Глава пятьдесят вторая

О ТОМ, КАК СЫН НЕБА ПРОЩАЛСЯ С ЯНОМ У ВОСТОЧНЫХ ВОРОТ И КАК В ЗВЕЗДНОЙ ОБИТЕЛИ КНЯЗЬ ЯН ПРАЗДНОВАЛ РОЖДЕНИЕ СЫНОВЕЙ

Император провожал Яна до восточных окраин столицы. К Восточным воротам съехались чуть ли не все высокопоставленные сановники, близлежащие улицы оказались запружены экипажами. Государь подошел к князю и взял его за руку.

– Нам всегда недоставало общения с вами, хотя мы и виделись почти каждый день. Сегодня вы уезжаете насовсем – как перенесем мы разлуку с вами?

Князь прослезился и отвечал:

– Никогда не забуду я десяти лет, которые провел возле вашего величества, никогда не покинет мою память ваш нефритовый лик. Я счастлив, что в этот день вы рядом со мной!

Император приказал позвать Хун: та тотчас явилась и пала ниц перед Сыном Неба. Государь наполнил своей рукой кубок и поднес его Яну со словами:

– Когда устроите родителей на новом месте, навестите нас – нам нужен ваш совет.

Император наполнил до краев еще один кубок и протянул его Хун.

– Выпейте это вино, чтобы жить вам с князем сто лет в радости и согласии и не забывать нас!

Ян и Хун с глубоким поклоном приняли из рук императора кубки и осушили их до дна. День приближался к закату, и государь стал собираться во дворец. Напоследок он приказал придворным:

– Выдайте князю десять тысяч золотых, в дороге ему предстоят немалые расходы!

Император сел в экипаж и уехал, но по дороге трижды оборачивался, и всякий раз в глазах у него стояли слезы.

Прощаясь с князем Шэнем, Ян дружески обнял его и сказал:

– Уверен, на праздники вы навестите меня! Князь Шэнь в ответ:

– Да, я люблю только природу и друзей. Мне говорили, что ваше поместье расположено в прекрасном уголке. Конечно, я не премину принять ваше приглашение, чтобы полюбоваться пейзажами гор Эмэй[391] и насладиться беседами с другом, талантливым, как Су Цзы-чжань,

Ян начал поторапливать слуг: настало время ехать. Лянь Юй и Су-цин долго смотрели вслед веренице экипажей, утирая рукавом слезы. Дама Цзя утешала их, как могла, и наконец они все вместе покатили в столицу.

Ян покидал императорский двор, будучи совсем еще молодым, в расцвете славы и сил, но он не мог противостоять обуревавшей его жажде покоя, желанию пожить среди зеленых гор под белыми облаками. В дороге он не останавливался ни разу, но все, кто видел его, говорили с восхищением:

– Вот едет знаменитый князь Ян – это он помог государю воцарить мир в стране и теперь, отказавшись от почестей и наград, направляется в свое поместье. Так поступили и ханьский Шу Гуан, и танский У Цяо!

Селение Звездная Обитель находилось на юго-востоке от столицы: с севера оно примыкало к горе Красный Зонт, а с юга его омывала река Алмазная. Селение было небольшое – несколько десятков домов, – но славилось красотой окрестностей не меньше, чем горы Гуанлишань. Люди начали жить здесь давно: расчистили у подножья горы место, поставили дома и завели тихие, скромные обычаи, не помышляя о роскоши. В середине усадьбы стоял Лотосовый павильон, в одном из залов которого жила тысячелетняя черепаха, ползавшая среди лотосовых листьев, – этот павильон отвели госпоже Сюй. Во флигеле Мужнина Услада обосновалась госпожа Инь, во флигеле Мужнина Утеха – госпожа Хуан. Отдельный домик Весенний Блеск предназначен был для старого Яна, рядом с ним высился павильон Блаженный Покой, в котором стал жить сам князь. Всюду радовали взор многочисленные беседки и павильоны, высокий забор окружал двор от любопытных взоров.

Когда Ян с семейством прибыл в усадьбу, навстречу ему выбежали все жители селения, радостно приветствуя своего господина. Князь вышел из экипажа, определил родителей и жен на жительство, после чего подозвал наложниц:

– Сад в моем поместье тянется на несколько десятков ли: под горой Красный Зонт вы найдете терема Багряное Облако и Облако над Рекой, а на берегу Алмазной реки – павильоны Звезда Тай-и и Песчаный Берег, есть здесь и множество других – выбирайте каждая по вкусу: Журавлиное Гнездо, Рыбная Заводь, Соперник Луны, Роза Ветров, Прибежище Волн, Малый Камень, Райский Уголок, Волшебный Утес. Через несколько дней Ян призвал наложниц.

– Вы осмотрели все поместье, теперь каждая может выбрать себе место по сердцу.

Хун отвечала с улыбкой:

– Нет лучше, чем жить среди природы. В павильоне Песчаный Берег, что у самой реки, хорошо жить торговке или старой рыбачке. Павильон Волшебный Утес, что высоко на горе, предназначен для уединения даоса-отшельника. А вот терем Багряное Облако, он и от горы и от реки недалеко, и построен ни чересчур по-новому, ни чересчур по-старому! Могу ли я поселиться в нем?

Заговорила Лотос:

– Горам и рекам радуются люди, уже пожившие, а молодые любят ловить рыбу и собирать травы. Я, например, люблю заниматься разведением шелкопрядов, собирать тутовые листья, делать вино и варить рис. Позвольте мне жить в тереме Роза Ветров!

– А ты почему молчишь? – обратился Ян к Фее.

– Потому что у меня очень скромное желание: разрешите мне обосноваться в Райском Уголке, вдали от шума, чтобы насладиться тишиной и покоем.

Князь охотно позволил наложницам занять выбранные ими жилища.

Миновало несколько лун, и пришло время всем трем наложницам праздновать рождение сыновей. Князь явился на пир в терем Багряное Облако в сопровождении родителей и жен. Весна была в разгаре: повсюду пестрели цветы, склонялись к воде ивы, причудливых очертаний скалы, усыпанные брызгами, сверкали под лучами солнца на берегу реки. Слуга вел гостей к терему горной тропинкой. Старый Ян с радостью оглядывал окрестности: на юге высятся горы в шапках белых облаков, далеко вперед уходит, блестя, как шелк или зеркало, широкая река, к подножью Красного Зонта и соседней горы Небесное Око лепятся сотни домишек.

– Как же здесь хорошо! – не удержал восторга старик. – И какое счастье, что госпожа Хун первой празднует рождение сына!

Ян прошел во двор и не успел сделать нескольких шагов, как навстречу выступила Хун с ребенком на руках, сопровождаемая служанками. Хозяйка провела гостей в терем – на окнах изящные переплеты, стены крашены в белый, столбы в красный цвет, на дверях шелковые занавеси, в комнатах украшенные жемчугом ширмы. Богатый дом! Вокруг терема растут персиковые и сливовые деревья, зеленые травы, в которых порхают бабочки, – здесь приятно наслаждаться весной; с запада стоит Павильон Живой Природы, заросший кленами и громадными хризантемами, порхают птицы, бродят красавцы олени, на шесте сидит пара кривоклювых соколов – здесь чудесно по осени; с юга высится Павильон Легкого Ветерка, густая зелень поднялась под его крышу, возле каменной стены бежит ручеек с небольшим водопадом, у входа в павильон лотосовый пруд с резвящимися в нем рыбками и дружными селезнем и уточкой – летом нет уголка краше; с севера виден Павильон Белой Яшмы, поднялся среди зеленых сосен и бамбука; белые аисты и журавли бродят в густых зарослях, у горизонта неровная линия холмов, рассеченных долинами, – сказочно хорошо здесь зимой! Ян внимательно осмотрел все и направился к Багряному Облаку, где уже были накрыты пиршественные столы. Заиграла музыка, полилось вино, жители селения, приглашенные на праздник, завели песни и танцы – все были сыты, хмельны и довольны.

На другой день князь с родными отправился в павильон Райский Уголок. Они шли по извилистой горной тропе, на душе у всех было светло, свежий ветерок шелестел в ветвях сосен, нежно журчал ручей, заставляя забыть мирские тревоги. Из просеки в зарослях кустарника появились две служанки и повели гостей к павильону – из решетчатого окна им улыбается красавица Фея, радостная и оживленная. Она выбежала навстречу и провела гостей в павильон, приказав служанкам подавать чай. Легкие, нежные ароматы витали в воздухе, и дышалось всем так легко и свободно, словно земные заботы, все до единой, остались за спиной, в другом, нежели этот, мире. Пришедшие огляделись: белоснежные стены радуют глаз чистотой, комнаты украшают каменные кувшины и курильницы, на столике лежит цитра, из узкогорлой вазы торчит мухобойка. Из окна, что на север, видны каменные ступени и перила павильона, а дальше поле, поросшее удивительными цветами и диковинными травами, в зарослях бамбука дремлют белые журавли. Куда ни глянь, все радует и ласкает душу! Вдруг порыв ветра донес до слуха гостей звон колокола. Старый Ян поднял голову, прислушался.

– Где это звонят?

– На восточном склоне горы, там стоит небольшой домик, – ответила Фея.

Она повела гостей туда: с узкой, усыпанной камнями лесной тропинки их глазам открылся крохотный чистый домик. Над его крышей висят белые облака, за невысокой изгородью видны зеленые холмы, тишь да благодать кругом! Открыли дверь, вошли – на столике книга, на стене яшмовый футляр для кистей. Больше похоже жилище на приют даоса, чем на обиталище обычного смертного!

А в павильоне всех уже поджидали накрытые столики, – гостям предложили вареный ячмень с бобовым супом, лесные и полевые овощи. Долго продолжался пир в честь рождения сына у Феи. Вот и солнце скрылось за холмами на западе, с востока взошла луна, прохладный ветер поиграл ветвями сосен и ворвался в комнаты, неся с собой горные запахи. Хун взяла со стола цитру и начала играть. Фея на яшмовой флейте поддержала ее: чистые нежные звуки поплыли в серебристом свете луны. Подняли головы журавли, протяжно закричали, подлетели к окну и начали вытанцовывать на лужайке. Старый Ян не может отвести от них умиротворенного взгляда, рада его душа! Он поворачивается к сыну и невесткам.

– Циньский Ши-хуан и ханьский У-ди искали небожителей Сянь Мэня и Ань Ци-шэн на берегу моря, но если бы они побывали этой ночью здесь, они поняли бы, что не стоило ехать в такую даль!

Настал новый день, и все отправились в павильон Роза Ветров. Дорога утопала в цветах, над нею склонялись ветви ив и софор, зеленых сосен и бамбука. Ближе к павильону огородные гряды и стук крупорушек напоминали о вольной сельской жизни. У обочины девушки рвали тутовые ягоды, молодые парни рубили на холме хворост, откуда-то доносились звуки свирели, – сразу видно, что люди живут здесь мирно и в достатке. Навстречу желанным гостям выходит Лотос, нарумяненная и напудренная, веселая и довольная, на руках у нее сын. Мать отдает его служанке, а сама показывает путь женам и наложницам князя. Она распахивает окна, поднимает занавеси, чтобы можно было полюбоваться окрестностями, затем ведет в комнаты: у окна стоит ткацкий стан, точь-в-точь как у матери Мэн-цзы, и сразу ясно, что хозяйка – женщина трудолюбивая. Столы уже накрыты для пира, громоздятся яства одно другого вкуснее, и каждое приготовлено по наставлениям госпожи Ван, супруги сунского поэта Су Ши[392], а блюда расставлены по образцам Ши Гань-ши, – хоть государя сажай за стол, не стыдно! Гости знали, что домашними делами заправляла одна Лотос, а слуги только помогали ей, и потому не переставали воздавать ей и как умелой хозяйке, и как красавице матери.

Заговорила Хун:

– Я слышала, что Лотос по примеру чэньской Ло-фу[393] разводит тутового шелкопряда и собирает тутовые ягоды, нельзя ли посмотреть на это хозяйство?

Князь повел жен и наложниц к небольшому строению, где на полках ровными рядами лежали коробки с шелкопрядами: одни еще прячутся в листьях шелковицы, другие ползают среди белоснежных коконов. Госпожа Хуан со вздохом сказала:

– Я тоже женщина, но меня научили только наряжаться, а к настоящему делу, увы, так и не приспособили!

Все отправились в сад. Там стоял небольшой домик, чистый и уютный, с занавесками на окнах, лакированными столбиками и перилами. Гости вошли внутрь и увидели: на постели покрывало, расшитое лотосами, на сундуке – рукоделье, в углу ширма с шелковыми драпировками, а на них изображены шитьем фениксы. Все здесь свидетельствовало о талантах хозяйки, ее вкусе и умении. Гости без устали нахваливали Лотос, разглядывали ее вышивки.

– Я по натуре домоседка, – начала с улыбкой Лотос, – люблю стряпать, шить, полоть. Но князь приучил меня к праздной жизни, ему не по душе разговоры о Мэн Гуан. Потому-то он и поселил меня в отдельном домике, чтобы там я могла «изводить себя, как Дун Ши»[394]. Когда ко мне приходит князь, я быстренько утираю пот, пудрюсь и хватаюсь за рукоделие руками, которые только что сжимали мотыгу, но все у меня не ладится, все получается не так!

Явилась служанка и сказала, что ужин готов. Гости пошли в Розу Ветров. Лотос сама спустилась в кухню, попробовала кушанья и приказала подавать их на столы. Служанки принесли «гостевой рис», салат из зелени, только что срезанную тыкву, барашка. Лотос перед началом трапезы прочитала «Песнь о земледельческом годе»[395] из «Книги песен». Затем подали вино в тыквенных чашах, полных до краев, и свежевыловленную рыбу на нефритовых подносах.

Старый Ян был доволен.

– На славу отпраздновали день рождения внука! Затем старик обратился к Инь и Хуан:

– Наложницы принесли нам деток. Почему бы и вам, невестушки, не сделать то же самое? Давайте-ка завтра соберемся обсудить эти дела в Лотосовом павильоне, потом в Мужниной Усладе, потом в Мужниной Утехе, потом в Весеннем Блеске и Блаженном Покое!

Жены князя согласились. Между тем землю окутали сумерки, гости заторопились домой. Лотос проводила их до ворот, и на прощанье госпожа Сюй говорит ей:

– На восточной окраине селения живет старушка, очень она скучает одна и хочет познакомиться с тобой да заодно помочь тебе в делах. Ты не против?

Лотос промолчала, а госпожа Сюй усмехнулась.

– Правда, угодить этой старушке трудно, но ты уж постарайся!

Лотос поняла, о чем речь, и ответила:

– Дней через пять-шесть я собираю крестьян пропалывать гряды. Если хочет, пусть приходит помочь.

Госпожа Сюй удовлетворенно кивнула и ушла.

На другой день наложницы князя отправились пировать в Лотосовый павильон, пригласив с собой и деревенских старушек, которых собралось великое множество, седых, согнутых в три погибели, бедно одетых, простоватых. Старушки восхищались красотой и достатком дома, хвалили красоту хозяек, тараторили без умолку. Гостей принимали Фея и Лотос: потчевали их вином и всякой снедью, развлекали веселыми прибаутками. Старушки были счастливы, без конца славили гостеприимных хозяек:

– Жить вам тысячу лет в радости и благополучии! Назавтра пировали в Мужниной Усладе и Мужниной

Утехе и пригласили всех женщин селения. Еще через день настал черед Весеннего Блеска и Блаженного Покоя, куда сошлись сельские старцы и жители соседних селений. Старый Ян в простой крестьянской одежде встречал гостей, а князь в алом халате сидел рядом с отцом и занимал прибывших на пир изысканными речами и изъявлениями дружбы.

Так проходили дни в Звездной Обители. Однажды, в первую десятидневку четвертой луны, моросил мелкий дождь и куролесил южный ветер. Ян пошел в Лотосовый павильон проведать матушку. Однако двери ее опочивальни оказались закрытыми, и служанка сказала князю, что хозяйка отправилась в Розу Ветров.

– Как же она пошла по дождю? – удивился Ян.

– Госпожа Лотос принесла ей накидку, – отвечала служанка.

Усмехнувшись, Ян отправился в Розу Ветров. Дорога вела князя мимо величественных горных склонов и зеленых рощ; качались, ссыпая с листьев капли дождя, вековые деревья, жалобно кричала кукушка, призывая поскорей лето, и как бы в ответ ей ветер приносил откуда-то песню царства Бинь – о седьмой луне, крестьяне пропалывали свои поля, прославляя добродетели государя, – казалось, вернулись славные времена правителей Гэ Тяня[396] и У Хуая[397]!

Ян шел неспешным шагом, любуясь окрестностями, и вдруг среди деревьев увидел нескольких людей в соломенных шляпах и простых накидках. Он вгляделся в них и узнал матушку и своих наложниц со служанками. Они стояли невдалеке от поля и беседовали. Завидя князя, Лотос пошла ему навстречу со словами:

– Слава ученого призрачна, как весенний сон. Однако едет ли он в шелковом халате с поясом, изукрашенным нефритом, на прием к императору, шагает ли в соломенной шляпе и серой накидке к павильону Роза Ветров, он погружен в свои ученые мысли и не замечает ничего вокруг!

Ян посмеялся и спрашивает у госпожи Сюй:

– Отчего это вы ушли без меня, матушка?

– В деревне старухам некогда бездельничать да болтать с сыновьями, – улыбнулась та. – Не мешай нам, видишь, мы заняты!

Князь присмотрелся и увидел, что его наложницы держат в руках небольшие лопаты и оживленно переговариваются, показывая то на деревья, то на траву.

Князь обратился к ним:

– Некогда Пан Дэ-гун[398] поселился на земле Санъян, сам обрабатывал поля, а жена его готовила простую пищу, и были они счастливы. Я, конечно, не похож на Пан Дэ-гуна, зато каждая из вас напоминает мне его супругу!

Хун отшутилась:

– В жизни человека так мало радостей, а время летит так быстро: сто лет – как порыв весеннего ветерка! Зачем же нам превращаться в жён горного отшельника, одетых в холщовые юбки, да закалывать волосы колючками?

Женщины развеселились и, как заправские селяне, ударили в барабан, подняли флажок и, став в ряд, заработали лопатами, громко распевая крестьянскую песню:

Дослушав песню до конца, Ян спросил Хун:

– Не ты ли это сочинила?! Улыбнувшись, Хун отвечала:

– Мне ведомы одни сочетания звуков, но душа музыки от меня скрыта. Попробую все же объяснить вам эту песню. Среди трехсот сочинений, помещенных в «Книгу песен», немало крестьянских: жизнелюбивые напевы царства Вэй[399], шутки и прибаутки царства Ци, душевные мелодии царства Тан, трудовые песни царства Бинь, безыскусные мотивы царств Чжоу и Шао и стран к югу от них, игривые куплеты царства Чжэн и много других, и все они разные, спутать их друг с другом невозможно. После гибели империи Хань и царства Вэй слагать песни разучились: поэты ударились в славословия и в излияния своих переживаний, принялись в пятисложных или семисложных строках рисовать свои радости и горести, желания и надежды, заботясь прежде всего о внешней красоте стиха, а не о том, чтобы их сочинения полюбились народу. Но крестьянские песни все же сохранились, их можно услышать даже в наше время: мелодии их невеселые и монотонные, ритм быстрый и сложный, в них много недосказанного и мало открытого всем. По ним можно было бы изучать обычаи и нравы простых людей, но очень уж они немногословны; в них прославляются верность и долг, хотя и бывают кое-какие вольности. Они напоминают песни иных веков, к примеру, конца эпохи западного царства Чжоу.

Князь с довольным видом слушал пояснения Хун и кивал головой.

Скоро служанки принесли обед: курицу, вино, горные и полевые овощи. После трапезы ополоснули кувшины в ручье и поставили в них цветы. А потом далеко за полдень потянулись рассказы и разные истории, которыми все развлекали друг друга. Наконец, поднялись и стали собираться домой. И вдруг прибегает служанка из Мужниной Услады и кричит:

– Госпоже Инь очень плохо, поспешите ей на помощь!

А что случилось с госпожой Инь, вы узнаете из следующей главы.

Глава пятьдесят третья

О ТОМ, КАК ВО ФЛИГЕЛЕ МУЖНИНА УСЛАДА ШУТИЛИ ЖЕНЫ КНЯЗЯ И КАК НАЛОЖНИЦЫ КНЯЗЯ ОТПРАВИЛИСЬ НА ЛОДКЕ К ПАВИЛЬОНУ СОПЕРНИК ЛУНЫ

Услышав, что с госпожой Инь что-то случилось, свекровь поспешила к флигелю Мужнина Услада.

Хун успокаивает ее:

– Не тревожьтесь, госпожа Сюй! Наша Инь дохаживает десятую луну, – видимо, начались схватки!

Госпожа Сюй всплеснула руками.

– Как же я не догадалась – она всегда была худенькой, а в последнее время так располнела. А мне и в голову не пришло, что она ждет ребеночка! Почему же вы мне раньше-то ничего не сказали?

Хун улыбнулась.

– Она сама никому в этом не признавалась, – я стала подозревать о происходящем с нею всего несколько лун назад.

Как только женщины подошли к Мужниной Усладе, им навстречу заковыляла кормилица госпожи Инь, старая Сюэ. Она схватила Хун за руку и залилась слезами.

– С ума схожу, что делается! Барышня наша как родилась, так до вчерашнего дня никаких болезней не знала, а с вечера сама не своя стала: мечется, места себе не находит, руки и ноги словно ледышки! Как же быть-то?!

Хун говорит:

– Успокойтесь, бабушка, ничего плохого не происходит!

Она вошла в комнату госпожи Инь – та разметалась на постели, волосы растрепаны, лицо в поту. Увидев Хун, заплакала и тихо просит:

– Спаси меня, Хун!

– Не тревожьтесь, госпожа Инь, – улыбнулась ласково Хун. – Это обычное женское дело. Немного потерпите, и все пройдет!

Хун расстелила шелковое одеяло и занялась роженицей. И вот раздался крик. Он рвался из крохотной груди мальчика с такой силой, что казалось, будто священный дракон взмывает в небо из синего моря. Все радовались, глядя на новорожденного, а свекор и свекровь были просто вне себя от счастья. Только теперь кормилица улыбнулась.

– Вы, барышня, как-то не так рожаете. Я двенадцатерых произвела, словно двенадцать раз сплюнула. Если бы мне довелось так мучиться, я бы от страха больше к мужу в постель не пошла!

Все от души посмеялись. А через три дня старый Ян и госпожа Сюй зашли посмотреть на новорожденного. Мальчик оказался смышленым, как отец, и красивым, как мать, – истинно дитя Единорога и Феникса!

– Еще одно радостное событие произошло в Звездной Обители, – проговорил старый Ян, – Давайте поэтому назовем малыша Цин-син, что означает Звезда Радости!

Шло время. Однажды Ян сидел у себя в комнате и дремал. Неожиданно дверь распахнулась и вошел красивый юноша со словами:

– Меня зовут Небесный Жемчуг, третья звезда Семизвездья. За прегрешения меня изгнал в мир людей Нефритовый владыка. Я пришел к вам, помня о нашей прежней близости.

Сказал и вдруг превратился в золотой луч, который проник князю в самое сердце. В изумлении встрепенулся князь… и проснулся! То был сон. Долго размышлял Ян над смыслом приснившегося ему. И тут вбежала служанка из Райского Уголка:

– Ой, помогите, князь! Госпожа наша со вчерашнего дня сильно занемогла!

Ян сразу понял, что ему снова предстоит стать отцом, и поспешил в Райский Уголок, где возле роженицы уже хлопотали Хун и Лотос.

– Радуйтесь, князь! Родился сын! – воскликнула Хун.

Лотос и Хун на все лады расхваливали князю красоту очередного сына, и тогда он вспомнил свой недавний сон: «Может, и впрямь сон был вещим, ведь Небесный Жемчуг славится своей красотой даже среди небожителей».

На третий день старый Ян, госпожа Сюй, княгини Инь и Хуан, а с ними Лотос и Хун пришли полюбоваться на младенца. Ребенок был чудо как хорош: высокий чистый лоб, блестящие щеки с персиковым румянцем, тонкие брови, словно лучи утренней звезды, алые губы, словно напитанные вишневым соком. Лицом он походил на мать, Фею Лазоревого града, а нравом и статью на отца, князя Яна.

Жены князя переглянулись.

– История знает много красивых женщин, но мы никогда не слышали о «повергающей царства» мужской красоте! Когда мальчик вырастет, он затмит самого Пань Юэ, и его тоже забросают мандаринами!

Старый Ян внимательно оглядел внука и промолвил:

– Слышал я, что самая яркая звезда Семизвездья – Тяньцзи, что значит Небесный Жемчуг. И поскольку мальчуган обещает вырасти красавцем и умницей, назовем-ка мы его Цзи-син, то есть Жемчужной Звездой!

Тут вбежала служанка из павильона Мужнина Утеха и сообщила госпоже Хуан:

– Из столицы прибыл «зеленый платок» и привез вам кое-что от родителей.

Хуан взяла сверток, развернула: там были письмо сановного Хуана и госпожи Вэй и корзина с фруктами.

– Неужели одна будешь лакомиться? – пошутил Ян.

Он взял у Хуан корзину и заглянул внутрь – фрукты оказались незрелыми.

– Любимой доченьке от вельможного папеньки! – расхохотался Ян. – Не заморские ли какие-нибудь плоды? Ну а теперь послушаем, что пишут нам тесть и теща!

Ян взял письмо, распечатал и прочитал. Хуан стояла, низко опустив голову. Ян передал письмо наложницам.

– Можете прочесть и вы, ничего тайного в нем нет. Неожиданно Хуан протянула руку, схватила письмо

и спрятала в складках платья. Князь повернулся к Хун:

– Чудеса какие-то! Молодая женщина отказывается от лакомств, которых у нас здесь полно, и набрасывается на незрелые фрукты!

– Это бывает с каждой женщиной! – ответила Хун.

Все промолчали, а Хуан вдруг упала без чувств на подушки. Ян бросился к ней: лоб княгини покрылся испариной, дыхание участилось, судороги свели руки и ноги. Испуганный Ян приказал немедленно приготовить нужные снадобья и заставил Хуан их принять. И с этого дня стал неустанно заботиться о своей второй жене и беречь ее.

Шло время. Однажды, в шестнадцатый день седьмой луны Ян направился к павильону Мужнина Услада. Госпожа Инь с двумя служанками гуляла в саду, любуясь луной, – ее прекрасное лицо сияло ярче, чем небесная красавица, а осанке позавидовала бы сама Хэн Э. Князь подошел к жене.

– Я вижу, ты не скучаешь! Госпожа Инь улыбнулась.

– В старину говорили: «Весенняя луна прекраснее осенней». Но так говорили лишь затворницы, а передо мною сейчас чистое небо, сияет Серебряная Река, ярким светом озарен весь мир. И этот свет – вы, князь! Луна бывает круглая, потом как серп, потом опять круглая, и нет конца полнолуниям и новолуниям, их чередование происходит вечно.