Грейс за это время вымучила лишь два абзаца трактата для мистера Стэпли. Все сроки его сдачи давно прошли, и Грейс грызла совесть. Последний раз, когда приходил Джо Пайпер, она попросила его сказать учителю, что не успевает. Вряд ли это его удивило, слух о том, что у нее случилось, наверняка достиг Рейнхэма. Никто не знал, однако, какая смертельная игра идет здесь, потому что о национальности Анри не было известно никому, кроме тех, кто за ним ухаживал — самой Грейс, Рубена, Мэб и Джемаймы.

Лишь в тот миг, когда служанка сообщила, что по аллее идет мистер Мейберри, до Грейс дошло, что секретности приходит конец. Уж на какие ухищрения только ни пришлось ей идти, чтобы Анри не попал в руки властей, но все эти трудности побледнели перед срочной необходимостью уберечь его от врагов. А сейчас надо было успеть перехватить Мейберри до того, как французы станут его расспрашивать. Грейс вскочила со стула и со всей возможной быстротой побежала в прихожую, махая Джемайме, чтобы та отперла дверь.

Французы сидели на траве в тени высокого бука. Они заметили Мейберри и поджидали его. В тот момент, когда Грейс появилась в дверях, Лорио вскочил на ноги.

Мейберри приближался, с любопытством поглядывая на мужчин, но тут он заметил Грейс и приветственно поднял руку. Его дородная фигура вдруг показалась Грейс ужасно симпатичной. Она помахала ему.

— Мистер Мейберри, слава богу, вы пришли! Мейберри учтиво снял шляпу.

— Что-то случилось, мисс Грейс?

— Много чего! Вы видите этих людей? Мейберри посмотрел на французов. Те вышли на

дорожку и остановились неподалеку.

— Кто это?

— Это французы, мистер Мейберри. Они здесь по поручению правительства. Так они говорят, по крайней мере. — А теперь начиналось самое главное. Все зависело от сообразительности Мейберри. — Они ищут того раненого мужчину, который был здесь на прошлой неделе.

В глазах чиновника мелькнуло недоумение.

— Да?

— Ну да, — сказала Грейс, глядя ему в глаза. — Не понимаю, почему они не уходят, я же сказала им, что он исчез той же ночью. Вы же помните.

Какое-то мгновение Мейберри смотрел на Грейс, осмысливая ею сказанное. То, с каким нажимом она произнесла последние слова, не ускользнуло от него. Но вот его взгляд переместился на французов, потом снова на Грейс.

— Да-да, мисс Грейс, я помню, — четко проговорил Мейберри.

— Ну так вот, оказывается, он вроде бы был француз.

— Неужели?

— Так они говорят. Я сказала им, что понятия об этом не имела. А вам приходило в голову, что он француз?

Щеки Мейберри, и до того румяные, покраснели еще больше.

— Если б мне показалось, что он француз, мисс Грейс, я немедля вызвал бы мистера Вуфертона. — Он слегка повысил голос. — Но что об этом сейчас говорить, если он взял да и ушел ночью, как вы мне уже сообщали.

Грейс благодарно улыбнулась ему.

— Не будете ли вы так добры поговорить с ними, мистер Мейберри? Я не понимаю, почему они не уходят. Вы только подумайте — они требуют от меня, чтобы я разрешила им обыскать мой дом!

— Обыск? — гневно воскликнул побагровевший мистер Мейберри. — Пусть только попробуют! — Не размыкая губ, тихо, чтобы слышала только Грейс, он добавил: — Предоставьте все мне, мисс Грейс. Я отделаюсь от них и сразу вернусь.

— Спасибо, — прошептала Грейс.

Она с восторгом смотрела, как этот здоровяк разбирается с французами. Лорио поначалу хорохорился и размахивал своими бумагами.

— Нас направило сюда французское правительство, монсеньор! — выкрикивал он. — Вы должны нам содействовать.

— Уж прямо-таки и содействовать! — парировал Мейберри. — Да будет вам известно, господа, что юрисдикция французского правительства не распространяется на мой округ! Тут моя власть, и если вы расспрашиваете людей без моего разрешения, то я приказываю вам прекратить это немедленно.

— Но мы не можем! Мы разыскиваем врага республики! Это тот, которого ранили на днях. Мадам говорит, он тут был. Мы должны обыскать дом!

— Только через мой труп!

На лице Лорио появилось такое выражение, словно он готов превратить это в действительность; оба его спутника угрожающе придвинулись. Лорио махнул им, чтобы отошли.

— Монсеньор, человек, которого мы разыскиваем, дезертир.

— А вот это вам надлежит доказать, прежде чем начнете обыскивать дом, — ледяным тоном произнес Мейберри. — Кстати, я тоже кое-кого разыскиваю, причем не одного. Только это не дезертиры, а убийцы, которых я намерен засадить в тюрьму, и поскорее.

К удивлению Грейс, француз не дрогнул. Может, он не понял намека?

— Так этот человек умер? — спросил он как ни в чем не бывало.

Мейберри фыркнул.

— Пока нет. То есть, когда я видел его последний раз, был жив. И вроде не собирался умирать. Он был ранен в плечо.

— Ах, так, значит, вы его видели!

— Кого-то видел, да, но откуда я знаю, тот ли это, кого вы ищете? И вообще, господа, если вы хотите подать заявление о пропаже человека, поедем со мной в Саут-холл, там опишете его приметы. После этого надо сообщить обо всем мистеру Вуфертону, моему начальнику Если какой-то француз скрывается в нашем округе, ему надлежит об этом знать. Нет, я не хочу сказать, что он все еще в этих местах. Похоже, он отправился на запад по Данхаэмской лощине, если не умер по дороге.

— Данхаэмская… А что это?

— Это к западу от Хорнчерчского болота. Думаю, ваш дезертир будет держаться болот и пойдет вдоль Темзы. Он наверняка постарается попасть в Лондон.

— Но мы обшарили все эти болота, а его не обнаружили, — возразил Лорио.

— У него было время! Вряд ли он стал задерживаться в окрестностях.

Французы пошептались между собой, потом Лорио повернулся к Мейберри.

— Вы можете провести нас в этот Данхаэм?

С чего вдруг? Вы никуда не пойдете, пока не выполните все формальности. Прежде всего вы должны представиться мистеру Вуфертону. Это его дело — заниматься иностранцами, он проверит ваши бумаги, а уж потом решит, станет ли вам помогать и разрешит ли опрашивать местных жителей. Так что пойдемте со мной, господа.

Француз бросил хмурый взгляд на Грейс, потом на окно дома. К разочарованию Грейс, тихий разговор по-французски закончился тем, что один их спутников Лорио отошел и уселся на траву. Мейберри озабоченно посмотрел на Грейс, она не ответила. Показать, что она расстроена, означало лишь усилить подозрения, а потому она окинула французов презрительным взглядом и отошла к двери. Мейберри пошел по направлению к Рейнхэмскому болоту, Лорио и его второй спутник последовали за ним. По всему было видно — Лорио не поверил, что Анри ушел. А может, поверил, но решил подождать, не вернется ли он обратно.

Анри ждал Грейс на верху лестницы. Она была так поглощена своими стараниями ступать как можно бесшумнее, что чуть не наткнулась на него, одолев последнюю ступеньку.

— Что вы творите! — возмутилась Грейс. — Вас же могут увидеть!

— Только если я пройду мимо окна.

— Значит, вы слышали, как я поднимаюсь, да? А я так старалась не шуметь.

— Вы крались, точно мышка, — улыбнулся Анри.

— Но, Анри, вам надо лежать!

— Когда враг под дверью? Я не могу.

Шикнув на него, Грейс показала ему рукой, чтобы шел в комнату.

— Ради бога, пойдите сядьте, а то снова упадете и наделаете шуму.

Она смотрела, как Анри сел на постель в голове кровати, положил на нее ногу и откинулся на подушки. Он немного поморщился, передвигая левую руку, висевшую на перевязи.

— Сильно болит?

— Только когда много двигаюсь.

Грейс скользнула глазами по красивому лицу Ан-ри и наткнулась на его взгляд. Сердце ее подпрыгнуло, и она быстро-быстро заговорила, прогоняя ненужные мысли:

— Надо было вас ночью отпустить. Тогда этот противный тип напрасно бы вас ждал.

— Огастен? Пусть себе ждет.

— Его так зовут? А другой, тот, который со мной разговаривал, назвался Лорио.

Анри поджал губы. Значит, это его враг?

— Жан-Марк. — В голосе Анри звучала горечь.

— Кто он, Анри?

— Когда-то он был моим другом. Он — Жан-Марк Лорио и Этьен Доде. С Огастеном мы не дружили.

— Вы знаете, кто из них в вас стрелял?

Анри скривился. Кто? Ни Этьен, ни Огастен не стали бы стрелять без приказа. Да и не попали бы в него в темноте.

— Жан-Марк, — сказал он. — Он хороший стрелок. Будь это днем, он бы уложил меня на месте.

Анри увидел, как кровь отлила от лица Грейс, взял ее руку и поднес к губам.

— Не надо, Грейс, ведь я жив.

— Надолго ли? Анри, что нам делать?

— Подождем, — сказал он ободряюще. — Как вы думаете, этот человек, который увел Жан-Марка, разрешит ему войти сюда? Я думаю, не разрешит.

— Мейберри? Я уверена, что нет. Но он наверняка привезет сюда Вуфертона, и они заберут вас.

— Уж лучше попасть к вашим англичанам, чем к моим соотечественникам.

Он отпустил ее пальцы, и Грейс положила руки на колени, пытаясь успокоиться.

— Были бы вы посильнее, можно было бы уйти.

Анри засмеялся.

— Ночью вы так рассердились, ma chere, когда я попробовал уйти.

— Просто я видела, что у вас нет сил куда-то идти. — Грейс вздохнула. — Почему они мне не поверили, когда я сказала, что вы ушли? Я пыталась их убедить, что вы исчезли той же ночью…

— Это объясняется просто. Жан-Марк спрашивал во многих местах, ведь так? А все знают, что я здесь.

— Но они не знают, кто вы. Они не знают, что вы француз.

— Но все слыхали про раненого, а Жан-Марк, я уверен, спрашивал не про француза, а про раненого.

— Да, наверное, так и было, — согласилась Грейс.

— Ну вот, видите. Он и вас, кстати, спрашивал про раненого. И в первый раз ему отвечают, что он был здесь. Вы ему говорите, будто не знали, что я француз и что я ушел той же ночью. Будь я на месте Жан-Марка, я тоже что-то заподозрил бы.

— Это, наверное, потому, что я сказала, будто не знаю, что вы француз! — с досадой воскликнула Грейс. — Наверное, в этом все дело. Господи, какая я дура! Надо было ему сказать, что вы все время были без сознания, так что я, естественно, не могла узнать, кто вы и что вы. Не удивительно, что у него возникли подозрения.

Анри покачал головой.

— Может, и так, Грейс, но не думаю. Вполне возможно, что он вам поверил. Но возможно и другое — он думает, что вы лжете ради меня, потому что я вам кое-что рассказал. — Нежная улыбка разлилась по его лицу. — Жан-Марк ведь не знает Грейс, которая передо мной, — Грейс, у которой отважное сердце, которая почти ничего не знает об Анри Русселе, но готова сделать все ради его спасения — от смерти, от ареста и от врага. Даже если он французский шпион.

Грейс бросило в жар. Она мотнула головой, словно стряхивая комплимент.

— Глупости. Так поступил бы каждый в этих обстоятельствах.

— Но вы, ma chere, не каждый, — ласково сказал Анри. — Поэтому я и остался.

У Грейс на миг замерло сердце. Не зная, что сказать, она смотрела в зеленые глаза, тая под их взглядом. А потом Анри вдребезги разбил робкую надежду.

— Что бы ни случилось, Грейс, я буду помнить вас всю жизнь.

Она растянула в улыбке помертвевшие губы и услышала свой собственный голос, звучавший на удивление спокойно:

— Ну, мы должны постараться, Анри, чтобы ваша жизнь была долгой.

Она встала и, стараясь не шуметь, пошла к двери.

— Вы пока отдыхайте, — сказала она от порога. — А я пойду поработаю. Если повезет, Мейберри вернется за французом, дежурящим у ворот, до того, как стемнеет.

Долгий и осторожный спуск по лестнице оказал на нее целительное действие. К тому времени, когда Грейс дошла до прихожей, она успела справиться с желанием разрыдаться.

Грейс ничего не оставалось, как заняться писаниной. Она почти закончила трактат мистера Стэпли, когда Джемайма заглянула в дверь и сообщила, что мистер Мейберри едет верхом по аллее. Грейс взглянула на стоявшие на каминной доске часы.

— Почти четыре. Значит, долго не задержится, скоро обед.

— С ним мистер Вуфертон, — добавила Джемайма. У Грейс упало сердце.

— А их с ними нет? Служанка мотнула головой.

— Нет. Должно быть, мистер Вуфертон оставил их в «Черной лошади».

Гостиница «Черная лошадь» принадлежала Вуфертону, так что он «вполне мог оставить французов под стражей в одном из ее номеров.

— Хорошо, если так, — сказала Грейс. — Наверное, Мейберри решил отвести туда же и этого типа, который дежурит у ворот. Поэтому, наверное, и привез с собой Вуфертона.

Однако, когда всадники спешились, а Джемайма поспешила открыть им дверь, оказалось, что Вуфертон приехал не только за этим.

— Понимаете, мисс Грейс, — заговорил он, — больше не имеет смысла держать его здесь. Раньше или позже мне все равно придется заняться его делом.

— Тогда пусть это произойдет позже, — быстро ответила Грейс.

Вуфертон переглянулся с Мейберри, тот кашлянул и шагнул вперед.

— Мисс Грейс, вы знаете так же хорошо, как и я, что мистер Вуфертон не может на это пойти.

— Но он же ранен! — воскликнула Грейс. — Кто будет за ним ухаживать? Куда вы его поместите, мистер Вуфертон? В номер наверху, где ему не дадут покоя шум и гам снизу? Или, может, вы собираетесь выдать его этим ужасным французам?

Вуфертон поморщился.

— Я этого не говорил, мисс Грейс.

— Но вы же хотите арестовать его. По какому обвинению? Он ничего не сделал! Лучше арестовали бы этих, которые наверняка виновны в том, что он оказался в нынешнем положении.

— Если бы…

— Он не может этого сделать, мисс Грейс, — вмешался Мейберри. — У них документы, которые гарантируют им неприкосновенность. Я их посмотрел. Да и арестовать их по подозрению в покушении на убийство тоже не могу, как бы мне ни хотелось. Вот если этот француз, что здесь, опознает их, тогда…

— Он их не опознает, — сказала Грейс. Ни к чему было говорить, что Анри давно знаком с этими людьми и даже называл их своими друзьями. Она была уверена, что он не отдаст их в руки иностранного правосудия. — Где они, кстати?

— В «Черной лошади», — ответил Вуфертон.

— И вы хотите отвезти туда же Анри? Как же тогда вы им помешаете убить его?

Мейберри и Вуфертон уставились на Грейс — первый с подозрением, второй удивленно.

— Так его зовут Анри! — вокликнул Мейберри. — А вы мне этого не говорили! Вы вообще не упоминали о том, что он француз!

— Потому что я знала, к чему это поведет, — с вызовом ответила Грейс. — Да, мистер Мейберри, я скрывала, кто он такой, можете меня арестовать, если хотите. Я хотела вылечить его.

— Да ладно вам, мисс Грейс, — добродушно произнес Мейберри. — Я разве сказал, что осуждаю вас? О вашем аресте и речи не идет, хотя вы препятствовали чиновнику в исполнении его обязанностей. Но поскольку теперь мы знаем, что парень француз…

— Так вам все равно, перенесет ли он переезд или не перенесет? — перебила его Грейс. — Помилосердствуйте, мистер Мейберри! Вы же сами видели его рану! Вы знаете, что он потерял много крови. Он и на ногах-то не стоит, куда уж ему ходить!

Мужчины нерешительно переглянулись. Грейс усилила напор.

— Вы что же, собираетесь вывести его из дома на глазах у француза, который сторожит у ворот? Вы же выставите нас обоих обманщиками, мистер Мейберри! Ведь мы уверяли, что он ушел в первую же ночь. И это не все. Убийцы будут знать, где он находится, вы сделаете его мишенью! Хотите, чтобы его гибель была на вашей совести?

— Но он же француз, — попробовал протестовать Мейберри.

— И кто может сказать, что он не шпион? — присоединился к нему Вуфертон.

— А может, он просто эмигрант! — возразила Грейс. — Кстати, это более вероятно, если учесть, что за ним охотятся французские власти.

Мужчины растерянно помолчали. Было очевидно, что это не приходило им в голову.

— А он сам ничего не говорил? — спросил Вуфертон. — Он говорит по-английски?

— Говорит, но не хочет ни о чем рассказывать, честно призналась Грейс.

— По-моему, надо его допросить, — решил Вуфертон.

— Почему бы и не допросить, но сначала пусть он окрепнет, чтобы мог отвечать на ваши вопросы.

— То есть, когда он поправится и удерет? — с иронией проговорил Мейберри.

Грейс прищурилась.

— На что это вы намекаете, сэр?

— Послушайте меня, мисс Грейс. Если бы все зависело только от меня, то пусть бы он и убежал, я ничего не имею против. Я уверен, что вы умеете разбираться в людах, и если вы говорите, что он безвреден, значит, так оно и есть. Но тут решаю не я. Все зависит от сэра Джеймса и мистера Вуфертона. По идее, я должен был в самом начале сообщить обо всем сэру Джеймсу. А теперь выбора у меня нет, поскольку он француз.

— А у меня есть, — парировала Грейс. — Это мой дом, а Анри Руссель мой гость, и вы не увезете его, потому как я отвечаю за его безопасность. Понятно?

Вуфертон вздохнул.

— Дело в том, мисс Грейс, что у вас тоже не останется выбора, если я принесу ордер.

Грейс вздернула подбородок.

— Ну что ж, мистер Вуфертон, давайте, несите! Иначе вам его не взять!

Вуфертон возвел глаза к небу.

— Какая вы упрямая, мисс Грейс. Ладно, пусть все остается как есть. Только предупреждаю — постарайтесь, чтобы он не исчез до того, как ответит на мои вопросы.

— Если он не может ходить, то о каком побеге может идти речь! — отозвалась Грейс.

Мейберри огорченно покачал головой.

— Не нравится мне все это, Вуфертон. По-моему, надо вызвать доктора Фрита, только он может сказать, можно ли перевозить этого парня.

— Да-да, я согласна, — поддержала его Грейс. Фрит мог приехать разве что вечером, и это давало Анри лишний день, а ей — время подумать, что делать дальше. Единственное — надо было как-то убрать француза, сторожившего у ворот. — А что насчет этого типа, который наблюдает за домом?

Вуфертон выглянул в окно.

— Надо отвести его в «Черную лошадь». Шпион ваш француз или не шпион, но я не допущу убийств на своей территории!

Грейс с легким сердцем проводила мужчин до дверей. Напомнив еще раз о том, что парень ни в коем случае не должен убежать, Мейберри следом за Вуфертоном спустился с крыльца. Грейс закрыла дверь и бессильно прислонилась к ней спиной.

Что делать? Вуфертон наверняка отправится к сэру Джеймсу самое позднее завтра утром, а значит где-то к обеду явится с ордером и привезет с собой доктора Фрита. Или, может, приедет сам сэр Джеймс, что было бы и к лучшему. Может быть, ей удастся убедить его, что Анри лучше пока остаться на ее попечении. С другой стороны, он наверняка заговорит об угрозе для ее репутации.

Казалось, выхода нет. Ну ничего, во всяком случае она избавится от соглядатая. Грейс осторожно зашла на кухню и стала так, чтобы можно было незаметно смотреть в окно.

Мейберри и Вуфертон разговаривали с французом. Вуфертон знал французский язык, почему и был поставлен заниматься акцизами. В молодости он был коммерсантом, занимался импортом вина и спирта с континента и частенько бывал за границей. Грейс подумала о бумагах Анри. Интересно, разобрался бы он в них?

Между тем, к великому облегчению Грейс, француз сел на лошадь позади Вуфертона, и компания тронулась к большой дороге. Грейс, пока она шла в гостиную, раздумывала о том, не сказать ли Анри, чтобы ушел, не дожидаясь завтрашнего утра. Но от этой мысли пришлось отказаться.

Какой толк? Он останется беглецом, и его станут искать не только французы, желающие его смерти, но и ее соотечественники. А она ничего не будет знать о нем. Должно быть какое-то другое решение. Если б только Анри рассказал ей больше! Что же все-таки делать?

Обед запаздывал из-за того, что Джемайма то и дело отвлекалась от готовки. Грейс с нетерпением ожидала, когда наконец служанка покормит Анри, чтобы можно было с ним поговорить. По ее приказанию, ему подавали гораздо большую порцию, чем ей самой. Он мужчина, и ему нужно поправляться.

Последние дни закупалось много больше продуктов, и Грейс без колебаний выдала деньги Рубену, чтобы тот купил у мясника в Веннингтоне дополнительный шмат говядины и несколько цыплят. Обычно покупками занималась Джемайма, но сейчас ей было некогда.

Грейс не скупилась на расходы, хотя понимала, что после отъезда Анри ей придется туго.

Сидя перед бюро, она смотрела на средний ящичек, за которым в тайнике были спрятаны бумаги Анри, и так глубоко задумалась, что не заметила, как Джемайма накрыла на стол.

Может, все-таки взломать печати? Возможно, тогда она узнает, зачем Анри явился в Англию. Он сказал, что бумаги очень опасны, но в тех, что она прочитала, нет никаких намеков на эту опасность. Может, это касается этих страшных людей? Может, они будут опасны, если попадут в руки Лорио и его товарищей?

Но ломать печати, нельзя, это было бы предательством по отношению к Анри. С другой стороны, разве не лучше было бы для него самого, если б она узнала, что в этих бумагах? Он боится сказать ей, чтобы не подвергать ее опасности. Но теперь, когда об Анри известно властям, ей не угрожает опасность со стороны Лорио и других. Только согласится ли с этим Анри? Вряд ли.

Грейс слышала, как Джемайма поднимается по лестнице. Наверное, понесла Анри обед. Обычно после этого проходило минут пятнадцать, прежде чем она начинала накрывать на стол для Грейс. У Грейс зачесались руки — так хотелось открыть тайник. Можно будет почитать бумаги за едой. Джемайма вряд ли что-нибудь заподозрит, подумает, что это ее работа.

Если и доставать бумаги, так только сейчас, пока она одна в гостиной. Дрожащими руками Грейс вытянула ящичек, достала спрятанный за ним сверток и быстро задвинула его обратно.

Хватило минуты, чтобы развернуть сверток и извлечь запечатанные письма. Спрятав временно остальные под стопкой лежавших на бюро бумаг, Грейс замерла с письмами в руке, не решаясь сделать то, что собиралась.

— Вскройте их, если хотите.

Грейс, подпрыгнув от неожиданности, обернулась. В дверях, упершись рукой в косяк, стоял Анри. На нем был жилет, шею обвивал галстук, завязанный свободным узлом. Он был серьезен, бледность контрастировала с темными волосами.

Грейс быстро встала.

— Что вы тут делаете?

— Я решил пообедать с вами. Простите, что я без сюртука, мне трудно его надеть. Можно, я сяду?

Он покачнулся, и Грейс, сунув бумаги в карман, бросилась к нему. Опираясь на нее, Анри дошел до стола и с облегченным вздохом опустился на стул.

— Вас же нельзя вставать! — с укором сказала Грейс. — Вы же разумный человек, неужели не понимаете, что вам надо лежать?

Анри махнул рукой.

— Я уже належался, хватит. Да вы не беспокойтесь, Грейс. Это мы с Джемаймой все устроили. Она помогла мне надеть жилет и галстук и спуститься по лестнице. Хотели сделать вам сюрприз, ma chere.

Считайте, что у вас получилось, — проворчала Грейс, садясь за стол. — Слава богу, хоть мистер Вуфертон увез того ужасного человека.

— Ну, значит, все в порядке.

Грейс откинулась на спинку стула и только теперь заметила, что стол накрыт для двоих. Она посмотрела на Анри, и ее недовольство улеглось. Он был невыразимо прекрасен в свете свечей, которые Джемайма поставила на стол в высоком канделябре. Грейс подумалось, что выглядит он уже не таким осунувшимся, и похвалила себя за то, что не жалела ни сил, ни расходов ради его выздоровления. Анри смотрел на нее серьезными глазами.

— Для вас действительно важно прочесть эти бумаги?

Грейс проглотила слюну.

— Не будь вы таким скрытным, этого не понадобилось бы.

— На зачем вам это нужно?

— Мистер Вуфертон собирается вас завтра забрать отсюда. Он сделал бы это сегодня, но я не дала. Только я ничего не смогу сделать, если он привезет ордер от сэра Джеймса Левишема. И с ним, очевидно, приедет доктор Фрит, чтобы дать заключение о вашем состоянии.

— Значит, мне придется уехать. Но я готов, я вам это уже говорил.

А я не готова! — вырвалось у Грейс. Она почувствовала, что краснеет, и уставилась на свои руки, сложенные замком на столе. К счастью, Анри молчал. Грейс, вздохнув, выровняла дыхание и подняла глаза. — Если бы я была уверена, что с вами ничего не случится… если б я знала, что мои старания не пропадут даром… Анри, я не могу оставаться в неведении, когда можно что-то еще сделать, чтобы спасти вас!

Мгновение Анри молчал. Грейс показалось, что он колеблется. Наконец он протянул руку.

— Дайте мне их.

Грейс вытащила письма из кармана и подала ему. Анри осмотрел печати, потом взглянул на нее.

— Если вы решите, что мне что-то угрожает со стороны английских властей, вскройте их. Будьте моим судьей. Если сочтете нужным, отдайте их тем, кто, по вашему мнению, может мне помочь. А пока спрячьте их обратно.

Грейс, тронутая и смущенная, взяла письма и, поднявшись, отошла к бюро. Бросив взгляд на дверь, не идет ли Джемайма, она быстро взяла со стола остальные бумаги и сунула все вместе в тайник. Ее сердце пело — Анри доверяет ей.

Вошла Джемайма, неся на подносе закрытые крышками блюда. Лицо ее сияло — сюрприз получился. Ей, очевидно, и в голову не пришло, что обед один на один с мужчиной был бы воспринят всеми как нечто предосудительное. Грейс еще повезло — мистер Лэмпорт прихворнул, и ей не грозило внезапное появление старой няньки.

Грейс и Анри не заговаривали ни о чем серьезном, пока Джемайма раскладывала по тарелкам куриное фрикасе с огурцами. Напоследок служанка водрузила на стол бутылку вина, припрятанную, очевидно, где-то в кухне. Грейс вино понравилось, только она сомневалась, удовлетворит ли оно Анри. Тот, однако, объявил, что вино очень неплохое, и, хотя он вряд ли был искренен, Джемайма покинула гостиную в радостном настроении.

Грейс немного подождала, глядя, как Анри ест одной рукой, готовая ему помочь. Убедившись, что он справляется сам, она принялась за еду, время от времени бросая какие-нибудь ничего не значащие слова и думая только об одном: возможно, они с Анри вдвоем в последний раз.

Наконец Анри положил вилку и, потягивая вино, с интересом огляделся.

— Значит, это и есть ваша жизнь.

Это странное замечание рассмешило Грейс.

— Ну, можно сказать и так, — сказала она со смехом. — Я действительно большую часть времени провожу здесь.

Анри, развернувшись на стуле, посмотрел на открытое бюро.

— А здесь вы работаете?

— Мне здесь удобно писать.

Он с минуту блуждал глазами по комнате и остановил наконец взгляд на Грейс.

— А как так вышло, что вы живете здесь?

Грейс пожала плечами.

— Я сама так решила. Мой брат — местный пастор, после кончины отца я могла поселиться у него в Рейнхэме. До этого мы с отцом жили в Баркинге.

— Он тоже был священнослужителем, ваш отец?

Грейс кивнула.

— Когда мама умерла, я стала вести дом, а когда и отец умер, мне захотелось…

Она умолкла. После всего, что произошло с ней в последние дни, ее тогдашние мысли, ее стремление самой выбирать свое будущее показались далекими и даже немного смешными.

— И чего же вам захотелось, Грейс?

— Самой решать свою судьбу! — почти выкрикнула она. — У меня ничего не было, и я ничего не ждала. Вот я и подумала: лучше я буду жить одна, чем стану приживалкой в доме брата.

Анри кивнул и долил себе вина в бокал.

— Я вас понимаю. — Внезапно он улыбнулся. — Так вы, выходит, очень самостоятельная женщина?

— Вот именно, — ответила Грейс с принужденной улыбкой. — Между прочим, мне это далось нелегко. Констант, мой брат, был категорически против, как, кстати, был бы против и вашего присутствия здесь.

— Естественно. Если бы моя сестра захотела жить, как вы, я тоже стал бы возражать.

— Так у вас есть сестра? Лицо его словно закрылось.

— У меня никого нет.

Грейс смутилась. Может, спросить его еще о чем-нибудь? Что, если его родственники погибли во время революции? Тогда он просто эмигрант, а значит невиновен. Рука ее дрогнула, и наколотый на вилку кусочек упал на тарелку. Анри быстро взглянул на Грейс, она опустила глаза и, наколов его снова, отправила в рот.

Как она раньше не подумала об этом? Ведь решение так близко! По словам самого Анри, те страшные люди — его бывшие друзья. Из этого вытекает множество вопросов, а она, вместо того чтобы постараться их прояснить, решила, что ответ — в запечатанных бумагах. Или она, боясь признаться в этом самой себе, все-таки подозревает Анри?

— О чем вы задумались, Грейс? Встряхнувшись, Грейс отодвинула тарелку и подняла глаза на Анри, заставляя себя улыбнуться.

— Это просто удивительно, что вы как ни в чем не бывало сидите за столом, а ведь прошла всего неделя, как вы были при смерти.

— Жизнь научила меня быть сильным.

— Как?

Но Анри свернул разговор на другое:

— Лучше скажите мне, Грейс, как вы сама стали такой сильной? Ведь вы страдали. Человек меняется, страдая сам или видя, как страдают другие. Одни становятся слабыми и трусливыми, а другие, наоборот, сильными.

Грейс пристально посмотрела на него.

— В вашем удостоверении написано «помощник». Судя по тому, какие у вас были друзья, можно предположить, что вы помогали кому-то в правительстве.

А она проницательна, этого у нее не отнять. Анри промолчал, понимая, что Грейс примет его молчание за согласие. Она смотрела на него, прищурившись, а он ждал, что она скажет дальше, уже почти догадываясь, что.

— То, что вы оказались в Англии и за вами гонятся, по-моему, говорит о какой-то перемене: или что-то случилось с теми, на кого вы работали в правительстве, или вы изменились сами. И эти люди, которые больше вам не друзья, приложили руку к этой перемене. Вами интересуется правительство, эти люди называют вас дезертиром. Но все, чего они хотят, — это уничтожить вас, а не вернуть во Францию, так сказать, законным путем.

Грейс говорила спокойно и как будто равнодушно, но этот тон не мог обмануть Анри. Ее глаза смотрели печально. Его просто подмывало снять тяжесть с души и рассказать все. Она ухватила несостыковки, которые, как он был уверен, заинтересуют английские власти. Он готов им ответить, но за это ему придется расплачиваться. Нельзя ходить по острию ножа, не думая о тяжелых последствиях. Рассматривать ли это как издержки войны или как-то иначе — это вопрос совести каждого человека. Словно угадав его мысли, Грейс заговорила: