В игре не обошлось без фокусов.
      Чейн Скарн, тасуя колоду карт, украдкой наблюдал за игроком напротив. Человек, сидевший по ту сторону обтянутого зеленым сукном стола, выглядел немного старше тридцати пяти. Его бледное лицо с тонкими чертами выражало холодную самоуверенность. Он назвался Скодом Лодером, прибывшим с одной из дальних планет. Скод прилетел на Ио впервые и, судя по всему, относился к новой породе игроков, не способных долго усидеть на одном месте.
      Скарн сразу определил в Лодере карточного шулера, хотя и не знал наверняка, каким приемом тот предпочитает пользоваться. Теперь, взяв колоду в руки, он мог сказать это с уверенностью. Края нескольких козырных карт были искусно стесаны, так что шулер — или Скарн, открывший секрет, — мог на ощупь вынимать их из колоды и сдавать в любом желаемом порядке. Карты были обработаны мастерски: едва заметные углубления оказались почти неощутимы. Но Скарн уже освоился в обращении с колодой, уловил различия при прикосновении к разным картам, так что теперь уловки партнера были ему не страшны.
      От внимания Чейна не ускользнуло изящное золотое кольцо на пальце левой руки Лодера. Разумеется, это было не простое украшение: в кольце скрывался привод вибролезвия. Все оказалось слишком очевидно. Скарн знал, что шулеры вооружаются искусно замаскированными вибролезвиями; обычно это оружие вживляли в фалангу пальца, где оно и таилось до поры до времени, скрытое плотью.
      Лодер поглядывал на соперника с сардонической ухмылкой. Перед Скарном встала дилемма: за прошедший час он лишился почти всех денег — и все из-за проклятого шулера. Теперь нужно было раскрыть другим игрокам обман и вернуть деньги. Но он не торопился — по многим причинам спешить не следовало.
      Над каждым из игроков, опрометчиво начавших игру с шулером, висел дамоклов меч. На сей раз роль жертвы выпала Чейну Скарну, который был известен как опытный игрок, а также профессор рандоматики — науки о случайностях. Другими словами, Скарн был одним из самых крепких орешков во всей Солнечной системе, чтобы его можно было так просто развести. Кроме того, его заинтересовала наглость шулера. Во-первых, они играли не в каком-нибудь притоне без лицензии, а в заведении сети «Колесо», где оказаться пойманным на мошенничестве означало лишиться допуска во все приличные игровые заведения, расположенные в радиусе сотни световых лет. Во-вторых, они играли в опус — игру для профессионалов, одну из двух карточных игр, в которых применяли все семьдесят восемь карт древней колоды Таро (вторая называлась «каббала» и имела настолько сложные правила, что играли в нее очень немногие).
      Кто решится на такой трюк при таких условиях? Никто — разве что круглый дурак. А Скод Лодер был слишком опытен, чтобы оказаться дураком.
      Скарн продолжал перетасовывать колоду, обдумывая сложившуюся ситуацию. Мельком он снова взглянул на Лодера — он был почти уверен, что сосед напротив знает все и насмехается над ним.
      Наконец Чейн принял решение. Выровняв колоду, он положил ее в центр стола, после чего толкнул оставшиеся фишки в специально очерченный круг, куда складывались ставки. К фишкам Скарн добавил свою банковскую карточку.
      — Мне пора идти, — объявил он. — Но для начала, Лодер, сыграем на оставшееся.
      Лодер наклонил голову, читая напечатанную на банковской карточке сумму. На мгновение он застыл, после чего подчеркнуто хладнокровно пожал плечами.
      — Почему бы нет?
      Остальные с интересом посмотрели в их сторону, воздержавшись от комментариев. Лодер выровнял карты в колоде и выбрал одну, на которую смотрел некоторое время, прежде чем перевернуть. В свою очередь, Скарн взял карту и показал ее Лодеру. Это была дама треф.
      Лодер улыбнулся и открыл свою карту. Ему пришла Вселенная, козырь из старшего аркана, замысловатый символический рисунок, придуманный в далеком прошлом для отображения космических мистерий. Картинка изображала обнаженную женщину, танцующую в венке с зажженными ароматическими палочками в руках.
      Скарн подумал, что козырная карта наверняка жульнически стесана. Она суммировала все очки, полученные Лодером с начала партии. Универсальная шулерская карта.
      Воспользовавшись последним правом проигравшего, Скарн взял из кучи мелкую фишку:
      — Можно?
      Лодер кивнул. Скарн поднялся.
      — Сыграем еще в другой раз.
      Управляющий в черном костюме вежливо поклонился Скарну, когда тот покидал игровой зал.
 
      У Скарна была причина не реагировать на возмутительное поведение Лодера. Уже давно он пытался проникнуть в тайную организацию под названием «Великое колесо», которая управляла игровыми вероятностями во всем освоенном людьми космосе. На раннем этапе своего существования организация практиковала более жесткие способы вербовки новичков: ее члены исподволь разрушали карьеру предполагаемого неофита, доводили его до банкротства, при помощи ложных обвинений упекали его в тюрьму, причиняли ему другие неприятности, чтобы тот, оказавшись в безвыходной ситуации, в полной мере ощутил могущество тайного общества и был вынужден обратиться к нему же за помощью. В настоящее время «Великому колесу» не было необходимости в таких крайних мерах, но что поделаешь — традиция. Скарн полагал Лодера человеком «Колеса», действовавшим по наработанной в незапамятные времена схеме. Если бы Скарн попер напролом и разоблачил Лодера, продемонстрировав дилетантское понимание хода событий, то возможность проникнуть в «Великое колесо» оказалась бы безвозвратно потеряна: его сочли бы недостаточно гибким. Только если игрок ухитрялся подать какой-нибудь знак, что осведомлен о скрытом уровне игры, он мог рассчитывать на контакт.
      Конечно, не исключено, что Лодер каким-то образом разгадал намерения Скарна и теперь вел с ним двойную игру.
      Оставалось лишь ждать и наблюдать.
      Синий с золотом коридор вывел его на балкон, с которого можно было видеть весь главный игорный зал. Занятые посетителями карточные столы и ферматы приносили «Колесу» обычные ежедневные проценты. На стене висел громадный электронный дисплей, на котором время от времени высвечивались разноцветные комбинации цифр. Над выходом поблескивала эмблема «Великого колеса» — медленно вращавшееся золотое колесо со спицами.
      Создававшая легкий звуковой фон ненавязчивая музыка смешивалась с возгласами делавших ставки игроков. Спустившись по лестнице, Скарн побрел меж рядов игральных автоматов. Остановившись у стола, поверхность которого была покрыта разноцветными квадратами, он положил взятую у Лодера фишку на бледно-зеленый квадрат. Столешница засветилась, по ней побежали разноцветные волны, и когда все остальные цвета погасли, остались гореть лишь два квадрата — красный и желтый. Фишка погрузилась в чрево игрального автомата.
      — Здорово, Скарн! Наверху играют во что-нибудь стоящее?
      Скарн обернулся, услышав голос знакомого — его звали Гай Миллман.
      — Нет, ничего особенного, — сказал он и двинулся дальше.
      Столетия назад, размышлял Скарн, подобное заведение было бы оборудовано примитивными механическими устройствами, в основе которых почти всегда лежало рулеточное колесо. Но с развитием рандоматики — современной науки о нумерологических вероятностях — все эти устройства безнадежно устарели. Теперь они считались несерьезными, почти доисторическими. Вооруженный рандоматическими уравнениями Скарн разорил бы любое старинное казино, причем выигрывал бы хоть и умеренно, но с завидным постоянством, примерно каждый час или два.
      Рандоматика основывалась на новых достижениях в области теории точных чисел. Исследователи обнаружили определенные закономерности в результатах перестановки элементов случайно взятых многосоставных чисел. Цифровые конструкции со строго определенной структурой возникали с такой регулярностью, что стало возможно предсказать их появление. Лишь когда число независимых элементов достигало миллиардов и возникала так называемая миллиардная комбинация, предсказуемость пропадала. Это была область «шанса второго разряда», в которой шанс рассматривался в традиционном смысле — как чистая вероятность, неподвластная вычислениям и перестановкам.
      Таким образом, математическая модель, которую раньше пытались строить лишь эксцентричные люди, стала безусловным научным фактом. Это привело к созданию фермата — принципиально новой машины, способной оперировать числами, превышающими миллиардные комбинации. Ранние модели фермата были весьма примитивными — принцип их работы строился на движении молекулы в нагретом газе либо на подсчете числа выделявшихся при бомбардировке атома электронов. Но эти модели быстро устарели, поскольку рандоматические формулы со временем усложнились и теперь отражали некоторые закономерности даже за пределами миллиардных комбинаций. Современные ферматы работали на субатомном уровне, принцип их действия основывался на манипулировании слабыми ядерными реакциями, перехвате нейтрино, выработке искусственных элементарных частиц и даже на обнаружении источников квантового шума. Кинематическая схема некоторых из них являлась коммерческой тайной «Великого колеса».
      На пути к выходу Скарн задержался в вестибюле, где выстроились в ряд «грабители» — так в народе называли небольшие, достаточно простые ферматы. Скарн питал слабость к «грабителям». Эти автоматы были соединены в единую разветвленную сеть, охватывавшую более сотни звездных систем. Неплохие штуки, рассуждал Скарн, в особенности если учитывать, что эти хитроумные устройства произошли от действительно примитивных, допотопных «компотов» и «одноруких бандитов».
      Нащупав в кармане монету, Скарн опустил ее в чрево ближайшего «грабителя» и хлопнул по кнопке «Старт». На разграфленном экране возникло облако из разноцветных движущихся точек. Это напоминало головокружительный полет через неупорядоченную протогалактику. Вот оно, число. Число, от которого зависит мироздание. Число, вышедшее из какого-то чудесного источника.
      Разноцветные искорки двигались все медленнее и наконец замерли. Скарн с трудом оторвал от них взгляд, чтобы посмотреть на количество выпавших очков.
      Золото. Золото. Золото. Золотом высветилась вся линия.
      Скарн ошеломленно разглядывал золотистые точки. Из динамиков «грабителя» послышался мягкий проникновенный голос:
      — Джекпот. Вы выиграли джекпот.
      Скарн воровато огляделся по сторонам. Легитимное правительство объявило игровые джекпоты вне закона, хотя ходили слухи, будто их продолжали разыгрывать нелегально, — слухи, которые было трудно проверить. Поговаривали, будто нелегальный джекпот в системе «Великого колеса» подразумевает совершенно баснословную денежную сумму. Другие утверждали, что на самом деле джекпот означает выполнение сокровенного желания. В любом случае эти разговоры создавали «Великому колесу» хорошую дополнительную рекламу.
      Мягкий голос раздался снова:
      — Возьмитесь за серебристые рукояти рядом с окошком выдачи выигрыша. После этого вы получите джекпот.
      Скарна бросило в жар, когда он обнаружил рукояти, выглядевшие частью замысловатого внешнего оформления фермата. Дрожащими руками он взялся за них; голова у него кружилась, когда он думал, из какого числа вариантов выпал один-единственный счастливый жребий. Один джекпот из миллиардов, триллионов комбинаций! Этого просто не может быть… Нет, тотчас поправился Скарн, в мире случайных чисел нет ничего невозможного. Только непредсказуемое.
      Джекпот обрушился на него внезапно — ничего подобного он не ожидал и не мог предугадать. Игорный дом исчез за пределами его сознания. Скарн оказался вдруг на краю пропасти. Под ним плескалось и грохотало штормовое море, при одном взгляде на которое он испытал приступ головокружения. Потом земля вдруг поплыла из-под ног, и он понял, что падает. Вниз, вниз, вниз.
      Он барахтался, захлебывался, тонул, его бросало туда-сюда, швыряло по безбрежным просторам беснующейся воды среди то и дело возникающих из пучины и тотчас растворяющихся абстрактных форм. Скарн сообразил, что выпал из мира обыденной реальности и находится теперь в другом пространстве, существование которого могло быть обосновано лишь теоретически. Он оказался в стихии абсолютной случайности, которая лежала в основе всего сущего, среди Великого моря отсутствия причинности, на поверхности которого подобно пене и водоворотам кружились беспричинные следствия, обломки четких структур порядка, мира и материальности.
      Число.
      Вселенная состояла из чисел. Первыми этот факт осознали древние греки. Современная наука при помощи рандоматики подтвердила данный тезис. Здесь, в другой реальности, как раз и находился тот самый источник, из которого истекало бесконечным иррациональным потоком число, первопричина и первооснова: прежде атома, прежде любой элементарной частицы возникла величина «аш» — сумма действий, число.
      Скарн осознал глубинную суть рандоматических уравнений, как никогда раньше. Впрочем, теперь даже эти уравнения не выдерживали столкновения с беснующейся стихией — они рассыпались в пыль. То был поистине универсальный растворитель, о котором алхимики не могли и мечтать, — растворитель, способный уничтожить любое вещество, идею, саму сущность. Даже сознание Скарна растворялось в упоении и ужасе, вливаясь в бесконечный поток…
      А затем все исчезло — но вернулись физические ощущения. Потными ладонями Скарн снова ощутил серебристые рукояти. Ферматы сверкали и вспыхивали всеми цветами радуги, подмигивали серебристыми и красными глазками.
      Безбрежность.
      Ощущения другой реальности вконец лишили Скарна ориентации. Особенно сильным было ощущение беспредельности, которое не покидало его даже среди привычных предметов. Например, Скарну казалось, что стену слева отделяет от него пространство, равное расстоянию от Земли до Луны. Стоявший рядом фермат представлялся колоссальной конструкцией, парящей в тысяче миль над поверхностью планеты. А наверху, под потолком… Под потолком… Скарн поднял голову, но сразу же отвел глаза, ибо ему привиделась исполинская фигура, стоящая рядом с одним из циклопических ферматов. Это была женщина в тунике бронзового цвета, которая попеременно опускала в автомат монету и нажимала кнопку «Старт», повторяя эти нехитрые действия снова и снова…
      Но Скарну открывалась не только безбрежная панорама. Казалось, все окружающие предметы перетекли из конкретной плоскости в абстрактную, как если бы всякий остаток здравого смысла был утрачен реальным миром. Сознание превратилось в чувство и обострилось до предела. Неузнаваемыми сделались звуки, ниоткуда не исходившие и просто витавшие в воздухе. Даже еще недавно услаждавшая слух музыка, лившаяся из скрытых динамиков, утратила мелодичность; теперь в уши лез непонятный пронзительный писк, гармонии были нестройны и скрипучи.
      Через бесконечные пространства до слуха Скарна донесся громовой голос:
      — СКАРНИ-И-И-И-И, У ТЕБЯ ВСЕ В ПОРЯДКЕ?
      Уловив знакомые нотки, игрок попытался сосредоточиться. Он узнал Ги Миллмана — лицо приятеля расплылось до таких размеров, что невозможно было определить характер исказившей его гримасы.
      — ТЫ-Ы-Ы-Ы-Ы ВЕС-С-С-СЬ ПОБЛЕДНЕЛ.
      Скарн разлепил непослушные губы.
      — С-С-С-СО МНОЙ ВСЕ В ПОРЯДКЕ.
      Каждый звук казался ему громоподобным ударом в барабан. Повернувшись спиной к Миллману, игрок медленно двинулся к выходу, с трудом преодолевая страх — почему-то казалось, что он вот-вот споткнется, и тогда ему придется падать на каменный пол с высоты многих тысяч миль.
      Путь к выходу показался Скарну перелетом с одной планеты на другую. Каждый шаг был равноценен путешествию с континента на континент. В конце концов он все-таки выбрался на улицу и, прислонившись к стене, попытался привести свои ощущения в порядок. После дождя улица влажно поблескивала. Скарн поднял голову — над Ио распласталось темное небо, контуры небоскребов четко выделялись в мягком свете Юпитера. Нет, это уже слишком, подумал игрок, болезненно зажмурившись.
      — Дружище, можно тебя на минуточку?
      Скарн снова открыл глаза и увидел плавающее в воздухе за тысячу миль от него лицо. Тонкий нос, бледная кожа, изысканные очертания бровей — все расплылось от горизонта до горизонта.
      И вдруг, словно в его голове внезапно настроили резкость, зрение у Скарна прояснилось. Лицо собеседника обрело нормальные, человеческие размеры.
      — Скод Лодер?.. — пробормотал Скарн.
      — Вообще-то я его близнец. Скод все еще наверху. — Собеседник взмахнул рукой, и в пальцах у него откуда ни возьмись появилась визитная карточка, которую тот подал Скарну. На ней медленно вращалось колесо со спицами — двигалось оно благодаря особой молекулярной печати, при помощи которой была изготовлена карточка.
      Лодер-второй полюбопытствовал:
      — Завтра в десять вы будете дома?
      — Полагаю, да.
      — Рекомендую никуда не отлучаться в это время. — Интонация собеседника, визитная карточка с эмблемой «Великого колеса» — все свидетельствовало о том, что на Скарна положили глаз.
      Сделав сообщение, Лодер круто развернулся и исчез за дверями казино. А Скарн двинулся дальше по улице — все еще ошеломленный и потому неспособный разобраться в собственных эмоциях. Иллюзия гигантизма исчезла, но джекпот и последовавшие за ним видения были все еще свежи в сознании игрока. Скарн ясно осознавал, что где-то за мокрой после дождя улицей, за снующими туда-сюда автомобилями и украшающими здания неоновыми вывесками таится почти мистическая стихия беспричинности, неподвластная чувствам, невидимая для глаза, где мир парит в пространстве без всякой поддержки.
      Отрешенно шагая по тротуару, Скарн дошел до угла, где стоял автомат по продаже газет. Над окошком, откуда выскакивали купленные газеты, на небольшом электронном табло высвечивалась экстренная новость: «СОКРУШИТЕЛЬНОЕ ПОРАЖЕНИЕ В СОЗВЕЗДИИ ХОПУЛА. ВОЙСКА ЛЕГИТИМНОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА ОТСТУПАЮТ ПОД НАТИСКОМ СИЛ ХАДРАНИКСОВ». Но даже это не сумело привлечь внимания Скарна, и он рассеянно прошел мимо.

      Проснулся Скарн шесть часов спустя, когда уже занимался рассвет. На вершине самой высокой в городе башни полыхало искусственное солнце, заливая улицы дневным светом. Свет этот проникал и в окна квартиры Скарна.
      Пошатываясь, игрок поднялся, все еще лишенный способности уверенно ориентироваться в пространстве. Поняв, что дальше будет только хуже, если не подлечиться как следует, Скарн раскрыл стенной шкафчик и извлек из него флакончик, похожий на обычный дезодорант. Инъектор зашипел, впрыскивая порцию наркотика в яремную вену игрока.
      Нервы тотчас успокоились. В свое время Скарн попытался побороть пристрастие к наркотику, но опыт закончился ощущениями, испытать которые он больше не желал.
      Мысли о наркотике заставили его вспомнить о кураторе Магдане. Вот к кому следует обратиться! Игрок сдвинул в сторону висевшую в стенном шкафу одежду и поставил в освободившееся пространство стул. Затем он влез в шкаф, сел на стул, закрыл за собой дверцу и щелкнул переключателем.
      Теперь он был в небольшой, погруженной в полумрак комнате без окон. Напротив него стоял еще один стул — пока пустой.
      Ждать пришлось недолго: уже через минуту на соседнем стуле появился Магдан, куратор Скарна от Легитимного правительства. Магдан был одет в атласный халат и сонно протирал глаза — судя по всему, Скарн вытащил его из постели.
      — Черт, нашел же время, — проворчал голографический куратор. — Надеюсь, у тебя есть для этого серьезная причина.
      — Именно, — заверил Скарн.
      Он вкратце пересказал события минувшей ночи, сделав особый упор на игру с участием Скода Лодера и последовавший за нею контакт. И подытожил:
      — Такой подход к новичкам традиционен для «Великого колеса». Отсюда вывод: кажется, я сделал первый шаг.
      Ожидаемого восторга не последовало.
      — Давно пора, — пробурчал Магдан. — Я уже собирался списывать тебя. Сколько этот фокусник у тебя выудил?
      — Всё. Около двухсот тысяч.
      Это сообщение привело Магдана в бешенство.
      — Это же казенные деньги! — взорвался он. — Мне приходится отчитываться за каждую потраченную тобой монету!
      — Зато я неплохо повеселился, — хмыкнул Скарн. — Вообще-то я объяснял уже тысячу раз: «Колесо» пойдет на контакт, лишь когда я останусь без гроша. Они свято чтят традиции. — Помолчав, игрок добавил: — Кстати, ты в курсе, что «Колесо» по-прежнему использует джекпоты в игровых автоматах?
      — И что в этом нового? — спросил Магдан.
      — А то, что вчера ночью я выудил один. После основной игры.
      Магдан проявил первые признаки интереса:
      — Ага! Случайное совпадение, не так ли?
      — Не знаю… — задумчиво протянул Скарн. — Вообще-то «Колесо» не регулирует свои автоматы — в этом не может быть никаких сомнений.
      — Ну да, разумеется. Твои карты Таро тоже не были краплеными.
      — Карты ни при чем, — возразил Скарн. — Игорное заведение не занимается примитивным передергиванием. Это работа кого-то из игроков со стороны — нанятого или подосланного «Колесом» с другого уровня, кого-то, о ком заведение ничего не знает. И кроме того, в этом джекпоте было нечто странное… — Скарн задумался, пытаясь подыскать адекватные для выражения пережитого слова. — Мне было видение. Видение случайности — чистой случайности, находящейся за пределами математической теории… — Игрок умолк: оказывается, не так-то просто втолковать суть абстрактных идей прагматичному сотруднику секретной службы.
      — К чему ты клонишь? — поинтересовался Магдан.
      — Возможно, «Колесо» использует новые уравнения. Уравнения везения.
      — Ты хочешь сказать, что они подсунули тебе джекпот, манипулируя математической моделью везения?
      — Да. Вряд ли они стали бы рисковать и влезать ради меня в фермат.
      — Сдается мне, ты немного не в себе, — констатировал Магдан. — Когда все закончится, мы с тобой вернемся к этому джекпоту. Они наносят непоправимый вред душевному здоровью людей — это одна из причин, почему их запретили. — Он задумался. — Я все же думаю, что «грабителя» подкрутили где надо. Когда, говоришь, они обещали с тобой связаться?
      — В десять.
      — Тогда связь пора прекращать. Не хватало только, чтобы секретный канал засекли. Если у тебя появится что-нибудь для нас, звони по одному из запасных номеров.
      — Еще антидот, — напомнил Скарн.
      — Прости?..
      — Если вы оставляете меня без личного куратора, то мне необходим антидот. По-моему, я уже сделал для вас достаточно, чтобы заработать его.
      Лицо Магдана исказилось злобной гримасой.
      — Приятель, ты знаешь условия. Получишь антидот, когда внедришься в «Колесо», и ни минутой раньше. — Он поднялся со стула и ухмыльнулся: — Или когда раздобудешь уравнения везения.
      Скарн ощутил подкрадывающееся отчаяние.
      — Не оставляй меня без связного! — взмолился он. — Ведь «Колесо» может забросить меня куда угодно. А если мне придется пополнять запасы?..
      — Позвонишь по одному из номеров.
      — Мне может не представиться возможность позвонить! Да и ваш агент может не связаться со мной, — чуть не плача, заговорил Скарн. — Дай мне антидот, ну пожалуйста! Вам можно больше не сомневаться в моей лояльности!
      Магдан закатил глаза.
      — Ну конечно. Послушай, Скарн, ситуация тебе известна. Ты не единственный наш крючок в этой мутной воде. Работай, добивайся результатов — и все будет в порядке. Люди наподобие тебя ничего не делают без палки-погонялки, разве не так?
      Когда Магдан повернулся, чтобы уйти, Скарн в бешенстве вскочил.
      — Проклятый ублюдок! — взревел он и бросился на секретного агента, однако его руки прошли сквозь голографический образ противника. Магдан исчез, погасло виртуальное помещение. Скарн снова оказался в темноте и духоте иного шкафа.
      Скарн еще раз попробовал связаться с куратором, но ему не удалось. Дрожа от бессильного гнева и негодования, Скарн вылез из шкафа и мысленно пообещал себе, что когда-нибудь за все рассчитается с Магданом. Впрочем, он прекрасно понимал, что в реальности вряд ли отважится бросить азов куратору.
      Что ж, размышлял Скарн, направляясь в ванную, выбор у него невелик. Спецслужбы выбрали весьма изуверский способ заручиться его лояльностью: наркотик, к которому приучили Скарна подручные Магдана, воздействовал лишь на него одного и был специально разработан и синтезирован в секретных лабораториях на основе его генетического кода. Столь же специфичным было противоядие. Ни антидот, ни сам наркотик нельзя было раздобыть нигде, кроме как у хозяев — у секретных служб Легитимного правительства.
      Зайдя в ванную, игрок внимательно изучил в зеркале свое лицо. Морщины продолжали углубляться, а кризис среднего возраста только поощрял пагубное пристрастие.
      Скарн принял душ, оделся и позавтракал синтетическими яйцами всмятку и кофе. До встречи с представителями «Колеса» еще оставалось время. Он попытался расслабиться, использовав пару белых кубиков, на боках которых чернели точки — от одной до шести. Кубики были весьма преклонного возраста и как антиквариат стоили больших денег. Благодаря заключенному в их полых серединах подвижному грузику вкупе с минимальной ловкостью рук на этих кубиках можно было выбросить любое количество очков. Повторное встряхивание костей особым образом приводило к равномерному распределению веса грузика, и несведущий уже не мог обнаружить подвох.
      Игрок потряс кости в кулаке и выбросил семь очков. Бросив еще четыре раза по семь, Скарн начал тренироваться набирать по одиннадцать очков.
      В истории развития азартных игр утяжеленные кости служили лишь одним из примеров полета мошеннической мысли. Шулерство в картах, к примеру, представляло собой целую науку; оно имело свои традиции и зачастую достигало истинных высот изобретательности, что в глазах отдельных людей делало нечистоплотность в карточных играх едва ли не почетным ремеслом. Локаторы, рентгеновские очки, крапленные бесчисленными способами карты, выгнутые и вогнутые колоды, карты-обманки, масть и старшинство которых при необходимости менялись на нужные, — всего невозможно перечислить, не говоря уже о ловкости рук, в которой некоторые практики достигли поистине заоблачных высот.
      Вершиной шулерских устройств стал раздаточный робот, получивший имя от старинной, но все еще использовавшейся изредка раздаточной машины — устройства, прикрепляемого к запястью, которое давало в руку шулеру либо подборку карт, либо всю колоду. Раздаточный робот представлял собой полноправного игрока — внешне его нельзя было отличить от человека. Робот играл наравне со всеми, но подчинялся командам владельца, который управлял машиной при помощи движений глаз. Раздаточный робот был поистине идеальным шулерским устройством, ибо обладал автономным мозгом и настолько высокой чувствительностью, что не имел нужды использовать подтасовки при сдаче карт и прочие подобные трюки. Ему достаточно было взять в руки колоду, чтобы сосчитать карты одним лишь прикосновением к корешкам и уловить их мельчайшие осязательные приметы. Соответственно и карты он брал из колоды только те, которые сулили верный выигрыш. Раздаточный робот запоминал все ходы и комбинации и потому знал, у кого какие карты на руках в любой момент партии.
      Они вышли из моды совсем недавно, когда их научились распознавать. Скарн слышал, что последнего раздаточного робота разнесли вдребезги прямо в игорном зале.
      Писк зуммера оповестил его о наступлении десяти часов. Скарн, изрядно нервничавший последние полчаса, взглянул на дверной монитор. Снаружи стояли двое со вкусом одетых мужчин. Один был огромным и источал флюиды агрессии. Второй, небольшого роста, походил скорее на мелкого конторского клерка.
      Скарн впустил их. Здоровяк окинул комнату холодным оценивающим взглядом.
      — Квартира заложена? — полюбопытствовал он.
      — Да.
      — Вот и хорошо. Значит, об этом можно не беспокоиться.
      Заговорил второй — негромко, но уверенно:
      — Профессор Скарн, мы хотим познакомить вас кое с м. Не рассчитывайте, что вернетесь скоро. Предлагаю отправиться прямо сейчас — если у вас нет обоснованных возражений.
      Скарн откашлялся и полюбопытствовал:
      — Куда отправиться?
      — На Землю. Межпланетный лайнер стартует через полчаса.
      — Можете вы мне сказать, для чего я вам вообще понадобился? — спросил Скарн, запинаясь на каждом слове.
      Представитель «Колеса» промолчал, но весьма красноречиво посмотрел на профессора. «Идиот, неужели ты не понимаешь, какая удача тебе привалила? — вопрошал взгляд. И далее: — „Великое колесо“ принимает вас на службу. Ты станешь членом величайшего во всем цивилизованном мире братства!»
      Скарн подхватил собранный заранее чемоданчик с самым необходимым и заявил:
      — Я готов.
      На улице их ждал автомобиль. Скарн примостился на заднем сиденье, зажатый с обеих сторон сопровождающими.
      — Как мне вас называть? — расхрабрившись, поинтересовался Скарн.
      Человек, похожий на клерка, указал сначала на громилу, а потом на себя:
      — Кейман. Хервольд.
      — Значит, отправляемся на Землю, говорите вы. А в какое именно место?
      — Просто на Землю, — криво улыбнулся Хервольд. — Послушайте, мы лишь делаем свое дело, вот и все.
      — Конечно. — Скарн уставился в окно, за которым быстро проносились здания.

* * *

      Космический челнок устремился ввысь, и миниатюрный пейзаж Ио начал таять внизу. Точно металлические бакенбарды, топорщились небоскребы Мэйнтауна. Атмосферный завод на окраине города казался сверху стадионом, какие обычно строят на Земле. Из его труб круглые сутки текла сложная газовая смесь — аналог чистого земного воздуха.
      Менее чем через минуту космический корабль преодолел атмосферу планеты и оказался во мраке безвоздушного пространства. Затем челнок передал пассажирский отсек огромному межпланетному лайнеру, неподвижно висевшему в пустоте. Слышалось позвякивание и натужное гудение сервомоторов, еще мгновение — заработали мягко и неслышно инерционные двигатели, и межпланетный лайнер взял курс к Земле.
      Лайнер был заполнен примерно наполовину. Скарн и его попутчики разместились в большом комфортабельном салоне первого класса. Скарн напряг память: если он не ошибается, в это время года до Земли можно добраться примерно за час.
      Он вынул из кармана запечатанную колоду карт:
      — Сыграем?