Претендент на ее сердце

— Издеваетесь? — усмехнулся он.

Разумеется, она издевалась.

Многообещающе улыбнувшись, он добавил:

— Дорогая, если мне вдруг захочется к вам поприставать, вы об этом и сами догадаетесь. Уж поверьте.

Рейчел беспокойно поерзала на стуле. Но на что еще ей приходилось рассчитывать? Какого еще отношения к себе может ожидать женщина, которая, как следует из ее слов, ложится в постель с каждым встречным и которая не может решить, кто из трех вымышленных любовников — отец ее несуществующего ребенка? Приходится привыкать.

— Мне нужно добраться домой, по дороге ненадолго заглянув в магазин.

Шериф Хантер с ленцой вылез из-за стола. Рейчел изо всех сил старалась не разглядывать его в упор.

— Ну, тогда поехали.

Она кивнула, пытаясь оценить ситуацию. Если за выигранное время удастся поподробнее выяснить, что происходит с Сабриной, то можно оправдать и потерю возможности пользоваться машиной на выходные, и репутацию женщины легкого поведения, и даже потерпеть колкости от шерифа. Трейлер находился не дальше четырех или пяти миль от городка, и в случае чего она могла бы пройти такое расстояние за час. Правда, сейчас слишком холодно для таких прогулок. Но зато можно не зависеть от Райли Хантера.

Она молча смотрела, как он влезал в куртку, надевал перчатки и нахлобучивал на голову шляпу.

Боже, как элегантно он выглядит! — не могла не отметить Рейчел. Он мог бы сниматься в любом из фильмов про Дикий Запад.

— Мисс Дженсен?

— Да, шериф?

— Кто из молодых Вентворфов, скорее всего, отец вашего ребенка?

Рейчел удрученно вздохнула. С одной стороны, какое ему дело? С другой, поскольку она действительно плохо знала этих Вентворфов из Фримонт-Спрингса, то и не подумала выучить, как их зовут. Пришлось уходить в глухую оборону.

— Почему вас это интересует?

Он совершенно непринужденно пожал плечами.

— Просто любопытно. Я помню, что вы сказали «оба», но ведь шансы у них наверняка разные. К тому же, если учесть, что Джек умер, и все такое…

Джек умер? Вот это новость. Она впервые услышала о смерти одного из Вентворфов. К сожалению, не было никакого способа разговорить шерифа, не боясь навлечь на себя подозрение. Если бы она действительно была в таких близких отношениях с членами этой семьи, то, разумеется, узнала бы, что один из них умер.

Может быть, эта смерть отчасти и была причиной неприятностей у Сабрины? Не поэтому ли рядом с Сабриной не было отца ее ребенка? Подумать только, какое несчастье свалилось на ее бедную голову! Рейчел вдруг почувствовала, что ее как никогда тянет к сестре. Угораздило же ее влюбиться, ожидать ребенка от любимого и вдруг потерять его…

Она должна разыскать Сабрину! Просто обязана. Сестру ни в коем случае нельзя оставлять одну.

Шериф еще раз взглянул на нее, но тут же опустил глаза.

— Я хотел сказать, что вы не… в самом деле… это на вас не похоже… я имею в виду, с двумя… Хотя, на самом деле, наверно… Если вы говорите, что подозреваете обоих… Но может быть, все-таки кого-то одного?

Он окончательно смутился и снова, едва взглянув на нее, уставился в пол.

— Ладно, забудьте все, что я сказал, хорошо? Конечно, это меня не касается. Но если вы все-таки решитесь рассказать…

Он отчаянно пытался быть обходительным. Хотел попять, зачем женщина поставила себя в такое, мягко говоря, неприятное положение. И сейчас она должна была объяснить ему. А заодно и себе, и всему миру.

— Да, конечно, с одним из них у меня были гораздо более тесные отношения, но…

Он впился в нее глазами.

— Это был Майкл или Джек? — наконец не выдержал он.

Она вздохнула с облегчением. Все-таки он назвал их имена.

— Майкл. — Она помнила, что, по его словам, Джек считался умершим.

Он кивнул, но, казалось, был не вполне доволен ответом.

— А тот, третий, который тоже может оказаться отцом? Что насчет него?

Рейчел вздохнула, мечтая о том, чтобы этот, с позволения сказать, разговор побыстрее закончился и ей больше не приходилось чувствовать себя такой виноватой.

— Ну, это было что-то вроде… Ну знаете, как это бывает… мимолетное увлечение… — запинаясь, ответила она.

Он кивнул, не глядя на нее.

— Вы частенько увлекаетесь, правда?

Странно, но в его вопросе не слышалось никаких намеков. Он, казалось, совершенно не собирался извлекать какую-то выгоду из знакомства со… скажем так, женщиной без твердых моральных устоев. Наоборот, он совершенно искренне беспокоился о ее благополучии, стараясь понять, что заставило эту женщину угодить в такой переплет.

Рейчел глубоко вздохнула, испытывая непреодолимое желание выложить ему все начистоту. Но к этому моменту она уже столько напридумывала, наделала столько глупостей, что вряд ли Райли поверит ей, когда она наконец скажет правду. К тому же она все еще не доверяла ему полностью. Поэтому на данный момент она решила открыть только маленький кусочек правды.

— Вовсе нет. Просто в последнее время у меня не жизнь, а сплошная неразбериха, и я…

— У вас неприятности, так?

Она грустно улыбнулась, прочитав искреннее сочувствие в его глазах.

— Да, вне всякого сомнения.

Хотя Рейчел испытывала чувство благодарности за то, что получила возможность сказать несколько правдивых слов, она помнила, что должна быть очень осторожной. Если она забудет, когда говорила правду, а когда сочиняла, то Райли Хантер выведет ее на чистую воду еще до понедельника.

Проще всего избегать его в последующие дни, подумала Рейчел. Она могла бы окопаться в трейлере на весь уик-энд, позвонить оттуда нескольким друзьям и знакомым, решить, что делать дальше. Потом… Ей все-таки нужно пускаться по следу Сабрины. Ничего не поделаешь.

— Пойдемте, мисс Дженсен, — голос Райли Хантера прервал ее мысли.

Рейчел уже была готова сказать что-то еще, но решила, что для первого раза и такого кусочка правды достаточно. Чтобы Райли не успел задать ей еще какой-нибудь вопрос, Рейчел быстро накинула куртку и поспешила из офиса. Она страстно надеялась, что за три дня сможет найти какой-то разумный выход из этого хаоса.

Едва Райли втиснулся в пикап, получив жалобу, что хулиганствующие Баркеры опять не дают никому покоя, и собираясь поехать в очередной раз поучить их уму-разуму, как у пего перед глазами возник образ Сабрины Дженсен. Впрочем, если учесть, что в последние часы он не мог думать ни о ком, кроме нее, это было не слишком удивительно. Мысли о ней занимали все его свободное время, которое можно было посвятить куда более важным делам, при том, что они были знакомы всего-навсего несколько часов! Еще ни одна женщина не поселялась в его сердце так скоро и основательно, а увлекаться такими особами, как Сабрина, было для него и вовсе странно.

Черт возьми! Она даже не знает, кто из трех ее поклонников сделал ей ребенка. Трое. Подумать только! Трое. Не то чтобы Райли был моралистом, который любит всех осуждать, — «живи и давай жить другим» было его девизом, — но все же, черт возьми… Почему его с такой силой тянет к этой женщине?

Он вспомнил последнюю свою любовь — тогда он тоже влюбился сильно и быстро. Мисс Кэролайн Мерили Дьюхорст, регулярно посещавшая церковь, бывшая герлскаут, учительница младших классов — и, вдобавок, девственница. А чем все закончилось? Только ее родичи пригрозили лишить ее денежной помощи, если она выйдет замуж за такого, как Райли Хантер, она тут же пошла на попятный и впоследствии сочеталась законным браком с тщательно отобранным родней претендентом.

Вот такая жертвенная любовь.

Может быть, Райли было суждено влюбляться в женщин, которые не отвечали ему взаимностью?

Шериф повернул ключ зажигания и посмотрел через ветровое стекло на ночное небо. Ярко сияла полная луна, несколько звездочек прятались за облака. Ему живо припомнились зеленые глаза, смотревшие на него с заднего сиденья со страхом и беспокойством.

Райли всегда везло на женщин, у которых были неприятности. Еще в школе он увидел, как старшие девчонки дразнили Сару Сандаски. Они насмехались над ней потому, что она была из бедной семьи и росла без отца. Райли взял Сару под свою опеку с того самого утра и следил, чтобы про нее никто не сказал худого слова. Они остались друзьями и по сей день. Сейчас она замужем, работает репортером в газете и совершенно счастлива. Они с мужем даже просили Райли быть крестным отцом у их первого ребенка.

Кто знает, может быть, Сабрина Дженсен испытывала те же трудности в какой-то период жизни? Может быть, ее бросили, когда она была ребенком? Может быть, она росла в бедности или с ней грубо обращались? Может быть, ее некому было защитить? Райли долгое время придерживался мнения, что победители и неудачники в жизни различаются только тем, что у первых были друзья и любящие родственники, чтобы поддержать их в трудные периоды жизни, а у неудачников не было никого.

У Сабрины Дженсен, похоже, никого не было. Она сама весьма прозрачно на это намекнула, когда Райли сказал, что странно уезжать на праздниках, когда все стремятся быть поближе к родным. Что она тогда ответила? Что это зависит от отношений с родными. Очевидно, в ее семье родственные узы не были слишком крепкими.

И вот она здесь, за многие мили от дома, живет в съемном

жилище, и некому позаботится о ней. Все про нее забыли, кроме чужой семьи, да и той, вероятно, нужна не она сама, а ребенок. Бедняжка испугана, обеспокоена и страдает от неопределенности. Беспокоится она, наверное, не только за себя, но и за будущего ребенка, и при этом ей совершенно не к кому обратиться за помощью. А между тем Рождество уже на носу.

Райли включил фары и прибавил газу. Вестпорт-Трейлер-Парк, или Стоянка домов на колесах, как бы это место ни называлось, находилось всего в нескольких милях. За пять минут можно заехать туда, убедиться, что с Сабрипой все в порядке. Узнать, не нужно ли ей чего. Или кого.

Когда он подъехал, в ее окнах еще горел свет. Вообще-то ничего удивительного, ведь еще только половина десятого. Все же Райли поколебался, перед тем как вылезти из машины. Он не собирался лукавить себе, что его намерения были исключительно благородными. Да, он собирался убедиться, что она в порядке и все такое, но в то же время отдавал себе отчет, что втайне надеется на что-то значительно большее… Он напомнил себе о своих зароках и предыдущих ошибках. Снова наступать на те же грабли?

Отбросив подобные мысли, он открыл дверцу и вышел. Сабрина, должно быть, услышала, как он подъехал, потому что, не успел он подняться на первую ступеньку крыльца, как она предстала перед ним в проеме распахнувшейся двери, освещаемая слабым желтым светом, шедшим из дома.

Ее одежда, вероятно, служила ей чем-то вроде пижамы — длинная фланелевая рубашка до колен, белые леггинсы и толстые носки. Волосы были собраны в хвост, но несколько выбившихся прядей обрамляли лицо, на котором не осталось и следа от скромного дневного макияжа. Правой рукой она схватилась за дверную ручку, как будто это была единственная надежда в жизни, а в левой держала… Райли с подозрением прищурился. Она держала стакан белого вина! Странный, мягко говоря, выбор для беременной женщины. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы знать: при беременности противопоказаны любые спиртные напитки.

— Мисс Дженсен, — он поднес два пальца к шляпе в знак приветствия.

— Что вас привело сюда в такое время?

Он подошел поближе, к началу металлической лестницы.

— Меня вызвали утихомирить семейку Баркеров. Решил заодно проведать вас.

Она посмотрела на него с любопытством.

— Кого вы собираетесь усмирять?

— Вздорных Баркеров. Они здесь притча во языцех. До них отсюда рукой подать.

— Они опасны?

— Нет, мэм. Просто покоя никому не дают. Особенно младший, Билли Баркер. Мухи не обидит, но душу вымотает. Я как раз хотел убедиться, что он не околачивается поблизости. Вы ведь тут недавно, и он может обратить на вас внимание.

— А что они вытворяют?

— Шумят, ругаются. Недовольны всеми окружающими и друг другом. Спать никому не дают. Удивительно, что вы ни разу ничего не слышали.

Она показала внутрь дома.

— У меня работает радио, и не слишком тихо. — Она улыбнулась. — Странно, что на меня никто еще не жалуется.

Только теперь Райли услышал доносившуюся из комнаты музыку. Он кивнул.

— По сравнению с теми концертами, которые закатывают Баркеры, это сущие пустяки.

Она перехватила ручку двери, видимо, собираясь закрыть ее.

— Ну вот, как видите, я в полном порядке. Благодарю за заботу, шериф. Если у вас больше никаких новостей…

Не удержавшись, Райли произнес:

— Да, еще одно. — Он кивнул на ее стакан. — Вы уверены, что в вашем положении можно употреблять вино? Я не хочу вас обидеть, но, по-моему, это может повредить ребенку.

Сабрииа широко раскрыла глаза, и Райли подумал, не превысил ли он свои полномочия.

— Нуу… — протянула она. Затем, наконец вспомнив нужные слова, произнесла: — Не о чем беспокоиться. Это безалкогольное вино, которое начали теперь выпускать.

У Райли отлегло от сердца. Ну конечно. Он и забыл, что существует такая ерунда.

— Мне всегда хочется чем-нибудь полакомиться под Рождество. Я обычно запасаюсь продуктами на все праздники. Если помните, вчера я даже купила пирожков с сыром. Это привычка. Без сыра и Рождество не Рождество. А к сыру обязательно нужен стаканчик вина. Пришлось порыться в своих старых запасах. — Она сделала хороший глоток. — Я бы пригласила вас зайти и тоже выпить стаканчик, но ведь у вас много всяких дел.

Если бы речь шла о настоящем вине, Райли бы отказался немедленно. Там, где дело касалось коньяка или виски, он мог перепить любого, хотя был обычно весьма умерен. Но вино почему-то сразу ударяло ему в голову. Стоило выпить чуть больше стакана, как тело отказывалось ему повиноваться, а на следующее утро приходилось бороться с жестоким похмельем. Но поскольку вино было не настоящее и Сабрина почти напрямую приглашала…

— Напротив. Время моего дежурства только что истекло, так что я совсем не прочь к вам заглянуть. Спасибо за приглашение.

Выражение ее лица можно было истолковать только как панику, вызванную его согласием.

— Или вы не хотите, чтобы я к вам заходил? — На него напало сомнение.

— Нет, почему же, просто… я удивилась, вот и все. Я имею в виду — тому, что вы сейчас не на работе. Вы ведь сказали, что ехали по какому-то вызову.

Райли взялся за перила и медленно поднялся до предпоследней ступеньки. Даже стоя на ступеньку ниже Сабрины, он был чуть выше ее.

— Мне приходится работать даже во внеурочное время. В таком городишке, как Вэллес-Каньон, приходится жить на бегу. Но, к счастью, в такой глуши не происходит ничего серьезного, чтобы приходилось не спать ночами. Практически я сейчас вроде бы работаю. Но в то же время можно сказать, что я решил отдохнуть. Вы, кажется, предлагали пропустить по стаканчику? — Райли неожиданно до смерти захотелось побыть с Сабриной подольше.

Секунду она сверлила его взглядом, но в конце концов сделала приглашающий жест.

— Да, конечно. Сколько угодно. Я надеюсь, сырные пирожки тоже вам поправятся.

— Какое же Рождество без них?

Как только он закрыл за собой дверь, Сабрина тут же выключила радио и метнулась на кухню, а Райли стал освобождаться от шляпы, перчаток и куртки. Когда ему сообщили о безобразном поведении Баркеров, он сидел дома, и поэтому сейчас на нем не было формы. Он был одет в синие джинсы и рубашку. По привычке, сняв шляпу, Райли провел обеими руками по волосам. На этот раз он не обращал внимания на передвижения Сабрины по кухне, памятуя, к каким последствиям это может привести. Не успел он устроиться поудобнее, как появилась Сабрина со стаканом вина.

— Надеюсь, вам понравится.

Райли глотнул и обнаружил, что вкус весьма приятен. Вообще-то он всегда подозревал, что всякие безалкогольные суррогаты в рот не возьмешь, но это оказалось на удивление вкусным.

— Неплохо. — Из вежливости он добавил: — Я, пожалуй, как-нибудь куплю такое для себя. Как оно называется?

Снова испуганно расширенные глаза.

— Ну… Гм… По-моему, Chateau de Fimposteur.

Райли кивнул.

— Оно очень вкусное.

— Да-да. Особенно хорошо с курицей и рыбой.

— Надо запомнить.

Повисло неловкое молчание. Сабрина скользнула в кресло.

— Итак, шериф… — заговорила было она.

Он знаком остановил ее.

— Пожалуйста, зовите меня Райли. Так меня называют все в Вэллес-Каньоне. Даже те, кого я арестовываю.

— Вам случалось арестовывать людей здесь? — спросила она с улыбкой. — Трудно поверить.

Он улыбнулся в ответ.

— Никуда не денешься. Это неизбежная часть работы.

— Это были те самые вздорные Баркеры?

Он кивнул.

— И сестры Гленденнинг, правда, они не такие буйные.

— И что они делали?

— Всякие хулиганские шуточки. Обматывают деревья туалетной бумагой, поливают окна мыльной пеной, а то устроят пальбу из пистолетов посреди ночи. Вот в таком духе. Они делают это круглый год, но иногда переходят всякие границы. — Он глотнул вина и продолжал: — Черт возьми, они ведь уже далеко не дети. Пора бы вырасти из таких забав.

— Простите, шериф… то есть Райли, — поправилась она и, прежде чем продолжать, сказала: — Можете звать меня… хм… Сабрина. Так вот, Вэллес-Каньон, кажется, неподходящее место работы для такого человека, как вы. Поймите меня правильно. Здесь, конечно, замечательный маленький городок. Но вряд ли здесь найдет применение такой… человек с такими способностями, какими вы, очевидно, располагаете.

— Вы хотите спросить, что привело меня в этот затерянный уголок штата, мисс… то есть Сабрина?

Она пожала плечами.

— Свою историю я рассказала. Теперь ваша очередь.

Она, вероятно, была права, но Райли больше любил слушать, чем говорить, особенно когда дело касалось его и его прошлого. С другой стороны, скрывать ему нечего.

— Я родился и вырос в маленьком городишке недалеко от Талсы — в Эденсайде. Если вы были в Талсе, вы, наверное, о нем слышали.

Она кивнула, стараясь сохранять нейтральное выражение лица.

— Там нет ничего, кроме кучки запущенных домов. Ах да, еще процветающей преступности. Немногие хотели бы там оказаться, особенно после наступления темноты.

Никак не прокомментировав это сообщение, она спросила:

— Что же все-таки послужило поводом к вашему отъезду?

Обычно Райли старательно избегал разговоров на такие темы, но почему-то сейчас, рассказывая Сабрине о своей жизни, он не чувствовал особой неловкости. Может быть, подозревал, что у них было нечто общее в прошлом.

— Отец ушел от нас, когда мне было семь, а сестре пять, оставив маму с двумя детьми на руках, так что ей приходилось работать на трех работах. Мама всегда хотела, чтобы наша жизнь сложилась лучше, чем ее собственная. Она смогла добиться, чтобы у нас была возможность учиться в колледже. Мы и учились.

— Что вы изучали?

— Юриспруденцию, — с гордостью ответил он. — Закончил с отличием. До того как приехать сюда, работал детективом в Талсе. Расследовал убийства. Я проработал там почти десять лет, с двадцати двух.

— Почему же вы уехали?

Он тяжело вздохнул, отхлебнул еще вина и отвел глаза.

— Чтобы расследовать убийства, нужно быть слишком толстокожим. Я не выдержал.

Удивительно, с какой легкостью он смог в этом признаться. Там действительно требовался гораздо более сильный человек, чтобы работать с этим день за днем и не сойти с ума.

— После того, как мне пришлось расследовать дело человека, убившего шестилетнего сына, я долго не продержался. Я просто не мог этого выносить. Страшно смотреть, что люди могут сделать друг с другом. Когда я нашел объявление об этой вакансии в газете, мне ужасно захотелось сбежать сюда. Так что работа в Вэллес-Каньоне мне идеально подходит.

Конечно, было и другое объяснение тому, что Райли забрался в этот медвежий угол. Ему нужно было время, чтобы осваивать новое увлечение, которое он мечтал сделать профессией. Работа в здешнем департаменте была, пожалуй, единственным вариантом, оставляющим достаточно свободного времени и в то же время позволяющим не терять связи с полицией. Переехав сюда, он совершенно неожиданно для себя приобрел замечательную ясность ума и спокойствие души.

Такая идиллия продолжалась до вчерашнего дня. Приезд Сабрины Дженсен основательно подорвал его спокойствие и умиротворение. И сейчас, попивая вино и смотря на нее поверх стакана, он понимал, что эта история еще очень далека от завершения.

Глава ПЯТАЯ

— А вы чем занимаетесь в Оклахоме?

Рейчел разглядывала Райли Хантера в тусклом свете единственной лампы и жалела, что пригласила его к себе. Конечно, приглашая его, она совершенно не ожидала, что он примет ее приглашение. Она-то думала, что он находится на службе или едет куда-то по своим делам и остановился проведать ее просто из вежливости. Меньше всего она ожидала, что ему захочется установить с ней более близкие, чем требовалось по долгу службы, отношения. Судя по его вчерашнему поведению, он был рад отделаться от нее.

Хотя сейчас, вспоминая вчерашний день, она отметила, что Райли был очень обходителен с ней, когда они зашли на маленький рынок, где Сабрина сделала некоторые закупки на пути домой. Он вызвался нести ее корзинку с продуктами, доставал все, что ей требовалось, с высоких полок, и насоветовал ей купить много полезных продуктов для беременных, в дополнение к ее обычному убогому рациону.

Райли также напомнил ей, что беременной женщине нельзя пить вино, вспомнила Рейчел. Конечно, ей следовало вспомнить об этом, когда она шла открывать дверь. Просто она не подумала. Как обычно.

Уезжая из Оклахомы, она в последнюю минуту положила эту бутылку вместе со всеми остальными вещами. Тогда она думала, что какое-то время проживет с Сабриной. Теперь же, увидев Райли, так растерялась, что забыла о необходимости изображать из себя беременную. Когда же он сам напомнил ей об этом, пришлось ему наврать.

В очередной раз.

Настанет ли когда-нибудь время, спросила она себя, когда можно будет сказать ему хоть что-то правдивое? Она, наконец, вспомнила, что ее только что спросили об Оклахоме. Вот и представилась возможность. Если Райли не знает, что Сабрина на седьмом месяце, он, может быть, не знает и об ее жизни. Так что какая, к черту, разница, подумала Рейчел. Теперь-то она могла начистоту рассказать о своей жизни дома.

— Я работаю в баре. Вернее, работала. Я потеряла работу перед самым отъездом.

— Вас уволили накануне Рождества? Ужасно. Тем более, учитывая, что вы беременны.

Она закусила губу.

— Да, но… гм… мой шеф не знал, что я беременна.

— Вам следовало сообщить ему.

— Не думаю, чтобы это принесло какие-то результаты. — Это тоже было правдой, подумала она. Эдди, ее менеджер, был человеком без сердца. Вот так.

— Может быть, мне стоит позвонить ему? — предложил Райли. — Я бы напомнил ему о человечности и доброте.

— Нет! — Рейчел выпалила это слишком резко и твердо, и Райли взглянул на нее с удивлением. — Я имею в виду, — попыталась она сгладить свое восклицание, — это не его дело. Я не хочу, чтобы он знал… о моем положении. И не беспокойтесь за меня. Я найду другую работу. В бары всегда требуются работники. Не придавайте этому значения.

Судя по выражению его лица, Райли еще не раз об этом задумается, отметила Рейчел. Он казался всерьез обеспокоенным за нее.

Надо же, у нее, оказывается, вполне успешно получается вешать лапшу на уши. Последняя мысль затронула какую-то болезненную точку в ее душе, и Рейчел поняла, что ее снова тянет рассказать ему всю правду. Он слишком хороший человек, чтобы водить его за нос подобным образом. Но все же торопиться нельзя. У нее еще будет достаточно времени рассказать, как все было на самом деле. Когда Сабрина окажется в безопасности.

— Вы хороший человек, Райли, — с улыбкой сказала она. — Но, право же, не стоит беспокоиться за меня. Покраснев, он опустил глаза.

— Я вовсе не такой уж хороший. Просто не могу видеть женщину в затруднении.

— Я сама могу позаботиться о себе.

— Ну, это ведь еще как сказать.

Рейчел вспыхнула.

— Вам-то до этого какое дело?

— Понимаю, что никакого, — тихо сказал он, — но от этого ваши трудности заботят меня не меньше.

На душе у нее потеплело. Он знаком с ней едва ли день, и все-таки его волнуют ее трудности. Он прекрасно осведомлен, что она запуталась и не в состоянии выбраться самостоятельно. Если верить ее словам, ситуация складывается такая, что большинство мужчин в ужасе разбежались бы от такого существа, а он тем не менее продолжал заботиться о ней.

Это как раз то, что ей было нужно, подумала Рейчел. К тому же в глубине души она чувствовала, что Райли ей тоже небезразличен. Странно, но ее чувства к нему отличались от тех, что она испытывала по отношению к другим мужчинам. Работая в баре, она каждый день общалась с множеством мужчин. С ней флиртовали, заигрывали. Там бывали мужчины, в которых она могла бы по уши влюбиться с первого взгляда. И Рейчел давным-давно научилась осторожничать в любовных делах.

Она отвергала всех. Да, естественно, она флиртовала и отшучивалась в ответ, но, каждый вечер, возвращаясь одна в пустую квартиру, чувствовала себя обделенной. Однажды, когда ей было семнадцать, она совершила ошибку и больше не собиралась ее повторять.

Она влюбилась в совершенно очаровательного ковбоя по имени Барт Мендоза и вскоре отдалась ему душой и телом. Но через неделю он исчез в неизвестном направлении, даже не попрощавшись. Вскоре Рейчел забыла о нем, потому что познакомилась с неким Натаном. Ему на смену пришел очаровашка Тим, и мысли о Натане выветрились у нее из головы.

Но с ними она отнюдь не заходила так далеко, как с Бартом. С тех пор у нее было еще несколько ухажеров, но, общаясь с ними, она не давала себе воли. Урок, преподанный Бартом, оказался болезненным, но тем лучше она его запомнила. Барт показал ей раз и навсегда, что она, так же как и ее мать, готова броситься на первого же симпатичного мужика.

Рейчел плохо помнила мать — последний раз она видела ее много лет назад. Бланш Дженсен бросила любящего мужа и двух сестер-близнецов ради симпатичного ухажера с хорошо подвешенным языком.

Сначала, пока дети еще не подросли, она иногда писала им письма, поздравляла с днем рождения, но постепенно и это сошло на нет. Бланш сделала свой выбор, уйдя и не оглянувшись.

В свое время Барт Мендоза подобным же образом исчез из жизни Рейчел. С тех пор ухаживания мужчин, можно сказать, не выводили ее из равновесия. За исключением первого раза, она никогда не позволяла себе потерять голову. Она разрешала любви поселиться в сердце только на несколько часов свидания, а когда мужчина уходил, заставляла себя забыть о нем. Она наделала порядочное количество глупостей в жизни, и, надо думать, наделает еще немало, но этой ошибки больше не повторит.

Она не собиралась быть такой женщиной, как мать, и переходить от одного любовника — или мужа — к другому. А если это значило, что Рейчел придется всю оставшуюся жизнь провести в одиночестве, ну что ж… значит, так тому и быть. На свете много куда более страшных вещей, чем одиночество.

Так что никакой Райли Хантер не вскружит ей голову. Потому что она знала: если влюбится в него по-настоящему, то наделает глупостей и вскоре об этом пожалеет. Как бы он ни был привлекателен, она была уверена, что он ничем не лучше любого другого красивого мужчины.

— Я, право же, ценю вашу заботу обо мне. Но, верите вы в это или нет, я способна позаботиться о себе сама.

— Хорошо, — произнес он, допивая вино. — Если вы на этом настаиваете, у меня, похоже, нет другого выхода, кроме как поверить вам. — Он оглянулся вокруг, ища, куда бы поставить пустой стакан. — Поскольку я убедился в вашей самостоятельности, то видно, никакого резона околачиваться тут дальше нет.

Не найдя, куда поставить стакан, он быстро поднялся, очевидно, намереваясь отнести его в кухню. Но движение оказалось слишком быстрым, чтобы он сумел удержать равновесие. Поэтому вместо того, чтобы шагнуть вперед, он, покачиваясь и вытаращив глаза от удивления, застыл на месте. Затем, прежде чем Рейчел поняла, что происходит, он качнулся в ее сторону. В растерянности она привстала и попыталась удержать его. Но он был явно слишком тяжел для нее, и Рейчел плюхнулась обратно в кресло, а Райли приземлился ей на ноги.

Секунду они глазели друг на друга, и каждый пытался понять, что же все-таки произошло. Затем Райли откинулся назад, вскочил и приземлился в свое кресло. Но теперь он сидел в гораздо более непринужденной позе, чем раньше, — руки раскинуты в стороны, одна нога перекинута через подлокотник.

Рейчел не двинулась с места — да и не смогла бы, даже если бы захотела, и сидела, беспомощно моргая, как будто внезапно ослепленная какой-то яркой вспышкой. Но постепенно она начала приходить в себя и, наконец, до нее дошло, что Райли находится в состоянии, несколько не подобающем облеченному властью представителю закона.

— Ч-что с вами? — дрожащим голосом спросила она.

Райли потряс головой, прижал руки ко лбу.

— Если бы я не знал точно… — он выглядел растерянным. — Вот черт! Я бы подумал, что напился.

Рейчел похолодела. Что же делать, придется снова вешать лапшу на уши.

— Но это невозможно!

Это действительно невозможно — ведь она налила ему всего-то полстакана. Сама она выпила больше и не чувствовала ни малейшего головокружения. А он, крупный мужчина, выпил всего-то неполный стаканчик. Даже если учесть, что вино на самом деле не было безалкогольным, на такого человека, как Райли Хантер, оно не могло оказать никакого действия. Не должно было оказать, по крайней мере.

— Вы уверены, что это не настоящее вино?

— Совершенно уверена.

— Дело в том, что у меня очень высокая чувствительность к вину, — добавил он.

Так вот в чем дело! Теперь все стало на свои места.

— В последний раз я испытывал такое головокружение на свадьбе у сестры, когда одна рюмка шампанского просто свалила меня с ног. Так что вино мне совершенно противопоказано. — Райли внимательно посмотрел на нее, прежде чем продолжать: — Правда, я вспомнил, что у меня было подобное ощущение, когда прошлой зимой я заболел гриппом. Но я болею редко и не заболеваю так неожиданно.