ГЛАВА 23

Кэтлин очутилась в маленькой каменной камере без окон и с крепкой дубовой дверью. Воздух и свет проникали через единственную узкую щель, прорезанную в стене высоко под потолком. Железная кровать и эмалированной горшок составляли всю обстановку.

Опершись руками на колени и обхватив го­лову ладонями, Кэтлин присела на край кро­вати и закрыла глаза.

Она убила человека. Выстрелила в него не один раз, а целых четыре. Она знала, что спо­собна убить еще раз, – и это было хуже всего.

Что он за человек? Ведь она всегда ненави­дела насилие в любом виде, питала отвраще­ние к кровопролитию, жестокость вызывала у нее тошноту. А сейчас она убила человека. Почему же она не сожалеет о содеянном?

Она ничего не чувствовала: ни печали, ни сожаления, ни грусти. Как будто все ее чувст­ва умерли вместе с Мануэлем Рамосом.

Время тянулось медленно. Солнце взбира­лось по небу все выше и выше, и свет, прони­кающий в камеру через отверстие, постепенно становился все ярче. Кэтлин подумала, увидит ли она когда-нибудь солнечный свет снова.

После полудня в камеру принесли миску овощного супа, два куска хлеба с маслом и чашку горячего черного кофе, но есть Кэтлин не могла. У еды был вкус пепла.

Лежа на кровати, она рассматривала неболь­шой кусочек неба. Она убила человека. А за убийство вешают. Ее, конечно, не повесят сей­час, когда она носит в себе новую жизнь. Да, закон милосерден, и исполнение приговора бу­дет отложено до рождения ребенка. Ребенка Рэйфа.

Рэйф. Кэтлин почувствовала, как ее глаза наполнились слезами, а в горле запершило, и только всеподавляющее оцепенение удержало ее от слез.

Бедный Рэйф. Он никогда не узнает, что с ней случилось. Рамос замел следы так, что ни­кто не сможет узнать истину.

Кэтлин положила руки на живот. Бедный малыш. Может, он вообще не родится, а если и увидит свет, то никогда не узнает свою мать. Люди скажут: «Ее повесили за убийство», – и ребенок будет носить этот позор всю жизнь.

Усталость паутиной окутала Кэтлин, и, пре­жде чем уснуть, она пожалела, что не убила Абнера Уайли. В конце концов, повесить ее можно только один раз.

Когда Рэйф въехал в Гринуотер, уже смер­калось. Своего взмыленного гнедого жеребца Рэйф оставил в конюшне, дав слуге указания почистить и накормить его сеном и хорошим зерном. А сам медленно пошел по улице, вы­сматривая какой-либо признак присутствия Кэти, Уайли или брюнета с перевязанным гла­зом.

Гринуотер – небольшой городок, и в нем немного интересного. В городе были конюш­ня, маленькая гостиница, крохотный ресторан­чик и коммерческий магазин. Ни почты, ни шерифа, ни телеграфа.

Гостиница показалась Рэйфу наиболее до­стойным внимания местом, и он сначала на­правился туда. За столом сидел лысеющий мужчина средних лет и читал каталог заказов по почте. Он посмотрел на вошедшего Рэйфа.

– Чем могу служить?

– Я ищу женщину.

– Извините, это гостиница, а не бордель.

– Не такую женщину, – ответил Рэйф.

– Не важно, какую женщину вы ищете. У нас тут женщин нет. Даже горничной.

– Я ищу свою жену, – с раздражением ска­зал Рэйф. – Она должна была остановиться тут этой ночью или утром.

– Блондинка? – спросил клерк. – Такая симпатичная с зелеными глазами?

– Вы ее видели?

Мужчина помолчал.

– Да. Ночью она убила человека. Выстрели­ла в него четыре раза.

– Где она сейчас?

– За магазином. У нас там имеется место для заключенных.

– А юрист у вас в городе есть?

– Уэнделл Монро, начальник полиции.

– Где он?

– Он уехал в город за судьей Гастингсом. Вернется завтра.

– Я хочу видеть свою жену.

– Боюсь, я не могу вам ничем помочь, – клерк пожал плечами.

– И на том спасибо, – пробормотал Рэйф и вышел из гостиницы.

Ярдах в двадцати за магазином он обнару­жил небольшую каменную постройку. При мысли, что Кэтлин заперта внутри, как зверь в клетке, по спине побежали мурашки.

– Кэти? – позвал он через массивную дверь. Изнутри ничего не послышалось.

– Кэти? – снова позвал он ее, на это раз громче.

Кэтлин очнулась, услышав свое имя. Наверное, ей померещилось. Она посмотрела на окно и увидела, что уже наступила ночь. И вдруг она снова услышала голос Рэйфа, зовущий ее.

Она спрыгнула с кровати и подошла к двери.

– Рэйф?

– Это я, милая. С тобой все в порядке?

– Да.

Рэйф прислонился лбом к холодной дубо­вой двери.

– Рэйф, ты еще здесь?

– Да, Кэти. Что случилось?

– Я убила человека. О, Боже, помоги мне! Рэйф, я убила человека.

– Милая, успокойся. Все будет хорошо, не волнуйся, я… – он замолчал, услышав сзади шаги.

Повернувшись, Рэйф увидел здоровяка с подносом в одной ручище и с пистолетом в дру­гой.

– Ты кто такой, черт возьми? – рявкнул ги­гант. – Что ты здесь делаешь?

– Меня зовут Галлахер, – с вызовом отве­тил Рэйф, – и я разговариваю со своей женой.

– Твоя жена! – воскликнул Лем Муди. – Черт меня побери, я не знал, что она замужем.

– А ты кто? – спросил Рэйф, не отрывая взгляда от пистолета в руке здоровяка.

– Я – кузнец, Лем Муди. Монро оставил меня присматривать за заключенной, пока его нет.

– Можно ее увидеть?

Муди сдвинул черные густые брови.

– Я не знаю.

– Пожалуйста.

Муди поджал губы. Было очевидно, что этот полукровка не привык упрашивать.

– Сними кобуру, нож, и я тебя впущу, – решил он. – Сколько ты там пробудешь?

– Столько же, сколько и она.

– Точно?

– Да.

– Ну, я не знаю.

– Она беременна, – сказал Рэйф. – Я не хочу, чтобы она оставалась одна.

Сомнение на лице Муди сменилось сочув­ствием.

– Хорошо. Снимай оружие.

Здоровяк сделал шаг назад, когда Рэйф сни­мал кобуру и нож, потом вручил Рэйфу под­нос.

– И не пытайся ничего предпринять, – пред­упредил он. – Я хороший стрелок.

Рэйф кивнул. Муди шагнул к двери, с ре­вольвером, все еще нацеленным на Рэйфа, ко­торый в это время вставлял ключ в замок. На секунду у Рэйфа возник соблазн кинуться к револьверу, но он поборол его. Не было смысла спешить, пока он не узнал, что случилось с Кэтлин.

Дверь открылась. Рэйф колебался некото­рое время, прежде чем войти. Он не любил маленькие помещения, а эта комната была не больше туалета. Потом он увидел Кэтлин. По­ставив поднос на пол, он обнял ее.

– Эй, Муди, – позвал он через плечо. – Как насчет чего-нибудь поесть и для меня? Я за­плачу.

– Хорошо, – здоровяк посмотрел на Рэйфа и Кэтлин, а потом закрыл дверь.

Рэйф вздохнул, когда услышал, как ключ повернулся в замке. Камера угнетала его. Она была темная и маленькая. Очень маленькая.

– Рэйф…

Голос был полон боли. Он взглянул на нее и заметил в глазах отчаяние.

– Все хорошо, Кэти, я здесь, – он подтолк­нул ее к кровати, сел сам и посадил ее на коле­ни.

– Расскажи мне, что случилось. Все по по­рядку.

– Я отправилась с Поли на рыбалку, Рэйф. Он ходил вокруг пруда, а я сидела одна, когда подъехал Абнер. Он сказал, что даст деньги, чтобы оплатить заем банку, если я разведусь с тобой и выйду замуж за него. Я сказала ему, что не брошу тебя, и он разозлился. Он достал револьвер, и я думала, что он убьет меня, но когда вернулся Поли, он застрелил его.

– Он жив, Кэти, – сказал Рэйф.

– Ты уверен?

– Да, – ответил Рэйф, умолчав, что Поли сильно ранен и, может быть, уже скончался. – Продолжай. Что случилось потом?

– Абнер привез меня в город. Он запер меня в гостиничном номере, привязал к кровати и, ког­да вернулся, привел с собой другого мужчину.

– Кого?

– Мануэля Рамоса. Тот спросил у Абнера, сколько он хочет за меня, и Абнер назвал цену в тысячу долларов. Рамос согласился, мы ос­тавили гостиницу и приехали сюда, чтобы встретиться с каким-то человеком по имени Мальдонадо.

– Хуан Мальдонадо?

– Думаю, да.

Рэйф выругался.

– Когда они собирались встретиться?

– Сегодня вечером. За рекой.

– Кэти, ты убила Рамоса?

– Да, – прошептала она испуганным голо­сом. – Он… он хотел… Он обещал Абнеру, что не тронет меня, но как только мы остались вдвоем, он приказал мне раздеться. Потом ударил меня. Не помню, как я выхватила у него пистолет, но помню, как нажала на спусковой крючок. Я стреляла в него еще и еще.

Слезы наполнили глаза и потекли по щекам.

– Вокруг была кровь, а я все продолжала нажимать на курок.

– Все нормально, Кэти, – сказал Рэйф. Он гладил ее по голове и утешал, как мог, хотя внутри у него нарастал гнев. Уайли умрет, и умрет страшной смертью.

Кэтлин уткнулась лицом ему в шею. Она не спросила, как он ее нашел, это было уже не важно. Он здесь, и этого достаточно. Кэтлин свернулась калачиком рядом с ним, как бы признавая его силу, и тепло, исходящее от него, заставило ее позабыть о холодной камере.

– Рэйф, мне так страшно.

– Не бойся, я здесь и никому не позволю обидеть тебя.

– Я убила человека. За это вешают.

– Кэти, ты защищала себя.

– Нет, я не сражалась за свою жизнь, я про­сто хотела, чтобы Рамос меня не трогал. Он не заслужил смерти.

– Черт возьми, если бы ты не убила его, это сделал бы я.

– А что, если суд решит, что я виновна? Они ведь не повесят меня до рождения ребенка?

Кэтлин подалась назад, чтобы увидеть лицо Рэйфа. Умирать не хотелось, но она убила чело­века, и заплатит ту цену, которую требует за это закон. Но она не могла вынести мысли, что ее поступок станет причиной смерти ее ребенка.

– Черт возьми, Кэти, ты не сделала ничего плохого! У каждого есть право защищать свою честь так же, как и жизнь. Ну, а если суд это­го не поймет, то к дьяволу их всех. Я не позво­лю им повесить тебя.

Она обняла его и расплакалась.

Рэйф крепко прижал ее к себе, зная, что ей нужно дать выплакать весь свой страх, вину и угрызения совести. Он убивал людей по раз­ным причинам, но независимо от причины, ноша убийства всегда очень тяжела.

Он шептал ей слова любви, гладил длинные волосы и просто обнимал. Раньше он думал, что останется с ней до приезда судьи, но сей­час изменил решение. Он уйдет после того, как Муди принесет ужин. Сегодня Уайли встреча­ется с Мальдонадо, и Рэйф намеревался тоже быть там. Нужно было разобраться с Уайли, и Рэйф хотел опередить в этом судью.

Рэйф лежал рядом с Кэтлин на узкой кой­ке. Она спала, и ее ресницы веером прикрыва­ли глаза на бледном, измученном лице. Он на­стоял, чтобы она поела, а потом стал укачивать ее на руках, пока она не уснула. Он перевел взгляд на ее живот, нежно положил на него руку, и сердце его наполнилось любовью к бу­дущему ребенку и его матери.

Время шло медленно. На улице похолода­ло, и Рэйф накрыл Кэтлин одеялом. Как оста­вить ее здесь одну?

Он услышал, как в замке поворачивается ключ, и спрыгнул с кровати.

– Галлахер, – позвал Муди, – я принес тебе ужин. Отойди от двери. У меня револьвер, так что и не думай что-нибудь учинить.

– Понятно, – ответил Рэйф.

Дверь медленно открылась, и Рэйф увидел силуэт Лема Муди.

– Я ухожу, – сказал Рэйф.

Муди нахмурился.

– Я думал, ты останешься на ночь.

– Я передумал.

– Рэйф! – отозвалась с кровати Кэтлин. – Не уходи!

– Мне нужно идти, Кэти. Я вернусь сразу же, как только смогу.

– Куда ты идешь?

Он повернулся и дал знак помолчать.

– Я приду к тебе сразу же, как во всем раз­берусь.

Она кивнула, но взглядом умоляла остаться. Рэйф пошел за Абнером. Она боялась за него. Рэйф не был равным противником Абнеру.

– Пожалуйста, не уходи.

– Кэти, так надо.

Он положил руку ей на голову и прижался губами к ее губам.

– Я вернусь.

Он обнял ее на прощание и ушел.

ГЛАВА 24

Рэйф тихо двигался в темноте, пробира­ясь вдоль реки. Босые ноги ступали бесшум­но. Он снял обувь, рубашку, шляпу – а вмес­те с ними и налет цивилизации. Он снова был индейским воином, Крадущимся Вол­ком. Вооруженный кольтом и ножом, он ос­танавливался, чтобы вслушаться и понюхать воздух.

До этого он вернулся к гостинице, чтобы взять след Уайли, но потерял его на окраине города, где земля была твердой и усыпанной гравием. Вероятность, что он снова нападет на след, была невелика, но он был уверен, что Уайли придет на встречу и не допустит, чтобы Хуан Мальдонадо сам искал его.

Рэйф остановился, пальцы сжали рукоятку кольта. Он что-то учуял и пошел на острый запах.

В добрых двух милях от Гринуотера Рэйф нашел Уайли и Мальдонадо, сидящих у неболь­шого костра.

– Где Рамос? – спросил Мальдонадо. – И девушка?

– А деньги? – вопросом на вопрос ответил Абнер.

– Ты получишь их, как только я получу девчонку, – парировал Мальдонадо.

– Но они здесь, с тобой?

У Мальдонадо мелькнуло подозрение, но было слишком поздно, Абнер уже выхватил револьвер.

Выстрел разорвал тишину ночи. С глухим звуком тело Мальдонадо упало на землю.

Абнер собирался обшарить карманы убито­го, но тут почувствовал, что ему в спину уткнулось дуло револьвера. Он замер.

– Встань! – кратко приказал Рэйф. – Под­ними руки!

Кивнув, Абнер поднял руки над головой и встал. Он сморщился, когда Рэйф вынул его револьвер из кобуры.

– Руки за спину.

– Кто ты? – спросил Абнер. – И что тебе надо?

– Руки, я сказал.

Рэйф связал руки Абнера и проверил узлы на прочность.

– Повернись.

– Ты! – воскликнул Абнер. – Мне следовало догадаться.

– Уайли, ты знаешь какие-нибудь молит­вы? – спросил Рэйф. Он засунул револьвер за пояс и достал нож.

– Что ты собираешься делать?

Рэйф по-волчьи усмехнулся.

– А как ты думаешь? – Рэйф провел боль­шим пальцем руки по лезвию ножа. Лезвие было острым.

– Отпусти меня, – сказал Абнер, задыхаясь от ужаса. – Ты не пожалеешь.

– С чего бы это?

– В моей седельной сумке шесть тысяч дол­ларов, и еще тысяча в кармане Мальдонадо.

– Откуда у тебя шесть кусков?

– А ты разве не знаешь?

– Я хочу, чтобы ты сам сказал.

– А если я откажусь?

Выражение лица Рэйфа не изменилось, ког­да он подошел к Абнеру и приставил лезвие ножа к его щеке.

Абнер взвизгнул от боли, глаза его побеле­ли, когда он почувствовал, как кровь заструи­лась по лицу.

– Хорошо, хорошо, – закричал он, когда Рэйф снова занес нож. – Я украл стадо Кэтлин и продал его. Эти деньги принадлежат ей. Возь­ми их.

– Я как раз намеревался это сделать, – лез­вие дотронулось до другой щеки Абнера. – Что ты хотел сделать с Кэтлин?

Абнер подался назад при виде ярости в гла­зах полукровки. Если сказать ему правду, он убьет его.

– Отвечай, – голос Рэйфа был тихий и ледя­ной, как могила.

– Ничего, – прошептал Абнер пересохшими губами. – Я… ничего…

Рэйф прервал его:

– Правду, Уайли, или я отрежу твой лжи­вый язык.

– Я… – Абнер сглотнул, не отрывая взгляда от ножа и от крови, его собственной крови, капающей с острия. – Я просто хотел напугать ее, заставить бросить тебя и выйти за меня за­муж.

– Правду, черт возьми!

– Ладно, – крикнул Абнер, – я ревновал. Потому что люблю ее. Я решил, что если не могу обладать ею, то и тебе она не достанется. Я собирался продать ее за тысячу баксов и скрыться.

– Кэтлин в тюрьме, – сказал Рэйф звеня­щим от гнева голосом. – Под замком, как соба­ка, и все из-за тебя.

Абнер задрожал, он отлично понимал, что еще никогда не был так близок к смерти. Гла­за Галлахера были черными, глубокими и без­донными, как преисподняя.

– Мы возвращаемся в Гринуотер, – сказал Рэйф, – подождем судью, и когда он объявит­ся, ты во всем сознаешься. И тебе следовало бы изо всех сил молиться, чтобы Кэтлин от­пустили, потому что иначе ты пожалеешь о том, что родился.

Уайли кивнул. Камера в ближайшей тюрь­ме казалась ему во сто крат безопаснее Рэйфа.

Рэйф смотрел на Уайли. Он подумал о ков­боях из «Сэкл Си», которые были убиты из-за Уайли, о стаде, которое он украл, и об ужасе, в который он вверг Кэтлин. Жажда мщения от­давалась жаром в крови. Этот человек – враг. Он взял скот, который не принадлежал ему. Он похитил Кэтлин. Он заслуживает долгой и мучительной смерти.

Вид Рэйфа стал угрожающим, он почувство­вал жажду крови. Рэйф представил себе те пытки, которым подверг бы Абнера, прежде, чем дать ему умереть. Столько разных пыток, и одна ужаснее другой.

Но Уайли нужен ему живым, и эта мысль наполнила его чувством разочарования.

Страшно закричав, он ударил кулаком по лицу Уайли и испытал удовлетворение, когда под его кулаком сломался нос Уайли и кровь густой теплой струей хлынула ему на руки.

Внезапная вспышка ярости разрядила на­пряжение. Глупо было тратить время и силы на такого выродка, как Абнер Уайли, но он нужен для спасения Кэтлин.

ГЛАВА 25

Суд над Кэтлин занял всего несколько ми­нут.

Защита сформулировала ее случай просто: она была похищена Абнером Уайли и Мануэ­лем Рамосом и убила Рамоса, пытаясь защи­тить свою честь, а может, и жизнь. Двенадца­ти присяжным, добропорядочным горожанам, не потребовалось много времени на признание ее невиновности.

Абнера Уайли обвинили в краже и клейме­нии чужого скота, и он, в конце концов, при­знался. Доказательств того, что он убил ковбо­ев «Сэкл Си», не было; Уайли настаивал, что эти убийства совершались другими, без его ве­дома и согласия. Были подписаны ордера на арест его сообщников, а Уайли приговорили к десяти годам за кражу скота.

Мало, думал Рэйф, слишком мало, но пока и этого достаточно.

Он сидел на кровати, ждал, пока Кэтлин оденется. Они провели две ночи в гостинице, и сейчас стремились поскорей попасть домой.

Дом. Как замечательно звучало это слово. Наблюдая за Кэтлин, Рэйф почувствовал, что его сердце тает. Она была его домом, его жизнью, смыслом его существования.

– Ну, – сказала Кэтлин, осматривая себя, – думаю, я готова.

– До того, как мы уйдем, я хочу сделать тебе сюрприз, – сказал Рэйф.

– Какой?

– Вот, – Рэйф подал ей седельные сумки, – загляни внутрь.

Заинтригованная, Кэтлин открыла потре­панную кожаную сумку.

– Рэйф, – прошептала она, – где ты их взял?

– Это твое, Кэти. Выручка от продажи скота. Кэтлин нахмурилась.

– Это Абнер дал тебе их?

– Ну, это как сказать… Здесь шесть тысяч долларов, Кэтлин. Больше чем достаточно, что­бы вернуть заем банку.

У него было почти семь тысяч долларов, если бы в последнюю минуту он не раздумал брать деньги Мальдонадо.

Крадущийся Волк взял бы деньги белого человека без всяких сомнений, но сейчас Рэйф был цивилизованным человеком, а цивилизо­ванные люди не воруют у мертвых.

– О, Рэйф, – Кэтлин уронила сумку на пол и упала в его объятия. Все часы, проведенные в ужасной камере, чувство агонии, которое она испытала, не зная, куда пошел Рэйф и вернет­ся ли вообще, жгучее чувство страха, что ее признают виновной в убийстве, – все можно было перенести ради этой минуты. Рэйф был тут, рядом с ней, и она знала, что какие бы препятствия ни возникли в будущем, они пре­одолеют их, пока они вместе.

Она подставила ему лицо для поцелуя, и он дотронулся губами до ее губ. Вдруг она почув­ствовала первый робкий толчок жизни, кото­рая росла в ней.

– Что это? – спросил Рэйф.

– Твой сын сообщает о себе, – ответила Кэт­лин, с удивлением в голосе.

Рэйф перевел взгляд на ее живот.

– Тебе не было больно?

– Нет. Это новая жизнь, Рэйф, – прошепта­ла она. – Мы создали новую жизнь.

– И это не последняя жизнь, которую мы создадим, – пообещал Рэйф. Потом он поцело­вал ее, нежно поглаживая по голове одной ру­кой, а другой чувствуя робкие толчки малень­кого человечка, не ведающего о радости в глазах отца и о слезах счастья, текущих по щекам матери.

Через день после возвращения в «Сэкл Си» они вернули банку заем. Кэтлин хотелось пры­гать от радости, когда мистер Уалден передал Рэйфу все бумаги.

– Полностью выплачено, – счастливо вос­кликнула она. – О, Рэйф, давай отметим это!

– Конечно, Кэти, все что хочешь.

– Хочу новую шляпу, – решила она, когда они вышли из банка и пошли по тротуару, – и вечер со свечами. И что-нибудь для Поли и для других, и… А что ты хочешь, Рэйф?

– Поцелуй, – ответил он, притягивая ее к себе.

– Рэйф, только не здесь, – запротестовала она, стесняясь людей на улице.

– Поцелуй, – настаивал Рэйф. – И немед­ленно!

– Это все, чего ты хочешь? – поддразнила она его. – Только один поцелуй?

– Для начала, – ответил Рэйф, хитро ухмы­ляясь. – А об остальном я подумаю по дороге, – его темные глаза улыбнулись ей. – И исполне­ние моих планов может занять годы.

ЭПИЛОГ

Кэтлин вздохнула, опустившись в кресло на крыльце. Она будет счастлива, когда, наконец, родится ребенок, подумала она устало. Иногда ей казалось, что она беременна уже целую веч­ность.

Она почувствовала, что покрылась испари­ной от усталости. Рэйф с младшим сыном на плече огромными шагами приближался к ней. Двойняшки, Тони и Люк, шли рядом с отцом, а Бренден вел сзади недавно родившегося от Черного Ветра жеребенка.

– Так как ты не можешь сама прийти в конюшню, мы решили привести жеребенка к тебе, – сказал Рэйф, улыбаясь. – Что ты ска­жешь о нем?

– Он красавец, – ответила Кэтлин, – и бу­дет таким же гнедым с рыжеватым оттенком, как его отец.

Кивнув, Рэйф поднял Джимми с плеча и передал шаловливого двухлетнего малыша ма­тери, затем сел на ступеньку крыльца у ног жены.

Кэтлин обвела ранчо взглядом. Ранчо про­цветало. Были пристроены две спальни, рас­ширена конюшня, и они наняли больше рабочих. Коровы паслись на холмах, а лошади за домом. Кэтлин с любовью посмотрела на своих четырех сыновей, каждый из них – вылитый отец, и про себя благодарно помолилась за жизнь, полную счастья.

– Отец гордился бы им, – сказала она, поса­див сына на колени, – очень гордился бы. – Она взглянула на загон рядом с конюшней, в котором резвились жеребята, дети Рэда. Луч­шие из них были от Черного Ветра.

– Да, мы сделали очень много, – согласился Рэйф, взглянув на большой живот Кэтлин. – Я имею в виду не только лошадей.

Кэтлин улыбнулась мужу.

– И все они очень шустрые, – горделиво ска­зала она, – как и их отец.

Они улыбались друг другу, в их глазах све­тилась любовь, яркая, как солнце. Люк и Тони взобрались на колени к отцу и потребовали рассказать свою самую любимую историю.

– Ты ведь знаешь одну такую историю, – сказал Тони, – там мама спасла тебе жизнь.

– Да, я знаю, – сказал Рэйф, это была исто­рия, которую он никогда не уставал рассказы­вать. – Все началось с Черного Ветра, да, имен­но с этой вороной кобылы…

Кэтлин сидела, подперев голову и улыба­ясь, ведь она знала, что у этой истории счаст­ливый конец.