Антон Деврис был зол и расстроен. Зол, потому что никто не соглашался с его версией о том, что один человек мог задумать и осуществить все эти дерзкие ограбления на четырех континентах. А расстроен, потому что никак не мог добыть доказательства, без которых нельзя предъявить обвинение Коллину Девереллу. Должно же быть хоть что-то… То, что Интерпол и остальные задействованные в расследованиях агенты проморгали. Ведь именно всегда Деверелл оказывался в нужное время в нужном месте. И Деврис решил, что ему остается одно: как можно больше узнать о Деверелле, вникнуть во все, даже в самые интимные детали его жизни.
      В данный момент вознесенный высоко над финансовым центром Манхэттена Деврис сидел в офисе «Интерконтинентал ойл» напротив Джастина Деверелла. Он знал, конечно, что братья – близнецы, и все же их физическое сходство выглядело просто… пугающим.
      «Да, различить их и в самом деле невозможно», – думал Деврис, глядя на сидящего за своим столом председателя совета директоров «Интерконтинентал ойл». У следователя возникло ощущение, что задавать Джастину вопросы о его брате – почти то же самое, что допрашивать самого Коллина Деверелла!
      – Боюсь, я вряд ли могу оказать вам сколько-нибудь существенную помощь, мистер Деврис, – сказал Джастин Деверелл. – Мы с братом никогда не были близки. Фактически вот уже несколько лет мы даже не разговариваем друг с другом. Есть только одно, что можно утверждать о Коллине с большой степенью уверенности: его жизнь всегда была посвящена поискам великого приключения, которое щекотало бы нервы, заставляло бы трепетать каждую частичку души.
      – Понимаю.
      «Странно, – подумал Деврис, – что близнецы могут быть настолько чужими друг другу».
      – Но я кое-чего не понимаю, – продолжал Джастин. – Дело, связанное с хищением имущества Коллина, было закрыто несколько лет назад. Что, возникли причины, заставившие пересмотреть это решение?
      – Не совсем так, – поспешно ответил Деврис. – Некоторые из украденных предметов всплыли в Риме, Лондоне…
      – И вы изменили свою точку зрения и теперь считаете, что Коллин сам организовал грабеж. – Это прозвучало не как вопрос.
      Деврис покачал головой, удивляясь тому, как быстро Джастин выстроил логическую цепочку и пришел к выводу.
      – Нет. Вовсе нет.
      В глазах Джастина возникло выражение настороженности.
      – Тогда к чему вопросы о привычках и особенностях характера моего брата?
      – Я по-прежнему убежден, что тогда его обманули, – ответил Деврис. – Кто и как – другое дело, но…
      – Тогда с какой стати вы снова вернулись к расследованию? – прервал его Джастин.
      – В интересах следствия я не имею возможности ответить на этот вопрос, мистер Деверелл. Мне очень жаль.
      – Понятно. – Джастин глубоко вздохнул. – Прошу извинить меня, мистер Деврис…
      – Конечно. – Деврис встал и протянул руку. – Благодарю за то, что уделили мне время, мистер Деверелл.
      – Хотел бы я оказать вам реальную помощь, – улыбнулся Джастин.
      – Но вы мне помогли, – заверил Деврис. – Причем весьма существенно.
      Он и в лифте продолжал анализировать итоги только что состоявшейся встречи. Джастин Деверелл, и это не вызывало сомнений, во время всего разговора чувствовал себя не в своей тарелке, вроде бы без всяких на то видимых оснований. Может быть, первоначальные подозрения были верны и именно Джастин Деверелл организовал кражу у Коллина? Или ему было что-то известно о тайной, ночной деятельности брата?
      Ясно одно – не только Коллину Девереллу есть что скрывать.
 
      – У меня ничего не получится, Коллин, – огорченно пробормотала Эшли, вертя в руках замок, висящий на двери гаража. Потом она решительно оставила свои попытки и потерла ладони, пытаясь согреть их. – Здесь чертовски холодно!.. Я совершенно не гожусь для всего этого.
      – Ничего не поделаешь, – твердо заявил Коллин. – Придется торчать тут до тех пор, пока у вас не станет получаться, и притом быстро.
      – Этого не будет никогда, – посетовала Эшли.
      – Будет, не сомневайтесь. Главное – не сдаваться. У меня тоже не сразу получилось.
      Она состроила гримасу, откинув с лица прядь волос.
      – Что-то не верится.
      – Правда-правда, – заверил ее Коллин. – Но Блэкджек не отставал от меня, и я тоже не отвяжусь от вас, не надейтесь.
      – Вы скучаете по нему, да? – мягко спросила Эшли.
      Коллин устало улыбнулся:
      – Чертовски трудно, знаете ли, плохо относиться к человеку, который спас тебе жизнь.
      – Понимаю.
      – Я обязан ему больше, чем кому бы то ни было. – Коллин снова сунул Эшли в руки отмычку. – Лишь перед ним, единственным на свете, я в долгу. И либо уплачу его, либо погибну, пытаясь сделать это.
      – Вы имеете в виду его дочь. – Она возобновила свою по-прежнему бесплодную атаку на замок.
      – Да.
      – А что, если вы не найдете ее?
      – Найду, не сомневайтесь, – уверенно заявил Коллин.
      – Получилось! – победоносно воскликнула Эшли, когда замок внезапно открылся. – Ну что, дело сделано?
      – Ни в коем случае! – Коллин покачал головой. – Теперь вы будете повторять это снова и снова, пока не станете делать быстро и легко.
 
      – Когда-то я занимался фехтованием и готовился принять участие в Олимпийских играх, – объяснил Коллин Эшли, восхищенно разглядывающей его церемониальную саблю. – Однако все ограничилось лишь Панамериканскими играми семьдесят второго года.
      – Значит, вы великолепный спортсмен! – Эшли провела кончиком пальца по искусно вырезанному узору на эфесе клинка.
      – Тогда я отдавал этому всю жизнь.
      Он уселся на ручку кресла и сделал глоток кофе. В камине пылал огонь, бросая по сторонам мягкие мерцающие отсветы.
      На прекрасном лице Эшли отразилось недоумение:
      – Почему в таком случае вы бросили это занятие?
      Коллин покачал головой.
      – У меня фактически не было выбора.
      – Не могу поверить, что вы могли оказаться в ситуации, когда у вас не было выбора, – с улыбкой заметила Эшли.
      Коллин встал и подошел к окну.
      – Поверили бы, если бы знали моего отца, – ответил он спустя некоторое время.
      – Отец встал у вас на пути? – удивленно спросила Эшли.
      Коллин кивнул, не поворачиваясь к ней.
      – Он считал это занятие пустой тратой времени и хотел, чтобы я занимался более важными вещами.
      – Например, подготовкой к тому, чтобы управлять компанией.
      – Вот именно. – Лицо Коллина, которое она видела лишь сбоку, скрывала тень, и все же невозможно было не заметить, как заходили желваки у него на скулах. – Мы с Джастином и на свет-то появились исключительно ради этого.
      – Вы никогда не говорили отцу о своем отношении к его идее? – спросила Эшли.
      – Почему же? Говорил. Но это совершенно ничего не меняло. – Коллин резко повернулся и направился к двери. – По-моему, пора спать. Завтра нас ждет долгий день.
      Эшли проводила его изумленным взглядом.
 
      Дни в Морском Утесе неизменно оказывались не только долгими, но и трудными. Нервозность Эшли и отсутствие веры в способность выработать у себя навыки умелого грабителя и взломщика делали ее неуклюжей и неловкой ученицей. Коллин же был нетерпеливым и требовательным наставником, заставляя Эшли повторять каждый шаг, каждый прием до тех пор, пока она не начинала выполнять их безупречно и быстро. Человек, который прежде в Манхэттене казался сердечным, мягким и деликатным, сейчас нередко вел себя резко, был настойчив и почти груб. И главное – постоянно требовал от нее невозможного. Эшли уговаривала себя, что его позиция объясняется тем, что, когда дойдет до дела, недопустима будет даже малейшая неточность. Но от того, что она понимала это, ладить с ним было не легче. «Единственная ошибка может стать последней». Снова и снова она, точно мантру, повторяла про себя эти слова. «Единственная ошибка может стать роковой».
      Каждый вечер после обеда они обсуждали то, чем занимались сегодня, и составляли план на завтра. Коллин учил Эшли всему, что знал сам, и добивался, чтобы она запоминала все досконально. Они детально рассмотрели все типы замков, все системы сигнализации и то, как открывать одни и обходить другие. Объясняя Эшли, как отличить от всех прочих «воровской провод» – так он называл кабель, который можно использовать для того, чтобы перебираться с крыши на крышу, – Коллин почувствовал, что ее подобная перспектива пугает.
      – Это на крайний случай, – заверил он, – но иногда другого способа бегства просто нет.
      Время от времени после учебных занятий они разговаривали о людях и событиях, оказавших существенное влияние на их жизнь. Эшли рассказывала Коллину о детстве и юности в долине Напа, о том, как мечтала стать художницей и добиться признания в Сан-Франциско.
      – Отец не одобрял моих фантазий. Он всегда считал, что меня ждет большое разочарование. – Она засмеялась. – Однако того, что произойдет на самом деле, тогда не мог предполагать никто.
 
      – Не надо бояться, – уверенно заявил Коллин, прислонившись к стволу дерева и сложив на груди руки. – Скользить по кабелю совершенно безопасно, хоть младенца таким образом отправляй.
      – Может, дадите мне расписку? Желательно, написанную кровью.
      Эшли стояла на высокой платформе и держалась за прочную металлическую петлю, надетую на толстый кабель, что протянулся через лужайку до дерева. Под деревом расположился Коллин.
      – Лучше попробовать сейчас, чем оказавшись в ловушке где-нибудь на двенадцатом этаже, когда другого способа выбраться не будет, – ответил Коллин.
      – Какая разница? Для меня это что в лоб, что по лбу, – простонала Эшли.
      – Хватит ныть, просто принимайтесь за дело и все. – Коллин отошел в сторону, чтобы иметь возможность наблюдать за ее полетом.
      Эшли набрала полную грудь воздуха.
      – Ладно, вперед!
      Она тряхнула головой, отбросив волосы, и заскользила вперед. Свободно пролетела все расстояние и резко остановилась, едва коснувшись ногами земли. Явно довольная собой, широко раскинула руки и с улыбкой повернулась к Коллину.
      – Ну как?
      – Неплохо, – кивнул он с непроницаемым выражением лица.
      – Неплохо? – В голосе Эшли зазвенели обиженные нотки. – А по-моему, чертовски здорово для первой попытки!
      – Вот тут я с вами согласен – чертовски здорово для первой попытки, – с легким оттенком иронии отозвался Коллин. – Но недостаточно хорошо, если вы висите на высоте четырехсот или даже пятисот футов над землей. Тогда потные ладони или малейший просчет в движениях могут привести к фатальному исходу. – Он сделал жест в сторону платформы. – Давайте-ка снова, и на этот раз не дрожите.
      Эшли состроила гримасу.
      – Из вас получился бы на редкость хороший надсмотрщик над рабами, Коллин, – проворчала она, шагая обратно к платформе.
      – Лично я своей жизнью дорожу, – заявил он, игнорируя ее замечание. – Никаких ошибок, можете вы это понять? В нашем деле они недопустимы.
      – И это называется «делом»? – пробормотала Эшли себе под нос, хорошенько вытерла руки о темные брюки из прочного материала и только затем ухватилась за кольцо.
      Вторая попытка удовлетворила Коллина не больше, чем первая. Он заставлял Эшли повторять упражнение снова и снова, добиваясь, чтобы она висела как надо, а скольжение было плавным, без рывков.
      – Ну, давайте еще раз. – Коллин опять погнал ее на платформу. – Теперь попытайтесь рвануться вперед быстрее.
      – Может, уж сразу сломать себе шею? – Она ухватилась за кольцо и ринулась вперед, оттолкнувшись ногами от края платформы.
      Коллин мгновенно понял, что скорость слишком велика, и закричал, чтобы Эшли остановилась, но было уже поздно. Даже пожелай она теперь послушаться его, инерция движения не позволила бы сделать этого. Остановить Эшли могло только какое-то препятствие. К препятствию – а именно к дереву – она и неслась, но Коллин прыгнул вперед и перехватил ее прежде, чем она налетела на ствол. Эшли на огромной скорости врезалась в него самого. Коллин крепко обхватил ее, глядя в большие, испуганные глаза.
      – С вами все в порядке? – спросил он внезапно охрипшим голосом.
      – Я… Вроде бы да, – ответила Эшли, с трудом переводя дыхание.
      – Вы едва не разбились. – Коллин опустил Эшли на землю. – Еще чуть-чуть…
      Ее сердце бешено колотилось совсем рядом, и вдруг пульс Коллина тоже участился, когда он осознал, как тесно сплетены их тела. Потом встретились их взгляды… Его рот оказался рядом с ее губами, и Коллин неистово прильнул к ним. Не успев ни о чем подумать, в безотчетном порыве Эшли ответила ему, обхватив руками за шею и осыпая страстными поцелуями.
      – Я хочу тебя, – жарко шептал Коллин, целуя ее в шею. – Прямо сейчас… Прямо сейчас… – Его руки скользнули под ее свитер, нежно лаская груди.
      Соски затвердели от его прикосновения и… Наваждение рассеялось в то же мгновение, как Эшли осознала это.
      – Нет! – закричала она и попыталась вырваться, однако в результате вместе с ним рухнула на землю. – Нет, Коллин…
      – Ты ведь тоже хочешь этого. – Он по-прежнему продолжал обнимать ее. – Только что, когда я целовал тебя…
      Эшли неистово затрясла головой:
      – Не могу… Не сейчас… Пока нет…
      Внезапно Коллин отпустил ее.
      – Я не собираюсь насиловать тебя, если именно этого ты боишься, – отрывисто сказал он и сел. – Ни разу в жизни не брал женщину силой и, черт побери, не намерен делать это сейчас! – Коллин поднялся и отвернулся от нее.
      Эшли тоже встала и стряхнула с одежды налипшие травинки. Понимая, как он зол, и желая сгладить ситуацию, она протянула руку и коснулась его плеча.
      – Я ничего такого не думала… – начала было она, но Коллин резко отстранился.
      – Полагаю, сейчас тебе лучше вернуться в дом. Я приду чуть позже.
      Эшли собралась было возразить, но тут же передумала, поняв, что толку все равно не будет.
      – Хорошо, – сказала она и зашагала к дому.
      Коллин смотрел ей вслед. Черт возьми, он хотел ее! Хотел так, как никогда и никого в жизни, и… И сам все испортил. Теперь она не скоро вновь станет доверять ему и уж тем более не скоро упадет в его объятия!
      Огорченно проведя рукой по волосам, Коллин перевел взгляд на кабель и, глубоко вздохнув, яростно оборвал его.
 
      Эшли сидела на краю постели, пытаясь разобраться в собственных эмоциях. Она и прежде не слишком хорошо отдавала себе отчет в том, какие чувства испытывает к Коллину. А то, что произошло между ними сегодня днем, и вовсе сбивало с толку. Эшли отвечала ему, тут он был совершенно прав! Какой-то частью своего существа она хотела его не меньше, чем он ее. Мало того, что сейчас круг ее общения был ограничен Коллином – он был единственным человеком, которому она могла доверять. И это неизбежно способствовало сближению. Их отношения развивались, становясь все более интимными. Оставалось сделать лишь последний шаг. А что теперь? Ее отказ скорее всего приведет к возникновению отчужденности…
      За обедом Коллин был необычно молчалив и даже ни разу не взглянул на нее. Не состоялось и обсуждение того, чем они занимались днем. После обеда он ушел в библиотеку и долго сидел там один. Только Гаррисону – этот человек, как давно поняла Эшли, значил для Коллина гораздо больше, чем просто домоправитель, – было позволено нарушить уединение хозяина. В конце концов Эшли ушла в свою комнату. Она слышала шаги в коридоре, когда позже Коллин прошел к себе, но он не заглянул, как обычно, чтобы пожелать ей спокойной ночи.
      Весь этот год после смерти Брендона, в особенности с тех пор как у нее отняли Роберта, она чувствовала себя невыносимо одинокой. Где-то в глубине души ей хотелось тепла и даже интимной близости – всего того, что давал ей муж, но в то же время не покидало ощущение, что, уступив желанию, она предаст Брендона. «Это просто смешно, – печально думала Эшли. – Блудница вавилонская – и месяц за месяцем живет монашеской жизнью».
      Потом в ее жизнь вошел Коллин. Он пробудил к жизни почти уснувшие чувства, заставил ее смеяться, дал надежду, которая к тому времени полностью угасла. Их влекло друг к другу с самого начала. Ни о какой любви ни с той, ни с другой стороны, конечно, не было и речи. И все же Эшли чувствовала: займись они любовью, это был бы не просто голый секс, не окрашенный никаким чувством. Это было бы нечто почти столь же прекрасное, как любовь, и лишь совсем немного уступающее ей.
      «Он прав, – подумала она, сбрасывая ночную рубашку. – Сейчас у нас с ним нет никого, кроме друг друга».
      Накинув черное шелковое кимоно, Эшли решительно зашагала по коридору к спальне Коллина. Легонько постучала в дверь и открыла ее, не дожидаясь ответа.
      Комната была освещена лишь тусклым светом, падающим снаружи. Коллин в халате стоял у окна, глядя в ночь.
      – Что тебе нужно? – с плохо сдержанным раздражением спросил он.
      Не произнеся ни слова, Эшли пересекла комнату, положила руки ему на плечи и нежно поцеловала. Коллин отпрянул и изумленно посмотрел на нее, все еще хмурясь.
      – Не начинай того, чего не намерена довести до конца, – предостерегающе сказал он.
      – Я намерена довести до конца, – прошептала Эшли, поглаживая его грудь и снова целуя.
      Внезапно Коллин стиснул ее в объятиях, исступленно осыпая поцелуями. Протянул руку к ее красному поясу, развязал его и распахнул халат. Целуя в шею, он руками ласкал ее груди, потирая большими пальцами соски, пока они не затвердели от желания. Затем притянул ее руку к себе.
      – Прикоснись ко мне, Эшли, – охрипшим голосом сказал Коллин. – Почувствуй, как сильно я хочу тебя.
      Отступив назад, он опустился на край постели, потянул Эшли за собой и сорвал с нее халат, позволив ему упасть на пол. Обхватив ладонями груди, стал целовать соски, трепещущими ноздрями вдыхая их аромат, проводя по ним языком и нежно посасывая. Потом, беспрерывно лаская руками обнаженное тело, увлек ее к себе на постель.
      – Ты прекрасна… – бормотал Коллин. – Эшли, ты знаешь об этом?
      – Да… Благодаря тебе, – отвечала она, все теснее прижимаясь к нему.
      «Теперь все, обратной дороги нет», – подумала Эшли, когда их тела слились воедино.

      Она медленно открыла глаза и тут же прищурилась. Солнечные лучи потоком вливались через прозрачные занавески, наполняя комнату ярким светом. Не отрывая головы от подушки, Эшли медленно повернулась и увидела Коллина, крепко спящего рядом. Она долго лежала, глядя на него и пытаясь подыскать слова для определения того, что происходило – произошло – между ними. Эшли пыталась разобраться, что чувствовала сейчас, после бурной ночи, к которой их подтолкнуло неудержимое желание.
      Коллин оказался прекрасным любовником. Даже сейчас Эшли хотела его, желала, чтобы он проснулся и они снова занялись любовью. И, несмотря на это, ее переполняло чувство вины. Как будто все, что она испытывала: тяга к Коллину, наслаждение, доставляемое их близостью, – было предательством по отношению к Брендону.
      «Это другое, – уговаривала себя Эшли. – Это совсем другое». С Брендоном их связывала удивительная эмоциональная близость и… да, любовь. С Коллином же… Присутствовало ли тут что-то еще, кроме секса? Может быть, благодарность за то, что он сделал для нее и в особенности обещал сделать? Облегчение, вызванное тем, что пришел конец невыносимому одиночеству, терзавшему ее после смерти Брендона?
      Коллин зашевелился, повернулся лицом к Эшли и открыл глаза. Улыбка тронула его губы.
      – Я подумал, вдруг ты ушла к себе. – Он протянул руку и коснулся ее щеки. – Подумал, вдруг мне придется разыскивать тебя.
      – Спорю, что ты именно так и поступил бы.
      – Черт возьми, конечно! – Коллин нежно поцеловал ее. – Но на самом деле мне этого вовсе не хочется. Мне хочется, чтобы ты была здесь, со мной. Каждую ночь. – Он помолчал. – Не сожалеешь?
      – Нет, – Эшли покачала головой.
      – Рад слышать. – Улыбаясь, Коллин под простыней снова начал ласкать ее. – Господи, я хочу тебя. – Он поцеловал ее в шею. – Мне кажется, я хотел тебя с того самого мгновения, как увидел в аэропорту.
      – А я-то думала, что тебе просто нужна сообщница, – засмеялась Эшли.
      – Ох, и это правда. – Кончиком указательного пальца Коллин провел по ложбинке между ее грудями. – Я хотел, чтобы ты стала моей сообщницей во всех возможных смыслах.
      Он быстро и нежно принялся осыпать ее поцелуями от подбородка до мягких холмиков грудей и ниже. Проводя языком то по одному соску, то по другому, Коллин в конце концов захватил один из них ртом и стал посасывать. Эшли вздрогнула от наслаждения, запустила пальцы в его волосы и распахнулась ему навстречу. Его руки скользнули вниз, по спине, бедрам и на мгновение замерли между ног, ощутив там влагу. Это подхлестнуло желание Коллина. Он нашел губами рот Эшли и жарко прильнул к нему, продолжая ласкать ее бедра. И потом вошел в нее, двигаясь мощными толчками. Они одновременно достигли пика, содрогаясь от наслаждения. Восстанавливая дыхание, Эшли нежно гладила его по голове.
      Случись все это при других обстоятельствах, она была бы просто вне себя от счастья, обретя любовника, подобного Коллину. Любовника, который дал ей возможность вновь почувствовать себя живой, испытать потрясающее чувство единения с ним.
      Но наряду с этим в душе Эшли возникло и уже овладело ею другое чувство: Коллин никогда не будет безраздельно принадлежать ни одной женщине.
 
      К тому времени, когда порывистый мартовский ветер принес с собой обещание весны, Эшли уже значительно продвинулась в овладении новой профессией. Теперь в процессе обучения Коллин проявлял гораздо меньше нетерпения и требовательности, зато был совершенно неутомим в постели и, казалось, с каждой ночью желал ее все сильнее. Эшли уговаривала себя, что это совершенно естественно, учитывая необычную основу их взаимоотношений: их связала не любовь и даже не всепоглощающая физическая страсть, а тайная жизнь, которую они вместе вели. «Мы с ним замкнуты друг на друге, – думала она, лежа ночью без сна в его объятиях. – Ни ему, ни мне больше просто некуда деваться».
      Каждый раз, когда Эшли не проявляла должного энтузиазма в овладении очередным навыком, Коллин приводил совершенно неопровержимый аргумент. Примерно так же он действовал, стараясь настроить ее на оптимистический лад в отношении того, что им предстояло.
      – Все время помни свою цель. Повторяй себе снова и снова: ради Роберта, ради Роберта. Так будет легче пройти через несколько первых дел, а дальше все пойдет как по маслу. Можно сказать, войдет в привычку.
      – В привычку? – повторила Эшли с сомнением в голосе. – Не думаю, что это когда-нибудь войдет у меня в привычку.
      Но труднее всего оказалось переносить заточение за стенами Морского Утеса. По большей части, правда, Эшли была слишком занята или утомлена, чтобы думать об этом, но вот когда Коллин отправлялся на Манхэттен и, случалось, пропадал там весь день… Не находя себе места, она в одиночестве бродила по дорожкам поместья, полностью погрузившись в тягостные мысли.
      Сейчас, сидя на широких мраморных ступенях у входа в особняк, Эшли следила взглядом за тем, как серебристый «феррари» Коллина – у него было не меньше дюжины автомобилей – приближается по длинной подъездной аллее. Едва только автомобиль остановился, она вскочила и ринулась по ступеням вниз.
      – Господи, как я рада, что ты вернулся! Чертовски мерзко торчать тут целый день одной.
      – Вряд ли ты будешь так радоваться моему приезду, когда услышишь новости, – ответил Коллин без улыбки. Эшли замерла. – Не волнуйся, ничего страшного, хотя… – Он помолчал, качая головой. – Роберт в больнице.
      – Что? – Казалось, Эшли вот-вот упадет в обморок.
      – Успокойся, прошу тебя. – Коллин обнял ее за плечи. – Я же сказал – ничего серьезного. Всего лишь удаление миндалин.
      – Как ты узнал?
      Коллин нахмурился.
      – Есть способы… – Не вызывало сомнений, что он не собирается распространяться на эту тему. Пока, во всяком случае.
      – Я должна увидеть его, – заявила Эшли. Ее тон свидетельствовал о том, что она уже полностью пришла в себя и настроена весьма решительно.
      Коллин покачал головой:
      – Совершенно исключено.
      – Проклятие! – взорвалась Эшли. – Мы говорим о моем сыне, Коллин! Он всего лишь маленький мальчик. Один в больнице, впервые в жизни! Я его мать и нужна ему!
      – Мы не можем рисковать! – запротестовал Коллин. – Все должны по-прежнему думать, что ты уехала в Калифорнию…