В ее маленьком доме все напоминало об Анри. Она старалась не заходить в гостевую спальню, но и в гостиной было не лучше. Здесь у стола он впервые поцеловал ее. Что же до бюро, то стоило ей лишь присесть перед ним, как взгляд ее уткнулся в ящичек, за которым прятался тайник. Пустой ныне, как ее сердце.

Грейс облокотилась об открытую столешницу бюро и уткнулась лицом в ладони. Господи, как же она скучает по нему!

— Грейс? — прозвучало у нее в голове.

Ну да, это его голос, только он произносит ее имя так, словно ласкает. Она была уродкой, а он сделал ее красивой. Как ему это удалось?

— Ты плачешь, ma chere?

Грейс закрыла уши ладонями, чтобы не слышать больше этот голос. Это невыносимо!

— Оставь меня, оставь, — пробормотала она.

Стало как-то подозрительно тихо. Грейс уронила

руки и обернулась. В темном проеме двери кто-то стоял. Сердце в груди Грейс подпрыгнуло, она вскрикнула. Это был Анри.

Он нерешительно замер на пороге, вглядываясь в ее лицо, слабо освещенное свечой. Она сидела в напряженной позе, и Анри удивился — ведь только что он видел ее совсем иной, поникшей, усталой. Но вот миновал первый момент, и Грейс показалась ему чужой. Почему она смотрит на него так сурово? Сердится, что он долго не приезжал?

— Грейс, я просто не мог вырваться раньше. — (Она мотнула головой, ему показалось — осуждающе.) — Ах, ты не понимаешь, ma chere, сэр Джеймс добился того, чего я так хотел избежать. Теперь мне придется навсегда остаться графом де Русселем, хотя очень не хотелось.

С напряженной улыбкой на устах он сделал несколько шагов. Грейс как будто подалась назад, и он остановился.

— Грейс, что с тобой? Ты меня не ждала? Ты мне не рада?

Это произвело мгновенную перемену в ее лице.

— Конечно, рада! Как ты мог такое подумать! — Ее лицо снова застыло.

Анри в смятении подошел к столу и оперся на него руками, словно желая удостовериться, что он действительно там, где, как он думал, его дом. Звук шагов и жизнерадостный голос за спиной возвестили о появлении Джемаймы.

— Я тут принесла вина, мистер Генри. Рубен оставил, когда был здесь. А кстати, он просил передать, что готов служить вам, когда захотите. Только скажите.

Анри как будто стало легче. Джемайма рада ему, значит, все дело в Грейс, которая снова вспомнила про воображаемые барьеры, которые их разделяют. Ничего, они преодолимы. Анри улыбнулся служанке.

— Ты это очень хорошо придумала, Джемайма. — Он посмотрел на Грейс. — Ma chere, ты что, не выпьешь со мной?

Грейс тщетно пыталась собраться с мыслями. Он так уверенно держится, знает, что она ему не откажет. Но после того, что было, разве это не естественно?

— С удовольствием выпью, — ответила она, изо всех сил стараясь говорить спокойно.

Грейс встала и подошла к столу. Джемайма живо подвинула ей стул, Грейс села.

— Я пойду спать, мисс Грейс, — сказала служанка. — Постель во второй спальне, я думаю, можно не стелить, но если хотите…

Грейс бросило в жар, к лицу прилила кровь.

— Мистер Генри уходит! — неожиданно вырвалось у нее.

Повисло напряженное молчание. Грейс, кусая губы, посмотрела на потрясенную Джемайму, потом на Анри. Недоумение и обида стояли у него в глазах. Видеть это было нестерпимо. Грейс уставилась в стол.

Почувствовав движение, она подняла глаза. Анри поставил бокал, повернулся и пошел к выходу. У Грейс подпрыгнуло сердце.

Джемайма стрелой бросилась к двери и загородила Анри дорогу.

— Не слушайте ее, мистер Генри! Это она нечаянно. Вы не видели ее последние дни, так вот я вам скажу — она просто помирает без вас. Не знаю, что на нее нашло, но только я знаю, она влюблена в вас без памяти!

— Я тоже так думал, но…

Грейс не могла вымолвить ни слова, просто сидела и смотрела, как Джемайма хватает Анри за руки и бормочет слова, которые сама она ни за что не отважилась бы произнести вслух:

— Говорю же вам, мистер Генри, останьтесь! Уж не знаю, что там у миссис Грейс против вас, но уверена, что это все глупости и больше ничего, и внимания не обращайте. — Джемайма отпустила руки Анри и понизила голос, так что Грейс пришлось напрягать слух: — Если б она не была такой разбитой, да и больно ей, уж я-то знаю, я бы вам посоветовала слегка поучить ее уму-разуму.

Анри рассмеялся, и это было уже слишком. Грейс вскочила.

— Хватит, Джемайма! Ну-ка, спать, немедленно!

Служанка, бросив на нее дерзкий взгляд, вышла — и

Грейс осталась наедине с Анри, который повернул к ней смеющееся лицо.

— Не бойся, ma chere, я таким советам не следую.

Грейс почувствовала, что вот-вот расплачется. Но

тогда Анри станет успокаивать ее, а она не хочет, чтобы он ее трогал.

— Я и не боюсь, просто я расстроена. — Грейс перевела дыхание, вглядываясь в недоумевающие глаза Анри. — Ты ведь собираешься сделать мне предложение, да? Я понимаю, после того, что было между нами, ты чувствуешь себя обязанным. Но…

— Грейс, скажи мне, что тебя мучает? — перебил ее Анри, садясь и беря свой недопитый бокал. — Мне казалось, мы с тобой одно целое. Ты спасла мне жизнь, и не однажды, ты лгала ради меня, ты прошла столько миль до Рейнхэма, тоже ради меня. Ты думаешь, я не пойму, если ты мне скажешь?

— Ты и сам все знаешь, Анри. Дело вовсе не во мне.

— А в чем же? Ты думаешь — это невозможно, чтобы я хотел прожить жизнь с тобой?

— Ты в самом деле этого хочешь?

— А ты что предполагала? — проговорил он со смешком. — Что я предпочту уехать в Лондон и болтаться там среди эмигрантов? Да я уже жил среди них, ma chere, не в Лондоне, так в Париже, в былые времена.

— Тогда ты знаешь, где твое место.

— Тогда знал. Но не теперь. Я был молод, а семейство Русселей было приближено ко двору. Это продолжалось всего несколько месяцев, но мне хватило, чтобы понять пустоту той жизни.

— Тебе легко говорить это сейчас, когда столько всего произошло, — отмахнулась Грейс.

— Согласен, ma chere, TO, что мне довелось увидеть, а еще больше — то, что мне пришлось делать, изменило меня.

В его голосе звучала горечь, и Грейс не могла не отозваться на нее.

— Ты делал это во имя благой цели, Анри.

Он кивнул.

— Только это и давало мне силы держаться. — Он устало потер лицо. — Не знаю, Грейс, как я смогу жить дальше после всего того, что я делал, хотя бы и ради спасения других. Такое не забывается. Кстати, об эмигрантах. Ты думаешь, они смогут простить мне то, что я не могу простить сам себе? Вряд ли они мне поверят!

— Почему, ведь в Брюсселе есть, наверное, люди, которые могут замолвить за тебя слово?

Есть, конечно, но только что они скажут обо мне, когда узнают, что Жан-Марк переметнулся к врагам? Лишь то, что я бежал из Франции из-за казни Робеспьера. Подозрения останутся, и я не могу винить их за это.

В душе Грейс слабо зашевелилась надежда, но она постаралась отмахнуться от нее. Стоит ли ей радоваться, если Анри предпочтет остаться здесь лишь потому, что опасается натолкнуться на враждебность со стороны своих соотечественников?

— Но это люди твоего круга, Анри, что бы они о тебе ни думали.

Глаза Анри вспыхнули.

— Этого больше нет! Неужели ты меня не знаешь, Грейс? Я жил среди людей попроще, но не менее мужественных. Я делил с ними боль. Я не могу вернуться к жизни, подобающей графу де Русселю, даже если бы такое было возможно в Англии.

— Но ты же все равно граф.

— По чистой случайности. У меня была многочисленная родня, я и мечтать не мог о том, чтобы получить графский титул, так что решил получить профессию. В Париже я изучал право, это пригодилось мне позже, когда я снова туда вернулся и стал вести подпольную работу. В юности провел какое-то время в Англии, знакомился со здешним обществом, учил язык.

— И все равно, ты граф и останешься им.

Несколько мгновений оба молчали. Когда Анри

заговорил, голос его звучал сухо.

— Может, мадемуазель Даверкорт гордость не позволяет стать графиней?

— Гордость? Скорее обратное!

Анри со стуком поставил бокал на стол.

— Ну, я все понял. Грейс, неужели до тебя до сих пор не дошло, что мне плевать на то, что у тебя одна нога короче другой, а на шее родимое пятно? По-твоему, графиня не имеет права хромать? Да ты просто глупышка, если могла так подумать!

Грейс поморщилась и припала губами к бокалу, словно искала там, что бы такое ответить.

— Я что, обращаюсь к стене? Человек — это не только тело! Ты отважная, умная женщина, и, ко всему прочему, у тебя такая очаровательная улыбка! Разве этого не достаточно?

— Недостаточно, — беспомощно пробормотала Грейс. Она подняла глаза на Анри. — Нет, этого далеко не достаточно. Может, я действительно такая, как ты говоришь, но все равно я не выйду за тебя ради соблюдения приличий.

— Что ты такое еще придумала?

— Ничего нового. Ты решил, что что-то мне должен. Мол, я испортил ее репутацию. Но ведь это я сама пришла к тебе той ночью. Мне не хотелось в этом признаваться, но я сама этого хотела. Вина целиком на мне, и я не хочу надевать на тебя хомут только из-за того, что мы совершили ошибку.

— Так ты думаешь, дело только в этом? Думаешь, только поэтому я пришел?

— Я уверена. — Грейс так стиснула пальцы, что они побелели. — Это было бы нечестно, несправедливо. Я не хочу.

Анри кивнул, якобы соглашаясь, и заговорил с видом сожаления:

— Выходит, я должен уехать, хотя жизнь среди эмигрантов меня нисколько не привлекает. — Он помедлил, но Грейс молчала. — Ты больше не станешь меня спасать, да, ma chere? А ведь ты знаешь, что у меня нет ни денег, ни дома. Граф я или не граф, а остается только стать попрошайкой. Ты этого хочешь? Хочешь, чтобы я кланялся богачам в надежде, что они мне чего-то дадут?

— Ты нарочно бьешь на жалость? — не выдержала Грейс. — Ты прекрасно знаешь, что, если б так было на самом деле, я открыла бы тебе дверь.

Анри перегнулся через угол стола и накрыл ладонью ее пальцы.

— Ты открыла мне дверь в тот первый день, cherie. Почему же сейчас захлопываешь?

— Потому что ты не можешь меня любить!

Ну вот, наконец он все знает. Может, поймет теперь, что требует от нее невозможного.

Анри оставил ее руку, Грейс замерла, боясь поднять глаза. Скрипнул стул — и вот Анри уже около нее и прижимает ее голову к своей груди.

Грейс прерывисто задышала, боясь вот-вот разрыдаться. Его пальцы перебирали ее волосы. В этом жесте было столько доброты и нежности, что Грейс окончательно пала духом. Может, в глубине души она все-таки надеялась, что он ее любит? Может, не признаваясь себе, ждала, что он это скажет? Ну что ж, пора встретиться с действительностью, она готова.

— Э-т-то не имеет никакого значения, — запинаясь, проговорила Грейс. — Не слушай меня, Анри. Чувства от человека не зависят. Я не могу не любить тебя, а ты… ты не можешь изобразить то, чего нет.

Анри неожиданно резко обхватил ее обеими руками и поднял на ноги. Она успела лишь заметить отчаянный блеск его глаз, как он прижал ее к себе и впился губами в ее губы.

Поцелуй был крепкий, до боли. Сердце Грейс колотилось как сумасшедшее, ноги стали ватными.

— Я задыхаюсь! — прохрипела она, запрокидывая голову.

Он немного ослабил хватку и с тревогой посмотрел ей в лицо. Через минуту Грейс отдышалась, и он не преминул воспользоваться этим, снова приникнув к ее губам. Мир затуманился перед глазами Грейс, колени подогнулись. Анри, почувствовав это, придержал ее руками и оторвался от губ. Открыв глаза, Грейс увидела, что он улыбается.

— Никогда больше не говори мне таких глупостей, ma chere.

— А я и не сомневалась в твоей страсти, — проговорила Грейс дрожащими губами.

— А в моих сердечных чувствах, выходит, сомневалась?

— А разве могло быть иначе? Ты такой красивый, а я…

— А ты та, которая завладела моим сердцем. Если я вру, значит, я последний подлец, играющий чувствами женщины, которой обязан своей жизнью!

— А ты правда уверен, что это не из жалости и благодарности за то, что я спасла тебя?

Анри еще раз поцеловал ее, крепко и жадно.

— Это жалость? — спросил он, на мгновение оторвавшись. — А это? — Он впился в ее губы.

Грейс, боясь упасть, ухватилась за его плечи.

— Нет, непохоже, — улыбнулась она.

— Ну вот видишь! Жалость не для такой мужественной женщины, как ты, моя Грейс. Ею можно только восхищаться и любить ее до самой смерти.

Последние сомнения исчезли без следа, Грейс подняла голову, напрашиваясь на поцелуй, и закрыла глаза.

Потом Анри, выпустив ее, отер мокрые дорожки на ее щеках и усадил на стул. Свой стул он придвинул поближе, снова наполнил бокалы и взял ее за руку.

— А как мы будем жить? — спросила Грейс. — Этот дом такой маленький.

— Обойдемся, ma chere. Спать будем в одной спальне, есть тут, а работать я могу за столом.

— А что ты будешь делать? Ты сможешь заниматься здесь адвокатурой?

Анри пожал плечами.

— Возможно. Придется подучиться, конечно.

— Я уверена, сэр Джеймс поможет тебе найти клиентов, — сказала Грейс, загораясь. — В конце концов, ты же граф де Руссель.

Анри рассмеялся.

— Ну вот, начинается. Похоже, до мадам графини наконец дошло, что и от титула может быть прок.

— Но почему бы этим не воспользоваться! Нам же так или иначе придется работать. Моих заработков не хватит на троих.

— Может, и четверых, если Рубен женится-таки на Джемайме.

— Не выдумывай! Не хватало только, чтобы мы насильно выдали Джемайму замуж!

— А я уверен, Джемайма только делает вид, что Рубен ей не нравится, — улыбнулся Анри. — Но это все потом. Не волнуйся, ma chere, все устроится. Если не получится адвокатом, начну преподавать французский язык.

— А тебе не прискучит такая монотонная жизнь после той, что ты вел в Париже, полной испытаний, пусть и опасных?

Анри покачал головой.

— Знаешь, не хочу я больше никаких испытаний, нахлебался на всю жизнь. Жить среди таких людей, как здесь, по возможности помогать им — это мне кажется более достойным, чем вертеться среди тех, кто всю жизнь бездельничает. Уж этому-то революция меня научила. Если уж мне суждено было стать графом де Русселем, то пусть я буду графом дающим, а не берущим. Кстати, о нашем бракосочетании. Я католик, а ты, наверное, протестантка. Поскольку мы в Англии, мне придется перейти в твою веру.

— Мой брат Констант нам поможет! — обрадованно воскликнула Грейс. — Он наш приходский священник, подскажет нам, что и как.

— Ну, тогда подождем его. А до его приезда, как ты думаешь, может, мне лучше пожить у сэра Джеймса? Но по ночам буду приходить.

— Не понимаю, почему бы нам не жить открыто, моя репутация все равно порушена. Но если тебя волнуют условности, я согласна на все.

Анри поднялся на ноги.

— Ну что ж, cherie, тогда не будем терять время. Пусть не формально, но фактически мы с тобой муж и жена, правда? Пойдем!

Грейс, подхваченная этим зовом любви, встала и, совершенно забыв о своей хромоте, пошла, опираясь на руку Анри, через прихожую и вверх по лестнице, к спальне.

Примечания