Глава ДЕВЯТАЯ

—Ну что, вынесли приговор? — Джесси посмотрела на сестру распухшими от слез глазами.

—Да. Они приговорили его к двадцати годам.

— К двадцати годам, — повторила Джесси. Веревка, которой ее привязали к кровати, натянулась.

— Отвяжи меня! Я должна пойти к нему и помочь.

—Ты никуда не пойдешь.

— Нет, пойду. Тебе не отделаться от меня. Роза. Я расскажу судье все, что видела. Я расскажу обо всем шерифу. — Джесси снова потянула за веревку, не обращая внимания на боль от петель, глубоко врезавшихся в запястья. — Я обо всем расскажу этому проклятому городу!

— Давай, давай. Никто тебе не поверит. — Свет от свечи упал на лезвие ножа в руках Розы, когда она перерезала веревки на запястьях Джесси. — Милт сказал, что, как только тебе исполнится восемнадцать, ты сможешь начать работу в салуне.

Джесси безуспешно боролась с отчаянием. Восемнадцать ей исполняется на будущей неделе.

— Я не хочу этим заниматься.

— Не вижу для тебя большого выбора, — холодно ответила Роза; — И я не так уж много зарабатываю, чтобы содержать двоих.

— Я найду работу где-нибудь еще.

Роза безрадостно рассмеялась:

— Да? И где? И кто же это наймет тебя?

— Я пока не знаю. Нам что, надо обсуждать это именно сейчас? — Джесси встала и разгладила складки на платье.

— Куда это ты собралась? — спросила Роза подозрительно.

— Навестить Крида.

— Не думаю, что тебе это удастся.

Она толкнула Джесси, и та упала спиной на кровать. Роза выбежала из комнаты и заперла за собой дверь,

— Роза, выпусти меня отсюда! Роза!

— Тебе не удастся убежать в тюрьму к своему индейцу.

— Роза, ты должна отпустить меня повидаться с судьей. Это нечестно. Крид не сделал ничего плохого. Пожалуйста, Роза. Я согласна сделать все, что ты захочешь.

— Черта с два, так я и поверю твоим обещаниям. А теперь заткнись. Мне нужно отдохнуть перед работой.

Плечи Джесси безвольно опустились, когда она услышала, как захлопнулась дверь напротив. После смерти их матери Роза заняла ее спальню, а Джесси впервые в жизни получила в свое распоряжение отдельную комнату.

Какое-то время она сидела на краю кровати и рассматривала доски пола. Она не собиралась работать в салуне. Даже если удастся уклониться от работы наверху, то ей совсем не улыбалась и работа официантки в зале… Ей не хотелось носить эти коротенькие платьица, какие носила Роза, бегать по залу с подносом с выпивкой и улыбаться посторонним мужчинам, которых она не знала и знать не хотела.

Но куда ей податься? Роза права. Никто во всем городе не наймет ее на какую-нибудь приличную работу. «Как мать, так и дочь» — говаривали в городе, полагая, что если ее мать и сестра занимались этим, то и Джесси суждено тоже самое. Но ей хотелось от жизни гораздо большего. Ей хотелось, чтобы ее уважали. Ей хотелось иметь дом, мужа и детей. Ей хотелось всегда высоко держать голову, когда она идет в церковь в воскресенье. Ей хотелось всегда смотреть людям прямо в глаза безо всякого стыда.

Она хотела Крида Мэддигана. Поднявшись с кровати, Джесси начала вышагивать из угла в угол и вдруг поняла, что за весь день еще ничего не ела. Подойдя к двери, она подергала за ручку. Даже если она и выберется из комнаты, то все равно не найдет в доме ничего съестного. Вдруг на ее губах шевельнулась слабая улыбка — благодаря Криду, за последние несколько недель она хоть ела досыта. Крид. Он дал ей так много. Она посмотрела на промасленную бумагу на маленьком оконце, думая о том, как же все-таки тратила заработанные деньги ее мать? Она знала, что их арендная плата за маленький домишко довольно высока. Мать часто жаловаласьась на это хозяину дома, но тот только смеялся и говорил Дейзи, что, если ей не нравится жить здесь, она может убираться. Он знал наперед, что никто больше не даст им приюта.

Как распоряжалась деньгами ее сестра, она знала. После выплаты своей доли за аренду Роза тратила остальные деньги на лавандовую туалетную воду и баночки румян, черные сетчатые чулки и непристойное белье. По всей вероятности, пища никогда не входила в число первоочередных потребностей ни ее матери, ни сестры, размышляла Джесси.

Но теперь все это потеряло смысл. Она приложила ухо к двери. В доме стояла тишина. Роза, скорее всего, уснула.

Она обтерла лицо и причесалась, оставив волосы рассыпанными по плечам, ибо знала, что Криду нравилось видеть ее такой.

Поглядевшись в треснувшее зеркало над бюро, она хотела специально для него одеться в какое-нибудь красивое платье. Но ее мать не вернула ей того зеленого платья. А теперь ей никогда его не видать.

Вынув шпильку из ящичка туалетного столика, она направилась к двери, чтобы попытаться отомкнуть ею замок.

Через полчаса она на цыпочках выходила из дома.

Джесси почти бегом спешила к тюрьме, так ей хотелось поскорее увидеть Крида.

Шериф, отпирая дверь в тюремной коридор, понимающе посмотрел на нее. «Он уверен, что я — любовница Крида», — подумала Джесси. И ее щеки запылали не столько от стыда, сколько от унижения, так как ей хотелось, чтобы это оказалось правдой.

Через несколько мгновений она стояла перед камерой Крида, забыв обо всем.

Он молча смотрел на нее, сжимая кулаки.

— Я не виновата, — быстро заговорила она всем не желая, чтобы он смотрел на нее так, будто она его предала. — Я очень хотела прийти.

Он ничего не ответил, а только продолжал стоять и смотреть на нее в упор.

— Роза подделала мою подпись на той бумаге Она пыталась заставить меня это сделать. Она даже угрожала отдать меня одному из своих клиентов, если я откажусь, но я все равно не стала этого делать и тогда она подписалась моим именем. Ты мне должен поверить, Крид. Это правда.

— Почему ты не пришла в суд?

— Я не смогла. Роза связала меня и держала в доме, пока все не окончилось.

— Она связала тебя, и ты не смогла прийти и дать показания? — спросил он с недоверием в голосе.

Джесси кивнула, стыдясь, что ее сестра совершила такой недостойный поступок.

— Она сказала тебе почему?

— Она говорила что-то такое, что делает это ради Коултера, еще говорила насчет того, что Коултер жаждет мести. Прости меня, Крид.

Джесси протянула руки сквозь решетку, желая прикоснуться к нему, но он стоял слишком далеко.

Крид выругался про себя. Он прекрасно понимал, почему Роза хотела убрать его со своего пути, и это не имело никакого отношения ни к его наполовину индейской крови, ни к Рэю Коултеру. Но он не мог сказать Джесси всей правды. Сейчас, во всяком случае. Ей еще долго придется жить с Розой после того, как он уедет.

— Я бы обязательно пришла, Крид. Ты должен поверить мне.

— Я тебе верю, — сказал он, чувствуя, как его гнев отступает по мере того, как расстояние между ними сокращалось.

Протянув ей навстречу руки, он обнял ее, стараясь как можно ближе прижать к себе. «Боже, она сама невинность».

Его прикосновение воскресило ее, прогнало страхи и ужасное ощущение возникшей вдруг пустоты, вызванное его гневом.

— Я пойду к судье, Крид. Я расскажу ему все.

—Поздно, Джесси. Он уехал из города сразу же после суда.

—Тогда я пойду к шерифу.

Крид кивнул, не думая, что это чем-нибудь поможет делу. И все же, если бы Джесси заронила зерна сомнения в голову шерифа, тот мог бы задержать его отправку в тюрьму до очередного приезда окружного судьи. И, возможно, обвинение было бы пересмотрено. Хотя могло бы остаться и прежним.

Подсознательно он понимай, что Гаррингтон просто посмеется в лицо Джесси; особенно после того чертова лжесвидетельства Розы. И неважно, что скажет ему Джесси, он примет ее слова как последнюю, отчаянную попытку вызволить своего любовника из тюрьмы. Но дело того стоило. «Черт возьми, это мой единственный шанс…»

— Крид?

Крид посмотрел ей в глаза и почувствовал, как забилось его сердце от того, что он там увидел.

Он медленно наклонился и поцеловал ее, проклиная разделявшие их прутья. Ему хотелось зарыться в нее целиком, погрузиться в ее нежность и доброту. Может, если бы Джесси вошла в его жизнь чуть раньше и чуть быстрее, то он не оказался бы в этой переделке. А возможно, он и попал в тюрьму за то, что возжелал ее. Он криво улыбнулся. Да помогут ему небеса, ведь он же знал, что преступление для мужчины его возраста и опыта — желать такую молодую и неопытную девушку, как Джесси. «По крайней мере, если они меня все-таки посадят, она окажется в безопасности… от меня, во всяком случае».

Крид поцеловал ее еще крепче, так крепко, что на ее губах остались синяки. Ведь в этот момент он подумал о том, что ее потом могут касаться чужие руки и губы.

Кряду вспомнилась ночь на пороге ее дома, когда Роза расчетливо предложила ему купить девственность Джесси по сходной цене, напомнив ему, что это его единственный шанс лечь с ней в постель, пока она еще нетронутая, так как очень скоро Джесси окажется доступной для любого, кто сможет заплатить. Эта мысль обожгла его, словно каленое железо.

— Джесси, — он с трудом оторвался от ее губ и взял личико девушки в свои ладони.-Послушай. Пойди в мою комнату в гостинице. Я собрал больше четырех тысяч долларов, они лежат в седельных сумках. Я хочу, чтобы ты их взяла.

Джесси заморгала, глядя на него. Четыре тысячи долларов! Это же несметная сумма денег.

— А они не пересдали твою комнату кому-нибудь еще?

Крид покачал головой.

— В свое время я оказал Джорджу Уолкеру услугу с условием, что он будет держать для меня комнату столько времени, сколько мне понадобится.

Вытащив из кармана брюк ключ, он вложил его в ручку Джесси, загибая один за другим ее пальчики.

— Забери эти деньги и сразу же уезжай к чертям из этого города, пока еще не поздно. Поезжай туда, где тебя никто не знает, и начни новую жизнь ради себя самой.

— Нет, я тебя не покину.

— Ты и не будешь мня покидать. Если шериф не станет слушать твои показания, то к концу недели я буду на пути в Кэнон-сити. Забирай деньги и уезжай как можно скорее, пока твоя сестра не заставила тебя разносить выпивку в «Лэйзи Эйс». Пообещай мне, Джесси. Я не хочу, чтобы ты закончила свои дни, как твоя мать.

— Он поверит мне. Он должен.

— Я надеюсь, солнышко. Но, если он не поверит, делай так, как я тебе сказал.

Джесси кивнула. Она не могла говорить из-за комка, сдавившего горло. Слезы жгли ей глаза, и она прижалась к Криду, чувствуя, что до тех пор, пока она не отпустит его, все будет в порядке.

Она закрыла глаза, почувствовав, как его рука гладит ее волосы, а пальцы ласкают затылок. Он наклонился, чтобы поцеловать ее в макушку, и Джесси почувствовала, как тепло разлилось по всему телу, доставая до кончиков пальцев на ногах. Она любила его. Для нее не имело значения, кто он — охотник за преступниками или наемный убийца. Для нее не имело значения и то, что он старше ее, или то, что ей почти ничего известно о нем. Она просто любила. Джесси немного отстранилась, собираясь сказать об этом, но, прежде чем она успела это сделать, дверь в коридор распахнулась.

— Время вышло, — выкрикнул Гаррингтон. — Я ему сейчас все расскажу, — пообещала Джесси Она опустила ключ в карман юбки; потом, поднявшись на цыпочки, поцеловала Крида, надеясь, что он услышал слова, шедшие из глубины ее сердца.

Он смотрел ей вслед, пока Гаррингтон не запер дверь, отделявшую тюремный коридор от офиса шерифа оставляя его в одиночестве мрачной камеры.

— Он защищался, — горячо сказала Джесси. Она сперлась руками о столешницу и наклонилась к Гаррингтону, сидевшему в кресле за столом со скептическим выражением на лице. — Вот как было на самом деле! Я же видела все своими глазами. Гарри окликнул Крида, и тот выстрелил.

— Но это совсем не то, что говорится в твоем заявлении.

— Я не подписывала никакого заявления. Моя сестра подделала мою подпись. Гаррингтон устало вздохнул:

— Иди домой, девочка.

— Но это правда! Вызовите сюда мою сестру и заставьте ее рассказать, что случилось на самом деле.

— Я сам скажу тебе, что думаю по этому поводу. Я думаю, ты путалась с этим убийцей и сейчас поняла, что теряешь своего содержателя.

— Но это неправда!

— Неправда? Я не слепой, видел, как он на тебя смотрит. — И Гаррингтон заржал. — И как ты сама на него смотришь. Что ж, теперь тебе придется поискать нового богатого дядюшку.

Джесси едва сдержалась, чтобы не выпалить гневные слова, готовые сорваться с языка.

— Шериф Гаррингтон, пожалуйста, поверьте мне. Он защищался, я клянусь в этом здесь и присягну на суде.

— Ты могла это сделать сегодня утром.

— Я… я не могла.

— Не могла? Подвернулось дельце поважнее?

— Роза мне не позволила.

— Не позволила? — Гаррингтон скептически посмотрел на нее. — И что она сделала? Связала тебя?

Джесси кивнула, вновь вспомнив, как боролась с Розой и как та привязывала ее руки в спинке кровати. Так страшно и так унизительно.

Какое-то время Гаррингтон выглядел удивленным, потом фыркнул, подумав: «Привязали ее, как же! Несомненно, эта крошка наговорит всякой всячины, только бы вытащить Мэддигана из тюрьмы».

Он зашелестел бумагами, сваленными на столе.

— Ты отнимаешь у меня время, Джесси. Иди-ка ты лучше домой. У меня дела.

Глаза Джесси наполнились слезами отчаяния. Крид, к сожалению, оказался прав. Гаррингтон ей не поверил.

— Можно мне с ним повидаться еще раз, прежде чем я уйду?

— Двадцать минут в день. Ты знаешь правила.

— Ну, пожалуйста.

— Черт тебя побери, девочка, иди домой!

Секунду-другую она с удивлением смотрела на него. Но потом, боясь его разозлить и из страха, что на следующий день он не позволит ей повидаться с Кридом, отяжелевшими от отчаяния шагами направилась к выходу.

Через три дня его увезут, и она больше никогда его не увидит.

Глава ДЕСЯТАЯ

— Прибыла карета «Тамблуид [3]».

Лицо Крида исказилось, когда Гаррингтон вошел в коридор тюрьмы в сопровождении своего заместителя, Джейка Рутледжа.

—Отойди от двери, Мэддиган, — приказал Гаррингтон, вставляя ключ в замок. Крид смерил Рутледжа долгим оценивающим взглядом. Парень, похоже, стремился выслужиться. Судя по взгляду широко расставленных карих глаз Рутледжа, Крид понял, что заместитель шерифа только и ждет, чтобы он попытался бежать, или прыгнуть на Гаррингтона, или просто сделал одно неосторожное движение… Тогда у Рутледжа появился бы повод, и он смог бы нажать на курок.

«Упаси меня Бог от этих юнцов с револьверами». Крид отошел от двери камеры.

— Повернись, — грубо приказал Гаррингтон. — Положи руки на затылок. И без глупостей.

Крид выполнил требования. Он почувствовал прикосновение ствола револьвера Рутледжа, уткнувшегося ему в спину, и знал, что Рутледж нежно поглаживает спусковой крючок, только и ожидая, когда Крид сделает какое-нибудь неверное движение.

Джейку Рутледжу безумно хотелось заработать себе авторитет, поэтому убийство такого известного стрелка, как Крид, могло бы стать неплохим началом.

Наручники защелкнулись на запястьях, и Крид вздрогнул, понимая, что у него отняли последний шанс бежать.

— Пошли.

Гаррингтон пошел впереди. Его рука лежала на рукоятке револьвера в расстегнутой кобуре. Рутледж замыкал эту короткую процессию.

Выйдя наружу, Крид невольно заморгал от яркого солнца. Когда его глаза привыкли к слепящему свету, он увидел Джесси, молча стоявшую на противоположной стороне улицы с мокрыми от слез щеками. На ней было зеленое платье, хотя и не то, которое покупал он, но ботинки такие же, как он сам ей тогда выбрал. Крид слегка улыбнулся, понимая, что она купила это платье именно из-за его цвета.

Джесси. Она приходила в тюрьму каждый день. Она приходила к нему, мужественно улыбаясь, подобно единственному светлому лучику надежды. Каждые поцелуй казался слаще предыдущего, и ему очень хотелось, чтобы его жизнь сложилась по-другому, чтобы он встретил ее в другое время и в другом месте.

Она плакала, рассказывая ему, что Гаррингтон отказался ей поверить, но Крид другого и не ожидал Никто бы не поверил словам семнадцатилетней девушки или словам профессионального стрелка с подмоченной репутацией.

— Шагай, Мэддиган, — сказал шериф, тыча стволом своего кольта ему в спину. — Карета уже готова к отъезду.

— Дай мне еще минутку. Я хочу попрощаться с Джесси.

Гаррингтон фыркнул:

— Зачем? Ты больше никогда ее не увидишь.

— Вот именно, — огрызнулся Крид.

— Ладно, только поторапливайся.

— Можно на пару минут снять эти запонки?

— Не надейся.

— Черт бы тебя побрал, Гаррингтон!

— Попусту тратишь время, Мэддиган.

Пробормотав проклятие, Крид начал переходить улицу, но Джесси уже бежала навстречу. Она бросилась ему на шею и крепко прижалась.

— О, Крид, это так несправедливо!

— Еще никто не говорил, что жизнь справедлива, солнышко.

Она снова прижалась к нему, не обращая внимания ни на Гаррингтона, ни на Рутледжа, ни на половину города, который, казалось, собрался, чтобы только посмотреть на них двоих. Какое значение все это имело теперь? Ей так хотелось, чтобы руки Крида были свободны и чтобы он мог обнять ее в последний раз. Она чувствовала, как новая волна слез хлынула из глаз, когда он поцеловал ее в волосы.

—Ты выглядишь удивительно красивой, — прошептал он, так сильно желая погладить ее волосы, еще разок пройтись по их прядям, почувствовать кончиками пальцев тепло ее кожи, почувствовать невинную сладость ее губ.

— Спасибо. — Она не сказала ему, что купила платье на деньги, которые вытащила из-под матраса Розы.

—Я буду писать тебе каждый день, — пообещала она.

— И посылать мне печенье? — Он хотел, чтобы его голос звучал непринужденно, но мысль о том, что им суждено больше увидеться, что ему придется провести долгие двадцать лет запертым в клетке, сделала невозможной любую шутку.

Она смотрела на него не отрываясь, стараясь запомнить каждую черточку его лица, каждую морщинку и ничего не упустить: черные, густые и длинные волосы; кожу цвета начищенной меди; крепкую, упрямую квадратную челюсть. Его глаза напоминали ей глубокие и черные озера, окруженные длинными ресницами и прямыми черными бровями. А его рот… Она уже научилась любить его рот— его форму, мягкость и теплоту губ, гладкую бархатную подвижность языка, слегка пахнувшего табаком и виски.

Крид делал то же, стараясь запомнить ее, чтобы забрать с собой милый образ в предстоящие ему пустые долгие годы и хранить, как талисман. Солнечные зайчики красными отблесками переплетались с золотом ее волос. Карие глаза напоминали своим цветом пригоршни коричневой теплой земли. Ему нравились кончик ее вздернутого носика, мягкие формы щек, пухлая полнота губ… Ах, эти губы, которые даже сейчас вызывали в нем волну желания, заставлявшую его страдать.

— Забери те деньги, Джесси, — сказал он голосом, вдруг ставшим глухим и хриплым. — Забери их и немедленно уезжай отсюда.

— Нет. Я буду ждать тебя. И неважно, сколько времени для этого понадобится. Крид покачал головой:

— Нет, Джесси. Я не хочу, чтобы меняя ждали. Впереди у тебя целая жизнь. Возьми их и уезжай из этого города. Забудь, что здесь произошло. Забудь и меня. Начни новую жизнь. Пообещай мне.

— Не могу. Это моя вина. Если б я оказалась тогда там…

— Ты бы пришла в суд, если бы смогла, солнышко. Я не сомневаюсь в этом. Не растрачивай свою жизнь понапрасну, как это сделал я. Найди себе в мужья порядочного человека, и у тебя будет семья, о которой ты мечтала. — Он заглянул ей в глаза. — Пообещай мне, Джесси. Пожалуйста…

Она кивнула, не в состоянии произнести ни след Ее сердце разрывалось на части оттого, что Криду предстояло отбывать долгое тюремное заключение, а он все еще продолжал заботиться о ней. Как же eй не любить его, если он оставался единственным человеком на свете, для которого по-настоящему имело значение, жива она или умерла.

Крид закрыл глаза, прижавшись подбородком к нежной макушке. Ее руки крепко обхватили его талию, а груди твердо уперлись в его грудь.

Двадцать лет. Он выйдет оттуда стариком. А Джесси станет взрослой женщиной, замужней, с выводком детей. И как бы ни больно было ему от мысли, что и проживет жизнь с другим мужчиной, он знал: она мечтает о такой жизни и она ее заслуживает. А он никогда не сможет ей этого дать.

— Заканчивайте, — нетерпеливо бросил Гаррингтон.

— Не рви на себе рубашку, блюститель закона, — пробормотал Крид.

— Я буду по тебе тосковать, — прошептала Джесси. Встав на цыпочки, она прижалась своими губами к его губам, и он почувствовал соленый вкус ее слез. — Я буду молиться о тебе каждый день.

— Джесси, я…— слова застряли у него в горле. Какой смысл в том, если он скажет ей, что любит ее? Теперь это не имело значения. — Береги себя.

Она кивнула головой. Горло перехватило от рыданий.

Еще один поцелуй, еще одно прикосновение… и вот уже Гаррингтон встает между ними, подталкивает Крида к задней двери тюремной кареты и запирает за ним дверь.

Образ любимого, глядящего на нее сквозь толстые решетки, запечатлелся в ее мозгу, соединившись с мыслью, что она больше никогда его не увидит. Она бежала за каретой, насколько у нее хватило сил, слезы мешали ей разглядеть его лицо. Потом упала в дорожную пыль и рыдала, пока не выплакала все глаза. Тяжело ступая, она вошла в гостиницу «Гаррисон-VI». Пока Джесси пересекала вестибюль, клерк за стойкой смотрел на нее с удивлением и явным блеском похоти в глазах, но даже не попытался ее остановить. Комнатка оказалась маленькой, ничуть не больше, чем ее спальня. Она бродила по ней, проводя руками по постели, на которой он спал, беря в руки то его бритву, то щетку для волос, выдвигая по очереди ящики комода.

Вещей у него оказалось совсем немного; только самое необходимое: несколько смен белья и одна пара сапог.

Под кроватью она нашла седельные сумки. В одной из них лежал револьвер с парой коробок патронов. А также мягкая кожаная рубашка, совсем выцветшая и ставшая почти белой, пара поношенных мокасин, индейские бусы-воротничок из желтых и синих камешков. И четыре тысячи долларов, сложенных в мешочек из оленьей кожи.