговорила Алла. - Совсем и не сосучий и не очень глубокий: только до пояса.
      Она строго посмотрела на мать и прибавила:
      - А ты говорила - с покрышкой...
      - И, знаешь, - говорила Нонна, - когда солнце ушло за елки, красавица Белая Лилия закрыла зеленый венчик, свое мелое личико в нем спрятала и вот хитрая! - утянулась под воду. И бал кончился...
      - И неправда! - перебила Алла. - Никто и не танцевал: тут все работали. Правда ведь, мама?
      - нет, танцевали, танцевали!
      - Ах, погодите вы, дети! - сказала мать. - У меня от вашей трескотни голова разболелась. Марш отсюда, живо! - И, схватив девочек за руки, повела их домой.
      Так и не узнали Алла с Нонной, играли в пруду головастики, водомерки, жучки вертячки, гладыши и водяной паучок или занимались делом.
      Придется уж вам самим разузнать это, когда настанет лето и в каждом пруду, в каждой канаве, в каждой зеленой луже около вашего дома закопошатся маленькие чудаки, которых видели Алла и Нонна в Зеленом пруду.
      РЫБИЙ ДОМ
      На окне в моей комнате в большой банке из-под варенья живет рыбка колюшка, по пррозвищу Остропер. Я кормлю ее мотылем и каждый день меняю в банке воду.
      Дети приходят ко мне в гости и удивляются: "Зачем ты держишь у себя эту простую рыбку? Купил бы лучше красивых золотых рыбок".
      Тогда я рассказываю им, как жил Остропер в другой, чудесной стране и как он попал ко мне.
      Вот этот рассказ.
      Была весна. Птицы вили нгезда для своих птенцов. Пришла пора и Остроперу подумать о детях. Он и отправился разыскивать подходящзее место для дома.
      Ему было весело, и он на бегу подпрыгивал до самого неба. Он мог это делать потому, что тсрана, где он тогда жил, была действительно чудесная страна.
      Она лежит меж двух крутых песчаных гор. Вместо воздуха там вода. Луга покрыты зеленым илом. В лесах растут длинные желтые водоросли. А небо той страны низкое, плоское, как потолок, и блестит серебром.
      Что там над ним, - Остропер не знал. Ему захотелось взглянуть туда хоть одним глазком. Он взял да и просунул в небо голову.
      Там он оувидел над собой другое небо - синее, далекое. Увсидел другие, высокие-высокие леса. А прямо перед собой Остропер заметил птицу с большой головой и длинным острым клювом.
      На ней был яркий наряд из мягких коричнево-изумрудно-голубых перьев. Она сидела на ветке и задумчиво смотрела вниз. Это был рыбий разбойник-зимородок.
      Он сейчас же распустил крылья и стремглав понесся прямо на Остропера.
      Остропер вильнул хвостом и мигом очутился снова в своей стране. зимородок тенью мелькнул над ним в серебряном небе - и пропал.
      У Остропера сразу прошла охота прыгать в небо. Он отправился дальше и скоро добрался до леса. В зарослях желтых водорослей он отыскал поляну славное место для дома.
      Остропер сейчас же принялся за дело. Он забился с головой в мягкий ил и завертелся в нем волчком так шибко, что кусочки или вихрем полетели во все стороны.
      Получилась круглая ямка.
      Остропер выскочил из нее и... с размаху бац носом прямо в живот другой колюшке!
      Чужая колюшка тоже хотела строить себе дом на этой поляне. Теперь обе рыбки непременно должны были подраться: ведь спорить на словах они не умели.
      Остропер поставил торчком все свои пять колючек - три на спине, две на брюшке - и кинулся на врага.
      Рыбки закружились над полянкой.
      Они стараллись задеть друг друга острыми колючками. Напконец Остроперу удалось пырнуть чужую рыбку в бок. Рыбка - бежать, Остропер - за ней и прогнал ее далеко в лес.
      Теперь он стал хозяином поляны и мог строить на ней дом. Строил он одним ртом.
      По всей поляне валялись бревна: сломанные стебельки, корешки травинки.
      Но не всякое бревно годилось в постройку. Каждое Остропер брал в рот и подкидывал кверху. Если бревнышко было легкое, его подхватывало течением, как ветром, и уносило в лес. Тяжелое падало на землю.
      В яму к себе Остропер таскал только тяжелые бревна. Он накладывал их одно на другое и придавливал брюшком. Потом приносил во рту песок с горы и засыпал им бревна. Чтобы стены вышли еще прочнее, от терся о них своими боками: все тело его было покрыто липким клеем. А дырки между бревнами он затыкал мхом.
      Через три дня дом был готов. Это был очень прочный дом с круглой крышей и двумя дверями - как маленькая муфта.
      Теперь остроперу оставалось только залучить в дом хозяйку.
      Но тут приключилась беда: с крутой горы на поляну поползла тонкая струйка песку.
      Ситруйка становилась все шире, песок полз все дальше и дальше - прямо на Остроперов дом. Остропер перепугался. Он никак не мог понять: отчего вдруг песок пополз с горы и когда, наконец, перестанет?
      А дело было просто. В берегу, как раз над Остроперовым домом, зимородок рыл себе нору. Он не умел вить гнезда на деревьях, как другие птицы. Он рыл и рыл песок носом, пока не зарылся глубоко в берег.
      Там он устроил маленькую комнату - детскую - и тогда перестал рыть.
      Перестал и песок сыпаться вниз с горы. Онг не дошел до Остроперова дома, и Остропер успокоился. Теперь он отправился на смотрины - выбирать себе жену.
      Он был очень красив тогда в своем праздничном весеннем наряде. Каждая чешуйка на нем отливала серебром, спина была синяя, живот и щеки ярко-красные, глаза - голубые.
      Хороши весной и самки колюшки: все в серебристо-голубых нарядах из тонких чешуек. Они стайкой гуляли в тростниковой роще.
      Остропер выбрал самую толстую и повел ке к своему дому.
      Рыбка юркнула в дверь. Наружу торчал только ее хвостик. Он дрожал и дрыгал: рыбка метала икру. Вдруг она выскочила через другие двери и аомчалась прочь. Теперь она была худа, как щепка.
      Остропер заглянул в дом. Там на полу лежала целая груда икринок. Он полил их молоками.
      Беглянку он не стал разыскивать; снова отправился в лес и привел другую рыбку.
      Но рыбки были все на один лад. Одна за другой они оставляли ему свою икру и удирали.
      Скоро дом был набит доверху. Остропер забил обе двери травой и стал сторожить икру.
      Сторожить пришлось зорко. Здесь рыскали прожорливые чудовища: искали, где бы поживиться вкусной икоркой или маленькими рыбками.
      Много раз на поляну заглядывали и пучеглазые жуки плавунцы. Над домом проносились, извиваясь, как змеи, их отвратительные хищные личинки.
      Но всего больше боялся Остропер, когда с шумом и плеском разрывалось плоское небо. Сверху просовывался длинный, острый, как ножницы, клюв и раз! - хватал завезавшуюся рыбку. Это охотился зимородок: он уносил свою добычу на берег и там съедал ее. А тонкие рыбьи косточки он таскал к себе в гору и выстилал ими пол в спольне своих детей.
      Остропер то и дело поглядывал на небо и, как только показывалась тень быстрых крыльев, живо скрывался св лесу. Там зимородку было не поймать его.
      Но и в лесу было неспокойно. хищные рыбы прятались в водорослях, стояли за корягами, стерегли добычу из засады.
      Раз Остропер отправился в лес поискать себе на обед червяков. Вдруг из чащи на него выскочил большой окунь. Остропер успел прыгнуть в сторону, - и окунь пролетел мимо.
      Когда он вернулся, маленький храбрец и не подумал бежать. Емиу надо было защищать свой дом: окунь легко мог найти и съесть икру.
      Хищник уже разинул рот, чтобы с налету проглотить смелого малыша. Тогда Остропер неожиданно бросился вперед и вбок.
      Одна из колючек царапнула окня по щеке. Это был ловкий удар. Все тело окуня покрыто толстой чешуей. В такой броне ему не страшны колючки. Но глаза и щеки его не защищены.
      Окунь испугался, что Остропер выколет ему глаз, и отступил.
      Дни шли за днями.
      Как-то утром Остропер открыл обе двери своего дома и стал проветривать помещение. Он проделывал это каждый день, чтобы икра не покрывалась плесенью.
      Он встал около двери и быстро-быстро замахал крылышками-плавниками. Легкие волны пробежали через весь дом. Вдруг икринки одна за другой начали лопаться. Из икринок выходили крошечные рыбки. Они были совсем прозрачные, точно из стекла. У каждой под брюшком висел большой желточный пузырь. Слабенькие рыбки качались на своих пузырях, словно привязанные к поплавкам. Это у них были узелки с провизией: новорожденные колюшата питаются желтком, пока не выучатся ловить червяков.
      Настало для Остропера самое трудное время. Надо было пасти шалунов-ребятишек. А их было так много: целая сотня!
      тут еще на беду появилась в лесоу громадная щука. щука эта была самым сильным, самым прожорливым и самых хитрым чудовищем. Она хвостищем поднимала со дна муть, кругом нее становилось темно, и не было видно, где она прячется.
      И вот раз целая стайка Остроперовых ыребятишек, шаля, удрала в лес. остропер живо загнал остальных колюшат в дом и кинулся за шалунами. А щука уже заметила рыбешек. Она разинула зубастую пасть и - хап! - проглотила разом полстайки колюшат. Хап! - и другая кучка исчезла в ее широкой глотке.
      Тут Остропер сам кинулся в раскрытую пасть чудовища.
      Но щука мигом запахнула рот. Ей совсем не хотелось глотать Остропера: его острые, твердые иглы насквозь продырявили бы ей кишки. Другое дело молодые колюшата: иглы у них еще мягкие, 5ак у новорожденного ежика.
      Осталось у Остропера еще много ребят. С каждым днем их пропадало все больше и больше: то щуке попадутся, то окуню, то жукам. Но хлопот не убавлялось: чем меньше становились узелки под брюшком у рыбешек, тем труднее было отцу поспевать за ребятами. Они становились все проворнее.
      Наконец молодые колюшки съели всю свою провизию в узелках и научились таскать червяков из-под камешков. Иглы их выросли и стали твердыми. Теперь они не нуждались больше в заботах отца: сами имогли находить себе еду и защищаться от врагов.
      Последняя стайка ребят скрылась в лесу, - и вот Остропер остался один на полянке.
      Яркие краски на его теле давно потускнели, весь он стал серый, худой и невзрачный. Он так устал, что забыл даже глядеть на небо: не малькает ли там тень быстрых крыльев?
      Вот туто-то и схватил его рыбий разбойник - зимородок.
      Быстро просунулись из серебряного неба острые ножницы, ущемили Остропера поперек тела и потащили вверх - в пустоту.
      Еще раз увидел Остропер другое, синее-синее небо, мелькнули у него перед глазами высокие зеленые деревья. Потом круглый рот его широко раскрылся. остропер стал задыхаться, задыхаться, задыхаться... и вдруг почувствовал, что летит вниз.
      Острые колючки и тут сослужили ему верную службу: зимородок больно наколол себе о них глотку и выпустил свою добычу.
      Я проходил в это время по берегу речки и видел, как он выронил рыбку из клюва. Она упала на песок как раз у моих ног.
      Я поднял израненного Остропера, отнес домой и посадил в банку из-под варенья.
      Теперь остропер выздоровел. Он не так красив, как злолтые рыбки, но куда интереснее их.
      Когда придет весна, я пущу к нему серебристо-голубых самок. Он сейчас же примется строить себе дом. И уж тут, в стеклянной банке, все мои гости могут увидеть, как ловко это делает простая рыбка-колюшка и сколько трудов ей стоит выходить смешных маленьких колюшат с большим пузырем под брюшком.
      Л Е Т О
      ПЕРВАЯ ТЕЛЕГРАММА ИЗ ЛЕСУ
      Наступило лето. Пора выводить птенцов. В лесу каждый построил себе дом. Весь лес сверху донизу сейчас занят под жилье. Свободного местечка нигде не осталось. Живут на земле, под землей, на воде, под водой, на деревьях, в деревьях, в тарве и в воздухе.
      ЛЕСНЫЕ ПРОИСШЕСТВИЯ
      У КОГО ДОМ ЛУЧШЕ ВСЕХ?
      Ребята решили отыскать самый лучший дом. Оказалось - не так просто решить, какой дом лучше всех других.
      Самое большое гнездо у орла.
      Оно сделано из толстых сучьев и помещается на громадной толстой сосне.
      Самое маленькое гнездо у желтоголового королька. У него весь дом с кулачок, да и сам-то он ростом меньше стрекозы.
      Самый хитрый дом у крота. У него столько запасных ходов и выходов, что никак его не накроешь в его подземной норе. Самый искусный дом у слоника-листоверта - маленького жучка с хоботком. Слоник перегрыз жилки у березовых листьев и, когда листья начали вянуть, скрутил их в трубочку и скллеил слюнкой. В этот домик-трубочку слониха-самочка снесла свои яички.
      Самые простые гнезда у куличка-галстучника и козодоя-полуночника. Галстучник положил свои четыре яйца прямо в песок на берегу речки, а козодой - в ямочку, в сухие листья под деревом. Они оба не много потрудились над постройкой дома.
      Самый красивый домик у пеночки-пересмешки. Она свила себе гнездышко на березовой ветке, убрала его лишайником и легкой березовой кожуркой и вплела для украшения кусочки разноцветной бумаги, что валялись в саду какой-то дачи.
      Самое уютное гнездышко у долгохвостой синицы. Эту птицу зовут еще о п о л о в н и ч е к, потому что она похожа на разливательную ложку ополовник. Ее гнездо свито изнутри из пуха, перьев и шерстинок, а снаружи - из мха и шишайников. Оно все круглое, как тыскочка, и вход в него круглый, маленький, в самой середке гнезда.
      Самые удобные домики у личинок ручейников.
      Ручейники - крылатые насекомые. Когда они садятся, они складывают крылья крышей у себя на спине и прикрывают ими все свое тело.
      А личинки ручейников бескрылые, голые, им нечем прикрыться. Живут они на дне ручьев и речек.
      Найдет личинка сучочек или камышинку величиной со спичку, склеит на них трубочку из песчинок и залезает в нее задом, задом.
      Очень удобно получается: хочешь - совсем спрячься в трубочку и спи там спокойно, никто тебя не увидит; хочешь - высунь передние ножки и ползи по дну вместе с домом: домик-то легкий.
      А один ручейник нашел валявшуюся на дне тоненькую пипироску, залез в нее да так и путешествует в ней.
      Самый удивительный дом у водяного паука-серебрянки. Этот паук растянул паутину под водой между водорослями, а под паутинку на мохнатом брюшке натаскал пузырьки воздуха. Так и живет паук в домике из воздуха.
      ПО ЧУЖИМ ДОМАМ
      Кто не сумел или поленился сам себе дом выстроить, устроился в чужом дому.
      Кукушки подкинули свои яйца в гнезда трясогузок, зарянок, славок и других маленьких домовитых птичек.
      Лесной кулик-черныш отыскал старое воронье гнездо и выводит в нем своих птенцов.
      Пескарям очень понравились покинутые хозяевами рачьи норки в песчаном берегу под водой. Рыбки выметали в них свою икру.
      А один воробей устроился очень хитро.
      Выстроил он себе гнездо под крышей, - мальчишки разорили его.
      Выстроил в дупле, - ласка все яйца повытаскала.
      Тогда воробей пристроился в громадном гнезде орла. Между толстыми сучьями этого гнезда свободно поместился его маленький домик.
      Теперь воробей живет спокойно, никого не боится. Огромный орел и внимания не обращает на такую мелкую птаху. Зато уж ни ласка, ни кошка, ни ястреб, ни даже мальчишки не разорят воробьиного гнезда: орла-то каждый боится.