Глава 11

На следующее утро Бет проснулась совершенно больной. В висках стучало, во рту пересохло, а неприятные впечатления от вчерашнего вечера усугубляли и без того плохое настроение.

Почему она не смогла разыграть чопорную невинную девицу? Возможно, ей стоит поучиться у мадам Суиннамер? Почему маркиз не понимает, что свободомыслие и некоторая житейская мудрость, которыми она обладает, вовсе не означают, что она шлюха?

Она вспомнила, как он назвал ее сварливой. Естественно, ему вряд ли понравится такая женщина. Он не может хорошо относиться к тому, кому не доверяет, а ей он не доверяет вовсе, что недвусмысленно продемонстрировал на террасе.

Она тяжело вздохнула. Выходило, что он прав. Однажды произнесенные слова начинают жить своей жизнью. Их нельзя вернуть обратно. Они с маркизом едва ли найдут общий язык, потому что те ужасные слова, которые она однажды ему сказала, всегда будут стоять между ними.

Герцогиня прислала ей приглашение позавтракать вместе с ней в ее апартаментах, и Бет знала, что не может ответить отказом. К тому же от крепкого кофе ей наверняка станет легче. Правда, перспектива поддерживать восторженную болтовню герцогини не особенно привлекала ее.

— Я была очень рада видеть, что вы с Люсьеном так мило общаетесь, — улыбнулась герцогиня. — Несколько дней, проведенных в городе, пошли ему на пользу, как я и предполагала. Он немного расслабился, а вам это только на руку, моя дорогая. Тем более что через две недели состоится ваша свадьба.

Две недели. Тост с маслом превратился во рту Бет в опилки. Она давно уже знала дату бракосочетания, но теперь она замаячила угрожающе близко.

— По-моему, мы действуем чересчур поспешно. Это может вызвать ненужные толки, — робко произнесла Бет.

— Да, я согласна. Но герцог не намерен откладывать это мероприятие, — извиняющимся тоном промолвила герцогиня. — А когда родится ваш первенец, все слухи прекратятся сами собой.

Бет с трудом проглотила вставший у нее поперек горла кусок тоста. Герцогиня пристально взглянула на нее.

— Дорогая моя, вы знаете что-нибудь о браке? Ведь я в некотором роде замещаю вам мать.

— Я знаю о браке все, что нужно, — отчеканила Бет, но тут же уточнила: — Я хочу сказать, что много читала об этом.

— Какие замечательные книги, должно быть, вам попадались, — насмешливо проговорила герцогиня. — И все-таки, похоже, вас смущает этот предмет. Моя старшая дочь Мария до последнего момента была уверена, что дети рождаются оттого, что женщина и мужчина просто спят в одной постели. К тому времени, когда я успела ей все объяснить, она уже убедила Гравистона, что им нужны раздельные спальни, потому что она храпит. Она решила, что именно так можно решить проблемы.

— Как вы могли вынудить ее вступить в такой отвратительный брак? — Бет была поражена.

— Отвратительный? Да ведь она вышла замуж по любви! Но Марии тогда едва исполнилось восемнадцать, и она была убеждена, что ей еще рано иметь детей. Она знала, что если «спать с мужчиной», то от этого бывают дети, — с ласковой усмешкой пояснила герцогиня, — и была уверена, что Гравистон будет просто целовать ее без всяких последствий.

Бет хотела спросить, как же получаются дети, если обходиться без поцелуев, но промолчала.

— Если хотите, Элизабет, мы могли бы поговорить об этом, — задумчиво взглянула на нее герцогиня. — Книги иногда бывают так ненадежны.

И она завела разговор на эту тему, не дожидаясь согласия Бет.

Бет слушала, широко раскрыв глаза. Теперь она узнала наконец, что значит «кормить этим».

В конце разговора Бет сидела пунцовая и живо представляла себе изображение Венеры, сидящей на коленях у Марса.

— Но ведь… совсем не обязательно заниматься этими играми? — испуганно пролепетала она.

— Да, не обязательно, — кивнула в ответ герцогиня. — Но если бы я узнала, что Люсьен пренебрег ими, я была бы очень им недовольна. Дело здесь не только в вашем удовольствии, речь идет о продолжении рода.

Бет вспомнила прикосновение пальцев маркиза к своему соску, от которого у нее мурашки пробежали по телу, и прижала ладони к пылающим щекам.

— О нет, мне бы этого не хотелось!

Герцогиня подошла к ней и обняла за плечи.

— Дорогая моя, мне жаль, если я огорчила вас. Мои дочери вышли замуж по любви, и хотя им поначалу было немного не по себе, они возлегли на брачное ложе без страха. Я вижу, что для вас с Люсьеном это по-другому, потому что вас не связывает любовь.

Она похлопала Бет по плечу.

— Но взгляните на свою судьбу с другой стороны, Элизабет. Мой сын красив, хорошо воспитан, умеет обращаться с женщинами. Неужели он совсем не кажется вам привлекательным?

Бет покачала головой. Это было не столько отрицание, сколько отчаяние — ведь она признавала его безусловные физические достоинства, но они не вызывали у нее ничего, кроме стойкого неприятия.

— Тогда подумайте о том, что для него это так же тяжело, как и для вас, — нахмурилась герцогиня. Бет недоуменно взглянула на нее, и та пояснила: — Разумеется, он не девственник, но ему приходится общаться с вами без любви. И если временами он бывает резок, то потому лишь, что его нервы тоже на пределе.

Бет хотела бы признаться герцогине в том, что совершила, и попросить ее совета и утешения, но понимала, что это невозможно.

Более того, после такого подробного описания всех интимных сторон брака она чувствовала, что не сможет посмотреть в глаза тому, с кем ей придется все это делать. У нее разболелась голова, и она отправилась в свою комнату, чтобы прилечь.

В течение следующих нескольких дней Бет вела активную светскую жизнь и вместе с лордом Арденом принимала поздравления и пожелания счастья от депутаций из разных округов. В их речах неизменно присутствовало пожелание скорейшего появления на свет наследника титула Белкрейвенов. Похоже, что отвратительный лорд Деверил был прав — конкретная цель брака провозглашалась всеми достаточно откровенно.

Бет же думала только о том, какими средствами эта цель может быть достигнута.

После одного из таких приемов будущий супруг перехватил ее у дверей комнаты, в которую она не успела прошмыгнуть.

— Вы творите настоящие чудеса с моей репутацией, — с улыбкой проговорил он, сжимая ее локоть. — Все эти достойные люди до сих пор удивляются, как я смог сделать такой правильный выбор.

Он старался выказать дружелюбие, но Бет нервничала и поэтому попыталась отстраниться.

— Пойдемте со мной, — попросил он, не выпуская ее руки. В его голосе слышалась настойчивость, впрочем, вполне добродушная.

Бет покорно последовала за ним в сторону тисовой аллеи, излюбленного места прогулок Белкрейвенов.

— Вы не должны бояться меня, Элизабет, — напрямик заявил он.

— Это приказ? — Она хотела пошутить, но ее слова прозвучали очень серьезно. Она бросила на него тревожный взгляд.

Он нахмурился, но скорее удивленно, чем сердито.

— Что с вами происходит в последнее время, Элизабет? Вы похожи на избитую клячу. Может быть, кто-то сказал или сделал что-то, что вас расстроило?

— Нет, — ответила Бет поспешно. Пожалуй, слишком поспешно.

Меньше всего ей хотелось бы рассказывать маркизу о своем разговоре с герцогиней по поводу интимных сторон брака. Чтобы как-то продолжить разговор и переменить тему, она спросила с наигранным интересом:

— А что бы вы стали делать с избитой клячей?

— Наверное, скормил бы собакам.

— Что? — изумилась она и тут заметила лукавые искорки в его глазах.

— Простите, — смутился он. — Конечно, сначала я попробовал бы ее выходить, если это возможно. — Он остановился, повернулся к ней и ласково погладил по щеке.

Бет вздрогнула и попыталась уклониться от его руки, но он ее удержал.

— Ради Бога, Бет, почему вы меня отталкиваете?

— Мне не нравится, когда ко мне прикасаются, — строго проговорила она, ощущая, как на шее у нее огненной полосой пылает след от его прикосновения.

— Это никогда больше не повторится. Даю вам слово, Элизабет, — сквозь зубы процедил маркиз.

— Вы никогда больше не дотронетесь до меня? — В ее голосе прозвучали одновременно разочарование и надежда.

— Вы знаете, что я имел в виду совсем другое. Похоже, он снова решил, что она слишком хорошо знает мужчин, хотя и притворяется невинной.

— Все, что я знаю, это то, что вам лучше держать руки при себе до тех пор, пока я не стану вашей женой официально и не буду обязана удовлетворять ваши низменные потребности! — С этими словами Бет развернулась и пошла прочь, не обращая внимания на брошенное ей вслед проклятие и дрожа от страха в ожидании возможного наказания.

Но маркиз не стал ее преследовать, и в течение нескольких последующих дней Бет удавалось избегать тесного общения с женихом, с головой погрузившись в предпраздничную суету.

И вот однажды, возвращаясь из сельской школы после благотворительного визита, они оказались в экипаже вдвоем. Туда они отправились вместе с герцогом и герцогиней, но родители маркиза приняли приглашение викария и остались на чай. Бет не сразу поняла, ради чего было затеяно это чаепитие, но теперь не сомневалась, что это был тщательно продуманный Белкрейвенами маневр.

Маркиз откинулся на подушки — если он и был взволнован, то внешне это никак не проявлялось — и рассматривал подарок, который им преподнесли дети. Это была полированная доска с узором из латунных гвоздиков — гербом де Во и надписью из двух букв — «Э» и «Л».

— Как вы думаете, к чему нам эта штуковина? — лениво спросил он.

— Может быть, повесить ее над дверью? — предложила она, поскольку давно заметила, что над парадным подъездом особняка висит гранитная плита с гербом де Во.

— Или над нашей постелью?

Бет покраснела и отвернулась.

— Опять вы за свое, — усмехнулся он. — Но ведь нам предстоит на днях заняться этим, вы не забыли?

Бет бросила отчаянный взгляд на конюха и грума.

— Естественно, что я немного нервничаю, — пробормотала она.

— Или беспокоитесь о том, что мне предстоит выяснить?

— Вы обещали никогда больше не касаться этой темы! — Она заставила себя прямо и решительно посмотреть ему в глаза.

— Простите. Но вы реагируете так странно на некоторые темы наших разговоров, что я невольно начинаю вас подозревать.

Бет пришла в ярость.

— А вы не можете подозревать, что я страдаю от естественной девичьей стыдливости? — свирепо прошипела она.

— Могу, — ответил он, правда, не очень уверенно.

— Вы грубый, похотливый мужлан! — выпалила она, и ей показалось, что грум поморщился. Что ж, наверное, слуги Белкрейвенов привыкли присутствовать при весьма откровенных беседах господ.

— Да к тому же отягощенный низменными потребностями, — добавил он в ответ, хотя Бет видела, что в нем клокочет ярость.

Остаток пути они провели в напряженном молчании.

Когда он помог ей выйти из экипажа возле парадного входа, Бет попыталась улизнуть к себе, но он ее удержал:

— Не спешите. Помните о нашем соглашении.

— Если вы думаете, что нам удалось обмануть слуг, значит, вы еще глупее, чем я предполагала, — вспылила Бет, провожая взглядом экипаж.

— Но ведь вы никогда не считали меня глупцом, Элизабет. Слуги многое замечают, но это не повод вести себя вызывающе. Вы давали мне слово, что на людях будете придерживаться приличий.

Бет круто повернулась к нему. К счастью, никого из слуг не было поблизости.

— А вы дали мне слово поверить в то, что я честная женщина!

— Не совсем так. Я обещал вести себя с вами, как если бы вы были честной женщиной. Не думаете же вы, что я поверю, будто вы наивный маленький цыпленок? Женщина, которая читает классику, просто не может быть такой.

— Между пустоголовой идиоткой и бесстыдной шлюхой существует большая разница!

— Только не на взгляд мужчины, — задумчиво протянул он. — Значит, вы продолжаете настаивать на своем?

— Я не принадлежу мужчинам! — заявила Бет.

— Вы принадлежите мне.

— Нет. Я принадлежу только себе, и так будет всегда.

Дьявольская усмешка блеснула в его глазах, и вдруг он обеими руками сжал ее горло. Бет похолодела от ужаса.

— Что…

— Меня одолевает желание задушить вас, — проговорил он таким тоном, как будто наблюдал за собой со стороны. — Интересно, прав ли Николас?

Бет изумленно смотрела на него. Да он спятил! Она с трудом сглотнула, ощущая на своем горле стальную хватку маркиза. Если он надавит чуть сильнее, она задохнется. Господи, куда же запропастились эти вездесущие слуги?

И вдруг он ослабил хватку, его пальцы начали ласково поглаживать ее подбородок, отчего по ее телу растеклась сладостная дрожь, с которой она не в силах была бороться. Он наклонил голову к ней.

— Не нужно, — взмолилась она, но он ее не слушал.

Его губы оказались твердыми, теплыми и ласковыми, но Бет все равно испугалась. Она попыталась вырваться из его объятий, но тщетно. Тогда она застонала в знак протеста, но в тот же миг тело ее охватила истома, и она обессилела в его объятиях.

Маркиз отстранился, и ей сразу стало холодно и одиноко. Он медленно провел большим пальцем по ее дрожащим губам.

— Возможно, Николас прав, — прошептал он. — Но я снова вынужден извиниться. Я не хотел пугать вас, к тому же, как вы справедливо заметили, нет необходимости торопиться с удовлетворением моих низменных потребностей. А, Томас…

Бет вздрогнула и, обернувшись, увидела лакея, который почтительно замер на расстоянии. Интересно, давно ли он здесь?

— Проводите мисс Армитидж в ее апартаменты, — приказал маркиз и взглянул на Бет: — До встречи, моя дорогая.

Бет присела в реверансе, затем выпрямилась и пошла за лакеем, но по дороге оглянулась. Маркиз хмуро смотрел ей вслед. Он сердится? Или, может быть, его одолевают те же сомнения, что и ее?

Тревожный и озадаченный взгляд Бет насторожил Люсьена. Разумеется, у нее были причины для смущения, но она и сама могла повергнуть любого мужчину в пучину ада. Она постоянно спорила с ним и бросала ему вызов, противилась его естественному стремлению овладеть ею и заставить считать его своим господином.

Он мог бы запугать ее, заставить подчиняться ему. Он мог бы даже ее соблазнить, если бы взялся за дело всерьез.

Самое смешное, что он начал сомневаться в своих силах. Мысль о том, чтобы огорчить Элизабет, была ему отвратительна.

Ему действительно хотелось иногда ее придушить, но лишь для того, чтобы она обратила на него внимание, чтобы увидела в нем живого человека, а не тирана, каковым она его себе представляла. Он хотел целовать ее. Он хотел соблазнить ее, свести с ума, заставить понять, что он ей необходим.

Никогда прежде ни одна женщина не вызывала в нем подобных чувств, и он не был уверен, что не сходит с ума.

На следующий день состоялся прием для местных жителей. Вся знать и люди, в той или иной степени пользующиеся влиянием, были приглашены в бальный зал, куда подали вино и закуски, оркестр тихо наигрывал произведения Моцарта. Менее важные персоны довольствовались пикником на лугу, где для них разбили шатры и потчевали элем, а специально нанятый оркестр играл сельскую музыку.

Бет обошла и тех и других под руку с маркизом. Они обменялись любезностями с доктором, адвокатом и самыми зажиточными фермерами. Она побеседовала с женами мелких землевладельцев и их работниками. Хотя Бет и не держалась с ними надменно, те откровенно заискивали перед ней. Неужели они не чувствовали, что она одна из них?

Она с удовольствием поболтала с детьми, потому что они держались раскованно и непринужденно. Она улучила момент и, собрав ребятишек, стала разучивать с ними веселую песенку про пальцы на руке.

Маркиз стоял рядом и внимательно наблюдал за ней. Когда она попрощалась с детьми, он с улыбкой заметил:

— У вас это хорошо получается.

— Это моя профессия. Мне легче общаться с ними, чем с их родителями, — вздохнула Бет. — Я чувствую себя так, как будто играю чужую роль в пьесе. «Выход будущей герцогини, правая кулиса». Мне никогда не удавались подобные спектакли.

— Ерунда. Они вас любят. Не стоит много разговаривать с ними, просто слушайте. Так у них создастся впечатление, что вы одна из них.

— Но ведь я и так одна из них. — Она удивленно взглянула на маркиза.

— Теперь уже нет, — ответил он после минутного размышления.

Бет уловила оттенок смущения в его голосе.

— Я понимаю, — с глубоким вздохом проговорила она. — Но я пока еще не забыла свою прежнюю жизнь. — Она окинула взглядом огромный луг, на котором сотни людей ели, пили и веселились. — Вы можете представить себе, каково ощущать себя одним из них? Беспокоиться о том, как прокормить семью, не потерять работу, купить лекарства для больного ребенка?

— Нет, — ответил он. — Но если будет нужно, я дам им еду, и работу, и крышу над головой, и пошлю за доктором для больного ребенка. Спрашивается, кто за все отвечает и на ком лежит вся ответственность?

Прежде чем Бет нашлась что ответить, он, взглянув через ее плечо, прошептал:

— Вон идет тот, кто мнит себя человеком такого же происхождения, что и вы. Оставляю вас, чтобы вы могли вдоволь наговориться о социальной справедливости.

У Бет возникло ощущение, что она получила нагоняй за какую-то провинность, и, похоже, вполне заслуженно. Более того, ей пришло в голову, что она опять причинила маркизу боль. В последнее время она научилась думать не только о себе, но и об окружающих ее людях. Маркиз не забывал о своем высоком общественном положении, но не кичился этим. Наоборот, он всегда помнил о принятых на себя обязательства.

Ей было жаль, что он ушел, и она хотела бы исправить это, но в сложившихся обстоятельствах ей оставалось лишь продолжать играть свою роль. К ней подошел мистер Бомон, и она изо всех сил начала изображать счастливую невесту.

— Знаете, мисс Армитидж, — произнес он, когда они возвращались к дому. — Вам не нужно так старательно играть со мной свою роль.

—Что?

— Не нужно, — повторил он мягко. — Люсьен мне все рассказал.

— Что — все? — Глаза ее широко распахнулись от изумления.

— Ну, может быть, не все. — Мистер Бомон пристально посмотрел на нее. — Он не объяснил, почему его родители выбрали ему в жены именно вас, но что это не его добрая воля, мне известно.

— Вас удивило, что его избранница такая обычная и ничем не примечательная особа? — задиристо спросила Бет.

— Напрашиваетесь на комплименты, мисс Армитидж? — усмехнулся он. — Вы же знаете, что эти эпитеты к вам не относятся.

— Напротив, — фыркнула она. — Мое зеркало ежедневно напоминает мне о том, что я отнюдь не красавица. И я вовсе не нуждаюсь в ваших комплиментах, мистер Бомон.

— Вы просто никогда не видели себя со стороны, — ответил он с улыбкой. — Согласен, что черты вашего лица нельзя назвать классическими, но когда вы начинаете о чем-то увлеченно говорить, они преображаются и глаза ваши светятся умом.

— Прошу вас, мистер Бомон, не говорите мне таких слов. — Бет смущенно покраснела. — Тем более что вы явно кривите душой.

— Вы хотите сказать, что Люсьен никогда не говорил вам этого? — удивился он. — Я считал его более искусным по части обольщения. Он умеет флиртовать с женщинами, — добавил он с лукавой улыбкой. — Впрочем, если он оставляет поле битвы для других…

Они подошли к розовым кустам рядом с домом. Здесь прогуливались высокопоставленные гости, которые шумно восхищались пленительной красотой цветов, но Бет и мистер Бомон, не сговариваясь, обошли гостей стороной. Он незаметно сорвал розовый бутон и провел им по щеке Бет. И вдруг она почувствовала его горячее дыхание возле своего уха.

— Знаете что, мисс Армитидж? Я думаю, вы напрасно теряете с ним время. Давайте сбежим вдвоем.

— Вы ведете себя вызывающе, сэр! — рассмеялась Бет. Она не испытывала неловкости в присутствии мистера Бомона и даже получала удовольствие от его несколько фривольного обращения с ней.

— Да, я знаю, — признался он. — Я ведь тоже не промах по части флирта. Так как же, убежим?

— Почему вы предлагаете мне это, хотя знаете, что я не могу? — Несмотря на шутливое признание, что он просто флиртует, в его словах чувствовалась искренность, которая не оставила Бет равнодушной.

— Я сумею распознать настоящее сокровище, если оно окажется передо мной, мисс Армитидж. — В его взгляде сквозила неподдельная тоска. — Я бы тоже очень хотел жениться. Но каких женщин я вижу вокруг? Фебу Суиннамер и Люси Фрогмортон. А вы на них совершенно непохожи.

Без сомнения, он признавался ей в своих чувствах — как бы абсурдно это ни выглядело, — и Бет растерялась.

— Я понимаю вас, мистер Бомон, но…

— Все же мне удалось смутить вас. — Он взглянул прямо ей в глаза. — Когда я заговорил о побеге, это была всего лишь шутка. Но с каждой секундой я отношусь к своему предложению все более серьезно, мисс Армитидж. Впрочем, я знаю, что вы не согласитесь, и готов принести извинения.

Он печально посмотрел на розовый бутон, который держал в руке.

— Сейчас я уйду, и мне бы не хотелось встречаться с вами до дня вашей свадьбы. Тогда нам с вами будет казаться, что этого разговора никогда не было, как тому и следовало бы быть. А до тех пор, мисс Армитидж, — он протянул ей розу, — вы можете в любой момент напомнить мне о нем — если захотите.

Бет растерянно приняла из его рук цветок и молча смотрела, как он уходил. Сказать по чести, если бы она была уверена, что у нее есть хоть малейший шанс изменить судьбу, она ответила бы на предложение мистера Бомона согласием, потому что он казался ей более подходящим партнером, чем ее суженый. Она могла бы стать ему хорошей женой, и ей никогда не пришлось бы его бояться.

Она оглянулась и увидела Люсьена де Во, он разговаривал с одним из арендаторов и чему-то весело смеялся. Солнце играло в его светлых кудрях, и он казался радостным и не обремененным никакими тяжелыми думами. Воздух словно бы утончился, и Бет вдруг поняла, что нет на земле лучшего места, чем это, где она может существовать в лучах сияния, источаемого этим человеком.

С этими мыслями Бет присоединилась к очередной компании обожающих ее поклонников.

Через минуту маркиз уже был рядом и представлял ее тем, для кого благоволение будущей герцогини Белкрейвен означало надежду на то, что их жизнь изменится к лучшему. Теперь она уже больше не испытывала неловкости в присутствии малознакомых людей и с интересом наблюдала за тем, как играет свою роль маркиз.

Он относился к своей роли серьезно и на удивление хорошо вписывался в данную обстановку. Многих арендаторов он знал по именам и мог небрежно упомянуть в разговоре о состоявшейся когда-то встрече. Он ясно представлял себе размеры земли, которой они владеют, и принимал близко к сердцу нужды простых работников. Он сознавал, что жизнь простых селянок иная, чем у их мужей, и осведомлялся о ценах на продукты, трудностях быта и здоровье детей.

Он флиртовал с женщинами разного возраста и социального положения настолько виртуозно, что Бет вынуждена была согласиться с мнением мистера Бомона о его способностях. Ей вдруг стало обидно, что он никогда не использовал свое высочайшее умение, когда оставался с ней вдвоем. Впрочем, раз или два он пробовал, но ведь она сама его оттолкнула, разве не так?

Бет заметила, что он умеет пресечь фамильярность со стороны мужчины или женщины с легкой непринужденностью, которая никого не обижала. Бет восхитило его умение общаться с людьми, и она решила, что должна у него кое-чему поучиться, хотя эта мысль и не доставила ей особой радости.

— Почему вы снова не в духе? — спросил он ее, когда они остались наедине. — Вас обижает всеобщая любовь и признательность?

— Нет, я просто устала, — как можно дружелюбнее ответила она. — Боюсь, мне придется уйти к себе. Вы ведь всерьез относитесь к своим обязанностям, не так ли?

— Конечно, — ответил он, и ей показалось, что он доволен ее вопросом. — Довольно нудное занятие, вам не кажется? Но я стараюсь хорошо подготовиться к той роли, которую мне предстоит сыграть в ближайшем будущем, и использую для этого любую возможность.

— Разве герцог раньше не привлекал вас к управлению хозяйством?

— Двое в одной упряжке? — Он скептически усмехнулся.

— Я думала, что такому сложному делу нужно долго учиться, — задумчиво протянула Бет, вспомнив вдруг сложную ситуацию с рождением маркиза. — Наверное, пройдет немало лет, прежде чем я привыкну к роли герцогини.

— В конце концов, привыкнете, пусть вас это не беспокоит. А теперь, я полагаю, вам следует пойти к себе и отдохнуть. Прием почти подошел к концу. Завтра мы уедем в Лондон, и вы, я уверен, станете украшением сезона этого года в какие-нибудь две недели. Впрочем, для этого вам понадобится недюжинный запас сил.

Так и случилось. На следующий день они все вместе отправились в Лондон в трех экипажах. Бет ехала вместе с герцогиней в том самом экипаже, который когда-то привез ее из Челтнема, слуги — следом. Герцог ехал один в открытой коляске, а маркиз скакал верхом на Викинге, с которым мальчик-конюх так неосторожно когда-то обошелся.

Бет со стыдом подумала о том, что совсем забыла о Робине Бабсоне. Огромный вороной жеребец был весьма норовист, и даже маркизу трудно было с ним справиться. Предполагать, что ребенок мог бы одолеть такое сильное животное, было несправедливо.

Во время остановки в пути Бет огляделась, но не заметила среди сопровождавших их слуг мальчика.

— Однажды я наткнулась на малыша в вашей конюшне. Он сказал, что следит за лошадьми, но я что-то не вижу его здесь, — обратилась она к маркизу.

— Вы имеете в виду Робина? Он бездельник, каких мало, — небрежно бросил он, но не объяснил при этом, где же находится мальчик.

— И где он теперь?

— Он вместе с Дули переправит мою конюшню в Лондон, когда придет время. А почему вас это интересует? — подозрительно взглянул на нее маркиз.

— Мне понравился этот мальчик, — объяснила Бет. — По-моему, он допустил какую-то оплошность в обращении с Викингом. Теперь с конем все в порядке?

— Да, но Джарвис думал, что Викинг сломал малую берцовую кость по его вине, и выпорол мальчишку, — нахмурился маркиз. — Надеюсь, он не прибежал к вам жаловаться?

— Нет, — заверила она его. — Мы столкнулись с ним совершенно случайно. Мне показалось, что он боялся, что вы выпорете его еще раз, когда узнаете о его проступке.

— Я мог бы выпороть его, если бы конь сильно пострадал, — ответил маркиз. — Он поступил безответственно, а этот конь обошелся мне в восемьсот гиней.

— Восемьсот гиней за лошадь? — изумилась Бет.

— Да. За лошадь. И если вы собираетесь прочитать мне скучную лекцию о недостойных нравах аристократии, я, ей-богу, вас поколочу.

Она промолчала, почувствовав, что он рассердился.

Глава 12

Поразмыслив, Бет пришла к выводу, что хотя маркиз не проявляет жестокости в обращении со слугами, это еще не значит, что он будет столь же сдержан в обращении с супругой. Она хотела бы рассказать ему, что мальчик просто боится лошадей, но не осмелилась нарушить данного ему слова.