– Не двигайся! – скомандовал он. – Подожди минуточку. Ты не можешь чуть-чуть приподнять юбку?
      – Сначала разберись сам, чего ты хочешь. Чтобы я не двигалась или чтобы приподняла юбку?
      – Подтяни ее… совсем чуть-чуть. Пусть будут видны колени. Немножко чувственности. Вообрази, будто фотографируешься для обложки журнала.
      – Фи, как банально! – Тем не менее Эшли послушно подняла юбку, обнажив колени.
      – А если еще чуть-чуть повыше? – попросил Брендон, по-прежнему глядя в видоискатель.
      Юбка поднялась почти до середины бедер.
      – Еще немного…
      Уперев руки в бедра, Эшли сердито посмотрела на него.
      – Проклятие, если я тебя послушаюсь, эту пленку никому нельзя будет отдать на проявку. Существуют законы, как вам известно, мистер Знаменитый Адвокат!
      Брендон взглянул на нее поверх фотоаппарата и усмехнулся.
      – У меня самого есть темная комната, – заявил он.
      – Понятно! Вот, значит, как ты развлекаешься?
      – В жизни не занимался порнографией! – возмутился он. – Конечно, никогда не поздно начать… Если к тому же ты согласишься послужить мне моделью…
      – Ты – кошмарный человек! – Эшли расхохоталась.
      – Стой так! – воскликнул Брендон. – Это именно то, чего я хочу!
      Он быстро снял один за другим несколько кадров – Эшли стоит на перилах, улыбаясь, с откинутой назад головой и пылающими щеками, ее юбку вздымает ветер.
      – Знаешь, – она из стороны в сторону покачалась на перилах, балансируя руками для равновесия, – маленькой девочкой я часто ходила по изгороди, окружавшей виноградники. У меня здорово получалось, я могла продержаться там дольше любого мальчишки. – Девушка двинулась вперед, осторожно переставляя ноги и для устойчивости раскинув руки.
      Брендон опустил аппарат.
      – Поосторожней, Эшли, – забеспокоился он. – Так недолго и упасть…
      – Ерунда, – легкомысленно ответила она. – Говорю же, я на этом собаку съела…
      Внезапно одна нога соскользнула. Эшли изо всех сил попыталась сохранить равновесие, но сильно наклонилась в сторону и полетела вниз, на выложенную камнем дорожку. Брендон бросился к ней, подхватил и на мгновение прижал к себе, поглаживая по волосам. Сердца у обоих бились учащенно и взволнованно. Эшли подняла на Брендона темные сияющие глаза. Их взгляды встретились, он с нежностью поцеловал ее.
      – Я так испугался, – прошептал он, продолжая гладить ее по волосам.
      – Ты испугался! – Эшли с трудом перевела дыхание. – Можешь себе представить, каково мне пришлось!
      – Не знаю, что бы я делал, если бы с тобой что-нибудь случилось, – с нежностью сказал Брендон и снова поцеловал ее.
      – Ничего со мной не может случиться, пока ты рядом. Уверена, ты просто не допустил бы этого, вот и все.
      Теперь Брендон осыпал поцелуями ее шею.
      – Я люблю тебя, Эшли. Мне кажется, я любил тебя всю жизнь.
      – Ты говоришь так только потому, что мы оба чертовски перепугались. – Тем не менее она все теснее прижималась к нему.
      – Нет… нет, не поэтому, – бормотал Брендон, покусывая губами ее ухо. – Я люблю тебя.
      – Я тоже люблю тебя, – пролепетала Эшли.
      – Тогда давай вернемся в гостиницу. – Он снова поцеловал ее в шею.
      Она засмеялась.
      – Нечестно!
      – Что нечестно?
      – То, что ты делаешь. Хочешь застать меня врасплох, воспользоваться моментом слабости. Разве это хорошо?
      – Как еще могу я заставить тебя поверить в мою любовь, дорогая? – В голосе Брендона послышались почти жалобные нотки. – Ну и… что дальше?
      Их взгляды снова встретились, на губах Эшли заиграла озорная улыбка.
      – По-моему, я должна отблагодарить тебя за то, что ты спас мне жизнь…
 
      Гостиница «Вентана», расположенная неподалеку от скоростного шоссе, ведущего на побережье, представляет собой роскошный и в то же время уединенный курортный комплекс, раскинувшийся на участке в тысячу акров высоко в горах, у подножия которых плещется Тихий океан. Она существует вот уже четыре года и как нельзя лучше отвечает потребностям тех, кто желает отдохнуть среди дикой природы, сохранившейся в окрестностях Биг-Сура.
      Каждый номер для гостей – всего их сорок – это прекрасно вписывающийся в пейзаж бревенчатый домик с односкатной крышей. Внутренняя отделка выдержана в голубых и желтых тонах, с коврами от стены до стены, по цвету гармонирующими с лоскутными стегаными покрывалами из Новой Шотландии. Белые оштукатуренные стены частично обшиты кедровыми панелями, во всех домиках очень высокие потолки и печи, которые можно топить дровами. Есть также терраса или балкон с видом на океан, роскошные туалетные и ванные комнаты.
      К числу других предметов роскоши можно отнести расположенные на свежем воздухе девяностофутовый бассейн с подогретой водой и три горячие японские купальни с множеством бьющих водяных струй. Там гости могут нежиться в воде нагишом: одна купальня предназначена для мужчин, другая – для женщин и третья – для тех, кто, пренебрегая условностями, предпочитает совместное купание. Предметом гордости гостиницы является первоклассный ресторан, выдержанный, как и остальные помещения, в деревенском стиле. Внутри все отделано неполированным кедром, в том числе и пол, что создает впечатление определенного изящества, несмотря на тяжелые опорные балки и огромные каменные камины. Столы изготовлены из секвойи, камышовые кресла окантованы гнутыми деревянными планками, а висящие над головой круглые лампы затеняются ветками высоких пальм. Повсюду стоят корзины с папоротником, кадки с живыми растениями и вазы со свежими фруктами.
      Эшли лежала в объятиях Брендона на большой удобной постели в их номере, испытывая восхитительное чувство удовлетворения. Они весь день занимались любовью, и теперь она ругала себя за то, что так долго отказывала себе в этом удовольствии. Солнце уже садилось – значит, они пропустили обед и скорее всего пропустят ужин.
      Глядя на мирно спящего Брендона, на его волосы, взъерошенные, густые, светлые с оттенком меда, Эшли снова и снова спрашивала себя, зачем ждала так долго. Раньше у нее не было сомнений в том, что она поступает правильно, оттягивая неизбежное, то, что придало бы завершенность их любви. Однако сейчас казалось, что это было не так уж необходимо. Только теперь Эшли поняла, почувствовала всеми фибрами души, что Брендон любит ее. И не в том дело, что он наконец произнес заветные слова; лишь когда их руки сплелись, губы встретились, а тела слились воедино, лишь тогда Эшли ощутила это всем сердцем.
      Подумать только, волшебное таинство слияния все время было рядом, а она сама отказывалась от него! Взаимная тяга возникла с первого же мгновения, еще тем далеким вечером, когда их взгляды встретились в «Равноденствии» и Брендон помешал Скотту Нельсону использовать ее в своих интересах.
      «Я уже тогда хотела заниматься с тобой любовью, глупый ты, ах какой глупый, – думала Эшли, водя кончиком пальца по его телу. – И все последние семь месяцев хотела этого каждый раз, когда мы бывали вместе».
      Брендон открыл глаза и с улыбкой посмотрел на нее.
      – Ну? – спросил он.
      – Что «ну»? – улыбнулась в ответ Эшли.
      – Никаких сожалений?
      – Только о том, что это не случилось раньше, – призналась она, целуя его в подбородок.
      – Не моя вина, – ответил Брендон, гладя ее волосы. – Я просто сгорал от желания, но только никак не удавалось уговорить тебя.
      Улыбка сбежала с лица Эшли, брови сошлись к переносице.
      – Я боялась, – после паузы призналась девушка.
      – Чего? – искренне удивился Брендон.
      – Что как только мы займемся любовью, мои чары развеются, и все исчезнет, – ответила Эшли, старательно избегая его взгляда. – Глупо, да?
      – Конечно, глупо. Разве ты не чувствовала, что я влюблен в тебя?
      – Ты никогда ничего не говорил…
      Он взъерошил ей волосы.
      – Мне всегда плохо удавалось выражать свои чувства словами.
      Эшли приподнялась, опершись на локоть, и с притворным удивлением посмотрела на Брендона.
      – Адвокат, который не может найти слов? Неслыханное дело! – с улыбкой сказала она, поддразнивая его.
      – Это разные вещи, ты же понимаешь. – Он, напротив, был как никогда серьезен. – Мне приходилось участвовать в судебных разбирательствах, составлять контракты или завещания, даже дурачиться и ставить себя в глупое положение. Однако никогда прежде я не признавался женщине в любви. Это оказалось труднее, чем я думал.
      Эшли снова поцеловала его.
      – Ну, значит, мы с тобой в одинаковом положении. Я не раз хотела рассказать тебе о своих чувствах, но не находила слов.
      – Ты? Не находила слов? Невероятно! – улыбнулся Брендон.
      – Не смейся надо мной, Холлистер! – Она села и схватила обеими руками подушку, не подумав, что при этом рубашка соскользнет с плеча, обнажив грудь. – Я объясняюсь тебе в любви, а ты это превращаешь в шутку!
      – Прости, дорогая, у меня просто не укладывается в голове, как это вдруг ты – и не можешь найти подходящих слов. – Брендон сдернул с Эшли рубашку, отшвырнул в сторону, схватил ее за руки и притянул к себе. – Впрочем, это не беда – поступки, как известно, говорят громче слов.
      У нее вырвался смешок.
      – Ты когда-нибудь почувствуешь усталость?
      – В другой раз, может быть. – Он запустил пальцы в ее волосы. – Но не сейчас.
      Эшли, однако, вырвалась из его рук.
      – Зато у меня уж точно нет никаких сил, – призналась она. – И я хочу есть. Точнее говоря, я просто умираю от голода.
      – От голода? – Брендон, точно не веря своим ушам, удивленно воззрился на нее. – Как можно хотеть есть в такой момент?
      Эшли засмеялась.
      – А что тут такого? Любовь всегда делала меня жутко прожорливой. – Она тряхнула головой, отбрасывая с лица волосы.
      – О-о-о… – преувеличенно громко застонал он. – Ладно, дай только мне принять душ, и идем обедать. Но учти вот что: если секс пробуждает в тебе такой зверский голод, нужно будет умерить свой аппетит, иначе через полгода ты будешь весить триста фунтов!
 
      Эшли сидела на балконе, следя за тем, как первые проблески рассвета разгоняют тьму, укрывшую землю. Далеко внизу из воды показался кит и тут же снова ушел на глубину. Эшли не заметила этого, полностью поглощенная своими мыслями, не отдавая себе отчета даже в том, как давно сидит здесь, глядя в темноту. Опасаясь разбудить крепко спящего Брендона, но в то же время подгоняемая беспокойством, она потихоньку встала и вышла на балкон, чтобы попытаться найти решение мучившей ее проблемы.
      Проблема состояла в том, что она лгала Брендону. Уверяла его, будто была дочерью состоятельного землевладельца из долины Напа, произошла из обеспеченной семьи, чуть ли не такой же, как у него самого. Он до сих пор не знал, что ее отец не владеет виноградниками, а всего лишь работает на них. Впервые приехав в Сан-Франциско, Эшли сочинила эту небылицу о своем происхождении, надеясь облегчить себе таким образом вхождение в новую жизнь, создать нужный имидж. Тогда это казалось совсем неплохим выходом.
      Однако сейчас, угодив в ловушку собственной лжи, Эшли денно и нощно ломала голову над тем, как сказать правду человеку, которого полюбила. А она действительно полюбила Брендона. Полюбила так, как никогда и никого в жизни. Он воплощал в себе все ее мечты – был богат, образован и умен. И, что важнее всего, дал ей любовь. Брендон влюбился в нее с первого взгляда. И то, что их встреча произошла отнюдь не в самый благоприятный момент, никак не повлияло на его чувства.
      «Я вела себя безобразно в тот вечер, но это не оттолкнуло его, – думала Эшли. – А как он поведет себя, узнав, что все это время я не была честна с ним? Выдержит ли?» Без сомнения, существовал единственный способ получить ответ на терзающий ее вопрос. «Я расскажу ему правду, – пообещала она себе. – Скоро. Однако не сейчас. Сейчас не самое подходящее время».
      Брендон был просто ангел! Мирился с ее отвратительным характером, резкостью и частой сменой настроения. Терпел все ее сумасбродства – случалось, Эшли вдруг раньше времени заканчивала вечер, потому что у нее руки чесались именно в тот момент взяться за карандаш. Мирился даже с ее причудой насчет того, чтобы так долго не спать с ним, хотя оба умирали от желания. «Он поймет и это тоже, – успокаивала себя Эшли. – Конечно, поймет. Он любит меня. Никакая правда о моем прошлом не изменит этого».
      И все же в душе Эшли затаился страх. А вдруг Брендон не сумеет понять, почемуона солгала ему? Вдруг почувствует, что не может больше доверять ей?
      «Не впадай в панику, – уговаривала она себя. – Все это в общем-то не так уж важно».
      Для Брендона – может быть. Но для его родителей… Ох, это наверняка совсем другое дело.
 
      Они завтракали на балконе, и Эшли бросала кусочки булочки воронам, которые садились на перила, выпрашивая подачку.
      – Если ты позволишь, они съедят весь твой завтрак, – поддразнивая ее, сказал Брендон.
      – Я всего лишь следую твоему совету. – Эшли оторвала еще кусок булочки и бросила очередной голодной птице.
      – Моему совету? – удивился он и отпил глоток кофе.
      – Конечно. Кто говорил, что если я не научусь обуздывать свой аппетит после секса, то спустя несколько месяцев, проведенных в твоем обществе, буду весить тонну?
      – Ну, сказано было не совсем так, если уж на то пошло. Через шесть месяцев ты будешь весить триста фунтов, вот что я говорил.
      – Какая разница? Плюс-минус сто фунтов и месяц-другой роли не играют.
      Эшли встала, поплотнее запахнув зеленый шелковый халат, под которым на ней не было ничего. При свете яркого утреннего солнца ткань просвечивала, став полупрозрачной.
      – Иди ко мне. – Брендон, возбужденный этим зрелищем, призывно распахнул объятия.
      – Что у тебя на уме, безнравственный ты человек? – замурлыкала Эшли.
      – Иди ко мне и увидишь.
      – А это безопасно?
      – В общем, нет. То, что у меня на уме, нельзя назвать безопасным, – признался Брендон. – Но с каких это пор ты стала беспокоиться о своей безопасности?
      – Тебя не проведешь. – Эшли сделала шаг вперед и остановилась прямо перед ним. – Не забывай, Холлистер, мы на виду у всех. По крайней мере отчасти.
      – Да помню я, помню, где мы!
      Он развязал пояс на ее халате, и тот соскользнул вниз. Брендон начал медленно ласкать налитые, упругие груди. Когда соски затвердели от желания, он принялся по очереди целовать и посасывать их. Обхватив его голову руками, Эшли гладила ему волосы. В конце концов, почувствовав, что больше не в силах терпеть, она раздвинула ноги Брендона, распахнула его халат, обнажила восставший пенис и позволила ему медленно войти в себя, с наслаждением ощущая его близость. Ее рот жадно прильнул к губам Брендона, руки обхватили его за шею. Слитные движения их бедер становились все чаще, и вскоре они одновременно ощутили наслаждение, яростное, как взрыв. Вся трепеща, Эшли положила голову на плечо Брендону, а он прижал ее к себе, и так они замерли надолго в молчании, чувствуя, что слова не нужны.
      В конце концов Эшли все же заговорила.
      – Дорогой, надеюсь, то, что я скажу, не разрушит наши отношения. Но… – Она внезапно смолкла.
      – Что, сердце мое? – пробормотал Брендон, продолжая обнимать ее.
      – Я… я голодна.

* * *

      День благодарения они провели вместе. Эшли извинилась перед родителями, сказав в свое оправдание, что готовится к выставке и поэтому не сможет вырваться к ним на праздник. Она еще не созрела для того, чтобы сообщить им о Брендоне.
      Он тоже звонил своим в Нью-Йорк и вряд ли хотя бы словом упомянул о ней. Впрочем, содержание этого разговора осталось Эшли неизвестно. Казалось, Брендону вообще неприятно говорить о родителях – он очень редко затрагивал эту тему, а ей не хотелось оказывать на него давление, требуя объяснений. По крайней мере без острой необходимости.
      Все четыре дня они провели вместе, по большей части в постели. Брендона, нежного, консервативного Брендона временами поражала полная сексуальная раскрепощенность Эшли, но чем больше времени они проводили вместе, тем смелее он становился.
      – Ты просто помешана на сексе, да? – как-то поддразнил он Эшли.
      – Ничего подобного. Это ты пробуждаешь во мне все худшее. – Лаская Брендона, она призывно улыбнулась.
      – По-моему, слово «худшее» тут неуместно.
      Они занялись любовью и делали это снова и снова.
      В понедельник Брендон улетал по делам в Лос-Анджелес.
      – По правде говоря, я надеялся, что ты передумаешь и поедешь со мной, – сказал он Эшли в аэропорту. – Так не хочется расставаться с тобой, радость моя.
      – Всего на два дня, – напомнила она. – И я буду ждать тебя. Ждать, чтобы встретить как короля.
      – Все же… – начал было Брендон.
      – Хочешь опоздать на самолет? – Эшли кивнула в сторону пассажиров, которые потянулись на взлетное поле. – Иди! У меня есть чем заняться в твое отсутствие.
      – Чем, например?
      – Тебя ждет сюрприз, – ответила она. И не солгала. «Это и в самом деле будет сюрприз – когда ты узнаешь, как в действительности обстоят дела», – думала она, глядя вслед Брендону.
      Из аэропорта Эшли по автостраде номер 101 направилась в долину Напа. Дорога была хорошо знакома, за последние три года ей не раз приходилось ездить этим путем. Большую часть дня девушка провела, сидя под тем же старым могучим дубом, под которым в течение многих лет обдумывала свои пейзажи. Теперь, правда, глядя на виноградники, она почти не видела их, углубившись в свои мысли. Ее прошлое. Наследие, доставшееся от далеких предков. Все это – такая же неотъемлемая ее часть, как тяга к искусству. Если любовь Брендона так сильна, как ей кажется, он не отвернется от нее и поймет причины, породившие эту ложь.
      Именно тут, дома, под старым дубом, Эшли приняла решение, окончательное и бесповоротное: она расскажет Брендону все, как только он вернется из Лос-Анджелеса.
 
      – Вот так обстоит дело, – закончила Эшли. Она стояла перед камином в своей гостиной, одетая в черные слаксы и изумрудно-зеленый свитер с высоким воротом. – Я придумала свою легенду, когда впервые приехала в Сан-Франциско. Считала, что это поможет мне завоевать мир. Меня зовут Абби Гианнини, а не Эшли Гордон. И отец – не владелец самого прекрасного виноградника долины Напа. Он работает на виноградниках, работает на других. Мою семью нельзя назвать даже состоятельной. Знаешь, иногда нам бывало чертовски трудно сводить концы с концами! В те времена мне приходилось варить кости подстреленных на виноградниках кроликов, чтобы грунтовать холсты. Мне ужасно не нравилось делать это, но куда было деваться? Я пойму, если ты рассердишься на меня и захочешь прервать наши отношения. Но уж какая я есть, такая и есть. Оттуда я вышла и не стыжусь этого…
      – Хватит! – Брендон поставил стакан, встал и положил руки ей на плечи. – Прежде всего, я вовсе не сержусь. А во-вторых, тебе совершенно нечего стыдиться.
      – Не сердишься, что я обманывала тебя?
      – Сержусь? Да у меня словно гора с плеч свалилась! – засмеялся он. – Я безумно испугался, когда услышал, что у тебя ко мне важный разговор. Подумал, что ты хочешь положить конец нашим отношениям. Что у тебя есть муж и пара ребятишек, которых ты до поры до времени прятала в укромном месте!
      – Муж? Дети? Ты в своем уме? – Эшли покрутила пальцем у виска. – Откуда? Ты столько раз бывал тут и хоть раз видел мужа и детей?
      – Конечно, нет!
      – Тогда скажи, ради Бога, где я могла столько времени прятать их? – У нее вырвался нервный смешок, и тут же нахлынуло невыразимое чувство облегчения, точно огромная тяжесть внезапно свалилась с плеч.
      – Не знаю… Может быть, в каком-то другом доме… – Брендон пожал плечами.
      – Ох, ну и фантазия! – Напряженное выражение уходило из ее глаз. – Ты уверен, что не будешь меньше любить меня, узнав правду?
      Он нежно поцеловал ее.
      – Эшли, я люблю тебя, и мне нет дела до твоей родословной. Но есть кое-что…
      – Что? – Настороженность тут же вернулась к ней.
      – Мне хотелось бы встретиться с твоими родителями. Готов поспорить, они хлебнули немало тревог с такой дочуркой. – Голос Брендона звучал почти весело. – Думаю, теперь можно заверить их, что ты в хороших руках.
      Улыбка озарила лицо Эшли.
      – Да уж, я и в самом деле в хороших руках!
 
      Эшли не стала звонить родителям, чтобы предупредить о приезде и о том, что привезет с собой Брендона, – просто не представляла, как в двух словах рассказать об их взаимоотношениях. Они любили друг друга, да. Они были возлюбленными в лучшем смысле этого слова. Но никаких обязательств друг другу не давали, никаких разговоров об официальном закреплении отношений не вели. У Эшли все еще не было уверенности в том, что их судьбы неразделимы. Как отвечать родителям на вопросы, которые неминуемо возникнут?
      Но, как выяснилось, беспокоилась она зря. К ее удивлению, отец и Брендон отлично поладили друг с другом.
      – Как ты думаешь, он понравился папе? – спросила Эшли мать, когда они на кухне заканчивали приготовления к праздничному обеду, затеянному Лючией в честь их приезда. Сквозь кухонное окно Эшли видела обоих мужчин, мирно беседующих на задней галерее, но не слышала ни слова. – Они там уже так долго…
      Лючия Гианнини засмеялась:
      – Тебе не о чем беспокоиться, дорогая. Тони понравился твой кавалер. Поверь мне. Я достаточно долго прожила с твоим отцом, чтобы понимать, когда он расположен к человеку, а когда нет. Тони не умеет притворяться.
      – А как ты, мама? – спросила Эшли. – Что ты думаешь?
      Мать улыбнулась:
      – Думаю, ты сделала хороший выбор. – Она помолчала. – Ты любишь его, да?
      Эшли тоже невольно улыбнулась:
      – Да, мама, люблю. Это так бросается в глаза?
      Лючия кивнула.
      – У тебя все написано на лице… Вы уже строили… планы на будущее?
      Эшли пожала плечами.
      – Еще нет. Нам было не до того, – ответила она, осторожно подбирая слова. – Может быть, позже…
      Лючия ласково взглянула на дочь.
      – Чему быть, Абби, того не миновать.
      Эшли крепко обняла мать, смаргивая слезы. Только здесь, дома, она поняла, что на самом деле все это время она беспокоилась вовсе не из-за отношения Брендона к ее признаниям. Просто ее мучала совесть, что, притворяясь тем, кем на самом деле не была, она как бы отказывалась от самой себя. От родителей, от всей своей жизни здесь. Словно стыдилась их… А чего, спрашивается, стыдиться? Мать и отец – прекрасные люди, сильные, с незыблемыми традиционными взглядами. И ее они воспитывали в духе традиционных ценностей. И если Эшли тоже выросла сильным человеком, то в огромной степени благодаря их любви и заботе.
      «Никогда больше не буду стыдиться того, кто я и откуда», – решила она.
 
      – О чем это вы с папой так долго разговаривали? – спросила Эшли, когда в сумерках они с Брендоном гуляли по виноградникам. – Никогда бы не подумала, что у вас так много общего.
      – Ну, кое-что общее и очень важное для нас обоих определенно существует, – усмехнулся Брендон. – Это ты. Похоже, мы оба любим тебя, хотя, конечно, по-разному.
      – Ты так ему и сказал? – удивилась Эшли.
      – Ну да. – Брендон рассеянно потрогал виноградную лозу. В угасающем свете дня его голубые глаза искрились. – Он расспрашивал о моих намерениях в отношении тебя, и я сказал ему все как есть.
      На лице Эшли возникло сложное выражение удивления и гнева.
      – Не могу поверить, что отец выпытывал у тебя такие вещи, а ты отвечал…
      – Я все сказал как надо, не волнуйся, – успокоил ее Брендон. – И меня ничуть не удивляют его расспросы. Твой отец – человек весьма старомодный. И мне, если хочешь знать, это нравится. Я был бы только рад, если бы и мой отец придерживался таких взглядов.
      – Папа знает, как я отнеслась бы к его расспросам! – сердито воскликнула Эшли, не в силах справиться с раздражением. – Никогда не думала, что он может быть таким… таким бестактным!
      Брендон обхватил ее за плечи, посмотрел в глаза.
      – Успокойся, – настойчиво произнес он. – Не ругай отца. Если уж на то пошло, я не меньше его виноват, что наш разговор принял столь интимный характер. А может быть, даже и больше.
      Эшли недоуменно посмотрела на возлюбленного.
      – Не понимаю…
      – Как ты могла заметить, дорогая, я сам в каком-то смысле человек старомодный. И не просто так приехал сюда. У меня была особая причина желать встретиться с твоими родителями. – Он смущенно улыбнулся.
      Терпение Эшли начало иссякать.
      – Хватит мне голову морочить, Брендон, – решительно заявила девушка. – Что за важный предмет обсуждения может быть у тебя с моим отцом?
      – Ты, – просто ответил он. – Я просил разрешения жениться на его дочери.
      Эшли на мгновение буквально потеряла дар речи.
      – Ты… что? – Может быть, она ослышалась?
      Приподняв рукой ее подбородок, Брендон нежно поцеловал Эшли.
      – Я люблю тебя, дорогая, – мягко сказал он. – И хочу на тебе жениться. Твой отец дал нам свое благословение. Остается только узнать, как к этому относишься ты.
      Сначала ее губы лишь беззвучно зашевелились.
      – Как ты мог так поступить со мной? – в конце концов пролепетала Эшли.
      – Как «так»? – изумленно спросил Брендон.
      – Обсуждать это с ним, не поговорив сначала со мной! – Она обхватила его руками за шею и крепко поцеловала.
      – Так да или нет? – спросил Брендон, делая вид, что не понимает.
      – Да, если ты такой дурак, что до тебя все еще не дошло! – Эшли была совершенно счастлива. – Да!

НЬЮ-ЙОРК
декабрь 1979 года