Смит не нашелся что ответить. Он полностью сосредоточился на том, чтобы поспевать за леди Сунне, при этом не наступая ей на шлейф, и поздравил себя с тем, что с учетом всех обстоятельств бежит вполне прилично. Думая в основном об этом и глядя исключительно под ноги, Смит не обратил внимания на то, что рука у него холодна как лед и понемногу синеет.

Они кругами спускались вниз в долгой гулкой темноте, которую время от времени пронзал свет из далекого решетчатого окна. В воздухе ревело эхо. Эхом отдавалось что-то такое, что звучало громче их шагов. Что-то оглушительно рокотало, словно прибой на подветренном берегу…

Шлейф платья леди Сунне остановился.

Не успев затормозить, Смит врезался в леди. На ощупь она была как теплая, роскошно обитая стена. Смит отшатнулся и налетел на Ивострела, который испуганно заорал: «Что это?!»

Ответили ему не сразу, какое-то время все напряженно молчали. В тишине раздавался гулкий стук сердец и тот, другой, более громкий звук. Смит, побывавший наемником, понял, что это. Почувствовав острую боль в руке, он взглянул вниз и обнаружил, что незаметно для себя выковырял из стены камень. Смит взвесил его в ладони, чтобы определить, как надо расколоть камень, чтобы получилось заостренное оружие.

— Знакомый боевой клич, — задумчиво заметила леди Сунне.

— Девять кругов ада! — ахнул лорд Эрменвир. — Это же папа.

Леди Сунне решительно развернулась на каблуках.

— Сюда, — велела она, и все следом за ней устремились по очередному коридору, с другого конца которого струились обильные потоки дневного света. Свет был таким ярким, потому что коридор выходил в каменную галерею, которая располагалась в скале ниже их предыдущего наблюдательного пункта, но все же заметно выше дна долины. Эту галерею, очевидно, высекли для тех, кому захочется насладиться впечатляющим видом. Вид сейчас открывался действительно впечатляющий, но никак не приносящий наслаждения.

Адамантовая Стена была на прежнем месте. Упорядоченный строй йендри распался, аккуратные зеленые ряды скрылись под серебристо-черной лавиной, спускавшейся с холма на юге. Прибыла страшная армия, облаченная в мундиры.

Эта битва была ужаснее всех, ранее виденных Смитом, если такое можно себе представить. Многие йендри стояли как вкопанные, позволяя рубить себя на куски. Однако оказалось, что таким образом они дают своим товарищам возможность спокойно прицелиться.

Главных целей было три.

Первая неслась рядом с армией демонов в серебристых кольчугах. Это был белый олень с ветвистыми рогами, в серебряном ошейнике. Легче перышка пролетал он над остриями копий, подобно молнии обрушивался на йендри, пронзая насквозь рогами и копытами кромсая плоть. Йендри наперебой стремились разделаться с оленем, но, обливаясь кровью, гибли под его копытами. Он ловко уворачивался от зеленых стрел и танцевал на трупах, в неистовом ликовании позвякивая колокольчиком.

Второй целью была одинокая фигура, спускающаяся с северного холма. У этого воина не было ни доспехов, ни клинка. Он нес всего лишь длинный посох в своей длинной руке, но когда стальной конец посоха касался врагов одинокого воина, те падали и больше уже не вставали. Смит слышал, как там, где опускалась его нога, трещали черепа; но йендри взбирались на груды мертвых тел, чтобы добраться до одинокого воина, не обращая внимания на армию в кольчугах, рубившую их на куски.

Все они погибали по доброй воле, счастливые тем, что успели выстрелить с близкого расстояния, пусть даже промахнувшись. Однако главной была третья цель — тот, кто стоял на южном холме, обводя взглядом поле краткой битвы.

Этот человек, одетый в черное, бесстрастно наблюдал, как его стража сдерживает натиск врагов. За спиной у него в двойных ножнах были два клинка, но, пока главный йендри не пробился к нему, человек в черном не доставал сталь из-за плеча.

Незнакомец произнес одно слово, и стража расступилась, пропуская предводителя Стойких Сирот. Тот ринулся вперед, прижал трубку к губам и выпустил отравленную стрелу. Один из клинков рассек стрелу в полете и выбил трубку из рук йендри. Предводитель Стойких Сирот выкрикнул что-то в лицо черному человеку и тут же исчез за спинами стражи.

И вдруг все закончилось, в долине воцарилась тишина.

Ивострел покинул галерею. Было слышно, как его рвет в коридоре.

Никто не произнес ни слова.

С поля подул ветер. Он принес с собой стоны раненых — только воинов в кольчугах, потому что из йендри в живых не осталось никого, и некому было взывать о помощи, кроме их предводителя. Уцелевшие воины шли по полю, осторожно перешагивая через тела убитых. У Адамантовой Стены лежал юноша, который хотел, чтобы его принесли в жертву. Он погиб в бою, кровь его пролилась напрасно, высокой судьбы он не удостоился. Была ли такая смерть чище?

Человек в черном вполголоса отдавал приказы. Соорудили носилки, стражники отправились за ранеными. Но и они старались держаться подальше от белого оленя, а тот все прыгал и метался, как безумный, поддевая трупы рогами. Он добежал до самой Адамантовой Стены, налетел на нее, отскочил и заревел от ярости, роя землю копытом.

Одинокий воин с посохом тоже подошел к Стене. Он осторожно протянул руку и почти коснулся поверхности. Не обращая внимания на оленя, одинокий воин поднял голову и посмотрел на галерею.

У него было вытянутое лицо, строгое и благородное. Незнакомец походил скорее на священнослужителя, нежели на воина, и глаза его были печальны.

— Сунне, — позвал он.

Тут олень его заметил. Он в изумлении вздернул голову и поднялся на дыбы. Задние ноги вытянулись, рога свернулись и исчезли, изменился весь облик, и вдоль стены зашагал лорд Эйрдвэй.

— Что ты здесь делаешь? — резко спросил он.

— Меня послала мама, — ответил одинокий воин. — А ты что здесь делаешь?

— Я папин герольд.

— Я не слышал, чтобы ты оглашал какие-либо требования. — Воин указал на горы трупов.

— Я решил не утруждаться. А ты, кстати, можешь спокойненько отправляться домой, — битва уже закончилась.

— Должно быть, тебя совсем не беспокоит судьба нашей сестры?

— Заметь, что ни один из них не соблаговолил вспомнить обо мне, — пожаловался Смиту лорд Эрменвир.

— С ней все в порядке, — заявил лорд Эйрдвэй. Он обернулся, махнул Сунне рукой и снова обратился к одинокому воину: — Я знаю, зачем на самом деле ты сюда явился. Ты его не получишь, потому что он нужен папе.

Человек с благородным лицом снова взглянул на галерею:

— Сунне, позволь мне войти. Нам надо поговорить.

— Кто это? — поинтересовался Смит.

— Это наш братец Демаледон. Демаледон милосерден, добр, мудр, храбр, чист и почтителен, — прошипел лорд Эрменвир. — Если он до сих пор не ушел в какой-нибудь дурацкий монастырь, так только потому, что время от времени ему случается кого-нибудь убить. Но не сомневайся, он убивает исключительно нехороших людей.

— Ты прекрасно можешь говорить прямо оттуда! — сжав кулаки, закричала леди Сунне. — Это не мамино дело!

— Ничего подобного, Сунне, — возразил лорд Демаледон. — Маме хорошо известно, почему ты здесь. Тебе следовало вначале посоветоваться с ней.

— Сколько себя помню, мама только и делает, что дает мне советы! — сердито ответила леди Сунне. — Она всегда точно знает, как я поступаю и почему. Мама всегда права, а Сунне всегда ошибается!

— Ой, гляди, это же тот, ну, как его там, Смит! — удивился лорд Эйрдвэй. — Дитя солнца! Привет, Смит!

Лорд Демаледон, присмотревшись, заметил Смита и что-то испуганно пробормотал.

— Спасибо, что поинтересовались. Я чудесным образом остался цел и невредим! — закричал лорд Эрменвир.

Лорд Эйрдвэй усмехнулся, засунув в рот два пальца, растянул губы на добрый ярд и состроил мерзкую рожу. Затем вытащил пальцы, и губы со звонким шлепком вернулись на прежнее место.

— Кажется, муха прожужжала, а, Демми? Нет, померещилось. Ты можешь со спокойной совестью забрать Сунне вместе со всеми чемоданами и проводить ее домой, потому что здесь теперь будет распоряжаться папочка. Ему нужен Стопорный Ключ.

— Он его не получит! — дерзко воскликнула леди Сунне. — Даже папа не знает всего!

— Прекратите оба! Сунне, почему здесь дитя солнца? — спросил лорд Демаледон.

Леди Сунне густо покраснела и опустила ресницы.

— Я его привела, — призналась она. — Тогда я еще не понимала всего и не знала, как это опасно. Но мы остановились…

— Да какая разница! Слушай, Смит, мне очень неприятно это говорить, но ты должен согласиться, что твой народ следует немного проредить, — заявил лорд Эйрдвэй. — Папа не имеет ничего против детей солнца, но если кто и заслуживает того, чтобы получить в распоряжение древнее оружие необычайной разрушительной силы, так это папа. Так что опустите проклятую Стену!

— Заткнись, идиот! Ничего ты не понимаешь! — закричал лорд Демаледон. — Сунне, в какой именно момент вы остановились?..

— Ну… — Леди Сунне прикусила губу.

— Знаешь, Смит, пора отсюда сматываться, — вполголоса заметил лорд Эрменвир, но, взглянув на поле битвы, вдруг резко передумал. — Ой-ой. Опоздали.

К Адамантовой Стене не спеша приближался человек в черном. Он смотрел вверх, на галерею. Взгляд у него был мягким и невыразительным, словно у сонного тигра. Когда он заговорил, оказалось, что голос у него очень низкий.

— Спускайся, дочка, — произнес Хозяин Горы. Он возвышался над сыновьями. Судя по тому, что Смиту доводилось о нем слышать, Хозяин Горы должен был быть безликой жуткой тенью, над головой которой сверкают и трещат разноцветные молнии. Вместо этого Смит увидел очень крупного мужчину с темной бородой, который стоял скрестив руки и ждал ответа леди Сунне.

— Папа, но я правда не могу тебя впустить! — пискнула леди Сунне.

Хозяин Горы небрежным жестом вытянул руку в латной перчатке, и Адамантовая Стена превратилась в завесу пара, которую тут же развеял ветер.

— Теперь спускайся, — велел Хозяин Горы, — и приведи с собой человека по имени Смит.

Неторопливым движением Сунне достала из-за плеча лук и стрелу. Смит потрясенно уставился на нее, потому что подобный вид спорта никак не вязался с обликом леди. Наконечник у стрелы был бронебойный.

— Уходи, папа, — попросила она и добавила полушепотом: — Эрменвир, беги. Бери Смита и уплывай по реке как можно быстрее.

— Сам я не могу пробить дыру в этой проклятой стене! — зашипел в ответ ее брат.

Хозяин Горы не улыбнулся, но в его черных глазах что-то сверкнуло.

— Ах, детка, ты истинная дочь своей матери.

— А вот этого говорить не стоило, — заскрежетала зубами леди Сунне.

Она выстрелила. Лорд Эрменвир вскрикнул и с опозданием толкнул сестру под локоть, но Хозяин Горы только улыбнулся. Он поймал стрелу в дюйме от своего горла. В его руке она превратилась в алую розу.

— Но и моя дочь тоже, — довольным тоном добавил он.

Сунне потянулась за следующей стрелой, но оказалось, что ее колчан полон роз. Она пришла в ярость и со всей силы запустила в отца луком.

— Да провались ты!

— Прекрати истерику и спускайся, — приказал Хозяин Горы. — Мама собирается серьезно поговорить с тобой по поводу всего этого.

Лорд Эрменвир застонал. Леди Сунне побледнела.

— Будет лучше, если мы сделаем, как он велит, — решила она.

— Больно?

— Еще как, — задыхаясь, ответил Смит. — Ужасно болит.

Хозяин Горы осматривал руку Смита, которая похолодела и посинела еще больше. Ниже локтя она казалась превратившейся в камень, однако ничуть не онемела и не опухла. Хозяин Горы покачал головой, достал из походного сундучка фляжку и протянул Смиту:

— Хлебните. Полегчает.

Смит с благодарностью принял фляжку.

— Спасибо, э… мой господин.

— Меня зовут Серебриан, — представился Хозяин Горы. — Чаще всего. Хотя мой сын называет себя Зимородком, не так ли?

— Лорд Эрменвир? — уточнил Смит.

Господин Серебриан наполнил свой бокал и опустился в кресло напротив Смита.

— Лорд Эрменвир, — подтвердил он с легчайшим намеком на иронию. Господин Серебриан бросил взгляд на висячий светильник и снова со вздохом покачал головой. — Мне дорого обходится этот мальчик. Врачи, счета от портных, билеты в театр. Бордели. Лечебницы. А теперь, насколько я понимаю, он еще купил галеру с механическими гребцами.

— Да, именно так.

— В его возрасте я и корабля-то ни разу не видел, не то что города. — Он взглянул на Смита, приподняв бровь, будто черную саблю. — И мне ничего не принадлежало. Даже собственная жизнь.

— Вы были рабом? — спросил Смит.

Господин Серебриан кивнул:

— Пока не убил своих хозяев. Сам разорвал цепи. Своим избавлением я не обязан никому. А вот вам, Смит, кое-чем обязан. У вас уже вошло в привычку спасать моих детей. Они не отблагодарили вас должным образом. И я хотел бы вам помочь.

— Не знаю, в ваших ли это силах, — отозвался Смит.

Он сделал глоток. Содержимое фляжки было белым и действительно притупляло боль.

Господин Серебриан ответил не сразу. Он потягивал свой напиток, внимательно разглядывая Смита. Шатер Хозяина Горы был сделан из богатой ткани, черной с серебряной нитью, но внутри было скромно, по-походному. Теперь, когда лагерь уснул, тишину нарушало только стрекотание насекомых, да время от времени доносились окрики стражников.

— Я наблюдал за вашей карьерой с определенным интересом, Смит. Скажите, долго ли вы были наемным убийцей? — поинтересовался господин Серебриан.

— Лет десять, — удивленно ответил Смит. Он не ожидал, что разговор зайдет о его биографии. — Пытался быть солдатом. Вообще много всего перепробовал. Но всегда заканчивалось тем, что приходилось убивать. Как-то само собой получалось.

— Вы неплохо справлялись, — сказал господин Серебриан.

— Да.

— Вы никогда не занимались у мастеров боевых искусств. Никогда специально не учились обращаться с оружием.

— Нет. У моей тетушки не было денег на подобное обучение, — объяснил Смит, отхлебывая еще белого снадобья.

— Но, впервые оказавшись в опасности, вы действовали не раздумывая, и…

— И они рухнули замертво, — задумчиво ответил Смит. — Трое. В переулке. Двое с перерезанным битой бутылкой горлом, и еще один убитый пятикроновой монетой, и чтоб мне провалиться, если помню, как это сделал. Кажется, ударил его как раз в нужное место, чтобы что-то там порвалось. Не знаю, где научился этому приему.

— Но такая работа была вам не по душе.

— Да. Поэтому я все время пытался найти другую.

— Вы ведь сирота, не так ли?

— Что? Ах да.

— И Смит не настоящее имя, верно? Вы выбрали его наугад.

— Ну, оно очень распространенное.

— Так или иначе, интересный выбор. А как вас зовут по-настоящему?

Этот вопрос прозвучал как приказ — негромкий, но быстрый, словно зеленая стрела. Смиту было прекрасно известно, что нет ничего глупее, чем открывать свое настоящее имя магу, особенно магу с репутацией господина Серебриана, но ответ помимо воли завертелся на языке! Смит боролся с собой, обливаясь потом, а спокойные глаза все это время наблюдали за ним…

— Я вам скажу имя, — наконец решил Смит. — Но не фамилию. Идет?

— Вы сильный человек, — кивнул господин Серебриан. — Хорошо.

— Мать умерла, как только я родился, — начал Смит. — Когда меня пеленали, она взглянула на дверь и сказала, что там какая-то тень. Это были ее последние слова. Поэтому тетя назвала меня «Каратрос». Так говорят священники: «Надвинулась тень». Смит погрузился в воспоминания. Господин Серебриан наблюдал за ним и наконец сказал:

— Эрменвир изложил мне то, что он считает правдой, насколько он вообще способен говорить правду. Сунне и Демаледон тоже рассказали все, что знают. А теперь скажите мне вы: ведь в Реткасте нет никакого Стопорного Ключа?

— Почему же, есть, — удивился Смит. — Я его видел. Он был в нише в скале.

Господин Серебриан покачал головой.

— Это замочная скважина, — сказал он. — Моя дочь не понимала, что там на самом деле, пока не стало слишком поздно. В вашей Книге Огня сказано, что Стопорный Ключ спрятан среди костей, но это не значит, что он находится там, где много костей. Что он в пещерах Каста. Видите ли, текст понимали неверно. Под плотью, среди костей — это не о мертвом, а о живом. Потомки. Наследственность. Некая черта, которая передается в роду из поколения в поколение. Нечто скрытое, дремлющее до тех пор, пока Отец вашего народа не решит им воспользоваться.

Смит посмотрел на свою руку. Рука была стальная и ледяная и точно знала, как погубить города его племени. Это были ее сны. Она всегда убивала ради него, всю его жизнь, она выводила его из всех тупиков, из всех темных переулков, в которых он оказывался, зарабатывала ему на хлеб, как могла. Но теперь она поняла свое предназначение.

— Я — Стопорный Ключ, — проговорил Смит.

Господин Серебриан пристально смотрел на него.

— Одолжение детям других богов, — сказал он. — Когда вас становится слишком много, на Наковальне Мира рождается убийца. Его предназначение — навлечь на мир катастрофу. И что вы теперь собираетесь делать?

— Не хочу… — простонал Смит, хотя прекрасно знал, что его желания теперь не имеют значения.

— Да, на первый взгляд участь эта позорна, — согласился господин Серебриан. — Но деваться-то некуда, правда?

— Вы можете мне помочь?

— В дела богов я не вмешиваюсь, — ответил господин Серебриан. — Я могу разве что поприсутствовать. Однако что бы вы ни были намерены делать — делайте это поскорее. Послушайтесь моего совета, если хотите так или иначе контролировать происходящее. Боль будет только усиливаться с каждой минутой до тех пор, пока вы не покоритесь.

— Я должен пойти в ту пещеру, да? — горько спросил Смит.

Господин Серебриан пожал плечами. Поставив бокал, он поднялся и выбрал из груды оружия в углу топор.

— Пойдемте прогуляемся, — сказал он, откидывая полог шатра.

Они вышли в ночь, и стражники взяли на караул. Господин Серебриан кивнул им.

— Вольно, — бросил он. — Сюда, Смит.

Он подошел к соседнему шатру, который был отведен леди Сунне. Вытащив из железного держателя факел, господин Серебриан встал у входа и громко кашлянул.

— Да, папа?

— Поднимайся и пойдем с нами, Сунне, — велел он. — Ты наказана.

Секунду спустя она вышла, кутаясь в халат. Она казалась милой, испуганной, юной, а рядом с отцом еще и миниатюрной. В любую другую ночь ее неглиже вызвало бы у Смита глубочайший интерес.

Они остановились у следующего шатра, и господин Серебриан приказал:

— Выходи, сынок.

Ответа не последовало. Господин Серебриан довольно резко выдохнул и откинул полог. Лорд Эрменвир был полностью одет и, напряженно выпрямив спину, сидел на краю складной койки. Он смотрел на отца широко раскрытыми глазами.

— Ты тоже наказан, — бесстрастно проговорил господин Серебриан. — Идем.

Он повел их сквозь ночь, по полю дневной битвы, где все еще тлел огонь, обращая кости убитых в пепел. Появились стражники и, выстроившись цепочкой, на почтительном расстоянии следовали за Хозяином Горы.

Подойдя к скале, господин Серебриан кивнул Сунне, и та повела их внутрь. В коридорах и кельях было пусто — монахи отправились в лагерь лечить раненых. Смит и его спутники шли сквозь тьму, и шаги их грохотали под сводами, словно маршировала целая армия.

Рука у Смита с каждым шагом болела все меньше. Она все еще была холодна — так холодна, что Смиту прямо-таки виделся исходящий от нее морозный пар, но была живой и подвижной, как обычно. Смит на ходу глянул вверх, на сводчатый потолок, раздумывая, кто же из его предков рыл эти туннели. Пещеры Каста…

Что же здесь произошло? Откуда все эти кости? Наверное, это было еще во времена лорда Соля, так давно, что превратилось в предание. Из-за чего вспыхнула война? Почему подожгли амбары Труна? В легендах все слишком туманно. В них воспеты лишь подвиги героев — как те творили чудеса мечами и боевыми молотами, как гнали прочь побежденных, как ликовали, празднуя свой триумф. Герои даже не подозревали, что богов уже тошнит, и те решили от них избавиться.

И уцелела лишь горстка людей, затаившихся в рыбачьих хижинах на самом побережье и трепещущих при одной мысли о том, что творится на равнине.

Но ведь дети солнца восстали даже из этого жалкого пепла! На обломках старой цивилизации они выстроили новую и прекрасную, даже лучше прежней! Какой другой народ способен на такое?

А какому другому народу такое вообще нужно?

Да, это правда, они беспечно размножались и повсюду возводили новые города. Да, это правда: убийства, войны, голод неотступно следовали за ними… А теперь в мире появились другие народы, народы более достойные его унаследовать.

Рука больше не болела. Рука чувствовала себя превосходно. Более превосходно, чем все остальное тело. В конце концов, эта часть Смита теперь принадлежала богам.

За спиной послышался топот, и через мгновение с ними поравнялся Ивострел.

— Куда вы? — пропыхтел он. — Что он собирается делать?

— Ничего, мальчик мой, — донесся голос господина Серебриана, — я всего лишь наблюдатель.

Они вошли в пещеру. Господин Серебриан закрепил факел.

— Пришли, — сообщил он. — Ну, что теперь, Смит?

Смит прищурился, глядя на скважину, на бурлящее в ней пламя. Он знал, что может просто поднять холодную синюю руку и сунуть ее в огонь, не почувствовав при этом боли. Он знал, что может схватить вон те неясно виднеющиеся предметы и вытащить их наружу. Это ведь всего лишь флакончики с ядом, маленькие хитроумные машинки. Но стоит ему только заполучить их — и уже никто его не остановит.

Смит чувствовал, как его толкает История, словно прибой вымывает песок из-под ног. Все его существо, все низменные и ничтожные детали его жизни придется теперь отринуть. Погрузив руку в огонь, он станет чистым, совершенным, он устремится к осуществлению своего предназначения. И обрушит заслуженную кару на грешный народ. Такова воля богов.

Смит, старина Смит, несчастное орудие возмездия, отвернулся от бурлящего пламени.

Все смотрели на него. Взгляд господина Серебриана был загадочен и пуст. Леди Сунне кусала губу, темные глаза ее были тревожны. Лорд Эрменвир стоял скрестив руки и изо всех сил старался выглядеть беспечно, хотя весь дрожал. Ивострел переводил взгляд с одного на другого, и в ярком свете пламени было заметно, как на лице его проступает ужас.

Из-за чего он так переживает, этот мальчишка? Ах да, у него ведь жена, и мать, и ребенок, который вот-вот должен появиться на свет. Личные причины. Соображения, достойные простых людишек, но не героев.

Перед мысленным взором Смита отчетливо предстал образ крошки Горицвет, неутешно рыдающей на табурете в кухне, и госпожи Смит, поющей в облаке дыма. Фенализа.

Смит сжал и разжал пальцы.

— Можно одолжить ваш топор, сударь? — спросил он господина Серебриана.

Тот торжественно кивнул и вручил ему орудие.

Смит опустился на колени.

Он прижал синюю руку к каменной стене и ударил топором, отрубив чуть пониже локтя.

Время остановилось. Рука, подергиваясь, лежала в луже черной крови, затем кисть приподнялась, словно голова змеи, и что-то обвиняюще глянуло на Смита колючими черными глазами. Оно сказало, что Смит подвел богов. Оно сказало, что он никчемный и посредственный человечишка.

Потом время ожило, и было много крику. Все было залито кровью. Леди Сунне сняла широкий кушак, а Ивострел схватил топор и, упав на колени рядом со Смитом, они принялись накладывать жгут. Всего в нескольких дюймах от лица Смита колыхался роскошный обнаженный бюст леди Сунне, и бедняга лишь вполуха слушал лорда Эрменвира, который, пристроившись с другой стороны, всхлипывал: «Прости, Смит, прости, пожалуйста, все обойдется, я сделаю тебе волшебную руку, всю в бриллиантах, будешь как новенький! Правда! Ой, Смит, не умирай, пожалуйста!» Смит начал проваливаться в темноту.

— Видите? — бросил он, ни к кому не обращаясь. — Это всего лишь метафора.

— Я впечатлен, — произнес господин Серебриан, медленно качая головой.

Смит потерял сознание.

Следующие несколько дней прошли в блаженном тумане. Ивострел не отходил от Смита ни на шаг, ежечасно менял повязку на руке и пичкал пациента всевозможными лекарствами. Часто приходил с советом лорд Демаледон; они с Ивострелом вели долгие заумные беседы, оперируя множеством медицинских терминов, которых Смит не понимал. Но его это не заботило. Он чувствовал себя бодрым и беспечным.

Леди Сунне приносила ему собственноручно приготовленные лакомства, хотя в кулинарии она была не сильна. Бедняжка постоянно униженно извинялась. Когда Смит спросил, за что она извиняется, леди Сунне разрыдалась. Когда он попытался утешить ее, получилось страшно неловко, так как Смит совершенно забыл, что обнимать ему теперь придется одной рукой, а не двумя. Он тоже начал извиняться, и тогда леди Сунне разрыдалась еще пуще. Общения не получилось.

Несколько раз приходил лорд Эрменвир и садился у постели поболтать. Он нервно трещал часами напролет, наполняя комнату клубами фиолетового дыма, и Смит в ответ то кивал, то мотал головой, но слова было и с мылом не вставить. В основном юный лорд говорил о магических протезах, об их устройстве и правилах эксплуатации и о преимуществах дополнительных приспособлений наподобие штопоров, перочинных ножей и потайных фляжек.

А однажды днем Смит лежал себе в шатре, покачиваясь на волнах какого-то приятного зеленого эликсира, обладавшего чудодейственным свойством отгонять всяческие заботы, и наблюдал, как за поднятым пологом, словно в театре, разворачивается красочное действо, — должно быть, спектакль затеяли исключительно для того, чтобы развлечь его, Смита. Господин Серебриан восседал в черном кресле, положив на колени обнаженный клинок, а перед ним стоял скованный по рукам и ногам предводитель Стойких Сирот.

Потом было очень много разговоров, по большей части на каком-то непонятном языке. Йендри играл свою роль очень плохо, постоянно скатывался на дешевую мелодраму, и Смит с удовольствием освистал бы его и забросал помидорами, только вот разносчики не ходили по залу, да и бросать теперь было нечем.

Неожиданно действие перенеслось прямо к нему в шатер. Все пристально смотрели на него, а господин Серебриан сурово объяснил, что йендри создали заговор с целью уничтожить детей солнца. Каков будет приговор Смита как единственного присутствующего представителя этой расы? Смит принялся размышлять, а все, включая йендри, напряженно ждали.

В конце концов Смит решил, что это плохая идея.

«Настаиваете ли вы на смертном приговоре?» — спросили все.

Смит сдвинул брови и ломал над этим голову, пока до него не дошло, что думать-то собственно не о чем — он больше никогда никого не убьет. Вот он и лежал себе, хохоча и мотая головой — «нет!».

Тогда спектакль снова переместился на сцену, и прозвучала еще куча обвинений. Несколько раз произносили слово «Хлинъерит», и йендри, горделиво выпрямившись, что-то объявил. Зрители ахнули. Ивострел рядом со Смитом громко застонал и закрыл лицо руками. Смит спросил, что стряслось, и Ивострел ответил, что Сироты совершили нечто ужасное. Смит уточнил, что именно. Ивострел, с трудом овладев собой, сказал, что Сироты сделали так, чтобы дети солнца уже никогда не смогли осквернить Хлинъерит.

Поэтому йендри все-таки приговорили к смерти. На авансцену вышли три лорда — Эйрдвэй, Демаледон и Эрменвир. Они поочередно выдвигали какие-то доводы, а господин Серебриан внимательно слушал, склонив голову набок. Потом он показал чудесный фокус: откуда ни возьмись, появились три светящиеся голубые нити, господин Серебриан зажал их в кулаке, а три брата по очереди тянули жребий. Лорду Демаледону досталась самая длинная нить.

Зрители собрались в круг, любезно оставив небольшой проход, чтобы Смиту тоже было видно. С йендри сняли оковы и дали посох. Лорд Демаледон вошел в круг со своим посохом. Смит страшно разволновался и попытался сесть, чтобы лучше видеть, но, пока Ивострел обкладывал его подушками, поединок почти завершился. Клац! Вжик! Хрясь! — дрались в круге два жука с длинными хоботками. Крак! — и вот уже йендри лежит с пробитой головой. Все кончено.

Смит почувствовал разочарование, но Ивострел ввел ему еще эликсира, и больной снова закачался на волнах радости… Труп убрали со сцены, толпа разошлась, полог шатра опустили, и Смит попытался похлопать. Но этого он тоже больше не мог делать.

Однажды утром Смиту объявили, что его собираются перенести на корабль, и он отрешенно наблюдал, как его укладывают на носилки, привязывают и как четверо воинов господина Серебриана берутся за ручки. Кольчуги и мундиры у воинов выглядели одинаково, однако набор чудовищных черт у каждого был свой — тут вам и чешуя, и клыки, и шерсть, и всякие непонятные отростки. Правда, по скалам, берегу и причалу они несли Смита очень бережно.

А там стояло на якоре «Гнездо Зимородка». Оно выглядело так мирно и безмятежно, словно и осада и битва происходили где-то в другом мире. Режь, Бей и остальные выстроились на берегу, словно швартовные тумбы, и вид у них был гордый и самодовольный, насколько это вообще возможно при таких невыразительных рожах. Своего хозяина они приветствовали восторженными воплями, а когда проводить корабль явился господин Серебриан, демоны пали ниц. Хозяин Горы наклонился к Смиту.

— Мой сын отвезет вас в Салеш, — сказал он.

— Спасибо, мой господин, — улыбнулся Смит.

По обеим сторонам от отца стояли лорд Демаледон и лорд Эйрдвэй.

— До сих пор поверить не могу в то, что ты сделал, — мрачно заметил лорд Эйрдвэй. — Отказаться от такого могущества, и так легко! Ты хоть знаешь, что мог бы получить?

— Знает, сынок, — ответил за Смита господин Серебриан.

— Я дал Ивострелу целебных мазей для вашей раны, Смит, — сказал Демаледон. — Только не вздумайте ставить припарки, что бы там ни говорили ваши доктора. Дети солнца, возможно, достойны того, чтобы продолжать жить в этом мире, но представления о медицине у вас… гм… довольно странные.

— Ладно, — рассеянно отозвался Смит, оглядываясь по сторонам и щурясь от солнца.

Воины демонической армии грузили на «Гнездо Зимородка» сундуки с чем-то тяжелым. Хозяин Горы проследил за взглядом Смита.