Первая глава

Девушка лежала в совершенно незнакомом месте. Склонившиеся над ней деревья казались чужими. Огромные разлапистые ветви тянулись к ней с гигантских стволов, отбрасывая мрачные тени. Где она? Девушка с трудом приподнялась, оглядываясь вокруг.

Свет, струящийся сквозь листву, разбросал желто-коричневые пятна по подолу ее белого муслинового платья. Девушка вздрогнула и поежилась, обнаружив, что ее черный бархатный жакет пропитан влагой. Ноги заледенели, высокие ботинки из мягкой козлиной кожи не спасали от утренней росы.

Как, во имя всего святого, она попала сюда, в эти заросли? Девушка, пошатываясь, встала на ноги и с недоумением обвела взглядом обступившие ее деревья. Или она сошла с ума, раз отправилась в столь легком наряде в лесную чащобу, изобилующую кустарником и подлеском?

Девушка поднесла дрожащую руку к ноющему виску. Шляпки она не обнаружила, зато нащупала что-то липкое и охнула от неожиданной боли. Ее пальцы окрасились кровью.

Что с ней случилось? Охваченная внезапным ужасом, она всхлипнула и торопливо отвела взгляд. Неясный свет, мерцающий вдали, заставил ее подавить подступившие к горлу рыдания. Она побрела вперед, продираясь сквозь спутанные ветки кустов.

Когда она вышла из-под деревьев, солнечный свет ослепил ее. Девушка остановилась, глядя вокруг безумными глазами. Местность впереди повышалась, переходя в обширный луг с разбросанными кое-где низкорослыми кустами, а выше лежала еще одна полоса деревьев. Сзади же лес тянулся до самого горизонта.

Ее сердце бешено забилось. Что это за место? Как она здесь оказалась?

Но эти вопросы лишь усилили головную боль. Думать нельзя! Надо действовать… обратиться за помощью. Но где ее искать в этой глуши? Куда идти? В таких непостижимых обстоятельствах это не имело значения.

Подобрав юбки и взглянув вниз, девушка замерла. Пятна, которые она считала игрой света и тени, на ярком солнце оказались потеками грязи. Подол был испачкан, ботинки облеплены глиной, а муслиновая юбка разорвалась в нескольких местах и свисала лохмотьями из-под жакета. На груди тоже красовалась прореха, а платье промокло до нитки. Не удивительно, что ей холодно. Сколько же она так пролежала?

Страх вернулся, и девушка вновь задрожала всем телом. Внезапно сообразив, что у нее нет никаких объяснений своему жалкому состоянию, она, не чуя под собой ног, начала медленно выбираться на открытое пространство.

То, что она очутилась в таком месте совершенно одна, казалось скорее кошмаром, чем реальностью. Отчаянные попытки что-либо понять ни к чему не привели, а головная боль усилилась настолько, что заставила ее остановиться на лугу и зажмуриться, прижав ладони ко лбу.

В первые несколько мгновений ей казалось, что она не выдержит и упадет в обморок. Но мучительная боль отступила, и постепенно девушка поняла, что слышит какие-то звуки. Отдаленный гул становился все громче, и внезапно его источник стал совершенно ясным. Голоса!

Широко раскрыв глаза, девушка увидела человеческие фигуры, отделившиеся от деревьев на склоне холма. Инстинкт самосохранения заставил ее броситься обратно в чащу. Не помня себя от страха, она прижалась к дуплистому стволу дерева, дрожа и задыхаясь.

Несколько мгновений она не слышала ничего, кроме своего учащенного дыхания. Но через некоторое время испуг начал проходить, и до нее донеслось отдаленное бормотание, шаги и шелест травы под ногами. С огромным облегчением девушка различила более высокие женские голоса.

Она украдкой выглянула из-за ствола. Трое людей спускались по склону: две женщины и высокий мужчина. Даже на таком расстоянии чувствовалась их принадлежность к высшему обществу. Об этом свидетельствовала манера их речи и покрой платьев. Они не были обычными сельскими жителями.

Девушка затаила дыхание, в ее душе облегчение смешивалось с тревогой. Чутье подсказывало ей, что она спасена. Но в то же время она понимала, что не сможет ничего ответить на неизбежные расспросы своих спасителей.

Голоса звучали все отчетливее, теперь уже можно было различить отдельные слова. Повышенный тон разговора заставил девушку вжаться в дупло: ей не хватало храбрости обратиться за помощью к путникам.

– Не морочь мне голову, Мег, – сухо произнес джентльмен. – Я знаю, что привело сюда тебя и Генриетту.

– Чего же ты ожидал, Чарльз? – прозвучал осуждающий голос одной из дам, брезгливо подбирающей муслиновые юбки, чтобы не испачкать их о комья земли. – Каждый год к концу сезона мы ждем известия о твоем обручении.

– И каждый год разочаровываемся, – добавила вторая дама, решительно шагающая вперед в гораздо более удобном платье из зеленой шерсти и прочных кожаных башмаках. В ее голосе чувствовалась теплота, и девушка слегка расслабилась. – Согласись, Чарльз, твое упрямство недостойно тебя.

Джентльмен пнул ногой ни в чем не повинный корень, оказавшийся у него на пути.

– Я ни с чем не собираюсь соглашаться. Напротив, я должен радоваться, что избежал ловушек, которые вы расставляете год за годом.

– Стоит тебе заключить помолвку с Белиндой, и вся эта бессмыслица закончится.

Джентльмен резко остановился, и дамы последовали его примеру.

– С чего ты взяла, что я собираюсь жениться на Белинде? Разве я хотя бы раз выражал такое желание?

– Нет. У Чарльза на протяжении пяти лет была возможность проявить свое расположение к ней, Генриетта, и раз уж он не сделал этого до сих пор…

– Боже упаси!

– Вряд ли он сделает это сейчас.

– Не буду возражать, если он выразит желание жениться на ком-нибудь другом.

– Найдите мне женщину, рядом с которой я не буду умирать от скуки, и я с радостью женюсь на ней.

Джентльмен повернулся и торопливо направился к дереву, за которым пряталась девушка. Нужно было окликнуть его тот час же, или возможность будет упущена. Девушка хотела выйти из-за ствола, но звук приближающихся шагов и шелест травы под сапогами пригвоздил к месту.

Она не успела оценить внешность мужчины, заметив лишь его рост и костюм, предназначенный для загородной прогулки. Бриджи и сюртук из темной ткани, на голове – широкополая шляпа. Но его голос был приятным и мягким. Даже гневаясь на своих спутниц, он не опустился до грубости. Эта мысль наполнила ее храбростью.

Девушка глубоко вздохнула и покинула свое убежище, выйдя из-за дерева и оказавшись прямо на пути у джентльмена.

Он резко остановился и попятился, изменившись в лице и издав возглас удивления.

Не догадываясь о том, что сестры, отставшие на несколько шагов, тоже замерли от изумления, Чарльз Кливдон граф Уайтем ошеломленно смотрел на возникшее перед ним хрупкое создание.

Она была юной и белокурой, и, судя по покрою платья, отличалась тонким вкусом. Но ее одежда была изорвана и забрызгана грязью, бледное лицо перепачкано, а тело сотрясала крупная дрожь. Чарльза удивило, что даже в столь плачевном состоянии она казалось поразительно красивой.

– Молю, помогите, – слабым голосом произнесла она. – Я заблудилась.

Еще одно мгновение Чарльз молчал, не в силах отвести взгляд от ее прекрасных, наполненных слезами, голубых глаз. Он чувствовал, как в груди у него что-то тает. Затем верх взяли природные инстинкты джентльмена.

– Конечно, мы поможем вам, сударыня, – ответил он, шагнув вперед. – Что с вами произошло?

– Святые небеса! – воскликнула Генриетта.

– Вы ранены? – спросила Мег, торопливо подбежав к девушке.

– Моя голова. – Девушка поднесла пальцы к коротким светлым локонам, обрамляющим лицо, и поморщилась. – Там кровь, и болит невыносимо.

– Как это случилось?

Она повернула к Мег свое напряженное, бледное лицо.

– Я… не знаю.

– Не знаете? Но…

– Не могу вспомнить. – Девушка покачнулась.

– Обопритесь на меня, – быстро сказал Чарльз, подойдя к ней и обхватив рукой ее талию.

– Merci. – Она обмякла, навалившись на него всем своим весом. Ее одежда промокла и казалась на ощупь совсем холодной. Через несколько мгновений девушка собралась с силами, глубоко вздохнула и выпрямилась.

– Что значит, не можете вспомнить? – подозрительно спросила Генриетта, и Чарльз бросил взгляд на сестру. Что она хочет этим сказать?

– Как вы сюда попали? – поинтересовалась Мег.

Чарльз почувствовал, как девушка задрожала под его рукой. Ее ресницы затрепетали.

– Этого я тоже не помню.

– Но вы одна? – В голосе Генриетты звучало осуждение.

– Кажется, да.

– Кажется, да? Святые небеса!

– Генриетта, тише! – вмешалась Мег. – Разве ты не видишь, что бедняжка не в состоянии отвечать на вопросы? Чарльз, может, мы найдем, куда ее посадить?

Оглянувшись, Чарльз заметил поваленный ствол дерева в нескольких ярдах от того места, где они стояли. Не проронив ни слова, он подхватил девушку на руки и понес.

Мир закачался вокруг нее, и девушка закрыла глаза. Боль нахлынула снова, вызванная к жизни потоком вопросов. Девушка ожидала их, и мысль об отсутствии ответов терзала ее, отравляя всю радость от ее спасения. Голова ныла все сильнее.

Ее бережно усадили на поваленный ствол мертвого дерева. Ощутив прикосновение чьих-то сильных рук, она обнаружила, что джентльмен склонился к ней, схватив ее за плечи и глядя прямо в лицо.

Она увидела карие глаза на энергичном лице с резко очерченными чертами, правильным носом и решительным подбородком. Каштановые волосы под шляпой не могла приручить даже модная стрижка. Между густыми изогнутыми бровями залегла тревожная морщина. Голос был приятным, но сухим.

– Вы можете сидеть без поддержки?

– Да, спасибо. – И все же девушка крепко вцепилась в ствол, когда он убрал руки. Обнаружив, что способна сидеть более-менее прямо, она облегченно вздохнула.

– Итак, – произнесла одна из дам.

Джентльмен отмахнулся.

– Не приставай к девушке, Мег.

– Я всего лишь хочу узнать, что случилось.

– Если она не помнит, незачем и спрашивать.

– Наверное, она сильно ударилась головой, – предположила Мег.

Дородная женщина окинула девушку сочувственным взглядом. Ее круглое лицо было очень похожим на лицо ее спутника. Но черты казались более мягкими. Густые вьющиеся волосы были зачесаны назад и убраны под очаровательную шляпку с перьями того же цвета, что и ее амазонка. Улыбка светилась радушием.

– Смею заметить, вы слишком потрясены, бедная моя девочка. Надеюсь, это скоро пройдет.

Девушка действительно была слишком потрясена, чтобы отвечать, и думала лишь о том, что больше не одинока. Она с радостью вверила свою дальнейшую судьбу в надежные руки спасителей.

Граф, нахмурившись, глядел на нее, гадая о том, что за мысли проносятся в ее голове. Он решил, что никогда еще не видел более бледного и испуганного лица.

Генриетта первой нарушила молчание.

– Как ваше имя?

Чарльз заметил напряженную морщинку, появившуюся между бровей девушки, таких светлых и тонких, что в сравнении с ними голубизна ее глаз казалась еще ярче.

– Мое имя…

– Да, ваше имя, – нетерпеливо повторила Генриетта.

– Генриетта!

– Если все это не кажется тебе странным, Мег, то я очень невысокого мнения о твоем рассудке.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь.

– Да замолчите, вы обе! – взмолился Чарльз, заметив страдальческое выражение на девичьем лице. – Ей же больно.

От звуков его голоса девушка поморщилась. Она поднесла пальцы ко лбу, и ее взор затуманился. Полный отчаяния ответ вырвался у нее.

– Я не знаю своего имени.

От взгляда Чарльза, все еще прикованного к ее лицу, не укрылось затравленное выражение ее глаз. Она всхлипнула. Ага, вот и слезы. Но нет. Она сдержала их, ломая тонкие пальцы. В подобных обстоятельствах это было поистине героическое усилие.

Посмотрев на сестер, Чарльз увидел, что даже Генриетта заметила страдания девушки. Мег была искренне тронута. Девушка заговорила, и он снова повернулся к ней. Ее голос был слегка хрипловатым, но сдержанным.

– Простите меня…. Я вообще ничего не помню. Когда я очнулась несколько минут назад, я лежала в зарослях. Я не имею ни малейшего представления, как попала сюда, и сколько времени здесь пробыла. Головная боль мешает мне сосредоточиться, и я знаю лишь, что заблудилась. Но поняла это только сейчас, когда вы спросили…. Я даже не помню, кто я такая!

Когда она закончила, в ее голосе звучали панические нотки, а дикий взгляд блуждал по лицам графа и его сестер. Чарльза охватило странное желание – заключить ее в объятия и утешить. Абсурдная мысль! Он отбросил ее, задавшись новым вопросом. Что же им делать с этой девушкой?

– Что ж, предлагаю вам отправиться к нам домой, – решительно заявила Мег, словно прочитав его мысли.

Девушка вздохнула с облегчением. Чарльз понял, что ее протест был всего лишь вежливой формальностью.

– Я не хочу навязываться.

– Но вы же не можете остаться здесь, – с явной неохотой возразила Генриетта.

– Думаю, нет, – согласилась Мег. – Ей необходим врач. Чарльз, прекращай смотреть на бедную девочку с таким беспомощным видом и сделай хоть что-нибудь!

Чарльз вздрогнул и кивнул. Он действительно задумался. Ему пришла в голову неожиданная мысль. Конечно, им придется отвезти ее домой. Что если она именно этого и добивается?

– Вы вообще ничего не помните? – резко спросил он.

Девушка с отсутствующим видом покачала головой.

– Ничего.

– Может, что-нибудь вспомните, когда отдохнете.

Ее губы задрожали.

– Я так на это надеюсь.

Чарльз перешел от слов к делу.

– Тогда позвольте отвезти вас к нам домой. Как вам кажется, вы сможете идти? Мой экипаж в полумиле отсюда.

Девушка кивнула, и Чарльз, пренебрегая бесполезными указаниями Мег, помог ей подняться. Она тяжело оперлась о его руку, но идти могла. Шли они так медленно, что у него возникло желание взять ее на руки и отнести. Но мысль, зародившаяся в его мозгу, вызывала в нем такое сильное раздражение, что он решил не утруждать себя.

Замешательство девушки возрастало с каждым шагом. Сначала она с радостью доверилась своим спасителям, но осознание своего положения вскоре вернулось к ней. Идти было трудно, ноги подкашивались, а от сильной головной боли перед глазами стоял туман. Но самым худшим было состояние ее памяти. Она не находила объяснений происходящему, но один вопрос продолжал ее тревожить. Сама ли она вовлекла себя в беду, или стала жертвой вражеских происков? Последняя мысль так потрясла ее, что она споткнулась.

– Осторожнее!

Девушка почти забыла о мужчине, который поддерживал ее. В своем оцепенении она даже не подумала о том, чтобы спросить его имя. Она взглянула на его повернутое в профиль лицо.

– Могу я узнать, кого обязана благодарить?

Ей померещилось какое-то странное выражение, промелькнувшее на его лице, но распознать его она не смогла. Ответил он довольно дружелюбно.

– Я Уайтем.

– Чарльз Кливдон граф Уайтем, – добавила одна из дам, та, которая не верила ее рассказу. Ее язвительный тон сразу же бросался в глаза. – Мы его сестры. Вы, несомненно, скажете, что это имя вам неизвестно.

– Генриетта, о чем ты? – воскликнула ее более любезная спутница.

– О том, что следует обсуждать в более подходящее время, – отрезал граф.

Девушка заметила, что он как-то странно смотрит на женщин. Должно быть, почувствовав ее взгляд, граф повернулся к ней с улыбкой. Она обратила внимание на его сходство с сестрами, и это открытие подействовало на нее угнетающе.

– Не беспокойтесь, сударыня. Я не стану изводить вас вопросами, пока о вашей ране не позаботятся.

– Очень разумно, – согласилась дородная дама, подойдя ближе. – Как вы себя чувствуете, дорогая? Ходьба вас не утомила?

Все эти фразы и странные взгляды несли в себе какой-то смысл, но девушка не могла его уловить. И все же она почувствовала себя неловко. Она отпрянула от мужчины, на чью помощь рассчитывала.

– Я справлюсь сама, спасибо, – торопливо сказала она.

– Осторожнее!

Слишком поздно она поняла всю опрометчивость своего поступка. Лес вокруг нее поплыл. Она схватилась руками за голову и погрузилась во тьму.

Чарльз подхватил ее.

– Проклятие! Похоже, у нее обморок.

– Как своевременно!

– Генриетта, как ты можешь? Чарльз, держи ее, ради бога!

Но это указание запоздало. Граф уже поднял девушку на руки. Она казалась на удивление легкой для такого высокого роста. Ее голова свесилась набок, и он заметил на ее волосах запекшуюся кровь.

– Одно я скажу наверняка, – громко произнес он, зашагав вперед более торопливой походкой, – она действительно ранена.

– Ты сомневался? – спросила Мег, догоняя его.

– Как я понимаю, для сомнения были причины, – съязвила Генриетта, задыхаясь от быстрой ходьбы. – С таким бесстыдным притворством я еще не сталкивалась!

– Притворством?

– Кого она должна благодарить, господи! Как будто не знает, кто он такой.

– Генриетта, ты в своем уме? Чарльз, не можешь же ты верить в эту чепуху?

Но Чарльз не склонен был обсуждать этот вопрос.

– Что бы я ни думал, повторяю, сейчас не время для разговоров. Давайте вернемся домой. Мы ничего не добьемся, если затеем спор прямо посреди леса.

Высказавшись, он ускорил шаг, не обращая внимания на возражения сестер, не поспевающих за ним и вскоре оставивших его наедине с его мыслями.

Он с изумлением понял, что судьба могла быть менее благосклонна к девушке, которую он нес на руках. Сегодня его привела сюда обычная прихоть.

Граф не считал себя раздражительным, но ни один человек не смог бы вынести нападки его сестер… к тому же, сошедшихся во мнении! Его решение провести инспекцию северного леса в одном из отдаленных участков Теддингтонского поместья было вызвано желанием избавить себя от их присутствия. К его досаде, сестры вызвались сопровождать его, объявив, что не могут представить себе более приятного времяпрепровождения в воскресное утро.

Занятый разговором и вынужденный идти чуть быстрее, чем это было удобно дамам, он ограничился лишь поверхностным осмотром. Этого оказалось достаточно, чтобы убедиться: его лесничие справляются со своими обязанностями. Густой лес, в котором они обнаружили перепуганную леди, был более-менее очищен от подлеска. Но несколько огромных деревьев требовалось спилить.

Неожиданная мысль заставила графа снова взглянуть на девушку. Вот будет забавно, если это окажется очередной уловкой, предназначенной для того, чтобы привести его к венцу! По крайней мере, это что-то новенькое. Его давно преследовали женщины, обладающие хоть малой толикой изобретательности. Но ни одна из них не догадалась подстеречь его посреди леса и разыграть потерю памяти!

Ясно, что ее план (если это действительно план) требовал немалой предусмотрительности, не говоря уж об актерском таланте. Невероятно? Да, но все-таки возможно. Вскоре это выяснится, если рана окажется настоящей.

В этом случае его сомнения рассеются. Она могла разорвать на себе платье для создания требуемого впечатления, но надо быть невероятно решительной женщиной, чтобы самой нанести себе рану на голове! И ее одежда пропитана влагой, что свидетельствует о длительном времени, проведенном в лесу. О целой ночи, возможно? Выходит, это чистая правда!

Наконец-то впереди показалось ландо. Девушка была очень легкой, но граф нес ее достаточно долго, чтобы почувствовать усталость. Несколько мгновений спустя его окликнул грум, заметно удивленный при виде его ноши.

– Откройте дверцу, Парр, – коротко приказал граф.

Грум торопливо исполнил распоряжение, и Чарльз опустил девушку на мягкое сиденье открытого экипажа.

– Кто это, милорд? – спросил Парр, и сидящий на козлах кучер с любопытством оглянулся.

– Понятия не имею, – ответил Чарльз. – Мы нашли ее в лесу.

Девушка зашевелилась и что-то пробормотала.

– Не бойтесь, – успокоил ее граф. – Вы в безопасности.

Она непонимающе взглянула на него своими голубыми глазами. Чарльз моментально забыл обо всех своих подозрениях.

– Вы в безопасности, – мягко повторил он.

– Элен, – произнесла она.

– Прошу прощения?

Она смущенно моргнула.

– Вы не… Элен.

– Я Уайтем. Вы забыли? Я нашел вас в лесу совсем недавно. Меня зовут Чарльз.

Между ее светлых бровей вновь появилась напряженная морщина.

– Кто тогда Элен?

Чарльз окинул ее задумчивым взглядом. Может, память с трудом, но начала к ней возвращаться? Или это тщательно подготовленный спектакль? Имя она произнесла на французский манер, с ударением на «е».

– Возможно, вы и есть Элен, – осмелился он предположить.

Девушка смотрела на него помутневшими от боли глазами.

– Не знаю.

Она выпрямилась, не сумев сдержать стон.

– Вам больно?

– Голова. – Девушка поднесла дрожащую руку ко лбу, указав на источник своих страданий. Ее пальцы нащупали чувствительное место, и она невольно вскрикнула. – Что с моей головой?

Теплая ладонь накрыла ее руку и отвела в сторону.

– Лучше не трогайте. У вас здесь рана.

Она взглянула на руку графа, а затем на его лицо. Воспоминание отозвалось тупой болью в виске.

– Я вас знаю. – Девушка медленно осмотрелась и обнаружила, что находится в открытом экипаже. Новая мысль мелькнула у нее в голове, и она опять повернулась к графу. – Вы согласились отвезти меня домой. Женщины, где они?

– Сестры скоро присоединятся к нам. Кажется, я уже их вижу. Вы потеряли сознание, и я их обогнал, пока нес вас.

Девушка посмотрела в указанном направлении, увидела двух торопливо шагающих дам и вспомнила недавнюю встречу. В одно мгновение воспоминание об ужасном положении, в котором она оказалась, вернулось к ней, и у нее вырвался стон отчаяния.

– Я очнулась в лесу, не так ли? Мое платье… моя голова… в этом нет никакого смысла.

Девушка взглянула на свое платье, провела пальцами по испачканному муслину, и замешательство, которое она испытывала перед тем, как выйти к этим людям, снова вернулось. Подоспевшие дамы отвлекли ее от раздумий.

– Так вы уже пришли в себя? – задыхаясь, спросила одна из них.

– И не только, – ответил ее спаситель, – но еще и назвала имя. Она не знает, чье оно, но за неимением лучшего, почему бы нам им не воспользоваться? Элен, это мои сестры. Леди Маргарет Хантли.

Элен протянула руку той из дам, которая показалась ей более дружелюбной.

– Зовите меня Мег. Меня все так называют.

Улыбнувшись, матрона влезла в ландо и уселась напротив. Настала очередь второй женщины.

– Дай руку, Мег.

– Леди Генриетта Пендерин, – объявил граф. Элен показалось, что она похожа на него гораздо меньше. У нее было более худое лицо, более длинный нос и поджатые губы. От ее глаз веяло холодным неодобрением, а волосы под шляпкой, столь же легкомысленной, как и ее платье, были густо запорошены сединой.

– Элен очень красивое имя, – заметила Мег, устраиваясь поудобнее. – Мы с удовольствием будем вас так называть.

Элен посмотрела на нее, а затем повернулась к ее сестре. Ее охватило ощущение нереальности происходящего. Три пары глаз изучали ее с разной степенью любопытства. На мгновение ей показалось, будто она смотрит со стороны, оказавшись наблюдателем, а не участницей этой маленькой драмы. Она начала думать вслух, не сознавая этого, и ее тихое бормотание привлекло к ней еще больший интерес.

– Я чувствую себя, как пьяная… все кажется бессмысленным. Они смотрят на меня… а я на них. Для меня они похожи на призраков. Быть может, это порождения сна? Alors, je ne sais pas qui je suis… ни кто они. C’est un mystere. Возможно ли, что я проснусь… и узнаю?

От пугающей неуверенности этих мыслей ее бросило в дрожь. Она не замечала ни слез, наполнивших ее глаза и хлынувших по щекам, ни дрожащих пальцев и губ. Словно в тумане, до нее доносился приглушенный разговор, но слова казались ей лишенными смысла.

– Вы слышали? Она говорит по-французски.

– Она бредит?

– Похоже, она слишком потрясена.

– И не она одна!

– Замолчи, Генриетта! Как ты можешь быть такой бессердечной?

– Элен? Элен!

Поняв, что обращаются к ней, Элен повернула голову и моргнула, взглянув в решительное лицо своего спасителя. Сильная рука сжала ее ладонь, и от звуков властного голоса болезненный туман, окутывающий ее сознание, начал развеиваться.

– Послушайте меня, Элен. Бесполезно изводить себя размышлениями. Что бы ни случилось, я никому не позволю причинить вам вред. Даю слово. А теперь отдыхайте!

Элен почувствовала, как он привлек ее к себе, предлагая опустить голову ему на плечо. От этого соблазнительного приглашения невозможно было отказаться. Благодарная, она упала в его объятия и закрыла глаза.

– Ты глупец, Чарльз! Зачем, во имя всего святого, тебе понадобилось давать ей подобное обещание?

Чарльз подошел к камину и позвонил в колокольчик. Очаг был пуст, не было нужды разводить огонь в жаркий июньский день. Но по привычке граф остался стоять у камина, опершись локтем о каминную полку, почти пустую, если не считать двух ваз из Веджвудского фарфора и старинных часов в корпусе из черного дерева. Последний предмет плохо сочетался с элегантной обстановкой нижней гостиной, но поскольку эти часы хранились в семье на протяжении более ста лет, из сентиментальности их держали на почетном месте.

Граф повернулся к сестре. Генриетта предпочла последовать за ним в гостиную, в то время как Мег поднялась вместе с гостьей наверх, в спальню, которую подготовила для нее экономка.

– Ума не приложу, Генриетта, – с долей иронии ответил он. – Если только это не было связано с бедственным душевным состоянием нашей гостьи.

– Раньше ты не позволял себя обманывать, – заметила сестра, присев на длинный диван, стоящий сбоку от французского окна. Как и кресла, он имел позолоченный каркас и был обит светло-желтым полосатым шелком, сочетающимся с оттенком стен.

– Разве меня обманули?

– Святые небеса, Чарльз, ты еще сомневаешься?

– Как я понимаю, для сомнения есть причины. – Он взмахнул рукой, видя, что сестра собирается вступить в спор. – Знаю, Генриетта. Это совершенно невероятная история, и у меня тоже возникли подозрения. И все же мне не верится, что ее потрясение притворно.

– Чушь. Любая опытная актриса может быть столь же убедительной.

– А рана на голове?

– Мы даже не знаем, есть ли там рана, – возразила Генриетта.

Чарльз подумал о том же, но решил промолчать. Ему трудно было поверить, что девушка могла лишь притвориться раненой. Но вскоре его сомнения разрешатся. К тому же, он терпеть не мог соглашаться с сестрой по какому бы то ни было поводу.

От необходимости отвечать его избавил Мэттью Хантли, коренастый мужчина лет сорока, давно завоевавший дружбу и расположение Чарльза своей легкостью в общении и беззаботным отношением к жизни.

– Что я вижу, мой мальчик? – без обиняков спросил зять Чарльза, подойдя к камину и сердечно похлопав шурина по спине. – Разве в городе мало женщин, что тебе понадобилось подбирать бродяжек?

– Не начинай, Мэтт, – устало бросил Чарльз, повернувшись к дворецкому, вошедшему в гостиную вслед за мистером Хантли. – Моффет, будьте так любезны, пошлите кого-нибудь за доктором Горсти.

– Конечно, милорд.

– Ты заболел, мой мальчик? – поинтересовался Мэтт, усевшись в кресло, стоящее у камина.

Граф пропустил его вопрос мимо ушей, но Генриетта повернулась к зятю.

– Святые небеса, Мэттью, нельзя же быть таким простачком! Это для девицы, конечно.

Дворецкий осторожно кашлянул, пытаясь привлечь внимание Чарльза.

– Да, Моффет?

– Миссис Тамби поместила молодую леди в голубую спальню, рядом со спальней леди Маргарет и мистера Хантли, милорд. Так пожелала леди Маргарет.

– Да, очень хорошо. Спасибо. Вы позаботитесь, чтобы доктор приехал как можно скорее, не так ли?

Дворецкий с поклоном удалился.

– Мег изображает сестру милосердия? – пробормотал Мэтт. – Хотя она приехала сюда отдыхать.

Генриетта бурно выразила свое неодобрение поведением сестры.

– Как это на нее похоже! Мег, действительно, невыносима!

– Вот еще! – возразил Мэтт. – Я и не говорю, будто ей несвойственно лезть в чужие дела, но это уж слишком.

– Да ну? А что ты скажешь, обнаружив, что ее голова опять набита романтическими бреднями? Ты и опомниться не успеешь, как она встанет на сторону этой девицы и вынудит Чарльза жениться на ней!

Девица, о которой шла речь, в настоящий момент мечтала лишь о том, чтобы избавиться от мучительной дрожи.

Элен пыталась сохранять видимость благоразумия, борясь с помутнением рассудка, вызванным головной болью. Она едва заметила широкую аллею, ведущую к внушительному особняку из белого камня. Граф вынес ее из экипажа, помог подняться по длинной веренице ступеней, провел через террасу с колоннами и огромную прихожую с широкой лестницей, разделяющейся надвое и ведущей на галерею второго этажа.

Отпустив его сильную руку, Элен вынуждена была опереться на дородную Мег и тучную женщину, подхватившую ее с другой стороны. Она поднялась по лестнице, подчиняясь их настойчивым указаниям, и, пройдя через путаницу коридоров, оказалась у деревянной двери. Внезапно мир вокруг стал ярко-голубым, и она обнаружила себя лежащей на мягкой перине.

– Теперь, моя дорогая, вам совершенно не о чем беспокоиться, – добродушно сказала Мег. – Вы в полной безопасности.

Элен не успела даже поблагодарить ее в ответ, как ее охватил столь сильный приступ дрожи, что она вынуждена была ухватиться за столбик кровати. Она не в силах была заговорить или пошевелиться на протяжении нескольких мгновений, и, даже удерживаемая двумя женщинами, не могла остановить судорожные толчки, сотрясавшие ее тело.

Но постепенно ужасная дрожь начала утихать, туман перед глазами рассеялся, а острая головная боль сменилась тупой и ноющей. Неразборчивое бормотание превратилось в слова.

– Вот так-то лучше, румянец уже возвращается. Бедняжка, вы были белая, как полотно! Надеюсь, Чарльз уже послал за Горсти.

– Горсти? – недоуменно переспросила Элен.

– Доктор. Он вам понравится. Он лечил нашу семью на протяжении многих лет, ведь в прошлом мы проводили здесь гораздо больше времени.