Майор Строкач, вызванный к высокому начальству, без особого сожаления узнал, что хлопотное и запутанное дело у него забирают. Спецслужба, поначалу подсовывавшая улики и диктовавшая версии, взяла расследование в свои руки. Угрозыск на простои не жаловался, и через считанные дни Строкач и его коллеги, вертевшиеся как белки в колесе, и думать забыли о Кронове и обо всем, что с ним было связано.

Старался забыть об этих тягостных днях и сам Кронов, пребывавший далеко за пределами страны. Во второразрядном отеле из теленовостей он случайно узнал о том, что в городе с деловым визитом находится бизнесмен Карасов. Выпустили-таки власти злополучного дельца! Можно только воображать, во сколько ему это обошлось. Знал он много, а убирать его — накладно по нынешним временам. Карасов жил с комфортом, ворочая большими делами, и время от времени из своего далека принимался учить неразумных соотечественников уму-разуму. Для себя же Кронов за счастье почитал, что удалось ноги унести.

Получить заграничный паспорт удалось только при поддержке тестя, который, узнав об образе жизни дочери, из двух зол предпочел меньшее. Политическая борьба требовала независимости от всяческих уз, в том числе и родственных. Здесь, как и в повседневной жизни, Михаил Степанович делал выбор раз и навсегда.

Однако и ему довелось выступить в несвойственной ему роли, когда из офиса демократической партии ему позвонил новоиспеченный зять, незадолго до того преподнесший ему кассету с фантастическими разоблачениями. Факты были столь поразительными, что Гудин не смог отказать Кронову в просьбе — от лица некоего иностранного гражданина побеседовать с давним приятелем. Несколько фраз солидным басом с английским акцентом, два-три фрагмента пленки, вот и все. Вышло как нельзя лучше, и потом он помог молодоженам покинуть многострадальную родину, утешаясь тем, что даже деятели самого верхнего эшелона власти не считают для себя зазорным поступать точно так же.

Разоблачительная информация, в несколько усеченном виде, была опубликована через три дня после того, как Кронов с Ольгой пересекли рубеж.

Купюры в тексте несколько смягчили удар. Ветлугин благополучно перебрался из одной партии в другую, расположившись теперь между демократами и красными. Так сказать — шаг назад. В очередной раз отрекся от заблуждений и вскоре снова выдвинулся в качестве признанного лидера.

Накопления Гуся вручили семье покойного. Некоторая их часть послужила компенсацией за потерю кормильца, остальное же было «добровольно» передано ими в фонд нового движения, так как передача денег непосредственно в секретное ведомство выглядела бы как-то неуклюже. Впрочем, зачем лицемерить? Суть-то одна.