Пока они знакомились, Амара с огромным интересом рассматривала черные, как сажа, формы кайанцев, по сравнению с изяществом которых формы Уилса и вахтенной команды казались унылыми и дрябло-скучными. У кайанцев были шлемы, довольно плотно закруглявшиеся вокруг головы, которые надо лбом образовывали козырек в виде конструкции по формуле Минтова для расчета напряжений пространства. Релятивистские искривления и складки поэтически отражались в линиях курток и обуви. Весь ансамбль униформы был сонетом космическому пространству, сверхфотонным глубинам сверхскоростного режима. Амара обнаружила, что если долго смотреть на эту одежду, то создается впечатление падения в бесконечную черную бездну парсеков, в Вечность. Голос капитана Уилса вывел ее из транса:

— Капитан Гривард хочет заверить вас, что правительство не имеет враждебных намерений в отношении нас. Он надеется, мы будем чувствовать себя гостями, а не пленниками.

— У нас нет желания причинить вам вред, — сказал капитан Гривард с сильным кайанским акцентом, но по-зиодски, ослепляя Амару улыбкой.

— Но вы уже причинили нам вред, — возмущенно ответила Амара. — Вы заставили нас изменить маршрут, уничтожили нашу ракету и…

— Но вы, мадам, в свою очередь, игнорировали все дипломатические процедуры. Вы уже давно проникли на нашу территорию, так что наши действия были целиком логичны и законны, признайте. Но давайте не будем с самого начала портить отношения враждебными чувствами. Если вы и капитан Уилс составите нам компанию и посетите Инксу, многие уважаемые граждане с большим удовольствием встретятся с вами.

— А пока мы отсутствуем, «Каллан» перевернут с ног на голову и обратно.

Капитан Гривард уверенным и убеждающим взмахом руки возразил, поджав губы и укоризненно покачав головой. Амара была вынуждена признать, что капитан был крайне обаятелен, обезоруживающий, убеждающий, увлекающий, полный энергии красавец… Юный бравый офицер.

Она прервала ход мыслей, который ей не понравился. Кайанец в космическом облачении снова заговорил:

— Считайте, что вы совершаете дипломатический визит, даже просто дружеский. Такова моя инструкция, так мне было велено вам передать.

— А потом нам позволят вернуться на Зиод? — холодно поинтересовалась Амара.

Капитан Гривард пожал плечами.

Она отвела капитана Уилса в сторону.

— Очень тактично высказанное принуждение, капитан. И все же не совсем то, чего мы ждали. Вы пойдете с нами?

— В создавшейся обстановке я должен остаться на корабле. Если они согласятся, я пошлю вместо себя старшего офицера Борга.

— Хорошо. Но что, если они нам не дадут вернуться на борт?

— Будем смотреть в лицо реальности, Амара. С самого начала мы знали о такой опасности. Мы в их руках, полностью. Просто посмотри, какое ты сможешь оказать влияние на тех, с кем встретишься.

— Возможно, они не захотят слишком раздувать инцидент?

— Будем надеяться, что это так.

Гривард не проявил особого интереса, когда Уилс предложил вместо себя Борга.

— Это дело вашего собственного выбора. Но мои принципалы будут очень недовольны, если не встретятся с мадам Корл. Честно говоря, мне кажется, не стоит заставлять наших почтенных граждан ждать еще дольше. — Он галантным, но убедительным жестом указал в сторону шлюза. — Пожалуй, мы выйдем сейчас наружу…

Несколько минут спустя Амара впервые в жизни вдохнула воздух кайанской планеты.

Пока они вели переговоры, гусеничная платформа аккуратно переместила «Каллан» от места посадки, и когда делегация из семи человек показалась в главном люке шлюза, «Каллан» уже был расположен среди комплекса красивых изящных зданий, так аккуратно, словно всегда был частью этого комплекса. Амара глубоко вдохнула воздух, наслаждаясь теплыми ароматами летнего послеполудня.

Перед ними, несколько ниже уровня платформы посадочного поля, простиралась небольшая эспланада, где уже собралась группа кайанцев. Первое впечатление Амары было: маскарад, карнавал, водоворот красок и прекрасных линий. Потом ей показалось, что с ней произошел случай парамнезии. Эспланада превратилась в сцену. На ней застыли не люди, а карикатуры людей, варварские могучие и угрожающие архетипы, человекоподобные матрицы.

Это подобное сну видение быстро исчезло. Чтобы прояснилось в голове, она тряхнула ей. Видимо, парамнезия вызвана напряжением последних часов, сказала она себе.

Люди в толпе махали руками и жестикулировали. Поднялся шум. Непонятно, смеялись они над ними или приветствовали? Но второй офицер Борг, кажется, не сомневался.

— Попали мы в переплет, мадам, — пробормотал он мрачно.

Амара нахмурилась. Она старалась, исходя из своих несколько неадекватных знаний, оценить характер одежды собравшихся. Даже по кайанским стандартам люди были наряжены роскошно, предположила она. Практически все собравшиеся были кайанцами высокого ранга, или, по крайней мере, занимали не последнее место в обществе.

Капитан Гривард предложил им спуститься по наклонной рампе, навстречу двум мужчинам средних лет. Одеяние одного из них отличалось крайней степенью самодемонстрации: ослепительного оттенка паноплия, фрауносонная, скаллопированная и бомбастированная, с летящими свободными лапплетками из ласентной ткани — фантазия наблюдателя тут же создавала образ огненных вспышек, всплесков энергии, напора, целеустремленности. Перья-струи панаша. Да, в одежде имелось достаточно величественности, чтобы указывать этим на человека-руководителя, члена какой-то правительственной группы. С другой стороны, достаточно первобытной энергии, чтобы показать — человек не связывает себя правилами принятого поведения.

На шаг отставая от первого, стоял другой встречающий, придерживающийся совсем другого стиля облачения. На нем была разновидность диаска, называемая «решетка», подчеркивающего гибкость и надежность. Амара внимательно всмотрелась в лица, пытаясь отличить то выражение пассивного, стилизованного сознания, которое зиодец автоматически ожидал встретить у кайанца. На какое-то мимолетное мгновение ей показалось, что такое выражение она уловила. Да, оно там было, но лишь мгновение, и Амаре пришлось признать, что, вполне вероятно, виной здесь могло быть ее собственное воображение и предвзятость. Совершенно не имевшие в себе ничего роботоподобного, эти лица теперь казались ей потрясающе естественными и в высшей степени обладающими индивидуальностью.

Капитан Гривард представил их друг другу. Абражни Калдерск, Управляющий Гармоническими Отношениями, а другой, в «решетке» — Свет Траил, его Контраст. Титул поставил Амару в тупик. Она так и не поняла, кто он был — что-то вроде слуги, секретаря или также официальное лицо высокого ранга. Калдерск с теплотой пожал им руки.

— Потрясающая возможность встретиться с гостями из Зиода, — воскликнул он на родном кайанском. — Не каждый день к нам попадают такие высокие гости!

Эстру и Борг довольно кисло смотрели на кайанца. Но реакция Амары была гораздо позитивнее. Она засмеялась. Калдерск был чрезвычайно красив собой, даже бравый космоофицер капитан Гривард совершенно поблек в сознании Амары.

Все мужчины на борту «Каллана» были угрюмой серятиной. Калдерск — это будет весьма интересно, пообещала она себе.

Она тут же спохватилась. Возможно, она поддается какой-то особо коварной форме кайанского внушения. Может, наивно расценивать приветливость Калдерска как-то иначе, чем как изощренный сарказм и издевку?

— Я верю, что с гостями вы обращаетесь гуманно, Управляющий, — сухо сказала она.

Ее собеседник, потрясенный, воздел руки к небесам. Потом громко, раскованно захохотал:

— Неужели вы опасаетесь за свою безопасность? В таком случае, вы ничего не знаете о кайанском гостеприимстве. Дорогая леди, вы знаменитости! Знаменитости!

— Если позволите мне так сказать, вы очень низко оцениваете нашу восприимчивость, мадам, — дружелюбно повествовал Абражни Калдерск примерно полчаса спустя. — Практически невозможно не заметить среди кайанцев иностранца, как бы здорово ни умел он говорить по-кайански.

— Даже если на нем кайанская одежда? — спросила упавшим голосом Амара.

— Особенно! Особенно если на нем кайанская одежда! — Управляющий Гармоническими отношениями был крайне доволен. — Носить одежду — это далеко не просто одевать ее на себя. — Он сделал паузу, задумчиво поднял руку. — Предположим, что иностранец, попав на Зиод, начал носить зиодскую одежду, но задом наперед, или надевать совершенно неподходящую к случаю и обстоятельствам одежду. Вот такое воздействие, впечатление оказывали на нас ваши агенты. Мы знали об их присутствии с самого начала. Потом уже легко было вычислить положение вашего корабля, проникнуть сквозь экраны, следить за передвижением от планеты к планете.

— Почему же вы нас немедленно не задержали? — удивленно спросила Амара. — Почему ждали до сих пор?

— Зачем же вас было задерживать? Что плохого вы делали? Мы — открытое общество. Любой может прийти и уйти когда угодно. Не требуется никаких виз!

— Но сейчас вы нас задержали, — напомнил второй офицер Борг.

В разговор вмешался Траил:

— Мы очень озабочены тем, что вы можете вернуться в Зиод, составив неверное о Кайане представление, — сказал он мягким, но достаточно решительным тоном. — Нас беспокоят донесения о росте враждебности и страха в отношении Кайана в Зиоде. Мы желали бы исправить любое неверное представление о себе, и поскольку ваша экспедиция социологического характера, то мы имеем превосходный случай исправить недоразумения и недопонимание, возникшие среди зиодцев.

— Означает ли это, что вы нам позволите вернуться домой? — удивленно спросила Амара.

Калдерск хлопнул в ладоши, отчего широкие рукава и крылья-клапаны на его плечах затрепетали словно перья на крыльях.

— Мы прибыли! — с энтузиазмом объявил он.

Зиодцы, ехавшие по Инксу в открытом экипаже, имели отличную возможность обозревать достопримечательности города: террасы, висячие сады, толпы людей, многие из которых были в фантастических одеяниях, —насладиться экзотической волнующей атмосферой. Сейчас их экипаж остановился рядом с овальным чашеобразным углублением величиной со стадион, стоящим в стороне от проспекта. Здесь был готов банкет. Яства в изобилии покрывали громадный стол. Прислуга, в аккуратных, напоминающих хитиновые тельца насекомых, одеждах, заканчивала приготовления.

И были приглашенные. Где-то около сотни. Костюмы их ошеломляли. Гости как бы вошли в зоосад, где эволюция устроила бунт. Зиодцы покинули экипаж и нерешительно вошли на стадион, испытывая странное чувство от всего происходящего вокруг. Амара на миг задалась вопросом, как гости оценят ее одежду, потом решительно эту мысль отбросила. Она — зиодка, твердо сказала она себе. Она не должна волноваться о том, что могут подумать иностранцы. Очень скоро они заняли места за длинным столом. Перед этим их представили изрядному количеству гостей в самых фантастических облачениях, украшениях, одеяниях и покровах, имевших общую тему: тропические животные и растения. Абражни Калдерск сел слева от Амары, потчуя гостью едой и питьем, в то время, как Эстру и Борг напряженно замерли справа от нее. Их немного формально развлекал Свет Траил. Амара, которая сама внутренне отказывалась размякнуть, старалась пробовать как можно меньше, насколько это позволяли рамки приличий. Как и ее товарищи, она чувствовала себя врагом Кайана и ждала, что с ней будут обращаться как с врагом. Обильное пиршество вместо враждебного отношения — это сбивало с толку, выводило из себя.

— Не желаете попробовать немного силлабуба? — предложил ей Калдерск, указывая на ароматное желе. Амара отведала. Незнакомые экзотические оттенки вкуса таяли во рту. Потом она с вызовом обернулась к Калдерску:

— Ах, если бы вы всегда были так дружелюбны по отношению к Зиоду…

Калдерск засмеялся:

— Именно это мне бы хотелось раз и навсегда прояснить — я имею в виду искаженные представления, смехотворные предрассудки, которые у вас распространены относительно Кайана. Вы нас считаете «одежными роботами», не имеющими индивидуальности. Вы думаете, мы намерены оккупировать Зиод и поработить вас. — Он захохотал. — В этом есть даже что-то комичное, должен признать.

— Вы в самом деле утверждаете, что не имеете агрессивных намерений относительно Зиода? — отрывисто спросила Амара.

— Абсолютно никаких. — Хохот Калдерска едва не прорвал ее барабанные перепонки. — Кайан не имеет ни намерения, ни желания заняться конкистадорством. Это полностью противоречило бы нашему образу жизни. Немного ошеломленная, Амара несколько секунд размышляла.

— Хорошо, и вы утверждаете, что вы никогда не имели таких амбиций?

— Никогда, абсолютно. — Заметив, что Амара отодвинула силлабуб, он протянул руку и придвинул какое-то роскошно пахнувшее мясное блюдо. —Попробуйте это.

Амара отказалась, помахав отрицательно рукой.

— Но я-то знаю лучше! — вспыхнула она.

Калдерск пожал плечами, картинно приподнял брови.

— Не забывайте, что мы рассматриваем Искусство Одеяния как сущность цивилизованной жизни. Это правда — в прошлом некоторые наши идеалисты-мыслители надеялись распространить неоспоримое кайанское превосходство на остальную часть человечества. Но их планы имели нечто проповедническое, чисто миссионерский характер, совсем не военный. Они собирались загружать огромные транспортные корабли кайанской одеждой и сбрасывать ее на варварские планеты. Но даже этот план был оставлен из-за враждебности других народов, в основном зиодцев. Хотя многие из них продолжают хранить полностью нагруженные корабли в своих ангарах.

Подозреваю, именно рассказы о подобных планах и породили страх, превалирующий среди вашего народа.

Амара заметила, что сидевший рядом ассистент внимательно прислушивается к их беседе.

— Значит, вы признаете, что имели экспансионистские намерения? — сухо сказал Эстру.

Ему ответил сидевший подальше от Амары Траил:

— Это так. Но лишь в культурном смысле. Стремление пропагандировать культурные ценности нигде не рассматривается как предосудительное.

— Но не в случае, когда эти ценности враждебны нашим собственным.

Калдерск вскинул руки в веселом жесте:

— Ах, оставьте, оставьте! Мы уже давно не думаем о поглощении зиодской культуры нашей собственной — если только, конечно, превосходство кайанских одеяний не станет очевидным для самих зиодцев. Я только что уже объяснил, что миссионерский запал предыдущих поколений уже значительно уменьшился. Вам ничто не угрожает с нашей стороны — ничего, кроме собственного невежества относительно нашей природы.

— Так говорите вы, — перебил второй офицер Борг, — но если поставить вопрос без обиняков — каким образом мы можем получить подтверждение этого? Зиодский Директорат потребует изрядное количество убедительных доказательств.

— Именно! — удовлетворенно согласился Калдерск. — Я рад, что вы спросили об этом. Мы просим вас самих убедиться, что наше общество —мирное, наша природа — неагрессивная. Чтобы продемонстрировать наши добрые намерения, мы даем вам свободу путешествовать по Кайану, как вам заблагорассудится. Вы можете проводить дальше свое социологическое исследование.

Амара уставилась на Эстру, не в силах скрыть своего изумления.

— Вы позволите нам вести «Каллан» куда угодно? Осматривать любую планету? Разговаривать с кем угодно…

Получать информацию от университетов, ученых-культурологов, военных специалистов? Без надзора за нами?

— Можете считать себя совершенно свободными исследователями, — сказал Калдерск. — Хотя ваш «карт бланш» ограничивается гражданской зоной. Что касается военных дел — это будут решать местные командиры.

— Но это замечательно…

Это как раз то, что нам нужно!

— У вас не было никакой нужды прятаться и подсматривать из-за кустов, так сказать, — пояснил Калдерск. — Вам нужно было просто обратиться к нам и попросить разрешения. И вы бы получили все. Мы — гораздо более открытое и легкое общество, чем Зиод.

— Нужно напомнить об одной вещи, — сказал Эстру. — Вы очень стараетесь представить себя как разумное и безвредное общество. Если это так, то как могут наши люди настолько в вас ошибаться? До такой степени, что готовятся к войне? Наши люди дома не считают вас столь безвредными. Далеко не столь безвредными.

Ему ответил Свет Траил:

— Как социологи, вы должны быть знакомы с теорией культурной несовместимости. Противоположные культуры взаимно отталкиваются. Не так ли утверждает теория? Фактически, плохие отношения между нами — это естественный эффект, результат недоверия и непонимания. Возможно, мы далеко не столь сильно от вас отличаемся, как вы всегда представляли. Например, вы верите, что мы маниакально привязаны к одежде. Это не так. Амара удивленно вздернула брови, словно готовая вот-вот захохотать.

— Я уверен, ваши последующие исследования покажут, что вы преувеличили нашу приверженность костюмам, — вставил Калдерск, заметивший выражение лица Амары. — В конце концов, очень немногие зиодцы изучали Кайан. Какими справочными источниками вы пользуетесь?

— «Путешествия в Рукаве Цист» Матт-Хелвера — это стандартный текст, —немного обиженно сказала Амара.

— О, да, Матт-Хелвер. Там полно ошибок и искажений. Очень забавная книга! Но в конце концов, Матт-Хелвер обосновался здесь и уже лучше смог нас понять, я надеюсь.

— Вы хотите сказать, что он был неправ, говоря о месте сарториализма в вашей жизни?

— Каждая цивилизация имеет свою типичную форму искусства. Правильно? Наша — это одежда. Это не имеет отношения к религии, как думают некоторые иностранцы. Это скорее прикладная психология, вот и все. Мы обнаружили, что наша наука одеяния способна давать человеку силу позитивного, прямого отношения к жизни. С нашей точки зрения это вы страдаете манией — манией эволюционно прошлого человека, который не в силах избавиться от недостатков одной-единственной случайно полученной человеком формы своей оболочки.

От зиодцев не ускользнуло, что несмотря на противоположные утверждения, Калдерск уже сейчас интерпретировал значение одежды в терминах, очень странных для зиодцев.

— Давайте остановимся на вопросе маниакальности, — предложила Амара. — Что значит маниакальность? Это занятость мыслей и устремлений чем-то одним, в ущерб всему остальному. Мы на Зиоде не имеем ничего против яркой, с выдумкой сделанной одежды. Но, соответственно, мы ничего не имеем против обнаженного тела. И то, и другое — равны для нас. Итак, кто же тогда маньяк?

Она заметила, как глубоко покраснели Калдерск и Траил при упоминании о наготе.

— Но вы отбрасываете одеяния и позволяете сознанию заниматься…

Вульгарной биологией. Это путь к упадку. Декадентство.

— Мы не декаденты, — возмущенно сказала Амара.

Калдерск сделал хороший глоток из бокала с шипучим желтым напитком. Траил еще раз взял нить беседы в свои руки:

— Что такое человек, когда он рождается? Ничто. Его сознание нейтрально, не включено. Только начав взаимодействовать с окружением, в нем просыпается настоящая жизнь. Такое взаимодействие означает, что его переходная граница, которой он контактирует с миром, должна быть активной. Он должен облачиться в соответствующий психологический инструмент. Только уныло одетые погружаются в депрессионную однообразность. Искусство наших сарториалов, в противоположность этому, обеспечивает здоровый оптимистический контакт с внешней реальностью.

— Да, мы, обитатели Кайана, наслаждаемся жизнью благодаря Искусству Одеяния, — сказал Калдерск. Улыбаясь, он повернулся к Амаре. — И вы говорите, у нас нет индивидуальности? Разве похож я на «одежного робота» в ваших глазах?

— Нет, не похожи, — признала Амара.

Он наклонился поближе:

— Позвольте прислать вам сарториала. Испытайте на себе преимущества нашего искусства. Богатый хуппеланд, может быть? Или грациозный пелиосс? Очень скоро вы почувствуете разницу.

— Нет, спасибо, — сказала она твердо.

Эстру смотрел вокруг, на живописно одетых людей, пирующих за банкетным столом. Есть ли зерно истины в словах Траила и Калдерска? Был ли Кайан местом экзотического социального безумия, как он всегда считал, или кайанцы развили определенное свойство человека, утерянное на Зиоде? Его взгляд остановился на двух женщинах, сидевших по другую сторону стола, немного дальше от него. На одной было платье, состоящее из взаимопересекающихся кусков бриллиантовой ткани, отчего торс ее выглядел как кристаллический взрыв. На голове у женщины был фонтанж — веерообразная прическа. На другой женщине был полонез, более простое, гибкое одеяние, сделанное из материала кремового цвета, украшенное свободно змеящимися нитками жемчуга. Ее прическа, тем не менее, была экстравагантной фантазией на историческую тему: это была модель трехмачтового парусника, гордого, с поднятыми парусами, режущего волны, сделанные так же из волос.

Заметив внимание Эстру, женщина с прической-кораблем улыбнулась ему. Эстру получил внутренний удар. Улыбка была одновременно привлекательная, обаятельная, гордая и неукротимая, волнующая Эстру даже против его собственной воли.

Амара тоже почувствовала, что она подвергается умной пропаганде. Все легче становилось позволять слабым, но предательски коварным сомнениям соревноваться с основополагающими идеями зиодского воспитания. Были ли результаты, получаемые кайанцами из практического употребления их искусства, действительно вредными? На стадион входило все больше людей, создавая атмосферу праздника. Амара смотрела на юную девушку, застенчиво семенившую по толстому меховому ковру, покрывавшему дно чаши стадиона. На ней было легкое воздушное платье, называемое флиман, хотя эта версия явно именовалась по названию какой-нибудь птицы. Девушка даже шла на манер птицы, делая аккуратные нервные шажки, словно в любую секунду, испугавшись, могла упорхнуть прочь, затерявшись среди башен и террас.

— В конце концов, искусство Одеяния только лишь придает жизни цивилизованную природу, — заметил Калдерск и поманил слугу, который дал ему фиолетово-лиловую коробочку-пульт. — Но довольно разговоров на тему вашей маниакальной идеи о нашей маниакальной идее. Ваша поездка по Кайану должна показать вам, что у нас в самом деле есть другие интересы, кроме интереса к собственной наружности. А пока, как насчет небольшого развлечения?

Следующий час зиодцам пришлось посвятить зрелищу экстравагантной пьесы, калейдоскопическому спектаклю на тему разнообразных, документально представленных сторон жизни кайанцев. Калдерск явно не пожалел сил и средств, чтобы устроить это представление с информацией, ибо, как он подчеркивал настойчиво, его соотечественники имели гораздо больше, чем одну сторону экзистенции. Гости увидели драматический спектакль, балет, стратосферные гонки, спортивные и научные мероприятия. За всем этим не всегда легко было уследить. Калдерск объяснил, что некоторые сцены —записи, другие — прямая передача с Берража и других планет. Программу он мог по своему желанию модифицировать с помощью миниатюрного пульта-коробочки, включая сигналы, приходящие из тысячи разнообразных мест.

Его усилия придать более сбалансированный характер имиджу Кайана оказались преимущественно неудачными — в глазах зиодцев одеяния играли почти маниакальную роль во всем, что им довелось увидеть. Для каждого рода и вида деятельности имелась особая одежда. Стратосферные гонщики были облачены в ярко-желтые, огненные полотнища, придававшие им вид летучих, мчащихся огненных богов пламенного пантеона. Ученые, трудившиеся над совершенствованием нового промышленного процесса, тоже были богоподобны, но уже с другим, более абстрактным оттенком. Они имели на себе простые бесстрастно-скромные халаты, на которых выделялись светящиеся золотом символы научных констант. Непонятнее всего был короткий фрагмент спектакля, где актеры были наряжены в серебристо-черные костюмы, придававшие им большое сходство с машинами, лишая их всякого сходства с человеком.

Все это явно было так привычно кайанцам, что они не обращали на это внимания. Вероятно, именно по этой причине Калдерск не забыл представить непосредственно и само Искусство Одеяния. Он показал короткий сюжет, где мастер-сарториал создавал одежды в потрясающе стремительном взрыве виртуозности. Он дал им заглянуть в умопомрачительные глубины мира содалити, то есть кайанских субкультов, мир-лабиринт. Калдерск сконцентрировался на исторических содалити. Эти общества, каждое увлеченное своим периодом истории, успешно воспроизводило дух, образ жизни и даже персонажи избранного времени. Зиодцы были заворожены процессией исторических костюмов, уходящих вглубь истории на тысячи и тысячи лет, до самой древней египетской цивилизации Старой Земли.

— Хотя мы и не являемся воинственным народом, — сообщил гостям Калдерск, подчеркивая большую пользу Искусства Одеяния для военного дела (что было, очевидно, хорошо завуалированной угрозой, предупреждением), —мы всегда готовы защищать себя. В гардеробе каждого кайанца есть военная униформа, специально стилизованная для выделения его качеств как солдата. Более того, эта форма облегчает его восприимчивость к военной подготовке, так что мы сможем мобилизовать огромную армию в очень короткие сроки. Изображение, показанное для подтверждения слов Калдерска, сначала показалось Амаре забавной штукой. Оно очень напоминало игрушечного солдатика в древней форме: ярко-красная куртка с золотым шитьем через грудь, жесткие брюки с голубыми лампасами, черные, отполированные до блеска, сапоги. На голове — шапка-шако с необыкновенно высокой тульей. Солдатик маршировал конвульсивными, как на шарнирах, движениями, словно заводной. На спине у него был тускло-зеленый ранец, на плече — несомненно самое совершенное современное силовое ружье.

Но когда солдатика показали ближе, комичное впечатление поблекло. В выражении лица имелось что-то яростное, деревянно непоколебимое, стремление к победе любой ценой. Это показалось Амаре довольно страшным. Она вообразила миллионы таких солдат, марширующих шеренга за шеренгой. Картина была поистине наводящей ужас.

Солдат остановился и совершил ряд машиноподобных упражнений. Из козырька шако автоматически соскользнуло вниз прозрачное забрало, превратив шако в полный космошлем. Вся форма была космическим скафандром, пригодным на все случаи боя.

Изображение померкло и исчезло. Представление кончилось.

— Впечатляюще, — произнесла Амара.

Калдерск поднялся и раскинул руки жестом щедрого хозяина.

— Вечер только начался, — сказал он. — Времени еще в избытке, чтобы повеселиться.

Сгущались сумерки. Амара испытывала усталость — ее восприятие было уже перегружено необычными впечатлениями, с которыми она столкнулась в этот необыкновенный день. Богатство и разнообразие одежд было для нее почти уже невыносимо. Она встала, чувствуя, что ей необходимо немного размяться.

И тут ее настиг новый приступ парамнезии, еще более сильный на этот раз. Вместо оживленных улыбающихся лиц она увидела маски, глядевшие из разноцветных тряпичных гробов. Человечность исчезла. Ее место заняло нечто чуждое, непроницаемое, непонятное и зловещее.

Я переутомилась, подумала она. На мгновение она покачнулась, и когда Калдерск попытался поддержать ее, рука Амары случайно тронула полу его куртки. Ощущение от прикосновения к ткани наполнило ее непонятной дрожью. Ткань была очень необычная на ощупь.

— Из чего сделала ваша одежда? — удивилась Амара.

— Это проссим. Самая замечательная ткань во вселенной.

Амара глубоко вздохнула. С всех сторон ее окружал веселый гомон и смех праздника. Она подняла голову. Огромная чаша стадиона, погруженная в еще более огромную чашу столицы. И опускается вечер.

Внезапно что-то затрепетало, задвигалось на одной из верхних террас, и словно стая птиц ворвалась в небо, паря и разворачиваясь плавно в сторону стадиона. Только в момент, когда стая была готова приземлиться на мох стадиона, Амара различила в ней человеческие существа, одетые в птичьи костюмы. Здесь была и та девушка в воздушном флимане, которую Амара заметила раньше.

Я могла предвидеть такое, кисло подумала Амара. Персональные антигравы.

Птицы-люди разлетелись по всему стадиону. Один живописный летун в шлеме с полосками и гребнем, завершавшими его сходство с петухом, направился горделиво к банкетному столу. Калдерск, явно узнавший в нем посланника, отошел в сторону и они обменялись репликами.

— Вы не единственные зиодцы на Берраже, — сообщил он, вернувшись к столу. — Еще двое ваших соотечественников присоединились к нашему празднику. Наверное, вы хотели бы с ними познакомиться.

— И много у вас наших беженцев? — спросил с некоторым удивлением второй офицер Борг.

— Очень немного. Видимо потому, что движение через Рукав весьма редко.

— И не из-за трудностей, с которыми они столкнутся, живя в Кайане? —вставил Эстру.

— О, нет. Здесь жить очень легко. Никто никогда не почувствует себя не на своем месте, даже самый эксцентричный по характеру человек.

— Если только… — начала Амара, но тут же оборвала себя, не успев упомянуть запретную тему.

Вновь прибывшие уверенно шагали сквозь толпу. Один из них был среднего роста, немного полноватый. На нем, казалось, был совершенно обычный костюм, на который никто не обратил бы внимания даже на Зиоде. Его товарищ был выше ростом и стройней. В общем, он был довольно симпатичный худощавый мужчина с некоторой сардонической мрачноватостью в более живописном одеянии: вышитый, лавандового цвета халат-пальто, с голубой, в тон, шляпой в стиле «бурбон» в жемчужинах. Эта одежда ему очень хорошо подходила.

Они представились, назвались: Педер Форбарт и Маст Реалто, оба с Харлоса. Форбарт, тот, что был пониже и полнее, сразу озадачил Амару. И Калдерск, и Траил приветствовали его с нескрываемой почтительностью. Неся в своей внешности явственный оттенок авторитета и власти, Форбарт тем временем держался в манере спокойной и отстраненной, направляя взгляд в неизвестную и невидимую остальным даль.

Склонный к пижонству Маст, наоборот, выразил обычную радость, встретив соотечественников.

— Вы давно здесь живете? — спросила его Амара.

— Несколько месяцев.

— О? И что вас сюда привело?

Маст от ответа уклонился.

— Могу я поинтересоваться, что вас сюда привело? Каким ветром? Или это официальный визит?

Амара неопределенно кивнула, бросив искоса взгляд на Калдерска. —Исследовательская экспедиция.