— Ну вот, наконец-то доехали, — со вздохом облегчения проговорил караванщик.

— Наконец-то, — согласился господин Смит. — И должен признаться, я… Дети! Немедленно вернитесь! Так вот, я должен признаться, что мне никогда не приходилось встречать столь отважного старшего караванщика. Оба моих сына сказали, что, когда вырастут, хотят быть во всем похожими на вас. Я правильно говорю, дети?

Нет, — отозвался младший из мальчиков. — Он же все время был ранен.

— Папа! Вон тот дядя ворует наши чемоданы, — пронзительно закричала девочка.

— Да нет же, Мифа, это наш носильщик! И перестань пинать этого доброго человека! Я… извините нас. И спасибо вам за все, — поблагодарил господин Смит и поспешил прочь.

Из повозки выбрался господин Амук. Он закинул за плечо свою котомку и растворился в толпе.

— Мы наконец-то в безопасности? — поинтересовался лорд Эрменвир и, зевая, вылез из паланкина. — Старый добрый Салеш-у-Моря! Сколько невинных детских воспоминаний: как мы с братьями закапывали друг друга в песок; как подглядывали за голыми купальщицами. Я мог спокойно подойти и пошлепать их по попке. Трехлетнему ребенку подобные шалости обычно прощаются, — мечтательно добавил он.

— Мой господин, носильщики уже здесь, — сообщила Балншик, подходя к повозке во главе целого отряда мускулистых парней, следующих за ней с нескрываемым восхищением на лицах.

— Прекрасно. Пусть четверо несут паланкин, только все должны быть одного роста. И если сумеете доставить меня в водолечебницу, не укачав по дороге, получите вознаграждение. И не забудьте про сундуки! А это, — лорд Эрменвир повернулся к Смиту, — тебе, дружище, за добросовестное исполнение своих обязанностей. — Он вложил в руку Смита увесистый кошелек. Затем наклонился ближе и продолжил доверительным тоном: — А чтобы выразить признательность за особые услуги, я хотел бы пригласить тебя сегодня вечером в гости. Обед, напитки и прочие развлечения. Кроме того, нянюшка, как ты помнишь, желает отблагодарить тебя лично. — Он многозначительно толкнул Смита локтем в бок.

— Честь и слава вашему роду, мой господин, — произнес Смит.

— Боюсь, что первое совершенно невозможно! — насмешливо фыркнул лорд Эрменвир. — Но могу рассказать вам о тех временах, когда…

— Мой господин, не будем заставлять носильщиков ждать нас, — перебила Балншик и, схватив лорда за ворот рубашки и за штаны, закинула его в паланкин, который уже находился на плечах четырех здоровенных парней. Задернув занавеси, она с ослепительной улыбкой повернулась к Смиту: — Прошу вас, приходите к нам сегодня.

— Хо-хорошо, мадам, — заикаясь, ответил Смит.

— В таком случае до вечера, — проворковала она и, повернувшись к носильщикам, приказала следовать за ней, но на этот раз голос ее прозвучал словно удар плеткой. Гордо выставив грудь, Балншик широким шагом направилась к выходу. Носильщики двинулись следом.

Смит провожал ее взглядом, пока подошедший клерк не отвлек его внимание:

— Старший караванщик… э… — Поверх очков заглянув в грузовую декларацию, он продолжал: — Смит. Мне сообщили, что у вас поврежден груз.

— Всего лишь один предмет в одной из партии, пояснил Смит. — Мука и минеральные красители в целости и сохранности.

— Про муку и красители мне известно. Этот груз уже забрали. Меня интересует партия товаров для леди Катмилы.

— Произошла авария, — признался Смит, чувствуя, как на лбу проступает пот. — Небольшое столкновение. Но не по нашей вине. — Порывшись в сумке, он достал разбитое яйцо. — Повреждено только это, видите? Все остальные целы! — Он махнул рукой в сторону повозки, где под упаковочной сеткой лежали сто сорок три фиолетовых яйца.

— Почему яйца? — нахмурился клерк. — Это грубое нарушение правил. Кто вам разрешил использовать подобную тару?

— Так пожелал отправитель, если хотите знать, — поспешила на выручку Смиту госпожа Смит. — Собственное изобретение леди Батерфляй. Мы ничего не могли поделать. Из-за этих проклятых яиц нас всю дорогу преследовали неприятности. Хозяйке еще повезло, что разбилось только одно.

— На нас постоянно нападали, — сообщил Смит. Глаза клерка за стеклами очков испуганно округлились, что придало ему чудаковатый вид.

— Тогда вам следует заполнить акт о происшествиях, нападениях и повреждениях.

— В первую очередь ему следует отдохнуть с дороги и промочить горло, — решительно заявила госпожа Смит и взяла старшего караванщика под руку. Показавшиеся у нее за спиной механики и Горицвет бросали на служащего свирепые взгляды. — Разве я не права, начальник? Все, кто захочет нас видеть, пусть направляются в «Обнаженную пружину». — Она указала на гостеприимно распахнутую дверь в дальней части пакгауза.

— Верно, — кивнул Тигель. — Вы же видите, что наш старший караванщик ранен.

— И если он умрет, у вас будут крупные неприятности, потому что Смит приходится кузеном владельцу транспортной компании, — настойчиво пробиваясь вперед, подала голос Горицвет. — Так-то.

— Пойдемте, мальчики, — скомандовала госпожа Смит и потащила за собой Смита. Механики и Горицвет прикрывали их с флангов. — Тебе там понравится, — проворковала повариха на ушко старшему караванщику. — Настоящая отдушина для усталого путника. В «Обнаженной пружине» не пытаются подсунуть дешевое вино, а, кроме того, сдают комнаты по весьма приемлемой цене.

— И у нас будет свой собственный паланкин, черт возьми, — радовалась Горицвет.

Смит не мог понять, о чем она говорит, пока они не вошли в темное помещение, и караванщик не увидел ряды кабинок, напоминающих паланкины. Вход в кабинку был закрыт занавесями, а внутри сиденьями служили мягкие подушки. Но если не считать этого проявления театральности, «Обнаженная пружина» оказалась именно такой, каким должен быть трактир: здесь было темно, но не настолько, чтобы вовремя не заметить нападения, шумно, но не слишком, так что вполне можно было вести беседу, и к тому же очень уютно. Смит почувствовал, как у него улучшается настроение, когда, выбрав кабинку, механики втолкнули его внутрь. Следом вошли госпожа Смит и Горицвет.

— Я угощаю, — заявил Смит.

— Нет, нет, по крайней мере не в этот раз, — возразила госпожа Смит. — Умоляю, позволь нам угостить тебя. Мы и в самом деле очень довольны тобой, старший караванщик, правда, мальчики?

Механики хором выразили свое согласие.

— Ты же присоединился к нам в самый последний момент, после того как бедный старина Плавила получил стрелу прямо в сердце, — вспомнил Винт.

— Для первого раза ты неплохо справился, — заметил один из Смитов.

— Признаться, у меня были некоторые сомнения, но ты оказался на высоте, — согласился Тигель. — Должен заметить, ты не из пугливых…

— И умеешь драться, — добавил Горн.

— Я не видела человека, потерявшего столько крови и при этом оставшегося в живых, — восхищенно сказала Горицвет.

В этот момент появился хозяин заведения.

— Госпожа Смит! Счастлив видеть вас снова! — произнес он, кланяясь.

Повариха царственным жестом протянула руку, и трактирщик почтительно поцеловал ее.

— Мне тоже приятно в очередной раз оказаться ваших краях, господин Разъемник. Шесть коктейлей «Салешский янтарь» для джентльменов, персиковый сок для юной леди, а мне, пожалуйста, сухой «Девятибалльный шторм» с джином, — попросила госпожа Смит. — Кроме того, нам, вероятно, понадобятся комнаты на ночь, но об этом поговорим позже.

Хозяин поспешно удалился и удивительно быстро вернулся с заказом. Когда же он снова ушел, Горицвет подняла свой стакан с соком.

— За нашего старшего караванщика, — воскликнула она и ударила по столу маленьким кулачком. — Смерть врагам!

Они чокнулись и выпили.

— Я так мечтала об этом дне, — призналась госпожа Смит, раскуривая трубку и наполняя кабинку ароматом янтарного листа. — Пожалуй, вечерком прогуляюсь по набережной.

— А я собираюсь пойти в «Блистательный бюст», — заявил Тигель, и остальные механики согласно закивали.

— Нет ли в Салеше подобных заведений для дам? — развеселилась Горицвет.

— Не для таких юных, как ты, глупышка, — ответила госпожа Смит. — Кроме того, тебе нужно отметиться в Гильдии скороходов. А чем ты собираешься заняться, старший караванщик?

Смит отогнал от себя мысли о «Блистательном бюсте» и, поднявшись на ноги, сказал:

— Мне необходимо передать одну посылку. Так что, пожалуй, с этого я и начну. А вечером увижусь с лордом Эрменвиром. Он пригласил меня.

— И заодно встретишься с нянюшкой Балншик, — дружески толкнул его локтем в бок Винт.

— Чтобы вскрыть эту устричку, тебе придется попотеть, — хмыкнул Горн.

— Ты сам знаешь, что должен сделать в первую очередь, — заметила госпожа Смит, указывая на диск, висящий у Смита на шее. — Тебе следует пойти в купальни на Якорной улице и в обмен на эту вещицу, которую дал тебе доктор-зеленюк, принять лечебную ванну. После этого ты почувствуешь себя намного лучше и будешь готов к любым ночным развлечениям.

— Хорошая мысль, — согласился Смит, представляя горячую воду и чистые полотенца. — Мне кажется, я все еще не избавился от трунской пыли. Она въедается на редкость глубоко.

— Особенно трудно извлекать ее из ушей, — серьезно предупредила Горицвет.

В этот момент Смит скользнул взглядом по залу и заметил, что в бар вошел клерк в сопровождении какой-то дамы. Оглядевшись по сторонам, клерк заметил Смита с компанией и указал на него даме. Та тотчас же бросилась к караванщику. На ее красивом лице застыло выражение убийственного гнева.

— Ух, — успел выдохнуть Смит.

— Господин старший караванщик! Как вы можете сидеть здесь и бесстыдно пьянствовать после того, что натворили? — прошипела она, и все, кто сидел рядом со Смитом, невольно отпрянули.

Дама, несомненно, была богата: ее одежду украшала искусная вышивка, а в высокой прическе виднелись шпильки с драгоценными камнями. Такую даму можно было встретить в театре или в дорогом магазине, куда она приехала в собственном паланкине, но никак не в трактире «Обнаженная пружина» — с перекошенным от злости лицом и вздувшимися на шее венами.

— Леди Катмила из Дома Серебряная Наковальня? — догадался Смит. — Но послушайте, пострадала всего лишь одна бабочка. Произошло столкновение и…

— Если бы только одна! — завизжала леди, а клерк в ужасе закатил глаза.

— Ущерб оказался более значительным, чем вы сообщили, — заявил он. — В присутствии свидетелей была вскрыта половина яйцевидных контейнеров, и в каждом из них обнаружено поврежденное изделие. Так что по меньшей мере половина груза находится в непригодном состоянии.

— Что значит «поврежденные изделия»? — грозно выкрикнула госпожа Смит. — Ни на одном из этих чертовых яиц не было даже царапины, кроме одного, которое попало под повозку.

— Тара действительно не повреждена, — согласился клерк, — но содержимое…

— Что вы с ними делали? Использовали как метательное оружие? — продолжала допрос леди Катмила.

Смит поморщился, вспоминая, как Балншик пинала фиолетовые яйца, как лорд Эрменвир жонглировал ими, как они подпрыгивали, скатываясь вниз по склону. Не сдержавшись, Смит замысловато выругался.

Леди Катмила отпрянула, словно змея, готовая ужалить.

— Вы легкомысленно уничтожили бесценные произведения искусства и после этого имеете наглость выражаться подобным образом? — возмутилась она. — Хорошо, господин старший караванщик. Этим делом займутся транспортные власти. Вы понимаете меня? Я отберу у вас лицензию! У вас и ваших подчиненных. Я лишу вас дома, земли и прочей недвижимости! Жажды самого дьявола, оказавшегося в пустыне, будет недостаточно, чтобы осушить море вашего долга!

Она резко повернулась и, набросив на плечи меховую накидку, вылетела из кабинки. Клерк задержался ровно настолько, чтобы успеть погрозить им пальцем.

— Жалоба будет подана незамедлительно, — пробормотал он и поспешно удалился вслед за оскорбленной леди.

За столом повисло тягостное молчание.

— Означает ли это, что она и нас собирается ограбить? — осторожно поинтересовался Горн.

— Именно так она и сказала, — кивнул Смит.

— Ей не удастся ничего сделать, у нас ведь есть Гильдия механиков!

— Никакая Гильдия не поможет, если леди Катмила добьется отмены твоей лицензии, — вздохнул Смит. — Или если компания моего кузена разорится. И то и другое кажется мне вполне вероятным.

— А я еще даже не получила свою лицензию, — захныкала Горицвет, — и теперь уже никогда не получу! — Бросившись в объятия госпожи Смит, она разрыдалась.

Какое-то время повариха сидела неподвижно, мрачным взглядом уставившись вдаль.

— Будь они все прокляты! — наконец заговорила госпожа Смит. — Правда, я все равно в скором времени собиралась уйти на покой, так почему бы не сделать это прямо сейчас? У меня есть кое-какие сбережения. Может, открою гостиницу. Не отчаивайтесь, мальчики. Что-нибудь придумаем.

— А посыльный вам не потребуется? — спросила Горицвет, вытирая нос рукавом.

— Возможно, — кивнула госпожа Смит и повернулась к старшему караванщику: — Тебе достанется больше всех, дружок. Мне очень жаль.

— Все не так плохо, — отозвался Смит, начинающий постепенно приходить в себя. — Отбирать у меня в любом случае нечего, к тому же я могу снова исчезнуть.

— Снова? — удивился Тигель.

— Это долгая история, — отмахнулся Смит. И тут ему в голову пришла одна идея. — Послушайте. Парадан Смит просил меня доставить кое-что…

— Мы везли с собой награбленное? — ужаснулась Горицвет.

— Если я выполню поручение, то, вероятно, получу вознаграждение. Тогда на эти деньги вы сможете открыть гостиницу. А все, что нужно мне, — это небольшая сумма на покупку билета до… Словом, до того места, куда я решу отправиться.

— Невероятно любезно с твоей стороны, — сказала госпожа Смит, стряхивая пепел.

— О, девять кругов ада! — воскликнул Тигель. — Почему лучшие старшие караванщики на свете либо умирают, либо отходят от дел?

Смит неожиданно вспомнил о кошельке, который дал ему лорд Эрменвир, и вытащил его из кармана:

— Вот, возьмите. Снимите комнаты и заберите наши вещи из повозок, пока транспортные власти не наложили арест на имущество. А я отправляюсь по поручению Парадана Смита, потом нанесу визит нашему маленькому лорду и вечером вернусь.

— Может быть, лорд Эрменвир сможет нам помочь? — выразила слабую надежду Горицвет.

— Никогда не рассчитывай на помощь сильных мира сего, девочка, — поставила ее на место госпожа Смит. Она взяла кошелек и мельком заглянула в него. — Даже если они до крайности великодушны. Итак, все решено. Я пойду побеседую с господином Разъемником, вы, мальчики, бегите и спасайте наши пожитки. А ты останься здесь и высморкайся наконец как следует. — Последнее замечание относилось к Горицвет. Затем повариха повернулась к Смиту: — Если сможешь вернуться к нам, знай, что в трактир можно попасть через черный ход с Рыбной улицы. После наступления темноты там никого не бывает. Если же обстоятельства сложатся по-иному, — она наклонилась и потрепала его по щеке, — что ж, когда-нибудь я обязательно приготовлю тебе жареного угря. Ну а теперь ступай, дружок.

Прихватив чемоданчик Парадана, Смит спросил у какого-то носильщика, как отыскать виллу лорда Кашбана Бронзобоя. Выяснив, что она находится в жилых кварталах Якорной улицы, Смит отправился в путь. С высоты холма были видны крыши богатых городских домов, окруженных роскошными садами, хотя сам Смит все еще оставался в многоголосой суете бедного квартала. Уличные торговцы громыхали тележками, наперебой расхваливая свой товар. То и дело попадались нищие на костылях или в колясках с табличками, сообщающими, в каком знаменитом морском сражении они потеряли ту или иную часть тела. Жалкие оборванцы входили и выходили из дверей захудалых гостиниц и портовых лавок.

А позади всего этого убожества в туманной дымке мерцало море. На горизонте скользили белые паруса, направляясь из гавани в порт Вард. Смит размышлял о том, что и он завтра утром может оказаться на каком-нибудь корабле, желательно отправляющемся в продолжительное плавание, и носить уже совсем другое имя. Кремень? Кочерга? Костыль?

Подул холодный ветер. Он пробрался под изношенную одежду, беспокоя старые раны, и зашелестел зеленой шелковой вывеской перед глазами Смита. Тот всмотрелся в надпись. Какое-то объявление на языке йендри. Повертев головой, Смит увидел еще одну вывеску покрупнее, которая гласила: «Купальни». Запустив руку под рубашку, он нащупал на груди глиняный диск на тонком шнурке.

— А почему бы и нет? — сказал он себе и вошел внутрь.

Его обдало жаром, словно из раскаленной печи, но ощущение было божественным. Горячий воздух, пахнущий лечебными травами йендри, вызывал мысли о диких лесных девчонках, которые почти не носят одежды. Где-то журчал фонтан, и вода с плеском стекала на каменные плиты. Смит подошел к стойке, которую едва можно было разглядеть за висящими горшками с папоротниками и бромелиями. Йендри в белом халате, склонившись над стойкой, просматривал городскую газету. Не отрывая взгляда от развернутого перед ним листа, он вежливо поинтересовался:

— Желаете принять ванну?

— Вообще-то… — Смит снял с шеи глиняный диск и протянул его йендри. — Я разыскиваю Левендилоя Тиса, чтобы попросить его провести полный оздоровительный курс. — Он протянул диск.

Йендри поднял голову и уставился на диск.

— Тис — это я, — сообщил он Смиту. — Вы были больны? Или… гм… ранены? — Он наклонился вперед, взял диск, поднес его к носу и, принюхавшись, сморщился: — Отравлены. Хм. Прошу. Входите.

Йендри провел Смита в раздевалку, расположенную за стойкой.

— Одежду и все прочее оставьте здесь, — велел он и исчез за занавеской.

Смит разделся, сложил вещи на полку, засунул ножи в правый сапог и с особой осторожностью поместил на образовавшуюся груду барахла чемоданчик Парадана. Размотав бинты, Смит осмотрел свое израненное тело и вздохнул.

«Далек тот день, когда я вновь смогу быстро бегать», — с грустью подумал он.

Вернулся йендри с заварным чайником и чашкой в руках.

— Сюда, — произнес он, чашкой указывая направление.

Смит двинулся вслед за ним по выложенному кафельными плитами коридору. Справа и слева располагались арки, которые вели в помещения с бассейнами, наполненными горячей и холодной водой, где плескались или неторопливо беседовали посетители. Йендри остановился перед массивной дверью и, вручив Смиту чайник и чашку, отодвинул засов. Пар, вырвавшийся через открытую дверь, был таким обжигающим, что по сравнению с ним воздух в коридоре казался прохладным. Заглянув внутрь, Смит сумел различить очертания крупных валунов и потоки воды.

— Входите, — приказал йендри, — садитесь и пейте чай. Выпейте все, и как можно быстрее. Это очистит вас. Через час я вернусь за вами.

— Хорошо, — кивнул Смит и осторожно шагнул внутрь.

Дверь за ним тотчас же закрылась. Через мгновение пар немного рассеялся, и Смит смог осмотреть помещение. Комната напоминала гигантскую бочку. С потолка из многочисленных кранов хлестала вода, она стекала по раскаленным каменным стенам, от которых валил пар, с плеском падала на пол и исчезала в водостоке. В комнате имелось только одно, очень неудобное, каменное сиденье.

— Пейте чай, — донесся до Смита бесплотный голос.

Караванщик поднял взгляд и заметил в стене под самым потолком решетку. Вглядевшись, Смит различил за ней лицо йендри.

— Вы будете наблюдать за мной? — поинтересовался караванщик.

— Иногда ваши люди теряют сознание, — спокойно ответил йендри. — Пейте чай, пожалуйста.

— Хорошо.

Смит с большой неохотой сделал первый глоток, но напиток оказался на удивление приятным: горячим и ароматным. Караванщик выпил все до последней капли и только тогда почувствовал характерный привкус.

— Это не слабительное? — осторожно поинтересовался он.

— В некотором роде, — ответил йендри. Смит застонал.

В течение следующего часа в водосток отправилось изрядное количество всякой дряни, включая парочку старых татуировок, которые черным сиропом сползли с распаренной кожи. Смит наблюдал, как из него выходит грязь различного происхождения, напоминавшая обо всех уголках, где ему доводилось бывать. Золотистая пыль Труна, красная — города Пылающей Горы, сероватый осадок из тех мест, о которых не хотел даже думать. Стремительный поток горячей воды обрушивался с потолка, смывая всю грязь в водосток и норовя прихватить с собой и самого Смита. Тот изо всех сил вцепился в каменное сиденье, на чем свет стоит проклиная йендри. Тис невозмутимо наблюдал за ним и по прошествии часа перекрыл воду и разрешил Смиту выйти.

Караванщик собирался задушить своего мучителя, как только представится такая возможность, но вместо этого беспомощно повис на нем и позволил отвести себя в комнату с бассейном, наполненным прохладной водой. Йендри запихнул Смита в бассейн и приказал ему плавать. Караванщик был уверен, что камнем пойдет ко дну, но, к удивлению, обнаружил, что к нему возвращаются силы и хорошее самочувствие. После того как он немного поплескался, мощные руки помощников вытащили его из бассейна. Помощники отхлестали Смита холодными полотенцами и заставили выпить изрядное количество чистой воды. Затем отвели в массажную комнату, где Смита намылили, сполоснули, намазали маслом и как следует растерли. После этого свежими бинтами перевязали ему раны. К этому времени старший караванщик чувствовал себя настолько хорошо, что уже не испытывал желания кого-либо убивать. Тем более огорчительными явились последующие события.

Закончив работу, помощники отправили Смита одеваться. Тот влетел в раздевалку, чувствуя себя помолодевшим лет на десять. Тучный, хорошо одетый мужчина неторопливо разоблачался и передавал предметы своего туалета трем другим мужчинам, которые аккуратно складывали вещи и помещали их на полку. Смит вежливо кивнул и направился к своей полке. Но, едва протянув руку к одежде, он сообразил, что знает одного из мужчин. Судя по всему, тот его тоже узнал…

Услышав за спиной приглушенное восклицание, Смит быстро наклонился и сунул руку в правый сапог. Схватив нож, караванщик обернулся и увидел, что давний знакомый приближается к нему с обнаженным клинком добрых десяти дюймов длиной.

— Это тебе за моих братьев, свинья, — прорычал мужчина, готовясь пронзить Смита.

Однако прежде, чем он успел нанести удар, Смит не раздумывая метнул в противника свой короткий нож.

В обстоятельствах, подобных этим, Смит привык действовать не раздумывая. Ситуации могли разниться в деталях, но исход всегда был одним и тем же: лежащий у ног труп и следующие за тем большие неприятности.

Смит посмотрел на распростертое на полу тело с ножом, торчащим из того места, где когда-то был левый глаз, затем перевел взгляд на трех застывших мужчин. Стояла такая тишина, что Смит слышал удары собственного сердца, эхом отдававшиеся в каменных стенах раздевалки.

— Прошу прощения, — со вздохом произнес он. — Надо полагать, я уже труп, не так ли?

Тучный мужчина кивнул, изумленно уставившись на Смита.

— Неплохая работа, — проговорил он. — Молотила был одним из лучших. — Он сделал знак своим охранителям, и те, схватив Смита, силой заставили о опуститься на колени. Тучный мужчина повернулся, чтобы достать из груды белья нож, и Смит увидел знакомую татуировку на его голой спине.

— Вы из общества «Огненная кровь», — запинаясь, проговорил он. — Случайно, не лорд Кашбан Бронзобой?

— Именно, — подтвердил толстяк, поворачиваясь к Смиту с кривым ножом в руке.

— Постойте! У меня есть кое-что ваше!

— А у меня через минуту будет кое-что твое, — спокойно ответил лорд Кашбан, хватая Смита за волосы.

— Нет! Послушайте! — закричал Смит, торопливо объясняя, что произошло с Параданом. — Чемоданчик на полке, — закончил караванщик, кивком указывая на груду своей одежды. — Я обещал доставить его. Парадан говорил, что вы хорошо заплатите. Я как раз направлялся к вашему дому. Клянусь.

Лорд замер в раздумье. Затем снял с полки чемоданчик и открыл его. Древний кубок лорда Тинвика сверкнул своими драгоценными камнями. Кашбан взял его в руки, осмотрел со всех сторон и проверил гравировку на донышке.

— Что вы сделали с телом Парадана? — поинтересовался лорд.

— Оно погребено под пирамидой из камней на северной стороне трунской дороги, примерно в двух днях пути от Красного дома, — ответил Смит.

Хорошо, — кивнул лорд Кашбан и сверху вниз внимательно посмотрел на Смита: — Ты ведь когда-то работал в порту Чадравак, не так ли? И принадлежал к банде «Головорезы»?

— Ну не то чтобы… — замялся Смит, окончательно упав духом. — Я был у них кем-то вроде консультанта. Специалист по особым вопросам.

— Точно-точно, — согласился лорд, и хотя голос его оставался бесстрастным, на лице отразилось неподдельное восхищение. — Не просто специалист, а настоящий виртуоз. Девять кругов ада! Никому и никогда не удавалось заметить твое появление. Говорят, ты мог исчезать из запертой комнаты. Но почему же теперь ты в бегах?

— Мне расхотелось этим заниматься, — объяснил Смит. — То, что человек хорошо справляется со своей работой, вовсе не означает, что она ему по душе.

Лорд Кашбан покачал головой:

— Невероятно. Ну что ж, Парадан сказал, что ты получишь вознаграждение, и я награждаю тебя. Я дарю тебе жизнь. Отпустите его, — приказал он своим телохранителям, и те тотчас отпустили Смита.

— Честь и слава вашему роду, — грустно произнес Смит, нетвердо вставая на ноги и принимаясь одеваться.

— Что нам делать с Молотилой, мой господин? — поинтересовался один из телохранителей.

— Что нам с ним делать? — Лорд Кашбан в задумчивости закусил губу. — Хороший вопрос. Замотайте ему голову полотенцем и отнесите в паланкин. А зеленюку скажете, что бедняге Молотиле стало дурно. Хороший был человек. Сегодня вечером мы устроим ему шикарные похороны. — Бронзобой взглянул на Смита: — А тебе не наскучило слоняться без дела? Не надоело выглядеть голодранцем? Больно видеть, как пропадает человек с таким талантом. Ты мог бы работать на меня.

— Вы оказываете мне великую честь, мой господин, — поблагодарил Смит, чувствуя, как падает сердце. — Но у меня есть кое-какие проблемы, которые необходимо решить, и я не…

— Понятно, — перебил лорд Кашбан, жестом отпуская Смита. — Необязательно давать ответ прямо сейчас. Подумай об этом. А когда надумаешь, приходи поговорить. Ты знаешь, где меня найти. Эй! — Он повернулся к своим телохранителям, уже собравшимся выносить тело Молотилы, и водрузил на грудь покойника чемоданчик Парадана. — Доставьте это домой и спрячьте в надежном месте. А я, пожалуй, отправлюсь на массаж.

Смит торопливо натянул плащ и вышел первым, двое с трупом следовали за ним по пятам. Когда телохранители приблизились к стойке, йендри поднял взгляд и посмотрел на них. Глаза Тиса поползли на лоб, но он не издал ни звука, только печально покачал головой, провожая процессию взглядом.

Не испытывая ни малейшего желания провожать Молотилу в последний путь, Смит растворился в толпе и поспешил оказаться как можно дальше от «Купален». Темнело. Наступало время сиреневых сумерек, столь любимое Смитом. На всех улицах города и на набережной горели желтые фонари. Эта картина всегда действовала на Смита умиротворяюще, но сегодня ему было немного тревожно.

Смит понимал, что вопреки своему желанию вынужден будет принять предложение лорда Кашбана, потому что это было идеальным решением всех его проблем. Он сможет перестать скрываться, получит защиту и деньги, которых с лихвой хватит на то, чтобы компенсировать госпоже Смит и механикам потерю работы. А за это Смиту придется всего лишь убивать людей, хотя он давал себе слово никогда больше не зарабатывать на жизнь подобным образом.

Правда, дети солнца не накладывали никакого общественного запрета на профессию наемного убийцы. Напротив, убийство в случае кровной мести считалось делом чести, а убийство на службе у господина — верным способом для подающего надежды молодого человека сделать карьеру. Другие народы не могли понять эту культурную традицию, правда один заумный философ-йендри высказал мнение, что поскольку дети солнца не знают никаких способов контроля рождаемости, возможно, стоит позволить им удовлетворять потребность истреблять друг друга, чтобы поддерживать их популяцию на должном уровне.

Смит, как и всякий человек, уважал традиции. Просто ему не нравилось убивать. Но именно это он умел делать лучше всего, и в данный момент ему было не на что больше надеяться.

Разве что на ужин с демонами.

Спустившись с холма, Смит оказался среди роскошных гостиниц и богатых особняков, выходящих фасадами на море. Холодные волны омывали опустевший пляж, но на набережной царило лето: сияли огни, нарядно одетые люди прогуливались взад-вперед или проплывали в открытых паланкинах с одного приема на другой.

Подняв воротник своего потрепанного плаща, Смит торопливо пробирался сквозь толпу. Отыскать водолечебницу оказалось несложно. Она занимала несколько кварталов. Здесь все было по высшему разряду: и мраморные колонны, поддерживающие высокие своды, и главный вход, освещенный фонарями размером с хорошую бочку, которые светили так ярко, что вполне могли указывать путь заблудившимся в тумане кораблям.

Вынырнув из темноты, Смит почувствовал себя весьма неуютно. Клерк за стойкой недоверчиво уставился на него. Но все обошлось. К счастью, Смита ждали, и клерку ничего не оставалось, кроме как проводить его через наполненный всевозможными ароматами сад к самому роскошному зданию в водолечебнице. Снаружи оно выглядело как храм. Смит убедился, что как храм оно выглядело и изнутри.

— Нянюшка! Это же наш добрый друг старший караванщик! — восторженно завопил лорд Эрменвир, распахивая массивные двустворчатые двери.

Клерк неожиданно побледнел и мгновенно растворился в ночи. Лорд Эрменвир стоял в чем мать родила, если не считать наброшенного на плечи халата из лиловой парчи и непонятного предмета на голове, который при ближайшем рассмотрении оказался дамскими трусиками. Кровожадно ухмыляясь и дико вращая крошечными зрачками, его светлость сжимал в зубах дымящуюся трубку. Показавшаяся из-за его спины девица легкого поведения благоразумно намеревалась улизнуть, но от отсутствия определенной детали туалета испытывала явную неловкость.