Глава 1

Холодный лунный свет заливал зал, придавая таинственный вид даже самым обычным предметам.

Незнакомец, находившийся здесь, походил на самого сатану — прекрасное мертвенно-бледное лицо с заостренными чертами; темные перепончатые крылья за спиной.

Порция Сент-Клер подняла тяжелый пистолет, целясь ему прямо в сердце.

— Не двигаться! — приказала она.

Фигура замерла. В призрачном свете мелькнули руки — белые, изящные, с длинными нервными пальцами. Крылья за спиной как-то внезапно растаяли, и Порция увидела перед собой обычного человека, одетого в длинный черный плащ.

Она облегченно перевела дыхание: просто взломщик — не более того.

Но ее необдуманные действия привели к тому, что она оказалась наедине с преступником. На ее месте любая разумная женщина, заслышав звук разбиваемого стекла, заперлась бы в своей комнате, постаравшись хорошенько спрятаться. Порция же, не теряя хладнокровия, взяла заряженный пистолет брата и спустилась вниз узнать, что там происходит.

Она руководствовалась девизом: страх порождает новый страх — и повела себя храбро, но сейчас уже не была убеждена, что поступила правильно.

Похоже, незнакомец совсем не испугался ее, и, остановив его, Порция не знала толком, что делать дальше.

Незваный гость был одет во все темное; в неверном лунном свете белыми пятнами выделялись только его бледное, настороженное лицо и изящные руки в пене дорогих серебристых кружев.

На безымянном пальце левой руки порой вспыхивало кольцо с огромным драгоценным камнем. Блестящие огоньки у висков заставляли думать также и о серьгах с драгоценными камнями.

Нет, это не был обычный взломщик.

— Прошу обратить внимание, что я остановился, — произнес незнакомец. Его тон был учтив и свидетельствовал о воспитанности и хороших манерах. Глубокий голос и привычка несколько растягивать слова говорили о том, что перед Порцией человек светский, но и это не успокоило ее взвинченные нервы.

— Да, вы остановились, — холодно ответила Порция, — а сейчас быстро убирайтесь отсюда.

— Или?

— Или я позову стражу! Я слышала, как вы разбили стекло. Вы просто грабитель.

На лице незнакомца мелькнуло подобие улыбки.

— Предположим, что я грабитель, но как вы собираетесь звать стражу, дорогая, если стоите как вкопанная и не спускаете с меня глаз?

— Вон отсюда! Немедленно! — гневно воскликнула Порция, пытаясь унять невольную дрожь.

— Или? — снова спросил незнакомец.

— Или я застрелю вас!

— Это уже гораздо лучше, — одобрил незнакомец. — Не сомневаюсь, что вы это сделаете.

Брайт Маллорен был несказанно удивлен, не ожидая, что встретит в доме столь яростное сопротивление. С какой решимостью эта женщина защищает свой кров и очаг! Брайт едва сдерживался, чтобы не рассмеяться. Но если он это сделает, она и впрямь застрелит его.

Ведь это такое маленькое существо! Под ее одежками и несколькими шерстяными шалями угадывалась стройная фигурка; руки, решительно сжимавшие тяжелый пистолет, были на вид маленькими и слабыми.

Нет, вряд ли они слабые — скорее всего они сильные и горячие.

От женщины исходила какая-то необычная энергия, где соединились страх, гнев, решимость. Подобно сырым дровам, брошенным в огонь, она буквально метала искры. Брайт не видел цвета ее длинных, струящихся по спине волос, но почти не сомневался, что они рыжие. Такая, не колеблясь, пристрелит его, дай ей только повод.

Однако ситуация становилась крайне неприятной. У Брайта было слишком мало времени, чтобы исполнить свою миссию, а эта маленькая воительница, кажется, полна решимости помешать ему. Надо попытаться как-то урезонить ее.

— Признаюсь, что мне пришлось разбить кухонное окно, чтобы проникнуть в дом, мадам, но до этого я стучал в дверь, и мне никто не ответил.

— А вы всегда таким путем проникаете в дома, если вам не отпирают двери?

— Откровенно говоря, в домах, которые я обычно посещаю, есть слуги. А у вас разве их нет? Или они отсутствуют?

— Это не ваше дело!

Брайт начал нервничать. Черт возьми, откуда взялась эта женщина? Насколько ему было известно, дом арендовал граф Уолгрейв для того, чтобы запереть тут свою дочь леди Честити Уор. Сейчас, когда Честити сбежала, дом должен пустовать.

Девушка снова решительно подняла пистолет:

— Побыстрее убирайтесь отсюда!

— Нет!

Девушка как-то сердито всхрапнула, и Брайт с интересом ожидал дальнейшего развития событий. Надо быть совершенно бессердечной, чтобы застрелить неподвижно стоящего человека, Хотя, кто знает, возможно, у нее характер амазонки.

Первое предположение оказалось более верным: девушка не спустила курок.

— Итак, — начал Брайт, — у меня были веские причины прийти сюда.

— Никакие веские причины не могут оправдать ваше вторжение в чужой дом.

— Я пришел, чтобы забрать документ, оставленный здесь прежней владелицей.

Девушка продолжала целиться.

— Кто она такая, эта прежняя владелица?

— Вам не кажется, что вы слишком любопытны? Ну, скажем, некая леди.

— А именно?

— Я предпочел бы не отвечать на этот вопрос.

Не видя смысла продолжать никчемный разговор, Брайт шагнул вперед, чтобы обезоружить соперницу.

Он успел заметить, как ее рука вытянулась вперед и палец нажал на курок. Одновременно с выстрелом Брайт одним прыжком сбил ее с ног.

Порция упала на спину, и незнакомец всей тяжестью своего тела навалился на нее. Порция долго держала тяжелый пистолет, руки ее онемели, в голове гудело от сильного удара о каменный пол, хотя, возможно, этот гул был вызван выстрелом, прозвучавшим в тишине зала, как раскат грома. Порции никогда раньше не приходилось стрелять внутри помещения, и она не предполагала, сколько шума может наделать всего один выстрел.

Открыв глаза, Порция увидела встревоженное лицо незнакомца.

Опершись на локоть, он сместил центр тяжести своего тела, и Порция облегченно вздохнула.

— Да как вы смеете! — вскричала она.

— Я не мог позволить вам застрелить меня.

— В таком случае вам следовало сразу убраться отсюда. Порция попыталась сбросить с себя незнакомца, но тотчас же сообразила, что ей лучше этого не делать: Брайт лежал теперь почти между ее ног, а тонкая материя платья и единственная нижняя юбка могли порваться в любой момент и доставить ей еще больше неприятностей.

По легкому подрагиванию красиво очерченных губ незнакомца Порция поняла, что ее затруднительное положение доставляет, ему явное удовольствие, и ей захотелось вцепиться ногтями в это наглое, но действительно прекрасное лицо. Ни один смертный не имеет права быть столь похожим на Люцифера и особенно этот негодяй, так беспардонно вломившийся в чужой дом.

— Кто вы такой? — спросила Порция.

— Брайт Маллорен, но отнюдь не к вашим услугам. А кто вы?

— Это, сэр, вас совершенно не касается. Порция попыталась подняться, но Брайт еще крепче прижал ее к полу.

— Тогда я буду называть вас Ипполитой, королевой амазонок, — сказал он, откидывая прядь волос, упавшую ей на лицо. Нежность, с которой он это сделал, смутила Порцию. Такая же нежность прозвучала и в его голосе, когда он спросил:

— Вы всегда сражаетесь с теми, кто сильнее вас, Ипполита?

Волосы Брайта растрепались и прядями свисали на лицо, что делало его несколько менее загадочным и жутким.

— У меня был пистолет, — напомнила Порция.

— И тем не менее, — заметил Брайт с усмешкой.

От такой наглости Порция чуть не залепила ему пощечину. Он еще смеет усмехаться!

— Немедленно дайте мне подняться, — приказала она, отчеканивая каждое слово.

— Не раньше, чем получу вознаграждение.

— Вознаграждение? — Впервые Порция по-настоящему испугалась. При звуках разбитого стекла ее охватила тревога; при виде темной фигуры, идущей ей навстречу по коридору, она испытала мистический ужас, но только сейчас, осознав, что находится в полной власти этого человека, почувствовала настоящий страх. По природе она была не робкого десятка, и в детстве ее даже считали сорвиголовой, но ей еще ни разу не приходилось сталкиваться с грубой мужской силой.

— Да, вознаграждение, — повторил Брайт с нежностью в голосе, которая ничуть не успокоила Порцию — ее сердце продолжало биться еще сильнее.

Она не могла отвести взгляда от серег Брайта — небольших, но усыпанных прекрасными драгоценными камнями. Носить серьги мог позволить себе либо отъявленный повеса, либо очень богатый человек.

Она явно находилась во власти богатого, беспутного повесы.

Брайт улыбнулся подлинно дьявольской улыбкой.

— Я всегда требую вознаграждения от женщин, которые пытаются убить меня, — сказал он.

Порция стала отчаянно вырываться, но ее руки запутались в трех окутывавших ее шерстяных шалях. Наконец ей удалось скинуть их, но Брайт мгновенно мертвой хваткой сжал ей запястья.

Порция попыталась освободить руки, но Брайт только крепче сжал их.

— Мне больно! — закричала Порция.

— Тогда перестаньте сопротивляться.

— Я закричу.

— Попробуйте. Любопытно услышать, как вы это делаете.

Порция вся кипела от возмущения, но ее страх постепенно исчезал, как исчезает вода во время морского отлива. Стоит ли ей бояться этого человека? Он не причинил ей пока никакого вреда.

Она внезапно почувствовала, что его тело уже не давит на нее с прежней силой и что она согрелась под ним, хотя несколько минут назад у нее зуб на зуб не попадал. Ее ноздри уловили исходящие от него едва ощутимые запахи: что-то похожее на лаванду — ею скорее всего были пропитаны кружева, и тонкий аромат мужского одеколона, совсем не похожего на те, какими отбивают запахи немытого тела или тяжелой болезни.

— Неужели вам удастся выдавить хоть одну слезинку? — спросил Брайт, заметив, как подозрительно заблестели глаза его жертвы.

Порция немедленно взяла себя в руки и снова попыталась вырваться, но хватка Брайта не ослабевала.

— Вам не кажется, что у меня достаточно причин, чтобы заплакать? — спросила она.

— По-моему, вы не из породы плакс, моя амазонка. Разве только, когда вы пользуетесь слезами как оружием.

Брайт нежно поцеловал ее.

За все двадцать пять лет своей жизни Порция впервые ощутила, что такое настоящий поцелуй. Она впервые лежала распростертой под тяжестью мужского тела, и его руки нежно поддерживали ее голову, срывая с губ поцелуй.

Блаженство разлилось по телу Порции. Готовая к самому худшему, она не ожидала такой нежности и чуть было не поддалась порыву, но, вовремя вспомнив, что перед ней враг, взяла себя в руки и лежала холодной и безучастной.

Брайт откинулся назад и с некоторым сарказмом спросил:

— Если я отпущу вас, моя воительница, разрешите ли вы мне забрать бумагу? К вам она не имеет ни малейшего отношения.

— Нет!

Брайт рассмеялся, вскочил на ноги и помог Порции подняться. Пока она приходила в себя и собирала разбросанные по полу шали, он стороной обошел ее и легко взбежал по лестнице.

— Стойте!

Путаясь в длинной юбке, Порция бросилась догонять его, громко стуча каблуками по деревянным ступеням.

Брайт двигался с уверенностью человека, хорошо знавшего дом, и направился прямо в заднюю комнату.

Нет, по-видимому, он совсем не знал дома, иначе не пошел бы в пустое, лишенное всякой мебели помещение. Возможно, он вообще ошибся домом.

Порция влетела вслед за ним, ухватив его за полу плаща.

— Ну что, убедились? Здесь ничего нет! Совершенно пусто.

Брайт сбросил тяжелый шерстяной плащ на руки Порции и направился к камину. Кинув плащ на пол, она последовала за Брайтом и, забежав вперед, распростерла перед камином руки.

— Ни шагу вперед! — бросила она.

Брайт остановился всего в нескольких дюймах от нее, и внезапно Порция поняла, что ведет себя довольно глупо.

В комнате было два высоких незашторенных окна, и лунный свет беспрепятственно проникал сквозь них, позволяя Порции получше разглядеть незнакомца. Под темным жакетом и кожаными бриджами угадывалось мускулистое, поджарое тело. Красивое лицо было сильным и волевым — такой человек не свернет с намеченного пути, пока не достигнет желаемой цели, а сейчас этой целью был камин, который она закрывала своим телом.

Порция перевела дыхание, надеясь, что не выглядит такой испуганной, какой чувствовала себя в глубине души.

Мать Порции часто плакала из-за вспыльчивого характера дочери, объясняя все его изъяны неудачным именем, выбранным для нее отцом. Ханна Апкотг не сомневалась, что имя Порции не что иное, как вызов судьбе, и что оно навлечет множество бед на голову дочери. Она настояла, чтобы ее вторая дочь была названа спокойным, именем Пруденс.

Ханна нередко предостерегала дочь от безрассудных поступков, не уставая повторять, что тот, кто испытывает судьбу, рискует потерять все. Сейчас Порция ясно осознавала, насколько права была мать, но что-то мешало ей отступить назад.

Ее противник не двигался с места и не пытался оттащить Порцию от камина.

— Если здесь ничего нет, — резонно сказал он, — то почему вы так себя ведете?

Стараясь побороть страх, Порция посмотрела ему прямо в глаза:

— Вы незаконно проникли в этот дом, сэр. Вас сюда никто не звал.

— В другое время, Ипполита, я с удовольствием поговорил бы с вами об этом, но сейчас у меня неотложное дело. И лучший способ отделаться от меня — разрешить мне найти то, за чем я пришел.

— Сначала вам придется доказать, что вы имеете право на этот документ. Кому он принадлежит?

— Одной леди. Я уже говорил вам об этом. — В голосе незнакомца чувствовалось раздражение.

— А как он оказался в этом доме?

— Ну, скажем, она гостила здесь.

Порция оглядела пустую комнату:

— Здесь? Очень сомневаюсь в этом.

— Возможно, у нее склонность к аскетизму. А почему вы так рьяно охраняете этот дом? Чем вызвана такая преданность графу Уолгрейву?

Услышав имя графа. Порция вздрогнула. Если этот человек знает, что дом арендует Уолгрейв, значит, он не ошибся, направившись именно сюда.

Впервые ей пришла в голову мысль, что стоящий перед ней человек вовсе не преступник. Как всякий порядочный человек, он сначала постучался в дверь. Она отчетливо слышала этот стук, но решила не открывать. На ее месте любая женщина, находясь одна в доме, не отозвалась бы на стук в дверь посредине ночи.

— Граф, будучи хозяином этого дома, вправе полагать, что сюда не пустят посторонних, — ответила Порция.

— Я очень сомневаюсь, чтобы могущественный граф считал это более чем скромное жилище своим домом. Он арендовал его с определенной целью. Но, если вы все же считаете, что граф здесь хозяин, тогда возникает другой, вопрос — что здесь делаете вы? Возможно, вы истинная владелица этого дома?

— Конечно, нет!

— Значит, такой же незваный гость, как и я? Во всяком случае, я сам видел, как вы крались в полной темноте с пистолетом в руке.

— Я не кралась! Мы гостим здесь, сэр. Мы хорошо знакомы с графом, и он пригласил нас пожить здесь.

Порция умолчала о том, что они с братом просто бедные просители, едва знакомые с графом, и тот разрешил им пожить здесь в ожидании его дальнейших действий.

— Кого это «нас»?

Порция поняла, что она невольно дала втянуть себя в разговор, принимавший опасный оборот.

— Так кого это «нас»? — переспросил незнакомец.

— Меня, десятерых здоровенных парней — моих братьев — и трех слуг, — ответила Порция, вскинув подбородок. — В данный момент все они отсутствуют.

— Только трое слуг? — протянул Брайт недоверчиво. — Так мало? Меня по утрам одевает гораздо большее их число.

Порция не могла понять, шутит он или говорит всерьез, и не стала спорить.

— В любом случае я решительно не могу позволить вам осуществить цель вашего визита, мистер Маллорен.

— Милорд, — поправил он дружелюбно. — Лорд Арсенбрайт Маллорен. Не совсем обычное имя, но оно мое. Он сделал шаг вперед, но Порция была начеку.

— Ваше положение в обществе ничуть не оправдывает вашего поведения, милорд.

— Согласен. — Вытянув руки, Брайт уперся в стену, и голова Порции оказалась между ними. — Но это вовсе не значит, что вы должны заявлять о нем в магистрат. Вы согласны со мной?

Откинув голову. Порция посмотрела ему в. глаза, стараясь понять его дальнейшие намерения, тогда как Брайт, не отрывая взгляда от ее губ, склонял голову все ниже и ниже, пока их губы не встретились.

Сердце Порции затрепетало, голова закружилась, и она почувствовала, что теряет сознание.

— Итак, дорогая, почему бы вам, не позволить мне осуществить мое скромное намерение?

Порция внезапно поняла, насколько этот человек во всем превосходит ее: лорд, человек, принадлежащий И высшему свету, сильный, безжалостный, любым путем добивающийся своей цели. Она попыталась вырваться из его объятий, и он легко отпустил ее, одарив при этом понимающей улыбкой.

«Будь ты проклят!» — подумала она про себя и, собрав остатки достоинства, презрительным жестом указала на потухший очаг и лежащие рядом дрова.

— Приступайте, милорд. Мне не терпится увидеть, как вы извлечете из воздуха вашу бумагу. Возможно, вы кудесник?

— Возможно.

Брайт шагнул вперед и вместо того, чтобы заглянуть в пустой очаг или покрытую сажей трубу, стал перебирать прислоненные к стене дрова. Порция, сгорая от любопытства, наблюдала за ним.

Он засунул руку в простенок и начал шарить там, но внезапно отдернул ее и стал сосать палец.

— О Боже, — воскликнула Порция с притворным сочувствием, — вы сломали ноготь, милорд?

Брошенный на нее взгляд заставил Порцию прикусить свой ядовитый язычок.

— Вы уверены, что там что-то есть, милорд? — спросила она уже более серьезно.

— Да, госпожа Любопытство, я в этом совершенно уверен.

Он достал из кармана изящный перочинный ножичек у, и занялся ногтем.

— Итак, вы здесь гостите? — спросил он между делом. — Откровенно говоря, я думал, что граф более радушный хозяин. Мне не понятно, почему здесь нет ни слуг, ни мебели, ни тепла.

— В других комнатах обычная обстановка.

— А где тепло и слуги? Ах да, я совсем забыл, ваши слуги ушли вместе с вашими здоровенными братьями, число которых — десять.

— Совершенно верно, а я предпочитаю, когда в доме холодно. Это полезно для здоровья.

Обхватив руками плечи, Порция пыталась согреться и унять дрожь.

— Простите меня, но я не верю ни единому вашему слову, Ипполита. Хотя какое мне, собственно, до всего этого дело. Если вам нравится охранять владение Уолгрейва, то Бог вам в помощь.

Порция чуть не задохнулась от злости.

— Да как вы смеете предполагать…

Брайт даже не удостоил ее ответом. Запустив руку за дрова, он извлек оттуда сложенную вчетверо бумагу и торжественно поднял ее над головой.

— Абракадабра! — воскликнул он, просияв. Для Порции это было последней каплей в море ее терпения. Подскочив к Брайту, она выхватила у него из рук бумагу и бросилась прочь, но он, ухватив ее за полу, подтащил к себе и легко отнял злосчастный документ.

— Очень глупо, — констатировал он.

Порция и сама понимала, что ведет себя глупо, тем более сейчас, когда лицо Брайта стало серьезным. Он завел ей руку за спину и повертел перед ее носом сложенной бумагой. От бумаги исходил сильный запах духов «Отто оф Розез», и Порция отвернулась, не желая вдыхать его.

— Вам не нравятся духи?

Вопрос был задан весьма миролюбиво, но Порция видела, что настроение Брайта не улучшилось.

— Они слишком сладкие, милорд.

— Для такой взыскательной леди, как вы?

— Вовсе нет.

— Возможно, это письмо адресовано подруге, и в нем обсуждаются последние фасоны платьев.

— Это правда?

— — Боюсь, что нет, — как бы размышляя вслух, ответил Брайт.

Его рука по-прежнему крепко держала ее руку, но Порция чувствовала, что ей ничто не угрожает. Наоборот, его странное полуобъятие было ей даже приятно. Вероятно, чертовски хорошо быть маленькой женщиной и повелевать таким сильным мужчиной, как он, держать его, так сказать, под каблуком.

Впрочем, мужчины сильны, но далеко не всегда разумны, им трудно доверять, поскольку они в любой момент готовы свести счеты с жизнью из-за неверного помещения капитала или проигравшись в карты. Именно так поступил ее застрелившийся отец. Так поступил и ее единоутробный брат, из-за которого семья оказалась на пороге бедности.

— Отпустите меня, милорд. Вы получили то, что хотели, и я не собираюсь больше мешать вам.

— Я рад, что вы наконец это поняли.

Брайт отпустил ее руку, и Порция, повернувшись, посмотрела ему в лицо. Она увидела, что была права, почувствовав, что настроение у него изменилось. Лицо перестало быть беспечным и подернулось дымкой грусти. Печальным взглядом он смотрел на зажатое в руке письмо. Невольно Порция почувствовала к нему жалость, желание утешить страдающего человека.

— Разве это не те бумаги, за которыми вы пришли? — спросила Порция.

Он впился в нее взглядом.

— Вам кажется, что здесь целая коллекция надушенных любовных писем? К сожалению, это не так. Думаю, мне надо поискать еще.

Однако он не сдвинулся с места, а продолжал вертеть в руках бумагу, задумчиво покачивая головой.

— Было бы глупо уйти отсюда с этим списком от прачки, которым заткнули щель.

— Это вовсе не список от прачки, милорд.

— Вы уверены? Ну, ну, Ипполита. Я действительно надеялся найти здесь пожелтевшее любовное письмо — свидетельство запретной любви — и нашел его.

Легкость произносимых слов противоречила мрачному выражению лица, темневшего с каждой минутой, и хотя

Порция по-прежнему чувствовала, что лично ей ничего не угрожает, ей стало страшно.

Они стояли в холодной тишине залитой лунным светом комнаты, и Порции начало казаться, что прошла целая вечность, пока Брайт наконец пришел в себя, развернул письмо и, выйдя на лунную дорожку, принялся его читать.

Порция видела, каким мертвенно-бледным стало его лицо как заострились его черты — вероятно, письмо было не из приятных.

Поборов опасение. Порция подошла к нему и осторожно дотронулась до его руки.

— Что там, милорд? — спросила она. Он резко схватил ее за рукав и притянул к себе.

— Настало время открыть вашу тайну, Ипполита. Кто вы такая и что вы здесь делаете?

— Я в гостях у графа, — едва слышно пробормотала Порция, охваченная теперь настоящим страхом.

Не выпуская рукава ее платья, Брайт медленно наступал на нее, пока девушка не коснулась спиной холодной стены.

— Ни слуг, ни огней, в руке пистолет и дьявольский интерес к чужим письмам. Что вы на это скажете?

— В моей спальне горит свеча.

— А пистолет? — заметил он язвительно.

— Я услышала, что в дом кто-то ломится.

— И решили немедленно сами поймать взломщика? Вы думаете, так поступает настоящая леди? — Брайт едва сдерживал гнев. — Ваше имя, Ипполита?

Порция отдала бы все на свете, чтобы вырваться из его цепких рук, уйти от ответа на его прямые вопросы.

— Порция Сент-Клер, — прошептала она в ответ.

Ярость в его глазах вспыхнула с новой силой.

— Сент-Клер, — передразнил он. — Теперь я не удивляюсь, почему вас так заинтересовало это письмо.

Его внезапная улыбка была похожа на лучик солнца в дождливый день.

— Интересно знать, что вы собирались получить в обмен на это письмо?

— Ничего, абсолютно ничего, — бормотала Порция, прижимаясь к стене. — Я вообще о нем не знала.

— Ничего? Какое бескорыстие! Хотите доказательств?

Придерживая ее одной рукой, Брайт резким движением расправил письмо и стал читать: «Геркулесу от Дезире…» — Послушайте, что она пишет:

«Я все время думаю о твоем могучем…, но муж ни о чем не догадывается. Когда на прошлой неделе мы встретились в театре, у меня между ног лежал твой носовой платок…»

— Замолчите! — закричала Порция, пытаясь вырваться.

Брайт прекратил читать.

— Мне кажется, что Дезире попросила вас любой ценой раздобыть ей это письмо, Порция Сент-Клер.

— Я не знаю никакой Дезире!

— Тише, тише. Мы оба прекрасно знаем, что это ее вымышленное имя.

— Вымышленное или нет, но я не знаю ее! — Порция отчаянно вырывалась из рук Брайта.

— Умоляю, отпустите меня! — кричала она, ненавидя себя за такое унижение. Но ей действительно было страшно. Казалось, упорство этого человека не знает границ.

— Забирайте ваше письмо и уходите!

Сейчас, когда Брайт стоял спиной к окну, Порция не могла видеть выражения его лица, но чувствовала, что его переполняет гнев.

— И вы вот так просто отпустите меня? Без всякой борьбы?

— Да, да!

— Тогда почему вы пытались украсть письмо?

Порция молчала, и он встряхнул ее за плечи.

— Почему?

— Просто чтобы подразнить вас, — ответила Порция чуть слышно.

Брайт резко оттолкнул ее.

Удивляюсь, как вам удалось дожить до вашего возраста, мисс Сент-Клер.

— Мне только двадцать пять, — заметила Порция, отодвигаясь подальше от этого явно ненормального человека.

— Я считал, что вы гораздо моложе, принимая во внимание вашу внешность и горячность поведения.

Брайт понемногу успокаивался. Его гнев исчезал, уступая место неподдельному интересу.

— Когда встретите Дезире, — продолжил он после минутного молчания, — скажите ей, что письмо у меня и я свяжусь с ней, чтобы оговорить условия его выкупа.

Порция гордо расправила спину и смело посмотрела ему в глаза:

— Повторяю, я не знаю никакой Дезире! Вы просто сумасшедший, милорд!

Брайт насмешливо изогнул брови и направился к двери, подхватив по дороге свой плащ. Порция смотрела ему вслед и молила Бога, чтобы ничто не помешало ему поскорее убраться из дома.

Но ее мольбы были тщетны: в комнату вошел ее младший брат Оливер со свечой в руках.

Колеблющийся свет свечи смешался с лунным, отбрасывая на стены причудливые тени.

— Порция, что ты здесь делаешь одна в темноте, — спросил он, но, заметив незнакомца, застыл на месте. — Кто вы?

— Взломщик, — резко ответил Брайт Маллорен. — А это один из ваших здоровенных братьев и трех слуг? — спросил он, бросив насмешливый взгляд в сторону Порции.

— Прошу вас, уходите, милорд, — попросила она. Оливер был всего на полфута выше ее самой и явно не сильнее этого ужасного человека.

Однако Оливер не понимал, какая опасность ему грозит.

— Взломщик? — удивился он. — Милорд? Слуги? Что, черт возьми, здесь происходит? Я требую объяснений, сэр!

Рука Оливера потянулась к шпаге.

— Проклятие! — закричал Брайт Маллорен и, выхватив свечу из рук молодого человека, ударом кулака свалил его на пол.

Порция с криком бросилась на Брайта, но взгляд его демонических глаз остановил ее.

— Когда этот задиристый петух придет в себя, объясните ему, кто я такой. Будучи лордом Маллореном, я могу раздавить его, словно таракана. Как хороший фехтовальщик, я мог бы убить его со связанной за спиной рукой, и моя совесть была бы совершенно чиста, потому что я убил одного из Сент-Клеров.

— Убирайтесь отсюда, вы, высокомерный негодяй! — закричала Порция, сжимая кулаки.

Брайт не сдвинулся с места и с холодным презрением посмотрел на нее.

— Вы стали более смелой, Ипполита, но вам нужно научиться благоразумию. Хотите получить урок?

— Мне жаль, что здесь у меня нет пистолета. На этот раз я бы не промахнулась! Вон отсюда!

Брайт двинулся к ней, но внезапно остановился.

— Что я вижу? Слезы! Слезы амазонки! Женские слезы всегда обезоруживают мужчину.

С шутовским видом склонив голову, Брайт повернулся к ней спиной и быстрым шагом покинул комнату.

Только сейчас Порция заметила, что по ее лицу текут слезы.

«Слезы отчаяния», — подумала она, смахивая их рукой.

Действительно, будь у нее сейчас пистолет, она без колебаний пристрелила бы этого выскочку.

Она посмотрела на брата, который пытался подняться с пола, и побежала в холл проследить, ушел ли Маллорен. Он захлопнул входную дверь перед самым ее носом.

— Скатертью дорога, — прошептала Порция, моля Бога, чтобы никогда его больше не видеть.

Глава 2

Услышав стон, Порция бросилась к брату, который осторожно ощупывал челюсть, пытаясь понять, не сломана ли она.

— Чтоб ему пусто было, — ворчал он. — Кто он такой? И почему ты развлекала здесь этого человека?

— Развлекала?! Да этот дьявол сам влез в дом! Качаясь от слабости, Оливер поднялся и поправил свой напудренный парик.

— Влез в дом? Но зачем? Здесь нет ничего ценного. По крайней мере для такого человека, как он. Оливер снова схватился за шпагу.

— Клянусь, я потребую сатисфакции, как только выясню, кто он.

— Он представился как лорд Арсенбрайт Маллорен. Рука Оливера соскользнула с ножен, и он посмотрел

На сестру с таким ужасом, будто та сообщила ему, что в

Мейденхеде чума.

— Маллорен?! — воскликнул он.

— Ты что, знаешь его?

— Маллорена? Конечно же, нет

Продолжая держаться за челюсть, Оливер осторожно огляделся вокруг. Порция взяла брата под руку и повела к лестнице.

— Он пришел сюда, чтобы забрать оставленное здесь кем-то письмо. Почему бы нам не спуститься на кухню? Там гораздо теплее, и на плите осталось немного кофе.

Спускаясь по лестнице, Порция попросила брата рассказать ей все, что он знает о Маллорене.

— Он Ротгар, — бросил Оливер, будто это слово говорило само за себя.

— А что это значит? — спросила Порция. Они вошли в зал, под их ногами заскрипели куски осыпавшейся с потолка штукатурки.

Подняв с пола пистолет, Оливер посмотрел на поврежденный потолок.

— Какого черта он стрелял здесь?

— Стреляла я, — ответила Порция. — Я очень испугалась, когда увидела его. Слава Богу, я промахнулась. Оливер снова посмотрел на потолок.

— Если когда-нибудь увидишь его снова, не смей даже приближаться к нему, — приказал он.

Порция решила не посвящать брата в детали ее стычки с Маллореном. Несмотря на то, что брат был младше нее, после смерти отца он стал главой семьи, и она уважала его. Она внезапно подумала, что, если брат снова столкнется с Маллореном, последствия могут быть самыми ужасными.

Оливер сел за кухонный стол и обхватил голову руками.

— Маллорены! — шептал он. — Брайт Маллорен! Черт бы его побрал! Нам только не хватало связаться сними.

— Но кто они такие? — спросила Порция. Оливер посмотрел на сестру:

— Маллорены? Одна из самых могущественных семей Англии. Богатые, влиятельные, с большими связями.

— Тогда почему такой человек, как Маллорен, влезает в чужой дом, как обыкновенный грабитель? — спросила Порция, ставя на стол чашки.

— Время от времени они берутся за грязную работу.

— Грязную работу? Они что, преступники? Во всяком случае, сюда проник, как настоящий преступник. Оливер усмехнулся:

— Такие люди, как Маллорены могут позволить себе все.

Так, значит, этот Маллорен лицо значительное! Порции внезапно захотелось притащить его в магистрат, как самого настоящего преступника, захотелось увидеть закованным в цепи или повешенным. Нет, всего случившегося она так просто не оставит!

— Что ты подразумевал под словом «Ротгар»? — спросила она Оливера, ставя на стол сахарницу и кувшинчик со сливками.

— Маркиз Ротгар — глава этой семейки.

Порция сняла с плиты кофейник.

— В газетах часто встречается это имя, — сказала она. — Лорд Ротгар занимает видное положение в парламенте.

— И пользуется им в своих собственных интересах. Он хладнокровный, расчетливый дьявол. А Брайт — завзятый картежник.

Порция чуть не выронила из рук кофейник.

Картежник! Несчастье всей ее жизни! Весь мир помешался на азартных играх! Ее отец был картежником когда она еще не появилась на свет. После женитьбы на ее матери он оставил карты, но вместо того чтобы честно трудиться, стал вкладывать деньги в рискованные предприятия. В конце концов он потерял все и застрелился.

Тогда Порция еще только училась ходить и не помнит, как это случилось, но мать так часто говорила об этом, что ей стало казаться, будто она сама была свидетелем их позора. Мать не уставала повторять ей, чтобы она никогда не рисковала.

«Не повторяй ошибок своего отца, Порция. Не старайся быть умнее других и не искушай судьбу. Принимай, только то, что посылает тебе Господь».

Порция внезапно вспомнила, что Маллорен спрашивал ее, всегда ли она бросает вызов тем, кто сильнее ее. Неужели он так сразу раскусил ее?

Что правда, то правда — не в ее правилах покоряться судьбе и принимать только то, что пошлет Господь. Как часто она раздражалась, видя, как ее мать и отчим склоняют голову перед трудностями и не пытаются использовать каждый шанс, чтобы покончить с тяжелым существованием.

Вероятно, права была мать!

Оливер мало чем отличался от Порции и был тоже рисковым человеком. Он любил грубые, опасные виды спорта, хотел поскорее попасть в армию. Несмотря на страдания матери, он тоже пристрастился к карточной игре и проиграл все деньги семьи, а возможно, и дом.

Если в ближайшее время ему не удастся раздобыть пять тысяч гиней, их поместье Оверстед будет потеряно навсегда.

И вот теперь судьба свела его с Брайтон Маллореном, который по сравнению с ее глупцом братом был зрелым, погрязшим в пороке мужчиной. Но почему она все время думает о нем?

Порция внимательно посмотрела на брата. Уж не садился ли он за карточный стол с лордом Брайтом? А что если благодаря именно этому человеку, с которым так внезапно свела ее судьба, на карту поставлены ее собственные дом и существование?

— Ты хорошо знаком с лордом Арсенбрайтом? — осторожно спросила она брата, не рискуя завести разговор о картах.

Оливер в изумлении посмотрел на нее:

— С Маллореном? Я слишком далек от него, моя дорогая. Боюсь, что, встретив на улице, я даже не узнаю его. Просто о нем много говорят.

— И что же о нем говорят?

— Что он богач, всесилен и что лучше не попадаться ему на пути.

— Если он так богат, то почему он стал картежником? — поинтересовалась Порция, усаживаясь за стол напротив брата.

— Я уже много раз объяснял тебе это. Порция, — раздраженно ответил Оливер. — Сейчас играют все: король, королева, министры и даже сам епископ. Каждый мужчина, если он действительно мужчина, играет в карты.

— Но почему?

С тех самых пор как Оливер приехал в Оверстед, чтобы сообщить ей, что проиграл их поместье. Порция неустанно задавала себе этот вопрос. Ну почему разумные люди рискуют всем? Почему ставят на карту даже свою жизнь?

Оливер налил себе кофе.

Ну что тебе сказать, Порция? Мужчина должен играть, чтобы не прослыть ничтожеством. Это признак мужества, крепких нервов. Того, кто не играет, презирают в обществе.

— Значит, тот, кто не играет, ничего не стоит?

— Ну как ты не понимаешь. Порция, что это чисто мужское занятие, хотя сейчас играют и многие женщины.

— Неужели их мужья позволяют им делать это?

— А почему бы и нет, ведь они тоже играют.

— Но почему? — настаивала Порция.

— Это возбуждает, — воскликнул брат. — Ты не представляешь, какое чувство испытываешь, когда выигрываешь! Послушай, Порция, с каких это пор ты стала такой пуританкой? Вспомни, как ты ночью вылезла из окна, чтобы встретиться с Фортом и застукать братьев Боллард на браконьерстве. Это было глупо, но, согласись, волнующе.

— Это не совсем одно и то же, — возразила Порция, не любившая, когда другие вспоминали грехи ее молодости.

— Но это так! — Брат придвинулся к ней поближе, глаза его сверкали от возбуждения. — Вся прелесть этого приключения заключалась в том, что оно было рискованным. Ты рисковала сломать себе шею, рисковала тем, что братья Боллард заметят тебя и убьют как нежелательного свидетеля, и, кроме того, впереди тебя ждала хорошая порка. Такие же чувства мы испытываем за карточным столом, Порция. Рисковать и побеждать — это прекрасно! Чем больше риск, тем сильнее волнение! Именно так закаляется мужской характер. Это подстегивает нервы! Ты чувствуешь, что живешь и…

Внезапно вспомнив что-то, Оливер не закончил фразу и поспешно добавил:

— Но я с этим покончил раз и навсегда. Даю тебе слово, моя дорогая.

Руки Порции дрожали, когда она наливала себе кофе. Оливер дал ей слово никогда больше не садиться за карточный стол, но ее мучили сомнения в искренности его слов. Он говорил об игре в карты с такой страстью, что невольно выдавал себя с головой.

— Закалять характер можно и по-другому, — заметила Порция.

— Согласен. — Оливер бросил на сестру лукавый взгляд. — В армии, например.

— Оливер, ты же знаешь, что мама этого не вынесет.

— Проклятие! Что же удивительного в том, что я сажусь за карточный стол?! Единственное, что вы мне не запрещаете, так это ездить верхом.

— Ты мог бы управлять поместьем.

— Скучное занятие, и ты справляешься с этим лучше меня. Но я чувствую, что для меня сейчас начнется новая, более интересная жизнь, чем раньше. Для начала я брошу вызов Брайту Маллорену.

— Нет! — закричала Порция. — Не будь таким глупцом!

— Но он же ударил меня, Порция.

Но Порция уже забыла об этом, хотя не могла забыть о своей встрече с этим страшным человеком.

Тебе совсем не обязательно драться с ним, — сказала она.

— Может, ты и права, особенно, если я больше никогда не встречу его. Скорее всего так оно и будет, судя по тому, как обстоят дела. Будем надеяться, что ты не слишком разозлила его. Не хватало нам еще вражды с Маллоренами! У нас и без них полно неприятностей.

Порция молчала, размышляя о том, что поначалу Брайт был даже мил с ней, хотя она и пыталась его застрелить. Он пришел в ярость лишь тогда, когда она попыталась завладеть письмом и назвала ему свое имя. Чем больше она размышляла над этим, тем более странной казалась ей вся ситуация.

Порция положила в кофе сахар и медленно размешивала его.

— У меня такое впечатление, что Маллорену знакомо имя Сент-Клер, — сказала она. — Что ты скажешь на это?

— Возможно, он знал семью твоего отца. Как-никак, твой дядя — лорд Фелшем, хоть и менее знатный.

Отец Порции был третьим по счету сыном лорда Фелшема. После его смерти мать вышла замуж за сэра Эдварда Апкотта; у них было много детей, из которых в живых остались только Оливер и Пруденс. Шестнадцатилетняя хорошенькая Пруденс имела все основания выгодно выйти замуж, но брат сделал ее нищей.

Решив больше не размышлять на эту тему. Порция стала думать о будущем. Должен же быть какой-то выход из создавшегося положения?

— Насколько мне известно, лорд Фелшем просто пустое место, — заметила она. — Другой мой дядя — епископ в Нантвиче, но и он не представляет никакого интереса для этих Маллоренов.

Лицо Порции стало задумчивым.

— Сент-Клеры никогда не одобряли женитьбу моего отца на дочери чулочника, и наша семья не поддерживала с ними никаких отношений. Может быть, стоит теперь попробовать обратиться к ним за помощью.

— Сомневаюсь, что они помогут, Порция. Даже если бы лорд Фелшем был самим Крезом, то и тогда он не одолжил бы мне пять тысяч гиней.

Порция вздохнула. Пять тысяч гиней! Вот какова цена ее жизни и жизни ее семьи. Сэр Эдвард был скромным сквайром, главными пристрастиями которого были обильная еда и хороший портвейн. Однажды утром он проснулся с жалобой на несварение желудка тут же упал замертво.

Его смерть была большим потрясением для всей семьи, но никто и не предполагал, что впереди их ждут еще большие несчастья. Оливер унаследовал от отца титул баронета, но в то время ему шел только двадцать первый год, и о скорой женитьбе, которая бы поправила финансовое положение семьи, нечего было и думать.

Кроме того, Оливер всегда тяготился сельской жизнью и вскоре после смерти отца стал подумывать о вступлении в армию. Семья возражала против его решения, и мама с Пруденс часто плакали из-за этого. Вот тогда-то Оливер и решил уехать в Лондон, чтобы, как он выразился, «повидать свет».

Порция хорошо помнила, что тогда все они были несказанно рады этому решению Оливера, представляя, как он будет ходить по музеям, картинным галереям, встречаться с философами, артистами и писателями.

Однако интеллектуальные развлечения пришлись Оливеру не по душе, и вскоре он стал проводить все свое время в, различного рода клубах за карточным столом, чередуя выигрыши с проигрышами. И вот настал день, когда он поставил на карту их поместье Оверстед. и проиграл его майору Барклаю.

В ночных кошмарах Порция часто видела этого майора — малоприятное изворотливое существо с бегающими глазками и дергающимся лицом завзятого плута и обманщика.

Не имея склонности к хозяйству, майор совершенно не знал, что ему делать с этим маленьким поместьем в Дорсете, и согласился возвратить его Оливеру за пять тысяч гиней.

Оливер обратился за ссудой в банк Шафтсбери, но тот отказал ему. Проклятый майор! Проклятые банкиры! Порция всех их возненавидела. Если бы она сама могла договориться с банком! Но кто станет слушать женщину, даже если она прекрасно умеет управлять имением!

После того как банк отказал Оливеру в ссуде, он снова возобновил разговоры об армии, уверяя, что заработает там хорошие деньги и поддержит семью.

Но Порция решила не сдаваться и предложила обратиться за помощью к их богатому соседу графу Уолгрейву. Она была уверена, что тот одолжит брату денег, так как, будучи человеком состоятельным, он к тому же приходился Оливеру крестным отцом.

Графа в его поместье не оказалось, и Оливер снова сник, но Порция решила бороться до последнего. Выяснив, что граф находится в Мейденхеде, она потащила брата туда. И здесь им опять не повезло: они приехали в этот арендуемый графом дом как раз тогда, когда он собрался уезжать. Граф предложил им оставаться в доме и ждать, когда у него появится время заняться их делами.

Надежда вспыхнула с новой силой, но вот прошло уже несколько дней, а от графа не было никаких вестей. Оливер отправился на его поиски и вернулся в унылом настроении. Было похоже, что ему удалось что-то выяснить.

— Ты нашел графа Уолгрейва? — спросила Порция. Оливер покачал головой:

— Говорят, что он покинул Мейденхед со всей своей свитой. Надо смотреть правде в глаза, Порция. Он просто забыл о нас. Мне кажется, что нет уже никакой надежды.

— Мы не должны сдаваться, Оливер, — сказала Порция, беря брата за руку. — У тебя впереди еще целый месяц, чтобы найти деньги.

— Где? — горько усмехнулся Оливер.

— Ах, Оливер, не нужно терять надежду. Возможно, нам стоит последовать за графом. Куда он уехал?

— Никто не знает. Ради Бога, Порция, мы же не можем гоняться за ним, как собаки по следу. Почему ты не хочешь признать, что рассчитывать не на что. Если бы граф хотел помочь нам, он давно бы это сделал. —Наверное, он был очень занят…

— И будет занят и впредь.

— Но должен же быть какой-то выход. Оливер с раздражением отодвинул чашку.

Вот и ищи его сама. С меня хватит. Единственное, что мне приходит в голову, — обратиться к ростовщикам, но они окончательно пустят нас по миру.

— Значит, ты предлагаешь вернуться домой и отдать имение Барклаю?

— У тебя есть другое предложение?

— Мы будем следовать за графом именно как гончие последу.

— Порция!

— Оливер, я ни за что не сдамся. Надо испробовать все. Мы подождем здесь еще несколько дней и, если граф не появится, поедем в Лондон и займемся поисками. Если ты откажешься сопровождать меня, то я поеду одна.

Целую неделю Порция уговаривала брата отправиться в Лондон, но он не соглашался, приводя различные доводы.

— Мама сойдет с ума, когда узнает, что ты уехала в этот полный греха город, — заявил он наконец.

— Ей придется смириться с этим, — твердо ответила Порция. — К тому же я надеюсь, что мы вернемся раньше, чем она узнает о нашем отъезде. Я почти уверена, что граф сразу решит наше дело. Мы вернемся домой с хорошими вестями, и мама будет довольна.

— Если только нам удастся найти графа, — уныло заметил Оливер.

На следующий же день они в почтовой карете отправились в Лондон. Всю дорогу Порция размышляла, над тем, как лучше обратиться к графу за помощью. Человек старой закалки, он не станет слушать женщину, но если делом займется Оливер, то ничего хорошего из этого тоже не выйдет.

К тому времени, когда они приехали в город, Порция твердо решила сопровождать брата к графу. Она будет тихо стоять рядом с ним, изображая из себя благовоспитанную леди. Возможно, придется пустить слезу…

Мысль о слезах напомнила ей о Брайте Маллорене. Как он угадал, что она ненавидит слезы?! Почему он сразу решил, что она не любит терпеть поражений?! Но почему воспоминания об этом проклятом человеке не дают ей покоя? Почему она снова и снова думает о нем? Надо поскорее выбросить его из головы, иначе он начнет ей сниться и отравлять жизнь. Ко всем бедам только этого ей и не хватало. Он богач, игрок и повеса и не может иметь с ней ничего общего.

Но как ни пыталась Порция выбросить Брайта из головы, она все время мысленно возвращалась к нему. Вспоминала, как лежала под ним, как он целовал ее. Иногда даже жалела, что не ответила на его поцелуи, не почувствовала их вкус.

Порции было уже двадцать пять лет, и у нее было много поклонников, но все они вели себя с ней предельно корректно. Никто из них еще не целовал ее в губы, а это, оказывается, очень приятно. У нее большой пробел в знаниях такого рода, а Брайт Маллорен, вне всякого сомнения, — хороший учитель.

Как права ее мать, говоря, что в ней играет порочная кровь Сент-Клеров!

Пытаясь отогнать мысли о Брайте, Порция встряхнула головой. На вопрос обрата, что с ней, она, не задумываясь, сослалась на головную боль. Но у нее болела не голова, а сердце. Вся ее душа изныла, ища выход из создавшегося положения.

Невысокого роста, хрупкая, с рыжими волосами и веснушчатым лицом, с прямолинейным и отчаянным характером, она уже давно решила, что над ней висит проклятие и что ее судьба — оставаться старой девой.

К тому времени, как сельские виллы и сады сменились плотно стоящими домами и многолюдными улицами Лондона, Порции наконец удалось выбросить из головы высокородного незнакомца. Вылезая из кареты на постоялом дворе, она чувствовала, что одержала над ним победу. Она больше не будет думать о нем, как, впрочем, и ни о ком другом; В конце концов, даже если кто-нибудь и предложит ей руку и сердце, она все равно будет вынуждена отказать. Она принадлежит Оверстеду. Они с Оливером будут жить там и много работать, чтобы выплатить долг графу.

Порция представляла себе Лондон большим, просторным, нарядным, но оказалась разочарованной: на улицах было полно народу, все куда-то спешили, толкались. Крики разносчиков, шум толпы — от всего этого кружилась голова, звенело в ушах. Но хуже всего была нестерпимая вонь. Порции сразу же захотелось поскорее уехать отсюда, оказаться дома, в деревне.

Город был пропитан пороком. На улицах валялись пьяные, и это было еще не самое худшее. Порция с ужасом глядела, как к стоявшей у стены одетой в лохмотья женщине подошел такой же оборванный мужчина, и они стали шумно торговаться. Порция сразу догадалась о сути торга. Какой кошмар!

Вскоре Порция поняла, что в Лондоне дешевы только проститутки и джин. Все остальное — не по их с Оливером карману. Как хорошо, что они пробудут здесь только несколько дней, иначе их тощий кошелек просто не выдержит.

Оливер настаивал, чтобы они остановились в фешенебельной части Лондона, где прежде он жил, но Порция наотрез отказалась от этой затеи, им пришлось найти дешевый пансион на Дрезденской улице в Клеркенвелле. За две гинеи в месяц они сняли номер, состоящий из двух спален и маленькой гостиной. За поддержание огня в камине гостиной с них потребовали еще дополнительно десять шиллингов в неделю, и с этим пришлось согласиться — не будешь же жить в холоде в декабре месяце.

Порция оглядела убогое жилище.

— За что берут такие деньги, — заметила она.

— Я же говорил тебе, Порция, что нам не пристало жить в такой бедности.

— Да, но мы не можем бездумно тратить деньги, Оливер.

— Знаю, знаю и очень сожалею, — заверил сестру Оливер, краснея, — но я не представляю, как буду принимать своих друзей в такой дыре.

— Мы здесь не для того, чтобы принимать гостей.

— Просто я думаю о том, что если граф не одолжит нам денег, то мне придется встречаться с друзьями и принимать их. Может статься, что кто-нибудь из них будет нам полезен. Слава Богу, они не знают, как я обнищал.

— А если узнают, то перестанут дружить с тобой? Хороши друзья!

— Они будут избегать меня. Порция. Всегда неловко чувствуешь себя с человеком, который полностью разорился.

Порция была с этим вполне согласна. Именно по этой причине они никому в Дорсете не говорили о своих невзгодах, Если им удастся занять денег, то, может, никто и не узнает, на краю какой бездны они находились, а если нет, то станут жить тихо, избегая встреч со знакомыми, чтобы не ставить их в неловкое положение.

Порция решила пойти на компромисс.

— Насколько я понимаю, мужчины в Лондоне привыкли встречаться в кафе и клубах. Лучше всего в кафе — там не слишком дорого. «И запрещено играть в карты», — добавила она мысленно. Ты можешь встречаться с друзьями там, а не у нас. Но, к счастью, тебе этого не потребуется: завтра утром мы отправимся к графу Уолгрейву.

На следующее утро они пешком направились на Абингдон-стрит, где находился особняк графа. Проходя по чистым, широким улицам с красивыми домами, Порция начинала понимать, почему Лондон считается одной из красивейших столиц мира. Ее настроение улучшилось, и она почти не сомневалась, что через несколько минут их несчастьям придет конец.

Полные радужных надежд, они свернули на Абинг-дон-стрит и застыли в изумлении, увидев на двери герб, обвитый черной лентой. Поднявшись по широким ступеням, они постучали в дверь, им открыл человек с траурной повязкой на рукаве.

— Кто здесь умер? — спросил его Оливер.

Лакей медленно с головы до ног оглядел их и, решив, что они люди достойные, ответил: "Сам знатный граф Уолгрейв, сэр. Люди называли его «Неподкупным».

— Умер?! — переспросил ошеломленный Оливер. — Но я разговаривал с ним совсем недавно.

— Смерть наступила внезапно, сэр.

— Я его крестник и хотел бы выразить свои соболезнования семье умершего.

— Никого нет дома, сэр, но вы можете оставить запись в книге.

Они вошли в огромный холодный дом, и лакей провел их в маленькую комнату, где лежала книга в траурном переплете. Они написали несколько слов соболезнования и собирались уходить, когда Порция внезапно вспомнила о старшем сыне графа Фортитуде Уоре, который когда-то был ее другом. Теперь он унаследовал титул графа и стал лордом Уолгрейвом.

— А где наследник покойного? — спросила она лакея. — Он сейчас в городе?

Скосив к носу глаза, человек немного подумал и ответил:

— Нет, мадам. Он сейчас в Тауэре, хоронит отца. Но он скоро вернется.

— Черт возьми, какое невезение! — воскликнул Оливер, когда они вышли на улицу.

Однако Порция все еще не теряла надежды.

— Но, Оливер, все не так уж и плохо, — сказала она. — Теперь Форт стал графом.

— А ведь и правда! — воскликнул, просияв, Оливер. — Он всегда был хорошим малым и никогда не задирал носа.

— Он скоро вернется в Лондон и обязательно поможет нам.

— У меня нет уверенности, что он одолжит мне такую сумму, Порция.

— Уверяю тебя, что одолжит, — радостно сказала Порция.

— Твоя радость как-то не вяжется со смертью графа, — заметил Оливер.

Порция прикусила губу.

— ТЫ прав, но я никогда особенно не любила графа и при мысли, что мы спасены, не могу сдержать радости. Только подумай, мы сможем вернуться в Оверстед и не беспокоиться о будущем до конца наших дней.

— Я рад, что ты снова счастлива, Порция, — заметил с улыбкой Оливер.

— Согласись, у меня на это есть причины, Оливер. Я чувствую, что теперь все пойдет хорошо.

— Если ты так в этом уверена, то мы должны с пользой провести оставшееся время; Почему бы тебе не познакомиться получше с Лондоном? Мы обязательно пойдем в театр, но для этого тебе надо купить новое платье.

— Хватит, Оливер! — прервала брата Порция. — Нам сейчас не до развлечений. Подумай сам — мы по уши в долгах. Даже если нам удастся занять денег, мы будем жить очень скромно, экономя во всем, чтобы рассчитаться с долгами.

— Тогда тем более мы должны повеселиться сейчас — не унимался Оливер.

— Замолчи!

— Черт возьми. Порция, когда это ты успела превратиться в такую зануду!

Порция бросила на брата многозначительный взгляд, и он густо покраснел.

— Прости, мне только кажется, что мы должны воспользоваться случаем и пожить в свое удовольствие, а не сидеть в дешевом пансионе. Когда мы еще попадем в Лондон!

Порция отлично понимала брата. Она и сама не любила скучать.

— Тебе вовсе не обязательно сидеть в пансионе, — сказала она. — Ты можешь походить по кафе и встретиться с друзьями. Может, нам потребуется их помощь.

— — Ты, как всегда, права, — ответил, просияв, Оливер.

Проводив сестру до пансиона, он отправился в кафе «Кокосовая пальма».

Порция тяжело вздохнула. Она бы с удовольствием привязала брата к своей юбке, но знала, что это невозможно, — он все равно настоит на своем. Раскладывая по ящикам вещи, Порция молила Бога, чтобы с братом ничего не случилось.

Если бы она могла все предвидеть! Она рассчитывала пробыть в Лондоне недолго. Но даже при мимолетном знакомстве поняла притягательность этого города. В нем было столько же порочного, сколько и прекрасного. Неудивительно, что Оливер попал здесь в такую беду. И вот она сама вновь притащила его сюда.

Порция начала жалеть, что сразу не вернулась в Дорсет, где находился сейчас новоиспеченный граф Форт. Но откуда ей было знать, что старый граф умер? Да, он был старым, но вполне здоровым мужчиной.

Порция подумала, что ее всегдашняя импульсивность снова сыграла с ней злую шутку. Она так ничему и не научилась. Мать обязательно, и не без оснований, упрекнет ее в том, что она вовлекла Оливера в Новую беду.

Даже если он сдержит слово и не будет играть в карты, то на каждом углу его поджидает другая опасность — проститутки и дешевый джин, а возможно, за это время появились и новые соблазны. Закрывая дверь на замок, Порция старалась убедить себя, что Оливер никогда не был большим любителем женщин и вина.

Порция принялась с нетерпением ждать возвращения брата. Далеко за полдень явился мальчишка с запиской, в которой сообщалось, что Оливер остается обедать с друзьями; это звучало совсем невинно, но Порцию стало лихорадить.

Волнение ее усилилось, когда на город спустилась ночь, а Оливер так и не появился и даже не прислал другой записки.

Глава 3

Брайт Маллорен лениво бродил по залу игорного дома «Джереми» и с интересом следил за молодым человеком, сидевшим за столом для игры в ландскнехт. Он не помнил его, имени, но точно знал, что это братец амазонки Сент-Клер, тот, которого он ударил, покидая дом, где нашел письмо.

Их неожиданная встреча была не из приятных, и Брайт не жалел, что проучил этого задиристого петуха, но сейчас разумнее всего просто не замечать его.

Но когда бывало, чтобы Маллорен поступал разумно?

Перед приходом в «Джереми» Брайт выпил несколько бутылок превосходного красного вина и поэтому не сразу заметил молодого человека. К тому же неверный свет коптящих свечей затруднял видимость. Воздух в комнате был пропитан запахом табака; здесь царила атмосфера возбуждения и страха.

Какого черта Брайт притащился в этот дешевый игорный дом?! В данный момент он совершенно не нуждался в деньгах.

После плотного обеда в компании с Эндовером, Бриджуотером и Барклаем в таверне «Долли» все они отправились в клуб «Савой», где выпили хорошего вина, но скоро заскучали, и тогда Эндовер предложил посетить этот убогий игорный дом. Бриджуотер наотрез отказался, Барклая ждали другие приятели, а Брайт решил составить компанию Эндоверу в слабой надежде, что у Джереми его пресловутому везению придет конец. Он будет играть до тех пор, пока не проиграет, чтобы испытать это острое чувство отчаяния проигравшегося.

Вот уже год, как он ни разу не проигрывал. Ах да, ведь есть поговорка: «Не везет в картах, везет в любви», и наоборот. Пожалуй, она себя оправдывает. Благодаря Нериссе Сент-Клер Брайт полностью разуверился в любви, и ему стало везти в картах.

Похоже, этому молодому Сент-Клеру везет в сердечных делах, если он постоянно проигрывает.

В ландскнехт играли по большой, а значит, и рисковали крупным проигрышем. Эта игра не требовала особого умения, если никто не мошенничал, и вполне подходила Брайту, снимая с него чувство вины за постоянный выигрыш.

— Проклятие! — воскликнул один из играющих. — Когда же пойдет хорошая карта? — Он снял пиджак и вывернул его наизнанку. — Может, хоть это поможет. — Сквозь табачный дым он взглянул на Брайта.

— Маллорен, в чем ваш секрет? Почему, черт возьми, вы никогда не проигрываете?

— Купите себе суку, Денфорт, — небрежно бросил Брайт.

— Какой-то определенной породы? — полюбопытствовал лорд Денфорт.

— Не обязательно. Просто она будет вилять хвостом и отгонять невезение.

— Вы так считаете? Обязательно завтра же куплю. Я уже надевал новые ботинки и привязывал пеструю тряпочку-ничто не помогает. Ну что же, продолжим игру.

Денфорт проиграл уже больше тысячи, и почти все эти деньги вместе в проигрышами других игроков лежали сейчас перед Брайтом, игравшим небрежно и без особого интереса. Если Денфорт мог позволить себе проигрывать, то другие сидящие за столом картежники не были достаточно состоятельны. Брайт не любил обыгрывать тех, кому вообще не следовало бы садиться за карточный стол, но отказ играть с такими людьми был равносилен оскорблению.

Со своего места Брайт мог видеть, что братец амазонки проиграл уже крупную сумму денег, хотя скорее всего в кармане у него не было ни единого пенни. Какого черта он притащился сюда?

Брайт старался убедить себя, что ему нет никакого дела до этого молодого человека, но вина за свое поведение с молодой энергичной женщиной не давала ему покоя. Поначалу неожиданная встреча с Порцией Сент-Клер доставила ему удовольствие, какого давно не доставляла встреча ни с одной другой женщиной. Немного найдется особ женского пола, которые при первой же встрече грозятся убить тебя или пытаются преградить путь своим телом, таким хрупким и изящным. Брайт, вспомнив Порцию, улыбнулся.

Она не была красавицей, но огонь ее сердитых глаз и твердая линия рта привели его в трепет, заставили испытать поистине танталовы муки. С чувством некоторого смущения он вспоминал жар ее трепещущего тела, когда она боролась с ним, и ему хотелось почувствовать это тело в другой, более интимной борьбе.

Но какой смысл продолжать думать о ней. Он уже по горло сыт этими Сент-Клерами! Если он когда-нибудь женится, то исключительно на деньгах. Однако у него из головы не выходило, что он дурно обошелся с этой мужественной женщиной, и ему хотелось загладить свою вину перед ней.

Вздохнув, Брайт поднялся.

— Послушай, — сказал ему Денфорт, — ты не должен сейчас уходить. Мне начинает везти.

— Я отыграюсь завтра, Денфорт.

Приказав служителю жестом собрать его выигрыш, Брайт обогнул стол и подошел к месту, где сидел брат Ипполиты. Опрятный парик, прекрасный шелковый костюм, дорогие кружева — значит, семья не у последней черты бедности.

Как же звать этого молокососа? Ипполита называла его по имени, но оно не задержалось в его памяти.

— Сент-Клер, — позвал Брайт. — Можно вас на пару слов?

Молодой человек был так поглощен игрой, что не ответил. Брайт потряс его за плечо. Юноша рассеянно взглянул на него, и глаза его расширились от удивления:

— Вы?!

— Это действительно я. Приглашаю вас сыграть со мной. Можно сказать, просто настаиваю.

Молодой человек с сожалением посмотрел на карточный стол, но, поддавшись искушению, поднялся. Брайт с облегчением заметил, что он забрал с собой несколько гиней — весь его выигрыш. Они сели за столик для двоих, и Брайт заказал вина.

— Как дела, Сент-Клер?

— Я не Сент-Клер. Я — Апкотт.

Брайт в удивлении поднял брови.

— Единоутробная сестра? Или она вдова?

— Единоутробная сестра. Мне хотелось бы знать, что произошло между вами, милорд. Она так и не рассказала мне.

— Тогда тем более я не должен раскрывать ее секреты.

— Это наводит меня на мысль, что ей понравилось ваше ухаживание.

— Ухаживание? — переспросил Брайт. Апкотт молча смотрел на него. У него было приятное, чистое лицо и хорошие манеры Браета всегда удивляло, как такие честные и совсем неглупые люди оказывались за карточным столом. Возможно, этого еще не поздно остановить.

Слуга принес вина и нераспечатанные колоды карт. Брайт наполнил бокалы.

— Мой дорогой мистер Апкотт…

— Сэр Оливер, — сухо поправил юноша. Брайт вежливо кивнул.

— Мой дорогой сэр Оливер, между вашей сестрой и мной произошло небольшое недоразумение, о котором я очень сожалею. Возможно, я невольно обидел ее и хотел бы принести ей свои извинения. И уж конечно, я сожалею о нашей с вами небольшой ссоре.

По всему было видно, что сэр Оливер остался доволен принесенными извинениями.

— Очень хорошо, милорд. Давайте больше не будем говорить об этом.

Вы очень добры, сэр, — ответил Брайт, передавая Оливеру бокал вина. — Вы играете в безик?

— Конечно.

Приняв ответ Оливера за его согласие играть, Брайт вскрыл две колоды карт и передал их Оливеру для осмотра и тасовки. Затем они сняли колоды.

Выиграв, Брайт вздохнул. Ему страшно везло, а игра в безик во многом зависела от везения, но в то же время здесь требовалось и умение помнить карты, находящиеся в игре, и различные способы отделываться от ненужных карт в руке. Брайт был в этом силен и решил использовать все свое умение, чтобы наполнить карманы этого молокососа. Затем он отправит его домой, чтобы никогда не видеть снова.

У Брайта было тонкое чутье на неприятности, а с сэром Оливером и его сестрой они непременно возникнут.

— Вы с сестрой перебрались в Лондон? — спросил он, продолжая игру.

Апкотт нахмурился и, получив взятку, ответил:

— Да, милорд. Мы остановились на Дрезденской улице. Брайт отметил про себя, что это не самый лучший район Лондона и что скорее всего у них все же туго с деньгами.

— — Должно быть, смерть графа Уолгрейва расстроила ваши планы? — закинул он удочку. Молодой человек покраснел.

— Какого черта… Какое вам до этого дело, сэр?

— — Простите мой бестактный вопрос, — миролюбиво заметил Брайт. — Пожалуйста, извините меня.

Молодой человек совершенно прав: это не его дело. Брайт взял взятку дамой бубен, что было самым глупым Данной игре, но тот этого не заметил.

Зато заметил подошедший к столу Эндовер, с удивлением посмотревший на Брайта, который незаметно подмигнул другу, и тот промолчал.

В безике выигрывали не по взяткам, а по очкам. Сэр Оливер знал правила игры, но, по всей вероятности, плохо разбирался в ее тонкостях. Если он не будет за версту обходить карточные столы, то, вне всякого сомнения, очень скоро угодит в долговую тюрьму, и что тогда станется с его сестрой?

Прибегая к различным ухищрениям, Брайту удалось довести счет Апкотта до тысячи очков.

— Вы выиграли, сэр Оливер. Может быть, поднимем ставки? Двадцать гиней на круг?

Брайту легко удалось уговорить молодого человека поднять ставки, но гораздо труднее было проигрывать. Его Проклятая удача по-прежнему сопутствовала ему. Как, к примеру, скрыть, что у него на руках четыре туза? Какое счастье, что у этого молокососа нет чувства игры.

К трем часам утра, после изнурительной игры Брайту наконец удалось передать сэру Оливеру Апкотту две сотни гиней выигрыша.

Еще полчаса Брайт накачивал Апкотта вином, после чего тот попытался вернуться к столу для игры в ландскнехт, но Брайт твердо взял его за плечи и вывел на морозный декабрьский воздух.

— Послушайте, — слабо отбивался Апкотт, — еще очень рано.

— Наоборот, уже очень поздно, и ваша сестра, должно быть, беспокоится.

Молодой человек опять нахмурился:

— Что у вас с моей сестрой?

— Ничего. Абсолютно ничего.

— Мне так не кажется, — мрачно заметил сэр Оливер. — Она ведет себя, как последняя дура.

«Просто она водит тебя за нос», — решил про себя Брайт.

Он взял под руку шатающегося молодого человека и послал подвернувшегося мальчишку ловить экипаж.

— Ты заинтересован в этом типе? — тихо спросил ожидавший его Эндовер, человек покладистого характера.

— Очень мало. Снабдив его деньгами, я хотел бы, чтобы он благополучно добрался до дома. На этом наше знакомство и закончится.

Эндовер удивленно поднял брови, но не стал возражать — Брайту виднее.

Подъехал одноконный экипаж, и они, затащив в него счастливого баронета, сели рядом с ним. Оливер тяжело опустился на сиденье и запел.

Экипаж тронулся, и Эндовер тихо осведомился, в чем же, собственно, дело?

— Просто во мне заговорило благородство.

— Неужели? — скептически заметил Эндовер. — тебя ненадолго хватит, если будешь помогать всем проигравшимся.

— Уж если речь зашла о моей выносливости, давай-ка отправимся к «Мирабель» после того, как доставим домой этого молокососа.

— После такой-то ночи? Я совершенно без сил, мой дорогой.

— А где твоя выносливость? Ты позоришь свое звание.

— Ты прав, мон ами.

Они продолжали беседовать под бессвязное пение Оливера, пока экипаж наконец не остановился.

— Сэр Оливер, — прервал его пение Брайт, — мы правильно приехали? Дрезденская улица, двенадцать? Апкотт с изумлением выглянул в окно экипажа:

— Вроде похоже, милорд, хотя все жалкие гостиницы на одно лицо. Я бы пригласил вас, но…

Брайт вылез из экипажа и помог выбраться молодому человеку.

— Вы сама любезность, сэр, но, к сожалению, уже поздно. Простите мне мою дерзость, но я бы посоветовал вам никогда снова не играть в карты или в кости. У вас нет к этому способностей. Передайте мое глубокое почтение вашей сестре. — Брайт поспешил откланяться.

Апкотт слегка опешил, затем кивнул:

— Благодарю, милорд, благодарю. Я получил большое удовольствие от игры. Может быть, как-нибудь сыграем еще? Позвольте дать вам отыграться.

Брайт вздохнул и оставил Оливера одного разыскивать свое жилище. Приказав кучеру возвращаться в цивилизованную часть города, он сел в экипаж.

— Сестре? — с интересом переспросил Эндовер.

— Просто случайное знакомство, — небрежно бросил Брайт.

Сейчас, когда они остались в экипаже вдвоем, Эндовер с удовольствием распрямил ноги.

— А я надеялся, что ты нашел замену Финдлейсон, — сказал он.

— Надеялся? Как неумно с твоей стороны. Какая женщина может заменить богатую миссис Финдлейсон?

Конечно, никто не может соперничать с богатством миссис Финдлейеон, которым она распоряжается самостоятельно.

— Вот именно, — с довольной улыбкой ответил Брайт. Но какого черта ты решил обязательно жениться на деньгах? Разве тебе недостаточно твоей доли семейного дохода плюс везения за карточным столом?

— Деньги нужны всегда и всем.

— Неужели ты действительно попал в затруднительное положение? — спросил, нахмурившись, Эндовер. —Я могу одолжить тебе…

— Маллорен без единого пенни?! — рассмеялся Брайт. — Мой дорогой, я только что вложил значительную сумму в проект Бриджуотера.

— В канал? — удивился Эндовер. — Ты думаешь, из этого что-то выйдет?

— А ты сомневаешься?

— Это сумасшествие. Типично для Бриджуотера. Почему бы вам не пользоваться речным транспортом, когда дороги выходят из строя? Копая каналы, вы тем самым нарушаете равновесие в природе.

— Скорее покоряем природу, — ответил Брайт. — в мороз дороги замерзают, оставляя колеи; в дождь раскисают, превращаясь в жидкую грязь, да и в хорошую погоду содержатся не самым лучшим образом. Реки летом мелеют, а весной выходят из берегов. Каналы же именно то что надо — всегда чистые и в любое время готовы к перевозке любого груза за умеренную плату.

— Но цена строительства!

— Кажется, десять тысяч гиней за милю.

У Эндовера буквально отвисла челюсть.

— Не представляю, когда Бриджуотеру удастся возместить такие расходы. Я слышал, как раньше он говорил что не ограничится тем, что продолжит канал от своих угольных шахт до Манчестера. Он замахнулся протянуть его до самого моря, а это еще двадцать миль. Такое строительство будет стоить ему целого состояния.

— Он уже лишился его да еще залез в долг больше чем на тридцать тысяч фунтов…

— Черт возьми!

— …и друзья уже опасаются давать ему в долг.

— И неудивительно. Ну а ты, конечно, одолжил ему?

— Все свои свободные деньги, включая те, что выиграл за карточным столом.

Эндовер заерзал на сиденье.

— То-то я смотрю, ты опять стал играть по-крупному. — Он задумчиво посмотрел на Брайта. — Однако я не припоминаю, чтобы ты когда-либо поддерживал дело, обреченное на провал, может, мне стоит дать ему заем?

— Может, и стоит, но честно предупреждаю тебя, что нет никаких гарантий. Это чертовски рискованное дело. Кроме чисто технических проблем, которые пока решаются с большим трудом, существуют люди, делающие все возможное, чтобы проект провалился.

— Те люди, которые вложили деньги в речное судоходство, всегда будут конкурировать с владельцами гужевой перевозки. — Эндовер задумчиво пожевал губами. — Так ты считаешь, что перевозка грузов по каналу намного дешевле?

Брайт достал табакерку и предложил другу хорошую понюшку.

— …даже очень. Лошадь потянет не больше тонны, а по каналу можно перевезти около пятидесяти.

Неужели? — удивился Эндовер, нюхая табак. — Это же очень выгодно.

То-то и оно, — улыбнулся Брайт. — Бриджуотер сможет продавать уголь, перевозя его в Манчестер и Ливерпуль по цене гораздо ниже существующей, и при этом не остаться внакладе. Обратно из Ливерпуля он повезет заграничные товары, что тоже очень выгодно. Мы сделаем Англию процветающей страной и сами очень и очень разбогатеем.

— Или полностью разоритесь. Брайт с силой захлопнул табакерку.

— В этом-то и состоит риск, но ты же знаешь, что я люблю рисковать.

— А что, Дженни Финдлейсон тоже участвует в этом проекте?

— Видишь ли, мне совсем не хочется, чтобы наш проект провалился, поэтому, когда у нас кончатся деньги, я женюсь на этой женщине и воспользуюсь ее деньгами.

— А я-то был уверен, что ты идеализируешь женщин и брак.

— Так было прежде, пока я не встретился с восхитительной Нериссой.

— Да, она оказалась просто красивой проституткой. Скажи спасибо, что не ты, а лорд Трелин добился ее руки.

— Ты целиком прав.

— Тебе удалось найти невесту получше, хотя у Дженни Финдлейсон все задатки сварливой женщины.

— Но она богата. Я уверен, что, если понадобится, я ею ее заставить жить экономно и не перечить мне. Эндовер громко расхохотался:

— Ты хочешь приручить ее? Черт возьми, Брайт, да ты смелый человек!

— Возможно, теперь я лучше знаю женщин, — ответил Брайт, откидываясь на сиденье.

Порция проснулась от грохота в соседней спальне, за которым последовало знакомое проклятие. Слава Богу! Оливер дома. Стояла глубокая ночь. Где он шатался так поздно? Играл? Нет, этого не может быть.

Порция выскользнула из постели, дрожа от холода, закуталась в тонкое одеяло и направилась в соседнюю комнату. В тусклом свете луны она разглядела сидящего на кровати брата. Он потирал ушибленную ногу.

— Оливер, с тобой все в порядке?

— Да, пожалуйста, не волнуйся. Я ударился об угол этой проклятой кровати.

Порция с облегчением почувствовала, что брат просто пьян, а это еще не самое страшное.

Оливер поднялся с кровати.

— Послушай, Порция, — голос его звучал весело, — мне сегодня чертовски повезло.

— Ты встретил человека, который согласился одолжить тебе денег?

— Можно сказать и так. — Оливер захихикал. — И я выиграл у него две сотни гиней.

— Выиграл?! — Порции показалось, будто на нее вылили ушат холодной воды.

— Не волнуйся. Порция. Я сказал, что выиграл, а ты, ведешь себя так, будто услышала, что меня приговорили к смерти через повешение.

Руки Порции крепче вцепились в одеяло

— Но ты же обещал мне больше не играть! — закричала она.

— И не буду! Вернее, буду, но очень редко! Я уже говорил тебе. Порция, что мужчина должен играть, иначе к нему будут относиться с подозрением! — шумел Оливер. — Я был с друзьями. Дядя Твинбая — член правления банка. Возможно, мне удастся взять там ссуду! Должен я встречаться с ним или нет? Все обернулось расчудесным образом. Смотри!

Оливер начал вытаскивать из карманов деньги и бросать их на стол. Несколько монет скатились на пол, и Порция поспешила подобрать их, пока они не попали в щели дощатого пола. Она зажгла свечу, и ее свет отразился в горке лежащих на столе золотых монет.

— Видишь? — гордо заявил Оливер. — Неужели тебе не нравится блеск золота? Порция согласно кивнула:

— О да, Оливер. Конечно, тебе не следовало играть, но эти деньги дадут нам возможность продержаться какое-то время.

— Что за вздор! С такими деньгами мы можем позволить себе пожить в Лондоне в свое удовольствие!

— Оливер!

— Не строй из себя пуританку, Порция! — Лицо Оливера сияло. — Ты только посмотри на все это! Я ушел из дома с тридцатью гинеями, а вернулся с таким богатством. — Оливер любовно перебирал монеты.

У Порции перехватило дыхание. Если брат ушел из Дома с тридцатью гинеями, значит, он забрал почти все их деньги, сказав, что возьмет совсем немного. Ей и в голову не могло прийти, что это «немного» и есть тридцать гиней.

— Но ведь ты мог проиграть их все, — заметила она, стараясь казаться спокойной.

— Но ведь не проиграл? Мне стала сопутствовать удача. О Господи, опять! Опять повеяло холодом этого несчастья. Проигравшись в пух и прах, брат поклялся ей больше не садиться за карточный стол, однако сейчас, когда он снова почувствовал вкус удачи, что может остановить его?

Руки Порции дрожали, когда она собирала в тряпочку монеты. Узелок получился увесистым.

— Разве я не заслужил нескольких монет? — жалобно спросил Оливер.

— Сколько ты хочешь?

— Ну, скажем, пятьдесят, У мужчины должны быть карманные деньги.

Порции хотелось напомнить брату, что он по уши в долгах и не важно, будут у него в кармане деньги или нет, они все равно не его, но сейчас бессмысленно говорить с ним об этом. Она молча отсчитала пятьдесят гиней.

— Остальные мы должны отложить на черный день, — сказала она.

— Конечно, должны, — согласился Оливер, с радостной улыбкой глядя на сверкающие золотые монеты. — В конце концов, я могу выиграть еще.

— Оливер! — воскликнула Порция, раздумывая над тем, какими доводами убедить брата отказаться от опасной затеи.

Но Оливер, окрыленный надеждой, не слушал сестру.

Может случиться, что нам не придется просить ссуду. Есть люди, которые каждую ночь проигрывают тысячи. Сейчас, когда удача снова улыбнулась мне, я могу отыграть Оверстед обратно.

Порция попыталась возразить, но брат не слушал ее, с трудом пытаясь раздеться. Она вернулась к себе в спальню, крепко зажав в руке увесистый узелок. Такое количество золотых монет могло бы сделать ее счастливой, но Порция была в отчаянии.

Она искренне верила, что, проигравшись до нитки, брат навсегда покончил с картами, но сейчас он почувствовал вкус успеха, и это все изменило.

Возможно, выигрыш просто подстроен. Порция все упорнее думала о том, что брат попал в руки негодяя, который позволил ему выиграть, чтобы потом окончательно погубить его. Это был хорошо известный прием, к которому часто прибегали так называемые «хищники», чтобы ловить в свои сети таких простачков, как Оливер, «Хищники!» — что за меткое слово.

Порция в сердцах бросила на стул узелок с монетами. «Неужели Оливер не смог сообразить, что с ним случилось?! — подумала она. — Но с другой стороны, что с него взять? Оливер производит впечатление человека благополучного, и, уж конечно, „хищник“ не мог догадаться» что у него за душой ни гроша".

Раньше Порция никогда не прятала от брата деньги, но сейчас она вынуждена это сделать, хотя ей неловко: иначе нельзя — она не может позволить, чтобы Оливер проиграл все до последнего пенни.

Порция медленным взглядом обвела комнату: железная кровать, простенький шкаф — ни одного надежного места.

Она посмотрела на камин и жалкую поленницу дров, Вспомнив Мейденхед, она просунула руку и нащупала пространство между дровами и стеной. Хороший тайник, и, похоже, монеты не провалятся дальше. Монету за монетой Порция начала укладывать деньги. Уместилась только половина монет, но Порция почувствовала облегчение, зная, что хоть какая-то их часть сохранится.

Она забралась в еще не остывшую постель. До Нового года осталось три недели — срок, когда этот проклятый Барклай должен забрать Оверстед, их чудесное поместье с плодородными землями и пышными садами. Сколько сил она вложила в эти поля, замучив отчима предложениями новых способов обработки земли. А сады, гордость и забота ее матери?! Сердце Ханны разорвется на части, если им придется отдать их чужому человеку!

Осталось три недели, и все это время им придется жить в этом грязном, дорогом, порочном Лондоне, и все по ее вине! Ну почему она не послушалась Оливера и не уехала домой?! И уж если из-за нее они оказались в Лондоне, то нужно было как-то постараться удержать Оливера от его пагубной страсти и терпеливо ждать, когда Форт вернется в город.

«А что будет с братом потом?» — лез в голову невольный вопрос, но Порция гнала его от себя. Скука привела Оливера за карточный стол, но, если им удастся занять денег, ему придется много работать, чтобы выплатить долг, и он забудет о Лондоне и его соблазнах.

Сейчас в оставшиеся три недели ей прежде всего надо удержать брата от игры.

Да, но он уже снова начал играть и вошел во вкус; Он твердо уверен, что это путь к обретению денег!

Если Порции удастся сохранить выигранное им, то он потеряет только пятьдесят гиней, которых у них не было еще вчера утром.

Боже, но ведь он может играть в долг! Ведь проиграл же он таким образом Оверстед?! Ведь существуют долговые расписки! Что ей делать, если кто-нибудь предъявит ему пачку таких расписок?! Одно из двух — либо платить, либо позволить упечь Оливера в долговую тюрьму. Вот уж где он не сможет играть!

Порции стало стыдно за свои мысли. Конечно же, она не хочет, чтобы Оливер оказался в долговой тюрьме.

Завтра, когда он протрезвится и остынет от возбуждения, то сумеет посмотреть на вещи более трезво и поймет, что его выигрыш просто счастливая случайность.

Глава 4

Не доехав до Бонд-стрит, Брайт расстался с Эндовером, предоставив другу возможность следовать дальше в их наемном экипаже. Слабый свет луны освещал дорогу к Мальборо-сквер. Брайт знал, что на каждом углу его подстерегает опасность и, откинув полу плаща, положил руку на эфес шпаги. Грабители, как правило, нападали на свою жертву внезапно.

Мальборо-сквер была одной из красивейших площадей Лондона. За железными оградами располагались величественные дома, утопавшие в зелени садов; по сверкающей глади прудов плавали утки. Дом Маллорена находился по одну из сторон площади, но не на ней самой, а в глубине, куда вела узкая улочка с домами поменьше. Дом был обнесен высокой оградой с коваными узорчатыми воротами, за ними — мощеный двор, за домом — большой сад.

По широкой с низкими ступенями лестнице Брайт поднялся к портику с мраморными колоннами, и сидящий в нише швейцар бросился открывать ему тяжелую двойную дверь.

Брайт невольно вспомнил разговор с Порцией Сент-Клер когда он сказал ей, что обычно ему не приходится стучать в двери, так как слуги сами распахивают их перед ним.

Но почему эта женщина так прочно засела в его голове? Было бы глупо позволить себе впутаться в дела этой мелкопоместной дворянки, которая сама открывает посетителям двери.

Подавив улыбку, Брайт молча кивнул пожилому швейцару и прошел в зал. Не хватало еще, чтобы, глупо улыбаясь, он тем самым давал повод для слухов, что вернулся домой пьяным. А сегодня он действительно много выпил. Раньше он никогда не позволял себе этого, что в немалой степени способствовало его успеху в картах.

Послышался протяжный зевок, и из-под стола вылезла огромная собака. Брайт слегка нагнулся, чтобы погладить Зенона. Голова персидской гончей была на уровне его талии, и Брайту не составляло труда потрепать ее за уши, длинные и шелковистые. Это была единственная ласка, которую позволял пес. Их отношения строились на уважении друг к другу. Брайт никогда не заигрывал с собакой и не бормотал глупостей, а Зенон, в свою очередь, не приставал к хозяину и не вставал на задние лапы, как это делают многие представители собачьей породы. Его бесконечная преданность выражалась в том, чтобы всегда находиться рядом с хозяином, если тот бывал дома.

Брат Брайта, Маркус Ротгар, получил в подарок двух породистых щенков и намеревался оставить их себе, но кобель при первой же встрече с Брайтом признал в нем хозяина и крепко к нему привязался. Шестимесячный щенок как бы отдал свою судьбу в его руки вот почему Брайт назвал его Зеноном в честь основателя школы стоиков.

Почувствовав ласку хозяина, пес потерся о его ногу. Брайт зажег свечу. Когда в доме не было гостей, он непременно отсылал слуг пораньше, чтобы они не мешали ему.

Тишину дома нарушало лишь тиканье часов, и Брайту было приятно, что с ним верный Зенон, который всегда радостно встречает его. Черт возьми, он становится сентиментальным! Уж если ему так нужна компания, он может подняться наверх, где хоть есть одна живая душа.

Прикрывая свечу от сквозняка рукой, Брайт стал подниматься по широкой лестнице. За ним, стуча когтями, следовал Зенон. Брайт направился к комнате, где над чертежами корпел его гость.

Как Брайт и ожидал, за столом, углубившись в бумаги, сидел Франсис Эгертон, герцог Бриджуотер. Перед ним лежала стопка счетов.

Зенон лениво растянулся у камина.

— Ну как обстоят дела? — спросил Брайт. — Плохо или хорошо?

— И так и сяк, — ответил герцог с неуверенной улыбкой. — По моим подсчетам, денег осталось только на три месяца. Я уж не говорю о просчетах.

— Вода в канале снова размывает берега?

— Совершенно верно, — поморщился герцог. — Бриндлей считает, что мы должны посадить вдоль канала деревья — это поможет закрепить почву.

— Ты гений, Франсис.

— Это не я, а Бриндлей.

— Не скромничай.

Бриджуотер пожал плечами. Изящный и молодой, лет а пять моложе Брайта, он производил впечатление человека наивного. Многие считали его глупым и даже сумасшедшим. Но он не был ни тем, ни другим. Сам Брайт считал его умным и находчивым.

Брайт налил себе и герцогу.

— Сегодня я выиграл тысячу гиней за вычетом пары сотен. Они в твоем распоряжении.

— Неужели ты их проиграл? — искренне удивился Бриджуотер.

— Нарочно.

— Странно!

— Мне захотелось совершить благородный поступок. Бриджуотер задумчиво посмотрел в окно.

— Кажется, сегодня не полнолуние, — сказал он.

— Христианское милосердие не зависит от фазы луны и других природных условий, — сухо заметил Брайт. — Если это успокоит твою меркантильную душу, считай мой поступок вложением капитала.

— Вложением капитала? Но во что? — усмехнулся Бриджуотер. — Какая от этого тебе выгода?

— Только духовная. — И, меняя тему разговора, Браит спросил:

— Ты завтра вернешься на север? Бриджуотер отбросил карандаш и потянулся.

— Да, я приложил все силы, чтобы протолкнуть проект мне бы хотелось, чтобы парламент не вмешивался в частную инициативу. Это намного облегчило бы мне жизнь.

— Какие претензии выдвигает палата? Мне кажется, что в разумность этого проекта надо просто поверить. Неужели наши необразованные болваны не знают, что акведуки, построенные еще римлянами, существуют до сих пор. Я слышал, что ты решил проложить канал до самого моря, так ли это?

Герцог поморщился:

— Какие тут затруднения? Копай себе и копай. Однако горстка дураков противится этому. Как они не понимают, что без риска не существует и прогресса?

— Видя твои неудачи, они становятся осторожными, — заметил Брайт.

— Подумаешь, незначительный обвал. Мы ведь его быстро устранили. Уверен, что неудач у нас больше не будет.

— Не считая наводнений.

— Послушай, ты что, с ними? Новое дело всегда сопряжено с риском.

— Сдаюсь! — воскликнул Брайт. — Я просто дразнил тебя, Франсис. Но согласись, что не все люди любят рисковать. Некоторым твой проект кажется сумасшествием. Тебе следует послушать мнение Эндовера.

— Не понимаю, что руководит людьми — предусмотрительность или просто жадность. Скорее всего все эти Фомы неверующие боятся разориться, когда наш канал начнет действовать. Брука чуть удар не хватил, когда он выступал против моего проекта.

— Будь справедливым, Франсис. Брук не думает о выгоде. Он даже не противится прокладке твоего канала через его земли. Скажи спасибо, что канал не пройдет через аббатство Ротгар, иначе ты нажил бы врага в лице моего брата.

— Прогресс требует жертв. Эти старые консервативные сквайры погубят Англию.

— Надеюсь, ты не считаешь Ротгара старым консервативным сквайром?

Бриджуотер громко рассмеялся:

Какой вздор! Я не имею ничего против него. Он человек рассудительный. Однако большинство моих противников — люди продажные. При виде золота все их сомнения сразу исчезают. Сколько мне пришлось дать взяток дорогими подарками, да и просто деньгами. Лучше бы я их вложил в дело!

— Дела бывают разными. Деньги для нужных людей — тоже дело.

— Чтобы обеспечивать будущее этих лентяев? В наше время в Лондоне существуют тысячи способов заработать деньги честным путем, и, однако, эти бездельники предпочитают получать их в виде взяток или карточной игрой.

— Благодарю, — усмехнулся Брайт.

— О Господи, Брайт, речь же идет не о тебе. Я знаю, что тебя больше не тянет к карточному столу.

— И никто не предлагает мне взяток, а только красавиц.

— Но таким образом ты можешь обеспечить свое будущее.

— Красавицы — это отнюдь не деньги. — К сожалению, нет. Скорее наоборот.

— Ты превращаешься в настоящего стяжателя, Франсис.

— 11росто я делаю все возможное, чтобы достичь намеченной цели.

— Цели, которая принесет прибыль. Ты считаешь добродетелью зарабатывать деньги на людях, которые делают за тебя черную работу? — спросил Брайт, задумчиво глядя на огонь в камине.

— Мы платим рабочим по шиллингу в день, а иногда и больше, и они очень довольны. Стремление к заработку — двигатель прогресса, и, кроме того, мы тем самым предоставляем людям работу.

— Пожалуй, верно. — Брайт повернулся к столу и наполнил бокалы. — Ну что же, если ты «подмазал» всех, кого можно, почему бы тебе не задержаться здесь на несколько дней и не насладиться жизнью?

— Лондон наводит на меня скуку, и мне хотелось бы поскорее увидеть, как продвигаются работы.

— Боюсь, что таким образом ты скоро превратишься в очень скучного человека. Герцог-зануда.

— Это звучит лучше, чем «герцог-бедняк». С этим клеймом я вырос. Я собираюсь стать самым богатым человеком в Англии, Брайт. А что руководит тобой? — осведомился герцог, отпивая глоток бренди.

— Я собираюсь стать самым богатым членом палаты общин.

— Существуют более легкие пути зарабатывать деньги.

— За карточным столом? У меня что-то больше нет желания разорять людей до последнего.

— А лондонская биржа? Я знаю, что ты любишь играть на бирже.

— Вложив все деньги в твой проект, я остался ни с чем. Попробую потрясти Ротгара.

— Мне очень жаль, — заметил, нахмурившись, герцог. — Представляю, какое это унижение для тебя — зависеть от него.

— Франсис…

— Мне жаль, что я вовлек тебя в это дело, — перебил его герцог. — Я знаю, что ты вкладывал деньги просто из прихоти… да, это было не что иное, как каприз. Но при первой же возможности я выплачу тебе долг. Надеюсь, что это будет скоро. Сейчас, когда акведук заработал, многие предлагают мне ссуду.

— Без всякого с твоей стороны нажима? Как все быстро меняется! Но у меня нет ни малейшего желания выходить из твоего дела.

— Ты же вложил в него все свои деньги, а это чертовски рискованное предприятие.

— Франсис, риск — моя стихия.

— Советую тебе подумать, Брайт. Что ты будешь делать, если наш проект потерпит крах?

— А что будешь делать ты?

— Я останусь герцогом. Это чего-нибудь да стоит.

— Но ты снова будешь бедным герцогом, если мы потерпим неудачу, хотя такого не должно случиться. А я останусь Маллореном, и, не в пример тебе, у меня нет долгов.

— Но ты можешь в них залезть.

— Черта с два. Я всегда достану деньги за карточным столом.

— Если удача не изменит тебе.

— Здесь не просто удача, — заметил Брайт. Удача и везение, когда дело касается игральных костей. Вот почему я предпочитаю карты. Что за мрачное настроение, Франсис?

Герцог тяжело вздохнул:

— Если ты испытываешь угрызения совести за карточным столом, то я испытываю их сейчас. Изменение соотношения сил в парламенте, неудача с земляными работами, ошибка в расчетах, сделанных Бриндлеем, и мы потерпим крах. Даже при удачном стечении обстоятельств мы можем остаться без денег.

— Вот почему я стараюсь очаровать Дженни Финдлейсон.

— Если дела пойдут плохо, неужели ты женишься на ней, чтобы поддержать мой проект?

— А почему бы и нет?

— Но она же дрянь.

— Она красивая женщина без особых предрассудков и знает себе цену.

— На это у нее есть причины — она богата, но…

— Что но?

Герцог помолчал, обдумывая ответ.

— Прости, если я оскорбляю тебя в твоих лучших чувствах, но, зная эту даму, считаю, что она не для тебя.

— Черт возьми! — воскликнул Брайт. — Ты хочешь сказать, что она предпочитает твои достоинства моим? Ты герцог, со всеми вытекающими отсюда преимуществами. Ты более подходишь ей?

— Бедный герцог, — заметил, покраснев, Бриджуотер. — Я осторожно подвел ее к разговору о браке. Зачем, решил я, мне действовать через посредника, если я сам могу заполучить все ее деньги? Однако она считает меня сумасшедшим и убеждена, что я собираюсь вложить все ее состояние в сомнительное мероприятие, посадив ее тем самым на хлеб и воду.

Брайт рассмеялся:

— Мне нравится эта умная женщина. Интересно, сумеет ли она догадаться, что, выйдя замуж за меня, тоже рискует вложить деньги в твой сомнительный проект.

— Иногда мне кажется, что ты твердо веришь в неудачу моих планов, — заметил герцог, ставя бокал на стол.

— Повторяю, я бы не стал поддерживать тебя, если бы не верил в удачу, — ответил Брайт. — Но риск не пугает меня. — Он поднял бокал и допил остатки первосортного, согретого в руках бренди. — Успех без риска скучен. Я до безумия люблю играть по-крупному. Строй свой канал, Франсис, и будь уверен, что я достану деньги.

На следующее утро Порция проснулась в очень плохом настроении, что бывало с ней редко. Даже после последнего удара, который преподнесла ей судьба, она вставала, строя оптимистические планы. Но сейчас она просто не знала, что делать.

После разговора с Оливером она едва сомкнула глаза — тревожные мысли не давали ей покоя. Она вспоминала, что после рокового проигрыша брат до приезда в Лондон никогда не брал в руки карты. Сейчас же ее не покидало мрачное предчувствие, что его порок уже неизлечим и что, даже если им удастся занять денег, он может легко проиграть их снова.

Всю ночь Порция строила планы, как удержать ливера в Оверстеде и отвадить его от губительного пристрастия.

Что станется с их семьей, если никто, даже Форт, не одолжит им денег? А такое вполне может случиться, если Узнает, что Оливер — заядлый игрок. В первый же день нового года им придется отдать Оверстед этому проклятому Барклаю, и что тогда?

Их единственным прибежищем может стать дом брата матери в Манчестере. Такая перспектива повергла ее в еще большее уныние. Она дважды гостила у дяди Кренфорда я возненавидела место, где он жил. Сам по себе дом был достаточно красивым и обширным. Расположенный в центре города, он, однако, вплотную прилегал к камвольным фабрикам, шумным и грязным. Его фасад выходил на запруженную народом улицу, а задняя часть — в крошечный, чахлый садик.

Порция выросла в сельской местности и не представляла своей жизни без полей и садов.

Все же улицы, прилегавшие к дому ее дяди, были похожи одна на другую — с редкими чахлыми деревцами, грохотом телег, груженных углем, пряжей или сукном. Телеги вздымали облака пыли, с них летели клочья пряжи и угольная пыль.

Даже если она разобьет там сад, то вряд ли растения приживутся в столь загрязненном воздухе. Но выбора нет: потеряв Оверстед, они вынуждены будут жить в Манчестере, или их ждет голодная смерть.

Бессонная ночь и тревожные мысли настолько изнурили Порцию, что она находилась на грани истерики. Но начинался новый день, и она должна была взять себя в руки, чтобы не дать волю отчаянию.

«В конце концов, — думала она, раздвигая шторы, — деньги, спрятанные за поленницей, позволят продержаться нам какое-то время. У нас пока есть крыша над головой, и мы не голодаем».

Со дня на день должен вернуться Форт. Даже если Оливер продолжит игру, он не сможет за эти несколько дней влезть в большие долги, а когда приедет Форт, она сама пойдет к нему и изложит суть дела. Они одногодки и давнишние друзья. Форт обязательно поможет ей.

Возможно, он вызовет этого ужасного майора Барклая на дуэль и убьет его. На это, конечно, трудно рассчитывать, но все же…

Настроенная бодро. Порция не возражала, когда брат предложил ей отпраздновать свой выигрыш. Что толку сидеть в этих жалких, холодных комнатах и думать об их печальном будущем? Так можно быстро прийти в уныние. Ей нужно подышать свежим воздухом и посмотреть респектабельную часть Лондона, прежде чем распрощаться с ним навсегда.

Чтобы поднять настроение. Порция надела свое лучшее платье. Она взяла с собой всего несколько платьев простого покроя, но все они были сшиты из дорогих материалов, так что ей не приходилось стыдиться своей внешности.

Платье из тонкой коричневой шерсти позволяло видеть нижнюю, блестящего шелка юбку, украшенную затейливой вышивкой. Будучи девушкой разумной, она надела под нее для тепла еще одну юбку из драгета — как-никак на дворе стоял декабрь, хотя вовсю светило солнце. Конечно, ей следовало бы надеть теплое пальто, но Порция решила, что один день можно обойтись и без него и накинула на плечи короткую, голубого шелка пелерину — подарок Оливера на Рождество. Тогда еще был жив его отец, и ничто не предвещало свалившегося на них несчастья.

— Хороший подарок я тебе сделал, — заметил с гордостью Оливер. — Голубой цвет очень подходит к твоим глазам, и волосы от него становятся еще ярче. Сегодня глаза всех мужчин будут устремлены на тебя.

Порция оглядела себя в маленькое зеркало. Пропустив мимо ушей последнее замечание брата, она согласилась с ним, что голубой цвет идет ей — глаза кажутся синее, а рыжие волосы ярче. Правда веснушки портят все впечатление, но она давно поняла, что от них нет надежного средства. Сколько раз она пыталась свести их, и все напрасно, пока наконец не решила, что они имеют свое преимущество — в сочетании с маленьким носиком и изящной фигуркой делают ее похожей на девочку.

Порция вспомнила кем-то сказанные слова: «Судя по вашей внешности и горячности, я думал, что вы гораздо моложе». Ах, да, это был тот ночной гость.

— Почему ты нахмурилась? — спросил Оливер.

— Так, пустяки, — ответила она с улыбкой.

Порция сдвинула набекрень маленькую плоскую шляпку, взяла большую меховую муфту и, еще раз оглядев себя в зеркало, пришла к выводу, что для незамужней женщины поместья Оверстед, Дорсет, она выглядит прекрасно.

Не менее элегантным был и Оливер в камзоле из темно-красного бархата и ботинках на высоких каблуках. Широкий плащ, нарядная муфта и напудренный парик придавали ему вид законченного городского щеголя.

Порция взяла брата под руку и очаровательно улыбнулась.

— Вперед, мой дорогой, — сказала она, — идем покорять Лондон.

Они направились в фешенебельную часть Лондона, и Порция постаралась выбросить из головы все заботы. Она полной грудью вдыхала свежий воздух и любовалась красивыми видами. Ей было приятно, что Оливер не пытается тратить деньги на всякие безделушки, которые то и дело попадались им на глаза, но внезапно он остановился перед витриной модного женского магазина.

— Ты ведь не взяла с собой маску? — спросил он.

— Конечно, нет. В это время года нет нужды прикрывать лицо от солнца и пыли.

— Но все вокруг в масках, и ты тоже должна ее носить. Оливер открыл дверь магазина, но Порция схватила его за рукав:

— Оливер, мне не нужна никакая маска!

— Нет, нужна, — с улыбкой настаивал он. —Я только что вспомнил, что в Сент-Джеймс-парке состоится большое гулянье. Там будет масса народа и даже сам король. Чтобы пойти туда, тебе нужна маска.

— Король? Но зачем маска?

— Зачем вообще все на свете? Так принято! Поколебавшись, Порция позволила брату втащить себя в магазин, где она выбрала простенькую, белую, прикрывающую все лицо маску на длинной палочке. Оливер настаивал на более оригинальной маске, но Порция наотрез отказалась.

— Не представляю, что мне делать с этой маской, — Лазала она, когда они вышли на улицу.

— Просто повесь ее пока за ленточку на запястье. И в парк. Там сегодня собралось все общество. Действительно, в парке Сент-Джеймс собралось все общество, весь двор. Деревья стояли голыми, а цветы еще не распустились, но пестрые наряды, меха, сверкающие драгоценности восполняли этот недостаток природы.

Порция никогда особенно не интересовалась богатством и великолепием, но, увидев эту «ярмарку тщеславия», она была потрясена. Казалось, каждый из присутствующих надел свой самый лучший наряд. Все женщины были в роскошных платьях, мужчины в напудренных париках. Порция поделилась своим впечатлением с Оливером.

— Сюда приедут король и королева, поэтому все такие нарядные. Быть здесь это все равно что присутствовать при дворе.

— Никогда не думала, что увижу двор, — заметила Порция. — Надо смотреть во все глаза. Пруденс будет интересно послушать рассказ о наших монархах.

— По правде говоря, — зашептал Оливер, — они самые обыкновенные люди, а у королевы довольно хмурое лицо.

— Замолчи, — прошептала в ответ Порция, и они оба громко рассмеялись.

«Совсем, как в старые времена, — подумала Порция, — когда мы с Оливером веселились вовсю. Но те времена ушли безвозвратно!»

Порция постаралась отогнать от себя грустные мысли и решила хоть недолго побыть счастливой.

Промаршировала колонна солдат, которая привлекла внимание Оливера, но, пожалуй, он был единственным, кого они заинтересовали. Порция отметила про себя, что лорды и леди собрались здесь, чтобы себя показать и на других посмотреть. Некоторые из них стояли небольшими группами, в то время как другие, подобно радужным насекомым, порхали от одной группы к другой.

Порция обратила внимание на две компании, центром которых были женщины. Одну из них, темноволосую красавицу, окружала стайка молодых, фатоватых на вид мужчин; другую, пышную блондинку, одетую в белое, — мужчины посолиднее.

— Кто эти дамы? — спросила она Оливера. Брат посмотрел в указанном направлении.

— Ах, это соперничающие королевы. Роза Белая и Роза Красная — так прозвали их наши шутники. Брюнетка — миссис Финдлейсон, очень богатая вдова. Ее состояние нажито на торговле, но многие готовы закрыть на это глаза. Как бы мне хотелось, чтобы она обратила на меня внимание, тогда все наши проблемы решились бы наилучшим образом. Но говорят, что она твердо решила выйти замуж только за аристократа.

— А блондинка?

— Красавица Трелин. Любимица общества. Она замужем. Муж не сводит с нее влюбленных глаз.

Порция посмотрела на человека среднего роста и телосложения: бледное лицо, серый парик, серый камзол — он выглядел среди пестрой, нарядной толпы как привидение.

— Такая преданность подкупает, — сказала она.

— Он действительно очень предан своей жене. Нерисса Трелин принесла ему незначительное приданое, но сам он очень богат и могуществен. Он мог бы жениться на более состоятельной женщине.

Неужели люди не могут думать ни о чем другом, только о деньгах и выгодном браке? — спросила Порция.

— Что плохого в том, чтобы выгодно жениться? Мне следует подумать об этом самому, да и тебе тоже, — заметил, улыбаясь, Оливер. — При твоей внешности ты могла бы выгодно выйти замуж и спасти нас от разорения.

— Не говори глупости, дорогой, — рассмеялась Порция.

— Я говорю вполне серьезно. Сегодня ты выглядишь как никогда, и в тебе есть какая-то изюминка. Мужчинам это нравится.

— Нравиться одно, а жениться совсем другое. Не думаю, что моя «изюминка» принесет мне хорошего мужа.

— А почему бы и нет?

— Мне кажется, что мои независимые взгляды, скромное приданое и незнатное происхождение воспрепятствуют этому.

Оливер, вечный оптимист, был не согласен с сестрой.

— Не думаю, что род Нериссы Трелин выше нашего, и, однако, она вышла замуж за очень богатого человека.

Порция знала, что Оливером руководят самые лучшие побуждения, но этот разговор был ей не по душе, и ей не хотелось, чтобы их кто-нибудь услышал. Она украдкой посмотрела на Нериссу Трелин, красота которой заставила ее мужа забыть о более чем скромном приданом: гладкая матовая кожа, пухлые розовые губы, большие темные глаза и густые вьющиеся золотистые волосы. Вдобавок ко всему пышная фигура, грациозные движения — вся она была воплощением женственности и полной противоположностью самой Порции.

Размышления Порции прервала троица друзей Оливера, подошедшая к ним. Легкомысленные щеголи, разодетые с пышностью павлинов, с огромными муфтами и шпорами на высоких ботинках, они напоминали Порции экзотических птиц.

За первой компанией друзей последовала вторая, затем третья, и пока они гуляли по парку, у Порции сложилось впечатление, что ее брата знают все, и неудивительно — он был человек приятный и компанейский.

Порция заметила, что Оливер обменялся поклонами с высоким мужчиной в темно-зеленом камзоле и пышном парике и тот задержал на ней взгляд дольше, чем того требуют приличия. Порции не понравилась такая фамильярность.

— Кто это? — спросила она брата.

— Неужели ты не узнала его? — удивился Оливер. — Это, моя дорогая, твой полуночный гость.

Глава 5

Порция застыла на месте. Брайт Маллорен!

— Тот, с которым у нас ночью произошла небольшая стычка, — весело продолжал Оливер.

Порция с трудом удержалась от желания посмотреть вслед Брайту. Он был неузнаваем в своем роскошном наряде. Уже не прежний страх, а какая-то неведомая сила заставила ее сердце сильно забиться.

— Что случилось? — спросила она брата, с трудом отрывая ноги от земли. — Вы помирились с ним? Ты же собирался вызвать его на дуэль?

— Это была шутка, — рассмеялся Оливер. — Ты знаешь, моя дорогая, я отомстил ему другим способом: я обыграл его. Те деньги, что я принес домой, я выиграл у него.

— Как чудесно! — воскликнула Порция, хлопая в ладоши, но тотчас же спохватилась — как такое могло случиться? Оливер говорил, что они вращаются в различных слоях общества. Как они оказались вместе за карточным столом?

К ним подошли двое друзей Оливера, толстяк и худой. Но Порции было не до них.

«Неужели Брайт Маллорен — завзятый игрок? — думала она. — Хищник? А почему бы и нет?» Она представляла, на что он способен, но в глубине души чувствовала, что он не может быть мошенником.

В это время Оливер рассказывал друзьям о своем потрясающем везении.

— И часто играет лорд Арсенбрайт? — спросила Порция.

— Брайт Маллорен? — переспросил толстяк. — Он играет постоянно, дорогая леди, и ему чертовски везет. Послушай, Апкотт, если ты действительно у него выиграл, то ты просто ходячее чудо.

Глаза Оливера загорелись.

— Да, выиграл. В безик. Эта игра требует особого умения, которого, возможно, у него нет, а есть простое везение. Молодой человек с сомнением покачал головой:

— Я слышал, что он прекрасно играет в пикет, экарте и вист. Он чертовски хитрый. Да и все Маллорены такие.

— Чуть что, они сразу же хватаются за шпагу, — заметил худой, чья тонкая шея и нервные движения напоминали Порции только что вылупившегося из яйца цыпленка. — На твоем месте, Апкотт, я держался бы подальше от лорда Брайта. С этими Маллоренами лучше не связываться — очень опасные люди.

— Он сам настоял, чтобы я играл с ним, — ответил Оливер с важным видом. — Я хотел продолжать игру, но, проиграв такую сумму, он отказался. Если он захочет отыграться, то я, конечно же, не буду возражать.

Порция прикусила губу, подавляя готовые сорваться с языка слова протеста. Вне всякого сомнения, Брайт Маллорен — настоящий «хищник». Она посмотрела на компанию мужчин, с которыми беседовал Брайт, и внезапно на ум ей пришла поговорка: «Птицы одного полета держатся стаями».

Если следовать этой поговорке, то друзья Оливера принадлежали к менее ценным породам птиц — жалкие цыплята, хорошенькие зяблики, обыкновенные голуби.

Все они гордо раздувают грудь и стреляют глазами в поисках корма.

Друзья же Брайта Маллорена относились к породе хищных птиц — сильных, уверенных, с острыми когтями и клювами. У них взгляд ястребов, выслеживающих свою добычу, и их жертвами становятся эти жалкие цыплята и голуби.

Молодые люди отошли, смешно подпрыгивая на высоких каблуках. Порция с трудом удержалась от смеха — настолько они были похожи на неоперившихся цыплят и голубей. Она поделилась своими впечатлениями с братом, и они долго и дружно смеялись.

— Но они хорошие ребята, — заметил Оливер, — и очень мне преданные.

— По крайней мере они дали тебе хороший совет. Ты действительно должен избегать Брайта Маллорена.

— Не волнуйся. Порция, — ответил, покраснев, Оливер. — У меня мало шансов снова встретиться с ним за карточным столом, но, если он захочет взять реванш, я не имею права отказываться.

Порция с сомнением посмотрела на брата. «Ну почему обязательно надо отыгрываться?» — подумала она и уже готова была задать этот вопрос Оливеру, как к ним подошла еще одна пара напыщенных голубей. Порция решила выбросить свои сравнения из головы и постараться узнать побольше о карточных играх.

Из беседы молодых людей Порция очень скоро поняла, что Оливер был прав, говоря, что в Лондоне играют все и никого не смущает, выиграл человек или проиграл — главное играть. Она также поняла, что друзья Оливера не знают о его крупном проигрыше.

Наблюдая за молодыми людьми, Порция пришла также к заключению, что игра Оливера с Брайтом Маллореном произвела на них большое впечатление. Сам факт знакомства с ним был для них большим событием.

«Но почему вдруг лорд Брайт снизошел до того, чтобы играть с Оливером?» — снова и снова спрашивала себя Порция.

Она допустила непростительную ошибку, посмотрев в сторону Маллорена, который тотчас же поймал ее взгляд и с удивлением поднял брови. Поклонившись своим друзьям, он направился к компании Оливера. Высокие каблуки не портили его походку — он не ковылял, а с достоинством шел. С каждым его шагом сердце Порции билось все сильнее. «Как странно, — думала она, — ведь он задира и игрок. Почему я так волнуюсь?»

Пышный парик, белоснежные кружева на шее и запястьях, огромная жемчужина в ухе в сочетании с расшитым золотом зеленым камзолом и белыми чулками делали его неотразимым. Сейчас он менее всего походил на князя тьмы, которого увидела Порция тогда, в зале, в лунном свете. Под пышным нарядом Брайта угадывалось сильное тело, светлый парик оттенял изысканную бледность лица, делая его загадочным и прекрасным.

«Внимание, Порция, тебе грозит опасность».

Брайт низко поклонился ей:

— Нас сблизил лунный свет, гордая Титания…

Порция уже успела забыть силу его глубокого голоса. Она инстинктивно прикрыла лицо маской.

— Вы ошибаетесь, милорд. Меня зовут Порция.

— Ах да, страж дверей, защитница порядка… Так вам больше нравится? Надеюсь, ваш брат принес вам мои извинения и я прощен.

Оливер ни словом не обмолвился об извинениях Брайта, но Порция промолчала об этом.

— Мне не хотелось бы говорить на эту тему, милорд, — сказала она.

Как хорошо, что маска скрывает ее вспыхнувшее лицо!

Вот только дрожащий голос и бешеный ритм сердца не поддаются контролю.

Брайт, казалось, не замечал ее холодного тона и, поклонившись Оливеру, произнес:

— О сэр Оливер! Мы с вами славно провели время. Надеюсь, мы поиграем еще?

— Конечно, милорд, — ответил Оливер, сияя от удовольствия.

Он с гордостью представил лорду Маллорену своих друзей. Порции неприятно было видеть, как подобострастно они вели себя с Брайтом — будто сам Господь сошел с небес на грешную землю.

Да будь прокляты все эти Маллорены — от них одни только сплошные несчастья. Порция глубоко вздохнула и приказала себе сохранять спокойствие. Ей во что бы то ни стало надо выяснить, каковы намерения этого человека в отношении ее брата.

Брайта ничуть не смущали ее маска и холодный прием.

— Вы решили пожить в Лондоне, мисс Сент-Клер? — спросил он.

— Немного, милорд.

— Лондон — очень притягательный город. А я все никак не могу забыть нашу нечаянную встречу в Мейденхеде.

Порции захотелось высказать ему в лицо все, что она думает об этой встрече, но, поразмыслив, она предпочла спокойный ответ:

— Я тоже хорошо ее помню, милорд. Надеюсь, что письмо было приятным для вас.

Что-то мелькнуло в глазах Брайта — то ли восторг, то ли гнев — этого Порция не сумела разобрать, однако заметила, что при свете дня его глаза были прекрасны. Они вспыхивали то зеленью, то золотом, когда солнце попадало на них, и были опушены длинными темными ресницами. От таких глаз невозможно было оторваться.

Вот в них мелькнула лукавая насмешка, и Порция поняла, что он заметил, как она из-под маски рассматривает его. Порция быстро отвела взгляд и поблагодарила Бога, что маска скрывает ее смущение.

— Послушай, Порция, — услышала она голос Оливера, — сейчас нет никакой необходимости прикрывать лицо маской.

Порция неохотно опустила маску.

— Веет неприятным холодом, — заметила она, многозначительно посмотрев на непрошеного гостя.

Брайт сделал вид, что не понял намека, и быстро отпарировал:

— Могу я надеяться, мисс Сент-Клер, что вам нравится Лондон, даже несмотря на «холодную» погоду?

— Город очень интересный, милорд.

— У вас будет сегодня возможность увидеть короля и королеву.

— Для меня это большая честь, милорд. Брайт молча отвернулся, а Порция продолжала во все глаза смотреть на него. Как только может человек быть таким прекрасным?! Прекрасным, как породистый жеребец, как ястреб в полете, как вспышка молнии в грозовом небе.

Щеки Порции порозовели, и она отвела взгляд в сторону, стараясь внушить себе, что он игрок и негодяй.

— Я чем-то обидел вас, Ипполита? — спросил Маллорен.

— Я буду вам очень признательна, если вы перестанете называть меня разными именами. В его глазах вспыхнул смех.

— А почему бы и нет? Это сейчас модно. Не правда ли, джентльмены?

Голуби дружно закивали.

— Если вам не нравится быть королевой амазонок или сказочной феей, то кем бы вам хотелось быть? Какое ваше качество достойно наибольшего восхваления?

Порции хотелось, чтобы он поскорее ушел.

— Я хочу, чтобы меня ценили за мои внутренние достоинства, милорд: мою мудрость и мое целомудрие, — ответила Порция, сделав ударение на последнем слове, так как его пристальный взгляд смущал ее.

— Целомудрие это так скучно, — лениво протянул Брайт. — Лучше я буду называть вас Минервой — богиней мудрости.

— Мне бы этого не хотелось, — резко ответила Порция.

— Но называть даму ее собственным именем несколько провинциально. Как вы считаете, джентльмены?

— О да, милорд, — в унисон ответили приятели.

— В самом деле. Порция, — добавил Оливер.

— Возможно, я законченная провинциалка, — процедила Порция сквозь зубы.

— Возможно.

Порции захотелось ударить Брайта маской по лицу, но она вовремя поняла, что он к этому и ведет. Ей казалось, что он с легкостью читает ее мысли.

— Но иногда манеры провинциалки, — продолжал Брайт с улыбкой, — свежи и приятны для пресыщенных жизнью обитателей Лондона. Вы держитесь с достоинством, мисс Сент-Клер. Должно быть, это у вас в крови. Вы далеко пойдете.

Порция не знала, как ей расценивать этот сомнительный комплимент. Возможно, он относился к Оливеру, хотя брата с трудом можно было назвать образцом добродетели.

— Да, милорд, — гордясь сестрой, согласился Оливер, — Порция имела бы большой успех в светском обществе. Лорд Брайт посмотрел по сторонам.

— А что, это окружение для вас недостаточно светское, сэр Оливер? — спросил он.

— Нет, нет, милорд, — поспешил ответить Оливер, — вы не так меня поняли. Порция выросла в провинции и пока не очень умеет вести себя в обществе.

— Бедная Порция, — насмешливо произнес лорд Брайт, отчего у девушки снова возникло желание ударить его. — Тогда мы должны помочь ей. С вашего позволения, сэр Оливер, я немного прогуляюсь с вашей сестрой.

Оливер выглядел ошеломленным и встревоженным, но не посмел отказать лорду Брайту. Порция хотела возразить, но не знала, поступит ли в этом случае правильно.

Какая опасность ей угрожает, если она прогуляется с этим человеком среди множества народа?

Брайт предложил ей руку, и она положила на нее свою. Под холодным шелком камзола чувствовалась теплота его тела и сильные мышцы. Уж она-то знала, каким сильным было его тело!

И тут же Порция вспомнила, как грубо он с ней обошелся и что она его просто ненавидит, и тотчас же перешла в наступление:

— Не могу понять, милорд, зачем вам вздумалось прогуливаться со мной.

— Возможно, я хочу получше разглядеть вас при свете дня, мисс Сент-Клер.

— Если у вас есть хоть капля стыда, милорд, вы не должны вспоминать о нашей первой встрече.

— Но мне нечего стыдиться. Солнечный свет делает вас еще более привлекательной, Ипполита. Ваши волосы просто искрятся на солнце.

Сердце Порции затрепетало, но она решила не сдаваться.

— Если вы хотели польстить мне, милорд, то знайте, что я не любительница фальшивых комплиментов.

— Фальшивых? Неужели у вас нет никаких достоинств, которыми вы могли бы гордиться?

— Не переиначивайте мои слова, милорд. Гордыня — большой грех.

— Но ведь честность не грех. Как бы вы сами описали себя, если говорить честно?

— Невысокого роста, худая и давно вышла из того возраста, когда делают глупости.

— Вы считаете, что глупости делают только в определенном возрасте, дорогая леди? — спросил он с нежной улыбкой на губах. — Ну а что касается худобы, возможно, вы плохо питаетесь?

— Совсем наоборот, — вскипела от возмущения Порция, — я ем как лошадь.

— Может, вам следует полечиться от глистов?

— Милорд!! Это уж слишком!

— А что вы скажете о своих волосах? Как вы опишете их?

Порция готова была пуститься в пространные рассуждения, но внезапно заметила, что глаза окружающих прикованы к ним. Некоторые смотрели открыто, другие украдкой, прикрыв лица масками.

— Я полагаю, что мои волосы цвета ржавчины, — ответила она сдержанно, — но думаю, что в самом ближайшем будущем они станут серыми.

— Вы так быстро стареете?

— Нет, просто некоторые мошенники сокращают

Мне жизнь.

— Мисс Сент-Клер, мне кажется, вы несете вздор или просто напрашиваетесь на комплименты.

— Вовсе нет! — воскликнула Порция, чувствуя, однако, что этот разговор начинает доставлять ей удовольствие.

Она с любопытством взглянула на Брайта и заметила, что его глаза искрятся смехом. Она и сама с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться.

— Тогда я не буду говорить вам комплименты, — заметил, улыбаясь, Брайт. — Я согласен, что вы маленькая, костлявая и с волосами цвета ржавчины. Считаю своим долгом предупредить вас, что на вашем носу тоже ржавчина.

Он дотронулся до ее носа и посмотрел на палец.

— Похоже, эта ржавчина не стирается.

— Я знаю, что у меня веснушки, милорд. Вам незачем, было указывать на них.

«Держись, Порция, — приказала она себе, — не вздумай засмеяться».

— У вас слишком маленький носик, — продолжал он, — и такой же маленький, очаровательный ротик, но, боюсь, это оттого, что вы слишком крепко сжимаете губы… Ну, так оно и есть…

Сдаваясь, Порция громко рассмеялась:

— Никогда не встречала более несносного человека, чем вы!

— Вот и прекрасно — значит, вы меня не скоро забудете. И пока Порция размышляла, как ей поостроумнее парировать удар, Брайт добавил:

— Нам лучше двигаться, мисс Сент-Клер. Только сейчас Порция заметила, что, обмениваясь колкостями, они остановились и стали центром пристального внимания многих любопытных глаз.

— Вы решили выставить меня на всеобщее обозрение, милорд?

— А разве вы не хотите стать известной?

— Совсем нет.

— Тогда чего же вы хотите, мисс Сент-Клер? В голосе Брайта было столько нежности, что Порция чуть было не поддалась искушению рассказать ему обо всех своих заветных желаниях и мечтах, но, как она сама сказала, она вышла из возраста, когда делают глупости, и поэтому сухо ответила: ее желания касаются ее одной.

Брайт пропустил это замечание мимо ушей, и она поняла, что он сделал это намеренно.

— Итак, вы живете в сельской местности, мисс Сеит-Клер?

— Да, милорд.

Порция была одновременно и довольна, и разочарована, что они сменили тему разговора.

— Кроме этого брата, у вас еще есть родственники?

— Сестра по матери, милорд. Пруденс сейчас шестнадцать, и она очень хорошенькая. Как бы ей понравилось здесь!

— Я бы не рекомендовал вам привозить ее сюда, если, конечно, у нее не будет надежного покровителя. Хорошенькие шестнадцатилетние провинциалочки такой лакомый кусочек.

— Мне стыдно за Лондон!

— Не сомневаюсь, — заметил он сухо. — Полагаю, что ваша сестра осталась с матерью? Значит, вы опора всей вашей семьи.

— Я, милорд? — удивилась Порция. — Глава нашей семьи — Оливер.

— Но является ли он вашей опорой? Тема разговора становилась опасной.

— Дела моей семьи вас не касаются, милорд.

— Вы абсолютно правы. Но коль скоро я при нашей первой встрече вел себя не совсем учтиво…

— Не совсем?!

— …мне бы как-то хотелось исправить прежнее мое поведение, проявив теперь заботу о вас. Если это ваш первый визит в Лондон, мисс Сент-Клер, вас нужно соблазнить.

— Что?! — крикнула Порция, резко повернувшись к нему.

Брайт выглядел самой невинностью.

— Соблазнить развлечениями, какие только есть в Лондоне. Я имел в виду это.

Порция немного успокоилась, но предчувствие опасности не покидало ее.

— Я не хочу, чтобы меня соблазняли, сэр, — сказала она тоном, не допускающим возражений.

Невероятно, чтобы такой человек мог проявить к ней интерес, и все же чувство тревоги не покидало ее.

Брайт накрыл ее руку своей. Теплая и сильная, она жгла ей кожу. Ресницы ее трепетали.

— Если бы вы сами этого хотели, то мое предложение не звучало бы как вызов, не так ли? Я никогда не прибегаю к насилию.

Он осторожно взял ее за подбородок, и его губы, как огнем, опалили ее.

Порция отпрянула и посмотрела вокруг. К счастью, их никто не видел, так как все взоры были обращены на появившихся короля и королеву. Заметил ли Брайт, что на них никто не смотрит, или был просто безрассудно смел? Лицо его было совершенно бесстрастным.

— Вы… — начала она, но его палец лег ей на губы.

— Мы должны уважать монархов.

Толпа притихла и с интересом наблюдала за королевской четой. Король и королева, сопровождаемые небольшой группой придворных дам и кавалеров, в окружении охраны сразу направились инспектировать войска.

Воспользовавшись моментом, Порция постаралась привести в порядок свои мысли и нервы. Ей пришлось признать, что даже сейчас, не глядя на Брайта, она ощущала его присутствие. Такого тревожного чувства она никогда раньше не испытывала. Его мелодичный голос проникал ей в душу, лишая ее возможности мыслить трезво.

Порция украдкой посмотрела на Брайта. Его внешность по-прежнему завораживала ее. Высокий, гибкий, элегантный, с хорошей осанкой — он был, несомненно, красив, но в нем присутствовало что-то еще, возможно, то, что называют породой. Она чувствовалась в каждом движении его тела, в повороте головы, в чертах озаренного солнцем лица.

Как жаль, что она не художница!

Порция постаралась взять себя в руки. Ведь Брайт — игрок, хищник и, возможно, бессердечный соблазнитель. Берегись, Порция!

Брайт перехватил ее взгляд.

— А что вы думаете о наших монархах, Ипполита? — спросил он.

Разбирая Брайта по косточкам, Порция совсем забыла о королевской чете и только сейчас внимательно посмотрела на нее.

— Мне кажется, они совсем обыкновенные, но… добрые. То есть они похожи на добрых людей. «Как глупо сказано», — подумала она.

— В некотором роде да. Они преданы друг другу и любят проводить вечера, сидя у камина. Как вы думаете, смогут они повлиять на моральные устои нашего общества?

— Вряд ли, — ответила она.

— Несомненно, вы правы. А что вы думаете о верности и тихих вечерах у камина?

— Это восхитительно! — воскликнула Порция и тут же пожалела, что раскрыла перед ним свою душу. А впрочем, что жалеть? Пусть знает, что она женщина, не созданная для развлечений. Да и сам Брайт Маллорен не относится к тому типу мужчин, которые хранят верность одной женщине и проводят вечера дома, грея ноги у камина.

Выполнив своей долг перед войсками, молодые король и королева обошли парк, временами останавливаясь, чтобы перекинуться несколькими словами с некоторыми из важных господ. Джентльмены кланялись, а дамы приседали в реверансе, когда королевская чета проплывала мимо. То же самое сделали и Брайт с Порцией.

С близкого расстояния Порция видела, что королева была действительно очень проста, с очень добрым лицом. Король был красив, но казался чем-то слегка встревоженным.

Королевская процессия удалилась, и толпа, разбившись на группки, зашумела снова.

Порция решила сразу поставить Брайта на место.

— Я не позволяю вам целовать меня, милорд, — сказала она. — Вы испортите мою репутацию.

Они повернули в сторону, где их ждали Оливер и его компания.

— Как раз наоборот, я укреплю вашу репутацию.

— Вы выбрали не лучший способ, милорд.

— Итак, если у вас нет желания стать известной и быть соблазненной, тогда чего же вы хотите, оставаясь в Лондоне?

— Ничего. Просто у брата есть здесь дела.

— По всей вероятности, они связаны с графом Уолгрейвом?

Порция на какое-то время забыла об их печальном положении и сейчас, вспомнив о нем, резко ответила:

— Это вас не касается, милорд.

— Какая вы скрытная, Ипполита. Можно подумать, что вам есть что скрывать…

— Нечего, милорд, — прервала его Порция, но, вспомнив, что хотела рассказать Брайту о безденежье брата, поспешно добавила:

— Секрет в том, что Оливер проиграл наше поместье. У него нет ни единого пенни, милорд.

Казалось, что такая новость совсем не удивила Брайта.

— В таком случае, если вы позволите мне дать вам совет, мисс Сент-Клер, вы должны удержать брата от игры в карты.

— Но как? Это невозможно. Брайт поднял брови:

— Тогда дела обстоят совсем плохо. В таком случае увозите его из Лондона.

— Вы ведь сами играли с ним прошлой ночью, — холодно заметила Порция, — а теперь даете мне бесплатные советы.

— Потому и даю, что играл с ним прошлой ночью.

— Но он хотя бы выиграл, а вы проиграли. Не сомневаюсь, что сегодня же вечером вы захотите отыграться.

— Вполне возможно, но я никогда не проигрывался до нитки, и у меня на руках нет семьи.

Боже милосердный, этот человек, несмотря на его породу и власть, привержен тому же пороку. Порции хотелось посоветовать ему бросить играть, но она подавила в себе это желание. В конце концов какое ей дело до Брайта Маллорена?! Даже если он истратит последний пенни и пустит себе пулю в лоб, как это сделал ее отец…

Представив себе такую картину, она прервала поток дурных мыслей.

— Мне бы хотелось, чтобы вы не играли, — прошептала она и, увидев его изумленное лицо, добавила:

— Я хочу, чтобы никто не играл.

Брайт скривил губы:

— Интересно, что мы все будем делать длинными вечерами? Ах, да, сидеть у камина с нашими верными супругами;

Порция густо покраснела.

— Вы смеетесь, милорд, но так было бы лучше.

— Несомненно. Вы пугаете меня, мисс Сент-Клер?

— Конечно же, нет.

— Вернее, я хотел сказать, что боюсь за вас. В вас есть что-то от Жанны д'Арк.

— Я не религиозная фанатичка, милорд. Лицо Брайта было серьезным.

— Но вы порывистая, храбрая, и у вас высокие идеалы, а это очень опасно в наш циничный век. Случись что, вы не колеблясь броситесь защищать их, подвергая себя опасности. Вы сгорите, как мотылек в пламени свечи.

— Этого не случится, милорд, — ответила Порция, но слова Брайта засели у нее в голове. Все эти дни она жила в предчувствии чего-то страшного.

— Вы так считаете? Не вы ли чуть не застрелили меня на днях?

— Да, — прошептала, покраснев, Порция.

— Почему?

— Я не могла допустить, чтобы кто-то врывался в чужой дом.

— И поэтому решили пустить в меня пулю, дорогая амазонка? Интересно, что бы вы сделали с моим трупом?

— Вызвала бы стражу, — ответила Порция, холодея от ужаса.

Брайт громко рассмеялся:

— Ни капли не сомневаюсь, что вы поступили бы именно так.

Костяшками пальцев он дотронулся до ее щеки.

— Вы такая свеженькая.

— Свеженькая, как ледяная вода.

— Пожалуй, это грубое сравнение; — заметил Брайт с теплой улыбкой. — Я бы предпочел сказать, как прохладный фонтан в жаркий полдень.

Порция не нашлась, что ответить, и молча смотрела на него.

Брайт, казалось, не замечал ее состояния и непринужденно продолжал:

— Могу я надеяться, что теперь вы оживите наше общество своим присутствием, Ипполита?

Порция почувствовала, как у нее закружилась голова, и была рада, что опирается на руку Брайта.

— Я… я сомневаюсь, милорд. У нас с братом нет ни малейшего намерения оставаться здесь долго. Мы скоро уедем.

— В таком случае общество останется в проигрыше. Брайт подвел ее к Оливеру и, поклонившись, ушел.

Глава 6

Порция взглядом проводила Брайта Маллорена и стала искать глазами место, где бы можно было присесть.

— Итак, вы привлекли внимание общества, — сказал Оливер, — но ты вела себя с ним слишком смело, Порция. Ты смотрела на него так…

Порция густо покраснела, представив, как они с Брайтом выглядели перед окружающими.

— Ничего подобного! — прервала она брата, энергично обмахиваясь маской. — Он такой высокий, что мне невольно пришлось заглядывать ему в лицо. Не вижу здесь ничего неловкого.

Но Порция прекрасно сознавала, что говорит не правду и что Оливер тоже не верит ей.

— Запомни, Порция, что аристократы заключают браки только с людьми своего круга, а такие, как Брайт Маллорен, или не женятся вообще, или женятся на деньгах и землях. У них нет возможности содержать жену.

Они сели за столик, и Порция, собравшись с силами, непринужденно рассмеялась:

— Брак? Кто говорит о браке? Об этом не может быть и речи.

— Иногда подобные Брайту ухаживают за женщинами из любви к искусству, — продолжал Оливер, игнорируя ее замечание.

Порция похолодела, понимая, что брат точно определил намерения Брайта Маллорена. Единственное, что она не могла понять, — почему он выбрал в качестве своей жертвы такую деревенскую простушку, как она.

— Посмотри, — сказал Оливер, — сейчас он увивается вокруг миссис Финдлейсон.

Порция посмотрела на веселую черноволосую красавицу, облаченную в красное бархатное платье, отороченное темным мехом. Вокруг нее вились еще пять нарядных субъектов, как вьются яркие мотыльки вокруг пламени или, вернее, как ястребы в охоте за добычей, поскольку Брайт Маллорен отнюдь не походил на порхающего мотылька.

Но и миссис Финдлейсон вовсе не походила на жертву.

Кто же за кем охотится?

— Кто из этих джентльменов мистер Финдлейсон? — спросила Порция.

— Я уже говорил тебе, что она вдова и хочет использовать деньги, оставленные ей покойным мужем, торговцем чаем, чтобы заполучить второго мужа. Она ищет его среди аристократов, а Брайт Маллорен там высоко котируется.

Сердце Порции заныло.

— И кроме того, — продолжал Оливер, — мужья никогда не сопровождают своих жен. В обществе это не принято.

Порция посмотрела вокруг — везде можно было видеть одно и то же: дамы кокетничали, джентльмены флиртовали, и те, и другие с чужими мужьями и женами.

Порции это представлялось отвратительным и пугающим. Если она когда-нибудь выйдет замуж, то никогда не станет позорить себя общением с посторонним мужчиной, и ей будет больно видеть своего мужа флиртующим с другой женщиной. Оливер прав — им нет места в этом обществе. Они здесь лишь случайные зрители.

Порция вдруг вспомнила Мейденхед и письмо. Вне всякого сомнения, одна из этих женщин написала письмо одному из мужчин, но отнюдь не своему мужу. И наверняка отношения между ними были больше, чем флирт.

Неужели в роли любовника выступал Брайт Маллорен?! Тогда почему он был так взволнован?! Но ведь он не мог выступать в роли мужа — он холост!

Возможно, он отвергнутый любовник. Женщина, способная предать мужа, может легко предать и любовника.

Скорее всего, продолжала размышлять Порция, Дезире не кто иная, как миссис Финдлейсон, женщина, за которой он ухаживает. Письмо потрясло его, так как он узнал об измене своей предполагаемой жены. Ведь не о чае же она в нем писала!

Порция снова посмотрела на компанию и увидела, что вдова весело смеется, положив руку на грудь Брайта Маллорена, что было неоспоримым свидетельством их близости. Порции захотелось сломать эту ненавистную руку. Если Брайт Маллорен был тогда потрясен, то быстро же он оправился!

Порция сердито отвернулась. Какое ей дело до этого мужчины? Что она, наивная девочка, чтобы сходить с ума по совершенно незнакомому человеку?!

Порция посмотрела по сторонам и увидела, что все вокруг ведут себя, по ее мнению, просто неприлично. Какой-то мужчина в присутствии посторонних целовал женщину прямо в губы, и все им аплодировали. А его рука. Боже, где лежит его рука! Как такое можно позволить!

Люди, собравшиеся в парке, все больше напоминали Порции стаи хищников, а их голоса — пронзительные крики ястребов, преследующих свою добычу.

Если она не сможет вернуться к простой здоровой жизни в Оверстеде, то ей лучше всего уехать в Манчестер — там нет такого разврата.

Порция услышала, что Оливер продолжает что-то говорить о Маллоренах и деньгах.

— Прости, — сказала она, — я немного отвлеклась.

— Я говорю, что заключил пари на то, что еще до весны миссис Финдлейсон станет леди Брайт. Она будет дурой, если не поймает его в свои сети. После смерти своего брата он унаследует титул маркиза.

— Ну это еще вилами по воде писано. А вот она будет дурой, если доверит свои деньги человеку, который просадит их за карточным столом.

Бросив в лицо брату эти слова, Порция тотчас же поняла, что допустила оплошность.

— Прости, Оливер…

— Ничего, — с явной обидой ответил брат. — Это правда, но по крайней мере я проиграл свои собственные деньги.

«От которых зависели наши жизни, — подумала Порция. — Все пошло насмарку: и мои труды, и сады нашей матери».

— Очарование солнечного дня померкло. Порция повернулась спиной к компании Финдлейсон и попыталась выбросить Брайта Маллорена из головы.

Брайт флиртовал с Дженни Финдлейсон, но все его мысли были обращены к Порции Сент-Клер, к которой его влекло, казалось бы, чистое любопытство.

Женщина, прогуливающаяся под руку с Апкоттом, не представляла собой ничего особенного, да к тому же была его сестрой. Неужели пленительная амазонка не что иное, как плод его воображения?

Внешне она действительно выглядела, как заурядная женщина, — ни красоты, ни изысканного туалета. Но он уже успел обнаружить, что под заурядной внешностью таится сильный характер. Именно Порция бросила ему вызов, дралась с ним и чуть не застрелила.

Сегодня у нее не было с собой пистолета, но ее оружием были остроумие и язвительный язычок — качества, которые влекли его к ней. Она в нескольких словах рассказала ему о своем доме и семье, и промелькнувшая перед глазами картина тронула его сердце.

Лондонское светское общество считало его циником, и, по сути дела, он им был во многих отношениях, но Брайту было присуще чувство семьи.

Он родился в счастливой семье и рос, окруженный любовью. Его родители умерли, когда ему было всего тринадцать, новоиспеченному маркизу — девятнадцать, а близнецам по семь лет от роду.

Родственники хотели забрать младших братьев, но Ротгар наотрез отказался отдавать их и, сплотив вокруг себя, образовал дружную семью. Он сумел так распорядиться наследством, что каждый из братьев имел свое место в деле и долю в финансах. Все они были дружной семьей и всегда поддерживали друг друга. Именно поэтому Брайт сразу понял, что Порция Сент-Клер пытается удержать на плаву свою семью и сделать ее счастливой.

В семье Маллоренов бремя забот делилось между всеми ее членами, и никто из них не был обузой. В семье же Порции, как догадывался Брайт, она одна несла эту ношу. Он решил во что бы то ни стало узнать побольше о ее родственниках, хотя в общих чертах картина была ему ясна.

Он стал проявлять к ней уже больший интерес, чем того требовало обычное знакомство.

К концу их короткой прогулки ему уже нравилось и отсутствие у нее кокетства, и хрупкая фигурка, и свеженькое открытое личико, на котором можно было прочесть все ее мысли. У всех дам высшего света была прекрасная, матовая кожа — если не от Бога, то от хорошего крема. Брайт уже привык к этому, хотя именно естественная красота Нериссы Трелин привлекла его к ней.

Раньше Брайт не замечал, что на лицо Дженни нанесен тонкий слой косметики, но сегодня в сравнении со свеженьким деревенским личиком Порции, усыпанным веснушками, оно показалось ему искусственным.

Господи, да он просто сходит с ума! С романтикой давно покончено, и если уж он женится, то только на деньгах. Такой женщине, как Порция Сент-Клер, нет места в его жизни!

Однако Брайт не кривил душой, сказав Порции, что беспокоится за нее. Она слишком естественна и прямолинейна, слишком хороша для Лондона, погрязшего в пороке. К тому же, если ее брат действительно безнадежный игрок, последствия могут быть самыми ужасными.

Проклятие Гадесу*, нельзя же постоянно думать об этой женщине! Брайт отвел взгляд от лукавого лица Дженни и тут же встретился со взглядом Нериссы Трелин. Он поклонился, но она сделала вид, что не замечает его.

* Гадес (миф.) — бог подземного царства.

Внезапно Брайта осенила прекрасная мысль: а что, если он сведет вместе Порцию и Нериссу? Если Порция окажется под крылышком Трелинов — конец всем его волнениям: он больше никогда не вспомнит об этой провинциалочке.

Взяв лежащую на его груди настойчивую руку Дженни, Брайт поцеловал ее и поклонился.

— Боюсь, что мне снова придется покинуть вас, миледи.

— В самом деле?! — Взгляд Дженни стал холодным. — Если вы собираетесь вернуться к этой рыжеволосой замарашке, я буду считать вас лицемером, милорд.

Дженни ни капли не сомневалась, что угроза подействует, но Брайт, небрежно бросив: «Это будет несправедливо», — ушел, оставив ее по-своему истолковывать его слова.

Направляясь к компании Порции и ее брата, Брайт желал всей душой, чтобы Бриджуотеру снова не потребовались деньги. До сегодняшнего дня он считал, что женитьба на деньгах Дженни Финдлейсон — дело решенное, но сейчас по целому ряду причин она представлялась ему невероятной, сравнимой по тяжести лишь с подвигами Геракла.

Порции настолько удалось перестать думать о Брайте, что, услышав за спиной его голос, она вздрогнула. — Мисс Сент-Клер, прошу вас на минутку.

Порция нехотя повернулась.

— Скажите, ради Бога, вы как-нибудь связаны с семьей Сент-Клеров, живущих в Глостершире?

Возвращение Брайта настолько удивило Порцию, что она с трудом понимала, о чем идет речь.

— Это семья моего покойного отца, милорд, — ответила она наконец, собравшись с мыслями. — Он был младшим сыном лорда Фелшема.

Порция сияла от удовольствия — пусть знает, что она не совсем уж ничего не стоит.

— Тогда попытайтесь прикинуть, кем вам приходится леди Трелин?

— Леди Трелин? — переспросила Порция, ничего не понимая.

— Послушай, Порция, — вмешался Оливер, — это Нерисса Трелин. Ты спрашивала меня о ней.

— До того, как выйти замуж, она носила фамилию Сент-Клер, — напомнил Брайт.

Оливер в изумлении посмотрел на сестру:

— Нерисса Трелин — твоя родственница, Порция? Господи, почему ты никогда не говорила мне об этом?

Порция совершенно растерялась. Она бросила изумленный взгляд в сторону светской дамы.

— Я… я не знаю… Кажется, у меня есть кузина Нерисса, но…

— …но вы никогда не встречались, — закончил лорд Брайт. — Идемте. Позвольте мне представить вас ей.

Брайт протянул Порции руку, но она не сдвинулась с места — зачем ей беспокоить незнакомых людей.

Только после настойчивых просьб Оливера Порция под руку с Брайтом направилась к тому месту, где стояли

Нерисса Трелин и ее свита. В отличие от леди Финдлейсон она была одета в белое атласное платье, отороченное белым мехом, и ее окружали преимущественно дамы. Она выглядела как королева.

Порция остановилась. Несмотря на то, что леди Трелин была совсем юной, Порция не могла думать о ней как о своей родственнице, уж слишком она была величественной.

— Она не откажет вам во внимании, Ипполита, — заметил Брайт, — особенно, если ей представлю вас я.

«Что он хочет этим сказать?» — думала Порция, ощущая на своей спине его руку, которая жгла ее, как огонь.

В это время леди Трелин повернула голову и заметила их. Она слегка нахмурилась, но тут же расцвела в улыбке, и Порция поняла, что она зря беспокоится. Брайт подчеркнуто низко поклонился.

— Рада вас видеть, лорд Брайт, — сухо кивнула Нерисса. С какой-то долей неприязни Порция отметила удивительную красоту этой женщины, ее чистое, без тени косметики лицо.

Поцеловав унизанную дорогими кольцами руку красавицы, Брайт более чем сдержанно поклонился ее мужу.

Мужчины были явно неприятны друг другу.

— У меня для вас сюрприз, — сказал Брайт. — Дорогая леди Трелин, я привел познакомить с вами вашу кузину.

— Кузину? — удивилась Нерисса, глядя на Порцию.

— Разрешите вам представить Порцию Сент-Клер, — ответил Брайт, подталкивая Порцию вперед.

С минуту Нерисса растерянно смотрела на Порцию, затем весело рассмеялась:

— Порция! Дочь дяди Фернлея! Я слышала о вас! Как восхитительно!

Нерисса заключила Порцию в объятия и представила лорду Трелину, а затем и всей компании, расцветшей улыбками.

— А вы, сэр? — спросила Нерисса, заметив наконец подошедшего Оливера.

— О миледи! — воскликнул он с глубоким поклоном. — Я просто ее родственник. Я сэр Оливер Апкотт, брат Порции по матери.

— Но ведь все же родственник! — воскликнула Нерисса, целуя Оливера в щеку. — Как все это интересно! Вы должны отобедать у нас, правда, Трелин?! Я хочу все знать о вашей семье, да и вообще обо всем.

Нерисса, а вместе с ней и ее окружение сияли улыбками.

— Дайте подумать. Сегодня у нас вторник… — Она принялась загибать изящные пальчики, затем с нежностью посмотрела на мужа. — В субботу, Трелин?

— Как скажешь, моя дорогая, — ответил муж без тени улыбки на лице. Взгляд его холодных глаз небрежно скользнул по Брайту.

Порция ломала голову, пытаясь понять, что скрывается за их явно холодными отношениями. Она была рада, что Брайт помог ей найти в Лондоне родственницу, особенно такую очаровательную и влиятельную, но не могла понять мотивы его действий.

— Значит, в субботу, — решила Нерисса. — Вы ведь придете, не правда ли? — спросила она таким тоном, что ей невозможно было отказать.

— Мы будем очень рады, — искренне ответила Порция. До сего момента она чувствовала себя совсем одинокой, и вдруг обнаружилась родственница, а в дальнейшем, возможно, и подруга. Нерисса такая добросердечная, и неудивительно, что все вокруг обожают ее.

Чем бы ни руководствовался Брайт Маллорен, Порция решила поблагодарить его за оказанную услугу, но, оглянувшись в его сторону, обнаружила, что он исчез. По-видимому, опять вернулся к миссис Финдлейсон.

Мысли Порции прервал голос лорда Трелина:

— А как вы познакомились с лордом Брайтом, Мисс Сент-Клер?

— Он просто знакомый моего брата, милорд, — ответила, нервничая, Порция.

— Ах, так! — Лорд Трелин бросил на Оливера странный взгляд.

О Господи! Неужели он сразу догадался, что Оливер — игрок. Что будет, если Трелины узнают, что он проигрался в пух и прах?! Слава Богу, Нерисса взяла ее под руку и увела от лорда Трелина.

— У меня такое чувство, что я обрела сестру, — сказала она. — Мы будем называть друг друга Порция и Нерисса, совсем как в «Венецианском купце», только там Нерисса была служанкой Порции. Нам нужно найти тебе благородного Бассанио.

Спустя пятнадцать минут или чуть больше Порция уже стала «моей дорогой кузиной».

Не намного выше, чем Порция, Нерисса подавляла ее своим величием, и Порция, окутанная облаком тяжелых духов кузины, с трудом поддерживала светскую беседу. Она была рада, когда наступило время расставания.

— Попомни мои слова, — сказал Оливер, когда они отошли на порядочное расстояние, — мы на пути в высшее общество. Трелины и Маллорены — в один день!

— Жизнь в высшем обществе нам не по карману, Оливер.

— Это говорит о том, что ты не знаешь, как устроен мир. Все аристократические семьи опекают своих родственников. В правительстве есть вакантные места, которые приносят годовой доход в сотни и даже тысячи гиней, и на эти места назначаются люди, к которым благоволят эти семьи. Даже если Форт одолжит мне денег, чтобы выкупить Оверстед, мы с трудом сможем выплатить долг. Лишняя сотня нам никогда не помешает.

— Конечно, не помешает, но у тебя просто не будет времени для новой работы. Если мы выкупим закладную, нам придется много трудиться, чтобы выплатить долг.

Оливер беспечно махнул рукой:

— Ты же знаешь. Порция, что я не гожусь для сельской работы, да к тому же на новой должности вовсе не обязательно трудиться. Для этого можно нанять кого-нибудь за мизерную плату.

— Но это же бесчестно! — воскликнула Порция, с удивлением уставившись ни брата. — Человек, выполняющий работу, должен получать хорошие деньги за свой труд.

— Так устроен мир, — ответил Оливер, пожимая плечами.

Но не только это волновало Порцию. Все то время, что она провела с Нериссой, ее неотступно преследовала одна и та же мысль — она каким-то образом знакома с ней, хотя и была уверена, что никогда раньше, даже в детстве, не встречала ее.

Внезапно ее осенила догадка: духи Нериссы — вот что ей знакомо. Точно так пахло то письмо в Мейденхеде.

Не может быть!

Порция посмотрела на Брайта Маллорена, который в это время целовал руку миссис Финдлейсон, вдове чаеторговца, затем на одетую в белое королеву общества, любившую духи с резким запахом, и покачала головой: нет, это исключено. Ни та, ни другая не могли быть Дезире.

Порция посмотрела на Оливера и поняла, что, пока она с головой ушла в свои мысли, он договорился с приятелями встретиться в кофейне Ваткинса. Все в ней запротестовало против его похода в кофейню, но что она могла поделать — не привязывать же его к юбке?

Однако Порция опасалась, что счастье, улыбнувшееся им, не изменило Оливера, скорее наоборот — едва наметившийся путь в высшее общество наполнил его самыми радужными планами.

Всю дорогу домой он говорил о хорошей синекуре и грандиозных развлечениях. Он не только забыл о своем долге, но был абсолютно уверен, что впереди его ждут богатство и успех. Порция была настолько расстроена этим открытием, что с радостью отпустила брата. Когда же он ушел, она обнаружила, что он взял с собой двадцать гиней дополнительно к тем пятидесяти, что она дала ему накануне.

Семьдесят гиней! Солидный годовой доход! Мало того, что такие деньги небезопасно носить с собой, ив что он будет делать с такой большой суммой?

Порция боялась признаться себе, что знает, куда уйдут зги деньги.

Оливер вернулся поздно ночью — унылый в с пустыми карманами.

— Оливер, как ты мог?! Почему ты украл деньги?! — закричала Порция, вскочив с кресла.

— Нельзя украсть то, что принадлежит тебе, — ответил он, покраснев.

Порция прикусила язык. Что правда, то правда — деньги принадлежали ему, но как он мог позволить себе выбросить на ветер семьдесят гиней. Вне всякого сомнения, деньги ушли на игру.

— Да, да, я играл, — сознался Оливер, падая на продавленный диван, и проиграл больше, чем хотел. Я думал, что смогу выиграть и избежать долгов, которые свяжут нас по рукам и ногам. После вчерашнего выигрыша и нашего сегодняшнего грандиозного успеха я решил, что фортуна улыбнулась мне.

Оливер выглядел очень подавленным.

— Я не буду больше вести себя так глупо. Обещаю тебе, моя дорогая. — Слова его звучали искренне.

— Не сомневаюсь, что ты играл с Брайтом Маллореном, — с горечью заметила Порция.

Как она могла так расчувствоваться по отношению к нему? Он налетел на Оливера, как коршун, отобрав у него последний пенни.

Глаза Оливера расширились от удивления.

— Маллорен?! Нет! Я же говорил тебе, что не принадлежу к его кругу. Большую часть моих денег выиграл человек по имени Кутбертсон. Он совсем неплохой парень, и ты не должна его винить, просто удача изменила мне. И что такое семьдесят гиней? Я бы выиграл больше, если бы мне повезло.

Порция молча посмотрела на брата, чувствуя, что у нее опускаются руки. Во всех других отношениях Оливер был хорошим и разумным человеком, но игра делала его просто ненормальным.

— Я надеюсь, что сдержишь слово и не будешь больше играть, — сказала она, стараясь сохранять спокойствие. — Те небольшие деньги, что у нас есть, очень скоро закончатся, если ты будешь тратить их подобным образом. Ты должен подумать о нашей семье, — добавила Порция, вспомнив слова Брайта Маллорена о родственной ответственности.

Оливер покраснел.

— Знаю, знаю. Я и играл-то ради спасения нашей семьи. Чтобы хоть как-нибудь жить, нам нужны деньги.

— Форт одолжит их тебе, Оливер, и если мы будем вести скромный образ жизни и много работать, то скоро вернем их назад.

— Нам всем будет чертовски скучно.

— Я думаю, что вся наша семья заинтересована в том, чтобы вернуть Оверстед.

Оливер посмотрел на сестру.

— Пожалуй, ты больше всех. Ты любишь сельскую жизнь с ее урожаями, овечками и прочими прелестями, но Пру никогда не откажется от нарядов и хотя бы местных балов.

Оливер ссылался на их сестру, но Порция знала, что он имеет в виду прежде всего себя самого.

— Если мы будем экономны, то сможем позволить себе небольшие развлечения, — заметила Порция, оставляя надежду брату, а также отсутствующей сестре.

— Никакие балы не принесут ей хорошего жениха без хорошего приданого.

Порции хотелось резко возразить брату, что ему стоило бы подумать об этом прежде, чем разорять их, но вместо этого она сказала:

— Пру достаточно хорошенькая, чтобы выйти замуж и без приданого, а если она начнет жаловаться, то мы предложим ей пожить в Манчестере-это быстро собьет с нее спесь.

Порции хотелось, чтобы ее замечание Оливер принял и на свой счет, и, кажется, она добилась успеха, так как лицо брата сразу вытянулось.

— Да, конечно, это охладит ее. Кстати, тебе интересно будет узнать, что, проезжая мимо особняка графа, я видел, как там готовятся к приезду Форта. Ты считаешь, что он нам поможет?

Камень скатился с души Порции.

— Ничуть не сомневаюсь, — ответила она. Сейчас она была убеждена, что Брайт Маллорен дал ей хороший совет — увезти Оливера подальше от Лондона и загрузить его работой, иначе карты окончательно погубят его.

На следующий день под разными предлогами Порция не выходила из комнаты, где лежали деньги. Оливер всячески пытался усыпить ее бдительность и наконец, не выдержав, спросил прямо в лоб:

— Ты хочешь, чтобы я вышел на улицу с двумя гинеями в кармане?

— Ты же собирался выяснить, приехал ли в город Форт. Тебе не нужны даже эти две гинеи.

— Да это просто жалкие гроши! Ты делаешь из меня нищего!

— Ты и есть нищий, не выдержала Порция.

— Я нищий только потому, что ты сидишь на моих деньгах, как скупой на золоте.

— Я сижу на них, потому что у тебя нет здравого смысла!

— У меня его побольше, чем у тебя!

— Тогда почему ты проиграл все в карты?!

— Разрази тебя гром. Порция, — это несправедливо! Меня надули!

— Значит, ты дурак. И еще больший дурак, что продолжаешь играть.

— Разреши напомнить тебе, что я выиграл двести гиней, и не у кого-нибудь, а у самого Брайта Маллорена!

— И вчера проиграл семьдесят из них.

— Мне просто не повезло!

— Тебе всегда не везет!

Оливер с минуту зло смотрел на нее, затем выбежал из комнаты, хлопнув дверью.

Порция была потрясена. Она раньше никогда не спорила с Оливером, потому что никакие доводы на него не действовали. Он никогда не был злобным, но сейчас она его просто боялась. Она боялась признаться себе, что, когда дело касалось карточной игры, брат становился совершенно невменяемым. Как избежать опасности?

Руки Порции дрожали, когда она достала маленький узелок с золотом и отсчитала плату за квартиру за три месяца вперед. Поразмыслив немного, она добавила туда же деньги за уголь, за хлеб и эль и за питание один раз в день из дешевого ресторана.

Порция спустилась к хозяйке пансиона.

— Но почему, мисс Сент-Клер? — удивилась тощая женщина, опуская деньги в карман. — Как было бы приятно, чтобы такие уважаемые люди пожили в моем пансионе подольше.

— Я не могу остаться, миссис Пинней. Я нужна дома.

— Жаль, но можете быть уверены, что я хорошо позабочусь о вашем брате. Он такой славный молодой человек. Вот только одно меня беспокоит…

— Что? — спросила Порция, ожидая, какой новый удар нанесет ей судьба.

— Мне кажется, сэр Оливер немного забывчив, мисс Сент-Клер. Я встала сегодня утром и нашла дверь открытой. Нас всех могут убить прямо в постелях.

Порция облегченно вздохнула.

— Мне очень жаль, миссис Пинней. В деревне…

— Но здесь не деревня, — перебила ее хозяйка. — Пожалуйста, попросите сэра Оливера быть более внимательным.

— Обязательно. Благодарю вас.

Порция вернулась к себе в комнаты с чувством выполненного долга.

Она знала, что не может больше оставаться в Лондоне, так как этот город не для нее, но не была уверена, что сможет убедить Оливера уехать вместе с ней. Если Форт откажется им помочь, то она тем более обязана уехать в Оверстед, чтобы подготовить их переезд в Манчестер.

Для себя она твердо решила, что даже Манчестер лучше, чем Лондон, и что если набраться мужества и как следует трудиться, то приличная жизнь обеспечена везде.

Конечно, она постарается убедить Оливера уехать с ней, но если он заупрямится, то по крайней мере она будет спокойна, зная, что у него есть крыша над головой и еда.

В узелке осталось только тридцать гиней, и Порция начала беспокоиться, что Оливер заметит недостачу. Ей не хотелось, чтобы он заподозрил, что она спрятала часть его денег, поэтому Порция достала из тайника несколько монет.

116

Часть монет застряла, а две из них закатились глубже, поэтому Порция стала выковыривать их ножом. Работая, она не переставала думать о лорде Брайте.

Она не спала полночи, размышляя о нем, а когда наконец уснула, то увидела его во сне. Он был неприятен ей, как бывает неприятен коршун, утащивший цыпленка; он был опасен, однако Порция не могла выбросить его из головы. Она вспоминала его легкую, нежную улыбку, грациозные движения его красивых рук, магию его прекрасного тихого голоса…

В сердцах Порция принялась выковыривать монету, но вместо того, чтобы освободить ее, запихала еще глубже и теперь не могла достать.

Проклятие!

Порция закрыла лицо руками, сдерживая слезы. Ей хотелось плакать, и причиной тому была не грозящая ей нищета, а высокородный игрок, завладевший всеми ее мыслями. Вне всякого сомнения, каждая женщина, встречающаяся на его пути, сразу же влюбляется в него, и он наверняка находит это очень забавным. Возможно, он считает, что и она, преисполненная благодарности за оказанную ей честь, упадет к его ногам и вступит с ним в незаконную связь.

Она не имеет права так упорно думать о человеке, которого едва знает, а если и знает, то только с плохой стороны. Он распутник, и если у него есть какие-то честные намерения по отношению к женщине, то лишь к миссис Финдлейсон, этому мешку с деньгами. Но что хуже всего — он законченный игрок, а карточную игру она ненавидит больше всего. Сама мысль о супружеской верности и вечерах у камина претит ему.

Так что же ее так притягивает к нему?

Обычное влечение женщины к мужчине.

При мысли об этом щеки Порции порозовели, но она знала, что это правда. Ей было двадцать пять лет, и она была уже достаточно сведуща, чтобы понимать, как страсть может овладеть даже самым разумным человеком. Сколько ни сопротивляйся этой мысли, но факт остается фактом: ее физически влечет к Брайту Маллорену, и влечет со страшной силой.

Ее тело реагирует на него, и прошлой ночью она во сне…

Порция постаралась отогнать стыдные мысли и принялась вновь выковыривать монеты.

Если Оливер свихнется от игры в карты, то она свихнется от другого, и тогда все пойдет прахом.

«Но у меня не просто голая страсть, — рассуждала Порция. — Он красив, воспитан, прекрасно говорит».

Ей всегда нравились мужчины с живым умом и чувством юмора. Будь он на ступеньку ниже и не игрок…

— Черт тебя побери, — прошептала Порция в адрес закатившейся монеты, но эти слова предназначались далеко не ей. — Ты просто мужчина, ни больше ни меньше, и мужчина не для меня.

Порция пересчитала монеты. Вместе со спрятанными и теми, что были у нее в руках, у них оставалось немногим больше ста гиней. Целая куча денег, если, конечно, Оливер не будет проигрывать по семьдесят гиней в день.

Покончив с финансовыми делами. Порция принялась за другие. Ей необходимо было написать письмо домой и сообщить, что они немного задерживаются. Ханна Апкотт была уверена, что ее сын и дочь в Мейденхеде, и ждала вестей от них.

Однако вместо письма Порция принялась рисовать портрет Брайта Маллорена. У нее были определенные способности к рисованию, и ей удалось ухватить сходство тонких черт его лица, но в портрете не было присущего Брайту очарования, которое так ее завораживало.

— В нем нет ничего завораживающего, — прошептала Порция, оттеняя его глаза, чтобы подчеркнуть их глубину.

Ничего не получилось. Порция была уверена, что никто даже и не узнает Брайта.

Она скомкала бумагу и бросила ее в огонь.

Вместе с рисунком она постаралась выбросить из головы и того, кого рисовала.

Глава 7

Порция в одиночестве ела обед, принесенный сыном хозяйки из дешевого ресторана. Когда миссис Пинней пригласила ее на чай, она с радостью согласилась, но там на ее голову обрушился град назойливых вопросов.

Оливер вернулся домой только в полночь. Бросив грубо «спокойной ночи», он удалился в свою комнату. Проснувшись в полдень, он потребовал завтрак.

Порция поставила на стол хлеб и масло, вскипятила чайник, и все это время ее неотступно преследовала мысль, где брат провел вечер. Настроение Оливера было мрачным, и он казался ей совсем чужим. С целью втянуть брата в разговор она передала ему просьбу миссис Пинней относительно замков.

— Я тоже считаю, что нам надо остерегаться воров, — ответил он, поднимаясь из-за стола, — а поэтому решил, что мне лучше самому хранить деньги.

— Почему? — спросила Порция, растерявшись.

— Потому, что это не женское дело.

— Я не возражаю, если деньги будут у меня. Оливер исподлобья посмотрел на нее.

— Отдай мне деньги, Порция.

Раньше Порция никогда не боялась брата, но сегодня его хмурый вид не предвещал ничего хорошего, поэтому она не стала спорить и молча принесла узелок с деньгами.

Нахмурившись, Оливер взвесил узелок на ладони, затем высыпал монеты и пересчитал их.

— Черт возьми, здесь едва наберется шестьдесят гиней! Где же остальные?

— Я заплатила за квартиру вперед.

— Разрази тебя гром, Порция! Какой смысл было делать это, если мы скоро переедем в гораздо лучшее место!

— Лучшее?! Куда?

— Любое место будет лучше, чем это. Где была твоя голова, когда ты снимала эту квартиру?!

Порция постаралась сохранить спокойствие и не подливать масла в огонь.

— Я имела в виду наши скромные средства.

— Предоставь думать об этом мне. — Оливер сгреб монеты. — Вчера я снова выиграл. Я превратил те несчастные две гинеи в двадцать. Когда сегодня вечером я вернусь домой, у меня будет куча денег. Сиди и жди. Он направился к двери.

— Оливер, а как насчет Форта? Он вернулся?

— Со дня на день должен вернуться, но, думаю, нам не придется пресмыкаться перед могущественным графом Уолгрейвом и жить в нищете, чтобы выплатить долг.

Он улыбнулся и стал прежним Оливером.

— Верь мне. Порция. Поверь мне еще раз. Я знаю, что делаю.

Оливер ушел, а Порция с тяжелым сердцем опустилась на стул и стала размышлять. Неужели он верит в то, что вернется богатым? Ей самой хотелось бы в это верить, но она не могла. Вне всякого сомнения, он опять вернется с пустыми карманами. Слава Богу, что она заплатила за их пансион и что в тайнике у нее осталось еще несколько монет — по крайней мере она сможет нанять карету, чтобы вернуться домой.

Порция горько усмехнулась. Умей Оливер считать, он легко бы сообразил, что сестра утаила от него почти пятьдесят гиней, но он всегда плохо управлялся с цифрами. Порция не переставала удивляться, как с таким недостатком брат вообще рискует садиться за карточный стол.

Может, существуют игры, в которых вообще не надо соображать? Но вряд ли такой неудачник, как Оливер, может полагаться лишь на слепой случай.

Порция покачала головой: ей никогда не понять игроков.

И сразу же перед ней всплыло лицо другого игрока. Она не могла представить Брайта Маллорена, жадными глазами следящего за картами и выбрасывающего деньги на ветер. У нее возникло нелепое желание как-нибудь отыскать его в игорном доме и последить за ним: может, тогда ей удастся навсегда забыть о нем

Порция приказала себе не думать о Брайте и снова , вернулась мыслями к Оливеру.

Что же ей все-таки делать? Может, стоило пойти за ним вслед и попытаться удержать его? Но как? Не хватать же его за шиворот, как неразумного мальчишку!

Порция тяжело вздохнула и потерла лоб. Как бы ей хотелось, чтобы Оливер был снова таким мальчишкой, но, УВЫ, он уже мужчина и вышел из-под ее контроля. Пусть делает что хочет! Да, но если все закончится выстрелом в висок, как это случилось с ее отцом?

Признав свое бессилие, Порция села за стол писать письма.

Она решила не писать матери, зная, что скоро будет дома, а написала несколько писем друзьям в Дорсет, объясняя, как плохо обстоят у нее дела. Она не станет отправлять письма, пока не угаснет последний луч надежды, но они готовы и будут лежать у нее в кармане, как саван у смертного одра.

Покончив с письмами, Порция поняла, что не может сидеть сложа руки и ждать. Ей необходим глоток свежего воздуха, необходимо хоть немного размять ноги, поэтому она отправилась в соседнюю булочную купить хлеба. Она позволила себе удовольствие и купила сдобную булочку с изюмом — в конце концов, может она истратить на себя хоть пенни, коль скоро ее брат просаживает за игрой столько гиней?

Возвращаться домой Порции не хотелось, и она решила побродить по улицам, чтобы хоть немного отвлечься от своих горьких дум.

Вернувшись домой после небольшой прогулки, она зажгла в комнате свечу и принялась ждать Оливера. Что толку ложиться в постель, если она все равно не сомкнет глаз, не зная, где брат и что с ним произошло.

К полуночи глаза Порции стали слипаться, и она все же легла спать, стараясь убедить себя, что если брат проигрался, то давно бы уже вернулся домой. Скорее всего он выиграл, хотя в это и трудно поверить.

Внезапное чувство надвигающейся опасности охватило ее. Порция долго ворочалась с боку на бок и незаметно для себя уснула.

Когда она проснулась, было уже утро. Тревожные мысли опять нахлынули на нее, и она бросилась к комнате брата. За дверью слышался храп — значит, Оливер уже вернулся живой и невредимый.

Ничто не указывало на то, повезло ему или нет, и, уж конечно, на столе не блестела горка золотых монет.

Порция тоскливо подумала, что если бы Оливер выиграл, то непременно разбудил бы ее, чтобы сообщить радостную новость. Но может, все-таки хоть немного выиграл? Нет, на это слабая надежда. Для нее будет облегчением даже то, что он проиграл не все деньги:

Порция решила разбудить Оливера и потребовать отчета, но, поразмыслив, отложила эту пустую затею. Что случилось, то случилось, и ничего уже не изменишь!

Часы тянулись медленно. Порция пыталась читать, починить одежду, но все напрасно — душа не лежала ни к чему. Она ходила из угла в угол, охваченная тревожными мыслями.

Что они будут делать, если он проиграл все до последнего пенни? А что, если он проиграл еще больше, гораздо больше, чем у него было? И снова перед глазами Порции встало видение: Оливер с пистолетом у виска.

— Нет! — воскликнула Порция, прогоняя от себя это видение.

Новый взрыв храпа сказал ей, что Оливер пока жив.

Форт! Форт — ее последняя надежда. Он может не только одолжить им денег, но и убедить Оливера покончить с картами и вернуться в Дорсет. Надо действовать как можно быстрее!

Порция набросила на плечи теплую накидку и отправилась к новоиспеченному графу Уолгрейву.

Сердце ее радостно дрогнуло, когда она увидела подъезжающую к конюшне тяжелогруженую карету: кто-то Приехал. Порция быстро взбежала по ступеням и постучала в дверь начищенным до блеска медным молоточком.

Порция прекрасно знала, что поступает плохо, придя в дом к мужчине одна, без всякого сопровождения, но дело не терпело отлагательства. Швейцар открыл дверь, и она попросила передать, что Порция Сент-Клер хотела бы повидаться с графом. Швейцар хмуро посмотрел на нее.

— Его нет дома, мэм, — ответил он.

— Я только что видела карету, — настаивала Порция.

— Это приехали слуги с багажом милорда. Дверь уже почти прикрылась, но Порция успела спросить, скоро ли граф приедет.

— Да, мэм. — Дверь захлопнулась.

Порция повернула назад, поникшая, но все еще не потерявшая надежду. Форт приедет со дня на день. Что может случиться за этот короткий промежуток? В конце концов, Оливер уже проиграл пять тысяч гиней. Ну проиграет еще немного. В сравнении с первой суммой — это капля в море.

Порции не хотелось возвращаться в тоскливое жилище и слушать храп Оливера, и она решила погулять на этот раз по живописной части Лондона с ее широкими, чистыми улицами и богатыми особняками. Все тротуары здесь были выложены камнем и ограждены прочными металлическими столбами, защищавшими пешеходов от проезжавших мимо экипажей и карет. По улицам гуляли дамы и джентльмены или их слуги с детьми. В этой части города не было видно пьяных и проституток. Это был совсем иной мир.

За сверкающими витринами магазинов лежали дорогие товары, привезенные со всех концов света. Порция рассматривала их, всем сердцем желая купить что-нибудь для своей семьи. Как бы понравилась Пру вот эта кружевная лента — и всего-то один шиллинг за ярд.

Но Порция подавила в себе это искушение. Она ничуть не лучше Оливера, если собирается сорить деньгами.

Пора было возвращаться на Дрезденскую улицу, но Порция вдруг обнаружила, что заблудилась. Она ничуть не испугалась, так как взяла с собой карту Лондона и, развернув ее, стала изучать: итак, чтобы пройти в нужном направлении, ей надо пересечь Мальборо-сквер. Просто чудесно — она увидит знаменитую площадь Лондона. Говорят, что это одна из красивейших площадей города.

Так оно и оказалось. Окруженная со всех сторон прекрасными домами различных стилей, площадь включала в себя обнесенный оградой парк с красивыми деревьями, клумбами и даже большим прудом, где плавали утки. Даже в это мрачное время года парк был великолепен. Каким же восхитительным он должен быть весной и летом!

Порция услышала веселый смех и, посмотрев на пруд, увидела детей, под присмотром своих нянь кормящих уток.

«Оказывается, у Лондона много лиц, — размышляла Порция. — Шумный и порочный в одной своей части, он может быть тихим и очаровательным в другой».

Прислонившись к ограде, Порция с удовольствием наблюдала за четырьмя играющими ребятишками. Один из мальчиков заметил ее и робко помахал ручонкой. Она помахала ему в ответ. Няня насторожилась, но не сказала ни слова, и Порция продолжала наблюдать.

В свое время у нее были женихи, которые предлагали ей руку и сердце, но она всем им отказала. Мать находила ее поведение неразумным, но Порция считала, что она должна абсолютно доверять человеку, с которым свяжет свою жизнь. Ей казалось, что Ханна должна понимать ее после своего первого неудачного брака, но та думала совсем иначе: какой-никакой, а все-таки мужчина.

Если бы Порция приняла тогда хоть одно предложение, у нее были бы сейчас дети, а теперь ее удел оставаться старой девой: она уже не первой молодости, и у нее нет никакого приданого.

Если она останется старой девой, то все же может иметь племянников — детей Оливера. Окруженная племянниками и племянницами, она будет жить в Оверстеде и много работать, чтобы сделать их имение процветающим. Ее мать будет жить с ней, ухаживая за садом и внуками.

Порция заметила, что на нее смотрит маленькая девочка, и постаралась отогнать грустные мысли. Но девочка уставилась на что-то за ее спиной.

— Зенон! — закричала она вдруг.

Порция оглянулась и встретилась взглядом с Брайтом Маллореном, стоявшим на другой стороне улицы. У его ног сидела большая собака, темная шелковистая шерсть которой сияла на солнце. Собака виляла хвостом и смотрела на детей.

Улыбающаяся няня открыла детям ворота, и они устремились к собаке. Та отскочила, дети бросились за ней. Собака снова увернулась, но дети преследовали ее. Порция приняла было детей за маленьких мучителей, пока не поняла наконец, что они играют в знакомую им всем игру.

— Вы любите детей? — услышала Порция за спиной чей-то голос и, оглянувшись, обнаружила Брайта Маллорена.

— Конечно, я люблю детей, — ответила она взволнованно.

— Как можно говорить «конечно, люблю» об этих маленьких чудовищах.

— Кажется, ваша собака о них другого мнения.

— Мой пес считает, что приносит себя в жертву ради воспитания подрастающего поколения.

Лицо Брайта было серьезным, хотя глаза светились улыбкой.

Порция тоже не могла удержаться от улыбки.

— А мне кажется, что он получает истинное удовольствие от игры с детьми, милорд.

— Нет, он просто дурачит нас.

Порция улыбнулась шире, и Брайт ответил ей тем же. Его улыбка была такой нежной и искренней, что, казалось, он рад их случайной встрече.

Порция решила, что все это сплошное притворство, но лицо Брайта светилось такой теплотой и радостью, что могло растопить даже каменное сердце.

Сегодня Брайт был одет просто — темный жакет, коричневые кожаные бриджи, высокие черные сапоги. В руках он вертел хлыст, что наводило на мысль о недавней верховой прогулке. В отличие от нарядного шелкового камзола и напудренного парика в этой повседневной одежде не было ничего впечатляющего, ничего завораживающего. Однако такая простота наводила Порцию на опасные мысли — он был обычным человеком, под стать Порции Сент-Клер из Оверстеда, Дорсет. С таким человеком она могла общаться. Он мог ей понравиться, и она даже могла его полюбить.

«Господи, никогда! Ни за что на свете!»

— Вы живете здесь, милорд? — спросила Порция, и все встало на свои места: обыкновенный человек не мог жить в таком богатом квартале.

— Да, вон там. — Брайт указал в сторону роскошного особняка, расположенного неподалеку от площади. — Не стоит особенно восхищаться. Он принадлежит моему брату.

— Маркизу Ротгару?

«Аристократ высокой пробы, Порция. Помни об этом!»

— Вы, кажется, изучали мое родословное древо, мисс Сент-Клер? — удивился Брайт.

Делая вид, что наблюдает за игрой. Порция отвернулась, стараясь скрыть смущение.

— Конечно, нет, милорд. Просто это всем известно.

— Что еще известно всем? — прошептал он ей чуть ли не в самое ухо.

— Вы напрашиваетесь на комплименты, милорд? — спросила она, пытаясь унять в голосе дрожь.

Он рассмеялся и встал перед ней так, что ей волей-неволей пришлось посмотреть на него, чтобы не показаться невежливой.

О Боже! Если Брайт Маллорен и так был необыкновенно красив, то улыбка делала его еще краше!

Он придвинулся к ней ближе — сейчас между ними почти не было свободного расстояния.

— Сомневаюсь, — начал он с обворожительной улыбкой, — что то, что говорят о моей семье, можно отнести к разряду комплиментов.

— Говорят, вы очень богаты.

— А что говорят по поводу источника наших доходов?

— Говорят, что вы собираетесь жениться на деньгах!

Слова вырвались сами собой, и Порция была готова провалиться сквозь землю.

— Не смущайтесь, — утешил Брайт. — Это правда. А что еще нам, младшим сыновьям, остается делать?

Брайт взял руку Порции и большим пальцем потерся о нее, и, хоть они оба были в перчатках, тепло его руки обожгло ей кожу.

— Может быть, работать? — спросила она более резко, чем хотела.

— Боже избави!

Брайт снова слегка притянул ее к себе. Как он смеет?! Здесь, где из окон за ними наблюдают сотни глаз!

— Еще говорят, что вы зарабатываете деньги за карточным столом, — выпалила Порция, скорее чтобы напомнить себе, кто перед ней, чем из желания оскорбить его.

«Он игрок, Порция, а ты ненавидишь игроков».

— Весь свет играет, — ответил Брайт, не отпуская ее от себя.

Порция слабо сопротивлялась, но как раз в этот момент вокруг них завертелся водоворот из собаки и детей, и одна из девочек, поскользнувшись, упала на землю и залилась горьким плачем.

Порция бросилась поднимать ребенка, но Брайт опередил ее. Он поставил девочку на ноги и, нагнувшись, поправил ей шляпку.

— Ничего страшного, малышка.

— Я испачкала платье, — хныкал ребенок.

— Его можно постирать.

— Я ушибла ручку. — Девочка протянула правую руку, где на подушечке большого пальца виднелась царапина.

Брайт взял руку девочки и с серьезным видом осмотрел ее.

— Хочешь, я поцелую пальчик, и тебе станет лучше? Или хочешь, я поцелую тебе руку, как джентльмен целует руку дамы?

Девочка, которой было не больше пяти, с поразительным кокетством посмотрела на него. Похоже, самой судьбой ей предназначено было стать большой кокеткой.

— По-настоящему, — заявила она, протягивая руку ладонью вниз, как это делают взрослые дамы.

Брайт взял запачканную ладошку и осторожно поцеловал ее. Разогнувшись, он свистом подозвал Зенона, и пес занял свое место у ноги хозяина. Раскрасневшиеся, возбужденные дети последовали было за собакой, но их позвала няня, и вскоре все они скрылись в одном из домов.

Перед тем, как войти в дом, дети остановились на пороге и на прощание помахали Брайту руками. Усмехнувшись, он ответил тем же.

— Что за маленькие чудовища! — произнесла Порция, по сердцу которой был нанесен чувствительный удар — Брайт мог быть кем угодно: аристократом, развратником, игроком, но одно было несомненно — он любил детей и умел с ними обращаться. Порция чувствовала, что надолго запомнит эту картину — Брайт, целующий ручку плачущему ребенку.

— Мисс Сент-Клер, разрешите представить вам Зенона, самого стоического пса на свете.

Зенон уже успокоился и стоял с независимым, полным достоинства видом.

Порция протянула руку и, видя, что собака не возражает, погладила ее по голове.

— Необыкновенно красивый пес, — сказала она, отметив про себя, что поджаростью и благородством линий Зенон удивительно походил на хозяина.

— Какая это порода?

— Персидская гончая для охоты на газелей, но так как здесь нет газелей, ему нечем занять себя.

— Зенон, я думаю, что твой хозяин клевещет на тебя. Ты совсем не похож на лентяя.

— Так же, как и я, — заметил Брайт, — и тем не менее в ваших глазах я пустая, никчемная личность, не так ли?

Порция смутилась: он словно прочитал ее мысли. Она посмотрела на Брайта — сильный, подвижный, уверенный в себе здоровый человек. Трудно было поверить, что он ведет праздный образ жизни.

— Я совсем вас не знаю, милорд, — ответила Порция, напомнив тем самым себе и ему, что они разные люди, из разных слоев общества.

— Это легко поправимо, Ипполита, — ответил он. — Я с удовольствием познакомился бы с вами поближе.

В мерцающих глазах Брайта, в интонации его голоса было что-то такое, что заставило Порцию вздрогнуть. У нее словно мороз прошел по коже. «Поближе? Что он хочет этим сказать?»

— Прекратите, милорд! — воскликнула она, отступая к ограде. Перед ее глазами всплыла их ночная встреча в Мейденхеде. Как она могла забыть, с кем имеет дело?!

— Что прекратить?

Брайт был сама невинность;

Порция вздернула подбородок.

— Мне не нужны ваши ухаживания, милорд.

Произнеся эти слова. Порция почувствовала, как глупо они звучат. В душе он, должно быть, смеется над ней. Однако его глаза вспыхнули гневом.

— Вы отказываетесь от моих ухаживаний, даже не пытаясь понять, что от вас хотят, мисс Сент-Клер.

— Да! Нам не о чем говорить!

— А мне кажется, что мы могли бы поговорить о многом.

— Нет! — в отчаянии закричала Порция, борясь сама с собой: меньше всего на свете ей хотелось отказывать Брайту Маллорену. — Никогда, ни за какие деньги я не стану вашей любовницей!

Сейчас Брайт был похож на того непрошеного ночного гостя — взбешенного, готового к атаке. Порция молила Бога, чтобы их видели сотни глаз — настолько он казался ей сейчас опасным.

Но его гнев быстро прошел.

— Какое оскорбление, — произнес он, медленно растягивая слова. Взгляд его холодных глаз изучающе скользил по ней, от опрятной шляпки до добротных ботинок.

— А что, если я заплачу все долги вашего брата, мисс Сент-Клер? Может, тогда с вас спадут оковы целомудрия?

— Он должен пять тысяч гиней! — вырвалось у Порции.

— А он стоит этих пяти тысяч?

— Во столько оценивается его имение.

Взгляд Брайта потемнел, выражение лица стало холодным.

— Все имеет свою цену, — сказал он. — Вы хотите отдать мне свою душу и тело за пять тысяч гиней?

— А они у вас есть, милорд? — отпарировала Порция.

— А вы сомневаетесь в этом? — спросил он таким холодным тоном, от которого могла бы заледенеть вода.

— Если уж мы совершим такую безнравственную сделку, то, естественно, мне сначала хотелось бы увидеть деньги.

— Вы оскорбляете меня своим недоверием, моя амазонка.

Голос Брайта стал хриплым.

— Я пока не ваша, милорд.

Порция попыталась обойти Брайта, но он хлыстом преградил ей дорогу.

— А если я заплачу пять тысяч гиней вам? Ваш брат освободится от долгов, ваша семья останется жить в поместье, у вашей сестры будет приданое… И это цена вашей драгоценной, так долго хранимой девственности?

Обида захлестнула Порцию, но она взяла себя в руки; если он говорит серьезно, она не должна отказываться.

— Так вы оплатите все это?

— Разве я не обещал?

Порция судорожно перевела дыхание и, опустив глаза, прошептала:

— Я согласна, милорд.

Брайт задумчиво стучал хлыстом по голенищу.

— Вы и в самом деле Жанна д'Арк. Ваша семья не заслуживает такой жертвы.

Голос Брайта был ровным и спокойным, и Порция не могла понять его чувств.

— Моя семья заслуживает любой жертвы, милорд, — ответила она, глядя ему в глаза. — Разве вы не сделали бы то же самое для своей семьи?

Подбородок Брайта вздернулся, как от удара.

— Я отказываюсь от своего предложения, Ипполита. Я — не жертвенный алтарь.

С этими словами Брайт повернулся и зашагал к своему роскошному особняку.

Порция облегченно вздохнула — теперь она свободна. Ее согласие покрыло бы семью позором, а ей с ранних лет внушили, что лучше смерть, чем позор.

Но если говорить честно, ей было горько, что все обернулось именно так. Конечно, слова Брайта о так долго хранимой девственности задели ее за живое. Он напомнил Порции, что время ее молодости миновало. Его предложение было просто злой шуткой, вызванной презрением к ней. Он никогда не относился к ней серьезно.

Порция проследила, как Брайт вошел в дом, и, собрав остатки сил, двинулась в обратный путь. Она пересекла площадь, стараясь не оглядываться назад и не думать о том, что ждет ее впереди.

Брайт прошел в библиотеку и захлопнул дверь с такой силой, что чуть не прищемил хвост Зенону. Пес взвизгнул, с упреком глядя на хозяина, и с протяжным стоном растянулся у камина.

— Мне есть над чем подумать, — сказал Брайт, плеснув в стакан немного виски. — Такого поведения не простит ни одна женщина.

Зенон приоткрыл глаз и посмотрел на хозяина.

— Что бы сделала твоя подружка, если бы ты сказал ей, что она засиделась в девках?

Брайт тяжело опустился в кресло у камина. Зенон, привыкший к своей роли слушателя, положил ему на колени голову.

— Перестань подлизываться, — сказал Брайт. — Ты меня презираешь и совершенно прав. Но она вывела меня из себя. Как это ей всегда удается? До сих пор я всегда управлял своими чувствами, да и своей жизнью тоже.

Зенон молчал, и Брайт погладил его по шелковистой шерсти.

— Я предложил ей получше узнать друг друга, чтобы загладить свое неучтивое поведение при первой встрече, а она немедленно обвинила меня в том, что я хочу сделать ее своей любовницей.

Большие коричневые глаза собаки не мигая смотрели на хозяина.

— Да у меня и в мыслях этого не было, — продолжал Брайт. — Я даже не могу позволить себе сделать ей честное предложение, а если бы и сделал, то наверняка она упала бы в обморок от ужаса. Она относится ко мне как к самому дьяволу.

Зенон засопел и закрыл глаза.

— Будем честны перед собою, мой друг. Я не могу позволить себе жениться на женщине, у которой за душой нет ни гроша, а тем более на той, чей брат постоянно просаживает деньги. Не думает же она, что я смогу все время вытаскивать его из долгов. Я просто не могу себе такого позволить. А что нам делать с Бриджуотером? — спросил он у собаки. — Ведь я обещал поддержать его затею.

Зенон зашевелился, и рука Брайта скользнула ниже по его шее.

— Эта женщина даже не красавица. Она слишком худая и далеко не первой молодости.

Брайт поставил стакан на круглый столик и вынул черепаховую табакерку. Он взял понюшку, надеясь, что табак прочистит ему голову и он перестанет думать о Порции Сент-Клер.

Однако табак не помог.

Что же в ней такого особенного? Возможно, походка? Легкая и грациозная! По сравнению с ней все женщины кажутся неуклюжими, даже Нерисса.

Она ясно выражает свои мысли и не боится высказать свое мнение. Возбужденная, полная недомолвок речь знатных дам уже наскучила ему. Ее голубые глаза сияют, когда что-то вызывает ее интерес.

Может, манера вздергивать подбородок, когда Порция сердится? Ее необычное поведение?

Брайт усмехнулся, вспомнив, как Порция чуть не застрелила его. Вот именно с этого момента все и началось — началось его сумасшествие. Он не знал ни одной женщины, которая, находясь одна в доме, вышла бы навстречу грабителю с оружием в руках.

— Просто у других женщин больше здравого смысла, — уговаривал он себя. — У Порции нет сдерживающего начала.

От мысли, что могло бы с ней случиться, будь на его месте настоящий бандит, у Брайта чуть ли не встали дыбом волосы. То было в Мейденхеде, а что же может подстерегать ее в таком опасном месте, как Лондон, тем более в сопровождении такого человека, как Оливер Апкотт?

Но какого черта он столько думает о женщине, которая плодит разного рода вопросы, как кошка котят?

Да потому, что в ней есть изюминка, и это проглядывает во всем,

Неужели она действительно приходится Нериссе кузиной? Они обе такие разные. Так и слава Богу!

Даже несмотря на то, что Нерисса Сент-Клер предпочла ему Трелина, Брайт продолжал с теплом думать о ней. Он никогда не презирал людей за то, что они выполняют волю своей семьи. То, что Нерисса выполнила свой дочерний долг, относится к числу ее достоинств.

Когда в Мейденхеде он прочитал письмо, написанное четким почерком Нериссы, и узнал запах ее духов, у него открылись глаза. Тогда он был просто в шоке, и фамилия Сент-Клер приводила его в ярость. Отсюда и его весьма невежливое поведение с Порцией.

Брайту пришлось провести много бессонных ночей, прежде чем понять, что Нерисса даже не подозревала о пропаже письма, а поэтому Порция Сент-Клер никак не могла быть ее соучастницей. Она здесь совершенно ни при чем, и ее присутствие в доме не что иное, как дьявольское совпадение. А он был так груб с ней!

Брайт поморщился — ничего удивительного, что она о нем такого дурного мнения.

Однако тогда он получил хороший урок: теперь он знает, в какой грязный омут может завлечь мужчину распутная женщина, и впредь будет управлять своими чувствами.

После той ночи в Мейденхеде у него не осталось никаких иллюзий относительно Нериссы, а совсем недавно он получил прозрачный намек на то, что сможет наслаждаться ее прелестями, если хорошенько попросит.

Все шлюхи одинаковы.

Конечно, она в первую очередь потребует отдать ей письмо — явное свидетельство о наличии у нее любовника. Ей придется туго, если оно попадет в руки мужа.

Брайт усмехнулся и сделал еще одну понюшку.

Что же стоит за всем этим? Нерисса пойдет на все, чтобы заполучить это письмо, которое Брайт держал у себя для того, чтобы она не оказывала тайного давления на его семью. Ему доставляло удовольствие наблюдать, как она пытается всеми мыслимыми и немыслимыми способами раздобыть письмо. Чтобы помучать ее, он даже сказал, где оно лежит: в книге проповедей у его изголовья.

Этот эксперимент стал хорошей проверкой его слуг на верность своему господину. Четверо из них рассказали Брайту, что их пытались подкупить, а одного пришлось даже уволить за попытку стащить письмо. Насколько ему было известно, все остальные слуги держались твердо.

Поведение Нериссы убедило Брайта в том, что, хоть она и красавица, достойная восхищения, у нее душа шлюхи, а повадки змеи. Сколько раз он благодарил Бога за то, что не женился на ней. Ему было жаль бедного Трелина, который только сейчас начал подозревать, какое сокровище ему досталось.

Однако до сегодняшнего дня Брайт считал, что опыт с Нериссой помог ему управлять своими чувствами и сердцем.

Его мысли опять перенеслись к Порции Сент-Клер, родственнице Нериссы.

Возможно, его интерес к Порции возник и потому, что она была полной противоположностью Нериссе как по своей внешности, так и по поведению и особенно, как он надеялся, по своим моральным качествам. Но все это не причина для того, чтобы жениться на ней.

Жениться? Опять об этом. Он вовсе не собирается жениться на такой женщине, как Порция Сент-Клер.

Брайт потянулся за стаканом.

Если он вообще женится, то это будет чисто деловая сделка, которая принесет ему солидные деньги, а это может касаться только Дженни Финдлейсон.

Рука Брайта со стаканом застыла в воздухе: по совести говоря, у него не было ни малейшего желания жениться на Дженни Финдлейсон.

Еще неделю назад такая перспектива не прельщала его, но была вполне возможна, и он был уверен, что сможет стать внимательным и заботливым мужем. Сейчас он так не считает. Сейчас он думает, что его жизнь превратится в ад. Он даже знал, когда произошла с ним эта перемена — там, в парке, после того как, расставшись с Порцией, он подошел к Дженни.

Именно тогда она показалась ему весьма вульгарной. Нет, не манерами — несмотря на то, что она выросла в купеческой среде, она была воспитана, как леди, — а образом мыслей. Она действительно считала, что ее деньги могут купить его, могут купить любого мужчину, как раба.

Брайт шумно вздохнул. Он сам только что высокомерно предлагал Порции купить ее. Неудивительно, что она была так возмущена.

Зенон посмотрел на хозяина.

— Да, мой друг, — сказал Брайт. — Положение вещей скверное, но, может, это и к лучшему. Вряд ли она снова заговорит со мной, и это удержит меня от дурацких поступков. Будем надеяться, что дела ее братца утрясутся и она в ближайшее время уедет в свое поместье стоимостью в пять тысяч гиней.

Собака продолжала внимательно смотреть на него.

— Ты думаешь, мне их жалко? Ты же прекрасно знаешь, что пять тысяч для меня ничто. — Брайт вздохнул. — Давай скажем так: это слишком незначительная цена, чтобы оградить кого-то от еще более худших поступков, но все надо делать тайно. Сомневаюсь, что Порция возьмет деньги прямо у меня. Гораздо лучше, чтобы помощь пришла из-за карточного стола.

Брайт легонько щелкнул Зенона по носу и поднялся.

— Будем надеяться, что еще не перевелись жирные голуби, которых можно пощипать.

Глава 8

После еще одной неудачной встречи с лордом Брайтом Порция хотела только одного — никогда его больше не видеть. А для этого она должна поскорее покончить с делами и убраться из Лондона.

Она направлялась обратно к дому Форта, моля Бога, чтобы он уже оказался на месте. Если приехали слуги с его вещами, значит, и он не заставит себя долго ждать. Надменный швейцар был еще неприветливее и попытался захлопнуть дверь перед самым ее носом. Однако на этот раз Порция вела себя настойчивее, и ему пришлось провести ее в гостиную, чтобы она могла оставить Форту записку. Гостиная оказалась очень скромной — совсем не такой, какой они с Оливером себе представляли, — но по крайней мере там нашлись перо и бумага.

Руки Порции дрожали, и она никак не могла сосредоточиться.

Она думала о том, что не станет шлюхой даже за десять тысяч гиней, даже для Брайта Маллорена…

Порция перевела дыхание и постаралась взять себя в руки. Подозревая, что швейцар прочитает записку, как

Только закроет за ней дверь, Порция была немногословной. Она лишь написала Форту, что хочет увидеться с ним возможно скорее, и сообщила ему их адрес. Про себя она подумала, что Форт обязательно поможет им и они окажутся вне опасности.

Порция отдала записку слуге и поспешила домой, стараясь не думать о ненавистном ей человеке.

В квартире стояла тишина. Была уже вторая половина дня, и встревоженная Порция постучала в дверь комнаты брата.

— Убирайся! У меня разламывается голова!

— Может, тебе принести лекарство? — спросила она, удивляясь, сколько еще Оливер будет скрываться у себя.

— Нет. Спасибо, Порция.

Порция вздохнула и села читать Мильтона, но мысли ее были далеко: она продолжала думать о Брайте Маллорене.

Порция старалась припомнить его грубое поведение в Мейденхеде и сосредоточиться на сегодняшнем оскорбительном предложении, но почему-то перед ее глазами всплывало другое: Брайт успокаивает плачущую девочку.

Значит, он не так уж плох…

Громкий стук в дверь прервал поток ее путаных мыслей.

Слава Богу, должно быть, записка от Форта.

Порция распахнула дверь и увидела на пороге двух незнакомцев, по виду не похожих на слуг: один — высокий, смуглый, черноволосый, второй в обильно напудренном парике. Их можно было бы принять за джентльменов, если бы не неряшливая одежда и бегающий взгляд. Инстинктивно Порция начала закрывать дверь, но тот, что был повыше, удержал ее.

— Мы хотим видеть сэра Оливера Апкотта, — сказал он тоном хорошо воспитанного человека.

— Его нет дома.

— Нет? Вы удивляете меня.

— Почему?

Мужчина улыбнулся, обнажив кривые, испорченные зубы.

— Вам лучше впустить нас, мисс Апкотт.

Порция не сдвинулась с места.

— Я не мисс Апкотт.

Рыбьи глаза мужчины округлились.

— Вы его возлюбленная?

— Нет, сэр, — сердито ответила Порция, — я его сестра. Вам лучше прийти попозже.

Порция снова попыталась закрыть дверь, но мужчины, оттолкнув ее, ворвались в квартиру.

— Да как вы смеете! — закричала она, стараясь криком привлечь соседей. Так вот она, опасность!

— Позовите брата, — приказал смуглый. Порция двинулась к комнате Оливера, но в это время дверь открылась, и на пороге появился он сам в длинной ночной рубашке.

— Что за шум… — Оливер заметил незнакомцев и побелел как полотно. — Кутбертсон… Кутбертсон с улыбкой поклонился.

— Сэр Оливер, мой дорогой друг.

Раскрыв объятия, он направился к Оливеру. Его компаньон семенил за ним, как хорошо тренированная собака. Несмотря на дорогую одежду и пышный парик, в нем не было ничего от джентльмена. Как бы подтверждая мнение Порции, он бросил на нее плотоядный взгляд, и ей захотелось вылить на него содержимое ночного горшка.

Теперь она знала, что произошло самое худшее: Оливер проиграл больше, чем у него было в кармане. Но сколько? Хватит ли у нее денег, чтобы заплатить его долг? Вдруг ей придется отдать все, и они не смогут даже нанять карету, чтобы вернуться домой?

Взяв себя в руки, Оливер попытался быть любезным.

— Добрый день, джентльмены. Вы пришли в неудачное время. Я только что встал с постели.

— Это мы видим, сэр Оливер. Вы можете одеться, если желаете.

Взгляд Оливера рассеянно перебегал с одного лица на другое.

— В этом нет нужды. Я думаю, что наше дело не займет много времени.

— Прекрасно! У вас есть деньги?

— Нет, — смело ответил Оливер. — Мне нужно время, чтобы послать за ними в поместье.

— В поместье, сэр Оливер? В какое поместье?

— Черт побери! Вы что, не верите мне? Я джентльмен, и вы обязаны дать мне время получить деньги.

— Докажите нам, что у вас есть чем платить, и мы с удовольствием дадим вам отсрочку.

— Доказать? Какие-то жалкие три сотни!

— Это больше того, чем вы располагаете, как я слышал.

Порция окаменела. Три сотни…

— Мое поместье… — начал Оливер.

Вы проиграли его майору Барклаю месяц назад.

— У меня есть сбережения.

— Прекрасно! — воскликнул, улыбаясь, Кутбертсон. — Тогда платите, и дело с концом.

— Я… Я не держу деньги дома. Человек в парике, который все это время рыскал взглядом по комнате в поисках чего-нибудь ценного, посмотрел на Оливера.

— Тогда нам придется остаться здесь и ждать, когда вы принесете их, сэр Оливер.

Его тон не был тоном воспитанного человека.

— Остаться здесь? — переспросил Оливер дрожащим голосом.

— Простите, что мы не доверяем вам, сэр Оливер, — снова заговорил Кутбертсон, — но не все такие благородные, как вы. Я знал человека, который то ли нанялся матросом на судно, то ли ушел в армию, чтобы скрыться от своих кредиторов. Каких вещей только не делают люди, доведенные до отчаяния.

Во рту у Порции пересохло. Сердце гулко стучало. О чем говорят эти люди? Почему они угрожают ее брату? Что может быть хуже долговой тюрьмы?

Оливер рухнул на стул.

— Мне нечем платить, — прошептал он.

— Какой позор, сэр Оливер, — заметил Кутбертсон с простодушным видом. — Зачем же вы садились играть, зная, что вам нечем платить?

— Если вы дадите мне время, то я достану деньги.

— Что за хитрец! Выходит, по-вашему, я должен все это время следить за вами, вместо того, чтобы пользоваться принадлежащими мне деньгами.

— Вы бессердечная скотина, — прошептал загнанный в угол Оливер.

— Ах, ты, Боже мой! Если бы выиграли вы, то спокойно бы положили мои денежки в карман и убрались восвояси, не так ли? Нет, вам придется платить.

— Я же сказал, что сейчас не могу! Делайте что хотите!

Мужчины бросили на Оливера удивленные взгляды, а «Парик» подошел к нему вплотную.

— Итак, сэр Оливер, — сказал он, — значит, мы можем делать все, что хотим? — Он вынул из кармана острый нож. — Так что будем резать; пальцы… глаза… яйца?

Глаза Оливера чуть не выскочили из орбит. Объятая ужасом. Порция бросилась на его защиту.

— Стойте! — закричала она. — Прекратите эти дурачества!

«Парик» схватил Оливера за волосы и приставил к его правому глазу острие ножа.

— Уверяю вас, мисс, я обязательно это сделаю. Вы удивитесь, как легко вытечет глаз.

Холод пробежал по телу Порции: она ничуть не сомневалась, что этот человек выполнит свою угрозу.

— О Боже, — взмолился Оливер. — Пожалуйста, не делайте этого… пожалуйста…

— Мне кажется, нам надо объяснить этой уважаемой леди наше поведение, Майк, — с улыбкой произнес Кутбертсон.

Не отнимая ножа от глаза застывшего в ужасе Оливера, Майк молча кивнул.

— Дорогая леди, — произнес, улыбаясь, Кутбертсон, пожалуйста, присядьте. Вы слегка побледнели.

Порция рухнула на стул. Вкрадчивый голос мужчины ничуть не успокоил ее. Она знала, что им нечем заплатить долг. Даже если она отдаст все имеющиеся в наличии деньги и продаст их немногочисленные вещи, то и тогда ей не собрать триста гиней.

Откинув фалды своего пурпурного пиджака, Кутбертсон сел напротив Порции.

— Позвольте мне объясниться, дорогая леди, — продолжал он. — Ваш брат играл в карты, но никто не принуждал его к этому. Никто не заманивал его обманом. Наоборот, он сам рвался в бой и проиграл. Если бы проиграл я, то непременно расплатился бы с ним. Справедливость требует, чтобы он расплатился со мной.

Порция не шевелилась. В каком-то смысле человек был прав, но ей трудно было представить себе большего мошенника, чем тот, что сейчас сидел перед ней.

— Принимаю ваше молчание за согласие. Какой мне интерес сажать его в долговую тюрьму, зная, что мои денежки плакали?

— Ну и как же?

— Да так же! Ему придется расплатиться с нами иным способом.

— Глазами? Что вам это даст?

— Это немного позабавит нас.

— Ну а дальше? — желчно спросила Порция, слушая, как Оливер икает от страха. — Ради Бога, скажите, чего вы хотите?

— Триста гиней. Есть ли в этой комнате что-нибудь, что стоит этих денег?

— Забирайте все, что хотите, и уходите!

— Все не так просто, — захихикал Маик. — Здесь есть одна вещица, которая стоит хороших денег.

— Забирайте ее и продавайте!

— Именно это я и собираюсь сделать с вашего согласия.

— Берите ее, — ответила Порция, устало закрывая глаза.

— Эта ценная вещица, моя дорогая, маленький кусочек пленки между вашими ногами.

— Нет! — закричал пронзительно Оливер. Порция медленно открыла глаза, стараясь понять, о чем идет речь. Она совсем не была готова к такому повороту событий.

— Нет, — прошептала она.

— Нет? — мужчина громко рассмеялся. — Вы думаете, что это нужно мне? Я не ценю такие вещи, но есть люди, которые получают истинное наслаждение от девственниц.

— Милорд…

— Я знаю женщину, которая выставит на аукцион ваше богатство, и вы заработаете даже больше, чем долг вашего брата, ибо я не возьму с вас ни пенни больше. Только то, что мне причитается по закону.

— Вы не должны…

— Иначе — пальцы, глаза и все прочее… Вот так-то, моя дорогая!

Причитается по закону. Порции казалось, что она играет в пьесе «Венецианский купец», имя героини которой она носила. Вот уж не думала, что ей придется выступать в этой роли! Только здесь все было наоборот. Ей не надо идти в суд, чтобы перехитрить Шейлока. В этой пьесе она играла роль жертвы: она должна пожертвовать своей девственностью, чтобы спасти Оливера от страшных пыток.

Она растерянно посмотрела на брата, застывшего в руках Майка.

— Ты не должна делать этого, Порция, — прошептал он дрожащими от страха губами.

Кусочек пленки или часть тела брата? Порция перевела взгляд на Кутбертсона.

— Вы хотите, чтобы я занялась проституцией?

— Нет, нет! — воскликнул он с притворным ужасом. — Вовсе нет! Это произойдет всего один раз, конечно, если вы не войдете во вкус.

— Только один раз и кто-то заплатит за это триста гиней?

— Абсолютно верно, но я справедливый человек и дам вам шанс провести аукцион. Если по той или иной причине вам не удастся получить больше, я возьму то, что вы заработаете, и будем считать вопрос закрытым.

— Аукцион?

— Ну да, чтобы поднять цену. — Мужчина оглядел ее с ног до головы. — У вас невинный взгляд, вы маленького роста, с маленькой грудью. Возможно, Мирабель сумеет выдать вас за девочку. Очень многие любят, чтобы девственницы были совсем девочками.

Порция прикрыла рот рукой. Она плохо соображала, и ей казалось, что она видит страшный сон, но, к сожалению, это была явь, и ей придется пройти через весь этот кошмар.

— Итак, вы согласны? — спросил Кутбертсон.

— Что я должна делать? — спросила Порция, стараясь казаться спокойной.

— Пойти со мной. Возможно, все свершится сегодня , вечером, и вы быстро обо всем забудете.

— О Боже… — Порция едва не рассмеялась, услышав такое нелепое предположение. Она бросила взгляд на Оливера, дрожавшего от ужаса в руках Майка.

— Порция… — начал Оливер, но слова застряли у него в горле, так как в это время Майк потянул его за волосы.

— Не беспокойтесь о нем, дорогая, — сказал Кутбертсон. — Майк хорошо позаботится о нем. Обещаю, что с его головы не упадет и волоса, если, конечно, вы не окажетесь трусихой.

В комнате было тепло, но Порция дрожала. Руки и ноги не повиновались ей. Тем не менее в этот страшный момент она считала, что должна вести себя с достоинством.

— У вас есть накидка? — заботливо спросил Кутбертсон. — На улице сегодня прохладно.

Порция утвердительно кивнула и пошла за теплой накидкой.

Женщину звали Мирабель. Она была высокой, симпатичной и казалась очень большой в желтом на обручах платье. Если бы не избыток косметики, она могла бы вполне сойти за знатную даму. Правда, Порция встречала и знатных дам, которые злоупотребляли косметикой. Взгляд Мирабель был тяжелым.

С нескрываемым презрением Мирабель распрощалась с Кутбертсоном и провела Порцию в глубь дома. Они вошли в красивую, обшитую панелями гостиную, которая вполне могла сойти за комнату джентльмена. Порция ни разу не была в борделе, но ей казалось, что этот дом совсем не походил на него.

— Ты этого хочешь сама? — спросила Мирабель.

— Конечно же, нет! Меня заставили пойти на это двое мужчин с тем, чтобы я смогла выплатить карточные долги моего брата.

Если Порция ждала сочувствия, то она промахнулась.

— Так поступают очень часто, — сказала Мирабель, усаживаясь на кушетку и указывая Порции на стул напротив. — Давай проясним ситуацию. Я мадам или начальница — можешь называть меня, как хочешь. Я содержу дом, где мужчины и некоторые женщины покупают эротические удовольствия. Я снабжаю своих клиентов всем необходимым, но я не занимаюсь работорговлей. В моем доме никого не держат силой. Сзади тебя расположена дверь, которая ведет в коридор, а коридор выходит на улицу. Ты можешь в любой момент воспользоваться этой дверью.

Порция повернулась и посмотрела на дверь. Она верила, что Мирабель говорит правду, и от этого ей стало намного хуже: все, что она теперь сделает, она сделает по собственному желанию.

— Неужели у вас нет ни капли жалости? — спросила Порция, закрывая лицо руками.

— Мне жаль тебя, но не настолько, чтобы заплатить долги твоего брата. Как еще я могу помочь тебе? На твоем месте я позволила бы Кутбертсону отрезать у твоего брата все что угодно, потому что если он игрок, то игроком и останется. Завтра, на следующей неделе, через месяц, через год, но он опять будет играть и опять проиграется.

Порция была согласна с Мирабель, но не могла допустить, чтобы терзали ее брата. Всего-навсего какая-то пленка — маленький кусочек кожи. Что это в сравнении с глазами Оливера?! И сколько все это продлится? Всего минуту-другую… Да, она пойдет на это.

— А если я не выполню своего обещания, они Действительно покалечат Оливера?

— О да. Они немного его помучают, затем снова пристанут к тебе. Рано или поздно, за палец или за глаз, но ты все равно уступишь им. Им нужны деньги. Кутбертсон зарабатывает себе таким образом на жизнь. У всех банкротов обычно есть молодые родственники — красивые мальчики или невинные девочки. Да, кстати, ложись на кушетку, дорогая. Я должна осмотреть тебя. А вдруг ты вовсе не девственница.

— Я девственница!

— Я ничего не принимаю на веру и советую тебе поступать так же.

Порция хотела отказаться от осмотра, но подумала, что это будет выглядеть смешно, коль скоро она дала согласие на худшее. Она легла на длинную кушетку и закрыла глаза. Мирабель задрала ей юбки и обследовала ее. Уже несколько недель Порция считала свою жизнь полностью разбитой, но она скатывалась все ниже и ниже. Что может быть хуже такого унижения?

Может быть и худшее, и оно скоро наступит. — Великолепно, — сказала Мирабель. — Настоящая девственная плева, что говорит о твоей невинности. Я думаю, она не доставит тебе много хлопот — все пройдет легко и быстро.

Порция поднялась и расправила юбки. Ей хотелось плакать, провалиться сквозь землю, но что в этом толку.

— Все произойдет сегодня вечером, — сказала мадам, — и тебе не придется терзаться в ожидании. Если я сейчас разошлю записки, то к вечеру мы соберем здесь много народу и устроим аукцион, чтобы получить хорошую цену.

— Вы говорите так, будто я хочу этого. Густо накрашенные черные брови Мирабель изогнулись от удивления.

— Если ты собралась продавать себя, то разве не хочешь получить хорошую цену?

— О да! Конечно. Давайте выжмем каждый пенни из моего позора.

— Потише, девочка. Не надо так. Тебе следует ненавидеть Кутбертсона и своего брата — ведь именно они здесь главные виновники.

— Если бы мужчины не были такими животными, мне бы не пришлось торговать своим телом!

— Если бы они не были такими животными, то как еще ты оплатила бы долги своего брата?

Рыдания сотрясали тело Порции. Бросившись на кушетку, она дала волю слезам. Она выплакала все до последней слезинки; грудь ее болела, в голове шумело. Мирабель не утешала ее, и когда, выплакавшись, Порция села и обвела взглядом комнату, то обнаружила, что женщина уже ушла, оставив на одном из столиков стакан с бренди. Порция сделала глоток, и крепкий напиток обжег ей горло.

Порция поставила стакан и, поддавшись искушению, открыла дверь, ведущую в коридор. Она выбежала в него и открыла тяжелую входную дверь, которая действительно выходила на улицу, вернее, в узкую аллею, ведущую на улицу.

Всего в нескольких шагах от дома ходили люди, ездили экипажи и кареты. Она в любой момент могла позвать кого-нибудь на помощь, но в этом не было Нужды — просто надо быстрее уйти как можно дальше.

Она обязана раздобыть триста гиней, иначе Оливеру придется туго. Порция подумала о Нериссе, но решила, что случайно встреченная кузина навряд ли одолжит ей такую сумму. На эти деньги можно жить целой семьей не один год.

Затем Порция подумала о Брайте Маллорене: ведь он предлагал ей десять тысяч гиней за этот самый маленький кусочек кожи.

Зажав руками голову, Порция остановилась, пытаясь собраться с мыслями. Брайт Маллорен предлагал ей такие большие деньги вовсе не за кусочек кожи. Он предлагал их ей за душу и тело. Она должна была стать его рабыней надолго, но скорее всего это была злая шутка-Порция достала из кармана карту и, заглянув в нее, поняла, что она почти рядом с Мальборо-сквер. Лучше дьявол, которого ты знаешь… Всхлипнув, Порция прошла через аллею и вышла на улицу, моля Бога, чтобы подольше не зажигали огней. Люди на улицах, по большей части слуги, спешили по своим делам и не обращали на нее внимания, но она продолжала опасаться случайной встречи или преследования.

Преследование! Порция застыла на месте, и встречный прохожий чуть не сшиб ее с ног. Если они обнаружат ее исчезновение, то скорее всего начнут пытать Оливера.

Не зная, что делать, Порция топталась на месте, вызывая любопытные взгляды прохожих.

Нет, она должна использовать последний шанс.

Порция подошла к широкой лестнице, ведущей в галерею, и посмотрела на тяжелые двери дома Маллоуренов. Они блестели, отражая свет висящих по бокам факелов, и были похожи на ворота, ведущие в ад. В правом алькове сидел у жаровни старик, закутанный в теплые пальто и шарф. Он с любопытством рассматривал Порцию.

Она перевела дыхание и взбежала по ступеням.

— Мне нужно увидеться с лордом Арсенбрайтом Маллореном.

Старик с ног до головы оглядел ее, и только сейчас Порция вспомнила, что на ней нет накидки и шляпы.

— Его нет, — последовал ответ.

— Пожалуйста, — взмолилась Порция, — я знаю, что выгляжу странно, но уверяю вас, он меня примет. Лицо старика немного смягчилось.

— Охотно вам верю, но его действительно нет дома. Приходите завтра.

— Я не могу ждать до завтра! А где он?

— Ну и ну, вы что же, собираетесь бегать по Лондону в поисках джентльмена, моя дорогая? Отправляйтесь домой и приходите завтра.

Господи, да ведь он прав. Даже если она будет знать, где находится Брайт — у «Уайта» или в «Кокосовой пальме», — она никогда не осмелится войти туда. И кроме того, у нее совсем нет времени.

Время! Порция представила, что Майк уже приступил к своей страшной хирургии, и, не теряя времени, бросилась вниз по лестнице и далее по улицам обратно в дом Мирабель.

На какое-то мгновение она застыла на месте, раздумывая, не отправиться ли ей к дому Форта, — а вдруг он уже приехал, но время поджимало.

Подобрав юбки, Порция бросилась бежать. Какой-то мужчина попытался остановить ее, схватив за руку.

— Эй, красавица-Порция что есть силы ударила его в нос, и он с проклятиями отпустил ее руку.

Она вбежала в темную аллею и остановилась, чтобы перевести дыхание. Успокоившись, она вошла в дом и прошла в гостиную, где застала Мирабель.

— Итак, ты не нашла помощи, — заключила та, указывая Порции на стул.

— Да, — выдохнула она. — Вы уже сказали Кутбертсону, что я исчезла?

— Конечно, нет. У нас еще есть время до аукциона, а все остальное его не касается.

— Спасибо!

Женщина криво усмехнулась:

— У тебя нет причин благодарить меня. Я помогла бы тебе, если бы могла. Мне искренне жаль, что ты не нашла денег в другом месте. Я понимаю, как трудно приличной женщине пойти на это, но не беспокойся — я могу зашить тебя снова, и твой будущий муж ничего не заподозрит. Ты сможешь водить его за нос, говоря, что он у тебя первый.

— Нет, спасибо.

Мирабель громко расхохоталась:

— О, моя дорогая, у тебя еще есть силы шутить. Никогда не старайся быть честной с мужчинами. У них на руках все козыри. Чтобы победить, мы должны обманывать их.

Порция промолчала, все еще не в силах отдышаться.

— Ну как знаешь, — сказала Мирабель. — Может, будучи такой честной, ты хочешь, чтобы весь свет узнал, что произойдет с тобой сегодня вечером, или предпочтешь благоразумие.

— О, пощадите, — пробормотала Порция, с мольбой глядя на женщину. — Можно ли меня как-нибудь замаскировать?

— Конечно. Твоя личность не входит в цену. Парик, маска и косметика изменят тебя настолько, что не узнает родная мать.

— Мне бы этого хотелось, — прошептала Порция.

— Хорошо. Идем со мной.

Мирабель ввела Порцию в соседнюю спальню и усадила за туалетный столик. Она туго завязала ее рыжие волосы и сверху надела шелковый, свободный черный парик, который напомнил Порции, наблюдавшей за действиями мадам в зеркало, пушистую шерсть Зенона.

Мирабель заставила ее подложить под щеки мягкие кожаные подушечки, а затем на округлившиеся щеки нанесла румяна. С помощью яркой красной помады она сделала ее губы более пухлыми. Затем последовала маска — , узкая маска, прикрывающая только глаза, ее разрез был отделан золотой краской.

— Посмотри, — сказала Мирабель, — блеск золота отвлекает от твоих глаз. Никто никогда не догадается, какого они у тебя цвета. А теперь снимай одежду.

Порция, которая уже стала относиться к мадам, как к своей покровительнице, была в шоке.

— Зачем? спросила он изменившимся голосом — подушечки сделали его неузнаваемым.

— Ты же не собираешься появляться перед мужчинами в таком виде, — ответила Мирабель, указывая на ее простенькое бежевое платье. — Мы найдем тебе что-нибудь более подходящее, что также изменит твою внешность, Какое имя ты хочешь выбрать?

— Вы даже не спросили мое настоящее имя. — Порция с отвращением выплюнула подушечки, решив подложить их в последний момент.

— А зачем мне его знать?

— Чтобы шантажировать меня, — холодно ответила Порция.

— У меня свои принципы. Так как мы будем называть тебя?

Порция вздохнула и назвала первое пришедшее в голову имя

— Ипполита.

— Королева амазонок. Боюсь, что оно не подходит тебе, дорогая. Ариель подойдет тебе больше. У меня под это имя есть сказочные платья. Так что бери его.

— Нет, спасибо, — ответила Порция, решив, что имя воительницы защитит ее.

— Как хочешь.

Мирабель ушла, и несколькими минутами позже в комнату вошла служанка с платьем и другими предметами женского туалета в руках. На ней были полосатое ситцевое платье, фартук и чепчик, в которых она выглядела удивительно благопристойно. Она даже присела в реверансе. Глядя на нее. Порция подумала, что ей было бы намного легче, находись она в грязном публичном доме в окружении порочных, изворотливых существ.

Порция разделась до сорочки и посмотрела на платье — кусочек прозрачного кремового шелка, который с трудом можно было назвать платьем. Неужели она должна снять и сорочку? С учетом предстоящего это не имело большого значения, и все же Порция колебалась. Она отпустила служанку, и та послушно ушла.

Порция исследовала шелковую тряпку и, внезапно решившись и как бы бросая вызов хозяйке, надела платье на сорочку. Если Мирабель будет возражать, то ей придется с ней поспорить.

Посмотрев в зеркало, Порция решила, что выглядит неплохо. Белая, без рукавов сорочка едва прикрывала колени, платье же было чуть-чуть длиннее. Без сорочки прозрачная ткань платья не скрывала бы ее тела, а так она выглядела более или менее прилично. Правда, она не привыкла выставлять напоказ обнаженные руки и ноги, но здесь уж ничего не поделаешь.

Порция затянула на талии тонкий золотистый поясок и надела легкие сандалии того же цвета. Верхнюю часть рук она украсила позолоченными браслетами. Лук и колчан со стрелами завершали туалет.

Она оглядела себя в зеркало и подумала, что ее костюм вполне сгодился бы для маскарада, но она никогда не посмела бы надеть его в приличное общество. Но она и не идет в приличное общество. Ее выставят на публичном аукционе.

Порция почувствовала, как ее опять охватывает паника, и постаралась взять себя в руки — надо быть практичной. Подумаешь, маленький кусочек пленки!

Порция еще раз посмотрела на себя в зеркало. Возможно, ей удастся что-то заработать, и Кутбертсон ограничится этой суммой. Сомнительно, чтобы за нее дали высокую цену. Мужчины любят пышную грудь, а ее едва заметна под складками ткани. Они любят круглые бедра, а у нее плоские. Обычно с помощью корсажа и обручей ей удавалось придавать им некоторую округлость, но теперешний наряд ничего не подчеркивал.

Но зато длинный черный парик, узкая золотая маска, косметика изменили ее внешность до неузнаваемости. Никто не сможет узнать ее, а это значит, что она вернется домой и будет продолжать жить обычной жизнью.

Неужели это возможно? Неужели она сможет вернуться на Дрезденскую улицу и делать вид, что ничего не случилось? Неужели она сможет пойти завтра на обед к Нериссе? Или как ни в чем не бывало вернуться в Дорсет?

Порцию снова охватила паника, и она сердито зашагала по комнате. Надо взять себя в руки — страх и паника не приведут ни к чему хорошему.

Вернулась Мирабель. Увидев под платьем сорочку, она от удивления подняла брови.

— — Какая очаровательная скромность. Сколько тебе лет?

— Двадцать пять.

Мирабель нахмурилась.

— Если бы Кутбертсон только знал… Но ты выглядишь гораздо моложе своего возраста.

Она оглядела Порцию с ног до головы.

— Я дала тебе девятнадцать, но сейчас, как мне кажется, мы можем дать тебе еще меньше. — Она медленно обошла вокруг Порции. — У тебя мальчишеская фигура. Пожалуй, мы скажем, что тебе четырнадцать.

. — Четырнадцать?! Но это же смешно!

— Совсем нет. Подложи под щеки подушечки и посмотри на себя глазами постороннего человека.

Подложив подушечки, Порция посмотрела в зеркало. Рядом с высокой Мирабель, стоявшей у нее за спиной, с округлившимися щеками и пухлыми губами она действительно походила на хорошенького ребенка. Порции стало жутко: она видела в зеркале совсем незнакомое существо.

— Но почему четырнадцать? Это же до смешного глупо!

— — Такой возраст поднимет тебя в цене. Многие мужчины любят совсем молоденьких девочек.

Порция вспомнила, что и Кутбертсон намекал на это, а Брайт Маллорен прямо сказал, что Лондон опасен для хорошеньких шестнадцатилетних девушек.

Ей вдруг пришло в голову, что на ее месте могла бы оказаться Пруденс. Слава Богу, что это не она!

Снова, вынув подушечки, Порция посмотрела на Мирабель и, будучи практичной, спросила, сколько могут за нее дать.

— Самое меньшее — три сотни, — ответила мадам, подумав.

— Мне с трудом верится, что мужчины могут выбрасывать такие деньги.

— К нашему счастью, это развлекает их. Что бы мы делали без них? Им нравится сорить деньгами перед лицом своих друзей и врагов. Запомни, моя дорогая, все в Лондоне подчиняется силе.

— Силе? Нужна ли сила, чтобы покупать детей?

— Сила мужчин заключается в том, что они могут покупать и продавать нас. Но бывают случаи, когда я продаю и мужчин, и тогда покупателями становятся женщины. Мне кажется справедливым, что мужчины платят деньги за такие тривиальные вещи.

— Мне они не кажутся тривиальными.

— Это уж твое дело, — ответила Мирабель, пожав плечами. — Если ты готова, давай вернемся в гостиную. Да, чуть не забыла: сначала я пришлю тебе поесть.

— Навряд ли я смогу проглотить хоть кусочек.

— Ты должна заставить себя. Я советую тебе также выпить вина или принять немного опиума. Совсем капельку. Мужчины не любят, когда женщины бесчувственны.

— Мне ничего не нужно.

Мирабель пожала плечами и вышла. Порция принялась мерить шагами комнату, пытаясь убедить себя, что в ее поступке нет ничего страшного и что она должна пройти через это, но мужчина, который должен был обесчестить ее, заранее представлялся ей чудовищем, а все происходящее — ночным кошмаром.

Порция закрыла лицо руками. Каким бы ужасным ни было для нее предстоящее изнасилование, это лучше, чем то, что может случиться с Оливером, если она струсит.

Дверь к свободе была еще распахнута, но на улице было уже темно, да и странный наряд не позволял ей убежать. К тому же что будет с Оливером? Разве может она позволить покалечить брата? Как ужасно, что она, которая всегда боролась с несправедливостью, оказалась на краю гибели.

Решив во что бы то ни стало сохранять спокойствие, Порция взяла в руки одну из лежавших в комнате книг. Это была книга о животном мире Африки. Листая ее, Порция решила, что хищники Африки более безопасны, чем хищники Лондона.

Служанка принесла еду, и Порция, поковыряв ее вилкой, поняла, что не в силах проглотить ни кусочка. Она выпила немного вина, чтобы смочить пересохшее горло.

Дверь к свободе стала для нее настоящей пыткой. Как жестоко иметь возможность убежать от предстоящего кошмара, но не иметь права воспользоваться ею.

Глава 9

Брайт обедал в клубе с Эндовером и Барклаем, немногословным майором в отставке, правая рука которого была на перевязи. Они уже собирались покинуть клуб, чтобы ехать в театр, когда в зал вошел сэр Вильям Харгров, богатый набоб, чьей заветной целью было проникнуть в высшее общество. Совсем недавно он получил титул баронета, и Брайт не сомневался, что со дня на день ему удастся купить себе звание пэра. Среди высшей аристократии имелись экземпляры и похуже, а сэр Вильям, по мнению Брайта, был хотя бы человеком честным и воспитанным.

— Лорд Брайт, — приветствовал его, кланяясь, мускулистый пожилой человек, — желаю вам приятно провести вечер.

Брайт поклонился в ответ и представил сэру Вильяму своих друзей. Тот, в свою очередь, познакомил его с пришедшим с ним мистером Престонли, толстым торговцем, сахаром из Вест-Индии.

— Не желаете ли вы, чтобы мы составили вам партию в карты? — подобострастно предложил сэр Вильям, который был излюбленной жертвой Брайта, когда Бриджуотер в очередной раз нуждался в деньгах. Он был достаточно богат, чтобы безболезненно для себя проигрывать несколько тысяч, и к тому же ему доставляло удовольствие повращаться в кругах высшей аристократии. Похоже, что мистер Престонли принадлежал к числу тех же людей.

В настоящий момент Бриджуотер не нуждался в деньгах, но в них нуждалась Порция Сент-Клер. Обменявшись с друзьями многозначительными взглядами, Брайт ответил, что они к услугам пришедших.

Красное, лоснящееся лицо мистера Престонли покраснело еще сильнее.

— Послушайте, сэр Вильям, — сказал он, — я думал, что мы пойдем на аукцион к Мирабель.

Лицо сэра Вильяма выразило недовольство, однако он подтвердил, что его друг хотел бы посетить этот аукцион, устраиваемый по просьбе Кутбертсона, чтобы взыскать долг с одного из его кредиторов. Возможно, мистер Престонли примет в нем участие.

Престонли важно надул щеки и молча кивнул.

Брайт посмотрел на него с отвращением, но, не желая выпускать из рук таких жирных голубей, ответил:

— А почему бы нам всем не отправиться к Мирабель? Помимо всяких других соблазнов, у нее есть и карточные столы.

— Чудесно! — с облегчением воскликнул сэр Вильям. — Что скажете на это, Престонли?

— Ничего не имею против, — ответил тот, и дело было улажено.

Они сели в карету и поехали к Мирабель. Всю дорогу Брайт прощупывал, насколько богат мистер Престонли, и выяснил, что у него денег куры не клюют, да к тому же он был работорговцем и не скрывал этого. Наслушавшись его рассказов о торговле рабами и непристойностей о женщинах-рабынях, Брайт решил, что лишить его части денег, заработанных на грязном деле, — сплошное удовольствие.

В комнате не было часов, но за окном стемнело — значит, наступил вечер. Горничная принесла чай и пирожные, зажгла свечи. Отдаленный шум голосов сказал Порции, что аукцион вот-вот начнется. Заиграла музыка. Звуки мужских голосов, прерываемые женским смехом, стали слышнее.

Порцию охватило чувство ирреальности всего происходящего: как может кто-то смеяться, когда она стоит на пороге гибели?

В комнату вплыла Мирабель. Сейчас на ней было великолепное темно-синее шелковое платье с низким вырезом и отделкой из кружев. Высокую прическу украшали цветы и драгоценные камни, по виду — сапфиры. Драгоценности сверкали у нее и на шее, пальцах и на запястьях. Порция не могла отделаться от мысли, что ее сегодняшний позор добавит мадам еще драгоценностей. Она невольно улыбнулась.

— У тебя еще хватает духу усмехаться? — спросила Мирабель, ничуть не обидевшись. — Великолепно! Это лучше, чем обморок. Все уже готово, и собравшиеся с нетерпением ждут твоего появления. Хочешь чего-нибудь выпить или лучше немного опиума?

Подавив искушение. Порция отказалась.

— Я хочу, чтобы мое сознание было ясным, сказала она.

— Не вижу причин отказываться, но как пожелаешь. Запомни, что после аукциона ты обязана выполнить все, что от тебя требуется.

Порция промолчала, пытаясь совладать с болью в сердце. Она готова пройти через выпавшее на ее долю унижение с достоинством и гордо поднятой головой, но вот ее слабое тело может в любой момент подвести ее.

— Наверное, мне все же лучше чего-нибудь выпить. — Она взяла стакан с бренди и осушила его. Жидкость обожгла ей горло, но в голове просветлело.

— Бренди придает силы, не так ли? А тебе они еще понадобятся. Как ты поступишь с братом, когда все закончится?

— Не знаю, — ответила Порция, сжимая в руках стакан.

— Я бы посоветовала тебе отделаться от него. Интересно, принес бы он себя в жертву ради тебя?

— Не сомневаюсь, — ответила Порция, хотя вовсе не была в этом уверена. Многим кажется, что пожертвовать девственностью проще, чем пожертвовать жизнью.

— Ты уверена, что не хочешь изменить своего решения? К своему удивлению. Порция поняла, что Мирабель жалеет о сложившейся ситуации и хочет, чтобы девушка воспользовалась дверью и вырвалась на свободу.

— Он хороший человек, если бы не карты…

В отчаянии Порция налила еще бренди и одним глотком выпила его.

— Хватит, — твердо приказала Мирабель. — Послушай, да ты просто самая настоящая Жанна д'Арк. Ее замечание всколыхнуло память, и Порция вздрогнула.

— Пора, — сказала, смягчившись. Мирабель. — Тебе не нужно ничего говорить и делать. Просто будешь стоять.

Она открыла дверь и жестом пригласила Порцию следовать за ней. От выпитого бренди у девушки кружилась голова, от страха подгибались ноги.

Они вышли в застеленный мягким ковром коридор. Навстречу им шли слуги, бросая на Порцию осторожные взгляды. Смех и шум голосов становились громче. Вот и открытая дверь. Подталкиваемая в спину рукой Мирабель, Порция вошла в комнату и застыла на пороге.

Большая комната была обставлена красивой мебелью и освещена множеством свечей. В ней собралось много людей, преимущественно мужчин, в роскошных нарядах. От шума голосов, запаха парфюмерии, смешанного с запахами пота и горящих свечей, Порция чуть не упала в обморок.

С появлением Порции голоса смолкли, и все взгляды устремились в ее сторону. Свет свечей, преломляющийся в бокалах, слепил ей глаза. Мирабель снова слегка подтолкнула ее, они вошли в комнату и направились к низкому, не более четырех футов высотой, помосту, окруженному рефлекторами, отражавшими свет свечей. Порция взошла на помост и оказалась в центре светового пятна, блеск которого мешал ей видеть, что происходит вокруг.

— Леди и джентльмены, — обратилась Мирабель к присутствующим. — Прошу внимания.

Она подошла к Порции и встала рядом, чтобы собой подчеркнуть ее юность.

В комнате повисла тишина.

— Дорогие друзья, — продолжала Мирабель, — разрешите представить вам Ипполиту.

Брайт находился в противоположном конце комнаты, сосредоточившись на игре в вист. По тому, как смолкли голоса, он понял, что звезда аукциона появилась в комнате, однако все его внимание было обращено на мистера Престонли, оказавшегося на редкость хорошим игроком: этому Брайт был очень рад, так как не любил ощипывать беспомощных голубей.

Мистер Престонли тяжело приподнялся и вытянул шею.

— Худенькая, однако хорошенькая. Совсем ребенок, — заметил он равнодушно, из чего стало ясно, что предмет аукциона не привлек его внимания.

Брайт с явным удовольствием перебирал пальцами двести гиней, лежавших перед ним. Он действовал осторожно, собираясь к концу ночи расколоть купца тысячи на две. Этого вполне хватит, чтобы спровадить Порцию Сент-Клер из Лондона вообще и из его жизни в частности.

— Сосредоточься на картах, Престонли, — сказало раздражением сэр Вильям. Мистер Престонли уселся на место и опустил глаза в карты.

— Пока не случилось ничего страшного, — сказал он и, бросив лукавый взгляд на Брайта, добавил:

— Неужели вам никогда не хотелось побаловаться с одной из этих девственниц, милорд? Хорошая школа для неженатого мужчины перед брачной ночью.

— Вы считаете, что я нуждаюсь в практике? — холодно спросил Брайт, вспоминая, остались ли на руках у Престонли пики. Немного подумав, он пошел с пятерки.

Престонли поморщился и сбросил бубны.

— Поверьте мне, милорд, с девственницей гораздо приятнее иметь дело. Я говорю как знаток. Я сам дважды женат, и, кроме того, молоденькие рабыни…

Брайт так посмотрел на него, что тому пришлось замолчать.

Побледнев, Престонли снова уткнулся в карты, а Брайт решил во что бы то ни стало обыграть его с тем, чтобы отправить Порцию Сент-Клер обратно в Дорсет.

— Дорогой Брайт, разве вам не хочется попрактиковаться перед брачной ночью? — спросил Эндовер, разозлившись, что ему пришлось взять взятку.

— Перед какой брачной ночью? — рассеянно спросил Брайт.

— Разве вы не собираетесь жениться на Дженни Финдлейсон? — удивился сэр Вильям. — Об этом столько говорят.

Брайт чуть было не сказал, что потерял к ней всякий интерес, но вовремя вспомнил, что сэр Вильям дружит с братом миссис Финдлейсон и вряд ли ему стоит рассказывать, что Дженни интересует его только как источник денег для Бриджуотера, если их невозможно будет раздобыть другим путем, что маловероятно. Одно дело жениться по холодному расчету и быть до конца откровенным с женой, другое — жениться против своего желания. Какого черта сейчас он над этим думает?!

Брайт почувствовал, что потерял нить игры. Когда еще такое с ним случалось?

— Дженни. очень привлекательная женщина, — рассеянно ответил он, напрягая память. С чего ходил Престонли — с бубен или червей?

— Ваш ход, милорд, — напомнил тот Брайту насмешливо. Брайт мысленно послал всех женщин к черту и попытался сосредоточиться. Ага, бубны, а это значит…

— …разрешите представить вам Ипполиту.

Рука Брайта, готовая вытащить нужную карту, застыла в воздухе, и он резко обернулся.

Сначала ему показалось, что он ошибся. На помосте стояла миниатюрная, похожая на эльфа девушка с доходящими до талии черными волосами и более грубыми, чем у Порции, чертами лица. Мирабель сказала, что ей четырнадцать лет, что она приехала из деревни и не прочь доставить удовольствие какому-нибудь джентльмену. Такое часто случалось — многие деревенские девушки зарабатывали себе таким образом приданое. Однако эта была уж совсем ребенком.

Брайт хотел было повернуться к картам, но что-то удержало его взгляд. Девушка была слишком молоденькой и беззащитной перед грубой мужской силой.

Начались торги, сначала медленно и как бы в шутку. Девушка распрямила спину и вздернула подбородок, стараясь привлечь к себе внимание. У Брайта перехватило дыхание. Неужели это и впрямь Порция? Неужели она пошла на это ради своего чертова братца?!

— Брайт, — позвал Эндовер, — ваш ход. Брайт бросил карты на стол.

— Прошу прощения.

Престонли с усмешкой посмотрел на него.

— Я думал, вы не любитель подобных аукционов, милорд.

— Все несколько изменилось.

Проклятие! Ее платье едва прикрывает колени, и, хотя оно не прозрачное, при хорошем воображении можно представить себе ее тело.

Брайт не мог не видеть, какой хрупкой, почти бестелесной она была. С плоскими бедрами и маленькой грудью она скорее смахивала на мальчика. Женщины такого телосложения никогда не привлекали его, однако Брайт не мог позволить себе оставить Порцию Сент-Клер на потеху развратной публике. Он быстро просчитал в уме все возможные варианты ее спасения. Он не может купить Порцию и разыграть спектакль, что лишает ее невинности, так как отлично знает, что за ними будет следить не одна пара глаз: в ротонде, куда обычно приводят девственниц, все стены испещрены смотровыми отверстиями, которых насчитывается около двадцати и возле которых сидят любители острых ощущений. Мирабель наверняка уже продала каждое место за двадцать гиней и ни за что не захочет расставаться с деньгами. Даже если он оплатит ей все расходы, их с Порцией исчезновение вызовет большой интерес и привлечет к ним внимание многих людей. Начнут припоминать, что его видели с какой-то маленькой женщиной в парке и что у этой женщины есть брат-игрок… По городу поползут слухи.

Наилучший выход из положения — действительно лишить ее невинности. Такой поступок будет воспринят как нечто само собой разумеющееся, однако Брайт сомневался, что способен изнасиловать Порцию или какую-нибудь другую женщину, пусть даже руководствуясь благородной целью.

Он снова посмотрел на маленькую фигурку, стоявшую на помосте в лучах яркого света. Ему показалось, что она дрожит, но, может быть, это только игра воображения?

Она наверняка бы задрожала, знай, что ее ждет. Большинство присутствующих принимало участие в аукционе ради развлечения, но были и такие, как лорд Спинхолт, давно страдавший сифилисом и твердо веривший, что только девственница может излечить его от этой страшной болезни, или как Герард де Берколл, который любил только невинных девушек.

Брайт не знал, кого ему хочется больше убить — Оливера Апкотта или его глупую сестру. Кутбертсон еще свое получит.

К тому времени, как Брайт нашел выход, сумма торгов достигла двухсот гиней. Он посмотрел на Престонли.

— Вы, кажется, сомневались в моей способности справляться с пугливыми девственницами, сэр? У вас есть желание поспорить со мной на деньги?

— На деньги, милорд? — переспросил Престонли, у которого от резкого тона Брайта задергалось лицо. — Что вы имеете в виду?

Брайт через стол наклонился к нему.

— Я хочу купить эту крошку и в мгновение ока приручить ее. Я разожгу в ней страсть, и мне для этого не придется даже раздевать ее. Если мне это удастся, вы заплатите мне вдвое больше того, что заплачу я.

Престонли заморгал и сглотнул слюну.

— Я вовсе не сомневался… но, ради Бога, милорд… если вам так хочется… — бормотал он в испуге, — …готов держать с вами пари.

— Отлично! — воскликнул Брайт, игнорируя удивленный взгляд Эндовера, и, повернувшись к помосту, закричал:

— Триста гиней!

Глаза Мирабель расширились от удивления, так как Брайт никогда раньше не принимал участия в торгах подобного рода, но она быстро взяла себя в руки и закричала:

— Вот что значит настоящий ценитель женской красоты! Итак, триста гиней! Кто больше?

Брайт видел, что Порция смотрит в его сторону. Ослепленная ярким светом свечей, она не могла видеть весь зал, а голоса были почти неразличимы в общем шуме. Узнала ли она его, а если узнала, то что подумала? Предполагала ли, что из ее положения нет выхода, а если и есть, то шансы очень невелики. Может быть, как раз наоборот, она хотела поскорее покончить со всем этим ужасом.

Даже маска не скрывала ее полных тревоги глаз, следящих за торгами. Брайту захотелось во что бы то ни стало спасти ее.

Торги достигли суммы в три с половиной сотни гиней:

В пользу Спинхолта, и Брайт решил сделать последний рывок. Ему было наплевать на Престонли: если будет нужда, он поднимет сумму торгов до огромной величины, хотя такое поведение привлечет к нему всеобщее внимание, чего ему хотелось бы избежать.

Брайт приготовился назвать сумму, но шум в дальнем конце комнаты известил о прибытии новых посетителей.

— Вы опоздали, джентльмены! — закричала Мирабель, поднятием руки останавливая торги. — Однако проходите и посмотрите на эту маленькую чаровницу. Возможно, вы дадите хорошие деньги за ее обучение.

— Сомневаюсь, — ответил кто-то.

Брайт всмотрелся и увидел графа Уолгрейва и его друзей. Фортитуд Уор был в трауре и единственным его украшением было кольцо — огромный, оправленный в серебро гагат. Он благосклонно принял поцелуй одной из проституток, из чего Брайт заключил, что он не намерен идти по стопам своего пуританина-отца.

Брайт решил воспользоваться присутствием Форта, но не знал, как лучше это сделать. Он догадывался, что между семьями Уоренов и Сент-Клеров существовала какая-то связь, но какая? Возможно, весьма незначительная. Более того, семья Маллоренов враждовала с семьей Уоренов, придерживаясь, однако, рамок приличия, так как совсем недавно Честити Уор вышла замуж за Сина, младшего брата Брайта.

Торги возобновились, но протекали вяло. Брайт предложил четыреста гиней, надеясь, что эта сумма будет последней.

— Четыреста пятьдесят! — выкрикнул Спинхолт.

— Четыреста семьдесят! — предложил де Берколл.

— Пятьсот! — назвал Брайт, уже ни капли не сомневаясь, что теперь ему не избежать пересудов.

Спинхолт демонстративно повернулся к нему спиной. Де Берколл с интересом посмотрел на Брайта и, пожав плечами, произнес:

— Она ваша.

Немного выждав, Брайт двинулся к помосту, все еще надеясь в душе, что ему каким-то образом удастся увести девушку из этого злачного места, но заключенное пари требовало соблюдения определенных правил.

Любители острых ощущений наверняка поднимут шум, и их протест будет еще сильнее, когда они узнают о заключенном пари. Мирабель же, в свою очередь, поднимет цену за спектакль. Положение было не из приятных, но Брайт благодарил Бога за то, что ему удалось избежать худшего. По условиям пари он мог не применять насилия и не раздевать Порцию догола, но ему претила сама мысль, что чьи-то жадные глаза будут наблюдать, как он вызывает в ней ответную страсть. Каким образом ему удастся сделать эту сцену убедительной? Остается надеяться, что Порция окажется хорошей актрисой и сумеет подыграть ему, иначе он проиграет пари. Вне всякого сомнения, Престонли будет наблюдать за ними.

— Шестьсот гиней!

Брайт повернулся и встретился взглядом с графом Уолгрейвом. Какого черта?.. Форт, как и сам Брайт, никогда не принимал участия в подобных глупостях.

В голове Брайта промелькнула мысль, что Форт, как и он, тоже узнал Порцию. Такой поворот событий ему только на руку, но в то же время сам факт говорил о том, что между Фортом и Порцией существуют близкие отношения, а это было ему совсем не по душе. Не нравилось ему и всеобщее внимание к его персоне. В комнате раздавались удивленные возгласы: еще никогда подобного рода аукционы не достигали столь высокой суммы. Теперь уже все были убеждены, что в игре замешано что-то личное.

Доставая из табакерки понюшку табака, Брайт лениво произнес:

— Похоже, вам не терпится поссориться со мной окончательно, не так ли, Уолгрейв? Я заключил пари. Если мне удастся довести до экстаза этот лакомый кусочек, даже не сняв с него одежды, я получу вдвое больше, чем сумма торгов.

В комнате раздались возгласы удивления. Пресытившаяся компания была заинтригована, но по крайней мере все узнали причину столь необычных торгов. Пари есть пари, каким бы странным оно ни было. Теперь никто не будет докапываться до истины.

Форт подошел поближе,

— Говорите, пари? И вы получите вдвое больше?

— Вы же знаете, что я играю только по, высоким ставкам.

— Тогда переплюньте меня. Брайт сжал зубы. Форт был богат и сейчас явно напрашивался на ссору. Из-за злобного упрямства он намеренно доведет сумму до нескольких тысяч. Брайт с удовольствием вытянул бы эти деньги из Престонли, но тогда разговоров не оберешься. Сплетни растянутся на месяцы.

— Было бы глупо так дорого платить за эту малютку, я уж не говорю о двадцати процентах, которые получит Мирабель. Я отыграюсь при первой же возможности.

— Отыграетесь? — с сомнением переспросил Форт, подходя еще ближе к Брайту.

— В кости и по самой высокой ставке.

Брайт протянул Форту табакерку, и тот взял понюшку. — Вы узнали ее? — шепотом спросил Брайт. Лицо Форта выразило крайнее удивление, и он стал , пристально вглядываться в Порцию. Брайт понял, что он допустил серьезную оплошность: Форт не узнал Порцию и действовал лишь из желания досадить ему. Проклятие!

Глаза Форта расширились от удивления.

— Черт возьми, вы не можете купить ее.

— Есть альтернатива?

— Увезти ее отсюда.

— Попробуйте, только это обернется большим скандалом.

— Я всегда знал, что ее независимый характер доведет ее до беды.

— Джентльмены! — услышали они ворчливый голос Мирабель, — о чем вы там сговариваетесь?

— Есть о чем, — ответил Брайт, повернувшись в ее сторону. — Если вы и Ипполита желаете получить деньги, вам придется немного потерпеть. Мы обсуждаем с лордом Уолгрейвом, как нам вести себя дальше. Дело в том, что ему хочется заполучить малышку не меньше, чем мне. Мы решили бросить кости, чтобы самым благородным образом разрешить наш спор. Ставки будут самыми высокими.

Брайт с вызовом посмотрел на Форта, который, услышав его слова, поджал губы.

— Пусть она лучше достанется мне, процедил он сквозь зубы.

— Сомневаюсь.

Брайт взял с ближайшего стола пару костей и бросил их.

— Ну что, Уолгрейв? Начнем игру? Ставки самые высокие.

«Или потери», — подумал он про себя. Победитель никогда не завоюет сердце Порции Сент-Клер, которая так и не узнает истинного положения вещей. Сомнительно, что она захочет снова увидеть человека, купившего ее.

«Вот и чудесно, — пытался убедить себя Брайт, — от Порции одни только неприятности, и ей не место в моей жизни».

Тогда почему бы не позволить Форту завладеть ею? Если он будет строго выполнять условия договора, с ней ничего не случится.

И вдруг Брайт почувствовал, что не хочет, чтобы другой мужчина прикасался к Порции Сент-Клер. Значит, он уже влип и его чувство гораздо глубже, чем бы ему хотелось.

— Вы женитесь на ней? — спросил он. Брови Форта поползли вверх.

— После всего случившегося? Вы что, сумасшедший? Брайт вздохнул и бросил кости.

— Ставки самые высокие.

— А вы на ней женитесь? — с явным любопытством спросил Форт.

— Да, — ответил он и бросил кости.

— Пять.

Форт взял фишку, но, подумав, положил ее на место.

— Желаю удачи, Брайт. С нетерпением буду ждать вашей свадьбы.

С этими словами он вышел из зала, оставив Брайта победителем.

— Мои поздравления, милорд, — весело закричала Мирабель. — Теперь вы сможете показать, на что способны. А кто второй участник пари?

— Толстый сахарный плантатор по имени Престонли. Не думаю, что он захочет показаться. Лучше оставьте ему место у глазка. Мне нужно еще несколько минут. Задержите торги.

Мирабель, нахмурившись, согласилась. Брайт заключил Порцию в объятия, прижал голову к плечу и, опасаясь, как бы она не сделала очередную глупость, прошептал ей в ухо:

— Все будет хорошо.

Порция продолжала дрожать.

Внезапно Брайт почувствовал отвращение к миру, в котором он жил. Эта худенькая женщина в его объятиях могла бы быть несчастным ребенком, проданным опустившимся отцом человеку, страдающему неизлечимой болезнью. А чего стоят любители острых ощущений, которые, затаившись у глазков, следят за действиями пары?

Брайт повел Порцию в ротонду, намереваясь преподать ей хороший урок. Если бы у нее хватило ума, она давно бы бросила своего дурака-братца на произвол судьбы. Но сознание, что она никогда не сделает этого, и сам факт, что ради брата она даже выставила себя на аукцион, бесили Брайта. Ему хотелось свернуть ей шею за такую глупость, и в то же время он чувствовал, что она стала ему еще дороже.

Ротонда представляла собой круглую комнату, единственной мебелью которой была огромная овальная кровать, покрытая белой, чистой простыней, с несколькими подушками, но без всякого одеяла, которое могло бы испортить все удовольствие любителям острых ощущений.

Потолок был расписан сценами из жизни богов и богинь, изображенных в непристойных позах; стены украшали фигуры двадцати смертных, одетых как божества. В руках они держали предметы, которые пары могли бы использовать в своих любовных играх, — кнуты, сосуды с ароматными маслами и прочее.

Глазницы изображенных на стенах людей были пусты — значит, зрители еще не заняли свои места. В мерцающем свете свечей и ламп под абажурами из цветного стекла фигуры на стенах казались живыми. Ароматный дым курильниц усиливал это впечатление. Мистический полумрак комнаты мог сыграть Брайту на руку.

«Догадалась ли Порция о заключенном пари?» — подумал Брайт, усаживая ее на кровать, где она моментально начала приводить в порядок складки своего платья.

— Где мы? — спросила она, оглядываясь вокруг. — Господи, это же…

Брайт положил ей на голову ладонь, стараясь привлечь к себе внимание.

— Тише. Не смотри по сторонам и послушай меня. Ты хорошая актриса?

Даже сквозь маску Брайт видел, как округлились ее глаза.

— Мне никогда не приходилось играть.

— Тогда считай, что сегодня твой дебют. Ты должна сыграть роль испуганной девочки, которой домогается искушенный в любви соблазнитель. Эту роль буду играть я.

— Домогается? — рассеянно переспросила Порция. Брайт видел, что она плохо соображает и, возможно, находится даже под влиянием наркотика, но у него не было времени выяснять, что с ней, так как Мирабель не станет долго ждать.

— Ты должна сыграть эту роль, или все произойдет на самом деле, Ипполита.

Резкий тон Брайта немного привел ее в чувство.

— Вы не собираетесь?..

— Нет. Я обещаю, что не причиню тебе вреда. Я заключил пари, что вызову у тебя ответную страсть и для этого мне не придется даже раздевать тебя.

Ему следовало бы помнить, что слово «пари» подействует на Порцию, как красная тряпка на быка.

— Не боитесь проиграть ваше дурацкое пари? — резко спросила она, тем самым напомнив ему прежнюю амазонку.

— Двенадцать сотен гиней?

— Что? Как вы смеете?.. — возмутилась Порция.

— Неужели это стоит твоей игры? Мы сможем получить эти деньги, если выиграем.

Брайт знал слабое место Порции.

— Двенадцать сотен гиней, — прошептала она.

— Хорошее начало, чтобы расплатиться с долгами, не так ли? И все это от человека, который может себе позволить и готов потратить еще больше. Согласна?

Порция с удивлением посмотрела вокруг. Круглые щечки и длинные распущенные волосы делали ее похожей на ребенка, и все же это была прежняя Порция. Ее спина распрямилась, подбородок вздернулся.

— Согласна, но я не имею ни малейшего представления, что я должна делать.

— Я подскажу тебе. Но не изображай страсть с самого начала. Постарайся казаться испуганной.

Брайт знал, что в глубине души она и в самом деле напугана, хотя и пыталась казаться смелой.

— Я буду драться, — ответила Порция.

— Прекрасно!

Брайт взял ее на руки и бросил на кровать так, что юбка ее задралась. Порция попыталась встать на колени, но Брайт не дал ей опомниться и всей тяжестью тела навалился на нее.

— Разве я не говорил тебе, что у нас есть зрители? В стенах двадцать смотровых отверстий, и среди зрителей сидит человек, с которым я заключил пари. Нам лучше быть осмотрительнее.

— Наблюдают? — переспросила она вяло.

— И подслушивают, поэтому постарайся не говорить слишком громко. Не правда ли, это ужасно? Неужели тебя это не злит? Ну, ударь меня. Я ведь знаю, что тебе хочется кого-нибудь ударить.

Огонь вспыхнул в глазах Порции, и она начала яростно отбиваться. Брайт подстрекал ее, и она пустила в ход ногти, пытаясь выцарапать ему глаза. Ее гнев был неподдельным, и Брайт получил множество царапин и синяков, что совсем не смущало его, но когда, воспользовавшись его доверчивостью, она ударила его коленом в пах, он чуть не взвыл от боли.

— Оказывается, ты кое-что знаешь, моя дорогая. Кто научил тебя этому?

— Форт! Тот самый, который нашел бы лучший выход из положения, чем этот.

Если раньше Брайт старался не быть грубым, то теперь он безжалостно пригвоздил ее к кровати.

— Так, значит, ты ему во всем веришь? — прошипел Брайт. — Он твой любовник?

Оскалив зубы, Порция изо всех сил пыталась сбросить его.

— Ты… ты… гадина.

Брайт чуть не рассмеялся: весь ее гнев вылился в такой ничтожный эпитет.

— Гадина я или нет, но тебе придется иметь дело со мной.

— Я ненавижу тебя.

— Нет, не меня. Ты ненавидишь мой мир.

Брайт приблизил губы к ее губам, имитируя поцелуй.

— Не забудь о пари, Ипполита.

Лицо ее стало безвольным, и она прошептала в ответ:

— Я не игрок. Я ненавижу всякие игры.

— Вы играете с огнем, дорогая амазонка. Все, что происходит сейчас с нами, — не более чем спектакль, но для того, чтобы я заставил вас хотеть меня, вы не должны так меня ненавидеть.

— Хотеть вас? Да вы, должно быть, сумасшедший!

— Похоже, так считает весь свет. Так вы согласны?

— Но как я могу не ненавидеть вас?

— Это не по-христиански, а вы ведь настоящая христианка, не так ли? — проворчал Брайт. — Молитесь, и вам удастся преодолеть этот грех.

Порция затихла, хотя и была полна негодования.

— А если я подыграю вам, что выиграю я сама?

— Свободу ненавидеть.

— У меня она есть и сейчас.

Слова Порции задели Брайта за живое, но он надеялся, что они вызваны страхом. Он ослабил объятия и погладил ее по выпуклой щечке.

— А что вы хотите взамен, моя маленькая воительница? Порция сбросила со щеки его руку.

— Свободу от вас. Навсегда.Никогда не видеть вас снова. Никогда не слышать ваш голос. Хочу, чтобы вы никогда не прикасались ко мне.

Превозмогая душевную боль, Брайт спокойно ответил:

— Ставки и в самом деле очень высоки. В таком случае я должен поднять и мои. Если я выиграю, вы не должны отказываться видеть меня, слышать меня; должны позволить мне прикасаться к вам, как обычно джентльмен прикасается к леди. Согласны продолжать игру на этих условиях?

Порция с минуту смотрела на него, взвешивая все за и против, и утвердительно кивнула.

— Приступайте к самому худшему, — сказала она.

— Разрешите дать вам совет, — сказал Брайт, игнорируя ее слова. — Самое глупое в любой игре — уверенность, что у вас на руках выигрышные карты, особенно тогда, когда вы не знаете правил игры.

Порция безразлично пожала плечами, но было заметно, что она разозлилась.

Ее злость не удивила Брайта, и он громко рассмеялся, чтобы разозлить еще больше.

Он хотел ее, хотя отлично понимал, что в сложившейся ситуации его желание глупо, но ее сопротивление, ее мерцающие под позолоченной маской глаза, ее строптивость, наполняли сладкой болью все его тело.

Он внимательно осмотрел ее длинный, темный парик, пухлые щечки, нанесенную на лицо косметику, пытаясь почувствовать ее всю. Да, это была самая настоящая Порция — ее глаза яростно сверкали, рот был раскрыт, обнажая зубы, маленькие груди заострились, как бы прося приласкать их.

О Боги!

Играя на аудиторию, он попытался поцеловать ее, но она плотно сжала рот.

— Не забывайте о двенадцати сотнях гиней, — прошептал Брайт. — Сейчас вы должны сопротивляться. Мне пора начинать соблазнять вас.

У Порции от страха задергалось лицо, в глазах промелькнуло сомнение. Брайт видел, что она все еще не доверяет ему.

— Верьте мне, — прошептал он, понимая, что слишком много от нее требует. Выражение ее лица говорило, что она готова убить его.

С коротким смешком Брайт скатился с постели и начал разыгрывать новую сцену. Кусочек голого тела взбодрит зрителей и произведет должный эффект на Порцию. Он снял пиджак, шарф и рубашку, для большей наглядности вытащил из волос ленточку и растрепал их.

Сидя на коленях, Порция наблюдала за его действиями. Тело ее напряглось.

— Что вы делаете? — спросила она. Подушечки за щеками меняли ее голос, но все же он оставался твердым, скорее похожим на голос самой Порции, чем на голос четырнадцатилетней девочки.

— Боишься, что красота моего тела подействует на тебя, деточка? Неужели тебе не интересно увидеть голым своего первого мужчину? Хочешь еще что-нибудь посмотреть?

— Нет! — в ужасе закричала Порция, отодвигаясь подальше.

Чтобы подразнить ее, Брайт расстегнул одну пуговицу на поясе, и Порция в страхе отвернула голову. Стараясь не рассмеяться, Брайт посмотрел на нее: только Порция могла вести себя так.

Сейчас он ясно видел, что Порция — его судьба, и с восторгом принимал такую судьбу со всеми ее рытвинами и ухабами. А впереди их будет очень много. Завоевать сердце Порции — дело непростое, но если он даже завоюет его и она станет его женой, впереди его ждет немало трудностей. Его будущее связано с проектом Бриджуотера, и он должен жениться на деньгах. Если он этого не сделает, то потеряет все. Не исключено, что брат лишит его содержания, а это уж совсем плохо.

Сама же Порция не только не имеет за душой ни пенни, но представляет собой бездонную бочку для исчезновения денег. Если он не выиграет это пари, она сразу обойдется ему в кругленькую сумму, а уж когда они поженятся, ему придется выкупать ее имение и постоянно вытаскивать из долгов ее брата. Надо полагать, что и остальные члены ее семьи обойдутся ему недешево.

Однако Брайт готов был пойти на это. Это его судьба. Стрела Купидона угодила прямо в сердце. Он не понимал, как такое могло с ним произойти, но ясно видел, что они связаны с Порцией отныне и навсегда. Форт полагал, что заманил Брайта в ловушку, но он просто подтолкнул его к свершению неизбежного.

Брайт приказал себе сосредоточиться на спектакле, который он и его будущая невеста обязаны разыграть… Он должен действовать так, чтобы не пострадало ее самолюбие и присутствующие не узнали, кто она на самом деле.

Брайт бросился на кровать, обнял Порцию за талию, перевернул на спину и подмял под себя. Почувствовав на себе его полуобнаженное тело, она начала яростно сопротивляться.

— Хочешь укусить меня, малышка? Ну что же, я не возражаю.

Порция обнажила острые белые зубки, и он уже приготовился к тому, что она вонзит их в его плечо, но вдруг, вспомнив что-то, она вопросительно посмотрела на него.

— Проси пощады, — шепнул Брайт.

— О, милорд, пожалейте меня! — закричала Порция совсем как настоящая актриса.

— Побойся Бога, малышка. Я заплатил за тебя шестьсот гиней. Клянусь, что ты получишь удовольствие, — громко, так, чтобы слышали зрители, сказал Брайт, затем тихо шепнул:

— Кричи.

Порция закатила глаза и пустила в ход ногти. Брайт слегка отодвинулся от нее, и тогда она, перевернувшись на живот, замолотила по кровати кулаками, испуская дикие вопли. По мнению Брайта, она слегка переигрывала, но на зрителей эта сцена должна была произвести нужное впечатление.

Придав лицу должное выражение, Брайт погладил ее по спине.

— Успокойся, мое сердечко, это совсем не так уж и неприятно. Перестань плакать. Порция зарыдала еще громче.

— Хочу домой! — кричала она.

Брайт решил, что первый акт их спектакля завершен и пора приступать ко второму, где он должен соблазнять Порцию. Нужно сыграть его как можно убедительнее и во что бы то ни стало выиграть пари. Двенадцать сотен гиней для него ничего не значили, здесь важна была его личная победа, для достижения которой он имел все: свой опыт, чувство, которое вспыхивает с первой встречи и которое он уже осознал и принял для себя. Сейчас его задача — завоевать Порцию, использовав для этого все свое искусство в любви.

Брайт лег на Порцию, полностью накрыв ее своим телом. Она перестала рыдать, и он почувствовал, как тело ее напряглось. Отбросив фальшивые волосы, он нежно поцеловал ее в шею.

— Нет! — запротестовала она, и ее протест был искренним.

— Но это необходимо, — прошептал он в ответ. — Разве тебе не приятно? — Его язык пробежал вдоль ее плеча, слегка спустив платье. — Ты такая сладкая…

— Пожалуйста! — взмолилась Порция, поправляя платье.

Именно так должна была вести себя испуганная четырнадцатилетняя девочка, но так вела себя сама Порция.

— Вспомни, — прошептал он, — что я поставил условие не раздевать тебя. Позволь мне хоть самую малость.

— Это был ваш собственный выбор, — прошептала Порция, уткнувшись в постель, но тело ее расслабилось.

— Зрителям будет приятно увидеть кусочек тела.

— Весь Лондон погряз в пороке, — процедила Порция, сжимая кулаки.

Брайт рассмеялся и слегка укусил ее за плечо.

— Принимая во внимание, что в Лондоне живут король и королева, за такие слова вас могут привлечь к суду, обвинив в государственной измене.

Брайт запечатлел на ее шее несколько легких поцелуев, и по ее телу прошла дрожь.

— Приступайте скорее к делу, — прошептала она.

— Еще рано, — ответил он, спуская руку на ее поясницу. Он ласкал ее спину, слегка поглаживая и целуя. Дыхание Порции участилось.

«Ах, Порция, — подумал Брайт, — когда-нибудь мы пройдем с тобой через все ласки и подойдем к самому прекрасному — к вершине любви».

— Ты, оказывается, очень чувственная, — прошептал он, — ты как прекрасный инструмент.

— Пистолет с взведенным курком, — прошептала она в ответ.

Брайт рассмеялся и еще ниже опустил руку. Порция дернулась, пытаясь скинуть ее, но рука скользила все ниже и ниже, пока не остановилась на более интересном месте.

— Тебе нравится это, Ипполита, — сказал он громко. — Я знаю, что нравится. Похнычь, — добавил он шепотом.

В глазах Порции вспыхнул гнев, но она пискнула, как растревоженный щенок. Этот писк болью отозвался в сердце Брайта, и ему захотелось покрепче прижать ее к себе. Он никогда не понимал мужчин, которые могли насиловать этих беззащитных девственниц, однако их дела его не касались, и он не вмешивался.

Но сейчас все обстояло иначе. Надо любыми способами отделаться от Кутбертсона и положить конец его грязному делу.

Рука Брайта мягкими круговыми движениями ласкала живот Порции, и он видел, что та смотрит на него круглыми от смущения глазами.

— Не бойся, — громко произнес он, — здесь нет ничего страшного. — И тихо добавил:

— Доверься мне.

Нежно поцеловав Порцию в губы, Брайт встал с кровати и подошел к стене, где были развешаны различные, необходимые для любовных утех предметы. Он снял пузырек с ароматным маслом, который держал в руке один из нарисованных на стене сатиров, и вернулся в постель, растирая каплю масла между пальцами.

«Грозный и могущественный Гадес, бог подземного царства, — мысленно заклинал Брайт, — помоги мне пробудить ее чувственность!»

Глава 10

Мысли Порции путались. За время аукциона она приготовилась к самому худшему. Голос Брайта вывел ее из равновесия, и она не знала, что и думать, но когда она увидела Форта, решила, что в его лице пришло спасение.

Однако она досталась Брайту, и он вместо того, чтобы отпустить ее, привел в эту отвратительную комнату.

Сейчас они оба стали участниками пари, и если она будет следовать указаниям Брайта, ей достанется сумма в двенадцать сотен гиней! И кроме того, она навсегда освободится от Брайта.

Казалось, что может быть легче, но у Порции не было привычки обманываться на свой счет. Брайт еще раньше пробудил в ней желание, и, противясь ему, она хотела как можно скорее уехать из Лондона. Это желание охватило ее при свете дня, когда они оба были одеты. Сейчас же, полуобнаженный, в мерцающем свете свечей, он стал мужчиной ее самых откровенных снов, и это делало его еще более опасным. Он пришел в этот публичный дом не случайно. Он знал все непристойные трюки любовных утех и, ко всему прочему, был игроком. И даже здесь он оказался рядом с ней, потому что заключил пари.

Так думала Порция, наблюдая за Брайтом, идущим к кровати с пузырьком масла с руке, каплю которого он растирал между пальцами.

Он улыбнулся и, прежде чем она успела отстраниться, провел пальцем у нее под носом. Терпкий запах проник в ноздри. Таким же запахом была наполнена вся комната, и это был запах греха.

Порция протерла намазанное место, но запах не исчез.

«Притворяйся, но не сдавайся», — приказала она себе, наблюдая за действиями Брайта.

Она начинала понимать, что он имел в виду, говоря о правилах этой азартной игры, но в любом случае ей нужно быть осторожной в своих действиях.

Голый по пояс, с распущенными до плеч темными волосами, Брайт был очень красив.

— Не бойся, Ипполита, — сказал он, улыбаясь. —Ты будешь наслаждаться каждой минутой, проведенной со мной.

Порция отодвинулась подальше. Она не желала наслаждаться. Ее задача была притворяться и не более того. Он просил доверять ему, но как она может доверять такому человеку? Какая дурочка доверится ему?

Порция настороженно ждала, что Брайт опять ляжет на нее, но он сел на кровать, скрестив ноги, и потянул ее за лодыжку. Она дернулась и прикрыла ногу юбкой.

Налив в ладони масла, Брайт начал втирать его в правую ногу Порции. Он размял каждый палец ее ноги и круговыми движениями стал подниматься выше. Душистый запах, проник во все поры ее тела, и голова Порции закружилась. Этот запах и нежные прикосновения рук Брайта доставляли ей несказанное удовольствие, О Господи! Так можно сойти с ума.

— Что вы делаете? — закричала Порция, пытаясь вырвать ноги из его сильных рук.

— Изучаю тебя — ответил Брайт, упирая ее ногу пяткой в свое бедро. Распущенные волосы скрывали его лицо, но Порция знала, что он прекрасен.

«Держись, Порция!»

— Прежде чем мы закончим наш спектакль, моя амазонка, я изучу каждый дюйм твоего тела, — сказал Брайт, продолжая массировать ее ногу, — и получу удовольствие от каждой его клетки.

Порция вздрогнула: ей по-настоящему стало страшно.

— Мне не нравится все это, — сказала она. Брайт внимательно посмотрел на нее. Прекрасный и загадочный, он был похож на изображенных на потолкебогов и казался таким же могущественным, как и они.

— Маленькая лгунья, — сказал он голосом нежным и глубоким, как ночное небо. — Я помогу тебе воплотить в жизнь самые прекрасные и самые сокровенные твои мечты. Ты будешь сходить с ума от наслаждения и от меня.

— Нет! — закричала Порция, чувствуя, что он говорит вполне серьезно. Это была уже не игра.

— О да, — уверенно ответил он. Порция снова попыталась выдернуть ногу, но он только крепче сжал ее. Закрыв лицо руками, Порция откинулась на спину и попыталась контролировать свое тело, которое переставало подчиняться ей — умные руки Брайта сделали свое дело. Если и дальше будет продолжаться так, его слова воплотятся в жизнь.

Слегка приподняв ее ногу, Брайт поцеловал каждый палец, затем намазал маслом ступню и далее икру. Он покрыл поцелуями всю ногу от ступни до икры.

Невероятное блаженство разлилось по телу Порции… но она говорила себе, что не должна поддаваться соблазну, не должна показывать Брайту, что ей приятны его прикосновения. Порция через силу открыла глаза.

Язык Брайта путешествовал вдоль ее ноги, а пальцы дотронулись до внутренней стороны колена.

" Порция вздрогнула. Нет, нет, она не должна поддаваться ему.

Но это было уже не ее колено и не ее нога. Она уже не могла управлять своим телом, которое горело, дрожало, желало…

— Как прекрасны твои ноги, — сказал Брайт, и его слова прозвучали, подобно стихам. — Нежные, стройные, чувственные, такие же, как и вся ты.

Его волнующий, глубокий голос завораживал ее.

Только сейчас Порция осознала, что ее тело изгибается навстречу его рукам, и попыталась снова взять себя в руки. —

Брайт выпустил ее ногу, и она облегченно вздохнула, но пытка только начиналась, так как он взял в руки ее другую ногу.

— Твои ноги стройные и сильные, — шептал Брайт. — Твоя кожа нежная, как чудесный китайский шелк. Когда я глажу твои ноги, блаженство растекается по всему твоему телу, достигая самых сокровенных его уголков. Ты испытываешь сладкую боль… Ты гибкая, как ива, грациозная, как олениха… Твое тело отвечает на мою ласку. Дотрагиваться до тебя, маленькая воительница, сплошное удовольствие. Победа и сладкий плен подобны раю на земле… для нас с тобой…

Прикосновения, аромат масла, звучание голоса, поэтичные слова делали свое дело, лишая Порцию сил сопротивляться. Она попыталась напомнить себе, что это только игра, умелые и умные трюки, к которым прибегает Брайт, но все равно не могла совладать с собой.

Брайт перевернул ее вниз лицом и продолжал массировать то одну, то другую ногу — легкими прикосновениями за коленом, сильнее в икрах, но его руки ни разу не залезли ей под юбку.

Порция закрыла лицо руками и попыталась вспомнить, почему ей надо изо всех сил отказываться от наслаждения и в то же время делать вид, что она его испытывает.

Руки Брайта легли ей на поясницу и начали ее массировать.

— Каждая твоя косточка чувствует мои руки, не так ли, моя кошечка? Ну-ка изогнись еще раз и помурлыкай мне.

Не в силах сдержаться, Порция изогнулась, хотя и не стала мурлыкать.

— Хватит! — взмолилась она. — Прошу вас, милорд…

— Еще немного… совсем немного… Он снова повернул ее, и его руки коснулись ее груди. Порция дернулась, но Брайт крепко держал ее.

— Да, твое тело хочет меня, но хочешь ли меня ты?

— Нет! — закричала Порция, не зная, где игра, а где правда.

Лицо Брайта выразило недоумение, и Порция совсем растерялась: она не могла понять, пытается ли он соблазнить ее по-настоящему или это только игра, рассчитанная на зрителей. Если последнее, то она попала в дурацкое положение: ее тело отзывалось на его прикосновения, ей не удалось сдержать себя. Что у него на уме? Как дальше вести себя?

Решив перехитрить Брайта, Порция обвила руками его голые плечи и закричала:

— — О, милорд, я солгала. Я хочу вас! Возьмите меня!

— Только посмей, — шепнула она ему на ухо. — Клянусь, я убью тебя.

— Верь мне, — шепнул Брайт в ответ и нагнулся, чтобы поцеловать ее.

Это был поцелуй, какого Порция не могла представить себе даже в самых смелых своих мечтах: он затуманил ее сознание, отнял волю. Ее руки обнимали Брайта, гладили его кожу, такую шелковистую на ощупь. Никогда прежде она не касалась мужского тела и не знала, что оно может быть таким чудесным.

Терпкий запах масла сливался с запахом кожи Брайта, вкусом его слюны, лишая Порцию последней воли.

Она лежала на спине, и его горячее тело всем своим весом вдавливало ее в кровать. Его руки ласкали ей грудь, Вызывая сильное желание. Она уже не помнила, почему должна притворяться, почему они не могут…

Брайт целовал ее лицо, уши, шею, плечи и она страстно отвечала на его поцелуи.

— Двигай бедрами, — прошептал Брайт, посасывая мочку ее уха.

Порция хотела сказать, что не знает, как это делать, но в это время Брайт сильнее сжал ее груди, и бедра заходили сами. Вспомнив, что они разыгрывают спектакль. Порция усилила движение бедер, но сколько бы она ни старалась, обмануть себя было невозможно: все, что она испытывала и делала, — все было правдой, а не игрой.

Внутри нее все болело, и тело жаждало освобождения от этой боли.

Она, никогда раньше не знавшая мужчины, знала, что могло быть… что должно было быть. Если бы не зрители, она бы, презрев мораль и свое целомудрие, потребовала бы, чтобы все свершилось сейчас, на этой самой кровати.

— Так, моя красавица. Потанцуй подо мной, покажи, что ты действительно хочешь получить дар Венеры…

И Порция танцевала. Ее тело изгибалось и извивалось, отвечая на каждое прикосновение Брайта. Ее сердце сильно стучало, дыхание было прерывистым и хриплым, как у танцора, пляшущего джигу.

— Ты хочешь меня, малышка? Да?

— Да! — выдохнула Порция. — О да!

— Браво! — воскликнул Брайт и встал с кровати.

Сознание медленно возвращалось к Порции, и она с удивлением смотрела, как Брайт обходит кровать, отвешивая поклоны в разные стороны. Ей даже показалось, что она слышит ответные аплодисменты.

Ее тело все еще было охвачено возбуждением и не подчинялось ей, но мозг работал четко и ясно. Черта с два она даст Брайту закончить спектакль по его сценарию!

Порция села на кровати и тоненьким голосом закричала:

— Милорд, пожалуйста, не покидайте меня! Возьмите меня! Я вся ваша.

— Брайт от удивления остолбенел, но в его глазах читалось восхищение.

— Ты еще слишком маленькая, моя дорогая. Приезжай через годик-другой, и я преподам тебе следующий урок.

— О нет! — кричала Порция, входя в роль. — Вы не должны быть таким жестоким! Во мне горит огонь желания, и вы должны погасить его!

Выкрикивая эти слова, Порция и сама не понимала, играет она или говорит правду.

Поставив колено на кровать, Брайт нагнулся к ней.

— Не испытывай судьбу, малышка. Я разожгу этот огонь снова, моя отважная Ипполита, и раздую такое пламя, что мы сгорим в нем оба, но только в следующий раз.

Его слова звучали как обещание, и Порция стала потихоньку отползать от него.

Рука Брайта легла ей на шею, и он прошептал:

— Итак, я победил.

Порции захотелось все отрицать, но совесть не позволяла ей сказать не правду.

— Пусть так, но из этого не выйдет ничего хорошего. Я никогда не стану вашей любовницей.

— Не зарекайся. Судьбы не избежать, малышка. Запомни это, — сказал Брайт и отошел в сторону.

Порция твердо решила завтра же покинуть Лондон. Как только начнет светать, она исчезнет отсюда, пусть даже ей придется идти пешком. Сейчас, когда здесь Форт, с долгами будет покончено.

Форт! Вне всякого сомнения, он узнал ее, как только вошел в этот бордель. Как она теперь сможет посмотреть ему в глаза? Но она просто обязана встретиться с ним, чтобы расплатиться с долгами Оливера, и только тогда они

Смогут покинуть Лондон со всеми его ужасами, пока он окончательно не погубил их.

Порция бросила быстрый взгляд на Брайта, который в это время одевался. Он пообещал ей двенадцать сотен гиней. Сдержит ли он свое слово? Эта сумма могла бы значительно улучшить положение их дел.

Порция поняла, что начинает испытывать чувство благодарности к Брайту. Он спас ее от самого худшего, и она осталась девственницей. Случайно или намеренно, но он разрешил безвыходное положение ее семьи. Конечно же, случайно. Возможно, все было продумано наперед с целью завлечь ее в свои сети. Наверняка он считает, что теперь она готова принять любое его предложение, даже самое низкое: стать его любовницей. Если это так, то он сильно ошибается. Сегодня он преподал ей хороший урок: у нее нет силы воли, и она не может доверять своему телу. Она игрушка в его умелых руках, а поэтому надо бежать от него, и как можно скорее.

Порция встала с кровати и расправила смявшееся платье. Она все еще чувствовала на своем теле руки Брайта, а ведь между ними были два слоя одежды. Что же будет с ней, когда соприкоснутся их обнаженные тела?

«Нет», — приказала она себе, отгоняя даже саму эту мысль.

Брайт был уже одет, хотя не так тщательно, как раньше. Он внимательно оглядел Порцию и, стянув с постели простыню, протянул ей. Исполненная признательности,

Порция закуталась в нее. Но ей совсем не хотелось благодарить Брайта.

С учтивой галантностью Брайт распахнул дверь, и Порция вышла в коридор, боясь столкнуться лицом к лицу со зрителями, с их похотливыми взглядами, но там было пусто: спектакль окончился, и все разошлись. В первой комнате продолжали пить и играть в карты. На помосте кружились полуголые женщины, принимая непристойные позы. Порция старалась не смотреть на них. Она сама только что принимала участие в таком же непристойном спектакле, ну если не она — она совсем не притворялась, — то Брайт. Порция почувствовала, что ненавидит его.

Несколько человек с ухмылкой посмотрели в ее сторону, но большинство даже не обратило на них внимания.

— Вы выиграли пари, милорд, — сказал сидевший за ближайшим столиком толстый человек с кислым лицом, — но представление было скучным. — Он протянул Брайту какую-то бумагу.

Порция плотнее завернулась в простыню, чувствуя, что глаза толстяка раздевают ее.

— Оно пойдет вам на пользу. В следующий раз, когда вы снова посягнете на девственницу, вы будете вести себя более умело, — холодно ответил Брайт и, взяв Порцию за руку, вывел в коридор, где их уже поджидала Мирабель.

— Иди сюда, моя дорогая, мне нужно рассчитаться с тобой, — сказала она Порции.

Заметив, что Брайт идет за ней вслед, Порция остановилась.

— Я не желаю вас больше видеть, — сказала она.

— Вам потребуется моя помощь, Ипполита.

— Не потребуется! Если у вас есть хоть капля совести… убирайтесь… Вы мне отвратительны, как… жаба.

— При чем здесь жаба? — усмехнулся Брайт. — Я должен помочь вам распорядиться деньгами. Если вы принесете их домой, ваш братец моментально наложит на них , свою лапу.

Брайт повернулся к Мирабель:

— Я все сделаю сам. Я возьму деньги в банке и пришлю вам вашу долю. О Кутбертсоне я тоже позабочусь. Брови Мирабель от удивления поползли вверх.

— Вы собираетесь прикрыть такое доходное дело, милорд? — спросила она.

— Думаю, что от этого вам не придется голодать. Вы можете доставить девушку домой в целости и сохранности?

— Хорошо.

Брайт достал золотую с инкрустацией табакерку и ваял понюшку.

— Надеюсь, вы не будете распространяться о том, что здесь произошло и кто эта девушка. Глаза Мирабель сузились.

— Вы угрожаете мне, милорд?

— Предупреждаю. Ни один человек не должен знать, кто такая Ипполита на самом деле.

— Я сама этого не знаю и совершенно не желаю узнавать.

— Когда-нибудь такое желание у вас появится. Порция в недоумении смотрела на них. Почему Мирабель глядит на Брайта с таким удивлением? Что скрывается за его словами?

— Ни за что на свете я не совершу такой глупости, — ответила мадам.

— О чем вы говорите? — не вытерпела Порция.

— О том, чтобы держать в секрете ваше настоящее имя, — объяснил Брайт.

— Но никто не узнал меня, — возразила Порция и сразу же вспомнила, что ее узнал сам Брайт и, возможно, Форт. Она еще туже затянула на себе простыню.

— Никто не вычислит вас, — сказал Брайт, — пока не возникнут подозрения. Порция вздрогнула.

— Но вы же узнали меня.

— Только тогда, когда услышал имя.

— Форт тоже узнал.

— Я поговорю с ним, — сказал Брайт и, прежде чем Порция успела возразить, добавил:

— Вы должны вести себя естественно, и тогда никто ни о чем не догадается.

— Просто поехать домой и делать вид, что ничего не случилось? — с удивлением переспросила Порция. — А что вам еще остается? Выбор невелик.

— Невелик! Мне все это совсем не нравится. По лицу Брайта пробежала насмешливая улыбка, и Порции захотелось ударить его.

— Мирабель доставит вас домой, — сказал он и изысканным поклоном. — А bientot, petite*.

* До скорого, крошка (фр.)

Брайт направился к своей компании, а Порция со смешанным чувством потери и сожаления смотрела ему вслед, так как, несмотря на его слова о скором свидании, знала, что этого не будет — она уезжает из Лондона.

Мирабель привела Порцию в свой кабинет.

— Двадцать процентов мне и триста гиней Кутбертсону. Твоя доля — сто восемьдесят гиней. Совсем неплохо за такую пустяковую работу.

«Совсем даже неплохо», — с удовлетворением подумала Порция, с отвращением вспомнив лицо толстого человека, с которым Брайт заключил пари. Теперь ее совесть будет спокойна — он заслуживает того, чтобы тратили его деньги.

— Ты должна переодеться, — сказала Мирабель и повела ее в спальню.

Оставшись одна, Порция подошла к зеркалу и всмотрелась в свое отражение: она увидела лохматую незнакомку, которая извивалась в руках Брайта. Содрогнувшись от отвращения, она выплюнула подушечки, сорвала маску я длинный черный парик.

С туго стянутыми на затылке волосами на нее глядела из зеркала прежняя Порция Сент-Клер. Но прежняя ли? У настоящей Порции никогда не было таких красных губ, таких знающих, глубоких глаз. От нее никогда не исходил такой терпкий запах.

Порция подбежала к тазу с водой и тщательно вымыла лицо. Сорвав с себя отвратительное платье и безвкусные украшения, она протерла водой каждый участок кожи, который хранил запах масла. Но отвратительный запах сохранился в складках сорочки, и она сорвала ее, натянув на голое тело корсет и нижнюю юбку.

Надев чулки и свое простенькое платье, Порция снова подошла к зеркалу. Теперь перед ней стояла настоящая Порция Сент-Клер, старая дева из поместья Оверстед, Дорсет.

При ней осталось самое главное в ее жизни — ее девственность.

Брайту хотелось остаться с Порцией и проводить ее домой, но он чувствовал, что ее нервы напряжены до предела, и в этом не было ничего удивительного. Он и сам ощущал себя совершенно разбитым. Не говоря уже о сильном возбуждении, он испытал целую гамму чувств, раньше ему незнакомых.

Неужели он когда-то серьезно думал, что влюблен в Нериссу? Ничего похожего на сегодняшнее он никогда к ней не испытывал. Она нравилась ему за красоту, предполагаемое целомудрие и ряд других качеств, необходимых для жены. В основе выбора ее в качестве возможной жены лежал холодный расчет.

Порция же была просто необходима ему. Он испытывал к ней точно такое чувство, какое испытывает изголодавшийся человек при виде пищи. Если бы не сидящие за стеной любители острых ощущений, он бы взял ее, настолько велико было его желание.

Он правильно поступил, поручив Порцию заботам Мирабель, которая доставит ее домой и проследит, чтобы с ней ничего не случилось. Ему самому лучше вернуться к компании и тем самым показать всем, что он ни в коей мере не заинтересован в девушке.

Направляясь через шумную комнату к игорному столу, Брайт мысленно решал возникшие перед ним вопросы. Надо во что бы то ни стало разделаться с Кутбертсоном, но сделать это без лишнего шума, не привлекая постороннего внимания. Надо что-то решать с Оливером Апкоттом. Надо дать понять Бриджуотеру, что у него больше нет возможности поддерживать проект в будущем.

В мыслях Брайта была полная путаница. Однако, игнорируя любопытные взгляды друзей, Брайт занял свое место за карточным столом. Все молчали, и только Престонли с улыбкой посмотрел на него. Брайт улыбнулся ему в ответ, хотя его отвращение к этому человеку осталось неизменным. Возможно, он ему еще пригодится. Надо попробовать обыграть его с тем, чтобы расплатиться с остальным долгом Порции. Это было бы просто чудесно.

Однако к концу игры Брайт проиграл небольшую сумму. Приказав подать себе вина, он встал из-за стола и отошел в сторону.

Правильно ли он поступил, оставив Порцию на попечении Мирабель? Не подвергает ли он себя и свою семью опасности?

К Брайту подошел Эндовер.

— Что все это значит? — спросил он.

— Пари, — ответил Брайт, потягивая вино.

— Так ли? — недоверчиво спросил Эндовер. — Такой человек, как ты, не может серьезно воспринимать Престонли. Зачем ты связался с ним?

— У меня на то свои причины.

— Не сомневаюсь.

Эндовер отпил вина и с загадочной улыбкой посмотрел на Брайта.

— Я все время думаю о злополучном игроке, его сестре и загадочном должнике Кутбертсона…

— Перестань о них думать, — посоветовал Брайт. Эндовер прищурился:

— Я стараюсь не делать этого, но мысли преследуют меня. Советую тебе быть осторожным.

— Я уже подумал об этом, — ответил Брайт, постукивая пальцами по стакану. Неопределенно пожав плечами, он вернулся к столу. — Продолжим игру, джентльмены.

Стараясь забыть о Порции Сент-Клер, Брайт сосредоточился на игре, намереваясь как следует подоить Престонли. Однако ему не везло, он проиграл целых пять партий и вынужден был признать, что удача на сей раз покинула его. Они с Эндовером уже проиграли выигранные раньше деньги и вот теперь проиграли еще три сотни гиней.

— Я отправляюсь домой, джентльмены, — сказал он, бросая на стол карты. — Вас подвезти, Барклай?

— Но еще очень рано, милорд, — заметил с удивлением сэр Вильям.

— Вы дали мне возможность возместить мои убытки, милорд, — сказал довольный Престонли, подсчитывая выигрыш.

— Я с радостью предоставлю вам еще одну такую возможность, — ответил Брайт, вставая из-за стола.

— Домой или на Дрезденскую улицу? — спросил шепотом Эндовер, когда Брайт проходил мимо него.

— Ты становишься невыносим, — ответил Брайт, останавливаясь возле друга. — Ты надоел мне до смерти.

— До смерти? — переспросил удивленный Барклай услышав конец фразы. — Что-то замышляется?

— У меня нет привычки убивать моих друзей, — рассмеялся Брайт.

— Тогда, может быть, тебе нужна компания друга? — спросил Эндовер.

— Нет, я действительно хочу домой.

Брайт Твердо решил ехать домой, хотя поначалу подумывал было отправиться к Порции и выяснить, благополучно ли она добралась до дому. Час был, однако, поздний, и он решил отложить визит к ней до утра.

По дороге домой Брайт не переставал думать о финансовых проблемах. Престонли выписал ему чек на свой банк, и он в любое время мог забрать оттуда деньги. Однако ему хотелось немедленно расплатиться с Мирабель и Кутбертсоном. Он отлично сознавал, что поступает нелогично и даже с опасностью для себя, но ему не терпелось решить эту проблему как можно скорее.

Организовав надежную охрану, Брайт вышел в коридор и направился в заднюю часть дома, где располагались конторы, управлявшие делами маркиза. Большинство знакомых Брайта даже и не подозревали, что эти дела так сильно захватили его.

В свое время, закончив образование, Брайт вернулся домой и с головой ушел в светскую жизнь Лондона. Он быстро приобщился к карточной игре, которая была распространена повсеместно. Ему нравились азартные игры, особенно те, в которых требовалось умение соображать. Риск стал его второй натурой, хотя для молодого человека, находящегося на более чем скромном содержании у брата, и выигрыши занимали не последнее место в жизни.

Ротгар относился к увлечению брата вполне терпимо, возможно, потому, что тот редко проигрывал. Брайт часто ловил себя на мысли, как поступит Ротгар, если он однажды проиграется в пух к прах и придет к нему с огромным карточным долгом. К счастью, пока этого не случалось.

Спустя несколько месяцев, когда первый азарт брата прошел, Ротгар стал приобщать его к более интересным играм — инвестициям, и Брайт безоглядно полюбил их. Будучи человеком ответственным, он принял на себя руководство всеми финансовыми делами семьи, но главным побуждающим мотивом для него был азарт. Морские и наземные перевозки грузов из стран Востока и Африки, новые рискованные предприятия в Англии и Америках… — все это были игры по высшим мировым ставкам, и Англия находилась в их центре. Благодаря умелым действиям Брайта семья Маллоренов занимала ведущее положение в разного рода делах, получая колоссальную прибыль и власть.

Прикрывая свечу от сквозняка рукой, Брайт вслед за Зеноном вошел в контору, где стояли четыре пустых стола в ожидании своих работавших здесь днем хозяев. Многие люди удивились бы, узнав, насколько серьезно относились Маллорены к своим делам. Днем на них работали десять человек: клерки, бухгалтер и даже юрист. Сейчас же, в ночное время, контора была пуста.

Однако это было не так. Брайт видел, что Зенон ведет себя как-то странно. Обычно флегматичное животное не покидало своего места у ноги хозяина, а сегодня собака бежала впереди, как бы указывая ему дорогу.

Брайт вошел в маленький кабинет, святая святых их занятий, и увидел в свете свечей склоненную над столом фигуру. Человек был одет в рубашку с короткими рукавами, отделанную по вороту тонкими кружевами. На его голове сидел аккуратный темный парик с волосами, собранными в мешочек, на правой руке блестело кольцо с большим рубином.

Маркиз Ротгар поднял голову и, внимательно посмотрев на брата, спросил:

— У тебя какие-то затруднения?

Тень у ног Ротгара тихо зарычала, и Зенон бросился туда, чтобы поприветствовать свою подружку, Боудикку.

Брайт вспомнил, что Зенон еще с утра проявлял беспокойство, а он, поскольку его мысли были заняты совсем другим, не придал этому должного значения, иначе бы ему не пришлось теперь видеться с братом. Брайту совсем не хотелось посвящать Ротгара в свои дела, но сейчас этого уже не избежать.

— Мне просто надо уплатить долг, — ответил он и, подойдя к сейфу, вытащил мешочек с деньгами. Отсчитав четыреста двадцать гиней, он разложил их по двум мешочкам. К сожалению, сумма была достаточно большой.

— Да хранит нас Бог, — тихо произнес Ротгар. — Неужели ты проигрался?

— По правде говоря, я выиграл, — ответил Брайт и, приказав Зенону оставаться на месте, вышел из кабинета, чтобы отдать слугам деньги вместе с адресами, по которым их нужно было отнести.

Отправив слуг, Брайт немного повременил, прежде чем вернуться в кабинет. У него не было настроения посвящать брата в свои дела, но отказ от открытого разговора мог пробудить у маркиза ненужное любопытство.

Брайт был в семье вторым сыном, и его с братом разделяли шесть лет — разница небольшая сейчас, когда они стали мужчинами, но авторитет брата с годами еще больше усилился.

Детство Брайта было беззаботным, в то время как детство Ротгара было омрачено сумасшествием его матери, которая убила своего второго ребенка. После смерти родителей беззаботному детству Брайта пришел конец, но для Ротгара дела обстояли еще хуже. В девятнадцать лет, ему пришлось возложить на себя ответственность за перешедший к нему титул маркиза и взять на себя заботу б младших братьях.

У Ротгара были свои причины строго опекать семью, а у, Брайта свои, чтобы противостоять такой опеке. Так как разница в возрасте между ними была небольшой, Ротгар не позволял себе мелочной опеки, и все же ничто не ускользало от его глаз, и это временами очень раздражало Брайта.

Однако выхода не было, и Брайт, подавив вздох, вернулся в контору.

Глава 11

Порция вернулась домой в карете в сопровождении двух здоровенных парней, слуг Мирабель. Они вели себя с ней очень учтиво и даже проводили наверх, на случай, если Майк был еще там.

Но дома был один Оливер. Уставший, поникший, он сидел, привязанный к стулу.

Мужчины бросились развязывать его, но Порция приказала им отправляться домой: ей хотелось поскорее отделаться от тяжелых воспоминаний и всего, что было с ними связано. Она взяла нож и сама освободила брата. Как только она вынула у него изо рта кляп, он в ужасе закричал:

«Боже мой. Порция? Мне очень жаль!»

— Все хорошо, — сказала она. — Ничего страшного со мною не произошло.

— Но Кутбертсон?! — воскликнул Оливер, растирая следы от веревок на руках.

— Ему заплатили, — ответила Порция, освобождая брату ноги. Она решила не рассказывать ему всю историю, а сообщить только самое главное. — Меня спас Брайт Маллорен. Он меня выкупил.

— И ничего не произошло? — удивился Оливер, хватая сестру за плечи.

— Абсолютно ничего, — заверила его Порция, улыбаясь сквозь слезы.

— О, хвала Господу! — закричал Оливер, прижимая к себе сестру. — Я был просто в отчаянии. Я представлял себе, как… Порция, клянусь, я клянусь тебе, что никогда больше не буду играть.

— Я слышала это уже много раз, — ответила Порция, освобождаясь из его объятий.

— На этот раз я не нарушу своего обещания. — Оливер зарыдал. — Я наконец все полностью осознал. Не могу сказать, чтобы я очень увлекался картами, но они казались мне самым верным путем к решению всех моих затруднений. Я был уверен, что с легкостью верну себе проигранное, но мне не повезло. Я наделал много глупостей, и нам придется их пережить, но обещаю тебе, что больше это не повторится.

Брат был настроен решительно, и Порция поцеловала его.

— Ну если так, то не стоит сожалеть о случившемся. Да, Оливер, вернулся Форт. Он… он был там… у Мирабель, — прошептала она чувствуя, что краснеет.

— Он узнал тебя? — спросил Оливер дрогнувшим голосом.

— Думаю, что да. Он тоже хотел купить меня и, наверное, с той же целью, что и Брайт.

— Он сдерет с меня шкуру… — прошептал Оливер, хватаясь за голову.

Он внезапно вскочил, стараясь устоять на затекших ногах.

— Пуля виновного найдет! — воскликнул он. — Я заслуживаю наказания. Мне лучше поскорее увидеться с ним.

— Ты собираешься к Форту? В такое позднее время?

— Вечерняя жизнь только начинается, дорогая, а мне не терпится поскорее покончить со всем этим. Я все равно не усну после того, что произошло. Чем быстрее я решу, тем скорее ты вернешься в Оверстед.

Порция вполне разделяла его желание.

— Я уверена, что Форт одолжит тебе денег и завтра же мы сможем выехать домой.

Она внезапно вспомнила о двенадцати сотнях гиней, обещанных Брайтом, но как рассказать об этом Оливеру, не раскрывая того, что произошло с ней вечером? Возможно, Форт одолжит брату все деньги, а уж потом она найдет способ объяснить ему их появление.

— Я пошел одеваться, — сказал Оливер и скрылся в своей комнате, оставив сестру в глубокой задумчивости.

«Все могло быть гораздо хуже, — думала она. — Кажется, Оливер всерьез решил остановиться, да и Форт направит его на путь истинный. Завтра же мы уедем в Дорсет, и я больше никогда не увижу Брайта Маллорена».

Порция закрыла лицо руками, стараясь совладать со слезами. Это от усталости, решила она, и Брайт совсем ни при чем. Она не должна видеться с ним снова. Сегодня он спас ее, но все равно он повеса и игрок, и единственное предложение, которое он ей сделал, было оскорбительным для нее.

Порция нашла в себе силы с улыбкой проводить Оливера, напомнив ему при этом не забыть закрыть входную дверь, бесцельно походила по комнате, отгоняя тревожные мысли, и затем устало опустилась на стул, ожидая возвращения брата.

Она была измучена, но знала, что не заснет. Порция попыталась упорядочить свои мысли, но они вновь и вновь возвращались к человеку, такому прекрасному в загадочном свете свечей, к его прикосновениям и к тому огню, который он разжег в ней и который никогда не перерастет в пламя.

Брайт вернулся в кабинет и застал Ротгара разливающим по стаканам портвейн.

— Имею я право потребовать объяснения твоих таинственных расходов? — спросил он.

Небрежно облокотившись на стол, Брайт потягивал портвейн.

— Не вижу в этом никакой необходимости. Мои дела не введут семью в расходы, — ответил Брайт, подумав про себя: «До поры до времени». Если он женится на Порции Сент-Клер, то это будет касаться всей семьи, а пока… правда, если его сегодняшние дела не выплывут наружу.

— Ты взял более четырехсот гиней.

— Из своих собственных денег, Бей, — ответил Брайт, зная, что говорит не правду. Эти деньги он одолжил для Бриджуотера перед тем, как герцог уехал на север. Брайт вдруг отчетливо осознал, что залез в долги. Он только что отослал четыреста двадцать гиней, надеясь, что возместит их, получив по чеку Престонли, но он совершенно забыл, что обещал Порции отдать ей все двенадцать сотен. Ему было их совершенно не жаль, но нельзя же быть таким беззаботным. С учетом сегодняшнего проигрыша его долг составлял уже семьсот гиней. Сумма будто и небольшая, но прежде таких долгов за ним не водилось.

Черт возьми, пожалуй, он попал в щекотливое положение. Права пословица: «Везет в любви — не везет в карты». Он влюбился в Порцию, и удача сразу же изменила ему. Но, пожалуй, лучше не подавать вида, иначе брат может обо всем догадаться.

— — Мне свойственно любопытство, как и всякому другому человеку, Брайт, — сказал Ротгар. — Ты что, решил помучить меня?

Брайт не мог удержаться от улыбки.

— Да, — ответил он. Ротгар пожал плечами:

— Ну что же, пусть будет так.

— И не заставляй своих людей шпионить за мной.

— Пусть будет так, — повторил Ротгар, а Брайт про себя чертыхнулся, так как понял, что допустил еще одну ошибку. Ротгар сдержит слово и не будет шпионить за ним, но теперь он знает, что у него есть какая-то тайна. Проклятие!

Он считал, что Нерисса в свое время закалила его, превратив его сердце в лед, и вот Порция Сент-Клер снова растопила это сердце.

Ротгар продолжал вести себя так, будто между ними не было недомолвок.

— Я приехал в столицу, чтобы принять участие в спорах о войне с Испанией и ее финансировании, и намереваюсь пробыть здесь несколько недель. Я заметил, что дела Бриджуотера идут не совсем гладко.

Ротгар указал на бухгалтерскую книгу, которую изучал до прихода брата.

Его долг растет, и, похоже, его проект не будет одобрен. Я слышал доклад Брука по этому вопросу, он фактически потребовал приостановить работы. Ты все еще веришь в этот проект?

— Да, конечно, — ответил Брайт, пытаясь сосредоточиться. — За ним будущее.

— Боюсь, что он погубит Англию.

— Ради Бога, Бей, вот уж не думал, что ты мыслишь так ограниченно. Человечество должно идти по пути прогресса. С такими людьми, как Брук, мы до сих пор жили бы в замках, окруженных рвами с водой.

— Могут настать времена, — произнес задумчиво маркиз, — когда замок, окруженный рвом с водой, покажется очень удобным. Я имею в виду время, когда кредиторы герцога придут требовать обратно свои деньги.

— Вложения нашей семьи в этот проект весьма незначительны.

— Чего нельзя сказать о твоих инвестициях. Ты стал держателем акций, а это налагает большую ответственность. Тебе придется расплачиваться с долгами.

Лицо Брайта сделалось жестким. Как Ротгару удалось все разнюхать?!

— Это мое личное дело, — заметил он.

— В семейных делах нет ничего личного, — сказал Ротгар. — Не понимаю, для чего тебе нужно так рисковать?

— Возможно, из-за хорошей прибыли, — беззаботно ответил Брайт.

— Ты что, стал ставить свои интересы выше семейных? Брайт почувствовал себя неловко, хотя ему очень хотелось нагрубить брату.

— Я стараюсь не трогать доли остальных членов семьи, но на твоем месте я бы увеличил заем Бриджуотеру. Он был бы только рад.

— Еще бы ему не радоваться, — заметил Ротгар и резко сменил тему разговора:

— Как идут дела на ткацких предприятиях в Манчестере? Им удалось обеспечить нужные поставки из Индии и Америки?

Так, неожиданно для себя, Брайт оказался втянутым в разговор о финансовых делах дома Маллоренов не только в Англии, но и во всем мире, к чему он был совсем не готов, не потому, что не знал их, а потому, что сейчас не мог сосредоточиться. В голове его витали совсем другие мысли:

Разумно ли было просить Мирабель доставить Порцию домой? Не привлекла ли девушка чьего-нибудь внимания, когда уезжала из этого злачного места? Что сказал и как поступил ее брат, когда она вернулась домой? Что она рассказала ему?..

— Брайт, а как обстоят дела с нашей собственностью в Нортумберленде? Ты интересуешься тамошними работами?

Брайт, занятый своими мыслями, несколько помедлил.

— Не очень. Этим занимается Бренд. Сейчас он ведет там дренажные работы. Геологические изыскания очень обнадеживают. Возможно, там есть запасы угля, а это прямые инвестиции.

Ротгар перешел к зарубежным делам, и Брайту пришлось взять себя в руки, чтобы сосредоточиться. Он мог бы сослаться на усталость, но ночная сова, Ротгар, нашел бы это странным. У брата была необыкновенная способность работать по многу часов в сутки.

Часы пробили три, когда маркиз закрыл последнюю бухгалтерскую книгу.

— А как твои личные дела? — спросил он.

— Что? — переспросил, вздрогнув, Брайт, которому стало казаться, будто брат прочитал его мысли о Порции.

— Совсем недавно ты вынашивал план покупки Кенделфорд-Парк.

— Ах, это. Он меня больше не интересует.

— Я хорошо помню, что тогда ты был настроен решительно.

— Хватит терзать меня. Бей. Ты прекрасно знаешь, — что это поместье предназначалось для Нериссы. Маркиз внимательно наблюдал за братом.

— Значит, оно тебя больше не интересует?

— Нет, если дело касается Нериссы, — ответил Брайт, ясно представив себе хозяйкой поместья Порцию.

Брайт привык считать поместье Кенделфорд домом, где будет жить Нерисса. Старинное имение, окруженное садом с вековыми деревьями, было в его мечтах самым подходящим местом для красавицы Нериссы. Он представлял, как она будет гулять в тени деревьев, окруженная со временем такими же красивыми детьми.

Сейчас, думая о поместье, он представлял там только Порцию. Он ясно видел, как она бегает по лужайкам, и ее огненные волосы развеваются по ветру, а за ней бежит смеющийся малыш с плутоватым лицом и такими же, как у матери, волосами.

— Мне говорили о некоей миссис Финдлейсон, — сказал Ротгар, заставив брата вздрогнуть от неожиданности. Уж кто-кто, а Дженни Финдлейсон не была предметом его размышлений.

— Тебе не стоит слушать сплетни. Бей.

— Просто при мне упоминали о ней. Если это не она, то настанет день, когда появится другая дама, для которой ты захочешь купить поместье.

И хотя они никогда не говорили на подобные темы, Брайт знал, что из-за душевной болезни покойной матери Ротгар не может продолжить свой род и в этом смысле рассчитывает на брата.

— Вероятно, ты что-то уже разузнал, — холодно заметил Брайт, — но сейчас все мои деньги вложены в проект Бриджуотера, и я сомневаюсь, чтобы хозяева имения ждали, когда они у меня появятся.

— Мы можем купить его для нашей семьи, а затем оно перейдет к тебе. Это место очень красивое и удобно расположенное.

— Возможно, — холодно ответил Брайт, которому не хотелось принимать поместье из рук брата. За свои труды он получал от семьи хорошее вознаграждение и не хотел для себя никакой благотворительности.

Брайт чувствовал, что разговор с братом, напоминавший допрос, может продлиться до утра, и, устав, он волей или неволей скажет брату больше, чем ему бы хотелось, поэтому он быстро встал и довольно грубо сказав: «Не суй нос не в свои дела, Бей», вышел из комнаты, оставив там Зенона.

Беовульф Маллорен, маркиз Ротгар, откинулся в кресле и задумался, почесывая за ушами у двух собак, положивших головы к нему на колени.

— Значит, это не Нерисса, — произнес он вслух. — Ничего удивительного после всего случившегося. И, слава Богу, не Финдлейсон. Значит, какая-то другая женщина. Что скажешь, Зенон?

Зенон закрыл глаза.

— Какое восхитительное благоразумие, — прошептал Ротгар. — Бесспорно, женщина все-таки есть, но Брайт тщательно скрывает от меня, кто она.

С недавних пор маркиз считал своим долгом вмешиваться в сердечные дела братьев, чтобы оградить их от нежелательных связей. Вот и сейчас одной из целей его приезда в столицу было желание поближе познакомиться с богатой вдовой, которая, по слухам, завлекала в свои сети его брата.

В прошлом году такая опасность существовала в лице Нериссы Сент-Клер, которая за спиной Брайта обхаживала самого Ротгара. До чего же мужчины становятся глупы, когда дело касается женщин.

Ротгар всегда действовал в отношении Брайта с большой долей осмотрительности, стараясь разобраться в мотивах многих его поступков. Между ними существовали дружеские отношения, правда, с небольшим налетом вины, причиной которой явилась мать Брайта.

Габриэль, маркиза Ротгар, была очаровательной благородной и добросердечной женщиной. С ее появлением дом скорби и печали наполнился смехом и радостью. Все от мала до велика обожали ее, и она любила всех, но самым дорогим ее сердцу человеком был ее старший сын Брайт.

Ротгар ценил добрый нрав своей мачехи, хотя, как он сейчас понимал, не относился к ней с той теплотой, какую она заслуживала. Возможно, виной тому была его молодость, но он сторонился мачехи, испытывая по отношению к ней противоречивые чувства.

Он был ребенком, и Габриэль любила его не меньше, чем своих детей, но в то же время он был сыном сумасшедшей, убившей новорожденного и принесшей много горя своему мужу, и она всегда помнила, что кровь этой несчастной течет в жилах Ротгара, и не допускала мысли, что она перейдет в другое поколение. Поэтому Брайту с пеленок внушали мысль, что именно он является продолжателем рода Маллоренов.

Такое положение вещей было вполне разумным, но Ротгар понял это позже, уже став взрослым.

Однажды Габриэль пожелала своему пасынку смерти. В то время Ротгар, тогда еще лорд Графтон, подхватил сильнейшую лихорадку, и его, умирающего, привезли домой. Отец Ротгара, Габриэль и Брайт сидели у его постели, и он знал, что умирает. Именно тогда Габриэль и сказала:

— Может, это к лучшему.

Отец возразил ей, но не очень уверенно, и только Брайт горячо воспротивился этому.

— Нет! — кричал он тогда. — Я не хочу, чтобы Бей умирал! Не смейте желать ему смерти!

С этими словами Брайт бросился на постель умирающего брата, как бы пытаясь своим телом закрыть его он гибели.

Габриэль выходила Ротгара. Возможно, она считала это своим долгом, но Ротгар никогда не сомневался, что ею руководило чувство вины перед ним. Так это было или иначе, но мачеха вырвала его из лап смерти. Она не только ухаживала за ним, но и без конца повторяла, что он не имеет права умирать, чего тогда ему очень хотелось.

Вскоре Ротгар начал поправляться, но Габриэль свалилась сама, заразившись от него. Ничто не могло спасти ее от смерти, хотя маркиз сделал все возможное. Вскоре он и сам заболел и умер.

Ротгар поднялся со своего смертного одра с чувством вины за смерть родителей и чувством ответственности за семью.

Он никогда никому не обмолвился, что слышал их разговор, но, похоже, Брайт взял на себя вину своей матери, а может, и сам в глубине души думал, что лучше бы умер брат, чем его родители.

Желание Габриэль, чтобы титул маркиза перешел по наследству к детям Брайта, стало для Ротгара законом. Он знал, что Брайт будет хорошим семьянином, так как любит женщин и детей и хорошо с ними ладит. Однако у Ротгара были подозрения, что Брайт, выполняя желание матери, скорее будет руководствоваться разумом, чем сердцем. К счастью, опасность пока миновала: Финдлейсон, кажется, забыта, а похождения Нериссы перестали быть тайной, и сейчас она уже замужем.

Проверяя бухгалтерские книги и счета, Ротгар намеренно пропустил несколько ошибок, а Брайт, всегда такой внимательный и прирожденный математик, даже не заметил их.

Ротгар затушил свечи и вышел из кабинета, твердо решив выяснить, кем так увлекся его брат. Слово, данное Брайту, ничуть не смущало его.

В сопровождении собак Ротгар вошел в зал, и Зенон, всегда такой спокойный и твердо усвоивший запрет не шуметь по ночам, вдруг громко залаял.

Ротгар оглядел зал, но не заметил ничего подозрительного.

Собака подбежала к входной двери и замерла. Ротгар открыл дверь и выглянул на улицу. Было холодно, и моросил мелкий дождь.

— Ты уверен, что он ушел? — спросил Ротгар собаку. Зенон вильнул хвостом и скрылся в темноте. Ротгар задумчиво закрыл входную дверь. Как бы он хотел, чтобы собака умела говорить и рассказала ему все, что увидит.

Брайт шел на Дрезденскую улицу. Сначала он решил лечь спать, но мысли о Порции не давали ему покоя. Зная, что все равно не уснет, он прошел к себе в комнату, надел ботинки, плащ и вышел на улицу.

В этот поздний ночной час улицы были тихи и безлюдны. Моросил холодный дождь, разогнавший ночных бродяг по их норам. Мимо проехала зловонная телега, везущая нечистоты для сбрасывания в реку.

Прошел ночной сторож с фонарём и колокольчиком в руках. Он подозрительно посмотрел на Брайта: какая честная душа выйдет на улицу в такой поздний час и в такую мерзкую погоду?

Брайт молча прошел мимо сторожа, сделав вид, что не замечает его пристального взгляда. Он отлично понимал, что ведет себя как последний глупец, но ничего не мог с собой поделать. Узнай Ротгар, куда идет его брат, он наверняка умер бы от смеха или просто отправил его в сумасшедший дом. Даже будучи влюбленным в Нериссу, Брайт не вел себя так глупо.

Но его чувство к Нериссе не было похоже на это.

Сзади послышался легкий шум, и Зенон, мокрый и дрожащий от холода, занял место у ноги хозяина.

— Проклятие! — прошептал Брайт. — Теперь все знают, что я ушел.

Зенон чихнул и опустил голову.

— Если тебя не пугает погода, то мог бы проявить любовь к своей подружке. Хотя, правда, у нее сейчас нет течки, и она тебе не нужна. Наверное, это очень удобно быть с подружкой только в определенные периоды.

Собака молча бежала рядом.

— Вкус запретного плода может быть горьким, — продолжал размышлять Брайт. — Пробуждая в Порции страсть, я слишком увлекся. Я действовал как сумасшедший, будто под влиянием наркотика, и вот результат. Это погубит меня, как ты думаешь?

Брайт рассмеялся и замолчал. Какой смысл взывать к разуму? Зачем приказывать сердцу молчать? Неведомая сила околдовала его, и он счастлив от того, что с ним случилось.

Брайт подошел к дому и посмотрел вверх. Одно из окон было освещено. Он надеялся, что все в доме спят и в окнах не горит свет. Тогда бы он мог спокойно уйти.

Но почему в ее комнате горит свет? Ведь уже глубокая ночь, и она должна быть в постели.

Брайт толкнул дверь, и она легко поддалась. Его беспокойство усилилось. Он вошел в темный холл, чувствуя, как напряглись его нервы. Приказав Зенону оставаться у двери, он стал ощупью продвигаться вперед. Он вспомнил о своем недавнем визите в Мейденхед. Тогда у него не было ощущения опасности, но именно тогда он нашел письмо Нериссы и встретился с воинственной амазонкой.

Не встреть он тогда Порцию, его жизнь текла бы по привычному руслу. Но если бы он ее не встретил, то сегодня она была бы изнасилована Спинхолтом или де Берколлом перед лицом двадцати похотливых свидетелей.

Стараясь не топать, Брайт стал подниматься по лестнице. Звука голосов наверху не было слышно, хотя дом был старый и ветхий. Скреблась мышь, и где-то внизу тикали часы.

Брайт подошел к двери, где, по его расчетам, горел свет, и на мгновение остановился. Ему казалось, что с этой дверью связана вся его дальнейшая жизнь: вот сейчас он откроет ее, и его жизнь бесповоротно изменится.

Пожав плечами, Брайт взялся за ручку двери. Она была заперта изнутри. Вытащив перочинный нож, он поддел крючок. Беспокойство не покидало его. Как Порция может быть такой беспечной?

Стараясь не скрипеть, он медленно открыл дверь и сразу в мерцающем свете свечи увидел Порцию. Она неподвижно сидела на стуле. С замиранием сердца Брайт решил, что она мертва. Вглядевшись, он обнаружил, что она крепко спит.

Где же ее проклятый братец?

Осторожно закрыв дверь, Брайт подошел поближе и посмотрел на Порцию. Маленькая, легкая, с измученным лицом, она была похожа на ту девочку, какую из нее пыталась сделать Мирабель, но его тело никогда бы не реагировало на ребенка. Сейчас она была одета в платье с нижней юбкой, что делало ее фигуру несколько бесформенной, но он-то теперь хорошо знал ее тело.

Брайт посмотрел на тонкую кисть руки, расслабленно лежавшую на коленях. Эта женщина, такая хрупкая и в то же время сильная, вызывала в нем острое желание.

Брайт покачал головой, отгоняя греховные мысли Что он, неопытный юнец, чтобы так желать женщину?

Но почему она одна? Вне всякого сомнения, Кутбертсон не причинил никакого вреда ее брату, иначе она не спала бы так безмятежно. Этот трус, должно быть, убежал, оставив сестру одну.

Брайт подрезал фитиль коптящей свечи, сел на стул и задумался. Он пытался взывать к своему обычно холодному разуму, но у него ничего не получалось. Единственным его желанием было — схватить Порцию в охапку, пронести ее на руках по залитым дождем улицам и спрятать в теплом уюте дома Маллоренов. Он понимал, что поступил бы глупо, но желание было выше его разума.

Брайт встряхнул головой, призывая на помощь остатки здравого смысла, который, казалось, окончательно покинул его, уступив место эмоциям и сантиментам. Если он хочет помочь Порции, то ему сейчас надо трезво мыслить.

Он не может оставить ее здесь одну до возвращения брата. Это небезопасно. Но где гарантия того, что Апкотт вообще вернется? Возможно, будет лучше разыскать его? Сейчас у Порции есть деньги, но она все еще нуждается в протекции. Ей нужно солидное прикрытие на случай, если кто-нибудь догадается, где она была вечером.

Брайт с облегчением почувствовал, что его голова снова заработала и работала хорошо, решая сразу много задач — семья Порции, брат, поместье. Форт, Нерисса, Мирабель, Кутбертсон…

Он нашел выход из создавшегося положения. Прежде всего нужно отнести его дорогую амазонку в постель. Обойдя на цыпочках жалкое жилище, он нашел ее спальню. Откинув одеяло, он пожалел, что у него с собой нет грелки, ибо постель, как и вся комната, была холодной. Но, может быть, позже, под одеялами, она согреется.

Вернувшись в гостиную, Брайт взял Порцию на руки, удивляясь легкости ее тела. Где-то в душе он надеялся, что она проснется и события будут развиваться по-другому, но Порция спала, доверчиво положив голову ему на грудь. Он замер, стараясь продлить удовольствие. Ему захотелось, чтобы расстояние до ее постели было бесконечным и он мог бы нести и нести ее. Брайт усмехнулся своему глупому поведению. Его живой ум выискивал всякие причины, которые позволили бы ему лечь рядом с ней, согреть ее своим телом, защитить…

Брайт снова встряхнул головой. Он чувствовал, как в нем вскипает страсть, желание заняться с ней любовью, раствориться в ней, и это было не простое вожделение, какое обычно мужчина испытывает к женщине, а самое что ни на есть настоящее, глубокое чувство. Он хотел познать ее, войти в нее, быть у нее первым и единственным, сделать своей навсегда.

Похоже, он сходит с ума. Какой ему смысл жениться на бесприданнице.

Брайт улыбнулся — пусть будет то, что будет. Он осторожно положил ее в кровать и снял с нее ботинки. Аккуратно поставив их рядом с кроватью, он закутал ее одеялом, подоткнув его со всех сторон. Не, в силах удержаться, он нагнулся и поцеловал ее в лоб. Порция зашевелилась, и он замер, надеясь и в то же время страшась, что она проснется.

Порция перевернулась на бок и скорчилась под одеялом. Ее волосы были крепко связаны на затылке, и Брайту хотелось распустить их, но он остановил себя, решив, что и без того сделал много глупостей за одну ночь.

Перед ним снова проплыло видение: бегущая по лужайке Порция с развевающимися на ветру рыжими волосами, а за ней смеющийся малыш с плутоватым личиком и такими же, как у матери, волосами.

Он еще ни разу не видел, как она смеется. Он еще ни разу не видел ее бегущей в потоке солнечного света.

Но видение было самым настоящим, совсем как в жизни. Сейчас для него все дела, связанные с Бриджуотером, отошли на второй план — их вытеснила Порция. Он не сможет в будущем помогать герцогу, зарабатывая деньги карточной игрой, поскольку Порция питала такое отвращение к картам, что «запилила» бы его до смерти. С картами надо кончать, Порция не потерпит их.

Если проект Бриджуотера провалится, то и для него как для акционера наступит крах. Даже если этого не случится, он уже столько вбухал денег в строительство канала, что его доход сейчас был более чем скромным. На него можно как-то прожить, но его ни за что не хватит на покупку имения Кенделфорд.

Однако видение бегущей Порции не исчезало. Пожав плечами, Брайт вернулся в гостиную, задул свечу и вышел из квартиры, тихо закрыв за собой дверь. Он не стал ставить на место крючок, не стал запирать наружную дверь и только молил Бога, чтобы его любимая спокойно проспала остаток ночи.

Вернувшись домой, Брайт не застал брата и был этому несказанно рад. Несмотря на усталость, он разработал тщательный план спасения своей амазонки. Мирабель будет молчать, не заговорит и Кутбертсон после того, как он его хорошенько урезонит.

Оставались две взаимосвязанные проблемы: негодяй-братец и поместье. Надо будет выяснить, кто выиграл его у брата. Возможно, им окажется джентльмен, с которым можно будет договориться о перенесении срока выплаты долга, но скорее всего это такая же темная личность, как и Кутбертсон. В любом случае Брайт решил пощипать первых попавшихся ему жирных голубей, чтобы расплатиться с долгами.

Однако прежде чем выкупать поместье, необходимо отбить у Апкотта охоту проиграть его снова.

Составив план действий, Брайт подсчитал, сколько ему понадобится людей для его исполнения. Собственность Маллоренов включала лондонский особняк и аббатство, где работало много слуг: швейцары, служанки, землекопы, конюхи. На семью трудилось так много людей потому, что того требовали законы высшего света.

Как только солнце встало из-за горизонта, Брайт собрал свою многочисленную прислугу и отправил в разные стороны, приказав держать глаза и уши по ветру. Большая часть слуг осталась в Лондоне, а двое из них поехали в Дорсет, чтобы разузнать все о сэре Оливере Апкотте.

Затем он написал своему свояку, графу Уолгреиву, письмо следующего содержания:

«Ссылаясь на наш недавний деловой разговор, хочу предупредить вас, что предмет нашей сделки плохо застрахован. Буду вам обязан, если вы найдете для него более надежное помещение, пока новый хозяин не вступит в права».

Брайт хорошо знал, что рискует, доверяя Форту, так как от того могло быть больше вреда, чем пользы, но, если Порция будет находиться под защитой графа Уолгрейва, никакая сплетня ее не коснется. Форт будет играть себе на руку, думая, что затаскивает Брайта в петлю, заставляя жениться на женщине без приданого и связей в высшем свете, но тем интереснее будет понаблюдать за ним.

Брайт подумал, что хорошей защитой для Порции могла бы служить и семья Трелинов, но сейчас ему этого не хотелось. Он представил Порцию Нериссе с тем, чтобы навсегда вычеркнуть последнюю из своей жизни; сейчас же обстоятельства изменились, и ему вовсе не хотелось отдавать любимую женщину в руки людей, которые желали ему зла.

«Ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна. Что лилии между тернами, то возлюбленная моя между девицами»*.

* Строки из Книги Песня Песней Соломона, Ветхий Завет.

Брайт засмеялся и схватился за голову: он и впрямь сошел с ума, если уже начал цитировать Библию.

Глава 12

Порция проснулась в своей постели полностью одетой, не понимая, как она в ней оказалась. Она выпуталась из укрывавших ее одеял, чувствуя себя помятой и плохо выспавшейся. Краем сознания она вспомнила, что ей снился какой-то странный сон.

И неудивительно: после такого испытания ее должны бы мучить кошмары. Все, что осталось в памяти от этого сна, — это какой-то мужчина, держащий ее в объятиях и целующий в лоб, наслаждение от его поцелуя.

Возможно, ей приснился Форт? Порция улыбнулась — сон был приятным, но это был всего лишь сон. Она никогда не сможет стать женой графа Уолгрейва, особенно после того, что с ней случилось в борделе. Проклятый Брайт Маллорен! Зачем ему нужно было рассказывать Форту, кто она?!

Тяжело вздохнув, Порция направилась в комнату Оливера: возможно, у него есть хорошие новости. В комнате его не было, но на столе лежала записка:

"Дорогая Порция!

Ты так сладко спала, что я не захотел будить тебя. Все скоро решится самым наилучшим образом. Форт отругал меня, как я того заслуживаю, но согласился помочь. Он, однако, настоял, чтобы я купил патент для вступления в армию".

Порция смотрела на письмо и не верила своим глазам. И это после того, как они с матерью потратили столько лет, чтобы разубедить Оливера… Зачем Форту понадобилось это делать?

"Откровенно говоря, — продолжала читать Порция, — Форт давно знал о моих намерениях вступить в армию и считает, что, возможно, это даже к лучшему. Скука не доведет меня до добра. Я думаю, что он прав. Оверстед не нуждается во мне, так как ты лучше меня позаботишься о нем. Возможно, мне больше повезет в армии, и после войны я вернусь домой в звании лейтенанта и увенчанный славой. Во всяком случае, я прямо Сейчас отправляюсь в. Оверстед, чтобы повидаться с мамой и Пру и поговорить с полковником пятого полка. К моменту моего возвращения Форт решит дело с закладной. Мне показалось, что ему хочется обсудить все дела с тобой, и я не стал возражать, так как очень тороплюсь, да к тому же ты все знаешь лучше меня. Он обещал позаботиться о твоем благополучии.

Любящий тебя, непутевый брат Оливер".

Значит, она должна остаться здесь! Порция с недоверием рассматривала нацарапанное наспех письмо. Как Оливер смеет думать, что она может остаться здесь?!

Внезапно Порция вспомнила, что она не рассказала брату, что случилось с нею у Мирабель на самом деле. Как она могла сказать ему об опасном пари и о том, через какое испытание провел ее Брайт? Конечно же, Оливер решил, что Брайт выкупил ее и отослал домой, а Форт определенно ничего не рассказал Оливеру.

Теперь она узнавала во всех действиях брата руку Форта. Он всегда мог убедить Оливера в чем угодно и, зная, как она относится к его вступлению в армию, постарался послать его туда прежде, чем Порция вмешается.

Черт бы побрал этого Форта! Порция в волнении заходила по комнате. Форт не имел права подвергать Оливера такой опасности!

Порция остановилась и сокрушенно покачала головой. Она вспомнила события последних месяцев. Сколько же неприятностей у них было из-за Оливера! Как выйти из этого порочного круга? Возможно, Форт прав. Оливер вел праздный образ жизни и никогда не интересовался землей. И с самого раннего детства он мечтал об армии.

Она тяжело вздохнула: пожалуй, и вправду такой выход из положения самый лучший, хотя решение Оливера разобьет сердце матери. Но только так можно спасти Оверстед.

Порция улыбнулась, и слезы высохли на глазах. Слава Богу, все худшее уже позади, и Оверстед спасен. Через несколько дней она сможет вернуться туда. Она будет много работать и очень скоро рассчитается с долгами, а Оливер, вне всякого сомнения, вернется из армии в чине лейтенанта.

Сражение выиграно! Порция чувствовала себя так, как будто с нее сняли оковы, и она снова могла распрямиться и дышать полной грудью.

Улыбаясь, она вытащила шпильки и, запустив в волосы пальцы, рассыпала их по плечам. На ней все еще была вчерашняя одежда, и Порция стала срывать ее, как напоминание о чем-то отвратительном.

Порция постаралась отогнать страшные воспоминания. С худшим покончено. Ей незачем думать о Мирабель, не должна она вспоминать и Брайта. До возвращения Оливера она тихо просидит в их квартирке и постарается не думать о Брайте Маллорене. Она больше никогда не увидит его снова.

Порция постаралась вспомнить, как она вчера оказалась в постели. Странно, что она легла спать в одежде. Она всегда снимала ее, какой бы усталой ни была.

Продолжая вспоминать. Порция припомнила, как ушел Оливер и как она сидела в ожидании… Что же было потом? Нет, больше она ничего не помнит. Должно быть, она была уже совсем сонной, когда ложилась в постель. Как все-таки странно!

Вешая в шкаф платье, Порция обратила внимание на аккуратно стоящие у кровати башмаки, хотя обычно она сбрасывала их посредине комнаты. Что же такое с ней случилось? Она уснула, проснулась и ничего не помнит.

Порции захотелось принять ванну, но такое желание было неосуществимо в столь ранний час, поэтому она налила в таз холодной воды и стала умываться. Вытирая лицо и руки, она обнаружила на полотенце следы косметики и снова принялась тщательно промывать каждый участок кожи. Если бы она только могла так же отмыть свою память от воспоминаний! Очень сомнительно, что она скоро забудет, какую страсть разжег в ней Брайт Маллорен.

Порция надевала чистое платье, когда в дверь постучали. Она замерла: а что, если это Кутбертсон? Этого не может быть. С ним покончено навсегда.

Порция открыла дверь, готовая ко всему, но на пороге стоял сын хозяйки, маленький Симон. Мальчик принес уголь, чтобы растопить камин, хлеб с маслом и немного пива на завтрак. Все, как обычно, изо дня в день, как будто ничего не случилось. Но Порция всем существом чувствовала, что какие-то изменения произошли.

От зажженного камина по комнате пошло тепло, и Порция села завтракать. Ее мысли снова и снова возвращались к Брайту Маллорену.

Опять раздался стук в дверь. На этот раз пришла сама хозяйка, миссис Пинней, настроенная весьма воинственно.

— Мисс Сент-Клер, — начала Она, поджав тонкие губы, — где ваш брат? Если он вам, конечно, брат.

— Брат по матери, — ответила Порция, растерявшись от такой неожиданной атаки. — Он уехал на несколько дней. Но как вы об этом узнали?

— Его видели ночью. Он вел себя как вор.

— Мы заплатили вам за квартиру вперед, миссис Пинней, — холодно ответила Порция, — и мой брат волен уезжать и приезжать, когда захочет.

Холодный тон Порции отрезвляюще подействовал на хозяйку: ее лицо стало более приветливым, голос вежливым.

— Конечно, конечно, мисс. Дело в том, что он опять оставил дверь открытой. Нас ведь могут зарезать в наших постелях!

— Мне очень жаль… — начала Порция, но хозяйка перебила ее:

— И потом эти джентльмены! закричала она, снова поджав губы. — Мой сосед напротив рассказал мне, что вчера вечером вас привезли домой два каких-то джентльмена, а ночью к вам заходил еще один джентльмен. Что вы на это скажете?

— Что за глупость! — вновь решительно возразила Порция. — Меня сопровождали домой слуги… одного из наших друзей. Мой брат ушел ночью, чтобы с первой же почтовой каретой уехать по делам, и здесь не было никакого джентльмена. Ваш сосед, должно быть, ошибся.

— Возможно, — задумавшись, ответила хозяйка. —Он что-то нес о каком-то огромном звере, который крутился около нашего дома.

— Звере? — удивилась Порция, которой стало казаться, что она все еще спит и видит сон.

— Большая черная собака, — прошептала женщина, — и она как тень следовала за князем тьмы.

— Что вы такое говорите, миссис Пинней! — воскликнула Порция и тотчас же вспомнила, что то же самое она подумала о Брайте Маллорене, когда впервые столкнулась с ним. Он был похож на князя тьмы, на самого Люцифера, и у него есть большая собака. Но как он мог оказаться здесь? Нет, этого не может быть!

— Делайте что хотите, мисс Сент-Клер, — ответила, покраснев, хозяйка, — но я не потерплю, чтобы ваш брат не закрывал на ночь дверь! — Воинственный тон снова вернулся к миссис Пинней. — Если такое случится еще раз, мне придется отказать вам от квартиры. И потом, ваш брат должен вернуться как можно скорее. Мне не нравится, когда у меня в доме живут одинокие молодые девушки, которые гуляют по ночам.

— Сэр Оливер уехал в Дорсет, миссис Пинней. Он вернется не позже, чем через неделю.

— Через неделю?! Но молодая девушка не может так долго жить одна!

Порции захотелось как следует отчитать миссис Пинней, но она взяла себя в руки и спокойно ответила:

— Мне некуда идти, и я не знаю никого в этом городе, кто бы мог позаботиться обо мне, поэтому нам лучше прекратить этот бессмысленный разговор.

— Я могу просто вышвырнуть вас на улицу. Я честная женщина и не потерплю…

— —Я тоже! — закричала Порция. — Вы не можете выгнать меня, так как я заплатила вам за квартиру вперед!

Женщины продолжали бы ссориться дальше, но в это время прибежал сын хозяйки и закричал, что у дома остановилась большая карета.

Порция сразу решила, что приехал Брайт Маллорен, но, выйдя вслед за хозяйкой на лестницу, увидела внизу Форта.

Он был одет в бледно-голубой костюм и высокие ботинки. Его волосы были просто подвязаны лентой, но выглядел он великолепно. Стены этого дома никогда еще не видели таких важных гостей. Его сопровождали двое слуг в напудренных париках. Приказав им остаться у двери, Форт стремительно взбежал по лестнице. Лицо его выражало глубокое пренебрежение к хозяйке и ее сыну, которые смотрели на него, открыв рты.

— Кузина Порция! — воскликнул он, широко улыбаясь и протягивая к ней руки. — Как приятно видеть вас в Лондоне!

Порция, в свою очередь, протянула ему руки, и Форт расцеловал их.

— Вы выглядите немного усталой, и в этом нет ничего удивительного, судя по этому ужасному жилищу. Надо что-то для вас придумать.

Форт закрыл дверь за изумленными сыном и матерью и внимательно посмотрел на Порцию, которая в это время думала об их встрече в борделе Мирабель, где Форт узнал ее и, как и Брайт, хотел выкупить. Она смущенно молчала, не зная, что сказать.

Форт был так же высок, но более плотного сложения, чем Брайт. С его появлением маленькая комната стала еще теснее. Порция вспомнила, как в детстве они с Фортом носились по полям Дорсета.

— Я думал, что ты уже остепенилась, Порция, — сказал Форт с хорошо знакомой ей улыбкой.

— И я так считала, Форт. Спасибо тебе, что ты согласился помочь нам.

— Пустяки, — ответил Форт, с опаской глядя на нее. — Я думал, что ты устроишь мне скандал из-за Оливера.

— Сначала я действительно разозлилась, но теперь считаю, что, возможно, в этом нет ничего плохого. Единственное, на что хотелось бы надеяться, что Оливеру не придется принимать участие в боевых действиях.

— Не глупи, Порция. Единственный путь удержать Оливера от беды — это занять его делом. Жаль, что война почти закончилась. Ты всегда старалась уберечь его от неприятностей.

— Теперь ты во всем обвиняешь одну меня. Мне кажется это несправедливым.

— Не только тебя, но и мать, и Пру. Они тоже виноваты. Пусть Оливер идет своей дорогой.

— Похоже, у нас нет другого выбора. В отсутствие Оливера мне придется много работать в Оверстеде. Поверь мне, я очень скоро расплачусь с тобой. Тебе не придется ждать годы, чтобы получить обратно свой долг.

— Пустяки, — снова повторил Форт, начиная раздражать этим Порцию. Неужели для графа Уолгрейва сумма в пять тысяч гиней — пустяки? Ведь именно эти деньги чуть не погубили их семью.

— Вообще-то говоря, я могла бы выплатить тебе часть

Долга прямо сейчас, так как Брайт Маллорен обещал мне деньги, выигранные на пари.

Порция гордилась, что без смущения говорит о вчерашнем аукционе.

— Неужели? Двенадцать сотен? Я считал, что он должен дать тебе больше, ведь ты помогла ему выиграть пари. На губах Форта появилась кривая ухмылка.

— Скажу тебе откровенно, я считаю это пари нечестным.

— А по-твоему честно выставлять на аукцион детей? Форт безразлично пожал плечами.

— Давай лучше обсудим, где ты будешь жить до возвращения Оливера.

— Мне кажется, что теперь я могу остаться здесь. Ты произвел неизгладимое впечатление на мою хозяйку, и она не посмеет выгнать меня, — сказала Порция, но тут же с содроганием вспомнила Брайта Маллорена, который мог появиться тут в любой момент.

— Я считаю, что этот дом не самое подходящее место для тебя. Я мог бы предложить тебе пожить у меня, но я холостяк, а ты мне не родственница.

— Я и не рассчитывала, что ты предложишь мне свой дом, Форт.

Есть ли у тебя другие знакомые в городе?

— Нет. Мы здесь всего несколько дней. У Оливера есть здесь друзья, но…

— — Вот именно что но… — закончил Форт.

— Есть еще Нерисса.

Форт вопросительно посмотрел на нее.

— Нерисса Трелин. Оказалось, что она моя кузина. Я должна обедать у нее сегодня вечером.

— Так это же прекрасно! — радостно воскликнул Форт, глаза которого загорелись весельем. — Объясни ей — свое положение: Оливер уехал по срочным делам и оставил тебя одну. Я просто уверен, что она приютит тебя.

— Но как я могу…

— Сможешь. Она будет даже настаивать. Трелин, хитрая лиса, защитник семейной морали. В этом доме ты будешь в полной безопасности и, кроме того, попадешь в высшие слои общества.

Безопасность. Какое чудесное слово!

Порция вспомнила, как приветлива была с ней в парке Нерисса и какие люди ее окружали. Вот где она сможет спрятаться от распутного игрока!

— Ты действительно считаешь, что я могу пожить у нее?

— Несомненно, — уверенно заявил Форт, но его веселый тон несколько насторожил Порцию.

— Мне не хотелось бы навязываться.

— Ты и не будешь навязываться. У тебя есть мелкие деньги? Ты должна нанять портшез.

— Но я привыкла ходить пешком.

— Не советую тебе этого делать. Я бы с удовольствием подвез тебя, но боюсь, что это не понравится Трелину. Он и так бросает на меня косые взгляды. Мое сопровождение только все осложнит. Вот если бы мы с тобой были родственниками, тогда все было бы по-другому. Хотя, — добавил Форт с очаровательной улыбкой, — я отношусь к тебе по-родственному и сделаю все, чтобы помочь тебе.

— Большое спасибо. Форт, — поблагодарила Порция, позволяя другу обнять себя. — Ты даже не представляешь, как важна для меня твоя помощь.

— Теперь все будет хорошо, — сказал Форт. — Я обещаю тебе это. И пожалуйста, Порция, перестань спорить по каждой мелочи. Не давай воли чувствам. Если с тобой опять что-то случится, я не прощу себе этого.

— Ты очень заботливый, Форт. Я постараюсь вести себя достойно, но ты же знаешь, что я не могу сдаваться без боя.

— К сожалению, знаю, но уступи мне хотя бы водном: нанимай портшез каждый раз, когда выходишь на улицу.

— Хорошо.

— И извести меня, когда устроишься. Если леди Трелин все-таки откажет тебе, дай мне знать, и я что-нибудь придумаю. Ты действительно не должна жить в таком месте, как этот дом.

Преисполненная чувства благодарности. Порция встала на цыпочки и поцеловала Форта в щеку.

— Благодарю тебя. Форт.

— Тебе пора повзрослеть и не делать больше глупостей, — заметил Форт, легким поцелуем касаясь ее губ.

— Вполне с тобой согласна, — ответила Порция, думая о Брайте Маллорене.

Она должна была признаться себе, что боится не этого дома, куда в любой момент мог прийти Маллорен, а своего сердца, которое сразу сдастся на милость победителя. Ей действительно нужна надежная крыша над головой.

Как только Форт ушел, Порция надела шляпу и перчатки, решив немедленно нанести визит Трелинам. Она открыла дверь и сразу увидела миссис Пинней, поджидавшую ее.

— Какой прекрасный джентльмен ваш кузен! — воскликнула она, глядя на Порцию с благоговением и некоторой долей недоверия.

— Вы имеете в виду графа Уолгрейва? — нарочно переспросила Порция.

Глаза женщины расширились от удивления.

— Неужели это тот, кого называют Неподкупный?

— Нет, это его сын, — холодно ответила Порция. — Я собираюсь нанести визит одной моей родственнице и попросить приютить меня до возвращения брата. Пожалуйста, найдите для меня портшез.

— Вы поступаете очень мудро, — заметила миссис Пинней с подобострастной улыбкой. — Молодая женщина всегда должна помнить о своей репутации, моя дорогая.

Порция едва удержалась от смеха, настолько глупым ей показался этот совет.

Ожидая, пока Симон сбегает за портшезом, Порция думала о Брайте. Неужели такой человек, как он, мог тайком пробраться в ее дом? Скорее всего пьяница-сосед просто все выдумал. Она потерла виски руками, пытаясь припомнить, что же произошло с ней перед тем, как она оказалась в постели, но это ей не удалось; смутно мерещился лишь высокий мужчина, который нес ее на руках и целовал в лоб. Кто бы это мог быть? Форт? Ну конечно же, Форт.

Но в глубине души Порция чувствовала, что это мог быть и Брайт. Это он аккуратно поставил у кровати ее ботинки. Это он уложил ее в постель. Но почему она так волнуется, ведь не случилось ничего страшного? Даже если это был и Брайт — хотя скорее всего это больное воображение пьяного соседа, — то что в этом страшного?

Нет, ей нельзя оставаться в этом доме! Теперь она не сможет Спокойно спать. Ей нужно другое убежище, и только Нерисса может помочь ей в этом. Сев в портшез. Порция отправилась к кузине.

Глава 13

Дворец Трелинов, окруженный колоннадой, отделялся от улицы широким, вымощенным каменными плитами двором, обнесенным высокой оградой из кованого железа. Увидев его, Порция оробела: как можно просить пристанища в такой величественной резиденции. Однако носильщики портшеза без колебаний вошли в ворота, и привратник пропустил их, даже не спросив Порцию о цели визита. Она начала понемногу успокаиваться: несмотря на свою грандиозность, это все же был не королевский дворец. Миновав двор, носильщики поднялись по широкой лестнице и остановились у массивной двойной двери. Здесь они опустили портшез и помогли Порции выйти. Из расположенной в нише караульной появился сторож.

«Порция, страж дверей…» — вспомнила она слова Брайта.

Сторож поинтересовался, кто она и с какой целью пришла, но, услышав имя, немедленно распахнул перед ней дверь. Порция расплатилась с носильщиками и, немного поколебавшись, вошла во дворец.

Она оказалась в огромном, украшенном изразцами холле и огляделась. В нишах холла стояли классические статуи. Прямо перед ней была широкая мраморная лестница с белыми перилами. Свет, падавший из расположенного наверху круглого окна, подчеркивал холодную белизну холла. Все скорее напоминало храм, нежели жилище человека.

Порция снова стала нервничать: царившая в холле тишина и холодная белизна угнетали ее. Она назвала швейцару свое имя, надеясь в душе, что Нериссы нет дома. Однако швейцар сразу провел ее в маленькую приемную.

Чувствовалось, что фамилия Сент-Клер пользовалась в доме большим уважением.

В приемной горел небольшой камин и было теплее, чем в холле, но холодные цвета интерьера создавали впечатление прохлады. Стены приемной были оклеены серебристо-серыми обоями с нарисованными на них синими птичками. На окнах висели бледно-голубые парчовые шторы, а по углам комнаты стояли белые стулья, обтянутые голубым в серую полоску шелком.

Порция нервно заходила по комнате: что она будет делать, если Нерисса откажет ей? Конечно, она может вернуться к миссис Пинией, но там небезопасно — в любой момент может появиться Брайт Маллорен. Порция напомнила себе, что теперь она под защитой графа Уолгрейва, но это почему-то не казалось особенно надежным.

Вернулся швейцар и вместо того, чтобы указать ей на дверь, на что втайне рассчитывала Порция, повел ее вверх по мраморной лестнице. Они прошли по длинному, покрытому светлым ковром коридору и оказались в будуаре миледи.

Интерьер будуара Нериссы был прямой противоположностью холодному интерьеру дома. Шелковые драпировки и расписанные от руки обои были выдержаны в теплых розово-кремовых тонах. Тепло шло и от большого горящего камина. Порция не успела как следует оглядеться, потому что моментально оказалась в душистых объятиях хозяйки.

— Моя дорогая кузина! Я так бранила себя, что не назначила нашу встречу на более раннее время, и вот вы здесь задолго до часа обеда!

Несмотря на столь экспансивную встречу, у Порции сложилось впечатление, что Нерисса держится несколько натянуто и настороженно. Правда, это было неудивительно, хотя и не являлось хорошим предзнаменованием. Усадив Порцию в кресло, Нерисса из серебряного кувшинчика собственноручно налила ей шоколада.

Нерисса была такой же прекрасной, как и окружавшая ее обстановка. Золотистые, сверкающие волосы крупными локонами струились по спине; свободное платье из кремового шелка украшали вышитые розы и тончайшие кружева низкий вырез позволял видеть белые плечи и круглые, полные груди.

— Чем вызван твой ранний визит, Порция? — спросила Нерисса, и только теперь Порция поняла, что пришла в неположенное для визитов время. Но отступать было поздно.

— Я попала в затруднительное положение, — ответила она.

— Я так и подумала, но расскажи мне все по порядку, и я постараюсь помочь тебе, если это в моих силах.

Приветливость, прозвучавшая в голосе Нериссы, расходилась с беспокойным выражением ее больших карих глаз, и это навело Порцию на мысль, что кузина не любит обременять себя чужими заботами.

— Мой брат был вынужден уехать… — начала Порция.

— И оставил тебя одну? с удивлением закончила Нерисса.

— — Да. Дело не терпело отлагательства.

— И все равно он не должен был оставлять тебя одну, без всякой защиты. Что же ты теперь собираешься делать?

Было ясно, что Нериссе и в голову не приходит оставить кузину у себя.

— Не знаю, — ответила Порция.

Отпивая мелкими глоточками шоколад, Нерисса с поразительной недогадливостью продолжала расспрашивать Порцию.

— У тебя много знакомых в Лондоне?

— Боюсь, что нет.

— А как насчет Брайта Маллорена?

Порция вздрогнула и чуть не пролила шоколад: неужели уже все стало известно?

— Что ты хочешь этим сказать? — спросила она.

— Тогда в парке, — начала Нерисса, — мне показалось, что вы хорошо друг друга знаете. Многие так подумали.

Порция с облегчением вздохнула. Не глядя на Нериссу, она ответила:

— Он просто знакомый моего брата.

Это была явная ложь, но Порция надеялась, что Нерисса ей поверит.

— Странно, — сказала та. — Что может быть между ними общего?

Порция пошла на хитрость.

— Игра в карты, — ответила она.

— Ах, да, — согласилась Нерисса, все еще с недоверием глядя на Порцию. — Надеюсь, ты этого не одобряешь?

Если Нерисса хочет заверений, что у нее нет ничего общего с игроками, она их получит.

— У меня отвращение к картам, — Ответила Порция. — Но сейчас, слава Богу, Оливер понял, что допустил ошибку, играя в карты, и собирается исправиться.

— Как чудесно! Немногие поступают столь мудро. Мне кажется, что лорд Брайт — заядлый игрок.

— Насколько мне известно, да.

Нерисса откусила маленький кусочек бисквита.

— Но согласись, что он великолепен, — сказала она. Перед Порцией промелькнуло видение голого по пояс Брайта с распущенными волосами.

— Согласна, — ответила она, так как отрицать очевидное было просто нелепо. — Но судят не по словам, а по делам.

— Ты слишком сурова к человеку, которого плохо знаешь. Почему ты не любишь его? — спросила Нерисса, в словах которой, однако, не чувствовалось упрека.

— Лорд Брайт поощряет Оливера к карточной игре. У меня нет уверенности, но я думаю, что он понемногу проигрывает ему с тем, чтобы потом отыграться по-крупному.

Брови Нериссы поползли вверх.

— Но ты обвиняешь его в том, что он «хищник»?

— Мне кажется, что это именно так.

Порция внезапно вспомнила, что в последний раз Оливера обыграл Кутбертсон, а вовсе не Брайт, и ей пришло в голову, что между ними существует какая-то связь, хотя это казалось маловероятным.

Нерисса громко рассмеялась.

— Не вздумай сказать это Брайту в лицо, — посоветовала она. — Трелин ненавидит неприятности.

— А ты считаешь, что Лорд Брайт способен на такие поступки?

Выражение лица Нериссы стало холодным. Она задумчиво посмотрела на Порцию.

— Я думаю, что Брайт Маллорен способен на все, но если он и «хищник», то вряд ли будет охотиться на такую мелкую добычу, как твой брат. Возможно, ты хочешь отомстить ему за своего брата?

Атмосфера в комнате, поначалу такая дружелюбная, внезапно изменилась, и Порция не знала, что делать.

— Как я могу отомстить такому человеку, как лорд Брайт, — сказала она, — да у меня нет и желания это делать. Я просто стараюсь избегать его.

Лицо Нериссы внезапно напомнило Порции сейчас выражение кошки, подкрадывающейся к мыши, но не той дикой кошки, которая гонится за мышью как за добычей, а домашней, лоснящейся кошки, играющей с мышью ради развлечения.

— Женщины обычно находят лорда Брайта очень привлекательным, — промурлыкала Нерисса.

— Я и не отрицаю, что он красив.

— Человек может быть привлекательным не только своей наружностью. Говорят, что он искусный любовник. Порция почувствовала, что краснеет.

— Я ничего не понимаю в таких вещах, Нерисса.

— Моя дорогая, в данном случае я говорю только о флирте. Разве он не флиртовал с тобой?! Например, в парке?

Порция смотрела в чашку, не зная, что ответить.

— Полагаю, что флиртовал, — сказала она еле слышно. «Ты гибкая, как ива, грациозная, как олениха, твое тело отвечает на мою ласку», — прозвучало в голове у Порции.

— Так тебе это не нравится?

«Так, моя красавица. Потанцуй подо мной, покажи, что ты хочешь получить дар Венеры…»

— Мне это неприятно, — отрезала Порция. Она взглянула на Нериссу и прочла в ее темных глазах разочарование, смешанное с долей удивления.

— Тебя следует научить флиртовать, моя дорогая, тогда тебе это не будет казаться неприятным. Ты побьешь противника его же оружием.

От неожиданности Порция дернулась и пролила немного шоколада.

— Право, Нерисса, я не хочу иметь ничего общего с этим человеком!

— Что ты так горячишься? Помнится, в его глазах было восхищение, когда он представлял тебя мне. Разве он не восхищался тобой?

Порция теперь почувствовала себя мышью в лапах у кошки. Как могла она находить Нериссу удивительной?

— Нет! — ответила она резко, ставя на стол чашку и вытирая салфеткой пролитый шоколад.

— Он ходил с тобой под руку по парку, и на лице у него было написано восхищение.

— Он просто играл.

— Но Брайт Маллорен обычно придает играм серьезное значение, и он всегда выигрывает…

Потеряв над собой контроль. Порция вскочила с кресла.

— Ах, Нерисса, перестань дразнить меня! Лорд Брайт просто посмеялся надо мной, и я не хочу его больше видеть!

— Неужели ты такая трусиха?

— Нет!

— Тогда в чем дело? — опять промурлыкала Нерисса. — Я чувствую, что он от тебя без ума, а уж я-то никогда не ошибаюсь в таких делах. Если ты поведешь себя как надо, Порция, он скоро будет валяться у тебя в ногах, умоляя о любви. И вот тогда ты его с презрением отвергнешь. Разве это не самая сладкая месть?

— Нет! — закричала Порция, чувствуя, что ей вот-вот станет плохо.

— — Ты что, боишься его? Он не причинит тебе никакого вреда, пока ты под нашей протекцией. Все, о чем я тебя прошу, это… просто поощряй его ухаживания, а когда он окончательно влюбится в тебя, отвергни его.

— Нет!

Они пристально смотрели друг на друга, каждая испытывая терпение другой. Нерисса сдалась первой. Пожав плечами, она громко рассмеялась.

— Увы, похоже, у тебя нет желания отомстить.

Как по мановению волшебной палочки, она опять сделалась радушной и очаровательной.

— Ты должна остаться жить у нас до возвращения брата, дорогая кузина. Забавно будет ввести тебя в общество,

Порция не знала, что делать. Она уже была не вполне уверена, что хочет остаться в доме Трелинов, но отказываться тоже не хотелось.

— Ты очень добра, Нерисса, но мне бы хотелось пожить тихо…

Не обращая внимания на ее слова, Нерисса продолжала:

— Возможно, нам удастся найти тебе мужа. Она оценивающе посмотрела на Порцию.

— Как ни странно, но ты хорошенькая, несмотря на отсутствие форм.

Порция с ужасом вспомнила бордель Мирабель.

— Я не претендую быть красавицей, и я совершенно плоская, как мальчишка. К тому же мне уже двадцать пять лет.

— Но ведь чем-то ты привлекла внимание Брайта Маллорена?

— Говорю тебе, что нет! В парке он просто играл на публику, и одному Богу известно, зачем!

Нерисса внимательно изучала Порцию, раздевая ее взглядом.

— Ты невысокая, худенькая, а потому выглядишь моложе своих лет. У тебя изящные манеры, а это привлекает. С хорошей прической и в красивой одежде ты будешь смотреться великолепно.

Порция была на грани отчаяния.

— Я не хочу выходить замуж.

— Замужество — долг каждой женщины, — сказала Нерисса с благочестивым видом. — Подумай о помощи своей семье.

Порция не могла не согласиться, что Нерисса права, но даже если она и найдет подходящего мужа, она не сможет оставить Оверстед.

— Я обречена оставаться старой девой, Нерисса.

— Еще рано терять надежду. В нашем доме ты встретишь много интересных и элегантных мужчин, которые сочтут за честь породниться с Трелинами, и, кроме того, ты окажешь услугу мне. Видишь ли, я жду ребенка, и Трелин очень за меня беспокоится. Мой дорогой муженек хочет найти мне компаньонку, но для меня гораздо лучше было бы иметь рядом своего человека.

Порция поздравила Нериссу с беременностью, после чего та взяла в руки серебряный колокольчик и позвонила. В дверях появился дворецкий.

— Милорд дома? — спросила она.

— Да, миледи.

— Попросите его зайти ко мне.

Порция поднялась и поправила юбку.

— Нерисса…

Нерисса засмеялась, и ее смех прозвенел, как колокольчик.

— Не волнуйся так, моя дорогая. Через меня Трелин — твой кузен. Он полюбит тебя так же, как и я.

Однако вошедший в это время в будуар лорд Трелин не выказал особой любви к Порции, хотя во взгляде, обращенном к жене, эта любовь светилась. Сегодня он был одет более просто — в серый с серебряной отделкой костюм. Лорд полностью соответствовал холодной, классической белизне своего дома и контрастировал с яркой красотой будуара его жены. Он производил впечатление весьма необычного человека.

— Трелин, — проворковала Нерисса, — дорогая Порция пришла навестить нас.

Лорд Трелин взял руку Порции и поднес ее к губам.

— Enchantй*. А разве мы должны были увидеться не вечером, кузина?

* Очарован (фр.).

Порция торопливо присела в реверансе и посмотрела на Нериссу, ожидая поддержки.

— Бедная Порция попала в затруднительное положение, Трелин. Ее брату пришлось уехать из города. Разве не восхитительно было бы оставить ее у нас? Мы могли бы показать ей Лондон.

Лорд Трелин указал Порции на стул и сел сам рядом с женой.

— Я не хочу, чтобы ты утомляла себя, дорогая. В твоем положении это вредно.

Ответ прозвучал как отказ, и Порция почувствовала облегчение.

Нерисса надула губки и положила пухлую ручку на , плечо мужа.

— Для меня не составит никакого труда свозить Порцию куда-нибудь, показав ей Лондон. Трелин, я убеждена, что одной мне будет гораздо скучнее. Ты все время занят делами, а я не могу выходить только в сопровождении слуг. Пожалуйста, дорогой.

Взгляд, который лорд Трелин бросил на Порцию, не был особенно дружелюбным, и за ним последовал настоящий допрос. Он велся в форме светской беседы, но Порция чувствовала себя так, как будто не только ее жизнь, но и жизнь ее семьи выворачивается наизнанку. Ему определенно хотелось оградить жену от всяких неприятных неожиданностей.

Порция была вынуждена рассказать, что Оливер уехал покупать патент для армии, но обошла молчанием дела, связанные с долгами.

— — Мы должны приветствовать тех, кто хочет служить королю, — сказал лорд Трелин, хотя Порция чувствовала, что он считает Оливера полным дураком.

Далее Трелин принялся расспрашивать Порцию о ее знакомстве с Брайтом Маллореном.

— Он вел себя очень фамильярно, гуляя с вами под руку по парку, кузина Порция.

— Я не знала, как отказаться, милорд, — созналась Порция. — Что касается фамильярности, то здесь есть доля истины: он оказывал мне различные знаки внимания, но я дала ему понять, что не нуждаюсь в них.

Какой же бессовестной лгуньей она становилась!

— Вы не ожидали встретить такого человека, кузина?

Порция смело выдержала взгляд бесцветных глаз Трелина.

— Совершенно верно, — подтвердила она. Трелин одобрительно кивнул:

— Вы кажетесь мне разумной женщиной, да и ваш возраст не позволяет делать глупости.

Порции хотелось, чтобы это было правдой. Лорд Трелин повернулся к Нериссе:

— Прекрасно, моя дорогая. Если тебе доставит удовольствие компания твоей кузины, я не возражаю, чтобы она пожила здесь, но мне не хотелось бы, чтобы ты часто выезжала в свет. Мы будем брать с собой кузину Порцию в те дома, которые мы постоянно посещаем.

Согласие Трелина показалось Порции сомнительным, но Нерисса, протянув мужу руки, воскликнула

— Трелин, ты самый лучший из мужей!

Он взял руки жены и поднес их к губам. На этот раз поцелуй был не просто данью вежливости. В его жесте сквозила скрытая страсть, от которой у Порции пошел мороз по коже. Было ясно, что лорд Трелин обожает свою жену, но Порция не хотела бы такого обожания.

Взгляд Трелина снова стал холодным, когда он посмотрел на Порцию.

— Если кузина Порция остается жить с нами, то мы должны заказать ей несколько новых платьев.

— У меня достаточно одежды, — запротестовала Порция.

Лорд Трелин холодно улыбнулся:

— Я сомневаюсь в этом. Вы должны позволить мне это маленькое удовольствие. Вы становитесь компаньонкой Нериссы, и я хотел бы отблагодарить вас за это.

Значит, он решил вот таким образом расплатиться с ней. Своим предложением он поставил ее скорее на место прислуги, нежели близкой родственницы. А может, он просто боится, что она своим скромным видом опозорит их семью?

Ладно. Будь что будет.

Порция сердечно поблагодарила Трелина, и он ушел.

Нерисса немедленно распорядилась послать за ее любимой портнихой.

— Дорогой Трелин подумал даже об одежде, — сказала она. — Я обожаю тряпки, но в моем положении не очень-то разбежишься. Сказать по правде, вынашивать ребенка очень утомительно.

— А когда он должен появиться на свет?

— В мае. Ты представляешь, какой огромной я тогда буду? У меня уже совсем исчезла талия.

Она с досадой погладила себя по животу, хотя за складками шелка его не было видно.

— Увы, совсем себе не нравлюсь, — заметила со вздохом Нерисса, затем, поведя плечами, добавила:

— По крайней мере теперь я смогу одевать тебя.

Она еще раз внимательно осмотрела Порцию:

— Ты очень худая, а джентльмены предпочитают более пышные формы. Тебе надо побольше есть.

Твои ноги стройные, но сильные, твое тело гибкое, как ива", — прозвучало в ушах Порции.

Вероломная память не оставляла ее в покое.

— А совсем недавно, Нерисса, ты говорила, что джентльмены будут падать к моим ногам. Слова Порции совсем не задели кузину.

— О, моя дорогая, твоя худоба вовсе не недостаток. Я просто думаю, что с помощью оборочек у корсажа мы сможем сделать твою грудь более пышной. И конечно же, нам не стоит выставлять напоказ твои плечи. Мадам Бодель все решит сама. Она просто творит чудеса. Что касается волос, то они у тебя слишком рыжие. И знаешь, я просто не представляю, чем можно вывести веснушки. Все известные мне патентованные средства не дают должного эффекта.

Порция вздохнула и продолжала молча слушать болтовню кузины. Она совсем перестала понимать Нериссу. Конечно, говорить о толпе поклонников не приходилось, но Порция совсем не чувствовала себя уродкой, и бестактные замечания Нериссы расстраивали ее.

Порция вздохнула с облегчением, когда Нерисса, потеряв интерес лично к ней, перешла к сплетням. С полчаса кузина перемывала косточки всему светскому обществу. Порции было скучно, так как она совсем не знала людей, о которых шла речь, но слушала внимательно. В конце концов, в ее теперешние обязанности входило слушать болтовню Нериссы, да к тому же и лучше заранее знать все о том обществе, куда ее собирались ввести.

И хотя Нерисса рассказывала о развлечениях и скандалах, Порция слушала ее со все возрастающим интересом Она внезапно поняла, как права была Мирабель, говоря, что подоплекой всех светских мероприятий являются политика и власть. Виги и тори, король и парламент, финансовые круги и высший свет — все эти силы делают свою политику на балах и в будуарах.

— Ты упомянула имя Ротгара, — перебила Порция кузину. — Он ведь брат лорда Брайта, не так ли? Брови Нериссы поползли вверх.

— Я думала, что тебя совсем не интересует Этот человек.

Порция почувствовала, что краснеет.

— Я этого не говорила. Просто у меня нет охоты попасть в его сети, но мне кажется, что мы должны знать все о своих врагах.

Лицо Нериссы стало печальным.

— Этот человек обладает сверхъестественной силой добиваться своего. Он очень опасен.

— А ты хочешь, чтобы я заигрывала с лордом Брайтом?

— Брайт заслуживает страданий за все свои проделки. Нам совсем не обязательно вовлекать сюда Ротгара, да к тому же его нет в городе.

Разговор становился для Порции все более интересным, но именно в это время приехала портниха.

Мадам Бодель была молодой женщиной с острым взглядом. Она не скрывала своей радости, что получила такой выгодный заказ, да еще в это время года, которое считалось мертвым сезоном. Она и две ее помощницы начали суетиться вокруг Порции, снимая с нее мерки " производя нужные расчеты. Тут же были сделаны выкройки и манекены. Порция заметила, что мадам советовалась только с Нериссой и ни словом не обмолвилась с ней самой.

Мадам хорошо знала, кому принадлежит власть в этом доме.

Порция начала чувствовать себя одним из манекенов, служащих только для примерки одежды.

— Моей кузине срочно требуется хотя бы одно платье, — сказала Нерисса.

Мадам лукаво посмотрела на нее и вытащила на свет Божий образчик прекрасной материи — шелк кремового цвета, расшитый разноцветными птицами.

— Эта материя не требует особенной обработки, и мы сможем быстро сшить из нее платье.

При виде чудесного шелка у Порции захватило дух. Такой шелк стоил целого состояния.

Нерисса жадным взглядом впилась в ткань, и Порция уже решила, что она закажет платье для себя, но кузина, вздохнув, сказала:

— А почему бы и нет. Как скоро оно будет готово?

— Через три дня, миледи.

Нерисса кивнула и отпустила мадам.

Порция была тронута добротой кузины и горячо поблагодарила ее.

— Никогда в жизни я не видела такой чудесной материи. Должно быть, она стоит больших денег?

Нерисса безразлично пожала плечами:

— Что деньги? Не в деньгах счастье.

Порция почувствовала, что вот-вот разразится истерическим смехом, и постаралась поскорее подавить его.

— Пока я могу обойтись своими старыми платьями, Нерисса. Мне нужно вернуться домой и собрать вещи.

Нерисса согласилась, но настояла, чтобы Порция ехала в карете Трелинов в сопровождении лакеев.

Порция с помпой подкатила к дому миссис Пинней, При виде великолепного экипажа и слуг, одетых в ливреи, все соседи высыпали на улицу, а сама миссис Пинней чуть не лишилась чувств. Порция приказала ей сохранить для нее квартиру и сказать Оливеру, когда тот вернется, где живет его сестра.

Порция быстро упаковала вещи в коробки и, пока слуги сносили их вниз, достала из тайника оставшиеся монеты: с ними она будет себя чувствовать гораздо увереннее.

А как быть с деньгами, которые Брайт Маллорен обещал положить на ее счет в банке? Ей нужны эти деньги, но она не хотела бы снова встречаться с Брайтом. Можно было бы попросить лорда Трелина помочь ей, но тогда ей придется рассказать ему, откуда они появились.

Когда последняя коробка была вынесена, Порция оглядела унылую квартиру и с облегчением вздохнула. Здесь, на Дрезденской улице, не было ничего, кроме нужды и печали. Теперь она будет жить в хорошо охраняемом дворце Трелинов, где можно чувствовать себя в полной безопасности. Однако, возвращаясь к Трелинам в роскошной карете с шелковыми сиденьями и вышитой скамеечкой под ногами, Порция вновь почувствовала, что ее охватывает беспокойство.

Внешне дела обстояли самым наилучшим образом: теперь она компаньонка Нериссы. Она будет слушать ее болтовню, заниматься рукоделием и другими приятными вещами, будет выезжать с ней в свет, но все это продлится лишь несколько дней.

Скоро вернется Оливер уже в качестве солдата королевской армии. Форт расплатится с ненавистным майором Барклаем. Порция вернется в Дорсет к своей прежней жизни.

Все само собой разрешилось. Тогда почему она сидит в карете, ломая руки? Почему не может быть спокойной и радоваться жизни? И почему, когда карета въехала в окруженный кованой оградой двор и ворота закрылись у нее за спиной. Порция почувствовала, что ее привезли не в уютный дворец, а, в тюрьму?

Если это и была тюрьма, то самая роскошная. Порции отвели очаровательную спальню, выдержанную в холодных тонах всего дома, и маленький будуар. Везде были расставлены дорогие безделушки, а кровать закрывал белый балдахин, украшенный серебряными шнурами и бахромой.

Две служанки разложили по шкафам вещи Порции, развесили платья.

Ее пришла навестить Нерисса, одетая, как всегда, в элегантное белое платье.

— Надеюсь, тебе будет уютно в этих комнатах, кузина? Боюсь, что в нашем доме все несколько бесцветно. Я пытаюсь убедить Трелина изменить интерьер, сделать его более ярким, но пока мне удалось достичь этого только в моих комнатах.

— Здесь очень красиво, — сказала Порция.

— Но так скучно. — Нерисса недовольно надула губки. Порцию так и подмывало спросить кузину, почему она вышла замуж за Трелина, с которым у нее нет ничего общего, но она сдержала себя, найдя такой вопрос неуместным. В аристократических кругах браки заключаются с выгодой для каждого и личные вкусы редко принимаются в расчет.

— А сейчас, — сказала Нерисса, — если ты готова, мы можем ехать по магазинам. Я уверена, что тебе надо купить целый ряд вещей, а меня эта поездка хоть немного развлечет. Ты не представляешь, как скучно ходить по магазинам в сопровождении мужчин.

— Лорд Трелин ходит с тобой по магазинам? — удивилась Порция, накидывая на плечи легкую пелерину.

— Бедняжка не любит отпускать меня одну, но сегодня ему нужно быть в палате, и он согласился, чтобы мы отправились вдвоем. Сегодня слушается какое-то скучное дело по государственному долгу.

— Боже праведный, неужели у государства тоже есть долги?

Нерисса громко рассмеялась:

— О, моя дорогая, если тебе это интересно, то поговори с Трелином. Я только знаю, что война — очень дорогая затея. Ну, ты готова? Какая миленькая пелерина, и она очень идет к твоим волосам и глазам.

Порция последовала за Нериссой к карете, думая об Оливере: замечание кузины относительно ее волос и глаз наверняка бы пришлось ему по душе.

Путешествие по магазинам оказалось для Порции весьма приятным. Нериссу везде знали и встречали радостными улыбками. Она покупала все, на что падал ее взгляд.

Поход по магазинам был своего рода светским развлечением. Встречая знакомых, Нерисса часто останавливалась, чтобы приветствовать их, представить Порцию и обменяться последними сплетнями, многие из которых были скандальными. Порция волей-неволей вспоминала, что рассказывала ей кузина о светском обществе; приходили ей на ум и собственные наблюдения, сделанные в парке. Встречи со знакомыми Нериссы, а все это были дамы, не доставляли ей особого удовольствия, но она старалась вести себя с ними учтиво.

Вскоре, однако, им стали встречаться и мужчины. Они выходили из магазина дорогих тканей и буквально столкнулись с высоким мужчиной, поклонившимся Нериссе. Она резко остановилась.

— Лорд Хитерингтон! — воскликнула Нерисса сразу охрипшим голосом. — Какими судьбами?! Что привело вас сюда? Неужели вы решили купить шелк?

Красивый темноволосый джентльмен низко склонился к руке Нериссы.

— Боже мой, как я могу думать о чем-нибудь другом, когда вы рядом со мной, дорогая?

Нерисса довольно засмеялась:

— Вы мне льстите, милорд. Позвольте представить вам мою кузину, мисс Порцию Сент-Клер. Она некоторое время поживет с нами, чтобы составить мне компанию. Разве это не восхитительно?!

Лорд Хитерингтон склонился к руке Порции.

— Рад познакомиться с вами, мисс Сент-Клер, — сказал он и, повернувшись к Нериссе, добавил:

— Очаровательное дитя. Уверен, что она будет вам полезной.

— Порция старше меня, милорд, — с улыбкой поправила его Нерисса. — Она кажется моложе из-за своего невысокого роста и хрупкого телосложения. Она только что приехала из своего поместья.

Изогнув брови, лорд Хитерингтон изучающе посмотрел на Порцию.

— Это меняет дело, дорогая леди. Я обожаю провинциалок.

Порция вздрогнула; его слова напомнили ей события прошлого вечера.

Нерисса побарабанила пальчиками по руке джентльмена.

— Она столь наивна и неиспорчена, что ваши ухаживания не достигнут цели.

Лорд Хитерингтон взял Порцию за руку.

— Как жестоко с вашей стороны, мисс Сент-Клер. Если мы не будем флиртовать, мы все умрем от скуки.

— Мне это кажется абсурдом, милорд, — ответила Порция, пытаясь освободить руку.

— Но сейчас я не флиртую.

Лорд Хитерингтон поднес руку Порции к губам и изучающе заглянул ей в глаза. Затем он повернулся к Нериссе и, казалось, совсем забыл о Порции.

Та чувствовала себя неловко, ей стало казаться, что она здесь лишняя. Она подозревала, что эта встреча не понравилась бы лорду Трелину. В общем-то не происходило ничего особенного, обычная пустая болтовня и подшучивания, но вся атмосфера была какой-то неприятной и безнравственной. Что это — флирт или что-то более серьезное?

Однако у Порции не было оснований мешать Нериссе в выборе знакомых, и она стояла, как истукан, дожидаясь, когда лорд Хитерингтон отправится восвояси. Наконец он ушел, и дамы двинулись дальше.

— Тебе нужно научиться хоть немного кокетничать, Порция, — с раздражением заметила Нерисса. — Ты станешь объектом насмешек, если каждый раз, когда джентльмен делает тебе комплимент, будешь застывать на месте с вытянутым лицом.

— Прости меня, но я чувствую себя очень неловко.

— Ты просто жеманница. Тебе надо учиться флиртовать, иначе ты никогда не найдешь себе мужа.

— — Мне не нужен муж, Нерисса, но если я когда-нибудь и выйду замуж, то предпочла бы, чтобы это был человек, не умеющий флиртовать.

— Вероятно, это будет самый скучный человек на свете. В это время, совсем неожиданно для себя, они столкнулись с Брайтом Маллореном. На этот раз он был без собаки. Порции казалось, что события прошедшего вечера должны были отразиться на нем и его поведении, но он вел себя просто и спокойно, представив ей своего друга, лорда Эндовера.

Лорд Эндовер, подвижный блондин с красивым лицом, был слишком приятным, чтобы быть другом такого страшного человека, как Брайт.

Порция с головой ушла в свои мысли и совершенно растерялась, когда Нерисса сказала:

— Лорд Брайт, я только что говорила, что Порции нужно научиться флиртовать. Вы непревзойденный мастер в этом деле, и почему бы вам не преподнести ей хоть несколько уроков.

Порция растерянно посмотрела на Нериссу, но та с улыбкой взяла под руку лорда Эндовера и ушла вперед. Порции ничего не оставалось, как последовать за ней под руку с человеком, которого она решила всячески избегать.

Глава 14

— Успокойтесь, Ипполита, — произнес Брайт тихо, — со мной вам ничто не угрожает.

Порция резко повернулась, готовая дать ему достойный отпор, но какая-то нежность в его взгляде удержала ее.

— Итак, — сказал он, воспользовавшись моментом, — Нерисса взяла вас под свое покровительство. Вам очень повезло.

— После моего позора. Вы на это намекаете? — ответила Порция, ускоряя шаг.

— Я ни на что не намекаю, — заметил Брайт, улыбаясь. — Просто ее положение в обществе и уважение, которым она пользуется, — это именно то, что вам сейчас так необходимо.

— Если вам нужны слова благодарности за то, что вы меня ей представили, считайте, что вы их уже получили, милорд.

— Ваше счастье для меня выше всякой благодарности, уверяю вас, — заметил Брайт, легко нагоняя Порцию.

Порция знала, что правила хорошего тона требуют от нее вести сейчас с ним непринужденную беседу, но не могла себя заставить это сделать. Как она может болтать с этим человеком о погоде и других пустяках после их отвратительной вчерашней близости.

— Надеюсь, вас не очень огорчило наше маленькое приключение?

— Прошу вас, забудьте о нем, милорд.

— Вы всегда просите меня забыть о наших встречах, — сказал он с печалью в голосе, — а мне так трудно

Это сделать.

— Пожалуйста, милорд…

— Как хотите, — легко согласился он. — Тогда, может быть, вы позволите преподать вам несколько уроков? Давайте начнем с пресловутого флирта.

Порция совершенно растерялась, находясь под обаянием этого человека и опасаясь общения с ним. Она прибавила шаг, стараясь догнать пару, идущую впереди.

— Думаю, это ни к чему, милорд.

— Это приказ Нериссы, а мы должны повиноваться королеве нашего общества.

— Мне кажется, повиновение не в вашем характере Брайт догнал ее и, взяв за руку, заставил остановиться.

— Знаете, вы не должны отталкивать меня. Вспомните условия нашего пари.

— Милорд, прошу вас, не вспоминайте об этом! — взмолилась Порция, чувствуя, как запылали ее щеки.

— Тогда вы должны всячески ублажать меня. Я предлагаю вам заняться флиртом, чтобы получше узнать друг друга.

— Не вижу в этом смысла.

— Почему?

— У нас слишком разные вкусы.

— Неужели?

Брайт взял Порцию под руку.

— Я не очень хорошо знаю ваши вкусы, мисс Сент-Клер. Вы любите жареного барашка?

Порция бросила на него быстрый взгляд и увидела на его лице невинную улыбку.

— Вы же знаете, что я желаю вам только добра, продолжал Брайт.

— Нет! — закричала Порция, отмахиваясь разом и от него самого, и от его слов, а главное, от его притягательной силы.

Брайт слегка нахмурился:

— Тогда, может быть, вы любите цыпленка?

— Милорд, прекратите! — попросила Порция, едва сдерживая смех,

— Вас что, еда вообще не интересует?

— Естественно, интересует!

— И я так думаю. Я помню, что вы едите, как лошадь.

— Я отказываюсь говорить с вами на эту тему, — процедила Порция сквозь зубы.

— Тогда давайте поговорим о любви.

Открыв от удивления рот. Порция застыла на месте.

— Еда или любовь? — спросил он с вежливой улыбкой. — Так что мы выбираем?

— Что за тон? Что за разговоры? Вы пытаетесь ставить мне какие-то условия?

— Естественно, нет. Просто я стараюсь быть благоразумным и пытаюсь найти точку соприкосновения наших интересов.

— Вы ведете себя отвратительно! — закричала Порция, отнимая руку.

— Совсем нет. Ничуть. Я ищу общую тему разговора, которая была бы интересна для нас обоих.

— Библия, — отрезала Порция, ускоряя шаг в надежде догнать Нериссу и лорда Эндовера.

Она надеялась, что Брайт наконец отстанет от нее, но не тут-то было. Нагнав ее, он процитировал:

— «О, как прекрасны ноги твои в сандалиях, дщерь именитая!» — И тихо добавил:

— Или без оных.

— Это из Библии, милорд? Не помню, чтобы там были такие слова.

— Возможно, ваша Библия сокращена для молодых невинных девиц.

— Что за глупости! Мои ноги совершенно обычные, и я вовсе не дщерь именитая.

— Да, но вы носите сандалии?

— Этого, милорд, я не могу отрицать, — ответила Порция, все больше раздражаясь.

— Могу я продолжить?

Голос Брайта был глубоким и прекрасным, когда он продолжил:

— Округление бедр твоих как ожерелье, дело рук искусного художника. Живот твой — круглая чаша…

— Прекратите! — пришла в негодование Порция и остановилась. — Это не Библия, и меня пугает, что вы связываете такие непристойности со Священным писанием!

Громкий голос Порции привлек внимание не только Нериссы, но и других проходящих мимо пар.

— Ты все сопротивляешься, — весело заметила Нерисса. — А я-то думала, что ты учишься флиртовать.

Взгляд Нериссы перебегал с одного лица на другое, пытаясь понять, что произошло между Брайтом и Порцией.

Порция пристально смотрела в зеленые с крапинками глаза своего мучителя.

— Я не выношу лжи? — сказала она. Наступила тишина, и затем Нерисса промолвила;

— Порция, как невежливо обвинять джентльмена во лжи.

Порция понимала, что зашла слишком далеко, но не собиралась сдаваться.

— Если я не права, то принесу милорду свои извинения, — заявила она, гордо вскинув подбородок.

— Если вы не правы, мисс Сент-Клер, то вам придется принести больше, чем извинения. Вы заплатите мне штраф. Я прав, миссис Трелин?

— Абсолютно правы, милорд, — ответила Нерисса, наслаждаясь каждой минутой этого разговора.

— Порция была чертовски зла на них.

— Это несправедливо, милорд, — уже более кротко заявила она.

— Несправедливо обвинять джентльмена во лжи. Итак, вы снимаете свои обвинения?

Порция начала нервничать: вспыльчивая натура опять подвела ее, и она снова попала в затруднительное положение. Однако она хорошо знала Библию и была уверена, что там нет подобных непристойностей.

— Я не снимаю своих обвинений, милорд, — сказала она, решив не поддаваться ему. — А какой штраф заплатите мне вы, чтобы искупить вину?

Глаза Брайта смеялись, и она внезапно вспомнила их последнее пари. Он предупреждал ее, что ничего нельзя принимать на веру. Но если она и не разбирается в тонкостях любовных отношений, то зато очень хорошо знает Библию.

— А какой штраф вы бы хотели получить, дорогая леди? — спросил Брайт. — Поцелуй?

Порция чуть не задохнулась от возмущения.

— Я хочу получить свободу от вас, милорд. Навсегда. Чтобы никогда не видеть вас снова, не слышать ваш голос, чтобы вы никогда не дотрагивались до меня.

Глаза Брайта расширились, а Нерисса от изумления открыла рот.

— Как вы опрометчивы, — сказал Брайт очень тихо. — Вы еще услышите обо мне, мисс Сент-Клер, и относительно ваших слов, и относительно долга.

Резко поклонившись, он ушел. Лорд Эндовер последовал за ним.

— Что ты наделала, глупое создание? — прошипела Нерисса. — Одно дело избегать его, но чтобы вот так публично бросить ему вызов…

— Он лжец, — заявила Порция, глядя вслед уходящему Брайту. Тот уходил с гордо поднятой головой, широко расправив плечи. Все мужчины по сравнению с ним казались неуклюжими.

— Я в этом сильно сомневаюсь, — сказала Нерисса. — В чем он солгал тебе?

Порция решила во что бы то ни стало выбросить из головы негодяя и все события, с ним связанные. Ей было противно даже вспоминать приведенную якобы из Библии цитату. Как он посмел так обращаться со Священным писанием?!

— Все это глупости, — ответила она Нериссе. — В одном я твердо уверена: теперь он перестанет преследовать меня.

Нерисса покачала головой и направилась к карете.

Приехав домой, Порция сразу взяла Библию и тщательно просмотрела ее, обращая особое внимание на строки, которые она читала реже всего. Ничего подобного тому, что цитировал Брайт, в книге не было.

Наконец-то она победила и навсегда освободилась от Брайта Маллорена!

В этот день Трелины обедали дома. Порция была в своем лучшем платье из голубого шелка, и хотя оно не могло сравниться по красоте с парчовым, отделанным дорогими кружевами платьем Нериссы, оно вполне соответствовало окружающей обстановке. Горничная Нериссы уложила волосы Порции в красивую прическу, украсив ее белыми розами. Порция чувствовала, что выглядит хорошо и ей не стыдно за свою внешность. Она была в прекрасном расположении духа. Встреча с Брайтом Маллореном закончилась ее победой, и теперь она избавилась от него навсегда. Кроме того, под покровительством Трелинов она находится в полной безопасности.

После обеда, когда они перешли в гостиную выпить чаю, Нерисса стала упрашивать мужа поехать на званый вечер к Уиллби.

— Моя дорогая, я не хочу, чтобы ты утомляла себя, — ответил лорд Трелин.

— Трелин, скука еще более утомительная вещь.

— Ты ведешь себя не очень вежливо по отношению к нашей гостье.

— Но я думаю прежде всего о Порции, Трелин, — ответила, покраснев, Нерисса. — Ты же знаешь, что я хочу ввести ее в общество. Как я это сделаю, если все время буду сидеть дома?

Порция пыталась протестовать, говоря, что она счастлива и без развлечений, что ей хочется посидеть дома, но Нерисса не обратила ни малейшего внимания на ее протесты. Порцию охватила паника: ей не хотелось идти туда, где она вновь может встретить этого ужасного человека или где в ней могут узнать несчастную Ипполиту. Она умоляюще посмотрела на лорда Трелина, но он уже поддался уговорам жены.

— Как пожелаешь, дорогая, — сказал он, сдаваясь. Этот человек определенно ни в чем не мог отказать Нериссе.

— Если мы уж решили выйти в свет, — сказала обрадованная Нерисса, — то должны непременно попасть на раут к Дебенгемам.

— Может, мне все-таки лучше остаться дома, — попросила Порция. — Мое платье…

— — Оно очаровательно, — заявила Нерисса тоном, не допускающим возражений. — Я одолжу тебе свой жемчуг.

— Я все же не возражала бы остаться дома, — сделала последнюю попытку Порция.

— — Но ты ведь моя компаньонка. Порция, — решительно заявила Нерисса, и вопрос был решен.

Горничная надела на шею и запястье Порции сверкающий жемчуг, приколола такую же брошь к ее платью и украсила жемчугом волосы. Посмотрев в зеркало, Порция решила, что выглядит великолепно. Нерисса одолжила ей даже и веер — чудесную вещичку, украшенную золотом и жемчугом, которая придала ее туалету совершенно законченный вид. Однако, когда горничная предложила подложить ей под щеки подушечки и слегка подрумянить лицо. Порция с содроганием отказалась.

— Но ты слишком бледная, — заметила Нерисса.

— Терпеть не могу косметики, — объяснила Порция.

— Какая ты все-таки странная, — рассмеялась Нерисса. Когда они уже выходили из дома. Порция спросила, куда они все же направляются и что за люди там будут. Нерисса махнула унизанной кольцами рукой:

— Все и никто. Ну, почти никто, а возможно и все, — ответила она шутливо. — У Уиллби все бывает очень чинно: классическая музыка и прочее, а это значит, что самые приятные люди высшего общества будут развлекаться где-нибудь еще. У Дебенгемов несколько по-другому.

Порция с облегчением вздохнула. Она поняла, что лорд Трелин не любит шумные вечера, а Брайт Маллорен вряд ли захочет пойти туда, где нужно слушать классическую музыку и вести себя чинно.

Сделав такой вывод. Порция решила, что будет развлекаться. Сегодня ее первый, а возможно, и последний выезд в свет, и она должна навсегда запомнить этот вечер. По крайней мере у нее в памяти должны остаться великолепие этого вечера, а может, и тот, кто таким несчастьем вошел в ее жизнь.

Вскоре их карета стояла в ряду таких же карет и портшезов в ожидании, когда именитые гости смогут высадиться у дверей дворца Дебенгемов. Дворец располагался на соседней улице, и Порции казалось смешным ехать туда в карете, но Нерисса заверила ее, что ходить на такие вечера пешком не принято.

— Господи! — воскликнула Порция, осматривая из окна кареты длинную вереницу людей. — Похоже, здесь собрался весь город.

— Только элита, — самодовольно заметил лорд Трелин, и Порция поняла, что он гордится своей принадлежностью к ней. Она подозревала, что он наслаждается видом толпы, стоящей по обеим сторонам улицы и глазеющей на проезжающие мимо роскошные кареты. Кто-то из зевак узнал Нериссу, и в толпе стали шептать ее имя.

Польщенная, Нерисса в знак приветствия слегка склонила голову, и на ней засверкали знаменитые бриллианты Трелинов. Ничего не скажешь — она выглядела подлинной королевой света.

«Может, ради этих бриллиантов и положения в обществе Нерисса и вышла замуж за лорда Трелина?» — подумала Порция, но, решив, что нехорошо вмешиваться в интимные дела своей хозяйки, прекратила думать об этом.

Она высунула голову из окна кареты и стала наблюдать за движением вереницы гостей.

— Люди выходят из дворца с таким же удовольствием, с каким входили туда, — заметила она. — Похоже, что раут очень скучный.

— Святая простота, — рассмеялась Нерисса, — считается дурным тоном задерживаться там надолго. Все, как и мы, спешат в другие места. Мы поприветствуем хозяев, пройдем через анфиладу комнат — вот и все.

— А что потом?

— Потом мы уедем. Выйти оттуда гораздо труднее, чем войти. Как это ни смешно, но мы обязаны проделать весь этот путь.

Порции хотелось спросить, почему, но она заранее знала ответ — так принято.

Все было так, как сказала Нерисса. Они подошли к дворцу, все окна которого ярко светились, и присоединились к очереди великолепно одетых мужчин и женщин, чтобы подняться по лестнице, где у входа их ждали хозяева. Глаза Порции болели от нестерпимого блеска дорогих украшений. Запах свечей и потных тел вызывал тошноту. Порция видела, как нескольким женщинам и мужчине стало дурно и их унесли в сад. Она молила Бога, чтобы с ней не случилась такая же неприятность.

Наконец настал их черед. Они поздоровались с лордом и леди Дебенгем и прошли в комнаты. О том, чтобы присесть и отдохнуть, не могло быть и речи — вся мебель из помещения была вынесена.

Несмотря на давку, Нерисса была в прекрасном настроении. Она приветствовала всех, и все приветствовали ее. Она плыла через анфиладу заполненных народом комнат, как капитан большого корабля, а Порция и лорд Трелин следовали за ней, как маленькие суденышки.

Порция была представлена такому количеству людей, что у нее разболелась голова. Лорд Трелин с видом собственника стоял рядом с женой, явно гордясь ею.

К ним подошел высокий человек в черном бархатном, украшенном рубинами костюме и склонился к руке Нериссы, соблюдая определенную дистанцию. Несмотря на то, что они друг другу улыбались, между ними чувствовалась некоторая натянутость.

— Лорд Ротгар, — сказала Нерисса, я Порция навострила уши.

Между маркизом и его братом не было большого сходства, разве что рост и какая-то особая аура. Волосы маркиза были напудрены, но Порция разглядела, что они абсолютно черные. Черты его лица были приятными, но никто не решился бы назвать их ангельскими или схожими с дьявольскими.

Порция была представлена маркизу, и он с необыкновенным изяществом склонился к ее руке.

— Еще одна прекрасная Сент-Клер, — сказал он. —Вы обе затмите Лондон.

Присев в реверансе, Порция скромно ответила, что никак не может сравниться красотой с леди Трелин.

— Одной такой красоты хватит на целый мир, мисс Сент-Клер. Возможно, вы превзойдете ее своей добродетелью.

Его замечание невольно прозвучало оскорблением. Похоже, что все Маллорены не отличались воспитанностью.

— Все стремятся быть добродетельными, милорд, — ответила Порция, глядя ему прямо в глаза.

Губы маркиза растянулись в вежливой улыбке.

— Какое интересное наблюдение, — сказал он и, поклонившись лорду Трелину, отошел в сторону.

Насмешка, прозвучавшая в этих словах, разозлила Порцию, ей захотелось наговорить этому человеку дерзостей.

Нерисса, уловив настроение Порции, нервно рассмеялась и стала быстро обмахиваться веером.

— Итак, ты хотела бы поссориться и с Ротгаром, — сказала она. — Но должна сказать, я лично побаиваюсь маркиза.

— Он не посмеет причинить тебе вреда, дорогая, — сказал лорд Трелин, с любопытством поглядывая на Порцию, которая стала опасаться, что он учинит ей новый, похожий на инквизицию, допрос.

— Конечно же, он не причинит мне вреда, Трелин, — с улыбкой ответила Нерисса. — Он просто не посмеет, однако он очень странный. Говорят, его мать была сумасшедшей.

— Сумасшедшей? — удивилась Порция.

— Говорят, что она убила своего ребенка, младшего брата маркиза, а затем покончила с собой. В жилах Маллорена течет дурная кровь.

— Что касается дурной крови, — заметил лорд Трелин, — то она течет только в Ротгаре. У остальных его братьев была другая мать, совершенно очаровательная женщина. Я ее немного помню.

— Ты слишком добр к ним, Трелин, — сказала Нерисса, состроив кислую мину, — но согласись, что все они плохо воспитаны.

— С этим я вполне согласен, дорогая. Ба, вот и еще один представитель этой семейки!

Порция проследила за его взглядом и увидела в толпе Брайта Маллорена, одетого в красновато-коричневый бархат. Ее сердце сильно забилось, и она была готова убежать, но все-таки взяла себя в руки. Она напомнила себе, что он может и не оказать ей чести подойти к ней.

Порция посмотрела на мужа Нериссы и была поражена той неприязнью, которая была написана на его лице и которую он даже не пытался скрыть. Почему он так сильно не любит этого человека? Почему он смотрит на него, как на соперника?

Порция с трудом заставила себя остановить разыгравшееся воображение. Что это она, в самом деле? Сначала лорд Хитерингтон, теперь лорд Брайт. У лорда Трелина нет ни малейшей причины не любить Брайта, да и вообще всех Маллоренов.

Однако Порция продолжала следить за лордом Брайтом, и он слегка поклонился ей. Ей вдруг стало жарко, и она принялась быстро обмахиваться веером, продолжая украдкой наблюдать за ним.

Брайт направлялся к ним, время от времени останавливаясь у небольших группок собравшихся вместе гостей. Не обошел он и группу миссис Финдлейсон, которая, как когтями, вцепилась ему в руку. Весь свет знал, что Брайт нацелился на миссис Финдлейсон и ее богатство. Он и сам знал, что не имеет никакого права флиртовать с другой женщиной, держать с ней пари, вызывать в ней страсть на широкой кровати борделя, преследовать ее.

Он не должен приближаться к ней! Не должен!

Но он приблизился.

К этому времени Порция была ни жива ни мертва.

— — Чем это вы так возбуждены, мисс Сент-Клер? — Он осторожно взял из ее рук веер и помахал им перед ее лицом. — Вероятно, вы просто не привыкли к такой давке?

Порции захотелось обрезать его, напомнив о своем желании никогда больше не видеть Брайта, но она почему-то не осмелилась сделать этого.

— Вы совершенно правы, милорд.

— Вы уже просмотрели вашу Библию? Порция застыла, но смело посмотрела ему в глаза. Сейчас они были скорее золотистыми, чем зелеными, но это были глаза человека, который, целуя ее, наблюдал за ней.

— Я читаю ее ежедневно, милорд, — ответила Порция ледяным тоном.

Продолжая обмахивать ее веером, Брайт посмотрел на девушку с явным недоверием.

— Не прислать ли вам другую Библию? Конечно, с позволения леди Трелин.

Нерисса нервно рассмеялась:

— Библию, милорд? Это что-то новенькое! Вы ударились в религию?

— Религия — удивительно благородное дело, леди Трелин.

Сказав это, Брайт с шумом сложил веер и вложил его в онемевшую руку Порции.

Все трое смотрели вслед удаляющемуся Брайту.

— О чем он говорил? — поинтересовался лорд Трелин.

— Ничего интересного, милорд, — поспешила заверить его Порция, чувствуя, как у нее кружится голова. Это от духоты или от самоуверенности Брайта? Почему он так уверен в себе?

Она попыталась убедить себя, что это обычная манера поведения таких людей, как Брайт Маллорен. Нерисса изучающе посмотрела на Порцию.

— Однако лорд Брайт абсолютно прав. Ты что-то слишком раскраснелась, и твои щеки горят почти как твои волосы. Впрочем, ты произвела впечатление. Твоя изящная фигурка делает тебя гораздо моложе, чем ты есть на самом деле, и, кроме того, ты удивительно легкая и грациозная.

Нерисса решительно направилась к выходу, и все последовали за ней.

— Спасибо, — прошептала Порция, чувствуя себя школьницей, которую похвалили за хорошо выученный урок.

Они вышли на улицу, и к ним подкатила карета Трелинов.

Впереди их ждал вечер у Уиллби.

Несколько минут спустя Брайт и Эндовер тоже начали спускаться по лестнице.

— Куда теперь? — лениво спросил Эндовер. — Не понимаю, почему мы сегодня решили вести себя согласно правилам приличия и появились в таком скучном месте?

— Теперь мы отправимся на вечер к леди Уиллби. Эндовер остолбенело посмотрел на друга:

— Скрипучее сопрано и пылкие гарпии? Мой дорогой, я начинаю разочаровываться в тебе.

— И напрасно, — улыбнулся Брайт.

— Ах, так! Тогда что же так влечет тебя к Уиллби?

— Спорим, что Трелины направились именно туда.

— При твоей везучести мне лучше принять это на веру.

— Осведомленность, а не везучесть. Именно поэтому я так часто выигрываю. В это время года лорд Трелин удостаивает своим присутствием только несколько приемов. Сейчас они поехали или к Уиллби, или домой. Ставлю на то, что они у Уиллби.

— Сколько? — спросил с интересом Эндовер. Они спустились в холл, и слуги подали им плащи.

— Мой дорогой Эндовер, — сказал Брайт, — ты действительно жаждешь расстаться с частью своего богатства?

— Я хочу, чтобы с ним расстался ты. Спорю, что они не у Уиллби!

— Давай только на сотню, — со вздохом предложил Брайт. — У меня есть чувство жалости.

Они прошли через двойные двери и вышли в ночную тишину.

— Спорю на двадцать пять фунтов, что ты хочешь поговорить с Нериссой без свидетелей.

— Секрет моего успеха в том, что я никогда не держу пари, зная что-то наверняка. Супруг Нериссы ляжет костьми, но не подпустит меня к ней. Я для него bкte noir *. Одному Богу известно, почему.

* Чудовище (фр.)

— Да у тебя же был роман с его женой!

— Мой дорогой, половина Лондона крутила с ней роман, прежде чем он стал ее в чем-то подозревать. Откровенно говоря, мне даже жаль его.

Подозвав факельщика, они направились к дому Уиллби.

— Если не Нерисса, тогда Дженни Финдлейсон, но мне кажется, ты охладел к ней.

— Я начал думать, что мы не подходим друг другу.

— Хвала Всевышнему! Кто же теперь стал объектом твоей любви?

Брайт промолчал, и Эндовер, как бы размышляя, добавил:

— Мне кажется, что ты ухлестываешь за сестрой Апкотта.

— Ухлестываю? Разве это в моем характере?

— Не в твоем характере посещать подобного рода вечера или покупать девственниц.

Брайт удивленно посмотрел на друга. Раньше тот никогда не делал ему подобного рода замечаний.

— Итак, я жду объяснений.

— Они утомляют меня.

— Значит, вопрос не подлежит обсуждению?

— Как ты догадлив.

— Ну, твое дело. Если ты станешь объектом насмешек в клубе, то пеняй только на себя.

Некоторое время они шли молча. Затем Эндовер спросил:

— А что стало с той сказочной амазонкой с Дрезденской улицы?

— Ее брат уехал из Лондона, и она сейчас в надежном месте у своих родственников.

— Быстро сработано даже для тебя.

— Я здесь ни при чем.

Они свернули за угол и оказались на улице, где находился дом Уиллби.

— Итак, — продолжал рассуждать Эндовер, — нас сейчас интересует кузина Нериссы, мисс Сент-Клер. Похоже, из-за нее у тебя не будет скандала, но почему ты раньше не поговорил с ней?

— Из-за своей щепетильности. Ты же все слышал. Я не могу приближаться к ней, пока не докажу, что я не лжец.

— Ах, да, я совсем забыл, — рассмеялся Эндовер. — Кажется, она невзлюбила тебя.

— Она просто заблуждается.

— Неужели? А почему ты не доказал, что говоришь правду?

— Это легко сделать, но мне хочется выбрать подходящее время и место, чтобы потребовать от нее штраф.

— А что в этой девушке привлекательного? По-моему, она пуританка и слишком прямолинейна, чтобы нравиться, да к тому же плоская как доска.

— Ты так думаешь? — спросил Брайт с неподдельным удивлением. — Пуританство вполне излечимо, а прямолинейность я нахожу привлекательной. Ты знаешь, меня неудержимо влечет к женщинам, которые пытаются стрелять в мужчину. Это не совсем обычно.

— Действительно, — рассмеялся Эндовер. — Когда же это случилось и почему она хотела застрелить тебя?

— Она приказала мне остановиться, а я не повиновался.

— Значит, ты уже имел ее, и она стала твоей рабой?

— Мой дорогой Эндовер, ты грязно мыслишь. Давай-ка лучше войдем в дом Уиллби и посмотрим, нельзя ли как-нибудь управиться со скрипучим сопрано и пылкими гарпиями.

Глава 15

Вечер пришелся Порции по вкусу больше, чем раут, хотя и здесь было полно народу. Но тут хотя бы можно было присесть, а в двух комнатах даже играла музыка.

Порции хотелось отдохнуть и послушать музыку, но Нериссе не терпелось поболтать.

— Расскажи мне, что происходит между тобой и лордом Брайтом? — спросила она. — Я просто сгораю от любопытства.

— Мне нечего рассказать тебе, Нерисса. Если у этого человека есть хоть капля гордости, он никогда не приблизится ко мне снова.

— Но все-таки между вами что-то есть или ты это отрицаешь?

Порция спокойно выдержала пытливый взгляд карих глаз Нериссы.

— Ничего. Просто он не нравится мне, вот и все. Он поощряет моего брата играть в карты.

— Если уж ты так не любишь его, то почему отказываешься от мести?

Опять тот же разговор о мести. Порции очень хотелось знать, что у Нериссы на уме, ибо она как-то перестала доверять ей.

— Уверяю тебя, я просто не хочу иметь с ним ничего общего.

— Господи, почему ты злишься? — спросила Нерисса, возбужденно обмахиваясь веером. — Не хочешь рассказывать, не рассказывай.

Внезапно что-то изменилось в поведении Нериссы, и Порция, проследив за ее взглядом, пришла в ужас — Брайт был здесь.

— Как странно, — заметила Нерисса. — Брайт редко посещает светские рауты, но чтобы он пришел на такой вечер, как этот…

Порция демонстративно повернулась спиной к двери. Итак, он следует за ней по пятам. Преследует ее, как дичь. Хорошо же, она покажет ему, на что способна!

Порция молила Бога, чтобы Брайт держался подальше от них, но ее мольбы были тщетны — Брайт сразу же направился к ним.

— Леди Трелин, мисс Сент-Клер, какой очаровательный сюрприз! И лорд Трелин здесь!

Порция заметила, что, увидев Брайта, лорд Трелин пришел в необъяснимое замешательство.

— Я не знал, что вы любитель музыки, Маллорен, — сказал лорд Трелин ледяным голосом.

— Я люблю все прекрасное. Скажите мне, Трелин, что вы думаете об амазонках?

От страха Порция чуть не свалилась со стула. — Об амазонках? — рассеянно переспросил Трелин. — Совершенно ничего. А почему я должен о них что-то думать?

— Как вам нравится идея женщин-воительниц? Возможно, нам следует создать женский боевой отряд?

— Что за абсурд.

— Мне кажется, что враг в панике отступит. Что вы об этом думаете, дорогие леди? Нерисса натянуто рассмеялась.

— Почему мы должны воевать, милорд? У нас и здесь полно забот.

— Не спорю. А вы, мисс Сент-Клер? Вы согласны со мной?

— Мне бы не хотелось воевать, милорд, — ответила Порция, глядя ему в глаза.

— Неужели?! Вы удивляете меня;

Порция почувствовала, что краснеет.

— Но если враг безнравственен, — сказала она с намеком, — то я готова сражаться с ним до смертного исхода. Глаза Брайта посерьезнели.

— Но ведь безнравственность обнаружить очень сложно, не так ли?

— По-моему, нет. Безнравственно играть в карты, прелюбодействовать, посещать публичные дома.

— Кузина Порция! — возмутился лорд Трелин. — Вы говорите слишком дерзко о непристойных вещах.

— Прошу прощения, милорд, — извинилась Порция, стараясь взять себя в руки. — Вспыльчивый характер вечно подводит меня.

Она с вызовом посмотрела на Брайта в надежде, что он опровергнет ее слова, но тот поклонился и сказал:

— Мой дорогой Трелин, возможно, вам удастся выдать вашу кузину замуж. Кажется, вы имеете на нее влияние.

С этими словами он удалился, оставив у всех неприятный осадок.

После нескольких секунд красноречивого молчания лорд Трелин предложил жене руку.

— Я думаю, тебе хочется послушать игру мадам Гоноретты на арфе, моя дорогая, — сказал он.

Это случилось после того, как они покинули музыкальный салон, выдержанный в темно-малиновых тонах, где их с полчаса развлекали игрой на арфе. Лорду Трелину принесли на серебряном подносе письмо. Нахмурившись, он молча прочитал его.

— Меня вызывают по делам, моя дорогая. Я вернусь через час.

— — Мой бедный пупсик, — сказала Нерисса, нежно дотрагиваясь до руки мужа, чем привела его в немалое смущение. — Неужели дела не могут подождать до завтра?

— Ну, ну, моя конфетка, — смущенно пробормотал лорд Трелин. — Ты же знаешь, что дела у меня на первом месте.

— Но что мы будем без тебя делать?

— Здесь вы в полной безопасности и можете пока развлекаться и наслаждаться музыкой. Я возьму карету и очень скоро вернусь обратно.

Нерисса еще немного покапризничала в наконец отпустила мужа.

— Никогда не выходи замуж за политика, Порция, — сказала она, тяжело вздохнув, чем почти убедила Порцию в своей искренности. — Давай побродим немного.

Следующие несколько минут напомнили Порции их визит во дворец Дебенгемов: Нерисса, подобно кораблю, плыла через комнаты, осматриваясь вокруг, будто боясь чего-то не увидеть. Порция следовала за ней, рассеянно здороваясь с гостями и втайне надеясь избежать новой встречи с Брайтом Маллореном.

Но вместо Брайта они встретили лорда Хитерингтоиа. Он вежливо поклонился.

— Леди Трелин и очаровательная мисс Сент-Клер, я в восторге от встречи с вами! Разрешите сопровождать вас на концерт.

Взяв обеих дам под руки, он повел их в бальный зал, где исполнялись хоралы. Они медленно двигались в потоке людей, но вскоре Нерисса остановилась.

— Боюсь, что меня скоро станет тошнить от пения, — сказала она. — Порция, тебе очень хочется туда идти?

— Не очень. У тебя болит голова, кузина? Может быть, лорд Хитерингтон принесет тебе что-нибудь выпить?

— Я отведу вас в буфет, дорогие дамы. Дамы согласились, и они направились в противоположный конец дома, плывя навстречу людскому потоку.

— Хоралы сейчас в моде, — сказала Порция. Лорд Хитерингтон внимательно посмотрел на нее.

— Сегодня их исполняет хор Вестминстерского аббатства, мисс Сент-Клер. Вы уверены, что не хотите послушать их? Обещаю вам хорошо заботиться о леди Трелин.

— Нет, благодарю вас, милорд. У меня тоже разболелась голова.

На самом же деле Порции очень хотелось послушать хоралы в исполнении знаменитого хора, но она боялась остаться одна, будучи уверена, что Брайт где-то здесь и в таком случае подойдет к ней. Наконец они пришли в буфет, но Нерисса застряла в дверях.

— О Господи! — воскликнула она. — Рыба! От этого запаха мой желудок выворачивает наизнанку. Мне хотелось бы просто посидеть в тихой комнате…

— Конечно, конечно, — сказал лорд Хитерингтон, явно обеспокоенный. — Наверняка мы найдем такую.

Через несколько минут они оказались в маленькой комнатке, расположенной в конце коридора и удаленной от комнат, где находились гости. Порция помогла Нериссе сесть на кушетку.

— Лорд Хитерингтон, не откажите в любезности принести нам воды, — попросила она.

— Нет, нет, — запротестовала Нерисса. — Мне просто надо немного отдохнуть и избавиться от запаха рыбы.

Атмосфера, царившая в комнате, внезапно напомнила Порции о подозрениях, не раз приходивших ей на ум в последнее время, и она решила ни за что не оставлять своих спутников наедине.

Лорд Хитерингтон достал понюшку табака и стал растирать его между пальцами.

— У вас невезучий брат, мисс Сент-Клер.

Порция почувствовала, что замечание лорда больше, чем пустая болтовня, но, сдержав себя, ответила утвердительно.

— Брайт Маллорен подходил к нам и что-то говорил об амазонках, — сказала Нерисса, обращаясь исключительно к виконту. — Может быть, здесь лежит ключ к разгадке. Хитер?

Порция насторожилась.

— Ипполита, вот в чем дело, — ответил, улыбаясь, виконт

Порция почувствовала, как у нее подкашиваются ноги, и опустилась на стул.

— Не волнуйтесь, — добродушно заметил лорд Хитерингтон. — Мы не собираемся вас выдавать. Просто мы хотим, чтобы вы были нашей союзницей.

— Союзницей? — как эхо повторила Порция;

— Вам не следует сообщать Трелину о наших встречах.

Порция недоверчиво посмотрела на Нериссу.

— Так ты просто отделалась от своего мужа, послав ему фальшивое письмо?

— Это не совсем так, — ответил за Нериссу виконт. — Лорд Трелин — очень занятой человек, и мы просто воспользовались благоприятной возможностью. Сейчас, когда вы нас поддерживаете, нам будет легче встречаться.

— Я не сторонница адюльтера, милорд.

— Тогда вы Ипполита, девственница из борделя, которую купил Брайт Маллорен и о которой скоро заговорит весь город.

— Какой вам смысл раскрывать это? — спросила Порция, стараясь не подавать виду, что ей страшно.

— Никакого, но это наше оружие.

— Мы только зря теряем время, — вмешалась Нерисса, не давая Порции возможности ответить. — Порция, у тебя нет выбора. Тебе придется танцевать под нашу дудку. Я советую тебе просто подождать в соседней комнате.

— Нерисса, как ты можешь…

— О! — воскликнул лорд Хитерингтои. Не читайте нам нравоучений!

— Это безнравственно! — воскликнула Порция, вскакивая со стула.

— Оставь свою мораль при себе, — оборвала ее Нерисса, с необыкновенной легкостью поднимаясь с кушетки. Она подошла к выходящей в комнату двери и открыла ее.

— Как чудесно. Это библиотека. Ты пока можешь заняться Библией. Оставайся здесь и дай нам знать, когда кто-нибудь появится.

Порция поняла, что своим сопротивлением она ничего не достигнет. Парочка погубит ее репутацию и все равно найдет способ встречаться. Она направилась в соседнюю комнату, которую только с большой натяжкой можно было назвать библиотекой, так как книги там занимали лишь одну стену. Большой стол напоминал аналой, но было видно, что за ним редко работают. Вид софы и двух легких кресел говорил о том, что ими пользуются чаще, чем книгами.

Комната освещалась неярким огнем в камине и одной свечой, но полумрак как раз соответствовал настроению Порции. Вне всякого сомнения, в Лондоне масса всяких удовольствий — прекрасная музыка, нарядно одетые люди и многое другое, — но она устала от его безнравственной атмосферы и опасности, которые этот город в себе таит. Если бы только Оливер поскорее смог отвезти ее обратно в Дорсет!

Послышался звук открываемой двери, и Порция насторожилась. Что, если это лорд Трелин? Должна ли она предупредить парочку, или лучше предоставить ему возможность поймать жену на месте преступления?

Это был Брайт. Оглядев комнату, он увидел Порцию.

— Извините. Я думал, что вы с Нериссой, — сказал он. — Неразумно бродить одной по дому.

— Это вас не касается, милорд. Пожалуйста, оставьте меня в покое.

— Что случилось? — спросил Брайт.

— Ничего.

— Просто решили зайти в библиотеку и поискать Библию?

Порция даже не сразу поняла, на что он намекает. Что за глупый прием!

— Перестаньте, милорд! — взмолилась она. — Если у вас есть хотя бы достоинство тритона, оставьте меня!

— Жабы, змеи, а вот теперь вдруг тритоны, — рассмеялся Брайт. — Что вы знаете о достоинстве тритона? Возможно, тритоны обладают высокой моралью.

— Только не говорите мне, что вы все знаете о тритонах!

— Какой же у вас вспыльчивый характер. Порции хотелось подняться и убежать, но она боялась покинуть свой пост. Если лорд Трелин застанет свою жену с любовником, то завтра же ее собственный позор станет известен всему Лондону.

Она выжидала, наблюдая за действиями Брайта. Он подошел к столу и зажег свечи.

— Что вы делаете? — спросила она, начиная нервничать.

Брайт промолчал и взял с полки книгу. Порция заметила, что это была Библия. Он положил ее на стол и нашел нужную страницу.

— Подойдите сюда, мисс Сент-Клер, и приготовьтесь признать свое поражение.

Порция повиновалась. Она подошла к столу и заглянула в Библию: «Песня Песней». Что же это такое? И вдруг она увидела те слова, которые Брайт цитировал ей, и еще другие

Ничего не понимая, Порция посмотрела на обложку, затем, перевернув несколько страниц, прочитала другие стихи. Она даже проверила, не вклеены ли эти страницы. Она растерянно посмотрела на Брайта.

— В моей Библии такого нет.

— Я думаю, что в вашем экземпляре эти страницы

Аккуратно вырезаны. Я слышал о такой варварской предосторожности.

— Но мне кажется, что такие стихи не подходят для Священного писания.

Улыбка Брайта была сама невинность.

— Почему же? Эти стихи олицетворяют подарок Бога человечеству. Так вы признаете свою ошибку, Порция? — спросил он вкрадчивым, нежным голосом.

Он впервые назвал ее по имени, и вместо того, чтобы возмутиться, Порция вдруг почувствовала, что Брайт стал ей ближе. Она закрыла глаза. Разум подсказывал ей, что перед ней картежник и волокита, но ее сердце сладко билось.

Его рука коснулась ее щеки. Порция сразу открыла глаза и хотела отскочить назад, но он уже заключил ее в объятия.

— Вы плохо усваиваете уроки, Ипполита. Опять вы попытались обмануть судьбу и проиграли. На этот раз вам придется платить штраф. Здесь бесполезно кричать, да это было бы и несправедливо.

И он был совершенно прав: своими криками она не только поставила бы под сомнение свою и без того подмоченную репутацию, но и привлекла внимание к Нериссе, что стало бы для нее настоящей гибелью. — Пожалуйста, не надо, — прошептала она.

Его рука нежно коснулась ее шеи, отчего по всему телу Прошла сладкая истома.

— Вы смотрите на меня так, будто я собираюсь пытать вас. Разве наша последняя встреча была не из приятных?

— Вам лучше бы не вспоминать о ней, милорд, — сказала Порция как можно холоднее. Ласковые пальцы гладили ее шею.

— Допускаю, что я тогда совершил ряд оплошностей, но мне пришлось действовать в трудных обстоятельствах. Не хотите ли повторить все это снова в более благоприятной обстановке?

Порция боролась, но Брайт был гораздо сильнее ее.

— Вы причиняете мне боль!

— Это потому, что вы вырываетесь. Вы проиграли и должны платить.

— Вы мне отвратительны!

Порция видела, что выражение его лица стало жестким.

— Вы что, собираетесь отрицать, что проиграли? Порция смело встретила его взгляд.

— Вы обманщик!

— Будьте осмотрительнее в выборе выражений. Сначала вы назвали меня лжецом. Когда я доказал обратное, вы называете меня обманщиком. Что привело вас к такому заключению?

— Вы знали, что говорите правду! Нечестно заключать пари, заранее зная, что выиграешь.

— У вас странное понятие насчет пари. Не удивляюсь, что ваш брат все время проигрывает.

Брайт еще крепче сжал объятия и, несмотря на сопротивление Порции, опустился на софу, посадив девушку к себе на колени. Она попыталась выскользнуть, но он удержал ее.

— Это несправедливо. Вы прекрасно знаете, что мне не под силу бороться с вами.

— Я исчерпал уже все возможные доводы. Будь вы умнее, давно бы поняли, что нельзя бороться с неопровержимым.

— Но я была уверена, что хорошо знаю Библию. Порция была в отчаянии, и не потому, что находилась в объятиях этого человека, а потому, что ее сопротивление таяло, как свеча. Его близость была сладкой, как прекрасное вино, и временами ей даже хотелось смеяться от счастья. Все это означало, что она вот-вот сдастся на милость победителя.

— Если вы хотите стать удачливым игроком, — посоветовал Брайт, усаживаясь поудобнее, — вы должны хорошо знать карты и психологию играющих. Вам надо многому научиться, чтобы противостоять мне.

— У меня нет ни малейшего желания стать игроком, удачливым или нет.

Порция снова попыталась освободиться от объятий Брайта, но поняла, что это бесполезно.

— Милорд, отпустите меня. Это невыносимо.

— Вполне выносимо. Знаете, я пришел к выводу, что у вас душа игрока.

— Нет!

— Тогда почему вы с такой легкостью заключаете пари? Я навел тут кое-какие справки. В свое время ваш отец был заядлым игроком, а затем занялся спекуляцией ценными бумагами.

— И погубил себя. Я давно уже это усвоила.

— Ему не повезло, или, возможно, у него был такой же неуемный характер, как и у вас.

Брайт крепко прижал Порцию к груди.

— Все зависит от того, что вы хотите выиграть, — прошептал он.

Порция чувствовала, что скоро не выдержит. Он был таким нежным, таким волнующим и так хорошо понимал ее.

— Поцелуйте меня, милорд, если вы хотите получить именно такой штраф, и давайте покончим с этим пари.

— Я не обговаривал условия моего выигрыша. Вы должны научиться следить за такими вещами.

— Я не буду расплачиваться с вами ничем, выходящим за рамки приличия.

Заглянув ему в глаза. Порция увидела, что он отлично понял ее.

— Я бы никогда и не претендовал на это в такой обстановке, моя дорогая. Вы хотите расплатиться поцелуем?

Порция ни в чем не верила Брайту, но ей хотелось поскорее расквитаться с ним, пока она не наделала еще больше глупостей, поэтому она поспешила ответить:

— Да.

— Даете слово?

— Да.

— Тогда целуйте меня, — сказал он, разжимая объятия. Порция непонимающе посмотрела на него, затем слегка наклонилась и быстро клюнула его в губы. Он снова крепко сжал ее, не давая возможности убежать.

— Это несправедливо, — прошептал он —Я требую настоящего поцелуя. Любовного поцелуя.

— Вы этого не оговаривали.

Глаза Брайта расширились от удивления.

— Но я диктую условия, — сказал он.

— Я ненавижу вас и хочу, чтобы вы знали это.

— Я это учту. Так вы собираетесь целовать меня, или мне придется назначить другой штраф?

Порция решила не поддаваться угрозам, но вспомнила, что сейчас все зависит от ее решения.

— Один поцелуй и все. Обещаете?

— Обещаю.

— И оставите меня в покое? Перестанете преследовать меня?

— Преследовать? — удивился Брайт. — Вы считаемте, что я вас преследую? Ну хорошо, если таково ваше желание, то после настоящего любовного поцелуя я оставлю вас в покое.

Порция чувствовала, что этим дело не кончится. Наверняка он думает, что после первого поцелуя ей захочется целоваться еще и еще, до тех пор, пока они не окажутся в его постели. Она вспомнила вечер в борделе, где она явно проиграла. Но ведь сейчас все по-другому: он одет и потом, это всего лишь один поцелуй.

— Я слабо разбираюсь в любовных поцелуях, милорд. Вы должны извинить меня, если он будет не таким, как вы хотите.

— Если он будет не таким, то мне придется учить вас до тех пор, пока вы не овладеете этим искусством. Сердце Порции сильно забилось, губы пересохли,

— Это несправедливо, — прошептала она.

— Но это же так просто. Просто приложите свои губы к моим и отдайтесь на волю чувств.

Порция осторожно наклонилась вперед, но в это время Брайт отодвинулся назад и отодвигался до тех пор, пока не вытянулся вдоль кушетки и Порция не оказалась сверху него.

— Милорд, — взмолилась она.

— Так удобнее. Вы сверху и можете контролировать себя. Я вас даже не обнимаю. Запомнили, Порция, — ваши губы касаются моих, но при этом вы не должны забывать, что мы любовники.

Его слова не были шуткой, и тело Порции откликнулось на них, вспомнив другое время и другое место.

— О, дорогая, — прошептал Брайт, — ты можешь с уверенностью сказать, что не хочешь поцеловать меня?

Порция хотела не только поцеловать его, но и снова почувствовать все ласки. Она вспомнила предложение Нериссы об отмщении. А что, если она поцелует его, разожжет в нем страсть, а затем пошлет ко всем чертям, запретив впредь снова приближаться к ней?

— Один поцелуй, и вы оставите меня в покое? — снова спросила она.

— Если вы захотите, чтобы вас оставили в покое.

Порция немного продвинулась вперед, но тело ее скользило, и она ухватила Брайта за плечи, ощутив ладонями ласкающую нежность бархата.

Она наклонила голову и почувствовала его запах — запах хорошего одеколона, смешанный с запахом мужского тела.

Их губы соприкоснулись, и Брайт подался ей навстречу, но поцелуй не получился. Порция придвинулась поближе, и он открыл рот. Влажная, горячая нежность поцелуя заставила ее сердце биться чаще. Порция отпрянула, но руки Брайта обвились вокруг нее.

— Я надеюсь, это еще не все, — сказал он.

— Я действительно не знаю, что делать дальше. Я говорю правду.

— Давай попробуем еще.

Он приподнял голову и еще плотнее прижался к ее губам. Его руки обхватили ее голову, перебирали волосы.

— Твои волосы такие прекрасные, — шептал он, — такие шелковые, такие живые.

Он впервые ласкал ее волосы, и Порций находила это приятным.

— Любовный поцелуй — это нечто интимное. Порция, — продолжал шептать Брайт, — он ломает все преграды, он идет от сердца. У нас еще никогда не было настоящего интимного поцелуя. Расслабься и целуй…

Его рука скользнула вдоль ее спины, и Порция немного расслабилась, но она не могла понять, как поцелуй может идти от сердца, пока не впитала в себя влагу его рта.

Прошедшим вечером он воспользовался ароматным маслом, чтобы разжечь ее страсть, и это было эротично, но не так сладко, как сейчас. Вкус его слюны был восхитительным. Порция теснее прижалась к нему и, несмотря на кринолин, бархат и шелк их одежды, всем телом ощутила его горячее тело.

Руки Брайта продолжали ласкать ее — голову, шею, спину. Он все теснее и теснее прижимал ее к себе.

— Вы говорили только о поцелуе, — напомнила Порция.

Руки замерли. Оказывается, на него можно воздействовать, и она должна это помнить. Порция часто слышала, что страсть мужчины сильнее, чем женщины; ею нужно управлять.

Порция снова поцеловала Брайта, и ее руки сами собой начали гладить его лицо, шею, голову. Сегодня он был чисто выбрит, и его кожа была совсем гладкой, а волосы из-за пудры не такими шелковистыми, как в прошлый раз, но шея нежной и мускулистой. Порция чувствовала, как под ее пальцами пульсируют жилы, перегоняя кровь Брайта по всему его сильному телу. В ее памяти возник обнаженный торс человека, лежавшего сейчас под ней.

Господи, она совсем позабыла об опасности, которую таит ее собственное тело, забыла, как легко откликается оно на ласку. Еще немного и будет поздно. Порция отпрянула, но Брайт схватил ее и подмял под себя. Порция попыталась вырваться, и шелк платья лопнул.

— Черт возьми, — прошептал Брайт и отодвинул ее немного, чтобы посмотреть, что он наделал.

Порция была удивлена: оказывается, он легко может контролировать свою страсть. Вот только что, а она чувствовала это, он был у последней черты, и вот пожалуйста. Порция прижалась к Брайту и поцеловала его снова.

Рассмеявшись, он ответил на ее поцелуй. Порция тоже начала смеяться, их смех перемежался с поцелуями.

Смеясь, они скатились на пол и продолжали целоваться, катаясь по полу. Их поцелуи были жаркими, влажными, сладкими…

Это было настоящим сумасшествием, но Порция ничего не могла с собой поделать. Его руки забрались к ней под юбку, и она не противилась этому. Они продолжали свое путешествие по ее голому телу, поднимаясь все выше.

— Кузина Порция! — услышала она чей-то испуганный голос. Это был лорд Трелин.

Рука Брайта замерла. Порция заметила, как его глаза стали холодными и настороженными. Он ободряюще улыбнулся ей и помог подняться.

Только сейчас Порция осознала, что она наделала. Как права была ее мать, говоря, что она всегда испытывает судьбу, хочет быть умнее всех, что ее горячность не доведет ее до добра, и вот это случилось. Теперь она потеряла все.

Свидетелями ее позора был не только лорд Трелин, но и стоящая с ним рядом леди Уиллби, и выглядывающие из-за его спины лакей и горничная, глаза которой округлились от ужаса. Через час, а то и меньше весь город будет знать, что здесь произошло.

Порция отвернулась, чтобы спрятать лицо, и уткнулась в грудь Брайта.

— Продолжайте, продолжайте, кузина Порция, — сказал лорд Трелин. — Теперь вы не посмеете утверждать, что лорд Брайт взял вас силой.

Внезапно вспомнив, что лиф ее платья разорван и что вот-вот грудь вывалится наружу. Порция попыталась стянуть края разорванной ткани.

— Я не пытаюсь убедить вас ни в чем, — сказала она. Она отколола брошь и стала скреплять ею разорванное место. Брайт поспешил прийти ей на помощь, но она сердито оттолкнула его. Во всем только его вина. Это он втянул ее в такой позор.

— Мы поговорим обо всем позже, — сказал лорд Трелин ледяным тоном. — Где моя жена?

Вспомнив ситуацию вцелом, Порция не знала, что делать. Ее репутация окончательно погублена, и ей наплевать на Нериссу.

Но дверь соседней комнаты открылась и оттуда появилась Нерисса, свежая и аккуратно одетая.

— Что за шум? — спросила она с любопытством. — Что здесь происходит?

Лорд Трелин повернулся к жене, предварительно бросив настороженный взгляд в комнату, из которой вышла Нерисса.

— Что ты там делала, моя дорогая? — спросил он подозрительно.

— Мне стало немного плохо, Трелин, — ответила та, опираясь на его руку. — От запаха пищи меня чуть не стошнило, поэтому Порция проводила меня сюда. Прошу меня простить, леди Уиллби, что я воспользовалась вашими личными покоями, но мне надо было немного отдохнуть. Вы же знаете мое состояние…

Нерисса бросила на Порцию невинный взгляд.

— Что здесь произошло? — спросила она.

— Я искал тебя, — ответил лорд Трелин, — и застал твою кузину и лорда Брайта в весьма пикантной ситуации. Глаза Нериссы округлились.

— Кузина Порция! — воскликнула она. — Я просто ошеломлена! Лорду Брайту ничего не остается, как только жениться на тебе.

— Ни в коем случае, — заявила Порция.

— Но это же естественно, — заметила Нерисса со всей серьезностью, на какую была способна, — иначе от твоей репутации не останется и следа, даже если ты и боролась с ним, как амазонка.

Порция чуть не задохнулась от возмущения. Она посмотрела на Брайта, ища у него помощи. Он наверняка тоже не желает этого брака.

— Я, естественно, буду счастлив жениться на мисс Сент-Клер, — ответил тот, нюхая табак. — Мы испытываем страсть друг к другу и непременно должны довести дело до конца в более удобной обстановке.

— Право же, — прошептала леди Уиллби.

— Я рад, что все образуется таким чудесным образом! — воскликнул лорд Трелин. — В течение недели мы все устроим.

Порция чувствовала себя так, будто ее затягивает в омут.

— Я не выйду за него замуж! — закричала она. Однако по многозначительному взгляду Нериссы Порция поняла, что ей лучше помолчать и перенести разговор на другое время. У Нериссы нет причин заставлять ее выходить замуж, и после минутного разговора с ней все образуется.

— Мы уйдем незаметно, — сказал лорд Трелин. — Леди Уиллби, распорядитесь, чтобы принесли наши плащи. — Он посмотрел на Брайта. — Так как мисс Сент-Клер — кузина моей жены, я чувствую себя ответственным за ее благополучие. Я хотел бы встретиться с вами завтра, чтобы обсудить детали.

— Я к вашим услугам, лорд Трелин, — поклонился Брайт.

Он повернулся к Порции, все еще пытавшейся сколоть разорванный лиф брошью, и вновь попробовал ей помочь, но та опять оттолкнула его.

— Будь благоразумна, дорогая, — прошептал он с непроницаемым видом, который заставил Порцию решить, что он уже нашел выход из затруднительного положения.

Она сдалась и позволила ему сколоть разорванное платье, стараясь не подавать виду, что ей приятны прикосновения его рук.

Закончив с платьем, Брайт поцеловал Порцию в губы и прошептал:

— Поговорим чуть позже. Спокойной ночи, маленькая распутница.

Отвесив Трелинам шутливый поклон, Брайт вышел из комнаты.

Порция облегченно вздохнула: она не могла трезво мыслить, пока он был в комнате. Сейчас ее голова была ясной, и она начала понимать, что бояться ей нечего.

— Маллорен. — фыркнул лорд Трелин. — Я разочарован в вас, кузина Порция. Вести себя так, находясь под моей протекцией…

Он продолжал отчитывать ее, и Порция, опустив голову, слушала его нотации. Она заслуживала их за свой необузданный нрав, который лишил ее здравого смысла, и за ее страсть заключать пари. Брайт был совершенно прав, сказав, что это у нее в крови. Она должна быть еще счастлива, что так легко отделалась. Все могло быть значительно хуже.

Нотации продолжались и в карете. Всю дорогу лорд Трелин отчитывал ее, и Порция, начав успокаиваться, заметила одну удивительную вещь: ее поведение возмущало его, но в его словах не было настоящей злости, а глаза даже светились радостью.

Нерисса, в свою очередь, прерывая его нотации возгласами возмущения и ужаса, выглядела очень довольной и была похожа на лоснящуюся, ленивую кошечку. Возможно, такой ее сделала встреча с любовником, хотя Порция не бралась это утверждать. Нерисса бросала на кузину возбужденные взгляды.

Но почему позор Порции доставил супругам такое удовольствие?

Приехав домой, они сразу же отослали Порцию спать, как нашалившего ребенка, да она и сама была рада поскорее исчезнуть.

Готовясь ко сну. Порция ругала себя за свою глупость. Она считала, что может держать в узде свою страстную натуру, но ведь только появление лорда Трелина спасло ее от окончательного падения. Нет, впредь она не должна совершать ничего подобного, независимо от того, что ее тело охотно отзывается на ласки Брайта. Даже сейчас маленькая частица ее существа втайне надеялась, что этот ужасный брак состоится и она до конца изопьет чашу их страсти.

Внезапно перед ней предстал образ Брайта: обнаженный, он ждал ее в постели…

Господи, вот до чего дошло! Порция залезла в широкую пустую постель, убеждая себя, что ей не следовало отвечать на многочисленные поцелуи Брайта. Достаточно было ограничиться одним. И кроме того, она никогда бы не попала в теперешнюю ситуацию, если бы не позволила втянуть себя в это глупое пари!

И вот сейчас она расхлебывает последствия своей глупости. Сейчас она — невеста Брайта Маллорена!

Порция еще раз напомнила себе, что хотела бы видеть своим мужем человека порядочного и правдивого, но отнюдь не игрока и повесу, даже такого красивого, как Брайт

Маллорен, который одним своим прикосновением сводит ее с ума.

Но никто не заставит ее насильно выйти замуж. Слава Богу, десять лет назад актом лорда Хардвика были запрещены насильственные браки. Теперь они заключаются по обоюдному согласию в торжественной обстановке.

Нервы Порции понемногу успокаивались, и она даже посмеялась над собой. Чего она боится? Разве Брайт тащит ее к алтарю? Он, должно быть, и сам напуган случившимся. Вполне возможно, что он не против короткой любовной связи с ней, но чтобы жениться на тощей старой деве без гроша в кармане?

Порцию немного беспокоило явное злорадство Трелинов. Она знала, что супруги ненавидят Брайта, но неужели до такой степени, чтобы поставить его в столь затруднительное положение? Неужели они будут настаивать на женитьбе, чтобы сделать это положение еще более безвыходным? А что, если будут? Порция снова напомнила себе, что живет в то время, когда насильственные браки невозможны.

Глава 16

Когда на следующее утро горничная принесла ей шоколад, Порция только что проснулась, чувствуя себя совсем разбитой. Она поздно уснула, и ее беспокоили тревожные сны, полные насилия, ухмыляющихся Трелинов и прожорливых хищников. Она прекрасно понимала, что причиной ночных кошмаров была вчерашняя история с Брайтом.

Она потягивала шоколад и, здраво рассуждая при свете дня, пыталась убедить себя, что на карту поставлена вся ее будущая жизнь и не стоит портить ее ради нескольких ночей блаженства. Надо быть просто сумасшедшей, чтобы ради торжества плоти связать себя с таким человеком, как Брайт. Да, но удовольствие…

Рука Порции дрогнула, и шоколад пролился на белоснежное одеяло.

Порция поморщилась и, поставив чашку на столик возле кровати, принялась оттирать пятно носовым платком, но это было бесполезно — шелковое одеяло было безнадежно испорчено. Порции хотелось надеяться, что это не дурное предзнаменование. Но и такое вполне возможно. Если она проявит слабость, ее жизнь будет искалечена. Ей следует сейчас же отказать Брайту решительно и бесповоротно. Она тщательно оделась и принялась ждать, когда явится Брайт и ее позовут.

Прождав битый час, она начала опасаться, что события разворачиваются без ее участия, и отправилась на поиски Нериссы. К своему великому удивлению, она нашла кузину не в ее будуаре, а в белой гостиной, о чем-то оживленно беседующей с мужем.

— Ах, кузина Порция! — воскликнул граф, изобразив на лице улыбку. — Входите. Мы как раз говорим о вашей свадьбе. Вам нечего волноваться, что…

— Никакой свадьбы не будет! — прервала его Порция.

— Мы устроим ее у нас, — продолжал граф.

— Никакой свадьбы не будет! — еще решительнее заявила Порция.

Лорд Трелин с неподдельным удивлением посмотрел на нее.

— Свадьба будет непременно. У вас нет выбора.

— Нет, у меня есть выбор. Я могу отказаться давать клятву.

— Я бы не рекомендовала тебе делать это, — сказала Нерисса с лукавой улыбкой, давая понять, что у нее есть средство повлиять на Порцию.

Порция ответила кузине упрямым взглядом.

— Моя репутация нисколько не пострадает, — сказала она.

— Не говори глупостей, моя дорогая. От твоей репутации и так уже ничего не осталось, но ее еще можно спасти благодаря свадьбе, и чем скорее, тем лучше. Что ты кипятишься? Твой жених — красивый мужчина из высшего общества.

— И он, вне всякого сомнения, вам нравится, — добавил лорд Трелин.

Порция сжала ладонями горячие щеки.

— Я допускаю, что поддалась искушению, но ведь ничего страшного не случилось. Я не хочу выходить замуж за этого человека.

— Почему? — с любопытством спросила Нерисса.

— Потому что он игрок.

— Сейчас все играют, — заметил Трелин.

— Вы тоже играете, милорд?

— Нет.

Лорд Трелин посмотрел на Порцию с некоторой долей сострадания.

— Кузина Порция, если вы действительно не хотите иметь мужем Брайта лишь по этой причине, то мне жаль, что вы позволили чувствам возобладать над разумом, но что сделано, то сделано. Я не позволю, чтобы скандал коснулся моего дома. Вы должны выйти замуж за лорда Брайта.

Порция видела, что лорд Трелин говорит вполне серьезно. Она посмотрела на кузину, ища у нее поддержки.

— Нерисса? — спросила она с угрозой в голосе. Нерисса вела себя совершенно спокойно.

— Ты должна выйти за него замуж, Порция. Если ты заключила пари и проиграла, то должна платить.

Точное повторение слов Брайта. Порции захотелось кого-нибудь убить, предпочтительнее самое себя. Ну почему она позволила втянуть себя в это пари? Да еще дважды?

По натуре Нерисса была тоже игроком и сейчас с холодным любопытством наблюдала за Порцией, которая чувствовала, что не может предать кузину. Она была уверена, что не только не улучшит свою позицию, но еще и опасалась, что ей вообще не поверят. Лорд Трелин может подумать, что она выдумала эту историю из чувства мести.

Порция изменила тактику поведения.

— Лорд Трелин, мне очень жаль, что я поставила вас в затруднительное положение. Я хочу немедленно покинуть ваш дом.

— Но я не смогу позволить вам бродить по Лондону без пенни в кармане, кузина, — сказал граф, поджав губы.

— Вы слишком добры ко мне, но у меня есть деньги.

— Вы имеете в виду те деньги, что положили в ящик комода? — спросил Трелин. — Это было непозволительной глупостью с вашей стороны и, кроме того, служило искушением для слуг, поэтому я спрятал их в свой сейф.

— Тогда я должна попросить вас вернуть их мне, — сказала Порция, чувствуя, что ее охватывает паника.

— Я думаю, будет гораздо лучше, если через несколько дней я отдам их вашему мужу.

— Но это же воровство!

Щеки лорда Трелина покрылись легким румянцем.

— Вы невоздержанны! В мои обязанности входит заботиться о таких вещах.

— У вас нет обязанностей по отношению ко мне, милорд. Я вернусь в свою квартиру на Дрезденской улице. Я заплатила вперед за стол и кров и могу пожить там до возвращения моего брата. Он глава семьи и решит с вами все вопросы.

— Порция, ты становишься невозможной! — упрекнула ее Нерисса. — Трелин заботится о твоем же благе, а ты вместо благодарности укоряешь его. Если ты сейчас уедешь, наши знакомые будут думать, что мы выгнали тебя за твое скандальное поведение.

— Я объясню им, что вы здесь ни при чем, — возразила Порция.

— Боюсь, что в тех слоях общества, к которым принадлежим мы, ваши слова не будут иметь веса, кузина Порция. Да я и не позволю вам сделать такую глупость. До возвращения брата вы должны оставаться под моим покровительством. Я пошлю записку вашей хозяйке с просьбой сообщить нам, когда сэр Оливер вернется в Лондон, и попрошу ее не поощрять ваших действий.

Порция могла сколько угодно протестовать дальше, могла даже угрожать привлечь Трелинов к суду, но она отлично понимала всю бессмысленность своего поведения — на стороне ее родных были сила и власть.

— Значит, я ваша пленница, — прошептала она пересохшими губами.

— Кузина! — закричал лорд Трелин. — Как только вы осмеливаетесь говорить подобные вещи! Просто я считаю своим долгом обеспечить вашу безопасность, вот и все. Вы давно не были в Лондоне, чтобы понять, что здесь очень опасно.

Судя по нескольким дням, проведенным в Лондоне, Порция не могла не согласиться с этим, но одновременно считала, что здесь и очень весело.

— Если вы будете настаивать на своем, я начну думать, что ситуация, в которую вы попали, повлияла на ваш рассудок, — резко заметил лорд Трелин.

Порция хотела сказать, что его замечание кажется ей смешным, но, к своему ужасу, вдруг поняла, что он угрожает ей сумасшедшим домом.

— Ну, ну, — продолжал Трелин более спокойно, — если вы хорошенько поразмыслите, то поймете, что все складывается не так уж и плохо. У вас будет красивая свадьба, несмотря на то, что у нас мало времени для ее подготовки. Леди Трелин сказала мне, что вам шьют чудесное платье, да к тому же вы скоро войдете в одну из самых могущественных семей Англии. А пока ни слова больше о вашем заточении. Вы можете покидать дом в любое время. Я только настаиваю на том, чтобы в целях вашей же безопасности вас всегда сопровождали слуги.

Порция посмотрела на своих мучителей, затем молча повернулась и вышла из гостиной. В холле она остановилась, чтобы перевести дух и собраться с мыслями.

Они не могут заставить ее выйти замуж. Сейчас не то время. Они не посмеют.

Заметив, что за ней наблюдает лакей. Порция поспешила скрыться в своей комнате. Она сразу же проверила ящик и обнаружила, что лорд Трелин говорил правду, — деньги исчезли.

Итак, она не может вернуться на Дрезденскую улицу, не может купить и место в карете до Дорсета, но сейчас лучше всего успокоиться. Скоро вернется Оливер, а уж если дела пойдут совсем плохо, она в любой момент может убежать под защиту Форта.

Порция начала понемногу приходить в себя и попыталась разобраться, чем руководствовались Трелины в своих действиях. Лорд Трелин был, несомненно, человеком благородным и сдержанным, и Порция готова была поверить, что им движут лучшие побуждения. Но вот Нерисса? Ей Порция почему-то не верила. Что кроется за ее действиями? Может, она просто не желает спорить с мужем или у нее есть какие-то свои скрытые мотивы?

В дверь постучали, и в комнату вошла улыбающаяся Нерисса.

— Ты поступила очень мудро, поймав в свои сети Брайта, моя дорогая.

— Я его не ловила, и он мне совсем не нужен.

— Твой упорный отказ от замужества с ним свидетельствует как раз об обратном. Нет женщины, которая не хотела бы Брайта Маллорена, Порция.

— Включая и тебя? — резко спросила Порция. — Если ты считаешь его идеальным любовником, то почему ты не заменишь им лорда Хитерингтона?

Вопрос Порции совершенно не обидел Нериссу.

— О, придет время, и я буду иметь их обоих, — сказала она, улыбаясь, — но в настоящее время Хитер подходит мне больше. Твоя свадьба состоится в среду, в…

— Меня там не будет, — перебила ее Порция.

— Думаю, что будешь, — ответила Нерисса, спрятав улыбку.

Уверенность Порции в том, что ее не смогут силой повести к алтарю, несколько уменьшилась.

— Почему? — спросила она. — Почему ты и лорд Трелин так настаиваете на этом браке, который не устраивает ни одну из сторон?

Нерисса опустилась на софу, закрыв ее почти всю душистым шелком своего платья. Эти духи. Лорд Хитерингтон.

Связав вместе то и другое. Порция вдруг поняла, что автором того отвратительного письма была Нерисса, а Геркулесом, по всей вероятности, лорд Хитерингтон. Но какое значение это имело сейчас? Хотя это свидетельствовало о лицемерии ее кузины, и о том, что здесь замешан Брайт. Письмо огорчило его, а значит, он любил Нериссу.

— Почему? — как бы размышляя, переспросила Нерисса. — Ты действительно хочешь знать, почему?

— Да.

Нерисса пожала плечами:

— Это все равно тебе не поможет. Трелин руководствуется желанием увидеть Брайта прочно связанным с другой женщиной: тогда он не сможет ухаживать за мной.

Порция опустилась на стул, радуясь тому, что они наконец перешли к откровенному разговору.

— Значит, тебе приятны ухаживания Брайта?

— Если он тебе безразличен, почему ты тогда ревнуешь? — в свою очередь спросила Нерисса.

— Я ничуть не ревную!

Нерисса устало откинулась на софе.

— Тогда тебе будет безразлично, если я скажу, что он в свое время собирался жениться на мне…

— Но ты выбрала более богатого человека!

— …и что мы были любовниками.

Порция отвела взгляд от пытливых, кошачьих глаз Нериссы, чувствуя, как у нее заныло сердце. Она не могла понять, что для нее горше: то, что Брайт хотел жениться на Нериссе, или то, что он мог втирать в ее ноги ароматное масло. Неужели он тоже говорил ей о ее красоте и ласкал ее тело языком и губами?..

Порция собралась с духом и как можно безразличнее ' спросила:

— Ты не боишься, Что после того, как вы насильно выдадите меня замуж за Брайта, он уже не будет твоим любовником?

— Возможно, но награда будет достойной.

— Какая награда? — встрепенулась Порция.

— Он не сможет жениться на Дженни Финдлейсон.

Порция почувствовала, что боль в ее сердце еще усилилась.

— Ты думаешь, он любит ее? Нерисса громко рассмеялась:

— Любит ее? О святая простота! Ты меня удивляешь, Порция. Брайт любит ее деньги. Они ему просто необходимы. Я не сочла за труд поинтересоваться, как идут его дела, и выяснила, что на сегодняшний момент он без пенни в кармане. Одному Богу известно, куда ушли его деньги, потому что, когда он ухаживал за мной, у него было приличное состояние, иначе я бы никогда не связалась с ним. Удача за карточным столом, должно быть, изменила ему, хотя ходят слухи, что он вложил все свои деньги в рискованный проект Бриджуотера.

— Значит, ты хочешь, чтобы я вышла замуж за разорившегося картежника? Я правильно тебя понимаю?

— Разорившегося? Но я совсем не считаю Брайта разорившимся. Как-никак, а он Маллорен, а это кое-что значит. Правда, он второй сын в семье Маллоренов и во многом зависит от Ротгара. Ты можешь представить, как это уязвляет его гордость. Для него единственный выход из создавшегося положения — жениться на деньгах. На больших деньгах. Женитьба на тебе навсегда поставит его в зависимость от Ротгара.

Итак, Порция станет его тюрьмой.

— Почему ты так ненавидишь его? — прошептала Порция.

Лицо Нериссы стало непроницаемым.

— У меня на это есть свои причины: у него находится мое письмо.

— Я знаю о нем и считаю, что тебе должно быть стыдно. Нерисса была ошеломлена.

— Ты знаешь? А я считала тебя такой простодушной!

— Если ты под этим словом понимаешь мою добропорядочность, то считай, что я такой и являюсь.

— Тогда как ты узнала о письме, которое Брайт держит у своего изголовья?

— Я не знакома с его спальней, — ответила, покраснев, Порция. — Я узнала о нем другим путем. Но какое отношение имеет это письмо к моему замужеству?

— Кто, как не жена, может завладеть этим письмом. Только она будет иметь доступ в его спальню.

— Так ты заставляешь меня вступить в этот ненавистный брак для того, чтобы я выкрала это письмо?

— Конечно. Но называть брак с Брайтом ненавистным по меньшей мере глупо. Пожалуйста, не будь смешной.

— Я совсем не смешная. Ты не можешь заставить меня выйти за него замуж, Нерисса. Лучше я уйду пешком в Дорсет.

Самодовольная улыбка сошла с лица Нериссы.

— Если ты откажешься, то весь свет узнает об Ипполите. Порция внутренне содрогнулась, но постаралась казаться спокойной.

— Пусть будет так. Я веду незаметный образ жизни и никого не интересую.

— Пресловутая провинциальная скромность! — воскликнула Нерисса, теперь уже менее уверенная в себе; — А что будет с твоим братом?

— При чем здесь он?

— Если все узнают о твоем позоре, ему придется защищать твою честь.

Порция безразлично пожала плечами, не понимая пока, какую новую ловушку готовит ей Нерисса.

— Ты думаешь, он бросит вызов Брайту? — спросила она. — За то, что тот выкупил меня в борделе? Сомневаюсь.

— Но у нас есть дела и поновее, не так ли? Мы расскажем ему о твоем поведении в доме Уиллби и так все распишем, что ему не останется ничего иного, как вызвать совратителя на дуэль. А уж будь уверена, что его противник превосходно владеет шпагой.

Нерисса посмотрела на Порцию долгим холодным взглядом.

— Ты должна выйти замуж за Брайта Маллорена и вернуть мне мое письмо, иначе ты рискуешь потерять брата. Твой отказ будет его смертным приговором.

— Ты не посмеешь поступить так! — закричала Порция, дрожа от страха.

— Еще как посмею! Я буду вести с тобой скрытую войну. Чувствуя близкую победу, Нерисса опять лениво разлеглась на софе, напоминая сытую хищницу.

— Благодаря тебе Брайт будет тоже втянут в эту дуэль. Пусть ты не любишь его, но ведь ты не захочешь, чтобы и его жизнь лежала на твоей совести?

— А если я раздобуду это письмо каким-нибудь другим способом, ты изменишь свои планы?

— О нет. Я должна до конца довести свою месть. Нерисса поднялась и расправила юбки, обдав Порцию запахом «Отто оф Розез», от которого у нее закружилась голова.

— В среду ты выйдешь замуж за Брайта, Ипполита. У тебя нет времени для побега. А сейчас мне надо идти. У меня слишком много дел перед твоей свадьбой и слишком мал срок.

Дверь за Нериссой захлопнулась, и Порция застыла на месте, как изваяние. Дела зашли слишком далеко. Она сама может вынести все, что угодно, но она не должна подвергать риску жизнь Оливера или Брайта. Петля затянулась, и у нее не осталось надежды.

Брайт завтракал, размышляя над тем, как обстоят его дела с Порцией Сент-Клер. Он уже давно решил, что завоюет руку и сердце амазонки, и вот теперь они должны пожениться. Но брак одно, а ее сердце — совсем другое.

У Брайта не было уверенности, что брак с Порцией поможет ему завоевать ее сердце, так как при последней встрече она выглядела весьма встревоженной и перспектива стать его женой, казалось, совсем не радовала ее. Если бы в то время у нее в руках был пистолет, она бы, пожалуй, не задумываясь, пристрелила его.

Наливая вторую чашку кофе, он улыбался, вспоминая Свою столь экзальтированную амазонку. Прошедший вечер доказал, что она так же несдержанна в любви, как и в гневе, и он не должен позволить ей сжечь его дотла.

В комнату вошел Ротгар в сопровождении Боудикки, которая сразу же подбежала к Зенону и разлеглась рядом с ним у камина.

— Чему ты так радуешься? — спросил Ротгар. Брайт постарался придать лицу серьезное выражение.

— Я радуюсь своей судьбе. Ты можешь поздравить меня, Бей, — я женюсь.

Рука Ротгара с ложкой, которой он накладывал себе да тарелку еду, застыла в воздухе.

— Могу поздравить, а могу и нет. На ком? Брайт удивился такому поведению брата, но спокойно ответил:

— Сомневаюсь, чтобы ты знал ее. Это мисс Порция Сент-Клер из Оверстеда, Дорсет.

Темные глаза Ротгара несколько минут изучающе смотрели на брата.

— Кузина Нериссы Трелин, — сказал он, продолжая наполнять тарелку.

— Черт возьми, откуда ты ее знаешь?

— Меня представили ей вчера вечером. Невысокого роста, стройная, рыжеволосая. Прямо скажем, не в твоем вкусе.

Ротгар сел за стол.

— Это должно тебя порадовать, так как ты неодобрительно относился ко всем предыдущим претенденткам на роль моей жены.

— Все зависит от причин, какими ты руководствуешься, вступая в брак. С некоторых пор я стал сторонником брака по любви.

— Должен ли я пожелать тебе счастья? — рассмеялся Брайт.

— Пока только относительно. У меня еще нет невесты. Почему ты женишься на Порции Сент-Клер?

— Это не твое дело, — вполне дружелюбно ответил Брайт.

Ротгар помолчал и потом продолжил:

— Ты прав. Тогда скажем так: когда ты женишься на ней? Я интересуюсь этим только с практической точки зрения.

— Не знаю точно, но скоро.

— Ах так, — произнес Ротгар многозначительно, удивленно изогнув брови.

Брайт чувствовал себя, как напроказивший школьник.

— Я не лишал ее девственности, Бей. Ну мы немного…

— И этого оказалось достаточно, чтобы жениться. Пусть будет так. Честь прежде всего. Я полагаю, что Эльф захочет приехать, чтобы оказать уважение твоей девочке.

— Этой девочке уже двадцать пять лет.

— Неужели? Она выглядит гораздо моложе. И все же она нуждается в поддержке и уважении, а я сомневаюсь, что Трелины будут для нее хорошей опорой. Ты не хочешь, чтобы на свадьбу приехала твоя сестра?

— Я буду в восторге. Но почему не созвать весь клан:

Бренда, Сина, Честити, Хильду и Стина вместе с их семьями? — с раздражением спросил Брайт.

— У Сина и Честити сейчас медовый месяц, а для Хильды и ее семьи это слишком далекие поездки. Я, Бренд, Эльф и еще несколько дальних родственников, которые сейчас в городе, достойно представим семью. Все будет очень респектабельно.

— Навряд ли Маллорены, собравшись вместе, создадут ауру респектабельности.

— По крайней мере это положит конец слухам, и многим придется прикусить злые языки. Ты решил что-нибудь с поместьем Кенделфорд?

— Нет, спасибо, — ответил Брайт, сжав губы.

— Тебе нужен дом. — Темные глаза Ротгара пытались поймать взгляд Брайта.

— Разве мы не сможем остаться здесь или в аббатстве?

— Конечно, можете.

— Тогда мы и будем жить здесь до тех пор, пока я не смогу купить свой собственный дом.

— Ты говоришь, как настоящий буржуа, — задумчиво произнес Ротгар.

Брайт поднялся и вышел из комнаты. Зенон тотчас же последовал за ним.

Выйдя за дверь, Брайт моментально пожалел, что не принял предложение Ротгара. Глупо было отказываться от предложения брата купить ему поместье. Своей работой за последние годы он значительно увеличил состояние семьи Маллоренов, не получая за это никакого вознаграждения дополнительно, а только ту часть, что полагалась всем младшим братьям.

По праву собственности все состояние принадлежало исключительно одному Ротгару. Отец оставил своим дочерям приданое, а законную часть наследства своей второй супруги распределил между ее тремя сыновьями — Брайтом, Брендом и Сином., Каждой части наследства было достаточно, чтобы начать свое дело в любой области, которую они выберут, но совсем недостаточно, чтобы жить в праздности всю оставшуюся жизнь.

Основная часть собственности отошла, конечно, новому маркизу Ротгару, который, однако, не использовал ее только для своих собственных целей. Он решил, что они будут приумножать собственность трудом всех братьев и каждый из них будет получать от нее солидный доход.

Ротгар нашел для них занятия, сообразуясь с их дарованиями. Брайт с радостью согласился заниматься финансами и инвестициями. Бренд, чей талант лежал в практической плоскости, стал управлять поместьями, которых насчитывалось больше двадцати. Самый младший брат, Син, должен был изучать право.

Син, однако, нарушил планы Ротгара и стал военным. Такой поступок Сина кое-чему научил старшего брата: он, к счастью, понял, что не все зависит только от его желания.

Син взял свою долю наследства, доставшуюся ему от матери, но отказался от дальнейшей финансовой поддержки. Однако его доля прибыли от семейного бизнеса непрерывно росла и ждала его. Если он никогда не воспользуется ею, то она по наследству перейдет к его детям.

Хильда и Эльф также имели небольшой доход.

В целом Брайт одобрял решение Ротгара, но ему не нравилось, что он Находился в постоянной финансовой зависимости от него и был, по сути, у него на содержании. Он сам виноват, что не может купить поместье Кенделфорд: не следовало так беззаботно транжирить деньги. Но ничего не поделаешь — придется смириться и с этим. В конце концов, не все мечты сбываются сразу. На данное время достаточно и того, что у него есть Порция.

Брайт поднялся к себе в комнату, чтобы переодеться для встречи с Трелинами. Надо, чтобы все прошло честь по чести. Пока слуга пудрил его, Брайт пытался решить вопрос, который мог возникнуть в сложившейся ситуации.

Трелины, как представители стороны невесты, были вправе, соблюдая ее интересы, потребовать от него свидетельства о его устойчивом финансовом положении, хотя Брайт сильно сомневался в этом, поскольку это был брак по принуждению. Он согласился исполнить долг чести, и это должно вполне удовлетворить Трелинов.

Когда Брайт, нарядно одетый и в напудренном парике, явился в дом Трелинов, все пошло так, как он и предполагал. Лорд Трелин сразу почувствовал, что ему не позволят задавать лишних вопросов, и вскоре они пришли к взаимному согласию.

Покончив с делами, лорд Трелин предложил Брайту стаканчик кларета, и тот счел себя обязанным принять приглашение. Он ничего не имел против мужа Нериссы и не понимал, почему этот человек так сильно ненавидит его.

— Мои поздравления, Маллорен, — сказал лорд Трелин, поднимая стакан. — Мисс Сент-Клер во всех отношениях восхитительная и разумная женщина.

Брайт подумал, что ни одна разумная женщина не поставила бы себя в такое затруднительное положение, но вслух подтвердил сказанное.

Лорд Трелин прочистил горло.

— Я… гмм… я надеюсь, что вы будете жить с ней в согласии.

От удивления брови Брайта поползли наверх: кажется, эта дубина искренне обеспокоена. Он приложил все усилия, чтобы этот брак состоялся, и Брайт догадывался, по каким причинам, а вот сейчас он проявляет еще такую заботу.

— Почему мы не должны жить с Порцией в согласии? — вежливо спросил он.

— Ну, понимаете… в этом браке есть некоторый элемент насилия…

— Я с радостью женюсь на мисс Сент-Клер. Слегка нахмурившись, лорд Трелин смотрел на Брайта, и было видно, что он не верит ни единому его слову.

— Возможно, мисс Сент-Клер выходит за меня замуж под вашим давлением? — спросил Брайт.

Лорд Трелин зарделся, что красноречивее всяких слов подтверждало догадку Брайта.

— Я должен быть уверен, что дама сама того желает, — сказал Брайт.

— Желает? Конечно же, желает. Она доказала это всем своим поведением. И почему бы простой деревенской девушке не хотеть выйти замуж за человека такого положения, как ваше?

— В самом деле, почему? Самый простой путь рассеять мои сомнения — разрешить мне поговорить с мисс Сент-Клер.

Они долго смотрели в глаза друг другу — Брайт с вежливой невозмутимостью, Трелин насупившись. Наконец граф поднялся.

— Я пойду за ней, — сказал он.

Брайт задумчиво посмотрел на дверь, за которой скрылся Трелин. Почему он не послал за ней дворецкого? Что, черт возьми, здесь происходит?

Ему захотелось самому обыскать весь дом, чтобы убедиться, что Порция в полной безопасности, но он не сомневался, что Трелин будет вынужден привести ее и он узнает всю правду.

Брайт продолжал потягивать превосходный кларет и размышлять над тем, что, возможно, его любимая сама не имеет ни малейшего желания выйти за него замуж. Но ничего страшного. На этот раз он не даст ей убежать. Как только они поженятся, он докажет ей, что от совсем не так плох. Да, впрочем, они и сама придет к такому выводу, оценив его поступки.

Разговор с Хитерингтоном уменьшит опасность, исходящую с его стороны, хотя с ним будет нелегко договориться; но скорее всего тот факт, что Порция знает их с Нериссой секрет, заставит Хитерингтона молчать.

Что касается денег, то за пару вечеров, проведенных за карточным столом, он сможет откупить поместье Порции. Помимо желания вытащить Оливера из долгов, Брайтом руководило стремление разорить Престонли до нитки.

Затем надо во что бы то ни стало отделаться от Кутбертсона.

Послышался звук открываемой двери, и Брайт быстро обернулся, слегка взволнованный, но это была не Порция, а лорд Трелин.

— Мисс Сент-Клер ждет вас в святилище Лаокоона, лорд Арсенбрайт.

Брайт поднялся и, пройдя через холодный зал, выдержанный в классическом стиле, вошел в сопровождении лорда Трелина в небольшую комнату, и впрямь настоящее святилище, где рядом с Нериссой сидела

Порция. Лорд Трелин вышел, и Брайт огляделся, оценивая ситуацию.

Была ли эта комната выбрана преднамеренно? Маленькая, освещенная тремя высокими окнами, она, видимо, была специально спроектирована для того, чтобы разместить мраморную скульптурную группу, изображающую Лаокоона, троянского жреца, вместе с двумя своими сыновьями задушенного морскими змеями за попытку спасти Трою вопреки воле богов. Вид людей, извивающихся в тесных кольцах сжавших их чудовищ, был не просто символичным, но и до смешного подходящим к данной ситуации.

Брайт почувствовал на своем плече руку Нериссы.

Он взглянул на Порцию в надежде, что она разделит его удивление по поводу комнаты, но она сидела молча, опустив глаза, бледная и какая-то отрешенная.

Что происходит, черт побери?!

Брайт посмотрел на Нериссу, сидевшую с весьма довольным видом.

— Мне кажется, мы обойдемся без дуэньи, миледи.

— Боюсь, что нет. Вы оба невоздержанны в своих поступках. Лорд Трелин считает, что вас нельзя оставлять наедине. Его нравственные устои не позволяют предоставить вам такую возможность. Вы же знаете, какой он моралист.

— Отлично знаю, — ответил Брайт с угрозой в голосе. По нахмурившимся бровям Нериссы он видел, что угроза достигла цели, однако она даже не сделала попытки покинуть комнату.

Брайт решил, что сейчас не стоит прибегать к такому оружию, как письмо, лучше приберечь его для более серьезных дел. Он присел рядом с Порцией на холодную мраморную скамью.

— Боюсь, что вы провели бессонную ночь, мисс Сент-Клер, но сейчас все в порядке, и вам не нужно мучить себя.

Порция рассеянно взглянула на него. Под ее глазами были темные круги.

— Я не мучаюсь, милорд.

— Правда? Значит, ваши нервы крепче моих. Меня вовсе не беспокоит предстоящая женитьба на вас, а удивляет, как все это необычно происходит.

— Вы очень добры ко мне, милорд. Брайту отчаянно хотелось, чтобы перед ним была его прежняя отважная амазонка, а не эта безвольная кукла.

— Не такой уж я и добрый, — сказал он, чтобы разозлить ее. — Я действую исключительно в своих интересах.

Порция никак не отреагировала на эти слова, и Брайт понял, что не сможет заставить ее выйти за него замуж против ее желания.

— Мисс Сент-Клер, я не такое чудовище, чтобы заставлять вас выходить за меня замуж против вашего желания, — сказал он, взяв ее холодную руку. — С вами не случилось ничего страшного, и если разразится скандал, в чем я сомневаюсь, то очень скоро все о нем забудут. Скажите мне о вашем решении прямо. Уверяю вас, я никогда больше не вернусь к этому вопросу.

Краешком глаза Брайт видел, как дернулась Нерисса, намереваясь что-то возразить. Он мог понять, почему Трелин желает его брака с Порцией: этот человек был просто помешан на приличиях, и, кроме того, ему очень хотелось видеть Брайта женатым из-за Нериссы. Но вот почему Нерисса. так страстно желала выдать за него свою кузину, этого он не понимал.

Порция, в свою очередь, удивила его, сказав, что совершенно ничего не имеет против замужества с Брайтом.

Она произнесла эти слова почти безразлично, но тем не менее выразила свое согласие.

Что за чудеса?!

Брайт рассыпался словами восторга и благодарности, пытаясь понять в то же время, что кроется за всем этим. Похоже, у него не будет возможности для выяснения, так как Нерисса не выражала ни малейшего желания оставить их одних.

Брайт вытащил кольцо, которое принес с собой, и молча надел его на тонкий пальчик Порции.

Девушка, слегка нахмурившись, стала рассматривать его.

Кольцо с желтым камнем в обрамлении бриллиантов было прекрасным, и Порции хотелось, чтобы оно значило больше, чем простая формальность. Она удивилась, как быстро он смог купить его.

После ухода Брайта в воздухе остался слабый запах его одеколона, и Порция старалась втянуть в себя этот чудный запах. Против ее желания рука потянулась к тому месту, где он только что сидел, — скамья все еще хранила его тепло.

— Ну вот, — удовлетворенно заметила Нерисса, — все было не так уж и трудно. Откровенно говоря, я просто завидую тебе. Он необыкновенно красивый мужчина и, уж поверь мне, искусный любовник. Ты тоже можешь научиться у него кое-чему. Я думаю, тебе не терпится продолжить свое образование…

— Замолчи! — закричала Порция и выбежала из комнаты.

Самое ужасное было то, что Нерисса была права. Тело Порции еще помнило уроки Брайта Маллорена и жаждало их повторения.

Она не могла отделаться от мысли, что именно ее тело жаждало Брайта Маллорена, что ею руководила лишь слепая страсть к нему.

Может быть, ей стоило воспользоваться предложением Брайта и отказать ему.

Глава 17

Брайт возвращался домой, размышляя над тем, что могло случиться с Порцией. То, что она была в состоянии шока, он понял сразу, хотя и не мог определить причину такого состояния. Он предоставил Порции возможность к отступлению, но она не воспользовалась ею. Он заглянул ей в глаза и увидел, что ее слова правдивы, хотя она и выглядела очень несчастной.

Ему было ясно одно — он не может жениться на женщине против ее желания..

Придя домой, он сразу же направился в деловую часть дома, стараясь работой заглушить свое беспокойство. Однако ему не удавалось ни на чем сосредоточиться. Выслушав отчет служащего о ценах на импортное вино, он не понял из него и десятой части и потому оставил все попытки заняться работой.

Войдя в зал, он столкнулся с Ротгаром, одетым в великолепный придворный костюм и при всех орденах.

— Как поживают наши любимые монархи? — спросил он брата.

— Скучные, как всегда, — ответил Ротгар. — Я хочу немного отдохнуть и выпить крепкого кофе. Не составишь ли мне компанию?

Брайт попытался найти благовидный предлог для отказа, но не выдержал и уступил.

Они вошли в библиотеку, любимое убежище Ротгара. Большая комната была отделана дубовыми панелями и заставлена шкафами с книгами, которыми часто пользовались. Когда они уселись в ожидании кофе, Брайт спросил у брата, считает ли он «Песню Песней» аллегорией или подлинной любовной историей.

— А неможет ли она быть и тем, и другим? — спросил Ротгар, подсаживаясь ближе к огню и расправляя складки своего великолепного плаща. Его волосы были напудрены, как и у Брайта, но двор требовал большей пышности в одежде, и поэтому Ротгар весь сверкал драгоценностями — рубинами пуговиц, бриллиантами на эфесе шпаги и тяжелыми кольцами на изящных белых руках.

— По сравнению с тобой я чувствую себя совсем нищим, — заметил Брайт, придвигаясь к брату. — Нам что-то пришлось выпрашивать?

— Совсем наоборот. Для того, чтобы просить о чем-то, нужно действовать по-джентльменски и ненавязчиво. Я просто стараюсь производить нужное впечатление и жду, когда наступит подходящий момент. Многие действуют по старинке и оказывают знаки внимания матери короля и лорду Бату, а я смотрю в будущее.

— Бывает ли король когда-нибудь свободен от общества своей матери и лорда Бата?

— Вне всякого сомнения. Особенно с моей помощью.

— Черт возьми! Ты становишься гувернером короля?

— Ну до этого далеко, — улыбнулся Ротгар, — но я умею внушить ему благоговейный страх, и потом я один из тех немногих, кто не выпрашивает у него всевозможных подачек. После бракосочетания Сина он приезжал ко мне в аббатство, и у нас состоялся небольшой разговор по душам.

— О политике? — ухмыльнулся Брайт.

— Совсем немного, но в основном о марьяжных делах. Он и королева очень счастливы, хотя она, конечно, не догадывается, откуда на нее свалилась такая благодать.

Брайт разразился веселым смехом:

— Господи, Бей, и откуда ты все это узнаешь? Ротгар выглядел слегка задетым.

— Все поверяют мне свои сердца. А как твои сердечные дела?

К счастью, в это время принесли кофе. Пока слуга разливал кофе по чашкам, Брайт собрался с мыслями.

— Мои любовные дела идут хорошо и без твоего участия. Свадьба состоится в среду.

— Тогда мне лучше сразу послать за Эльф и Брендом. Может быть, твоя невеста не откажется пообедать у нас сегодня вечером? Конечно, мы пригласим и Трелинов.

— Я в этом не уверен.

— Если это удобно, я мог бы заехать за ней. Брайт молчал, и Ротгар добавил:

— Не пригласить их было бы неучтиво.

— Пожалуй.

— Брайт, если нашей семье грозят неприятности, то я хотел бы знать о них заранее.

Брайт поставил на стол пустую чашку. Он никогда не допускал Ротгара в свою личную жизнь, но сейчас брат был прав. В данном случае дело уже выходило за рамки личного.

— Не ошибайся на мой счет, — сказал он. — Я действительно хочу жениться на Порции Сент-Клер. Возможно, это неблагоразумно, но я хочу этого брака.

— Меня бы сильно встревожило, если бы некоторые члены моей семьи вдруг стали поступать благоразумно. Брайт весело рассмеялся.

— У тебя нет причин для беспокойства. Меня поймали с поличным, когда вчера я страстно целовался с Порцией на вечере в доме Уиллби.

— А она отвечала на твои поцелуи?

— Не менее страстно.

— Где же тогда ложка дегтя в бочке меда?

— Трелин потребовал от меня соблюсти приличия и жениться на Порции. Я думаю, что на три четверти он действовал из самых лучших побуждений и только на одну четверть — из-за желания видеть меня женатым и таким образом исключить возможность моей связи с его женой.

— Какой оригинальный взгляд на брак. Брайт снова весело рассмеялся:

— Я подозреваю, что его оптимизм уже несколько уменьшился, хотя он еще не осознал всей правды, и в мои планы не входит раскрывать ему на все глаза.

— Конечно же, нет. Итак, он настаивает на браке. Ты хочешь жениться. Леди в восторге. Тогда о чем речь?

— Леди совсем не в восторге. Она и с самого начала не была в восторге от возможного со мной брака, а сейчас выглядит так, как будто ее пригласили переночевать в дом больного чумой.

— Брайт, здесь я не помощник; Мне не нравится, когда женщину насильно выдают замуж.

— Надеюсь, что это не так. Я предложил ей выход из создавшегося положения, сказал, что готов отказаться от брака, но она не пошла на это. Я, черт возьми, не понимаю, что происходит. Брайт поднялся и зашагал по комнате.

— Я спровоцировал ее на этот поцелуй, Бей, но никто не разубедит меня в том, что она не получила от него наслаждения.

— Может, ты расскажешь мне поподробнее о своей будущей невесте?

Меньше всего на свете Брайту хотелось говорить с кем-либо о Порции, но он откликнулся на просьбу брата и рассказал ему все, опустив, однако, то, что случилось в борделе.

— Итак, — заключил Ротгар, выслушав его рассказ, — ее брат окончательно завяз в долгах и вынужден спасаться бегством, а она, вне всякого сомнения, винит во всем тебя.

— Меня? Почему?

— Ты дал ему выиграть. Ничего глупее ты не мог придумать. Тебе надо было ободрать его как липку, дать помучиться несколько дней, а затем уничтожить его расписки.

— Проклятие! Пожалуй, ты прав, но я не знал, как глубоко он завяз в долгах.

— И конечно же, после того, что произошло с ее отцом и братом, мисс Сент-Клер не горит желанием связать свою жизнь с таким заядлым игроком, как ты.

— Я? Но я таковым не являюсь.

— Для нее ты — игрок. Мое предложение: рассказать ей всю правду. Объяснить, что ты не раб случая и что ты готов навсегда распрощаться с карточным столом.

— Боюсь, что ее брат не один раз обещал ей это, — ответил Брайт.

— Ты должен рассказать ей о себе более подробно. Сомневаюсь, что ты сейчас продолжал бы играть, если бы не увлекся проектом Бриджуотера.

Однако Брайт в ближайшее время не собирался расставаться с картами, по крайней мере до тех пор, пока не сможет поддерживать на плаву Бриджуотера и пока не рассчитается с долгами Апкотта, но он не стал говорить об этом брату, так как тот непременно стал бы предлагать ему деньги.

— Не думаю, что Порция поверит мне, — сказал Брайт. — Она с отвращением говорит на эту тему. Нет, лучше всего мне взять мое предложение обратно. Если Трелины принуждают ее вступить в этот брак, после моего отказа они будут бессильны. Если я сумею убедить ее, что я не так уж и плох, мы всегда можем вернуться к данному вопросу.

— Это выглядит смешно.

— Меня не беспокоит, как это выглядит. Нет никакой нужды в такой спешке. Ничего страшного не случилось, и леди Уиллби может подтвердить это. Если Трелины поднимут шум, у меня есть средство заставить их молчать. Я не хочу, чтобы Порция шла к алтарю, как на плаху.

Они замолчали. Было слышно, как тикают часы да потрескивают дрова в камине. Ротгар задумчиво посмотрел на Брайта, затем поднялся и подошел к конторке.

Открыв ящик, он достал небольшую стопку писем и передал ее брату.

Брайт с удивлением смотрел на них. Все письма были адресованы непосредственно ему. На бумаге были какие-то подозрительные пятна, и от них исходил сильный запах духов.

— Что за черт… — пробормотал он.

— Это твоя почта. Если мисс Сент-Клер не находит тебя привлекательным, то не все разделяют ее мнение.

Брайт разорвал розовую ленточку, которой были перевязаны письма, и вскрыл одно из них. Письмо, пропитанное лавандой, содержало в себе откровенное приглашение провести время с некой Сибиллой в любое, удобное для него время.

Брайт с отвращением бросил всю пачку в огонь и посмотрел на брата.

— Что тебе об этом известно?

— Во всех клубах только и говорят о том, что ты выставлял себя на публичное обозрение.

— Значит, есть люди, которые заинтересованы в распространении этих слухов.

— Совершенно верно. Платить шестьсот гиней за то, чтобы продемонстрировать всем свое искусство в любви, кажется мне по крайней мере неприличным.

— Я заключил пари и выиграл, — сказал Брайт, явно нервничая.

Ротгар внимательно посмотрел на него.

— Юной девственницей была Порция, — признался Брайт, тяжело вздохнув.

— Я сильно подозревал это. Заядлый игрок демонстрирует в борделе свое умение покорять девственниц.

— Надеюсь, не слишком откровенно.

— Об этом я ничего не слышал. Все думают, что Ипполита была действительно молоденькой девочкой, и знают, что Кутбертсон находит свои жертвы в низших слоях общества/Однако должен тебе сказать, что пари было хитро придумано. Что взять с игрока?

— Вот именно, и не забудь, что я диктовал условия.

— Я рад, что смекалка не изменила тебе. Но зачем было нужно отдавать ее под защиту Трелинов? Непростительная глупость, с чем я тебя и поздравляю.

— Это не входило в мои планы.

— Что же касается скандала в доме Уиллби, то здесь все было хорошо продумано. Меня восхищают твои способности. Если кто-нибудь задастся вопросом, почему ты женился на женщине ниже тебя по положению, то причины вполне резонны — тебя застали с поличным, и ты счел своим долгом жениться.

— В этом есть доля правды, — допустил Брайт. — Я хотел сделать ее своей собственностью.

— В таком случае хватит ли у тебя сил отказаться от этого брака?

— Но как я могу заставить ее выйти за меня замуж? Это не в моих правилах. Ты знаешь, она все еще девственница, Бей.

— Я уже догадался, но это сейчас не имеет значения, так как вся история уже вышла из-под твоего контроля. Брайт внезапно рассмеялся.

— Кстати, о письмах. Теперь я стал предметом вожделения многих распутных особ. Нет, право же, мне нужно как можно скорее жениться.

— Не сбрасывай со счетов и похотливых особ мужского пола. Я слышал, что Ремедж сочинил оду в твою честь. Я намекнул им, что не потерплю подобных выходок, ведь на карту поставлена честь моей семьи.

— Я сам в состоянии защитить свою честь, и тебе лучше не вмешиваться в это дело. Господи! Какая спокойная была у меня жизнь, пока эта отважная амазонка не решила пристрелить меня!

— Может, именно она защитит твою честь. Если она сделана из такого крутого теста, то, несомненно, ты должен жениться на ней. Брак, которому предшествовала угроза оружием, должен быть прочным.

— Я и женюсь на ней, — ответил Брайт со счастливой улыбкой, — но не в среду и не против ее желания. Мне надо все хорошо продумать.

Ротгар небрежно махнул рукой.

— Я доведу это до сведения Трелинов.

— — В этом нет нужды.

— Это поставит их на место. Ты все еще хранишь

Письмо Нериссы?

— Да.

— Ты можешь тайком связаться с ней?

— У меня есть способ, но я пока его не использовал.

— Хочу надеяться на успех. Пошли ей записку и попроси содействия в освобождении ее кузины, а я поговорю с Трелином. Он просит помочь ему связаться с рядом портовых городов в юго-восточной Англии, пользующихся особыми привилегиями. Интересно, как поведет себя в дальнейшем мисс Сент-Клер.

Ротгар устало поднялся и посмотрел на себя в зеркало в золоченой раме.

— Как я выгляжу? — спросил он. — Пожалуй, надо снять ордена.

Сняв ленту с орденами, он передал ее Брайту. — Что передать мисс Сент-Клер, если я ее увижу?

— Пожелай ей всего хорошего, — ответил Брайт, вертя в руках ленту с блестящими побрякушками.

После ухода Ротгара Брайт почувствовал себя до странности опустошенным: будущее представлялось ему сейчас весьма расплывчатым. Он не льстил себя надеждой, что снова сумеет завоевать Порцию послед того, как отпустит ее на свободу. Она не позволит снова; затащить себя в ловушку и никогда больше не поддастся его страсти. Она будет настороже и не захочет иметь с ним ничего общего. Конечно же, она сразу уедет домой, а он не из тех, чтобы мчаться за ней вслед и подстерегать ее у ворот. И впрямь, как глупо поступил он с ее братом, дав ему выиграть! Неудивительно, что каждый раз она встречает его с такой враждебностью. Эта женщина обладает поразительной способностью выводить его из равновесия.

Направляясь к сейфу, чтобы спрятать туда ордена брата, Брайт не переставая думал о Порции. Эта женщина завладела всем его существом. Он хотел ее. Он хотел оградить ее от ее же собственного безрассудства, любить ее, как она того заслуживает. Он страстно желал оказаться с ней в постели. Он, как и прежде, видел ее бегущей по залитому солнцем лугу в сопровождении смеющегося ребенка. Его ребенка.

Брайт поднялся к себе в комнату, чтобы переодеться. Когда он снова появился в зале, то узнал, что Ротгар уже вернулся домой. Он отправился на поиски брата и нашел его в его апартаментах. Два камердинера помогали ему снять пышный наряд. Переодевшись в простые бриджи и рубашку, Ротгар отослал слуг.

— Ты свободен, — сказал он, протягивая Брайту кольцо с топазом и бриллиантами. — Не знаю, поздравлять тебя или нет.

— Ты говорил с Порцией? спросил Брайт, надевая на палец кольцо.

— Само собой разумеется. Она вернула мне кольцо, несмотря на возражения Нериссы. Ее очень трудно понять. Мне показалось, что она и рада, и огорчена.

Брайт снял кольцо и положил его в карман.

— Боюсь, что кто-то на нее давит, но только не пойму, каким образом. Никто из Трелинов не знает, что она была в борделе. Чем еще можно так запугать ее?

— Будем надеяться, что тебе представится возможность самому спросить ее об этом. Что ты теперь собираешься делать?

— Прежде всего выяснить, кому задолжал Апкотт, погасить его долг.

— Чудесно. Думаю, что тогда леди вздохнет свободно и сможет подумать о других, более приятных вещах.

Эта идея брата пришлась Брайту по душе, и он решил немедленно выиграть солидную сумму, чтобы вытащить Апкотта из долгов.

Прямо из комнаты Ротгара он отправился ловить жирных голубей. Самым подходящим голубем был бы мистер Престонли, но в теперешнем положении могли сойти и другие, ему подобные. Играть с людьми, такими, как Апкотт, не имело смысла: они хоть и проигрывают, но много ли с них соберешь, да к тому же и играть с этими болванами неинтересно. Нет, ему нужны жертвы, которые заслуживают того, чтобы быть догола раздетыми, и они должны быть сильными противниками.

Мистер Престонли подходил Брайту как нельзя лучше, но, к сожалению, он не встретил его. Брайт зашел к «Вайтсу» и присоединился к игре в макао, но она шла вяло и по низким ставкам, поэтому через час он поднялся и ушел, унося с собой всего около сотни гиней. В «Кокосовой пальме» играли по-крупному, но он не нашел для себя достойного партнера, поэтому, понаблюдав немного за игрой, двинулся дальше по заранее намеченному маршруту.

У «Харкерса» Брайт незаметно для себя собрал пятьсот гиней. Он выиграл бы и больше, но ему сильно мешал один отчаявшийся игрок, который проиграл больше, чем мог себе позволить. Брайту очень хотелось помочь ему, но он вовремя вспомнил слова Эндовера, который говорил, что нельзя спасти всех погибающих, иначе и сам погибнешь.

Брайт продолжал играть и обыграл еще парочку игроков, но проигравшийся, чье имя было Нортон, не давал ему покоя. Самое лучшее было бы воспользоваться советом Ротгара и еще глубже втянуть его в игру, чтобы для него это послужило хорошим уроком, а уж потом разорвать его долговые обязательства. Но Нортон был человеком достойным на вид, пожилым и мог не допустить такой благотворительности.

Брайт пошел на сделку с совестью и дал Нортону возможность отыграть пятьдесят гиней, затем быстро поднялся и покинул игорный дом, моля Бога, чтобы он не стал для Нортона причиной новых несчастий.

В следующем игорном доме «У миссис Марлоу» у него произошла незабываемая встреча с неким французом, который внешним видом походил на павлина. Одетый в костюм, украшенный лентами и цветами, сильно надушенный, он производил впечатление безмозглого дурака. Он бездумно бросал карты, казалось, не вникая в суть игры.

Но это был настоящий, профессиональный игрок, явный хищник. Брайт наслаждался игрой с ним, так как играл тот просто мастерски: после нескольких партий с равным счетом француз с интересом посмотрел на него и усмехнулся.

— Все понятно, монсеньор, — сказал он.

— Неужели? — ответил Брайт. — Вы новичок в Лондоне?

— Vraiment*. А вас здесь хорошо знают?

* Действительно (фр.)

— Я известен своим везением. Лорд Арсенбрайт Маллорен к вашим услугам.

Француз изогнул подкрашенную бровь.

— Enchantй*, милорд. Это больше, чем простое везение.

* Счастлив (фр.)

Брайт собрал деньги и поднялся из-за стола.

— Возможно.

Брайт покинул респектабельное заведение миссис Марлоу, когда начал заниматься рассвет, а его энтузиазм постепенно затухал. Он направился к Мальборосквер, зная, что по дороге домой есть еще один игорный дом. Усталость вела его домой, но взятый на себя долг привел к «Данте».

Хозяин игорного дома утверждал, что Данте его настоящее имя, но Брайт сильно сомневался в этом. Он был уверен, что хозяину просто нравилось, что его заведение называли «Ад», и он выбрал себе в качестве псевдонима имя великого поэта. Это было место, где играли по-крупному и без всякой пощады.

Заведение было грязным, изобилующим крысами и пропахшим мочой. Опущенные занавески и коптящие свечи делали его еще более зловещим. Самое подходящее место для жуликов и карточных шулеров. Брайт часто задавался вопросом, почему это место, похожее на ад, так влекло к себе даже самых искусных игроков? Однако оно считалось модным, и здесь постоянно собирался определенный круг людей.

Это было логово хищников, и сейчас Брайт искал одного из них. Его острый взгляд сразу нашел его, и Брайт направился к нему через набитую народом комнату, кивком головы приветствуя по пути знакомых. Взяв стул, он подсел к маленькому круглому столику.

— Привет, Кутбертсон.

Смуглый человек поднял голову и с удивлением посмотрел на него.

— Лорд Арсенбрайт? Какая честь.

У Брайта промелькнула мысль, что Кутбертсон еще ничего не знает о его связи с Порцией, а поэтому не подозревает, как сильно он его ненавидит.

— Я слышал о вас как о хорошем игроке. Хотелось бы проверить это на деле.

Глаза человека забегали, но в этом игорном доме никто не имел права отказываться играть.

— К вашим услугам, милорд, — ответил Кутбертсон.

— Пикет?

Брайт намеренно выбрал эту карточную игру, которая требовала особого искусства. Он не хотел полагаться на волю случая.

Кутбертсон стал, нервничая, кусать губы, но ему ничего не оставалось делать, как согласиться, так как к этому времени вокруг них собралась толпа зевак, которые, подобно крысам, разносящим заразу, могут разнести по всему городу слух о его трусости.

Синьор Данте самолично принес свежую колоду карт и остался понаблюдать за игрой.

Брайт сталкивался с Кутбертсоном то здесь, то там, но никогда не играл с ним. Брайт не входил в потенциальное число жертв Кутбертсона. Он просто был ему не по зубам.

Первые несколько ходов Брайт присматривался к игре Кутбертсона, стараясь определить его умение, и сразу понял, что тот мошенник. Однако, играя с Брайтом, он даже и не пытался мошенничать — это было бы просто безумием. Он старался играть честно, но ему не хватало ума и определенного умения, которого требовала эта игра.

Брайт начал выигрывать. Рассчитывая оптимальные комбинации своих карт, Брайт время от времени давал ему возможность выигрывать небольшие суммы, чтобы тот не мог прекратить игру: встать из-за стола при выигрыше считалось дурным тоном.

Вскоре перед Брайтом уже лежало триста гиней, именно та сумма, которую проиграл Кутбертсону Оливер, а расплачиваться за нее пришлось Порции. Потом Брайт выиграл еще сотню гиней, но тут вспотевший от напряжения хищник попросил пощады.

— Милорд, должен признать, что сегодня удача на вашей стороне, — сказал он. — Я проиграл. Давайте прекратим игру.

— Как, уже? Мне хотелось бы еще поиграть с вами, сэр.

— К сожалению, я приглашен на обед, милорд, — заявил, поднимаясь из-за стола, Кутбертсон.

Брайт тоже поднялся и отвесил своему противнику шутливый поклон.

— Я в отчаянии. Вы доставили мне неописуемое удовольствие.

— Я рад, милорд, — ответил Кутбертсон, но по всему было видно, что ему не терпелось поскорее уйти.

Он вышел из игорного дома, но Брайт следовал за ним.

— Я провожу вас немного, Кутбертсон.

— Очень опрометчиво с вашей стороны, милорд, — ответил Кутбертсон, лицо которого исказилось от злости.

— Очень опрометчиво угрожать мне, — спокойно ответил Брайт.

— Я вовсе не хотел… — поспешил заверить его Кутбертсон, за плечом которого появился его прилипала.

— Отлично. Вы отобрали деньги у одного моего знакомого — сэра Оливера Апкотта, и это мне совсем не понравилось.

Человек отпрянул назад:

— Я не знал, милорд.

— Несомненно, но я исправил вашу ошибку. Я уверен, что вы теперь довольны.

— Я дрожу от восторга, — огрызнулся Кутбертсон.

— Уверен, что это так. Я встретил очаровательного молодого человека «У миссис Марлоу»…

— И что?

— Это был француз. Он рассказал мне, какие восхитительные игорные клубы имеются в Париже, и мне захотелось побывать там.

— За чем же дело стало?

— Я сейчас очень занят, а у вас масса свободного времени, чтобы совершить это путешествие. Глаза Кутбертсона сузились.

— У меня нет желания путешествовать.

— Приняв в расчет все за и против, вы найдете это путешествие увлекательным.

С этими словами Брайт повернулся и зашагал к дому, прислушиваясь к тому, что творится у него за спиной, и готовый в любой момент драться за свою жизнь, но сзади было все тихо.

Впервые дом Ротгара, который раньше он считал тюрьмой, казался ему необычайно уютным.

Порция сидела в отведенной ей комнате и задумчиво смотрела на языки пламени в камине. События прошедших суток могли довести до безумия кого угодно, но, слава Богу, все кончилось, и она начала понемногу успокаиваться.

Сообщение маркиза об отказе его брата жениться на ней ударило всех как обухом по голове. Лорд Трелин побагровел от гнева. Нерисса притворно ужаснулась, но было видно, что она вне себя от ярости.

Видя произведенное на них впечатление. Порция не могла скрыть радости, но в глубине души она опасалась за последствия такого решения.

— Решение моего брата является окончательным, — спокойно продолжал маркиз, не замечая гнева Трелинов, — и я его вполне разделяю. Не произошло ничего страшного, чтобы следовало так торопиться со свадьбой. Слишком поспешный брак может бросить тень на репутацию мисс Сент-Клер. Мой брат посватается к ней в другой, более благоприятной обстановке.

— Он больше никогда не переступит порог моего дома! — закричал лорд Трелин, трясясь от гнева.

— Насколько я понимаю, мисс Сент-Клер хочет вернуться домой в Дорсет, и у вас больше не будет неприятностей, лорд Трелин.

— Мы не собираемся оплачивать ее дорогу, — резко ответила Нерисса.

— Но у меня есть деньги! — возразила Порция.

Маркиз посмотрел на Трелинов с таким удивлением, что они смутились.

— Я взял их на сохранение, глупышка, — закричал Трелин, со злостью глядя на Порцию. — Не считаешь же ты, что я украл их!

— Нет, кузен, конечно же, нет, — ответила Порция, довольно улыбаясь. — Просто я хотела сказать, что у меня есть средства, чтобы хоть завтра вернуться домой.

— Ну и убирайся! — огрызнулась Нерисса. — Мы хотели устроить тебе пышную свадьбу, а ты относишься к нам, как к злодеям. Пропади ты пропадом в своем грязном, вонючем Дорсете!

— Леди Трелин, — оборвал ее муж, — вы забываетесь. Помните о своем христианском долге. Во всем виноват лорд Арсенбрайт и его недостойное поведение, и я ему этого никогда не прощу. Кузина Порция нуждается в вашей защите, а вы осыпаете ее бранью.

Кузина Порция не нуждалась ни в чьей защите, но она позволила Нериссе, моментально сменившей гнев на милость, увести себя. Она ожидала, что Нерисса, убедившись в том, что муж не слышит ее, снова станет браниться, но в это время к кузине подошла горничная и протянула записку.

— От вашей портнихи, миледи, — сказала она. Нерисса осторожно развернула записку и стала читать. Лицо ее потемнело, губы плотно сжались.

— Опять отсрочка. Эти люди совершенно невыносимы! — Она смяла записку и бросила ее в огонь.

«Почему записка от портнихи так разозлила Нериссу?» — думала Порция, глядя, как листок бумаги превращается в пепел.

Внезапно лицо Нериссы осветилось улыбкой.

— Дорогая, ты можешь простить меня? Я чуть не лопнула от злости, когда узнала, что Маллорен отказывается жениться. Мне так обидно за тебя.

Порция хорошо понимала, что гнев Нериссы был вызван упущенной возможностью получить обратно свое письмо, но она решила подыграть ей.

— Что можно ждать от такого человека, как Маллорен!

— Вот именно! Негодяй! Ящерица! Таких надо уничтожать! Он должен получить по заслугам!

— Остановись, Нерисса. Уничтожая его, ты погубишь и меня.

— Но мы должны заставить его страдать.

— Для меня лучше забыть все и вернуться домой.

— При чем здесь ты? Ты всего лишь маленькая серая мышка. Я должна придумать, как ему отомстить, — вслух размышляла Нерисса.

— Прошу тебя, не надо.

Но Нерисса не слушала Порцию.

— Всего лишь одно слово… — шептала она.

Порция убежала в свою комнату, надеясь в душе, что месть Нериссы не состоится. И вот сейчас она сидела у камина, борясь с желанием побежать к Брайту Маллорену и рассказать ему о замысле Нериссы.

Если бы Оливер не приезжал в Лондон и не увлекся здесь картами, как счастливы бы они были! А сейчас он уйдет в армию и, возможно, умрет где-нибудь на чужой земле. Под тяжестью долгов их семья будет бороться за свое существование, а она сама навсегда останется жить с разбитым сердцем.

Она должна смотреть в глаза правде, а правда заключается в том, что Брайт Маллорен проник к ней в сердце, затем отказался от нее, и теперь они уже никогда не встретятся.

Глава 18

В этот вечер Брайт снова отправился на охоту и на этот раз повстречал хорошую добычу. У «Байта» сидели сэр Вильям и Престонли, и оба с восторгом приняли его предложение поиграть. Престонли отпустил несколько грязных замечаний в адрес Ипполиты и со злорадством напомнил Брайту о его последнем проигрыше.

Подошедший Эндовер сразу почувствовал настроение Брайта и понял его замысел. Все четверо сели играть в безик: Эндовер против сэра Вильяма, а Брайт против Престонли, который оказался сильным противником, отлично понимающим все тонкости игры. Теперь совесть Брайта была спокойна. Твердо решив выиграть, Брайт вел игру внимательно и тонко, стараясь не вызвать у сахарного плантатора никаких подозрений. Престонли был далеко не дурак, и чтобы выиграть у него значительную сумму денег, скажем, тысячи четыре гиней, Брайту приходилось действовать со всей осторожностью, используя все свое умение и навыки в этой игре.

Престонли был отменный игрок, и поэтому игра шла медленно и ровно. По прошествии трех часов Брайту удалось выиграть только несколько сотен.

Престонли приказал подать еще вина.

— Скучная игра, милорд, — заявил он. — Гинея туда, гинея сюда. Предлагаю поднять ставки.

Они играли по гинее за очко и по сто за объявление, и разрыв по очкам никогда не составлял более двухсот гиней.

— Пожалуйста, — протянул Брайт с видом человека, совершенно не заинтересованного в игре. — Десять гиней за очко и тысячу за объявление.

Рука Престонли со стаканом застыла на полпути ко рту.

— Так можно полностью разориться, — сказал он.

— Лорд Брайт пошутил, Престонли, — вмешался сэр Вильям. — Он чертовски хороший игрок и…

— Согласен на десять и тысячу, — оборвал его Престонли и залпом осушил стакан. — Надеюсь, у вас хватит денег, милорд.

Наблюдавшие за игрой возмущенно зашумели: такое заявление было явным нарушением правил хорошего тона. Однако Брайта это устраивало — сейчас симпатии окружающих были на его стороне. Ему оставалось только выигрывать, призвав на помощь все свое умение и удачу, без которой одно умение ничего не значило. Только то и другое, вместе взятые, были залогом успеха.

Если бы Престонли знал, думал Брайт, сдерживая улыбку, какая роль отведена ему в борьбе благородного рыцаря за руку и сердце его дамы! Он стал сдающим при снятии колоды и последней картой, бубновым валетом, объявил козырей, что было несомненно хорошим началом при игре в безик.

Удача была на его стороне, и Брайту оставалось надеяться, что она будет сопутствовать ему и не послужит дурным предзнаменованием в сердечных делах. Спустя два часа Брайт сдал последние карты, и его счет намного превышал счет его противника.

— Итак, я выиграл чуть больше четырех тысяч. Возможно, нам стоит остановиться, — предложил он, почувствовав себя усталым. Ему уже давно наскучило ощипывать перья даже с такого жирного голубя, как Престонли, да, впрочем, цель была достигнута. Как только он выяснит, кто завладел имением Апкотта, он сможет легко выкупить его.

— Еще очень рано, милорд, — заявил Престонли, вытирая вспотевшее лицо. — Сейчас карта шла к вам, а теперь, возможно, повезет и мне. Я требую, чтобы вы дали мне отыграться.

— Престонли, я уверен, что лорд Брайт предоставит тебе такую возможность в следующий раз, — вмешался сэр Вильям.

— Я сказал, что хочу сейчас. Еще только час ночи. У Брайта возникло странное, ранее незнакомое ему ощущение — остановиться, не рисковать выигрышем, но он подавил его в себе и, пожав плечами, вежливо ответил согласием.

Злость и выпитое вино сделали свое дело: Престонли стал невнимательным, и к трем часам утра Брайт выиграл у него свыше двенадцати тысяч гиней — сумму, которой ему хватало не только на оплату долгов Порции, но и на покупку собственного имения. Имения, подобного Кенделфорду, если последнее не ушло с торгов.

Брайт с трудом подавлял улыбку — улыбку счастливого школьника. Он протяжно зевнул.

— Я предлагаю вам встретиться в другой раз, мистер Престонли. Мы чудесно провели время, а сейчас мне пора в постель.

— Кто-то ждет вас? — с наглой усмешкой спросил Престонли, несмотря на то, что он явно нервничал.

Брайт поднялся, сделав вид, что не слышит его вопроса, но Престонли схватил его за рукав.

— Вы не можете уйти сейчас, милорд! — закричал он. Брайт с презрением посмотрел на жирную руку Престонли, мнущую шелк его рукава, и тот поспешно разжал ее.

— Мистер Престонли, я действительно получил огромное удовольствие от игры с вами, но не в моих правилах губить людей. Вам сегодня изменила удача.

— Губить? — рассмеялся Престонли. — Что такое для меня двенадцать тысяч?! Пустяки! Брайт слегка поклонился.

— В таком случае я усну с чистой совестью и, конечно, один.

С этими словами Брайт быстрым шагом направился к двери, не давая Престонли возможности высказать все оскорбления, которые явно просились у того с языка. Было бы глупо вступать в пререкания с человеком, находившимся в подобном состоянии.

Брайт покинул игорный дом с легким сердцем: удача сопутствовала ему, и в дальнейшем с азартными играми можно было распрощаться навсегда.

Они с Эндовером весело шагали по улице, вдыхая всей грудью холодный, бодрящий воздух, и не заметили, как столкнулись с лордом Уолгрейвом и парочкой его друзей.

— Ах, лорд Арсенбрайт! — воскликнул Форт, кривя губы в презрительной усмешке. — Я как раз искал вас. Сердце Брайта дрогнуло, предчувствуя опасность.

— Да? — сказал он.

— Назовите ваших секундантов.

Кровь застыла в жилах Брайта, но он спокойно ответил:

— Барклай и Эндовер, но мне хотелось бы знать, за что я удостоен такой чести — убить вас?

— Это будет не так-то просто, уверяю вас, — ответил Форт с холодной улыбкой. — Вы хотите знать причины? Скажем, мне не нравится, как вы ведете свои бразильские дела.

Другими словами — амазонские дела. Ипполита. Но какого черта?..

— Я и не знал, что вы проявляете такой интерес к этой земле, Уолгрейв.

— Я люблю, когда играют по правилам, Маллорен. Я слышал, что вы взяли на себя некоторые обязательства, но затем нарушили слово. Где и когда?

— Милорд, — вмешался Эндовер. — В задачу секундантов входит примирение противников. Как мы сможем это сделать, не зная причин дуэли?

— Они хорошо известны нам, — отрезал Брайт. — Лорд Уолгрейв сам хочет опустошить Южную Америку.

Сжав кулаки, Форт шагнул вперед, намереваясь ударить Брайта, но друзья оттащили его назад.

— Лорд Эндовер, — сказал один из них, — можем мы встретиться у вас завтра утром?

— Да.

Эндовер и Брайт смотрели, как друзья Форта пытались уговорить его пойти в клуб.

— Он всегда был слишком горячим, — заметил Эндовер. — Мне кажется, здесь произошла какая-то ошибка…

— Должно быть, ибо я чист, как первый снег.

— Брайт…

— Эндовер, не трать время, — обрезал его Брайт. — Лучше сам выясни, что происходит, а мне надо спешить домой, чтобы сообщить Ротгару, что, возможно, в его семье скоро будет покойник.

— Может быть, лучше…

— Ты что, забыл, что он мой старший брат? — спросил Брайт. —

— А мой свояк, — заметил Форт и исчез, в темноте.

Однако Ротгара не было дома. Боудикка и Зенон говорить не умели, а слуги все равно не сказали бы ему ничего путного. Брайту оставалось только догадываться. Возможно, брат ушел в гости, но в это время года было мало приемов, к тому же самый увлекательный из них вряд ли мог так привлечь внимание маркиза, чтобы задержать до рассвета. Может быть, он с друзьями? А может, с Саппо?

Назвать Саппо любовницей Ротгара было все равно что назвать Ротгара служащим Брайта. Если между ними и была интимная связь, то, как это ни парадоксально, по большей части интеллектуальная.

Саппо — никто не слышал, чтобы ее когда-нибудь называли другим именем, — в жилах которой смешалось столько различных кровей, трудно было отнести к какой-нибудь одной расе. Сама она говорила, что ее мать была светлокожей туниской, а отец — русским моряком, в котором текла и монгольская кровь. Она была ростом в шесть футов, с кофейного цвета кожей, высокими скулами, приятными чертами лица и большими раскосыми глазами; густые черные прямые волосы струились по спине, ниспадая до самых икр.

Она была талантливой поэтессой и сочиняла стихи на трех языках. Она никогда не скрывала, что предпочитает любовь женщин любви мужчин. Ротгар был единственным мужчиной, с которым она была близка, если вообще такая близость существовала.

Брайт часто задавался мыслью, чем вызвана такая дружба. У Ротгара были своеобразные сексуальные наклонности, но Саппо была единственной женщиной, с которой он порой проводил ночь.

Брайту ничего не оставалось делать, как ждать.

Сопровождаемый Зеноном и Боудиккой, он поднялся к себе в комнату и разделся сам, не желая будить камердинера. Обнаженный, он ходил по комнате, размышляя над тем, что могло случиться. У него не оставалось сомнений, что Форт узнал о его отказе жениться на Порции. Естественно, что, заинтересованный в этом браке, он пришел в ярость. Но такое поведение было неразумным даже для Форта, если его беспокоила репутация Порции, после того, что с ней случилось в борделе.

Возможно, здесь не обошлось без вмешательства Нериссы, подумал Брайт, доставая книгу проповедей, в которой было заложено пресловутое письмо. Если ему суждено умереть, то он должен позаботиться о том, чтобы это письмо попало в руки Трелина.

Однако прежде всего нужно было все-таки выяснить, почему Форт пришел в такую ярость. То, что произошло в доме леди Уиллби, практически не вызвало большого скандала. Вне всякого сомнения, это был неприятный момент, но он закончился разве что только объяснением между Брайтом и Трелинами.

Возможно, причина лежала в самой Порции? Могла ли она пожаловаться Форту, что Брайт сделал ей предложение, а потом отказался от него? Нет, об этом даже смешно думать.

Необходимо была" поговорить с самим Фортом. Тот хотя и горячая голова, но быстро отходит. Однако времени для разговоров не оставалось совсем.

Брайт бросился на кровать и сразу уснул: завтра он должен встать со свежей головой.

На следующее утро Ротгар так и не появился. Брайт пил кофе, когда дворецкий сообщил о приходе Эндовера.

— Боюсь, что тебе не понравится то, что я скажу, — заявил Эндовер.

— В чем дело? — спросил Брайт.

— Уолгрейв настаивает, что дуэль — это ваше личное дело и касается оно исключительно торговли с Южной Америкой, но никто не верит ему.

— Чему же тогда все верят?

— Тому, что ты изнасиловал, или, во всяком случае, пытался изнасиловать Порцию Сент-Клер в доме Уиллби, — смущенно ответил Эндовер, катая по столу хлебный шарик.

— Что?!

— Все шепчутся и строят догадки, но и без того все всем ясно: ты пытался соблазнить еще одну девственницу, но она дала тебе решительный отпор. Ты набросился на нее, и в это время появились леди Уиллби и лорд и леди Трелин. Они как раз разыскивали мисс Сент-Клер. Их взорам предстала ужасная картина: леди была растерзана, напугана, платье ее разорвано.

— Черт!

— Леди Трелин все отрицает, но таким тоном, что сразу веришь, что все случившееся — правда. Все говорят, что уже была назначена свадьба, но жених в последний момент от нее отказался. Мисс Сент-Клер сгорает от стыда и не может оправиться от потрясения. Оказывается, что Уолгрейв — ее ближайший сосед и относится к ней, как брат…

— Значит, я теперь не могу высунуть наружу нос?

— Не все так плохо, Брайт. Все это пока только слухи, на самом же деле никто не знает правды. Если мисс Сент-Клер появится в свете целой и невредимой, со слухами будет покончено. Трелины говорят, что у нее дикая головная боль, но опять таким тоном… Форт вызвал тебя на дуэль, чтобы подлить масла в огонь.

— Проклятый дурак. Тогда мне лучше появиться в свете как ни в чем не бывало.

— Откровенно говоря, я и Барклай встретились с друзьями Форта…

— Он что, образумился?

— Возможно, — ответил, нахмурившись, Эндовер. — Но он выдвинул странное требование, Брайт. Он говорит, что возьмет обратно своей вызов, если ты женишься на мисс Сент-Клер. Возможно, он поверил слухам.

Брайт внимательно посмотрел на друга.

— Похоже, ты начинаешь верить в них сам.

— Конечно, нет, — ответил Эндовер, слегка покраснев. — Но почему Уолгрейв так настаивает на этом браке?

— Возможно, он хорошо относится к мисс Сент-Клер и хочет, чтобы я выполнил свое обещание, — ответил Брайт, наливая себе еще чашку кофе.

— Ты так считаешь? Ну если дело только за этим, то почему бы тебе не жениться на ней? Разве тебе не хочется этого?

— Да, но не против ее желания;

— Черт возьми, Брайт, неужели ты говоришь серьезно? Ты не можешь угождать каждой встречной девице.

Грозный взгляд Брайта заставил Эндовера прикусить язык, однако спустя минуту он добавил:

— Я не могу понять ее. Ты редкая партия для такой женщины, как она.

— Возможно, она ценит себя выше.

— — Тебе что, очень хочется сражаться с Уолгрейвом? Он во что бы то ни стало постарается убить тебя. Говорят, что он усиленно тренируется у Анжели. Их часто видят вместе.

— Тогда мне ничего не остается делать, как принять вызов. А сейчас я должен войти в клетку со львами.

Эндовер еще некоторое время пытался урезонить Брайта, но очень скоро понял, что все его доводы бесполезны. Однако он не мог оставить друга в беде и отправился вместе с ним бродить по фешенебельной части Лондона.

Занятие было не из приятных, но совсем безопасным. Никто не пытался оскорбить Брайта, хотя он был в центре внимания всех взглядов. Прозрачные намеки на предстоящую дуэль совершенно не трогали его.

Так или иначе, но впереди Брайта ждала дуэль с Фортом.

Постепенно Порция пришла к мысли, что она находится в заточении. После того как Брайт взял обратно свое предложение руки и сердца, она потребовала, чтобы ей вернули деньги, но Трелин наотрез отказался это сделать.

Она направила записку Форту, но, не получив ответа, поняла, что записка не пошла дальше камина.

На следующее утро она попросила лорда Трелина купить ей место в почтовой карете до Шафтсбери, но он отказался, мотивируя это тем, что ни одна леди из его семьи не имеет права ездить в общей карете, пообещав, однако, отправить ее в ближайшее время в своей карете и с достойным эскортом.

— Но я хочу уехать сегодня, лорд Трелин!

— Я нахожу это неразумным, кузина Порция. В конце концов лорд Арсенбрайт может изменить свое решение, а вас уже здесь не будет.

Ловя лорда Трелина на слове, Порция потребовала, чтобы ее немедленно отправили домой с обещанным достойным эскортом, но такового в данный момент не оказалось.

Поспорив еще немного из-за странного отсутствия слуг, которые могли бы сопровождать ее. Порция надела накидку и попыталась ускользнуть из дома, но двое здоровенных слуг вернули ее в комнату и заперли на ключ.

Порция начала кричать и барабанить в дверь, но никто не пришел ей на помощь. Чего еще можно было ожидать от Трелинов? Покричав немного, Порция затихла: чего доброго, лорд Трелин решит упечь ее в сумасшедший дом.

Она села на стул и попыталась осмыслить происходящее.

План связать с ее помощью Брайта Маллорена по рукам и ногам провалился. Возможно, Нерисса будет угрожать ей смертью Оливера, но она больше не верит этому.

Порция внимательно осмотрела свою роскошную тюрьму, чувствуя, что какой-то выход из создавшегося положения есть.

Интересно, вернулся ли Оливер? Скорее всего да.

А если так, она должна во что бы то ни стало предупредить его о грозящей опасности.

Она еще раз обследовала свою тюрьму.

Дверь между двумя комнатами была открыта, но дверь, ведущая в коридор, — на замке. У нее не было ключа, и, значит, побег через дверь исключался. Возможно, что кто-нибудь придет к ней: или слуга с едой, или кто-нибудь из Трелинов со своими наставлениями, но у нее не хватит сил оттолкнуть их и убежать.

Порция посмотрела на окна.

Окна в обеих комнатах были большими и легко открывались. Они выходили в сад, но были расположены высоко над землей. Пожалуй, отсюда не выскочишь.

А что, если связать простыни?

В детстве Порцию считали сорванцом, и в ней сохранились прежние мальчишеские ухватки. Мысль соорудить веревку показалась ей заслуживающей внимания, но вот выдержит ли ее вес такая веревка, сплетенная из тонких простыней и шелковых покрывал?

Мысли Порции прервал звук открываемого замка, и она быстро захлопнула окно.

В комнату вошла Нерисса и сразу принялась укорять ее:

— Порция, дорогая, слуги говорят, что ты ведешь себя более чем странно.

— Ничего нет странного в том, что я хочу уехать домой.

— Но как ты поедешь одна?

— Нерисса, хватит говорить на эту тему. Если я свободна, то разреши мне уехать прямо сейчас.

— Мы просто боимся за твою безопасность…

— Пощади меня. Скажи мне лучше об истинных причинах моего заточения.

Нерисса села, гордо выпрямив спину. Нервы Порции были на пределе. Кузина была явно очень довольна собой.

— Пока тебе нельзя выходить из дома. У тебя было сильное потрясение, и, возможно, ты больна.

— Что?

— После того, как Брайт Маллорен так грубо на тебя накинулся и чуть не изнасиловал тебя… или ему это удалось… Ходят самые разные слухи…

— Нерисса, как ты можешь…

Глаза кузины сияли от чувства полного удовлетворения.

— Конечно, могу. Весь город только об этом и говорит. А сейчас, когда он отказался жениться на тебе, все выглядит в еще худшем свете.

— Ты не можешь так говорить. Это грешно! Ты можешь погубить его репутацию!

Нерисса громко рассмеялась:

— Погубить его репутацию? Чем? Тем, что он изнасиловал тебя? Глупости! Я уготовила ему большее — смерть.

У Порции перехватило дыхание.

— Что?

— Мне только стоило назвать имя твоего обидчика, как твой сосед, лорд Уолгрейв, вызвал его на дуэль. Они встречаются завтра.

— Они не должны…

— А я считаю, что должны.

— Но что, если Форт умрет? Он же ни в чем не виноват!

— Форт Уор? Он виноват уже тем, что родился мужчиной. Если он умрет — туда ему и дорога, но имя Брайта будет замарано окончательно. Неужели тебе не хочется присутствовать при таком знаменательном событии? Видеть потоки крови, предсмертные судороги…

— Нерисса, ты просто ведьма. Я расскажу о тебе всему свету.

— Неужели? Может, ты еще расскажешь, что была Ипполитой?

— Да.

— Какое это будет иметь значение, когда Брайт будет уже мертв?

— Отмщение, — холодно ответила Порция.

— Теперь ты понимаешь, какое это сладкое слово? — спросила с улыбкой Нерисса. — Сейчас и я кое-что поняла. Бедная дурочка, ты вовсе не ненавидишь его. Ты его любишь. В таком случае мне даже приятно осознавать, что ты станешь причиной его гибели, — сказала Нерисса, поднимаясь со своего места. — Хитер сказал мне, что лорд Уолгрейв усиленно тренируется, отрабатывая все приемы.

С этими словами Нерисса вышла из комнаты, а Порция с отвращением посмотрела на закрывшуюся за ней дверь.

Никогда! Она никогда не позволит Нериссе одержать победу.

Она снова открыла окно и посмотрела на простыни. Внезапно ее взгляд упал на серебряные шнуры, поддерживающие занавеси и балдахин над кроватью. Шнуры были не очень толстые, но их было много.

Достав из своей рабочей корзинки ножницы. Порция принялась отпарывать шнуры. Вскоре весь ковер был покрыт ими. Но выдержат ли они даже ее легкий вес? Порция потянула один из шнуров и решила, что выдержат.

Привязав конец шнура к ножке одного из ближайших к окну шкафов, Порция что было сил потянула его. Шкаф не сдвинулся с места, а шнур не лопнул.

Сердце Порции часто билось, а руки дрожали от напряжения, но она твердо решила справиться с задуманным. Она больше не будет игрушкой в чьих-либо руках и никогда не станет для Нериссы орудием мести. Торопясь, она связала с полдюжины узлов, надеясь, что ее ноги найдут точку опоры на скользкой, шелковой поверхности веревки.

Она снова выглянула из окна. Сад был пуст, да и кто захочет гулять там в такую мерзкую погоду? Что еще надо сделать?

Ее платье поддерживали легкие обручи, и она сняла их. От этого ее юбки стали длиннее. Она подняла их так, что стали видны икры, и заколола булавками. Не совсем прилично, но меньше всего сейчас Порция думала о приличиях.

Настроение ее немного улучшилось: игра стоила свеч! Наконец-то она обретет свободу.

Порция выбросила в окно накидку, башмаки и муфту, затем опустила веревку. Она немного не доставала до земли.

Затем Порция взяла полотенце и подложила его под веревку на подоконник в том месте, где она могла перетереться. Вскочив на подоконник, Порция ногами обхватила веревку и сползла по ней вниз до первого узла. Веревка натянулась, но выдержала. Порция поползла дальше — веревка скрипела и раскачивалась, и Порция уже представляла себе место, где она оборвется.

С сильно бьющимся сердцем Порция стремительно заскользила вниз. Руки ее горели, сердце готово было выскочить из груди. Ей казалось, что веревка вот-вот оборвется…

С какой высоты должен упасть человек, чтобы разбиться насмерть или основательно покалечиться? Вскрикнув, она проскользила еще несколько ярдов.

Как только ее ноги коснулись земли, Порция привалилась к стене, переводя дыхание. Она уже стала стара для подобного рода трюков.

Она посмотрела вверх, и у нее захватило дух — окно было расположено очень высоко. И все же она сумела преодолеть это расстояние, бросив судьбе достойный вызов!

Быстро надев ботинки, Порция подняла накидку и муфту и поспешила к задним воротам. Здесь, укрывшись в кустах, она расправила юбки, надела накидку и муфту, натянула на голову капюшон.

Она бесшумно открыла ворота и вышла к конюшням.

Впереди была свобода, но, возможно, ее подстерегала и опасность. Но уже настал день, и при серой погоде было достаточно светло. Порция чувствовала себя довольно спокойно вопреки опасности погони. Она поспешила смешаться с прохожими. Недалеко по улице находился рынок, где было полно народу. В его гуще она почувствовала себя совсем свободно. Теперь надо было определить цель. Прежде всего она должна пойти к Форту и предотвратить дуэль.

Сейчас у нее не было с собой карты города, но она вспомнила расположение основных улиц. Немного поплутав, она наконец вышла на Абингдон-стрит, где располагался дом Уоров.

Опять она пришла сюда без сопровождающего и неряшливо одетая, моля Бога, чтобы дверь не открыл прежний швейцар.

Но это был именно он. Он с неприязнью взглянул на нее и стал медленно закрывать дверь.

— Да как вы смеете! — закричала Порция так громко, что у него от удивления отвисла челюсть и дверь осталась полуоткрытой.

— — Мне нужно видеть графа, и графу нужно увидеться со мной. Позвольте пройти!

— Вам незачем входить в дом, так как его нет.

— Я подожду…

Дверь с шумом закрылась. Порция решила обойти дом, чтобы найти другую дверь, но, поразмыслив немного, решила, что слуга говорит правду — Форта нет дома. Он мог отсутствовать всю ночь.

Дни в это время года были короткими, и вскоре стало быстро темнеть. Слуги в соседних домах зажигали фонари, освещая путь своим хозяевам и разгоняя опасную темноту пустынной улицы. Подул холодный ветерок, и в воздухе запахло снегом.

Порции стало холодно, и она плотнее завернулась в накидку.

Она подумала было отправиться на Дрезденскую улицу, но это далеко, и где уверенность, что Оливер уже вернулся? И кроме того, Трелины прежде всего бросятся именно туда.

Есть еще один выход. Потуже затянув капюшон, Порция побежала по улице.

Она так надеялась, что в Лондоне есть место, куда она всегда может обратиться за помощью, и вот сейчас потерпела полное фиаско.

Теперь она бежала на Мальборо-сквер. Здесь уже тоже горели фонари, и ночной сторож занял свое место в нише. Порция спряталась в тени, не решаясь подняться по ступеням. Войти в дом Маллоренов было для нее все равно что перейти Рубикон. Но она должна это сделать. Она не может позволить, чтобы невинные люди пали жертвой какого-то дьявольского заговора.

Однако неудачная попытка попасть в дом Уоров сделала ее более осторожной. Главное — проникнуть в дом. Возможно, Брайт или его брат сейчас дома, а возможно, и нет. Но как ждать их на улице в такой страшный холод.

Плотнее закутавшись в накидку и стараясь держаться в тени, Порция незаметно проникла в проход, отделявший дом Маллоренов от их соседей. Проход был достаточно широким, по нему могла проехать даже повозка. Вероятно, им пользовались поставщики провизии.

Вскоре она нашла ворота из железа с великолепным орнаментом, но они были высокими, примерно около трех футов. От ворот к конюшням и дальше к дому пролегала тропинка. Вглядевшись в дом. Порция заметила несколько дверей.

Она толкнула ворота, но они были крепко заперты. И так прочны, что даже не скрипнули. Ну что же, если она сумела спуститься вниз, то сумеет вскарабкаться и наверх. Сняв накидку, она накинула ее на верх ворот, подвязала юбки к талии, оставив только одну, доходящую до колен юбочку, чтобы прикрыть наготу. Мысленно поблагодарив свое веселое деревенское детство, когда она научилась лазить по деревьям, взбираться на высокие ворота и стены, Порция начала подъем. Ворота были прочными, и карабкаться по ним было легко, но силы и ловкость были уже не те, что в детстве, и когда Порция достигла верха, она едва дышала.

Порция решила немного передохнуть. Она сидела на воротах, полуголая, с развевающимися по ветру волосами, и думала, что почувствовала бы мама, увидев ее сейчас.

К счастью, Ханна никогда не узнает, в какие передряги попала ее дочь в Лондоне. Порция бросила накидку вниз и стала медленно спускаться.

Итак, она проникла на территорию дома Маллоренов. Здесь она может чувствовать себя в относительной безопасности и дождаться возвращения Брайта.

Однако инстинктивно Порция чувствовала, что Брайт дома и что ей предстоит провести тяжелую ночь. Подавив в себе желание убежать, она надела накидку и подошла к первой двери. Осторожно нажав на ручку, она толкнула

Ее. Дверь не открылась. Порция толкнула сильнее, но дверь была заперта.

Она подошла к следующей двери, но и эта дверь была крепко заперта.

Почему она вдруг решила, что все будет по-другому? Крепкие ворота и закрытые двери — иначе и не могло быть: никто не должен без разрешения входить в дом людей, занимающих высокое положение в обществе.

За углом дома Порция обнаружила еще одну дверь. Без всякой надежды на успех она толкнула ее и чуть не упала; дверь была не заперта. Слава Богу, она не наделала много шума.

Призрачный свет улицы едва освещал вход. Тянуло сквозняком, и Порция, быстро захлопнув дверь, оказалась в полной темноте.

Пахло чем-то съестным, и она поняла, что находится недалеко от кухни и кладовых. Порция вытянула правую руку и уперлась в стену. В нескольких шагах слева находилась другая стена, и она сообразила, что попала в коридор.

Вытянув вперед руки, Порция ощупью шла по коридору и вскоре уперлась в какую-то дверь. Приложив к ней ухо, Порция прислушалась: ни звука, собравшись с силами, она толкнула дверь, и та легко открылась. Свет, пробивавшийся из-под соседней двери, ослепил ее после темноты коридора. Дав глазам привыкнуть к свету, она огляделась и поняла, что попала в еще один коридор,

За одной из дверей раздавались голоса: несколько человек вели дружескую беседу. В коридоре вкусно пахло хорошей едой, и Порция вспомнила, что с утра ничего не ела. У нее свело желудок. Возможно, здесь что-нибудь перепадет, решила она и двинулась дальше.

Вскоре слева показалась лестница, ведущая наверх. Порция остановилась. Ей пришло в голову, что, проникнув в чужой дом, она нарушила неприкосновенность частного жилища, а это заслуживает сурового наказания, вплоть до ссылки на каторжные работы или виселицы. Конечно, до этого дело не дойдет, но если слуги схватят ее, то наверняка сразу потащат в суд. Вне всякого сомнения, Маллорены спасут ее, но провести хоть час в Ньюгейтской тюрьме — этого уже достаточно. Хорошенькое будет завершение всех ее злосчастных приключений в Лондоне.

Лестница была широкой, но на ступенях виднелись трещины. Решив, что они скрипят, Порция из предосторожности сняла ботинки.

Она остановилась у первой двери и прислушалась. Тишина. Похоже, что эта дверь тоже ведет в служебные помещения или в столовую, а там наверняка могут быть слуги.

Порция поднялась еще на один этаж и подошла к ближайшей двери. Что за ней? Встретит она там слуг или Маллоренов? Но ведь она пришла сюда именно для того, чтобы встретиться с хозяином, напомнила себе Порция. Она начала нервничать. Прислонившись к стене, она размышляла, но потом решилась, нажала на ручку и открыла дверь.

Роскошная обстановка комнаты поразила ее. Конечно, она не сомневалась, что в доме Маллоренов богатое убранство, но после темного коридора и простой деревянной лестницы сияние полированных дубовых панелей, дорогой мебели и великолепных картин было более чем впечатляющим. На окнах висели бархатные шторы, а под ногами лежал чудесный ковер. Все дышало такой же роскошью, как и в доме Трелинов, но здесь краски были теплее и ярче. Итак, что дальше?

Порция прислушалась, но не услышала ничего, кроме громкого стука часов.

Стоя на пороге комнаты. Порция оглядела пустой коридор и обнаружила, что он сворачивает за угол. В коридор выходили и другие двери. Что делать? Войти в комнату и ждать? Но кого она здесь дождется? Порция начала упрекать себя за трусость. Может, стоит подойти к двери и прислушаться? Но опять же слишком велика опасность наткнуться на кого-нибудь из слуг. Она должна во что бы то ни стало сначала встретиться с Маллореном. Но с другой стороны, если сейчас из-за угла появится кто-нибудь, она может быстро, укрыться в комнате. Что же делать?

Отбросив сомнения, Порция пошла по коридору, останавливаясь у каждой двери.

Тишина.

Дом как будто вымер. А что она станет делать, если Маллоренов вообще нет дома и они будут отсутствовать всю ночь?

Порция свернула за угол. Четыре больших окна освещали лестницу, ведущую в холл. Порция осторожно посмотрела в них и увидела спешащего куда-то дворецкого.

Куда он так торопится? Возможно, кто-то из Малло-ренов позвал его? Может, ей стоит спуститься вниз и обнаружить свое присутствие?

Порция незаметно перебежала лестничную площадку и оказалась еще в одном коридоре. И снова шла, прислушиваясь у каждой двери.

Она стояла посреди коридора, приложив ухо к одной из дверей, когда сзади нее раздался чей-то голос:

— Мадам, возможно, я могу вам чем-то помочь? Порция порывисто обернулась и оказалась лицом к лицу с самим маркизом Ротгаром, одетым в роскошный темно-синий костюм. Его брови поползли вверх от удивления.

— Мисс Сент-Клер? Какой приятный сюрприз!

Глава 19

Порция почувствовала, что краснеет. Ситуация была далеко не обычной.

— Я… мне нужно поговорить с Брайтом, милорд.

— В самом деле? Он что, отказался принять вас? Порция покраснела еще сильнее.

— Нет. Дело в том, что я… я не звонила в парадную дверь.

— Какая предприимчивость! Я просто очарован! — воскликнул Ротгар, улыбаясь. — Пожалуйста, входите. Я думаю, что здесь нам будет удобнее разговаривать.

Маркиз открыл дверь, у которой Порция только что стояла, подслушивая, и прежде чем она успела собраться с мыслями, широким жестом пригласил ее туда. Порция застыла на пороге — комната была спальней.

Ротгар внимательно посмотрел на нее и усмехнулся:

— Я не собираюсь посягать на вашу честь. Мои личные покои расположены внизу. Здесь только моя спальня и гардеробная.

Порция не сдвинулась с места. — Я пришла, чтобы увидеться с лордом Брайтом.

— Зачем? И почему таким странным способом? Простите мне мою откровенность, но ваше знакомство с моим братом принесло ему много неприятностей.

— Мое знакомство с ним?! Это он перевернул вверх тормашками всю мою жизнь!

— Неужели? Тогда вам следовало бы поскорее отделаться от него. Что привело вас сюда?

К своему ужасу. Порция вдруг поняла, что, несмотря на приветливость маркиза, он не испытывает к ней добрых чувств, и ничего удивительного: ведь она стала причиной предстоящей дуэли.

— В этом нет моей вины. Я сама только что узнала о дуэли…

— Какой дуэли?!

Порция попятилась к двери.

— Дуэли между лордом Брайтом и графом Уолгрейвом. Здесь просто какое-то недоразумение…

— Скорее всего, — заметил маркиз ледяным тоном. — Так чем она вызвана?

Порция облизала пересохшие губы. Здравый смысл подсказывал ей, что она не должна бояться этого человека, но ее нервы были на взводе.

— Мной, — прошептала она. Брови маркиза поползли вверх.

— Граф тоже проявляет к вам интерес? Однако какая вы, оказывается, удивительная женщина.

Порция опять густо покраснела, но на этот раз от унижения.

— Я знаю, что не красавица, милорд. Граф относится ко мне, как к своей сестре.

— И он решил, что его сестра нуждается в защите? Что же вы такого наговорили ему?

— Ничего. У меня просто не было возможности поговорить с ним. Трелины заперли меня в доме и распустили грязные слухи.

— Ах, так, — сказал он более спокойно. — Должен ли я обвинять в этом прекрасную Нериссу?

— Мне кажется, она ненавидит Брайта и желает ему смерти.

— Тогда почему же она выбрала своим орудием Уолгрейва?

— Она не выбирала его. Форт выбрал себя сам. Он слишком темпераментный.

— Моя дорогая мисс Сент-Клер, пожалуйста, пройдите в комнату и расскажите мне, какие слухи ходят по городу. Мне это очень интересно узнать.

Холодное презрение исчезло из голоса маркиза. Порция осмелела и придвинулась поближе к камину, но вдруг в испуге отскочила: у камина что-то зашевелилось. Всмотревшись, она увидела большую собаку.

— Это Боудикка, — сказал маркиз. Собака дружелюбно завиляла хвостом.

— Итак, мисс Сент-Клер, расскажите мне все. Я не допущу никакого скандала в моей семье.

— Дуэль не такая уж редкая вещь, как мне кажется, — тихо заметила Порция.

— Да, но не между членами одной семьи. Разве вам неизвестно, что лорд Уолгрейв стал членом нашей семьи?

— Я совсем забыла об этом, но мне кажется, он не питает к вам родственных чувств.

— Это к делу не относится. Итак, причина дуэли, мисс Сент-Клер? Бордель?

На Порцию как будто вылили ушат холодной воды.

— Как вы узнали? — пробормотала она.

— Брайт рассказал мне. Мисс Сент-Клер, давайте перейдем к делу.

— Да. Нет, не бордель… — прошептала Порция, собираясь с силами. — Кто-то распустил слухи о том, что произошло в доме Уиллби. Нелепые слухи, но близкие к правде, и даже леди Уиллби поддерживает их…

— И что же говорят?

Порция перевела дыхание, не зная, с чего начать. Она не чувствовала за собой вины, но маркиз мог не поверить ей.

— Что Брайт соблазнял меня и, когда я отказалась, он попытался меня изнасиловать.

Порция взглянула на маркиза, его вид заставил ее задрожать.

— Ясно, — сказал он. — По-видимому, вас застали растрепанной, полуголой, со следами борьбы. Порция кивнула.

— Я хотела показаться на людях, чтобы все видели, что со мной ничего не случилось, но меня заперли дома. Маркиз барабанил пальцами по спинке стула.

— Мне почему-то кажется, что вам стоило рассказать обо всем этом Уолгрейву.

— Я пыталась, но меня не впустили в дом, и поэтому я бросилась сюда. Мне было страшно одной на улице в полной темноте, и я…

— Как вы проникли сюда? Мне это интересно, как хозяину.

«Интересно, как он расценит мое недостойное леди поведение», — подумала Порция.

— Я перелезла через ворота, выходящие в проход между домами, и нашла незапертую дверь.

На лице маркиза появилась улыбка.

— Я восхищен вашей находчивостью. Вы поступили правильно. Вам следует обсудить все с Брайтом. Маркиз направился к двери. Порции вдруг захотелось вернуть его назад.

— Разве вы не можете все решить сами, милорд? — спросила она.

— Конечно, могу, — последовал ответ, — но, если я вас сейчас не отведу к брату, в семье будет еще одна дуэль. Идемте. Вам нечего бояться.

«Брайта, и только его», — подумала Порция. Она чуть не втянула его в брак, которого он не хотел. Однако что будет, то будет. От судьбы не уйдешь.

Вслед за маркизом она прошла в ту часть дома, которую исследовала первой. Постучав в одну из дверей, маркиз открыл ее, и Порция увидела Брайта в рубашке с закатанными до локтей рукавами, сидящего за столом, заваленным бумагами.

— Не это ли твое последнее желание перед смертью? — спросил Ротгар, указывая на Порцию;

Брайт вскочил со стула и с удивлением уставился на нее, затем перевел взгляд на брата.

— Я искал тебя, но тебя не было дома.

— Совершенно верно. У вас с Фортом не может быть никакой дуэли.

— Скажи это ему.

— Именно это я и собираюсь сделать. Мне почему-то кажется, что вам с мисс Сент-Клер есть о чем поговорить.

Порция смотрела на огонь, кожей чувствуя, что Брайт не спускает с нее глаз.

— Мисс Сент-Клер!

Громкий голос маркиза заставил ее вздрогнуть.

— Да, милорд.

— По-видимому, все ваши вещи находятся в доме Трелинов?

— Да, милорд.

Маркиз посмотрел на Брайта.

— Я возьму Зенона.

Услышав свое имя, собака встала и подошла к маркизу.

— Поговорите друг с другом, — сказал Ротгар и вышел из комнаты.

Услышав звук закрываемой двери, Порция резко обернулась и посмотрела на нее.

— Он запер нас, — сказал Брайт. — Боюсь, что он не очень доволен нами. Нам лучше последовать его совету и поговорить.

Порция отвернулась, но он, улыбаясь, подошел к ней.

— Не смей! — закричала она, отступая назад. Он остановился.

— В чем дело?

— Не смей дотрагиваться до меня.

Слова Порции прозвучали как предупреждение, как протест, ибо она слишком хорошо знала, как ее тело реагирует на его прикосновения, и не хотела быть рабой своих эмоций. Она видела, что ее слова задели Брайта за живое.

— Ты не будешь возражать, если я предложу тебе сесть поближе к огню, чтобы согреться? — осторожно спросил он. — Могу я налить тебе немного вина? К сожалению, у меня здесь нет никакой еды.

— Естественно, я не хочу вина. Маркиз запер нас здесь, а время летит быстро, и скоро наступит утро, а с ним и ваша дуэль. Мы должны что-то предпринять.

— Я сомневаюсь, что дуэль состоится, Порция. Расслабься хоть немного и давай поговорим. Ты не замечала, что мы с тобой давно не разговаривали?

Порция стояла у двери, как пригвожденная.

— Конечно, замечала. Из-за этого и случилась вся эта нелепая история? Кто может жениться на женщине, с которой встречался всего несколько раз?

— Но зато какие это были встречи!

Он налил вина и протянул ей стакан.

Немного помешкав, Порция взяла его и отпила несколько глотков, надеясь, что ее взвинченные нервы несколько успокоятся. Она попала в ловушку, но по крайней мере это была не спальня, а кабинет. Порция огляделась. В комнате почти не было мебели: у камина стояли два обтянутых материей стула, ближе к центру письменный стол и несколько маленьких столиков, вся остальная комната была уставлена книжными полками, но на них стояли не элегантные тома в кожаных переплетах, труды каких-нибудь философов, а большие бухгалтерские книги, различного рода документы и альманахи.

В этой комнате чувствовалась рабочая атмосфера, и потому помещение казалось безопасным. Лучше не смотреть на домашний костюм Брайта, не замечать его улыбок, да и вообще его присутствия. Но почему ее тело все дрожит от возбуждения из-за одного его присутствия?

Стараясь найти тему для разговора. Порция подошла к письменному столу.

— Над чем вы здесь работали? — спросила она.

— Приводил в порядок свои дела.

— Это не выглядит как завещание, — заметила Порция, указывая на бумаги.

— Нет. Это описание опытов, проводимых с гуано, ответил Брайт и на ее недоуменный взгляд добавил; — Птичий помет.

Порция быстро отошла от стола.

— Не стоит смеяться надо мной, милорд. Прошу простить меня за праздное любопытство.

— Я совсем не смеюсь над тобой.

Брайт подошел к ней и снял с нее накидку. Она обернулась, чтобы возразить, но он уже отошел, да и в комнате было слишком жарко,

— Порция, — с нежностью в голосе произнес он, — нам действительно нужно поговорить. Сядь поближе к огню. У меня нет никаких задних мыслей.

Порция позволила усадить себя на стоящий у камина стул. Легкое прикосновение его руки огнем пробежало по ее телу, но тут она вспомнила, что он отказался жениться на ней. Он взял обратно свое предложение, несмотря на то, что на карту была поставлена его жизнь.

— Возможно, я должна извиниться, — сказала она. — Ваш брат пришел к выводу, что я причина всех ваших несчастий, милорд, и он совершенно прав. Я должна что-то сделать. Ни вы, ни Форт ни в чем не виноваты. Было бы несправедливо, если бы кто-нибудь из вас погиб.

Брайт опустился на стул, стоящий напротив.

— Ты ни в чем не виновата. Вся ответственность лежит на твоем брате. И если нам с Фортом предстоит дуэль, то ты здесь совершенно ни при чем. Причины нашей ссоры лежат гораздо глубже.

— Какой ссоры?

— Наши семьи враждуют уже давно. Старый граф ненавидел Ротгара. Возможно, у него были для этого свои причины, но ой был слишком гордым, чтобы открыто говорить об этом. Главная причина их ссоры была в другом:

Ротгар был одним из немногих, которые не хотели называть Уолгрейва Неподкупным.

Порция потягивала вино, чувствуя, что беседа на отвлеченную тему успокаивает ее.

— Но Форт совсем не похож на отца. Гордость чужда ему, и я сомневаюсь, чтобы его вообще интересовала политика. Почему же вы до сих пор враждуете?

— Возможно, здесь просматривается общая тенденция — живые считают себя обязанными отомстить за умерших…

Брайт помолчал, раздумывая.

— — Дело усугубляется еще тем, что мой младший брат женился на леди Честити Уор. Ты должна знать Честити.

— Совсем немного. Дочери графа воспитывались в большой строгости, им не позволялось дружить с простыми смертными. Так Форт не хотел, чтобы ваш брат женился на его сестре?

— Не совсем так, но, должно быть, ты слышала о скандале, который разгорелся вокруг Честити. Ее будто бы застали в постели с мужчиной.

— Да, но насколько я знаю, это была ошибка.

— Совершенно верно, но сколько трудов пришлось приложить прежде, чем это выяснилось. Начнем с того, что сам ее отец распространял эту ложь.

— Граф?! Зачем он это делал?

— Здесь все очень сложно, но одно могу сказать, что расследование этого дела явилось причиной смерти графа, и Форт обвинил нас в этом.

Порцию внезапно осенила догадка.

— Расследование этого дела и привело вас в дом графа, где хранилось письмо, не так ли? Так вот почему вы оказались там.

— Совершенно верно. Форт был бы счастлив насолить Маллоренам, но я сильно сомневаюсь, что он хочет убить меня. Он действует более хитро. Полагаю, что он хочет, чтобы я женился на тебе.

Порция опустила глаза.

— Насолить, — как эхо повторила она, стараясь не показать, как больно ранит ее это слово. — Трелины тоже хотят наказать вас через мое посредство.

— Как глупо с их стороны!

Порция подняла глаза и увидела, что Брайт наблюдает за ней, как хищник, выслеживающий добычу. Это напомнило ей о том, кто он такой на самом деле, несмотря на всю его привлекательность. Она вскочила со своего места и отбежала на приличное расстояние.

— Не старайтесь казаться вежливым, милорд. У меня было время подумать, и я хорошо разобралась во всем происшедшем.

Взгляд Порции уперся в картину, изображавшую незнакомую, выжженную солнцем землю.

— Вы поступили благородно, выкупив меня на аукционе Мирабель. Никому бы другому и в голову не пришла такая идея. Я была в маскарадном костюме, а вас знали все. Прошу простить меня за то, что подозревала вас в неблаговидном поведении.

— Ты прощена.

В его голосе чувствовалось снисхождение, но Порция не смела поднять на него глаза.

— Я и сейчас уверена, что вы ничего не ждали от меня взамен. Все это моя глупая самонадеянность…

— Достаточно правдоподобно. —Порция прикусила губу.

— И мне не следовало обвинять вас во лжи, когда вы цитировали Библию, — продолжала она.

— Я удивлен, — прервал ее Брайт. — Мне и в голову не приходило, что я выгляжу таким невинным. Может быть, ты оправдаешь и мое поведение у Уиллби?

— Вы смеетесь, милорд, но это правда. Причиной ваших неурядиц стали моя глупость и поведение моего брата. Было бы несправедливо, если бы вы пострадали из-за нас.

— Вне всякого сомнения. Итак, леди Уиллби? Переходите к этому случаю. Порция возразила:

— Мне кажется, вы недостаточно серьезно относитесь к нашему разговору, милорд. Мы говорим о вашей жизни.

— Я это хорошо понимаю, просто мне любопытно знать вашу версию дела Уиллби.

Порции не нравилось его легкомыслие, и она нахмурилась.

— Мне кажется, что здесь вы немножко виноваты. Вам не стоило втягивать меня в это пари и не следовало назначать в качестве штрафа такую интимную вещь, как поцелуй.

Порция густо покраснела, вспомнив о другом интимном пари, и молила Бога, чтобы Брайт не сослался на него. Здесь, в приличной обстановке, рядом с хорошо одетым джентльменом, можно было бы и не вспоминать о том случае. Было бы можно, если бы не память, всколыхнувшая воспоминания.

Брайт слушал, прикрыв глаза, что придавало ему загадочный вид. По его лицу трудно было понять, о чем он думает,

— Какой же другой штраф вы бы предложили, Ипполита?

— Не зовите меня так!

— Но мне нравится это имя. Не бойся, я не буду называть тебя так при людях. Только в постели… Порция забеспокоилась:

— О какой постели может идти речь, милорд?!

— Возможно, по крайней мере в ближайшем будущем. Итак, какой бы штраф вы предложили?

— Я не знаю. Может, полшиллинга или пару вышитых домашних туфель. Яблочный пирог…

— Какие удивительные вещи вы носите в кармане вечернего платья!

— Вы отлично понимаете, что я имею в виду.

— Да, но мне не нужны ни деньги ни пироги, ни вышитые туфли. Я хотел, чтобы вы поцеловали меня. И вы этого хотели. Да ты и сейчас мечтаешь о поцелуе.

Порция застыла на месте.

— Нет, не мечтаю.

— Ты знаешь, что дамы не должны лгать?

— Вы хотите сказать, что не прочь поцеловать меня сейчас?

— О да. Я в этом абсолютно уверен. По телу Порции пробежала дрожь.

— Почему? — спросила она тихо.

— Это же так естественно. У меня такое же нормальное желание поцеловать вас, какое было и в тот вечер, и, кроме того, Ротгар вернется не раньше, чем через час. Какие еще могут быть причины для возражений?

Порция приложила руку к груди, стараясь унять сильно бьющееся сердце.

— Вы все еще пытаетесь погубить меня? Глаза Брайта вспыхнули гневом,

— А вы все еще пытаетесь оскорбить меня? Я все еще очень надеюсь жениться на тебе, Порция, и не возражаю против того, чтобы ускорить эту церемонию.

— Но вы не обязаны жениться на мне! — воскликнула Порция, чувствуя себя так, как будто она объясняет простые вещи недоумку. — Вы говорите, что дуэль не состоится, а я сейчас ясно вижу, что случай в доме леди Уиллби не такой уж и ужасный. Даже если моя репутация пострадала, то меня это совсем не беспокоит. Я веду незаметный образ жизни, и мне наплевать на мою репутацию.

Брайт встал и подошел к Порции.

— А мне нет. Я должен продолжать выезжать в общество. У меня нет ни малейшего намерения слушать разговоры о том, что я изнасиловал женщину и обрек ее на жалкое прозябание где-то в глуши.

Порция отвернулась.

— Я могу рассказать всему свету, что это не правда.

— Откуда? Из Дорсета? Тебе не поверит большая половина людей, как бы ты ни клялась.

Сейчас он был только в шаге от нее, и Порция невольно вспомнила Мейденхед, где его воля и сила сломили ее сопротивление.

— Вы хотите сказать, что женитесь на мне, чтобы спасти свою репутацию? — растерянно спросила она. Его глаза вспыхнули радостью.

— Совершенно верно, и наша будущая счастливая жизнь прогонит и тень сомнения.

Он заключил ее в свои объятия. Порция уперлась руками ему в грудь.

— Но должен же быть другой выход,

— Ты видишь его?

Ее руки ослабели, и она упала ему на грудь.

— Нет.

Его пальцы коснулись ее волос.

— Что?..

— Мне хочется растрепать твою прическу. Я давно испытываю желание увидеть твои волосы распущенными.

Он вытащил шпильки и, пропустив волосы сквозь пальцы, рассыпал их по плечам.

— Они как пламя…

— Милорд, — взмолилась Порция, — это безумие…

— Давай позволим себе быть немножко безумными. Он поцеловал ее. У Порции захватило дух и подкосились ноги, но она нашла в себе силы, чтобы не ответить на его поцелуй.

— Милорд, это нехорошо.

Он за волосы слегка отогнул назад ее голову и заглянул в глаза.

— Мы поженимся в среду. Прошу, не отталкивай меня сейчас.

Что-то в его взгляде, желание или боль, почти убедило Порцию, но все же она предприняла еще одну попытку остановить его.

— Нам нет нужды вступать в брак. Должен же быть иной выход.

— Но его нет. Ты моя жена. Доверься мне. Желание, всепоглощающая страсть, вызванная одним лишь прикосновением этого человека, овладели Порцией, но у нее еще были силы противостоять ему.

— Но тогда мы будем связаны…

— Мы и так уже связаны.

Он взял ее на руки и, поднеся к камину, положил на ковер. Жар камина смешивался с жаром охватившей ее страсти.

Оказывается, в душе она была распутницей. Здравомыслие, осторожность, присущие Порции Сент-Клер, покинули ее, опали, как шелуха с ореха, обнажив натуру, полную страсти и желания любовных утех. Сейчас она была женщиной, изо всех сил желавшей этого мужчину, его поцелуев и ласк.

Он снял рубашку, распустил ленточку, поддерживавшую волосы, и стал похож на Брайта, который тешился с ней в борделе Мирабель. Лежа на ковре с распущенными волосами и приподнятыми юбками, Порция упивалась красотой стоящего перед ней мужчины.

Он опустился на колени и потрепал ее по щеке.

— Ты как пламя, Ипполита, и так же прекрасна. Порция заглянула ему в глаза и увидела в них свое отражение: сейчас она действительно была прекрасной.

— До чего же я безнравственна, — прошептала она, словно оправдывая свою вторую натуру.

— Я обожаю безнравственность. Мне хотелось бы увидеть твое тело.

Порция молчала, и он, приподняв ее, спустил платье, обнажив спину. Порция знала, что должна остановить его, но, собрав последние остатки стыдливости, она лишь зажала платье на груди. Его горячие руки коснулись ее голой спины, их прикосновение жаром разлилось по ее телу. Он гладил и целовал ее спину, и Порция извивалась в его руках. Незаметно его руки перешли к ней на грудь и стали ласкать ее.

— Ты похожа на арфу, — сказал он, уткнувшись ей в шею. — Давай извлечем музыку…

Порция руками прикрыла грудь.

— Брайт, мы не должны, не нужно. Это нехорошо…

— Считай, что мы уже женаты. Он поставил ее на ноги, и платье упало на пол. Порция стояла в ворохе одежды, прикрывая руками свою наготу.

— Дай мне полюбоваться на тебя, любимая, — сказал Брайт, отводя ее руки.

Под страстным взглядом его глаз растаяли последние крупицы ее стыда, и Порция весело рассмеялась:

— Если бы я знала, что случится такое, то надела бы свое лучшее белье.

— Я подарю тебе самое лучшее белье из шелка и кружев и буду любить тебя и в нем, и без него. Сейчас ты похожа на мою маленькую Ипполиту, но только еще прекраснее.

— Я совсем не прекрасна, — прошептала она, хватая его за запястья, — право же, нет.

— Значит, меня заколдовали. Пусть будет так, но я счастлив. Посмотри. Брайт взял руку Порции и прижал ее к своим бриджам.

Порция пыталась отдернуть руку, но он крепко держал ее.

— Мужчины — похотливые существа, — прошептала она, — и легко возбудимы.

— Мы все очень разные. Мой дружок не станет танцевать для любой женщины,

"Да, моя красавица, потанцуй подо мной, покажи, что ты хочешь получить дар «Венеры…», — вспомнила Порция.

Порция почувствовала движение под рукой и покраснела. Но она была грешной женщиной, и ей нравилась твердость предмета, по которому Брайт водил ее рукой.

— Посмотри, что ты сделала со мной, — сказал

Он. — Он скоро станет и твоим дружком, поэтому нам лучше окрестить его.

Порция быстро отдернула руку.

— Окрестить его? Зачем?

— А как мы будем называть его на людях?

— Разве можно говорить о таких вещах на людях?

— Иногда можно, чтобы подготовиться к тому, что мы станем делать, вернувшись домой, — ответил он, усмехнувшись, — или к тому, чем будем заниматься в укромном уголочке.

Он притянул ее к себе и крепко прижал к груди.

— Я призываю тебя вести распутную жизнь, — сказал он. — Принимаешь мое предложение?

— Ты будешь разочарован! — запротестовала Порция. — Я вовсе не распутница. О, Брайт, остановись и подумай!

— Ты достаточно распутна для меня.

Он расстегнул бриджи и положил ее руку на горячую плоть.

— Назови его, — прошептал он, и Порция почувствовала, как содрогнулось его тело.

Это подкупило ее. Он ей не лгал. Он хотел ее. Возможно, его дружок танцует и для других женщин, но сейчас он танцевал только для нее.

— Темза, — прошептала она. Он ошеломленно посмотрел на нее.

— Я назвала эту реку, потому что она течет мимо Мейденхеда.

Он засмеялся и, схватив ее на руки, стал носить по комнате так быстро, что у Порции закружилась голова. Наконец он положил ее на ковер и начал ласкать.

Все было так же, как и у Мирабель, с той лишь разницей, что сейчас она сама хотела его. Хотела страстно, всем своим существом.

— Тонкие косточки, кожа, как нежнейший шелк… прозрачная, так, что видны вены… — тихо шептал он. — Я боюсь причинить тебе боль…

Руки его дрожали.

— Ты такая маленькая. Я знаю, что ты сильная, но очень уж маленькая. Я не наставил тебе синяков в последний раз?

— Нет, конечно, — ответила Порция, но он рассмотрел каждый кусочек ее тела, покрывая его поцелуями.

Лежать рядом с ним обнаженной сейчас казалось Порции вполне естественным. Ей захотелось тоже раздеть его, Как бы играючи, она сняла с него одежду, приговаривая:

— Крепкий костяк, стальные мускулы, бархатная кожа. С тебя можно ваять Давида.

— Небеса запрещают это. Но я рад, что нравлюсь тебе. Меня волнуют твои прикосновения. Ласкай меня, умоляю тебя…

Покраснев, Порция продолжала рассматривать его тело. Ее руки касались его плеч, груди, мускулистого живота. Ей хотелось спуститься ниже, опять почувствовать его твердую плоть, но она не решалась, и он помог ей.

— Твои прикосновения сводят меня с ума. Я хочу, но боюсь, что не смогу быть с тобой нежным, Порция. Скажи мне, когда тебе станет больно.

— Я знаю, что будет больно, — ответила Порция, целуя его грудь.

Он взял ее за подбородок и поцеловал в губы. — Возможно, мы превзойдем твои ожидания… Порция слегка заколебалась. Мысль о том, что ее девственность будет утрачена, заставила ее задуматься: если, она уступит сейчас, возврата к прошлому не станет.

Он почувствовал ее нерешительность и стал еще горячее целовать и ласкать ее. Под этими ласками Порция перестала сопротивляться, всей душой и телом желая их продолжения.

Брайт сдвинулся выше, и Река Темза оказалась на уровне ее губ. Порция прикоснулась к ней губами. «Господи, что я делаю?» — мелькнуло у нее в голове, но взгляд Брайта подбодрил ее, и она коснулась Реки Темзы языком.

Он вздрогнул; простонав:

— О Боже.

Порция слегка покусывала самую чувствительную часть его тела. В изнеможении Брайт откинулся на ковер.

— Продолжай, — прошептал он. — Ты сводишь меня этим с ума.

Порция вся горела. Ее смелость подняла их обоих на вершину блаженства.

Она наслаждалась странным мускусным вкусом этого нового для себя предмета и, слегка раздвинув Брайту ноги, исследовала всю остальную часть его. Как странно и интересно устроены мужчины…

Порция не могла видеть лица Брайта, но видела его крупную с изумрудным кольцом руку, лежавшую на бедре. Рука сжалась в кулак, и она нежно дотронулась до нее, но Брайт вдруг изо всех сил сжал ее собственную руку. Дыхание его стало хриплым.

Что же дальше? Она изнемогала от страсти и восторга, но ведь должно произойти что-то еще..

Внезапно он поднялся и повернул ее лицом к себе.

— Если ты начала играть с огнем, Ипполита, то должна сгореть в его пламени.

Голос его был хриплым. Он раздвинул ей ноги и вошел в нее сильно, неистово.

Порция смотрела ему прямо в глаза, пораженная новым необычайным открытием. Он заметил ее взгляд и, склонившись, поцеловал ее. Порция с жаром ответила на его поцелуй и сомкнула ноги у него на спине. Он еще глубже, до самого последнего предела вошел в нее.

Порция пристально смотрела на его искаженное страстью лицо, но новое, никогда ранее не испытанное ощущение захлестнуло ее, и все поплыло у нее перед глазами. Неужели это она, ее такое знакомое тело, которого она совсем не знала, хотя и ощущала все двадцать пять лет.

Глава 20

Порция лежала в объятиях Брайта, постепенно приходя в себя. Тело ее было влажным и все еще дрожало от испытанной страсти, внизу живота немного побаливало.

Брайт запустил руку в ее волосы и повернул лицом к себе.

— Достаточно для тебя на сегодня? — заботливо спросил он, что напомнило ей их первую встречу в Мейденхеде, когда они вместе лежали на полу и его лицо выражало такую же нежность.

Порция покачала головой:

— Я не ожидала…

— Я был бы более сдержан, если бы ты не дразнила Реку Темзу, — сказал он улыбаясь.

— Не понимаю, что нашло на меня, — ответила Порция, краснея.

— А я понимаю и совсем не возражаю, — ответил он, ласково гладя ее по голове. — Мне это нравится, но я потерял контроль над собой. Не стоит играть с огнем, иначе можно обжечься или сгореть совсем. Теперь ты понимаешь это.

В порыве чувств Порция крепче прижалась к нему. Теперь им обязательно придется пожениться. Все пути назад отрезаны. Ее совесть была спокойна: она предостерегала его от этого шага, но он сам пришел к такому решению.

Порция не могла сдержать счастливой улыбки. Она протянула руку и попыталась вновь поиграть с огнем, но Брайт остановил ее.

— Тебе это нравится, не так ли? — спросил он.

— Боюсь, что да, — прошептала Порция. Он рассмеялся.

— Тогда у меня в будущем прекрасные перспективы, но сейчас я вынужден уберечь тебя от тебя же самой. Лучше сознайся, приходило ли тебе когда-нибудь в голову, что шутки ради ты будешь развлекаться с Рекой Темзой?

Вместо ответа Порция спрятала у него на груди зардевшееся лицо. Он рассмеялся и немного отстранил ее от себя.

— По всей вероятности, скоро вернется Ротгар, и, может, даже в сопровождении Форта. Я думаю, что нам не мешало бы одеться.

Порция, косясь на дверь, стала быстро одеваться. Брайт последовал ее примеру.

Порция сражалась с застежками на спине, когда за дверью раздались шаги.

— Кто-то идет! — воскликнула она в панике. Он, смеясь, помог ей управиться с последними двумя крючками, а потом занялся своей рубашкой. В этот момент в замке повернулся ключ. Они оба застыли, глядя на дверь.

Вошел Ротгар, плотно прикрыв за собой дверь, и оглядел комнату. Только сейчас Порция заметила, что ее чулки и подвязки валяются на полу. Она была готова провалиться сквозь землю. В отчаянии она посмотрела на Брайта, и он, обняв ее, прижал к себе.

— Я решил, что лучше оставить Уолгрейва внизу, — сказал маркиз. — Он желает знать, состоится ли свадьба в назначенный срок. Я заверил его, что состоится.

— Конечно, — ответил Брайт, — хотя мне и не нравится, что моя свадьба пройдет под покровительством Трелинов.

— Это остановит сплетни.

— Но люди будут продолжать верить в эту чудовищную ложь, — сказала Порция. — Это несправедливо.

— Жизнь редко бывает справедливой, — ответил Ротгар, — но иногда к ней можно приспособиться. После сегодняшнего вечера многим придется прикусить языки.

Порция, подумав о себе и Брайте, удивилась этому замечанию, но Ротгар, словно прочитав ее мысли, сказал:

— Я говорю о вашем с Брайтом появлении в обществе, мисс Сент-Клер. Через двадцать минут мы будем обедать, а затем отправимся на прием к леди Уиллби…

— Но… — попыталась возразить Порция, однако Ротгар не слушал ее.

— Рядом с вами постоянно будет Брайт. Уолгрейв и Трелины тоже будут сопровождать вас. Леди Уиллби постарается представить все в лучшем свете. Присутствующие должны понять, что со сплетнями произошла какая-то досадная ошибка.

Порция представила себе, какая ее ждет пытка, и постаралась найти предлог отказаться.

— У меня нет подходящего платья, — сказала она.

— Леди Трелин прислала вам его. Я думаю, что в комнате моей сестры вы найдете все необходимое, и, кроме того, будет уместно, если вы наденете кое-какие семейные драгоценности.

Порция переводила взгляд с Брайта на Ротгара. Ей казалось верхом неприличия появляться на людях после того, что с ней только что произошло, и ей претила идея быть центром всеобщего внимания.

Брайт нежно поцеловал ее.

— Когда Ротгар берет бразды правления в свои руки, то лучше подчиниться ему, — сказал он. — Никто не обидит тебя. Идем, я отведу тебя в комнату Эльф.

Он повел ее по дому в другой коридор. Прохлада дома отрезвила Порцию. Она с грустью поняла, что действительно сожгла все мосты и вынуждена выйти замуж за Брайта, который очень нравился ей, но все равно оставался Игроком.

Брайт привел ее в спальню, стены которой были отделаны бледно-зеленым шелком. Порция увидела на кровати свое второе нарядное платье из кремового шелка со стеганой юбкой.

Окупит ли в будущем страсть в постели ее постоянную тревогу и неизбежные ссоры? — спрашивала она себя.

— Возможно, мне не обязательно быть на вечере, чтобы положить конец сплетням? — закинула она удочку, готовя мосты к отступлению.

— Нет, обязательно. Все должны видеть, что ты в полном порядке. Ну, скажем, более или менее, — добавил он, весело ей подмигивая, отчего Порция густо покраснела.

Он исследовал платяные шкафы и бельевые ящики, которые ломились от одежды, что было странным в отсутствие хозяйки.

— Эльф нужно прекратить покупать все, что ей попадется на глаза, сказал он, вертя в руках черно-красный, отделанный золотом корсаж. Покачав головой, он положил его на место.

— Нам не стоит копаться в чужих вещах, — заметила Порция.

— Эльф не будет возражать, — сказал Брайт, положив на кровать изящную кружевную косынку. — Между прочим, она одного с тобой возраста. Она будет рада принять тебя в нашу семью.

Порция взяла в руки косынку и обнаружила, что она была сделана из тончайшего шелка и отделана великолепными кружевами. В кружево была вплетена золотая паутинка, и оно таинственно светилось, отражая свет свечи.

— Она слишком дорогая, — заметила Порция.

— Глупости, — ответил Брайт, копаясь в ящике, полном чулок. — Эльф — сокращенно от Эльфлед, — объяснил он Порции. — Мы все названы именами англо-саксонских правителей и героев. Ах… вот они…

Он вытащил пару тончайших кружевных чулок и пару украшенных оборочками подвязок.

— Мы должны как можно быстрее найти Эльф мужа, — сказал он, приложив чулки и подвязки к платью Порции.

— Почему?

— Женщина покупает такие вещи только тогда, когда хочет предстать в них перед мужчиной.

Порция должна была признать, что он прав.

— Тогда ей будет неприятно узнать, что ты видел их, — заметила она.

— Мудрая Порция. Видишь, как ты нам нужна. Вы будете с Эльф как сестры, и ты выдашь ее замуж.

— У меня нет ни одного знакомого, который мог бы стать мужем дочери маркиза.

— Ты скоро будешь знать всех. Став леди Брайт, ты познакомишься со всем высшим светом…

— Я не могу…

— Ты можешь все. Ты будешь хорошо влиять на Эльф. Она такая же порывистая, как и ты. Ты даже не представляешь, что они с Сином вытворяли в детстве. Она очень импульсивная, и Ротгар боится за нее. Он не может представить себе свою сестру рядом с мужчиной.

Порция находила, что Брайт чересчур откровенен с ней, вдаваясь в подробности их семейной жизни.

— Брайт, я не уверена, что… Он прижал палец к ее губам.

— Дороги назад нет.

В его глазах мелькнуло торжество, что заставило Порцию вздрогнуть.

— Ты умышленно соблазнил меня! — закричала она. Брайт слегка покраснел.

— А ты не особенно сопротивлялась, Ипполита.

— Нет, я сопротивлялась, но ты настоял на своем. Ты так целовал меня, что я лишилась рассудка. Ты хотел этого брака, а я — нет, поэтому ты сделал все, чтобы я согласилась.

— По-моему, тебе не на что жаловаться. Его самодовольство взбесило Порцию.

— Ах так! Вот что я скажу тебе, Брайт Маллорен, — твой план провалился. Я никогда не выйду за тебя замуж!

— Даже если появится ребенок?

Порция застыла на месте.

— Его не будет! После одного раза…

— Такое часто случается.

— Тогда у него не будет отца.

— Черт возьми, ты не посмеешь!

— Тебе ничего не удастся сделать! Прошли те времена, когда невесту силой вели к алтарю.

Его лицо потемнело, взгляд стал суровым. Порция, как и в первую их встречу, испугалась, что было еще одним основанием не связывать с ним навсегда свою жизнь.

— Ты выйдешь за меня замуж, Порция! У тебя нет выбора.

Она схватила кувшин с водой и плеснула ему в лицо. Он успел перехватить кувшин, пока тот не полетел в него. Тогда Порция схватила фарфоровый таз, собираясь бросить его в Брайта, но он повалил ее на кровать и отобрал таз.

— Ты хочешь меня, и тебе нравится заниматься со мной любовью. Не стоит возражать.

Порция отчаянно сопротивлялась.

— Ты не дал мне возможности решить все самой!

— Я боролся за то, что хотел получить, а хотел я тебя.

— Ты просто не хотел быть впутанным в скандал. Брайт не успел ответить, как в дверь постучали. Он отпустил Порцию и пошел открывать.

В комнату вошла средних лет женщина с бесстрастным лицом и присела в глубоком реверансе.

— Помогите моей невесте одеться к вечеру, — велел ей Брайт, — и проследите за тем, чтобы она не покидала эту комнату без сопровождения кого-нибудь из членов нашей семьи.

Итак, она снова в заточении. Закрыв глаза, Порция пыталась успокоиться. Как только ей удается так быстро переходить из одного состояния в другое? Право же, от любви до ненависти всего один шаг.

Она вдруг вспомнила, что валяется на кровати, а вокруг нее полный беспорядок. Что подумает о ней эта служанка? Порция быстро поднялась с постели.

— Я позвоню, чтобы принесли воды, мэм, — сказала женщина, а сама тем временем принялась убирать свидетельства недавней драки.

Порция стояла посредине комнаты, размышляя над вероятностью появления ребенка и убеждая себя не впадать в панику. Все скоро выяснится. Главное — потянуть время и не дать состояться свадьбе в среду.

Однако через сегодняшний вечер придется пройти. Она в долгу перед Брайтом и не может допустить, чтобы он один выпутывался из неприятностей. Как-никак, а его репутация сильно подмочена.

Дворецкий принес воды, и служанка помогла Порции раздеться. Думала ли она, одеваясь сегодня утром, что попадет в такой переплет.

Порция умылась и надела нижнее белье, выбранное для нее Брайтом. Ей казалось, что не белье, а руки самого Брайта касаются ее тела.

«Я подарю тебе самое лучшее белье из шелка и кружев и буду любить тебя и в нем, и без него», — вспомнила она его слова, и они подействовали на нее, как его прикосновения. Она и любила, и ненавидела его. Она отдала ему свою девственность, а в награду он женится на ней. Стараясь быть справедливой, она со злостью напомнила себе, что он явно бы не женился на первой встречной женщине, с которой занимался любовью.

Когда Порция была уже в платье и с кружевной косынкой на плечах, в дверь постучали. Она вздрогнула, ожидая снова увидеть Брайта, но это был сам маркиз, одетый в великолепный ярко-красный атласный костюм. За ним вошел слуга, несший большую шкатулку. Ротгар окинул Порцию холодным, беспристрастным взглядом. Она покраснела и, вздернув подбородок, заявила:

— Я не претендую на большее, чем я есть, милорд.

— И было бы глупо это делать, — ответил он таким тоном, что Порция почувствовала себя полной дурой.

— Я только хотела сказать, что я не красавица, милорд, и не светская дама, и у меня нет желания притворяться той и другой.

— В вас достаточно очарования, чтобы нравиться моему брату, и скоро вы станете одной из Маллоренов, а это большая честь. — Ротгар подозвал слугу, тот поставил на стол шкатулку и открыл ее. В шкатулке было несколько отделений, в каждом из которых лежали великолепные украшения с драгоценными камнями. От восхищения Порция не смогла вымолвить ни слова.

— Подойдите поближе, — потребовал маркиз.

— Нет, мне не нужны эти драгоценности.

— Это мой приказ.

Глаза лорда Ротгара были такими же холодными, как и тогда, когда он запер ее наедине с Брайтом.

— Вы явились причиной беды, которая чуть не свалилась на нашу семью, и сегодня я собираюсь исправить ситуацию. Вы должны помочь мне в этом, Порция.

— Я готова, но только мне не нужны драгоценности,

— Вам отведена определенная роль.

Порции ничего иного не оставалось, как подойти к Ротгару, чтобы принять украшения. Но когда маркиз надевал на нее ожерелье и серьги, она вновь почувствовала" что ее охватывает паника. Не замечая ее состояния, маркиз украсил ее голову диадемой и сколол края косынки чудесной брошью из тепло мерцающих желтых камней, окруженных россыпью мелких сверкающих бриллиантов. От середины броши до самой талии сбегали длинные подвески, создавая удивительный эффект.

Надетые на Порцию драгоценности гармонировали с обручальным кольцом, которое она вернула Брайту и которое, как опасалась Порция, он наденет на нее снова,

Ротгар повернул ее лицом к зеркалу, и Порция застыла в восхищении. Все вместе украшения создавали впечатление тонких, золотистых нитей, которые струями падали от ее ушей, шеи, лифа платья и до самой талии. Изящная диадема на голове гармонировала с цветом ее волос, как бы подсвечивая их.

Тончайшая кружевная косынка с золотой паутинкой, сверкающие драгоценности сделали Порцию Сент-Клер прекрасной незнакомкой, таинственной и загадочной. Было бы глупо отрицать это, решила Порция, но не менее глупо и обольщаться на свой счет.

— Они очень красивы, — сухо заметила Порция.

— Вполне согласен с вами. Однако они не являются частью состояния семьи, и вы должны чувствовать себя в них свободно. Вы готовы? — Маркиз протянул ей изящную белую руку.

Порция напомнила себе, что она действует только в интересах Брайта, чтобы спасти его доброе имя, и никогда не согласится ни на что большее. Она приняла руку маркиза, и они вышли из комнаты.

На лестничной площадке Ротгар остановился и указал Порции на портрет, висевший между двумя высокими окнами.

— Мой отец и его вторая жена, мать Брайта. Это их свадебный портрет.

На портрете была изображена очаровательная пара, сидевшая на скамейке под сенью высокого дерева, около их ног играла пара спаниелей. Джентльмен был темноволосым, волосы дамы были почти такого же цвета, что и у Порции.

Нерисса как-то сказала, что мать Ротгара сошла с ума и убила своего второго ребенка. Этот случай не прошел бесследно для ее бедного мужа, в глазах которого затаилась печаль. Изображенная на портрете женщина с прекрасным, добрым лицом лишь в какой-то мере могла развеять эту печаль.

— Как жаль, что я не смогу познакомиться с ней, — сказала Порция. — Она просто очаровательна.

— Да, это так, и к тому же она была очень доброй и отважной женщиной, и ее сыновья унаследовали от нее эту черту характера. Их отвага подчас доставляет мне слишком много хлопот.

Порция еще раз взглянула на портрет и только теперь заметила драгоценности. За исключением диадемы на маркизе были те же украшения, что и на ней. Ее рука невольно потянулась к ожерелью.

— Они те же самые, — прошептала Порция. — Это ее драгоценности.

— Мой отец преподнес их ей в качестве свадебного подарка.

— Тогда мне не следовало надевать их.

— Они всегда предназначались для невесты Брайта, В какую-то секунду Порция почувствовала, что на ней висят не украшения, а тяжелые оковы. Она посмотрела на улыбающуюся женщину, которая пришла в несчастную семью и принесла с собой свет и любовь.

— Думаю, что она желала своему первенцу лучшей жены, — прошептала Порция.

— Родители всегда желают своим детям возможно лучшей участи, — ответил Ротгар, спускаясь вниз по лестнице. — Эти украшения были у Габриэль самыми любимыми, и они всем хорошо известны. То, что они сейчас на вас, является для Брайта хорошим предзнаменованием.

Порцию устраивало, что украшения были надеты на нее не из сентиментальных побуждений, а из соображений чисто практических.

Ротгар ввел ее в отделанную позолотой столовую, где она сразу увидела Трелинов. На их лицах были холодные, вежливые улыбки.

— Ты чудесно выглядишь! — с оскорбительным удивлением воскликнула Нерисса.

Порция присела в вежливом реверансе.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил подошедший к ней Форт, пытливо всматриваясь в нее.

— Прекрасно, Форт, — ответила Порция.

Ротгар подвел ее еще к двум незнакомым людям, но Порция сразу догадалась, что они тоже Маллорены.

— Моя сестра, леди Эльфлед или просто Эльф, — сказал маркиз.

Леди Эльф была далеко не красавицей, с волосами темнее, чем у матери, но в ней чувствовались материнская сердечность и очарование.

— Как чудесно! — воскликнула она. — Прошло всего несколько недель, как женился Син, и вот теперь у меня новая сестра. Син и Честити весной уедут в Канаду, и у меня будет с кем поболтать.

Такой сердечный прием обрадовал Порцию.

— Мамины драгоценности! — воскликнула Эльф. — Как чудесно они выглядят на вас! Им нужны именно такие, как у вас, волосы. Брайт, какой ты молодец.

Порция оглянулась и увидела входящего в комнату Брайта. На нем был расшитый золотом золотисто-зеленый муаровый костюм, а в ушах сверкали золотистые камни под стать драгоценностям, которые были на Порции.

— Спасибо, — сказал он, улыбаясь, брату.

— Они всегда предназначались твоей жене, — ответил Ротгар. — Порция, можешь ты оторвать взгляд от моего великолепного брата, чтобы познакомиться с еще одним Маллореном? Это Бренд.

Порция покраснела и поспешно перевела взгляд на приятного молодого человека с напудренными волосами и добрыми, как у сестры, глазами. Он ласково улыбнулся и поцеловал ей руку и щеку.

— Добро пожаловать в нашу семью, — сказал он. — Теперь нас так много, что мы можем перевернуть весь мир.

— Весь мир не надо, а вот в доме леди Уиллби уж постарайтесь, — сказал Ротгар, уводя Бренда и Эльф и оставляя Порцию и Брайта наедине.

— Ты очень красива, — сказал Брайт с нежностью.

— Мне все это очень не нравится, Брайт. Ничего из того, что здесь происходит.

Он взял ее за руку и повел в нишу, где они могли укрыться от посторонних взглядов.

— Что тебе не нравится, любимая? — спросил он.

— Прежде всего мне не нравится весь этот обман, — ответила Порция, выдергивая руку. — И к тому же я не твоя любимая.

— Ты просто расстроена, — сказал он успокаивающе, — и я хорошо тебя понимаю. Мне бы хотелось остаться с тобой наедине и поговорить о наших чувствах. Я очень люблю тебя.

— Я не хочу оставаться с тобой наедине. Я хочу быть совершенно свободной.

— Почему тебя так расстраивает наш брак? Почему ты возражаешь против него?

— Потому что у нас нет ничего общего, — ответила Порция, играя веером. — И мы оба не хотим этого брака.

— У нас с тобой очень много общего, и я хочу этого брака. Порция посмотрела ему в глаза.

— Но почему? Чтобы восстановить свою репутацию?

— Черт возьми, откуда мне знать! Какие тут можно привести доводы! Если бы ты была писаной красавицей, как Нерисса, и мне бы завидовали все мужчины или такой же богатой, как Дженни Финдлейсон, тогда бы все встало на свои места, не так ли? Я просто хочу тебя, Порция.

— Страсть быстро проходит.

— Не та, что существует между нами. Мне нравится твое общество. Мне нравится твой характер. Я хочу иметь от тебя детей.

Все звучало весьма соблазнительно, но Порция не сдавалась.

— Почему? — потребовала она ответа.

— Ты прекрасно знаешь, что любовь не поддается никаким объяснениям. Ты можешь сказать, за что ты любишь меня?

Можно было бы попытаться объяснить ему, почему, несмотря на все огорчения и страхи, она испытывает к нему самые нежные чувства, но Порция в очередной раз решила быть сильной и не сдаваться.

— Я не люблю тебя.

Порция видела, что ее ответ огорчил Брайта.

— Ах, так! Этого я не учел, но я бы постарался быть хорошим мужем. Что ты ждешь от нашего брака?

— Уважения.

— Я уважаю тебя.

— Я хотела сказать… — Порция посмотрела ему в глаза, — я хочу уважать своего мужа.

— Почему же я не заслуживаю твоего уважения?

— Ты игрок!

Брайт хотел возразить, но Порция не дала ему такой возможности.

— Пожалуйста, не возражай! Ты такой же игрок, как и Оливер, просто немного удачливее, но удача может изменить в любую минуту. У меня никогда не будет уверенности, что ты не проиграешь наш дом.

— Порция, я никогда не сделаю этого.

— Так говорят все игроки.

— Но я не игрок.

— Ха!

Он собирался ответить что-то резкое, но вдруг, нахмурившись, сказал:

— Опять слезы амазонки…

Порция отвернулась, вытирая слезы, которые невольно текли по ее щекам.

— С сегодняшнего дня и впредь я никогда больше не буду играть в азартные игры, — тихо произнес он. Порция посмотрела на него:

— Что?

— Ты все слышала. Я не лгу и сдержу слова Верь мне.

— Но…

Он обнял ее и поцеловал.

— Успокойся. Ты никогда не потеряешь свой дом из-за меня.

Порция смотрела на него, стараясь поверить. Ей так хотелось верить ему.

— Но на что мы будем жить, если ты перестанешь играть?

Он усмехнулся.

— Птичий помет и прочее в этом роде, — ответил он и прежде, чем Порция успела возразить, разъяснил:

— Инвестиции. Мой доход слагается из прибылей от торговых операций, от добычи и переработки угля.

Его ответ не убедил Порцию.

— Мой отец погорел на этом и пустил себе пулю в лоб. Брайт хотел что-то возразить, но в это время всех пригласили к столу.

— К сожалению, у нас сейчас нет времени, а то бы я все объяснил тебе. Порция, — произнес он со вздохом. — Ты должна поверить мне на слово.

Он достал из кармана кольцо и надел ей на палец. Кольцо с большим золотистым камнем в окружении россыпи сверкающих бриллиантов было явно из того же гарнитура, который принес для нее Ротгар.

— Оно означает любовь, — печально произнес он.

— Оно означает сделку, но не будем говорить сейчас об атом. Нас пригласили к столу. Идем.

Обед проходил спокойно, с увлекательными разговорами и остроумными шутками. Никто никогда не подумал бы, что за столом собрались заклятые враги и что Порция выступает здесь в качестве жертвы для заклания.

Был ли Брайт искренним, говоря, что так сильно любит ее? Это обстоятельство значило многое, и все же он был в жизни азартным игроком. Отец Порции тоже любил ее мать, и все же конец их жизни был печальным.

Порция была полна решимости разорвать кольца Лаокоона, которые опутали ее. Она оценивающим взглядом посмотрела на сидящих за столом людей.

Маркиз просто хотел спасти честь своего брата. Нерисса желала этого брака, чтобы вернуть себе письмо, Возможно, ей удастся достать его для нее каким-нибудь другим способом. Самой большой проблемой был Форт, так как он искренне хотел этого брака, чтобы таким образом уничтожить Брайта. Как мог ее друг так жестоко поступить с ней? Она должна найти возможность поговорить с ним и убедить его в том, что он прежде всего причиняет вред ей, а не Брайту. Он очень изменился со дня смерти отца: стал холодным и циничным. Сможет ли он понять ее? Очень сомнительно.

Мужчины пили вино, и Эльф увела Порцию и Нериссу в свой будуар выпить чаю.

— Я думаю, их застолье не затянется, — сказала Эльф. — Нам уже пора собираться к леди Уиллби. Надеюсь, что они не слишком много выпьют.

— Не могу себе представить маркиза пьяным, — заметила Порция, раздумывая над тем, как привлечь Эльф на свою сторону.

— Иногда это случается и с ним, и с другими, — рассмеялась Эльф. — В таких случаях они ведут себя просто глупо.

— И ты тоже бываешь пьяной? — спросила Нерисса.

— Конечно же, нет.

— И зря. Состояние опьянения просто восхитительно.

Правда, Порция?

— Я тоже никогда не пробовала напиваться. Нерисса громко рассмеялась:

— Какая же ты зануда, Порция. Бедный Брайт. От скуки он пустит себе пулю в лоб.

— Леди Трелин! — возмутилась Эльф. Нерисса продолжала громко смеяться, но внезапно смех сменился слезами.

— О дорогая, — Эльф поспешила ей на помощь.

— По-моему, у нее истерика, — предположила Порция.

— Вполне возможно. Давай уложим ее в моей спальне. Они отвели рыдающую Нериссу в зеленую спальню и уложили на кровать.

— Мне очень жаль, — стонала Нерисса. — Не знаю, что со мной случилось… Трелин будет очень недоволен!

— Мы ему ничего не скажем, — заверила ее Эльф. — Это твоя беременность. Женщины в таком состоянии порой чувствуют себя ужасно. Хочешь, мы принесем тебе сюда чай?

Нерисса покачала головой.

— Мне просто надо немного полежать. Я отдохну и до конца доведу свою роль. — Она посмотрела на Порцию. — Я никогда не желала тебе зла, просто мне была невыносима мысль, что ты засохнешь в старых девах. Для тебя это блестящая партия-Порция едва не поверила ей, но Нерисса тут же добавила:

— О несчастный Брайт!

Эльф увела Порцию из спальни, и они продолжали пить чай.

— Нерисса — самая настоящая кошка. Я так боялась, что Брайт женится на ней. Я была просто в ужасе. И Ротгар тоже.

— Думаю, что, если бы маркиз не захотел этого брака, они бы никогда не поженились.

— Возможно. — В голосе Эльф чувствовалось сомнение. — Брайту не нравится, когда Ротгар вмешивается в его дела, и у него самого достаточно денег, чтобы жить своей жизнью.

— Правда? — «От спекуляций на рынке. Порция. Помни это».

— О да. У нас у всех приличное содержание. Но Брайт имеет еще дополнительный доход от игры на бирже. В этом деле ему нет равных.

— Но однажды он может потерять все.

— Сомневаюсь. Его деньги вложены в сталелитейное производство, которое сулит хороший доход. И кроме того, он финансирует проект Бриджуотера, который, правда, многие считают пустой затеей. Как я понимаю, герцог подписал договор сроком на сорок лет на поставку угля в Манчестер и Ливерпуль по цене четыре пенса за тонну. Никто, однако, не верит, что он что-нибудь на этом заработает.

Порции совсем не хотелось слушать рассуждения Эльф о делах Брайта, и она перевела разговор на другую тему.

— Мне не хотелось бы, чтобы мы спешили со свадьбой, — промолвила Порция, наблюдая за реакцией Эльф.

— Но она ведь состоится в среду, не так ли? Порция покраснела. Сестра Брайта казалась добрым, легкомысленным существом, но сейчас в ее глазах появилось жесткое выражение, присущее временами Брайту и Ротгару.

Чтобы избежать ответа на прямо поставленный вопрос, Порция поднялась и направилась в спальню.

— Надо посмотреть, как там себя чувствует Нерисса. Ее встретила пустая комната. Оправившись от удивления, она внезапно вспомнила, что Нериссе было плохо и в доме Уиллби.

— Не сомневаюсь, что у этой женщины здоровье, как у простолюдинки, — бросила она удивленной Эльф и выбежала в коридор.

— Куда ты бежишь? — спросила Эльф. — Нерисса, должно быть, спустилась вниз.

— Зачем? — спросила Порция, чувствуя, что интуиция не подводит ее. — Где покои Брайта? Я не помню точно.

— Вот сюда, за мной, — ответила Эльф и, подхватив юбки, побежала по коридору, указывая дорогу. Они свернули за угол и ворвались в комнату, где увидели Нериссу, сжигавшую в камине какую-то бумагу. Она встретила их сияющей улыбкой.

— Вы опоздали! Теперь я навсегда освободилась от Маллоренов!

— Что это было? — спросила потрясенная Эльф. Порция знала, что Это было злополучное письмо из Мейденхеда, и была рада, что его не стало, хотя и чувствовала себя виноватой за случившееся. Нерисса отошла от камина.

— Теперь я свободна! Мне больше не придется плясать под дудку Маллоренов, и я скажу Трелину, чтобы он не уступал им ни в чем.

— В таком случае нет больше нужды и в моем браке, — сказала Порция, надеясь разорвать хоть одно из колец.

— Все еще сопротивляешься? — удивилась Нерисса. — Послушай, кузина, твоя репутация испорчена. Сегодня в гостях у Уиллби мы попытаемся спасти ее, но все равно нам мало кто поверит. Если ты не выйдешь замуж за Брайта, для тебя это станет катастрофой. Живя в Лондоне, ты всегда будешь объектом сплетен, но даже если ты уедешь, все будут говорить, что ты сбежала от позора. Будут ходить слухи, что Брайт сделал тебе ребенка. Я ведь права, леди Эльфлед?

Эльф сочувственно посмотрела на Порцию.

— Да, Порция, это так.

— И Брайту никогда не искупить своей вины, — добавила Нерисса. — Не так ли, леди Эльфлед?

— Боюсь, что так. Иметь любовницу — это одно, но погубить репутацию леди — совсем другое.

— Тогда все решено.

Нерисса подплыла к кровати и рукой, унизанной кольцами, погладила коричневое парчовое покрывало.

— Мне становится весело, когда я воображаю тебя на этой постели. Надеюсь, что Брайт поймет твою неумелость и стыдливость…

Весело рассмеявшись, Нерисса выбежала из комнаты.

— Брр, — содрогнулась Эльф. — Несмотря на свою красоту, Нерисса иногда мне напоминает скользких червей, притаившихся под камнями. Но что она здесь делала?

Порция подошла к камину и посмотрела на огонь. От письма не осталось и следа.

— У Брайта было письмо Нериссы к ее любовнику. Благодаря письму он мог влиять на леди Трелин, а она всеми силами стремилась получить его обратно.

Но все мысли Порции были сейчас о другом. Неужели единственный путь спасти репутацию Брайта — выйти за него замуж?

Эльф обняла ее за талию, и они вышли из комнаты.

— Не позволяй ей расстраивать тебя, дорогая. Ей всегда доставляло удовольствие плести интриги. Однако нам придется рассказать все Брайту и Ротгару.

— Они будут вне себя. Теперь, если она захочет, Нерисса может сильно навредить мне.

— Они этого не допустят, — заверила ее Эльф. — Иметь таких серьезных братьев иногда бывает слишком утомительно, но они незаменимы, когда возникают затруднения. Ничто не выводит их из себя и не колеблет их мнения.

«Даже такая несговорчивая невеста?» — подумала Порция.

Они нашли Нериссу спокойно пьющей чай. Все трое они спустились в холл, где их уже ждали мужчины. Эльф тихо перекинулась с братьями несколькими словами, и Брайт подошел к Порции.

— Ни о чем не беспокойся. Письмо больше не имеет значения.

— Мне нужно было помнить, на что она способна.

— У тебя и так забот хватает. Жаль, что Зенон был в комнате Ротгара, иначе он поднял бы шум. Но, с другой стороны, он мог бы укусить ее и, отравившись, умереть.

Порция засмеялась и попыталась более оптимистично взглянуть на будущее, но тут же заметила, что Форт со злорадной улыбкой наблюдает за ними, и вспомнила, что благодаря ему и Трелинам она пудовым камнем повисла на шее Брайта.

Брак станет тюрьмой для них обоих, но зато, несомненно, могущественные Маллорены сумеют загасить скандал, причиной которого стала Порция.

— Все обойдется, — заверил ее Брайт. — Нерисса будет держать себя в руках ради того, чтобы увидеть нас женатыми.

Итак, самые страшные опасения Порции подтверждались.

Брайт накинул на ее плечи накидку, не ее собственную из простого материала, а из темно-синего бархата, с мягкой шерстяной подкладкой, и, поцеловав, повел к двери.

Дамы путешествовали в портшезе, а мужчины шли пешком. Порция была рада наступившему молчанию: ей нужно было немного успокоиться и подумать. Основная проблема — это ребенок, но он может и не появиться, и об этом рано думать. Главное, чтобы их свадьба не состоялась в среду, а поэтому Порция должна обязательно поговорить с Фортом.

Глава 21

В доме Уиллби с того самого злополучного вечера ничего не изменилось, но надменная хозяйка дома стала приветливее. Порция подозревала, что ей нравилось быть в центре такого шумного скандала.

Она взяла Порцию за руку, разглядывая ее обручальное кольцо.

— Мисс Сент-Клер, я счастлива видеть вас в таком чудесном наряде и в хорошем настроении. Вы выглядите великолепно!

Порция постаралась изобразить на лице улыбку.

— Я прекрасно себя чувствую, — заявила она.

— И вполне счастлива, — добавил из-за ее плеча Брайт.

— Я в этом ничуть не сомневаюсь, — поспешила заверить леди Уиллби, всем своим видом показывая, однако, что она считает этот брак неравным. — О, на вас драгоценности леди Ротгар! Я помню, как она носила их. Они вам тоже идут, дорогая.

Она ввела гостей в зал, и все взгляды мгновенно устремились к Порции. Она застыла на месте.

Брайт взял ее за руки, заслонив спиной от любопытствующих взглядов.

— Разговаривай со мной и не обращай ни на кого внимания.

— Мне все это совсем не нравится, — сказала Порция с вымученной улыбкой. — Я ненавижу Лондон.

— Ты скоро к нему привыкнешь, — ответил он, улыбаясь, хотя глаза его были серьезны. — Скажи, как сильно ты любишь меня?

— Вот столько, — ответила Порция, слегка раздвинув пальцы.

Он весело рассмеялся, и холод в его глазах растаял.

— Это уже что-то. Пойдем поговорим с Чивенхемами. Они единственные, кто не верит сплетням.

И действительно, пожилая чета ни словом не обмолвилась о скандале, а леди Чивенхем была искренне рада видеть на Порции фамильные драгоценности. Другие гости были тоже достаточно приветливы. Одни из них говорили Брайту, что ничуть не верят сплетням, которые постоянно, со скоростью ветра, распространяются по Лондону. Другие ссылались на случай с Честити Уор, когда все слухи оказались выдумкой и злой шуткой.

— Сплетников надо пороть, — заявил один из мужчин. — Пороть публично, а затем сажать в тюрьму.

Порция посмотрела на Нериссу и молча с ним согласилась.

Из разговоров она поняла, как обстояли дела. Леди Уиллби застала их, когда они обменивались поцелуем, скрепляющим их помолвку, а слуги раздули из этого целую историю. Слишком быстрая свадьба объяснялась нетерпением жениха и приближающимся Рождеством, когда большинство из гостей покинет Лондон и уедет в свои имения.

Брайт не отходил от Порции ни на шаг, не давая ей возможности поговорить с Фортом. Но как только он подошел к какому-то пожилому джентльмену. Порция незаметно отступила в сторону и многозначительно посмотрела на Форта.

Тот тотчас же подошел к ней.

— Форт, ты должен оставить мысль о дуэли с Брайтом. Как ты, должно быть, понимаешь, произошло чудовищное недоразумение.

— У Мирабель все было реальностью.

— Но при чем здесь Брайт? Он ни в чем не виноват.

— Он был с тобой предельно близок и поэтому должен жениться.

Холодок пробежал у Порции по спине.

— Я не хочу выходить за него замуж, Форт.

— Тогда ты не должна была позволять затягивать себя в ловушку. Ты ведешь себя глупо, Порция. Для тебя это блестящая партия, и, хотя не люблю Маллоренов, но не считаю Брайта плохим человеком.

— Форт, я хочу отказаться от этого брака, и ты не должен вмешиваться.

Серые глаза Форта стали холодными и злыми.

— ЕСЛИ ты ,не выйдешь за него замуж на этой неделе, Порция, нам с Брайтом придется скрестить шпаги. Даю тебе честное слово. И я сделаю все возможное, чтобы убить его.

— Форт, ты не посмеешь!

— Я граф Уолгрейв и не потерплю, чтобы мне приказывали, как мне следует поступать.

Он поклонился и отошел, оставив Порцию в полном отчаянии.

Если она будет настаивать на своем, то она рискует не только иметь незаконнорожденного ребенка, но обречет на смерть либо Брайта, либо Форта.

Порция почувствовала в душе невыносимую боль, но должна была честно признаться себе, что хоть она и любила Форта, как брата, но предпочла бы видеть мертвым его, а не Брайта.

Она любила Брайта всем сердцем. Любила до безумия. Перед концертом в зале состоялись танцы. Случилось так (а Порция была уверена, что к этому приложил руку Ротгар), что они с Брайтом открывали их менуэтом.

— Я почти не умею его танцевать, — предупредила Порция.

— Зато у меня большой опыт. Доверься мне.

Заиграла музыка, и Брайт элегантно поклонился Порции. Та присела в реверансе, и дальше все пошло прекрасно, поскольку Брайт действительно был прекрасным танцором. Вскоре Порция уже смело смотрела ему в глаза, как того требовали правила хорошего тона. Он отвечал ей улыбкой, игравшей на его губах и светившейся в глазах. Она предназначалась ей одной. При этом Порция невольно вспоминала их другой танец — танец любви. Ее кожа чувствовала прикосновения Брайта, рот помнил вкус его поцелуев. В комнате было жарко, но ее трясло, как в лихорадке…

Музыка прекратилась, и Порция огляделась. Они были не единственной танцевавшей парой. Партнером Эльф был Форт, Нерисса танцевала с мужем. Были и другие пары.

Брайт поднес руку Порции к губам и поцеловал в открытую ладонь, что не отвечало этикету.

— Мы могли бы спрятаться за этими гобеленами. Не думаю, что…

Порция сердито выдернула руку, но в это время к ним подошли Форт и Эльф, глаза которой светились весельем.

— Я подумала, что нужно создать для вас прикрытие и потянула Форта танцевать, хотя он предпочитал стоять с загадочным видом у стены.

Форт хотел возразить, но Порция перебила его:

— Я просто играла свою роль!

— Какую роль? — удивилась Эльф.

— Эльф, запомни, что мы здесь для того, чтобы соблюсти приличия, замять скандал и оправдать наш поспешный брак.

— Господи, нужно быть выше этого.

— Тогда вам следует прекратить глупые разговоры, — холодно заметил Форт.

— Вы становитесь похожим на своего отца, — заявила Эльф и отошла к подруге, оставив Брайта и Порцию наедине с кипящим от злости Фортом.

— Ей нужна твердая рука, — процедил сквозь зубы Форт.

— Ну что же, попробуй, — заметил Брайт, — а я посмотрю на тебя.

Форт попытался подавить раздражение.

— Только этого мне недоставало. Я люблю тихих, хорошо воспитанных юных дам.

Рука Брайта легла на эфес шпаги.

— Если ты думаешь, что моя сестра не…

— Брайт! — воскликнула Порция, дотрагиваясь до его руки. — Я уверена, что Форт не хотел сказать ничего плохого.

— Конечно, нет, — заверил Форт. — Я говорил о возрасте. Мне больше нравятся молоденькие девушки. Рука Брайта снова потянулась к шпаге.

— А сейчас ты оскорбляешь мою невесту. Она одного возраста с моей сестрой. Форт покраснел.

— Черт возьми! Я вовсе не собирался оскорблять Порцию. Я говорю о том, что нравится мне. Порции просто посчастливилось найти в ее возрасте такого мужа, как ты.

Порции самой захотелось проткнуть Форта шпагой.

— Этот брак откроет мне путь в высшее общество, Форт, — сказала с издевкой Порция.

— Вот это другой разговор, — заметил Форт. — Положение в обществе и деньги — вот что ценно, — цинично добавил он. — Надеюсь, что ты и Оливер превратите жизнь Маллоренов в сущий ад.

Сказав это, он быстро отошел, а вскоре и совсем покинул прием. Порция была только рада этому.

За исключением этой маленькой стычки вечер проходил по заранее намеченному распорядку. Порция танцевала и с другими мужчинами, затем вместе с Брайтом слушала музыку и мирно сидела за ужином с Трелинами. Ни у кого не оставалось сомнения, что она была счастлива, что все они очень дружны и что распространяемые слухи — чистый вымысел.

К концу вечера, однако, выяснилось, что Порция должна вернуться к Трелинам.

— Нет! — закричала она, повернувшись к Брайту.

— Ничего не поделаешь, — заметил он с нежностью. — Они оплачивают твою свадьбу, а что касается остальных, они никогда не узнают, что ты покидала их дом. Нерисса не сможет причинить тебе никакого вреда.

— Она неверная и злая.

— Только на словах. Постарайся не ссориться с ней. Если хочешь, я пришлю тебе пистолет, — с улыбкой добавил он.

— После всего этого кошмара я не хочу быть обвиненной еще и в убийстве, — серьезно ответила Порция. Он быстро поцеловал ее в губы.

— Хорошо. Скоро мы будем спать вместе. От одной этой мысли лицо Порции вспыхнуло. Брайт вышел с ней на улицу и усадил в портшез.

— Я знаю, что мы должны пожениться, — сказала она на прощание, — но нельзя ли ненадолго отложить свадьбу? Я хотела бы, чтобы моя семья тоже присутствовала на ней.

— Честное слово, Порция, это неразумно. После вмешательства Нериссы и угроз Форта любая задержка может вызвать новый скандал. Мы отправимся в свадебное путешествие к тебе домой.

— Может, ты пошлешь нарочного, и Оливер сумеет приехать сюда вовремя.

— Мы ведь не знаем, где он сейчас.

— Возможно, он уже в дороге, но нарочный может доехать до Дорсета и выяснить, где он.

— Ты думаешь, что он побывал дома и уже возвращается?

Вопрос показался Порции странным, но у нее не было времени для выяснений, так как все расселись по своим местам и двинулись в путь.

— Пожалуйста, — попросила она, — мне бы очень хотелось, чтобы кто-то из моей семьи присутствовал на свадьбе.

— Обязательно. Я пошлю человека. Спокойной ночи, моя нареченная.

К тому времени, как Порция вернулась в дом Трелинов, она успокоилась и сдалась на милость судьбы. Она сожгла все мосты, когда покорилась Брайту. Она потеряла девственность и, возможно, зачала ребенка, но самое главное, что все мешавшие барьеры исчезли из ее ума и сердца.

Она не сможет так же просто расстаться с ним, как с Оливером и Фортом, потому что любовь к нему была отнюдь не сестринской и не дружеской.

Теперь ей нужно постараться сделать их брак счастливым, несмотря на разницу в общественном положении, и заставить его отказаться от игры на бирже.

На следующее утро, после того как наконец окончательно убедил Порцию выйти за него замуж, Брайт нашел в себе силы заняться делами. Читая деловые записки и прочие документы, он снова и снова мысленно возвращался к Порции, но заставлял себя не думать о ней. Он может сделать ее счастливой, но сейчас, предоставленная самой себе, она может придумать новые причины, чтобы избежать брака с ним.

Однако он отлично понимал ее опасения. Читая важное письмо, содержащее отчет о переводе денег, он вдруг остановился на середине и подумал о том, что ему обязательно нужно убедить ее, что его дело не может рухнуть. Это будет нелегко сделать, так как перед ней пример ее отца, покончившего с собой после неудачных инвестиций.

Его дела были в хорошем состоянии, пока он не втянулся в проект Бриджуотера. Если Порция узнает о нем, то непременно решит, что он на краю банкротства.

Может, стоит повезти ее на север и ознакомить с ведущимися там работами…

Но сейчас для него главное — повести ее к алтарю. Со временем она поймет, что ему можно доверять.

Он вскрыл письма с отчетами служащих, которым было поручено выяснить состояние дел семьи Порции.

Он нахмурился, читая отчет из Дорсета, в котором сообщалось, что мать и сестра Порции уехали погостить в Манчестер, а сэр Оливер пробыл дома не более одного дня и снова отправился в путь в неизвестном направлении, в результате чего человек Брайта потерял его след.

Брайт разразился проклятиями. Ему совершенно не хотелось, чтобы Оливер бесследно исчез и снова втянулся в игру. Но, возможно, сейчас его человек уже нашел братца Порции.

Он сдержал свое слово, данное Порции, и вчера вечером направил в Оверстед еще одного посыльного с приглашением на свадьбу, приказав ему мчаться во весь опор. Даже если Апкотт сейчас дома, он ни за что не успеет приехать в Лондон к нужному сроку, но так или иначе, а Брайт сдержал свое слово. Правда, у Брайта были сильные опасения, что ее братец уже выехал из страны, оставив Порцию одну расхлебывать его долги.

Если это так, то ему будет легче разделаться с долгами Апкотта, а выкуп имения смягчит сердце Порции.

Он снова принялся размышлять над причинами ее упорного нежелания связать с ним свою судьбу. Временами ему казалось, что она испытывает к нему ответную страсть, но иногда, особенно когда она утверждала, что не любит его, он начинал верить, что так оно и есть.

Можно ли так отчаянно любить женщину и не добиться ее любви? Достаточно было взглянуть на чету Трелинов, чтобы понять, что такое вполне возможно. Но Порция не Нерисса. Если бы она не любила его, она бы сразу прямо сказала ему об этом. Черт возьми, если у нее будут любовники, она непременно признается ему в этом.

Усмехнувшись при этой мысли, Брайт встал и отправился к Трелинам, чтобы выяснить у своей несговорчивой любимой, кому был должен ее брат.

На этот раз им разрешили побыть одним. Порция не была такой подавленной, как прежде, но и не выглядела счастливой невестой. Он с печалью заметил, с какой осторожностью она приняла его и уклонилась от его поцелуя.

— Меня интересует, знаешь ли ты имя человека, купившего Оверстед? — спросил он.

— Конечно. Это майор Барклай.

— Барклай?.. — Брайт почувствовал, что попал в нелепое положение. Ко всем прочим неприятностям имением завладел его приятель.

В ее глазах мелькнуло подозрение,

— Ты знаком с ним?

Брайт не сразу нашелся, что ответить. Ему не хотелось лгать ей, но он не мог дать ей в руки новый козырь.

— Мне кажется, я немного знаю этого человека, — сказал он как можно спокойнее и сразу перевел разговор на предстоящую свадьбу.

Поболтав некоторое время, он поспешил откланяться, пока не выдал себя. Черт знает, что случится, когда Порция узнает, что Барклай — его лучший друг.

Когда Брайт уже покидал дом Трелинов, прибежал его дворецкий и вручил ему срочное письмо. Прочитав его, Брайт готов был рвать на себе волосы.

Брайт поспешил к Барклаю и, едва завидев его, спросил, какого дьявола тот в свое время не сказал, что выиграл у Апкотта его имение?

— А почему я должен был тебе об этом говорить? — удивился друг. — Черт побери, Брайт, я не принадлежу к тому типу людей, которые всюду болтают о таких вещах.

Брайт перевел дыхание.

— Апкотт — брат моей будущей жены.

— Святой Боже, я ничего не знал об этом. Он что, приехал на свадьбу?

— Нет. Я только что получил известие, что мои олухи без моего приказания схватили его и заточили в аббатство.

— О Боже, но почему?

— А черт их знает. Похоже, они решили, что он убежал, не заплатив мне долга.

— Ты выглядишь очень расстроенным, — рассмеялся Барклай.

— Так оно и есть. Апкотт вздумал сопротивляться, и они помяли ему бока. Теперь он хромает. Даже если сейчас я передам его в руки любящей сестрицы, она не скажет мне за это спасибо. Послушай, перепиши на меня его долг.

Лицо Барклая вытянулось.

— Брайт, если бы я только знал. Уолгрейв вчера выкупил у меня его долговую расписку.

— Форт? Проклятие! Должно быть, она сама его попросила об этом.

— Это меняет дело или нет?

— Мне это совсем не нравится, — ответил Брайт, — но по крайней мере он так же заинтересован в этом браке, как и я. — Он посмотрел на Барклая. — Не рассказывай никому об этом деле, пожалуйста.

— Конечно, нет. Для меня это будет хорошим уроком никогда не садиться играть с голубями, даже если они на этом настаивают. Чертовски неприятно, когда человек ставит на карту свое имение, а ты ничего не можешь поделать. Отказаться играть с ним?

— Нет, конечно же, нет. Но я был бы счастлив, если бы мне удалось избежать подобной ситуации.

— Ты хочешь бросить играть? — удивился Барклай,|

— Это одно из условий моего брачного обязательства, — сказал Брайт, поднимая стакан с вином. — Давай выпьем за мое счастье.

— С удовольствием, — ответил Барклай. — Извини, что говорю об этом, но почему содержание твоего шурина под замком бросает тень на твое счастье?

— Если Порция узнает об этом, для меня это будет не очень приятно. Самое ужасное, что я до сих пор не придумал, как решить эту проблему в принципе. Я не могу позволить Оливеру постоянно проигрываться.

— Может, посадить его на корабль?

— С глаз долой, из сердца вон? Не думаю, чтобы это понравилось Порции. Она хочет, чтобы он присутствовал на нашей свадьбе.

— Никогда еще не видел тебя в такой нерешительности. Что ты все-таки собираешься делать? Брайт залпом осушил стакан.

— Сначала жениться, а все остальное — потом. Если ты хочешь оказать мне услугу…

— Да?

— Поезжай в аббатство и присмотри там за всем. Моя семья сейчас вся разъехалась по делам. Мои люди, похоже, взяли на себя слишком много, но, надеюсь, они не заточили его в темницу. Ты должен проследить, чтобы они залечили его раны с материнской нежностью. И кроме того, не дай ему возможности последовать примеру своей сестрицы и выскочить из окна.

— Похоже, что твоя будущая жена — оригинальная личность, — рассмеялся Барклай.

— Надеюсь. Ты можешь поехать прямо сейчас?

— Я пропущу твою свадьбу.

— Вот и хорошо, — усмехнулся Брайт. — Не хватало, чтобы я представил Порции майора Барклая, лучшего друга ее мужа. Подождем, когда распутается весь клубок.

На следующий день Порция готовилась к свадьбе. В последнее время она едва виделась с Нериссой. Убедившись, что свадьба состоится, кузина с головой ушла в хлопоты и делала это с величайшим удовольствием, явно наслаждаясь своей ролью. Любовь Нериссы к развлечениям и внешнему блеску сделали ее значительно мягче. Но, возможно, здесь сыграло свою роль и уничтоженное ею письмо.

С другой стороны, с энтузиазмом занимаясь приготовлениями к свадьбе, Нерисса решила доказать лорду Трелину, что сама не испытывает ни малейшего интереса к Брайту Маллорену. Так или иначе, Трелин гордился своей женой.

Бывали моменты, когда Порции нестерпимо хотелось пойти к графу и рассказать ему о любовных похождениях его жены, но она не была уверена, что Трелин поверит ей, и, главное, такой шаг был бы недопустимым предательством по отношению к кузине.

Порция только что приняла ванну и была закутана в большое полотенце, когда в комнату вошла Нерисса в сопровождении горничной, несшей что-то завернутое в простыню.

— Смотри! — воскликнула Нерисса и, развернув простыню, показала прекрасное вышитое платье. Порция с восторгом посмотрела на него.

— Слишком роскошное для твоей свадьбы! — заявила Нерисса.

— Да, оно чудесное, но это же вечернее платье.

— Для свадьбы выбор платьев богат. На мне было шелковое платье, украшенное вышивкой, серебром и жемчужинами. На Честити Уор было платье из белого кружева. В том случае, когда некоторые о себе слишком мнят… Но хватит об этом. Ты должна надеть его. На свадьбе будет присутствовать сам король.

— Что? — Порция вздрогнула и еще плотнее закуталась в полотенце.

— О да. Венчание состоится в королевской часовне. Ротгар хочет, чтобы тебе было оказано должное уважение. Да, там еще один пакет, от Брайта.

Она сделала знак служанке, и та отправилась за пакетом.

— Судя по рассказам швеи, которой было все это заказано, я не уверена, что он поступил правильно.

— Тогда я ничего не надену.

— Нет? Ты будешь давать клятву послушания, кузина. Или ты все еще противишься этому браку?

Порция покраснела и, отвернувшись, продолжала вытираться.

— Мне любопытно знать, девственница ли ты еще, — продолжала рассуждать Нерисса. — Говорят, что Брайт не тронул маленькую Ипполиту в борделе Мирабель, но что было потом, когда ты исчезла два дня тому назад?

Порция молча села за туалетный столик и распустила волосы. Она все еще куталась в полотенце, не собираясь снимать его в присутствии Нериссы.

— Будучи замужней женщиной, я, возможно, должна подготовить тебя к нелегкому испытанию, с которым ты столкнешься на брачном ложе.

Нерисса подошла к Порции и встала у нее за спиной так, что та могла видеть в зеркале ее недоброе прекрасное лицо и ощущать запах тяжелых духов, которые вновь напомнили ей о Мейденхеде и незнакомце с прекрасными, сатанинскими чертами лица.

— Что означает твое молчание? Тебе неинтересно или ты уже просвещена?

Порция смело встретила взгляд Нериссы:

— Оно означает, что мне не нужна твоя помощь.

— Значит, ты уже побывала в постели Брайта?

— Нет, не побывала, — спокойно солгала Порция. — Кроме того единственного раза, когда я искала тебя, я никогда не входила в спальню Брайта.

— Лучше знать, что тебя ожидает, чем столкнуться с непредвиденным.

Она склонилась над Порцией и положила руку на ее голое плечо.

— Невежество не приносит счастья. Я припрятала от Трелина несколько интересных книг, в которых говорится, как нужно вести себя в постели.

Порция смахнула ее руку со своего плеча.

— Зачем же ты припрятала их? Возможно, твой муж найдет их полезными для себя, и тебе тогда не нужно будет иметь любовника.

Нерисса отпрянула назад, как от удара.

— Прекрасно, — фыркнула она. — Пребывай в невежестве и страдай от него. Мне просто хотелось тебе помочь. Библия не поможет тебе в постели с Брайтом Маллореном.

Вернулась служанка с новой коробкой и открыла ее. Не спрашивая разрешения, Нерисса стала в ней рыться.

— Юпитер, как бы мне хотелось стать мошкой и залететь к вам в окно, — рассмеялась она.

Она послала Порции воздушный поцелуй и вышла из комнаты.

Чувствуя себя неловко под пристальным взглядом служанки, Порция подошла к коробке, догадываясь, что скорее всего там нижнее белье.

Но ей не стоило смущаться. Ночная рубашка была сделана из непрозрачного тончайшего шелка с великолепной кружевной отделкой, корсет был расшит цветами. Рассматривая чулки и подвязки, Порция не могла сдержать улыбки, ибо они были очень похожи на те, что Брайт нашел в комоде Эльф.

С Брайтом Маллореном никогда не знаешь, чего ожидать.

В дверь постучали, и Порция решила, что вернулась Нерисса. Но это была Эльф в великолепном, цвета янтаря, шелковом платье и вся кипящая от возбуждения.

— Обожаю свадьбы, — заявила она и, увидев платье, воскликнула:

— Порция, какая чудная материя! И как чудесно она будет сочетаться с драгоценностями! Давай скорее примерим его.

Порция была вынуждена подчиниться. Сначала на нее надели великолепное тонкое белье. Она видела, как загорелись глаза Эльф при виде чулок и подвязок, но та не произнесла ни слова. Служанка закрепила на талии Порции широкие, но очень легкие тростниковые обручи и надела поверх нижнюю юбку. Дошла очередь и до платья, ткань которого действительно была великолепна: плотная, но очень легкая, цвета сливок. На ней хорошо смотрелись маленькие вышитые птички — голубые, желтые и зеленые. Как правильно заметила портниха, такая ткань не требовала сложного кроя, и он был прост: пышная юбка, низко вырезанный лиф, короткие, по локоть, рукава, из-под которых виднелись тонкие кружева нижнего белья, ниспадающие до самых кистей.

Порции хотелось, чтобы ее грудь была больше прикрыта, так как корсаж поднимал ее вверх, увеличивая в размерах. Ей казалось, что такое платье вряд ли подходит для церкви, но, однако, и платье Эльф было с таким же низким вырезом.

Порция отдала свой драгоценности на хранение лорду Трелину, и сейчас слуга принес их ей. Решив, что для дневного времени их слишком много, Порция надела только серьги, а остальные отдала Эльф для передачи Ротгару.

Процесс одевания поглотил все внимание Порции, отвлекая ее от грустных мыслей, но сейчас, когда она была готова и карета ждала ее у дверей, страхи и опасения вновь вернулись к ней. Она затрепетала.

— Что с тобой? — спросила Эльф, взмахом руки отпуская служанку. — Порция, что случилось? Ты не можешь сейчас отступать назад. Поверь мне, не можешь.

— Наверное, не могу, — ответила Порция, борясь с искушением выпрыгнуть из окна и убежать.

— Брайт будет тебе хорошим мужем.

— Но я его едва знаю! Я не такая, как ты. Мне всегда внушали, что брак — это священный союз.

— И мне тоже, — подтвердила Эльф. Порция сжала лицо руками.

— О, прости меня. Мне всегда казалось, что аристократы женятся на деньгах, земле, титулах, а мне хотелось бы, чтобы мой брак был…

— По любви?

Порция покачала головой.

— Дело не только в этом. Я хочу, чтобы он строился на взаимном уважении. Я должна быть уверена, что мой муж абсолютно честен со мной. Раньше я отвергала предложения руки и сердца, потому что не была уверена в людях, которые мне их делали, и вот теперь я выхожу замуж за заядлого игрока.

— Но он вовсе не такой, — возразила Эльф. — Поверь мне.

— Но я едва его знаю! — произнесла Порция, хотя в душе должна была признаться себе, что знала Брайта слишком хорошо.

— Прости меня, Эльф. Я просто слишком разволновалась.

И, высоко подняв голову, она пошла навстречу своей судьбе.

Глава 22

Брайт нервничал, боясь, что Порция не явится на венчание. Это будет неприятной сенсацией, так как благодаря Ротгару венчание должно было состояться в королевской часовне в присутствии королевской четы.

Когда же Порция появилась, маленькая, изящная, в великолепном платье, он с облегчением вздохнул. Теперь она навсегда принадлежит ему.

Когда она встала рядом с Брайтом, он взял ее за руку и заглянул в глаза, стараясь понять, что она чувствует. Порция была спокойной, без какой-либо тени страха и волнения.

Итак, все будет хорошо.

Когда дело дошло до супружеской клятвы, Порция, как и Брайт, произнесла ее спокойно и уверенно. Венчание закончилось, и он поцеловал ее с заботливой нежностью, надеясь в душе, что теперь между ними наступит мир.

— Я сделаю тебя счастливой. Порция. Клянусь тебе.

Порция слегка нахмурилась, как будто не совсем ему веря, но затем улыбнулась в ответ.

По введенному недавно порядку, обязывающему регистрировать все браки, они расписались в регистрационной книге, сели в ожидавшую их карету и в сопровождений Эльф и Бренда отправились на прием в дом Трелинов. Эльф, как всегда, без умолку болтала, тем самым скрашивая молчание остальных.

Брайт думал о брачной ночи и мучился от предстоящих до этого долгих скучных часов. Ему бы хотелось без конца смотреть на Порцию, но Эльф настояла, чтобы они сели рядом, и вот теперь ему приходилось бросать на жену косые взгляды.

В доме их уже ждали король и королева, приехавшие раньше, чтобы встретить новобрачных на пороге. Брайт и Порция остались у дверей, чтобы приветствовать гостей и принимать их поздравления.

Все шло прекрасно, пока один из друзей Брайта, Кинболтон, не сказал ему, что Барклай находится где-то здесь и он, Кинболтон, хочет перекинуться с ним парой слов.

— Нет, — шепотом ответил Брайт, боясь, что их слышит Порция, — он уехал из города.

— Жаль.

Кинболтон прошел в комнаты, а Порция, улыбаясь, приветствовала следующую пару.

Брайт ждал, когда разразится скандал.

Как только они приняли поздравления последней пары, Порция, слышавшая разговор, отвела мужа в сторонку и спросила, правда ли, что Барклай — его лучший друг. Она была совершенно спокойна и невозмутима.

— Да, лучший, — ответил Брайт.

— Игрок?

— Я бы этого не сказал.

— Но он играет?

— Все играют.

Ее глаза вспыхнули гневом.

— Не тот ли это майор Барклай, который выиграл у Оливера его имение?

— Тише, — попросил Брайт, так как Порция повысила голос. — Джентльмен никогда не мошенничает в картах.

— Хищники мошенничают. Ей не стоило бы говорить этого.

— Порция, Барклай не хищник, так же, как и я. Да, он выиграл имение твоего брата, но выиграл его в честной игре.

Порция хотела возразить, но Брайт резко оборвал ее, сказав, что они обсудят это позже.

Глаза Порции запылали гневом.

— Я хочу обсудить это сейчас.

— Сейчас мы в центре всеобщего внимания.

— Тогда давай уедем.

Она почти дрожала от негодования.

— Не говори глупостей. Мы не можем уехать раньше короля и королевы. Идем поболтаем с тетей Каролиной.

Порция глубоко вздохнула и разрешила подвести себя к его престарелой тетушке. Здесь Брайт оставил ее, полагая, что сейчас им опасно быть вместе.

К Брайту подошел Бренд.

— Наша семья, опять пополнилась. Всего несколько недель назад была свадьба Сина и Честити, и они ходили по залу, как слепые, вспыхивая и улыбаясь каждый раз, когда их глаза встречались.

— Будучи старше их, мы с Порцией можем контролировать свои чувства.

— Возможно, но хочу сказать тебе, что я выберу себе в невесты женщину тихую и с хорошим характером.

— Ты считаешь, что у нас всегда есть право выбора? С этими словами Брайт покинул Бренда и принялся расхаживать по залу, останавливаясь, чтобы поговорить с гостями, надеясь, что он производит впечатление счастливого, но разумного мужа, который не стремится как можно скорее оказаться на брачном ложе.

Он видел, как Порция глазами отыскала Форта и направилась к нему. Брайт, наблюдая за женой, заметил, что Форт передал ей какое-то письмо.

Порция старалась быть вежливой с незнакомыми людьми, и в то же время ее терзала мысль, что проклятый Барклай оказался другом Брайта. Это было невыносимо, и она решила поболтать с Фортом, перед которым ей не нужно было притворяться.

— Мне знаком этот твой взгляд, — сказал он с усмешкой. — Тебе хочется растерзать кого-нибудь. Не забывай, что ты счастливая жена.

— Счастливая?! Это ты во всем виноват. Если бы не дуэль…

— Я хотел этого брака. Это то, что мне нужно, да и тебе тоже.

Порция чуть не заскрежетала зубами.

— Брайт — игрок. Если он не играет, то занимается спекуляциями на бирже. Он закончит свои дни в долговой тюрьме!

— Вполне возможно, — с издевкой ответил Форт. — Он с головой ушел в проект Бриджуотера и, похоже, скоро совсем разорится, да и я приложу к этому руку.

— Но что будет со мной?! — воскликнула Порция.

— О тебе позаботятся Маллорены. И прежде чем Порция раскрыла рот, чтобы высказать ему свое о нем мнение, сказал более спокойным тоном:

— Мне нужно поговорить с тобой совсем о другом, и как можно скорее, хотя твой муж не спускает с нас глаз Порция оглянулась и увидела, что Брайт действительно наблюдает за ними. Он не выглядел сердитым, но чувствовалось, что он не одобряет их с Фортом затянувшегося разговора. Она намеренно улыбнулась Форту.

— Случилось что-то плохое?

— Возможно, но ты не должна волноваться, потому что я лично займусь этим делом. Я передам тебе письмо, и ты должна прочитать его.

Первой мыслью Порции было, что это письмо Нериссы, но потом она вспомнила, что та сожгла его. Тогда что же это за письмо? Надушенное любовное послание ее мужу? Но письмо, переданное ей Фортом, было адресовано лично ему и от него не пахло духами.

— Что это за письмо? — спросила она.

— Это письмо от моего управляющего имением. Найди укромное местечко и прочитай его, а потом скажи мне, что ты собираешься делать.

Со все возрастающим беспокойством Порция прошла в дамскую комнату и, найдя ее пустой, развернула письмо. Опустив деловую часть письма, она нашла строки, касавшиеся ее.

«Я должен доложить вам о странных вещах, происходящих в Оверстеде, милорд. Вся семья уехала погостить на север, но ходят слухи, что они полностью разорились. Сэр Оливер проиграл поместье в карты».

Значит, мама и сестра уже уехали в Манчестер? Значит, Ханна уже потеряла всякую надежду, но что она должна была подумать о таком долгом отсутствии дочери? И что она подумает, когда Порция вернется замужней женщиной?

Но наверняка не это беспокоило Форта, и Порция продолжала читать:

"Несколькими днями позже молодой сквайр вернулся домой очень взволнованным и обнаружил, что его мать и сестра уехали. Он собрал смену белья, взял немного денег, вскочил на своего любимого коня и поскакал в сторону Салисбери. С тех пор о нем ничего не слышно. Но на дороге нашли шляпу, которая, как все утверждают, принадлежит ему.

По прошествии некоторого времени здесь появились какие-то люди и начали всех расспрашивать о нем. Один из подмастерьев гончара слышал, как они упоминали имя Ротгара. Зная, что ваш отец был плохого мнения об этом человеке, милорд, я счел разумным довести до вашего сведения факт исчезновения молодого хозяина, а также что люди маркиза, если они были таковыми, поскакали в том же направлении.

Несмотря на все его легкомыслие, мне жаль сэра Оливера, и я не хочу, чтобы с ним случилось что-то страшное, как-никак он крестник старого графа, и мы все его знаем-с пеленок".

Порция смотрела на письмо. Не может быть, чтобы маркиз решил уничтожить ее брата, так же как не может быть, чтобы Брайт принимал в этом участие.

Да, но Брайт сказал ей, что он займется решением их семейных проблем и сделает все возможное, чтобы вернуть имение. Может, он решил, что, избавившись от Оливера, он избавится и от хлопот с ним.

Может, случилось так, что она вышла замуж за человека, который убил ее брата?

Она поспешила обратно в зал приемов и нашла Форта, стоявшего в одиночестве.

— Что мы должны делать? — спросила она.

— Пока тебе ничего не надо делать. Я отправлюсь туда завтра и все выясню. Все это может оказаться просто недоразумением.

Порция в волнении ломала руки.

— Почему ты ничего не сказал мне раньше?

— — Потому что знал, что ты устроишь скандал и откажешься от свадьбы. Не смотри так грозно. Возможно, Брайт специально сделал это, чтобы освободить вас от него.

Порция была рада, что под рукой у нее не оказалось ничего тяжелого.

— Ты все держал в секрете, а потом разом выплеснул на меня, чтобы омрачить нашу свадьбу. Как ты можешь быть таким жестоким?

Форт слегка покраснел, но смело встретил ее гневный взгляд.

— Я поступил так, как должен был поступить. Только сейчас Порция поняла всю силу его ненависти.

— Но почему. Форт?

— У меня на это есть свои причины, и они тебя не касаются.

— Но ты загубил мою жизнь! Ты подумал об этом? Что мне делать сегодня ночью? Форт улыбнулся:

— Ты собираешься отказать ему? Черт, это даже лучше, чем я мог предположить. Хотелось бы мне посмотреть на его лицо. — Он ушел, оставив Порцию одну с ее бедой. Она попыталась убедить себя, что Брайт не тот человек, который мог причинить зло Оливеру, а ненависть Форта к Маллоренам так велика, что он сам не ведает, что говорит.

И все же, при всей своей ненависти, он не мог зайти так далеко, чтобы самому состряпать это письмо.

А Брайт? Ведь он скрыл от Порции, что их имение выиграл в карты его лучший друг.

Внезапно Порции предстало видение их обнаженных тел, слившихся в объятии, но она поспешила отогнать его. Затем в ушах прозвучали страстные слова Брайта о любви.

Как можно, любя ее, убить ее брата? Но может быть, он способен на это?

Порция знала, что не может больше скрываться от гостей. Она незаметно прошла в голубую приемную, куда ее провели, когда она в первый раз пришла навестить Нериссу. Она была в полном отчаянии и чувствовала себя маленькой и никому не нужной.

Брайт видел обе встречи Порции с графом Уолгрейвом. Слава Богу, их разговор не походил на флирт, но и невинным его нельзя было назвать.

Черт возьми, что там происходит и что это за письмо? Он все еще боролся с подозрениями и желанием вызвать Форта на дуэль, когда Ротгар сообщил королю, что Брайту известно многое о торговле чаем. Георг настоял, чтобы Брайт поделился с ним этими сведениями, а когда ты разговариваешь с королем, то не оглядываешься вокруг.

Когда Брайту наконец удалось ускользнуть. Порции нигде не было видно. Он обошел зал и увидел Форта, разговаривающего с группой мужчин. Но где была Порция? Проклятие, эта женщина способна на самый отчаянный поступок, даже в день своей свадьбы.

Он направился к выходу, чтобы расспросить о ней слуг, когда Ротгар остановил его.

— Не волнуйся, — сказал он. — Она вот в той комнате. Одна.

Брайт без стука ворвался в комнату и увидел Порцию, тихо сидевшую у камина с несчастным лицом. Увидев его, она вскочила на ноги.

Он сразу перешел в атаку.

— До недавнего времени я и слыхом не слыхал, что у Барклая находится долговая расписка твоего брата.

— И даже когда узнал, он остался твоим лучшим другом?

— Мужчины не должны болтать. У него не было намерения рассказывать кому-то, что он разорил Оливера. Он надеялся, что твой брат достанет денег и спасет имение.

— Но деньги он все-таки хотел? Брайт почувствовал, что теряет терпение.

— Он выиграл деньги, Порция. Игра есть игра. Отказ от игры и карточного долга звучит как оскорбление В глазах Порции вспыхнул гнев.

— Лучше оскорбление, чем полное разорение!

— Возможно. Но так как я больше не собираюсь играть, для меня это не важно.

— Я не верю тебе.

— Порция, поостерегись оскорблять меня.

— Почему? — Порция в гневе заходила по комнате, шурша юбками. — Уж не собираешься ли ты побить меня?

— Черт возьми, Порция, какая собака тебя укусила? Если ты как следует поразмыслишь, то увидишь, что я ни в чем не виноват. Твой брат проиграл имение. Барклай его выиграл. Твой брат отдал тебя Кутбертсону…

— А ты подбил меня на поцелуй, который закончился браком.

— Из всех обвинений, предъявленных мне, какое самое тяжелое?

— То, что ты закабалил меня на всю жизнь, — ответила Порция, отвернувшись от Брайта.

— Но и себя тоже. Не забывай, что теперь мы связаны одной цепью.

— Я не забываю.

Она посмотрела на него, внешне совершенно спокойная.

— Где Оливер? Вопрос сбил его с толку.

— Почему ты спрашиваешь меня о нем? — спросил он после некоторого замешательства.

Ее глаза были холодными и внимательными.

— Потому, что два дня назад ты обещал мне найти его и сделать так, чтобы он мог присутствовать на нашей свадьбе.

Откровенно говоря, Брайт совершенно забыл о данном ей слове, хотя отлично знал, где сейчас находился ее брат. Он решил сказать полуправду;

— Я посылал человека в Дорсет, но его там не оказалось, поэтому я не смог пригласить его на свадьбу.

— Значит, — заключила Порция сладчайшим голоском, — коль скоро мы собираемся в Оверстед в наше свадебное путешествие, то я непременно увижусь с ним там.

Только не это. Брайт отлично помнил о своем обещании поехать в Дорсет, но у него не было ни малейшего желания решать дела Оливера Апкотта до тех пор, пока он не завоюет свою жену окончательно.

— У меня есть некоторые новости из Дорсета, — сказал он. — Оказывается, твои мать и сестра уехали в Манчестер навестить родственников. В свадебное путешествие нам лучше поехать туда.

Порция выглядела такой расстроенной, что ему захотелось взять ее на руки и успокоить. Но он не решился сделать это, так как в комнате было немало тяжелых предметов, и она могла легко запустить в него одним из них.

Она вздернула подбородок — жест, так хорошо ему знакомый.

— Мы можем написать маме письмо. Я предпочитаю поехать в Оверстед на случай, если Оливер окажется там.

— Мы можем послать ему письмо, — возразил Брайт.

— Я хочу поехать в Оверстед, — решительно заявила Порция.

— Нет, — ответил он твердо. Порция собралась было возразить, но он напомнил ей клятву, данную сегодня: во всем повиноваться мужу.

— Мы поедем на север, жена, — сказал Брайт и добавил, прочитав протест в ее глазах:

— Если ты попытаешься удрать, то я приволоку тебя обратно за волосы.

Гнев исказил лицо Порции, и она бросилась на мужа, но он успел перехватить ее руку.

— Мы пошлем в Оверстед письмо, и тебе совершенно не обязательно сейчас ехать туда.

Брайт чувствовал, как Порцию трясет от злости.

— Я хочу туда поехать, а я привыкла делать то, что хочу.

— Это, мадам, говорит только о вашей испорченности.

— Тогда ты испорчен вдвойне! Он притянул ее к себе.

— Я? В таком случае я сделаю то, что мне хочется. Мы ведь занимались любовью на полу перед камином, не так ли?

Она стала вырываться из его объятий, но вскоре затихла.

— Не сомневаюсь, что ты поступишь так вопреки моим желаниям, — холодно заметила она.

На Брайта как будто вылили ушат холодной воды. Он взял ее за подбородок и нежно заглянул в глаза.

— Почему мы все время ссоримся. Порция? Чего ты хочешь?

Она увидела боль в его глазах.

— Я хочу поехать в Оверстед.

Боль сменилась полным недоумением. Никогда раньше он не замечал в ней такого упрямства. Да, в гневе она вела себя неразумно, но чтобы так упираться? Возможно, он совершенно не знает ее?

Она была легко возбудимой, порывистой и храброй. Неужели она к тому же неразумно упряма и капризна? Да не может он сейчас повезти ее в Оверстед, где она непременно узнает, что ее братца похитили Маллорены. И он не может отпустить Оливера, пока не решит, что с ним делать.

Он сделал последнюю попытку успокоить ее:

— Порция, твой брат может быть где угодно. Мы, пошлем кого-нибудь отыскать его, а сами пока поедем на север повидаться с твоей матерью и сестрой. У меня дела близ Манчестера, и я хочу поговорить там с герцогом Бриджуотером.

Порция начала понемногу успокаиваться.

— Форт обещал мне выкупить поместье. Как только мои мать и сестра получат хорошие новости, они непременно тронутся в обратную дорогу, и мы можем разминуться с ними. Я уверена, что твои дела могут подождать.

Проклятие! Из-за Форта ему не удалось стать рыцарем в сверкающих доспехах! И кроме всего прочего, в ее словах был здравый смысл.

— Боюсь, что мои дела не могут ждать, но мы поедем в Оверстед сразу же после возвращения с севера.

Она резко рванулась из его объятий, и ему пришлось ее выпустить, чтобы не причинить ей боль.

— Я вижу, что вы настроены решительно, — сказала она ледяным тоном. — Сейчас у вас есть право приказывать мне. А пока нам лучше вернуться к гостям, милорд, а то они подумают невесть что.

Порция решительно направилась к двери, но там остановилась, ожидая, когда Брайт распахнет ее перед нею. Ему хотелось удержать ее и вбить в ее голову хоть немного здравого смысла, но она была права: их ждали гости, и долгое отсутствие новобрачных могло быть замечено.

Он открыл дверь, и она с очаровательной улыбкой вышла к гостям. Его мужественная амазонка. Правда, временами ему хотелось, чтобы она была тихой, как мышка.

Он подвел ее к пожилой семейной паре, затем подошел к Ротгару.

— Не спускай с нее глаз Бей. У меня нет уверенности, что она не попытается убежать.

— Если у нее есть на это причины, то я не буду ей препятствовать.

Брайт вкратце рассказал брату о Барклае и проигрыше Оливера.

— Оливер Апкотг содержится в аббатстве, и я послал туда Барклая проследить, чтобы к нему там хорошо относились. Порция горит желанием отправиться в Дорсет и разыскать его. Я не могу отпустить ее, пока не решу, что с ним делать, и, кроме того, мне необходимо повидаться с Бриджуотером, чтобы сказать ему, что обстоятельства изменились. У меня есть благовидный предлог — часть семьи Порции находится сейчас в Манчестере.

— А что ты собираешься предпринять в отношении ее брата?

— Если бы я только сам знал, мне было бы много легче.

— Остается убить его, — усмехнулся Ротгар, — потому что ничто другое такому заядлому игроку, как он, уже не поможет.

— Сомневаюсь, что братоубийство будет способствовать моей счастливой семейной жизни.

— В таком случае тебе придется каждый раз выплачивать его долги.

— Думаешь, я не знаю этого? Мне нужно как-то успокоить Порцию, пока я не решу этот вопрос. Возможно, Путешествие на север отвлечет ее.

Ротгар посмотрел в сторону, где стояла Порция, беседуя с дамами. На ее лице была очаровательная улыбка, но вся она была напряжена как струна.

— Боюсь, что твоя репутация искусного любовника сильно пошатнулась. Я отправлю Бренда в аббатство. После того, как нас обвинили в смерти старого графа Уолгрейва, нам только не хватало еще одной смерти.

— У тебя есть еще дела в городе? — спросил Брайт.

— — Немного, — ответил Ротгар, доставая табакерку. — Мне не хотелось бы добавлять тебе новых забот, но Форт стал наступать тебе на пятки в твоих делах с Бриджуотером и сейчас поддерживает Брука в его возражениях против строительства канала. Думаю, они в сговоре с Нериссой Трелин. Все они вместе представляют серьезную силу.

— Господи! Он же никогда не интересовался этим проектом!

— Зато он всегда интересовался всем, что касается Маллоренов. Не беспокойся, я все улажу.

— Вот уж не думал, что ты заинтересуешься каналом.

— Я забочусь о нашей семье и не допущу никакого заговора против нее. Кстати, мне просто необходимо поговорить с леди Трелин.

— Надеюсь, ты не сделаешь ей ничего плохого? — спросил Брайт с тревогой.

— В настоящее время это не в моих силах. Я просто предупрежу ее.

Брайту оставалось надеяться, что предупреждение подействует на Нериссу.

— Из всего этого следует, — сказал Ротгар, — что у тебя сейчас нет острой необходимости встречаться с Бриджуотером. Я позабочусь, чтобы он не разорился в ближайшие недели.

— И все-таки я хочу поехать на север. Если Порция не образумится, то я готов увезти ее даже в Шотландию, а возможно, и подальше. Это укрепит наш брак.

В это время Брайт заметил, что король и королева собираются уезжать, и благословил небо.

Брайт поспешил к новобрачной, которая была холодна как лед. Чем скорее он увезет ее отсюда, тем быстрее сможет растопить этот лед.

Несмотря ни на что, Брайт почувствовал облегчение. Дела складывались не лучшим образом, но он любил Порцию, их союз был скреплен на небесах. Теперь она принадлежит только ему.

Однако когда он позвал ее, и она оглянулась, его оптимизм поубавился. Порция выглядела совсем несчастной. Господи, что же так расстроило ее? Должен ли он спросить ее о письме? Но если она решила молчать, то у нее не вырвешь ни слова даже под пыткой.

Он подвел ее попрощаться с королевской четой и терпеливо ждал, пока королева целовала Порцию в щеку и желала ей счастливой семейной жизни.

Интересно, сбываются ли королевские пожелания? Во всяком случае, королевский поцелуй, как говорят, излечивает желтуху.

Когда супруги уселись в карету, Брайт заметил, что Порция по-прежнему была невеселой, и ему казалось, что она чего-то боится. Уж не брачной ли ночи? Но если это так, то она должна знать, что он не собирается брать ее силой.

Он решил как-то отвлечь ее от грустных мыслей.

— Твоя семья остановилась у родственников в Манчестере?

— Да, у дяди, — ответила Порция, рассматривая кольца на пальцах.

— Чем он занимается?

— Он торговец чулками. Тебя этот род деятельности не заинтересует.

— Он имеет дело с новыми фабриками?

— Не знаю.

— Ты никогда не была там?

— Была.

— Тогда ты должна это знать.

— Нет. Меня не интересуют подобные вещи.

— Эти фабрики открывают стране дорогу в будущее. Порция враждебно посмотрела на него.

— Сила Англии всегда была и будет в земле.

— — Или под землей, — заметил он и в ответ на ее недоуменный взгляд добавил:

— Я имею в виду уголь.

— Это просто сырье!

— Но очень ценное. Итак, если ты веришь в землю, то что ты знаешь о ней?

Он ожидал, что она проигнорирует его вопрос, но на то она была и Порция, чтобы в очередной раз удивить его.

— Я считаю, что удобрения и севооборот значительно улучшают землю и помогают получать высокий урожай. В Оверстеде мы использовали многие рекомендации мистера Тулла и виконта Таунсенда и получили отличные результаты. Наш урожай поднялся с двенадцати до восемнадцати бушелей с одного акра земли и продолжает расти. Поголовье скота у нас увеличивается и прибавляет в весе, качество мяса улучшается.

Брайт едва удержался от смеха. Он искренне восхищался этой женщиной, которая отлично знала свое хозяйство.

— Как хорошо, что я купил для нас поместье, — сказал он.

— А ты купил его?

— А ты считаешь, что у меня на это не было денег? Оно называется Кенделфорд-Парк. Ты вольна управлять им по своему усмотрению. Я мало что смыслю в таких вещах.

Разговор о деньгах напомнил ему о чем-то, и он, запустив руку в карман, достал оттуда мешочек с гинеями.

— Могущественный лорд и твой господин Трелин передал мне это, — сказал он, кладя мешочек ей на колени.

— Спасибо, но он мне не господин, — ответила Порция, сжимая в руках мешочек.

Брайт твердо решил, что не оставит ее в покое этой ночью. Если она будет кричать и сопротивляться, он постарается соблазнить ее, растопить лед ее сердца и сделать все, чтобы она стала прежней, маленькой Ипполитой.

Когда они приехали в дом Маллоренов, слуги высыпали на ступени крыльца, чтобы поздравить их с законным браком и познакомиться с леди Брайт. Брайт терпеливо выдержал весь ритуал. Порция тоже всем приветливо улыбалась.

Затем Брайт провел ее в свой кабинет, комнату, которую она должна была помнить и любить.

Он снял с нее накидку и заключил в объятия.

— Как прекрасно это звучит-леди Брайт. Ты сияешь, как окно в ночи.

Порция вздрогнула, и Брайт решил, что это движение страсти, но, посмотрев ей в глаза, увидел, что там затаилась боль.

— Обещай, что отвезешь меня в Оверстед, — прошептала она.

От неожиданности от выпустил ее из объятий.

— Ради Бога, Порция, ты что, испытываешь мое терпение? Хочешь совсем доконать меня? Завтра мы отправляемся на север, — сказал он твердо, — а уж потом поедем в Оверстед.

Глава 23

Порция хотела возразить, но что толку. Она подошла к камину, чтобы согреть руки и быть подальше от Брайта. Как бы ей хотелось, чтобы жар камина проник внутрь нее и растопил лед ее души и боль сердца.

Она все еще боролась со страшными подозрениями, но Брайт своими разговорами только усиливал их.

Он знал, что ее мать и сестра уехали в Манчестер. Значит, это он посылал своих людей в Дорсет, иначе откуда у него эти сведения? Из разговора с ним она вдруг поняла, что ни один нарочный не мог слетать в Дорсет и вернуться обратно до дня их свадьбы. А сейчас Брайт почему-то упорно отказывается отвезти ее в Оверстед.

Она была уверена, что Брайт всегда действует продуманно, и теперь для нее были ясны причины его поступков.

Она боролась с искушением рассказать ему все, что знает, и потребовать объяснений: возможно, причины его поступков были вполне объяснимы. Ну а если все окажется правдой, что тогда? Ведь он способен на все. Одно ей было ясно — он не позволит ей убежать и узнать правду.

Что же ей все-таки делать? Только бежать. Пока не ясно как, но бежать обязательно.

Она вздрогнула, когда Брайт незаметно подошел к ней и положил ей руки на плечи.

— У нас есть дела и поинтереснее, Порция, — сказал он. — Может, хотя бы попытаемся?

Порция уже ничего не хотела, но у нее не было сил сопротивляться. Она не возражала, когда он вынул шпильки и распустил по плечам ее волосы.

— Твои волосы, как пламя, и оно сжигает мне душу, — прошептал он, поворачивая ее лицом к себе. — Почему бы тебе не рассказать, что встало между нами?

Его пальцы пробежали по округлости ее груди. Она смотрела на эти длинные, умные пальцы, вспоминая, какое удовольствие они доставляли ей, но старалась не поддаться искушению.

— Я знаю тебя лучше, — сказал он, — и чувствую, что с тобой что-то случилось…

Слушая его нежный шепот. Порция решила, что это его очередной трюк, новая для нее ловушка с целью выведать, что ей известно.

Он тяжело вздохнул и взял ее за подбородок.

— Ну скажи хоть что-нибудь. В ней боролись два чувства — желание и гнев, ее сердце сильно билось, а во рту пересохло.

— Где Зенон? — спросила она первое, что пришло на ум. Он горько рассмеялся.

— Ты попала прямо в точку. Развлекается со своей подружкой. У Боудикки сейчас течка.

— Людям не нужно ждать течки, — ответила она, покраснев.

— Но им нужно хоть немного тепла.

— Мне жаль, если ты находишь меня холодной, но сейчас мы женаты, и тебе не надо ждать моего согласия.

— Ты так считаешь? Наступило неприятное молчание.

— Значит, ты решила сопротивляться до тех пор, пока я не исполню твоего желания и не отвезу тебя домой? — спросил он.

Такая мысль ей даже не приходила в голову, но сейчас она ухватилась за нее.

— Да!

Он взял ее накидку и мешочек с деньгами.

— Идем.

Она последовала за ним в спальню.

Порция хотела наотрез отказаться, но понимала, что из этого ничего не выйдет. Она просто не будет отвечать на его ласки, будет холодна как лед и не позволит ему пробудить в ней страсть, как бы он ни старался.

Но он провел ее через свою спальню, затем через небольшую гардеробную и привел в другую спальню, где жарко пылал огонь в камине и на большой кровати лежала теплая грелка.

Ничего не понимая, Порция смотрела на него.

— Твоя спальня, — сказал он. — Видишь, слуги о тебе позаботились. Тебе помочь раздеться?

— Не… нет.

— Тогда спокойной ночи.

— Но…

Он вопросительно посмотрел на нее.

— Но еще довольно рано.

— У меня есть книги и работа, — ответил он и, помолчав, добавил:

— Порция, я не собираюсь упрашивать тебя или брать силой, а других способов я не вижу.

С этими словами он покинул комнату, громко хлопнув за собой дверью.

Порция чувствовала себя ребенком, которого наказали. Но она давно вышла из детского возраста и должна была действовать соответственно.

В комнате было много книг: томики поэзии, проповеди, рассказы о путешествиях. Был здесь даже и роман Памелы Ричардсон — история служанки, которая женила на себе богатого лорда. Может, эта книга была оставлена здесь намеренно?

Всем своим существом она ощущала, что Брайт находится где-то недалеко от нее, что их разделяют всего лишь несколько дверей, и в любой момент она может пойти к нему, но, подавив в себе это желание, она взяла с полки книгу проповедей и попыталась читать.

Ее глаза бегали по строчкам, но мысли были далеко;

Она искала объяснений его отказа взять ее в Дорсет. Его упорное сопротивление еще больше усиливало ее подозрения.

Уронив книгу на колени, она смотрела на язычки пламени в камине, размышляя над тем, где она допустила ошибку. Но сколько она ни ломала голову, оглядываясь на прошлое, так и не придумала, где бы она могла вовремя остановиться и повернуть вспять колесо своей судьбы.

Она стала подумывать, чтобы лечь спать, но внезапно вскочила на ноги, оглушенная мыслью о том, какого дурака она сваляла. У нее была прекрасная возможность убежать отсюда и отправиться в Дорсет, а она только напрасно тратила время.

Она выглянула в окно: на улице было темно. Часов в спальне не было, и она не знала, который час. Наверное, уже поздно, и это не самое лучшее время для путешествии, но вряд ли ей представится другая такая возможность.

Порция глубоко вздохнула: если она решилась, то надо действовать. Но как?

Возможно, следует сначала отправиться на Дрезденскую улицу и выяснить, вернулся ли Оливер? Да, но если бы он вернулся, то непременно отыскал бы ее.

Нет, она должна ехать прямо в Дорсет. Но сейчас кареты уже не найти, значит, придется ждать до утра, а утром ее могут поймать. Брайт отлично знает, куда она скорее всего отправится.

Порция уже почти оставила затею с побегом, но вдруг вспомнила о Форте. Он ее единственная надежда. В конце концов, это он дал ей письмо, да к тому же он утром собирался поехать в Дорсет, чтобы разузнать все на месте.

Однако не кто иной, как он, из-за своей ненависти к Маллоренам силой заставил ее выйти замуж за Брайта.

Ломая руки. Порция кружила по комнате, не зная, что предпринять. Она не может оставаться здесь и позволить Брайту увезти ее на север и принудить заниматься с ним любовью. Она не может не воспользоваться случаем, чтобы разузнать, что случилось с Оливером, и попытаться его спасти. Но в то же время невозможно убежать из дома в первую же брачную ночь с заклятым врагом своего мужа. Что же делать? Надо на что-то решаться. У нее нет выбора.

Сейчас у нее есть деньги, а есть ли у нее подходящее платье? Порция открыла ящики комода и шкафа и увидела, что вся ее одежда аккуратно разложена и развешена. А как же могло быть иначе? Теперь это один из ее домов наравне с аббатством Ротгара и имением, которое называется Кенделфорд-Парк.

Стараясь не отвлекаться на посторонние мысли, Порция переоделась в простое коричневое дорожное платье и крепкие ботинки. Сверху она накинула теплую накидку, в карман которой положила мешочек с гинеями. Наконец-то у нее были свои деньги.

Она аккуратно сложила кружевные чулки и подвязки и убрала в ящик комода, надеясь в душе, что наступит день, и она без стеснения покажется в них Брайту. Но наступит ли такой день? Если да, то она ошибочно думала о нем плохое. И кроме того, еще неизвестно, как он отнесется к ее побегу. Она помнит его обещание притащить ее за волосы обратно. Она знает, каким он может быть в гневе, хотя и старается скрыть его под напускным спокойствием. Она вспомнила их первую встречу, когда его гнев прорвался наружу, и как тогда ей стало страшно.

Но она не должна поддаться страху. И все же жаль, что у нее нет с собой пистолета.

Порция хорошо знала, как выбраться из дома Маллоренов, хотя была уверена, что та дверь закрыта на засов. Она вышла в коридор и прислушалась. Ни звука. Дом спал.

Ей нужно было пройти мимо комнат Брайта, чтобы попасть на ведущую к выходу лестницу. У двери она остановилась и прислушалась. Неужели Брайт действительно так много работает? Ей никогда в голову не приходило спросить его об этом. Она почему-то считала, что он ведет праздный образ жизни.

Но надо спешить, а то наступит утро, и он зайдет к ней в спальню.

Дверь, ведущая к выходу, легко открылась, и Порция в полной темноте стала осторожно спускаться по ступеням. На нижней площадке она остановилась и снова прислушалась, но было тихо. Все слуги спали.

Пройдя коридор, она подошла к входной двери и в темноте нащупала засов. Она отодвинула его, открыла дверь и выглянула в холодную темноту. Возможно, сейчас, сделав шаг на улицу, она раз и навсегда положит конец своему счастью.

Но о каком счастье может идти речь? Оно закончилось уже несколько дней тому назад, когда Брайт организовал похищение ее брата.

В воздухе пахло сыростью — похоже, собирался пойти дождь или снег, и Порция натянула капюшон.

Она вышла на боковую улицу и побежала к дому Форта. Улицы были полны опасности, но она старалась не думать о них.

Наконец она благополучно добралась до Абингдон-стрит и остановилась, раздумывая, в какую дверь ей постучаться. Немного поколебавшись, она направилась к парадному входу.

Дверь открыл хорошо знакомый швейцар. Увидев ее, он застыл от удивления. Почему? Может, ему уже известно, что сегодня утром мисс Порция Сент-Клер вышла замуж за Брайта Маллорена?

Но, похоже, он просто растерялся, увидев ее на пороге, и когда она решительно шагнула вперед, впустил ее. С глумливой усмешкой он провел Порцию в маленькую, скромную приемную, предназначенную для визитеров низшего сословия, но Порция не возражала. Самое главное, что Форт был дома.

Швейцар ушел, но через несколько минут вернулся с более уважительным выражением лица и провел ее в другую комнату.

Это был красиво обставленный кабинет, и Форт уже ждал ее здесь.

Как только дверь закрылась, он с удивлением воскликнул:

— Какого черта ты явилась сюда!

— Я хочу поехать с тобой в Оверстед.

От удивления он не мог вымолвить ни слова.

— Но ведь сегодня твоя первая брачная ночь, — наконец выдавил он.

— Это к делу не относится, — ответила Порция, чувствуя, что краснеет. — Брайт отказался отвезти меня туда. Он сказал, что мы поедем на север. Я не смогла переубедить его и решила отправиться одна.

— Но… но что ты сделала с ним?

— Сделала? — переспросила, нахмурившись. Порция.

— Ты усыпила его? Надеюсь, ты не застрелила его? Услышав тревогу в его голове, Порция чуть не рассмеялась, хотя ей больше хотелось плакать.

— Конечно, нет. Я дала ему понять, что не желаю… Он слишком джентльмен… Он оставил меня в покое. Слезы мешали ей говорить.

— Фу ты, черт!

Форт с такой опаской смотрел на Порцию, будто у нее в руках было заряженное ружье.

— И ты хочешь, чтобы я взял тебя в Дорсет, в трехдневное путешествие?

Порция в отчаянии смотрела на него.

— Ты считаешь, что я могу быть счастлива в доме Маллоренов, не зная ничего о своем брате?

— Ты обязана быть счастлива, — оборвал ее Форт. — Тебе чертовски повезло. Мы уже давно не дети! Как ты думаешь, что сделает Брайт, если узнает, что ты была у меня дома?

Такая мысль не приходила Порции в голову.

— Он не подумает ничего плохого… Форт, мне нужно поехать в Оверстед. Я просто обязана туда поехать. Если я поеду туда каретой, то Брайт поймает меня и вернет назад.

— Он вернет тебя так или иначе, и тогда тебе не поздоровится. Тебе лучше вернуться к нему сейчас, пока никто ничего не узнал.

— Я не боюсь его, — заявила Порция, как обычно вздернув подбородок. — Я должна узнать всю правду об Оливере.

— Хорошо, если ты хочешь знать правду, то нам лучше поехать в аббатство Ротгара, а не в Оверстед.

— Почему в аббатство?

— Потому что его привезли туда.

— И ты отвезешь меня к Ротгару?

— Не могу же я отпустить тебя одну. Форт внезапно улыбнулся и стал похож на Форта времен их детства.

— Я всегда подозревал, что моя судьба быть убитым одним из Маллоренов, так зачем идти наперекор ей? И кроме того, мне тоже хотелось бы знать, что они сделали с Оливером. У меня нет никакого сочувствия к этому глупцу, но я против убийства.

— Я тоже против, — ответила Порция, представив себе долгие годы, проведенные вдали от Брайта. — Ну если мы решили ехать, то в путь.

— Мы не можем выехать прямо сейчас, — ответил Форт, глядя в окно. — Собирается дождь, и луна закрыта тучами.

— Но я не могу оставаться у тебя всю ночь!

— Тебе следовало бы подумать об этом раньше. Я всегда знал, что твоя безрассудность доведет тебя до беды. Может быть, все-таки тебе лучше вернуться в дом Маллоренов…

— Нет. Когда мы сможем выехать? Нам надо отправиться туда до рассвета.

— Мы отправимся, как только разойдутся тучи. Если же нет, нам придется ждать до рассвета, чтобы видна была дорога. В таком случае оставайся здесь. Я скажу швейцару, чтобы он держал рот на замке.

Порция села на кушетку, чувствуя себя совершенно разбитой. Когда она действовала, то тяжелые мысли не приходили ей в голову. Сейчас, когда она немного отдохнула, они стали одолевать ее с новой силой. Если бы она только могла подчиниться Брайту, своему мужу, то лежала бы сейчас в супружеской постели. Если бы только Оливер не попал в такое страшное положение.

Но если бы Оливер не запутался в долгах, она никогда бы не встретила Брайта. Только его долги привели их в Мейденхед. Навряд ли он подошел бы к ней во время случайной встречи в парке. Не познакомился бы он с ней, и просто играя с Оливером.

Что, размышляла она, заставило Брайта играть с Оливером? Теперь она его хорошо знала и не верила, что он «хищник». Возможно, все было именно так, как говорил Брайт: джентльмен не может отказаться сесть играть с другим человеком.

Возможно, их первая встреча в Мейденхеде на том бы и закончилась, если бы опять не Оливер и связанный с ним Кутбертсон. Именно после случая в борделе Брайт увлекся Порцией по-настоящему.

В комнату вошел Форт.

— Ты принимал участие в аукционе у Мирабель? — спросила она.

— Да, — ответил Форт, пряча глаза и помешивая дрова в камине.

— Что бы ты сделал, если бы купил меня?

— Возможно, больше, чем Брайт Маллорен. — Он неопределенно пожал плечами. — Конечно, я бы постарался, чтобы ты не досталась Спинхолту или Берколлу, но нам было бы трудно выбраться оттуда без скандала. Мне пришлось бы лечь с тобой, но я не стал бы тянуть. Мне бы и в голову не пришло придумать такое странное пари. Подумай, — добавил он еще раз, — может, тебе все-таки лучше вернуться к мужу, которому ты многим обязана.

Но Порция не слушала его.

— Какое странное пари? — спросила она. — О чем ты говоришь?

— Как я догадался, Брайт специально заключил это пари с сахарным плантатором. Некоторые слышали, как тот говорил, что все это было нарочно подстроено, но он так толком ничего и не понял. Он не знал, что Брайт спасает тебя.

Значит, вся эта инсценировка была задумана Брайтом, чтобы спасти ее?

— Весь спектакль был мастерски сыгран. Ты теперь уверена, что не хочешь вернуться домой и повторить все сначала, теперь уже на законном основании?

Порция чувствовала, что совет Форта искренен, но, возможно, он хочет спасти свою шкуру.

— Я не могу, — ответила Порция, подумав о том, что может сделать с ней Брайт, когда поймает ее.

— Ну как хочешь, — ответил Форт, вздохнув. — Тогда ложись пока на кушетку и постарайся уснуть. Я разбужу тебя, как только можно будет ехать.

Он вышел, а Порция задремала.

Вскоре Форт разбудил ее и сказал, что они могут выезжать. Порция не выспалась и дрожала от холода, а возможно, и от страха. Она действительно стала бояться встречи с мужем, которая, как справедливо заметил Форт, неизбежно рано или поздно ей предстоит.

Ее сердце говорило, что Брайт не может причинить ей вреда, но в голове вертелась мысль, что если он смог убить Оливера, то сможет убить и ее.

— Который час? — спросила она, закутываясь в накидку.

— Около четырех. Еще не рассвело, но луна чистая. Ехать нужно немедленно, чтобы не сбиться с дороги. Мне вспоминаются приключения нашего детства.

— Это далеко отсюда? — спросила Порция, следуя за Фортом. — Сколько понадобится времени, чтобы туда добраться?

— До аббатства около тридцати миль, и нам потребуется пять или шесть часов, если ничего не случится в пути.

— Значит, мы будем там где-то около девяти. Что мы предпримем, когда приедем?

— Потребуем, чтобы нас пропустили. Я родственник Маллоренов и граф.

— Но…

— Тсс…

Они проходили через кухню, где на соломенных тюфяках, лежавших у очага, спали слуги. Форт открыл дверь, и они вышли в сад.

Луна была ясной, но в саду было темно, холодно и сыро. Порцию бил озноб.

— Надеюсь, что мы никого не встретим в такой час, — прошептала она.

— Если мы поедем через Сент-Джеймс, ты увидишь места, где люди вообще не спят ночью.

Они сели в карету, и кучер тронул лошадей. Форт задумчиво посмотрел на Порцию.

— Я до сих пор не могу понять, почему Брайт Маллорен так хотел жениться на тебе. Он принадлежит к тому типу людей, которые все ночи напролет проводят за карточным столом и которых ты презираешь. Вы оба такие разные.

— Я знаю это, но, возможно, он чувствовал себя обязанным жениться.

— Черта с два. То, что случилось у Мирабель, никак не могло заставить его пойти на брак.

— Возможно. Я подумала о том, что произошло в доме леди Уиллби.

— Ах, да. Но там ведь не случилось ничего серьезного, и мне пришлось здорово потрудиться, чтобы ускорить вашу свадьбу.

— И ты не жалеешь об этом сейчас?

— Нет. Дела идут все лучше и лучше.

Порция отвернулась и стала смотреть в окно. Она знала, что это путешествие ничем хорошим для нее не кончится, но у нее не было другого выбора.

Глава 24

Путешествие в карете обычно заставляет человека волей-неволей погрузиться в свои мысли. Вот и сейчас, глядя на залитый лунным светом пейзаж, Порция думала о Брайте. Интересно, когда он заметит, что она убежала из дома, и что сделает, чтобы поймать ее?

Самое лучшее, если бы он сразу поехал в Оверстед. Тогда бы у них с Фортом было достаточно времени выяснить, что случилось в аббатстве. Если окажется, что не произошло ничего страшного, она просто будет ждать своей участи.

ЕСЛИ же с Оливером что-то случилось, но он все еще жив, то тогда ей придется выкрасть его и спрятать. Но где? Смогут ли они спрятаться от Брайта, если он решит отыскать ее? А он обязательно будет искать ее. Что скажет свет, если узнает, что новобрачная исчезла спустя несколько часов после свадьбы? Наверняка пойдут самые нелепые слухи.

Возможно, лучшим выходом из создавшегося положения был бы его отказ вновь увидеться с Порцией. Тогда она могла бы вернуться в Оверстед и жить там, ухаживая за Оливером. Если Брайт не будет рассказывать, что их брак только фикция, то она тем более не сделает этого, и их жизнь отдельно друг от друга не удивит привыкший ко всему циничный мир высшего света.

Если только Брайт не захочет иметь детей.

Если только Порция не носит ребенка.

Она начала думать о том, что после рождения младенца его могут отобрать у матери и отдать на воспитание отцу. Закон позволяет это, да и Брайт захочет отомстить ей таким образом.

Может, ей уехать из Англии, если окажется, что она действительно беременна…

— О чем ты задумалась? — спросил Форт. — Дороги назад уже нет.

— Я знаю. Меня терзают совсем другие мысли.

— О Брайте Маллорене? Оказывается, он тебе не так уж и безразличен, как ты говоришь?

— Ты не мог бы поцеловать меня? — попросила она Форта.

В полутьме кареты она увидела его удивленное лицо.

— Зачем? — спросил он.

— Просто мне хочется успокоиться.

— Тогда тебе не следовало покидать мужа. — Даже если он убил моего брата? Форт помолчал.

— Думаю, здесь дело в другом, — сказал он, поразмыслив.

— Ты прав, — вздохнула Порция. — Мне нужно знать… Брайт — единственный мужчина, который целовал меня. Я хочу сравнить.

— Почему бы и нет, — рассмеялся Форт, — Брайт все равно проткнет меня шпагой.

Он притянул ее к себе и поцеловал.

То же нежное прикосновение губ, такое же горячее дыхание — пожалуй, поцелуй был приятным. И все же в нем чего-то недоставало: он не проник ей в душу, не закружил голову, не вызвал желания.

Форт откинул ее назад и его рука коснулась груди Порции.

— Нет, Форт! — закричала она. Его рука продолжала ласкать ей грудь.

— Возможно, мне удастся пробудить в тебе страсть…

— Нет, — сказала она снова спокойно и уверенно, хотя ее сердце забилось сильнее.

— Мне бы доставило удовольствие наставить рога Брайту, особенно если я буду первым. Порция с содроганием оттолкнула его.

— Прекрати, Форт. Я не хочу быть орудием твоей мести.

— Ты уже стала. Он еще не обладал тобой?

— Это тебя не касается, — резко ответила она. — Как ты смеешь так вести себя со мной?

Он отпрянул, как от удара, хотя его рука все еще лежала на ее талии.

— Я буду мстить Маллоренам. Я посвящу этому всю свою жизнь.

— Почему?

— Они убили моего отца.

— Что произошло? — спросила она, снимая с талии его руку.

Он долгое время молчал, и Порция уже решила, что не услышит ответа, но вдруг он начал говорить:

— Ты помнишь, что отец не был покладистым и уравновешенным человеком. Именно через Маллоренов я узнал, что произошло на самом деле… Когда Синрик Маллорен решил жениться на Честити, за это дело взялся Ротгар, и никто и ничто не могло помешать ему добиться своего.

— Брайт мне рассказывал, что твой отец сам оклеветал Честити.

— Это правда, и все же они не смели убивать отца и тем более делать меня своим орудием.

Порция взяла Форта за руку и посмотрела ему в глаза:

— Что случилось. Форт? Я слышала, что твой отец умер от апоплексического удара.

— Мы специально придумали эту версию. Он умер от пули, когда пытался застрелить мать короля. Я направил на него пистолет… — Форт закрыл глаза и откинулся назад. — Он был на грани сумасшествия, когда его планы благодаря Ротгару рухнули. Я не мог позволить ему убить принцессу Августу — она была невиновна — и погубить всю семью.

— Но как ты можешь винить Маллоренов?!

— У меня достаточно оснований для этого… Ты знаешь, я завидую Брайту. Похоже, мой поцелуй не вызвал у тебя желания. Значит, его поцелуи лучше? Неужели он так и не овладел тобой?

— Брайт не способен на насилие.

— Если ты не отдашься ему, то в один прекрасный день он возьмет тебя силой, иначе как еще он сможет иметь детей? А они нужны ему. Ротгар никогда не женится и поэтому хочет, чтобы у Брайта был сын, которому он мог бы передать своей титул.

Порция вновь подумала о ребенке, которого она, возможно, родит от Брайта и которого он отберет у нее, и ей захотелось плакать.

— Не волнуйся так. Форт. Оставь ненависть к Маллоренам, иначе ты только навредишь себе самому.

— Не могу. У меня нет выбора. Однако меня ты не бойся. Я не насильник.

Порция отвернулась и снова стала смотреть в окно. Брайт говорил ей, что вражда между Уорами и Маллоренами зашла слишком далеко и корни ее лежат глубоко, но она так и не узнала всей правды.

Она смотрела на залитые лунным светом поля и деревья, проплывавшие за окном кареты, и молилась за себя и за Оливера. Только бы он был жив! Тогда она сможет успокоиться, и ее жизнь не превратится в ад.

Вскоре они застряли в непролазной грязи, так как в этом месте дорога была размыта дождями. Им пришлось долго ждать, пока кучер ходил на ближайшую ферму, чтобы раздобыть лошадей, с помощью которых можно было бы вытащить карету. На все ушло несколько часов, и их путешествие затянулось. Затем луна снова спряталась за тучами, и карета еле ползла, чтобы не сбиться с дороги. Когда они добрались до места, зимнее солнце стояло уже высоко в небе, и его лучи золотили белые стены стоящего на холме аббатства.

Он беспрепятственно въехали в парк и приблизились к дверям. Форт помог Порции выйти из кареты. Она дрожала от усталости и холода, но больше всего от страха. Что она обнаружит здесь?

Брайт листал бухгалтерские книги, стараясь сосредоточиться на работе. Порция перевернула всю его жизнь, лишила возможности думать. Он призвал себя к дисциплине: нельзя позволить, чтобы из-за нее он запустил работу.

Пробило полночь. Он лениво потянулся и решил, что пора отдохнуть. Теперь главное — заснуть. Он загасил свечи и прошел в спальню, где еще утром мечтал насладиться близостью Порции. Он горько рассмеялся: ему следовало бы знать, что предугадать, как поведет себя Порция, бывает трудно.

А какие радужные планы он строил! Он мечтал, что они будут любить друг друга и между ними не будет недомолвок и недоразумений. Он мечтал о ней, как юноша, не познавший женщину.

Он вспомнил вкус ее губ, и внезапно им овладело сильное желание. Проклятие, он не позволит ей так терзать себя!

Брайт готовился ко сну, всеми фибрами души ощущая, что предмет его желаний спит через две двери. По всем небесным и земным законам она принадлежит ему, и он вправе овладеть ею, когда захочет.

Но у него не было желания обладать ею насильно. Хватит с него борьбы и унижений. Он хочет, чтобы она сама пришла к нему без тени сомнения и страха.

Однако соблазн был велик. Возможно, она уже сама раскаивается в своем поступке, но не может преодолеть себя. А что, если ему самому пойти к ней, вдруг она с улыбкой бросится к нему на шею?

Он уже взялся за ручку ее двери, но в последний момент остановился: нельзя позволить, чтобы Порция села ему на шею.

Брайт долго ворочался в постели, но никак не мог заснуть. В конце концов ему пришлось встать и выпить большой стакан бренди, чтобы хоть немного снять напряжение и уснуть.

Дневной свет разбудил его. Брайт открыл глаза и позвонил камердинеру. Потягиваясь в постели, он чувствовал гордость за то, что сдержал себя ночью и не пошел к жене. У них впереди вся жизнь, и он может немного подождать.

— Мы будем завтракать в моем кабинете, — сказал он слуге. — Скажите об этом миледи.

Камердинер ушел, а Брайт, встав с постели, выглянул в окно. Было пасмурно, но проглядывало солнце. Самая подходящая погода для путешествия на север. Порция должна знать, что у него твердый характер. Ему, правда, еще предстоит что-то решить с Апкоттом, но, когда Порция будет целиком принадлежать ему душой и телом, все станет гораздо легче.

— Милорд…

Брайт оглянулся и увидел растерянное лицо слуги.

— Да?

Слуга растерянно моргал.

— Ее милости нет в спальне, милорд. Глаза человека шарили по комнате, как будто он надеялся найти ее здесь.

Холодок пробежал по спине Брайта. Проклятие!

— Ее постель смята?

— Не… нет, милорд.

Все-таки ему придется свернуть ей шею, но нужно что-то быстро решать.

— Кто знает об ее отсутствии? Ты и ее горничная?

Человек кивнул.

— Больше никто не должен об этом знать. Ее горничная высокого роста?

— Нет. Совсем маленькая, милорд.

— Отлично. Чтобы через двадцать минут была готова карета, и вели горничной надеть накидку моей жены. Она поедет со мной. Для всех остальных мы с женой уехали на север.

Глаза слуги, несмотря на его вышколенность, расширились от удивления.

— Да, милорд.

Одеваясь, Брайт размышлял: за поведением Порции крылось что-то большее, чем простое упрямство. Какая, собственно, для нее разница, ехать ли с ним на север или на юг. Что это означало?

Он припомнил поведение Порции после венчания. Она не выглядела счастливой, а просто покорной. Затем, узнав о Барклае, вознегодовала, но речи о поездке в Оверстед тогда еще не было. Она упомянула о ней… после разговора с Фортом. Его поместье находилось рядом, и, возможно, он получил оттуда какое-то известие.

Брайт быстро оделся и, стараясь избежать встречи с Ротгаром, вышел из дома. Он усадил с собой в карету горничную и поехал к дому Уора.

Дверь открыл швейцар, на лице которого было написано возмущение тем, что его побеспокоили в столь ранний час, но, увидев такого высокого гостя, он заулыбался.

— Я хочу видеть графа, — сказал Брайт, проходя в двери.

— Его нет дома, милорд.

— В такой час? — удивился Брайт. — Он что, уже уехал?

Глаза швейцара растерянно забегали.

— С ним было три женщины или четыре? — спросил Брайт.

— Только одна, милорд.

Брайт постарался скрыть радость — хитрость удалась.

— Очень разумно с его стороны, ведь в Дорсет дорога долгая и всем было бы тесно, — сказал он, подмигивая и протягивая слуге монету.

— Он поехал не в Дорсет, милорд, — ответил швейцар, опуская монету в карман. — Уверяю вас.

Брайт понимающе кивнул и дал человеку еще одну монету.

Значит, аббатство! И Порция несколько часов будет ехать наедине в этим человеком, которого она предпочла ему. Форт не влюблен в нее, но было бы удивительно, если бы он не попытался мимоходом соблазнить жену одного из Маллоренов.

— Я убью его, — прорычал Брайт, когда карета выехала из города, — и не посмотрю на то, что он мой родственник.

Он остановил карету, приказал горничной и слугам пожить какое-то время в тихой гостинице, не высовывая носа на улицу, затем нанял быстрого скакуна и во весь опор помчался к аббатству.

Порция со страхом смотрела на внушительную дверь аббатства.

— Мне кажется, что нам лучше проникнуть туда незаметно, — сказала она.

Форт бросил на нее удивленный взгляд.

— К черту! — выругался он, помогая ей вылезти из кареты. Его кучер уже барабанил в дверь, которая тотчас же отворилась.

Когда они вошли в дом и Порция стала искать подходящее объяснение их приезду. Форт опередил ее, заявив, что цель их появления здесь — встреча с сэром Оливером Апкоттом,

Лицо привратника было непроницаемым. Он проводил гостей в приемную и только тогда сказал, что пойдет разузнать о возможности этой встречи.

— По-моему, он что-то знает, — сказала Порция, как только они остались одни.

— Или названное нами имя просто ни о чем не говорит ему, — возразил Форт. — Проходи к огню. Порция.

Порция прошла к камину и попыталась согреться, но состояние озноба и зябкости не проходило.

— Что мы будем делать, если об Оливере ничего не знают? Во всяком случае, если Маллорены похитили Оливера, они, конечно, приказали слугам молчать.

— От Маллоренов можно ожидать всего, — сухо заметил Форт. — Никогда не знаешь, что они предпримут, и слуги у них самые вышколенные. Они преданы семье и, как я понял, держат рот на замке, никогда не опускаясь до сплетен и пересудов.

Форт хотел добавить что-то еще, но в это время в комнату вошел Бренд Маллорен. С неподдельным удивлением он посмотрел на приезжих.

— Что, черт возьми, тут происходит? — спросил он.

— Я приехала увидеться со своим братом, — решительно заявила Порция.

— А где мой брат?

— Он следует за мной, — ответила она, уверенная, что так оно и есть.

Бренд не был таким вызывающе красивым, как Брайт, но все же очень походил на него.

— Простите мое вмешательство, леди Брайт, но, как я понимаю, у вас сегодня была первая брачная ночь, и, похоже, вы провели ее с лордом Уолгрейвом.

— Я хочу увидеть брата, — решительно заявила Порция, игнорируя его слова.

— Все, что вы получите, если, конечно, хотите, так это завтрак.

Порция посмотрела на Форта, ища у него поддержки, но он предпочел не вмешиваться. Вынув табакерку, он стад нюхать табак.

— Я требую, чтобы вы привели моего брата! — закричала Порция, топнув ногой. — И немедленно! Бренд открыл дверь:

— Столовая расположена рядом с холлом. Вы найдете там хорошую еду, хотя, впрочем, вам виднее…

Порция оттолкнула его и бросилась к лестнице, но Бренд успел схватить ее за руку. Она попыталась освободиться, но он еще крепче сжал ее.

— Форт! — закричала она.

— Ты же говорила, что совать нос в чужие дела отвратительно, — ответил ее ненадежный спутник. — Не будешь же, ты в самом деле обыскивать весь дом? Им придется в конце концов отдать нам Оливера.

Но к тому времени Брайт уже будет здесь, решила Порция, чувствуя, что боится встречи с мужем.

— За это время с ним может что-нибудь случиться, — возразила она. — Я не могу спокойно завтракать. Бренд потащил ее в столовую.

— Нет, ты можешь. Нельзя прерывать пытку. Бренд снял с нее накидку и усадил за накрытый стол. Порция с ужасом смотрела на него. Она понимала, что он пошутил, но не могла отделаться от мысли, что Маллорены способны на все. Особенно тогда, когда их разозлишь.

Только сейчас она заметила сидящего за столом человека с приятным лицом. У него не было одной руки. Он улыбнулся ей и представился:

— Майор Крентон Барклай к вашим услугам, мадам.

— Она не мадам, — заметил Бренд. — Это леди Брайт Маллорен. Присаживайся, Уолгрейв. Насколько мне известно, пока мы не собираемся травить нашего шурина.

— Рад это слышать, — ответил Форт, накладывая себе ветчины.

Майор Барклай явно был смущен и чувствовал себя не в своей тарелке, но сейчас все внимание Порции было сосредоточено на Бренде. С трудом верилось, что он был замешан в заговоре, но ее приезд, вне всякого сомнения, разозлил его.

Он передал ей тарелку с рогаликами.

— Мы обходимся без слуг, когда нас мало за столом. Если тебе что-то понадобится, я позвоню им, и они принесут.

Негнущимися руками Порция взяла рогалик и стала намазывать его маслом.

— У нас здесь только кофе и легкое пиво, — сказал Бренд. — Может, ты хочешь что-то другое, Порция?

— Шоколад, пожалуйста, — ответила Порция из чистого желания досадить ему.

Он позвонил и заказал шоколад.

За столом установилась тишина. Порция и Бренд были явно недовольны друг другом. Барклай выглядел смущенным, а Форт слегка удивленным. Порция понимала, что, втянув Форта в это дело, она лишь подлила масла в огонь, но что еще ей оставалось делать?

Внезапно ее осенила догадка.

— Барклай! — воскликнула она, уставившись на человека, со смущенным видом жующего бутерброд. — Значит, вы тот самый негодяй, который отнял у нас имение.

— Нет, я не отнимал его, — ответил, покраснев, Барклай, — а выиграл в честной игре, мисс Сент-Клер.

— Леди Арсенбрайт Маллорен, — опять поправил его Бренд.

— Неужели вы считаете честным выгонять на улицу целую семью? — закричала Порция, делая вид, что не слышит его объяснений.

— Неужели вы считаете честным, чтобы мужчина ставил на карту благополучие своей семьи? — отпарировал майор.

Он был прав, но Порция не хотела признать это.

— Если бы никто не играл, то и не пришлось бы ставить что-либо на карту. Майор поднял брови:

— Это все равно что сказать: если бы никто не вел войну, то никто бы и не сражался. Вполне возможно, но чертовски скучно.

Вернулся слуга и налил Порции шоколада.

— Существует множество людей, — возразила она, — которые наслаждаются такой скукой, наслаждаются миром и покоем, простыми человеческими радостями, своей семьей и работой.

— Как ты могла выйти замуж за Брайта? — удивился Форт. — Может, ваш брак еще можно расторгнуть? Бренд и Форт обменялись неприязненными взглядами. Порция вскочила на ноги:

— Я должна…

— Сядь, — холодно приказал Бренд, — а не то мне придется тебя связать. До приезда Брайта ты не должна ничего предпринимать.

— Нет!

— Не беспокойся, я не позволю ему убить тебя. Ротгар не потерпит убийства в своей семье.

Форт что-то злобно прорычал, и Порция подумала, что он сейчас бросится на Бренда и задушит его. Однако он снова взял себя в руки и отвернулся, хотя выражение его лица оставалось по-прежнему злобным. Порция в отчаянии посмотрела на майора Барклая, который, как ей казалось, был здесь единственным спокойным человеком, но он чувствовал себя неловко и при всем желании не мог помочь ей.

Значит, она должна сама помочь себе.

— Мне надо на время выйти, — тихо сказала она Бренду.

В его глазах промелькнуло удивление, но он поднялся и распахнул перед ней дверь. Они поднялись по широкой лестнице и подошли к двери.

— Здесь гостевая, и там ты найдешь то, что тебе нужно. Тебе не удастся убежать отсюда, так как у комнаты только один выход. — По его злорадной улыбке она поняла, что он догадался о ее планах.

Порция вошла в комнату и захлопнула дверь. Справившись со своими делами, она на всякий случай проверила окно. К ее удивлению, оно легко открылось, и Порция увидела за ним стену, обвитую плющом. До земли было футов тридцать, но у нее была хорошая сноровка. Она высунулась из окна и подергала плющ: он был плотный, хорошо закрепился на стене и мог послужить лестницей.

— Вот так, Бренд Маллорен, — прошептала она. — Мы еще увидим, кто кого.

Она сняла обручи и подоткнула юбки, затем вылезла из окна и ухватилась за плющ. Стараясь не думать о высоте, она медленно спускалась вниз, ожидая грозного оклика сверху. Но его не последовало, и вскоре она стояла на земле.

Это была небольшая победа, но по крайней мере ей теперь не придется сидеть за столом и ждать своей участи. К тому времени, когда приедет Брайт, она может найти Оливера и снять завесу тайны с его исчезновения.

Она расправила юбки и свернула за угол, чтобы найти другой вход в дом. Как долго еще прождет Бренд, прежде чем заглянет в комнату выяснить, почему она задерживается? Глупец, он думает, что, стоя у двери, не упустит ее. Во всяком случае, у нее пока достаточно времени.

Она нашла боковую дверь и нажала на ручку. Дверь открылась. Это было неудивительно, так как в провинции обычно никто не запирал двери, но Порция решила, что удача явно сопутствует ей. Она быстро прошла по коридору, миновала кухню и буфетную, где находились слуги, но никто из них не заметил ее.

Где же Маллорены держат Оливера? Скорее всего в погребе. Она быстро обошла дом, но погреба не нашла. Из-за угла показалась служанка с большой корзиной, и Порция спряталась под лестницу.

Может, он на чердаке?

Она стала подниматься по лестнице. Далеко внизу хлопнула дверь, и Порция затаилась, прислушиваясь. Больше ни звука. Никакой погони. Она поднялась на верхнюю площадку и через открытую дверь увидела длинный коридор, куда выходило множество дверей. Это были комнаты слуг. Порция одну за другой проверила их, но не нашла и следа Оливера.

Где же он может быть?

Ей придется обыскать господскую часть дома. Это не совсем честно, но ничего не поделаешь.

Стараясь не шуметь, Порция спустилась вниз. Сейчас уже Бренд наверняка хватился ее. Она съежилась, как от холода, представив себе неотвратимую встречу с Брайтом. Толкнув дверь, она вошла в застеленный ковром коридор. Прислушалась.

Снизу доносились слабые голоса, но погони не было. Она начала методично проверять комнаты, открывая дверь за дверью. Коридор этого старого дома все время кружил, и она боялась пропустить хоть одну дверь. Здесь находились покои, состоявшие из нескольких комнат, и она подумала, что каждый член семьи имеет для себя такие покои.

В одной из спален, более обжитой и, возможно, принадлежащей майору Барклаю, она нашла ящик с пистолетами вынула один из них.

Порция внимательно оглядела комнату с широкими, светлыми окнами. Одно из них было открыто, что было странно в декабре, но, возможно, его открыл Оливер и сумел убежать.

Сзади нее раздался звук запираемой двери. Порция оглянулась и увидела Брайта, опускавшего в карман ключ.

Глава 25

Сердце Порции забилось где-то в горле, и, защищаясь, она подняла руку, забыв, что в ней пистолет. Ее рука дрожала, и пистолет прыгал.

— Вот до чего мы дошли, — сказал он, подходя к ней. — Отдай его мне.

— Нет! Где Оливер?

— Твой негодный братец в полной безопасности. Положи пистолет.

Брайт был грязным, небритым и очень злым.

— Отведи меня к нему. Я тебе не верю. Брайт вышиб пистолет из ее руки, и тот оглушительно выстрелил. Брайт схватил Порцию за платье и притянул к себе.

— Так ты не веришь мне? Понятно. Ты больше доверяешь Форту Уору.

От страха Порция была на грани обморока.

— — Я больше никому не верю!

— Почему? Что он с тобой сделал?

Его гнев был ужасным и напомнил ей об их первой встрече.

— Ничего, — прошептала она. — Он просто привез меня сюда.

— Он не трогал тебя?

Она покачала головой.

— Целовал?

Наверное, все было написано на ее лице, потому что Лицо Брайта еще больше исказилось от гнева.

— Я сама попросила его об этом! — закричала она. — Не убивай его!

Он оттолкнул ее с такой силой, что она чуть не упала. — Надо было позволить ему купить тебя тогда, — холодно заметил он. — Возможно, чувство вины заставило бы его жениться на тебе. Или ты так бы понравилась ему, что он в любом случае женился. Во всяком случае, ты предпочитаешь его мне.

— Форт никогда не позволит…

— Форт изнасилует тебя при первой возможности. Удивляюсь, что он до сих пор не сделал этого.

— Он и так считает, что я для тебя все равно что крест, который ты будешь вечно нести.

— Очень разумно с его стороны. С самой нашей первой встречи ты приносишь мне только одни несчастья.

Брайт открыл дверь и потребовал, чтобы Порция шла за ним.

— Куда?

— Ты считаешь, что имеешь право спрашивать?

— Да, но, вероятно, совершенно напрасно. Брайт повел ее в ту часть коридора, которую она еще не видела. Он открыл одну из дверей, и она увидела Оливера, спокойно сидевшего у камина.

Он посмотрел на них, и на его лице появилось выражение растерянности, смешанное с гневом. Он встал и шагнул к ни

— Порция? Маллорен, скажите, ради всего святого, почему вы держите меня здесь?

Порция с ужасом увидела, что у брата под глазом синяк и что он хромает. Она бросилась к нему.

— Оливер, что они сделали с тобой? Я так боялась… Оливер заключил ее в свои объятия.

— Боялась? Но чего?

Он немного отстранил ее от себя и посмотрел ей в глаза.

— Что они сделали с тобой?

— Ничего, — быстро ответила Порция, убирая волосы с шишки на лбу Оливера. Внезапно она поняла всю абсурдность своего ответа и не смогла удержаться от слез.

Он еще крепче прижал ее к себе.

— Если вы сейчас же не отдадите ее мне, то я за себя не ручаюсь, — сказал Брайт.

— Почему, черт возьми, я должен отдавать ее вам? Порция хотела все объяснить, но слезы мешали ей говорить.

— Потому что она моя жена, — сказал Брайт. От удивления Оливер выпустил Порцию из своих объятий, и она оказалась в объятиях Брайта.

— Порция, перестань плакать, — сказал он, прижимая ее к себе, — у меня разрывается сердце.

Она попыталась остановить слезы и даже сделала несколько глубоких вдохов, но они продолжали катиться по ее щекам. Она пыталась говорить, но из этого ничего не вышло. Брайт нежно гладил ее и шептал слова утешения.

— Простите, — наконец выдохнула она, доставая носовой платок.

— У тебя есть причины для слез, моя маленькая, но нам надо поговорить.

— Порция вырвалась из его объятий

— Я вовсе не плачу, — сказала она резко.

— Но разве я не вижу, — ответил он сухо, однако его Лицо оставалось нежным.

— Нет, я не плачу! — закричала она. — Оливер, когда я плакала в последний раз? — Но тут она вспомнила, что в последний раз плакала в борделе у Мирабель, где Оливера не было.

— Она никогда не плачет, — подтвердил Оливер. — А вот я часто ревел, и отец всегда ругал меня за это, ставя ее в пример.

— Я была на четыре года старше тебя, — сказала Порция, — и это было несправедливо.

— Но девочки плачут в любом возрасте. Это знают все. Пру плачет даже тогда, когда глядит на закат солнца.

— Это потому, что она знает, что и в слезах остается хорошенькой…

Брайт откашлялся, и Порция внезапно вспомнила, что ей еще предстоит серьезный разговор с ним. Она осторожно взглянула на него. Лицо Брайта было по-прежнему мрачным, но гнев в глазах исчез.

— Сэр Оливер, — сказал он, — я не отдавал приказа схватить вас и привезти сюда, я просто послал своих людей найти вас. Они перестарались, выполняя мое распоряжение, и я чувствую себя виноватым. Прошу простить меня.

— Но почему вы это сделали?

— Я решил жениться на вашей сестре, но в мои намерения не входило оплачивать ваши новые долги.

— Я покончил с игрой навсегда, — заявил, покраснев, Оливер.

— Я рад это слышать, — сухо ответил Брайт, — но можно ли вам верить?

— Это ваше дело.

— И все же?

— Я не позволю вам угрожать Оливеру, — выступила в защиту брата Порция. — Почему вы не верите ему? Вы сами дали мне такое же обещание, и я поверила вам на слово.

— Я никогда не был неумелым игроком.

— Всем известно, что вы заядлый игрок! — Но никогда не проигрывающий.

Порция видела, что Брайт начинает терять терпение, но не могла сдержать себя.

— Не вижу разницы.

— Я не теряю состояния семьи.

— Но обкрадываете других.

— Порция, — начал Брайт с явным раздражением.

— Милорд, — прервал его Оливер, становясь между ними. — Вы должны верить мне.

Брайт обратил на него холодный взор, и Порция была рада этому. Она чувствовала, что час окончательной расплаты неумолимо приближался.

— Если я нарушу свое обещание, вы можете делать со мной все что угодно, — с достоинством заявил Оливер. — Я хочу пойти в армию. У меня уже была назначена встреча с полковником, но ваши люди схватили меня.

— Прошу простить меня. Но вам, вероятно, известно, что и в армии тоже играют.

— Но он не будет, — вмешалась Порция. — Оливер всегда мечтал об армии. Только скука заставила его играть в карты. Я не хочу, чтобы он шел на войну, но…

— …но это лучший выход из положения, — закончил Брайт. — Я не позволил свернуть ему шею, но надеюсь, что это сделают другие.

— Еще одна вещь, милорд, — сказал Оливер, — теперь, когда мы с вами стали родственниками, что я нахожу весьма странным, я могу вам рассказать, что лорд Уолгрейв выкупил мою закладную на Оверстед. Он пока не вернет мне ее, но моя мать и сестра… — Оливер бросил смущенный взгляд на Порцию. — …и сестра будут жить там, а я не сумею проиграть то, чем не владею. Это своего рода ипотека, но более честная, чем другие. Он поклялся, что больше никогда в жизни не будет оплачивать мои долги.

— Ясно. Уолгрейв гораздо умнее, чем я думал. Брайт посмотрел на Порцию:

— Если бы ты рассказала мне об этом раньше, скольких неприятностей мы могли бы избежать.

— Я не знала многих подробностей, — ответила Порция, — но даже если бы и знала, то не сказала бы вам, так как считаю, что это вас не касается, милорд.

— Понимаю. Наверное, ты считаешь, что меня не касается и твой побег с Уолгрейвом?

— Вы ведь отказались сопровождать меня.

— Так что же произошло с тобой в дороге, кроме одного невинного поцелуя?

— Ничего! Вам придется поверить мне на слово.

— Почему? Ты же никогда не веришь мне. Почему ты не объяснила мне, зачем тебе понадобилось ехать в Оверстед?

— У меня не было оснований доверять вам! — закричала Порция.

Холодная завеса непонимания вновь возникла между ними.

— Ясно. — Брайт направился к двери.

— Подождите! Куда вы идете?

Он повернулся и бросил на нее холодный взгляд:

— Я хочу предоставить вам возможность побыть наедине с братом, после чего, я полагаю, он поедет на встречу с полковником. Если пожелаете, можете отправляться вместе с ним. Если же вам захочется поговорить со мной, слуги знают, где меня найти.

Дверь за ним с шумом захлопнулась.

Порция смотрела на закрытую дверь, и в ее ушах еще звучало: «Если пожелаете, можете отправляться вместе с ним».

— Порция, — позвал Оливер, — что, черт возьми, происходит?

— О, Оливер, за это время случилось столько всего ужасного!

— Тогда тебе лучше рассказать мне все. Я моложе тебя, но, может быть, я найду выход.

Порция тяжело вздохнула и принялась рассказывать брату обо всех своих приключениях. Она даже не упустила и того, что произошло с ней в борделе Мирабель, поскольку это было существенной частью всех ее бед.

— Боже милосердный, — прошептал Оливер, закрывая лицо руками, — какой же опасности ты подвергалась!

— Я делала только то, что должна была делать, и у меня не было другого выбора.

— И сейчас ты замужем за Брайтом?

— Да.

— Может, мы как-то спасем тебя от этого брака. Скажем, что тебя принудили к нему или что-то в этом роде. К тому же ты убежала в первую же брачную ночь…

— Я лишилась невинности, Оливер, — сказала Порция, краснея. — И я не хочу уходить от него. Просто мне хотелось бы знать, простит ли он меня.

— Проклятие! — воскликнул Оливер, глядя на огонь. — И это все по моей вине! Если бы я не был таким дураком…

— Если бы ты не был таким дураком, я бы так и жила ,в Оверстеде, сажая турнепс, и никогда бы не встретилась с Брайтом Маллореном.

Сейчас она и представить себе не могла, что никогда бы не узнала этого человека, который стал смыслом всей ее жизни.

Полная отчаяния, Порция ходила по комнате.

— Наверное, мне лучше уехать с тобой. Возможно, и впрямь наш брак можно расторгнуть. Я нужна в Оверстеде. Я вернусь домой и… и буду сажать турнепс всю… всю оставшуюся жизнь.

Слезы душили ее, но она приказала себе не плакать.

— Мне кажется, ты должна откровенно поговорить с Брайтом, — сказал Оливер, понимая, что с ней происходит. — Судя по тому, как он смотрел на тебя, когда ты плакала, он не захочет расставаться с тобой.

— Скорее всего он захочет свернуть мне шею.

— Если ты действительно убежала с Фортом в первую брачную ночь, то мне понятно его желание. Ты же никогда не была трусихой. Порция, и всегда смотрела опасности в глаза.

— А ты правда хочешь пойти в армию?

— Всем сердцем. Порция поцеловала брата.

— Тогда желаю тебе удачи. Возможно, на войне тебе будет легче. Будь счастлив.

Порция отправилась на поиски Брайта. Где он скрылся? Конечно, она может снова обойти все комнаты, но это довольно утомительно. Лучше спуститься вниз и спросить слуг. Холл был совершенно пуст.

Послышались звуки рожка, и в мгновение ока все пространство заполнилось слугами. Привратники бросились открывать двери, и на пороге появился маркиз Ротгар под руку с сестрой. Из-за его плеча выглядывал какой-то джентльмен, а дальше следовала охрана. Во дворе стояли две запряженные кареты.

Порция застыла на месте. Вокруг нее суетились слуги, принимая шубы, шляпы и муфты. Они встретились глазами с лордом Ротгаром. Лицо его было непроницаемым.

Он был последним, кого ей хотелось бы видеть, но ничего не поделаешь. Она подошла к нему. Если бы здесь был Брайт, ей было бы много легче.

— Бриджуотер, — обратился маркиз к бледному, долговязому молодому человеку, стоявшему рядом с ним, — разрешите вам представить леди Арсенбрайт Маллорен.

Герцог галантно поцеловал ей руку.

— Леди Брайт, я приехал, чтобы предостеречь вашего мужа от необдуманных действий.

Он говорил очень учтиво, но смысл его слов остался тайной для Порции.

Вперед выступила Эльф:

— Не лучше ли нам пройти в гобеленную. Там тепло, и мы можем спокойно поговорить. Она взяла Порцию под руку.

— Идем. Какая чудесная была свадьба, правда? Без умолку болтая. Эльф привела всех в гобеленную. Как только за ними закрылась дверь, Ротгар поинтересовался, где Брайт.

— Точно не знаю, — ответила Порция. — Где-то здесь.

— Вы уехали из дома в разное время. Как вы оказались в аббатстве?

Так вот кто свернет ей шею. Ротгар.

— Меня сюда привез Форт, — прошептала она.

— Вы безрассудная и опасная женщина. Порции стало страшно, что ее взашей вытолкают из аббатства, но в это время в комнату вошли Бренд и Форт.

— Вот именно, — подтвердил Бренд, сокрушенно качая головой.

— Лорд Бей, вы можете отстегать меня розгами, как вы это делали с близнецами, когда они взбирались на стены.

Брови Ротгара поползли вверх, и он с удивлением посмотрел на Порцию.

— Вы совершенно безрассудны.

— Я была заперта в комнате, но вылезла из окна. Это было нетрудно.

— Возможно, но вы уже не ребенок и должны иметь больше здравого смысла. С вашим братом все в порядке?

— Да.

— Оливер в безопасности? — резко спросил Форт.

— Да, — ответила Порция, моля Бога, чтобы Форт не втянул ее в дальнейшие неприятности. — Произошло какое-то недоразумение.

— Ну, теперь Брайт убьет меня.

Порция с удовольствием бы убила Форта сама.

— Форт, хватит! Уезжай и оставь меня в покое!

— Как я могу оставить тебя в покое, если ты теперь одна из Маллоренов.

Он подошел к ней и поцеловал руку.

— Ты уверена, что не хочешь убежать со мной?

Порция чувствовала, как все присутствующие смотрят на нее.

— Не имею ни малейшего желания, — ответила она ледяным тоном, резко выдергивая руку.

— До чего же ты неблагодарна, — посетовал он. Форт оглядел комнату и поклонился.

— Au revoir. A la prochaine*.

* До свидания. До следующего раза (фр.)

Порция в испуге смотрела, как он идет к двери. «До следующего раза», — сказал Форт. Что он имел в виду? До какого следующего раза? Он не оставил надежды отомстить Маллоренам или все еще хочет дуэли?

— Порция!

Резкий голос маркиза прервал ее мысли.

— Если вы хотите уехать с лордом Уолгрейвом, я не буду вас удерживать.

— Я не хочу.

— Что вы чувствуете по отношению к Брайту? Порция посмотрела на лица присутствующих. Все замерли в ожидании ее ответа, только Эльф одобряюще улыбнулась ей.

— Я люблю его, — оказала она,

Лицо Ротгара по-прежнему оставалось суровым.

— Тогда вам лучше найти его.

Порции хотелось, чтобы хоть кто-нибудь поддержал ее и помог найти Брайта.

— Я не знаю, где его искать.

— Все будет зависеть от того, захочет ли он, чтобы вы нашли его. Самое разумное начать с его покоев. Эльф, помоги Порции разобраться с расположением комнат.

— Конечно, — ответила девушка и, взяв Порцию за руку, повела ее к двери.

— Да, Порция, — остановил их маркиз, — если тебе понадобится помощь, кричи громче.

Поднимаясь по лестнице вместе с Эльф, Порция дрожала от страха. Эльф с улыбкой посмотрела на нее:

— Не бойся, он ничего тебе не сделает.

— Ты так считаешь? Ведь я снова пыталась застрелить его.

Сердце Порции рвалось из груди, колени подгибались, но она не столько боялась гнева Брайта, сколько опасалась потерять его навсегда. Простит ли он ее?

— В твоих причудах для него и заключается твое очарование, — рассмеялась Эльф.

Но у Порции были большие сомнения по поводу ее очарования. Брайт говорил, что любит ее, но когда это было? Тогда она еще не предавала его так жестоко. Нет, не в физическом смысле этого слова, а, в моральном, что было одно и то же.

Эльф остановилась у одной из дверей.

— Вот мы и пришли, — сказала она.

Эльф порывисто обняла Порцию и прошептала:

— Все обойдется, только будь с ним откровенной.

Она повернулась и, не оглядываясь назад, ушла.

Порция вытерла об юбку вспотевшие руки. Если бы сейчас у нее был благовидный предлог убежать, то она непременно воспользовалась бы им. Но его не было, ее встреча с Брайтом была неизбежной, если он, конечно, находится за этой дверью.

А что, если он не захочет, чтобы она нашла его?

Она нажала на ручку и вошла в комнату. Брайта, здесь не было. Сердце Порции сильно билось, и она с трудом переводила дыхание.

Комната походила на кабинет с хорошо оборудованной лабораторией и большим письменным столом. Однако у камина стояли кресла, а на расположенном вдоль стены буфете располагались графины с вином и ваза с фруктами. Комната казалась обжитой и очень уютной.

Порция заметила, что дверь соседней комнаты была приоткрыта, и заглянула туда. Похоже, что и там Брайта не было. Тут помещалась спальня. Порция распахнула дверь настежь и вошла.

Брайт, обнаженный, стоял, прислонившись к подоконнику.

Порция остановилась в удивлении.

— Я разделся нарочно, чтобы посмотреть, как ты к этому отнесешься. Разозлишься или подаришь мне свою любовь.

Порция шла к нему, как слепая, но он не сдвинулся с места, чтобы поддержать ее.

— Я не могу сказать тебе прости, — прошептала она, потому что в подобной ситуации снова поступила бы так же.

— Знаю, но мне важно знать, будешь ли ты доверять мне в будущем и делиться со мной своими сомнениями, прежде чем очертя голову бросаться в неизвестность.

— А почему ты не доверяешь мне? — в свою очередь спросила она. — Почему ты решил, что я способна изменить тебе в первую же брачную ночь?

— В эту ночь ты предпочла компанию Форта.

— Я знаю его с детства.

— Это не меняет положения дел.

— Но он мне как брат. Я попросила его поцеловать меня, потому что ты был единственным мужчиной, который меня целовал, и мне хотелось понять, что я почувствую, если меня поцелует другой.

— И что ты почувствовала?

— Его поцелуй не взволновал меня… хотя одного поцелуя недостаточно…

— Порция, — в его голосе звучало предупреждение.

— Брайт, мне страшно. Скажи, что ты любишь меня.

— О нет. Я уже говорил тебе об этом, и что из этого вышло. Теперь твоя очередь.

Порция внимательно посмотрела на него. Возможно, он нарочно просит от нее слов, чтобы отвергнуть ее? Может, он намеренно разделся, чтобы оскорбить ее?

— А что такое любовь? — прошептала она.

— А что ты чувствуешь?

Она отвернулась, чтобы избежать его пристального взгляда.

— Я не могу представить своей жизни без тебя. Мне хочется заботиться о тебе, сделать тебя счастливым. Я… я хочу иметь детей от тебя.

Брайт все еще молчал, и Порция прошептала:

— Я хочу тебя.

Она вздрогнула, когда он взял ее за плечи. Он неслышно подошел к ней, повернул к себе и стал расстегивать платье.

— Что ты делаешь?

— Если ты хочешь иметь детей, так давай займемся этим.

Порция схватила его за руки.

— Брайт!

Он остановился.

— Прости. Это была неудачная шутка. Я все еще немного сердит на тебя, но я люблю тебя, Порция. Я тоже не могу представить своей жизни без тебя. Я хочу твоего счастья, твоих детей, тебя самое и буду хотеть всегда. Посмотри, — добавил он с улыбкой, — Река Темза начинает выходить из берегов.

Порция посмотрела вниз и увидела, что он говорит правду.

Она взяла Реку Темзу в руки и почувствовала, что дружок такой же горячий, как и ее лицо.

— С тобой я забываю обо всем, обо всех приличиях, — прошептала Порция. — Я не узнаю себя.

— Это и есть ты настоящая.

Он слегка приспустил платье и провел руками по ее телу.

— А где твои фижмы?

— Я сбросила их, когда вылезала из окна. У него опустились руки.

— По северной стене. Знаю. Черт возьми, Порция, постарайся вести себя более разумно, хотя бы ради моего спокойствия.

— Если бы я вела себя разумно, мы никогда бы не поженились.

Он рассмеялся и поцеловал ее. Сначала нежно, затем крепче, потом их поцелуй длился бесконечно. Они в первый раз целовались страстно и самозабвенно.

У Порции кружилась голова, и она сгорала от желания.

— Прости! — воскликнула она. — Прости, что не верила тебе.

— Тише, тише. Не заставляй меня думать, что я женился на слабой, нерешительной женщине.

Он потихоньку раздевал ее. Она стояла в ворохе упавших юбок, а он распускал по плечам ее волосы.

Брайт снова нежно поцеловал ее, и она ждала, когда он возьмет ее на руки и отнесет на брачное ложе, но он отпустил ее и лег в постель один.

— Раздели со мной это брачное ложе, жена, если будет на то твоя воля.

— Я хочу этого, — прошептала она, снимая с себя рубашку и оставшись нагой.

Он пристально смотрел на нее, и она, стыдясь, прикрылась руками.

Он откинул край одеяла.

— Иди ко мне. Иди по собственному желанию. Я сгораю от страсти.

— Я немного боюсь и стесняюсь, — смущенно улыбнулась Порция.

Взгляд его стал лукавым.

— Вообрази, что я стена, на которую тебе надо взобраться.

Порция засмеялась и нырнула под одеяло. Он крепко прижал ее к груди.

— Я люблю тебя. Люблю безумно. Помни об этом.

Он посмотрел ей в глаза.

— Я никогда не нарушу данную тебе клятву. Это на всю жизнь.

Она поцеловала его.

— До самой смерти и даже после…

— Я тоже люблю тебя и постараюсь быть более разумной.

— Я разрешаю тебе немного безрассудства. Это мне даже нравится.

Она начала целовать его, спускаясь все ниже, пока не достигла Реки Темзы, где Брайт остановил ее.

— Не сегодня. Это наша супружеская постель, Порция, и сегодня мы будем любить друг друга без всяких затей.

Он ласкал ее тело, целовал ее грудь, что заставляло Порцию стонать от наслаждения и отвечать ему тем же.

— Боже, это так чудесно.

Он продолжал ласкать ее грудь, и желание Порции с каждой минутой становилось все сильнее.

— А что, если нас кто-то услышит? — спросила она.

— Это подтвердит мою репутацию фантастического любовника.

— Что?

— Все только и говорят, что о нашем спектакле у Мирабель. Мне пришлось жениться, чтобы избежать преследования похотливых женщин.

Порции захотелось расспросить его подробнее, но она была не в силах задавать вопросы: прикосновения Брайта сводили ее с ума. Ее тело послушно танцевало в его руках, и она была наверху блаженства.

— Это несправедливо, — сказала она. — Мне бы хотелось научиться так же ласкать и тебя.

— Научишься. Я помогу тебе, подскажу, что делать. Но сейчас разреши мне доставить тебе удовольствие. Его рука коснулась ее промежности.

— Поднимись немного, дорогая, и откройся мне.

Порция приподнялась и открылась ему. Он медленно вошел в нее, и она двинулась ему навстречу. Закрыв глаза, она повторяла его движения.

— Открой глаза, любимая, — попросил он. Она открыла глаза, их взгляды встретились. Он наполнил ее горячей, живительной влагой.

— Подумать только, я мог прожить жизнь, не изведав такого блаженства, — прошептал он.

— То же самое подумала сейчас и я. Слившись в жарких объятиях, переполненные радостью, они продолжали любить друг друга.

Эпилог

— Итак, канал протянется до самого Мерсея, Франсис? — спросил Брайт, наливая кофе герцогу, который недавно приехал в Кенделфорд-Парк, расположенный в четырех милях западнее Винчестера.

— Да, — с удовлетворением ответил Бриджуотер. — Но было чертовски трудно провести законопроект и получить деньги, особенно когда Уолгрейв приложил к этому руку.

— В этом моя вина. Он никогда бы не вмешался, если бы я не участвовал в этом проекте.

— Но все пошло как по маслу, когда этим занялся Ротгар. Не знаю, почему он принял такое горячее участие, но я ему очень за все благодарен.

— Этот проект стал нашим семейным делом. Когда мы начнем получать прибыль за все наши старания?

— Ну до этого еще далеко, — рассмеялся Бриджуотер. — А пока я в долгах как в шелках, и это очень беспокоит меня. Я рад, что ты не выложил мне свои последние деньги. Кенделфорд — чудесное имение и очень подходит тебе. Мне кажется, ты чувствуешь себя здесь очень уютно. Не могу дождаться, чтобы увидеть своего крестника. Он, наверное, уже не лежит в кроватке и не пускает пузыри.

— Конечно, нет. Ему уже два года, Франсис.

— Как летит время! Если бы не проклятая волокита, мы бы за этот период успели построить канал.

Брайт засмеялся, и его смех слился с другим смехом. Он подошел к окну и посмотрел на далеко раскинувшиеся луга Кенделфорда, покрытые маргаритками, с купами высоких деревьев. Франсис последовал его примеру. К ним подбежал Зенон и тихонько тявкнул.

— Ты прав, — сказал Брайт, гладя собаку. — Мы должны пойти и убедиться, что с моей семьей ничего не случилось. Идем встречать твоего крестника и тезку, Франсис.

Навстречу им по залитому солнцем лугу, смеясь, бежала Порция, с развевающимися по ветру волосами. За нею бежал малыш с такими же, как у матери, золотистыми кудрями.

От автора

В книге рассказывается об азартных играх, когда на карту поставлено все: деньги, состояние, жизни. Повествование относится к середине восемнадцатого века, когда страсть к рисковым предприятиям захватила всех. Характерной чертой этого времени является увлечение азартными играми, которое впоследствии привело людей к злоупотреблению наркотиками, алкоголем и сексом. Но это время отличалось и появлением новых философских учений, созданием новых технологий, открытием новых земель.

Для романтиков того времени не было ничего невозможного, и они с оптимизмом смотрели в будущее. Они еще не знали тогда, как знаем это сейчас мы, что прогресс неизбежно связан с большими потерями, и это не могло беспокоить их.

Герцог Бриджуотер был одним из таких мечтателей.

Сейчас трудно сказать, чем руководствовался Бриджуотер в своем стремлении к успеху, хотя нельзя забывать о том, что в юности он был небогат, за что его и прозвали «бедным герцогом». Вне всякого сомнения, здесь сыграла свою роль и несчастная любовь, так как, когда невеста покинула герцога, он с головой ушел в строительство.

Элизабет, герцогиня Гамильтон, была одной из знаменитых сестер Ганнинг, которые в 1750 году покорили Лондон. Как мы сейчас обожаем поп-звезд, так и тогда народ обожал их. Когда сестры появлялись на улицах, король приказывал выставлять стражу, чтобы сдерживать натиск толпы.

Мария, старшая сестра, вышла замуж за лорда Ковентри. Она умерла молодой от отравления свинцом, добавлявшимся в грим, которым она пользовалась, чтобы ее прекрасное лицо стало ослепительно белым, как того требовала мода.

Элизабет вышла замуж за распутного герцога Гамильтона, но очень скоро осталась богатой вдовой. Бриджуотер, который только что вернулся из путешествия по западным странам для завершения образования, страстно влюбился в нее, сделал предложение, обручился, но вскоре был отвергнут, и Элизабет вышла замуж за полковника Кемпбелла, который впоследствии стал герцогом Аргайлским.

Таким образом, Элизабет Ганнинг была замужем за двумя герцогами и отвергла третьего. К тому времени она была матерью четверых детей.

Оправившись от удара, герцог распрощался со светской жизнью и целиком посвятил себя строительству каналов. Проект Бриджуотерского канала возник случайно. Герцог владел угольной шахтой в Ланкашире, но ее отдаленность, а следовательно, и высокие цены на транспортировку угля делали торговлю углем нерентабельной. Вот тогда-то у него и возникла идея перевозить уголь по каналу.

Позже он решил переправлять уголь по воде до самого Манчестера, который в то время быстро развивался и становился центром хлопчатобумажного производства. Однако развитие сдерживалось высокими ценами на уголь. Доставка в город угля по разумным ценам должна была принести герцогу большую прибыль.

Поначалу проект. Бриджуотера был связан с уже развитой речной сетью, куда входили реки Ирвелл и Мереёй, но местные навигационные компании потребовали большие пошлины за использование их речной системы. Тогда Бриджуотер принял решение строить канал до самого Манчестера. Но здесь он столкнулся с трудностями — на его пути была река Ирвелл, судоходством по которой владели его конкуренты. Вот тогда-то он и решил построить акведук для своего канала.

Чуть ли не все считали Бриджуотера сумасшедшим. В те времена в Англии еще не было акведуков, строительство каналов не осуществлялось со времен римлян, а его инженеры Бриндлей и Гилберт были в основном самоучками. Инвесторов нашлось немного, но двадцатичетырехлетний Бриджуотер не оставил своей затеи. Когда ему не хватало денег, он распродавал или закладывал свое имущество, брал мелкие займы у тех друзей, кто располагал свободными деньгами. Однако деньги были не единственной его проблемой. Строительство канала на каждом своем этапе требовало одобрения парламента, а получить его было очень трудно. Многие из членов парламента зачастую продавали свои голоса тем, кто предлагал наивысшую цену. Другие считали, что каналы уничтожат плодородные земли. Были и те, которые искренне верили, что вся система каналов, и особенно акведуки, просто не будет работать. Чтобы убедить членов парламента в пригодности своего проекта и получить разрешение на строительство акведука, Бриджуотеру пришлось построить для них работающую модель.

И в довершение всего построенный в конце концов канал дал течь, как только по нему пустили первую воду. К счастью, трещина была неглубокой, и инженеры быстро заделали ее с помощью минерального воска. Вскоре люди стали специально приезжать на канал, чтобы полюбоваться современным чудом и посмотреть на плывущие корабли,

Несмотря на многолетнюю упорную борьбу, Бриджуотер вышел из нее победителем. Это было началом новой эры, той самой эры, которую предвидел Брайт. К концу столетия Англия была покрыта сетью каналов, которые способствовали ее быстрому промышленному развитию. Своего расцвета Англия достигнет в викторианскую эпоху, когда она станет самой богатой и могущественной страной мира.

К концу жизни герцог стал одним из самых богатых людей Англии. Он умер в 1803 году, так и не женившись. Доход от его угольных шахт с того времени, которое описывается в этой книге, поднялся с 406 фунтов стерлингов в год до 48.000 к моменту его смерти. Кроме того, он получал доход от пошлины за использование канала и многих других предприятий, например, таких, как продажа земли под строительство нового порта в Ливерпуле. Я уверена, что благодаря ему и Брайт стал по-настоящему богатым человеком, хотя богатство не было его главной целью. Его влекли новые идеи и возможности.

Вы, возможно, заметили, что в этой книге я оперировала точными цифрами. Такие вещи увлекают меня. В то время, когда рабочий был доволен, получая шиллинг в неделю, игроки просаживали по сотне гиней, даже не замечая этого, а такие люди, как Престонли, могли выбросить на ветер и десятки тысяч гиней (одна гинея в те времена равнялась двадцати одному шиллингу).

Я надеюсь, что вам понравилась моя книга. Конечно же, у меня будут и другие книги о Маллоренах. (Первой книгой в этой серии была «Миледи, пользующаяся дурной славой», 1993.)

Я думаю, что следующей книгой будет книга об Эльф, которой судьбой предназначено вывести Форта из состояния ненависти и отчаяния. Никто из них не поверил бы, что они подружатся, если бы им сказали об этом заранее.