Глава 23

Дженива принялась считать. Крошка Эдит. Леди Августа. Муж леди Августы, вторая жена которого, должно быть, умерла совсем молодой. Позднее — граф Уолгрейв и профессиональный дуэлянт по имени Карри.

Карри, однако, казался таким человеком, которого кто-то должен был убить, и к тому же люди иногда совершают самоубийство. Более того, сын графа женился на Маллорен и теперь здесь ожидал рождения своего первенца. Вряд ли тут речь шла о какой-то мрачной тайне.

Дженива покачала головой. Что-то у нее разыгралось воображение. Эшарт и Родгар не ладили между собой, но не до такой же степени, чтобы убивать, — это было слишком даже для аристократов. Всего несколько лет назад графа Феррерса повесили за убийство своего управляющего.

А дуэль? Только словесная.

Она отогнала мрачные мысли и оглядела ряды книг. Что ей делать в библиотеке, если она хочет извлечь из этого какую-то пользу? Она не претендовала на звание ученой женщины, ее образование было широким, но беспорядочным, она любила рисовать те места, которые посещала ее семья, книги читала бессистемно, не имея наставника.

Однако здесь могла находиться история семьи Маллоренов. Многие знатные семьи имели такие книги, а лишние сведения могли бы помочь ей в плавании по этим коварным водам.

После недолгих поисков Дженива обнаружила полки с историческими книгами, они стояли в хронологическом порядке, но когда она прочитала названия на корешках, то убедилась, что книги посвящены исключительно законодательству и иностранным делам.

Что еще ей полезно узнать?

Локи. Ей определенно необходимо выяснить побольше о Локи.

Она уже видела книги по мифологии и вернулась туда, но все они содержали греческие и римские легенды, причем многие были написаны на греческом и латыни. Дженива немного говорила по-гречески, но не умела читать, а современный итальянский не походил на латынь. Ничем не могли помочь и легенды Северной Европы.

Чувствуя себя невеждой, Дженива хотела уйти, но остановилась, привлеченная одной из книг, лежавшей на столе, это была Библия, раскрытая на соответствующем празднику рассказе Святого Луки о Рождестве, в котором он воспевал Богоматерь.

«Явил он силу мышцы своей. Рассеял надменных промышлениями сердец их. Низложил сильных с престолов и вознес смиренных. Алчущих исполнил благ, а богатящихся отпустил ни с чем».

Боже! Не доктору ли Игану поручено раскрывать страницы, подходящие для определенного дня? И не уволят ли его за то, что он выбрал именно эти?

Дженива перешла к соседнему столу, на котором лежала довольно небольшая книга. Сверху на раскрытых страницах она увидела название «История семьи Маллоренов» и удивилась, как легко закончились ее поиски. Затем она поняла, что книга останется раскрытой, когда соберется вся семья, и, конечно, в ней нет ничего, что оказалось бы неприятным для них.

Но все же она ожидала чего-то более интересного чем то, что поведали ей раскрытые страницы. Они повествовали о предке, ходившем в Крестовый поход, и, кроме этого, с Уильямом де Маллореном не произошло ничего выдающегося: он умер в своей постели в возрасте семидесяти лет, окруженный детьми, внуками и правнуками.

Что же хотел этим сказать доктор Иган? Что большие дома строились из простых кирпичей?

Она подошла к последней книге, в предвкушении узнать что-то еще о великих, но застыла на месте, как будто увидела ядовитую змею. На обложке было написано лишь одно слово: «Локи».

Дженива быстро огляделась, словно кто-то мог следить за ней. Слава Богу, она по-прежнему одна. Повернув к себе книгу, она взглянула на корешок. «Сказания о богах Севера». Казалось, ей опять пытаются сообщить что-то, но что?

Дженива начала читать. В книге Локи изображался красивым, ветреным, умным и злонамеренным. Он нарочно препятствовал другим богам, затем, преодолевая всевозможные преграды, доказывал свое превосходство. Для этого он использовал троих своих детей — волка, змею и Хелу, иначе говоря, смерть.

Неужели Эшарт не случайно носил плащ из волчьего меха? И зачем, ради всего святого, он стал бы связывать себя с таким неприятным мифическим существом, как этот бог?

Далее рассказывалось о Фенрире, волке-разрушителе, — его боги в конце концов сумели обмануть, однако могучий волк не сдавался, пока один из богов, Тор, бог сражений, не сунул руку в его пасть. Волка связали волшебной веревкой, которая называлась «глейпнир», но он откусил Тору кисть руки.

Наконец-то Дженива поняла, что ей хотели сообщить. Те, кто старается победить зло, должны быть готовы на любую жертву. Разве лорд Родгар не сказал вчера нечто подобное Эшарту?

Она перевернула страницу, желая узнать еще что-нибудь о Локи, но тут чьи-то руки обхватили ее сзади.

— Как я понял, мне следует срубить дерево для тебя, любовь моя!

К счастью, ей удалось скрыть неожиданную дрожь возбуждения, и она быстро повернулась. Локи не препятствовал ей, хотя и не отступил назад. Они стояли так близко, что при каждом вдохе их тела соприкасались, и, даже несмотря на все, что она знала о нем, в ней вспыхнуло желание.

— О чем вы говорите? — спросила Дженива, стараясь выглядеть равнодушной.

Маркиз придвинулся к ней.

— Как сказал Родгар, он соблюдает старые традиции, поэтому мы отправимся, как простые лесорубы, собирать зеленые ветки и рубить святочное дерево. Вернее, трудиться будут мужчины, а леди — восхищаться ими.

Она пошевелилась, пытаясь отстраниться, но в итоге лишь еще сильнее прижалась к его бедрам. Жар охватил ее.

— Всегда приятно посмотреть, как мужчины трудятся в поте лица.

Его глаза загорелись, он явно угадал в ее словах совсем другой смысл.

— Вы устроили так, чтобы нас снова застали сплетники, милорд? — в отчаянии спросила она, пытаясь овладеть собой.

— Нет, а что?

— Тогда зачем разыгрывать любовь? Отпустите меня. Он даже не шевельнулся.

— Чего вы хотите, Эшарт?

Маркиз опустил голову, и она почувствовала его дыхание на своей шее.

— Потрудиться в поте лица.

У нее перехватило дыхание.

— На столе в библиотеке?

Слишком поздно Дженива поняла, что это не смутит его, как не смутило и ее. Прежде она никогда бы не могла вообразить такое, но сейчас ясно это представляла. Она видела, чувствовала и хотела этого неожиданно сильно, резкая боль разрывала ее бедра.

Нельзя!

Она отвернулась от его манящих губ, но невольно подставила шею, и он прикусил ее. Почувствовав его зубы, она вспомнила о волках и покачнулась, вдруг слабея от желания.

Эшарт поднял ее и положил на стол. Ее сердце тревожно екнуло, но она не остановила его, поскольку не могла остановиться сама.

Когда он раздвинул ее бедра, две теплые нижние юбки оказались плохой защитой. Острая боль по-прежнему пронзала Джениву, требуя удовлетворения. Она услышала собственный стон и с еще большей страстью стала целовать его, сгорая от неутолимой жажды, которая, она знала, была безумием.

Внезапно Дженива почувствовала на обнажившемся бедре его сильную руку, проникающую все дальше, и другую сильную руку, поддерживающую ее мятущееся тело. Она откинула голову, чтобы вдохнуть, и ее глаза в поисках избавления от этого безумия увидели суровые лица мудрецов, осуждающе смотревших на нее с потолка.

Словно мощный удар потряс ее. Что она делает?

Дженива уперлась в плечи маркиза и попыталась сжать ноги.

— Нет! Ради Бога! Сюда могут войти!

Они посмотрели друг другу в глаза, и выражение его глаз охладило ее страсть. Он был возбужден, его затуманенные темные глаза еще больше потемнели, но за ними скрывалась настороженность. Разве не так выглядит соблазнитель: умный, расчетливый, готовый на любые действия, лишь бы своего добиться.

— Нет! — повторила она, и холодная дрожь пробежала по ее телу. — Пустите меня, милорд!

Он почти сразу же оторвался от нее, привел в порядок ее юбки и поклонился с таким изяществом, которое вряд ли доступно честному человеку.

Дженива, дрожа, сползла со стола и попыталась привести в порядок свою одежду.

— Мы договорились, что не будем делать этого.

— Что-то не помню.

— Должны помнить! Сюда любой мог зайти и увидеть нас. Если не гость, то рано или поздно зашел бы слуга поправить огонь в камине. Зачем вам рисковать, милорд? Пришлось бы жениться на мне, а вам, должно быть, этого совсем не хочется.

Она вдруг осознала, как громко звучит ее голос, и зажала рот рукой.

— Ну прямо уж совсем. — Маркиз по-прежнему сохранял возмутительное спокойствие. — Лучше уж я женюсь на вас, чем дам себя повесить.

Дженива попыталась вразумить его:

— Это не игра! — Она сделала шаг, но он преградил ей дорогу и взял за плечи.

— Так вы все еще заявляете, что не хотели этого прежде и не хотите теперь?

Ложь унизила бы ее. Опустив глаза, она призналась:

— Нет. Но я не хочу оказаться в ловушке. Из вас выйдет не муж, а настоящий дьявол.

Его передернуло… или это был гнев?

— Наверное, вы правы. — Маркиз отступил, давая дорогу, затем достал из кармана гинею и протянул ей.

Они заключили сделку, и она не видела причины для возмущения; однако ей потребовалась вся ее сила воли, чтобы не швырнуть монету или не дать ему пощечину.

Взяв гинею, Дженива опустила ее в карман.

— От имени Чарли благодарю вас, милорд.

— Этого хватит на пару конфет для него. — Он церемонно протянул руку: — Пойдемте, мисс Смит. По-моему, я слышал гонг, приглашающий к обеду.

Неужели она совсем перестала замечать, что происходит вокруг? Ей отчаянно захотелось, не обращая на него внимания, ускользнуть из комнаты, убежать к себе и спрятаться там. Увы, ни то ни другое ей не поможет. Лучше показать ему, что он не так уж сильно ее взволновал.

Она подала Эшарту руку, запрещая себе ощущать его прикосновение, и позволила ему вывести себя из комнаты.

Глава 24

Ведя Джениву вниз по лестнице, Эшарт старался вернуть самообладание, без чего он не мог противостоять Родгару. Он рано проснулся в роскошной спальне, которая нашлась для него, несмотря на его неожиданный приезд, и вдруг почувствовал необходимость сбежать. Он нашел конюшни и, оседлав свою лошадь, отправился объезжать имение, казавшееся прекрасным в это морозное утро.

Весь этот красивый пейзаж, все классические красоты он воспринимал как насмешку. «Смотри, что я могу себе позволить, — словно говорил ему Родгар, — а вот ты этого не можешь».

Черт бы побрал его бабку, всадившую столько денег в войну с Маллоренами. Черт бы побрал его самого за то, что он позволял бабке действовать, как ей хотелось. По крайней мере последние пять лет он мог бы лично решать свои дела, но не настаивал на этом и также не противоречил ей, когда она заставляла его блистать при дворе.

Бриллиантовые пуговицы, черт побери!

Он придержал Зампиру и оглядел владения своего кузена. Впечатляющее зрелище, и все устроено со вкусом, но для себя Эш хотел бы несколько другого. Он желал бы иметь тучные поля и арендаторов и дом, в котором по углам от сырости не осыпается штукатурка.

Всю жизнь он во всех своих бедах обвинял Маллоренов, но в большинстве его нынешних проблем не было их вины. Под воздействием Фитца в нем произошли некоторые перемены. Случайные замечания друга поколебали традиционные представления Эшарта, и постепенно он начал осознавать, что жизнь, посвященная нападениям и мести, совсем не то, чего ему хотелось.

Увы, это пришло к нему слишком поздно. Он уже увез Молли Керью к себе домой с маскарада у Натчбуллов. Но был ли это заговор Маллоренов? Если так, ему сейчас было бы легче; и все же, возвращаясь в дом, он надеялся, что никакого заговора не было.

Позавтракав в своей комнате, Эшарт пошел побродить по Родгар-Эбби, время от времени, когда удавалось, беседуя со слугами, но большей частью познавая историю и сегодняшнюю жизнь дома.

Он не был уверен, что узнал что-то полезное, хотя и провел некоторое время среди заводных механизмов, составлявших коллекцию Родгара. Ему давно было известно об этом увлечении кузена: Эшарт находился при дворе, когда Родгар и шевалье д'Эон устроили дуэль механизмов. Тогда французский посол преподнес королю сверкающего голубя, всего из серебра, жемчуга и драгоценных камней, но с очень простым механизмом, голубь поднимал клювом оливковую ветвь и расправлял крылья.

Глупцы могли бы назвать механизм Родгара таким же простым, поскольку это были пастушок и пастушка, целующиеся под деревом, но они были сделаны с потрясающим искусством. Движения их казались плавными и разнообразными: влюбленные поворачивались, смотрели друг на друга и целовались, а рука пастушка поднималась и поглаживала щеку возлюбленной. В это время птички на дереве начинали петь, кивали головками и взмахивали крылышками.

Вид этой комнаты говорил о том, что Родгар — великий мастер, но, кроме этого, Эш заметил хороший вкус и интересы, не чуждые ему самому. Такие вещи к тому же отвлекали от неуместной страсти, хотя Эш не мог сказать, что в данный момент они помогали. Он остро чувствовал близость Дженивы Смит, ее мягкую руку в своей руке, ее пышное тело, грациозно покачивающееся рядом с ним, тонкий запах ее духов и еще один острый аромат, который он почувствовал в библиотеке.

Жаль, что она не распустила волосы. Эти волосы преследовали его во сне. Все же она правильно сделала, что остановила его, и слава богам за ее силу воли. Любой мог заглянуть в библиотеку, и если бы их застали, их судьба была бы решена, тогда как он всего лишь хотел посмотреть, насколько она сможет увлечь его. Именно такова ее цель, если она в самом деле орудие Родгара.

Хорошо бы она не свела его с ума, как свели с ума бедную тетю Августу. Или, может, это здешний воздух ядовит для Трейсов.

Когда он и Дженива вошли в столовую, то увидели, что за столом собралось около тридцати человек. Все места были заняты, кроме двух — справа от Родгара.

Эшарт понимал, что у кузена просто не оставалось выбоРа, все собравшиеся за столом определенно знали о семейных раздорах и в малейшем ущемлении гостя могли увидеть неуважение. К тому же они почти равны по знатности, хотя титул маркиза Родгара и создан на несколько лет раньше, чем титул Эшарта.

Подводя мисс Смит к почетному месту, Эшарт заметил, как от волнения у нее сжались пальцы, и впервые осознал, что она лишь по воле случая оказалась вовлечена в его дела. Боже, как, должно быть, ей сейчас трудно!

Эшарт оглядел сидящих поблизости. Сэр Ролоу и леди Найтсхом расположились напротив: он — добродушный и честный, она, судя по улыбке, посланной Эшарту, — очень смелая. Леди Найтсхом была родственницей Маллоренов, хотя и дальней. Справа от него пожилая мисс Шарлотта Маллорен, старая дева и сплетница с подозрительно блестевшими глазами, навострила уши в надежде услышать пикантные новости.

Родгар предложил гостям раковый суп из большой супницы. Лакеи стояли в ожидании, готовые разносить следующие блюда.

Дженива попробовала суп с видом человека, не желающего привлекать к себе внимание. Эш отказался, недовольный тем, что она так легко утратила свою смелость.

Внезапно Родгар обратился к ней:

— Как я понял, вам понравилась моя библиотека, мисс Смит?

Эшарт увидел, что Дженива чуть не уронила ложку, и поспешил вмешаться, но она справилась сама:

— Да, милорд.

— Что-нибудь особенно? Эш с трудом спрятал улыбку.

— Я нашла очень интересными раскрытые книги, милорд. Маркиз в душе наградил ее аплодисментами.

— Я старался подобрать страницы, над которыми стоило бы поразмышлять.

— Вы! — вырвалось у нее, и она покраснела, но это, казалось, оживило ее.

«Интересно, что она нашла на этих страницах?» — подумал Эш.

— Я удивилась, увидев, что в Библии выбраны страницы, где осуждаются богатые и сильные, милорд.

— Богатым и сильным всегда следует помнить о непрочности их положения. Ты согласен со мной, кузен?

Несмотря на улыбку, вопрос не был случайным.

— Разве не боги ниспровергают все, что угрожает их величию? — парировал Эш.

— «Мне отмщение, и аз воздам», — сказал Господь. Вам хлеба, мисс Смит?

Она отказалась, но ей хватило смелости перевести разговор на другую тему:

— Мне показался интересным лорд Уильям де Маллорен, хотя бы тем, что с ним не произошло ничего необычного. Мы редко слышим тихие голоса истории.

— Может быть, поэтому у нас ложное представление о прошлом.

Любопытно, подумал Эш. Не подразумевается ли под этим, что история их семьи не правдива?

— Рассказы об обыкновенных людях скучно читать, не так ли? — простодушно спросила Мэдди Найтсхом, когда унесли тарелки. Ей всегда нравилось находиться в центре внимания.

Пока разносили главное блюдо, Эшу пришлось отбиваться от вопросов любопытной мисс Шарлотты. Рагу из устриц, палтус, пирог с потрохами, фасоль… Когда он снова повернулся, мисс Смит, Родгар и Найтсхомы говорили об Италии.

— Подумать только, — сказал Эш, насаживая устрицу на вилку, — мы могли бы встретиться в Венеции, дорогая. Я отдыхал там в пятьдесят пятом.

Она с улыбкой посмотрела на него:

— Я тоже, милорд, но мне было всего лишь четырнадцать.

— Уверен, и в четырнадцать вы были очаровательны.

— Да, похожа на долговязого мальчишку…

— Тогда я могу сказать по крайней мере, что с тех пор вы очень похорошели.

— Удачно вышли из положения, сэр. А вы? Каким вы были в восемнадцать лет?

Мэдди Найтсхом рассмеялась:

— Уже сердцеедом, мисс Смит! Мы встретились с Эшартом в Неаполе, я не ошибаюсь, Ролоу? Во время, уверяю вас, абсолютно невыносимой средиземноморской жары. — Она бросила томный взгляд на Родгара: — Насколько я понимаю, вы тоже в свое время поездили по Европе.

— Мэдди, вы заставляете меня ощущать себя древним стариком. Даже Эшарт, вероятно, чувствует тяжесть времен.

— О нет, мы не допустим этого! Каким бы был мир, если бы Эшарт не развлекал нас своими скандальными выходками?

Мэдди Найтсхом явно была опасна.

— Ну да. Я слышала… — захихикала мисс Шарлотта.

— Мы могли бы пообедать, слушая рассказы о шевалье д'Эоне, — грубо оборвал ее Эш.

От его тона у Мэдди Найтсхом удивленно поднялись брови, но в конце концов она пережила это и занялась едой. Мисс Шарлотта тоже замолкла. Что до Эша, то он продолжал следить за Родгаром, ему очень хотелось услышать ответ. Но тут, к его досаде, неожиданно вмешался сэр Ролоу:

— Да, интересная тема! Я знаю, что новый посол вышвырнул его вон, но наглый щеголь отказывается возвращаться во Францию. Был бы рад, если бы этот человек убрался отсюда, — слишком уж он близок к их величествам.

Эш заметил, что Дженива озадачена и немного испугана.

— Вы в замешательстве, моя дорогая? До недавнего времени шевалье д'Эон исполнял обязанности посла Франции. Он ужасный интриган и стал первым фаворитом двора. Особенно его любит королева.

— Вполне невинное обстоятельство, — заметил Родгар, но в его тоне послышалось предупреждение.

— О, конечно. Но какой бы любовью он ни пользовался здесь, этого нельзя сказать о Франции, где он, кажется, приобрел врагов, ведь он, похоже, незаконно присваивает деньги посольства. Странно, — добавил Эш, наблюдая за Родгаром, который, как он теперь знал, явился причиной падения д'Эона, — он определенно умный человек.

— Достаточно умен, чтобы зарезаться! — Сэр Ролоу, конечно же, был не в курсе тайной подоплеки событий. — Всегда одно и то же с этими разодетыми щеголями. Дайте мне простую честность. Черт, я слышал, он носит женские платья!

Выражение лица Дженивы не изменилось, зато момент, позволявший застать Родгара врасплох, был упущен.

— Это правда, — усмехнулся Эш. — Я помню его на балу в модном голубом платье и в парике.

— Некоторые говорят, что «он» на самом деле «она», — поспешно сказала мисс Шарлотта.

— Но разве не он на войне оказался настоящим героем? — возразил Родгар. — Он даже, кажется, награжден за храбрость. Хотя я не стал бы утверждать, что женщины не могут быть храбрыми.

— Я не знаю ни одной женщины, хорошо владеющей шпагой, — заметил Эш, — а д'Эон — прекрасный фехтовальщик, возможно, самый лучший в этом веке. Ходят слухи, — добавил он, обращаясь к Родгару, — что ты дрался с ним.

Это был рискованный момент. Эш вовсе не намеревался скрестить шпаги со своим кузеном, но если бы пришлось, он хотел выйти победителем.

— Не на дуэли.

— И кто победил?

Родгар чуть заметно улыбнулся:

— Мы решили, что дипломатично назвать это ничьей. А ты?

— Не имел такой чести.

— Тебе следует встретиться с ним. Поединок с мастером прочищает мозги.

— Если успеешь оценить это.

— Думаю, ясный ум нужен и на небесах.

— Нет, скорее всего в аду.

— Этот Уилкс как раз заслуживает, чтобы оказаться там! — Сэр Ролоу начал пространно распространяться о том, что он думает о политическом скандале.

По мере необходимости участвуя в разговоре, Эшарт сознавал, что получил предупреждение. Кузен, вероятно, имел превосходство во владении клинком, и ему не следовало становиться на этот путь. И все же, хотя и прошли годы с тех пор, как он мечтал рассчитаться с подлыми Маллоренами, победив Родгара на дуэли, ему хотелось думать, что он смог бы это сделать.

Заметив помрачневшее лицо Дженивы Смит, маркиз спросил:

— Уилкс — скучный парень, не правда ли? — И, не удержавшись, добавил: — Не позволяйте нашим семейным распрям обременять вас и не пытайтесь разрешить их — тут вы ничего не сможете сделать.

Она посмотрела ему в глаза:

— Не позволять? И вы думаете, это так легко?

Глава 25

Дженива увидела, что Эшарт нахмурился, как будто собираясь с ней спорить, но тут старая дама, сидевшая по другую сторону от него, потребовала его внимания.

У нее начинала болеть голова, и ей не хотелось участвовать в этом словесном сражении, но как это сделать, сидя между двумя противниками? Сам д'Эон, разумеется, не имел никакого значения, хотя касающиеся его дела связаны с двором, королевскими особами и даже изменой. Суть дела состояла в том, что Эшарт и Родгар снова помахивали мечами, отыскивая слабые стороны друг друга, причем она не могла не заметить, что Родгар выглядел немного более искусным дуэлянтом.

Сделав большой глоток вина, Дженива оглядела присутствующих, но те, казалось, даже не подозревали о происходившей схватке. Мисс Миддлтон, богатая девица, сидевшая между лордом Уолгрейвом и молодым человеком в красном мундире, по-видимому, была вполне довольна своими соседями и бросала на Эшарта такие взгляды, что напоминала Джениве кошку, приглядевшую птичку себе на обед.

Птичка, которую можно поймать, подумала она, богатая невеста благородного происхождения была именно такой, какую Эшарт выбрал бы в жены.

Кошачьи глаза девицы встретились с глазами Дженивы, и мисс Миддлтон улыбнулась. Фальшивая помолвка позволяла Джениве угрожающе нахмурить брови, и она сделала это с удовольствием. Еще несколько дней Эшарт будет принадлежать ей, и богачка может оставить свои когти при себе.

Дело Уилкса сменилось русским искусством, а на столе появились сласти и пряности.

Чтобы доказать свои права на Эшарта перед богатой невестой, Дженива положила свою руку поверх его руки.

— Кажется, вы путешествовали по России, милорд? Удивленно посмотрев на нее, маркиз взял ее руку и поцеловал.

— Эш, любимая, — так называют меня самые близкие люди.

Дженива знала, что мисс Миддлтон не спускает с нее глаз.

— Пусть так и будет, Эш. Даже если это напоминает погасший огонь…

Он поднял бровь и пальцем пощекотал ее ладонь.

— Если ты хочешь доказательства, что огонь не погас, моя милая, только прикажи.