Пятница, восемь часов вечера

Президент еще раз проверил, все ли на месте. На кофейном столике, за ящиком с сигарами, так, чтобы не было видно оттуда, где будет сидеть генерал Скотт, лежал листок бумаги, на котором мелким четким почерком Криса Тодда было записано двадцать пронумерованных пунктов. В кармане пиджака Лимена покоился серебряный портсигар. Внутри него лежали два листка бумаги. В ящике письменного стола, ближнем к стене, лежала налоговая декларация Миллисент Сеньер. На этом настоял Тодд, несмотря на категорический отказ президента даже упоминать о ней.

Лимен в ожидании стоял у окна. Вечер был тихий, внизу ровными струями бил фонтан, медленно замирало уличное движение. Улицы деловой части города притихли в предвечерних сумерках. По газону вприпрыжку носился Триммер, изгнанный на этот вечер из кабинета.

Как президент ни старался, он не мог избавиться от мучительного напряжения. Плечи и шею стянуло, и стоять казалось ему лучше, чем сидеть. Хотя он немного поел за обедом и выпил два стакана молока, в желудке стоял какой-то ком. Вот за оградой Белого дома показался черный лимузин. Он подъехал к юго-западному входу, остановился, пока часовой открывал ворота, и покатил дальше по дороге. Лимен быстро отошел от окна, взял с журнального столика книгу и уселся в кресло. Надо по крайней мере принять непринужденную позу, когда явится посетитель. Снова в решительную минуту он остался, как всегда, один. Впрочем, так и должно быть.

После ужина помощники Лимена разбрелись в разные стороны. Генерал Рутковский и полковник Кейси уехали в автомобиле, снабженном радиотелефоном. Им предстояло ждать на стоянке у Пентагона, пока Эстер Таунсенд не сообщит, что генерал Скотт прибыл в Белый дом. После этого они должны были пройти в центральный пункт управления комитета начальников штабов.

Тодд сидел внизу, в зале заседаний правительства, у телефона. Ничего не сказав ни президенту, ни другим, он собрал в своем министерстве, расположенном через дорогу, напротив Белого дома, агентов бюро по борьбе с наркотиками и отдела налогов на алкогольные напитки — обе организации находились в ведении министра финансов. Свыше тридцати агентов, срочно вызванных начальниками по приказу Тодда, толклись около приемной министра, пили кофе, играли в карты, стараясь догадаться, зачем они понадобились.

Рей Кларк сидел, положив ноги на диван, в соседней с кабинетом президента комнате и внимательно читал конституцию Соединенных Штатов — впервые после окончания университета.

Арт Корвин расставил двадцать четыре агента секретной службы по всему Белому дому и вокруг парка. Он сказал им только, что президент, возможно, решит сегодня отправиться на Голубое озеро или в Кэмп-Дэвид и надо быть готовыми быстро последовать за ним в любом из этих направлений. Сам Корвин стоял в коридоре второго этажа у дверей кабинета. Напротив сидел неизменный уорент-офицер с тощим портфелем, зажатым между коленями. В восточном конце длинного сводчатого коридора, где, как в семейной гостиной, были составлены кресла и кушетки, сидели два старших помощника Корвина из отряда охраны Белого дома.

Генерал Джеймс Мэттун Скотт вышел из лифта ровно в 19:59. Светло-коричневая авиационная форма с четырьмя серебряными звездочками, блестевшими на плечах, плотно, без единой морщинки, облегала его крупную фигуру. На груди сверкали шесть рядов орденских планок. Черные волосы, чуть тронутые сединой, были аккуратно причесаны. Любезная улыбка смягчила его лицо с резкими чертами и массивной челюстью, когда он кивнул Корвину и уорент-офицеру.

— Добрый вечер, господа, — сказал он.

Корвин вежливо ответил на приветствие и распахнул перед генералом дверь кабинета.

Скотт твердым шагом вошел в комнату. С самоуверенной улыбкой он смотрел, как Лимен, отложив книгу, встал и пошел ему навстречу.

«Он хочет с самого начала овладеть положением, — подумал Лимен. — Держись, Джорди, это серьезный противник».

Лимен жестом указал генералу на кушетку, а сам снова уселся в кресло. Теперь они были одни. В открытое окно вливался теплый майский воздух, время от времени доносился отдаленный шум проходящих машин.

Скотт принес с собой папку с картами и со штампом «Совершенно секретно». Положив ее на кофейный столик, он стал развязывать завязки.

— Не трудитесь, генерал, — сказал Лимен. — Нам она сегодня не потребуется. Тревоги завтра не будет.

Скотт выпрямился и посмотрел на Лимена. На его лице нельзя было прочесть ни удивления, ни гнева, ни даже простого любопытства. Скотт смотрел прямо в глаза президенту, и тот понял, что предстоит долгая и трудная ночь.

— Прошу прощения, господин президент, — сказал Скотт. — Вы хотите отменить тревогу?

— Да, я намерен ее отменить.

— Позвольте спросить почему?

— За последние несколько дней мое внимание привлекли некоторые факты, генерал, — ответил Лимен. — Он смотрел Скотту прямо в глаза и усилием воли заставил себя не отводить взгляда. — Я не буду сейчас терять время на изложение подробностей. Скажу только, что требую, чтобы вы, а также генералы Хардести, Райли и Диффенбах сегодня же подали в отставку.

Морщинки вокруг глаз Скотта собрались теснее. Он продолжал пристально смотреть на президента, пока тишина в комнате не стала физически ощутимой.

— Либо вы шутите, либо вам изменяет рассудок, господин президент, — тихо проговорил Скотт. — У меня нет причин добровольно исключать свое имя из списков кадрового состава армии, — разумеется, пока я не получу полного объяснения такого, мягко говоря, необычного требования.

Лимен опустил глаза и украдкой взглянул на вырванный из блокнота листок, спрятанный за ящиком с сигарами.

— Я надеялся, что мы сможем обойтись без лишних объяснений, генерал. Незачем рассказывать вам то, что вы уже знаете.

— Ваше замечание, по меньшей мере, чрезвычайно странно.

Лимен вздохнул.

— Мне стало известно, генерал, — начал он, — что вы без моего разрешения израсходовали значительные суммы из чрезвычайного фонда комитета начальников штабов на организацию базы и подготовку специальной войсковой части, назначение и самое существование которых скрывали от меня, а также от ответственных сотрудников бюджетного управления и от членов конгресса. Это явное нарушение закона.

— Какую часть вы имеете в виду, господин президент?

— Ее сокращенное наименование ОСКОСС. Я расшифровываю его как особый контроль над системами связи.

Скотт облегченно улыбнулся и уселся на кушетку. Он заговорил успокаивающим тоном, словно обращаясь к напуганному ребенку:

— Боюсь, что вам изменяет память, господин президент. Вы дали мне устное разрешение на организацию и базы, и части. Насколько я помню, в тот же день мы рассматривали целый ряд вопросов, и, возможно, вы не обратили на это особого внимания. Я полагал, что вы сами поставите в известность директора бюджетного управления.

— Какого числа было это совещание, генерал? — Лимену стоило больших усилий сдержать гнев, но он говорил таким же ровным голосом, как и Скотт.

— Точно не помню, но это было в вашем кабинете внизу что-нибудь прошлой осенью. Кажется, в конце ноября.

— У вас записана дата совещания и обсуждавшиеся вопросы?

— Разумеется. Записи в моем кабинете. Если вы придаете этому такое значение, я могу сейчас же съездить в Пентагон и привезти их.

— Нет, не нужно, генерал.

— Хорошо, все равно это не так уж важно, — небрежно заметил Скотт. — На совещании присутствовал мой адъютант полковник Мердок, он может подтвердить мои слова о дате совещания и обсуждавшихся вопросах.

«Ах вот как, — подумал Лимен. — Значит, у тебя есть свидетель, который может подтвердить твое заявление. Интересно, можно ли вообще застигнуть Скотта врасплох?»

— Что касается информирования конгресса, — продолжал Скотт, — то охрана средств связи дело настолько щепетильное, что мы сочли за лучшее не ставить этот вопрос на обсуждение комиссий конгресса.

— Да, но вы же обсуждали этот вопрос с сенатором Прентисом, генерал, — нанес ответный удар Лимен. — Насколько мне известно, на этой неделе вы обсуждали с ним целый ряд вопросов и в самых различных местах.

Это заявление не произвело на Скотта особого впечатления. Он только ниже нагнулся над столом и положил на него руки. Лимен смотрел на его пальцы с побелевшими ногтями, нажимавшие на край стола, словно Скотт старался продавить крышку.

— Сенатор Прентис ничего не знает об ОСКОСС, — сказал генерал.

— Когда сенатор Реймонд Кларк в среду был на базе, — возразил Лимен, — он разговаривал с Прентисом по телефону. Как доложил Кларк, сенатор Прентис сказал ему, что комиссии по вооруженным силам все о ней известно.

Скотт пожал плечами.

— Я не знал, что сенатор Кларк посещал базу. Что касается разногласий между членами конгресса, то должен сказать, что я давно уже научился не вмешиваться в такие дела.

Но Лимен еще не покончил с этим вопросом.

— Не можете ли вы объяснить, почему вы подобрали для этой части командира, который открыто выражает презрение к гражданским властям и заявления которого граничат с нарушением закона о подстрекательстве к мятежу?

— Я никогда в жизни не обсуждал с офицерами их политических взглядов. — В голосе Скотта прозвучала негодующая нотка. — Офицер, о котором идет речь, имеет отличный послужной список и является одним из самых знающих офицеров войск связи.

— И кроме того, увлекается туризмом, — не уступал Лимен. — Зачем это полковник Бродерик вчера вечером кружил в моторной лодке вокруг моего островка на Голубом озере, в штате Мэн?

— Это фантазия, господин президент. — Скотт смотрел на Лимена со странным выражением, словно не верил своим ушам или сомневался в здравом уме президента. — Полковник Бродерик вчера вечером выезжал с базы в Вашингтон по моему вызову.

— Описание, данное моим сторожем, довольно точно совпадает с внешностью полковника Бродерика: черные брови, смуглая кожа, жесткие черты лица и все остальное…

— С Бродериком можно спутать тысячи людей.

— А шрам на правой щеке? — спросил Лимен.

— Разве вы не говорили, что это было вечером, господин президент? Ваш сторож, видимо, не очень-то хорошо видит в темноте.

— Еще не было темно, генерал, — спокойно возразил Лимен.

— Он, очевидно, ошибся, — сказал Скотт, не в состоянии привести других доводов.

— Ну хорошо, генерал, а не можете ли вы объяснить, почему был задержан на базе «У» сенатор Кларк?

— Я бы сказал, что подобное обвинение несколько опрометчиво, господин президент. Насколько мне известно, сенатор от Джорджии имеет некоторые… э-э… личные слабости и при известных обстоятельствах склонен воображать…

— Я полагаю, что вам следует взять назад свои слова, генерал, — вспыхнул Лимен. — Рей не пил ни капли на вашей базе, как бы Бродерик ни хотел этого — он подсунул в комнату сенатора две бутылки виски.

— Если сенатор Кларк рассказывал вам нечто подобное, — продолжал Скотт бесстрастным, но твердым голосом, — то фантастичность этой выдумки совершенно очевидна. Ни один суд на свете не принял бы во внимание такое свидетельство.

— Вы хотите сказать, что должно быть какое-то судебное разбирательство?

— Отнюдь нет, господин президент, — снисходительным тоном сказал Скотт. — Я только хочу сказать, что Кларк говорит одно, Бродерик — другое, и, собственно, у нас нет никаких доказательств, что Кларк вообще был на базе.

— Вы отрицаете, что сенатор Кларк был там?

— Не отрицаю, но и не подтверждаю. Я не знаю ни того, ни другого. Знаю только, что вчера вечером полковник Бродерик не упоминал об этом в разговоре со мной.

Лимен снова взглянул на свой список.

— Теперь, генерал, вопрос об аресте полковника Уильяма Гендерсона, который до сих пор содержится на гауптвахте в Форт-Майере.

— Вы имеете в виду заместителя начальника базы «У»?

— Вы очень хорошо знаете, кого я имею в виду, генерал.

— Вот с этим делом я как раз знаком, — сказал Скотт. — Сегодня днем полковник Бродерик доложил мне, что полковник Гендерсон арестован, за то что покинул свой служебный пост и ударил сержанта.

— А Бродерик не говорил вам, где задержали Гендерсона?

— Насколько мне известно, он был арестован военной полицией на улице в деловой части города, здесь, в Вашингтоне.

Лимен нетерпеливо тряхнул головой.

— Генерал, полковник Гендерсон был похищен. Его силой увели из дома сенатора Кларка в Джорджтауне.

Скотт откинул назад голову и рассмеялся.

— Господин президент, давайте вернемся на землю. Не знаю, кто снабжает вас информацией, но у этого человека, несомненно, слишком богатое воображение.

— Перейдем к следующему вопросу, — холодно произнес Лимен.

— А прежде, господин президент, не разрешите ли воспользоваться одной из этих чудесных сигар из вашего ящика?

Лимен отнюдь не намеревался облегчать положение генерала, позволив ему укрыться за облаком табачного дыма.

— К сожалению, — солгал он, — Эстер, должно быть, забыла сегодня его наполнить. Я смотрел как раз перед вашим приходом.

— Ну что ж. — Скотт расстегнул пуговицу кителя и полез в карман рубашки. — Надеюсь, вы не будете возражать, если я закурю свою?

— Пожалуйста. — Лимен почувствовал, что его перехитрили.

Скотт закурил сигару и задумчиво смотрел, как первые облачка дыма поднимаются к потолку. Он откинулся на кушетке и улыбнулся.

— Что-нибудь еще, господин президент?

«Да, клиент не из легких», — подумал Лимен. У него болели лопатки, лицо было напряжено. Он хотел бы выглядеть в глазах Скотта хоть наполовину таким самоуверенным, каким генерал казался ему.

— Разумеется, — сказал Лимен. — Я хотел бы получить разъяснение относительно другой стороны вашей деятельности, в частности, о коллективной ставке в Прикнессе.

— Помилуйте, господин президент. Не собираетесь же вы пригвождать меня к позорному столбу за то, что я играю на скачках?

— Я хотел бы получить разъяснение, — повторил Лимен.

— Да тут, собственно, нечего разъяснять, — ответил Скотт. — А, понимаю: конечно, не полагается использовать военную радиосвязь для личных сообщений такого рода. Но обычно председателю комитета начальников штабов разрешаются небольшие поблажки.

— Мне известно, что вы перевели из Пентагона одного молодого морского офицера, который говорил об этих телеграммах.

— Шифровальщики не должны болтать о каких бы то ни было телеграммах, — огрызнулся Скотт. — Я вижу, что полковник Кейси тоже распространялся о моих личных делах. Откровенно говоря, господин президент, я удивлен и разочарован.

— Откуда вы знаете, что я разговаривал с полковником Кейси? — резко спросил Лимен.

— Я не утверждал, что вы разговаривали. Я только сказал, что полковник Кейси с кем-то разговаривал. Значит, он был у вас?

— Если не возражаете, генерал, вопросы буду задавать я. Почему вы на этой неделе освободили Кейси на четыре дня от работы?

— Он переутомился.

— А почему адмирал Барнсуэлл отказался принять участие в коллективной ставке?

— Не имею понятия, господин президент. Очевидно, некоторые люди просто не хотят рисковать. А я люблю риск, — откровенно заявил Скотт. — Это один из моих многочисленных недостатков.

Лимен внимательно смотрел на Скотта. Ничто не говорило о том, что Скотт знает о поездке Джирарда и его разговоре с Барнсуэллом. Президент выжидал, надеясь, что генерал добавит что-нибудь еще, что могло бы дать ключ к разгадке этого вопроса, но, когда Скотт, в раздумье выпустив несколько облачков табачного дыма, заговорил снова, его голос звучал спокойно и естественно.

— Разрешите мне задать только один вопрос, господин президент: какова цель этих расспросов о моих ставках в Прикнессе? Вы, конечно, не хотите сказать, что требуете моей отставки из-за того, что я послал личную телеграмму?

— Разумеется, нет, генерал, — сказал Лимен. — Теперь еще один вопрос. Объясните, пожалуйста, почему вы и комитет начальников штабов назначили тревогу на такой день, когда в заседаниях конгресса будет перерыв и его члены разъедутся по всей стране?

— Самый лучший способ усыпить бдительность войсковых командиров, — быстро ответил Скотт. — Если помните, вы говорили то же самое, когда утверждали дату тревоги.

— Присутствовал ли адмирал Палмер на заседании комитета, когда утверждалась дата?

— Не-ет. — Скотт в первый раз, казалось, чуть-чуть смутился. — Нет, его не было.

— А его заместитель?

— Насколько мне помнится, его тоже не было. Представители военно-морских сил в тот день отсутствовали.

— И за последнее время было еще несколько заседаний, на которых не присутствовали ни адмирал Палмер, ни его заместители?

— М-м, да. Теперь я вспоминаю, что такие случаи были.

— Вы не находите, что это в высшей степени ненормально?

— Может быть, и ненормально, но не в высшей степени. Представители военно-морских сил просто не могли присутствовать на нескольких последних заседаниях. Адмирал Палмер, как я понимаю, в последнее время очень занят некоторыми специальными проблемами, касающимися крейсеров-ракетоносцев.

— Адмирал Палмер объясняет это иначе, генерал. Его просто не извещали о некоторых заседаниях комитета начальников штабов. А это действительно в высшей степени ненормально.

— Отсюда я заключаю, что адмирал Палмер, как и полковник Кейси, изволил жаловаться. Похоже, что офицеры флота и морской пехоты, начиная с младших лейтенантов и кончая адмиралами, обращаются не по команде.

Лимен оставил это замечание без ответа и перешел к следующему пункту списка. Скотт спокойно ждал.

— Во вторник вечером вы с генералом Райли посетили генерала Гарлока, — сказал Лимен.

— Да, мы хотели убедиться, что в Маунт-Тандере все готово к проведению тревоги.

— И договориться о размещении там в субботу кое-каких специальных войск?

— Видимо, за мной следили всю неделю, — сказал Скотт, не обращая внимания на вопрос президента.

— Я хотел бы получить ответ, генерал.

— Сначала я хотел бы узнать, почему президент Соединенных Штатов считает необходимым устраивать слежку за председателем комитета начальников штабов, как за обыкновенным преступником.

— Ответьте сначала на мой вопрос, генерал.

— Не буду, пока вы не ответите на мой, господин президент.

Скотт встал, возвышаясь над продолжавшим сидеть президентом. Зажав между большим и указательным пальцами сигару, он угрожающе направил ее в сторону Лимена.

— Я не намерен больше оставаться в этой комнате и подвергаться допросу. — В его властном командирском голосе звенел металл. — Я не подам в отставку и не буду отвечать ни на один вопрос. Но хочу кое-что сказать вам, господин президент.

Сидя перед стоящим над ним высоким, внушительным генералом, направившим на него сигару, словно пистолет, Лимен почувствовал себя маленьким и тщедушным. Он встал и сделал шаг вперед, поставив себя в какой-то степени в более равные условия со Скоттом. Теперь оба противника стояли друг перед другом на расстоянии не более двух футов.

— Сведения, собранные национальным информационным центром и доложенные нам обоим Либерменом, подтверждают все опасения комитета начальников штабов, — продолжал Скотт. — Мы неоднократно говорили вам и доказывали с пеной у рта, что неразумно подписывать документ, который оставляет явную лазейку, а именно: та или иная сторона сразу же после демонтирования боеголовок в одном месте в присутствии нейтральных инспекторов может приступить к их сборке в другом месте.

— Я знаю все это не хуже вас, генерал. — Лимен снова почувствовал себя старым и усталым, как всю эту неделю до неожиданного появления Генри Уитни.

— Скажу больше, господин президент: нежелание принять срочные меры граничит с преступной небрежностью. Если вы по-прежнему будете следовать по этому пути, мне, как американскому патриоту, не останется иного выхода, как изложить все факты стране.