Действительно, о нетрудовых доходах говорили из года в год, но ничего не менялось. Более того, спрос на жильё постоянно рос. Когда-то койка стоила рубль в сутки, потом плата увеличилась до двух, а затем и до трех рублей. В разгар сезона некоторые теперь берут по четыре и даже по пять! Но это никого не останавливает. Просят, умоляют, предлагают любые деньги, лишь бы было где приклонить голову.

Пользуясь безвыходным положением, кое-кто из владельцев домов и квартир ставит условие, чтобы утром постоялец уходил (иди дыши воздухом, пей лечебную воду, гуляй) и возвращался не раньше девяти вечера. Естественно, в таком случае милиции трудно засечь проживающих без прописки.

Орыся до подобных строгостей не доходила. Жалела людей, и условия у неё были приличные — все удобства, даже кухню в особняке предоставила в распоряжение постояльцев, чтоб было где приготовить еду. Всегда чисто, свежее постельное бельё, хочешь днём отдохнуть — пожалуйста. В тёплое время

— а его в Трускавце больше, чем холодного, — пользуйся садиком…

Слова Одарки Явтух заронили в душу тревогу. Действительно, могут крепко прищемить хвост.

В принципе Орыся могла обойтись и без службы: зарплата в сто — сто пятьдесят рублей (на большее она не рассчитывала) составила бы очень скромное место в её бюджете. Вернее — мизерное. Она сама охотно приплачивала бы кому-нибудь эту сумму, лишь бы не ходить на работу.

Найти бы какую-нибудь шарагу, где только бы числиться! Для галочки, так сказать, чтобы милиция не цеплялась. Но кто на это пойдёт? В большом городе, где люди не знакомы даже с соседями по лестничной площадке, подобное провернуть, наверное, можно. А в Трускавце? Каждая собака, как говорится, в лицо друг друга знает. Не пройдёт.

Значит, выход один — устраиваться на работу. Но куда?

Мысли эти не давали ей покоя. Орыся не заметила, как очутилась на улице Филатова, у ресторана «Старый дуб». Здесь когда-то действительно стояло могучее дерево, но дуба уже нет, а название осталось.

«Зайти, что ли, поболтать с Кларой?» — подумала Орыся.

Подруга её, Клара Хорунжая, работала в «Старом дубе» официанткой. Ресторан этот Орысе нравился: уютно, обстановка нестандартная, одежда на работниках — в ярком прикарпат-ском стиле, и блюда подавали соответствующие.

Хорунжая обрадовалась приятельнице, устроила за отдельный столик, а чтобы никто не подсел, поставила табличку «Для обслуживающего персонала». Посетителей было мало, и Клара могла уделить Орысе сколько угодно времени. Она тут же забросала её вопросами: где пропадала? Почему такая озабоченная? Орыся поведала о встрече с Одаркой Явтух.

— Господи, чего тебе раздумывать! — сказала Хорунжая. — Иди к нам. Официанткой.

— Ты серьёзно? — удивилась Орыся неожиданному предложению.

— А что? Снова в санаторий? Неужто не надоело смотреть на всяких там почечников, печёночников да язвенников? У нас работа веселее, — убеждала Клара. — Навар опять же… Хватит тебе куковать дома. Тётя Катя отлично со всем справится.

— Так-то оно так, — задумалась Орыся. — Действительно, встаю утром и не знаю, чем заняться. От телевизора уже просто тошнит.

— Ну а я об чем? — поддакнула Хорунжая. — А у нас скучать некогда! И, главное, на людях. Такие мужики захаживают — закачаешься! — подмигнула лукаво Клара и ещё долго убеждала подругу, что лучшего места Орыся не сыщет.

Орыся размышляла недолго и уже через день пришла устраиваться в «Старый дуб», сама толком не зная, почему согласилась на уговоры Клары. Приняли без всяких проволочек, правда, с испытательным сроком.

Было интересно, потому что внове. Хотя и уставала с непривычки от тяжёлых подносов и постоянного пребывания на ногах. Потом освоилась. Режим работы вполне подходящий: день в ресторане, другой — на отдых.

Вполне возможно, что Орыся и прижилась бы в «Старом дубе», если бы…

Это произошло, когда её испытательный срок подходил к концу. Был будничный вечер, ресторан заполнен наполовину. Появление трех новых посетителей обратило на себя внимание всего зала, а метрдотель бросился к ним навстречу и лично проводил до столика Орыси. С первого же взгляда она поняла: цыгане. Двое мужчин и женщина, одетая в кричащее платье и увешанная драгоценностями. На мужчине помоложе был синий бархатный костюм, красная рубашка с люрексом, а на руке сверкал огромный золотой перстень. Второй мужчина и вовсе будто бы только что сошёл с экрана кинофильма о давно забытых временах: надраенные хромовые сапоги, галифе и рубаха наподобие черкески, но без газырей, подпоясанная широченным ремнём с тяжёлыми серебряными накладками. Лицо у него было смуглое, со сросшимися густыми чёрными бровями и лихими усами, а от всей фигуры веяло уверенностью и властностью.

Усаживая посетителей, метрдотель прямо-таки пропел:

— Орысенька, голубушка, обслужи Сергея Касьяновича с друзьями наилучшим образом. — И отвесил в сторону мужчины в галифе низкий подобострастный поклон.

Тот небрежно сунул в нагрудный кармашек метрдотеля крупную денежную купюру и получил в ответ новый поклон, чуть ли не до земли.

Сергей Касьянович поманил пальцем руководителя оркестра, который словно ждал этого момента.

— Весь вечер только мои любимые песни, — сказал цыган подбежавшему музыканту, сопровождая просьбу (она выглядела как приказ) солидной пачкой денег.

Затем Сергей Касьянович сделал заказ: деликатесы, фирменные блюда, шампанское, самый дорогой коньяк и фрукты, причём все в таких количествах, что хватило бы на огромную компанию.

С эстрады полились рыдающие звуки скрипки, и певица запела старинный душещипательный романс.

— Ну, подружка, тебе крепко подфартило, — не без зависти сказала Хорунжая, когда встретилась с Орысей у стойки буфета. Считай, сотняга чаевых у тебя в кармане.

— Ты уж постарайся, — поддакнул буфетчик. — Тогда выложит и двести, а может, и триста.

— Что-то раньше я его не видела, — сказала Орыся.

— Верно, давненько его не было, — кивнула Клара. — Раньше чаще захаживал… Барон…

— В каком смысле? — не поняла Орыся.

— Цыганский, — пояснил буфетчик. — Не слыхала, что ли? У них так называют самого главного!

— А я думала, что такое бывает разве что в кино… И не боится же швырять деньгами, — покачала головой Орыся.

— А Барону все нипочём! — сказала Хорунжая. — Когда был у нас последний раз, такую гулянку закатил — до самого утра! Наш директор тоже веселился вместе с Сергеем Касьяновичем.

— Что же он за птица, если ему даже ОБХСС не страшен? — поинтересовалась Орыся.

— А может, ОБХСС его самого боится, — пожала плечами Клара. — И не только ОБХСС, но и прокурор…

— Точно, — подтвердил буфетчик. — Пансионат «Сокол» знаешь? — почему-то оглядываясь, негромко спросил он. — Ну, недалеко от рынка?

— Конечно, — кивнула Орыся. — Там с другого входа помещается городская прокуратура.

— Во-во, — ещё больше понизил голос буфетчик. — Говорят, здание строили под тем видом, что якобы только под прокуратуру, а потом уж большую часть отвели под пансионат. И вроде бы Барон эту уловку знает и держит кое-кого вот так. — Он показал крепко сжатый кулак.

— А я слышала, что Сергей Касьянович огромное наследство получил, — сказала Хорунжая. — Из заграницы. Ведь их племя по всему свету рассеяно… И поэтому у Барона полные карманы чеков. Вещи он только в «Берёзке» покупает.

— Галифе и сапоги тоже? — прыснула Орыся.

— У него имеется для этого индивидуальный портной и сапожник, — не отреагировала на юмор Клара. — И ещё, он в Афганистане воевал. Метрдотель говорит, что самолично видел у Барона не то боевой орден, не то медаль.

— Значит, точно Афганистан, — глубокомысленно кивнул буфетчик. — В Отечественную не мог, под стол пешком ещё ходил.

Вернувшись в зал, Орыся пригляделась к Барону. Ему действительно было не больше сорока лет.

И вдруг почувствовала, что он тоже внимательно наблюдает за ней. В каком бы уголке она ни находилась, глаза Барона были устремлены в её сторону. И от этого взгляда Орысе почему-то было не по себе.

В груди смутно шевельнулось что-то тревожное…

А оркестр не переставал тешить публику цыганскими мелодиями, то грустными, то задорными. Одна из них, зажигательная, огневая, подняла с места друзей Барона, и они пустились в пляс под одобрительные возгласы присутствующих. Вскоре к танцующим присоединились другие посетители ресторана.

Лишь один Барон невозмутимо сидел за столом, глуша бокалами шампанское да время от времени бросая на Орысю свой прямо-таки завораживающий взгляд.

Улучив момент, она сообщила об этом Кларе.

— Смотри, — шутливо погрозила пальцем Хорунжая. — От Барона просто так не отвертишься. На кого положит глаз — ни перед чем не остановится. — И уже серьёзно продолжила: — Помнишь, у нас была официантка Зофья?

— Светленькая такая, кудрявенькая?

— Да, между прочим, натуральная блондинка, не крашеная… Барон увидел и как солома загорелся. С ходу предложил встретиться после работы. А Зофья только-только замуж вышла, и за красивого парня. Зофья отказала Барону, да ещё, дурища, мужу проговорилась.

— А почему дурища? — поинтересовалась Орыся.

— Потому, — вздохнула Клара. — Муж заревновал, пришёл к Барону, стал угрожать ему. А на следующий день Зофьиного супруга так обработали — страшно смотреть! Неделю валялся в больнице без сознания. Череп проломили, ребра переломали. Короче, калекой сделали.

— Кто? Барон? — округлила глаза Орыся.

— Нет. А тех, кто напал, до сих пор не нашли.

— Ну а Зофья?

— Как только муж встал на ноги, уехали из Трускавца. Подальше от греха.

— А может, Сергей Касьянович тут вообще ни при чем?

Хорунжая пожала плечами и сказала:

— Он никогда не бывает один. Обязательно рядом кто-нибудь на подхвате. Как этот, — она скосила глаза на спутника Барона, только что усевшегося за стол после пляски. — Да ещё на улице дежурят.

— А это что за краля с ними? — полюбопытствовала Орыся. — Любовница Барона?

— Райка? С тем дружком Барона. Она с разными приходит — Клара вдруг прыснула в кулак.

— Ты чего? — удивилась Орыся.

— Представляешь, даже в зубы вставила бриллианты!

— Ну да? — вытаращила глаза Орыся. — Шутишь?

— А ты присмотрись, сама убедишься.

— Неловко как-то.

— Рассказывают, грызла как-то Райка орех и сломала зуб. Очередной хахаль повёз её к дантисту и вставил золотую фиксу с бриллиантом. Райке это так понравилось, что она вырвала здоровый зуб с другой стороны и вставила золотой с бриллиантом. Для симметрии… Ну не чокнутая?

Подойдя в очередной раз к столу Барона, Орыся мельком кинула взгляд на рот хохочущей Райки, потому что не могла все-таки до конца поверить в рассказ Клары Хорунжей. Ну возможно ли такое? Но у Райки, когда она смеялась, действительно, в двух боковых золотых зубах пускали разноцветные лучики бриллианты. Прямо чертовщина какая-то!

— Садись, Орыся, — неожиданно сказал ей Барон, выдвигая четвёртый стул и наливая в бокал шампанское.

Орыся растерялась.

— Спасибо. Не могу… Понимаете, нельзя нам на работе, — пролепетала она и для убедительности добавила: — Честное слово!

— Садись, садись, — властно произнёс Сергей Касьянович. — За знакомство. — Он протянул свой фужер, чтобы чокнуться, ожидая, пока она возьмёт налитый ей.

Орыся невольно оглянулась, ища глазами метрдотеля. Но Сергей Касьянович опередил её, щёлкнул в воздухе пальцами, и через мгновение тот стоял рядом, как послушная собачонка.

— Давай, Петя, и ты, — налил ему полный бокал коньяка Барон.

К удивлению Орыси, метрдотель залпом осушил бокал.

— Ну? — нетерпеливо сказал Барон, обращаясь к Орысе.

Метрдотель согласно кивнул ей, мол, не отказывайся.

Пришлось и чокнуться, и выпить, и сесть.

Спустя некоторое время Барон налил Орысе второй бокал. Она почему-то не решилась сказать «нет».

И потом, когда на кухне метрдотель шепнул ей, что Сергей Касьянович ожидает у входа (о подмене уже позаботились), Орыся тоже не нашла в себе сил отказаться. Переоделась и вышла на улицу.

У ресторана стояли «Волга» и «жигуленок». Барон, сидевший в «Волге», открыл дверцу, пригласил Орысю в машину. И, как только она села, резво взял с места. Тут же, следом за ними, двинулись и «Жигули».

«Как же это он не боится пьяный за рулём? — Орыся краем глаза посмотрела на Сергея Касьяновича. — Нарвётся на гаишников, лишат прав. А то и вовсе в милицию могут забрать».

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.