В процессе получения образования цивилизованные дети часами ежедневно запираются в четырех стенах под надзором учителей, которые иногда бывают нервны и раздражительны. Их даже заставляют оставаться в течение длительных периодов времени в одном и том же положении. Те вещи, которые им необходимо изучать, могут преподноситься в совершенно неинтересном виде. При этом они вынуждены постоянно думать больше о получении хороших отметок и похвал, нежели о приобретении знаний ради самих себя.
      Некоторые дети выносят эти противоестественные условия лучше, чем другие. Но многие не могут устоять перед напряжением. Таким образом, школы становятся рассадниками не только миопии, но и всех других видов аномалий рефракции.
      22. Лечение в школах: методы, которые принесли успех
      Еще раз повторим очень важный принцип: вы не сможете увидеть что-либо с совершенным зрением,
      138
      если не видели этого объекта прежде. Когда глаз смотрит не незнакомый объект, он всегда более или менее напрягается, чтобы увидеть его. При этом всегда появляется аномалия рефракции. Когда ребенок смотрит на незнакомые надписи или фигуры на доске, удаленные географические карты, схемы или рисунки, ретиноскоп всегда показывает, что они стали миопиками, хотя их зрение при других обстоятельствах может быть абсолютно нормальным. То же самое происходит и со взрослыми при разглядывании ими удаленного незнакомого объекта. Когда же глаз смотрит на знакомый объект, эффект совершенно иной. Удается не только рассмотреть его без напряжения, но в последующем снижается и усилие, прикладываемое при рассматривании незнакомых объектов.
      Эти данные обеспечивают нас методом преодоления психического напряжения, которому подвергаются дети при современной системе образования. Невозможно увидеть что-либо идеально в момент, когда мозг находится под напряжением. Если дети смогут расслабиться во время смотрения на знакомые объекты, они смогут (иногда на невероятно короткие периоды времени) сохранить это расслабление и при взгляде на незнакомые объекты.
      Я обнаружил это, когда обследовал глаза нескольких сотен школьников из Гранд-Фокса, штат Северная Дакота. Нередко дети, не сумевшие прочитать при первой проверке все буквы на проверочной таблице, сумели сделать это во время второй или третьей проверки. Иногда после окончания обследования класса дети, которые в первый раз потерпели неудачу, просились на повторную проверку и нередко считывали на ней всю проверочную таблицу с нормальным зрением. Эти случаи были столь часты, что не было никакого сомнения в том, что зрение каким-то образом улучшалось чтением проверочной таблицы.
      В одном классе я нашел мальчика, проявившего себя как сильно миопического, но прочитавшего после некоторого ободрения все буквы на проверочной таблице. Учительница поинтересовалась моим мнением о зрении мальчика, поскольку она считала его сильно близоруким. Когда я сказал, что зрение его нормально, она удивилась и заявила, что он мог выучить буквы наизусть или они были подсказаны ему другим учеником.
      139
      Учительница продолжала утверждать, что он не может ни прочитать надписи или цифры на доске, ни увидеть географические карты, схемы и таблицы на стенах, ни узнать людей на другой стороне улицы. Она попросила перепроверить его зрение, что я и сделал весьма тщательно и под ее надзором, устранив все возможные источники ошибок, о которых она говорила. И вновь мальчик прочитал все буквы на таблице. Тогда учительница написала на доске несколько слов и цифр, которые он также хорошо прочитал. Наконец, она попросила назвать время на стенных часах, висевших в 25 футах от него. И с этим ученик успешно справился.
      В этом классе было отмечено еще три аналогичных случая. Зрение этих детей, которое было найдено весьма плохим для удаленных объектов, за несколько минут, посвященных проверке их глаз, стало нормальным.
      Неудивительно, что после происшедшего учительница попросила повесить постоянно проверочную таблицу в классной комнате. Детей просили читать мельчайшие буквы, которые они могут увидеть со своих мест, по крайней мере, один раз в день обоими глазами вместе и каждым глазом по отдельности. При этом неиспользуемый глаз прикрывался ладонью руки таким образом, чтобы избежать давления на глазное яблоко. Тех, чье зрение было плохим, поощряли читать проверочную таблицу более часто. Но необходимость в поощрении отпала, как только они обнаружили, что такая практика помогает им увидеть доску и снимает головные боли и другие неприятные ощущения, с которыми им приходилось раньше сталкиваться во время зрительной работы.
      В другом классе, состоявшем из сорока детей в возрасте от 6 до 8 лет, тридцать учеников достигли нормального зрения во время проверки. Остальные позже также добились подобного успеха под руководством учителей, занимаясь упражнениями по развитию зрения вдаль с проверочной таблицей. В течение вот уже пятнадцати лет эта учительница замечала, что каждый год при открытии осенью школы все дети могли видеть со своих мест надписи на доске, но перед ее закрытием весной все дети без исключения жаловались на то, что не могут увидеть доску с расстояния больше, чем 10 футов. После того, как стала понятна польза, получаемая
      140
      от ежедневных занятий по развитию зрения вдаль на знакомых объектах, взятых в качестве точки фиксации, учительница повесила в своем классе проверочную таблицу и попросила детей ежедневно читать ее. Результатом этого явилось то, что за 8 лет никто из детей, находившихся на ее попечении, не приобрел плохого зрения.
      Учительница этого класса приписывала неизменное ухудшение зрения ее питомцев в течение года тому факту, что ее классная комната находилась в подвальном помещении, что снижало уровень освещенности в классе. Но у учителей, работавших в хорошо освещенных классных комнатах, были такие же проблемы. После того, как во всех комнатах, как хорошо освещенных, так и плохо освещенных, повесили проверочные таблицы и дети начали читать их каждый день, ухудшение зрения прекратилось. Более того, практически у всех оно улучшилось. Зрение, которое было ниже нормального, улучшилось в большинстве случаев до нормального уровня, в то время как дети, имевшие нормальное зрение, за которое принимается зрение в 20/20, улучшили его до 20/15-20/10. При этом удалось не только избавиться от миопии, но и улучшить зрение для близких объектов.
      По просьбе управляющего школами Гранд-Фокса эта система тогда была внедрена во всех школах города и применялась непрерывно в течение 8 лет. За это время, как я подсчитал, она позволила снизить уровень миопии среди детей с 6% до менее чем 1%.
      Несколькими годами позже эта же система была введена в некоторых школах Нью-Йорка с общей численностью учащихся около десяти тысяч. Тем не менее, многие учителя отрицали необходимость применения проверочных таблиц, не веря, что такой простой метод (а он существенно отличается от применявшихся ранее методов) может дать желаемые результаты. Другие держали проверочные таблицы в закрытых шкафах, вытаскивая их лишь на время ежедневной тренировки глаз, из-за опасения, что дети выучат их наизусть. Таким образом, они не только возложили на себя ненужную нагрузку, но сделали все, чтобы разрушить цель этой системы, заключающуюся в даче детям ежедневных упражнений в зрении вдаль со знакомыми объектами.
      141
      С другой стороны, многие учителя упорно и с умом применяли эту систему, что позволило им менее чем через год сообщить, что из трех тысяч детей с плохим зрением, занимавшихся этой системой, более тысячи обрели нормальное зрение. Некоторые из этих детей, как и в случае с детьми Гранд-Фокса, достигли успеха уже через несколько минут. Добились успеха и многие из учителей, причем некоторые из них - очень быстро. В ряде случаев результаты применения системы были просто поразительны. Но в конечном итоге, дело закончилось тем, что министерство образования и специалисты по очкам не дали согласия на применение этой системы, и постепенно использование проверочных таблиц с целью улучшения зрения было прекращено.
      В классе для умственно отсталых детей, где учитель в течение нескольких лет вел записи их зрения, обнаружилось, что с каждым годом оно устойчиво падает. Однако, как только были введены проверочные таблицы, зрение начало улучшаться. Потом из местного отделения министерства здравоохранения пришел врач, который проверил глаза детей и всем им, даже тем, чье зрение было достаточно хорошим, выписал очки. Использование проверочных таблиц тогда было прекращено, поскольку учитель посчитал, что было бы неверным вмешиваться в это дело, ибо очки, надетые на детей, были выписаны врачом.
      Очень скоро, однако, дети начали терять, разбивать или просто выбрасывать свои очки. Одни говорили, что очки вызывают у них головные боли, другие утверждали, что без них они чувствуют себя лучше. За срок около месяца большинство очков, которыми министерство здравоохранения снабдило детей, исчезло. Учитель тогда почувствовал себя свободным, чтобы возобновить использование проверочных таблиц. Сразу же улучшились зрение и психические реакции детей. Вскоре многих из них перевели в обычные классы, поскольку обнаружилось, что в учебе они ни в чем не уступают другим детям.
      Другая учительница сообщила о таких же интересных результатах. Она вела класс, дети из которого в чем-то не походили на ребят из других классов. Многие из них отставали в учебе, другие были завзятыми лентяями, и у всех у них было плохое зрение. В классе повесили проверочную таблицу, чтобы все дети могли
      142
      ее видеть. Учительница же строго следовала моим инструкциям. К концу шестого месяца у всех детей (за исключением двух) было нормальное зрение. У этих двух зрение также заметно улучшилось. В то же время, худшие из неисправимых и злостные прогульщики стали прилежными учениками.
      Чтобы снять все сомнения, возникающие по поводу причин улучшения зрения детей, были проведены сравнительные проверки с использованием и без использования проверочных таблиц. В одном из указанных случаев ежедневно в течение одной недели проверялось 6 учеников с плохим зрением, которые не занимались с проверочной таблицей. Никакого улучшения не было отмечено. Тогда вновь повесили на место проверочную таблицу и эту группу проинструктировали, каким образом надо ее ежедневно читать. К концу недели у всех у них зрение улучшилось, а у пяти зрение стало полностью нормальным. У другой группы детей, страдавших плохим зрением, результаты были аналогичны. В течение недели, когда проверочная таблица не применялась, никакого улучшения не было отмечено. Но после недели занятий по развитию зрения вдаль с помощью проверочной таблицы зрение у всех заметно улучшилось, а к концу месяца стало полностью нормальным.
      Для того, чтобы не было никаких сомнений в отношении достоверности записей учителей, в ряде случаев директора школ, где применялась система, просили министерство здравоохранения прислать инспектора для проверки зрения учеников. Всякий раз, когда это делалось, записи были найдены правильными.
      Однажды, будучи в городе Рочестере (штат Нью-Йорк), я позвонил управляющему директору публичных школ и рассказал ему о своем методе профилактики миопии. Он очень заинтересовался и попросил меня ввести метод в одной из своих школ. Я сделал это и к концу третьего месяца получил оттуда сообщение о том, что зрение всех детей улучшилось, а значительное их число обрело нормальное зрение на оба глаза. Однако конец этой истории здесь был такой же, как и в Нью-Йорке.
      Мой метод применялся и в ряде других городов, и всегда зрение детей улучшалось. Многие из них обретали нормальное зрение через несколько минут, дней, недель или месяцев. Проверить предположения об отрицательных
      143
      последствиях трудно, но из того, что этот метод улучшил зрение всех детей, применявших его, вытекает, что ничье зрение этим методом не могло быть ухудшено. Следовательно, он должен был, помимо всего, и предотвращать миопию. Этого нельзя сказать о каких-либо других методах профилактики миопии, применявшихся ранее в школах. Все другие методы основаны на предположении, что причиной миопии является чрезмерное использование глаз для работы на близких расстояниях, и все они, как известно, потерпели неудачу.
      Очевидно также, что этот метод должен был предотвращать и другие аномалии рефракции. То есть речь идет о проблеме, ранее серьезно даже не рассматривавшейся, поскольку гиперметропия, а с недавних пор и астигматизм (в большинстве случаев), считаются врожденными состояниями. Однако любой, кто знает, как пользоваться ретиноскопом, может за несколько минут убедиться в том, что оба этих состояния приобретаются. Вне зависимости от того, какой глаз взять, астигматический или гиперметропический, зрение его всегда становится нормальным, когда он смотрит на какую-нибудь пустую чистую поверхность без старания увидеть что-либо. Но когда дети учатся читать, писать, рисовать, шить или делать что-либо еще, что требует рассматривания на близком расстоянии незнакомых объектов, всегда появляются гиперметропия или гиперметропический астигматизм. То же самое происходит и со взрослыми.
      Эти факты наводят на мысль, что детям, прежде всего, нужна тренировка глаз. Прежде чем они смогут сделать существенный прогресс в своей учебе, им необходимо научиться смотреть на незнакомые буквы или объекты на близком расстоянии без напряжения. При этом в каждом случае, когда применялся этот метод, было доказано, что такой результат достигается путем ежедневной тренировки зрения вдаль с помощью проверочной таблицы. Когда этим способом улучшалось зрение вдаль, дети неизменно становились способными использовать свои глаза и на близком расстоянии без напряжения.
      Метод приносит наибольшую пользу, когда учителя не носят очки. Отмечалось не только то, что дети подражают привычкам учителя, носящего очки, но
      144
      и то, как нервное напряжение, проявлением которого является плохое зрение, вызывало у них аналогичное состояние. В классах одного и того же уровня, с одинаковым освещением зрение детей, чьи учителя не носили очки, всегда было лучше, чем зрение детей, чьи учителя были в очках. Как-то раз я проверял зрение детей, учительница которых носила очки, и нашел его весьма плохим. Учительница вышла из класса по каким-то делам, а я в это время вновь проверил зрение детей. Результаты были намного лучше. Вернувшись, она поинтересовалась зрением одного мальчика, весьма нервного ребенка. Как только я приступил к проверке его зрения, она встала перед ним и сказала: "Когда доктор скажет тебе прочитать проверочную таблицу, сделай это". Мальчик не смог ничего увидеть. Тогда она встала позади него, и это дало такой же эффект, как если бы она вышла из комнаты. Мальчик прочитал всю таблицу.
      Сегодня в школах Соединенных Штатов у нескольких миллионов детей плохое зрение. Это мешает им в полной мере воспользоваться образованием, которое дает государство, разрушает их здоровье и выбрасывает на ветер деньги налогоплательщиков. Если же посмотреть на это дело в развитии, то плохое зрение всю жизнь будет помехой этим детям и приведет к дополнительным денежным расходам. Нередко оно служит источником постоянных страданий. Тем не менее, практически все эти состояния могут быть устранены, а развитие новых предотвращено, методами не более сложными, чем ежедневное чтение проверочной таблицы.
      Почему же должны страдать и носить очки наши дети, когда есть такая простая мера помощи им? Она практически ничего не стоит. Во многих случаях отпадает даже необходимость в покупке проверочных таблиц, поскольку они повсюду давно используются для проверки глаз детей. Учителям будет нетрудно повесить таблицу на стену, а улучшение зрения, здоровья, характера и склада ума их учеников, достигнутые в результате ее применения, значительно облегчит им работу. Кроме того, никто не рискнет утверждать, что это может принести какой-нибудь вред.
      145
      Правила применения в школах проверочной таблицы для улучшения зрения
      Проверочная таблица вешается на стену классной комнаты, и каждый день дети читают про себя мельчайшие буквы, которые они могут увидеть со своих мест, каждым глазом по отдельности. При этом другой глаз закрывается ладонью руки таким образом, чтобы избежать давления на глазное яблоко. Это не отнимает много времени и достаточно, чтобы улучшить зрение всех детей через одну неделю или устранить все аномалии рефракции через несколько месяцев, год и более.
      Детей с заметно плохим зрением следует поощрять к более частому чтению проверочной таблицы. Не следует в это дело вмешивать детей, носящих очки, поскольку они обязаны находиться под попечением врача и тренировка, пока они носят очки, даст им мало или вообще окажется бесполезной.
      Хотя это и не обязательно, большой помощью было бы ведение записей, отражающих зрение каждого ученика в момент введения системы и далее через любые удобные интервалы времени - ежегодно или почаще. Записи могут производиться учителем.
      Записи должны включать в себя имя и возраст учеников, зрение каждого проверяемого глаза с расстояния 20 футов и дату. Например:
      Джон Смит, 10 лет, 15 сентября 19
      З. П. (зрение правого глаза) 20/40
      З. Л. (зрение левого глаза) 20/40
      Джон Смит, 11 лет, 1 января, 19
      З. П. 20/30
      З. Л. 20/15
      Абсолютно необходимо осуществлять определенный контроль. По меньшей мере раз в год кто-нибудь, кто владеет этим методом должен посещать каждый класс, чтобы ответить на возникшие вопросы, стимулируя учителей к продолжению использования метода и делая нечто вроде докладов, основываясь на правильных источниках информации. Тем не менее, ни инспекторам школ, ни учителям, ни детям нет необходимости набираться каких-либо сведений о физиологии глаза.
      146
      23. Психика и зрение
      Плохое зрение, как я уже говорил, является следствием аномального состояния психики. Очки могут иногда нейтрализовать воздействие этого состояния на глаза и, доставляя больше удобств человеку, до некоторой степени улучшить его психические способности. Но коренным образом этого состояния психики мы не меняем и, превратив его в плохую привычку, можем ухудшить его.
      Легко показать, что среди способностей мозга, ухудшающихся с нарушением зрения, находится и память. Поскольку значительная часть образовательного процесса заключается в накоплении фактов, а все другие психические процессы зависят от усвоения человеком этих фактов, легко понять, как мало достигается простым одеванием очков на человека, испытывающего "проблемы со своими глазами". Необычайная память первобытного человека приписывалась тому факту, что из-за отсутствия подходящих средств записи, он вынужден был полагаться на свою память, которая, соответственно, укреплялась. Но с точки зрения известного факта - связи памяти со зрением - более обоснованным было бы предположить, что память первобытного человека была хорошей по той же причине, что и его острое зрение, а именно, благодаря расслабленному спокойному состоянию его психики.
      Память первобытного человека, так же как и остроту его зрения, можно найти и среди цивилизованных людей, и, если бы были проведены необходимые исследования, то, несомненно, обнаружилось бы, что они всегда встречаются вместе. Подобное единство наблюдалось и в случае, который недавно встретился мне в моих исследованиях. Обследовалась одна девочка с таким поразительным зрением, что она могла невооруженным глазом видеть спутники Юпитера. Этот факт доказан ее наброском схемы их расположения, которая в точности соответствовала схемам, сделанным людьми, пользовавшимися телескопом.
      Столь же удивительной была и ее память. Она слово в слово могла пересказать все содержание книги после ее прочтения так же, как это, говорят, делал Лорд Макоули (Lord Macaulay). Девочка без учителя за несколько
      147
      дней выучила латыни больше, чем ее сестра, имевшая 6 диоптрий миопии и потратившая на латынь несколько лет. Она помнила, что она ела в ресторане пять лет назад и даже назвала имя официанта, номер дома и улицу, где все это произошло. Девочка помнила также, что она надела по этому случаю и во что были одеты другие. Также верно называлось и любое другое событие, так или иначе возбудившее в ней интерес. Любимым развлечением ее семьи было расспрашивать ее о том, каким было меню и как были одеты люди в тех или иных случаях.
      Было обнаружено, что, когда зрение двух людей отличается, возможности их памяти различаются точно в такой же степени. Две сестры, у одной из которых было обычно хорошее зрение, выражающееся записью 20/20, а у другой 20/10, показали, что время, необходимое им для заучивания 8 строф поэмы, различалось почти в том же соотношении, что и их зрение. Первая девочка, чье зрение было 20/10, выучила 8 строф за 15 минут, другой, со зрением 20/20, на это потребовалась 31 минута.
      После пальминга девочка с нормальным зрением выучила еще 8 строф за 21 минуту, в то время как ее сестра смогла сократить свое время лишь на 2 минуты. Другими словами, психика последней уже находилась в нормальном или почти нормальном состоянии, которое не могло быть существенно улучшено пальмингом, в то время как первая девочка, чья психика находилась под некоторым напряжением, смогла добиться через пальминг расслабления и, следовательно, смогла улучшить свою память.
      Как уже отмечалось в главе 10, память даже одного человека с различиями в зрении двух глаз может меняться в зависимости от того, открыты оба глаза или же лучший глаз закрыт.
      Память нельзя усилить сколь нибудь больше, чем может быть усилено зрение. Мы вспоминаем без усилия, точно так же, как и видим без усилия. Чем сильнее мы стараемся вспомнить или увидеть, тем в меньшей степени мы способны это сделать.
      Вещи, которые мы запоминаем, являются вещами, возбуждающими в нас интерес к ним. Причиной того, что мы испытываем трудности в изучении тех или иных дисциплин является то, что они нам надоедают. Когда
      148
      нам скучно, наше зрение ухудшается. Скука представляет собой состояние психического напряжения, при котором глаза нормально функционировать не могут.
      Девочка с острым зрением, о которой мы говорили выше, могла целиком по памяти пересказывать книги, которые были ей интересны. Но она испытывала крайнюю неприязнь к математике и анатомии и не только не могла их выучить, но и становилась миопиком, когда мысль о них приходила ей в голову. Она могла прочитать буквы в четверть дюйма высотой с 20 футов при слабом освещении, но когда ее просили назвать цифры высотой в 1-2 дюйма при хорошем освещении с 10 футов, половину из них она называла неверно. Когда ее попросили сложить двойку с тройкой, она назвала сначала цифру четыре, прежде чем решила, что все же это будет пять. При этом все время, пока она занималась этим неприятным делом, ретиноскоп показывал, что она - миопик. Когда я попросил ее заглянуть в мой глаз с помощью офтальмоскопа, она не смогла там ничего увидеть, хотя для того, чтобы заметить детали глазного дна требуется значительно более низкая степень остроты зрения, чем требуется, чтобы увидеть спутники Юпитера.
      Одна близорукая девушка, в противоположность данному случаю, пылала любовью к математике и анатомии и добилась в них блестящих результатов. Она с такой же легкостью научилась пользоваться офтальмоскопом, как упомянутая в начале главы девочка с острым зрением выучила латынь. Почти сразу же девушка смогла увидеть зрительный нерв и отметить, что центр сетчатки светлее, чем периферия. Она увидела светлоокрашенные линии (артерии) и линии потемнее (вены). При этом на кровеносных сосудах она разглядела и светлые полоски. Некоторые офтальмологи так никогда и не смогут этого увидеть, и вообще никто не сможет этого сделать, не имея нормального зрения. Ее зрение, таким образом, должно было в этот момент времени стать нормальным. Зрение этой девушки, хотя и не было нормальным, но все же было лучше, чем для букв.
      В обоих рассмотренных случаях способность учиться и способность видеть шли бок о бок с интересом. Девочка могла прочитать уменьшенную фотокопию библии, слово в слово пересказать прочитанное, могла
      149
      увидеть спутники Юпитера и нарисовать потом схему их расположения потому, что все эти вещи были ей интересны. Но она не смогла увидеть глазное дно так же хорошо, как и буквы. Не смогла она увидеть и даже половины количества цифр от числа увиденных букв. Причиной этого было то, что эти вещи были ей неинтересны и скучны. Но когда ей сказали, что было бы хорошей шуткой удивить ее учителей, всегда упрекавших ее за отставание по математике, получив высокую оценку на приближающемся экзамене, в ней проснулся такой интерес к этому предмету, что она умудрилась выучить достаточно материала и набрать целых 78 баллов. Для другой девушки неприятными были буквы. Большинство предметов ее не интересовало, что вело к отставанию по ним и привычному превращению в миопика. Но когда ее просили посмотреть на объекты, возбуждавшие в ней интенсивный интерес, зрение ее становилось нормальным.
      Короче говоря, когда человек не заинтересован в чем-либо, его психика выходит из-под контроля, а без психического контроля человек не может ни учиться, ни видеть что-либо. Когда зрение становится нормальным, улучшается не только память, но и все другие психические способности человека. Люди, избавившиеся от плохого зрения, часто обнаруживают, что способность делать свою работу улучшилась.
      Один библиотекарь возрастом около 70 лет, сорок из них носивший очки, обнаружил, что после того, как он достиг нормального зрения без очков, он смог работать быстрее и точнее, утомляясь при этом меньше, чем это было прежде. В загруженные работой периоды времени, или когда не было помощников, он работал неделями с 7 утра и до 11 ночи и утверждал, что чувствует себя после окончания работы менее уставшим, чем перед ее началом утром. Раньше же, хотя он и не работал больше своих коллег, работа всегда очень сильно его утомляла. Библиотекарь заметил также и улучшение в своем настроении. Он давно работал в этой библиотеке и понимал в деле намного больше, чем его коллеги. Поэтому к нему часто обращались за советом. Эти помехи до того, как его зрение стало нормальным, сильно досаждали ему и часто портили настроение. Однако впоследствии они не вызывали у него никакого раздражения.
      150
      В другом случае, когда зрение стало нормальным, удалось унять симптомы психоза. Ко мне пришел один врач, которого уже осмотрели многие невропатологи и офтальмологи. Но пришел он ко мне не потому, что у него была какая-то уверенность в моем методе, а просто потому, что ему больше не оставалось ничего делать. Он принес с собой довольно большую коллекцию очков, выписанных ему разными врачами. При этом среди них не было двух одинаковых. Он рассказал мне, что носил очки когда-то в течение многих месяцев, но все безуспешно, поэтому он прекратил их носить, что явно ему не повредило. Жизнь на свежем воздухе также не смогла ему помочь. По совету ряда известных неврологов он бросил даже на пару лет свою врачебную практику, чтобы провести это время на ранчо. Но этот отдых ничего хорошего ему тоже не дал.
      Я проверил его глаза и не нашел в них никаких органических поражений и никакой аномалии рефракции. Тем не менее, его зрение каждым глазом составило три четверти нормального, он страдал двоением зрения и всякого рода неприятными симптомами. Он видел каких-то людей, стоящих на голове, и маленьких чертей, танцующих на крышах высоких домов. Был у него и целый ряд других иллюзий зрения, слишком многочисленных, чтобы их можно было здесь описать. Ночью его зрение настолько ухудшалось, что он с трудом находил свою дорогу. Идя по проселочной дороге, он уверял, что видит ее лучше, когда отводит глаза далеко в сторону от нее, смотря на дорогу краем сетчатки, вместо ее центра. С различными интервалами времени совершенно внезапно и без потери сознания он подвергался атаке слепоты. Это вселило в него сильную тревогу, поскольку он был хирургом с большой и доходной врачебной практикой, и он опасался, что подобное может произойти и во время операции.
      Его память была весьма слаба. Он не мог припомнить цвета глаз членов своей семьи, хотя многие годы видел их каждый день. Он не помнил также ни цвета своего дома, ни числа комнат на разных этажах, ни других деталей. Лица и имена пациентов и друзей он вспоминал с трудом или вообще не мог этого сделать.
      Лечить этого человека было очень трудно, главным образом потому, что у него было бесконечное число ошибочных представлений о физиологической оптике
      151
      вообще и его собственной истории болезни в частности. Он настаивал на обсуждении всех этих своих мыслей и считал, что пока идут обсуждения, он не добьется никакого успеха. Каждый день и каждый раз он часами говорил и спорил. Его логика была удивительной, кажущейся неопровержимой и, тем не менее, совершенно неправильной.
      Его эксцентрическая фиксация была такой высокой степени, что когда он смотрел под углом 45 градусов в сторону от большой буквы "С" на проверочной таблице, он видел эту букву такой же черной, как при прямом взгляде на нее. Напряжение при этом было ужасным и приводило к появлению сильного астигматизма. Но пациент этого не осознавал, а убедить его в том, что в этом симптоме есть что-то ненормальное, не удавалось. Если ему все же удавалось увидеть какую-нибудь букву, он утверждал, что должен видеть ее в такой же степени черной, какой она есть на самом деле, поскольку он не страдает цветовой слепотой. В конечном счете, он все же научился смотреть в сторону от одной из маленьких букв на проверочной таблице и видеть ее хуже, чем когда смотрел прямо на нее. На то, чтобы добиться этого, он потратил 8 или 9 месяцев, но когда ему удалось это сделать, он сказал, что ощущение при этом было такое, как будто с его психики сняли большую нагрузку. Во всем теле он испытал чувство покоя и расслабления.
      Когда же его попросили вспомнить что-нибудь черное, закрыв глаза и прикрыв их ладонями, он сказал, что сделать этого не удается. Он видел при этом любые цвета, только не черный, который должен быть обычно виден, когда зрительный нерв человека не является объектом воздействия света. Однако в колледже он был страстным игроком в футбол, что позволило ему, в конце концов, обнаружить, что он может вспомнить черный футбольный мяч.