— Получила штраф за превышение скорости, — ответила она.

Выражение лица возвратившейся в крохотную кухоньку Элен не поддавалось описанию. Когда-то Саре казалось, что у нее огромная кухня. Конечно, это было давно, когда они с Майклом переехали в четырехспальные апартаменты из двухкомнатной квартиры, с кухней не больше клозета. А сейчас, когда Элен

нарисовалась в дверях, Саре показалось, что кухня стала еще меньше.

— Тебя оштрафовали за превышение скорости? — недоверчиво переспросила подруга. — На твоем-то автомобильчике? Неужели эта штука может делать больше пятнадцати миль в час?

— Очень смешно, — сказала Сара, проводя пальцем по щеке. — Я не хочу обсуждать эту тему.

Элен пожала плечами и вернулась к своим заботам.

— Не хочешь так не хочешь. Кстати, хоть и поздно уточнять, но ты действительно сумеешь поставить в строй четырех парней?

— Да, мои четыре парня будут сегодня как штык, — с готовностью подтвердила Сара. — По-моему, я неплохо справилась. Я добыла счетовода, страхового эксперта, компьютерщика и владельца похоронного бюро.

Элен, наморщив нос, вернулась на кухню.

— Сара, ради Бога, мы, кажется, устраиваем вечер профессий для отряда младших скаутов. О чем эти парни будут говорить с ватагой малышей?

Сара воинственно задрала подбородок.

— У них очень доходные профессии. И профессии, скажу я тебе, которые совершенно определенно будут пользоваться спросом в будущем.

Она вовсе не хотела быть воинственной, но ничего не могла с собой поделать. В конце концов, она не так уж плохо справилась с задачей, если учесть очень ограниченный круг знакомых мужчин. И не так уж просто было затащить этих парней на вечер. Двоим пришлось пообещать свидания.

— А у тебя что за добыча? — спросила она у Элен.

Та просияла, тряхнула головой, отбрасывая длинные черные волосы, и пригладила буйный вихор надо лбом, которому так завидовала Сара.

— Я заполучила летчика-истребителя, бейсболиста — из Цинциннати, ни больше ни меньше, а еще пожарного и копа.

— Копа? — фыркнула Сара. Элен рассмеялась.

— Откуда мне было знать, что у тебя возникнут проблемы с законом…

— Ха-ха.

— Во всяком случае, Джона уже пускает слюнки по поводу этого вечера, и остальные, я думаю, тоже.

Сара улыбнулась, и воинственность ее как рукой сняло, когда она подумала о собственных сыновьях.

— Точно, Джек и Сэм тоже ждут не дождутся увидеть, кого мы им припасли. Но как же тебе удалось раздобыть парней с такими шикарными профессиями? Давай, Элен, признавайся, откуда у тебя бейсболист? «Красные из Цинциннати»?

Элен расплылась в довольной улыбке.

— Просто набрала несколько номеров из черной книжечки.

Сара покачала головой.

— Ох уж эта черная книжечка. Я как-нибудь туда еще загляну.

— Эй, разве я не хотела тебя пристроить? — напомнила подруга. — Забыла? Парень из цирка, который до смерти хотел с тобой встретиться.

— Человек-снаряд? Нет уж, спасибо. Жизнь с Майклом была достаточно взрывоопасной. Мне нужен милый, уравновешенный, нормальный парень. Никаких авантюристов.

— У-гу, — отозвалась Элен. — Что-нибудь вроде счетовода? Или страхового эксперта? Или гробовщика?

Сара кивнула.

— Очень может быть. А что плохого в спокойных мужчинах?

— Ничего — если не боишься помереть со скуки?

— Я отказываюсь обсуждать с тобой эти темы, — сказала Сара и занялась тортом. Он так и остался кривобоким. — Я помню, что ты даже прыжки на батуте не относишь к активным видам спорта.

— А они и не относятся.

Сара невольно рассмеялась. Во многих отношениях подруги были полными противоположностями. Элен была рослой, с приятными округлостями во всех местах, где они должны быть у женщины, с прямыми черными волосами, ниспадающими до середины спины. Ее серые глаза отражали прирожденный авантюризм и жажду жизни, которыми Сара не обладала, да, пожалуй, и не стремилась обладать.

Сара Гринлиф и Элен Бингэм быстро подружились два года назад, встретившись в родительском комитете класса, в котором учились их дети. Это было, когда Элен отдала своего сына Джону в тот же первый класс, что и Сара своих близнецов. Шесть месяцев спустя женщины купили на паях антикварный магазин, а мальчики вступили в один отряд младших скаутов. Получив предложение совместно исполнять обязанности матерей-попечительниц отряда, Сара и Элен в один голос ответили: «Да». Теперь трое мальчишек больше походили на братьев, чем на близких друзей, связанные такими же тесными и быстро возникшими узами, как их матери.

Элен, как и Сара, была разведена, и женщины, помимо бизнеса и скаутских обязанностей, делили дежурство по сидению с детьми и приготовлению обедов, что позволяло им изредка выкраивать свободное время, которого в противном случае могло не быть вовсе. В конечном счете их дружба превратилась в такую же эффективную систему, какой постепенно становился антикварный бизнес.

— О Боже, — сказала вдруг Элен, открывая морозильник, чтобы достать контейнер со льдом. — Чуть не забыла тебе сказать.

Сара накрыла торт крышкой, чтобы не огорчаться жалким его видом, пока не придется подавать на стол, и вытерла руки о передник.

— Что такое?

Подруга улыбнулась до ушей.

— У нас есть потрясающая работа. Один из парней, которые появятся сегодня вечером, коп, недавно получил в наследство прадедушкин дом здесь, в Клементе, вместе со всем, что там есть, и хочет, чтобы мы сделали каталог и оценили коллекцию.

— Мы? — переспросила Сара, не в силах скрыть удивление.

Элен состроила гримасу.

— Конечно, мы. А почему бы нет? Вопрос поставлен прямо, подумала Сара.

— Да потому, что наш магазин открылся только в прошлом году. Мы еще не отработали систему. Давай не будем закрывать глаза на то, что «Антикварная лавка Харпера» работает в Клементе десятки лет. Обычно вся хорошая работа попадает к ним. С чего же этот парень решил нанять нас?

Элен сверкнула глазами.

— Может быть, потому, что я назначила цену вдвое меньше, чем у Харпера.

— Серьезный довод.

— Плюс, — добавила подруга с неохотой, — он хороший друг Стоуни, так что это в некотором роде личная услуга.

Сара удивленно раскрыла глаза.

— Я думала, что вы со Стоуни разбежались. — Она лишь однажды видела этого самого Стоуни, но впечатление осталось хорошее. Тем не менее Элен постоянно ссорилась со своим ухажером.

Элен пожала плечами.

— Разбежались, сбежались, поругались, помирились… Каждый день что-нибудь новое. Но получение заказа — это еще не самое интересное, — поспешила объявить она, пока Сара не углубилась в тему.

Сара улыбнулась, поддавшись заразительному энтузиазму подруги.

— А что же самое интересное?

— Ты еще не знаешь, что за дом он унаследовал.

— И что же это за дом?

— Старого Мерсера.

Сара тихонько присвистнула.

— Вот как! Да я бы полжизни отдала, чтобы покопаться в сокровищах этого особняка.

Дом Мерсеров пустовал уже многие годы, но Сара помнила, что во времена ее детства там жила женщина по имени Меридит Мерсер, незамужняя дочь отставного судьи Гарольда Мерсера. Покойный ныне судья проводил все свое время на Канарских островах или вроде того, и, когда его дочь умерла незамужней и бездетной, дом был заперт и на долгие годы погрузился в мрачную спячку.

Сара никогда особо не задумывалась о доме Мерсеров, разве что, проезжая случайно мимо, бросала алчный взгляд на входную дверь, за которой наверняка прятались неведомые сокровища. По всей видимости, решила она в конце концов, дом был оговорен в завещании и рано или поздно либо сменит хозяев, либо вовсе будет снесен. Теперь вот, похоже, оправдалось первое предположение. Оказывается, у судьи Мерсера был не один ребенок. И теперь похоже на то, что мечта Сары покопаться в сокровищах Мерсеров становится реальностью.

— Так что ты скоро получишь возможность заглянуть туда, обойдясь без взлома, — сказала Элен, выразив вслух мысли Сары, — потому что сегодня парень, унаследовавший дом, подписал с нами контракт.

— Ни больше ни меньше?

Элен кивнула, расплывшись в довольной улыбке.

— Ни больше ни меньше.

Не успела Сара до конца продумать сообщение подруги, как хлопнула задняя дверь и мимо женщин с шумом и смехом пронеслись три голубые молнии. Едва появившись, они исчезли, так что подругам осталось только покачать головами, глядя вслед удаляющемуся хаосу.

Молчание нарушила Сара:

— Пустить бы эту энергию на мирные цели! Хватило бы обогреть весь северо-восток Соединенных Штатов на ближайшую сотню зим.

Трое мальчишек появились снова: Джона — копия матери, черноволосый, с серебристо-серыми глазами, и Джек с Сэмом, мало похожие на братьев, не то что на близнецов. Джек в точности повторял внешность отца: непокорные каштановые кудри и глаза цвета янтаря, Сэм же больше походил на Сару светлыми волосами и темно-карими глазами.

— Только что подъехала миссис Стивене с Марком и Девоном, — объявил Джек.

— Когда будет летчик? — требовательно поинтересовался Джона.

— А коп будет с пистолетом? — пожелал знать Сэм.

О небо, подумала Сара. Если Нелли Стивене уже здесь, значит, и остальные мальчики на подходе. А у нее не готово и половины того, что надо было сделать до начала сборища. Она беспомощно взглянула на подругу и только вздохнула. Элен выглядела профессионально собранной в своем скаутском голубом, а Сара еще даже не переоделась, и ее голубой наряд был далеко не столь элегантным — изрядно потрепанные джинсы и просторнейшая рубаха, теперь еще и заляпанная шоколадом.

— Элен, ты не присмотришь за этими разбойниками, пока я схожу переодеться?

— Конечно, — сказала подруга. Спеша через холл, Сара слышала уверенный голос, отвечающий Сэму:

— Да, коп будет с пистолетом. Все, кто придет сегодня, будут в своей обычной рабочей экипировке, так что вы сможете получить полное представление об их профессиях.

В одну и ту же секунду раздался дверной звонок и хлопнула задняя дверь, впустившая новую порцию скаутов. Сара в этот момент проходила через гостиную и автоматически пошла открывать парадную дверь. Первое, что ей пришло в голову при виде офицера Шального, так это что он явился арестовать ее за какое-нибудь гнусное преступление, вроде попытки продать недоброкачественные пирожные. Потом ее взгляд остановился на все тех же темных очках, помешавших ей хоть как-то объясниться с ним в пятницу, и Сара снова подумала, какого же все-таки цвета у него глаза.

Он был одет точно так же, как в тот раз, — весь в черном и коже. Но теперь, стоя с ним лицом к лицу, Сара заметила кое-что новое. Шлем был снят, и волосы под ним оказались короткими и прямыми, как лезвие бритвы, — наблюдение, удивившее Сару. Ей почему-то казалось, что этому типу мужчин должны нравиться длинные волосы. Может быть, от него по службе требуется носить короткую стрижку? Кроме того, в пятницу она не заметила, как бугрятся мускулы под короткими рукавами рубашки и завиваются черные волоски на груди под распахнутым воротником. В черных усах поблескивали седые нити, а на подбородке был шрам, слишком большой, чтобы отнести его к неосторожности во время бритья. Она почему-то не сомневалась, что последнее украшение получено в драке, что делало этого мужчину еще более опасным.

— Офицер Шальной, — сорвалось у нее. — Вы вспомнили еще какое-то мое преступление, совершенное в прошлую пятницу?

Вместо ответа он отступил на шаг и проверил номер над дверью. Нахмурился. Да, адрес правильный. Черт его побери.

Только этого ему и не хватало. Еще одной встречи с этой интригующей, выводящей из себя блондинкой, не покидавшей его мысли все выходные. Как же его угораздило попасть сюда? Он оказывал услугу подружке Стоуни, потому что сам Стоуни сегодня был на дежурстве. Но подругу Стоуни звали не Сара Тринлиф; Уж это имя Гриффин вспомнил бы мгновенно и опрометью бросился бы куда-нибудь подальше. Так что же здесь делает Сара Гринлиф?

Она была точно такой же соблазнительной, какой запомнилась с первой встречи, и стала еще более соблазнительной, когда он разглядел толстую полосу шоколадной глазури на щеке и щедрые пятна шоколада на ее мужской рубахе. В те времена, когда он сам был младшим скаутом, матери-попечительницы выглядели совершенно иначе, впрочем, это было так давно, что могло и забыться. Лет тридцать прошло с тех пор.

— Офицер Шальной? — снова окликнула она его. Только тогда он вспомнил, что надо бы как-то поздороваться.

Рука сама потянулась к ее щеке, большой палец вытер шоколад, потом Шальной прижал его к своим губам и, причмокнув, слизнул глазурь. Фамильярный жест заставил ее глаза расшириться, и он улыбнулся.

— Сахара можно бы побольше, а соли поменьше, — сказал он, проходя мимо нее в дом.

— Вы это о глазури или обо мне? — спросила она из-за спины.

Гриффин повернулся и взглянул ей прямо в глаза.

— Ну, с глазурью-то все в порядке, — ответил он без колебаний.

Он чувствовал, что последует ответная колкость, и, ожидая чего-то интересного, снял темные очки. Выражение ее лица мгновенно изменилось, и уже открытый для отповеди рот закрылся.

— Что-то не так, мисс Гринлиф? — спросил он. Она медленно покачала головой, но продолжала молчать, взирая с таким удивлением, будто у него на плечах выросла вторая голова.

— Что случилось? — настаивал он. Она неуверенно шагнула вперед, почти бессознательно подняв руку к его лицу.

— Ваши глаза… — тихо сказала она, останавливаясь в нескольких дюймах от него. — Они такие…

Вот уж чего он никак не ожидал услышать. И тем не менее подбодрил ее:

— Такие?..

Она беспомощно и тоскливо вздохнула.

— Голубые, — прозвучал тихий ответ. — У вас голубые глаза. Я почему-то думала, что они темные. А они…

Голос ее упал, и Гриффину осталось только гадать, что еще она собиралась сказать.

От того, как она на него смотрела, по телу Гриффина прошел озноб. На краткое мгновение лицо Сары Гринлиф стало совершенно открытым, утратило выражение злости и упрека. И в это молниеносное мгновение он увидел в глазах отчаянную жажду, какой не встречал никогда прежде. И еще какой-то порыв, заставивший его почувствовать немалую неловкость, потому что его-то взгляд наверняка был точно таким же. Сара Гринлиф заставила и его почувствовать жажду. Жажду чего-то, что он не смог бы точно определить, жажду чего-то неведомого, что ему самому, как он понял только в это мгновение, было жизненно необходимо.

А потом мгновение закончилось. К Саре вернулась прежняя воинственность, и она, закрыв дверь, отступила.

— Извините, — сказала она поспешно, — мне нужно пойти переодеться.

И исчезла с такой же стремительностью, с какой снова ворвалась в его жизнь. Гриффин, чувствуя себя как-то не на месте в этом доме, рассеянно осматривался. Дом ничем не отличался от многих других пригородных коттеджей среднего класса, в которых ему приходилось бывать по службе. Мебель большая, угловатая и функциональная, чуть тронутая индивидуальностью в виде комнатных растений, фотографий и разбросанных повсюду игрушек. Уже из этого можно было понять, что Сара Гринлиф замужем и имеет детей. Не упоминала ли она о муже в пятницу? Вспомнить точно ему не удалось. Во всяком случае, только безумец мог, заполучив такую женщину, дать ей уйти.

Но если не дал, то откуда такая тоска в ее взгляде? — спрашивал себя Гриффин. Может быть, мистер Гринлиф не горит желанием удовлетворять все потребности жены? Может, и того пуще, продолжал он размышлять, может, ее благоверный порыв.

— Эй, ты кто? — раздался тоненький голосок за спиной Гриффина, и он, резко обернувшись, нос к носу столкнулся с пятеркой мальчуганов, взиравших на него в священном ужасе. Он знал, какую внушительную фигуру представляет из себя в форме. Черт возьми! Многие годы внушительный вид был его самым эффективным оружием. И, зная, что вызывает опасливые взгляды взрослых, он мог легко предположить, насколько поразил воображение таких малышей. Разумеется, он не хотел пугать детей, но не имел ничего против того, чтобы произвести на них впечатление. Жаль только, что не удалось произвести такое же сильное впечатление на Сару Гринлиф. Хотя, подумал он, улыбнувшись, неплохо бы и напугать ее немного. Хотя бы настолько, насколько она напугала его самого.

— Я офицер Гриффин Шальной, — представился он. — Управление полиции города Клемента. Мотоциклетный отряд.

Самый высокий из мальчиков доверчиво шагнул вперед и протянул руку.

— Я Джек Маркэм. А это мой младший брат Сэм.

— Я не младший брат! Мне столько же, сколько тебе, — тут же запротестовал Сэм, подходя с заметно меньшей, чем у брата, уверенностью.

— Вот и не столько же, — возразил Джек. — Я родился на пятнадцать минут раньше. Мама сама говорила. Я старше.

— Вот и нет!

— Вот и да!

— Вот и нет!

— Вот и да!

— Я Джона, — пропищал третий мальчик, пока первые два продолжали пререкаться. — Джона Бингэм. Вы знакомы с моей мамой.

— Элен, — сказал Гриффин, вспомнив имя подруга Стоуни, которой тот, хоть они и вечно ссорились, придавал гораздо больше значения, чем прежним своим женщинам.

— Точно.

— А твои друзья-спорщики чьи дети? — Он не сдержал улыбки, сообразив, что присутствует при бесконечном споре близнецов.

— Эти двое — мои.

Гриффин поднял взгляд, обнаружив, что Сара присоединилась к компании, и улыбка его стала шире, когда он увидел, как славно она выглядит в скаутской экипировке. Вроде бы уж что-что, а форма матери-попечительницы скаутского отряда не должна вызывать эротических реакций, но почему-то при виде светло-голубого ее наряда кровь быстрее побежала в его жилах. Шоколад с лица исчез, а буйные локоны зачесаны назад и стянуты простой кожаной лентой. Однако ее подчеркнуто холодный и отчужденный вид только вызвал у Гриффина желание взбудоражить ее чувства до такого же состояния, в каком пребывали его собственные.

Не успел он ответить, как комната начала наполняться людьми, и вскоре сквозь шум приветствий, представлений и призывов к порядку раздался приказ строиться. Вечер прошел в обстановке трудно контролируемого хаоса, пока каждый из приглашенных мужчин представлялся и отвечал на вопросы о своей профессии. Потом общество рассыпалось, чтобы подкрепиться и пообщаться еще свободнее.

Что бы там ни было, Гриффин получил огромное удовольствие. Обычно ему редко случалось иметь дело с детьми, разве что по долгу службы, и сейчас он осознал, насколько же приятно возиться с малышами. Столкнувшись ними так близко, он задал себе неизбежный вопрос: каково было бы самому иметь мальчугана или двух?

В очередной раз вспомнив, что у близнецов не Сарина фамилия, он почувствовал прилив оптимизма. Скорее всего, разведена. Хотя она могла и не брать фамилию мужа. Он давно заметил отсутствие обручального кольца, равно как и следа от него. Но люди, бывает, и не носят обручальных колец, так что это ни о чем не говорит.

Проще всего, напомнил он себе, было бы прямо спросить Сару о семейном положении. Но она, несомненно, сочла бы такой вопрос проявлением внимания с его стороны — и это был бы вполне справедливый вывод, — а учитывая, что он облегчил ее кошелек на семьдесят пять долларов, реакция на такое внимание могла оказаться не столь благосклонной, как ему хотелось бы.

Так что Гриффин предпочел наблюдать, задаваться вопросами и ожидать намека с ее стороны, который помог бы эти вопросы, поставить ей напрямую. Когда вечер стал близиться к концу, а намека так и не последовало, он решил, что сплоховал раньше, когда она глядела на него с явным интересом, а раз так, то лучше, наверно, сойти с охотничьей тропы.

Он действительно так считал, пока не взглянул на нее, собираясь сказать, что пора идти, и не увидел в ответном взгляде такую заинтересованность, какую не смог бы превратно истолковать даже самый недогадливый мужчина. Она озадачена им не меньше, чем он — ею. И Гриффин решил, что вполне может на какое-то время задержаться.

Сара едва не потеряла рассудок к тому моменту, когда последняя мать забрала последнего ребенка. Элен предложила остаться и помочь с уборкой, но Сара убедила подругу, что справится сама, и отослала ее собирать Джону. Ей необходимо хоть на пару минут уединиться, привести в порядок свои мысли и разобраться, с чего это у нее возник такой прилив эротических желаний, да еще в разгар скаутского сбора.

На протяжении всего вечера она не могла сконцентрироваться ни на чем, кроме штанов полицейского офицера, так славно обтягивавших его мускулистые ноги. Не преступно ли выглядеть таким сексуально привлекательным в форме государственного служащего? Мысли ее постыдно вертелись вокруг одного и того же: каково было бы соблазнить офицера Шального с этими его наручниками? Вот уж воистину Шальной. Сам такой, да еще и других наводит на шальные мысли.

Выбрасывая в мусор последние бумажные тарелки и стаканы, она невольно прислушалась к возне сыновей в комнате Джека наверху. К этим звукам примешивался другой, гораздо ближе, — скрип кожи. Почему-то она не удивилась, различив его. Она каким-то образом знала, что офицер Шальной все еще находится в ее доме.

Она обернулась и увидела его, с самым что ни на есть непринужденным видом заполнившего дверной проем между кухней и столовой. Он стоял во всем великолепии своих полицейских регалий, придававших ему отчужденный вид, так что трудно было понять, что происходит у него внутри. Сара все еще думала о том, каково было бы лежать под ним обнаженной и задыхающейся от страсти, а потому ее дыхание в этот момент оказалось учащенным.

— Вы все еще здесь, — спокойно сказала она, и это заявление прозвучало достаточно глупо, ввиду полной очевидности ответа.

Но это не помешало ему ответить:

— Я задержался после ухода гостей. Подумал, может, смогу помочь вам навести порядок.

Сара покачала головой.

— Не беспокойтесь. Не так уж много тут работы. Но все равно спасибо за предложение.

Вместо того чтобы истолковать отказ и благодарность как намек на то, что пора уходить, офицер Шальной сделал пару хорошо рассчитанных шагов по кухне и остановился у стола.

— Как вышло, что ваши сыновья носят другую фамилию?

Вопрос прозвучал не так странно, как показалось бы ей в других обстоятельствах, и Сара отвечала не колеблясь:

— У них фамилия отца.

Он понимающе кивнул и сделал еще несколько шагов, чуть позвякивая подковами башмаков по плиткам пола.

— А почему вы не носите фамилию мужа? — спросил он.

Сара с трудом сглотнула. Чем ближе он подходил, тем сильнее билось ее сердце.

— Я взяла девичью фамилию при разводе, — сообщила она, не в силах оторвать глаз от его приближающегося взгляда.

— Так вы не замужем?

Он остановился в нескольких дюймах от нее. Сара немо кивнула — звукам не давал прорваться нараставший в горле комок.

Когда он протянул руку к ее лицу, Сара инстинктивно откинулась. Он, очевидно, заметил испуг и нахмурился, но рука продолжала приближаться, пока пальцы не коснулись шеи и подбородка.

— Офицер Шальной!.. — запротестовала она прерывистым шепотом.

— Гриффин, — поправил он.

— Гриффин, я не думаю…

— Никогда еще не встречал женщину с такой наклонностью измазываться пищей, — перебил он, проводя большим пальцем по углу ее рта.

— Не надо… — Она снова попыталась отстраниться.

Но палец его не отрывался до тех пор, пока не обвел нижнюю губу.

— Вот так, — сказал он мягко.

Прежде чем Сара успела ответить, он подался вперед, а потом его рот прижался к ее рту, губы мягко потерлись о ее губы, и щеточка усов пощекотала кожу. Сначала она была слишком удивлена, чтобы отреагировать, и просто стояла перед ним, позволяя целовать себя. Потом, осознав, что происходит, все же отреагировала, и отреагировала мстительно, по принципу «око за око, поцелуй за поцелуй». Вместо того чтобы оттолкнуть, как подсказывал рассудок, предательницы-руки вцепились в его рубашку, а пальцы постарались ухватить волосы.

Тогда и Гриффин не промедлил с ответом. Поцелуй его был на этот раз глубже. Сара оказалась прижата к кухонному столу, и ноги Гриффина внедрились между ее ног, а его твердый живот прижался к ее животу. Рука передвинулась с шеи на затылок, обхватила голову и притянула, позволив рту полностью завладеть ее ртом. Она почувствовала другую руку у себя на талии, потом на ребрах, и в конце концов теплая ладонь обхватила грудь и принялась ритмически сжимать сосок, пробуждая его к собственной жизни. Сара застонала, пронзенная электричеством его прикосновения, и он ответил таким же звуком, а его язык еще глубже вонзился в ее рот.

Долгие мгновения мужчина и женщина боролись, выясняя, кто первым уничтожит другого, не думая, откуда пришла их страсть и куда приведет. Сара уже взялась было за пряжку Гриффинова ремня, но вдруг услышала, как что-то с громким стуком упало наверху. Тут же вспомнив о сыновьях, она одним яростным толчком отбросила Гриффина.

Сначала она не могла говорить, ошеломленная собственным поведением. Все, что ей удалось сделать, так это попытаться восстановить дыхание и молча покачать головой, более всего на свете желая отвести время на пять минут назад. Но, увы, не для того, чтобы поступить иначе. Она хотела бы пережить этот поцелуй снова и снова.

— Почему… почему ты сделал это? — удалось ей наконец прошептать.

Гриффин ответил прямым взглядом, дыша так же порывисто, как она сама.

— Потому что ты попросила, — сказал он. Сара покачала головой в безмолвном отрицании.

— И сейчас просишь, — сказал он. — И всякий раз, когда смотришь на меня так.

— Но…

— Мам! Джек меня ударил!

— Неправда!

— Правда!

— Неправда!

— Правда!

Голоса сыновей, полные детского гнева, наполнили Сару таким же чувством. Она была возмущена легкостью, с какой Гриффин оказался в ее объятиях, сконфужена собственным желанием, чтобы это случилось, и обеспокоена тем, как быстро забыла о присутствии в доме детей. И, кроме того, она была зла как черт из-за того, что сейчас каждый нерв в ее теле дрожал сорвавшейся пружиной по милости Гриффина Шального. По всем этим причинам голос ее был зол и резок.

— Думаю, тебе лучше уйти.

— Пообедай со мной завтра вечером. Сара не знала, на что рассердилась больше: на то, что он проигнорировал требование уйти, на то, что его слова звучали скорее требованием, чем просьбой, или на свое отчаянное желание сказать «да».

— Не могу, — ответила она.

— Почему?

Далеко не в первый раз она захотела, чтобы этого вечера не было вовсе. Набрав полные легкие воздуха, она прямо посмотрела на Гриффина и, не сумев утаить досады, сказала:

— Потому что у меня уже назначено свидание. — Роджер, страховой эксперт, вытребовал у нее обещание сходить в кино за свое появление на вечере.

Гриффин изменился в лице.

— А, понимаю, — сказал он, рывком отодвигаясь.

Сара знала, что должна быть благодарна внезапно возникшему у него желанию образовать дистанцию, но вместо этого почувствовала холод, хотя в окно веял уже по-весеннему теплый ветер. Ее неудержимо потянуло объяснить причину и спросить, не удастся ли встретиться вечером в среду, но она решила придержать язык.

Этот человек обошелся ей в семьдесят пять долларов, которые вовсе не были лишними, напомнила она себе. Этот человек чересчур самоуверен, чтобы не сказать самонадеян, — может быть, потому, что ему не приходилось слышать от женщины слово «нет». Нетрудно догадаться, как он расценит ее виноватый лепет, если успел побывать в ее объятиях спустя каких-то три дня после того, как оштрафовал за преступление, которого она даже не совершала.

Стараясь не думать о том, что теперь-то преступление совершено, Сара твердо повторила:

— Думаю, тебе лучше уйти.

Гриффин молча кивнул и повернулся, направляясь к выходу, но она могла поклясться, что ему не по себе. И все же так, наверное, лучше. Никогда в жизни мужчине не удавалось столь быстро привести ее в такое смятение. Надо быть идиоткой, чтобы связаться с Гриффином Шальным, убеждала она себя. Он слишком сексуален, слишком неотразим, слишком властен, слишком все на свете. Ей нужен человек спокойный, непритязательный, безопасный. Как Роджер, ласково произнесла она про себя, надеясь, что это имя возбудит в ней хоть какое-нибудь чувство.

Но единственным чувством было то, которое сотрясало ее тело при виде удалявшегося Гриффина.